Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Проказники внуки! Сегодня они
С прогулки опять воротились:
— Нам, бабушка, скучно! В ненастные дни,
Когда мы в портретной садились
И ты начинала рассказывать нам,
Так весело было!.. Родная,
Еще что-нибудь расскажи!.. — По углам
Уселись. Но их прогнала я:
«Успеете слушать; рассказов моих
Достанет на целые томы,
Но вы еще глупы: узнаете их,
Как будете с жизнью знакомы!
Я всё рассказала, доступное вам
По вашим ребяческим летам:
Идите гулять по полям, по лугам!
Идите же... пользуйтесь летом!»
И вот, не желая остаться в долгу
У внуков, пишу я записки;
Для них я портреты людей берегу,
Которые были мне близки,
Я им завещаю альбом — и цветы
С могилы сестры — Муравьевой,
Коллекцию бабочек, флору Читы
И виды страны той суровой;
Я им завещаю железный браслет...
Пускай берегут его свято:
В подарок жене его выковал дед
Из собственной цепи когда-то...
Родилась я, милые внуки мои,
Под Киевом, в тихой деревне;
Любимая дочь я была у семьи.
Наш род был богатый и древний,
Но пуще отец мой возвысил его:
Заманчивей славы героя,
Дороже отчизны — не знал ничего
Боец, не любивший покоя.
Творя чудеса, девятнадцати лет
Он был полковым командиром,
Он мужеством добыл и лавры побед
И почести, чтимые миром.
Воинская слава его началась
Персидским и шведским походом,
Но память о нем нераздельно слилась
С великим двенадцатым годом:
Тут жизнь его долгим сраженьем была.
Походы мы с ним разделяли,
И в месяц иной не запомним числа,
Когда б за него не дрожали.
«Защитник Смоленска» всегда впереди
Опасного дела являлся...
Под Лейпцигом раненный, с пулей в груди,
Он вновь через сутки сражался,
Так летопись жизни его говорит:
В ряду полководцев России,
Покуда отечество наше стоит,
Он памятен будет! Витии
Отца моего осыпали хвалой,
Бессмертным его называя;
Жуковский почтил его громкой строфой,
Российских вождей прославляя:
Под Дашковой личного мужества жар
И жертву отца-патриота
Поэт воспевает. Воинственный дар
Являя в сраженьях без счета,
Не силой одною врагов побеждал
Ваш прадед в борьбе исполинской:
О нем говорили, что он сочетал
С отвагою гений воинский.
Войной озабочен, в семействе своем
Отец ни во что не мешался,
Но крут был порою; почти божеством
Он матери нашей казался,
И сам он глубоко привязан был к ней.
Отца мы любили — в герое.
Окончив походы, в усадьбе своей
Он медленно гас на покое.
Мы жили в большом, подгородном дому.
Детей поручив англичанке,
Старик отдыхал. Я училась всему,
Что нужно богатой дворянке.
А после уроков бежала я в сад
И пела весь день беззаботно,
Мой голос был очень хорош, говорят,
Отец его слушал охотно;
Записки свои приводил он к концу,
Читал он газеты, журналы,
Пиры задавал; наезжали к отцу
Седые, как он, генералы,
И шли бесконечные споры тогда;
Меж тем молодежь танцевала.
Сказать ли вам правду? была я всегда
В то время царицею бала:
Очей моих томных огонь голубой,
И черная с синим отливом
Большая коса, и румянец густой
На личике смуглом, красивом,
И рост мой высокий, и гибкий мой стан,
И гордая поступь — пленяли
Тогдашних красавцев: гусаров, улан,
Что близко с полками стояли.
Но слушала я неохотно их лесть...
Отец за меня постарался:
— Не время ли замуж? Жених уже есть,
Он славно под Лейпцигом дрался,
Его полюбил государь, наш отец,
И дал ему чин генерала.
Постарше тебя... а собой молодец,
Волконский! Его ты видала
На царском смотру... и у нас он бывал,
По парку с тобой всё шатался! —
«Да, помню! Высокий такой генерал...»
— Он самый! — Старик засмеялся...
«Отец! он так мало со мной говорил!» —
Заметила я, покраснела...
— Ты будешь с ним счастлива! — круто решил
Старик, — возражать я не смела...
Прошло две недели — и я под венцом
С Сергеем Волконским стояла,
Не много я знала его женихом,
Не много и мужем узнала, —
Так мало мы жили под кровлей одной,
Так редко друг друга видали!
По дальним селеньям, на зимний постой,
Бригаду его разбросали,
Ее объезжал беспрестанно Сергей.
А я между тем расхворалась;
В Одессе потом, по совету врачей,
Я целое лето купалась;
Зимой он приехал за мною туда,
С неделю я с ним отдохнула
При главной квартире... и снова беда!
Однажды я крепко уснула,
Вдруг слышу я голос Сергея (в ночи,
Почти на рассвете то было): «Вставай!
Поскорее найди мне ключи!
Камин затопи!» Я вскочила...
Взглянула: встревожен и бледен он был.
Камин затопила я живо.
Из ящиков муж мой бумаги сносил
К камину — и жег торопливо.
Иные прочитывал бегло, спеша,
Иные бросал, не читая.
И я помогала Сергею, дрожа
И глубже в огонь их толкая...
Потом он сказал: «Мы поедем сейчас»,
Волос моих нежно касаясь.
Все скоро уложено было у нас,
И утром, ни с кем не прощаясь,
Мы тронулись в путь. Мы скакали три дня,
Сергей был угрюм, торопился,
Довез до отцовской усадьбы меня
И тотчас со мною простился.

