Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Бурная атмосфера 20-х годов, разлом действительности, чудовищная амплитуда маятника Времени - и огромный поток слабой, серой, графоманской литературы - привели к появлению произведений, в которых авторы пытались запечатлеть новую действительность в адекватных формах: «Клоп» и «Баня» В. Маяковского, «Трактир» Э. Багрицкого, «Зависть» Ю. Олеши, «Чевенгур» и «Котлован» А. Платонова, «Собачье сердце» М. Булгакова, «Уважаемые граждане» М. Зощенко. Традиционно это явление в литературе комментировалось как сатирическое осмеяние «пережитков прошлого», разоблачение мещанства. Однако это были симптомы куда более страшного знамения времени - появления жуткой, зоологи ческой натуры, представителя тех, «кто, кажется, впервые за всю историю человечества вышли из своих нор и грозят затопить все достижения мировой культуры» (К. Чуковский). Малограмотный, косноязычный герой, вышедший на авансцену событий, испытывающий неодолимую тягу к изящной словесности и плодящий уродливую, беспощадную, жалкую графоманскую литературу - таков герой А. Платонова («Родина электричества»), рассказов М. Зощенко, такого героя выбрал себе и Н. Заболоцкий.

Принципиальное отличие в изображении этого героя у Заболоцкого и его современников. Если между Асеевым, Багрицким, Тихоновым, Маяковским и их героями лежит пропасть, то Заболоцкий попытался войти в плоть и кровь своего героя и заговорить его чудовищным, ни на что не похожим языком, увидеть мир его глазами. «То, что я пишу, не пародия, - писал Заболоцкий, - это мое зрение. Больше того: это мой Петербург-Ленинград нашего поколения: Малая Невка, Обводный канал, пивные бары на Невском». «Антиэстетизм» Н. Заболоцкого 20-х годов имеет прочный фундамент в русской литературе: Козьма Прутков, Фома Опискин, капитан Лебядкин. Традиции графоманства капитана Лебядкина особенно примечательны для воспроизведения в литературе 20-х годов. Поэт стремился запечатлеть эстетический парадокс - лирическое самовыражение субъекта, стоящего на одной ступени развития с животным миром. Так Заболоцкий выразил свое отношение к эпохе, не жалея и не презирая, не отчужденно, но отстраненно, ее же языком.

Окружающий мир был для Заболоцкого перевернутым миром - «системой девок» и «системой кошек», «цирком», миром уродцев. Здесь таится глубоко спрятанный аллюзивный намек на образ из греческой мифологии на Цирцею, обратившую спутников Одиссея в свиней. Отсутствие в «Столбцах» привычного героя оборачивается присутствием героя лебядкинского типа. Это его глазами читатель видит окружающий мир. Замкнутый мир города, шире - цивилизации, характеризуется у Н. Заболоцкого мотивами пошлости (знаками ее становятся примус, кошки, самовар, гитара, джаз), продажности (все, что выставлено на продажу: калеки продают свое уродство за милостыню, бабы - сирены - девки - дамочки продают обманную любовь), обезличения, утраты индивидуальности:

На службу вышли Ивановы

В своих штанах и башмаках.

Круг интересов толпы уродов, калек, горбунов, кавалеров, мужей, пролетариев, Ивановых прост: «бутылочный рай», «визг гитары », Народный дом - «курятник радости» и «цирк». Духовное обнищание, отсутствие красоты и высокой культуры - значимые ориентиры мира абсурда, описываемого Н. Заболоцким. У Н. Заболоцкого мир животных и мир людей поменялись местами. Деградировавший, спившийся, перевернутый мир уродов менее человечен, чем одухотворенные и естественные животные:

Сидит извозчик, как на троне,

Из ваты сделана броня,

Борода, как на иконе,

Лежит, монетами звеня.

А бедный конь руками машет,

То вытянется, как налим,

То снова восемь ног сверкают

В его блестящем животе.

(«Движение»)

В этом стихотворении мир животных и мир людей противопоставлен по принципу динамики - апатичности. Кроме этого, «извоз чика» характеризует поддельность («как на троне», «броня из ваты», «борода, как на иконе»), а «коня» - «чудесность»; «восемь ног сверкают», «блестящий живот». Противопоставление движения - отсутствие движения - усугубляется на уровне стиховой формы (рифмы и отсутствия ее). Образ извозчика сопровождается традиционным перекрестным рифмованием, а образ коня - холостым стихом.

Мир людей и мир животных антитетичны и по принципу наличия - отсутствия чувств. Примитивному, самодовольному, огра ниченному человеку противостоят его жертвы - страдающие животные, предназначенные для поедания:

Сверкают саблями селедки,

Их глазки маленькие кротки,

Но вот, разрезаны ножом,

Они свиваются ужом.

(«На рынке»)

Исследователи творчества Заболоцкого отмечают близость его поэзии этого периода к миру живописи - полотнам Брейгеля, старых фламандцев, Босха, Филонова, Шагала. Поэзия Заболоцкого имеет аналогии с живописью не только по зрительному восприятию удивительно наглядной образной системы, но и по продолжению традиций «кухонной темы», в которой переплелись символы гуманисти ческой этики, натурфилософии и фольклора.

В 30-е годы, после уродливого, гротескного мира «Столбцов» Заболоцкий написал целый ряд стихотворений и поэм («Школа жуков», «Торжество земледелия», «Лодейников», «Безумный», «Волк», «Деревья», «Подводный город», «Человек в воде»), где обратился к прекрасному, чистому, разнообразному в своих проявлениях миру Природы. В основе произведений поэта 30-х годов - натурфилософская концепция мироздания как единой системы, объединяющей живые и неживые формы материи. Заболоцкому этого периода свойственен пантеизм. Его мир Природы - и животные, и растения - одухотворены.

У деревьев есть глаза и руки, лицо коня прекрасно и умно, реч- ка «девочкой невзрачной Притаилась среди трав. То смеется, то рыдает, Ночи в землю закопав». Это не традиционная поэтическая метафора, строящаяся на уходящем в глубь веков антропоморфизме - наделении явлений окружающего мира свойствами человека или персонификации природных явлений и объектов. Здесь мы имеем дело именно с натуралистическими тенденциями отождествления бога и мира, растворения бога в природе.

Известно, что именно в эти годы Заболоцкий внимательно изучал «Диалектику природы» Ф. Энгельса, знакомился с трудами К. Э. Ци олковского, которому писал о близости во многом своих размышлений его концепции. Увлекался Заболоцкий в это время и идеями Платона, Григория Сковороды, Вернадского. Однако наиболее ощутимое влияние на Заболоцкого, по его собственному признанию, оказала поэтическая личность Гете и его натурфилософия - тот круг проблем, что отразился в «Опыте о метаморфозе растений». В отношении Заболоцкого к животному миру (лицо коня, прекрасные глаза быка, толстое тело коровы) заметно влияние идей Гете о целесообразности и совершенстве животного мира («Метаморфоза животных»). И в самой основе натурфилософии Заболоцкого - представлении о вечном взаимодействии и взаимопревращении разнообразных материальных форм в едином составе чудного тела природы - ощущается принципиальное родство с теорией эволюции Гете. Переход из одного состояния в другое, «метаморфозы», теория «прарастения» - прототипа всех растений (идея, вытекающая из представлений о некоем нерасторжимом единстве в природе) - преломляются у Заболоцкого в образе «дерева Сферы»:

Дерево Сфера царствует здесь над другими.

Дерево Сфера - это значок беспредельного дерева.

(«Деревья»)

Подобные образы встречаются и в стихотворении «Искусство» («Дерево растет, напоминая естественную деревянную колонну»), и в «Венчании плодами». Но главное, концепции Природы Гете и Заболоцкого сходятся в решении проблемы «смерть - бессмертие». Гете воспринимал мир Природы и Человека как единое целое, вечно изменяющееся, неустой чивое равновесие, в котором «каждый род, один на другом и через посредство другого, если и не возникает, то поддерживается ». Идеи Гете - рождение всего сущего из безбрежного Океана, или Хаоса, и возврата после смерти в родную стихию - были восприняты Заболоцким («И сквозь тяжелый мрак миротворения Рвалась вперед бессмертная душа Растительного мира» или «Была дева - стали щи»).

То, что теории метаморфоз, отсутствия готовых форм, постоянного движения и изменения вошли в плоть и кровь поэта, видно и по стихотворению 1953 г. «Сон». Хотя острота восприятия ежедневного «умирания» Природы, свойственная поэту в 30-е годы, к этому времени прошла, а в системе натурфилософских изменений на смену пантеизму пришла традиционная метафоризация природы, проблема «смерти-бессмертия» решается здесь поэтом в русле концепции Гете и научных утопий Циолковского. Стремление души «стать не душой, но частью мирозданья» - итог долгих размышлений, почему «жизнь возникает после моей смерти». Поэт описывает ощущение себя «государством атомов», которые прежде в другой форме и после смерти составят другие организации. Единственное, что останется как память о его жизни, как наследие потомку - Мысль. То, что из «государства атомов» делает человека, то, что выделяет его из мира Природы. Эта же идея - бессмертия Мысли - ключ к пониманию элегии Заболоцкого «Вчера, о смерти размышляя...»:

И птицы Хлебникова пели у воды,

И встретил камень я.

Был камень неподвижен.

И проступал в нем лик Сковороды.

Так Заболоцкий подчеркивает идею бессмертия: поэты вечны, ибо оставляют в наследство потомкам - мысль. Философское мировидение Заболоцкого, неординарность его поэзии не были поняты и оценены. Публикации поэта 1930-х годов вызвали целую волну травли в печати. Критики словно соревновались в подборе наиболее хлесткого ярлыка: «Один из наиболее реакционных поэтов» (А. Горелов), «злобное юродство и издевательство над социализмом» (А. Селивановский), «юродивый, инфантильный сказочник» (А. Тарасенков), «маска юродства» (Е. Усиевич). Такого уровня критика послужила поводом для ареста поэта 19 марта 1938 года.

После тяжелого душевного потрясения и вынужденного долгого молчания натурфилософские мотивы в поэзии Заболоцкого если и не исчезают совсем, то явно уступают место портретным («Портрет », «Поэт», «О красоте человеческих лиц»), пейзажным («Поздняя весна», «Весна в Мисхоре», «Осенние пейзажи»), портретно-психологи ческим зарисовкам («Неудачник», «В кино», «Старая актриса ») и стихотворениям балладного типа («Журавли», «Прохожий», «Ходоки», «Смерть врача», «Это было давно»). С 1946 года лишь в восьми стихотворениях («Гроза», «Читайте, деревья, стихи Гезиода », «Завещание», «Когда вдали угаснет свет дневной», «Сквозь волшебный прибор Левенгука», «Прощание с друзьями», «Сон», «Противостояние Марса») наблюдаются размышления в прежнем философском русле. Несмотря на резкое сокращение, присутствие стихотворений этого направления свидетельствует о стойком интересе к проблемам взаимоотношений Человека и Природы.

Коренные изменения в поэтической системе Н. Заболоцкого после лет, проведенных в лагерях, крутой поворот в его поэтике, традиционно с воодушевлением комментируемый как «возврат к классике», свидетельствуют о катастрофическом компромиссе, к которому его вынудили общественная и литературная обстановка послевоенных лет. Уйдя от литературной борьбы, поэт стал писать так, как «следовало», но прежняя непокорность все-таки прорывалась изредка сквозь «апухтинский» (А. Ахматова) стиль то в виде хорошо замаскированных клише лебядкинского типа («Журавли», «Лебедь в зоопарке», «Ходоки», «Неудачник»), то в отстраненных тропах («животное, полное грез» - о лебеде, звери - «приделанные к выступам нор»), то в описании буйной, непокорной растительности (можжевельник, чертополох).

