Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сборник “Столбцы” включал два цикла: “Городские столбцы” и “Смешанные столбцы”. Стихотворения первого цикла отражали картины окружающего мира, фантасмагорич-ные и отвратительные. Здесь в полной мере проявилась изобразительная сила таланта Заболоцкого. Созданный в его произведениях мир был вполне реален и узнаваем, однако предметные, бытовые детали соседствовали с необычным вйде-нием. Автор смотрит на мир очень зорким взглядом и видит то, что сокрыто от других. В его стихотворениях много непредсказуемых ассоциативных ходов, точнейших, но неожиданных наблюдений:
Стоят чиновные деревья,
Почти влезая в каждый дом.
Давно их кончено кочевье,
Они в решетках, под замком.
Шумит бульваров теснота,
Домами плотно заперта.
Ивановы, 1929

Стихи наполнены странными существами, уродливыми и ужасными. Город предстает здесь как мещанское царство со скоплением рынков, лавок, улиц с попрошайками:
А вкруг черны заводов замки,
Высок под облаком гудок.
И вот опять идут мустанги
На колоннаде пышных ног.
И воют жалобно телеги,
И плещет взорванная

грязь,
И над каналом спят калеки,
К пустым бутылкам прислонясь.

Обводный канал, 1928

Это мир, в котором все покупается и продается, в котором царят бездуховность и скука. Содержанию стихотворений соответствует их форма: ощущение тяжести возникает за счет приема “нанизывания” событий, предметов, персонажей на единый смысловой стержень. Стихотворения этого цикла построены как перечисление многих явлений, которые в целом создают общую неприглядную картину.
Нелогичность, абсурдность некоторых картин объясняется тем, что поэт не может найти логики в самой жизни, а там, где находит, не может с нею согласиться. Уже в эту пору Заболоцкий ищет надежные основания жизни, которые позволили бы ей обрести гармонию. При этом он чаще всего обращается к природе, пытается постичь законы ее существования. Хотя Заболоцкий в стихах первого цикла пишет только о городе, вывод он делает парадоксальный: большие города губят человека, растлевают его, и происходит это потому, что утрачиваются и разрушаются связи с природой.

Другие работы по этой теме:

1. Стихотворение Н. А. Заболоцкого “Читая стихи” воплоща­ет эстетические взгляды автора, который ведет полемику с де­кадентскими исканиями в поэзии начала XX века. Резкой кри­тике подвергает писатель...
2. В стихотворении “О красоте человеческих лиц” Н. А. Забо­лоцкий выступает мастером психологического портрета. Раз­ные человеческие лица, описанные им в этом произведении, со­ответствуют различным типам характеров....
3. “К обидам горьким собственной персоны…” Н. А. Заболоцкий – писатель, прошедший суровую школу жизни. Стихотворение “К обидам горьким собственной персоны…” призывает смиренно относиться к своей...
4. “Можжевеловый куст” (1957) - восьмое стихотворение из цикла “Последняя любовь”, и рассматривать его надо как состав­ную часть этого цикла. “Как говорит поэт об ушедшей любви?”...
5. Н. А. Заболоцкий был сторонником натурфилософии. Согласно этому направлению философской мысли природа не разделяется на живую и неживую. В этой связи одинако­во значимыми в ней...

Высшим поэтическим достижением обэриутов многие литературоведы считают сборник Н. Заболоцкого «Столбцы» (1929 г.). Это о советском мещанстве, о том, как на смену кровавым временам пришли времена пошлые (впрочем, тоже не бескровные). Обыватели потянулись к «изящной жизни». Название «Столбцы» как бы подчёркивало отличие от «высокой» поэзии (это будто и не стихи, а просто строчки, записанные столбиком). Но сам поэт говорил, что он хотел названием книги выразить «понятие дисциплины, порядка - всего, что противостоит стихии мещанства». Об этом многие «столбцы» Заболоцкого.

Но вот знакомые явились,

Завод пропел: «Ура! Ура!».

И Новый Быт, даруя милость,

В тарелке держит осетра.

Варенье, ложечкой носимо,

Шипит и падает в боржом.

Жених, проворен нестерпимо,

К невесте лепится ужом.

«Новый Быт», 1927 г.

А вот как выглядит этот мир в стихотворении «Свадьба» (1928 г.):

Мясистых баб большая стая.

