Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Участие поэта Рубцова в работе СП РСФСР (Вологодское отделение)

К 50-летию Вологодского отделения Союза писателей России
(по архивным материалам)

Глава I
Участие поэта Рубцова в работе СП РСФСР (Вологодское отделение)

Вопрос об участии поэта Николая Рубцова в работе Вологодской писательской организации в целостном хронологическом виде (из-за отсутствия фактического материала) не поднимался ни одним литературоведом или исследователем. Факты и даты, которые приводятся в данной работе, не учитывались ни в одной биографии поэта, ни в одной ранее напечатанной исследовательской книге по его творчеству.

Это тем более странно, что участие, например, матроса Рубцова в литобъединении Северного флота достаточно хорошо изучено, немало написано воспоминаний и об участии рабочего поэта Рубцова в лито Кировского завода и в лито «Нарвская застава» в начале 60-х гг. ХХ века в Ленинграде.

Публикация протоколов заседаний Вологодского отделения Союза писателей РСФСР, а также рецензии маститых авторов на произведения коллег и начинающих авторов, переписка Вологодской писательской организации в части, касающейся творческой личности Н.М. Рубцова осуществляется впервые. Особенно интересными, конечно, для изучения оказались 14 неизвестных рецензий, написанных поэтом Рубцовым, 2 рецензии о его творчестве С.В. Викулова и В.В. Коротаева, и несколько неизвестных писем Рубцова.

Некоторыми материалами пользовался в конце 70-х гг. А.А. Грязев, возглавлявший тогда вологодских писателей. При подготовке статьи автору удалось найти воспоминания В.А. Оботурова – вологодского критика, в которых некоторые перечисленные материалы мельком упоминаются.

Эти документы позволяют уточнить многие вехи творческой биографии Н.М. Рубцова, деловые и дружеские отношения поэта с другими членами Союза писателей в Вологде. Биографы поэта Рубцова получают чёткие, конкретные сведения, характеристики, даты пребывания поэта в Вологде, которые и показывают интенсивность его литературной деятельности.

Характеристики товарищей-писателей выдают бескомпромиссный характер Рубцова в творчестве. Даже своих друзей-поэтов он с высоты таланта порой не жалует, хотя в высказываниях на общих собраниях и заседаниях писателей старается быть объективным.

Документальный материал замечательно дополняет творческие портреты Н.М. Рубцова, данные ему в работах В.В. Кожинова, В.В. Коротаева, В.А. Оботурова, Н.М. Коняева, В.С. Белкова, В.Д. Зинченко, Ю.И. Кириенко-Малюгина, М.А. Полётовой, В.Н. Баракова, А.В. Грунтовского, В.Е. Кузнецовой, С.А. Вакомина-Сорокина и других. Посвящается этот материал светлой памяти М.В. Сурова, 11 августа 2011 года трагически ушедшего из жизни.

Некоторые факты по данной теме можно было почерпнуть в воспоминаниях друзей Н.М. Рубцова: С.Ю. Куняева, С.В. Чухина, Б.А. Чулкова, В.И. Сафонова, Г.Я. Горбовского и многих других. Эти воспоминания много раз перепечатывались после выхода в свет в 1983 году книги «Воспоминания о Рубцове».

От архивов, женщин и природы никогда не знаешь, каких открытий и неожиданностей ждать. Вот и автор данного материала, начиная знакомиться в ГАВО (Государственный архив Вологодской области) с архивом писателей Вологодчины, не ожидал такого звездопада документального материала по творческой биографии Н.М. Рубцова.

Не раз вспоминались слова Виктора Коротаева: «Хочется во всех наших писаниях прежде всего точности. Потому что о Николае Рубцове и так написано слишком много. И наша задача – всеми силами противостоять этому мутному потоку. А средство у нас одно – правда, точность, документальность». («Гиря дошла до полу»).

К слову сказать, сам Виктор Вениаминович и сдавал многие документы, касающиеся Николая Рубцова, в архив, наряду с А.А. Романовым, В.А. Оботуровым, в разные годы руководившими писательской организацией Вологодчины.

Хочется выразить особую благодарность председателю Вологодского отделения Союза писателей России М.И. Карачёву, давшему разрешение поработать с писательскими архивами. Итак, в дни празднования 50-летия со дня рождения Вологодской писательской организации (СП России) забытые, но важнейшие материалы об её достойнейшем члене, русском национальном поэте – Николае Михайловиче Рубцове. Пусть говорят документы, наше дело лишь иногда попытаться трепетно комментировать их.

Все исследователи творчества Н.М. Рубцова не учитывали в своих работах фактов и дат присутствия поэта на собраниях Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. А между тем, это важнейшие этапы его творческой биографии, его общения с писателями и журналистами.

Николай Рубцов входил в так называемый литературный актив при Вологодском отделении Союза писателей. Это очень интересное понятие – литературный актив. В него входили молодые писатели, подающие большие надежды на литературном поприще, но ещё не члены СП. В 60-70-е годы в литературный актив до момента приёма в СП входили В. Белов, В. Коротаев, Б. Чулков, Л. Беляев, Л. Патралов, А. Сушинов, Н. Груздева, Н. Сидорова, В. Железняк, С.Багров и другие.

Автор не пишет очерков к 50-летнему юбилею Вологодского отделения СП, а только согласно архивным материалам фиксирует отношения Н.М. Рубцова и вологодских писателей на заседаниях Вологодского отделения СП согласно стенограммам или проще сказать – секретарским записям или пометкам о ходе этих заседаний.

Необходимо учитывать, что не все протоколы заседаний представлены в архиве в печатном виде. Часто тот, кто вёл протокол, записывал только основные мысли или яркие моменты речи выступающего писателя. Перечислим секретарей, которым мы обязаны этой исторической уже памяти: Н. Груздева, Л. Беляев, А. Сушинов, Е. Дресвянина. Т.е. молодым писателям литературного актива часто поручалось вести протокол собраний.

Первое появление имени Н.М. Рубцова – 20 октября 1964 г. – в протоколах общих собраний писателей было, видимо, случайностью, но случайностью закономерной. Рубцов, живший в селе Никольское Тотемского района, которое считал своей духовной родиной, должен был рано или поздно наладить контакт с Вологодской писательской организацией, а иначе и быть не могло для студента Литературного института, имеющего к осени 1964 года публикации в Мурманске, Ленинграде, Москве в очень популярных журналах и газетах.

В Вологодской области первая публикация стихотворения «Пусть поют поэты…» состоялась 30 июля 1963 года в газете «Вологодский комсомолец». А во второй половине 1964 года увидело свет 6 публикаций в газете «Ленинское знамя» (Тотемский район), 5 публикаций в газете «Вологодский комсомолец», первая публикация в газете «Красный Север» была только 3 марта 1965 года.

С Вологодской областью Рубцова связывала его гражданская жена Г.М. Меньшикова, жившая в селе Никольском, и подрастающая дочь Лена. Осенью-зимой 1964-65 гг. Николай Рубцов написал много из того, что впоследствии сделало его национальным поэтом России, а именно, как он сам писал в письмах, около 40-50 стихотворений.

Кто знает, не были ли посещения собраний вологодских писателей тем толчком, побудительной причиной к такому прорыву в его творческой судьбе. Видимо, поэт понял, что творческая планка вологодских писателей поднята очень высоко, а эксперименты, небрежности, экспромты и технически несовершенные вещи здесь не только не поощряются, а наоборот – жёстко критикуются. На этом этапе творчества это, возможно, сослужило Рубцову хорошую службу.

Итак, 20 октября 1964 года, протокол совещания Союза писателей (ГАВО, фонд 846 опись 1 дело 34). Присутствовали члены СП: Гура, Викулов, Белов, Гарновский, Сухарев, Полуянов. Актив: Ратников, Рубцов, Багров, Голубев, Чулков.

Повестка дня: обсуждение новой повести Н. Угловского. Василий Белов об Угловском: «Ты, Николай Васильевич, мало работаешь. Это видно по рукописи. Надо больше работать».

Стр. 41: Слушали выступление Николая Рубцова. Рубцов: «Учусь в Литинституте. Родился в Вологодской области. Сейчас еду домой. А сейчас почитаю стихи». (Это всё, что записал А. Сушинов о выступлении Рубцова.)

Рубцов в своём первом выступлении намеренно не точен, не останавливается на подробностях. И, конечно, жаль, что не сохранился список читаемых Рубцовым стихотворений. Не будем делать предположений, но, видимо, в конце 1964 года поэту Рубцову уже было с чем показаться перед писателями Вологодчины.

Как же принимают Н.М. Рубцова вологодские писатели? В воспоминаниях одних сквозит восторг. А, например, В. Елесин в письме В. Белову пишет: «Недавно Коля Рубцов прислал мне свою книжку. Знаешь, она меня порадовала. До этой книжки я не принимал Колю всерьёз, а здесь, где сконцентрировано два десятка его не лучших стихов, понял, что это поэт большой. И какое же, чёрт возьми, выпало счастье, жить в одно время с вами, ребята, с надеждой и будущей гордостью русской литературы». Т.е. Василий Елесин всерьёз стал принимать Н. Рубцова как поэта только после выхода сборника «Лирика». До этого он, как редактор тотемской районной газеты довольно часто печатал стихи Рубцова, давая возможность поэту немного заработать. Из письма Н.М.Рубцова А.А.Романову, сентябрь 1965 г.: «В.Елесин поместил в здешней газете хорошую (даже очень хорощую) рецензию на мою книжку, и тот же хороший отзыв о ней написал мне в личном письме». С. Чухин не сразу принял Рубцова, согласно воспоминаниям, но впоследствии даже попал под его творческое влияние. Хотя в одной из своих рецензий на вологодского поэта Г. Александрова Чухин как недостаток упоминает в его стихах влияние Николая Рубцова. Ольга Фокина в воспоминаниях пишет о стихотворении «Горница», которое сразу её поразило как лирический шедевр.

Но никто из поэтов не видел в Н. Рубцове середины 60-х зачатков великого или гениального поэта. Как-то чувствовалась его значительность – и, пожалуй, всё.

Очень показательны в этом смысле рецензии С.В. Викулова и В.В. Коротаева. Видимо, существовала ещё одна рецензия – А.А. Романова, о которой Н. Рубцов пишет в письме начала 1966 года: «Спасибо за рецензию на подборку тех моих стихов. Я эту рецензию получил». Но рецензии А.А. Романова в архивах не сохранилось. Рецензии Викулова и Коротаева на подборки стихов Н. Рубцова, видимо, были забыты их авторами. Ни тот, ни другой ни словом в своих воспоминаниях или предисловиях к книгам стихов Рубцова (посмертным) ни разу о них не упоминают и нигде не цитируют.

Первичный (эмоциональный) анализ этих забытых рецензий будет дан автором этого материала. (Рецензии будут опубликованы в качестве приложения к данной статье.)

Насколько в середине 60-х годов для Н. Рубцова С.В. Викулов был авторитетен говорит его письмо от октября-ноября 1964 года.

«Сергей Васильевич!
Когда Вы предложили мне дать стихи для «Красного Севера», тогда я ещё не подумал, что сделаю это, т.к. был доволен уже тем, что получу командировку, и чувство успокоенности (и благодарности, но об этом я уже говорил Вам) было достаточно полным…
Я посылаю Вам кое-какие стихи, но, конечно, не прошу напечатать их, т.к. это зависит от Вашего о них мнения, и буду вполне готов к тому, если они не будут напечатаны»…

Рецензия С.В. Викулова на подборку стихов Н. Рубцова, к сожалению, не датирована, но, судя по её тексту, написана после выхода в свет сборника «Лирика». Значит, скорее всего Н.М. Рубцов предложил на рецензию С.В. Викулову стихи в конце 1965 года. В литературоведении подавляющее большинство стихов, которые упоминает Викулов в рецензии, датируются 1966 годом. Это «В горнице» (1964г.), «Седьмые сутки дождь не умолкает…», «В святой обители природы…», «А между прочим, осень во дворе…», «Жара».

Должен сказать, что С.В. Викулов в те годы – безжалостный рецензент. Он как знаток и бытописатель русской деревни подмечает в стихах Рубцова какие-то деревенские неточности быта и, как ему кажется, деревенского языка молодого поэта. Полагаю, что С.В. Викулов во многом прав, но это не лишает поэзии Рубцова божественного обаяния, мудрости, завершенности, пусть грешной в частностях, но так понятной в целом.

Эта критика должна была быть во благо, как понимал Викулов. Но Рубцов не переделал ни единой своей строчки по его советам (крамольная мысль: может быть, Н. Рубцов вообще не знал об этой рецензии Викулова, возможно, это просто архивная удача, и тогда переоценивать её значение для Викулова и Рубцова не стоит. Но всё же подвергаются разбору и цитируются ряд принципиальных стихов для творчества поэта Н.М. Рубцова, ныне считающихся классическими.

«Уединение, замкнутость, я бы даже сказал – отрешённость от мира, что за оконцем – лейтмотив новых стихов Н. Рубцова». «Но речь сейчас идёт не о том, как сказал поэт, а о том что он сказал».

Можно и нужно, конечно оспаривать мнение С.В. Викулова. И думаю, эта публикация полного текста рецензии вызовет много разных откликов. Но нельзя не признать железной логики советского поэта С.В. Викулова, когда казалось: вот так и надо писать, как говорит Викулов. Но время показало, что писать надо так, как Н.М. Рубцов. И именно его стихи остались в истории русской советской поэзии в первозданном виде.

С.В. Викулов, к чести его, не рассмотрев в 1965 году гениальные строки стихотворения «В горнице», уже вскоре изменил отношение к поэту Рубцову, если не на восторженное, то на весьма положительное. Став в 1969 году главным редактором журнала «Наш современник», он публикует подборки Н.М. Рубцова в номере девятом за 1969 год, в номере первом за 1970 год и в номере шестом за 1971 год посмертно.

Кстати, сохранилось очень редкое фото С. Викулова и Н. Рубцова в Вологде в 1969 году. Оно хранится в Белозерском краеведческом музее. Думается, вывод С. Викулова по подборке стихов Н. Рубцова 1965 года можно принять только как литературоведческий факт того, как трудно приходило признание к Рубцову, и как, в конце концов, его поэтический труд покорил такого маститого в 60-е годы поэта С.В. Викулова. Вывод: « В новых стихах Н.Рубцов предстаёт перед нами с очень маленьким мирком. И в этом главная беда. Делать стихи чище и лучше можно научиться, да он уже многое и умеет, а вот открыть себя – это труднее, но к этому надо стремиться.» Думается, немного позднее Викулов понял значение стихов Рубцова как мощного противовеса эстрадно-стадионным стихам ряда советских поэтов.

Рецензия В. Коротаева на подборку стихов Н. Рубцова, тогда ещё тоже молодого поэта, по-товарищески скромнее (846 фонд опись 1 дело 39). Она написана ранее рецензии С. Викулова, видимо, до выхода в свет книги Н. Рубцова «Лирика». Она лежала в папке за 1964 год, и Коротаев нигде не упоминает о «Лирике» (Архангельск, 1965 г.) Скорее всего, как и рецензия Викулова, материал Коротаева – это просто рабочий материал, которых поэты писали десятками на присланные подборки стихов. Однако, В. Коротаев отдаёт должное поэзии Н. Рубцова.

«О Н. Рубцове, по-моему, нельзя говорить как о начинающем поэте. Это человек пишущий вполне профессионально… Новая подборка его стихов согрета той же любовью к жизни и отмечена печатью несомненной одарённости… Работа Н. Рубцова говорит о том, что ему близки традиции русской классической поэзии. Я говорю не столько о форме, сколько о характерности стихов, их порой гусарской бесшабашности, порой прозрачной грусти, их незлобивости и доброте».

Но общий в Союзе писателей настрой на высокие литературные образцы, своё видение поэтических целей и задач и их воплощение в стихах заставляют В. Коротаева несколько критиковать поэта Рубцова, своего товарища, искать огрехи в его стихах. Но в целом, В.В. Коротаев хорошо говорит о творчестве Н. Рубцова. И его рецензия 1964 года вполне может рассматриваться как ценнейший источниковедческий документ, на который можно ссылаться и который, конечно, необходимо серьёзно анализировать.

Итак, с 20 октября 1964 года и весь 1965 год Рубцов лично не появлялся на собраниях Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. Однако, документы 846 фонда Вологодской писательской организации позволяют сделать вывод о том, что связь поэта Рубцова и Союза писателей Вологды уже стала прочно установившейся.

25 февраля 1965 года А.А. Романов, тогда руководивший Вологодским отделением Союза писателей РСФСР, в письме в Северо-Западное Книжное Издательство (ф. 846 оп. 1 д. 47) пишет: «Высылаю протокол общего собрания. Остальные рукописи (Н. Рубцова, Н. Угловского и моя) будут обсуждаться позднее, в марте… Н. Рубцов – знаю это – сейчас упорно работает над рукописью. Думаю, книжка будет небольшой, но своеобразной».

Сохранилось удостоверение Н.М. Рубцова, которое ясно показывает на его связь с писательской организацией (ф. 846 оп 1. д. 48).

«Удостоверение.

