Вся сила суждения содержится сказуемом. Раскрыть смысл высказывания Буслаева: “Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения”. (ЕГЭ по русскому). Действительно, вся сила суждения содержится в сказуемом

8. О СИЛЕ СУЖДЕНИЯ

Пока человек живет, он слагает суждения и руководствуется ими. Он судит сознательно и бессознательно; высказываясь и совершая молчаливые поступки; делая логические выводы и проявляя купеческую изворотливость; спрашивая, и отвечая, и уклоняясь от ответа; везде – в политике, в искусстве и в обыденной жизни. За каждым жизненным решением и деянием скрывается целый узел суждений – иногда невысказанных, иногда еле помысленных, нередко сокращенных, быстрых, так называемых «непосредственных умозаключений». Здесь по большей части нет тех умственно построенных, логически оформленных, ясных и зрелых суждений, с которыми считается логика; гораздо чаще это инстинктивно вспыхивающие «суждения пристального взгляда», заботы, страха, зависти, своекорыстия, юмора, оценки, отвращения, решительного отказа от почти состоявшейся покупки или внезапного оборонительного телодвижения. И тем не менее – это все суждения.

Пока человек живет, он должен воспитывать и укреплять свою силу суждения. Ему необходимо организовывать свой внутренний мир и окружающую его внешнюю среду. Ему необходим строй и порядок . Приводить в порядок значит властно вмешиваться в хаотически-случайный поток жизненных содержаний, разделять, обособлять, выбирать сопринадлежащее и устанавливать новые, жизненно необходимые связи, новую сопринадлежность вещей . Организовывать значит отличать существенное от несущественного и придавать существенному вес и значение; это значит устанавливать преобладание, подчинение и сочленение, распределять функции, обязанности и полномочия – и тем создавать целостный и жизнеспособный организм (крестьянское хозяйство, правящее ведомство, фабрику, армию, школу, умственный организм книги, художественный организм картины, симфонии, драмы и т. д.). И в основе всего этого лежит процесс суждения, как необходимое и творческое выражение жизни.

Суждение совсем не есть «привилегия» отвлеченных мыслителей. Судит каждый человек – образованный и необразованный, умный и глупый, теоретик и практик: каждый разделяет и связывает, оценивает и выбирает, выделяет существенное и формирует, упорядочивает и организует – и на письменном столе, и в кухне, и в гараже, и в магазине, и в парламенте. И это искусство – во всем схватывать существенное, все связывать существенною сопринадлежностью и согласно этому «строить жизнь» – есть искусство суждения, столь необходимое для всякой жизнеспособности, для творчества и для человеческого счастья. Это надо всем продумать до конца, раз навсегда; и сделать из этого выводы.

Вот почему каждый из нас призван воспитывать в себе самом, в своих детях, учениках и подчиненных силу суждения; но не только в них, а и во всех людях, с которыми его сводит жизнь, – незаметно выправляя постановку вопросов, тактично подсказывая их верное решение, уточняя мысль и настойчиво выдвигая во всем главное, существенное, лучшее. Ибо сила верного суждения лежит в основе всей человеческой культуры.

Это самовоспитание, эта борьба за свою и чужую силу суждения осуществляется через аскез . Аскез обозначает не только «упражнение», но и «воздержание», причем и то и другое ведет к лучшему умению . Это слово говорит о постоянной работе над усовершенствованием; вызывается же эта работа чувством ответственности . Аскез есть школа, ведущая к лучшему; дисциплинирована и сосредоточение силы; восхождение к властному искусству. И где это совершается – это упражнение и воздержание, эта школа и дисциплина, – там живет истинная академия, там бережется и укрепляется сила национальной мысли, «мозг» страны, творческая энергия знания, то, что можно было бы назвать вместе с французским мудрецом «la mo?lle du lion»… Ибо аскез силы суждения есть верный путь, ведущий к расцвету подлинной национальной культуры.

Итак, первое, что надо делать, – это будить в людях чувство ответственности . Кто живет, тот судит; кто судит, тот обязан отвечать за свои суждения. Ибо каждый жизненный поступок есть суждение; и, обратно, каждое суждение есть деяние, есть жизненный акт, который неудержимо передается во все стороны, то служит благу, то приносит вред и причиняет жизненные раны. Поэтому надо вести борьбу со всяким безответственным, легкомысленным, произвольным, заносчивым и беззастенчивым суждением и рассуждением! Долой безответственность, долой легкомысленный произвол! Настоящая, серьезная жизнь доступна только тому, кто относится серьезно к своим суждениям и понимает значение умственной концентрации и духовной компетентности…

Чувство ответственности вызывает в людях волю к предметному и верному суждению и соответственно решение применять свою силу суждения осторожно и обоснованно . Отсюда возникает готовность – воздерживаться от суждения всюду, где нет достаточной компетентности, честно и храбро говорить «не знаю», «не вижу», «не исследовал», «не продумал», «не понимаю», «не могу». Надо приучить себя к тому, что моя сила суждения имеет свои пределы, что я не в состоянии судить там, где не вижу и не разумею; что лучше показаться кому-нибудь «неучем» или «глупцом», чем оказаться на самом деле развязным или даже нахальным болтуном. Надо научиться смирению. Важнее и драгоценнее быть смиренным аскетом в суждении, чем самоуверенным всезнайкою. Надо отучить себя от всякого неуместного апломба, этого первого признака ограниченности или даже глупости.

Так начинается воспитание силы суждения. Оно начинается с вопроса: чего требует от нас верное суждение? И еще: что мне надо совершить в самом себе, чтобы произносить самостоятельные и верные суждения? Ответ гласит: при каждом суждении человек должен интенционально сосредоточиваться . Слово «интенция» происходит от латинского глагола «intendo» и означает сразу: определенное направление и сосредоточенное напряжение . Добывая суждение, надо временно зажить одним-единым жизненным содержанием и выйти из остальных: нужна способность к концентрации, к погружению в единое, к уходу в колодец; надо выбрать одно содержание и предоставить себя в его власть, «втянуться» в него всецело. Это приучает человека к живому и интенсивному восприятию предмета.

