Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Первая волна русской эмиграции - самая массовая и значительная по вкладу в мировую культуру XX в. В 1918-1922 годах Россию покинули более 2,5 млн человек - выходцы из всех классов и сословий: родовая знать, государственные и другие служилые люди, мелкая и крупная буржуазия, духовенство, интеллигенция, - представители всех художественных школ и направлений (символисты и акмеисты, кубисты и футуристы). В Чехии, Германии, Франции они устраивались шоферами, официантами, мойщиками посуды, музыкантами в маленьких ресторанчиках, продолжая считать себя носителями великой русской культуры. Постепенно выделилась специализация культурных центров русской эмиграции: Берлин был издательским центром, Прага - научным, Париж - литературной, шире - духовной столицей русского зарубежья.

В 1921 -1952 гг. за границей выпускалось более 170 периодических изданий на русском языке в основном по истории, праву, философии и культуре. В Париже Общество русских инженеров насчитывало 3 тыс членов, Общество химиков - более 200 человек. За границей оказалось примерно 500 крупных ученых, возглавивших кафедры и целые научные направления (СЯ. Виноградский, В.К. Агафонов, К.Н. Давыдов, П.А. Сорокин и др.). Внушителен список уехавших деятелей литературы и искусства (Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, К.А. Коровин, Ю.П. Анненков, И.А. Бунин и т. д.). Такая утечка умов не могла не привести к серьезному понижению духовного потенциала отечественной культуры.

В литературном Зарубежье специалисты выделяют две группы литераторов - сформировавшиеся как творческие личности до эмиграции, в России, и - получившие известность уже за рубежом. В первую входят виднейшие русские писатели и поэты Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, 3. Гиппиус, Б. Зайцев, А. Куприн, Д. Мережковский, А. Ремизов, И. Шмелев, В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный.

Наиболее известным среди них был, пожалуй, И.А. Бунин (1870-1953) - почетный академик Петербургской Академии наук (1909), лауреат Нобелевской премии (1933). Эмигрировал из России в 1920 г. Продолжая классические традиции Тургенева, Чехова, Бунин в своих рассказах и повестях показывает оскудение дворянских усадеб («Антоновские яблоки»), гибельное забвение нравственных основ жизни («Господин из Сан-Франциско»). Самые значительные произведения Бунин написал в эмиграции: «Митина любовь» (1925), «Жизнь Арсеньева» (1930), сборник рас-сказов «Темные аллеи» (1946).

Вторую группу составили литераторы, которые ничего или почти ничего не напечатали до эмиграции в России. Это В. Набоков, В. Варшавский, Г. Газданов, А. Гингер, Б. Поплавский. Самым выдающимся среди них был В.В. Набоков (1898-1977), в 1919 году эмигрировавший из России сначала в Европу, а затем (1940) - в США. Набоков великолепно владел как русским литературным, так и английским языками. В романах «Защита Лужина» (1930), «Дар» (1937), «Приглашение на казнь» (1936), «Пнин» (1957) писатель раскрывается конфликт духовно одаренного одиночки с миром «пошлости» - «мещанской цивилизацией», где властвуют ложь и социальные фикции. В знаменитой «Лолите» (1955) показан эротический опыт рафинированного европейца.

В эмиграции оказались не только писатели, но и выдающиеся русские философы; Я. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, А. Изгоев, П. Струве, Н. Лосский и др. Мировым признанием пользовался один из последних русских философов серебряного века. Н.О. Лосский (1870-1965), крупнейший представитель интуитивизма и персонализма, несколько лет читавший лекции в русских университетах Чехословакии. Правительство этой страны, возглавляемое видным историком соци-альной мысли Т. Масариком, предоставило русским эмигрантам пособия и стипендии. Одним из центров русского философского Зарубежья, где продолжались традиции философии «серебряного века», была Прага. В 1922 году здесь был организован Русский юридический факультет при Карповом университете. Среди русских преподавателей числились П. Струве, П. Новгородцев, С. Булгаков, В. Вернадский, И. Лапшин, Н. Лосский, Г. Флоровский, В. Зеньковский.

Самым продуктивным и популярным мыслителем в Европе был Н.А. Бердяев (1874- 1948), оказавший огромное влияние на развитие европейской философии. Бердяев принадлежал к знатному военно-дворянскому роду. Учился в Киевском университете (1894-1898) на естественном, затем на юридическом факультетах. В 1894 г. примкнул к марксистским кружкам, за что был исключен из университета, арестован и выслан на 3 года в Вологду. В 1901 -1902 Бердяев пережил эволюцию, характерную для идейной жизни России тех лет и получившую название «движение от марксизма к идеализму», т. е. от экономического детерминизма и грубого материализма он перешел к философии личности и свободы в духе религиозного экзистенциализма и персонализма. Наряду с С.Н. Булгаковым, П.Б. Струве, СЛ. Франком Бердяев становится одной из ведущих фигур этого движения, которое заявило о себе сборником «Проблемы идеализма» (1902) и положило начало религиозно-философскому возрождению в России. В 1904 г. в Петербурге, где Бердяев руководил журналами «Новый путь» и «Вопросы жизни», он сближается с кругом Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, В.В. Розанова, в недрах которого возникло течение, названное «новым религиозным состоянием». В 1908 г. в Москве он вступает в Религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, участвует в подготовке знаменитых «Вех». У себя дома Бердяев проводит еженедельные литературно-философские собрания, организует Вольную академию духовной культуры (1918), читает публичные лекции и становится признанным лидером небольшевистской общественности. Дважды его арестовывают и осенью 1922 г. высылают в Германию в составе большой группы деятелей русской науки и культуры. В Берлине Бердяев организует Религиозно-философскую академию, участвует в создании Русского научного института, содействует становлению Русского студенческого христианского движения (РСХД).

В 1924 году он переезжает во Францию, где становится редактором основанного им журнала «Путь» (1925-1940), важнейшего философского органа российской эмиграции. Широкая европейская известность позволила Бердяеву выполнить весьма специфическую роль - служить посредником между русской и западной культурами. Он знакомится с ведущими западными мыслителями (М. Шелер, Кейзерлинг, Ж. Маритен, Г.О. Марсель, Л. Лавель и др.), устраивает межконфессиональные встречи католиков, протестантов и православных (1926-1928), регулярные собеседования с католическими философами (30-е годы), участвует в культурфилософских собраниях и конгрессах.

Бердяев - автор около 40 книг, в том числе «Смысл творчества» (1916), «Русская идея» (1948), «Самопознание» (1949) и др., переведенных на многие языки мира. Свобода, дух и творчество противопоставлены у него необходимости и миру объектов, где царствуют зло, страдание и рабство. Смысл истории, по Бердяеву, мистически постигается в мире свободного духа, за пределами исторического времени. Его книга «Истоки и смысл русского коммунизма» выдержала во Франции восемь изданий. По его книгам в том числе западная интеллигенция познакомилась с русским марксизмом и русской культурой.

Теоретическим результатом пребывания русских мыслителей на Западе явилось самобытное учение - евразийство. Среди его сторонников и авторов - лингвисты Н. Трубецкой и Р. Якобсон, философы Л. Карсавин, С. Франк, историки Г. Вернадский и Г. Флоровский, правовед Н. Алексеев, религиозный писатель В. Ильин, ученые и публицисты - П. Сувчинский, Д. Святополк-Мирский, П. Савицкий. В 1921 году появился первый коллективный сборник евразийцев «Исход к Востоку». Идеи евразийства, первоначально достаточно разнород-ные (1921 -1924), постепенно, к 30-м годам, приобретали законченный вид. Во Франции, Германии, Англии, Чехословакии, Китае сложились евразийские центры, выпускавшие сборники, хроники, монографии и статьи. Концепция евразийства тесно связана с идеями славянофилов и уходит своими корнями в сложившуюся в XVI века теорию «Москва - третий Рим».

