Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Помимо прочих очевидных качеств, хороший учитель — это учитель любящий. Но часто случается так, что даже профессиональный педагог за пределами школы испытывает большие трудности в воспитании и построении гармоничных взаимоотношений со своими собственными детьми. Мы уже привыкли называть учителей “сапожниками без сапог”, но кроется ли причина этого явления в том, что на своих детей у них попросту не хватает любви?

Нехватка времени, энергии и эмоциональных ресурсов

Свою роль определенно играет банальная нехватка времени и физическая усталость. В школе нам кажется, что у учителей не такая уж сложная работа: прийти утром, провести несколько уроков и отправиться домой проверять домашнее задание — что может быть проще для человека, знающего свой предмет наизусть? Понимание того, какие чудовищные нагрузки ложатся на плечи и нервную систему рядовых учителей, нередко приходит уже после окончания школы. Помимо очевидных профессиональных обязанностей, работа с детьми разных возрастов подразумевает постоянные психоэмоциональные перегрузки, и дома педагогу просто необходимо расслабиться и побыть в покое, чтобы восполнить силы и прийти в себя. Ресурсов на то, чтобы уделять время и внимание своим детям, в таких условиях может просто не оставаться.

Смешивание ролей

“Педагогика — наука об искусстве воспитания детей, но не всех, а только чужих.”

— С.Соловейчик, “Педагогика для всех”

Часто учителя сталкиваются с ситуацией, когда оказываются не в состоянии разделять роль “учителя” и “родителя” во взаимодействии со своими собственными детьми. Эти две позиции постоянно борются между собой, и проявляться эта борьба может по-разному — и в манере поведения родителя, который забывает скидывать профессиональную маску и оказывается излишне требовательным и отстраненным, когда уже его ребенку требуются близость и понимание, и в попытках использовать в домашнем воспитании приемы из своей “рабочей” копилки. Однако те знания, которые получают в педагогических институтах, направлены все-таки на обучение и воспитание детей именно в образовательных учреждениях, в конкретных условиях и взаимоотношениях с самим воспитателем, и в большей степени связаны с наукой управления, а в отношении семьи попросту неприменимы.

Еще одним проявлением профессиональной деформации педагога могут стать выработанные перфекционизм и щепетильность в вопросах образовательного процесса, плавно перетекающие практически в домашнюю педагогическую тиранию. Нередко учителя предъявляют завышенные требования к своему чаду и слишком предвзято относятся к процессу его обучения, страстно желая видеть в нем все больше отличника, нежели ребенка. Причины такого отношения могут быть самые разные — даже банальный страх перед испорченным двойкой имиджем профессионала.

“Своих детей воспитать не может, а чужих все пытается!”

Несмотря на все издержки профессии, в ероятно, процент невоспитанных или недолюбленных детей у родителей-педагогов едва ли выше, чем у других родителей. Однако на руку подобной теории про сапожников играет контраст между уважаемой профессией учителя и обыкновенным родителем, совершающим ошибки, стоящим у него за спиной. Стоит помнить, что, вопреки ожиданиям, каким бы заслуженным ни был педагог, родителем-профессионалом стать попросту невозможно. Навыки педагога не являются ключиком к доверительным и по-настоящему близким отношениям со своими детьми, и ни одна методика не научит любить своего ребенка. Но и никакая занятость не станет препятствием на этом пути.

Русская поговорка, утверждающая, что сапожник почти всегда обходится без сапог, оправдывает себя практически на сто процентов и в отношении представителей других профессий. Почему-то у стоматологов зачастую плохие зубы, у парикмахерш на голове сплошное пергидрольное безобразие, педагоги не в состоянии воспитать собственных детей, а психологи женских тренингов по правильному обращению с мужчинами глубоко несчастны в личной жизни. Почему так происходит?

"Это ваше кино!"