В 1824 году она переезжает из Одессы в Москву, где обосновывается надолго.
Здесь Зинаида серьезно занялась изучением русского языка, которым владела хуже, чем французским или итальянским. С упоением читала русскую литературу, собирала и изучала отечественные древности, особенно её интересовали народные сказки и легенды, обычаи и песни. Сама продолжала много писать. Её стихи, написанные на русском, французском и итальянском языках, публиковались в отечественных и европейских журналах. О её повестях и новеллах одобрительно отзывался Пушкин.

П. Бенвенути Портрет З.А.Волконской 1820-е гг.

«В Москве дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества, - вспоминал С. П. Шевырев. - Тут соединялись представители большого света, сановники и красавцы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя забыть впечатления, которое производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою в роли Танкреда в опере Россини. Помнится и слышится еще, как она в присутствии Пушкина и в первый день знакомства с ним пропела элегию его, положенную на музыку Геништою:

Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман...

Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного качества:

Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
Ты любишь игры Аполлона.
Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений…

Еще он ей посвятил поэму «Цыгане»…

Брюллов К.П. Портрет княгини З.А. Волконской. Примерно 1842

Её салон в особняке на Тверской на несколько лет становится культурным сердцем Москвы. Этот дом, кстати, все прекрасно знают, хотя многие и не догадываются, что он связан с жизнью Зинаиды Волконской… с конца XIX века в нем находится легендарный «Елисеевский»…

Г. Г. Мясоедов. В салоне Зинаиды Волконской

В салоне Волконской собирается цвет российской культуры, здесь читают свои произведения Пушкин и Мицкевич, Баратынский и наш дорогой Веневитинов. В именно этом доме принимают Марию Николаевну Волконскую (Раевскую) перед отъездом к мужу-декабристу. Это был почти вызов Государю. Через много лет она вспоминала: «В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду. Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц. Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее».
В этот же вечер Пушкин читал М.Н. Волконской свое послание друзьям- декабристам. Позже она вспоминала: «Во время добровольного изгнания нас, жен сосланных в Сибирь, он был полон самого искреннего восхищения: он хотел передать мне свое «Послание к узникам» («Во глубине сибирских руд...») для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александре Муравьевой».
А за два месяца до приезда Марии Николаевны, намекая на атмосферу сыска и всеобщей подавленности, Волконская писала уехавшему из Москвы в Петербург Пушкину: «Возвращайтесь! Московский воздух как - будто полегче. Великому русскому поэту подобает писать или среди раздолья степей, или под сенью Кремля».
1829 г. княгиня навсегда уехала из России. Она поселилась в Италии, купив на окраине Рима старинную виллу. В настоящее время эта вилла, которую продолжают неофициально называть «виллой Волконской», принадлежит внешнеполитическому ведомству Великобритании. Во времена Зинаиды Волконской здесь кипела жизнь. Гостями княгини, не порывавшей тесных связей с Россией, бывали Брюллов и Кипренский, Вяземский и Жуковский, Глинка и Тургенев. Подолгу у княгини гостил и Николай Гоголь.
Умерла Зинаида Александровна Волконская 24 января 1862 года. Если верить преданию, то причиной смерти стала простуда, полученная княгиней после того как она отдала на улице своё пальто замерзающей нищей женщине. Она всегда отличалась состраданием и благотворительностью, а в конце жизни помощь страждущим стала для неё чуть ли не навязчивой идеей.

История России знает немало удивительных женщин, чьи имена остались не только на страницах скучных учебников, но и в памяти народной. Одна из них - Мария Волконская. Она - правнучка М. В. Ломоносова, дочь героя войны 1812 г. и

Княгиня Мария Волконская: краткая биография

6 января 1807 г. у генерала Николая Раевского и его жены Софьи родилась дочь Машенька. Семья была большая (шестеро детей) и дружная, несмотря на вспыльчивый характер матери и суровость отца. Сестры любили музицировать, а Мария прекрасно пела, и в доме часто бывали гости. В том числе и А. С. Пушкин, который даже какое-то время был влюблен в шестнадцатилетнюю Машеньку.

Зимой 1825 года Марию выдают замуж за 37-летнего князя Сергея Волконского. Не по любви, но и не насильно.

С вечно занятым мужем она виделась редко, даже первенца своего рожала вдали от супруга. А об участии князя в заговоре узнала уже после неудавшегося восстания. После суда над мужем Мария Волконская добилась разрешения последовать за ним в Сибирь. Поступок этот не приняла ее семья, но со временем даже суровый отец отнесся к нему с пониманием.

Сопровождая своего мужа по разным острогам, Мария Николаевна жила на Благодатном руднике, в Чите, на и Иркутске, потеряв в этих скитаниях нескольких детей.

Воспитанная в благополучном и обеспеченном семействе, княгиня Мария Волконская, жена декабриста, мужественно переносила тяготы жизни каторжан, никогда не жаловалась, поддерживала супруга и воспитывала детей. Тех, которые выжили.

30 долгих лет провела она с мужем в Сибири и вернулась на родину только в 1855 году. В 1863-м Мария Николаевна скончалась от болезни сердца в имении дочери в селе Воронки, а через год рядом с нею был похоронен и ее муж.

Характер, подобный стали

Княгиня Мария Волконская - одна из тех сильных и несгибаемых личностей, которые даже через века не перестают восхищать и вызывать уважение. Характер ее отличает сильная воля и стремление следовать своим идеалам, не склоняясь ни перед чем.

Выросшая в тепличных условиях, под крылом сурового, но заботливого и любящего отца, Мария Николаевна, оказавшись в чрезвычайных обстоятельствах, не смирилась, не подчинилась мнению света и воле родных.

Узнав об аресте мужа, только что оправившаяся от тяжелых родов Мария категорически отвергла предложение отца расторгнуть брак с князем и поехала в Петербург, рассчитывая увидеться с супругом. Этому препятствовали все ее родственники, а письма к мужу перехватывали и вскрывали. Несколько раз брат Александр пытался увезти ее из Петербурга, но уехала Волконская, только когда заболел сын.