Вологодское областное отделение Союза писателей РСФСР командирует поэта Николая Рубцова в Тотемский район, в село Никольское для творческой работы над новой книгой стихов «Звезда полей» и для организации подписки на журнал «Север». Удостоверение действительно по апрель 1966 г.

Отв. Секретарь Вологодского отделения СП РСФСР А. Романов».

В деле 62 (846 ф. оп. 1) даются краткие характеристики на поэтов и писателей. На странице 8 перечисляются некоторые факты жизни и творческой биографии Н.М. Рубцова. В деле 62 дана ещё одна справка от Александра Романова, видимо, для Литературного института.

«Справка.
Дана настоящая Рубцову Николаю Михайловичу поэту, студенту Литературного института им. Горького, в том, что он действительно с декабря 1965 г. по февраль 1966 г. по поручению Вологодского отделения СП РСФСР выезжал в районы области для литературной работы. А. Романов».

Из письма Н.Рубцова В.Елесину село Никольское октябрь 1965 г. «Дорогой Вася! Я опять в Николе. На сей раз командирован сюда на длительный срок Союзом писателей»

Этот факт и доказывает командировочное удостоверение и справка из ГАВО.

В.В. Гура, профессор Вологодского государственного пединститута, критик, оставляет высказывание о Н. Рубцове в своей статье «Припадая к родной земле» (возможно, эта статья не была опубликована). Гура почти ничего не написал о Н.М. Рубцове. Автору публикации удалось найти только хорошие слова о поэте Рубцове, сказанные критиком в одной из радиопередач областного радио. Хотя на собраниях писателей они регулярно встречались согласно протоколам.

«С первой поэтической книгой выступил Н. Рубцов. В Москве у него выходит ещё один сборник «Звезда моих полей» (?)».

Из протокола творческого семинара в Обкоме КПСС от 8 декабря 1965 года (ф. 846. оп. 1. д. 44): «В семинаре участвовали 17 человек, люди молодые и разные. Руководил семинаром С.В. Викулов. Наиболее интересные рукописи представили Коротаев, Беляев, Рожнова, Чухин, Маринов, Рубцов, Патралов, Пашов».

Таким образом, этот документ доказывает присутствие Рубцова на декабрьском семинаре 1965 года, а не на следующих семинарах 1966 года и т.д. Это важно, т.к. даже Н.А. Старичкова и С.В. Чухин, оставившие воспоминания о Рубцове на зимнем семинаре, не уверены в точных датах.

В списке участников семинара для размещения в гостинице «Северная» под номером 3 – Н. Рубцов (Тотьма). Прибытие: 6 декабря 1965 г. Убытие: 9 декабря 1965 г. А это уже точные даты семинара.

Протокол общего собрания от 5 января 1966 года. Присутствуют: С. Викулов, В. Гура, О. Фокина, В. Малков, А. Романов, Н. Рубцов, В. Елесин, Б. Озеров, А. Сухарев, Л. Патралов.

На этом собрании Рубцов не выступал, согласно протокола. С. Викулов дал рекомендацию В. Коротаеву в Союз писателей России.

Имя поэта иногда мелькает в документах за 1966 год.

Протокол от 14 июля 1966 года. Выступление В. Коротаева: «В Архангельске есть тенденция выпускать несерьёзные книги. У Николая Рубцова первая книга стихов усечена очень… Рубцов обижен, ведь издали одну обложку, а не книжку».

Очень интересные материалы дела 58 о семинаре молодых авторов в декабре 1966 года. Рубцов заявлен на этот семинар, но запись зачёркнута, и далее фамилии Рубцова в документах нет. Руководить вторым семинаром поэзии, куда был записан Н. Рубцов как участник, должны были В.В. Гура, представитель из Москвы и только что вступивший в СП России В.В. Коротаев. В этом или в чём другом была причина неявки на семинар Н. Рубцова – точно не ясно. Но факт остаётся фактом: в последующих семинарах он даже не заявлен.

Автор как-то писал, что Рубцов резко для всех перестал быть молодым поэтом, но кто-то тянул с творческой молодостью очень долго. И на семинаре 1970 года, последнем в жизни Рубцова, он уже в числе руководителей, ну а многие молодые поэты 1966 года остались среди приглашённых участников и творческого семинара 1970 года.

Интересен документ, показывающий любовь к Рубцову среди читателей (ф. 846 оп. 1 д. 62). Письмо в Союз писателей А. Романову. Документ публикуется впервые.

«Пишут Вам любители поэзии города Череповца. Все мы очень любим стихи Николая Рубцова. Нам очень хотелось бы услышать его самого, увидеть его. Пусть он приезжает в наш город встретиться с читателями. Просим сообщить, когда он сможет приехать. Где он сейчас находится, где работает, где живёт? Ответьте нам по адресу: гор. Череповец, ул. Бульварная, д. 43, кв. 5. Шевелёвой Н.А.»

Больше в 1966 году поэт Рубцов не появляется на собраниях Вологодских писателей. Он серьёзно работает над стихами, учится в Литературном институте, готовит новые книги к изданию, печатается в газетах и журналах. В письме журналисту Л.Мелкову от 22.07.1966г. Рубцов обмолвился: «Я в Москве был до 1 мая». Видимо, оттуда поэт поехал на Алтай. В Барнауле Н. Рубцов пишет новые стихи и печатается в газетах. В письме с Алтая от 2 июля 1966 г. Рубцов размышляет о стихах Г.Володина, приютившего его. Этот отзыв будет уместен в данном материале: «Увлечение внешней стороной у него не «вознесенского». А примерно «цыбинского» характера, даже «поперечного» (в кавычках обобщаются фамилии известных советских поэтов. Прим. автора) Это я говорю о его лучших, в общем- то всё таки живых, не лишённых дыхания стихах. Кстати, не подумай, что для меня интересен Поперечный…»

Это всё известные факты. А почти на каждом собрании писателей Вологодчины о поэте Рубцове и его поэзии упоминается, и что характерно, от своих друзей-писателей поэт не получил ни одного критического или отрицательного высказывания по творческим вопросам. Звезда поэзии Н.М. Рубцова начинает притягивать всех. Не за горами был и 1967 год, по выражению В.С. Белкова, звёздный год Николая Рубцова. Это великолепно прослеживается и по архивным материалам. «С этого дня (22 августа 1967 г. – начало поездки писателей по Волго-Балту) мы можем проследить жизнь Рубцова почти по дням. Чрезвычайно насыщенное для него время» — писал в статье «Звёздный год Н.Рубцова» В.Белков. Однако, о Рубцове и Союзе писателей почти ни слова кроме «20 ноября написал рецензию на стихотворную сказку Б. Котельникова «Иван и чёрт». В писательских организациях был раньше такой способ немного заработать — рецензировать рукописи начинающих и не очень.» Упоминается также напечатанная в газете «Вологодский комсомолец» рецензия на стихи Ольги Фокиной. А между тем в 1967г. в творческой жизни поэта Николая Михайловича Рубцова происходят эпохальные события, запечатлённые в протоколах Вологодской писательской организации.

7 марта 1967 г. согласно протокола общего собрания писателей Рубцов присутствует, но не выступает или же не отмечен писавшим протокол секретарём. Более интересен протокол от 15 марта того же года, когда обсуждалось поведение поэта А.А.Сухарева. Против Сухарева ополчились практически все писатели. Б Чулков предлагает объявить Сухареву бойкот, а не отлучать его на неопределённый срок от СП, как предлагали другие. Н.Рубцов бросает реплику «Интересно, как же Чулков будет практически бойкотировать Сухарева? Я человек более мягкий, чем Коротаев, но это же не значит, что я более умный. Решайте, вам виднее.» Таково мнение Н. Рубцова, тогда ещё не члена Союза писателей и не имевшего решающего голоса (А.А.Сухарева решено было отстранить от Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. Правда это решение не было выполнено. Прим. автора).

Особого внимания заслуживает протокол собрания писателей от 22 апреля 1967г. (ГАВО, Ф846,оп.1, ед. хр. 70), на котором присутствовали: В.Белов, В.Коротаев, Б.Чулков, О.Фокина, А.Сухарев, А.Романов, И.Полуянов, В.Гура, а также лит. актив: А.Сушинов, С.Чухин, Г.Крутов, Г.Александров, Н.Рубцов. Слушали заявление поэта Н.Рубцова о желании вступить в ряды Союза писателей РСФСР. Зачитывал А.Романов. Выступили:

В.Белов: «…Мне думается, что Н.Рубцов — один из самых интересных нынешних молодых поэтов. В этом убедила меня его книжка «Лирика». Я знаю, что у Рубцова сейчас выходит новый сборник в Москве. Я читал многое из новых его стихов. Это серьёзная работа. Я целиком, всей душой за то, чтобы Н.Рубцова как можно скорее принять в СП- он заслуживает этого.»

В.Коротаев: « …Нисколько не сомневаюсь, что Н.Рубцов – настоящий поэт и он должен быть в Союзе.»

О.Фокина: « Я скажу одно- Рубцов – действительно хороший поэт. Его стихи я могу узнать без подписи. Целиком за то, чтобы его принять в Союз.»

А. Романов: «Н. Рубцов – действительно настоящий поэт, потому что у него свой только ему присущий поэтический мир, у него свой почерк: чистота и ясность строки, глубина чувства и мысли, казалось бы традиционный, но почти всегда неожиданный поворот темы в концовках. И ещё одно подкупающе свойство- его юмор, улыбка…Уверен, что он будет в нашем Союзе.» Кроме того выступили Б.Чулков и И. Полуянов.

В протоколе собрания от 29 января 1968 г., на котором присутствовал Рубцов, А.Романов так сказал о сотрудничестве с журналом «Север»: «Я отобрал в журнал подборку стихов молодых авторов. О.Фокина пошлёт стихи сама. Я пошлю 6-10 стихов. Н.Рубцов должен послать стихи, чтобы хорошо предстать перед северянами».

На заседании писателей 14 сентября 1968 года согласно протоколу разговор тоже шёл о журнале «Север». Рубцов так высказался по поводу возможных публикаций: «У меня бесплановое хозяйство, и я не могу сказать, что предложу в журнал».

24.10.68. г. Выступает А. Романов, который предлагает: «В первые шесть номеров пойдут стихи О. Фокиной, Н. Рубцова, А. Романова».

Интересен протокол собрания писателей от 4 декабря 1968 года, в котором зафиксированы слова Н.М. Рубцова о поэте В.В. Коротаеве: «Есть особенности поэтического текста. К поэту нельзя лезть в строчку, но показать можно. У Виктора много деепричастных и причастных оборотов. В смысле поэзии В. Коротаев имеет право быть поэтом среди поэтов. Очень много заявлений в стихах. Редки случаи, когда поэт приходит к художественному разрешению темы. Стихи страстны, обладают гражданственностью, обладают поэзией. Общее впечатление хорошее. Коротаев – перспективный поэт».

В. Белов в своём выступлении о поэзии Коротаева: «Рубцов правильно говорит, что поэт должен сам видеть свои огрехи».

В деле 93 ф. 846 оп. 1 сохранились планы редакционно-подготовительных работ «Северо-Западного книжного издательства» на 1969 год. В разделе «Поэзия» №30 – Николай Рубцов и его будущая книга «Душа хранит».

«Николай Рубцов – автор двух поэтических сборников. Один из них – «Лирика» — вышел в СЗКИ, а второй – в Москве, в издательстве «Советский писатель». В большинстве стихов Рубцова властвует скромная, но неизгладимо обаятельная природа Севера. Однако, ни в коем случае нельзя считать Рубцова только поэтом-пейзажистом. Просто лирический герой его стихов по настоящему кровно связал себя с родной землёй. И где бы он ни находился, повсюду ему светит «Звезда его полей». (?!)

Из протокола отчётно-выборного собрания писательской организации от 28 января 1969 года (ф. 846 оп. 1 д. 91), на котором присутствовал Рубцов.

Из выступления В. Оботурова: «Стихи А. Яшина в «Дне поэзии – 1968» — лучшие. Стихи Н. Рубцова тоже отмечены столичной критикой».

Из отчётного доклада А.А. Романова о работе Вологодской писательской организации. «…Интересно работает Н. Рубцов. Однако, и у него порой навязчиво звучит всё одна и та же тема, варьируемая по разному тема увядания жизни. Это нарочитая односторонность невольно заставляет поэта повторяться в своих поисках… Возьмём наших поэтов. Николай Рубцов издал крепкую книгу «Звезда полей». Читаешь её – и перед тобой северные просторы и поля, люди, умудрённые жизнью, их судьбы и заботы.

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

Здесь не только духовные, а всеобъемлющее слияние со своей родиной, то есть то, во имя чего работает наша серьёзная гражданская поэзия. Рубцов пишет строгим классическим стихом. Это его принцип. В нынешнюю пору, когда стихотворная строка усилиями многих «новаторов пера» настолько раскованна и изломана, что порой кажется расхристанной, так писать нелегко. Нынче легче писать под модерн, а так трудно. Но даже в этом технологическом, что ли, принципе Рубцов остаётся верен выкованной строгости русского стиха. Он сейчас, входя в пору своей зрелости, много пишет и печатается. И во всём, что у него появляется, сурово дышит родной Север, а сквозь Север, как сквозь тронутое узорным инеем окно, видится матушка Россия».

Позволю напомнить читателю образ «оконца» 1965 года из рецензии С.В. Викулова. Какой значительный прогресс, прямо прорыв в понимании «камерной», «тихой» лирики великого поэта и его значения в современной (60-е годы ХХ века) поэзии.

Этот доклад цитируется по его рукописному варианту. А.А. Романов некоторые характеристики Рубцова в его печатном варианте не приводит. Как не подивиться прозорливости и мудрости А.А. Романова в оценке стихов Н.М. Рубцова в 1969 году!

В протоколе от 28 января 1969 года отмечено, что присутствуют 12 человек. Видимо, Рубцов был среди них.

В протоколе от 8 апреля 1969 года (ф. 846 оп. 1 д. 92) Н. Рубцов принимает участие в обсуждении стихов Ю. Надточия. В. Дементьев говорит о том, что Юрий учится в его семинаре в Литинституте. Рекомендует его стихи в СЗКИ. С.Чухин: «Хорошо, что Надточий приехал в Вологду. Он хорошо усвоил наши северные поэтические традиции, язык. Это радует. Работает он плодотворно.

В хвалебном хоре голосов диссонансом звучит только мнение Н. Рубцова: «Искусство принадлежит народу… Поэтому поэт должен быть интересным всему народу. Мне его стихи не нравятся. Я в этой оценке не вру. Особенно мне претят стихи о Левитане. Короче, на исторические темы. Я заметил, что идёт далеко не поэтический разговор на нашем совещании. Стихом Надточий овладел уже, но что он выражает?..»

В. Белов: «Рубцов в своём выступлении строго сказал. Мне кажется, что Надточий – очень интересный человек. Он думающий, размышляющий человек. К нему ещё многое придёт».

На этом же совещании Рубцов высказывается о стихах Н. Старичковой и Г. Александрова: «Стихи Н. Старичковой – не подражательны, самостоятельны. У неё слабый голосок в поэзии. Жизненная достоверность её стихов привлекает… Г. Александров привлекает, но следует литературным образцам. Надо посмотреть, каким образцам. Он придерживается пока заёмности, а надо иметь что-то своё. Мне нравится у обсуждаемых товарищей искренность и стремление к совершенству».

С. Чухин о стихах Александрова: «У него большинство стихов старых… Разбросанно он пишет. То о покое, то о Кавказе. У него есть перепевы Н. Рубцова. Надо искать свою тему в поэзии».

Протокол писательского собрания от 15 апреля 1969 года (д. 92). Разговор о включении кандидатур в книжную поэтическую серию «Поэты Севера».

Романов: «Надо иметь в виду Орлова, молодых ребят на будущее – Коротаева и Рубцова. Они имеют право претендовать».

По поводу отношений с СЗКИ (Северо-Западное книжное издательство) – отношения напряжённые, писатели недовольны.

Рубцов: «Рукопись моя выслана в издательство 1,5 года назад, зачем передёргивать факты, как это сделано в письме редактора? Какие другие имена имеются в виду в письме?»

По вопросу заявок на издание новых книг Рубцов заявляет избранную серию «Библиотека северной поэзии». (Это издание осуществлено после смерти поэта. Прим. автора.)

В. Невзоров, обком КПСС: «Например, по двум-трём стихотворениям трудно составить мнение о поэте. Надо шире, крупнее давать. Например, Рубцов выступал с двумя стихами. Мало».

Н. Рубцов отвечает, почему он взял из журнала свои стихи: «Из-за медлительности редакции. Слишком однообразен поэтический тон в журнале. Тут есть некоторые особенности подхода к поэтам. Например, в пейзажной зарисовке ищут два плана. Хорошие стихи – не двуплановы, а многоплановы. Отдаётся предпочтение безликости. Недоброжелательное отношение к элегии. Такое ограничение обедняет журнал. Пожелание: больше доверия к хорошим стихам».

Выписка из протокола писательского собрания от 1 октября 1969 года. Обсуждение книг и рукописей Арсения Семёнова.

О. Фокина: «Его стихи мне кажутся холодными. Правда, я вижу, что он работает серьёзно».

В. Астафьев: «Поэзия интересна своим многообразием. А творческие устремления поэтов-северян иногда мне кажутся нарочито обособленными и географическими понятиями и пристрастиями. Если А. Семёнов работает по-своему, если он ищет новых путей, то дай бог ему успеха».