Прежде всего, давайте оговоримся: в данном случае мы и представления о том, как должно быть. Нигде не написано, что, например, у косметолога должна быть , а у маникюрши – безукоризненно ухоженные ногти. Это логично, но совершенно не обязательно. Как говорится, это наше кино, а у самого сапожника, точнее, косметички или маникюрши оно может быть совсем другим. У каждого из нас в голове – свой вариант, так стоит ли упрямо настаивать на собственном? Оставим за людьми право быть такими, как они есть, или хотят быть.

Психолог – не волшебник

Если прическа парикмахера или зубы стоматолога нас, по большому счету, волнуют мало, то стоит ли идти к врачу или психотерапевту, имеющим проблемы по своему профилю, – большой вопрос. Не зря древняя мудрость гласит: "Врач, исцелись сам!" Если человек не смог помочь себе, то как он может брать на себя ответственность за жизнь и душевное здоровье других?

Тут стоит вспомнить, прежде всего, о том, что . Он проживает ту же самую жизнь, что и его пациенты, и ему, как и им, не удается избежать на этом пути трагедий и потерь. Тут все зависит от того, как он это преподносит. Если дама-коуч после собственного развода продолжает настаивать, что ее мнение об отношениях полов единственно верное, так сказать, истина в последней инстанции, это выглядит – как минимум! – смешно. Если же психотерапевт на основе своего опыта, возможно, горького, получает возможность посмотреть на проблему пациента не только со стороны, но и изнутри, посочувствовать ему не формально, а от души, и оказать профессиональную помощь, это пойдет всем только на пользу.

Ничего для себя, все для других

Происхождение поговорки о сапожнике без сапог доподлинно неизвестно. Но существует, например, вполне симпатичная версия о сапожнике, который так хорошо знал свое дело, что вся сшитая им обувь шла просто нарасхват. Бывало, только сошьет он сам себе сапоги, как тут же бегут к нему очередные клиенты: "Сделай божескую милость, продай!" Так и жил наш сапожник – шил и тут же продавал, до своих ног дело у него не доходило. Так что не всегда "сапожник без сапог" означает человека, который берется за чужие проблемы, не решив собственные. Хотя справедливости ради надо сказать, что чаще всего это все-таки именно так.

"Вам шашечки или ехать?"

Прежде чем обращаться к какому бы то ни было специалисту, неплохо было бы навести о нем справки. В конце концов, нам важно знать, как он лечит, шьет или стрижет, а не чем он болен, что на нем надето и украшает ли его . В противном случае мы рискуем уподобиться героине анекдота, с удивлением вопрошающей водителя приехавшей по вызову машины: "Вы такси? А где же ваши шашечки?" На что тот резонно отвечает: "Так вам шашечки или ехать?" Если мы выбираем "ехать", на отсутствие шашечек можно не обращать внимания. Хотя, конечно, для полной гармонии хотелось бы и то, и другое, вот только в жизни так, к сожалению, практически не бывает.

Все истории реальны, но анонимны – это железное правило психологии.

История первая, поучительная:

Психолог № 1, 34 года. «Я пошла учиться делать мужа счастливым человеком».

Есть мнение, что в психологи от хорошей жизни не идут – очень, по-моему, правильное. Если вместо того, чтобы заняться собой и своей жизнью, ты хочешь кого-то лечить, это уже нездорово. Например, женщины за тридцать часто идут в психологи, чтобы вернуть к жизни своих мужей-алкоголиков. А я хотела спасти всех детей от всех родителей.

В первый год погружения в психологию я думала не про себя – кто я? какая я? – а про мужа (ребенка у нас еще не было). Изучала его, выискивала проблемы и недостатки. Был, к примеру, такой случай. Я решила провести с мужем тест (хотя ставить «опыты» на близких запрещено!). Суть теста – выявить приоритеты человека­. И оказалось, что для Виталия главное – работа, а семья лишь на третьем месте. И тут же случилась первая катастрофа в нашей с ним се­мейной жизни. Потому что я вышла из образа психолога и устроила скандал в духе «Как ты так можешь?».

Похожие эпизоды были не только у меня. Все начинающие психологи одержимы манией сделать счастливыми мужа и родителей, которые всячески сопротивляются своему­ счастью. И я ведь не просто хотела! Я делала как лучше – указывала му­жу на проблемы, говорила, что у него не так и как это можно попра­вить. Хороший муж, вроде как, сказал бы мне за это спасибо, а этот почему-то злился­.