Поэтическое зрение Н. Заболоцкого по сути своей осталось прежним: «Растения во всем многообразии - эта трава, эти цветы, эти деревья - могущественное царство первобытной жизни, основа всего живущего, мои братья… Разве могу я отказаться от родства с ними?».

Художественные приёмы, выделяемые в поздней лирике Н. Заболоцкого, не слишком множественны и разнообразны. Автор, как правило, старается избегать излишней гиперболизации, не часто используются многоплановые метафоры и т.п. На первый взгляд, зрелое творчество поэта тяготеет к некоторой примитивности. Однако именно простота и понятность стихотворений Заболоцкого являются его индивидуальными литературными качествами. Большое значение поэт уделяет семантической стороне языка. Его интересует слово как таковое, а конкретно - образность его значений, его смысловое наполнение. Важную роль в творчестве Заболоцкого играет такой художественный приём, как антитеза. Действительно, стихотворения поэта зачастую содержат в себе остроту противостояний природных явлений и явлений человеческого бытия, философских понятий и мировоззрений. Н. Заболоцкий - ищущий и вопрошающий созидатель, в чьих руках поэтический материал испытывает постоянные метаморфозы.

Например, стихотворение «О красоте человеческих лиц» состоит из двух противоположных частей. Первая часть монументальна, тяжеловесна. Под видом некой неподвижной глыбы автор вуалирует бедность человеческой души. Отсутствие духовного и эмоционального движения делает людей «заиндевелыми», не способными размышлять, чувствовать и сочувствовать:

Иные холодные, мёртвые лица

Закрыты решётками, словно темница.

Другие - как башни, в которых давно

Никто не живёт и не смотрит в окно.

Во второй же части, напротив, «малая хижина», которая «неказиста, небогата», символизирует внутреннее содержание человека. «Окошко» этой хижины посылает в мир «весеннее дыхание». Так и человек: если внутри он полон, то от него исходит свет и красота. Такие эпитеты, как «весенний день», «ликующие песни», «сияющие ноты» меняют настроение стихотворения, оно становится радостным, излучающим добро.

Таким образом, антитеза большого (даже громадного) и малого - это тот художественный приём, на котором базируется всё стихотворение. Однако это не означает, что других приёмов Заболоцкий в нём не использует. Напротив, стихотворение «О красоте человеческих лиц» весьма аллегорично, иносказательно. Ведь каждая «башня», «лачуга», «хижина» - это указание на того или иного человека, на его характер и внутренний мир.

Н. Заболоцкий использует меткие сравнения. В стихотворении «О красоте человеческих лиц» их можно наблюдать в достаточном количестве: «подобия жалких лачуг», «подобные пышным порталам», «словно темница», «как башни», «подобья песен». Необычно и то, что в произведении нет деления на строфы: стихотворение представляет собой одну строфу из четырех четверостиший. Это связано, вероятно, с тем, что всё стихотворение всецело сконцентрировано на одной основной мысли, оно базируется на одной основной идее.

Здесь же стоит вспомнить «Некрасивую девочку» Заболоцкого, в частности, яркое сравнение - «напоминает лягушонка». В этом стихотворении, как и во многих других, можно выделить тонкую иносказательность, глубокий психологический анализ: «чистый пламень» в качестве образа души, сравнение духовного наполнения с «сосудом, в котором пустота» или с «огнём, мерцающем в сосуде»:

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,

Который в глубине её горит,

Всю боль свою один переболит

И перетопит самый тяжкий камень!

И пусть черты её нехороши

И нечем ей прельстить воображенье, -

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом её движенье.

Герои и образы Заболоцкого становятся максимально глубокими. Они ярче выражены и чётче очерчены поэтом по сравнению с его ранней лирикой.

Параллелизм как художественный приём также свойственен поздней лирике Н. Заболоцкого. Например, в стихотворении «Гроза идёт» (1957) мы видим яркий параллелизм явлений природы с душевным состоянием и мыслями самого автора.

Своеобразен и уникален в стихотворении образ тучи:

Движется нахмуренная туча,

Обложив полнеба вдалеке,

Движется, огромна и тягуча,

С фонарем в приподнятой руке.

В данных строках туча наделяется каким-то особым значением, можно сказать, что она одушевляется. Туча движется подобно ищущему или потерявшемуся страннику, подобно грозному вершителю судеб. В данном контексте этот образ читается не просто как природное явления, но как нечто большее.

Вышеназванному произведению свойственна особая метафоричность:

Вот он - кедр у нашего балкона.

Надвое громами расщеплен,

Он стоит, и мертвая корона

Подпирает темный небосклон.

Такой высокий уровень метафоризации, несомненно, в очередной раз позволяет выделить как особое и неповторимее явление позднюю лирику Н. Заболоцкого: «мертвая корона», подпирающая «темный небосклон».

В заключение поэтом проводится параллелизм между расколотым надвое деревом и собственным душевным состоянием. Однако это не только параллелизм, это ещё и аллегорическое высказывание автора, выражающее двойственность его мироощущения:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

Особое значение для творчества Н. Заболоцкого несёт философское осмысление природы, тесная взаимосвязь между природой и человеком, а также их взаимная отчуждённость. В стихотворении «Я не ищу гармонии в природе…» (1947) природа видится поэту огромным «миром противоречий», наполненным «бесплодною игрой» и «бесполезно» тяжким трудом.

Стихотворение наполнено олицетворяющими метафорами: «слепая ночь», «умолкнет ветер», «в тревожном полусне изнеможенья», «затихнет потемневшая вода». Здесь же имеет место такой художественный приём как сравнение. Автор сравнивает природу с «безумной, но любящей» матерью, которая не видит себя в этом мире без своего сына, которая без него не является полноценной:

Так, засыпая на своей кровати,

Безумная, но любящая мать

Таит в себе высокий мир дитяти,

Чтоб вместе с сыном солнце увидать.

В данном произведении можно выделить неявную антитезу, противопоставление добра и зла:

И в этот час печальная природа

Лежит вокруг, вздыхая тяжело,

И не мила ей дикая свобода,

Где от добра неотделимо зло.

Когда устав от буйного движенья,

От бесполезно тяжкого труда,

В тревожном полусне изнеможенья

Когда огромный мир противоречий

Насытится бесплодною игрой, -

Как бы прообраз боли человечьей

Из бездны вод встаёт передо мной.

Лирика поэта отличается контрастностью изображаемых образов. Например, в стихотворении «Где-то в поле возле Магадана…» (1956) создаётся невыносимое ощущение грусти и подавленности от страшного контраста замерзшей, завьюженной, неприветливой земли и огромного, бескрайнего светлого неба. Звёзды в данном стихотворении символизируют не только свободу, но и сам процесс освобождения. Пока старики ещё не отделены от реальности, от своих земных дел, звёзды на них не смотрят. Но в смерти они соединяются с природой, с целым миром, обретая свободу:

Не нагонит больше их охрана,

Не настигнет лагерный конвой,

Лишь одни созвездья Магадана

Засверкают, став над головой.

Лагерная тема в тесном сплетении с темой человеческого страдания отразилась в данном стихотворении. Горе двух «несчастных русских» стариков, у которых душа «перегорела», изображено на фоне «дивной мистерии вселенной».

Циклу «Последняя любовь» как «большому произведению», состоящему из отдельных частей, каждая из которых дополняет и определяет последующую, присуще эпическое начало. Здесь можно отметить стремление автора воспроизвести «текучий» процесс действительности. Вычерчивается последовательный событийный ряд истории «последней любви» и наличие общего обрамления.

Стихотворение «Можжевеловый куст» (1957) отличается особой мелодикой, образуемой определённым звуковым набором:

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст,

Лёгкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

Эта строфа примечательна также наличием в ней эпитетов: «изменчивые уста», «лёгкий лепет», «смертоносная игла». Они создают ощущение некой динамики: тревожной, неуверенной и, вместе с тем, стремительной, решительной.

С самого начала стихотворения читатель ожидает какой-то беды, чему способствует весьма оригинальный эпитет - «металлический хруст», создающий тональность внутреннего разлада и внешнего предзнаменования:

Я увидел во сне можжевеловый куст,

Я услышал вдали металлический хруст,

Аметистовых ягод услышал я звон,

И во сне, в тишине, мне понравился он.

Постоянная игра шипящих и твёрдых согласных с мягкими и сонорными создаёт в стихотворении ощущение двойственности. Читатель погружается вместе с лирическим героем в странную фантасмагорию, граничащую между сном и явью. И, как это часто использует в своём творчестве Заблоцкий, главная мысль заключена автором в последней строфе. И здесь динамика сменяется созерцанием и, в конце концов, прощением и отпущением:

В золотых небесах за окошком моим

Облака проплывают одно за другим,

Облетевший мой садик безжизнен и пуст…

Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

Заболоцкий, как уже указывалось выше, мастер в области сравнений и иносказания. В последней строфе мы видим «облетевший садик», потерявший какую-либо жизнь в своих недрах. Душа лирического героя так же, как и этот садик опустела, а виной всему можжевеловый куст - читаемый неоднозначно и наиярчайший образ данного стихотворения.

Стихотворение «Старость» (1956) заключает цикл «Последняя любовь». Это своеобразный рассказ, некое эпическое повествование в стихах. Именно в нём так остро чувствуется та зрелость и то спокойствие, к которому пришёл автор. Созерцание и осмысление - вот что выходит на первый план в сравнении с его ранней лирикой:

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, -

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

Их речь уже немногословна,

Без слов понятен каждый взгляд,

Но души их светло и ровно

Об очень многом говорят.

В неясной мгле существованья

Был не приметен их удел,

И животворный свет страданья

Над ними медленно горел.

Более всего в этих строках выделяется противопоставление «неясной мглы существованья» и «животворного света». В связи с этим можно сказать и о так называемом «космическом» параллелизме, который в той или иной степени пронизывает позднюю лирику автора. В небольшом стихотворении Заболоцкому удаётся совместить всеохватывающее, панорамное видение мира с данной, можно сказать частной ситуацией.

Таким образом, мы видим, что поздняя лирика Н. Заболоцкого с одной стороны - явление невероятно глубокое с философской точки зрения, с другой стороны - достаточно незамысловатое с точки зрения своей художественной сущности, а точнее - в плане многообразия художественных приёмов и методов. Поэт пользуется многочисленными эпитетами, высока частотность употребления эпитетов-сравнений, сравнений, чуть реже встречаются метафоры. Можно отметить, что стихи Заболоцкого нередко содержат обращения и вопросы (чаще риторические), которое сближают авторское видение с читательским восприятием. В целом же, поэзия Заболоцкого чуждается чего-то сложного и путанного, он практически не гиперболизирует изображаемое, не занимается так называемым «плетением словес». Пунктуация поэта достаточно экспрессивна. Заболоцкий часто выносит основную идею произведения в самый конец, заключая её в последней строфе, подытоживая таким образом вышесказанное. Нельзя не отметить, что поэтика Заболоцкого была и остаётся уникальной, продолжает влиять на творчество и мышление многих поэтов и людей, связанных, так или иначе, со словом.