Евразийство, идейно-политическое и философское течение в русской эмиграции 1920-1930-х годов. Началом движения стал выход сборника «Исход к Востоку» (София, 1921) молодых философов и публицистов Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Г.В. Флоровского и П.П. Сувчинского. Историо-философская и геополитическая доктрина евразийства, следуя идеям поздних славянофилов (Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев), во всем противопоставляла исторические судьбы, задачи и интересы России и Запада и трактовала Россию как «Евразию», особый срединный материк между Азией и Европой и особый тип культуры. На первом этапе движения евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок, однако затем евразийство все более приобретало политическую окраску, наследуя «сменовеховству» в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма. Эта тенденция, усиленно проводившаяся левым крылом евразийства (Сувчинский, Л.П. Карсавин, П.С. Арапов, Т.П. Святополк-Мирский и др.), сочетавшаяся с проникновением в движение агентуры Государственного политического управления (Н.Н. Ланговой, СЯ. Эфрон и др.), вызывала про-тест другой части евразийцев, и после ряда расколов на грани 20-30-х годов евразийство пошло на убыль.

Первая волна русской эмиграции, пережив свой пик на рубеже 20-30-х годов, сошла на нет в 40-х. Ее представители доказали, что русская культура может существовать и вне России. Русская эмиграция совершила настоящий подвиг - сохранила и обогатила традиции русской культуры в чрезвычайно трудных условиях.

Религиозная эмиграция из России заслуживает отдельного разговора. Начавшаяся в середине XVII века, она продолжалась три столетия. Проследить за религиозной эмиграцией удобнее всего по истории каждого течения.
Так, духоборы, например, отрицают всякую церковную обрядовость и воинскую повинность. Их эмиграция началась в 1841 году. Переезжали русские духоборы в основном в Грузию и Азербайджан, за 4 года было переселено больше 5 тысяч духоборов. В 1887 году на Кавказе была введена всеобщая воинская повинность, в 1895 году среди духоборов начались волнения.

В ночь с 28 на 29 июня несколько тысяч духоборов собрали имевшееся у них оружие, облили его керосином и подожгли под пение псалмов. Тогда вопрос об эмиграции стал ребром. Финансовую помощь духоборам-эмигрантам оказали Лев Толстой, его друг Владимир Чертков и Петр Кропоткин.

Для помощи духоборам Лев Толстой даже специально закончил ранее отложенный роман "Воскресение". В 1898-1899 годах больше 8000 духоборов эмигрировали в Канаду, в неосвоенные районы провинции Саскачеван. Старейшины общины духоборов пророчествовали: "Если царь отпустит духоборцев из своей страны, то он потеряет свой престол, потому что Бог уйдет с духоборцами".

Свой путь к эмиграции был у меннонитов. Они жили в России со времен правления Екатерины II. Императрица обещала немцам и голландцам, которые составляли основу общины, свободу исповедования, но идиллия закончилась в 1874 году, когда вышел закон о всеобщей воинской повинности. Из одной Таврической губернии переселилось в США до 1876 около 900 меннонитских семейств и почти столько же из Екатеринославской. Меннониты селились компактными общинами в штатах Оклахома, Канзас, Северная и Южная Дакота. Основным их занятием, как и в России, стало земледелие. Нужно сказать, что меннониты не забывали о своей бывшей родине: в 1919 году они отправили в страну помощь нуждающимся - денежные пожертвования и вещи на 75 тысяч долларов.

В середине XIX века началось и преследование молокан. Они ссылались на Кавказ из Воронежской, Тамбовской и Саратовской губерний. Их эмиграция началась в 1874 году, когда был объявлена всеобщая воинская повинность. Служить в армии молокане не могли по своим убеждениям. Для сбора информации молокане отправили в США и Канаду своих "ходоков". Те принесли о заграничной жизни разномастные сведения, но в 1902 году община молокан все же приняла решение об эмиграции в США.

Российская власть проявила к молоканам относительную лояльность: около 60% членов общины получили загранпаспорта, остальные 40% семей имели детей, подлежащих воинской повинности, и им было отказано в выезде из страны. Этим молоканам пришлось нелегально переходить границу с Турцией и Персией.

Серьезную помощь в эмиграции оказали купцы-староверы, комитеты русской интеллигенции, писатели Лев Толстой, Максим Горький. 75% расходов на переселение молокан они взяли на себя. Большая часть молокан осела на западном побережье США, в Калифорнии.

Следуя принципу «не убий» и считая себя «гражданами небесной империи», молокане отвергали солдатчину и войну, а поэтому избегали принятия американского гражданства.

Продолжилась религиозная эмиграция и в советское время. Уже в хрущевское время, в 1961 году за создание группы, деятельность которой «сопряжена с причинением вреда здоровью граждан», был осужден житель Черногорска Григорий Ващенко и еще несколько пятидесятников.

В октябре 1962 двоюродный брат осужденного, Петр, вместе с женой Августиной и двумя детьми попытались пробиться в Посольство США с прошением о политическом убежище, но они были задержаны милицией и отправлены назад в Черногорск. С октября 1962 по май 1968 года пятидесятники в разном составе предприняли еще несколько попыток эмигрировать. Наконец, 20 апреля 1978 года Пётр Ващенко с женой получили приглашение в США от пресвитерианского пастора из Алабамы. В июне 1978 семеро пятидесятников вновь ринулись в Посольство. Семья Ващенко встретилась с послом Туном, американскими сенаторами и конгрессменами. Восемьдесят членов Палаты представителей Конгресса США направили письмо Леониду Брежневу с просьбой разрешить выезд пятидесятникам. В апреле 1983 года Лидии разрешили эмигрировать в Израиль. Оттуда она прислала вызов оставшимся членам семьи, и в 1985 году «сибирская семерка» поселилась в штате Вашингтон. На исполнение мечты у семьи Ващенко ушло более двадцати лет.

Начнем, естественно, с Первой эмигрантской волны. Ее называют еще Белой эмиграцией, и понятно почему. После поражений Белой Армии на Северо-Западе первыми военными эмигрантами стали части армии генерала Юденича, интернированные в 1918 году в Эстонии. После поражений на Востоке другой очаг эмиграционной диаспоры (примерно в 400 тыс. чел.) образовался в Маньчжурии с центром в Харбине. После поражений на Юге пароходы, отправлявшиеся из черноморских портов в тылу отступающих деникинских и врангелевских войск (главным образом Новороссийска, Севастополя и Одессы), как правило, брали курс на Константинополь, ставший на время “Малой Россией”.

Перед революцией численность российской колонии в Маньчжурии составляла не менее 200-220 тысяч человек, а к ноябрю 1920 года - уже не менее 288 тысяч человек. С отменой 23 сентября 1920 года статуса экстерриториальности для российских граждан в Китае все русское население в нем, в том числе и беженцы, перешло на незавидное положение бесподданных эмигрантов в чужом государстве, то есть на положение фактической диаспоры. На протяжении всего бурного периода Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 годы) здесь наблюдалось значительное механическое движение население, заключавшееся, однако, не только в притоке населения, но и в значительном его оттоке - вследствие колчаковских, семеновских и прочих мобилизаций, реэмиграции и репатриации в большевистскую Россию.

Первый серьезный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 года - временем, когда уже пала Омская директория; второй - октябрем-ноябрем 1920 года, когда было разгромлена армия так называемой “Российской Восточной окраины” под командованием атамана Г.М. Семенова (одни только регулярные его войска насчитывали более 20 тысяч человек; они были разоружены и интернированы в так называемых «цицикарских лагерях», после чего переселены китайцами в район Гродеково на юге Приморья); наконец, третий, - концом 1922 года, когда в регионе окончательно установилась советская власть (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, на КВЖД их, за некоторыми исключениями, не пропускали; некоторых даже высылали в советскую Россию).

Следует указать на то любопытное обстоятельство, что, наряду с “белой”, в Китае, в частности, в 1918-1922 годах в Шанхае, некоторое время существовала и “красная” эмиграция, впрочем, немногочисленная (около 1 тысячи человек). После окончания гражданской войны в Приморье большинство революционеров вернулись на Дальний Восток. В ноябре 1922 года - как бы “на смену” им - на кораблях эскадр контр-адмиралов Старка и Безуара прибыли 4,5 тысячи белоэмигрантов; в сентябре 1923 года к ним присоединились и остатки дальневосточной флотилии с беженцами на борту. Положение эмигрантской колонии в Шанхае, по сравнению с Европой и Харбином, было несравненно более тяжелым, в том числе и из-за невозможности конкуренции с китайцами в сфере неквалифицированного труда. Второй по численности, но, может быть, первой по предприимчивости русской эмигрантской колонией во внутреннем Китае была община в Тяньцзине. В 1920-х здесь проживало около двух, а в 1930-х уже около 6 тысяч русских. По несколько сотен российских эмигрантов разместились в Пекине и в Ханьчжоу.