Сидит вокруг, пером блистая,

И лысый венчик горностая

Венчает груди, ожирев

В поту столетних королев.

Они едят густые сласти,

Хрипят в неутолённой страсти,

И распуская животы,

В тарелки жмутся и цветы.

Прямые лысые мужья

Сидят, как выстрел из ружья,

Едва вытягивая шеи

Сквозь мяса жирные траншеи.

И пробиваясь сквозь хрусталь

Многообразно однозвучный,

Как сон земли благополучной,

Парит на крылышках мораль.

Заболоцкий не любил темнот и не верил в «звезду бессмыслицы» (выражение Введенского). «Столбцы» отличаются от поэзии Хармса и Введенского большей традиционностью и внятностью. Особый эффект этих стихов достигается благодаря столкновению формы русской классической поэзии (почти везде – четырёхстопный ямб) и приземлённых, бытовых деталей с карикатурными чертами:

О мир, свернись одним Кварталом,

Одной разбитой мостовой,

Одним проплёванным амбаром

Одной мышиною норой…

«Ивановы», 1928 г.

Зрелый Заболоцкий увлекался натурфилософией (философией природы) и пытался понять её законы:

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорёк пил мозг из птичьей головы...

«Лодейников», 1932-1933 гг.

Он считал, что человек рождён, чтобы разрушить это всеобщее поедание, стать «не детищем природы», а её «зыбким умом». Человек - не только высшее творение природы, но и величайший её реформатор. Он должен построить новый мир, в котором животные будут раскрепощены и станут его равноправными братьями. Заболоцкий любил повторять слова В. Хлебникова: «Я вижу конские свободы и равноправие коров».

Н.А.Заболоцкий родился 24 апреля 1903 года в семье заведующего сельскохозяйственной фермы и школьной учительницы. Мать будущего поэта отличалась прогрессивными взглядами и привила ему любовь к чтению. В 7 лет мальчик начал писать стихи. В 1921 году Н.А.Заболоцкий поступил на отделение русского языка и литературы Педагогического института имени А.И. Герцена и вошел в круг литераторов. На протяжении 20-х годов Заболоцкий проходит путь от символизма до футуризма и приходит к творческой самостоятельности: он пишет стихотворения, которые и составили его первую книгу «Столбцы». Поводом для создания собственной поэтической манеры, своеобразных стихотворений-ребусов, послужило участие Н.А.Заболоцкого вместе с Д. Хармсом, А.Введенским, И. Бахтеревым в деятельности «Обриу», члены которого отказывались пользоваться традиционными поэтическими приемами. Они утверждали, что поэзии пора перестать быть облегченной и романтически-отвлеченной-она должна соответствовать жестким условиям времени. Утверждению своеобразной творческой манеры раннего Заболоцкого послужило несколько обстоятельств 1. Способность поэта мыслить и воссоздавать окружающий мир в пространственных образах; 2. Желание запечатлеть действительность 1920годов со всеми сторонами, рожденные переходным периодом. Эти обстоятельства подвели Забол. К созданию резко индивидуальной формы стиха: стих-ий ребус, где мысли зашифрованы в сложных словесных конструкциях, состоящих из метафор, гипербол, гротеска. Основной темой стихотворений сборника «Столбцы» («Новый быт», «Ивановы», «Свадьба» и др.) стало «сатирическое изображение … быта» .Сборник «Столбцы» 1929г. Состоит из 2х циклов: Городские столбцы и Смешанные столбцы. Городские ст.-выхваченная из городского быта картина,отраженная в сознании художника в виде уродливой фантасмогории, где однообразно и бездумно живут полуфантастические уроды, совершающие нелепые действия. Эмоциональный взрыв, вызванный ощущением дисгармонии, хаоса, грубости обстановки в стране в период нэпа, рождал взрыв-стихотворение, в котором ярко выражается протест автора, сатирическое изображение мещанского быта. Поэту чужд и противен мир рынков, толкучек со спекулянтами, калеками и попрошайками на улицах.Определена даже цена человеческой жизни. Она невелика, потому что кругом властвует материальное, бездушное:

Весы читают» Отче наш»,

Две гирьки, мирно встав на блюдце,

Определяют жизни ход…

Здесь атрофированы понятия чести, достоинства, сострадания.

И пробиваясь сквозь хрусталь

Многообразно однозвучный

Как сон земли благополучный,

Парит на крылышках мораль.

