Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Кожедуб и Покрышкин

Справедливости ради нужно сказать, что Иван Кожедуб во время войны был не единственным героем-летчиком. Когда говорят о советских асах, часто вспоминают Александра Покрышкина, которого даже в те времена считали если и не главным «врагом» Ивана Кожедуба, не желавшим делить с ним славу, то уж точно – главным соперником. После войны нередко писали, что Покрышкин и Кожедуб якобы устраивали между собой неофициальные соревнования: кто больше собьет самолетов. На самом деле это было не так, ведь кроме всего прочего, летчики служили в разных полках и воевали на разных фронтах. Иван Никитович называл Александра Ивановича своим учителем, старшим товарищем, боевым побратимом. Правда, после войны не отрицал, что здоровая конкуренция между двумя асами все-таки имела место, вот только делали летчики общее дело – били врага. И говорить о том, кто больше сбил самолетов, ни Кожедуб, ни Покрышкин не считали уместным. Хотя именно о подвигах Александра Покрышкина впервые начали широко писать не только советские, но с 1943 года – американские и английские газеты. А Герман Геринг лично получал доклады о летчике, сбивавшем по 3–4 самолета Люфтваффе за один бой. «Внимание! В небе – Покрышкин!» – звучали в эфире предупреждения немецким летчикам, когда его самолет вступал в бой.

Сам Покрышкин, будучи на девять лет старше Ивана Кожедуба, начал воевать с 1941 года. Впоследствии он часто говорил: только тот, кто сражается с первых дней войны, лично познал горечь поражений и выстоял, может называть себя опытным бойцом. Кожедубу, который первые годы войны изучал теорию воздушного боя и проявил себя позже, слышать такое от уважаемого им человека было обидно. Однако это не помешало ему приклеить вырезанный из газеты портрет Покрышкина в кабине своего самолета. Летчики долго не были знакомы. И вот такая возможность Кожедубу представилась: самолет Героя Советского Союза комдива Александра Покрышкина приземлился у них на аэродроме. Но Герой Советского Союза Иван Кожедуб так и не решился подойти и познакомиться с тем, кого считал учителем. Много позже, когда герои-летчики в конце концов пожали друг другу руки, Кожедуб признался Покрышкину: если тот, воюя с первых дней, из практики воздушного боя сформировал теорию, то он, внимательно изучая эту теорию в тылу, воплотил ее в жизнь и даже усовершенствовал.

Александр Покрышкин стал первым, кому позволено было вылетать на «свободную охоту». Такие боевые выходы он практиковал еще в 1941 году. Но тогда каждый такой вылет считался самоуправством, не многие летчики выживали, а те, кто возвращался, были на вес золота. Потому они отделывались строгими предупреждениями, которые, впрочем, применялись только для проформы – те, кто вернулся, всегда докладывали о сбитых вражеских самолетах. Победителей, как известно, не судят. А с 1942 года «свободная охота» советским асам, каким уже без всякого сомнения считался Покрышкин, была разрешена официально – ведь немецкие летчики уже получили такое право. Методом проб и ошибок, десятки раз находясь на волосок от смерти, лейтенант Покрышкин изо дня в день оттачивал систему ведения боя, названную им впоследствии «соколиным ударом». Выведенная им формула победы состояла из четырех компонентов: «Скорость – высота – маневр – огонь». Завидев врага, он стремительно набирал высоту, выполнял отвлекающий маневр и в нужный момент, как сокол, атаковал добычу сверху, открывая прицельный огонь.

«Сталинские соколы» – так называется глава популярной в бывшей ФРГ книге американских историков авиации Р. Толивера и Т. Констебля. Писали ее авторы не о советских летчиках, а отдавали должное лучшему асу Люфтваффе Эрику Хартману. Но о тактике боя, разработанной Александром Покрышкиным и взятой на вооружение Иваном Кожедубом, американские исследователи тоже вспомнили. Вот небольшой фрагмент из их книги: «Покрышкин путем математического анализа нашел те основополагающие формулы тактики, к которым Хартман впоследствии пришел чисто интуитивно. Аналогичность концепций и заключений достойна внимания… Покрышкинские нововведения во многом способствовали тому, что советская истребительная авиация отказалась от догматической доктрины довоенного времени… Искажения не должны привести к тому, чтобы видеть деятельность Покрышкина как летчика-истребителя, командира и тактика как результат голой пропаганды. Его слава заслуженна, и уместно в этой книге отдать дань уважения тому, кто часто дрался с Хартманом и летчиками 52-й истребительной эскадры».