А после суда, на котором князь Волконский был приговорен к ссылке и каторжным работам, Мария обращается к царю с просьбой разрешить ей сопровождать мужа. И когда разрешение было получено, ее не удержали ни угрозы отца, ни проклятие матери. Оставив своего первенца у свекрови, Волконская уезжает в Сибирь.

Это была настоящая борьба, которую вела 18-летняя девушка за право быть со своим мужем не только в радости, но и в горе. И Мария Николаевна выиграла эту борьбу, несмотря на то, что от нее отвернулась даже мать, не написавшая ей в Сибирь ни строчки. И если Николай Раевский в конце своей жизни смог оценить поступок дочери, то мать ее так и не простила.

«Во глубине сибирских руд…»

Сейчас трудно даже представить, как можно проехать сотни миль зимой в кибитке. Но Волконскую не пугали ни морозы, ни убогие постоялые дворы, ни скудное питание, ни угрозы губернатора Иркутска Цейдлера. А вот вид своего мужа в рваном тулупе и оковах потряс, и Мария Николаевна в душевном порыве опускается перед ним на колени и целует кандалы на ногах.

Раньше Волконской в Сибирь к мужу приехала Екатерина Трубецкая, которая стала Марии и старшей подругой, и соратницей. А затем к этим двум женщинам присоединились еще 9 жен декабристов.

Не все они были знатного происхождения, но жили очень дружно, и дворянки с охотой учились у простолюдинок житейским премудростям, ведь зачастую они не умели самого элементарного - испечь хлеб или сварить суп. А как потом радовались стряпне своих жен декабристы, которых согревал и поддерживал жар души этих женщин.

В недавнем прошлом изнеженная аристократка Мария Волконская сумела завоевать любовь даже у местных крестьян и простых каторжан, которым помогала, часто тратя последние деньги.

А когда ссыльным разрешили переехать в Иркутск, дома Волконских и Трубецких стали настоящими культурными центрами города.

По зову сердца или по велению долга?

Есть множество статей и книг, посвященных этой удивительной женщине, которая была не только самой молодой среди жен декабристов, но и одной из первых, решившихся на столь неординарный по тем временам поступок. Однако не только этим интересна Мария Волконская, биография которой до сих пор привлекает внимание исследователей.

Существует распространенное мнение, что Мария Николаевна своего мужа не любила. Да и не могла любить, так как до свадьбы была с ним едва знакома, а после в течение года жила вместе с князем от силы три месяца, да и тогда редко видела его.

Что же тогда побудило Волконскую принести в жертву свое благополучие и жизни будущих детей? Только чувство долга перед супругом?

Есть и другая точка зрения. Мария Волконская, если и не любила мужа в первое время, то потом уважение и даже преклонение перед ним переросло в любовь. Говоря словами Шекспира: «Она его за муки полюбила…»

А возможно, прав известный культуролог считавший, что жены декабристов - рафинированные дамы, выросшие на любовных романах и мечтавшие о подвигах во имя любви - именно так воплотили в жизнь свои романтические идеалы.

«Записки Марии Николаевны Волконской»

По возвращении домой княгиня Волконская рассказала о своей жизни в Сибири в «Записках». Они были написаны на французском языке и предназначались исключительно сыну Михаилу.

После смерти матери он не сразу решился их обнародовать, но все же перевел на русский язык и даже читал отрывки Н. А. Некрасову. Записи произвели на поэта очень сильное впечатление, он даже плакал, слушая о жизни каторжан и их жен.

Оценка современников и потомков

К действиям декабристов, решивших выступить против освященной традициями царской власти, можно отнестись по-разному. Но поступок 11 их жен, отправившихся вслед за осужденными мужьями в далекую и страшную Сибирь, безусловно, достоин уважения.

Уже в XIX веке прогрессивные члены общества наделяли этих женщин чуть ли не ореолами святых. Н. А. Некрасов именно им посвятил свою поэму «Русские женщины», в которой нашли отражения реальные события, описанные Марией Волконской.

В XX веке о женах декабристов писали научные и художественные книги, снимали фильмы, им ставили памятники, например, в Чите и в Иркутске.

Мария Волконская, биография которой нашла отражение в «Записках», и до настоящего времени остается самой яркой фигурой среди жен декабристов благодаря своей молодости и удивительно сильному цельному характеру.