Вместе с тем в Китае, а именно в Синьцзяне на северо-западе страны, имелась еще одна значительная (более 5,5 тысячи человек) русская колония, состоявшая из казаков генерала Бакича и бывших чинов белой армии, отступивших сюда после поражений на Урале и в Семиречье: они поселились в сельской местности и занимались сельскохозяйственным трудом.

Наиболее видные “беженцы” (аристократы, чиновники и коммерсанты), как правило, были в состоянии оплатить билеты, визы и прочие сборы. В течение одной-двух недель в Константинополе они улаживали все формальности и отправлялись дальше, в Европу, - главным образом во Францию и Германию: к началу ноября 1920 года, согласно данным красноармейской разведки, их число достигло 35-40 тысяч человек.

Достойна быть упомянутой и такая статистически ничтожная, но политически “громкая” эмиграционная акция Советской России как депортация ученых гуманитарного профиля в 1922 году. Она состоялась осенью 1922 года: два знаменитых “философских парохода” доставили из Петрограда в Германию (Штеттин) около 50 выдающихся российских гуманитариев (вместе с членами их семей -- примерно 115 человек). Аналогичным образом были высланы из СССР и такие видные политики как Дан, Кускова, Прокопович, Пешехонов, Ладыженский. И к тем, и к другим, по всей видимости, был применен Декрет ВЦИК “Об административной высылке” от 10 августа 1922 года.

Определенных успехов по оказанию помощи русским эмигрантам добилась Лига Наций. Ф.Нансен, знаменитый норвежский полярный исследователь, назначенный в феврале 1921 года Комиссаром по делам русских беженцев, ввел для них особые удостоверения личности (так называемые “нансеновские паспорта”), со временем признанные в 31 стране мира. С помощью созданной Нансеном организации (Refugees Settlement Comission) около 25 тысяч беженцев было трудоустроено (главным образом, в США, Австрии, Бельгии, Германии, Венгрии и Чехословакии).

Общее количество эмигрантов из России, на 1 ноября 1920 года, по подсчетам американского Красного Креста, составляло 1194 тысяч человек; позднее эта оценка была увеличена до 2092 тысяч человек. Наиболее авторитетная оценка численности “белой эмиграции”, данная А. и Е. Кулишерами, так же говорит о 1,5-2,0 млн. человек. Она основывалась в том числе и на выборочных данных Лиги Наций, зафиксировавших, по состоянию на август 1921 года, более 1,4 млн. беженцев из России. В это число входили также 100 тысяч немцев-колонистов, 65 тысяч латышей, 55 тысяч греков и 12 тысяч карел. По странам прибытия эмигранты распределились таким образом (тысяч человек): Польша - 650, Германия - 300, Франция - 250, Румыния - 100, Югославия - 50, Греция - 31, Болгария - 30, Финляндия - 19, Турция - 11 и Египет - 3.

В то же время В. Кабузан оценивает общее число эмигрировавших из России в 1918-1924 годах величиной не менее 5 млн. человек, включая сюда и около 2 млн. оптантов, то есть жителей бывших российских (польских и прибалтийских) губерний, вошедших в состав новообразованных суверенных государств.

В 1922 году, согласно Н.А. Струве, сводная численность российской эмиграции составляла 863 тысячи человек, в 1930 году она сократилась до 630 тысяч и в 1937 году - до 450 тысяч человек. Территориальное распределение русской эмиграции представлено в табл. 1.

Эмиграция первой волны(Русская белая эмиграция)- волна эмиграции из России, возникшая вследствие событий почти шестилетней Гражданской войны (1917--1923) гг.Географически эта эмиграция из России была, прежде всего, направлена в страны Западной Европы. Основными центрами русской эмиграции первой волны стали Париж, Берлин, Прага, Белград, София. Значительная часть эмигрантов оседала также в Харбине, а в первое время в Константинополе. Первые русские трудовые и религиозные эмигранты в Австралии появились ещё в XIX веке, но это не было массовым явлением. После 1905 года в Австралии начали появляться и первые политические эмигранты. После 1917-1921 гг. в Австралии появились новые эмигранты, бежавшие из Советской России, но их было очень немного. Основными центрами новой эмиграции были Брисбен, Мельбурн, Сидней.

Эмигранты этого времени считали, свое изгнание вынужденным и кратковременным эпизодом, надеясь на скорое возвращение в Россию, после быстрого, как им казалось крушения советского государства. Во многом этими причинами вызвано их стремление обособится от активного участия в жизни стран пребывания, противодействие ассимиляции и нежелание адаптироваться в новой жизни. Они стремились ограничить свою жизнь рамками эмигрантской колонии.

Первая эмиграция состояла из наиболее культурных слоев российского дореволюционного общества, с непропорционально большой долей военных. По данным Лиги Наций, всего Россию после революции покинуло 1 миллион 160 тысяч беженцев. Около четверти из них принадлежали к Белым армиям, ушедшим в эмиграцию в разное время с разных фронтов.

Перед революцией численность российской колонии в Маньчжурии составляла не менее 200-220 тысяч человек, а к ноябрю 1920 года - уже не менее 288 тысяч человек. С отменой 23 сентября 1920 года статуса экстерриториальности для российских граждан в Китае все русское население в нем, в том числе и беженцы, перешло на незавидное положение бесподданных эмигрантов в чужом государстве, то есть на положение фактической диаспоры.

Первый серьезный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 года - временем. Второй - октябрем-ноябрем 1920 года, когда было разгромлена армия так называемой “Российской Восточной окраины” под командованием атамана Г.М. Семенова. Третий - концом 1922 года, когда в регионе окончательно установилась советская власть, (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, за некоторыми исключениями, не пропускали, некоторых даже высылали в советскую Россию.

Вместе с тем в Китае, а именно в Синьцзяне на северо-западе страны, имелась еще одна значительная (более 5,5 тысячи человек) русская колония, состоявшая из казаков генерала Бакича и бывших чинов белой армии, отступивших сюда после поражений на Урале и в Семиречье, они поселились в сельской местности и занимались сельскохозяйственным трудом.

Общая же людность русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 году, когда война уже закончилась, оценивалась приблизительно в 400 тысяч человек. Из этого количества не менее 100 тысяч получили в 1922-1923 годах советские паспорта, многие из них - не менее 100 тысяч человек - репатриировались в РСФСР (свою роль тут сыграла и объявленная 3 ноября 1921 года амнистия рядовым участникам белогвардейских соединений). Значительными (подчас до десятка тысяч человек в год) были на протяжении 1920-х годов и реэмиграции русских в другие страны, особенно молодежи, стремящейся в университеты (в частности, в США, Австралию и Южную Америку, а также Европу).

Первый поток беженцев на Юге России имел место также в начале 1920 года. Еще в мае 1920 года генералом Врангелем был учрежден так называемый “Эмиграционный Совет”, спустя год переименованный в Совет по расселению русских беженцев. Гражданских и военных беженцев расселяли в лагерях под Константинополем, на Принцевых островах и в Болгарии; военные лагеря в Галлиполи, Чаталдже и на Лемносе (Кубанский лагерь) находились под английской или французской администрацией. Последние операции по эвакуации армии Врангеля прошли с 11 по 14 ноября 1920 года: на корабли было погружено 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров и 4-5 тысяч солдат регулярных частей, 10 тысяч юнкеров, 7 тысяч раненых офицеров, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыла и до 60 тысяч гражданских лиц, в основном, членов семей офицеров и чиновников. Именно этой, крымской, волне эвакуированных эмиграция далась особенно тяжело.

В конце 1920 года картотека Главного справочного (или регистрационного) бюро уже насчитывала 190 тысяч имен с адресами. При этом количество военных оценивалась в 50-60 тысяч человек, а гражданских беженцев - в 130-150 тысяч человек.

К концу зимы 1921 года в Константинополе оставались лишь беднейшие и неимущие, а также военные. Началась стихийная реэвакуация, особенно крестьян и пленных красноармейцев, не опасавшихся репрессий. К февралю 1921 года число таких реэмигрантов достигло 5 тысяч человек. В марте к ним добавилось еще 6,5 тысячи казаков. Со временем она приняла и организованные формы.