С начала 1990-х годов стало модно уравновешивать книги о советских героях войны публикациями о не менее героическом противнике. И цифры советских самолетов, сбитых немцами, поражали: Хартман – 352, Баркхорн – 301, Ралль – 275 самолетов и так далее. Создавалось впечатление, что трижды Герои Покрышкин и Кожедуб, сбившие, соответственно, 59 и 62 самолета, – бледная тень немцев. «Чего стоят тогда советские летчики, раз такая разница в числе сбитых самолетов?» – заговорили тогда вокруг. Но это вскоре нашло свое объяснение: оказывается, системы подсчетов сбитых самолетов, которые вели в обеих армиях, существенно отличались. Одно дело – сбитые самолеты, а другое – засчитанные. У немцев учет шел с помощью фотокинопулемета, установленного на самолете. Учитывался сам факт попадания в противника, а что с ним дальше было, их не волновало. Напарник аса обычно подтверждал факт сбитого самолета.

В советских же ВВС для подтверждения победы в 1941 году требовали чуть ли не часть сбитого немецкого самолета с номером. Потом пришло понимание, что в истребительной авиации невозможно во многих ситуациях зафиксировать сбитый самолет на земле и дать стопроцентное подтверждение тому, что он сбит. Покрышкину, а позднее Кожедубу и другим советским асам не засчитывали машины, сбитые за линией фронта над вражеской территорией. Но летчикам нужны были не набранные «очки», а реальные победы. И они продолжали атаковать бомбардировщики противника на подлете, так как это было более эффективно. Поэтому у советских асов, в том числе у Покрышкина с Кожедубом, и оказалось очень много незасчитанных самолетов.

Приближая победу

Именной самолет в подарок от колхозника

В начале 1944 года полк, в котором служил Иван Кожедуб, вновь включился в военные действия, поддерживая наступление советских войск на Правобережной Украине. Это почти совпало со знаменательным событием в жизни прославленного летчика – 4 февраля 1944 года ему было впервые присвоено звание Героя Советского Союза за 146 боевых вылетов и 26 сбитых самолетов противника. В марте части Красной армии форсировали Южный Буг. Переправы и плацдармы снова нуждались в прикрытии истребительной авиацией. Но немцы, отступая, в первую очередь выводили из строя аэродромы, а полевые площадки были плохо пригодны для базирования самолетов – вовсю разгулялась военная распутица. Поэтому истребители не могли расположиться ближе к линии фронта и действовали на самом пределе своего летного радиуса. В лучшем положении находились подразделения Люфтваффе – бомбардировщики «Юнкерс-87» в такой ситуации летали практически безнаказанно, без прикрытия, в случае опасности выстраиваясь в оборонительный круг на малой высоте. В эти дни Кожедуб большое внимание уделял разработке тактики воздушного боя на малых высотах в условиях низкой облачности и серой, однородной местности без каких-либо видимых ориентиров.

Позднее он писал: «Когда нам удавалось встретиться с «юнкерсами», они становились в оборонительный круг, прижимались к земле. Отбивая атаки – причем не только стрелки, но и летчики стреляли из пушек, – постепенно оттягивались и уходили в район расположения своих зенитных батарей. Наблюдая за облаками, стелившимися над землей, я вспоминал бои, проведенные на малых высотах, и анализировал тактику действий истребителей, чтобы применить нужные приемы в условиях новой обстановки и борьбы с «юнкерсами». Я пришел к выводу, что разбить оборонительный круг можно внезапной атакой и надо сбить хотя бы один самолет – тогда образовывалась брешь. Проскакивая по прямой с небольшими отворотами, надо развернуться и стремительно атаковать с другого направления. Атаки нужно производить попарно. Опыт, уже приобретенный мной, позволял прийти к этому выводу».

14 марта 1944 года шестерка Ла-5 240-го истребительного авиаполка (ИАП) вылетела к переправам на расстояние, предельное для этого типа истребителей. С бреющего полета они атаковали над лесом девятку «Юнкерсов-87» – в лобовой атаке снизу Иван Кожедуб сразу сбил один бомбардировщик. Разогнав первую группу немецких машин, советские летчики напали на следующую девятку. Снова загорелся очередной «юнкерс» – остальные, поспешно сбросив бомбы, ушли назад. Был подбит и один из «Лавочкиных». Лейтенант Брызгалов, один из боевых товарищей Кожедуба, направился к ближайшему, брошенному фашистами аэродрому. Однако при посадке его самолет скапотировал, перевернулся «на спину» и зажал пилота в кабине. В сложившихся обстоятельствах Кожедуб приказал садиться еще двум летчикам, и сам показал пример, приземлившись «на живот» в жидкую грязь. Общими усилиями сослуживцы освободили своего товарища из нелепого положения. Летчики добрались до ближайшего армейского штаба, где им предоставили лошадей. На аэродром пилоты вернулись без самолетов, но на конях. Истребители вытащили из грязи на следующий день. На аэродром их доставили на прицепе у грузовиков. Этот эпизод, как и многие другие, был описан фронтовыми корреспондентами: Герой Советского Союза Кожедуб к тому времени уже пользовался огромной популярностью. Историй о его подвигах ждали как продолжения увлекательного героико-приключенческого романа.