Начал свой литературный путь как член группы ОБЭРИУ (аббревиатура расшифровывалась как Объединение реального искусства), создателем которой был Даниил Хармс. Известность принес ему первый сборник «Столбцы». Большинство стихотворений из этого сборника высмеивали советское мещанство, были наполнены фантастическими образами, рисовали абсурдные ситуации. В последующие несколько лет поэт все больше увлекается философскими поисками, перестает считать себя членом группы, однако его «Столбцы» многие литературоведы признают высшим достижением обэриутов.
Центральное место в творчестве Заболоцкого занимает философская лирика. Скорее даже, все стихотворения несут на себе след философских размышлений автора. В лирике Заболоцкого нигде нет сиюминутности, суетности, беспечной легкости. В ней отражено стремление поэта как можно глубже познать окружающий мир, проникнуть в основы мироздания, достичь гармоничного сосуществования с природой, людьми.
Особое значение для творчества Заболоцкого имеет философское осмысление природы, тайной связи природы и человека. «Я не ищу гармонии в природе…» — так называется программное стихотворение Заболоцкого 1947 года. Природа видится поэту огромным «миром противоречий», наполненным «бесплодною игрой» и «бесполезно» тяжким трудом. В ее ожесточении нет гармонии, в ее покое поэту чудится боль: «…печальная природа / Лежит вокруг, вздыхая тяжело, / И не мила ей дикая свобода, / Где от добра неотделимо зло». Стихотворение наполнено олицетворяющими метафорами: «слепая ночь», «умолкнет ветер», «в тревожном полусне изнеможенья / Затихнет потемневшая вода». Такими метафорами поэт подготавливает читателя к основной мысли стихотворения, выраженной в последней строфе. Поэт сравнивает природу с «безумной, но любящей» матерью, которая только с сыном может «солнце увидать». Дети природы — это люди, которые открывают природе «мерный звук разумного труда». Таким образом, поэт дважды связывает людей и природу в гармоничное целое: прямым сравнением в тексте и на смысловом уровне. Но для Заболоцкого выше гармонии стоит любовь, только она может открыть путь к гармонии.
Заболоцкого по праву можно назвать проникновенным художником русской природы. По стихотворениям «Сентябрь» (1957) и «Вечер на Оке» (1957) можно делать настоящие зарисовки, настолько точно поэт передает великолепные пейзажи:

Вздохнут леса, опущенные в воду,
И, как бы сквозь прозрачное стекло,
Вся грудь реки приникнет к небосводу
И загорится влажно и светло.

«Вечер на Оке»

Но его картины не статичны, они полны тревожной и радостной жизни. Природу поэт наделяет человеческими способностями радоваться, удивляться, плакать и страдать, видит во всем живую душу. В стихотворении «Сентябрь» орешина превращается в девушку, «молодую царевну в венце». Чудо преображения поражает поэта. Он считает, что творцы (сам он обращается к «живописцу») только в такие моменты и только так должны изображать природу, чтобы на картине была видна ее душа, улыбка «на заплаканном юном лице». По Заболоцкому, человек, которому откроется «духовность» природы, испытает «подлинную радость».
В творчестве поэта, так чутко реагировавшего на красоту природы, тема красоты и ее роли в жизни человека занимает важное место. Этой проблеме посвящено стихотворение «Некрасивая девочка» (1955). Две части этого стихотворения контрастируют между собой. В первой поэт описывает внешность «дурнушки», во второй — «младенческую грацию» ее души. Противопоставляя красоту физическую красоте духовной, поэт предоставляет читателю самому ответить на вопрос, поставленный в конце стихотворения:

…что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Заболоцкий продолжает размышлять о подлинной духовной красоте в стихотворении «Старая актриса» (1956). Здесь фальшь и обманчивость красоты физической показаны через восприятие ребенка — девочки, живущей у злой тетки, бывшей красавицы-актрисы. Девочка «с удивленьем» глядит на прекрасные портреты молодой тетки, не понимая, как такая красавица превратилась в злую и жадную старуху. Но автор знает, что никакого превращения не было, неподдельное негодование слышится в заключительных строках:

Почему, поражая нам чувства,
Поднимает над миром такие сердца
Неразумная сила искусства!

Тема непосильного человеческого страдания, искреннего сочувствия к людям появляется в позднем творчестве Заболоцкого. Поэт не понаслышке знал о боли и беде, о непосильной физической работе: ему, осужденному ни за что в 1938 году, пришлось провести пять лет в лагерях на каторжных работах. в соприкосновении с темой человеческого страдания отразилась в стихотворении «Где-то в поле возле Магадана…» (1956). В этом стихотворении трагедия двух стариков, замученных тяжелой лагерной работой, из индивидуальной становится вселенской. Горе двух «несчастных русских» стариков, у которых душа «перегорела», изображено на фоне «дивной мистерии вселенной», и становится невыразимо грустно от страшного контраста замерзшей, завьюженной, неприветливой земли и огромного светлого неба. Пока живы старики, пока доделывают свои «смертные» дела, абстрактные звезды, «символы свободы», на них не смотрят. Но в смерти измученные люди соединяются с прекрасной величественной природой (созвездьями Магадана), избавляются от земного страдания и страха:

Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.

Немало стихотворений Заболоцкого посвящено теме смерти человека и бессмертия поэтического труда. В стихотворении «Вчера, о смерти размышляя…»(1936) поэт описывает короткий миг озарения, в течение которого ему дано воспринимать природу как нечто слитое с культурным наследием человечества. В голоса и лики природы вплетаются голоса и образы поэтов: «…голос был над листвою слышен, / и птицы пели у воды». Природа становится сокровищницей, «нетленным» хранилищем всех «существований», всех «народов». А поэт с радостным удивлением ощущает себя ее «зыбким» умом. Первая строчка этого стихотворения созвучна одноименному пушкинскому. Заболоцкий ведет своеобразный стихотворный диалог с великим русским поэтом, продолжает в своем творчестве его традиции.
Переосмыслением пушкинского «Вновь я посетил…» стало стихотворение Заболоцкого «Завещание» (1947). В этом стихотворении поэт размышляет о жизни после смерти, которая для него выражается в полном слиянии души человека с природой: «Многовековый дуб мою живую душу / Корнями обовьет…» Голосом природы готов поэт вести сквозь «потемки» времени диалог со своим потомком. Если в пушкинском «Вновь я посетил…» упор делается на повторяемость жизненного цикла, то лирический герой Заболоцкого требует от потомка движения вперед, а не по кругу: «Чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок, / Доделал то, что я не довершил».
Так, вся поэзия Заболоцкого наполнена стремлением к постижению тайн жизни, ее философским созерцанием, решением вечных вопросов. Основными для его творчества являются образы природы и людей. Он старается одновременно постичь суть природной и человеческой, духовной красоты. Поэт верит, что гармония в мире получается только из соединения этих двух начал, и тогда мир предстает во всей своей цельности, как вместилище красоты и культурного наследия.

КУРСОВАЯ РАБОТА

Глубина поисков и поиски глубины в поздней лирике Н. Заболоцкого

Введение

Николай Алексеевич Заболоцкий внёс весомый вклад в русскую литературу. Под его пристальным взглядом естествоиспытателя, первопроходца, философа многие вещи обыденной жизни приобрели совершенно иное значение. С самых первых стихотворений поэта чувствуется его преданность делу всей своей жизни - поэзии. Несмотря на превратности судьбы, множественные гонения, тюремное заключение, Заболоцкий не прекращал упорствовать на литературном поприще. Поэт взыскательно относился к собственному творчеству, быть может, именно поэтому его литературное наследие относительно невелико: несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, некоторые письма, томик стихотворений и поэм, несколько прозаических статей и заметок, небольшие детские произведения. Однако каждая книга Заболоцкого концептуальна, целостна, и, безусловно, отражает эволюцию авторского мировоззрения.

Заболоцкий родился 24 апреля 1903 года под Казанью, в семье сельского агронома и учительницы. Детство и юношеские годы будущий поэт провёл в Вятской губернии, в селе Сернур, которое находится неподалеку от города Уржума. В 17 лет Заболоцкий оканчивает реальное училище в Уржуме и едет в Москву. Здесь юноша поступает на филологический факультет Московского университета. Через год Николай Заболоцкий решает переехать в Ленинград, где поступает в педагогический институт имени Герцена, а также участвует в литературном кружке «Мастерская слова». Немного позже Заболоцкий сближается с молодыми поэтами (Даниил Хармс, Александр Введенский и др.) и организует с ними «Объединение реального искусства» («ОБЭРИУ»). Общение с «обэриутами» не проходит мимо начинающего поэта. Именно на этом этапе творчества Заболоцкий наиболее активно ищет собственный «голос», ищет себя. Он принимает участие в популярных детских журналах «Еж» и «Чиж».

Первой книгой Н.А. Заболоцкого является поэтический сборник «Столбцы», который вышел в 1929 году, включив в себя 22 стихотворения. В 1937 году вышла другая его книжка, включающая семнадцать стихотворений. 19 марта 1938 года Н.А. Заболоцкий был арестован и надолго оторван от литературы, от собственной семьи, от привычной жизни свободного человека. По 1944 год он отбывал заключение в исправительно-трудовых лагерях на Дальнем Востоке и в Алтайском крае. С весны и до конца 1945 года вместе с семьей Заболоцкий жил в Караганде. В 1946 году Заболоцкий был восстановлен в Союзе писателей. Теперь он получил разрешение жить в столице. Начинается новый, более серьёзный и плодотворный, период его творчества - московский. «Стихотворения» (1948 г.) являются третьей книгой поэта. За последние три года жизни (1956-1958) поэт создал около половины всех стихотворений московского периода. В 1957 году вышел четвертый, наиболее полный его прижизненный сборник (64 стихотворения и избранные переводы).

Стоит заметить, что при жизни творчество Заболоцкого никогда не было оценено по достоинству ни критикой, ни властями, более того он постоянно чувствовал на себе серьёзное давление со стороны властей. Тем не менее, его книги активно читались и имели успех. Можно вспомнить, например, ту шумиху и скандалы, поднятые вокруг первой книги поэта. При всём огромном количестве поклонников нельзя сказать, что Заболоцкого любили все. Напротив, некоторые и вовсе не принимали его творчество, являясь недоброжелателями поэта. По мнению самого Заболоцкого, его творческий метод имел тройственную природу: эта своеобразная «триада» Мысль - Образ - Музыка, была ясно выражена поэтом в одноименной статье 1957 г.

Заболоцкий скончался в возрасте 55 лет в октябре 1958 года. За несколько дней до смерти он составил литературное завещание, в котором назвал те произведения, которые, по его мнению, следовало включить в итоговое собрание сочинений. Талантливейший и уникальный человек, замечательный поэт, мастер своего дела Николай Алексеевич Заболоцкий, как это часто бывает, ушёл в самом апогее своего творческого развития.

Современники Н.А. Заболоцкого отзывались о поэте по-разному. Как человек Заболоцкий был замкнутым и нелюдимым. Открывался посторонним не сразу, к нему нужно было «втереться в доверие». Вероятно, эти черты характера повлияли и на творчество писателя. В неприметных, на первый взгляд, стихах Заболоцкий постоянно вуалирует некий ребус, философскую загадку, которая не всем по зубам. Но стоит вчитаться, и тебе открывается целый мир, далёкий от повседневной суеты, наполненный созиданием и поиском философского смысла.

Особенное настроение несёт в себе поздняя лирика Заболоцкого. В ней поэт осмысливает исторические развитие не только русской культуры, но и мировой в целом. Стоит отметить, что в эти годы он впервые обращается к любовно лирике. По воспоминаниям современников поэта, Заболоцкий всегда проявлял незаурядные математические способности и даже хотел посвятить себя науке. Очевидно, что многогранность мышления автора мощно повлияла на его философские концепции, отразилась в способах передачи его глубоких поэтических образов.