Весной 1921 года генерал Врангель обратился к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности расселения русской армии на их территории. В августе согласие было получено: Югославия (Королевство сербов, хорватов и словенцев) приняла на казенный счет Кавалерийскую дивизию Барбовича, кубанских и часть донских казаков (с оружием; в их обязанности входило несение пограничной службы и государственные работы), а Болгария - весь 1-й корпус, военные училища и часть донских казаков (без оружия). Около 20% личного состава армии при этом покинуло армию и перешло на положение беженцев.

Около 35 тысяч российских эмигрантов (преимущественно военных) была расселена по различным, главным образом, балканским странам: 22 тысячи попали в Сербию, 5 тысяч в Тунис (порт Бизерта), 4 тысячи в Болгарию и по 2 тысячи в Румынию и Грецию.

Определенных успехов по оказанию помощи русским эмигрантам добилась Лига Наций. Ф. Нансен, знаменитый норвежский полярный исследователь, назначенный в феврале 1921 года Комиссаром по делам русских беженцев, ввел для них особые удостоверения личности (так называемые “нансеновские паспорта”), со временем признанные в 31 стране мира. С помощью созданной Нансеном организации (Refugees Settlement Comission) около 25 тысяч беженцев было трудоустроено (главным образом, в США, Австрии, Бельгии, Германии, Венгрии и Чехословакии).

Общее количество эмигрантов из России, на 1 ноября 1920 года, по подсчетам американского Красного Креста, составляло 1194 тысяч человек; позднее эта оценка была увеличена до 2092 тысяч человек. Наиболее авторитетная оценка численности “белой эмиграции”, данная А. и Е. Кулишерами, так же говорит о 1,5-2,0 млн. человек. Она основывалась в том числе и на выборочных данных Лиги Наций, зафиксировавших, по состоянию на август 1921 года, более 1,4 млн. беженцев из России. В это число входили также 100 тысяч немцев-колонистов, 65 тысяч латышей, 55 тысяч греков и 12 тысяч карел. По странам прибытия эмигранты распределились таким образом (тысяч человек): Польша - 650; Германия - 300; Франция - 250; Румыния - 100; Югославия - 50; Греция - 31; Болгария - 30; Финляндия - 19; Турция - 11 и Египет - 3.

Отделение эмиграции от оптации составляет весьма трудную, но все же важную задачу: в 1918-1922 годы общее число эмигрантов и репатриантов составило (по ряду стран, выборочно): в Польшу - 4,1 млн. человек, в Латвию - 130 тысяч человек, в Литву - 215 тысяч человек. Многие, особенно в Польше, на самом деле были транзитными эмигрантами и не задерживались там надолго.

В 1922 году, согласно Н.А. Струве, сводная численность российской эмиграции составляла 863 тысячи человек, в 1930 году она сократилась до 630 тысяч и в 1937 году - до 450 тысяч человек.

По неполным данным Службы по делам беженцев Лиги наций, в 1926 году официально было зарегистрировано 755,3 тысячи русских и 205,7 тысячи армянских беженцев. Больше половины русских - около 400 тысяч человек - приняла тогда Франция; в Китае их находилось 76 тысяч, в Югославии, Латвии, Чехословакии и Болгарии приблизительно по 30-40 тысяч человек (в 1926 году всего в Болгарии находилось около 220 тысяч переселенцев из России). Большинство армян нашли пристанище в Сирии, Греции и Болгарии (соответственно, около 124, 42 и 20 тысяч человек).

Выполнивший роль главной перевалочной базы эмиграции Константинополь со временем утратил свое значение. Признанными центрами “первой эмиграции” (ее еще называют Белой) стали, на ее следующем этапе, Берлин и Харбин (до его оккупации японцами в 1936 году), а также Белград и София. Русское население Берлина насчитывало в 1921 году около 200 тысяч человек, оно особенно пострадало в годы экономического кризиса, и к 1925 году их оставалось всего 30 тысяч человек. Позднее на первые места выдвинулись Прага и Париж. Приход к власти нацистов еще более оттолкнул русских эмигрантов от Германии. На первые места в эмиграции выдвинулись Прага и, в особенности, Париж. Еще накануне Второй Мировой войны, но в особенности во время боевых действий и вскоре после войны обозначилась тенденция переезда части первой эмиграции в США.

Image caption За последние сто лет Россию покинули 4,5-5 млн человек

Первым известным политэмигрантом из России был князь Андрей Курбский.

Он обменивался с Иваном Грозным длинными письмами, больше похожими на политико-философские трактаты, но самую суть оппоненты ухватили в двух фразах.

"Яко сатана, Богом себя возомнивший", - обличал Курбский царя.

"Холопов своих жаловать мы вольны, а и казнить вольны же есмя", - отпарировал тот.

По мнению многих, и спустя 500 лет разногласия между российской властью и оппозицией в основном укладываются в эти две фразы.

Не углубляясь далеко в прошлое и сосредоточившись на более близкой нам эпохе, можно сказать, что с 1917 года по настоящее время Россия исторгла из себя пять волн эмиграции. Они различаются не только по времени, но и характерными особенностями, делающими каждую из них непохожей на остальные.

Эмигранты-патриоты

После Гражданской войны количество русских эмигрантов достигло, по данным международных организаций, 1,16 млн человек.

Первая волна эмиграции оставила наиболее яркий след в истории. Тому имелись две причины.

Во-первых, в изгнании оказалась большая часть интеллектуальной элиты дореволюционной России, люди с мировыми именами - писатели Бунин и Куприн, певец Шаляпин, композитор Рахманинов, актриса Ольга Чехова, конструктор вертолетов Сикорский, изобретатель телевидения Зворыкин, философ Бердяев, шахматный чемпион Алехин и многие другие.

Во-вторых, белоэмигранты были патриотами, каких поискать, уезжали из России лишь перед лицом прямой угрозы жизни, десятилетиями держались вместе, всячески культивировали свою русскость и заявляли о себе миру именно в этом качестве.

Многие принципиально отказывались от гражданства приютивших их стран и жили с так называемыми "нансеновскими" паспортами.

Некоторые, как генерал Николай Скоблин и муж Марины Цветаевой Сергей Эфрон, шли на сотрудничество с ГПУ, лишь бы "разрешили вернуться". Другие со слезами на глазах пели "Вечерний звон" и завещали, как Шаляпин, бросить на гроб горсть вывезенной из России "родной земли".

В 1945-1947 годах репатриировались около двух тысяч эмигрантов, главным образом, из Франции. Москва использовала возвращение "раскаявшихся врагов" в пропагандистских целях, а те многое готовы были простить большевикам за победу в войне и расчувствовались, увидев на плечах советских генералов милые их сердцу золотые погоны.

В 1966 году напоследок увидеть родину предлагали 85-летнему Александру Керенскому. Условие было одно: публично признать "великий Октябрь". Накануне полувекового юбилея революции это выглядело бы эффектно. Он отказался.

Начиная с 1950-х годов, когда на Западе появилось достаточно много советских артистов, спортсменов и туристов, эмигранты активно стремились с ними общаться, ставя тех в неудобное положение.

Эмигранты в тени

Вторая волна эмиграции оказалась многочисленнее первой: на Западе остались более полутора миллионов из 8,4 миллионов советских граждан, по разным причинам оказавшихся в Третьем рейхе (4,5 миллиона вернулись или были насильственно возвращены в СССР, около 2,2 миллиона человек умерли).

По оценкам историков, полицаев и прочих коллаборационистов, отступивших с немцами, среди них имелось не больше 200 тысяч. Остальные попали в плен или были насильственно угнаны на работы в Германию, но почли за благо не возвращаться, узнав, что для Сталина "нет пленных, есть предатели".

Около 450 тысяч пленников нацизма были прямиком переправлены в советские лагеря или ссылку, не считая тех, кому позволили вернуться домой и которых арестовали позже.

Многие остарбайтеры трудились в хозяйствах мелких предпринимателей и бауэров. По мере продвижения Советской армии на Запад немецкие хозяева принялись заискивать перед ними, надеясь, что те замолвят за них словечко, когда придут русские, и были изумлены, увидев, что к освобожденным остарбайтерам относятся не как к дорогим соотечественникам, а как к подозрительным субъектам.