Иван Кожедуб стал настоящей грозой для врага. Его пилоты принимали бой при любом соотношении сил. И, как правило, одерживали победы при минимальных потерях. 2 апреля 1944 года 240-й ИАП был перебазирован в Бельцы, в Молдавии. Выбор базы оказался не лучшим: близко линия фронта, рядом железнодорожная станция – прекрасные ориентиры для бомбардировщиков противника. Кроме того, в Бельцах совсем недавно базировались самолеты Люфтваффе, и их пилоты прекрасно знали особенности этого аэродрома. Неудивительно, что налеты на Бельцы германской авиации происходили часто и были довольно эффективны. Удары наносились как днем, так и ночью. 19 апреля Кожедуб перехватил группу из 15 бомбардировщиков «Хейнкель-111», летевших невиданным ранее строем – три кильватерных колонны. Удивление не помешало летчику сбить один бомбардировщик. 29 апреля Кожедуб провел бой с группой из десяти «Хеншелей-129» и четырех «Мессершмиттов-109». Он сбил два «хеншеля», один из которых взорвался в воздухе.

В мае 1944 года уже известному всей стране пилоту, одержавшему 38 воздушных побед, был вручен именной истребитель Ла-5ФН в дар от колхозника Василия Конева. Колхозник Конев, отец подполковника, просил командование вручить лучшему летчику фронта построенный на вырученные от продажи меда деньги истребитель. В течение недели Кожедуб уничтожил на нем 7 вражеских самолетов, включая четыре «Фокке-Вульф-190». В первом боевом вылете на «подарке» Кожедуб вел четверку Ла-5, которая прикрывала ударную шестерку Кирилла Евстигнеева. Со стороны Ясс появились «мессершмитты» и завязали бой с группой Евстигнеева. Внезапно со стороны солнца появилась еще одна пара «мессершмиттов». Разведка информировала летчиков о прибытии на этот сектор фронта группы немецких асов, самолеты которых были расписаны различной устрашающей символикой. Кожедуб вовремя обнаружил противника и сорвал атаку «охотников». Выпущенная вдогон одному из «мессершмиттов» очередь попала в цель, после чего он загорелся и рухнул на землю.

В июне 1944 года Иван Кожедуб вновь оказался на волосок от гибели, когда его эскадрилья приняла участие в крупном воздушном бою. Эскадрилья патрулировала над линией фронта, когда с румынской стороны подошли 20 «Фокке-Вульфов-190», которые попытались связать боем советские истребители. Кожедуб уклонился от боя, в это время показалась группа из 36 «Юнкерсов-87», которые шли под эскортом «мессеров». «Фокке-Вульфы» присоединились к истребителям сопровождения. Кожедуб со своими ведомыми атаковал бомбардировщики со стороны солнца. Он обстрелял несколько самолетов, но результат удара не наблюдал. Один самолет сбил летчик Амелин, а через несколько мгновений Ла-5 Амелина был поврежден истребителями эскорта, и Кожедуб приказал ему и его ведомому возвращаться домой. Бой продолжался. Внезапно Иван обнаружил, что он остался один посреди вражеских самолетов. Тут подошла еще группа «Юнкерсов-87», которую также прикрывали истребители. С земли поступила команда: «Атаковать!»

Кожедуб прорезал строй бомбардировщиков на встречном курсе, развернулся на 180 градусов и атаковал с задней полусферы. В этот момент на хвосте одинокого Ла-5 повисла группа грозных «Фокке-Вульфов-190». Ведущий звена немецких самолетов открыл огонь с дистанции 50 м. Резкими бросками самолета Кожедуб помешал противнику вести прицельный огонь. Помощь в виде группы «Яков» подошла очень вовремя, немецкие истребители отстали от Ла-5. В этот момент стрелка топливомера на приборной доске именного самолета Кожедуба подошла к красной черте – горючее было на исходе. Он вернулся на аэродром на последних каплях бензина. Здесь его ожидала приятная новость: наземные войска подтвердили падение ведущего второй группы «Юнкерсов-87» – Иван таки сбил его на встречном курсе.

Личный враг Гитлера

Летом 1944 года в районе действий 240-го ИАП появилась восьмерка истребителей – «охотников» противника, передняя часть которых была выкрашена в желтый цвет. Эта группа доставила советским летчикам немало беспокойства. Противник не принимал открытого боя, действовал обычно «из-за угла», подкарауливая бомбардировщиков при выходе из пикирования, а штурмовиков – при заходе на цель или при выходе из атаки. По всему было видно, что летали на этих машинах опытнейшие немецкие асы. Особое внимание привлекал «Мессершмитт-109» с изображением пикового туза под кабиной летчика, который командовал всей этой группой. В один из дней группа истребителей 240-го полка вылетела на очередное сопровождение бомбардировщиков. Вскоре путь им преградили две восьмерки «мессеров». Часть сил противника связала боем нашу группу прикрытия, а другая – пошла в атаку на бомбардировщиков. И вот, когда наши летчики ринулись в бой, сверху, со стороны солнца, на них устремились «охотники».