Тяжесть обстановки, вызывавшей у автора ощущение бренности, суетности и чувство презрения к тем, кто ее провоцирует, нагнетается с помощью особой синтаксической конструкции стихов-приема нанизывания на единый сюжетно-смысловой стержень событий, явлений, персонажей, предметов.Этот прием предполагает перечислительную интонацию. В то же время ощущение непорядка усугубляется непосредственно строением стиха частое несоблюдение поэтом стихотворного размера(4 стопный ямб) и беспорядочность рифмы неравномерное деление на строфы. Это был способ научить слова звучать в стихе по -новому. Еще один прием использует поэт – мотив сна (футбол, болезнь, фигуры сна) присутствует прием нанизывания, вырастания одной детали из другой без логической мотивации…

Во сне он видит чьи-то рыла

Тупые плотные ка дуб

Тут лошадь веки приоткрыла

Квадратный выставила зуб….

Заболоцкий приходит к выводу что власть большого города губительна для человека, разрушаются связи человека с природой. Спасение молодому поэту виделось в возвращении людей к природе.

«Смешанные столбцы»- логическое продолжение предыдущего цикла:

….В жилищах наших

Мы тут живем умно некрасиво.

Справляя жизнь, рождаясь от людей,

Мы забываем о деревьях.

Не случайно пантеистическая тематика вошла в творчество Заб. в этот период. Вдалеке от родительского дома, под впечатлением детских воспом инаний, он в древних законах первозданной природы обнаруживает ту целесообразность и упорядоченность, которую не нашел в «царстве узких дворов»(Бродячие музыканты) В центре внимания поэта-образ земли-родительницы, от которой веет силой, любовью, лаской. Она дарит жизнь, и она же принимает живое после смертного часа. Фантазия художника позволяет Заб., раствориться в природе, стать деревом, травой.(«В жилищах наших, Искушение, Человек в воде). Животные, растения наделяются сознанием, оживают, но если в сатирических стихах о мещанском прозябании автор вселяет в предметы злой, мстительный дух, уродующий психику людей, то в произведениях о природе он говорит о ее всеобъемлющей душе. Она мыслит, страдает, сомневается, но при этом остается величественной, гордой, снисходительной к человеку эгоисту потребителю.Человек же не способен оценить ее, защитить и сберечь Он унижает и разоряет ее в корыстных порывах, не думая о том, что сам является детищем и продолжением природы. Первая книга Заб., «столбцы» состояла из 22 стихотворений. В 1949-х годах Н.А.Заболоцкий создает стихотворения, которые относят к философской лирике поэта. Среди них, во-первых, - «Я не ищу гармонии в природе..»(1947). Это стихотворение, как отмечают И. Ростовцева и В.Зайцев, продолжает тютчевскую традицию и в то же время противостоит ей. И, во-вторых, - элегия «Завещание» (1947), подводящая итог размышлениям поэта о бессмертии . В 50- х годах в творчестве Н.А.Заболоцкого вместе с философскими звучат и нравственно-эстетические мотивы. Они прослеживаются в стихотворении «Портрет» (1953), передающем впечатление поэта от картины художника Ф,С. Рокотова.

Вопрос о сущности красоты становится основным в стихотворении Н.А.Заболоцкого «Некрасивая девочка» (1955).

Первая часть стихотворения – изображение девочки и двух мальчуганов, вторая – размышление о внутренней и внешней красоте . В 50-е годы в поэзии Заболоцкого появляются и социально - гуманические мотивы. Они звучат в стихотворениях: «Неудачник», «В кино», «Смерть врача», «Где-то в поле возле Магадана…» и др. В стихотворении «Где-то в поле возле Магадана…»(1956) поэт говорит о трагедии лагерной жизни и о вечности существования природы. Ключевые понятия своей поэтической системы сам поэт формулирует так: « Мысль – Образ – Музыка» - вот идеальная троиственность, к которой стремиться поэт.»

Драфт: молодая наука

А.Ю. ДУНАЕВА

(Уральский федеральный университет им. Б.Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Россия)

УДК 821.161.1.09 (Заболоцкий Н.)