Лирика Н.А. Заболоцкого по своему тематическому содержанию всегда отличалась разнообразием. Но, как у любого автора, в ней существовали и так называемые «сквозные темы». Заболоцкий любил пейзажную лирику, активно использовал образы природы. Однако его пейзажная лирика - это не просто описание, не просто насыщенное красками повествование, она насыщена философским смыслом, заключённым, на первый взгляд, в непримечательную форму. С каждым годом природа у Заболоцкого приобретает всё новые и новые содержательные грани, становясь образнее и значительнее. Поиски смысла бытия и некой истины - постоянные спутники его лирики. Тема человеческой красоты и души, их нераздельности и взаимосвязи - наиболее ярко отражена в позднем творчестве поэта. История, культура, целая эпоха, - эти темы и многие другие поднимает Заболоцкий в своих стихах.

Тема данного курсового проекта звучит следующим образом: «Поиски глубины и глубина поисков в поздней лирике Н.А. Заболоцкого». В соответствии с заданной темой мы рассмотрим лирические произведения поэта конца 40-ых начала 60-ых годов ХХ века. Целью курсовой работы является изучение поздней лирики Заболоцкого в контексте его философского мировоззрения и эстетического видения. Задачи курсовой работы:

охарактеризовать лирические произведения Заболоцкого конца 40-ых начала 60-ых гг. через призму исторической эпохи, в которой он творил;

выявить специфику их идейно-тематической направленности;

определить сущность художественных поисков и открытий, свойственных поздней лирике поэта.

Актуальность нашей курсовой работы заключается, во-первых, в том, чтобы дать объективную оценку его позднему творческому наследию, во-вторых, в необходимости углубления представлений о его феномене.

. Философская глубина в поздней лирике Н. Заблоцкого

Поздняя лирика Н. Заболоцкого тяготеет к поискам души и духовности. Особенно остро Заболоцкий ставит вопрос о красоте и её природе. В стихотворении «Лебедь в зоопарке» (1948) как бы намечаются те основные идеи, которые будут сформулированы им несколько позже. В нём Заболоцкий сохраняет образ «чуда», свойственный ранней его лирике. Но это «чудо» намного понятнее читателю, можно сказать, что оно более интимно. Заметна тенденция Заболоцкого к пейзажной описательности и повествованию, ощущается тесная связь с образами «природной красоты»:

Плывёт белоснежное диво,

Животное, полное грёз,

Колебля на лоне залива

Лиловые тени берёз.

Головка у ней шелковиста,

И мантия снега белей,

И дивные два аметиста

Мерцают в глазницах у ней.

«Лебедь в зоопарке» содержит в себе ещё одну важную тему - тему взаимоотношений между людьми:

И звери сидят в отдаленье,

Приделаны к выступам нор.

И смотрят фигуры оленьи

На воду сквозь тонкий забор.

Иное настроение несёт в себе стихотворение «Некрасивая девочка» (1955). Красота в поэзии Заболоцкого приобретает конкретные очертания, противопоставляясь пустоте и бездушности. Идея гармонии, единства разума и сердца всё больше пронизывает его лирику:

Среди других играющих детей

Она напоминает лягушонка.

Заправлена в трусы худая рубашонка,

Колечки рыжеватые кудрей

Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,

Черты лица остры и некрасивы.

Заболоцкий уже не говорит о «чуде», напротив, он использует бытовое, обыденное. Но в этой простоте, неприкрашенности заключается глубокий философский смысл:

Чужая радость так же, как своя,

Томит её и вон из сердца рвётся,

И девочка ликует и смеётся,

Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого

Ещё не знает это существо.

Ей всё на свете так безмерно ново,

Так живо всё, что для иных мертво!

Достаточно резкое сравнение угловатой девочки с лягушонком дополняется «счастьем бытия», которое её охватывает. Этого ребёнка невозможно не полюбить, он уже сам по себе красив в своей естественности и искренности. Поэт гениально создаёт положительный и светлый образ девочки из намеренно отрицательного описания: кривые зубки, длинный рот, острые и некрасивые черты лица. «Существо» - это слово является неким указателем на главную мысль автора. Заболоцкий не называет девочку человеком, он называет её существом, которое «существует». То есть девочка не наделена знанием как таковым, ей лишь дано врождённое, подсознательное ощущение истины. Она ещё не всматривается в зеркало, не оценивает себя и окружающий мир, она «существует» стихийно и беззаботно. И в ней, в этом «существе», заключена сама жизнь.

А если это так, то что есть красота

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

В этих строках Заболоцкий даёт ответ на свои философские и эстетические искания. «Огонь, мерцающий в сосуде», - вот истинная красота. Внутреннее наполнение определяет человека. И только цельный и глубокий человек может быть истинно красивым. «Грация души» превращает физическую некрасивость в красоту, и эта красота подлинная.

В этом ряду можно отметить стихотворение «Старая актриса» (1956). Оно пронизано духом «древней старости» и ностальгии. Некогда красивая и талантливая актриса нынче - капризная и своенравная «старуха»:

В затрапезе похожа она на щегла,

В три погибели скорчилось тело.

А ведь, боже, какая актриса была

И какими умами владела!

Что-то было нездешнее в каждой черте

Этой женщины, юной и стройной,

И лежал на тревожной её красоте

Отпечаток Италии знойной.

В данном стихотворении поднимается не только тема красоты, которая сопоставляется с внутренним наполнением, но также затрагивается тема «неразумной силы искусства» и «удивлённого сознания», которое воплощено в образе девочки:

Разве девочка может понять до конца,

Почему, поражая нам чувства,

Неразумная сила искусства!

Искажённое мировосприятие старой актрисы не способно испытывать сострадание и быть чутким. В этом стихотворении прослеживаются мысли о противоречивости природы, которая наделяет человека хорошими физическими данными, даже талантами, но отнимает самое важное - способность быть человеком добрым и бескорыстным. Можно сказать, что девочка из «Старой актрисы» перекликается с образом девочки в «Некрасивой девочке». Ключевым здесь является «существо», обладающее объективностью сознания, способностью видеть свет даже там, где его, по сути, нет и быть не может.

Каждое из приведённых выше стихотворений индивидуально и по форме, и по содержанию. Но, бесспорно, их объединяет общая идея, которую хотел донести Н. Заболоцкий - красота не может существовать в разрез с природой, истинная красота идёт изнутри, она заключена в человеческой душе. Если «некрасивая девочка» Заболоцкого вопреки своим внешним данным красива, то «старая актриса» вызывает негодование. Читатель не видит в ней ни былого таланта, ни былой «знойной» красоты, потому что сердце старой женщины очерствело. Именно «паралич души» несёт за собой уродство. Человек не может быть красивым, если в душе у него пусто или таится злоба.

В стихотворении «О красоте человеческих лиц» (1955) поэт сравнивает лица с явлениями и предметами окружающей действительности: с хижиной, лачугой, песней, башней. То есть каждое лицо, по мнению автора, несёт в себе сущность самого человека, его характера, образа жизни, его особенностей:

Есть лица, подобные пышным порталам,

Где всюду великое чудится в малом.

Есть лица - подобия жалких лачуг,

Где варится печень и мокнет сычуг.

Заболоцкий, по сути, развивает ту же тему единения сердца и разума. Поэт тонко чувствует взаимосвязь тела и духа, человека и природы, красоты с духовности:

Есть лица - подобья ликующих песен.

Из этих, как солнце, сияющих нот

Составлена песня небесных высот.

Образ песни наделён у Заболоцкого значением жизни и гармонии. Песня - это что-то мелодичное, плавное, «говорящее». А лица, подобные песне, несут в себе светлое начало, несут в себе жизнь.

Как говорилось ранее, именно в поздней лирике Заболоцкий впервые затрагивает тему любви. Ярким примером зрелой любовной лирики можно назвать цикл стихотворений «Последняя любовь». Цикл открывает элегичное по своему настроению и романтичное по содержанию стихотворение «Чертополох» (1956). Невероятная сила образности и метафоричности заключена в нём. Заболоцкий вновь обращается к некоторой сказочности, к «чуду», однако автор уже не удивлён, он сожалеет о том, что было и чего не было, вспоминает, ностальгирует:

Снилась мне высокая темница

И решётка, чёрная, как ночь,

За решёткой - сказочная птица,

Та, которой некому помочь.

Но и я живу, как видно, плохо,

Ибо я помочь не в силах ей.

И встаёт стена чертополоха

Между мной и радостью моей.

лирика заболоцкий поэт художественный

Чертополох здесь - символ невозможности и необратимости, это символ преград, вставших на пути влюблённых. С одной стороны, что стоит преодолеть заросли чертополоха человеку?! Это ведь посильная задача. Но «стена чертополоха» как бы возвышается над героем во всём своём угнетающем величии:

И простёрся шип клинообразный

В грудь мою, и уж последний в раз

Светит мне печальный и прекрасный

Взор её неугасимых глаз.

Влюблённые не преодолевают преграду, они оказываются слабее, чем «стена», вставшая перед ними. Однако герой сохранит глубоко в сердце воспоминания о былых чувствах. «Взор неугасимых глаз» будет вечно согревать сердце автора.

В «Признании» (1957) автор особенно откровенен, открыт. Образ любимой женщины и сказочен, и реален, и далёк, и близок. Обычная женщина одновременно является неким мифическим началом «вечной женственности», которое до конца разгадать не может и сам поэт. «Не весёлая, не печальная», но обвенчанная с ветром, сошедшая с неба. Этот образ как бы соединяет в себе всё земное и небесное. Идеализация объекта своих чувств, вознесение его над всем суетным и бытовым создаёт особую лиричность, особое настроение в стихотворении:

Зацелована, околдована,

С ветром в поле когда-то обвенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная моя женщина!

Не весёлая, не печальная,

Словно с тёмного неба сошедшая,

Ты и песнь моя обручальная,

И звезда моя сумасшедшая.

Отвори мне лицо полуночное,

Дай войти в эти очи тяжёлые…

Но его стремление остаётся тщетным:

Отчего же ты плачешь, красавица?

Или это мне только чудится?

Лирический герой не может угадать, до конца прочувствовать внутреннее состояние своей возлюбленной. Загадка так и остаётся загадкой. Женская таинственность, наполненность, загадочность ещё больше вуалируются авторскими вопросами в последней строфе.

Однако нельзя говорит о цикле «Последняя любовь» только лишь как о любовном цикле. «Последняя любовь» - это своеобразная иерархия тем и образов, мыслей и идей, крайним и наивысшим уровнем которой является любовь. Именно любовь, по мнению Заболоцкого, одновременно является и отправной точкой, и конечным пунктом маршрута.

Ещё одной «сквозящей» темой позднего творчества Заболоцкого является тема добра и зла. Наиболее интересным и популярным в данном случае можно считать стихотворение «Жена» (1948). В центре произведения образ самоотверженной женщины, образ носительницы добра и света. Однако этот образ заключён в обыденную бытовую ситуацию. Этот факт ещё более подчёркивает значимость отверженности, особой нравственности самого обычного человека. Автор противопоставляет образ верной и любящей жены традиционным образам сверхгероев:

С утра он всё пишет да пишет,

В неведомый труд погружён.

Она еле ходит, чуть дышит,

Лишь только бы здравствовал он.

А скрипнет под ней половица,

Он брови взметнёт, - и тотчас

Готова она провалиться

От взгляда пронзительных глаз.

В этом же ряду, безусловно, необходимо отметить стихотворение Заболоцкого «Смерть врача». Как и «Жена», «Смерть врача» (1957) проникнуто некоторой сентиментальностью. Поэт развивает тему героизма, поднимает тему гражданского долга. Но также как и в «Жене», перед читателем образ обычного человека, «рядового». Отдельный поступок отдельного человека - это и есть тот критерий, по которому можно судить о моральном облике всего человечества. Ведь именно из этих отдельных поступков, словно из множества деталей конструктора, создаётся тот мир, в котором мы живём:

И, однако ж, в селенье

Полетел верховой.