Один истребитель прикрытия горящим факелом полетел вниз. Завязалась ожесточенная схватка, из которой вскоре вывалилась пара самолетов. Одним из них был «мессер» с пиковым тузом, он метеором носился из стороны в сторону. Как впившийся клещ, за ним неотступно следовал «Лавочкин» с цифрой «14» на фюзеляже. Это была машина Кожедуба. «Туз» начал производить всевозможные эволюции: уклоняясь от ударов, он то коршуном взмывал вверх, то камнем падал вниз. И вот наконец они встретились лицом к лицу. Иван несся навстречу своему противнику, который принял лобовую атаку. Секунды огромного напряжения. Вражеский истребитель взмывает вверх, подставляя свое «брюхо» под удар. Огненная струя распарывает фюзеляж, и «мессер» окутывается черным дымом. То был конец «пикового туза», любимчика Геринга. На счету этого аса было немало английских, французских, испанских, американских и советских самолетов. «Дьявол какой-то попался, – рассказывал позже Иван Кожедуб. – Я на него, вот он уже у меня в руках. Смотрю – пошел в пике. Думаю, конец ему. А он у самой земли выровнялся и – ходу. Насилу поймал его!»

Тогда же, в начале июня 1944 года Иван Кожедуб получил приказ отбыть в Москву. К этому времени он сделал 110 боевых вылетов, а его счет составлял 48 побед. В Москве Кожедуб настоятельно просил о возвращении в родной 240-й ИАП, но его просьба удовлетворена не была. Один из лучших летчиков-истребителей ВВС Красной армии получил назначение на должность заместителя командира полка воздушных «охотников». А в конце июня советский ас, представленный к второй Золотой Звезде, был переведен заместителем командира в знаменитый 176-й Гвардейский истребительный авиаполк (ГИАП) «свободных охотников». Полк имел на вооружении новые истребители Ла-7, которые необходимо было осваивать. В августе Кожедуб, переучиваясь на Ла-7 во 2-м запасном авиационном полку, одновременно передавал свой опыт молодым летчикам. Именно там его застало известие о присвоении ему 19 августа, в День Воздушного флота, второго звания Героя Советского Союза.

Через три дня Иван отбыл в 176-й гвардейский Проскуровский истребительный авиационный полк. Его новая часть тогда базировалась возле польского города Дембниц. 176-й полк был необычной частью. Его называли «Полк асов». Здесь воевали пилоты, имевшие как минимум пять личных побед. Полк подчинялся непосредственно командующему ВВС Красной армии маршалу авиации А. А. Новикову. Главной его задачей было уничтожение немецких асов.

Иван легко влился в новый коллектив. Боевая слава не вскружила ему голову, он оставался скромным, доброжелательным человеком, готовым всегда прийти на помощь. А в редкие часы отдыха был душой компании. Но в бою преображался: всякий раз подтверждалось, что этот человек был словно рожден для сражений и побед. За все годы войны Иван Кожедуб ни разу не был сбит или ранен, не потерял ни одного ведомого. Раскрывая секреты своих успехов, легендарный летчик вспоминал: «Мне здорово повезло, отличный ведомый попался и еще самолет прекрасный дали. Но главное – рядом всегда были надежные боевые друзья, отличные авиационные командиры. Если к началу Курской битвы я усвоил только два правила – храбро драться с врагом и, не отрываясь от группы, пристально следить за действиями командира, то в ходе дальнейших боев началась настоящая боевая учеба».

Эта учеба не прекращалась на протяжении всей войны. Иван неустанно искал и находил все новые и новые методы и приемы ведения воздушных атак, которые позволяли максимально эффективно использовать потенциальные возможности крылатой машины, постоянно шлифовал мастерство воздушного бойца, стремясь достичь совершенства. Благодаря этим качествам он имел неоспоримое превосходство над летчиками Люфтваффе, сбивая в каждом бою от одного до пяти самолетов. Не боялся вступать в бой и тогда, когда враг имел огромное преимущество.

В сентябре 1944 года под Ригой была замечена группа немецких «охотников» на машинах, разрисованных черепами, костями, драконами и прочими эмблемами. На них летали асы, одержавшие немало побед на Западном и Восточном фронтах. Особенно выделялась одна пара – с черепами и костями на фюзеляжах. В активный бой они не вступали, предпочитая действовать со стороны солнца, обычно сзади и сверху. Выполнив атаку, как правило, быстро скрывались.

Это были асы-«охотники» авиагруппы Вернера Мельдерса. «Полк асов» бросил советской авиации вызов. 12 пилотов из 176-го авиаполка во главе с капитаном Иваном Кожедубом были откомандированы в Прибалтику. И следующий месяц стал периодом беспрецедентной для того времени схватки «свободных охотников». Результат – за месяц боев сбиты 53 самолета противника. Лично Кожедуб одержал пять побед. А ведь среди немцев были пилоты, имевшие по 100–150 побед, награжденные высшими наградами Третьего рейха. В одном из вылетов Кожедуб вовремя заметил приближение со стороны солнца пары «охотников». Мгновенно развернувшись на 180 градусов, он бросился в атаку. Ведущий вражеской пары лобовой атаки не принял и ушел разворотом вверх – на солнце. Ведомый же, не успев повторить маневр своего командира, поздно начал делать боевой разворот и подставил борт своего «фокке-вульфа» под удар «Лавочкина». Мгновенно вписав в прицел разрисованный черепами и костьми фюзеляж вражеской машины, Иван хладнокровно расстрелял его… Потерпев столь сокрушительное поражение, немецкие «охотники» были вынуждены прекратить активные полеты на данном участке фронта.