Н. Рубцов: «А. Семёнов работает интересно. Это поэт».

Автор статьи долго сомневался, стоит ли обнародовать протокол общего собрания от 19 декабря 1969 года (д 92). С повесткой и обсуждением новой книги стихов Л. Дербиной «Сиверко» и новых рукописей. Однако, историческая и литературоведческая правда превыше всего.

О. Фокина: «Я с удовольствием прочитала книгу. Слушая сейчас стихи, я почувствовала внутреннюю силу, страстность. Хорошие северные мотивы. Меня останавливают некоторые повторы, кое где подражательность Есенину. Впечатление в целом хорошее».

Н. Задумкин: «Меня некоторые стихи растрогали до слёз».

В. Белов: «Я считаю, что в Вологду приехала талантливая женщина. И ей, если надо, надо будет помочь. Мне стихи нравятся».

В. Астафьев: «В чтении была накладка, смазала одним сильным стихотворением «Волки» всё остальное. Слово «паталогизм» — не точно, какое-то другое слово найти: «физиологизм», «натурализм»… В общем-то, сильное впечатление».

Б. Чулков: «Стихи, по-моему, высший сорт».

Н. Рубцов: «Я посмотрел книжку, но ничего наизусть не запомнил: стихов, «летящих» в народ, нет. В отличие от любовно-мещанских стихов, она всё-таки поднимается выше этого – это уже большое достижение. Её стихи живописны, многословны в хорошем смысле, с поэтической подлинностью. Ей есть о чём сказать (пока по крайней мере). А не понравилось в стихах вот что: патологическое, что идёт через все стихи, ведёт к хулиганству в стихах. Надо ей избавиться от этого и прийти к духовному началу. Кроме того, они многословны и в плохом смысле. А общее впечатление хорошее, стихи отмечены одарённостью». (Видимо, Н.М. Рубцов всё же лучше других знал Л. Дербину. Прим.автора.)

Последний обнаруженный протокол совещания областной писательской организации от 30 ноября 1970 года, на котором присутствовал Н. Рубцов. Повестка: обсуждение перспективного плана СЗКИ на 1971-1973 гг.

Менее чем за два месяца до гибели поэт Н. Рубцов даёт заявку на новый сборник.

Рубцов: «Я даю заявку на сборник стихов в 5 листов».

О чём говорит эта заявка? О том, что поэт собирался плодотворно работать, жить напряжённой творческой жизнью. Для читателей напомню, что, например, книга «Душа хранит» — это два печатных листа. Сборник в 5 листов – это, наверняка, должны были быть напечатаны новые стихи, на которые Рубцов надеялся.

В конце этой главы приводятся выдержки из справки в обком КПСС о работе Вологодской писательской организации за отчётный период 1969-1971 гг.

Выпущены следующие книги: 5. Николай Рубцов, книги стихов «Сосен шум» («Советский писатель»), «Душа хранит» («Северо-Западное изд-во).
Журнальные публикации (основные): 5. Н. Рубцов – стихи в ж. «Наш современник», «Молодая гвардия», «Север», «Сельская молодёжь».
Семинары, поездки по области: 1. Трёхдневный областной творческий семинар молодых авторов. Руководили: В. Астафьев, В. Белов, И. Полуянов, А. Романов, Н. Рубцов, В. Коротаев, О. Фокина. 2. Поездка по колхозам Никольского района под девизом «Ленинские заветы – в наших делах». (В. Астафьев, А. Романов, Н. Рубцов, С. Чухин). 3. По Сокольскому району (А. Романов, В. Коротаев, Н. Рубцов).
В течение каждого месяца каждый член организации выступал по 2-3 раза, следовательно, ежегодно проводилось до 400-х встреч.

Отв. Секретарь Вологодской писательской организации А. Романов.

Это очень интересный документ, можно сказать, подводящий итог творческой работе Н.М. Рубцова в последние годы его жизни. Итог этот впечатляющ. Какой творческий кризис, скорее, можно говорить об усталости от такого интенсивного творческого процесса. И ещё хочется сказать, что в этом итоге автор статьи видит мощный потенциал, заряженность на будущие литературные успехи, которым, к несчастью, не удалось воплотиться в стихах, публикациях, встречах с читателями. В общем, в огромной литературной работе поэта Н.М. Рубцова.
Подводя итог первой главы, опубликуем статистику присутствия поэта Рубцова на собраниях вологодских писателей.

1964 год: 20 октября. 1966 год: 5 января. 1967 год: 7 марта, 22 апреля, 26-27 декабря (возможно был, состав присутствующих не указан). 1968 год: 29 января, 14 сентября, 4 декабря. 1969 год: 28 января, 8 марта, 15 апреля, 8 сентября, 1 октября, 19 декабря. 1970 год: 30 ноября.

Заметим, что часть протоколов общих собраний, возможно, не сдавалась в Государственный Архив Вологодской области (ГАВО) из-за причин идеологического или морального характера. Таковы выводы, к которым пришёл автор статьи, готовя эту работу к печати.

Древняя и своеобразная культура Вологодской земли наиболее полно воплотилась в искусстве слова. Практически до 30-х гг. XX в. Вологодская область была своего рода заповедником устного народного творчества, где почти полностью сохранялась система жанров традиционного фольклора. На протяжении двух столетий российские фольклористы записывали здесь былины и сказки, обрядовый фольклор и исторические легенды, духовные стихи и образцы детского творчества. Вологодский фольклор представлен во всех общерусских сборниках, начиная со знаменитых собраний сказок А. Н. Афанасьева и былин П. Н. Рыбникова, а по количеству и качеству описаний крестьянского свадебного обряда вологодский край не имеет себе равных.

Развитая фольклорная традиция оказывала сильное влияние на древнерусскую литературу. Древнейший список «Задонщины» (1470) хранился в Кирилло-Белозерском монастыре. Историческая память народа, события общерусской и местной истории отразились в Великопермской, Вологодско-Пермской, Кирилло-Белозерской летописях, Устюженском летописном своде, дошедших до нашего времени в списках ХVI в. С Великим Устюгом связаны два знаковых для истории русской литературы произведения «переходного» ХVII в. – «Повесть о Савве Грудцыне» и «Повесть о Соломонии Бесноватой», входящая в состав «Жития преподобного Прокопия Устюгского».

В силу ряда исторических, экономических и политических причин традиционное крестьянское мировоззрение и фольклор как адекватное выражение этого мировоззрения, устойчиво сохранялись на вологодской земле по крайней мере до начала XX в. Отсутствием крепостного права на большей части территории Вологодской губернии, а значит, и отсутствием «дворянских гнезд», т. е. центров культуры европейского типа, можно объяснить и относительную «бедность» вологодской литературы XVIII - начала XIX вв. Исключением является имя К. Н. Батюшкова (1787–1855), уроженца Вологды.

Стихи Батюшкова отличаются глубоким лиризмом, совершенством формы поэтического языка. В истории русской литературы Батюшков закрепил победу лирики нового типа и стал непосредственным предшественником пушкинских достижений.

Другую линию литературного развития, церковно-богословскую, представляет епископ кавказский Игнатий (Д. А. Брянчанинов, 1807–1867). Епископ Игнатий родился в имении Брянчаниновых Покровское, неподалеку от Вологды. Главное его сочинение - «Аскетические опыты» – чрезвычайно авторитетно в современном православном мире, о чем свидетельствует и канонизация автора в 1988 г.

Во второй половине XIX в. Вологодская губерния, как губерния по преимуществу крестьянская, привлекает внимание литераторов народнической ориентации. Здесь жили и работали П. В. Засодимский (1843–1912), П. Л. Лавров (1823–1900), Н. В. Шелгунов (1824–1891).

Многие годы на литературную жизнь вологодского края существенно влиял такой внелитературный фактор, как политическая ссылка. Первым в длинном перечне ссыльных литераторов был критик, прозаик и издатель Н. И. Надеждин (1804–1856), сосланный в 1837 г. на север Вологодской губернии за публикацию «философического письма» П. Я. Чаадаева. В начале XX века в Вологде и в губернии отбывала ссылку большая группа революционеров, некоторые из них вскоре проявили себя на литературном поприще. Вся читающая Россия знала имена Н. А. Бердяева, А. А. Богданова-Малиновского, А. В. Луначарского, А. М. Ремизова, Б. В. Савинкова, П. Е. Щеголева. Особенно ярко отразилась вологодская ссылка в творческой биографии Ремизова (1877–1907). Именно в Вологде он сложился как своеобразный писатель, сочетающий в своих текстах фольклорную архаику и литературный модерн. В Вологде Ремизов написал свой главный роман «Пруд», на вологодской земле разворачиваются события ремизовских книг «Часы» и «Иверень».

С вологодским краем связана судьба и ряда других писателей конца XIX - начала XX вв., принадлежавших к различным направлениям и школам. В Череповце прошли детские годы поэта-эгофутуриста Игоря-Северянина (1887–1941). Продолжатель классического русского реализма А. И. Куприн (1870–1938) подолгу жил и работал в селе Даниловском, неподалеку от Устюжны. Неонародническое течение в литературе Серебряного века представляет творчество Н. А. Клюева (1884–1937), уроженца Вытегорского уезда. Клюеву удалось создать на фольклорной основе оригинальный лиро-эпический стиль, выразить в своих стихах и поэмах исторические и религиозные идеалы крестьянина.

В Вологде родился В. Т. Шаламов (1907–1982) - автор не только всемирно известных «Колымских рассказов», трагического эпоса сталинских лагерей, но и проникновенно-лиричной книги воспоминаний о детстве «Четвертая Вологда».

Если ранее принадлежность писателей к вологодской литературе определялась, главным образом, биографическими факторами, то в 60-е гг. XX в. критика заговорила о «вологодской школе» в рамках более общего течения «деревенской литературы». У истоков школы стоял А. Я. Яшин (1913–1968), в произведениях которого (рассказ «Рычаги», повесть «Вологодская свадьба» и др.) впервые была высказана правда о советской деревне, остро поставлены вопросы о судьбах крестьянства и традиционной крестьянской культуры. К данному направлению, хотя и в разной степени, принадлежали

Богата наша земля на самые разнообразные таланты, в том числе, и на литературные. В каждом уголке России можно найти людей, известных своими произведениями. В их числе знаменитые вологодские писатели и поэты, список которых представлен в этой статье. Некоторые из них получили признание в советское время, другие ранее, а есть и современные авторы.

Начало пути

Писатели и поэты либо являются ее уроженцами, либо переселились туда из других краев. Их объединяет то, что они долгое время прожили на одном месте и определились с тем, что считать своей малой родиной. Для них это - Вологодская область. Среди тех поэтов, которые были рождены в Вологде, Константин Николаевич Батюшков. Появился на свет он в конце XVIII века. Однако будучи ребенком, жил в Новгородской губернии, а потом был зачислен в пансион Жакино в Санкт-Петербурге. Следующим местом его учебы стал пансион Триполи.

Ценный дар

С молодых лет Батюшков увлекался литературой. Это увлечение поощрял его дядя Михаил Муравьев. Он и устроил его на службу в министерство просвещения. Когда Константину исполнилось 18 лет, впервые было опубликовано его стихотворение в журнале «Новости русской литературы». После смерти Муравьева Батюшков решает заняться военной службой. Музой для него в то время служит дочь купца Эмилия. Вологодские писатели, поэты и не только всегда черпали вдохновение в личных отношениях с противоположным полом. Не стал исключением и Батюшков.

Печальный конец

Одно из стихотворений, написанных в этот период, называется «Выздоровление». Поэт действительно был болен долгое время, получив ранение на поле боя. Поправившись, Батюшков продолжает воевать, однако, его психическое здоровье пошатнулось. Через несколько лет у него обнаружатся признаки психического заболевания, и последние 22 года своей жизни он проведет, утратив талант, на попечении своего племянника. Однако литературное наследство, которое он оставил, позволяет поставить Константина Николаевича в один ряд с Жуковским и Карамзиным. Интересны читателю будут и несколько статей, которые он написал.

Гиляровский Владимир Алексеевич

Вологодские писатели и поэты знамениты не только на своей земле. Например, Владимир Гиляровский родился в селе Сяма, а жил и творил в Москве. В 16 лет он ушел из дома и отправился путешествовать по России в поисках счастья. Путь его был нелегок и долог. Целых 10 лет он занимался различным трудом, пока не нашел свое призвание. За это время он тянул по Волге корабли, был грузчиком, рабочим и даже актером. Два года он провел на Русско-турецкой войне и даже получил орден за особые заслуги в разведке. Затем поселился в Москве. В этом городе он публикует свои поэтические произведения и работает репортером. Гиляровский изучает Москву и знает ее лучше любого коренного жителя. За свою жизнь он написал несколько поэм. Его книга «Москва и москвичи» описывает жизнь города конца XIX и начала XX века. Она понравится тем, кто интересуется историей своей страны.

Сидорова Наталья Петровна

Среди вологодских писателей и поэтов есть не только мужчины, но и женщины. Одна из них Сидорова Наталья. Судьбу этой женщины моно было бы назвать тяжелой, если бы не поэтический дар, который подарил ей крылья и сделал известной. Родилась она в 1953 году в деревне Ивняг. Будучи совсем малышкой, сочиняла частушки. Однако больше всего ее влекло рисование. Этим она и хотела заниматься. Однако судьба внесла свои коррективы. В 3 года девочка серьезно заболела. До 15 лет она перенесла несколько операций. Из-за болезни не могла учиться. Даже передвигаться для нее было очень тяжело. Но все-таки она смогла преодолеть болезнь и, хотя стать здоровой до конца не получилось, зато проявился литературный талант. Первый сборник ее стихов вышел уже в 1982 году. Стихотворения ее наполнены нежностью, чистотой и светом. За что и полюбились читателями. Некоторые из ее произведений используют в качестве текстов к песням.

Чем же богата Вологда? Писатели и поэты - вот одно из ее богатств. Конечно, в рамках статьи невозможно рассказать обо всех авторах. Но мы приведем список, из которого читатель сможет выбрать писателя или поэта и ознакомится с его творчеством самостоятельно:

• Фокина Ольга Александровна;
• Шадринов Алексей Юрьевичя;
• Шаламов Варлам Тихонович;
• Рубцов Николай Михайлович;
• Полуянов Иван Дмитриевич;
• Петухов Анатолий Васильевич;
• Тендряков Владимир Федорович;
• Груздева Нина Васильевна;
• Засодимский Павел Владимирович.

Человеку важно знать свою историю! Не только в рамках своей семьи, но также страны и мира. Начать самосовершенствование можно с изучения вологодских писателей и поэтов.

Чуть больше года прошло с того дня, как Вологодская писательская организация отметила свои полвека . Заметным событием стал тогда выездной Секретариат Союза писателей России в этом древнем городе. Юбилейные речи, банкетные тосты забываются быстро, памятные адреса сложены стопкой где-нибудь в шкафу у председателя или развешаны на стенах кабинетов в назидание потомкам, но литературный процесс остановить нельзя, пусть даже и на ограниченной территории, замыкающей собой всего лишь Вологодскую область.

«Всего лишь» сказано сгоряча.

Русская литература, никогда не страдая особым «областничеством», била мощными ключами, по большей части, как раз в русской провинции, в каких-нибудь Болдине или Ясной Поляне, Мелехове или Старой Руссе, но эти названия мы теперь потому памятно и знаем, что там многое и создавалось, приходя в столицы уже в готовом виде.

Двадцатый век в этом плане не стал исключением – Вёшенская или Тимониха тому яркие подтверждения. Сейчас «Тимонихи» с русского пространства стремительно исчезают, но благо ли это для русской литературы так толком никто и не решил. Впрочем, ещё остаются Орёл, Рязань, Иркутск, Краснодар, Вологда.., которые последние полвека как раз и прирастали в своём литературном бытии «Тимонихами», но и этот процесс, вероятно, заканчивается.

Это-то и есть ныне самое волнующее и актуальное для неравнодушного к судьбе русской культуры человека.

Будем говорить о литературной Вологде в разных аспектах. На наш взгляд, современный литпроцесс в ней – настоящее «зеркало» всего того, что творится в нынешнем литературном пространстве России.

Родоначальником «вологодской» светской литературы является Константин Батюшков. Раньше было большим риском назвать его поэтом «вологодским», сведущие люди понимали, что его поэзия мало имеет отношения к самой Вологде, она обусловлена «итальянскими впечатлениями», несёт в себе мощным зарядом западноевропейский романтизм, хотя к концу творческого периода в своей биографии Батюшков многое переосмыслил, все больше уходя от романтизма к русскому реализму.

Всё пусто… Кое-где на снеге труп чернеет,

И брошенных костров огонь, дымяся, тлеет,

И хладный, как мертвец,

Один среди дороги

Сидит задумчивый беглец

Недвижим, смутный взор вперив на мёртвы ноги.

Это, как можно справедливо признать, предвестие Пушкина и Лермонтова, такую картину не мог создать записной романтик. В.Белинский считал, что Батюшкову совсем немного оставалось перейти грань от большого таланта к гениальности, но сделать этот шаг ему не позволила болезнь. Теперь очевидно, что Батюшков по творческой ориентации своей всё-таки «западник», хотя и с русской душой. Так вот, начавшись с «западника», литературная Вологда потом никогда особо к «западничеству» и не приближалась, словно получив прививку от этой «заразы».