Желание нести свет людям пропало после того, как я пошла на курс личной психотерапии (в других странах без нее психолога не допустят к клиенту, а у нас такого закона нет). Постепенно, далеко не сразу, фокус сместился. Я начала обращать внимание на себя. И стоило мне оставить в покое мужа, перестать тащить его к «свету», как он сам, по собственной инициативе, начал меняться. Изменились и наши отношения. Раньше для меня было важно все про себя рассказать, а ему – все держать под контролем. Это было нашей невротической связью «петелька-крючок». Но мы от нее освобождаемся. Больше нет схем и правильных (или неправильных) решений. Семейная жизнь психолога – это творчество.

Муж психолога № 1, 36 лет. «Из-за её психотерапии мы чуть не развелись».

Психологи – самые странные люди из всех, кого я видел. Она еще ладно. У нее это второе образование. Но семнадцатилетние психологи – это как? Спрашиваешь: «Чему ты научился?» Ответ: «Я понял людей». Ей тоже сначала казалось, что она что-то поняла. Рассказываю сценарий обычного вечера в кругу семьи. Приходит жена домой. Вся лучится знанием: «Сегодня мы проходили архетипы по Юнгу», – и в течение трех часов пересказывает лекцию. Уже на второй минуте я начинаю вежливо кивать. Но ее не обманешь – она же психолог. Она задает вопросы на понимание пройденного материала. Я выкладывался на все 100 % три с половиной года ее обучения и только недавно признался ей, как это было скучно (и трудно после работы) – слушать ее лекции. А она в ответ говорит, что боялась уйти вперед и оставить меня на обочине просвещенного мира.

Второй момент – мы перестали ссориться. Доказать свою правоту жене-психологу невозможно. Во-первых, она умная. Во-вторых, у нее арсенал из трехсот терминов. Как ни повернись, ты всегда неправ: «Это у тебя сейчас проекция того-то. Это в тебе говорит страх того-то». Или, например, придешь без сил с работы, нальешь себе вина, а она: «Это у тебя зависимость». Ты: «Дорогая, это всего лишь вино». «Это тебе кажется. Сегодня бокальчик, завтра бокальчик. А что тебе дает этот бокальчик? У нас вчера была лекция по зависимости. Твоя стадия называется “бытовое пьянство”».

А когда жена пошла на терапию, мы вообще чуть не развелись. Я оставался прежним­. Зато мою примерную девочку было не узнать. Она жила как хотела. Могла закатить мне истерику или спокойно констатировать, что ее занятия психологией могут привести к разрыву наших отношений. Мне, очень семейному человеку, развод снился только в страшном сне. Были мысли, что жена попала в секту и нам всем конец.

Пойти самому на терапию – для меня это был единственный способ спасти брак. Я, честно говоря, не вижу другого пути для мужа жены-психолога. Благодаря терапии мы перестали быть зависимыми друг от друга. Перестали подстраиваться только потому, что нам что-то друг от друга нужно. Появились два новых человека. И, по большому счету, это новое знакомство, типа: «Я Миша!» – «А я Маша!» – «Очень приятно!»

История вторая, обнадеживающая:

Психолог № 2, 28 лет. «Ссориться стало финансово невыгодно».

Мы с ним вместе учились и имеем одинаковый багаж знаний. Иногда мне ка­жется, без этого было бы даже проще. Но то, что я могу обсудить с мужем работу и не нужно перед этим две недели вводить его в курс дела, – это приятно. Мы говорим на одном языке. Понимаем шутки друг друга – порой очень специфические. Иногда придумываем терапевтичные, на мой взгляд, способы совладать с какими-то ситуациями. Например, был период в наших отношениях, когда мы много ругались. Тогда я сделала конверт, который назывался «Вздорные деньги», и в каждую нашу ссору каждый из нас клал в него 1000 рублей. Неважно, кто начал первым. Через какое-то время ругаться перестали – это дорого. Если мы замечаем, что раз за разом наступаем на одни и те же грабли, то придумываем слова-маркеры, которые нас останавливают. Слово можно выбрать любое. Простое «жопа» отлично работает.