ББК Ш5(2Рос=Рус)6-4

ПОЭТИКА ДВИЖЕНИЯ В «СТОЛБЦАХ» Н. ЗАБОЛОЦКОГО

Аннотация: Данная работа посвящена анализу поэтики движения в творчестве Н. Заболоцкого. В статье предпринята попытка филологической реконструкции образа движения. Через исследование оппозиций, моделирующих пространство художественной реальности, а так же классификацию типов движения, автор статьи пытается показать связь поэтики и индивидуальной авторской философии Н.Заболоцкого. Исследование проводится на материале сборника «Столбцы» 1929 года.

Ключевые слова: ОБЭРИУ, «Столбцы», поэтика, движение, формы движения.

Мир литературного произведения моделируется множеством связанных между собой компонентов. Одним из наиболее значимых можно назвать движение. Художественный мир может быть подвижен, насыщен движением, или же может оставаться статичным, замершим. Соответственно, интерпретация образа движения так же может быть разной: статичный мир может расцениваться и как косный, безжизненный и как устойчивый, стабильный, в зависимости от авторской установки, индивидуальной философии, концепции мира, человека, искусства.

В поэтической системе Н. Заболоцкого образ движения чрезвычайно важен: он несет не только эстетическую, но и этическую нагрузку. Интересным для анализа материалом представляется дебютный сборник Заболоцкого - «Столбцы» в редакции 1929 года. Известно, что «Столбцы» Заболоцкий редактировал вплоть до 1958 года, и исследователями, как правило, привлекаются именно последние редакции. Но, думается, первая редакция, созданная под влиянием теоретических установок авангардной группировки ОБЭРИУ, может дать представление об исходной точке авторской эволюции. Уже первый сборник содержит оригинальную авторскую философию, взгляд на человеческую природу, формирующий уникальную, исключительную поэтику.

Ю.М. Лотман в книге «Структура художественного текста» отмечает большую роль пространственных структур в художественной си-

Драфт: молодая наука

стеме Н. Заболоцкого, и в частности, высокую моделирующую роль оппозиции «верх - низ»1. Эта вертикальная ось одновременно организует и этическое пространство: зло у Заболоцкого неизменно расположено внизу. Но доминантная для творчества Заболоцкого в целом моделирующая оппозиция «верх - низ» в «Столбцах» является ведущей только для нескольких стихотворений, а именно стихотворений «Черкешенка» и «Футбол». В «Черкешенке» определяется абсолютный верх, функцию которого выполняют верхушки деревьев, небо, а так же «пятисосцовая громада Кавказа»2, противопоставленная «провалу Ленинграда», реализующему семантику низа. Верх может быть реализован символически, как это сделано в стихотворении «Футбол»: антитезой слов «форвард» (англ. Forward - вперед) и «назад» задается движение в горизонтальной плоскости, но, в попытке вырваться из заданной системы, сам герой устремляется вверх. Футболист и мяч, символизирующий «верх», формально сближаются: мотив доспехов, при помощи которого описан форвард, прямо называется и при описании мяча. Внутреннее движение героя словно направлено на соединение с мячом, а значит, с выходом вверх. Однако два стихотворения сближает сходный финал: попытка выйти из пределов низа оканчивается трагическим падением и смертью героев.

В других стихотворениях сборника доминантой пространства становится горизонталь. Так же можно выделить и другие специфические черты художественного пространства. Так, для стихотворений характерна мена, инверсия верха и низа формально выраженная в таких словосочетаниях, как «кверху дном» («Народный дом», «Пир»), «книзу головой» («Белая ночь»), «задом наперед» («Футбол»), «вверх ногами» («Ивановы»). По словам самого Заболоцкого, такой выбор свидетельствует о поиске нового угла зрения, но так же можно говорить и о деформации, искривлении, сдвиге пространственных струк-

тур, «смеховой деструкции» мира.

1 Лотман Ю.М. Структура художественного текста [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Гумер». иЯЬ: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/ Lotman/_Index.php.

2 Заболоцкий Н. Столбцы 1929 года // Заболоцкий Н. Собр. соч.: В 3 т. - М.: Художественная литература, 1984. - Т. 1.

3 Васильев И.Е. Русский поэтический авангард ХХ века. - Екатеринбург, 2000. С. 158.

4 О роли пространственных метатез в образной структуре «Столбцов» см.: Кеко-ва С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: (Опыт реконструкции) / Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Саратов: Саратовский гос. ун-т им. Н.Г. Чернышевского, 1987.

Драфт: молодая наука

Горизонтальное пространство в стихотворениях максимально сужено, воплощается в формах «коробки», «курятника», «дома», «амбара», «квартала». Оно заставлено вещами, предметами быта, что приводит к его еще большему сужению.