Последовавшие за Батюшковым Василий Красов, Василий Сиротин («Раз из трактира иду я к себе, Улица пьяною кажется мне. Левая, правая где сторона? Улица, улица, ты, брат, пьяна…» ), Феодосий Савинов – уже поэты чисто русские, без всякой примеси влияний иной культуры.

Вижу чудное приволье,

Вижу нивы и поля.

Это русское раздолье,

Это русская земля!..

Внемлю всюду чутким ухом,

Как прославлен русский Бог...

Это значит – русский духом

С головы я и до ног!

Это – Феодосий Савинов, уроженец города Тотьма Вологодской губернии. Если первую строфу этого стихотворения знают как зачин народной песни, то последнюю (она на многие десятилетия была просто-напросто запрещена) едва ли кто вспоминает и поныне, кроме истинных знатоков поэзии, Ф.Савинов не принадлежит к первому ряду русских стихотворцев.

Но каков здесь духовный посыл, а!

Никто не говорит, что в литературном произведении надо так откровенно утверждать свою общественную позицию, у поэзии свой инструментарий влияния на умонастроения читателя. А с другой стороны, отчетливость этой самой позиции быстрее привлекает, чем отталкивает, заставляет задуматься о нравственной силе не только «текста», но и его создателя. Не так важно, что стихотворение «Вижу чудное приволье…» – это отклик на полемику славянофилов и «западников», оно само по себе несёт утверждение высокого идейно-творческого начала.

Всё это отправные точки нашего разговора.

Говорить о каком-то «рамочном» литературном процессе в Вологде ни века девятнадцатого, ни начала века двадцатого, нет оснований. В то время существовали кружки творческой интеллигенции, чаще из ссыльных, но погоды в самом процессе они не делали.

Ситуация изменилась лишь в 1920-е годы, когда литераторы Вологды объединились в группы «Борьба» и «Спайка». Чем они там отличались, разбираются лишь историки, писатели, скорее всего, входили в них на условиях личной приязни или приемлемых творческих пристрастий. Но зачем к одним приезжал литературный критик И.Гроссман-Рощин, а к другим одессит Э.Багрицкий, едва ли представляется большой загадкой: хотелось им выходцев крестьянской Вологодчины подтолкнуть на «путь истинный», то есть к инородной культурной среде. Отчасти, им это удалось, слишком разнополярное брожение умов наблюдалось в ту эпоху, но и добром не закончилось, группы эти как-то быстро исчезли, почти не оставив ни только заметного следа в истории литературной Вологды, но и более-менее достойные имена в русской литературе, кроме Алексея Ганина, который, однако, никуда особо не примыкал.

Есть, впрочем, ещё одна загадка в истории литературы в Вологде. Когда в 1935 году инициировали организационное собрание писателей Северного края, куда входила наша область, вологжане были представлены на нём поэтом А.Яшиным и прозаиком К.Коничевым. Но почему при обратном разделении в 1937 году Северного края на области не была поделена «общая» писательская организация, теперь понять нельзя. Наверное, некого было «делить», а поэт А.Яшин отправился уже в то время в Москву. Архангельск, к слову, датой рождения своей писательской организации считает 1935 год…

Литературная жизнь в Вологде на доброе десятилетие практически замерла. А возобновилась лишь к концу 1940-х годов. Первое областное совещание писателей области провели в 1949 году. Это и есть первый шаг к организационному объединению писателей-вологжан. Но только в 1961 году в Вологде было создано отделение Союза писателей РСФСР.

Почему так долго?

Теперь мало кто вспомнит, что само создание Союза писателей РСФСР было результатом долгой, изнурительной борьбы русских писателей за своё «самоопределение». Когда в 1934 году формировался Союз писателей СССР, почему-то «забыли» объединить писателей России в одно целое, хотя в каждой союзной республике это сделали. Хорошо известно, что самым ярым противником объединения русских писателей был литературный критик Л.Авербах, фактически «правая» рука М.Горького. Его титанические «старания» увенчались тем, что о русских писателях как-то и забыли… У этого Авербаха были веские основания полагать, что основу «рсфсровского» Союза писателей составят выходцы из крестьянского сословия, как бы тогда сказали «кулацкие элементы», а кого ещё можно было ожидать в преимущественно аграрной стране. Л.Авербах тесно примыкал к Бухарину, известному своими «Злыми заметками» против Сергея Есенина и «новокрестьянских» поэтов: «Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого «национального характера»: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни вообще». Но поразительно другое: какую же идейную изворотливость проявляли все эти «бойцы» «ленинской гвардии», ибо на первом съезде писателей СССР тот же Бухарин излагал совсем другую концепцию, в частности, отозвавшись о Есенине, как о «звонком песеннике-гусляре, талантливом лирическом поэте», поставив его в один ряд с Блоком и Брюсовым как «старых» поэтов, отразивших революцию в своём творчестве».

«Иудушка Троцкий» тут, очевидно, «отдыхает»…

Ладно, вернёмся в 1961 год.

А было так: дождливым днём, во вторник, 25 июля 1961 года, в обкоме партии (КПСС, понятно) собрался литературный актив и партчиновники. Герои дня – семь человек, к той поре в других городах принятые в члены Союза писателей СССР. Над ними незримо витала тень восьмого, а восьмой этот – не кто иной, как Александр Яковлевич Яшин. Именно он устно и письменно настаивал в «верхах»: Вологде необходима своя писательская организация!

Но перед собравшимися выступал не поэт А.Яшин (Попов), а секретарь обкома тов. А.Сталь («Сталь» – партийный псевдоним). Он – идеолог Вологодского обкома того времени. Говорил А.Сталь довольно долго, всё с упором на единство партии и народа, об обязанности советских писателей помогать «родной партии» в строительстве коммунизма, незадолго до этого провозглашённого на 22-м съезде КПСС «светлым будущим» нашей Родины. Речи тов. Сталя литактив внимал с показушным усердием, не очень, по-видимому, соотнося в головах основную цель собрания с перспективами «светлого будущего», больше думая о предстоящем банкете. Ведь всем было понятно: идеолог обкома сейчас расставляет «барьеры», за пределы которых будущая организация писателей выходить не имеет права. Итогом собрания стал протокол о «создании», который и утвердили «семеро избранных». Тут же «назначили» председателем новоявленной организации Сергея Викулова и оправились на банкет.

Только там, остынув от высоких и просто высокопарных слов, словно заново оглядевшись друг на друга, герои дня призадумались: как жить дальше? Действительно, что их могло объединять? Два бывших фронтовика, выходцы из глухих вологодских деревень (Сергей Викулов, Иван Полуянов); бывший петербуржец, моряк, а потом районный писатель-краевед (Виталий Гарновский); бывший «враг народа», «рабочий поэт» (Аркадий Сухарев); комсомольский газетчик, но имеющий глубокие крестьянские корни (Александр Романов); тоже бывший фронтовик, а потом профессор пединститута, белорус-шолоховед (Виктор Гура); дважды репрессированный, еврей-пушкинист (Виктор Гроссман) – едва ли можно представить более странную компанию за одним столом. Если это не фарс, то трагикомедия – точно, но из «песни», как говорится, слов не выкинешь.

Маловероятно, чтобы в тот день кто-то из них много размышлял об идейно-творческой «платформе», эстетических и этических принципах новой организации. Едва ли кто-то вообще представлял, что привнесло закончившееся собрание в летопись Вологодчины, человеку редко дано почувствовать высокую значимость события в тот миг, когда история творится.

Своим чередом пошли рабочие будни. Очень скоро, в ближайшие два-три года, выяснилось, что собрание семёрки «отцов-основателей» не прошло впустую. Организация оказалась своеобразным магнитом для молодых талантов. Вскоре в ней объявился Анатолий Гусев, уроженец Устюжны, переселившийся в Вологду из Прибалтики, где трудился моряком торгового флота. Приехала после учёбы в Литинституте в Москве Ольга Фокина, за ней – Василий Белов; были приняты в члены Союза Николай Угловский, Виктор Коротаев, Борис Чулков…

Случилась негаданно и первая смерть, словно положившая начало многим другим трагедиям с вологодскими писателями. Молодой, 32-х лет, довольно талантливый поэт Анатолий Гусев погиб во время любовного свидания, от разрыва сердца… Смерть его долго была предметом пересудов в среде вологодской художественной интеллигенции, став где-то легендарной, но тогда вряд ли кто подумал, что это, быть может, и «знак» свыше: поэтам бы надо быть поосторожнее с женщинами…

В тот же год (1964) стал в Вологду наведываться Николай Рубцов, уже пристально вглядывающийся в литературную атмосферу родного края.

Но было в эти начальные для организации годы другое событие, которое как-то сразу определило и этико-нравственные начала нового писательского сообщества. Тут снова вспомним про «тень»Александра Яшина, витавшую над участниками собрания 25 июля 1961 года.

« Вологодская свадьба» А.Яшина (опубликована в 1962 г оду в журнале «Новый мир») вообще впервые многим в России напомнила, (а, возможно, стала открытием для кого-то), что есть такой город или, точнее, весь-«территория», где ещё каким-то необъяснимым образом законсервировались русский дух и святая патриархальность, лишь тронутые веяниями времени. Особенно, в самой глубине народного повседневного бытования, где так причудливо соединились обычаи «старины глубокой» и новые – советские – обряды. «Вологодская свадьба» все 1960-е годы была на слуху, о ней толковали так и эдак, но было очевидно, что она привнесла новую струю в русскую литературу, добавляя современное понимание хорошо, казалось бы, известного термина – народность. О народе в то время было принято говорить с позиций «передового учения», как «объекте» политико-воспитательной работы. А русский народ, откровенно говоря, отринув партийные поучения, оставался верен своим корневым представлениям о смысле и формах бытования, заложенных предками, имеющих в основе традиции и символы народного православия, а в чём-то и языческих верований.

Александр Яшин показал пример личного мужества и творческой уверенности в себе, обратившись к такому срезу народной жизни. Как-то неожиданно «патриархальная» Вологодчина решила проявить свою «продвинутость» в идеологии и устроила широкие обсуждения «Вологодской свадьбы» с «суровыми порицаниями» автору. Всё это стало испытанием и для вологодских литераторов.

Хорошо известно, что открыто и прилюдно на защиту Яшина и его «Вологодской свадьбы» выступил только Александр Романов! (Викулов был на учёбе в Москве; Фокина, Белов, Рубцов в то время в Вологде ещё не жили.) Остальные же?.. Отмолчались, затаились, пережидая ураган.

Стало ясно: выбор делать придётся каждому и всем вместе: нельзя сидеть между стульями: либо ты – «подручный партии» в «коммунистическом строительстве», либо ты – заступник народный, совесть и «голос» русского народа. Выбор, согласитесь, нелёгкий и ответственный не только по тем временам, но и сегодня тоже.

А тут ещё «громом с ясного неба» повесть «Привычное дело» Василия Белова, впервые опубликованная в журнале «Север» в 1966 году. Уже был сам термин «деревенская проза», но именно повесть В.Белова была названа её как бы эталоном: «…с «Привычным делом» В.Белова… проза пыталась взглянуть на деревню и вообще на народную жизнь изнутри её, без глобально-публицистической дедукции, и работала в соответствующих стилевых формах», – так об этом писал литературный критик Владимир Гусев.

Цитата сложная, на первый взгляд. А суть её довольно проста. «Писатель Белов» в «Привычном деле» словно бы растворился, а появился «сосед» или, как сказали бы раньше в северной деревне – «сродственник», поведавший историю Ивана Африкановича и Катерины Дрыновых. Сам жанр стилизации под «сказ» (скажем, Николая Лескова, хотя давно утверждён термин «беловский сказ») определял искренность и доверительность, откровеннейшую интимность душ героев повести, тем самым выводя «сказ» Василия Белова как бы за пределы литературы, а оставалась её жизненная основа, трагическая и подлинная в своём сюжете. Никто до Белова не смог поднять в русской литературе на такую высоту народное самосознание.

Не прошло и года после выхода «Привычного дела», как в московском издательстве «Советский писатель» печатается книга стихов Николая Рубцова «Звезда полей» (1967). Многим из сведущих людей стало ясно: в России появился «долгожданный поэт» (Глеб Горбовский).

Тогда это ещё не особо осознавалось (показателен в этом смысле некролог на трагическую смерть поэта, очень осторожный в оценке творчества Рубцова («советский русский поэт»), хотя в те дни, конечно, не до «оценок» было), то ныне очевидно, что ему удалось оставить после себя целое направление в русской поэзии. Его неудачно назвали «тихой лирикой», потом поправились. Конечно, нет в поэзии Николая Рубцова никакой «тишины». Есть наполненность самой народной жизнью в её различных проявлениях. Поэзия Рубцова – это голос народа.

Тогда на этом осмысление творческих итогов Николая Рубцова едва ли закончилось…

Совсем недавно, словно перечеркивая все эти разговоры, литературный критик Андрей Грунтовский сообщил отчасти изумлённому читателю: «Рубцов ещё во многом не прочитан. Отнюдь не только десяток-другой постоянно цитируемых стихов делают Рубцова Рубцовым. Почти всё его зрелое творчество носит печать необычайной, не проявленной до конца благодати…». Далее критик уверенно выводит поэзию Рубцова из северного фольклора и «народного богословия». Аргументация критика довольно убедительна, оспорить её бывает трудно, хотя и согласиться с ней полностью тоже нельзя. Тогда мы выходим на новое «упрощение» творческого наследия выдающегося поэта.

Может показаться, что всё это междусобойчик критиков, а поэзия вообще, и Рубцова, в частности, существует сама по себе, ей дела нет до теоретических изысков. Всё это так! Но есть уверенность, что поскольку мы «не договорили» ещё и о Рубцове, то последующие поколения русских поэтов тем более остаются как бы «бесхозными», то есть выпадающими из истории литературы.

Сейчас важно замолвить новое слово о новаторстве Николая Рубцова в русской поэзии. Это никогда не было особым акцентом в диалогах о поэте. Однако же сами эмоционально-лингвистические определения его поэзии, такие как «выдающаяся», «долгожданная», «органическая», (иногда – «гениальная»), должны бы подсказывать нам, что у поэзии Рубцова есть черты новаторства. А какие? Поставит ли этот вопрос кого-то в тупик? Если нет, значит, действительно место Николая Рубцова в современной поэзии уже определено.

Ведь не будешь спорить с тем, что Рубцов в своей идейно-художественной позиции шёл от ощущения, что в мире господствует высшая гармония , которую необходимо на новом этапе закрепить в поэтическом слове. Как и с тем, что, по мнению Рубцова, человек – только часть природы, её составная часть, что определяет наличие у «гомо сапиенс» недосказанной в душе духовности, а не только материалистических знаний.

И это вновь стало утверждаться в ту пору, когда космос («небесные силы») стал осязаемой реальностью земного бытования (первые полёты в космос не только аппаратов, но и человека). Рубцов же увидел совсем другое: его возвращение к русскому «крестьянскому космосу», его ценностям, вдруг стало (будем говорить так: почти на пороге новой эры, техногенной и взрывоопасной по своим законам развития, сумасшедшей в своём разрыве человека с природой), сущим откровением для его читателей. А они в это время, закинув головы, смотрели не на звёзды, а тем более, не на «сон столетий, божий храм», а на жёлтый мигающий прожектор очередного спутника, несущегося посреди ночного неба.

…О, Русь – великий звездочёт!

Как звезд не свергнуть с высоты,

Так век неслышно протечёт,

Не тронув этой красоты...

Как будто древний этот вид

Раз навсегда запечатлён

В душе, которая хранит

Всю красоту былых времён…

Выдающийся поэт, а Рубцов, без сомнения, таковым был и остаётся в истории русской литературы, всегда отражает своё время. Не смотря на противоречия и сложности своей эпохи, он стремился создать гармонию своего времени. Будем откровенны, в той эпохе удалось это только Николаю Рубцову.

Другой стороной новаторства Рубцова в то время стала кажущаяся «неслыханная простота» (Пастернак) его поэтических средств, напевно-ритмическая в своей естественной основе, в реалистически-жизненной достоверности сюжетов. Ну, что могло быть проще, а это трогает душу, как сокровенная лирическая песня:

У сгнившей лесной избушки,

Меж белых стволов бродя,

Люблю собирать волнушки

На склоне осеннего дня…

И словно душа простая

Проносится в мире чудес,

Как птиц одиноких стая

Под куполом светлых небес…

В русской поэзии много светлых строф. Но посмотрите, как фонической инструментовкой на «с» и «е» Рубцов словно ещё больше добавляет именно верхнего – горнего – света. Читатель ощущает это подсознательно. И ту же: что может быть проще, чем «собирать волнушки на склоне осеннего дня»? Кажется, что сюжетный зачин никак не должен бы выводить наше настроение к чему-то необычному, точнее – к духовному. Ан нет, идёт светлая волна небесного созерцания и обновления души. Такова сила рубцовской поэзии.