Но это восприятие должно непременно соответствовать природе данного предмета . А предметы различны, своеобразны и многовидны. Зная это, надо приготовиться к тому, чтобы настежь открывать «двери» своей души всякому данному предмету. Надо отдавать в его распоряжение все свои внешние и внутренние силы, и притом именно те, которых он требует: свои чувственные «органы», если они понадобятся (зрение, слух, осязание, обоняние, мускульное чувство, способность ощущать тепло и холод и т. д.); свою силу воображения и творческую фантазию; побуждения любви; напряжения эмоций и аффектов; чувственно прикованное, нечувственно освобожденное и сверхчувственно окрыленное мышление; силу своей воли, а может быть (напр., в этике и политике), и энергию действия. Человек, желающий судить о предмете, должен быть готов обратиться к нему именно теми силами и способностями своего существа, которых он потребует. Что скажет о живописи слепой? Что может произнести о музыке глухой? Человек с чувственно-связанным воображением не решит ни одной геометрической задачи. Человек с мертвым или скудным чувством не сможет судить в делах нравственности, религии, художества и патриотизма; безвольному и близорукому человеку лучше не участвовать в политике ни суждением, ни деянием…

Восприятие предмета будет мнимым или скудным у того, кто располагает только чувственными ощущениями и отвлеченною мыслью: самое драгоценное в жизни останется недоступным для него. Человек должен уметь приспособляться к тому способу бытия, который присущ данному предмету; он должен ставить в его распоряжение всю «клавиатуру» своих человеческих способностей. Только таким путем он построит верный «мост» к предмету. Только при этом условии он «вос-приимет» в себя предмет своего суждения, именно его, а не его обманчивого сходно-именного «двойника». Ибо в суждении дело идет не о словах или именах, а о реальностях . И только тот, кто «вос-приимет» в себя предмет своего суждения, может надеяться на то, что не он (субъект) скажет что-то о предмете, а сам предмет «заговорит» через него о себе и произнесет о самом себе драгоценное суждение.

Только при соблюдении этого требования есть надежда на удачу: человек сможет попытаться выразить воспринятое в словах . Это нелегко. Это может удаться, но не совсем; это может отчасти и не удаться. Надо зажить предметом и говорить из него. И нередко человек будет чувствовать себя при этом – затрудненным, медленным, беспомощным, ищущим и ненаходящим, «в томленьях крайнего усилья» (Фет). Всякий, кто пытался идти по этому пути, знает, что «целое» дается нелегко и что иногда оно почти не дается: его надо внутренно как бы «делить на части», сосредоточивая «лупу» своего созерцания, своей мысли, своего слова на отдельных «частях» или сторонах, по очереди. И каждая «часть» потребует той же самой сосредоточенности и осторожности, с которой начиналось первое восприятие. У того, кто упражняется, постепенно вырабатывается особое «искусство деления» – отбирающее существенное и отодвигающее несущественности, требующее неутомимого удостоверения и переудостоверения, требующее готовности не переоценивать добытое, а признавать его лишь предварительным итогом, с тем чтобы начинать все снова со свежими силами.

Одновременно с этим вырабатывается умение спрашивать, ставить вопросы, та необходимая вдумчивость и осторожность умственного взора, без которой невозможно никакое исследование. Надо иметь такое чувство, как если бы каждый вопрос возникал из глубины самого предмета и подсказывался им. Ибо настоящий вопрос родится не произвольно, он как бы навязывается или предписывается; он не произволен, не вял, не ленив и не холоден; он насыщен, интенсивен, требователен; он борется, он зовет, он как бы властно стучится в дверь. И именно предметная серьезность его создает уверенность, что ответ не замедлит.

В этом процессе возникает и искусство сомнения . Я разумею не холодное и равнодушное сомнение безразличного человека: такое сомнение бесплодно; оно разрушает, разлагает и губит, особенно тогда, если оно является беспредметным, ироническим и всеобъемлющим: «сомневаюсь во всем, даже в собственном сомнении»… Нет, я разумею ищущее и добивающееся сомнение, интенционально-сосредоточенное, содержательно-определенное и предметно-укорененное: такое сомнение немедленно вызывает потребность в новом, верном восприятии предмета, которое и осуществляется. Такое сомнение драгоценно, плодотворно и удостоверяюще. Оно известно всем серьезным исследователям и всем религиозно-верующим людям. Оно является двигателем для силы суждения, источником всякого серьезного знания, орудием всякого художественного искусства.

Тогда может родиться творческий и продуктивный «ответ», в основании коего всегда лежит исходная, подлинная честность . Этот «ответ» надо представлять себе как некий длительный, вековечный процесс, который длится с самого рождения первочеловека и его познания, слагается и ныне, и будет длиться всегда. Не потому, что каждое человеческое познание «относительно» и «недостоверно»; нет, каждый предметный ответ достоверен и полноценен; но он не исчерпывает предмета, он не раскрывает его целостно, до самого дна. Предмет подобен «махровому» цветку, не имеющему «последних лепестков»: он раскрывается все дальше и глубже, без конца, расцветая снова и снова. Отсюда и бесконечное «отвечание»: оно дарит человеку истину, но эта истина имеет образ «бесконечно махрового цветка». Этот «цветок» не есть иллюзия или фантазия; он подлинно обстоит; он раскрывается сам; и это расцветание совершается все дальше и дальше во всем своем великолепии. Сила суждения требует благоговения перед предметом и великого терпения.

Вот почему всем крупным, призванным мыслителям свойственно как бы вечно цветущее мышление, ибо у них всякое понятие, всякое суждение, всякое слово – вскрывает новые связи, развертывает новые ходы, как бы отверзает новые двери, ведущие к предметным источникам и колодцам, в предметные шахты. Такие мыслители – качественно всегда подлинны; по объему и материалу – всегда новы; по огню своей мысли – всегда «искренни» . Их мысль никогда не впадает в релятивизм; но она всегда не закончена. Ибо таким создан и так обстоит Божий мир; таким помыслил его Господь и в таком виде Он отдал нам его на исследование и познание, чтобы мы всюду осязали Его могущество и величие, Его излучения, Его присутствие и созерцали мир как живой символ, как живой «иероглиф» Божий…

И потому мы можем быть уверены, что, где начинает господствовать отвлеченное, схематическое мышление, упрощающее и повторяющее, раз навсегда нашедшее мнимый «ответ» на все свои неверные «вопросы» и самодовольно навязывающее всем свой «штамп» или «трафарет», там сила суждения иссякла и омертвела, там воцаряется мертвая ложь и пошлость (например, «механицизм» в естествознании, «формализм» в юриспруденции, «конструктивизм» в философии, «кубизм» в живописи, «модернизм» в музыке, «диалектический материализм» в истории, политике и экономике и т. д.).

И посему всем нам и повсюду, и особенно нам, русским, которым еще предстоит воспитать в себе национальный духовный характер, – нам надо упражнять и крепить свою силу суждения, нам необходимо судить свободно и ответственно и высоко ценить аскетическое начало в мысли . Нам надо помнить, что беспредметные суждения и противопредметные рассуждения слагают гибельную болтовню, за которую множество людей будет расплачиваться долгими и жестокими страданиями.