Художественный мир «Столбцов» моделируется так же и временными характеристиками, а именно, сменой времени суток. Приход дня, ночи, вечера или утра упорядочивает движение внутри описанного выше пространства; Смена времени суток, как кажется, задает импульс движению, каждая новая временная характеристика приносит новое событие, новое движение:

Приходит ночь. / Бренча алмазною заслонкой, / она вставляет черный ключ / в атмосферическую лунку - / открылся госпиталь. («Футбол»).

И ночь приходила. На этих лугах / колючие звезды качались в цветах («Лето»).

Выходит солнце над Москвой, / старухи бегают с тоской: / куда, куда идти теперь? / Уж новый быт стучится в дверь! («Новый быт»).

Шторм упал / и вышел месяц наконец («Море»).

Когда заря прозрачной глыбой / придавит воздух над землей, / с горы, на колокол похожей, / летят двускатные орлы («Черкешенка»).

Стихотворения сборника представляют несколько довольно схожих, но все же различных форм движения (логично вспомнить о «ко-лыхательно-колебательном движении», отмеченном И. Лощиловым5; но попытаемся дать более детальную классификацию). Как правило, в каждом стихотворении можно найти не одну, а несколько форм, сменяющих друг друга.

Определяя формы движения в поэтике «Столбцов», первой стоит назвать форму движения-блуждания. Как одна из ключевых форм движения в сборнике, эта форма заложена в стихотворении «Белая ночь». Пространство внутри стихотворения расширено (раздвинулись мосты и кручи), однако движение в нем бесцельно, иллюзорно, обманчиво, оно сводится лишь к перестановке: бегут любовники толпой, / один - горяч, другой - измучен, / а третий - книзу головой... / Любовь стенает под листами, / она меняется местами, / то подойдет, то отойдет.

Обманчивым становится и зов сирен, и сам их вид (не то сирены, не то девки - но нет, сирены). Сама реальность выглядит неустойчи-

5 Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого [Электронный ресурс] // ИЯ^ http://rassvet.websib.ru/text.html.

Драфт: молодая наука

вой, колеблющейся, происходящее выглядит ирреальным: Гляди: не бал, не маскарад, / здесь ночи ходят невпопад.

Как продолжение темы зыбкой реальности появляется мотив качания: качается Невка, качаются кольца на деревьях, Елагин «ополоснулся и затих», игра парохода и лодок так же кажется неустойчивым покачиванием. Завершается стихотворение образом качающегося в банке «недоноска или ангела», довершающего картину «сумасшедшего бреда» белой ночи. «Недоносок» становится эмблемой шаткого существования не только в пространстве белой ночи, но, шире, Ленинграда и целой жизни.

Схожую форму движения представляет стихотворение «Красная Бавария». Перемещение сирен напоминает ходьбу-шатание, которую можно считать частным случаем блуждания (спадает с лестницы народ; сирена бледная за стойкой / гостей попотчует настойкой, / скосит глаза, уйдет, придет); их движение соединяется с качанием мужчин (мужчины тоже все кричали, / они качались по столам, / по потолкам они качали / бедлам с цветами пополам), превращая картинку в неразличимое цветовое пятно (бокалов бешеный конклав / зажегся как паникадило). Вне пространства бара жизнь словно идет иначе: «легко откатывают прочь» автомобили, на мачте блистает лампион, рвется крылатый шар, отдельной жизнью живет Невский проспект. Но чем активнее жизнь за пределами «бутылочного рая», тем больше сужается пространство самого бара (краснобаварские закаты / в пивные днища улеглись), тем беспорядочнее движение внутри него.

Ходьбу-топтание видим так же в стихотворении «Обводный канал», где толпа то «течет на полверсты», то «стоит, не в силах глаз отвесть», то снова идет, «ладони вытянув вперед». Она словно топчется на одном месте, в суженном пространстве Обводного канала, где с одной стороны «конских морд собор», а с другой - «черны заводов замки».

То же блуждание имманентно присутствует в стихотворении «Фигуры сна». Об этом говорят позы спящих: они заснули как попало: / один в рубахе голубой / скатился к полу головой; / другой, застыв в подушке душной, / лежит сухой и золотушный, / а третий - жирный как паук, / раскинув рук живые снасти, / храпит и корчится от страсти, / лаская призрачных подруг.