В отличие от первой, вторая волна эмиграции прошла незаметно, не оставив известных имен (единственным исключением стал историк Абдурахман Авторханов).

Во-первых, она состояла не из интеллектуалов, а из простых людей.

Во-вторых, значительную часть ее сформировали жители Западной Украины, Западной Белоруссии и стран Балтии, а также представители мусульманских народов СССР, не ассоциировавшие себя с Россией.

В-третьих, о возвращении эти люди не мечтали, а панически боялись быть выданными СССР, и себя не афишировали, связи друг с другом не поддерживали, книг не писали, общественной деятельностью не занимались.

Первое время из СССР в ряде случаев еще можно было выехать легально. В 1928-1929 годах "железный занавес" опустился окончательно. 40 лет эмигрантов из закрытого общества в общепринятом смысле этого слова не было. Были перебежчики и "невозвращенцы".

С 1935-го по 1958 год действовал закон, по которому побег через границу или отказ вернуться из-за границы карались смертной казнью, а членам семьи перебежчика грозило 10 лет лагерей.

Бежали, в основном, высокопоставленные чекисты и дипломаты, и то, осознав, что над ними уже занесен топор и терять им нечего.

В 1928 году "ушел" через иранскую границу Борис Бажанов, перед этим проработавший пять лет личным секретарем Сталина.

Самый знаменитый "невозвращенец" сталинского периода - бывший вожак революционных балтийских матросов, впоследствии советский полпред в Болгарии Федор Раскольников, который в апреле 1938 года, получив вызов в Москву и опасаясь расправы, выехал во Францию, опубликовав в печати открытое письмо с обвинениями в адрес Сталина. Через год с небольшим он умер в Ницце при подозрительных обстоятельствах.

Начальник Хабаровского управления НКВД Генрих Люшков в 1938 году бежал в Китай, резидент советской разведки в республиканской Испании Александр Орлов (Фельдбин) - в США. Люшков в августе 1945 года застрелился, боясь попасть в руки бывших коллег, Орлов благополучно дожил до 1973 года.

Советские власти не тронули оставшихся в Москве матерей Орлова и его жены, поскольку он с борта парохода направил телеграмму Сталину и Ежову, пообещав в противном случае выдать такую информацию, что СССР не поздоровится.

В 1946 году наделал много шума побег шифровальщика посольства в Канаде Игоря Гузенко, разоблачившего советский атомный шпионаж в США.

Когда советские люди стали чаще выезжать за границу, а норма об уголовной ответственности родственников была отменена, счет "невозвращенцам" пошел на десятки.

Остались на Западе помощник генерального секретаря ООН Аркадий Шевченко, историк-германист и консультант ЦК КПСС Михаил Восленский, солисты балета Большого театра Михаил Барышников, Рудольф Нуриев и Александр Годунов, чемпионы-фигуристы Людмила Белоусова и Олег Протопопов, шахматист Виктор Корчной.

Сына Шевченко, работавшего в Женеве, срочно вернули в Москву. К трапу самолета его провожал офицер резидентуры ГРУ Владимир Резун, впоследствии прославившийся как историк и писатель Виктор Суворов. На родине Шевченко-младшего уволили из МИД, а его дальнейшим трудоустройством занимались лично Громыко и Андропов, поскольку без указания с самого верха такого человека вообще никуда не взяли бы.

При Сталине советские спецслужбы вели за границей беспощадную охоту на перебежчиков и вообще нежелательных лиц.

Известны многочисленные случаи похищения или убийства перебежчиков в западных секторах Берлина и Вены. Военнослужащим рассказывали нравоучительные истории, как такой-то изменил родине, но "советские люди его нашли и пристрелили".

В НКВД / МГБ существовало "спецбюро" (впоследствии 8-й отдел), возглавлявшееся знаменитыми "терминаторами" Леоном Эйтингоном и Павлом Судоплатовым. Каждая операция санкционировалась лично Сталиным (официально - секретным постановлением Секретариата ЦК КПСС), за успешное выполнение "особых заданий" агентов награждали орденами, а, скажем, убийцу Троцкого Рамона Меркадера - звездой Героя Советского Союза.

Наиболее известны убийства Троцкого , генерала Кутепова и лидеров украинских националистов Евгения Коновальца и Степана Бандеры. Бывшего главу белого правительства Северной области генерала Миллера похитили и вывезли из Франции в СССР, где он был расстрелян.

Политэмиграция - явление общемировое. Но остальные диктаторы, за редкими исключениями, беглецов за границей не преследовали. Убежал - значит, убежал.

Американский историк Ричард Пайпс объяснял поведение Сталина наследием средневековой русской политической культуры, согласно которой правитель считался не только государственным лидером, но и неограниченным господином своих подданных, и проводил параллели с ловлей беглых рабов и крепостных.

Белые генералы Краснов и Шкуро, попавшие на финальном этапе войны в руки советских властей, были повешены в Москве "за измену родине", хотя ни одного дня не были гражданами СССР и изменить ему никак не могли.

Очевидно, для Сталина имел значение не паспорт, а факт рождения на советской территории. Не страна рассматривалась как место проживания людей, а люди как приложение к земле. Право человека самому определять свою идентичность в рамки этого менталитета не укладывалось.

После того, как убийца Бандеры Сташинский сдался властям ФРГ и возник международный скандал, Хрущев разогнал спецотдел.

В дальнейшем беглым советским разведчикам исправно выносили заочные приговоры к высшей мере наказания, сообщая им об этом в письменном виде, но приводить их в исполнение не пытались.

По мнению многих, при Владимире Путине российские спецслужбы опять взялись за старое , хотя, конечно, не в таких масштабах, как при Сталине.

После убийства в 2004 году в Катаре бывшего "вице-президента независимой Ичкерии" Зелимхана Яндарбиева были арестованы и приговорены к пожизненному заключению двое сотрудников Главного разведывательного управления российского генштаба, которых власти эмирата после конфиденциальных переговоров передали России.

Правда, Яндарбиев состоял в международном списке террористов. Подобные операции проводили спецслужбы и других государств, в частности, США и Израиля.

Скончавшийся в 2006 году в Лондоне от отравления радиоактивным полонием бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко , который террором не занимался, а лишь распространял информацию, оскорбительную для Владимира Путина, неоднократно заявлял, что на него готовится покушение, и перед смертью возложил ответственность за свою гибель на российские спецслужбы.

Эмигранты в законе

В декабре 1966 года, находясь в Париже, советский премьер Алексей Косыгин заявил: "Если есть семьи, разобщенные войной, которые хотели бы встретить своих родственников вне СССР или даже оставить СССР, мы сделаем все, чтобы помочь им решить эту проблему". Это событие считается началом легальной эмиграции из СССР.

Москва начала разрешать советским евреям, немцам и понтийским грекам выезд с целью воссоединения семей. С 1970-го по 1990 год возможностью воспользовались 576 тысяч человек, причем половина пришлась на два последних года.

Порой люди уезжали по вызову дальних родственников, оставляя в СССР родителей, но все понимали правила игры.

В отличие от эмигрантов первой и второй волн, представители третьей выезжали на законных основаниях, не являлись преступниками в глазах советского государства и могли переписываться и перезваниваться с родными и друзьями. Однако неукоснительно соблюдался принцип: человек, добровольно покинувший СССР, впоследствии не мог приехать даже на похороны матери.

Впервые существенную роль в эмиграции играли экономические мотивы. Излюбленный упрек в адрес отъезжающих состоял в том, что они отправились "за колбасой".

Двое что-то оживленно обсуждают, подходит третий и говорит: "Не знаю, о чем вы, но ехать нужно! Советский анекдот

Многие советские граждане рассматривали возможность уехать как привилегию. Это порождало зависть и подпитывало бытовой антисемитизм.

На государственном уровне евреев начали рассматривать как "ненадежный контингент". Трудности с поступлением на престижную работу, в свою очередь, усиливали эмиграционные настроения.

Уровень эмиграции всецело зависел от текущего состояния отношений между СССР и Западом. Стоило им осложниться, и желающим начинали отказывать, нередко без объяснения причин. Возникло выражение: "сидеть в отказе". Иногда это состояние длилось годами, причем человека, подавшего заявление на выезд, немедленно увольняли с работы, оставляя без средств.