Есть еще такой психологический прием «Три шага в сторону». То есть после ссоры нужно на какое-то время разойтись по разным углам. Потом, когда эмоции схлынут, мы всегда подробно обсуждаем проблему. И приятные вещи тоже обсуждаем. А с того момента, как у нас родился сын, я читаю тонны книг по детской психологии и прошу мужа посмотреть отмеченные отрывки. После этого мы решаем, что будем использовать, что – нет. А жизнь все корректирует. Как, например, наше мудрое решение непрерывно носить младенца на руках. Тут здравый смысл над психологией все-таки возобладал.

Муж психолога № 2, 27 лет. «Мы копаем чуть-чуть глубже».

Знания в области психологии у меня, конечно, есть. Не зря же я учился. Но я не практикующий психолог и не очень верю в необходимость психотерапии в отношении себя. Тем более семейной. Обсуждать проблемы с женой можно и без специального образования. Она считает по-другому. И настаивает. Иначе мы не заплатили бы такую кучу денег за десять сеансов у доктора, к которому она ходила, когда ее что-то расстроило в наших отношениях. Она и мне предлагала, но я отказался – меня все устраивало.

В психотерапии это важно – у кого запрос, тот и идет к терапевту. Должен признать, тогда психотерапия нам помогла. Я себе не противоречу. Деньги в психотерапии – важная мотивация. Если я плачу, я должен решить свою проблему. Что, мне двадцать сеансов, что ли, оплачивать? То есть по факту жена все сделала сама. С таким же успехом она могла платить мне. Но если бы деньги остались в семье, это не сработало бы. Жена любит глубоко копать, задавать вопросы: «Какие эмоции это у тебя вызвало?» На что я отвечаю: «Пе­рестань психотерапевтировать!» Но часто признаюсь. Зачем? Потому что интересно. Психология не заменяет нам обсуждения кино, книг, сплетен. Она идет дополнительным пунктом. У обычных людей наша рефлексия называется «разбор полетов». Просто мы копаем чуть-чуть глубже. Жена, к примеру, специально хвалит меня за хорошие поступки, чтобы я их повторял: «Молодец какой, помыл посуду!» А я ведусь на это и еще раз делаю.

Есть у нее еще хитрый прием. Когда она ви­дит, что я пытаюсь сделать глупость, она меня не останавливает. Наоборот, соглаша­ется: «Да. Вот сейчас ты это сделаешь, и это так здорово. Потому что у тебя будет то-то и то-то». Я слушаю и думаю: «Какой бред!» А потом понимаю – черт, а ведь именно это я и собирался сделать! В нашей семье психологию никто за порогом дома не оставляет. Давайте возьмем математика. Пусть оставляет профессию за порогом, а дома, где ему за чашкой чая или во сне ценные мысли приходят в голову, он их даже записать не знает как. Это неразумно и, к счастью, невозможно.

История третья, неоднозначная:

Психолог № 3, 33 года. «Я пошла спасать свою семью».

Решение стать психологом – последняя с моей стороны попытка спасти эту семью. Формально толчок дал мой психотерапевт, когда понял, что ничего нового сказать мне не может. Просто работает «ушами». Пять лет назад я пришла к нему совсем с другой проблемой. Я заметила, что в присутствии мужа постоянно ем. Уезжает в командировку – не ем. Возвращается – все заново. С обстановкой в семье я это никак не связывала, поскольку была ноль в психологии. Тетенька чуть ли не на первом сеансе поставила диагноз: нарциссизм у мужа и, как следствие, крах нашего брака. Мы поженились рано, еще в институте. «Девочка» очень хотела съехать от авторитарной мамы. «Мальчик», живший в общежитии технического вуза, обнаружил, что «девочка» – это источник еды, порядка в комнате и секса. Через год родился сын. Муж начал работать, вошел во вкус и пропал. Не в прямом смысле. Нет, он каждый день ночует дома – полчаса потупит в компьютер и засыпает на диване в гостиной. Дойти до спальни у него, как правило, нет сил. Как я ни пыталась пробить между нами стену – криком, лаской, битьем посуды, – он меня перестал замечать.