Хотя внешне движение прекращается (под одеялом, укрощая бег, / фигуру сна находит человек), даже во сне лихорадочно кружащийся мир не отпускает героев.

Танец как форма движения выделен в стихотворениях «Фокстрот», «Свадьба», «На рынке». Как форма движения, танец еще более

Драфт: молодая наука

значим; он подразумевает некие определенные, упорядоченные ходы. Но в тексте «Фокстрота» обратная ситуация - движения героев разрозненны, негармоничны, кажутся не длящимися, но одномоментными, неустойчивыми; они нанизываются одно на другое, оставляя общую картину фрагментарной. Финальный танец стихотворений «На рынке» и «Свадьба» приобретает апокалипсическую семантику; вслед за танцем следует полное разрушение пространственной структуры, сопровождающееся ощущением ужаса.

Формы движения, выявленные в «Столбцах», хотя и различаются по способу художественного воплощения, имеют множество общих черт. Так, в контексте сборника, названные формы характеризуются как бессмысленные, бесцельные, заданные художественным пространством, пассивные, неустойчивые, заключенные внутри узкого горизонтального пространства, как правило, не имеющие конечной цели и не направленные на результат.

Выбор именно таких форм движения свидетельствует об абсурдности описываемой реальности, хаотичности изображаемого мира. Философский компонент в изображении Заболоцким движения рождает представление о неустойчивости, шаткости мира, его абсурдности, спутанности связей в нем, дисгармонии. В соответствии с таким представлением о мире, рождается представление и о человеке, как о существе уродливом, пошлом, бездуховном, поведение которого так же лишено осмысленности.

Хаосу мира противопоставлена попытка его механического упорядочивания («Ивановы»), а так же отказ от движения («Часовой», «Свадьба», «Лето»). Предельно сжатое пространство стихотворения «Ивановы» (теснота бульваров, чиновные деревья, мир, зажатый плоскими домами) заполняется одинаковыми героями - абстрактными Ивановыми, совершающими одинаковые, строго упорядоченные, механические движения. Соблюдение одних и тех же ритуалов каждый день (служба, поездка на трамвае, покупка билета) способно приостановить бесконечное кружение, мельтешение мира «Столбцов». В то же время, сведение «свинцового идола» до «одной разбитой мостовой» своеобразно гармонизирует его, даруя домам «спокойствие и мир», выстраивая внутри еще одну реальность - мирок домашнего уюта, где Арарат заменила горка, покрытая бумажным кружевом (вспомним горы из текста «Черкешенки»), где роль домашнего генерала выполняет самовар. Свертывание мира автоматически исключает деление в нем на верх и низ; мир зажимается домами, пространство деформируется, и любое другое движение внутри него становится бессмысленным. Отсутствие привычной последовательности дейст-

Драфт: молодая наука

вий оборачивается метанием, жаждой хоть каких-нибудь действий. Но в мире, «зажатом плоскими домами», имеющем свой строгий распорядок такое движение приводит в тупик; оказывается, что идти просто некуда и не к кому.

Своеобразную антитезу обездвиженности и движения представляет стихотворение «Лето». По временной характеристике стихотворение композиционно делится на две части - день и ночь. Пространство дня не только намеренно сужено, но и вытянуто, солнце висит в длину. Под солнцем все предстает уродливым, и эта характеристика связана со статикой, отсутствием видимого активного движения. Обездвиженные люди «наливаются, как груши», деревья видятся обмякшими и ожиревшими. Даже ручей, который должен бы «пробегать» представляется тянущимся «обрывком слюны». С приходом ночи пейзаж гармонизируется, из «сальных свечей» деревья превращаются в «курчавые свечки», вместо «людских тел» в стихотворении появляется «пехотный пастух», который чертит диаграмму луны. Хотя внешне движение практически отсутствует - только собаки грызутся за перекресток - обездвиженность второй части стихотворения лишена негативной семантики.

Оба варианта (механическое движение и обездвиженность) в художественном мире «Столбцов» оказываются недейственными; они ведут к потере духовности, овеществлению человека, механизации его внутреннего мира, либо к его полной утрате. И механическое движение, и обездвиженность соседствуют с движением-блужданием; в авторской концепции движение связывается с несвободой.