Глава КГБ Юрий Андропов и некоторые другие члены руководства добивались полного прекращения эмиграции, поскольку сам факт, что такое количество людей "голосует ногами" за "загнивающий капитализм", по их мнению, подрывал "морально-политическое единство советского общества".

Кроме того, в третью волну эмиграции вошли видные диссиденты того времени, прежде всего, Александр Солженицын .

В декрете о создании ВЧК одной из основных кар для "контрреволюционеров" и "саботажников" называлась высылка из Советской республики. Вскоре власти сообразили, что это, пожалуй, не наказание, а награда. За полвека экзотическая мера применялась всего три раза: к 217 видным интеллектуалам, высланным осенью 1922 года на так называемых "философских пароходах", Троцкому и Солженицыну.

Во второй половине 1970-х годов ее стали использовать широко, но в завуалированной форме.

Получила распространение практика заочного лишения советского гражданства деятелей культуры во время пребывания за границей, например, Мстислава Ростроповича, Галины Вишневской и Юрия Любимова.

Отбывавшего лагерный срок диссидента Владимира Буковского обменяли на арестованного чилийской хунтой лидера коммунистов Луиса Корвалана.

Другим инакомыслящим, в том числе русским, предлагали немедленно уехать "по израильской линии", грозя в случае отказа арестом и судом.

Было невозможно предсказать, кого выпроводят сразу, как Людмилу Алексееву, а кого заставят "посидеть на дорожку", как Буковского. По мнению историков правозащитного движения, это являлось фактором устрашения. Если бы диссидентство превратилось в легкий пропуск за границу, многим захотелось бы.

В годы горбачевской перестройки эмиграция упростилась, расширились научные и культурные обмены, участились поездки по частным приглашениям. Советские граждане получили возможность покупать валюту в Госбанке по коммерческому курсу, если, конечно, имели деньги.

Главное же новшество заключалось в том, что эмигрантам, после многолетнего запрета, разрешили посещать СССР. Они-то и сформировали распространенное мнение, что "Горбачев открыл границы", хотя в реальности это случилось позже.

При Горбачеве "выпускать" стали либеральнее, но основной принцип оставался неизменным: гражданин должен обосновать перед властями необходимость поездки и получить разрешение. Лишь в 1992 года появилась возможность практически без ограничений оформить загранпаспорт и ни перед кем при этом не отчитываться.

Экономическая эмиграция

В 1990-х годах Россию накрыла четвертая волна эмиграции.

В отличие от советского периода, люди больше не сжигают за собой мосты. Многих вообще можно называть эмигрантами с натяжкой, поскольку они планируют вернуться или живут "на два дома".

Данные российской статистики неполны, поскольку она считает эмигрантами лишь тех, кто отказался от гражданства, чего подавляющее большинство не делает.

По информации иммиграционных властей принимающих государств, только в США, Канаду, Израиль, Германию и Финляндию в 1992-1999 годах переселились 805 тысяч человек. С учетом того, что речь идет не обо всем бывшем СССР, а лишь о России, четвертая волна превзошла по масштабам первую и вторую.

По оценкам экспертов, если бы в 1990-х годах страну могли покинуть все желающие, их было бы намного больше.

Психологическим шоком для многих россиян оказалось то, что виза, оказывается, бывает не только на выезд из своей страны, но и въезд в чужую. Пока эмигрантов и перебежчиков было мало, и их рассматривали как жертв тоталитаризма, каждый являлся желанным гостем. Потом положение резко изменилось.

Страны Запада не резиновые, и без того перегружены иммигрантами. Не только граждан, но и обладателей вида на жительство там не принято оставлять без социальной помощи. Из России за границу потянулось немало криминальных и полукриминальных элементов.

Тем не менее, социологи называют иммиграционную и визовую политику одной из главных причин распространения антизападных настроений среди россиян, особенно молодых. По их словам, эмиграцию из СССР поощряли, пока она была средством борьбы с геополитическим противником, а в личном качестве они оказались не нужны.

Талантливые и гордые

В нулевые годы эмиграция из России количественно сократилась примерно вдвое. Но в ее качественном составе произошли важные изменения, что дало основание говорить о пятой волне.

По данным сайта "Демография.ру", из 218 230 человек, уехавших в 2004-2008 годах в Европу, Северную Америку и Австралию, 18 626 получили высокооплачиваемые должности в крупных компаниях, 24 383 занимаются наукой и высокими технологиями.

Во-вторых, по мнению многих, при Владимире Путине в России вновь появились диссиденты и политэмигранты.

Наиболее известные фигуры пятой волны - Борис Березовский , Ахмед Закаев, Юлий Дубов, Владимир Гусинский и Леонид Невзлин.

Политические причины не обязательно связаны с наличием мгновенной угрозы Юлий Дубов,
российский бизнесмен-эмигрант

Первые трое живут в Лондоне. Российские власти считают их уголовными преступниками, но британский суд усмотрел в их делах политические мотивы и избирательное применение закона.

Создатель и бывший владелец "Евросети" Евгений Чичваркин добился снятия с него в России криминальных обвинений, но почел за благо остаться в Лондоне.

Живут по большей части за границей, хотя не признают себя эмигрантами, бывший мэр Москвы Юрий Лужков и его супруга Елена Батурина.

Уехали известный адвокат Борис Кузнецов, который, в частности, поддерживал в суде претензии к государству членов семей экипажа подлодки "Курск", возглавлявший при Лужкове Банк Москвы Андрей Бородин, родители убитой чеченской девушки Эльзы Кунгаевой, исламский активист Дагир Хасавов, сторонники Эдуарда Лимонова Михаил Ганган, Андрей Никитин, Сергей Климов, Анна Плосконосова, Алексей Макаров и Ольга Кудрина, бывший депутат Ижевской городской Думы Василий Крюков, участник демонстрации на Болотной площади 6 мая 2012 года Александр Долматов.

Только в Лондоне, по имеющимся данным, постоянно проживает свыше 300 тысяч выходцев из бывшего СССР. Помимо Лондона и Нью-Йорка многочисленные русские общины, нередко со своими школами, СМИ и уличными вывесками на русском языке сформировались в Испании, Черногории, Таиланде, на Кипре и на юге Франции.

Однозначно называть эту эмиграцию политической нельзя. Подавляющее большинство никаким преследованиям не подвергались. Однако политические мотивы, несомненно, сказались на решении многих из них.

"Есть те, кого просто перестала устраивать обстановка в стране. Политические причины не обязательно связаны с наличием мгновенной угрозы. Они могут быть связаны с ожиданием чего-нибудь", - заявил Русской службе Би-би-си Юлий Дубов.

После решения Владимира Путина баллотироваться на третий срок и ряда недавних событий, по мнению наблюдателей, ставших демонстрацией курса на "завинчивание гаек", в России заговорили об усилении эмиграционных настроений .

По словам политобозревателя Семена Новопрудского, вслед за "философскими пароходами" начала 1920-х годов Россию ждут "философские самолеты" - "массовая внешняя или внутренняя эмиграция большинства приличных людей этой страны".

По данным проведенного в конце октября опроса "Левада-центра", 22% граждан - на пять процентов больше, чем в 2009 году - мечтают уехать, а среди лиц в возрасте от 18 до 39 лет таких 43%.

Социологи предсказывают рост эмиграции на 10-15 тысяч человек в год.

Уезжают самые активные, умные и мобильные Дмитрий Орешкин, политолог

Среди политэмигрантов пятой волны преобладали неоднозначно воспринимаемые обществом олигархи и чиновники, выходцы с Северного Кавказа, борцы с коррупцией, задевшие интересы отдельных высокопоставленных персон, нацболы и другие радикалы. Теперь эмиграционные настроения охватили рядовых представителей городского среднего класса. И манит их, в отличие от советской эпохи и "лихих 90-х", не колбаса. Некоторые аналитики в связи с этим говорят об отдельной шестой волне.

"Часть общества впала в депрессию, усиливается ощущение, что страна топчется на месте или даже деградирует", - говорит директор "Левада-центра" Лев Гудков.

По мнению Гудкова, Кремль спокойно относится к исходу талантливых и критически мыслящих людей, так как это ослабляет оппозицию.