При этом я точно знала, что у мужа нет любовницы. У него ничего нет, кроме его любимой работы, – ни друзей, ни интересов, ни вредных привычек. Даже любимой еды. У психолога почти год ушел на освобождение меня от зависимости, чтобы разорвать эту порочную связь. А потом, в один из редких моментов близости, я умудрилась опять забеременеть. Терапия по понятным причинам прервалась. Казалось, жизнь налаживается. Но через год после родов меня накрыло по-новой. Кроме обжорства и одиночества, к моим несчастьям прибавился алкоголь. Муж стал много зарабатывать и по-прежнему пропадал в офисе. А когда был дома, я слышала только: «Милая, послушай, я устал. Давай я тебе еще денег подкину?» Потом еще подкинул, и еще. Сумма компенсации выросла до пятидесяти тысяч в неделю. Я завела любовника. Мой психотерапевт, когда я пришла к нему спустя год после рождения ребенка, передал меня своей коллеге. Диагноз был прежним – его нарциссизм и крах отношений.

Это был какой-то экзистенциальный тупик. Я по-прежнему не хотела разрыва, а терапевт только разводил руками­. Мне как будто внушали: «Разводись! Разводись!» И я нашла третий путь – поступила на курсы психологии. Хочу сама разобраться со своей жизнью, и если пойму, что надо разводиться, – это будет хотя бы мое самостоятельное решение.

Муж психолога № 3, 27 лет. «Для меня психология - мракобесие».

У меня серьезное техническое образование. А психология – это, простите, мракобесие. Почему жена подалась в психологи, мне тоже понятно. Дети подросли. Их уже можно время от времени сбрасывать на нянь – у нас их две. Чтобы обеспечить их услуги, а также услуги уборщицы, шофера и, между прочим, психотерапевта жены, я много работаю. Жене скучно. Ей кажется, что она деградирует, отстает от жизни. Вот и нашла себе модное хобби – я не против. Конечно, мне бы больше понравилось, если бы она занялась языками. Но изучение языка – это работа на результат. Тут легко проверить, занимается человек или тусуется. А в такой мутной дисциплине, как психология, ничего не понятно. Думаю, через годик жена ее забросит. Но мне не жаль выброшенных денег. Я всегда поддерживал начинания жены, в том числе деньгами. Знаю, она это не ценит, жалуется на меня своим психологам. Хотя, по-моему, чтобы понимать, что для мужчины быть успешным в работе – это первоочередное, не нужно иметь «корочку» психолога.

Правила общения с мужем для жены-психолога:

• Не пытайтесь проводить эксперименты на муже. Если не удержитесь и вас застука­ют, скажите: «Я провожу сложный эксперимент над собой. Ты у меня – нормальный, а я – пси­холог. Не суди меня строго».
• Избегайте оценок. Не демонстрируйте мужу, что знаете о нем всё. Рассказывайте, что нового вы как психолог поняли о себе и что хотели бы в себе изменить. Пусть думает, что это он контролирует вас, а не вы – его.
• Никакой семейной психотерапии! Только дружеская поддержка, сочувствие, понимание.
• Не разговаривайте терминами. Фраза: «Ты меня достал!» звучит честнее и понятнее, чем «Ты человек с шизоидной акцентуацией характера».
• Помните – он женился на женщине, а не на психологе.

Правила для мужа жены-психолога:

• Читайте книги по психологии и задавайте вопросы жене – ей будет приятно.
• На всякий случай найдите себе альтернативного психолога-консультанта. Желательно женского пола и не подругу жены. Она все вам объяснит, если вы с женой поссоритесь.
• Не смейтесь, когда жена говорит о психологии. Может, она втайне мечтает, что психология поможет вам лучше понять друг друга.
• Выучите пару фраз на профессиональном сленге (например: «Милочка, я понимаю, контртрансфер на работе! Но зачем тащить это в дом?»). Не важно, что это значит. Жена поймет и оценит.
• Расслабьтесь. Жена-психолог все равно вас любит. Это дома она говорит о работе, а на работе (с коллегами) – о вас.