И ресницы в томленье

Поднял доктор больной.

И под каплями пота,

Через сумрак и бред,

В нём разумное что-то

Задрожало в ответ.

И к машине несмело

И в безгласное тело

Ввёл спасительный шприц.

Человеческой силе

Не положен предел:

Он, и стоя в могиле,

Сделал то, что хотел.

Таким образом, поздняя лирика Н. Заболоцкого наполнена стремлением к постижению тайн жизни, ее философским созерцанием, решением вечных вопросов. Основными для его творчества являются образы природы и людей. Он старается одновременно постичь суть природной и человеческой, духовной красоты. Поэт верит, что гармония в мире получается только из соединения этих двух начал.

2. Художественные особенности в творчестве Заболоцкого позднего периода

Художественные приёмы, выделяемые в поздней лирике Н. Заболоцкого, не слишком множественны и разнообразны. Автор, как правило, старается избегать излишней гиперболизации, не часто используются многоплановые метафоры и т.п. На первый взгляд, зрелое творчество поэта тяготеет к некоторой примитивности. Однако именно простота и понятность стихотворений Заболоцкого являются его индивидуальными литературными качествами. Большое значение поэт уделяет семантической стороне языка. Его интересует слово как таковое, а конкретно - образность его значений, его смысловое наполнение. Важную роль в творчестве Заболоцкого играет такой художественный приём, как антитеза. Действительно, стихотворения поэта зачастую содержат в себе остроту противостояний природных явлений и явлений человеческого бытия, философских понятий и мировоззрений. Н. Заболоцкий - ищущий и вопрошающий созидатель, в чьих руках поэтический материал испытывает постоянные метаморфозы.

Например, стихотворение «О красоте человеческих лиц» состоит из двух противоположных частей. Первая часть монументальна, тяжеловесна. Под видом некой неподвижной глыбы автор вуалирует бедность человеческой души. Отсутствие духовного и эмоционального движения делает людей «заиндевелыми», не способными размышлять, чувствовать и сочувствовать:

Иные холодные, мёртвые лица

Закрыты решётками, словно темница.

Другие - как башни, в которых давно

Никто не живёт и не смотрит в окно.

Во второй же части, напротив, «малая хижина», которая «неказиста, небогата», символизирует внутреннее содержание человека. «Окошко» этой хижины посылает в мир «весеннее дыхание». Так и человек: если внутри он полон, то от него исходит свет и красота. Такие эпитеты, как «весенний день», «ликующие песни», «сияющие ноты» меняют настроение стихотворения, оно становится радостным, излучающим добро.

Таким образом, антитеза большого (даже громадного) и малого - это тот художественный приём, на котором базируется всё стихотворение. Однако это не означает, что других приёмов Заболоцкий в нём не использует. Напротив, стихотворение «О красоте человеческих лиц» весьма аллегорично, иносказательно. Ведь каждая «башня», «лачуга», «хижина» - это указание на того или иного человека, на его характер и внутренний мир.

Н. Заболоцкий использует меткие сравнения. В стихотворении «О красоте человеческих лиц» их можно наблюдать в достаточном количестве: «подобия жалких лачуг», «подобные пышным порталам», «словно темница», «как башни», «подобья песен». Необычно и то, что в произведении нет деления на строфы: стихотворение представляет собой одну строфу из четырех четверостиший. Это связано, вероятно, с тем, что всё стихотворение всецело сконцентрировано на одной основной мысли, оно базируется на одной основной идее.

Здесь же стоит вспомнить «Некрасивую девочку» Заболоцкого, в частности, яркое сравнение - «напоминает лягушонка». В этом стихотворении, как и во многих других, можно выделить тонкую иносказательность, глубокий психологический анализ: «чистый пламень» в качестве образа души, сравнение духовного наполнения с «сосудом, в котором пустота» или с «огнём, мерцающем в сосуде»:

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,

Который в глубине её горит,

Всю боль свою один переболит

И перетопит самый тяжкий камень!

И пусть черты её нехороши

И нечем ей прельстить воображенье, -

Младенческая грация души

Уже сквозит в любом её движенье.

Герои и образы Заболоцкого становятся максимально глубокими. Они ярче выражены и чётче очерчены поэтом по сравнению с его ранней лирикой.

Параллелизм как художественный приём также свойственен поздней лирике Н. Заболоцкого. Например, в стихотворении «Гроза идёт» (1957) мы видим яркий параллелизм явлений природы с душевным состоянием и мыслями самого автора.

Своеобразен и уникален в стихотворении образ тучи:

Движется нахмуренная туча,

Обложив полнеба вдалеке,

Движется, огромна и тягуча,

С фонарем в приподнятой руке.

В данных строках туча наделяется каким-то особым значением, можно сказать, что она одушевляется. Туча движется подобно ищущему или потерявшемуся страннику, подобно грозному вершителю судеб. В данном контексте этот образ читается не просто как природное явления, но как нечто большее.

Вышеназванному произведению свойственна особая метафоричность:

Вот он - кедр у нашего балкона.

Надвое громами расщеплен,

Он стоит, и мертвая корона

Подпирает темный небосклон.

Такой высокий уровень метафоризации, несомненно, в очередной раз позволяет выделить как особое и неповторимее явление позднюю лирику Н. Заболоцкого: «мертвая корона», подпирающая «темный небосклон».

В заключение поэтом проводится параллелизм между расколотым надвое деревом и собственным душевным состоянием. Однако это не только параллелизм, это ещё и аллегорическое высказывание автора, выражающее двойственность его мироощущения:

Пой мне песню, дерево печали!

Я, как ты, ворвался в высоту,

Но меня лишь молнии встречали

И огнем сжигали на лету.

Почему же, надвое расколот,

Я, как ты, не умер у крыльца,

И в душе все тот же лютый голод,

И любовь, и песни до конца!

Особое значение для творчества Н. Заболоцкого несёт философское осмысление природы, тесная взаимосвязь между природой и человеком, а также их взаимная отчуждённость. В стихотворении «Я не ищу гармонии в природе…» (1947) природа видится поэту огромным «миром противоречий», наполненным «бесплодною игрой» и «бесполезно» тяжким трудом.

Стихотворение наполнено олицетворяющими метафорами: «слепая ночь», «умолкнет ветер», «в тревожном полусне изнеможенья», «затихнет потемневшая вода». Здесь же имеет место такой художественный приём как сравнение. Автор сравнивает природу с «безумной, но любящей» матерью, которая не видит себя в этом мире без своего сына, которая без него не является полноценной:

Так, засыпая на своей кровати,

Безумная, но любящая мать

Таит в себе высокий мир дитяти,

Чтоб вместе с сыном солнце увидать.

В данном произведении можно выделить неявную антитезу, противопоставление добра и зла:

И в этот час печальная природа

Лежит вокруг, вздыхая тяжело,

И не мила ей дикая свобода,

Где от добра неотделимо зло.

От бесполезно тяжкого труда,

В тревожном полусне изнеможенья

Затихнет потемневшая вода…

Когда огромный мир противоречий

Насытится бесплодною игрой, -

Как бы прообраз боли человечьей

Из бездны вод встаёт передо мной.

Лирика поэта отличается контрастностью изображаемых образов. Например, в стихотворении «Где-то в поле возле Магадана…» (1956) создаётся невыносимое ощущение грусти и подавленности от страшного контраста замерзшей, завьюженной, неприветливой земли и огромного, бескрайнего светлого неба. Звёзды в данном стихотворении символизируют не только свободу, но и сам процесс освобождения. Пока старики ещё не отделены от реальности, от своих земных дел, звёзды на них не смотрят. Но в смерти они соединяются с природой, с целым миром, обретая свободу:

Не нагонит больше их охрана,

Не настигнет лагерный конвой,

Лишь одни созвездья Магадана

Засверкают, став над головой.

Лагерная тема в тесном сплетении с темой человеческого страдания отразилась в данном стихотворении. Горе двух «несчастных русских» стариков, у которых душа «перегорела», изображено на фоне «дивной мистерии вселенной».

Циклу «Последняя любовь» как «большому произведению», состоящему из отдельных частей, каждая из которых дополняет и определяет последующую, присуще эпическое начало. Здесь можно отметить стремление автора воспроизвести «текучий» процесс действительности. Вычерчивается последовательный событийный ряд истории «последней любви» и наличие общего обрамления.

Стихотворение «Можжевеловый куст» (1957) отличается особой мелодикой, образуемой определённым звуковым набором:

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,

Остывающий лепет изменчивых уст,

Лёгкий лепет, едва отдающий смолой,

Проколовший меня смертоносной иглой!

Эта строфа примечательна также наличием в ней эпитетов: «изменчивые уста», «лёгкий лепет», «смертоносная игла». Они создают ощущение некой динамики: тревожной, неуверенной и, вместе с тем, стремительной, решительной.

С самого начала стихотворения читатель ожидает какой-то беды, чему способствует весьма оригинальный эпитет - «металлический хруст», создающий тональность внутреннего разлада и внешнего предзнаменования:

Я увидел во сне можжевеловый куст,

Я услышал вдали металлический хруст,

Аметистовых ягод услышал я звон,

И во сне, в тишине, мне понравился он.

Постоянная игра шипящих и твёрдых согласных с мягкими и сонорными создаёт в стихотворении ощущение двойственности. Читатель погружается вместе с лирическим героем в странную фантасмагорию, граничащую между сном и явью. И, как это часто использует в своём творчестве Заблоцкий, главная мысль заключена автором в последней строфе. И здесь динамика сменяется созерцанием и, в конце концов, прощением и отпущением:

В золотых небесах за окошком моим

Облака проплывают одно за другим,

Облетевший мой садик безжизнен и пуст…

Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

Заболоцкий, как уже указывалось выше, мастер в области сравнений и иносказания. В последней строфе мы видим «облетевший садик», потерявший какую-либо жизнь в своих недрах. Душа лирического героя так же, как и этот садик опустела, а виной всему можжевеловый куст - читаемый неоднозначно и наиярчайший образ данного стихотворения.

Стихотворение «Старость» (1956) заключает цикл «Последняя любовь». Это своеобразный рассказ, некое эпическое повествование в стихах. Именно в нём так остро чувствуется та зрелость и то спокойствие, к которому пришёл автор. Созерцание и осмысление - вот что выходит на первый план в сравнении с его ранней лирикой:

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, -

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

Их речь уже немногословна,

Без слов понятен каждый взгляд,

Но души их светло и ровно

Об очень многом говорят.

В неясной мгле существованья

Был не приметен их удел,

И животворный свет страданья

Над ними медленно горел.

Более всего в этих строках выделяется противопоставление «неясной мглы существованья» и «животворного света». В связи с этим можно сказать и о так называемом «космическом» параллелизме, который в той или иной степени пронизывает позднюю лирику автора. В небольшом стихотворении Заболоцкому удаётся совместить всеохватывающее, панорамное видение мира с данной, можно сказать частной ситуацией.

Таким образом, мы видим, что поздняя лирика Н. Заболоцкого с одной стороны - явление невероятно глубокое с философской точки зрения, с другой стороны - достаточно незамысловатое с точки зрения своей художественной сущности, а точнее - в плане многообразия художественных приёмов и методов. Поэт пользуется многочисленными эпитетами, высока частотность употребления эпитетов-сравнений, сравнений, чуть реже встречаются метафоры. Можно отметить, что стихи Заболоцкого нередко содержат обращения и вопросы (чаще риторические), которое сближают авторское видение с читательским восприятием. В целом же, поэзия Заболоцкого чуждается чего-то сложного и путанного, он практически не гиперболизирует изображаемое, не занимается так называемым «плетением словес». Пунктуация поэта достаточно экспрессивна. Заболоцкий часто выносит основную идею произведения в самый конец, заключая её в последней строфе, подытоживая таким образом вышесказанное. Нельзя не отметить, что поэтика Заболоцкого была и остаётся уникальной, продолжает влиять на творчество и мышление многих поэтов и людей, связанных, так или иначе, со словом.