Аскез силы суждения требует от нас, чтобы мы честно знали, где кончается наше знание, где наша сила суждения захлебывается, иссякает и изнемогает. Он учит нас рассматривать наше знание как «еще-незнание»; он приучает нас к насыщенному и в то же время непритязательному мышлению. Он ведет нас через все преграды вопрошания и сомнения, через очистительные огни самокритики и возражения самому себе, так, чтобы мы могли выйти из всего этого искуса закаленными и обновленными.

Однако аскез силы суждения совсем не есть проявление умственного безволия; ибо осторожный человек нисколько не лишен воли; и осторожность совсем не ведет к разлагающему релятивизму или агностицизму. Этот аскез отнюдь не есть и прикровенное «бегство» от предмета; напротив, он означает выдержанную борьбу за предмет, мужественное движение к нему. Он превращает человека как бы в орудие самого предмета, в его послушный знак, может быть, в его живогласную трубу. Он дает нам искусство незнания, храбрость откровенного непонимания, смирение, чтобы учиться и поучаться. Есть великая духовная красота в том молитвенном исследовании, которое мы видим у всех великих философов и естествоиспытателей – у Сократа, Аристотеля, Коперника, Галилея, Кеплера, Декарта, Лейбница, Халлера, Ломоносова, Либиха, Ньютона, Фехнера и у других. Есть дивный духовный аромат в их честном, точном, зорком и скромном вопрошании…

Итак, аскез силы суждения требует предметной концентрации и точного, ответственного выражения тех содержаний, которые восприняты от предмета; последний этап ее есть нахождение верной формы суждения, утвердительной или отрицательной, с точным объемом (общим, частным или единичным). Само собою разумеется, что все это требует духовной воли, умственного напряжения с «долгим дыханием» и сосредоточенного внимания, – именно того, что французский скульптор Роден так неудачно пытался выразить в напряженных мускулах и сосущих губах мощнотелого атлета («Мыслитель»); неудача здесь в том, что сосредоточенность и напряжение мысли отнюдь не имеют «соматической» (т. е. телесной) и «инфантильной» (т. е. ребяческой) природы, но требуют, наоборот, «распряженных» мускулов и забвения о собственном теле. Аскез силы суждения есть дело духа . Он воспитывает к предметности в жизни, и притом во всех областях культуры. Он должен сообщить человеку гибкость внутреннего акта, зоркость в восприятии и точность в описании и мышлении . Он укрепляет в человеке чувство ответственности и строгую честность; он борется со всяким легкомыслием, со всезнайством, с тщеславием, с хвастливостью, праздным пустословием и безответственной болтовней. Одним словом – это есть школа истины, красоты и культуры . И там, где люди работают над этим и обучаются этому, там живет и цветет подлинная национальная академия – в науке, в религии, в искусстве, в политике и во всякой деятельности.

И прежде всего – воспитание судящей силы составляет основную задачу умственного образования . «Образованным» надо считать не многознающего «энциклопедиста» и не всезнающего «сноба»: обременение или переобременение человеческой памяти не дает зрелости человеческому духу. Мудрый грек Гераклит был совершенно прав: «многознание не научает человека владеть умом»… Образован воистину – не перегруженный интеллект, напоминающий «Британскую энциклопедию» или «Книжный каталог ватиканской библиотеки». Истинная образованность есть сила созерцания и зрелость суждения . Она отвергает всякое «авторитарное» мышление и живет самостоятельным творческим общением с самим предметом . И потому образование есть прежде всего воспитание к самодеятельному созерцанию и мышлению, – к исследованию.

Исследование совсем не является монополией ученого и его «лаборатории». Исследуют все, кто имеет непосредственно дело с предметом: моряк, ведущий свой корабль; крестьянин, налаживающий свое хозяйство; офицер и солдат на поле сражения; рабочий у своего станка; купец в своей лавке; учитель в школе; священник в своем приходе. Всюду, где человек обращается с вопросом к Богу, к природе и к своему человеческому окружению, он выступает в качестве самостоятельного мыслителя и оказывается исследователем. И этим он доказывает (говоря словами Аристотеля), что он человек «свободный от природы», ибо «рабом от природы является тот, у кого ума хватает только для понимания чужих мыслей», но не для выработки своих…

Подобно этому религиозная зрелость человеческого духа состоит в том, что он ответственно, осторожно и благоговейно судит о религиозных предметах и делах. Это имел в виду еще Цицерон, когда производил слово «религия» от латинского глагола «relegere», что значит совестно и благоговейно воспринимать и обсуждать божественные содержания. Тот, кто решает вопросы религии слишком легко и быстро, тот обнаруживает ребячливое умонастроение, которое не следует смешивать с чистотой и цельностью детской души, заповеданными в Евангелии. Ребячливый человек готов верить всякому слову, слуху и вздору; он не умеет ни проверить, ни удостоверить; он не знает ответственности и не понимает священных сомнений: и не имеет ни малейшего подозрения о том, какова таинственная глубина религиозных обстояний. Истинная религиозность начинается именно с «духовной нищеты», т. е. со смиренного и искреннего «незнания», с подлинного «алкания и жаждания правды»… Человек исповедует свою духовную скудость, и отсюда в нем зарождается плодотворное созерцание и вопрошание, сомнение и удостоверение, ответственность и внутренняя честность, которые никогда не успокоятся на суеверии, на беспочвенной фантазии, на «соблазне» и «прелести». Больной и нечистый «мистицизм» отметается, и всякое религиозное воззрение, при всей его иррациональности, слагается как своего рода зрелое и благоговейное суждение, как зрелый плод религиозного аскеза.