Вскоре имя Кожедуба, как и имя Александра Покрышкина, начало наводить ужас на врагов. При его появлении в воздухе немцы по радио предупреждали своих летчиков: «Внимание! В небе Кожедуб!» Показательно, что ни Иван, ни другие асы не знали по имени ни одного немецкого летчика, даже самого знаменитого. За Кожедубом и Покрышкиным фашисты устраивали настоящую охоту, которая всегда была безуспешной. Немцы даже издали специальный приказ, объявивший Покрышкина, Кожедуба и командира подводной лодки Александра Маринеско врагами номер один всей Германии и лично фюрера. Но это только подзадоривало советских асов, и они наносили неприятелю еще больше ударов.

Иван Никитович Кожедуб родился 8 июня 1920 года в селе Ображеевка Шосткинского района Сумской области в семье простого сельского труженика.

Отец воспитывал в строгости маленького Ивана, с детства приучал к труду. Братья Яков, Александр и Григорий, батрачили у зажиточных людей, принося в конце сезона домой скудные гроши и продукты. Да и сам Иван вынужден был зарабатывать в детстве, когда отец устроил его подпаском. Судьба была благосклонна к нему с детских лет и хранила его на протяжении всей его жизни.

Еще в детстве, как вспоминал сам Иван Никитович, в своей книге «Верность Отчизне»,

мог погибнуть, утонув в Десне. Ребята в разлив отправились на лодке на дальний остров и вечером, при сильном ветре, возвращались в село. Порывом ветра лодку развернуло поперек волны и перевернуло. Оказавшись в холодной воде, дети поплыли к дереву, оказавшемуся неподалеку и выбрались на ветки. К ночи, спасшиеся начали замерзать и, друг Вани Андрейка утонул. Да и самого Ваню сдуло с ветки ветром, когда он, обессилев, не смог держаться. Упав в воду, Ваня сразу пошел ко дну.

Чудо его спасения было в том, что в это время как раз подошла помощь на баркасе, где бы брат Вани Александр. Он успел заметить, куда упал будущий советский воздушный снайпер и, нырнув, спас его. В тот день маленький Иван пережил первую тяжелую утрату в своей жизни. А сколько еще судьба ему готовила...

С детства Ваня увлекался спортом, это и упражнения на турнике и тяжелая атлетика – гиревой спорт. Отец часто ругал Ивана за изрытый гирями двор. В результате этих занятий, будущий защитник Отечества развил в себе великолепный вестибулярный аппарат и выносливость.

В школе, Ваня увлекался рисованием и много рисовал, что развивало глазомер, зрительную память будущего аса. Пробовал писать маслом.

Как все в жизни незаметно пролетело детство. Закончив семилетку, Иван поступил в школу рабочей молодежи, где работая библиотекарем, запоем читал не только художественные книги, но и техническую литературу. Прошло еще два года и, по совету отца, Иван поступил в Шосткинский техникум, на химико-технологическое отделение. Домой ходить было далеко и, Кожедуб переселился в общежитие при техникуме. Только мать не хотела расставаться с младшим сыном.

В один из выходных с тяжелым чувством на душе Иван возвращался из техникума на выходные домой. На пороге дома его встречал отец. Мать Ивана, подорвавшая силы на тяжелых работах в людях, тяжело заболела и на все уговоры поехать в больницу, отвечала отказом. Пришло время возвращаться в техникум. Иван не хотел идти, видимо предчувствуя беду, но мать уговорила его возвращаться. До поздней ночи Кожедуб просидел за книгами, упрекая себя за то, что не настоял на том, чтобы мама легла в больницу, а на рассвете его разбудил брат Яков. Увидев заплаканное лицо старшего брата, Иван сразу все понял.

Овдовев, Никита Кожедуб тоже перебрался в Шостку, в общежитие при заводе и часто приходил в гости к сыну.

О первой своей встрече с самолетом, лучше меня расскажет сам Иван Никитович Кожедуб:

«... однажды днем, играя в кегли, я услышал рокот мотора: на небольшой высоте пролетал самолет. Впервые я увидел его так близко. Два пассажира, сидевшие сзади, помахали нам руками. Машина быстро скрылась за холмом.

Вот бы подняться, посмотреть сверху на Десну, на наши просторные края.