"Вымывается интеллектуальный потенциал страны: уезжают самые активные, умные и мобильные", - считает политолог Дмитрий Орешкин.

Однако ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Павел Салин считает, что Владимир Путин вряд ли зайдет так далеко, чтобы допустить массовое бегство из страны.

Белая эмиграция (также Русская белая эмиграция , также Эмиграция первой волны ) - наименование волны эмиграции вследствие событий почти шестилетней Гражданской войны (1917-1923) гг.

Белая эмиграция, которая с 1919-го года приняла массовый характер, сформировалась в ходе нескольких этапов. Первый этап связан с эвакуацией Вооружённых сил Юга России под командованием Генерального штаба генерал-лейтенанта А. И. Деникина из Новороссийска в феврале 1920-го года. Второй этап - с эвакуацией Русской Армии под командованием генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля из Крыма в ноябре 1920-го года, третий - с поражением войск адмирала А. В. Колчака и эвакуацией японской армии из Приморья в 1920-1921-х годах.

Общее количество эмигрантов из России на 1 ноября 1920 г. по подсчетам американского Красного Креста составляло 1 194 тыс. человек. По данным Лиги Наций по состоянию на август 1921 г. было более 1,4 млн беженцев из России. В то же время доктор исторических наук В. М. Кабузан оценивает общее число эмигрировавших из России в 1918-1924 годах величиной не менее 5 млн человек, включая сюда и около 2 млн жителей польских и прибалтийских губерний входивших в состав Российской империи до первой мировой войны и затем вошедших в состав новообразованных суверенных государств и предпочевших гражданство новых государств российскому. В подавляющем большинстве эмигрантами были военные, дворяне, интеллигенция, профессионалы, казаки и духовенство, государственные служащие, а также члены их семей.

Военная эмиграция

Ещё в мае 1920 года генералом бароном Врангелем был учрежден так называемый «Эмиграционный Совет», спустя год переименованный в Совет по расселению русских беженцев. Гражданских и военных беженцев расселяли в лагерях под Константинополем, на Принцевых островах и в Болгарии; военные лагеря в Галлиполи, Чаталдже и на Лемносе (Кубанский лагерь) находились под английской или французской администрацией.

Последние операции по эвакуации армии Врангеля прошли с 11 по 14 ноября 1920 года: на корабли было погружено 15 тысяч казаков, 12 тысяч офицеров и 5 тысяч солдат регулярных частей, 10 тысяч юнкеров, 7 тысяч раненых офицеров, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыла и до 60 тысяч статских лиц, в основном, членов семей офицеров и чиновников.

В конце 1920 года картотека Главного справочного (или регистрационного) бюро уже насчитывала 190 тысяч имен с адресами. При этом количество военных оценивалась в 50-60 тысяч человек, а гражданских беженцев - в 130-150 тысяч человек.

После эвакуации Крыма остатки Русской Армии были размещены в Турции, где генерал П. Н. Врангель, его штаб и старшие начальники получили возможность восстановить её как боевую силу. Ключевой задачей командования стало, во-первых, добиться от союзников по Антанте материальной помощи в необходимых размерах, во-вторых, парировать все их попытки разоружить и распустить армию и, в-третьих, дезорганизованные и деморализованные поражениями и эвакуацией части в кратчайший срок реорганизовать и привести в порядок, восстановив дисциплину и боевой дух.

Юридическое положение Русской Армии и военных союзов было сложным: законодательство Франции, Польши и ряда других стран, на территории которых они располагались, не допускало существование каких-либо иностранных организаций, «имеющих вид устроенных по военному образцу соединений». Державы Антанты стремились превратить отступившую, но сохранившую свой боевой настрой и организованность русскую армию в сообщество эмигрантов. «Ещё сильнее, чем физические лишения, давила нас полная политическая бесправность. Никто не был гарантирован от произвола любого агента власти каждой из держав Антанты. Даже турки, которые сами находились под режимом произвола оккупационных властей, по отношению к нам руководствовались правом сильного» - писал Н. В. Савич, ответственный за финансы сотрудник Врангеля. Именно поэтому Врангель принимает решение о переводе своих войск в славянские страны.

Весной 1921-го года П. Н. Врангель обратился к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности расселения личного состава Русской Армии в Югославию. Частям было обещано содержание за счет казны, включавшее в себя паёк и небольшое жалование. 1 сентября 1924-го года П. Н. Врангель издал приказ об образовании «Русского Общевоинского Союза» (РОВС). В него включались все части, а также военные общества и союзы, которые приняли приказ к исполнению. Внутренняя структура отдельных воинских подразделений сохранялась в неприкосновенности. Сам же РОВС выступал в роли объединяющей и руководящей организации. Его председателем стал Главнокомандующий, общее управление делами РОВС сосредотачивалось в штабе Врангеля. С этого момента можно говорить о превращении Русской Армии в эмигрантскую организацию Русский общевоинский союз являлся законным преемником Белой армии. Об этом можно говорить, ссылаясь на мнение его создателей: «Образование РОВСа подготавливает возможность на случай необходимости, под давлением общей политической обстановки, принять Русской армии новую форму бытия в виде воинских союзов». Эта «форма бытия» позволяла выполнять главную задачу военного командования в эмиграции - сохранение имеющихся и воспитание новых кадров армии.

С 1929 года В. В. Орехов, Е. В. Тарусский и С. К. Терещенко в Париже стали издавать журнал «Часовой» - орган связи русских солдат и офицеров в эмиграции (журнал издавался до 1988 года).

Во время Второй мировой войны из белых эмигрантов в Югославии был сформирован Русский корпус, сражавшийся на стороне Германии, с коммунистическими партизанами Тито, а позднее - с частями Советской Армии.

Казачество

В Европу эмигрировали и казачьи части. Русские казаки появились на Балканах. Все станицы, точнее - лишь станичные атаманы и правления, - подчинялись «Объединенному совету Дона, Кубани и Терека» и «Казачьему союзу», которые возглавлялись Богаевским.

Одной из самых крупных была Белградская общеказачья станица имени Петра Краснова, основанная в декабре 1921 г. и насчитывавшая 200 человек. К концу 20-х гг. численность её сократилась до 70 - 80 человек. Долгое время атаманом станицы состоял подъесаул Н. С. Сазанкин. Вскоре из станицы ушли терцы, образовав свою станицу - Терскую. Оставшиеся станице казаки вступили в РОВС и она получила представительство в «Совете военных организаций» IV отдела, где новый атаман генерал Марков имел одинаковое с другими членами совета право голоса.

В Болгарии к концу 20-х гг., насчитывалось не более 10 станиц. Одной из самых многочисленных была Калединская в Анхиало (атаман - полковник М. И. Караваев), образованная в 1921 г. в количестве 130 человек. Менее чем через десять лет в ней осталось только 20 человек, причем 30 уехало в Советскую Россию. Общественная жизнь казачьих станиц и хуторов в Болгарии состояла в помощи нуждающимся и инвалидам, а также в проведении военных и традиционных казачьих праздников.

Бургасская казачья станица, образованная в 1922 г. в количестве 200 человек к концу 20-х гг. насчитывала также не более 20 человек, причем половина из первоначального состава вернулась домой.

В течение 30 - 40-х гг. казачьи станицы прекращали свое существование в связи с событиями Второй мировой войны.

Европейские страны, принявшие русскую эмиграцию

По неполным данным Службы по делам беженцев Лиги наций, в 1926 году официально было зарегистрировано 755,3 тысячи русских беженцев. Больше половины из них - около 400 тысяч человек - приняла Франция; в Китае их находилось 76 тысяч, в Югославии, Латвии, Чехословакии и Болгарии приблизительно по 30-40 тысяч человек.

Выполнивший роль главной перевалочной базы эмиграции Константинополь со временем утратил свое значение. Признанными центрами эмиграции стали на её следующем этапе Берлин и Харбин (до его оккупации японцами в 1936 году), а также Белград и София. Русское население Берлина насчитывало в 1921 году около 200 тысяч человек, оно особенно пострадало в годы экономического кризиса, и к 1925 году их оставалось всего 30 тысяч человек. Приход к власти немецких национал-социалистов ещё более оттолкнул русских эмигрантов от Германии. На первые места в эмиграции выдвинулись Прага и, в особенности, Париж. Ещё накануне Второй мировой войны, но в особенности во время боевых действий и вскоре после войны обозначилась тенденция переезда части первой эмиграции в США.