Подобное этому мы видим и в искусстве . То, что художник призван «выговорить» в своем произведении, как «главное-сказуемое», есть зрело промедитированное суждение о вечных предметах . Каждый образ, который он вынашивает и выбирает для выражения своей главной идеи, возникает в процессе осторожного созерцания и ответственного суждения. Каждое «нет» и каждое «да», которое он безмолвно произносит в себе, отвергая одно и предпочитая другое, имеет именно этот смысл. Каждая линия и каждая краска в его картине; каждый аккорд и каждая модуляция в его сонате; каждая фраза его романа, каждое слово в его стихотворении; каждый оконный наличник в его фасаде; каждый жест его танца – есть сконцентрированный итог многих созерцающих, спрашивающих, проверяющих и выбирающих суждений, которых он, наверное, никогда не переживал в сознательно-логической форме. Настоящее искусство возникает в аскетическом процессе художественного суждения: художник обязан отвергать все, что он переживает как «только возможное», до тех пор пока не появится предметная необходимость, повелительно требующая своего признания. Об этом знал Леонардо да Винчи, создававший свои произведения медленно, отыскивая, меняя, в великом аскезе своего художественного суждения, и оставивший некоторые из них в неоконченном виде. Об этом знали великие художники слова – поэты, исправлявшие свой стих в несколько «этажей» (Пушкин), и прозаики, переписывавшие и переделывавшие свой текст до 8 и 9 раз (Гоголь). Поэтому каждый творящий художник призван ждать и добиваться предметной очевидности и должен творить, предаваясь аскезу в своем художественном суждении. Иначе он не создаст ничего необходимого и вечного, ибо произведения его останутся «игрою в возможность», однодневными капризами, баловством, предназначенным для развлечения неприхотливых и скучающих людей, – «эстрадою для снобов»…

Те же законы господствуют и в этике . Каждое жизненное деяние является выражением многих суждений – о желаниях и о долге, о добре и зле, о полезном и вредном, о приличном и неприличном, о людях вообще и о данном человеке, о любви и ненависти, о Боге и о душе… В этом участвуют и инстинкт самосохранения, и сведения о целях и средствах, и совесть, и честь, и любовь, и сострадание, и вчувствование. Так, каждый совестный поступок есть самостоятельное суждение, исходящее из глубины сердца и решающее вопрос о самом лучшем в жизни; и то обстоятельство, что это совестное суждение не имеет зрело-сознательной, логической формы, делает его «суд» еще более ответственным во всей его молниеобразной непосредственности: и совсем не случайно язык африканских негров передает совестный акт так: «сердце говорит слово»…

Вот почему так важен аскез суждения в этике; вот почему смирение оказывается одной из важнейших «добродетелей познания». Это раскрывает нам также глубокое значение евангельского слова «не судите…»: ибо тому, кто судит людей и осуждает, слишком часто остается недоступной последняя сердечная глубина бедного грешника; и профессиональный судья, на которого возложена обязанность судить, оказывается на высоте только тогда, если он постоянно старается вчувствоваться в живое и неустойчивое правосознание преступника.

Так обстоит дело и в политике . Каждое голосование, каждый закон, каждая реформа есть заключительное суждение, за которым скрываются целые цепи предварительных суждений. Эти исходные суждения, эти «предпосылки» говорят о самых различных содержаниях человеческой жизни, начиная с религиозной веры, добра и зла, родины, свободы и права и кончая прозаическими соображениями о пользе и вреде. Строго говоря, активный гражданин, имеющий право голоса, должен знать все, все взвешивать, все решать и нести ответственность за каждое свое суждение. И ему остается только подумать о том, как он справится с этим без предварительной и долгой школы суждения. Поэтому Сократ был совершенно прав, когда он обращался к своим согражданам с сомневающимися и выпытывающими вопросами, чтобы как-нибудь разочаровать их в их политическом всезнайстве и подвигнуть их к настоящему, ответственному аскезу в деле суждения. И тот, кто поймет это, тот навсегда откажется от слепой веры в то, будто «глас народа есть глас Божий»…

Итак, аскез силы суждения составляет настоящий и необходимый фундамент всей человеческой культуры; и народное образование должно заботиться и неустанно бороться за зрелость личного суждения . Это есть необходимый путь к воспитанию, духовной зрелости и мудрости. Какое обширное, какое плодородное духовное поле откроется перед нами в грядущей освобожденной России, где русская национальная талантливость познает бремя ответственности и энергию дисциплины!..

автора Ильин Иван Александрович

Из книги О сопротивлении злу силою автора Ильин Иван Александрович

7. О СИЛЕ И ЗЛЕ По-видимому, в физическом понуждении и пресечении как способе воздействия есть три момента, которые могут казаться противодуховными и противолюбовными: во-первых, обращение к человеческой воле как таковой помимо очевидности и любви, во-вторых, воздействие

Из книги Колесо времени автора Кастанеда Карлос

Из книги Ранний буддизм: религия и философия автора Лысенко Виктория Георгиевна

Криявадины о движущей силе перерождения Среди криявадинов нам известна позиция упанишад, последователей джайнизма и буддистов. Все они признают моральную силу кармы и соглашаются в том, что хорошая карма ведет к благоприятному перерождению, а плохая - к

Из книги Основы христианской культуры автора Ильин Иван Александрович

7. О силе и зле По-видимому, в физическом понуждении и пресечении как способе воздействия есть три момента, которые могут казаться противодуховными и противолюбовными: во-первых, обращение к человеческой воле как таковой помимо очевидности и любви, во-вторых, воздействие

Из книги Людены, или Великая Октябрьская Социалистическая Контрреволюция автора Эшер Эли

Из книги Ясные Слова автора Озорнин Прохор

О силе духа Нас бьют - а мы крепчаем,Нас тушат - мы горим,Мы в битвах не серчаем,И вместе -

Из книги Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе автора Зигварт Христоф

§ 12. Суждения об отношениях. Суждения существования Суждения, высказывающие об определенной единичной вещи какое-либо отношение, содержат в себе многократный синтез. Вместо единства вещи и свойства или деятельности, которое лежит в основе рассмотренных в § 10 суждений,

Из книги Философия войны автора Керсновский Антон Антонович

Из книги Еврейская мудрость [Этические, духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов] автора Телушкин Джозеф

Бен-Гурион о силе еврейского народа Нас, евреев, обвиняли во многих преступлениях. Однако нашим действительным преступлением в истории являлась слабость. Уверяю, что нас больше никогда нельзя будет обвинить в этом преступлении. Цит. Говардом Сахаром в «Нью-Йоркском

Из книги Россия земная и небесная. Самое длинное десятилетие автора Тростников Виктор Николаевич

Из книги автора

Его слабость заключается в его силе Когда мне позвонили из Ясной Поляны и предложили написать что-нибудь о Толстом для готовящегося журнала, это было для меня нечаянной радостью. Вряд ли даже звонок из Кремля стал бы для меня более приятным сюрпризом. К тому же выполнение

Лингвист Ф. И. Буслаев о двусоставном предложении высказался примерно таким образом: в двусоставном предложении применяются соотносительные между собой два организующих центра – подлежащее и сказуемое. Главным членом предложения считается сказуемое. Оно является обозначением того, что высказывается о предмете речи.

Ключевой центр предложения – это и есть сказуемое. На самом деле без него предложение не может существовать, по той причине, что оно даже в односоставных назывных предложениях и тех, как бы предполагается, обозначая при этом осуществление действия в настоящем времени. Сказуемое содержит информацию, касающуюся того, насколько реальным или нереальным является то, о чем повествуется в предложении, а также о том времени, когда это происходит. Посредством применения сказуемого осуществляется передача основной информации о подлежащем; оно придает высказыванию динамичности и красоты.