История жизни
Обольстительная Италия на многие годы стала для русских путешественников пристанищем и художественной Меккой, а для многих из них и местом успокоения, покоя, творческого наслаждения и душевного тепла, второй Родиной.
...Май 1839 на вилле Зинаиды Волконской. Николай Гоголь на даче княжны «ложился спиной на аркаду тогатых, как называл древних римлян, и по полусуткам смотрел в голубое небо, на мертвую и великолепную римскую Кампанью». Княгиня ревностно оберегала его покой, чем заслужила его благосклонность. Гоголь вообще любил те отношения между людьми, где нет никаких связующих прав и обязательств, где от него ничего не требовали. Княгиня умела ценить эту внутреннюю свободу.
«Общим центром для литераторов и вообще для любителей всякого рода искусств, музыки, пения, живописи служил тогда блестящий дом княгини Зинаиды Волконской», - вспоминал А.Н. Муравьев. А когда-то таким блетящим домом был салон княгини Зизи в Москве…
В объявленный день без специального приглашения сходилась избранная публика, чтобы побеседовать, обсудить и обольстить друг друга словами, музыкой, электричеством особенных отношений. Ни карт, ни застолья, ни танцев такие собрания не предусматривали. «В Москве дом княгини Зинаиды Волконской был изящным сборным местом всех замечательных и отборных личностей современного общества. Тут соединялись представители большого света, сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем чтения, концерты... Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя забыть впечатления, которое производила она своим полным и звучным контральто и одушевленною игрою... Она в присутствии Пушкина в первый день знакомства с ним пропела элегию его, положенную на музыку Геништою:
Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман.
Пушкин был тронут этим обольщением тонкого и художественного кокетства».
Она была великолепной хозяйкой салона, умелым режиссером, удивительно разносторонне одаренной натурой, певицей, музыкантом, поэтом, художником. Все, что казалось в ее салоне непринужденной импровизацией, на самом деле было одухотворено ею. Серьезная музыка соседствовала с разыгрываемыми шарадами, стихи - с эпиграммами и шутками.
Однажды, по неловкости, один из гостей Зинаиды Волконской сломал руку колоссальной статуи Аполлона, которая украшала театральную залу. Пушкин тут же сочинил искрометную эпиграмму:
Лук звенит, стрела трепещет,
И клубясь, издох Пифон,
И твой лик победой блещет,
Бельведерский Аполлон!
Кто ж вступился за Пифона,
Кто разбил твой истукан?
Ты, соперник Аполлона,
Бельведерский Митрофан.
В ответ Пушкин тут же получил злобную эпиграмму от неловкого «Митрофана Бельведерского»:
Как не злиться Митрофану?
Аполлон обидел нас:
Посадил он обезьяну
В первом месте на Парнас.
Эпиграмма была обидная, но не задевала чести, а потому на такие не принято было обижаться.
Когда Пушкин собрался обратно в Михайловское, княгиня Зинаида подарила ему свой портрет в знак особых отношений и послала письмо по-французски: «Возвращайтесь к нам, в Москве легче дышится. Великий русский поэт должен писать в степях или под сенью Кремля, и автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей. Какая мать могла зачать человека, чей гений так полон мощи, свободы, грации? То дикарь, то европеец, то Шекспир, то Байрон, то Ариосто и Анакреон, он всегда останется русским и переходит от лирике к драме, от песен нежных, любовных, простых, к песням суровым, романтическим, язвительным или к наивному и важному языку истории».
Удивительно, как сочеталось в ней это чутье и понимание творческого гения, многих русских гениев и абсолютно сознательная разлука с Русской землей и переход в другую веру? Откуда у родившейся в Италии и толком России не знавшей княжны такое точное представление о том, что великий русский поэт должен писать в степях или под сенью Кремля, откуда уверенность, что автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей? Наверное, это было генетическое чувство России, потому тянулась она не к высшему свету, а к свету творчества, братству художников, артистов, поэтов, которые и были выразителями этого чувства.
В высшем свете она пережила свои первые разочарования. Зинаида Волконская родилась в семье Белосельских-Белозерских, богатой, знатной и знаменитой, ведущей свое родословие по прямой линии от Рюрика, ее отец был русским посланником в Сардинском королевстве. Мать умерла, родив ее, и на всю жизнь отец стал ей заботливым и верным другом и наставником. Отец был одним из самых образованных людей своего времени и сделал из своей дочери поклонницу искусств и наук. Ему она обязана своим происхождением и поэтическим образом. А еще своим одиночеством, когда он умер. Ему и матери поставила она первые стелы в своем саду воспоминаний на итальянской вилле.
Княжна Зизи всегда любила вычурную и эффектную канву сюжета. Ее дом и жизнь всегда были окутаны музыкой. И Пушкин, и Вяземский, и многие другие поэтические натуры приезжали к ней в московский дом, чтобы насладиться музыкой итальянцев и их дивными голосами. Дом ее был волшебным замком музыкальной феи, ногою ступишь за порог, раздаются созвучия. До чего ни дотронешься, тысячи слов гармонически откликнутся. Там стены пели, там мысли, чувства, разговоры, движение, все было пение.
«Там стены пели...» Но в остальном порой в ее доме было много фальши и притворства, много игры и откровенных театральных увлечений хозяйки. Пушкин, человек открытый и искренний, иногда уставал от театра Зинаиды Волконской, которым она была окружена всегда и сама играла в нем. Однажды в ее гостиной Пушкина долго упрашивали что-нибудь прочитать. «В досаде он прочел «Чернь» и, кончив, с сердцем сказал: «В другой раз не станут просить».
«Я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды», - писал Пушкин в январе 1829 года. И дальше он добавляет непристойность о Зинаиде и ее новом кавалере, милом молодом флорентийце Риччи.
На самом деле увлечение это для Зинаиды Волконской стало настоящей любовью. Но, как всегда, ее любовь несла горе и страдание всем окружающим. Лунина встретилась со своим будущим мужем, итальянским графом, певцом-любителем, красавцем Риччи в Париже. Молодожены, вернувшись в Москву, стали бывать у Волконских. И Зинаида неожиданно влюбилась до беспамятства. Риччи отвечал взаимностью. Это был уже театр чувств, от которого страдали другие. Риччи развелся с Луниной, поклялся всю жизнь посвятить Зинаиде, а она решила перейти в католичество, чтобы вера не разделяла их. Княгиня, дитя мятежного и забывшего Бога XIX века, не поняла, сколь это удалит ее от России. Но любовь не только строящая, но и разрушающая сила. Зинаида, однако, прожила с графом Миниато Риччи до конца его жизни, пережив его на два года. Это был счастливый союз. А потомки тщательно скрывали его подробности, предпочитая не упоминать об этом мезальянсе.
До этого союза было много влюбленностей и разочарований, построенных эфирных замков и разбитых сердец. Когда-то она исполнила волю умершего отца, выйдя замуж за человека, которого не любила. Ей было двадцать лет, она стала женой Никиты Григорьевича Волконского, личного адъютанта императора Александра I. По своему положению она часто бывала при дворе. Александр I обратил внимание на очаровательную молодую княгиню. В годы заграничных походов она часто встречалась с императором и сумела завоевать его особое расположение. Для нее же это было слишком серьезное увлечение.