Но сейчас важно другое! Видим, как сложно и неоднозначно выкристаллизовывалась идейно-творческая «платформа» литературной Вологды того времени: традиционность, реализм, народность, имеющие фольклорные и натурфилософские основы. И как она шла поверх барьеров «общественного мнения», чаще всего опиравшегося на партийные установки и рекомендации.

Заметим, что все, как бы теперь сказали, «знаковые» произведения – «Вологодская свадьба», «Привычное дело», «Звезда полей» (будем считать книгу Рубцова единым произведением, как иной раз принято сейчас – «лирическим романом») – были изданы вне «Вологды», выявив тем самым общерусскую их значимость, лишённую узкого этнографизма и областничества. Путь к новым достижениям был открыт…

К тому времени набрали подлинную силу Александр Романов, Ольга Фокина, Виктор Коротаев, Борис Чулков, Анатолий Петухов, Владимир Железняк (Белецкий)… Их уже знала «читающая Россия», тонко различая литературный «голос» почти каждого писателя-вологжанина.

В 1968 году тяжело и мучительно уходит из жизни Александр Яшин. Как потом скажет Александр Романов, литераторы Вологды просто «осиротели». Ведь во многом через Яшина, по словам Романова, шли магнитные линия притяжения Вологды и столицы – чего стоит тот факт, что Яшин дал рекомендации в Союз писателей Василию Белову и Николаю Рубцову(!). Но своим незримым, деятельным присутствием он объединял писателей и в самой Вологде, бывая здесь только наездами из Москвы.

Игорь Шайтанов высказал однажды мысль, что поживи ещё какое-то время Яшин, «литературная Вологда» быть могла бы другой: без замкнутости (надо полагать, на самою себя) и «переменам не подверженной». Но мнение это, по-моему, от лукавого. Уроженец Вологды, но рано покинувший свои «пенаты», профессор Шайтанов излишне упрощает ситуацию. Определённая «идейная», отчасти – и творческая, «замкнутость» литературной Вологды потому и стала проявляться к концу 1960-х годов, что слишком многие в Москве достаточно агрессивно отвергали то, что заложил в писателях-вологжанах именно Александр Яшин. А своеобразная «неподвижность» в творческих поисках стала формой самозащиты (не на «Москву» было же идти с вилами и топорами, не «москвичи» ли называли выдающихся писателей из Вологды «шарфиками» и «филиппками», а то и «русопятами» и «шовинистами»). Как показало время, «самоизоляция» оказалась одним из условий сохранения не «местного колорита», а именно общенациональных ценностей.

Особенно, в наше время…

Тем более что в 1969 году в Вологду переезжает Виктор Астафьев, который терпеть не мог какой-либо «замкнутости» и любых искусственно воздвигаемых барьеров. Конечно, Астафьев (и Василий Белов тоже) – это, прежде всего, художники по своей личностной ориентации. Всяческие «игры» в идеологов им претили. Да они по сути своей к этому и не стремились. Хотя, понятно, что их влияние на литературную ситуацию того времени в Вологде было очень значительным. Но они имели на это право, отстаивая его своими творческими достижениями.

«Вологодский» период (1969-1980) Виктора Астафьева отмечен яркими страницами в культурной жизни Русского Севера. Пребывание здесь столь крупного и значительного писателя прямо и косвенно влияло на творческую атмосферу, создавало особую культурологическую среду. И теперь через него, в частности, как раньше через Александра Яшина, литературная Вологда раздвигала свои границы, как говорится, от «Москвы до самых до окраин».

Но надо было подводить итоги становления писательской организации в Вологде. Сделано это было самым неожиданным образом.

Октябрь 1970 года отмечен небывалым наплывом советских писателей в вологодские пределы. Дело в том, что Союз писателей РСФСР затеял грандиозное мероприятие-акцию: выездной секретариат Союза на Русском Севере. Проходил он в Архангельске, где подробно и много говорили о писателях-вологжанах.

В докладе о современной поэзии Сергей Орлов отмечал, что «русская советская поэзия не может быть разделена на «столичную» и «провинциальную»… С этой точки зрения Орлов анализировал стихи Николая Рубцова, подробно останавливался на близкой к фольклору поэзии Ольги Фокиной, говорил о публицистически остром ощущении современности поэтом Александром Романовым, вещем изображении мира у Бориса Чулкова. В докладе о «северной» прозе Сергей Залыгин много места уделил произведениям Василия Белова, Виктора Астафьева, Ивана Полуянова…

Затем весь «секретариат» на поездах и самолётах «ЯК-40» перебрался в Вологду. Только перечисление тех писателей, которые тогда побывали в нашей области, заняло бы много места. Но стоит назвать хотя бы такие имена: Сергей Михалков, Сергей Залыгин, Сергей Орлов, Анатолий Ананьев, Григорий Коновалов, Егор Исаев, Павел Нилин, Виктор Боков, Виль Липатов…

Как водилось в таких случаях, писатели «пошли в народ», проводя многочисленные встречи на предприятиях и учебных заведениях Вологды и Череповца, некоторых райцентров. Завершилось это грандиозное мероприятие большим литературным вечером в Доме политпросвещения областного центра.

В любом случае, выездной секретариат Союза писателей РСФСР 1970 года стал важнейшей вехой в литературной истории вологодского края. Оценка литераторам, живущим в Вологде, дана была высочайшая, а это стало поводом для теоретических изысков критиков и литературоведов.

В том же октябре 1970 года, в газете «Литературная Россия», московский литературный критик Всеволод Сурганов впервые упомянул термин – «вологодская школа» современной литературы. Проговорил он его вскользь, как бы между прочим, но потом его подхватили многие исследователи литературы.

Например, замечательный литературовед Юрий Селезнев позднее писал: «Очевидно признание того факта, что «вологодское» явление, как его не оценивай, – явление далеко не местное, но скорее всеобщее, что к нему в равной мере причастны и Сибирь, и Кубань, и Урал, и Центральная Россия, что чуть ли не повсеместно можно отыскать свое «возрождение» и что все эти местные явления – только взаимосвязанные и взаимообусловленные «фрагменты» единого процесса».

Тогда ещё можно было говорить о едином литературном пространстве страны; сегодня это почти анахронизм.

Между тем, надо признать, литераторы Вологды приняли сам термин «вологодская школа» довольно прохладно, если не сказать больше. Многие из них старались его избегать не только в то время, но и в наши дни. Хотя понятие «школы» существует в литературоведении издавна, ничего зазорного в этом нет. Кстати, и «географические» определения в названиях «школ» приняты довольно широко: «московская», «одесская», «смоленская», «лианозовская»…

Смущало не только то, что литературная Вологда могла оказаться, как выразился один московский критик, «школой местного колорита», хотя и сохраняющей «общенациональные традиции». «Школа» почти неизбежно предполагает наличие «учителей» и «учеников», а ещё хуже – эпигонов. А на любую из этих ролей вряд ли бы кто в открытую согласился. Даже Александр Яшин для писателей-вологжан не был «учителем», чаще – наставником (обычно – духовным), а эти слова – учитель и наставник – хоть и одного синонимического ряда, но ведь по своей лексикологической окраске они всё-таки различны.

Впрочем, В.Сурганов, тем более – Юрий Селезнёв, подспудно видели в «вологодском явлении» обновлённое возвращение к идейным и стилевым принципам «натуральной школы» 1840-х годов (прежде всего, по части пристального внимания к жизни «простого» народа); преодоление заскорузлых канонов стилистики советских писателей, отдававших дань «сельской» тематике в 1940-50-х годах. «Вологодская школа» (как некогда и «натуральная») представлялась объективным критикам не чем-то «замкнутым», а, наоборот, явлением широким и полнокровным, без «учителей» и «учеников», а вполне полноправных и независимых друг от друга её участников.

При этом «прочитывалось», что к «вологодской школе» могли бы принадлежать иркутяне Валентин Распутин и Александр Вампилов, курянин Евгений Носов, краснодарец Виктор Лихоносов, архангелогородцы Фёдор Абрамов и Владимир Личутин, и даже – москвичи(!) – Юрий Казаков или Георгий Семёнов, например. Сюда же – произносилось тогда шёпотом на «кухне» – мог относиться и Александр Солженицын, скажем, со своим рассказом «Матрёнин двор» да и с повестью «Один день Ивана Денисовича» тоже… Все они, кстати, бывали в Вологде, есть в ней необъяснимая притягательная сила.

В таком случае, впрочем, можно признать, что наименование «школы» – «вологодская» – узковато, не отражает истинный размах явления. Но скажите, в каком ещё областном центре (одном из самых маленьких в России) одномоментно собиралась такая «Могучая кучка» (использую термин В.Стасова): Василий Белов; Виктор Астафьев; Николай Рубцов; Ольга Фокина; Александр Романов; Виктор Коротаев, Сергей Чухин… Что не имя, то ярчайшее или неординарное явление в русской литературе высшего уровня.

А идти-то надо, быть может, от Батюшкова, Красова, Брянчанинова, Гиляровского, Засодимского, Ганина, Клюева, Игоря Северянина… Не забывая Варлама Шаламова, Александра Яшина, Сергея Орлова, Сергея Викулова, Феликса Кузнецова, Валерия Дементьева, Владимира Тендрякова… Какая уж тут «школа» – самая настоящая «академия»!.. В которой, впрочем, не грех «поучиться» многим молодым и начинающим литераторам.

«Вологодская школа» будет потом «вписана» в то направление современной литературы, которое назовут более удачно – «почвенническое». Но первоначальной сути это не меняло – литературная Вологда с середины 1960-х годов обрела свои подлинные очертания и духовно-творческие ориентиры, с отчётливым упором на «сельскую» тематику.

Оглядываясь теперь на явление «деревенской» литературы, мы зачастую спрашиваем себя: почему же писатели, живущие в Вологде, приняли его и добились (пока) в ней наибольших успехов? Тут надо вернуться где-то в 1940-50-е годы. Становление многих писателей-вологжан, выходцев из северной деревни, происходило в условиях истинного «закрепощения» крестьянства. Это вызвало сильные «протестные» настроения. Выразить их в то время можно было только посредством… художественного слова. А «протестность» всегда обладает сильнейшим эмоциональным накалом, придающим стихам и прозе особую привлекательность.

При этом, что очень важно, например, «Привычное дело» Василия Белова или «Последний поклон» Виктора Астафьева (многие главы написаны в Вологде), не были своеобразным «реквиемом» русской деревне, как стали считать теперь многие литературные критики. Тогда ещё русская деревня, значительно обескровленная насильственной коллективизацией и войной с фашистской Германией, «дышала» полноценной жизнью, сохранялись надежды на возрождение в формах и традициях её многовекового бытования. Пафос «деревенской» литературы в том и состоял, что была уверенность: в нашей стране «всему начало – плуг и борозда» (Сергей Викулов), что никогда не потухнет «огонь родного очага» (Ольга Фокина).

«Деревенская» литература отличалась в то время социальным оптимизмом. Тогда казалось: прекратится «притеснение» крестьянства, выраженное в необузданных «реформах села»; будут направлены целевые денежные вливания; расширят «приусадебные участки», выделят удобные покосы; обустроят на современный манер социальную сферу – русская деревня вновь обретёт свою животворительную силу. По сути, писатели «сельской» темы мечтали об определённой «консервации» традиционного деревенского бытия и вековых нравственных устоев. Это и отражалось в их многочисленных произведениях.

Иллюзии на возрождение русской деревни, однако, скоро закончились. «Деревенская» литература пришла к пафосу «прощания» с прошлым. Одним из первых это отразил Василий Белов, в недостаточно понятой, на мой взгляд, книге «Воспитание по доктору Споку». Адаптация вчерашних «крестьянских детей» в урбанизированной среде – трагедия не меньшей силы, чем «умирание» самой русской деревни. Истоки многих этико-нравственных проблем современного общества надо искать в насильственном (даже – революционном(!), сломе многовекового уклада жизни на новый, излишне стандартизированный для всех и каждого. Когда ещё об этом заговорили писатели? Но, как водится на Руси, слушали их очень и очень плохо.

…Первое десятилетие Вологодской писательской организации (1971) закончилось, как повсеместно теперь известно, «вологодской трагедией»: от рук убийцы (в прямом смысле этих слов) погиб Николай Рубцов… Как это ни парадоксально и страшно осознавать, смерть его стала началом всенародного признания поэта. Он бы и так его получил, конечно, чуть раньше или чуть позднее. Но постижение народом поэзии и судьбы Рубцова опять притянуло внимание к литературной Вологде, на десятилетия вперёд определяя её отнюдь не периферийное значение.

Не секрет, что литературная жизнь – это более широкое понятие, чем собственно литературный процесс. Если «процесс» – это книги и критика на них, то «жизнь» – это всё, что процессу сопутствует.

Надо заметить, что сама фигура более-менее активного писателя в то время вызывала неподдельный интерес в читательской среде. Встречи писателей с читающей публикой, кстати, бывали очень интересными, будоражащими некоторые общепринятые нормы; нередко на них высказывались крамольные по тем временам мысли и проблемы, которыми озаботилось писательское сообщество, не всегда имея возможность донести их со страниц книг или печатных СМИ. И хотя, как ныне это называется, в идеологической и общественной сферах жизни наблюдался «застой», но писатели уже заглядывали вперёд, имея для этого подпитку идей и «фактуры», недоступной массовому читателю.

В начале 1970-х шла идейная борьба А.И.Солженицына с «партией», выражающаяся в посылке «открытых писем», но знали их содержание только посвященные. В те годы имя Солженицына появилось на страницах печати лишь в 1974-м году, когда его уже высылали за пределы страны, а потом старательно вычеркивали из «массового употребления», отправив «Один день Ивана Денисовича» и другие публикации этого автора в спецхран. Но есть свидетельства, что ближе к концу 1970-х годов в Вологде «ходило» по рукам парижское издание «Архипелага ГУЛАГ». Понятно, что его «вбросил» сюда кто-то из писателей…

Ещё один штрих.

По-видимому, к концу 1970-х годов начали устанавливаться связи писателей-вологжан с некоторыми русскими национал-патриотическими организациями в Зарубежье, в частности, с НТС (Народно-трудовым союзом). Во всяком случае, уже в начале 1980-х в Вологде имели место случаи хождения журнала «Вече», издаваемого в Мюнхене русским патриотом Олегом Красовским. И других изданий Русского Зарубежья тоже, например, журнала «Посев». Важен факт, что информационные источники писателей, причисляемых к «вологодской школе», были намного шире, чем об этом принято думать.

Сюда же примыкает и пресловутый «еврейский вопрос». Раздували его всегда и всюду сами сионисты, почему-то взяв на себя право накладывать бесконечные «табу»-барьеры на «еврейскую тему», действуя нагло и провокационно. Разумные люди понимают, что это из тех «вопросов» едва ли разрешимых в ближайшей перспективе. Тут надо (хотя бы!) внимательно освоить книгу А.Солженицына «Двести лет вместе».

«Еврейский вопрос» во второй половине двадцатого века был так сознательно запутан, что даже Виктор Астафьев поддался на провокацию историка Н.Эйдельмана: «…На этом фоне уже пустяк фраза из повести «Печальный детектив», что герой в пединституте изучает лермонтовские переводы с немецкого вместе с «десятком еврейчат»… Или тут обычная астафьевская злая ирония насчет литературоведения: вот-де «еврейчата» доказывают, что Лермонтов портил немецкую словесность, ну, а сами-то хороши...».

«Печальный детектив», как хорошо известно, создавался во многом на «вологодском» материале, в нём хватает вполне узнаваемых цитатных фактов из областных газет «Красный Север» и «Вологодский комсомолец», такие исследования проводились.

В.Астафьев ответил очень достойно: «У всякого национального возрождения, тем более у русского, должны быть противники и враги. Возрождаясь, мы можем дойти до того, что станем петь свои песни, танцевать свои танцы, писать на родном языке, а не на навязанном нам «эсперанто», «тонко» названном «литературным языком». В своих шовинистических устремлениях мы можем дойти до того, что пушкиноведы и лермонтоведы у нас будут тоже русские, и, жутко подумать, – собрания сочинений отечественных классиков будем составлять сами, энциклопедии и всякого рода редакции, театры, кино тоже «приберем к рукам» и, о, ужас! о, кошмар! сами прокомментируем «Дневники» Достоевского…».

В бытовавшей практике литературной Вологды никакого «антисемитизма» или «русского шовинизма» особо не наблюдалось. В «еврейчата» почти всегда попадали как раз русские, склонные к «западничеству», к какому-нибудь «поп-арту», а то и к простому конформизму с чуждыми веяниями в русской культуре. Их было не так много в те времена, сегодня – «пруд пруди». Но это только подчёркивает глубину проблемы.

Вполне естественно, что более пристрастно в писательской среде обсуждались внутренние проблемы общественной жизни страны. И, прежде всего, положение русского крестьянства. Послевоенная индустриализация, тенденции урбанизации, характерные, понятно, не только для Советского Союза, вызывали серьезную озабоченность представителей «вологодской школы». Если по переписи населения 1937 года, вроде бы сильно фальсифицированной, сельское население Вологодчины составляло более 60 процентов, о по переписи 1979 года уже менее 40 процентов. Такой массовый, но по историческим меркам очень быстротечный, можно сказать, на глазах одного поколения, отток сельского населения был крайне болезнен, тревожен: реальная смена уклада жизни – всегда трагедийное явление. Заметим, что тут не случайно соотносятся идейные проблемы общественного характера и чисто литературно-творческие. Не секрет, что они всегда находятся в единстве, влияние которого на массового читателя неоднократно проверялось практикой жизни.