Текст М. Горького дополнен сказуемыми предложениями, выраженными в форме глаголов разного времени, наклонений, прилагательных, существительных и так далее. Сказуемое в

предложении 4 выражено в виде глагола прошедшего времени. Это высказывание содержит воспоминание рассказчика. Тема прошлого затрагивается в предложении 6, хотя автором был выбран глагол настоящего времени с целью предоставления возможности читателю зримого представления того, что описывается в отрывке. Предложение 20 содержит сказуемое, выраженное в форме глагола в повелительном наклонении. Здесь оно наделено отчасти функциями подлежащего. Мы понимаем по форме глагола, что со стороны бабушки звучит обращение в адрес того, кто перед ней находится (к волку). Читатель приходит к выводу, что старушкой расценивался волк, как в какой-то степени существо, наделенное разумом, соответственно, достойное разговора с ним. Писателю все оттенки значений удалось передать посредством применения выразительного сказуемого.

(Пока оценок нет)

Другие работы по этой теме:

Знакам препинания отведена роль музыки языка: с их помощью мы произносим фразы с необходимой интонацией и делаем паузы в правильном месте. Однако это еще не...
Сложное предложение считается отражением отношений, усматриваемых автором между двумя ситуациями, либо же несколькими эпизодами. Таково мнение, относительно цели применения сложного по структуре предложения, было высказано...
Накам препинания характерна функциональная значимость: они наделены закрепленными за ними обобщенными значениями. Предназначением восклицательного знака, расположенного в конце предложения, является акцентированием внимания на степени важности...
Высказывание Р. А. Будагова показалось мне интересным. Он утверждал: “Синтаксис всегда находится на службе человека, его мыслей и чувств” Профессор имел в виду, что на...
Под понятием словесность подразумевается художественное творчество, то есть произведения искусства слова, представленные в форме: песен, сказок, загадок, пословиц, стихов, рассказов, романов и пьес. Словесностью называют...

.
Раскрыть смысл высказывания Буслаева: “Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения”. (ЕГЭ по русскому)

Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста Ф. И. Буслаева: «Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения». Аргументируя свой ответ, приведите 2 примера из прочитанного текста.

Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование.

Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему на лингвистическом материале. Начать сочинение Вы можете с приведённого высказывания.

Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

(1)У дверей стояло трое ребятишек: две девочки и мальчик. (2)Дед догадался, что они одноклассники внука.

- (3)Андрей Лысов тут живёт? - спросила полноватая девочка.

- (4)Тут, - признался дед.

- (5)Мы пришли высказать ему осуждение, - продолжила девочка.

(6)Дед и внук стояли рядом и на сто процентов были роднёй: круглолицые, голубоглазые. (7)Наверное, поэтому часть Андрейкиной вины само собой переходила на деда.

- (8)У нас в дневнике всё записано, - сказала толстушка и передала тетрадку Александру Клавдиевичу.

- (9)«Дёргал Аллу Иванову за волосы», - грустно прочитал дед.

- (10)А ещё, когда Иванова заплакала, он обозвал её мокрой цаплей, а извиняться не стал, - сказал мальчик.

(11)Когда ребята ушли, дед обратился к внуку:

- (12)Так зачем же ты эту Аллу за косу дёргал?

- (13)Так просто, - буркнул мальчик.

- (14)А я вот знаю и зачем, и почему! (15)Она тебе нравится, а на тебя, противного троечника, внимания не обращает. (16)Так, что ли?

(17)Сломленный дедовой проницательностью, внук заговорил:

- (18)Мы же раньше с ней дружили! (19)А теперь она всё: Толик да Толик. (20)Я раньше её дёрну - она меня книжкой - хлоп! (21)И обоим смешно! (22)А сейчас чуть-чуть тронешь - как плакса плачет...

(23)Дед слушал его внимательно, прищурив глаза.

- (24)Извиняться тебе перед ней придётся, и так, чтобы это отложилось в садовой твоей голове надолго. (25)Мы сейчас идём к ней, ты извиняешься и даришь ей цветы, а иначе миру между нами не бывать.

(26)Миром с дедом внук дорожил, и поэтому он понял, что не миновать ему ни извинения, ни цветов.

(27)В его голове плохо запечатлелось, как в магазине они купили пахнущие горелой листвой и снегом астры, как брели по осеннему парку прямо к Алкиному дому.

(28)Перед выходом из парка дед остановился, они сели на скамейку.

- (29)Небось, никогда девчонкам цветы не дарил? (30)Ты хоть посмотри, что даришь.

- (31)Чего смотреть, на болонок похожи, - убитым тоном сказал внук.

- (32)Нет, болонка - собака глупая и трусливая, а эти чистые, гордые, как изо льда, и ведь смелые, до самого снега на клумбах стоят.

(33)Мальчик взглянул на цветы и подумал: «И правда, какие чистые... ледянистые...»

(34)Вся встреча с Алкой Ивановой пронеслась в смятённой душе Андрейки, словно вихрь. (35)Уже перед самой дверью он рванулся было, чтобы котёнком прыснуть вниз. (36)Но дед кратко сказал: «Не трусь!» - и поставил его рядом с собой.

(37)Дверь открыла Алла. (38)Андрейка кое-как промямлил извинения и сунул в руки потрясённой Алки астры:

- (39)Это тебе... эти ледянистые...

(40)Алка ничего ему не ответила, осторожно взяла цветы, словно они впрямь были изо льда и могли разбиться, и вдруг астры отразились в её милых от удивления девчоночьих глазах.

(По В. И. Одноралову) *

* Одноралов Владимир Иванович (род. в 1946 г.) - оренбургский поэт, прозаик, публицист и детский писатель.

Пояснение.

Приведем пример сочинения-рассуждения в научном стиле.

Сказу́емое (в синтаксисе) - главный член предложения, связан-ный с подлежащим и отвечающий на вопросы: «что делает предмет (или лицо)?», «что с ним происходит?», «каков он?», «что он такое?», «кто он такой?» и т. п. Сказуемое обозначает действие или состояние предметов и лиц, которые выражены подлежащим. Особую роль выполняет сказуемое в односоставном предложении (кроме назывного), ведь является единственным членом предложения, представляющем основу, а значит заключающим в себе главный смысл. Именно поэтому роль сказуемого в предложении можно считать основной в высказывании, суждении.