В 1813 году вместе со своим двухлетним сыном и сестрой мужа Софьей Волконской она сопровождала императора в свите по дороге в Германию, они проводили много вечеров вместе. Увлеченный государь посылал ей многочисленные записки. Потом, когда начались военные действия, они уже обменивались письмами. «Верьте, княгиня, в мою привязанность до конца жизни!»
На Венском конгрессе она была в центре внимания. Здесь блистала она впервые как певица с дивным голосом. Особенный успех ждал ее в Париже, где она познакомилась с Россини, пленила его и сама поставила «Итальянку в Алжире», спев заглавную партию.
У княгини родился сын, которого светская молва приписывала императору. Она по-прежнему жила в Европе, что не нравилось ее венценосному покровителю, для которого, однако, не вполне были удобны и слишком откровенные отношения, которых жаждало молодое сердце княгини. Суетность и самостоятельность княгини несколько раздражали монарха: «Если уж я и негодовал на Вас, то уж, конечно, не за Л., а, признаюсь Вам откровенно, за то предпочтение, которое Вы оказываете Парижу со всей его мелочностью. Столь возвышенная и превосходная душа казалась мне не подходящею ко всей этой суетности, и я считал ее жалкой пищей для нее».
Сын умер, она взяла приемного ребенка. Ей пришлось приехать в Петербург, встречи с которым княгиня боялась - там была соперница за сердце императора Нарышкина, там были недоброжелатели. Ей захотелось дерзить из-за невнимания к ней, она нахваливала Европу, к которой двор после победы над французами относился с неприязнью. Это было неслыхано: «Княгиня Волконская сначала хвалила Европу, компрометируя себя, потом уехала в Одессу с сеньором Барбьери, когда все и даже сам Государь советовали ей остаться».
В Одессе она покорила немало сердец, в том числе и поэта Батюшкова. Многие поэты были увлечены ею всерьез и до самой смерти. Она пережила сумасшествие и смерть Батюшкова. Пыталась писать, но это скорее ей не удавалось. Ее образ - образ главной героини из романа Жермены де Сталь «Коринна». Волконскую стали называть Северной Коринной, как называл ее Гете. Но Северной Коринне стало плохо на родине, и через десять лет она возвратилась в Италию.
Здесь ее дом и стал пристанищем для художников и поэтов. Художники Кипренский, Щедрин, Бруни, архитекторы Тон и Глинка - все кружились вокруг нее в вихре завораживающего танца поклонения музе. Ей льстило столь высокое и тонкое понимание ее натуры. Самый красивый и самый молодой Федор Бруни влюбился в нее пылко и безнадежно, изобразил ее в необыкновенно романтическом виде - в костюме из написанной и поставленной ею оперы «Жанна Д’Арк». Опера, как и портрет, имела необыкновенный успех. Но чувств княгиня в ответ не испытывала, все осталось там, в Петербурге. Однако поклонение было приятно, льстило, радовало.
Она опять попыталась вернуться в Россию. Умер единственно искренне и всем сердцем любимый ею человек - Александр I. Она положила на его гроб букет незабудок, сочинила кантату его памяти. А Николай I не смог занять ее сердца - все в нем было другим. Не простила она ему и ссылки и казни декабристов. Своей золовке Марии Волконской она устроила пышные проводы в своем московском доме.
Сорок лет спустя после того вечера Мария Волконская писала: «В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду. Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц. Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее. Дорогой я простудилась и потеряла голос, а они пели как раз те вещи, которые я изучила лучше всего, и я мучилась от невозможности принять участие в пении. Я говорила им: «Еще! Еще! Подумайте только, ведь я никогда больше не услышу музыки...»
Мария, как и Зинаида, считала музыку целебным зельем, способным утешить боль сердца и вылечить раны. Княжна Зизи, жившая в мире звуков, понимала, что нужно Марии. «Третьего дня ей минуло двадцать лет. Эта интересная и вместе с тем могучая женщина, больше своего несчастья. Она его преодолела, выплакала, источник слез уже иссох в ней. Она чрезвычайно любит музыку. В продолжении всего вечера она слушала, как пели, и когда один отрывок был отпет, она просила другого. До 12 часов ночи она не входила в гостиную, потому что у кн. Зинаиды было много гостей, но сидела в другой комнате, за дверью, куда к ней беспрестанно ходила хозяйка, думая о ней только и стараясь ей угодить...» - вспоминал об этом вечере А. Веневитинов.
Княгиня действительно была искренней в своем желании помочь невестке, кроме того, она никогда не упустила бы случая пофрондерствовать и выказать свою независимость двору. Она посвятила Марии восторженное стихотворение в прозе по-французски, которое имело хождение во всех светских московских гостиных. В нем Мария Волконская изображалась индусской вдовою, восходящей на костер. «Мне сдается, что твои грациозные движения творят ту мелодию, которую древние приписывали движению небесных светил».
В Москве у Зинаиды появился и новый поклонник. Опять поэт. Двадцатилетний Дмитрий Веневитинов, для которого эта безответная любовь стала трагедией и закончилась смертью. Она все время убеждала его в невозможности земной любви и счастья, оттого он сжигал себя на костре этого чувства:
Придет мой час, когда удастся мне
Любить тебя с восторгом наслажденья,
Как я любил твой образ в светлом сне»…
Зинаида надела на его палец перстень из античного Геркуланума, чтобы он не забыл ее в Петербурге, и злым роком рассекла его сердце. Он предчувствовал свою судьбу
Когда же я в час смерти буду
Прощаться с тем, что здесь люблю,
Тебя в прощаньи не забуду:
Тогда я друга умолю,
Чтоб он с руки моей холодной
Тебя, мой перстень, не снимал,
Чтоб нас и гроб не разлучал»…
Ему, умершему двадцати двух лет от роду, надели перстень, не разлучив с ней и в могиле. Сколь страшна и велика была сила этой женщины!
Она не нашла при новом царствовании внимания к себе, более того, Николай I, естественно, был крайне недоволен тем, что она приняла католичество в России. Все сходилось на том, что надо возвращаться на свою теплую и гостеприимную вторую родину. Или первую?
На ее отъезд многие поэты написали стихи. Это был отъезд навсегда. Баратынский, пожалуй, точнее всех сказал о княжне Зизи:
Из царства виста и зимы,
Где жизнь какой-то тяжкий сон,
Она спешит на юг прекрасный,
Под Авзонийский небосклон -
Одушевленный, сладострастный,
Где в кущах, в портиках палат
Октавы Тассовы звучат;
Где в древних камнях боги живы,
Где в новой, чистой красоте
Рафаэль дышит на холсте;
Где все холмы красноречивы,
Но где не стыдно, может быть,
Герои, мира властелины,
Ваш Капитолий позабыть
Для капитолия Коринны;
Где жизнь игрива и легка,
Там лучше ей, чего же боле?
Зачем же тяжкая тоска
Сжимает сердце поневоле?
Когда любимая краса
Последним сном смыкает вежды,
Мы полны ласковой надежды,
Что ей открыты небеса,
Что лучший мир ей уготован,
Что славой вечною светло
Там заблестит ее чело;
Но скорбный дух не уврачеван,
Душе стесненной тяжело,
И неутешно мы рыдаем.
Так, сердца нашего кумир,
Ее печально провожаем
Мы в лучший край и лучший мир.
Для нее шли годы в забытьи и счастье старой и новой дружбы: Брюллов, Мицкевич, Кипренский, Жуковский, Гоголь... Многие оставили след в ее аллее воспоминаний и в ее сердце. Ее след для многих стал роковым. Бывают такие женщины, чей след никогда не исчезает в песке времени.