А если вспомнить, что и в писательской среде Вологды в то время уже возникали какие-то трения, то, по всей видимости, в идейной сфере они и касались как раз «вопроса» о русском крестьянстве. Разногласия на этот счет были, ибо как говорится в таких случаях, «двух мнений быть не может», а были не два и не три, а гораздо больше. Иногда можно услышать такую фразу: сколько писателей, столько и мнений, и это не так уж и далеко от истины, любой художник слова откровенно дорожит собственным мнением, «личным взглядом» на любую проблему. Тем более, если оно отличается от общепринятого на данный исторический момент. Иное дело, насколько такое мнение «прогрессивно» или «консервативно» в плане исторической перспективы.

Очевидно также, что партия никак не намеревалась снимать те «барьеры», которые ещё когда-то установила писателям-вологжанам. А они никак не хотели их признавать. Всего скорей, статья первого секретаря обкома стала откликом на книгу публицистики Виктора Астафьева «Посох памяти» (1980), где область упоминалась не в самом лучшем свете, точнее те проблемы, которые в ней тогда были, прежде всего – сельские.

В это же время в периодике публикует свои острозлободневные статьи Василий Белов, вышедшие потом в его книгу публицистики «Раздумья на родине» (1986). Раздумья, надо сказать, по большей части грустные, без всякой веры в «светлое будущее». В частности, касалось это «судьбы деревянной Вологды», проблем «сельской» экономики, «зелёного змия», активно потребляемого многими жителями страны. Проблемы, понятно, не решались, а вот «писательское слово» вызывало раздражение «высокого начальства», это читается в статье Анатолия Дрыгина.

В 1980 году решил вернуться в Сибирь Виктор Астафьев… В 1985 году под колесами «транспортного средства» погибает поэт Сергей Чухин, который в «позднем» своём творчестве мог бы завершить многие темы, заложенные в русскую поэзию другом-соратником Николаем Рубцовым. Казалось бы, такие потери значительно ослабят притяжение «вологодской школы». Но этого не случилось. Духовные и творческие основы «школы» были заложены крепкие.

Снова обратимся к истории литературной Вологды. Тут нас ждут довольно любопытные наблюдения. Есть такой срез развития литературной Вологды – биографический. Тут тоже есть свои грандиозные открытия.

Вдруг случилось то, что иначе, как «литературным чудом» и не назвать. Наступили… 1930-е годы. Чем объяснить, что именно в то десятилетие появился на свет целый поток будущих «вологодских» (родились некоторые и в других областях) писателей, наверное, не возьмётся никто. Но факты, как говорится, упрямая вещь.

В 1930-е годы появились на свет: Александр Романов, Людмила Славолюбова, Михаил Сопин, Анатолий Гусев, Василий Белов, Борис Чулков, Нина Груздева, Алексей Васильев, Анатолий Мартюков, Анатолий Петухов, Василий Елесин, Сергей Багров, Николай Рубцов, Владимир Степанов, Вячеслав Хлебов, Ольга Фокина, Александр Грязев, Мануил Свистунов, Александр Хачатрян-Рулёв, Василий Оботуров, Леонид Беляев, Виктор Коротаев… Это поколение называют «детьми и подростками» войны.

Небольшим «островком» смотрятся на этом фоне 1940-е годы: Николай Кучмида, Владимир Шириков, Роберт Балакшин, Сергей Чухин, Станислав Мишнев, Николай Дружининский… Теперь и не узнать, сколько талантов не досчиталась литературная Вологда. Да, и так-то их было мало, а большинства уже и нет (С.Чухин, Н.Дружининский, В.Шириков, Н.Кучмида ушли из жизни трагически рано).

Тут только имена: Виктор Плотников, Вадим Дементьев, Анатолий Ехалов, Александр Швецов, Сергей Алексеев, Вячеслав Белков, Михаил Карачёв, Николай Фокин, Геннадий Сазонов, Наталья Сидорова, Владимир Кудрявцев, Лидия Теплова, Юрий Максин, Александр Цыганов, Владислав Кокорин, Сергей Созин, Александр Пошехонов, Василий Ситников, Татьяна Бычкова, Василий Мишенёв, Андрей Смолин, Олег Ларионов, Михаил Жаравин...

Надо вспомнить и тех наших земляков, членов Союза писателей России, кто оказался за пределами области: Вячеслав Кошелев, Полина Рожнова, Валентин Суховской, Василий Фирсов, Валентина Якуничева, Александр Кормашов, Виталий Серков, Сергей Сорокин (Вакомин)…

И вдруг в «небесной канцелярии», ведающей литературными талантами, что-то сломалось. Вопреки логике: хотя бы раз в двадцать лет осуществлять большой «выброс» литераторов на Вологодчине, этого не случилось. Поток профессиональных писателей почему-то стал иссякать. Виктор Бараков, Александр Ломковский, Инга Чурбанова, Ольга Чернорицкая, Дмитрий Ермаков – уже не так и молоды, но после них в писательской организации больше никого и нет… Но это разговор особый.

И всё-таки хотелось бы вернуться к тем, кто родился в 1950-е годы. Какие же характерные особенности этого «потока»? Буду говорить об этом, применительно к достижениям «вологодской школы».

Было бы, наверное, просто объяснить их идейно-творческое становление тем, что это «ученики» Яшина, Белова, Рубцова, Фокиной, Романова, Ю.Леднева, Коротаева… Это бы ещё больше укрепило само понятие «вологодская школа». В каком-то смысле, это так и есть: весь «поток», рождённых в 1950-е годы, «вырастал» на их глазах и при их активном участии в судьбах почти каждого молодого, по тем временам, литератора.

Надо сказать, что становление этой «генерации» литераторов шло довольно уверенно. Во всяком случае, большинство из них своевременно вышли к «широкому» читателю страны, выпустив первые или вторые книги в Москве, в издательствах «Молодая гвардия» и «Современник» (на такой высокий уровень была поставлена тогда работа с творческой молодежью), или опубликовав подборки в «толстых» журналах. Это не были «авансы» их творческой состоятельности: многие уверенно становились профессионалами рядом со своими «наставниками» по «вологодской школе».

При всех «плюсах» были и свои сложности. Когда этот «поток» почти одновременно входил в литературу, в Вологде ещё в полную силу работало предыдущее поколение. Получилось так, что «младое племя» довольно долго находилось на вторых ролях. Их нередко и печатали «петитом», как бы вторым номером. Им и внимания от литературной критики доставалось поменьше. Впрочем, и старшее поколение тоже не сильно «страдало» от её «внимания».

При этом очевидно, что «молодежь» легко и естественно восприняла «три кита» «вологодской школы»: реализм, традиционность, народность, всячески их развивая на новом этапе. Вот тут мы подходим к важным обобщениям.

Обратим внимание, что большинство представителей «потока», рождённых в 1950-е годы, это – крестьянские дети! Сюда можно относить даже вологжан, ведь «Вологда – большая деревня», что в 1950-е годы было вполне справедливо. Понятно, что воспитанные на мировоззренческих и этических традициях «крестьянского сословия», они с болью в сердце переживали «умирание» русской деревни, которое происходило на их глазах.

Если их предшественники ещё питали какие-то иллюзии на «консервацию» сельской жизни, то это поколение никаких надежд на будущее уже не питало. Это явление общественной жизни той поры заметно и трагично отражено в поэзии Владимира Кудрявцева, Владислава Кокорина, Михаила Карачёва, Юрия Максина, Александра Пошехонова, в прозе Александра Цыганова, Виктора Плотникова, Дмитрия Ермакова…

Правда, как водится, выявилась и другая сторона этого явления. Мотивы «эсхатологии», надвигающегося общерусского «апокалипсиса», сделали это поколение каким-то творчески «прибранным», а (в чём-то) и «односторонним» в трагическом осмыслении своего времени. Редко у кого из этого поколения проскользнут юмор, самоирония, подлинная возвышенность личного чувства, например, к женщине; ими владеют больше заботы о социальном обустройстве жизни «новой России».

На этом, правда, молодые тогда писатели не остановились, а пошли дальше, наполнив своё творчество отражением судеб своих сверстников, уже в условиях привыкания к урбанизированной среде «горожан первого поколения». Но, в общем-то, им досталась грустная доля – спеть «последнюю песню» всему крестьянскому сословию на Руси-матушке, оставив себе лишь великую мечту о будущем «Граде-Китеже». А мечта эта не оказалась «целью», а больше эфемерным «воздушным замком», хотя прекрасным и отчётливом в своих очертаниях.

Другая особенность этого поколения заключалась в том, что оно не смогло выдвинуть из своих «рядов» настоящего посланца в Москву, занявшего там твёрдое положение в столичной «обойме». Я тут не только о примерах Яшина, Викулова, Валерия Дементьева, Сергея Орлова говорю, но и о Белове, Романове, Коротаеве, Фокиной, которых «Москва» знавала и уважала даже побольше, чем иной раз и сама «Вологда».

Будем откровенны: нет в этом поколении общенационального имени, сопоставимого с вышеназванными предшественниками. Тут речь даже не об организаторском таланте, а о духовно-творческом, художественном потенциале. Долгое время такой потенциал, предположим, виделся у поэта Владимира Кудрявцева.

В поселке ночь.

Ворота на замке.

На мокрых ветках

Сальный отблеск окон.

Горит звезда

В туманном далеке.

Как и мне, –

Светло и одиноко…

Вот как писал литературный критик Алексей Шорохов об этом стихотворении поэта-вологжанина: «Вологда может гордиться, что оно было написано именно в ней. В конце второго тысячелетия.»

Но Владимир Кудрявцев многие годы плодотворно работал на возрождение всей культурной «среды» Вологодчины, на «литературную жизнь» у него времени оставалось не так и много. А время и силы незаметно уходили, теперь их хватает, чаще всего, только на собственное творчество.

В начале 1980-х годов приехали в Вологду два своеобразных и сильных писателя – прозаик Сергей Алексеев и поэт Михаил Сопин. Сергей Алексеев в начальную свою писательскую пору, заявив о себе, как мастер реалистического романа («Слово», «Рой», «Материк»), потом ушёл к роману-притче, роману-репортажу, а такие резко-индивидуальные формы творчества редко находят «продолжение» в других писателях, хотя проносят заслуженное внимание читателей. Судьба Михаила Сопина сложилась так, что длительное выпадение из «нормальной» жизни, поставило его уже в следующее «поколение» литераторов, хотя он на пять лет старше Николая Рубцова….

Сергей Алексеев и Михаил Сопин, конечно, заметно расширили представления о возможных путях развития литературной Вологды, но поддержки у других найти не смогли, что имеет свои объяснения в судьбах и творчестве этих писателей.

Но вернёмся ко второму «потоку» вологжан. Вот и ещё одна особенность этого поколения. Оно сейчас видится каким-то единым «ядром», своеобразным «запасным полком» старшего поколения. Каждый вносил и вносит своё неповторимоё, а в итоге получился целостный объём творческих достижений, будто бы это сделал «один» автор. Мысль достаточно спорная, но в ней заложена основа для полемики вокруг этого «потока» писателей-вологжан. Конечно, любой участник тут имеет свой творческий «голос», но он как бы притушен, редко чем выделяется из общего «хора» сверстников-коллег: каждый занял свою «нишу», почти не меняя даже жанровые рамки, установленные себе самому.

Но в этом поколении далеко не все выдержали «бремя профессионализма» литератора. Издав по две-три книги, отмеченные критикой и читателями, они ушли в «тень», словно бы не до конца поверив в актуальность и нужность своего направления творчества.

Конечно, это способствовала сама культурологическая и идеологическая ситуация в стране, когда эстетико-идейные и этические каноны русской литературы были порушены, сознательно и продуманно. В такой неразберихе, далеко не каждый в одиночку смог обновить индивидуальную «идейно-творческую платформу», поэтому больше опирался на привычные «стандарты» «вологодской школы», утверждённые предшественниками.

Из письма Владимира Кудрявцева автору этого очерка: «…А чем ознаменована прошедшая четверть века? И главное – кем? Мы оказались не столь убедительны в своём творчестве, и вклад наш в «школу» несоизмеримо мал и практически незаметен. Увы, но это правда! Мы только хоронили тех, кто составлял её славу, и на наших глазах она практически исчезла. Всё осталось в прошлом, и все остались в прошлом. В том числе и мы, поскольку и мы уже давно не молодые и по спискам новой эпохи не значимся и не проходим. Книгой последнего десятилетия стала роман Захара Прилепина «Грех». Так решило литературное содружество, в которое мы себя не числим и живём вне его.

По сути, если говорить жестко, то надо признать, что через нас достойного продолжения и продвижения «вологодской школы» не состоялось, не случилось, не произошло. Мы, к сожалению, остались при «них», духовных учителях. Остались при тех, кто нас вводил в литературу, остались как вечные их ученики, талантливые и благодарные, но самостоятельных имен – громких, российского звучания – не обрели. Мы – люди из той же эпохи. И по возрасту, и по идейно-нравственным установкам и ориентирам.

Мы – «потерянное» поколение, пусть и многочисленное, пусть и Богом не обиженное, но с судьбой промежуточной. Через нас о будущем говорить, к сожалению, трудно, если вообще возможно. Мы даже, как я думаю, и традиций-то не развили, мы просто «в традиции» жили, работали и творили…

Ни у кого из нас нет и не было книги, которая бы легла в основу нового направления в прозе или поэзии, как, например, у Василия Ивановича Белова или у Николая Рубцова. Нам просто надо понять, что мы из себя реально представляем, и на что, на какие почести вправе в этой жизни рассчитывать. Мы должны спокойно и философски мудро осмыслить своё место в бурном литературном процессе рубежа веков, принять его и смириться, не драматизируя свои судьбы и не умаляя свои скромные литературные достоинства и успехи. Надо продолжать работу в меру сил и отпущенного таланта. Надо просто работать, видя в этом своё призвание и долг перед собой и народом (не сочти за высокие слова)».

Понятно, что это какие-то «предварительные итоги», очень важные и своевременные. Но в них ещё теплится надежда, что кто-то из этого поколения «выстрелит» неожиданно и ярко. Например, новые качества обретает Юрий Максин, обратившись не так давно к жанру «метафорической» поэмы; всё большей самоиронией и едкой сатирой наполняется поэзия Владислава Кокорина; по-своему отражает нашу жизнь «философская» лирика Александра Пошехонова; сильны «ведические» начала в стихах Михаила Карачёва; обрела новое звучание «яшинская» традиция в поэзии Василия Мишенёва…

Много работают прозаики этого поколения – Александр Цыганов (лауреат многих литературных премий), Виктор Плотников (роман «Когда будем мы вместе» удостоен Шолоховской премии), Олег Ларионов (большой сборник прозы «Чужой город», 2008)…

В следующей возрастной «градации» отметим высокий уровень литературоведа Виктора Баракова, в частности, его исследования творчества Юрия Кузнецова, Николая Рубцова, «почвеннической поэзии» 1960-80 годов прошлого века. Необычно для Вологодчины, но интересно работает переводчик Елена Белякова из Череповца. Обретает новые высоты в своём творчестве Дмитрий Ермаков, написавший свой первый роман «Тень филина». Всё ярче расцвечивает свои лирико-философские и метафорические возможности Инга Чурбанова…

А как сегодня литературной Вологде не хватает таких поэтов, как Алексей Шадринов (1973-1992). Его теперь считают редчайшим явлением в поэзии конца прошлого века, «некоторые его стихи написаны с лермонтовской мощью» (Виктор Астафьев). Безумно жаль, что талант Алёши Шадринова, пронзительный и ясный, открытый миру и людям, так и не достиг вершин «творческой зрелости»…

А то, что «творческая зрелость» не знает границ, доказывают сегодня писатели-вологжане старшего поколения.

Каким весовым для всей русской поэзии начала нового века видится новое «Избранное» (2007) Ольги Фокиной. Пожалуй, никто сегодня так не владеет пластикой стиха, другими возможностями поэтики, как Ольга Фокина. А главное, поэт показала вновь, как нужно «новое» содержание, отражающее противоречия нашего времени, вливать в старые «меха» русского фольклора и «старорежимной» классики. В стихах Ольги Фокиной отчетливо слышен не только «голос» русского народа, но, скорей, боль и страдания (и надежда на возрождение) самой «Родины-матери» при виде того, что сегодня творится в русских пределах:

В последние годы осуществил мечту жизни создать большой роман Александр Грязев («Калифорнийская славянка», 2010); пишет сочные по «языку» и захватывающие по сюжету повести Сергей Багров; новые достижение пришли к Роберту Балакшину в исторических и краеведческих повествованиях; по-новому и объёмно раскрыла творчество Бориса Чулкова его последняя по времени поэтическая книга «Пристально просматривая время» 2007); обрела новое дыхание Нина Груздева, выпустившая несколько сильных сборников стихов…

За всем этим, вольно-невольно, встаёт главный вопрос: а не последние ли это всплески достижений «вологодской школы», не исчерпала ли она свои возможности? Если ли молодые на её «пороге»? Вопросы, как очевидно, не из праздных. На последний можно вполне категорично утверждать, что молодые есть и скоро проявят себя по-крупному. Не буду называть имена только потому, чтобы, как говорят в народе, «не сглазить» юные дарования.