Попробуем доказать это на примерах из текста В. И. Одноралова. Так, в предложениях № 21−22 (Я раньше её дёрну – она меня книжкой - хлоп! И обоим смешно!) представлены разные виды сказуемых. Предложение 21 сложное бессоюзное: первая часть - двусоставное предложение, в котором сказуемое «дерну» обозначает действие, производимое подлежащим «я»; вторая часть - двусоставное предложение, в котором сказуемое «хлоп» обозначает действие, производимое подлежащим «она». Предложение 22 - безличное, в нем основа представлена сказуемым «смешно», выражающим состояние героев. Без сказуемых и в первом, и во втором случаях высказывания потеряли бы смысл, поэтому на них фактически и держится фраза.

Таким образом, нам удалось доказать высказывание известного лингвиста Ф.И. Буслаева: «Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения».

Напишите сочинение- рассуждение, раскрывая смысл высказывания выдающегося лингвиста Ф,И,Буслаева: «Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения». Аргументируя свой ответ, приведите 2 примера из прочитанного текста. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему на лингвистическом материале. Начать сочинение Вы можете с предложенного высказывания. Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

Сказуемое, его типы и способы выражения Сказуемое главный член предложения, который обозначает действие, признак, качество, состояние предмета, названного подлежащим, грамматически зависит от подлежащего и отвечает на вопросы что делает предмет? каков предмет? что с ним происходит? кто он такой? что он такое? и др. Сказуемое обладает не только лексическим значением, т.е. называет действие, признак, состояние, свойство, качество того предмета, который обозначен подлежащим, но и выражает грамматическое значение наклонения и времени (то есть основное грамматическое значение предложения предикативность). Лексическое (вещественное) и грамматическое значения сказуемого могут быть выражены в одном или в двух компонентах. В соответствии с этим сказуемые делятся на простые и составные.

Простое глагольное сказуемое Простое глагольное сказуемое выражено одной из следующих глагольных форм: 1)Формой настоящего, прошедшего или будущего времени изъявительного наклонения: Всюду переливаются электрические огни (Глад.). 2) Формой условного наклонения: - «Спать бы шел, а гостю б покой дал», - донесся с печки тихий голос хозяйки (Б. Пол.). 3) Формой повелительного наклонения: Позвольте мне говорить о своей любви, не гоните меня прочь, и это одно будет для меня величайшим счастьем (Ч.). 4) Формой инфинитива: Не расти траве после осени, не цвести цветам зимой по снегу (Кольц.).

Составное глагольное сказуемое Составное глагольное сказуемое состоит из вспомогательного глагола и инфинитива. В роли вспомогательных могут выступать: 1. Глаголы, обозначающие начало, продолжение, конец действия, названного инфинитивом: бросить (кончить), кончить, начать, начинать, остаться, перестать, прекратить, приняться, продолжать, стать и др.: Учитель прекратил объяснять новую тему, но мы продолжали шуметь, 2. Глаголы с модальным значением, выражающие различные оттенки модальности: возможность, невозможность, предрасположенность к действию, способность: мочь, научиться, потрудиться, разучиться, суметь, уметь и др.: Я разучился плавать после долгой жизни в пустыне. желание, стремление, решение, старание: дерзнуть, желать, мечтать (хотеть), намереваться, осмелиться, отказываться, пробовать, пытаться, стараться, хотеть и др.: Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться 3. В роли вспомогательных глаголов могут выступать и фразеологические сочетания с модальным значением: гореть желанием (хотеть), изъявить желание (захотеть), сделать усилие (попытаться) и т. п.

Обратите внимание! Не являются составными глагольными сказуемые, выраженные: 1) составной формой будущего времени глагола несовершенного вида в изъявительном наклонении: Я завтра буду работать; 2) сочетанием простого глагольного сказуемого с инфинитивом, занимающим в предложении позицию дополнения в случае разных субъектов действия у спрягаемой формы глагола и инфинитива: Все просили ее спеть (все просили, а спеть должна она); 3) сочетанием простого глагольного сказуемого с инфинитивом, который в предложении является обстоятельством цели: Он вышел на улицу погулять.

Составное именное сказуемое ГЛАГОЛ-СВЯЗКА + ИМЕННАЯ ЧАСТЬ Служит для связи с подлежащим и выражает грамматическое значение сказуемого. Выражает его основное лексическое значение и несёт основную смысловую нагрузку Глагол-связка может быть выражен словами быть, есть считаться, являться, становиться, казаться, называться, служить и т.п. Обратите внимание! В настоящем времени глагол-связка обычно отсутствует (нулевая связка).

Составное именное сказуемое Именная часть составного именного сказуемого может быть выражена следующими частями речи: существительным: Мой брат – летчик. полным и кратким прилагательным: Лес красив. День будет чудесный. причастием: Экзамены сданы. числительным: Саша будет первым в тройке лидеров. местоимением: Ты станешь моим! наречием: В городе празднично, весело. разными формами степеней сравнения прилагательного и наречия: Мать всех милей!

Свойства сказуемого как структурно- семантического компонента предложения 1)Входит в структурную схему предложения (в группу главных членов); 2) содержит модально- временную характеристику предмета речи (мысли), обозначая его действие или признак; 3) содержит «новое»; 4) выражается спрягаемой формой глагола и именами; 5) занимает позицию после подлежащего; 6) структурно подчиняется подлежащему в двусоставном предложении.

Смысловые функции сказуемого 1) Устанавливает подлежащее как носителя признака, присущего ему; 2) обозначает действие, которое производит подлежащее; 3) обозначает действие, которое подлежащее воспринимает со стороны. Эти смысловые функции сказуемого выражаются в первую очередь глаголом, поскольку именно глагол является основным средством выражения сказуемости. Глагол единственная часть речи, которая может выражать процесс проявления того или иного признака подлежащего во времени: Вишня спеет. Сказуемое спеет обозначает признак, производимый подлежащим, как процесс в динамике. Вишня спелая. Сказуемое спелая обозначает признак, характеризующий подлежащее, как присущее ему свойство в обстановке статики.

В двусоставном предложении именно через сказуемое выражаются основные грамматические значения предложения - объективная модальность и синтаксическое время. Все эти качества сказуемого фокусируются в глагольной форме, которая и является исходным типом сказуемого. Однако в речевой действительности возникает необходимость разнообразного варьирования способов выражения сказуемого, поскольку общее значение признака дифференцируется как обозначение действия, состояния, свойства, качества, принадлежности и т.д., оформляемое в определенном временном и модальном плане. Для передачи такого содержания и таких синтаксических значений используются разнообразные комбинации глагольных слов и слов других частей речи. Собственно глаголы оказываются самодостаточными для выражения нужного комплекса значений, другие же части речи обычно сочетаются с глаголами, которые в таком случае несут на себе функцию связок, в результате чего «сказуемостная сущность» передается расчлененно: грамматические значения - через глагольную форму, а вещественные - через присвязочный член. Валгина Н.С.