Заключение

«Зрелый» Заболоцкий - это поэт мысли, прекрасно владеющий точным и зрительным образом при всей внешней скупости и строгости языка. Неторопливый, важный, даже торжественный тон его стихов выражает собой не только литературную традицию маститых поэтов-классиков, но и индивидуальность, самобытность творчества Н. Заболоцкого.

Спектр тем, поднимаемых поэтом, необычайно широк. Особенно ярко можно увидеть творческую эволюцию Заболоцкого именно в поздний период. Тема природы и её взаимоотношений с человеком, тема искусства, тема поисков красоты как внешней, так и внутренней и многие другие темы в творчестве Заблоцкого становятся всё более глубокими в понимании автора, приобретают широту взгляда, как бы нанизываются друг на друга, образуя целый пласт вечных общечеловеческих тем. Именно эта тяга Заболоцкого к справедливости, жажда человечности, пытливость ума выделяют поэта в числе других как особое, уникальное явление в русской литературе. Стихи Заболоцкого пронизаны извечными вопросами, самыми простыми, но честными ответами на них, «удивлением сознания», которое со временем приобретает настроение тихого знания.

Телесность и одухотворенность лица нерасторжимо связаны с одной из самых значимых тем поэтики Заболоцкого - темой красоты-безобразия. Красота духовности находит свое отражение в лицах, изображаемых автором. «Лицо» же его поэзии оставалось на протяжении всей жизни поэта сохраняло выражение невозмутимости и некоторой отстранённости, что явилось одной из наиболее существенных характеристик его творчества.

Н. Заблоцкого смело можно назвать первооткрывателем. Он открыл и отдал читателю новый образ мироздания, проникнув во Вселенную каждого отдельного человека и, вместе с тем, целого человечества. Внешняя простота и лаконичность его стихов дополняется крайне глубоким философским содержанием. Поэт уделяет вниманию каждому слову, каждой отдельно взятой строке. В его произведениях ничего не бывает просто так. Напротив, самое незамысловатое всегда насыщено смыслами и подсмыслами, а самое сложное и неподвластное изображено с самой простой и понятной стороны. В поздний период миросозерцание поэта спокойно-философское, оно адекватно относительно происходящей реальности, тем самым принимая её. Отчётливо вычерчиваются мудрость возраста, накопленный опыт, зрелость и содержательность внутреннего мира.

Первоисточником для его размышлений всегда была жизнеутверждающая формула: «повсюду жизнь и я». Жизнь как линейное время конечного смертного человека, с одной стороны, а с другой - как неотъемлемое качество бытия, как вечный круговорот. И поэт постоянно ищет компромисс между этими полюсами.

Несомненно, Н. Заблоцкий - мастер слова. Через самые обычные слова поэту удаётся воссоздать в сознании читателя невероятно чёткие образы. Он постоянно играет на контрастах, противопоставляет и соединяет, задаёт вопросы и отвечает на них. Стихотворения Н. Заболоцкого насыщены меткими эпитетами и метафорами, точнейшими сравнениями. И по сей день многие литературоведы, филологи и лингвисты, маститые поэты указывают на значимость и неповторимость поэтики автора.

Этот мир Заболоцкий видел и понимал так, как никто. Поэтому сам процесс его творчества можно сравнить с медленным открыванием глаз младенцем. Это процесс удивителен, но, в то же время, мучителен и долог. Однако это не значит, что ранний Заблоцкий не является уникальным явлением или его вовсе не было. Так как творческий процесс любого автора линеен, и один этап не может существовать без другого. Следовательно, ранняя поэзия Заболоцкого - это тот толчок, который был необходим его позднему творчеству. Она - тот фундамент, на котором и был построен его уникальный художественный мир.

Творчество Н. Заболоцкого - это своеобразный акт познания. В его стихах неизменно читаются истины бытия, которые, в простоте своей, при первом взгляде могут остаться незамеченными.

В.А. Зайцев

Николай Алексеевич Заболоцкий (1903-1958) - выдающийся русский поэт, человек нелегкой судьбы, прошедший сложный путь художественных исканий. Его самобытное и многообразное творчество обогатило отечественную поэзию, особенно в сфере философской лирики, и заняло прочное место в поэтической классике XX в.

Склонность к писанию стихов обнаружилась у будущего поэта еще в детстве и в школьные годы. Но серьезные занятия поэзией приходятся на начало двадцатых, когда Заболоцкий учился - сначала в Московском университете, а затем в Педагогическом институте им. А.И. Герцена в Петрограде. В «Автобиографии» об этом периоде сказано: «Много писал, подражая то Маяковскому, то Блоку, то Есенину. Собственного голоса не находил».

На протяжении 20-х гг. поэт проходит путь интенсивных духовных поисков и художественного эксперимента. От юношеских стихотворений 1921 г. («Сизифово Рождество», «Небесная Севилья», «Сердце-пустырь»), несущих следы влияний разнородных поэтических школ - от символизма до футуризма, он приходит к обретению творческой самобытности. К середине десятилетия одно за другим создаются его оригинальные стихотворения, впоследствии составившие первую книгу.

В эту пору Н. Заболоцкий вместе с молодыми ленинградскими поэтами «левой» ориентации (Д. Хармсом, А. Введенским, И. Бехтеревым и другими) организовали «Объединение реального искусства» («Обериу»), Заболоцкий принимал участие в составлении программы и декларации группы, несомненно вкладывая в само ее название собствен­ный смысл: «Обериу» - “Объединение единственно реалистического искусства, а «у» - это украшательство, которое мы себе позволяли”. Войдя в объединение, Заболоцкий больше всего стремился сохранять самостоятельность, возводя в основной принцип «творческую свободу членов содружества».

В 1929 г. вышла первая книга Заболоцкого «Столбцы», включившая 22 стихотворения 1926-1928 гг. Она сразу привлекла внимание читателей и критиков, вызвала разноречивые отклики: с одной стороны, серьезные положительные рецензии Н. Степанова, М. Зенкевича и других, отмечавших приход нового поэта со своим оригинальным видением мира, с другой - грубые, разносные статьи под характерными названиями: «Система кошек», «Система девок», «Распад сознания».

Что же вызвало такую неоднозначную реакцию? В стихах «Столбцов» проявилось резко индивидуальное и остраненное восприятие автором современной ему действительности. Сам поэт позже писал, что темой его стихов был глубоко чуждый и враждебный ему «хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей», «сатирическое изображение этого быта». Острая антимещанская направленность ощущается во многих стихотворениях книги («Новый быт», «Ивановы», «Свадьба», «Обводный канал», «Народный дом»). В изображении мира мещан возникают черты абсурдизма, реалистическая конкретность соседствует с гиперболизацией и алогизмом образов.

Открывало книгу стихотворение «Красная Бавария», в названии которого зафиксированы характерные реалии того времени: так назывался известный пивной бар на Невском. С первых строк возникает предельно конкретное, живое и пластическое изображение обстановки этого заведения:

В глуши бутылочного рая, где пальмы высохли давно, - под электричеством играя, в бокале плавало окно; оно на лопастях блестело, потом садилось, тяжелело; над ним пивной дымок вился... Но это описать нельзя.

Автор в известной степени, в соответствии с самохарактеристикой, данной им в «Декларации» обериутов, предстает здесь как «поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». В развертывающемся далее описании пивной и ее завсегдатаев последовательно нарастают внутренняя напряженность, динамика и все большее обобщение. Вместе с поэтом мы видим, как «в том бутылочном раю/ сирены дрогли на краю/ кривой эстрады», как «вертятся двери на цепочках,/ спадает с лестницы народ,/ трещит картонною сорочкой,/ с бутылкой водит хоровод», как «мужчины тоже все кричали,/ они качались по столам,/ по потолкам они качали/ бедлам с цветами пополам...» Все усиливается ощущение бессмысленности и абсурда происходящего, из бытовой конкретики возникает всеобщая фантасмагория, которая выплескивается на улицы города: «Глаза упали, точно гири,/ бокал разбили - вышла ночь...» И перед читателем вместо «глуши бутылочного рая» уже встает «...за окном - в глуши времен... Невский в блеске и тоске...» Обобщенные суждения такого рода встречаются и в других стихах: «И всюду сумасшедший бред...» («Белая ночь»).

Об остром неприятии мещанского мира говорит сам характер метафор и сравнений: «...жених, проворен нестерпимо,/ к невесте лепится ужом» («Новый быт»), «в железных латах самовар/ шумит домашним генералом» («Ивановы»), «Прямые лысые мужья/ сидят, как выстрел из ружья», «огромный дом, виляя задом,/ летит в пространство бытия» («Свадьба»), «Фонарь, бескровный, как глиста,/ стрелой болтается в кустах» («Народный дом») и др.

Выступая в 1936 г. в дискуссии о формализме и вынужденно соглашаясь с обвинениями критики в адрес его экспериментальных стихов, Заболоцкий не отказывался от сделанного им в начале пути и подчеркивал: “«Столбцы» научили меня присматриваться к внешнему миру, пробудили во мне интерес к вещам, развили во мне способность пластически изображать явления. В них удалось мне найти некоторый секрет пластических изображений”.

Секреты пластической изобразительности постигались поэтом не ради чисто художественного эксперимента, а в русле освоения жизненного содержания, а также опыта литературы и других смежных искусств. В этом плане интересна яркая миниатюра «Движение» (декабрь 1927 г.), построенная на отчетливом контрасте статично-живописной первой и динамической второй строфы:

Сидит извозчик, как на троне, из ваты сделана броня, и борода, как на иконе, лежит, монетами звеня.

А бедный конь руками машет, то вытянется, как налим, то снова восемь ног сверкают в его блестящем животе.

Превращение коня в фантастическое животное, обладающее руками и удвоенным количеством ног, дает толчок воображению читателя, в представлении которого оживает кажущаяся поначалу монументально-недвижной картина. О том, что Заболоцкий последовательно искал наиболее выразительных художественных решений в изображении движения, говорит написанное вскоре стихотворение «Пир» (январь 1928 г.), где мы находим динамическую зарисовку: «А конь струится через воздух,/ спрягает тело в длинный круг/ и режет острыми ногами/ оглобель ровную тюрьму».

Книга «Столбцы» стала заметной вехой не только в творчестве Заболоцкого, но и в поэзии того времени, оказав влияние на художественные поиски многих поэтов. Острота социальной и нравственной проблематики, соединение пластической изобразительности, одического пафоса и гротескно-сатирического стиля придавали книге своеобразие и определили диапазон художественных возможностей автора.

О ней немало написано. Исследователи справедливо связывают художественные поиски Заболоцкого и поэтический мир «Столбцов» с опытом Державина и Хлебникова, живописью М. Шагала и П. Филонова, наконец, с «карнавальной» стихией Ф. Рабле. На этот мощный культурный пласт опиралось творчество поэта в его первой книге.

Однако Заболоцкий не ограничивался темой быта и жизни города. В не вошедших в первую книгу стихотворениях «Лицо коня», «В жилищах наших» (1926), «Прогулка», «Меркнут знаки Зодиака» (1929) и др. зарождается и получает художественно-философскую трактовку тема природы, которая становится важнейшей в творчестве поэта в следующее десятилетие. Животные и явления природы в них одухотворяются:

Лицо коня прекрасней и умней.
Он слышит говор листьев и камней.
Внимательный! Он знает крик звериный
И в ветхой роще рокот соловьиный.
И конь стоит, как рыцарь на часах,
Играет ветер в легких волосах,
Глаза горят, как два огромных мира,
И грива стелется, как царская порфира.