Перед самым отъездом, я узнал, что можно полететь: пассажиров катали за плату, но было уже поздно. Да и самолет, откровенно говоря, внушал мне не только любопытство, но и робость. Я даже признался себе, что, пожалуй, и не отважился бы полететь. И решил про себя, что летному делу научиться трудно, а летчики, должно быть, люди сказочно смелые: подумать только - в воздух поднимаются, делают такие перелеты! И ни на секунду тогда не возникла у меня мысль посвятить свою жизнь авиации».
(Иван Кожедуб. «Верность отчизне»).

Следующий шаг к своей судьбе Иван сделал после войны у озера Хасан, летом 1938 года. Вот тогда-то Иван и вспомнил свою недавнюю встречу с учениками техникума, которые поступили в аэроклуб. Они приходили в техникум тренироваться на спортивных снарядах. При последующей встрече с ними Иван задал вопрос, как подать документы в аэроклуб, на что получил мало обнадеживающий ответ, документы подавать поздно, занятия уже начались. Но Иван все-таки рискнул и, поступил в аэроклуб, дав слово догнать сокурсников по теории, до начала летной практики. Он догнал группу, более того, был одним из первых учлетов в группе.

Трудно приходилось успевать везде будущему герою. Иван учился в аэроклубе, не забывая о техникуме, ведь летать всю жизнь, он еще не решил.

Первое время приходилось таиться от отца. Кожедуб вспоминает, как однажды спросил: «А что, тату, если бы я летать выучился?» ("тату"- по-украински означает "папа").

На что отец замахал руками: «Куда тебе за журавлем в небе гоняться?!»

Но таиться Иван смог только до летних каникул в техникуме. Чуть свет собирался в Шостку на аэродром, на полеты. Так и узнал отец об увлечении сына, но, уже привыкнув к его самостоятельности, пороть героя не стал.

В том же 1939 году Кожедуб решил связать свою судьбу с истребительной авиацией, встретив своего земляка, который приехал в отпуск на родину. Молодые пилоты увлеченно слушали рассказы выпускника их аэроклуба, с завистью рассматривая военную форму. Конечно, в те времена у летчиков была особая шикарная форма. Все войсковые офицеры ходили в гимнастерках, а летчики носили рубашки с галстуками и кителя.

В январе 1940 года Кожедуба вызвали в Чугуевскую школу военных летчиков. По приказу Народного комиссара обороны СССР С. К. Тимошенко № 0362 от 22 декабря 1940 г. "Об изменении порядка прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС Красной Армии", Иван Кожедуб успешно закончил осенью 1940 года. Он ожидал распределения. Как и все его однокашники, готовился служить на западной границе, куда отправили весь выпуск того года, но командование распорядилось иначе. Как один из лучших курсантов сержант Кожедуб был оставлен инструктором в училище.

Война застала Ивана Никитовича на должности инструктора. С первых дней войны Кожедуб заваливает начальство рапортами с просьбой об отправке на фронт, но начальство непреклонно. «Ваш долг – готовить пилотов для Красной армии. Фронт несет большие потери».

В конце 1941 года училище перевели в город Чимкент, в Казахстан. Там в ускоренном режиме ковались кадры для фронта. Кожедуб продолжает осаждать начальство рапортами, на которые получает отрицательные ответы и даже, нагоняи. Продолжает готовить пилотов для фронта.

До них доходили газеты с фронта и в некоторых, были заметки о подвигах их товарищей, бывших курсантов, инструкторов из училища. Скромные труженики тылового аэродрома завидовали своим друзьям, бившим врага над просторами Родины.

Наконец, осенью 1942 года Ивана Никитовича отправили на фронт. В Москве Иван узнал, что одному из его лучших курсантов, Вячеславу Башкирову, присвоено звание Героя Советского Союза. Кожедуб гордится учеником и возможно, рад за себя. Если ученик превзошел учителя – лучшая оценка педагогу, как профессионалу.

Кожедуб был зачислен в 240-й истребительный авиаполк, которым командовал майор Солдатенко. Полк понес тяжелые потери в боях под Сталинградом и, находился на укомплектовании. В Горьком, полк переучивался на новые истребители Ла-5 . Новые самолеты только-только стали поступать на фронт и, уже снискали себе славу в Сталинградский битве.

В запасном полку Иван продолжает учиться, изучает новую материальную часть, проходит тренировочные полеты, изучает трофейные Ме-109, зарисовывая их силуэты и изучая уязвимые места.

Наконец в январе 1943 года Кожедуб получает новый Ла-5, за номером 75 из эскадрильи имени Валерия Чкалова. Но он недоволен первой машиной. Самолет оснащен пятью баками – несколько тяжеловат.

В марте 1943 года Кожедуб провел свой первый воздушный бой. В паре со своим ведущим, Кожедуб должен был охранять свой аэродром. С самого начала все пошло наперекосяк. Кожедуб при взлете потерял из виду самолет ведущего и остался в воздухе один. Сделав несколько кругов, Иван увидел приближающиеся самолеты, похожие силуэтом на бомбардировщики Пе-2.