Русские эмигранты в Китае

Перед революцией численность российской колонии в Маньчжурии составляла не менее 200-220 тысяч человек, а к ноябрю 1920 года - уже не менее 288 тысяч человек. С отменой 23 сентября 1920 года статуса экстерриториальности для российских граждан в Китае все русское население в нём, в том числе и беженцы, перешло на незавидное положение бесподданных эмигрантов в чужом государстве, то есть на положение фактической диаспоры. На протяжении всего периода Гражданской войны на Дальнем Востоке (1918-1922 годы) здесь наблюдалось значительное механическое движение население, заключавшееся, однако, не только в притоке населения, но и в значительном его оттоке - вследствие колчаковских, семёновских и прочих мобилизаций, реэмиграции и репатриации в большевистскую Россию.

Первый серьёзный поток русских беженцев на Дальнем Востоке датируются началом 1920 года - временем, когда уже пала Омская директория; второй - октябрем-ноябрем 1920 года, когда было разгромлена армия так называемой «Российской Восточной окраины» под командованием атамана Г. М. Семенова (одни только регулярные его войска насчитывали более 20 тысяч человек; они были разоружены и интернированы в так называемых «цицикарских лагерях», после чего переселены китайцами в район Гродеково на юге Приморья); наконец, третий, - концом 1922 года, когда в регионе окончательно установилась советская власть (морем выехали лишь несколько тысяч человек, основной поток беженцев направлялся из Приморья в Маньчжурию и Корею, в Китай, на КВЖД их, за некоторыми исключениями, не пропускали; некоторых даже высылали в советскую Россию.

Вместе с тем в Китае, а именно в Синьцзяне на северо-западе страны, имелась ещё одна значительная (более 5,5 тысячи человек) русская колония, состоявшая из казаков генерала Бакича и бывших чинов белой армии, отступивших сюда после поражений на Урале и в Семиречье: они поселились в сельской местности и занимались сельскохозяйственным трудом.

Общее же население русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 году, когда война уже закончилась, оценивалось приблизительно в 400 тысяч человек. Из этого количества не менее 100 тысяч получили в 1922-1923 годах советские паспорта, многие из них - не менее 100 тысяч человек - репатриировались в РСФСР (свою роль тут сыграла и объявленная 3 ноября 1921 года амнистия рядовым участникам белогвардейских соединений). Значительными (подчас до десятка тысяч человек в год) были на протяжении 1920-х годов и реэмиграции русских в другие страны, особенно молодежи, стремящейся в университеты (в частности, в США, Австралию и Южную Америку, а также Европу).

В 1931 году в Харбине на Дальнем Востоке, в Маньчжурии, где проживала большая русская колония в среде русской эмиграции образовалась Российская фашистская партия. Партия была создана 26 мая 1931 года на 1-м съезде Русских Фашистов, проходившем в Харбине. Лидером Российской Фашистской партии являлся К. В. Родзаевский.

Во время японской оккупации Маньчжурии было создано Бюро русских эмигрантов во главе со Владимиром Кислицыным.

Политические настроения эмигрантов

Политические настроения и пристрастия начального периода русской эмиграции представляли собой достаточно широкий спектр течений, практически полностью воспроизводивший картину политической жизни дооктябрьской России.

В первой половине 1921 года характерной чертой было усиление монархических тенденций, объяснявшихся, прежде всего, желанием рядовых беженцев сплотиться вокруг «вождя», который мог бы защитить их интересы в изгнании, а в будущем обеспечить возвращение на родину. Такие надежды связывались с личностью П. Н. Врангеля, а затем Великого Князя Николая Николаевича Младшего, которому ген. Врангель подчинил крупнейшую организацию Белого Зарубежья - РОВС.

Например, югославская, китайская и аргентинская эмиграция была настроена, в основном, монархистски, а чехословацкая, французская и американская в основном разделяла либеральные ценности.

В тридцатых годах были создана такая организация, как «Национальный Союз Русской Молодежи», впоследствии переименовавшаяся в «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения» (НТСНП). Её целью было противопоставить марксизму-ленинизму другую идею, основанную на солидарности и патриотизме. В неё вошли, в основном, дети эмигрантов первой волны.

Значение эмиграции первой волны

В общей сложности вследствие революции в России за границу попало около 3 000 000 человек, в двух «волнах» - в 20-е годы и во время Второй мировой войны. В наши дни потомство этих двух волн русской белой эмиграции составляет около 10 миллионов человек, рассеянных по всей планете. Большинство из них ассимилировалось в странах своего рождения и пребывания, но существуют десятки тысяч людей, уже третьего и четвёртого поколения, для которых Россия - не просто отдаленная в прошлом родина предков, но предмет постоянного живого внимания, духовной связи, сочувствия и забот.

За 70 лет своего существования, без территории, без защиты, часто без прав, неоднократно теряя свои материальные накопления, русская эмиграция первой волны дала миру двух нобелевских лауреатов (литература - И. А. Бунин и экономика - В. В. Леонтьев); выдающихся деятелей искусства - Шаляпин, Рахманинов, Кандинский, Стравинский; плеяду известных ученых и технологов - Сикорский, Зворыкин, Ипатьев, Кистяковский, Фёдоров; целую эпоху в русской литературе; несколько философских и богословских школ.

В кинематографе

Художественные фильмы

• 1970 — Бег, кинофильм по мотивам произведений М. А. Булгакова «Бег», «Белая гвардия» и «Чёрное море».

В кинематографе

Художественые фильмы

• 1970 - Бег, кинофильм по мотивам произведений М. А. Булгакова «Бег», «Белая гвардия» и «Чёрное море».

Документальное кино

• Документальная многосерийная лента «Русские без России» Никиты Михалкова о судьбе русской белой эмиграции:

1. Пролог - описаны события ноября 1920 года.
2. Диалоги с Колчаком - рассказывает внук адмирала Александра Колчака, который сейчас живёт во Франции.
3. Антон Деникин. Романс для генерала - рассказывает дочь Антона Деникина - Марина Антоновна.
4. Генерал Врангель. Когда мы уйдем - рассказывает дочь Петра Врангеля - Наталия Петровна.
5. Гибель Русской эскадры - о братьях Михаиле и Евгении Беренс.
6. Казаки: неразделённая любовь - о жизни русских казаков в эмиграции.
7. Версальские кадеты - о выпускниках Версальского кадетского корпуса.

Литература

• Александров С. А. Политическая история Зарубежной России (1)
• Александров С. А. Политическая история Зарубежной России (2)
• Александров С. А. Политическая история Зарубежной России (3)
• Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае . - М.,: Русская панорама, 2004. - 432 с. - ISBN 5-93165-119-5

• Андрушкевич И. Н. РУССКАЯ БЕЛАЯ ЭМИГРАЦИЯ.(Историческая справка) Буэнос-Айрес, 2004 г.
• «Они не успели нас разгромить!» Запись беседы с председателем Союза Русских Белогвардецев и их потомков в Болгарии Л. Е. Ходкевичем // «Вестник РОВС», 2002 г.
• Иванов И. Б. Русский Обще-Воинский Союз Краткий исторический очерк. СПб, 1994.
• Андрей Корляков Великий русский исход . - YMCA-Press, 2009. - 720 с. - ISBN 978-2-85065-264-6

• Поремский В. Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции. Избранные статьи 1934-1997 гг. Москва «Посев»
• Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. - М.: Мысль, 1987.
• Статьи о русской эмиграции
• Документы о белой эмиграции
• «Александрино», школа А. Н. Яхонтова в Ницце - О существовавшей в 1920-1930-х годах в Ницце русской школе для детей эмигрантов из России
• Анна Смирнова - Марли - о судьбе Анны Юрьевны Смирновой - Марли (в девичестве - Бетулинской) балерина, певица, поэт, композитор, автор «Песни партизан», ставшей гимном французского Сопротивления. Награждена орденом Заслуги и двумя орденами Почетного Легиона.
• Ильина Н. «Возвращение» (об эмиграции в Китае)

Художественная литература

• Булгаков М. «Бег»
• Толстой А. «Эмигранты», «Похождения Невзорова, или Ибикус»
• Барякина Э. «Белый Шанхай»