У молодых и начинающих, к сожалению, есть некоторое предубеждение против всяких творческих «союзов». Многие считают, что и Союз писателей России – некая «идеологическая структура», созданная Горьким и Сталиным. Но это идёт от не знания литературной практики. Даже великий Александр Сергеевич Пушкин входил в творческие «объединения», сначала в «Арзамас» (куда, кстати, был «причислен» и Константин Батюшков), потом в «Зелёную лампу». Без сомнения, корпоративный дух, совместный «мозговой штурм» очень часто помогали становлению крупнейших талантов в русской литературе.

Недавно, несколько опрометчиво, я предположил, что в наше время молодые пробиваются в литературу в одиночку. Оказалось, что это не так. Не секрет, что примерно с середины 1990-х годов в Вологде существует параллельная «литература», которая почти не соприкасается с литературой, скажем так, общепризнанной. Более того, уже несколько лет выходит «толстый» журнал «Вологодская литература», о нём, впрочем, знают только его авторы. Ради любопытства освоив несколько номеров, я, не самый ленивый читатель, понял, что дальше воспринимать эти «тексты» не следуют, такова в этом «журнале» явлена графомания с претензиями на новоявленных «гениев».

Вдруг мне из Питера сообщают, что в Вологде появилась очередная «звезда» русской поэзии. Я, понятно, ошеломлён, не знаю, как и не раскрыть свою непросвещённость, потому что, живя в Вологде, впервые это имя и услышал из Петербурга.

пригоревшая первая буква имени

с языка срывается там, где не нужно,

трава любимая у тебя подорожник,

лист у неё упругий и влажный,

кажется, ты произносишь слова,

едва отрываясь губами от чашки,

в субботнее утро едва открывая глаза,

срывая тонкие пестики

кашки, бросая кубики сахара,

забывая, что солоно, а что – сладко…

Ну да, «шедевр». Сколько таких стихотворений пишется в наши дни? Мало того, что во всём этом надо разбираться специально, но все эти игры в «слова» давно уже надоели, как мне казалось, не только читателям, но, наверное, и самим «поэтам». Нет, оказывается, ещё не надоели. Один из рецензентов так писал про «творчество» этой «поэтессы»: «Нашёл-таки стихи... Могу сказать без всяких экивоков: это не поэзия, а её имитация, хотя и грамотная, хотя и с претензией на необычность. Эта «дама» любит не поэзию, а себя. Судьбы нет, души нет, ума палата – вот она эту «палату», помноженную на чисто «бабское» желание нравиться, сублимирует в виде текстов. То, что прочитал, навсегда меня от неё оттолкнуло…».

Ещё больше поразил меня однажды бывший президент страны, объявивший однажды, что в Вологде(!) живёт молодой «продолжатель традиций русской поэзии». Самих-то «традиций» в русской поэзии к концу двадцатого века накопилось столько, что глаза разбегаются, но если так, то стоит это почитать. Ладно, ищем (!), конечно, в интернете.

Что случится, когда затрещит в тишине под ногами

счётчик смерти – кузнечик, и ветер обнимет тебя

так отчётливо лиственными голубыми руками,

что случится, когда он отхлынет, трубя.

На отъезд – виноватая песенка, пыльная жатва,

виноградная сухость и – что ещё? – взгляд на краю.

Что останется, если уйдут ненасытность и жажда –

ненавидеть кого-то за нежность и слабость свою.

Я с тобой говорила и я ничего не сказала,

но – закрыла глаза, но – заплакала, и – не смотри –

плыли голуби прямо над площадью рядом с вокзалом

и обряд расставания всё повторялся внутри.

Ну и что? Какая тут «традиция» русской поэзии? Всё это, в лучшем варианте, перевод с «нигерийского»: что вижу, то и «пою». А вот один из доброжелателей этой поэтессы проговорился: следующая у тебя будет «Нобель премия». Туда их всех и тянет. Молчу. Наверное, зря. Ещё Вадим Кожинов предупреждал, что русские критики, встретившись с чуждыми явлениями в русской поэзии, не хотят связываться с теми, кто эту «поэзию» тиражирует. Оно, понятно, дело малопродуктивное, тут же поднимется галдёж, критик, мол, ничего не понимает в «перфомансе», в поп-арте и прочей чепухе. Да, и надо ли это понимать? Жаль на это тратить время, жаль. Потому что наша «продолжательница» традиций пользуется готовыми «кальками» с западной поэзии, давно и прочно находящейся в жесточайшем упадке.

Сбивает «писателей» нового времени и всяческий ажиотаж вокруг литературных премий. Многие, наверное, думают, что это и есть главное в литературном творчестве. Не каждому дано понять, что эти премии (очень часто) организуют «бесовские силы», «пятая колонна» русской литературы.

Хотел пройти мимо «Букера», но куда от него денешься? «Параллельная» литературная Вологда и тут отличилась.

Однажды некая Г.Щекина (по профессии – бухгалтер), была в нём представлена с «романом» «Графоманка», в котором она поведала как можно ненавидеть русских писателей. В другой раз «лучшим русским романом года» заявила о себе Е.Колядина (инженер транспорта). Этим «дамам» едва ли дано понять, что любой факт литературы несёт в себе идейную направленность, что если потом начинаются оправдания, да я не такая, да я этого не хотела, то это уже не русская литература, а «весёлая галиматья». Вот именно – галиматья! И далеко не весёлая, между прочим. Любая «историческая» проза несёт в себе отзвуки дня настоящего; если главный герой «романа» – православный священник(!) совершает двойной смертный грех: попытку соблазнения, а потом доведение человека до убийства, то понимаешь, что Е.Колядина едва ли может быть кем-нибудь другим, как не «феминисткой», разрушающей нравственные основы русской жизни.

Всё эти поползновения тут же подхватываются «заинтересованными лицами». Им даже приятно, что именно в Вологде появляются такие «писательницы». Можно потом говорить, что их «творчество» находится на поле «художественного пространства», вреда от этого никому нет. Да, бросьте лить «крокодиловы слёзы», совесть народная оправдания в расчёт не принимает, а это и есть высший суд, даже если ты «букеровский» лауреат.

Любой бы честный лингвист объяснил «инженеру» Колядиной, что нельзя «уходить» в век 17-й с лекалами века 21-го, что язык – это живое, по сути, явление, многие слова меняют свою лексическую окраску на противоположную, что портит русский язык не только «иностранный» новояз, но и «архаика», если применять её, как чёрт на душу положит. Я уж не буду обращаться к «стилю» «романа», столь бездарного по словоупотреблению, что читать это противоестественно нормальному русскому читателю, воспитанному на самых высочайших образцах русской словесности.

Всё-таки не будем о грустном, вернёмся к настоящей Вологде литературной.

Всем понятно, что «сельская» тематика в «вологодской школе» значительно и мощно себя исчерпала. Новые достижения тут едва ли скоро возможны. А возможны они теперь на «городском» материале; здесь можно ждать нового гения, даже развивая некоторые стороны поэзии Николая Рубцова, Ольги Фокиной, Александра Романова или прозы Василия Белова, например. А у них есть и значительные «городские» мотивы в творчестве. Словом, нужно обновление традиций и «вологодской школы», в частности.

При слове «традиция» многие «начинающие» вздрагивают: никак новые «барьеры» в их творческих поисках? Да, это ответственно и трудно продолжить «дело» своих предшественников. Но ведь, в сущности, они тоже опирались всегда на традиции своих духовных «учителей» по великой литературе, идущих от Пушкина и Некрасова, Толстого и Бунина…

А основная «традиция» эта «проста»: быть «любезным своему народу» (Пушкин) (не бывает в литературе «космополитов», большие писатели всегда опираются на национальные особенности своего народа); знать его духовные истоки и подлинную историю; научиться применять все богатства родного языка; по возможности (а ныне без этого и никак нельзя), иметь «общественную позицию» (Рубцов); жить верой в великое будущее своей страны; глубоко и всесторонне знать жизнь; хорошо бы иметь и широкие литературные способности, к слову. Всё это и составляет основу истинного таланта, которому будут по плечу большие достижения.

Даже если предположить, что «старая» «вологодская школа» Яшина, Белова, Рубцова, Фокиной, Романова может прекратить своё «существование», то ведь литературный процесс на Вологодчине не прекратится. Будут появляться новые дарования, которые, со временем, без сомнения, создадут свою новую «вологодскую» школу».

Если, конечно, будет жива великая Россия-Русь (Рубцов).

Но это уже будет другой ход истории…

– детский сад №27 «Антошка» г. Вологды

Воспитатели: ,

Тип проекта:

По доминирующему методу: познавательно-творческий

По характеру взаимодействия: социально-внутригрупповой

По составу участников: детско-взрослое сообщество (педагоги и дети 6-7 лет, родители)

По срокам реализации: долгосрочный (учебный год)

Воспитание у детей любви и интереса к произведениям Вологодских поэтов.

Воспитывать у детей патриотические и гражданские чувства, любовь к своей малой Родине;

Развивать познавательную активность, творческие способности у детей дошкольного возраста на материале близком, доступном, значимом для истории края (поэзия, литературные произведения Вологодских писателей и поэтов);

Совершенствовать врожденные навыки слушателя: улучшать слуховую память, сохранять внимание при слушании литературных произведений;

учить ребенка эмоционально воспринимать содержание художественных произведений;

Вызывать сочувствие к положительным героям и негативное отношение к отрицательным;

Развивать эмоциональный слух и отзывчивость ребенка на литературное слово, интонации, образы, включая веселые, забавные, сказочные;

Способствовать развитию творческих способностей через драматизацию и изобразительную деятельности;

Поддерживать желание воспринимать стихи.

Этапы проекта «Вологодские поэты – детям»

подготовительный этап разработка проекта	основной этап организация работы по реализации проекта	заключительный этап презентация результатов проекта
Выбор темы, определение цели и задач, сроков реализации проекта. Определение участников, распределение деятельности. Сбор, анализ и систематизация информации по теме проекта. Составление плана работы по реализации проекта, разработка конспектов занятий, определение ожидаемых результатов. Подбор наглядных пособий. Подборка произведений Вологодских писателей Коротковой Т. Г.,	Деятельность воспитателей: разработка и проведение познавательных занятий, бесед, викторин, чтение , заучивание стихотворений, драматизации, организация продуктивного , проведение совместных литературно-художественных досугов (дети, родители, авторы - поэты). Разработка наглядной агитации для родителей по приобщению детей к чтению произведений Вологодских писателей. Анкетирование родителей Деятельность музыкального руководителя: музыкальное сопровождение совместных литературно-художественных досугов. Совместная деятельность детей и родителей: оформление страничек альбома «Стихи Вологодских поэтов в рисунках детей»; семейные чтения «Пять минут поэзии на ночь»; выбор лучшего стихотворения. Разработка дипломов «Знатоки поэзии» Написание благодарственных писем Вологодским поэтам. Пополнение домашней библиотеки произведениями Вологодских поэтов и писателей.	Выставка альбома «Стихи авторов в рисунках детей» Выставка стихов Вологодских авторов для чтения дома «Пять минут поэзии на ночь» Фото-материал работы с детьми по теме проекта Открытое занятие «Домашние животные» Вручение дипломов «Знатоки поэзии, Н. Рубцова» Подведение итогов оценочных экранов по стихам Вологодских поэтов Организация и проведение познавательных занятий и поэтических шоу, викторин (конспекты занятий)

План работы по реализации проекта

		Тема мероприятия	Форма проведения		Предполагаемый результат
Короткова Татьяна Георгиевна		Знакомство с жизнью и творчеством (портрет) Путешествие в страну стихов 1 день «Папа, мама, верный пес» 2 день «Дождик» 3 день «Солнечные зайчики» (выявить любимое через оценочный экран) Продуктивная деятельность: оригами «Рыбка» чтение стихотворения «Про рыбок» Путешествие в страну стихов о животных: «Подарок»,«Про черепашку» «Коза и семь козлят» Заучивание любимого стихотворения «Подарок» Оформление альбома: «Стихи Вологодских поэтов в рисунках детей» Продуктивный вид деятельности – Рисование по полюбившемуся стихотворению: «Солнечные зайчики» Лепка (по стихотворениям Коротковой) «Про черепашку»	Привлечение родителей (3 стиха на выбор – оценочный экран) «Подарок» «Про рыбку» «Кукла Люба» Организация выставки Рисунки детей по любимому стихотворению Лепка «Ежа» Презентация рисунков детей Выставка работ для родителей с чтением стихов Выставка и показ детям старшей группы Конспект занятия Выставка рисунков, кроссворда Фотовыставка
Петухова Татьяна Леонидовна		Знакомство с жизнью и творчеством (портрет) «И пусть горит огонь добра» Заучивание любимого стихотворения про птиц «Петушки» Продуктивная деятельность Лепка из соленого теста «Птичий двор» (по стихотворению «Петушки») Путешествие в страну стихов 1 день – «Щенок» 2 день – «Черный кот» 3 день – «Урок на болоте» (выявить любимое через оценочный экран) Привлечение родителей (3 стихотворения на выбор – оценочный экран) «В прядки»,«Модница», «Письмо бабушке» Путешествию в вотчину Деда Мороза Чтение стихотворения «Самый главный Дед Мороз» Продуктивная деятельность: оригами «Лягушонок» чтение «Шум на болоте» Путешествие в страну стихов о домашних животных «Обида» «Лохматый подарок» «Ну и ну» Разучивание песенки «Пальчики» (пальчиковая гимнастика) Оформление альбома «Стихи Вологодских поэтов в рисунках детей» Музыкально-поэтическая гостиная Литературная викторина по произведениям «Неразлучные друзья взрослые и дети» Литературная викторина по произведениям «Вспомни точно» на тему игры «О, счастливчик»	Беседа в книжном уголке Совместная деятельность педагогов и детей Беседа в группе, оформленной к Новому году. Совместное чтение стихов дома Совместная деятельность педагогов и детей Организация чтения стихов с выбором любимого стихотворения Элемент музыкального занятия Организация совместного творчества детей и взрослых Совместная деятельность детей, педагогов и родителей Совместная деятельность детей и взрослых.	(1 неделя) (2 неделя) (3 неделя) (4 неделя) (5 неделя) (3 неделя) (4 неделя) январь-февраль (5 неделя) (5 неделя) (1 неделя) (2 неделя) (3 неделя)	Помещение портрета в книжный уголок Организация выставки произведений автора Чтение стихотворения для родителей «Пять минут поэзии на ночь» Выставка работ для родителей Заполнение оценочного экрана Выступление на Новогоднем празднике, чтение стихотворения «Обида Деда Мороза» Организация выставки Рисунки детей по любимому стихотворению, заполнение оценочного экрана Выступление на вечере – встрече с Презентация рисунков детей на вечере – встрече с Фотовыставка Выставка рисунков, кроссвордов Фотовыставка
		«Тихая моя Родина» (знакомство с жизнью и творчеством) Путешествие в страну стихов о животных 1 день – «Ворона» 2 день – «Воробей» 3 день – «Ласточка» (выявить любимое через оценочный экран) Продуктивная деятельность по рисованию «Аленький цветочек» (по стихотворению) стихотворение о маме Продуктивная деятельность по лепке «Воробей» Книжкина неделя по произведени Путешествие по стихам о животных «Коза»,«Медведь»,«Жеребенок» Продуктивная деятельность «Медведь» «Вологодские поэты» Заучивание стихотворения 1 ч. «Жеребенок» 2 ч. Лепка «Жеребенок» «Играем с пальчиками» (по стихам «Маленькие Лили» «Пальчики» «Выдающие люди Вологодского края» Стихи Вологодских поэтов о Вологде «Много поездил когда-то» «Вологда, Вологда…» «Родной край люби и знай» «С чего начинается Родина» «Памятные места Рубцова»	Беседа в книжном уголке Вечер стихов Занятие по рисованию (гуашь) Занятие по лепке ям Вологодских Занятие по ручному труду «Оригами - медведь» Литературно-музыкальный вечер Комплексное занятие Дидактическая игра «Поиграем с нами» (взаимодействие с детьми младшей группы) Игра - путешествие по карте города (улица Рубцова, памятник Беляеву, конструктора Илюшина, поэта Батюшкова Познавательное занятие «Моя малая Родина» Викторина Конкурс чтецов Автобусная экскурсия к памятным местам	(1 неделя) (2 неделя) (2 неделя) (3 неделя) (4 неделя) март-апрель (1 неделя) март-апрель (1 неделя) (2 неделя) (3 неделя) (4 неделя) (5 неделя) (1 неделя) (2 неделя)	Помещение портрета в книжный уголок Организация выставки произведений автора Ширма со стихами Вручение подарка для мам Выставка «Воробьи» Буклет с рисунками детей и стихами поэтов Выставка альбома поделок Конспект литературного вечера Выставка детских работ Ширма «Пальчиковая гимнастика для детей» «Маленькие Лили» Рубцов «пальчики» Петухова «Журавли» Н. Матвеев «Град» Карта - путешествие по памятным местам Ширма «Читайте – обсуждайте» (стихи Вологодских поэтов) Сценарий викторины Выставка книжек - малышек о стихах Вологодских поэтов Дипломы «С чего начинается Родина» (вручение дипломов) Чтение стихов у памятника

Реализация проекта через образовательные области

СТРАНИЦЫ АЛЬБОМА

«СТИХИ ВОЛОГОДСКИХ ПОЭТОВ В РИСУНКАХ ДЕТЕЙ»

СТРАНИЦЫ ЖУРНАЛА «РАЗ – СЛОВЕЧКО, ДВА – СЛОВЕЧКО»

Дидактическая игра «Выбор поэтессы»

Игра «Выбор поэтессы»

Цель: уточнить представления детей о поэтессах; умение делать выбор портрета Вологодской поэтессы».