Иван вовремя вспомнил правило истребителя – Не опознав самолет, считай его самолетом противника. Взрывы на земле убедили Кожедуба в точности правила.

Беда была в том, что пока он разбирался, кто перед ним Ме-110 начали атаку аэродрома. Кожедуб приготовился атаковать противника, снял пушки с предохранителей, но тут вспомнил еще одно правило – «перед атакой убедись, не атакуют ли тебя». Оглянулся – к нему шел самолет с белым коком винта. Пока думал кто это, свой или чужой, «белый кок» открыл огонь. Сзади раздался треск, в кабине пахнуло гарью. Спасло Ивана то, что в кабину попал осколочно-фугасный снаряд, а не бронебойный. Ме-109 насели на него плотно, вот-вот добьют, но тут открыла огонь зенитная артиллерия и, «мессеры» отвалили. Ла-5 Кожедуба также попал под огонь своих и, получил еще несколько пробоин. Большого труда Ивану стоило посадить изрешеченный самолет. После посадки насчитали более пятидесяти пробоин.

Теперь Иван летал от случая к случаю.

После первого неудачного боя, его вообще хотели перевести в наземную службу. Потерял ведущего, позволил противнику бомбить аэродром, сам чуть не погиб и самолет надолго попал в ремонт. Машина за номером 75 долго простояла в ремонте.

С нее сняли два бака, для боя он не годился и, Иван иногда летал связным. Все время он учился бить врага, рисовал схемы, изучал опыт прославленных пилотов, таких как А. И. Покрышкин .

Формулу боя Покрышкина: «Высота – скорость – маневр - огонь», Иван записал в свой фронтовой блокнот. Там же, рисовал схемы, силуэты самолетов противника, чтобы в будущем не терять время на опознание самолета. Он хорошо усвоил урок, преподанный ему немцами.

Шли «бои местного значения», но и в этих боях полк терял людей. Погиб ведущий Кожедуба Вано Габуния, таранив самолет противника, командир эскадрильи Гавриш. 14 апреля 1943 года, во время налета, погиб командир полка майор Солдатенко.

К лету в полк прибыло пополнение. Кожедуб был назначен на должность заместителя командира эскадрильи. К нему в пару был назначен Василий Мухин.

Новая пара приняла свой первый бой в июле 1943 года на Курской дуге 6 июля 1943 года. Полк получил приказ прикрывать наземные войска. Над передним краем группа, в которой была пара Кожедуб – Мухин, встретилась с большой группой бомбардировщиков Ю-87.

Завязался ожесточенный бой. В воздухе перемешались свои и чужие самолеты. Очередью из пушек Иван заставил Ме-109 отвернуть от самолета комэска Семенова.

Бомбардировщики встали в оборонительный круг. Прошло несколько минут и, Кожедуб вышел на линию открытия огня. Заработали пушки, но «лаптежник» не падает. Иван продолжает стрелять. Юнкерс начал маневрировать. Забыв обо всем, Иван продолжает атаку, решив, что если не собьет врага – будет таранить, как это сделал его погибший ведущий Вано Габуния. Почти в упор Кожедуб всаживает во врага длинную очередь. Самолет запылал и упал.

На радостях Иван закричал ведомому: «Вася! Одного кокнул!»

Посмотрел по сторонам, и, увидел, как от него отваливает «мессер», за которым погнался Мухин.

Команда комэска «Сбор». Но Кожедуб видит еще одну группу юнкерсов, докладывает командиру, но тот продолжает собирать группу. Тогда Иван решает атаковать врага силами своей пары. Пристроился в хвост к крайнему Ю-87, в упор открывает огонь, но пушки молчат. Стреляя длинными очередями, Иван расстрелял весь свой боезапас. Командует Мухину атаковать, сам имитирует атаки. Юнкерсы уходят, а пара на пределе горючего вернулась на свой аэродром.

Иван Никитович вспоминал в своей книге, как во время доклада о проведенном бое, командир эскадрильи строго отчитал его за отрыв от группы.

«Вот как?! За сбитым гоняешься. В такой обстановке нельзя быть несдержанным и неосмотрительным. Собьют в миг. Ну, все же, поздравляю с первым сбитым.

С 10 июля Кожедуб временно исполняет обязанности комэска, вместо получившего ранение Семенова.

В сентябре 1943 года Иван получил долгожданные вести из дома. Из письма отца он узнал, что брат Яков с первых дней в боях, Григория угнали в рабство фашисты, а брат Сашко, трудится в тылу на Урале.

Потекли обычные для него будни войны. По нескольку раз в день, вылетали наши летчики на выполнение заданий.