Поэт видит все явления природы живыми, несущими в себе человеческие черты: «Речка девочкой невзрачной/ Притаилась между трав...»; «Каждый маленький цветочек/ Машет маленькой рукой»; наконец, «И смеется вся природа,/ Умирая каждый миг» («Прогулка»).

Именно в этих произведениях истоки натурфилософской тематики в лирике и поэмах Заболоцкого 30-50-х гг., его размышлений о взаимоотношениях человека и природы, трагических противоречиях бытия, жизни и смерти, проблеме бессмертия.

На формировании философско-художественных взглядов и концепций Заболоцкого сказалось воздействие трудов и идей В. Вернадского, Н. Федорова, особенно К. Циолковского, с которым он находился в это время в активной переписке. Мысли ученого о месте человечества во Вселенной, несомненно, остро волновали поэта. Кроме того, на его мировоззрении отчетливо сказалось давнишнее увлечение творчеством Гёте и Хлебникова. Как говорил сам Заболоцкий: «В это время я увлекался Хлебниковым, и его строки:

Я вижу конские свободы И равноправие коров... -

глубоко поражали меня. Утопическая мысль о раскрепощении животных нравилась мне».

В поэмах «Торжество Земледелия» (1929-1930), «Безумный волк» (1931) и «Деревья» (1933) поэт шел путем напряженных социально-философских и художественных исканий, в частности он был окрылен идеей «раскрепощения» животных, обусловленной глубокой верой в существование разума в природе, во всех живых существах.

Спроецированная на условия развернувшейся в стране коллективизации, получившая воплощение в авторских размышлениях и философских беседах действующих лиц его поэм-диспутов, эта вера вызвала непонимание и резкие критические нападки. Поэмы подверглись жестокому разносу в статьях «Под маской юродства», «Юродствующая поэзия и поэзия миллионов» и др.

Несправедливые оценки и заушательский тон критики отрицательно сказались на творчестве поэта. Он почти перестал писать и одно время занимался главным образом переводческой деятельностью. Однако стремление проникнуть в тайны бытия, художественно-философское осмысление мира в его противоречиях, раздумья о человеке и природе продолжали волновать его, составляя содержание многих произведений, в числе которых завершенная в 40-е гг. поэма «Лодейников», фрагменты которой были написаны в 1932-1934 гг. Героя, носящего автобиографические черты, мучит контраст между мудрой гармонией жизни природы и ее зловещей, звериной жестокостью:

Лодейников прислушался. Над садом шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, свои дела вершила без затей. Жук ел траву, жука клевала птица, хорек пил мозг из птичьей головы, и страшно перекошенные лица ночных существ смотрели из травы. Природы вековечная давильня соединяла смерть и бытие в единый клуб. Но мысль была бессильна соединить два таинства ее.

(«Лодейников в саду», 1934)

В осмыслении природного и человеческого бытия отчетливо звучат трагические ноты: «На безднах мук сияют наши воды,/ на безднах горя высятся леса!» (Кстати, в редакции 1947 г. эти строки были переделаны и сглажены почти до полной нейтральности: «Так вот о чем шумят во мраке воды,/ О чем, вздыхая, шепчутся леса!» И безусловно прав сын поэта Н.Н. Заболоцкий, так прокомментировавший эти стихи начала 30-х гг.: «В описании «вековечной давильни» природы косвенно отразилось и восприятие поэтом социальной обстановки в стране»).

В лирике Заболоцкого середины 30-х гг. не раз возникают социальные мотивы (стихотворения «Прощание», «Север», «Горийская симфония», опубликованные тогда в центральной прессе). Но все же основная направленность его поэзии - философская. В стихотворении «Вчера о смерти размышляя...» (1936), преодолевая «нестерпимую тоску разъединенья» с природой, поэт слышит и пенье вечерних трав, «и речь воды, и камня мертвый крик». В этом живом звучании он улавливает и различает голоса любимых поэтов (Пушкина, Хлебникова) и сам без остатка растворяется в окружающем мире: «...и сам я был не детище природы,/ но мысль ее! Но зыбкий ум ее!»

Стихотворения «Вчера о смерти размышляя...», «Бессмертие» (позднее получившее название «Метаморфозы») свидетельствуют о пристальном внимании поэта к вечным вопросам бытия, остро волновавшим классиков русской поэзии: Пушкина, Тютчева, Баратынского. В них он пытается решить проблему личного бессмертия:

Как все меняется! Что было раньше птицей -
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком;
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
(«Метаморфозы»)

Во «Второй книге» (1937) восторжествовала поэзия мысли. Произошли существенные изменения в поэтике Заболоцкого, хотя найденный им еще в «Столбцах» секрет «пластических изображений» получил здесь явное и весьма выразительное воплощение, например, в таких впечатляющих картинах стихотворения «Север»:

Где люди с ледяными бородами,
Надев на голову конический треух,
Сидят в санях и длинными столбами
Пускают изо рта оледенелый дух;
Где лошади, как мамонты в оглоблях,
Бегут урча; где дым стоит на кровлях,
Как изваяние, пугающее глаз...

Несмотря на кажущиеся благоприятными внешние обстоятельства жизни и работы Заболоцкого (выход книги, высокая оценка его перевода «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, начало работы над стихотворными переложениями «Слова о полку Игореве» и другие творческие планы), его подстерегала беда. В марте 1938 г. он был незаконно арестован органами НКВД и после жесточайшего допроса, продолжавшегося четверо суток, и содержания в тюремной психиатрической больнице получил пятилетний срок исправительно-трудовых работ.

С конца 1938 и до начала 1946 г. Заболоцкий пробыл в лагерях Дальнего Востока, Алтайского края, Казахстана, трудился в тяжелейших условиях на лесоповале, взрывных работах, строительстве железнодорожной магистрали и лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств смог устроиться чертежником в проектное бюро, что и спасло ему жизнь.

Это было десятилетие вынужденного молчания. С 1937 по 1946 г. Заболоцкий написал лишь два стихотворения, развивающих тему взаимоотношений человека и природы («Лесное озеро» и «Соловей»). В последний год Великой Отечественной войны и первое послевоенное время он возобновляет работу над художественным переводом «Слова о полку Игореве», сыгравшую важную роль в возвращении его к собственному поэтическому творчеству.

Послевоенная лирика Заболоцкого отмечена расширением тематического и жанрового диапазона, углублением и развитием социально-психологических, нравственно-гуманистических и эстетических мотивов. Уже в первых стихах 1946 г.: «Утро», «Слепой», «Гроза», «Бетховен» и др. - как бы распахнулись открывшиеся горизонты новой жизни и вместе с тем сказался опыт жестоких испытаний.

Стихотворение «В этой роще березовой» (1946), все пронизанное лучами утреннего солнца, несет в себе заряд высокой трагедийности, нестихающей боли личных и всенародных бедствий и утрат. Трагический гуманизм этих строк, их выстраданная гармония и общечеловеческое звучание оплачены муками, которые испытал от произвола и беззаконий сам поэт:

В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей, -
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.

Эти стихи - о жизни и судьбе все вынесшего, но не сломленного и не изверившегося человека, об опасных, подступивших, быть может, к последней черте путях человечества, о трагической сложности времени, проходящего через людское сердце и душу. В них - горький жизненный опыт самого поэта, отзвук прошедшей войны и предостережение о возможной гибели всего живого на планете, опустошенной атомным вихрем, глобальными катастрофами («...Содрогаются атомы,/ Белым вихрем взметая дома... Ты летишь над обрывами,/ Над руинами смерти летишь... И смертельное облако тянется/ Над твоей головой»).

Перед нами встает провидчески, всеобъемлюще осмысленная вселенская катастрофа и - беззащитность всего живущего на земле перед грозными, хаотичными, не подвластными человеку силами. И все-таки эти строки несут в себе свет, очищение, катарсис, оставляя в человеческом сердце луч надежды: «За великими реками/ Встанет солнце... И тогда в моем сердце разорванном/ Голос твой запоет».

В послевоенные годы Заболоцкий пишет такие замечательные стихотворения, как «Слепой», «Я не ищу гармонии в природе», «Воспоминание», «Прощание с друзьями». Последнее посвящено памяти А. Введенского, Д. Хармса, Н. Олейникова и других товарищей по группе «Обериу», ставших в 30-е гг. жертвами сталинских репрессий. Стихи Заболоцкого отмечены впечатляющей поэтической конкретностью, пластикой и живописностью образа и одновременно - глубоким социальным и философским осмыслением проблем быта и бытия, природы и искусства.

Не свойственные официальной доктрине признаки гуманизма - жалость, милосердие, сострадание - отчетливо видны в одном из первых послевоенных стихотворений Заболоцкого «Слепой». На фоне поднимающегося к небу «ослепительного дня», буйно цветущей в весенних садах сирени внимание поэта приковано к старику «с опрокинутым в небо лицом», вся жизнь которого - «как большая привычная рана» и который, увы, никогда не откроет «полумертвых очей». Глубоко личностное восприятие чужого несчастья неотделимо от философского осмысления, рождающего строки:

И боюсь я подумать,
Что где-то у края природы
Я такой же слепец
С опрокинутым в небо лицом.
Лишь во мраке души
Наблюдаю я вешние воды,
Собеседую с ними
Только в горестном сердце моем.

Искреннее сочувствие людям, шагающим «сквозь тысячи бед», стремление разделить их горе и тревоги вызвали к жизни целую галерею стихотворений («Прохожий», «Неудачник», «В кино», «Некрасивая девочка», «Старая актриса», «Где-то в поле возле Магадана», «Смерть врача» и др.). Их герои очень различны, но при всем многообразии людских характеров и авторского отношения к ним здесь превалируют два мотива, вбирающие авторскую концепцию гуманизма: «Бесконечно людское терпенье,/ Если в сердце не гаснет любовь» и «Человеческой силе/ Не положен предел...»

В творчестве Заболоцкого 50-х гг., наряду с лирикой природы и философскими раздумьями, интенсивно разрабатываются жанры построенного на сюжете стихотворного рассказа и портрета - от написанных еще в 1953-1954 гг. стихотворений «Неудачник», «В кино» до созданных в последний год жизни - «Генеральская дача», «Железная старуха».

В своеобразном стихотворном портрете «Некрасивая девочка» (1955) Заболоцкий ставит философско-эстетическую проблему - о сущности красоты. Рисуя образ «некрасивой девочки», «бедной дурнушки», в сердце которой живет «чужая радость так же, как своя», автор всей логикой поэтической мысли подводит читателя к выводу о том, «что есть красота»:

И пусть черты ее нехороши И нечем ей прельстить воображенье, - Младенческая грация души Уже сквозит в любом ее движенье.

А если это так, то что есть красота И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?

Прелесть и обаяние этого стихотворения, раскрывающего «чистый пламень», который горит в глубине души «некрасивой девочки», в том, что Заболоцкий сумел показать и поэтически утвердить подлинную духовную красоту человека - то, что было постоянным предметом его размышлений на протяжении 50-х гг. («Портрет», «Поэт», «О красоте человеческих лиц», «Старая актриса» и др.).