Свобода движения предоставлена только Я-субъекту «Столбцов». Я-субъект, располагаясь внутри пространства стихотворений, наблюдает за событиями со стороны, что позволяет ему не участвовать в общем движении, характерном для «Столбцов». Формально выраженное проявление Я-субъекта находим в 5 стихотворениях: «Белая ночь», «Черкешенка», «Ивановы», «Обводный канал» и «Пир». В стихотворениях «Белая ночь» и «Обводный канал» всего в двух строках видна отстраненная позиция Я-субъекта, позиция того, кто наблюдает за происходящим и описывает его:

В моем окне - на весь квартал / Обводный царствует канал. («Обводный канал»).

Движению героев «Белой ночи», этому блужданию, качанию, противопоставлено простое «шел подальше»; от зачарованного движе-

Драфт: молодая наука

ния толпы в «Обводном канале» герой так же отделен, он находится как бы снаружи этого движения, наблюдает за ним через окно.

Отторжение вызывает и мир механических, одинаковых движений Ивановых. Реальность, замкнувшаяся на предметах домашнего быта, намеренно суженное, заставленное вещами пространство, все эти свидетельства «сна мира», подчиненность жизни быту рождает в Я-субъекте желание бунта против такого рода пошлости. Одический призыв к миру «хлестать широкими волнами» и «быть готовым к оружию» демонстрирует желание внутренней свободы, хотя бы даже и в замкнутом пространстве.

Последняя строфа стихотворения «Черкешенка» демонстрирует небывалое для поэтики «Столбцов» расширение пространства: И я стою - от света белый, / я в море черное гляжу, / и мир двоится предо мною / на два огромных сапога - / один шагает по Эльбрусу, / другой по-фински говорит, / и оба вместе убегают, / гремя по морю - на восток.

Соединение белого и черного, Запада и Востока, верха и низа, воды и земли раскрывает иное пространство, противопоставленное тем пространственным структурам, которые мы описали выше. Это космическое соположение противоположенных понятий, в центре которых находится фигура Я-субъекта. Герой находится на пересечении противоположно направленных векторов, в центре пространства, расходящегося в разные стороны.

Тот же образ повторяется в стихотворении «Пир», однако представлен он иначе: За море стелются отряды, / вон - я стою, на мне -шинель / (с глазами белыми солдата / младенец нескольких недель). Хотя герой и кажется вписанным в общее движение «стелющихся за море отрядов», он все же остается в позиции наблюдателя (я слышу гром созвездий медный; я вижу - ты летишь в тумане; я вижу - ты плывешь морями). Если в «Черкешенке» Я-субъект остается недвижим в центре мира, то в «Пире», в сходной ситуации, движение намеренно замедляется. Я-субъект не следует за отрядом, он останавливается, словно продолжая наблюдать за самим собой (вон - я стою, на мне -шинель). Последние 4 строчки стихотворения кажутся отказом следовать общему движению «за море»; фиксация на мельчайших движениях героя становится антитезой нерасчлененному течению пехоты: Я вынул маленький кисетик, / пустую трубку без огня, / и пули бегают как дети, / с тоскою глядя на меня...

В художественном пространстве «Столбцов» положительными характеристиками обладает только то, что принадлежит к миру природы («Пекарня», «Лето», «Движение»). Природа способна к метаморфо-

Драфт: молодая наука

зе, и это отличает ее от человека, ставит этически и эстетически выше его. Превращение - единственная по-настоящему свободная форма движения в «Столбцах».

Мы выделили следующие художественные средства создания образа движения в «Столбцах»:

Ритмико-рифменные сбои и сдвиги в структуре стиха. Неравномерная, изломанная структура стиха создает ощущение «дилетантизма» стиха, искажает художественное пространство. Такой способ рифмовки напрямую связан с представлением о хаосе мира, его непознаваемости, нелогичности.

Глагольная организация текста. Выбор глаголов с определенной семантикой воссоздает образ движения повторяющегося, кругообразного, происходящего неожиданно, толчками, колебательно. На первое место ставится не результат действия, но его повторяемость. Человек оказывается связан определенными формами движения, происходящего в горизонтальном пространстве.

Антитеза как структурирующий и сюжетообразующий принцип стихотворений. Сосуществование разнонаправленных начал порождает противоречивое, деформированное художественное пространство.