1. Аристократы

(138-78 до н э.) Римский полководец, претор (93 до н э.), консул (88 до н э.), диктатор (82 до н э.). Одним из самых древних римских родов является род Корнелиев, давший римской истории большое число государственных деятелей и полководцев. Род имел…

2. Германский военный и политический деятель, генерал-фельдмаршал (1914). За три года до начала Первой мировой войны в Германии было 470 генералов, но тех, чьи имена были широко известны общественности, едва ли набралось десяток. Генерал Гинденбург к их числу не принадлежал. Слава и…

3. Князь, боярин, русский полководец. Княжеский род Скопиных-Шуйских, известный с XV столетия, составляет немногочисленную ветвь Суздальско-Нижегородских удельных князей Шуйских, родоначальником которых был Юрий Васильевич Шуйский. Он имел трех сыновей - Василия, Федора и Ивана. Скопины-Шуйские ведут начало от его внука. Василий Васильевич,…

4. Барон, генерал-лейтенант. Род Врангелей, ведущий свою родословную с XIII века, был датского происхождения. Многие его представители служили под знаменами Дании, Швеции, Германии, Австрии, Голландии и Испании, а когда Лифляндия и Эстляндия окончательно укрепились за Россией, Врангели стали верой и правдой служить…

5. Князь, генерал-фельдмаршал. Княжеский род Голицыных, ведущий свое начало от потомков великого литовского князя Гедимина, кровно связанный с великими князьями московскими и в дальнейшем с династией Романовых, в пятом поколении от основателя рода Булака-Голицы разделился на четыре основные ветви. К тому времени…

6. Английский полководец и государственный деятель. Сэр Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, принадлежал к старинному дворянскому роду, известному также как Коллей, и только к концу XVIII века принявшему окончательную фамилию Уэлсли. Более правильно фамилия сэра Артура, дарованная ему со званием лорда, звучит как…

7. Князь, генерал-аншеф. Двойные фамилии в России возникли довольно давно, практически одновременно с собственно фамилиями. Отдельные ветви больших дворянских семей стали называть себя по имени или прозванию их родоначальника. Это хорошо прослеживается на примере князей Оболенских, чей многочисленный род, разделившийся на множество…

8. (ок. 510-449 до н э.) Афинский полководец и политический деятель. Кимон происходил из аристократического рода по линии обоих родителей. Его отец, Мильтиад, принадлежал к роду Филаидов. После смерти брата Стесагера Мильтиад унаследовал все его состояние и власть в Херсонесе. Здесь, став…

9. (ок. 460-399/396 до н э.) Древнегреческий историк. Сохранившиеся биографические сведения древних авторов о Фукидиде во многом имеют недостоверный характер. Частично биографию Фукидида можно пересмотреть, исходя из текста его "Истории". Так, например, Фукидид указывает на то, что он пережил Пелопоннесскую войну, продолжавшуюся…

10. (ок. 490-429 до н э.) Политический деятель Древней Греции, стратег Афин. Перикл происходил из аристократического рода Алкмеонидов, ведущего свою родословную от легендарного Алкмеона. Представители этого рода издавна принадлежали к правящей элите Афин. Так, например, Клисфен, время жизни которого падает на период…

11. (ок. 450-404 до н э.) Афинский полководец и государственный деятель. По своему происхождению Алкивиад принадлежал к одной из богатейших и благороднейших семей афинской аристократии. Отец Алкивиада Клиний был из знатного рода Скамбонидов, возводивших начало рода к легендарному Аяксу Теламониду и через…

12. (ок. 444 - ок. 356 до н э.) Древнегреческий историк и писатель. Ксенофонт был крупнейшим греческим историком после Геродота и Фукидида. Его называли аттической музой и аттической пчелой, подчеркивая тем самым прекрасный греческий язык, на котором он писал свои произведения, и…

13. (ок. 418-362 до н э.) Один из величайших греческих полководцев. Сын фиванца Полимнида Эпаминонд происходил из бедной, но знатной семьи, которая вела свою родословную от Кадмовых Спартов. Правда, в то недолгое время процветания этого государства знатность рода в нем не очень…

ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА ВОЛКОНСКАЯ

Княгиня, русская писательница.