Описание задания: - рассмотреть изображения портретов на карточке;

Отметить красным кружком Вологодскую поэтессу

Конспект организованной «Путешествие зимующих птиц родного края»

по творчеству Вологодских поэтов

(подготовительная к школе группа, с мультимедийной установкой)

Цель: приобщение детей к поэзии родного края, используя художественное слово вологодских поэтов.

Учить детей находить причинно-следственные связи в природе. Закреплять знания детей об особенностях жизни птиц родного края в разные сезоны.

Формировать представление о том, что зима очень трудный период года для птиц: мало корма, холодно, короткий день.

Развивать речевую и познавательную активность, логическое мышление, умении классифицировать, сравнивать двух птиц.

Воспитывать сочувствие доброжелательное отношение к птицам, желание подкармливать их в зимнее время.

Интеграция областей: «Познание» (формирование целостности картины мира); «Коммуникация»; «Чтение художественной литературы»; «Музыка»; «Социализация»; «Физическая культура».

Оборудование:

Мультимедийная установка;

Сюрпризный момент «Лесовичок»;

Игра «Выбор – корм для зимующих птиц» (фишки красного цвета);

Карандаши «Повтори барабанную трель дятла»;

- «Питательная шишка» (зерно, крупа, семена, ягоды, сало, сосновая шишка)

Предварительная работа: чтение стихов Н. Рубцова «Ворона», «Воробей», Т. Петухова «Куропатки»; наблюдение за зимующими птицами. Ход занятия:

– Ребята! Сегодняшнее занятие предлагаю начать с прослушивания куплета песни «Вологодская зима» (сл. Сидоровой, муз. Кудрявцевой).

О чём говорится в этом куплете песни?

О каких птицах пелось в куплете песни?

Давайте поразмышляем, можем ли мы их увидеть сейчас в природе? Почему?

Кроме лебедей, какие еще птицы улетели на юг.

– Назовите одним словом всех перечисленных птиц.

– Совершенно верно, и первыми осенью улетают на юг птицы, которые питаются насекомыми, потому что …

– Последними осенью улетают водоплавающие птицы, потому что… (Игра «Продолжи предложение»).

– А сейчас предлагаю отправиться в гости к птицам нашего края, которые не улетели в тёплые края.

Сюрпризный момент – стук в дверь, входит Лесовичок.

– Ребята, кто-то к нам пришёл.

Лесовичок – Ой, ребята, беда, беда какая!

– Здравствуй, Лесовичок! Что случилось?

Лесовичок – Ах, ребята, я так разволновался. Что забыл поздороваться. Здравствуйте, мои милые, здравствуйте, мои хорошие.

– Лесовичок, объясни, что случилось?

Лесовичок – Вот я и говорю – беда в моём дремучем, еловом лесу. Всё лето и ранней осенью звонко щебетали, свистели на разные голоса птицы, а как наступила зима, грянули морозы, не слыхать их, и не видать, изредка простучит дятел – и тишина. Вот беда-то, какая, птицы пропали (плачет).

– Лесовичок, ты не расстраивайся, сейчас мы с ребятками разберёмся по порядку, а ты посиди и послушай. Мы с ребятами вспомнили птиц, которые улетели в тёплые края.

Лесовичок – А почему они улетели, замёрзнуть боятся, что ли?

Дети – Им нечего есть.

Лесовичок – Ой, сказали бы вы мне раньше, наварил бы каши, напёк пирогов.

– Дети, как вы думаете, стали бы птицы есть кашу да пироги?

Дети – Они питаются насекомыми, личинками, а зимой насекомые одни погибают, другие прячутся в трещинах земли, в коре деревьев.

– Совершенно верно. Насекомые – основная еда для птиц. Но зимой их найти очень трудно, поэтому птицы осенью собираются в стаи и улетают в тёплые края. Но многие птицы остаются. А какие именно, мы узнаем, если отгадаем кроссворд. Ребята, когда на экране появится название птицы, ваша задача разместить на мольберте картинку с изображением нужной птицы.

Загадки для кроссворда:

1.Что за птица

Мороза не боится?

Хоть снега летят везде,

У неё птенцы в гнезде? Клёст

2. Северные гости

Клюют рябины грозди,

Так нарядны и ярки,

На головках – хохолки. Свиристели

3. Угадайте, что за птица

Скачет по дорожке,

Словно кошки не боится –

Собирает крошки? Воробей

4. Спинкою зеленовата,

Животиком желтовата,

Чёрненькая шапочка

И полоска шарфика. Синица

5. Красногрудый, чернокрылый,

Любит зёрнышки клевать.

С первым снегом на рябине

Он появится опять. Снегирь

6. Как лиса среди зверей,

Эта птица всех хитрей.

Прыгает она у дома,

А зовут её … Ворона

7. Всю ночь летает,

Мышей добывает.

А станет светло—

Спать летит в дупло. Сова

8. Непоседа пёстрая

Птица длиннохвостая.

Птица говорливая,

Самая болтливая. Сорока

9. Всё время стучит,

Деревья долбит.

Но их не калечит,

А только лечит. Дятел

– Молодцы, быстро отгадали кроссворд. А про какую птицу была последняя загадка?

– Представьте, что этот карандаш – клюв дятла, а стол – дерево. Послушайте барабанную трель дятла. А теперь попробуйте повторить. (Игра проводится 2 раза) (Игра «Повтори трель дятла»)

– Молодцы, справились с заданием.

Как назвать одним словом всех этих птиц?

Д. – Зимующие.

В. – Видишь, Лесовичок, много зимующих птиц знают дети. Знают и о том, что у каждой птицы есть свои особенности и повадки. Ребятки, попробуем сравнить двух птиц. Посмотрите на экран. Перед вами ворона и синица. Вопросы: чем отличаются?

– Вы правильно всё назвали, но у них много и общего. Что общего?

Д. – Голова, туловище, хвост, клюв, крылья, лапки, тело покрыто перьями.

В. – Молодцы! А сейчас каждому из вас я предлагаю превратиться в птицу. Послушайте внимательно, в какую птицу вы превратились. Лесовичок, поиграй с ребятами (снегирь – синица – воробей; затем предлагается «перелететь» – поменяться местами снегирям, затем синицам, а следом меняются местами снегири и воробьи).

Л. – Молодцы, ребята, много я узнал и с вами поиграл. Рассаживайтесь поудобнее, познакомлю вас с птицей, которая живёт в лесу, возле болота, и никуда из леса не улетает – даже в город – ближе к людям. Включайте волшебный экран (слайды, на фоне их – рассказ)

Рассказ о куропатке.

Куропатка – птица небольшой величины, напоминает маленькую курицу. Зимой целиком белая, летом эта окраска меняется на пёструю – коричневых, жёлтых тонов. Она передвигается в основном по земле. На деревья садится крайне редко. Пища этой птицы – ягоды клюквы, черники, цветы, листья и семена. Зимой питается серёжками берёзы, ольхи, почками. Куропатка служит добычей практически всем дневным хищным птицам – ястребам, орлам, филину. При опасности взлетает с большим шумом и громким хлопаньем крыльев. В зимнее время ныряет в снег и зарывается в снежные «постели». В сильные морозы и метели они отсиживаются в них несколько дней.

В. – Спасибо, Лесовичок, за интересную информацию о куропатке. Многие поэты пишут стихи о зимующих птицах. О куропатках написала стихотворении вологодская поэтесса и назвала его «В прятки».

Любят куропатки

Играть зимою в прятки.

До утра лежат в снегу,

Притаились, ни гу-гу!

Отыскала их пурга:

– Вот где спрятались. Ага!

Я засыплю снегом всех,

А в ответ раздался смех:

Нам не холодно в пургу,

– Нам тепло лежать в снегу!

Прилетай, пурга, опять

С нами в прятки поиграть!

Л. – Я стихов о зимующих птицах не знаю, но знаю поговорку: «Зимой птице страшен не холод, а голод». Как вы понимаете эту поговорку?

Д. отвечают.

8 В. – В холодные дни птицы ищут корм в течение всего дня. Где зимой добыть пищу? Эту нелёгкую задачу птицы лесов и полей решили сами, прилетев ближе к жилью человека, в надежде, что он о них позаботится.

Подумайте и скажите, каким образом человек помогает птицам.

Л. – А я вам хочу рассказать о том, как я угощаю птиц. Положил я в птичью кормушку ветку сушёной рябины. Прилетели маленькие, серенькие птички, хлеб склевали, а рябину не трогают. Смотрю, сели на кормушку другие птицы. Грудка у них красная. Хвост, концы крыльев и голова тёмно-синие, на крыльях по белой полоске. Ягод на ветке не осталось.

– Что это была за птичка?

Д. отвечают

9 В. – Лесовичок, у нас тоже есть птичья столовая, где много разного корма. И мы знаем, чем можно кормить птиц, а чем – нельзя.

– Перед каждым из вас лист с изображением разного корма. Отметьте красным кружком корм тот, который можно насыпать в кормушку.

Игра «Выбор». Самостоятельная работа.

– Перечислите, какой корм вы отметили красным кружком. Проверьте правильность выполнения задания.

– Семенами арбуза, подсолнуха, тыквы, пшеном, овсом, пшеничными крошками, ягодами рябины, салом мы подкармливаем птиц зимой.

– Когда птицы прилетают на кормушку, у нас есть возможность понаблюдать за их повадками и поведением. А по поведению зимующих птиц можно предсказать погоду.

Дети (Андрей К.): – Вороны и галки садятся на вершины деревьев – к морозу.

Если вороны устроились на нижних ветках, то ожидай ветра.

Если галки кружатся в воздухе – будет снег.

Синица поднимает с утра писк – ожидай мороз.

10 В. – А мы с вами знаем, что мороз птицам не так страшен, как голод. Я предлагаю вам приготовить для наших пернатых друзей питательную шишку.

Посмотрите: у меня есть тесто, приготовленное из свиного жира, пшена, овса, ягод, семечек. С помощью пластмассовой вилки я буду заполнять тестом сосновую шишку (после этого её надо поместить в холодильник на несколько часов), а потом положим в кормушку.

Л. – Какие вы молодцы: и кроссворд о зимующих птицах отгадали, и погоду по поведению птиц умеете предсказать, а самое главное – не забываете птиц зимой подкармливать.

Игра: «Выбор – питательного корма для птиц».

Цель – уточнить представления детей о корме для птиц; умение делать выбор.

Описание задания: - рассмотреть изображение корма на карточке;

Отметить красным кружком тот корм, который можно насыпать в кормушку.

Сценарий поэтического шоу «Вологодские поэты – детям»

Цель: приобщение детей к культурным ценностям родного края на основе творчества вологодских поэтов.

Задачи: Развивать и обогащать познавательный кругозор детей на основе стихов Н. Рубцова, Т. Петуховой, Т. Коротковой, А. Яшина.

Воспитать у детей интерес к творчеству вологодских поэтов, чувство гордости.

Интеграция областей: «Познание» (формирование целостности картины мира); «Коммуникация»; «Чтение художественной литературы»; « Художественное творчество»; «Музыка»; «Социализация»; «Физическая культура».

Оборудование:

Стеллаж с книгами вологодских поэтов;

Подставки с портретами поэтов;

Презентация выставки «Стихи вологодских поэтов в рисунках детей»;

Фотоколлаж встреч «Музыкально-поэтическая гостиная» с авторами и;

Дар от поэтесы – 6 загадок для «Антошкиных ребяток»;

Для инсценировки: маски, атрибуты, музыкальное сопровождение к стихотворению «Шум на болоте» Т. Петухова и «Коза» Н. Рубцов; на столе ваза и сломанная ветка тополя к стихотворению Т. Петуховой «Веточка».

Предварительная работа: заучивание и чтение стихов вологодских поэтов, оценочные экраны: «Выбор любимого стихотворения», знакомство с творчествами и портретами поэтов, рисунки детей по стихам поэтов.

Звучит колокольный звон

Вед: Мы все родились в Вологде, значит, мы все ВОЛОГЖАНЕ; живем на одной земле – значит, мы – ЗЕМЛЯКИ.

Вологда – родина наша!

Сколько великих талантливых людей родилось на земле твоей.

Этих поэтов и писателей знала вся страна, Александр Яшин, Сергей Орлов, Сергей Викулов, Ольга Фокина, Татьяна Короткова. ндреев, В. Гаврилин.

Звучит музыка «Вологодская земля»

Инсценировка: «Зачем собаке хвост?», сл. П. Вегина, муз. Андреева

Вед: Александр Яшин родился и вырос в деревне, рано начал работать. Саша трудился наравне с взрослыми. Стихи начал писать рано, но сразу же стали печатать в журналах, газетах. Когда он вырос, работал учителем, позже стал известным писателем, поэтом.

Он участник Великой отечественной войны. У него много стихов о войне.

Послушайте одно из них:

А. Яшин «Про войну» (читает ребенок 3 гр.)

А. Яшин писал: «Мне жаль, что нынешние ребята мало общаются с природой…»

В его произведениях удивительное чувство родства с жизнью природы – со зверями, птицами; деревьями и травами, цветами.

И сейчас в исполнении детей вы услышите стихотворение «Цветок» .

Вед: Яшин был товарищем, другом, учителем для, он одним из первых предсказал выдающуюся поэтическую судьбу.

Удивительный поэт прожил короткую жизнь, но его стихи светлые, негромкие, долго будут жить в душе людей. Темой его стихов является красота русского человека и земли, на которой, он вырос. Родина, которую он любил!

(Взрослый читает стих о Родине)

Вед: Много стихов у Рубцова о животных и птицах. Со многими вы знакомы: «Жеребенок», «Коза», «Медведь», «Заяц», «Ласточка», «Ворона», «Воробей», «Журавли» послушайте одно из стихотворений о животных. (дети 8 гр.)

Вед: Поэзия Рубцова будит в нас самые добрые и чистые чувства. необычайно музыкальные, они словно созданы для песен.

Звучит музыка: «Горница».

Оба этих поэта оставили богатые, светлые сборники стихов.

Давайте почтим память минутой молчания.

Вед: А сейчас вспомним наших поэтесс, писательниц.

Вед: Мы жители города Вологды, областного центра. Татьяна Леонидовна живет и работает в Вологде, но её знают не только в нашем городе, но и в других городах области.

Татьяна Петухова написала много стихов. Она очень любит детей, много пишет про них. Она приходит в д/с и наблюдает за такими же детьми, как вы.

Вы слышите …. «Сора друзей» так называется стихотворение, которое прочитают дети 6 гр.

Вед: На стихи Петуховой песни бывают разные, напевные, шуточные, веселые, забавные. Их можно распевать, пританцовывать одна из таких песен озорная. Тише! Тише! Слышите, как лягушки громко квакают только слышно: ква – да – ква!

Звучит музыка «Урок на болоте» гр. №8

(звучит телефонный звонок….)

Кто же это позвонил:

«Разговор» - читает стихотворение 8 гр.

Отгадайте загадку, и вы узнаете о ком сейчас вам прочитают стихотворение:

Отворилась тихо дверь.

И вошел усатый зверь,

Сел у печки,

Хмурясь сладко.

И умылся черной лапкой

Берегись, мышиный род

На охоту вышел….. / кот / (дети 3 гр. Читают стихотворение).

Вед: Да, все радуются солнцу, каждая былиночка, каждая веточка. Но посмотрите, что это такое, кто-то обидел тополек, сломал веточку…

Послушайте стихотворение Т. Петуховой «Веточка» в исполнении детей 3 гр.

Вед: Ребята надо беречь наших зеленых друзей, хорошо весной, давайте мы ей сделаем подарок, а подарок не простой, а живой. Он так и называется «Подарок», но написала это стихотворение другая Татьяна (показать фото), чтение «Подарок», 8 гр.

Вед: Ребята, мы будем с вами дарить «Доброту», о которой писала К. Большакова.

Физ. пауза встаем по кругу.

«Доброта»

Вед: На ветру береза стынет

Ей от холода невмочь!

Очень жалко мне бедняжку,

Надо чем-то ей помочь!

Я березке шарф надену, подарю ей варежки

Если будут зябнуть руки

Поиграю в ладушки.

Вед: Мы разогрели наши ладошки, они нам сейчас пригодятся, вручение дипломов «С чего начинается Родина» и именных дипломов авторов стихов.

Вед: Каждое стихотворение – это небольшая история из жизни детей. Они никогда не оставляют равнодушными. И хотя стихи созданы для детей, их очень любят взрослые. И мы надеемся, что вы будете расти вместе.