Сравнение как основной троп, использующийся в «Столбцах», формирует представление о пространстве, в котором предметы и вещи находятся в постоянном, беспорядочном движении; они трансформируются, приобретают свойства других предметов. Эти трансформации только внешние, не меняющие сути предметов. Читатель, сталкиваясь с неожиданными сравнениями, не подчиняющимися анализу с позиций «бытовой» логики, вынужден раскладывать сравниваемые предметы до тех пор, пока в них не обнаружатся схожие черты.

Цитаты, аллюзии, реминисценции из русской и мировой литературы, а так же сквозные образы, слова - «скрепы», повторяющиеся мотивы и описания. Активная работа с интертекстом позволяет выстроить множество межтекстовых связей, как внутри сборника, так и между цитируемой литературой и стихотворениями сборника. Читатель сам включается в представленный ему лихорадочно кружащийся мир стихотворений; он вынужден «припоминать» источники цитат как внутри сборника, так и вне него.

Из проведенного исследования становится очевидным, что обусловленная философией поэтика движения у раннего Заболоцкого, безусловно инспирирована теоретическими установками авангардной группировки ОБЭРИУ, членом которой был Заболоцкий в период работы над сборником. Использование приемов «голого слова», поэтики абсурда, игровое начало, поиск нового угла зрения - все эти черты

Драфт: молодая наука

авангарда четко прослеживаются в сборнике. Но, вместе с тем, перед нами уникальная авторская концепция мира, в которой движение является одним из ведущих компонентов. На примере воплощения этой философской категории в художественном тексте, средствами поэтического языка видна особая, авторская точка зрения на мир, природу, на человека и его место в мире. Тем более важно, что перед нами первая книга поэта, в ее первой редакции. Это позволяет проследить истоки авторской философии, задать некую точку отсчета в эволюции творчества поэта.

Высшим поэтическим достижением обэриутов многие литературоведы считают сборник Н. Заболоцкого «Столбцы» (1929 г.). Это книга о советском мещанстве, о том, как на смену кровавым временам пришли времена пошлые (впрочем, тоже не бескровные). Обыватели потянулись к «изящной жизни». Название «Столбцы» как бы подчёркивало отличие от «высокой» поэзии (это будто и не стихи, а просто строчки, записанные столбиком). Но сам поэт говорил, что он хотел названием книги выразить «понятие дисциплины, порядка - всего, что противостоит стихии мещанства». Об этом многие «столбцы» Заболоцкого.

Но вот знакомые явились,
Завод пропел: «Ура! Ура!».
И Новый Быт, даруя милость,
В тарелке держит осетра.
Варенье, ложечкой носимо,
Шипит и падает в боржом.
Жених, проворен нестерпимо,
К невесте лепится ужом.
«Новый Быт», 1927 г.

А вот как выглядит этот мир в стихотворении «Свадьба» (1928 г.):
Мясистых баб большая стая.
Сидит вокруг, пером блистая,
И лысый венчик горностая
Венчает груди, ожирев
В поту столетних королев.
Они едят густые сласти,
Хрипят в неутолённой страсти,
И распуская животы,
В тарелки жмутся и цветы.
Прямые лысые мужья
Сидят, как выстрел из ружья,
Едва вытягивая шеи
Сквозь мяса жирные траншеи.
И пробиваясь сквозь хрусталь
Многообразно однозвучный,
Как сон земли благополучной,
Парит на крылышках мораль.

Заболоцкий не любил темнот и не верил в «звезду бессмыслицы» (выражение Введенского). «Столбцы» отличаются от поэзии Хармса и Введенского большей традиционностью и внятностью. Особый эффект этих стихов достигается благодаря столкновению формы русской классической поэзии (почти везде – четырёхстопный ямб) и приземлённых, бытовых деталей с карикатурными чертами:

О мир, свернись одним Кварталом,
Одной разбитой мостовой,
Одним проплёванным амбаром
Одной мышиною норой…
«Ивановы», 1928 г.
Зрелый Заболоцкий увлекался натурфилософией (философией природы) и пытался понять её законы:
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорёк пил мозг из птичьей головы...
«Лодейников», 1932-1933 гг.

Он считал, что человек рождён, чтобы разрушить это всеобщее поедание, стать «не детищем природы», а её «зыбким умом». Человек - не только высшее творение природы, но и величайший её реформатор. Он должен построить новый мир, в котором животные будут раскрепощены и станут его равноправными братьями. Заболоцкий любил повторять слова В. Хлебникова: «Я вижу конские свободы и равноправие коров».