Для романа "Война и мир" Л.Н. Толстой взял прототипом главного героя Андрея Болконского сразу нескольких представителей князей Волконских. Все они были героями войн с Наполеоном, и военная карьера издавна была отличительной чертой этого древнего знатного рода. Род Волконских ведет свое начало с времен стародавних, от князей черниговских (по другим сведениям - рязанских). Представители рода всегда стояли на защите родной земли. Память о многих из них сохранилась в преданиях.

Еще в XIII веке трое сыновей Федора Юрьевича Волконского положили начало трем основным ветвям рода, который быстро разросся. Воеводство стало наследственным делом князей Волконских, но, кроме того, в XVI-XVII веках Волконские служили стольниками и окольничими, многие из них за особые заслуги получали боярство. В XVIII веке представители рода занимали высокие государственные должности, а в XIX веке князь Петр Михайлович Волконский - представитель первой линии князей - получил титул светлейшего князя.

Род Волконских славен не только воинами. Особое место среди его представителей занимают женщины, ставшие образцом верности и долга. Мария Николаевна Волконская, урожденная Раевская, стала женой Сергея Григорьевича Волконского - кадрового военного, героя войны с Наполеоном. Он начал службу поручиком кавалергардского полка в 1805 году. Сергей Григорьевич участвовал в 58 сражениях. Во время Отечественной войны 1812 года он находился в одном из "летучих отрядов", созданных для связи, разведки и партизанских операций. Затем он получил под командование партизанский отряд, с которым успешно действовал в тылу неприятельских войск. В сентябре 1813 года он был произведен в чин генерал-майора. После войны Сергей Григорьевич стал активным участником тайного общества декабристов, получив после провала восстания 15 лет каторги как осужденный "по первому разряду". Уважение императора лично к князю и его прославленному роду могло бы смягчить наказание, но он предпочел отвечать наравне с другими участниками мятежа.

«ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА ВОЛКОНСКАЯ»

Мария Николаевна, несмотря на возражения родных, отправилась вслед за мужем в Сибирь. Ни тяжелый путь, ни лишения, ни расставание с малолетним сыном не смогли поколебать ее решение. Мария Николаевна оставалась с мужем весь период каторги и в дальнейшем жила с ним на поселении. Ее преданность помогла не только Сергею Григорьевичу перенести те страшные дни, но и многим другим ссыльным, для которых она была верным товарищем.

В историю Москвы первой половины XIX столетия вошел музыкально-литературный салон княгини Зинаиды Волконской. Он был далеко не единственным салоном Москвы, который открывали у себя представители знатных дворянских фамилий. Но салон Зинаиды Волконской оставил особый след в истории русской культуры.

Зинаида Волконская родилась 14 декабря 1792 года в Турине. Она происходила из рода князей Белосельских-Белозерских. Отец ее, А.М. Белосельский-Белозерский, был членом Петербургской академии наук и Академии художеств, Российской академии словесности, состоял членом иностранных научных обществ. Под его непосредственным руководством княгиня Зинаида Волконская получила домашнее образование и воспитание в лучших европейских традициях.

В 1810 году княгиня Зинаида вышла замуж за князя Н.Г. Волконского, приближенного императора Александра I, егермейстера двора Его Императорского Величества. Она стала истинным украшением императорского двора - играла в спектаклях, пела, писала музыку. Ей принадлежит романс "Дубрава шумит" на слова В.А. Жуковского, романсы и кантаты на собственные стихи. Но великосветская жизнь не удовлетворяла княгиню, и она, все более удаляясь от двора, путешествовала по Европе.

Семейная жизнь ее также не ладилась, с мужем они жили "в разъезде". В 1824 году княгиня Волконская поселилась в Москве на Тверской улице, в доме, где ныне находится "Елисеевский" гастроном. Некогда этот дом достался князю А.М. Белосельскому-Белозерскому в приданое за женой и после его смерти в 1809 году перешел к его дочери.

В дом на Тверской княгиня перевезла свои богатые коллекции оригиналов и копий произведений знаменитых европейских живописцев. Комнаты в ее доме были раскрашены фресками в стиле различных эпох. Среди других "открытых" домов салон Зинаиды Волконской выделялся своим особым колоритом. "Тут соединялись представители большого света, сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем пения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя было забыть впечатление, которое производила она своим полным и звучным контральто", - писал князь П.А. Вяземский.

Одними из главных посетителей салона княгини Зинаиды Волконской были члены "Общества любомудрие" - люди, окончившие Московский университет и теперь служившие или в Архиве иностранных дел или преподававшие в университете. В кружок "любомудров" входили В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов, И.В. Киреевский, А.И. Кошелев, М.П. Погодин, С.П. Шевырев, А.С. Хомяков, В.П. Титов и другие. Несмотря на связь с пушкинским кругом, это было уже иное поколение литераторов. И если литераторы пушкинского круга были в основном поэтами, то любомудры в основном были прозаиками.

Одним из самых крупных литераторов "любомудров" был князь В.Ф. Одоевский. Идеи его произведений во многом отразили философию кружка философских романтиков, стремившихся к "идеальному". В творчестве В.Ф. Одоевского большое место занимали вопросы музыки. Он не раз выступал как музыкальный критик, а одним из главных героев его прозаических произведений был музыкант.

Особую роль в жизни "Общества любомудров" играло творчество Д.В. Веневитинова. Он писал стихи и прозу, философские эссе и литературную критику. Статью Веневитинова о "Евгении Онегине" Пушкин оценил как "единственную статью", которую он "прочел с любовью и вниманием".

«ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА ВОЛКОНСКАЯ»

"Собрание сочинений" молодого поэта было собрано друзьями и издано уже после смерти Веневитинова.