Работаем вместе Что обозначает сказуемое? Примеры Ваши примеры Действие лица или предмета Гриша гуляет с нянькой по бульвару. Признак лица или предмета Розы были свежи и румяны. Состояние лица или предмета Слушатели были потрясены услышанным. Качество лица или предмета Слова отца были очень приятны.

(1)День был душный, безветренный, и мальчишки не находили себе места. (2)Спастись можно было только на реке. (3)Сюда они и собрались. (4)Кто нырял, кто плавал саженками, кто прыгал с обрыва. (5)Санька всунул в рот камышинку, в руки взял большой, тяжелый булыжник и, погрузившись в воду с головой, прошел по песчаному дну реки, изображая водолаза. (6)Потом он вылез из воды и лег рядом с Федей на горячий песок. (7) - Гроза будет, - сказал Федя, посматривая на облака, которые собирались на горизонте то в высокие башни, то в огромные скирды. (8)- А ты почему знаешь? (9)Облака и обмануть могут, - заметил Санька. (10)- Я не только по облакам... (11) Смотри вот: клевер листочки начинает складывать, ласточки над самой водой летают. (12)А цветы как пахнут... они всегда перед дождем так. (13)Горячий песок обжигал тело, и мальчишки снова полезли в воду. (14)Девяткин Петька, измазав все тело черной жидкой грязью, сидел у самой воды и забрасывал всех вылезающих из речки ошметками грязи. (15)Больше всех, как заметил Санька, доставалось Феде. (16)Тот дважды пытался выбраться из реки, но каждый раз Девяткин залеплял ему живот и грудь черной, как деготь, грязью, и Федя вновь лез обмываться. (17)- Терпи, казак! - добродушно хохотал Девяткин. (18)- В Стожарах грязь целебная, принимай ванны. (19) - Ты играй, да не заигрывайся, - подошел к нему Санька.- (20) Чего пристаешь, как репей? (21)- В опекуны записался! - Девяткин презрительно сплюнул сквозь зубы.- (22) Дружка, как телка на веревочке, водишь... (23)Федя пошарил в корягах, потом подплыл к Девяткину и протянул ему влажный губчатый зеленый комок: (24) - А вот эту штуку знаешь? (25) Тоже целебная. (26) Как натрешься, так кровь и заиграет. (27)Испытай вот... (28)Девяткин недоверчиво отодвинулся: (29)- Очень нужно! (30)- Эх, ты, тины испугался! - засмеялся Санька. (31)Федя еще на прошлой неделе познакомил Саньку с этой речной губкой- бодягой.

(32)Сейчас Санька взял бодягу у Феди из рук и потер себе грудь, но не очень сильно. (33)Грудь вскоре порозовела. (34)- Хорошо! - похвалил Санька. – (35)Сейчас бы наперегонки с кем! - кинул губку Девяткину: - (36)Ну, и теперь слабо? (37)Подзадоренный Девяткин поднял губку, зачем-то понюхал и осторожно провел ею по груди. (38) - Сильнее надо! (39)Как мочалкой в бане, - Санька, не жалея сил, обеими руками принялся натирать Девяткину грудь, плечи, спину. (40)Прошло несколько минут, и тело Девяткина стало быстро краснеть. (41)Вдруг он вскочил, закрутился на месте, словно его обожгли крапивой, и бросился на Саньку и Федю: (42)- Вы что, сговорились? (43)Те со смехом прыгнули в речку. (44)- Голова! (45)Это же бодяга!(46) Ею люди от простуды лечатся! - кричал из воды Санька. – (47)Крепче лекарств действует. (48)А Петька, ругаясь, катался на берегу, вскакивал, швырял в Саньку и Федю грязью и снова валился на песок. (49) - В воду лезь, в воду! - посоветовал ему с другого берега Федя.(50) - Все пройдет. (51)Девяткин бултыхнулся в речку, и жжение вскоре утихло.(52) Но он еще долго сидел в воде и на чем свет ругал Федю и Саньку, которые не иначе как сговорились против него. (53)К полудню громоздкая, неуклюжая туча, подернутая фиолетовой дымкой, повисла над Стожарами. (54)Резкий порыв ветра пригнул траву к земле, покрыл реку частой рябью, взвихрил сено на верхушке стога. (55)Сверкнула белая молния, с высоты с сухим треском ударил раскат грома, словно где разорвали огромный кусок коленкора, и тяжелые косые струи дождя, как стрелы, пронзили реку. (56)Река закипела, забулькала, на ней заплясали фонтанчики воды. (По Мусатову А.)

1. Если подлежащее обозначает конкретный предмет – сказуемое имеет значение физического действия, свойства, состояния или функции: Девочка танцует. Деревья пожелтели. Сестра была расстроена. 2. Если значение подлежащего – событие, то сказуемое обозначает способ его реализации, отношение к другим событиям: Накрапывал дождь. Дождь прекратился. Тишина нарушалась только лаем собак. 3. Если подлежащее обозначает признак, сказуемое имеет значение оценки признака или проявления его воздействия: Ваша доброта вам же вредит. Бледность ее лица меня поразила. 4. Для обозначения действия предмета используются чаще спрягаемые формы глагола, для обозначения признака - существительные, прилагательные.

Работаем с текстом 1. Найдите в тексте предложения с разными типами сказуемого, укажите номера этих предложений и типы сказуемого. 2. Какую характеристику предмета речи они содержат, что обозначают? 3. Что изменится в содержании указанных Вами предложений, если убрать из них сказуемые? 4. Какой вывод можно сделать на основании предыдущей работы?

Сказуемое делает выражение мысли законченной, заключает в себе высказывание. Проверим это утверждение на конкретных примерах из текста Мусатова А. Например, именно сказуемые помогают охарактеризовать жаркий летний день («был душный, безветренный») и состояние мальчиков («не находили себе места»), и только благодаря этому главному члену предложения высказывание приобретает смысловую законченность. И в предложении 4 («Кто нырял, кто плавал саженками, кто прыгал с обрыва») различные действия мальчишек, пришедших на реку, тоже позволяют увидеть сказуемые. Не будь их, фраза также потеряла бы всякий смысл. Видимо, поэтому Ф. И. Буслаев, известный лингвист, считал, что «вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения».