Интенсивно разрабатываемые в позднем творчестве Заболоцкого социальные, нравственные, эстетические мотивы не вытеснили важнейшую его философскую тему человека и природы. Важно подчеркнуть, что теперь поэт занял отчетливую позицию по отношению ко всему, что связано с вторжением в природу, ее преображением и т.п.: «Человек и природа - это единство, и говорить всерьез о каком-то покорении природы может только круглый дуралей и дуалист. Как могу я, человек, покорять природу, если сам я есть не что иное, как ее разум, ее мысль? В нашем быту это выражение «покорение природы» существует лишь как рабочий термин, унаследованный из языка дикарей». Вот почему в его творчестве второй половины 50-х гг. с особой глубиной раскрыто единство человека и природы. Эта мысль проходит через всю образную структуру стихов Заболоцкого.

Так, написанное на основе впечатлений от поездки в Грузию стихотворение «Гомборский лес» (1957) отличается яркой живописностью, музыкальностью образов. Здесь и «киноварь с охрой на листьях», и «клен в озаренье и в зареве бук», и подобные «арфам и трубам кусты» и т.д. Сама поэтическая ткань, эпитеты и сравнения отмечены повышенной экспрессивностью, буйством красок и ассоциаций из сферы искусства («В кизиловой роще кровавые жилы/ Топорщил кустарник...»; «...дуб бушевал, как Рембрандт в Эрмитаже,/ А клен, как Мурильо, на крыльях парил»), И вместе с тем эта пластическая и живописная изобразительность неотделима от пристальной мысли художника, проникнутой лирическим чувством причастности к природе:

Я сделался нервной системой растений,
Я стал размышлением каменных скал,
И опыт осенних моих наблюдений
Отдать человечеству вновь пожелал.

Восхищение роскошными южными пейзажами не отменяло давних и стойких пристрастий поэта, писавшего о себе: «Я воспитан природой суровой...» Еще в 1947 г. в стихотворении «Я трогал листы эвкалипта», навеянном грузинскими впечатлениями, он не случайно связывает свои симпатии, боль и печаль с другими, гораздо более родными сердцу видениями:

Но в яростном блеске природы
Мне снились московские рощи,
Где синее небо бледнее,
Растенья скромнее и проще.

В поздних стихах поэта осенние пейзажи родины нередко тоже видятся ему в экспрессивно-романтических тонах, реализуются в образах, отмеченных пластикой, динамичностью, острым психологизмом: «Целый день осыпаются с кленов/ Силуэты багровых сердец... Пламя скорби свистит под ногами,/ Ворохами листвы шевеля» («Осенние пейзажи»). Но, пожалуй, с особой силой «очарованье русского пейзажа» ему удается передать, пробившись через плотную завесу обыденности и по-новому увидев и изобразив это на первый взгляд «царство тумана и морока», на самом деле полное особой красоты и тайной прелести.

Стихотворение «Сентябрь» (1957) - пример одушевления пейзажа. Решению этой художественной задачи служат сравнения, эпитеты, олицетворения - все компоненты поэтической структуры. Интересна диалектика развития образа-переживания (соотношение мотивов непогоды и солнца, увядания и расцвета, переход ассоциаций из сферы природы в мир человека и обратно). Пробившийся сквозь дождевые облака луч солнца осветил куст орешника и вызвал у поэта целый поток ассоциаций-размышлений:

Значит, даль не навек занавешена Облаками и, значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце
С беспокойно скользящей улыбкою На заплаканном юном лице.

Тонкое одухотворение пейзажа, спокойная, раздумчивая интонация, взволнованность и вместе сдержанность тона, красочность и мягкость рисунка создают обаяние этих стихов.

С ювелирной точностью подмечая детали, запечатлевая мгновенья жизни природы, поэт воссоздает ее живой и цельный в своей постоянной, текучей изменчивости облик. В этом смысле характерно стихотворение «Вечер на Оке»:

И чем ясней становятся детали Предметов, расположенных вокруг,
Тем необъятней делаются дали Речных лугов, затонов и излук.
Горит весь мир, прозрачен и духовен, Теперь-то он поистине хорош,
И ты, ликуя, множество диковин В его живых чертах распознаешь.

Заболоцкий умел тонко передавать одухотворенность мира природы, раскрывать гармонию человека с ней. В поздней лирике он шел к новому и своеобразному синтезу философского раздумья и пластического изображения, поэтической масштабности и микроанализа, постигая и художественно запечатлевая связь современности, истории, «вечных» тем. Среди них особое место занимает в его позднем творчестве тема любви.

В 1956-1957 гг. поэт создает лирический цикл «Последняя любовь», состоящий из 10 стихотворений. В них развертывается драматическая история взаимоотношений уже немолодых людей, чье чувство прошло нелегкие испытания.

Глубоко личные любовные переживания неизменно проецируются в этих стихах на жизнь окружающей природы. В теснейшем слиянии с ней видится поэту то, что происходит в его собственном сердце. И потому уже в первом стихотворении «букет чертополоха» несет в себе отсветы вселенной: «Эти звезды с острыми концами,/ Эти брызги северной зари/... Это тоже образ мирозданья...» (выделено нами. - В.З.). И одновременно это конкретнейший, пластический и одухотворенный образ уходящего чувства, неизбежного расставания с любимой женщиной: «...Где пучки цветов, кровавоглавы,/ Прямо в сердце врезаны мое»; «И простерся шип клинообразный/ В грудь мою, и уж в последний раз/ Светит мне печальный и прекрасный/ Взор ее неугасимых глаз».

И в других стихотворениях цикла, наряду с прямым, непосредственным выражением любовного чувства («Признание», «Клялась ты – до гроба...»), оно возникает и отраженно - в самих пейзажных картинах, живых деталях окружающей природы, в которых поэту видится «целый мир ликованья и горя» («Морская прогулка»). Одно из самых впечатляющих и выразительных в этом плане стихотворений - «Можжевеловый куст» (1957):

Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон,
И во сне, в тишине, мне понравился он.
Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.

В этих стихах удивительно сочетаются предельная реалистическая конкретность зримых, слышимых, воспринимаемых всеми чувствами примет и деталей обычного, казалось бы, природного явления и особая зыбкость, изменчивость, импрессионистичность видений, впечатлений, воспоминаний. И сам привидевшийся поэту во сне куст можжевельника становится емким и многомерным образом-олицетворением, вобравшим в себя давнюю радость и сегодняшнюю боль уходящей любви, ускользающий облик любимой женщины:

Можжевеловый куст, можжевеловый куст,
Остывающий лепет изменчивых уст,
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!

В заключительных стихотворениях цикла («Встреча», «Старость») драматическая жизненная коллизия разрешается, и на смену мучительным переживаниям приходит чувство просветленности и умиротворения. Неугасим в памяти «животворный свет страданья» и мелькающий редкими зарницами «отдаленный слабый свет» счастья, но, главное, все самое тяжелое позади: «И только души их, как свечи,/ Струят последнее тепло».

Поздний период творчества Заболоцкого отмечен напряженными творческими исканиями. В 1958 г., обратившись к исторической тематике, он создает своеобразную поэму-цикл «Рубрук в Монголии», основанную на реальном факте предпринятого французским монахом в XIII в. путешествия через просторы тогдашней Руси, заволжских степей и Сибири в страну монголов. В воссозданных силой творческого воображения поэта реалистических картинах жизни и быта азиатского средневековья, в самой поэтике произведения происходит своеобразная встреча современности и далекого исторического прошлого. При создании поэмы, замечает сын поэта, «Заболоцкий руководствовался не только тщательно изученными им записками Рубрука, но и собственными воспоминаниями о передвижениях и жизни на Дальнем Востоке, в Алтайском крае, Казахстане. Способность поэта одновременно ощущать себя в разных временных эпохах - самое удивительное в стихотворном цикле о Рубруке».

В последний год жизни Заболоцкий пишет немало лирических стихотворений, в числе которых «Зеленый луч», «Ласточка», «Подмосковные рощи», «На закате», «Не позволяй душе лениться...». Он переводит обширный (около 5 тыс. строк) цикл сказаний сербского эпоса и договаривается с издательством о переводе народного эпоса Германии «Песнь о Нибелунгах». В его планах и работа над большой философско-исторической трилогией... Но этим творческим замыслам уже не было суждено осуществиться.

При всем многообразии творчества Заболоцкого следует подчеркнуть единство и цельность его художественного мира. Художественно-философское осмысление противоречий бытия, углубленные раздумья о человеке и природе в их взаимодействии и единстве, своеобразное поэтическое воплощение современности, истории, «вечных» тем составляют основу этой цельности.

Творчество Заболоцкого в основе своей глубоко реалистично. Но это не лишает его постоянного стремления к художественному синтезу, к соединению средств реализма и романтики, сложно-ассоциативного, условно-фантастического, экспрессивно-метафорического стиля, открыто проявившегося в ранний период и сохранившегося в глубине поздних стихов и поэм.

Выделяя в классическом наследии Заболоцкого «прежде всего реализм в широком смысле слова», А. Македонов подчеркивал: «Этот реализм включает в себя и богатство форм и методов жизнеподобия, вплоть до того, что Пушкин называл «фламандской школы пестрым сором», и богатство форм гротескного, гиперболического, сказочного, условного, символического воспроизведения действительности, и главное во всех этих формах - стремление к наиболее глубокому и обобщающему, многозначному в нее проникновению, во всей полноте, многообразии духовных и чувственных форм бытия». Это во многом определяет своеобразие поэтики и стиля Заболоцкого.

В программной статье «Мысль-Образ-Музыка» (1957), обобщая опыт своей творческой жизни, подчеркивая, что «сердце поэзии - в ее содержательности», что «поэт работает всем своим существом», Заболоцкий так формулирует ключевые понятия своей целостной поэтической системы: «Мысль - Образ - Музыка - вот идеальная тройственность, к которой стремится поэт». Эта искомая гармония находит воплощение во многих его стихах.

В творчестве Заболоцкого несомненно обновление и развитие традиций русской поэтической классики, и в первую очередь философской лирики XVIII-XIX вв. (Державина, Баратынского, Тютчева). С другой стороны, с самого начала своей творческой деятельности Заболоцкий активно осваивал опыт поэтов XX в. (Хлебникова, Мандельштама, Пастернака и других).

Относительно увлечения живописью и музыкой, которое отчетливо сказалось не только в самой поэтической ткани его произведений, но и в прямом упоминании в них имен ряда художников и музыкантов («Бетховен», «Портрет», «Болеро» и др.), сын поэта писал в воспоминаниях «Об отце и о нашей жизни»: «К живописи отец всегда относился с большим интересом. Хорошо известна его склонность к таким художникам, как Филонов, Брейгель, Руссо, Шагал». В тех же воспоминаниях среди любимых композиторов Заболоцкого названы Бетховен, Моцарт, Лист, Шуберт, Вагнер, Равель, Чайковский, Прокофьев, Шостакович.

Заболоцкий показал себя великолепным мастером поэтического перевода. Образцовыми стали его стихотворные переложения «Слова о полку Игореве» и «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, переводы из грузинской классической и современной поэзии, из украинских, венгерских, немецких, итальянских поэтов.

Жизненный и творческий путь Н.А. Заболоцкого по-своему отразил трагические судьбы русской литературы и русских писателей в XX в. Органически впитав огромные пласты отечественной и мировой культуры, Заболоцкий унаследовал и развил достижения русской поэзии, в частности и в особенности философской лирики - от классицизма и реализма до модернизма. Он соединил в своем творчестве лучшие традиции литературы и искусства прошлого с самым смелым новаторством, характерным для нашего столетия, по праву заняв место в ряду его поэтов-классиков.

Л-ра: Русская словесность. – 1997. – № 2. – С. 38-46.

Ключевые слова: Николай Заболоцкий, критика на творчество Николая Заболоцкого, критика на стихи Николая Заболоцкого, анализ творчества Николая Заболоцкого, скачать критику, скачать анализ, скачать бесплатно, русская литература 20 века