Сохранились легенды о любви Веневитинова к княгине Волконской (последнее время оспариваемые некоторыми авторами), о перстне из Геркуланума, подаренном Веневитинову княгиней. Веневитинов умер 22 лет от роду, и множество русских поэтов от Пушкина до Кольцова посвятили стихи его памяти.

Любомудры были связаны как родственными, так и идейными узами с некоторыми из декабристов, и, несмотря на чисто философское направление своего кружка, они готовились принять участие в восстании. При известии о восстании, происшедшем 14 декабря 1825 года в Петербурге, они в ожидании ареста уничтожили архив своего общества. Салон Волконской теперь стал своеобразным московским центром, куда стекались все сведения о декабристах, в салоне не скрывали своих оппозиционных взглядов на политику Николая I.

8 сентября 1826 года в Москву был доставлен Пушкин. После своего знаменитого разговора в Кремле с Николаем I он поселился в Москве, где прожил некоторое время, навещая своих ближайших друзей. В Москве Пушкин познакомился с кружком любомудров и высоко оценил талант молодого Веневитинова.

В салоне княгиня Зинаида Волконская встретила его элегией, положенной на музыку композитором Геништой:

Погасло дневное светило,

На море синее вечерний пал туман.

В конце декабря того же года в Москву приехала княгиня Мария Волконская, направлявшаяся за своим мужем в Сибирь. Она остановилась в доме своей невестки на Тверской. 26 декабря в салоне Волконской состоялся прощальный вечер с отъезжающей. В числе провожавших Марию Волконскую был и Пушкин.

Приезд Пушкина в Москву пробудил творческие способности многих будущих литераторов. "В Москве наступило самое жаркое литературное время, - вспоминал М.П. Погодин. - Всякий день слышалось о чем-нибудь новом. Языков присылал из Дерпта свои вдохновенные стихи, славившие любовь, поэзию, молодость, вино, Денис Давыдов - с Кавказа; Баратынский издавал свои поэмы; "Горе от ума" Грибоедова только что начало распространяться.

«ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА ВОЛКОНСКАЯ»

Пушкин прочел "Пророка", который после "Бориса" произвел наибольшее действие, и познакомил нас со следующими главами "Онегина", которого до сих пор была напечатана только первая глава. Между тем на сцене представлялись водевили Писарева с острыми куплетами; Шаховской ставил свои комедии с Кокошкиным, Щепкин работал над Мольером, и Аксаков, тогда еще не старик, переводил ему "Скупого"; Загоскин писал "Юрия Милославского"; М. Дмитриев выступил на поприще со своими переводами из Шиллера и Гете. Последние составляли особый от нашего приход, который, однако, вскоре соединился с нами, или вернее, к которому мы с Шевыревым присоединились, потому что все наши товарищи, оставшиеся в постоянных, впрочем, сношениях, отправились в Петербург. Оппозиция Полевого в "Телеграфе", союз его с "Северной пчелой" Булгарина и желчные выходки Каченовского, к которому вскоре явился на помощь Надоумко (Н.И. Надеждин), давали новую пищу. А там Дельвиг с "Северными цветами", Жуковский с новыми балладами, Крылов с баснями, которые выходили еще по одной, по две в год, Гнедич с "Илиадой", Раич с Тассом, Павлов с лекциями о натуральной философии в университете".

Но кроме этих литераторов, прямо или косвенно связанных с домом на Тверской, Волконскую посещали В.А. Жуковский и Н.В. Гоголь. Ссыльный польский поэт Адам Мицкевич встретил в салоне Волконской самый сердечный прием, и мимо его стен не прошла ни любовь польского поэта к поэтессе Каролине Павловой, ни дружба Мицкевича с Пушкиным.

Но и сама княгиня Зинаида Волконская не была чужда литературных исканий. В 1819 году в Москве вышла ее книга на французском языке "Четыре новеллы" и среди них новелла "Лаура" - о молодой женщине, покинувшей высший свет из-за его пустоты и занявшейся литературой и искусством. Нетрудно догадаться, что той героине княгиня Волконская пыталась придать черты собственной жизни. Волконская написала и либретто для оперы "Жанна д′Арк" (1821), которое не было поставлено.

Поселившись в Москве, Волконская занялась русским языком и литературой, начала записывать народные песни и обряды и работать над своим главным произведением "Сказание об Ольге", так и оставшимся незавершенным.

Несмотря на то что в печати княгиня Волконская выступала очень мало (несколько стихотворений, отрывков и путевых очерков), ее литературный талант был оценен современниками и таким строгим, придирчивым критиком, как Белинский.

После восстания декабристов салон Волконской попал под строгий полицейский надзор, и хотя агенты доложили А.Х.

Бенкендорфу, что гости Волконской говорят исключительно о литературе, она тяжело пережила наступившие трудные времена. В это же время многие из постоянных гостей ее салона или умерли, как Веневитинов, или просто покинули Москву и даже Россию, как Мицкевич. Княгиня пережила и внутреннюю, и религиозную драму, перейдя в католичество. В 1829 году она уехала за границу. Большую часть своей оставшейся жизни она прожила в Италии и только изредка наезжала в Россию, но всегда с особой теплотой вспоминала Москву.

Зинаида Волконская умерла в Италии в 1862 году, где и была похоронена. Современники навсегда сохранили память об этой замечательной женщине: "Всегда приветливая и ровная со всеми, она очаровывала своих многочисленных поклонников простотой обращения, сердечным участием к чужому горю, добрым, незлобивым отношением к людям и нередко, приписывая другим свои душевные качества, оказывала им незаслуженное расположение". "Княгиня Волконская была женщина умная и образованная: ее недаром называли Северная Коринна".

18+, 2015, сайт, «Seventh Ocean Team». Координатор команды:

Осуществляем безвозмездную публикацию на сайте.
Публикации на сайте, являются собственностью их соответствующих владельцев и авторов.