Литература Бабайцева В.В., Максимов Л.Ю.Современный русский язык. В 3 ч. Ч. 3. Синтаксис.- М:Просвещение, 1987 Богданова Л.И. Стилистика русского языка и культура речи – М: Флинта, 2011 Долбик Е. Е., Леонович В.А., Супрун-Белевич Л. Р. Современный русский язык: хрестоматия. В 3 ч. Ч. 3. Минск: БГУ,2010. Валгина Н.С. Синтаксис современного русского языка. Учебник для вузов. М., «Высшая школа», Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970 Розенталь Д.Э. Современный русский язык. Ч.2. Синтаксис. – М.: Высш. шк., 1979 Руднев А.Г. Синтаксис современного русского языка. – М.: Высш. шк., 1963 Современный русский литературный язык/ Учебник/ П.А. Лекант, Н.Г. Гольцова, В.П. Жуков и др.; Под. ред. П.А.Леканта. – 3-е изд., испр. И доп. – М.: Высш. шк.,

15.1 Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста Ф.И. Буслаева: «Вся сила суждения содержится в сказуемом. Без сказуемого не может быть суждения». Аргументируя свой ответ, приведите 2 (два) примера из прочитанного текста.

Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему на лингвистическом материале. Начать сочинение Вы можете словами Ф.И. Буслаева. Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

Высказывание известного лингвиста Ф.И.Буслаева могу объяснить так: из подлежащего и сказуемого, т.е. из главных членов предложения выделяют сказуемое, которое несет основную смысловую нагрузку. Именно в сказуемом заключена информация о происходящем. Подтвердить эту мысль я могу примерами из текста Ю.Яковлева.

С помощью сказуемого (предложение 41) автор передает свое волнение, а так же последовательность действий. Если убрать сказуемое, то суждения теряют смысл. В предложении 58 встречаются сказуемые, которые помогают читателю понять, сколько храбрости в маленьком человеке.

Таким образом, именно через сказуемое раскрываются действия, и, не будь их, не было бы и самого рассказа. Приведенные примеры подтверждают мысль об огромной значимости сказуемого в тексте и невозможности построить суждение без него.

ТЕКСТ

(I)Я встретил его после дождя на асфальте. (2)Он шёл прихрамывая, и на коленке у него была ссадина, запёкшаяся, как печать из сургуча. (3)В руке он держал верёвку, к которой была привязана серая тряпка. (4)Тряпка волочилась по мокрому асфальту, и невозможно было догадаться, для чего она предназначена.
(5)- Что это у тебя за тряпка? - спросил я, шагая рядом с мальчиком.
(6)- Это не тряпка, - отозвался низкий голос. (7)- Это парашют.
(8)- Парашют?
(9)Теперь я разглядел, что серая тряпка была маленьким куполом, а верёвка оказалась стропами, скрученными жгутом.
(10)- Ты его с крыши сбрасывал? - и я кивнул на забрызганный грязью мокрый парашют.
(11)- Нет, из окна.
(12)- А груз какой был?
(13)- Груз? - он с недоумением посмотрел на меня. (14)- Я сам... прыгал.
(15)- Парашют-то мал для тебя.
(16)- А где я возьму большой? - теперь он смотрел на меня насмешливо, как на несмышлёныша. (17)- За простыню всыплют по первое число, мне и за наволочку всыпали...
(18)Я обратил внимание, что парашют и в самом деле был сделан из наволочки. (19)Мальчик поймал мой критический взгляд.
(20)- Можно и с маленьким прыгать... если небо, - сказал он в защиту своего парашюта.
(21)- Если небо? - переспросил я.
(22)- Я ведь прыгал с первого этажа, там неба нет, - пояснил мальчик.
(23)- А на пятом этаже есть небо?
(24)- Я не прыгал с пятого этажа... пока.
(25)Я покосился на коленку с алой сургучной печатью и ощутил жутковатый холодок, который бывает, когда стоишь у края пропасти или у перил высокого моста.
(26)- А ты никогда не прыгал с парашютом? - спросил он меня как равного.
(27)- Нет, - как равный ответил я и почувствовал что-то вроде стыда перед маленьким спутником.
(28)Некоторое время мы шли молча. (29)Я ощущал превосходство маленького парашютиста и старался понять, откуда оно берётся. (З0)Может быть, сила этого малыша в том, что он свободен от множества страхов, которые с годами приходят к взрослым людям?
(31)Из-за редких, выдохшихся туч выглянуло солнце.
(32)- Что думаешь делать? - я кивнул на парашют.
(33)- Ещё прыгну, но только он не действует без неба.
(34)- А где начинается небо?
(35)Он ничего не ответил, задрал голову и посмотрел ввысь: небо было глубоким и синим. (З6)Мальчик проводил глазами редкие тучки, и его взгляд скользнул по макушкам высоких сосен, по конькам крыш. (37)Взгляд опускался всё ниже, ниже, остановился на маленьком парашюте, и мне показалось, что мальчик уже давно знает ответ на этот вопрос.
(38)Он наклонился и поднял с земли забрызганный грязью купол, перебросил его через плечо. (39)Этот жест означал, что не всё потеряно, что парашют, сделанный из наволочки, может ещё пригодиться.
(40)- Пока, - сказал он и быстро зашагал обратно.
(41)У него был такой решительный вид, что я, конечно, забеспокоился, не заберётся ли он на высокую крышу и не сиганёт ли вниз, чтобы ещё раз испытать парашют, который действует только в бездонном небе?
(42)- Постой! - крикнул я.
(43)Он нехотя остановился.
(44)- Ты куда?
(45)Он уловил в моём голосе тревогу, но продолжал держать себя независимо:
(46)- Некогда мне. (47)Меня Игорёк ждёт.
(48)- А прыгать не будешь... с крыши?
(49)- Парашют мокрый.
(50)0н почувствовал, что я боюсь. (51)Ему не пришло в голову, что я боюсь за него. (52)Он решил, что я просто боюсь. (53)Сам по себе. (54)3рачки насмешливо сузились и заблестели сильней.
(55)Я неожиданно почувствовал, где начинается небо. (56)Не на гребне крыши и не в синих струях, по которым плывут облака. (57)Оно берёт начало совсем близко от земли - на первом этаже или на уровне плеча. (58)Начинается в бесстрашном сердце и простирается до тучи или до звёзд, смотря куда его поднимет сердце.
(59)- Игорёк ждёт. (60)Я пойду, ладно?
(61)Он нетерпеливо почёсывал коленку.
(62)Я кивнул головой. (63)Он быстро зашагал по асфальту. (64)Я молча пошёл следом за ним, чтобы лучше запомнить, где начинается небо.
(По Ю. Яковлеву)