Настоящий сапожник без сапог, о котором возникло это устойчивое выражение - удивительнейший человек.

Не всякий сапожник без сапог является настоящим.
Настоящий действительно делает потрясающие сапоги другим, а сам ходит босой.
Других, поддельных, можно отличить по бракованной или заурядной продукции и модной обуви на ногах, которую они сделали не сами.
Вот про этих вторых, обычно, и говорят с презрением - и они того заслуживают. Потому что прикидываются и бессеребрениками, и мастерами своего дела.
О настоящем сапожнике можно говорить только с состраданием.

Почему же он бос?
Вопрос из двух составляющих. Во-первых, это связано плотно с тем, что он делает действительно хорошие сапоги.
В детстве и юности он понял одну простую сермяжную вещь: ты заслуживаешь ровно такого отношения, как смог завоевать своей деятельностью. Вроде, выглядит все чисто, где ж подвох?
Подвох в том, что сапожник хотел уважения и любви самому себе, человеку, существу, тушке, а смог научиться только получать похвалы своей работе. И это то, почему он делает сапоги для других все лучше и лучше - пытается дать другим то, что хочет получить себе самому: заботу, любовь, уважение, внимание. В гештальте и некоторых других психотерапевтических школах это явление называется "профлексия". И чем больше он этого хочет - тем круче сапоги. Для других.

Во-вторых, поскольку у него нет опыта никакого, чтобы его самого (а не его деятельность) любили, уважали, нежили, холили, лелеяли, то нет и умения это принять, усвоить, напитаться этим. Бывало, чуть получит любви - и все, бежит от нее делать сапоги, ибо не знает, что с ней делать, куда девать, как усваивать. Ему кажется - много или не то, ибо не развито вместилище для любви. Желудок у котенка меньше наперстка. И не растет.

А если вернуться к метафоре с сапогами, как бы ни пытался он сам себе сшить сапоги - все какая-то кривая поделка выходит, стыдно людям показывать. Не понятно, куда вдруг все мастерство и гениальность профессиональные деваются - как подменили человека. Буквально, поставь перед ним две заготовки рядом: для себя и для другого. Из чужой сразу произведение искусства начинает получаться, а про свою - обнять и плакать. Прямо колдовство какое-то.

Если вы узнали в сапожнике себя, во-первых, респект вам и уважуха за ваши сапоги. Правда.
Во-вторых, как решить проблему с собственными сапогами?

1. Не сдаваться и не торопиться. Снова и снова пробовать делать себе сапоги. Пусть пока плохонькие, пусть ерунда, но не пытаться носить чужие - вы же знаете, вкусно все равно не будет. Сапоги, сделанные другим мастером, удовольствия не принесут, а только чувство вины, что чужого взял, а сам не смог. Потихонечку кропаем свои. Снова и снова. Если родители вам в детстве не додали - уж никто не заменит. Так что все сами.

2. Как только приходит порыв вдохновения другому сапоги сбацать - попытаться сразу же направить это вдохновение на свои неказистые. Это самое трудное, потому что другим всегда красивее получается, и сердце радуется смотреть на свою работу, а себе - всегда кривоватые, пичалька. Но эту пичальку нужно переживать, а не бежать от нее. Это - горькое лекарство.
Но без фанатизма. На одном горьком лекарстве не выживешь. Поэтому красоту ваять все равно надо (как устали свои делать), но цену ставьте хорошую, чтоб купить на свои собственные сапожульки материальчик получше, оборудование, да и чтоб отдохнуть было на что и сил восстановить. Чтоб на пироженку с вишенкой было. Одним ведь эстетическим удовольствием от собственного труда сыт не будешь.

Ну, вот, сбацала вам сапоги, пойду съем пироженку и на свои неказистые погляжу, как их улучшить.