30 сентября 1943 года. Группа Кожедуба вылетела на прикрытие наземных войск. На подходе к линии фронта, Иван был атакован парой немецких охотников. Вовремя заменив их, он резко развернулся, не успев подать команду своим. В лобовой атаке, немцы открыли огонь. В самолете, сзади, раздался треск и, противники разошлись на встречных курсах. Маневр Кожедуба был настолько быстрым, что бойцы его группы, увидев охотников, выходящих из атаки, посчитали, что Иван сбит и погнались за немцами, горя желанием мести. Иван остался один в районе прикрытия. На все приказы Ивана по радиосвязи – никакой реакции. Прошло некоторое время и, группа Кожедуба вернулась, но прошла мимо в сторону своей базы, не заметив своего командира. А потом появились немцы и, Кожедуб один принял бой. Со всех сторон, на пределе машины, Иван атаковал Ю-87. Он заставил-таки их, прекратить бомбометание и поставил в оборонительный круг. Но немцы не уходили, а горючее таяло. Нужно было сбить хоть кого-то. Иван, наконец, выбрал одного и в упор расстрелял. Увидев объятого пламенем, падающего собрата «лаптежники» беспорядочно отбомбились и стали уходить. На парах топлива Кожедуб вернулся домой.

Еще один день, о котором, Иван Никитович вспоминает особо.

В третий раз он тогда, повел свою эскадрилью на прикрытие войск. У линии фронта встретили большую группу вражеских бомбардировщиков. Сходу атаковали и разогнали, но с земли поступил приказ догонять и добивать противника. Истребители помчались вдогонку расстреливать беззащитные Ю–87.

Этот бой лучше описать словами самого Ивана Никитовича.

«Начинаю атаковать его сверху – он так прижался к земле, что снизу не подойдешь. Стрелок ожесточенно отстреливается, но пулеметные трассы летят мимо. Длинная очередь и бомбардировщик вспыхивает.

Взмываю над пылающим бомбардировщиком. Раздается невнятный звук – любой удар о самолет слышишь, несмотря на гул мотора. Слышу испуганный голос Васи Мухина: «Батя, ты горишь!»

Быстро осматриваю левую плоскость – тут все в порядке. Посмотрел вправо - из бензобака выбивается огненная струя. Холодок пробежал по спине: да я и в самом деле горю! Пока не поздно надо прыгать с парашютом. Быстро открываю фонарь. Отстегиваю привязные ремни. И вдруг вспоминаю – внизу враг».
(Иван Кожедуб. «Верность Отчизне»).

Иван принимает решение пылающим самолетом таранить наземную цель. Но продолжает бороться за жизнь – пытается сбить пламя скольжением. Ничего не получалось. Внизу он заметил скопление вражеской техники и, перевел самолет в пикирование...

Разные источники, рассказывают об этом случае по-разному. Поэтому, я думаю, будет правильно, рассказать окончание этого случая словами самого Ивана Никитовича.

«... Направляю самолет прямо на них. Стремительно вырастает земля. Еще осталась надежда, что можно сорвать пламя, если резко задеру нос самолета. Выхватываю самолет прямо над головами оторопевших немцев. И слышу радостный голос ведомого:

Батя, пламя сорвано! Живем!
(Там же).

В этот день судьба пощадила его, в очередной раз.

Перелетев линию фронта, Кожедуб хотел снова покинуть самолет, но не смог – стало жаль машину. Он очень любил свои самолеты. Всегда отождествлял их с живыми существами. И ни разу за всю войну, не покинул машину.

4 февраля 1944 года друзья поздравляли Ивана с присвоением ему высокого звания Героя Советского Союза. К тому времени личный счет Кожедуба перевалил за 30 сбитых вражеских машин.

В мае 1944 года, когда полк Ивана Кожедуба уже вел бои над Румынией, Иван получил приказ, перегнать на свой аэродром, из города Бельцы, новый самолет. Прибыв на место, Кожедуб узнал, что Ла-5 ФН, за номером 14, имени Героя Советского Союза подполковника Н. Конева, командование авиасоединения решило передать ему.

Колхозник Конев Василий Викторович – отец погибшего в боях за Родину Героя, на личные сбережения приобрел самолет и попросил передать его лучшему летчику. Им бы признан Иван Кожедуб.

Воевать на такой машине было не просто почетно, но и опасно. Немецкие асы прекрасно понимали, что на таких самолетах, летают не простые летчики. Очень часто атаковали Ивана, увидев надписи на бортах, но верный ведомый всегда надежно прикрывал командира. В паре с Мухиным, как вспоминал Иван Никитович, он мог не опасаться за свой хвост.

И за надежность ведомого платил сполна. Большого уважения стоят его скупые воспоминания:

«... Осматриваюсь. Вижу – Мухин в выгодном положении. Передаю по радио: «Вася! Бей его! Прикрываю!..».

Или: «... Вася, берем в клещи крайнего!» (В этом бою пара сбила «Хейнкель-111», который был записан на счет Мухина).

И сам Героем был и, давал возможность стать Героями другим.

В один из дней 44-го года, на аэродром 240-го истребительного авиаполка приземлилась группа самолетов. По аэродрому разнеслось: «Покрышкин, Покрышкин!». Иван хотел подойти и познакомиться с прославленным асом, но постеснялся, а пока колебался, самолеты Покрышкина улетели. Только после войны Иван вновь увидел Славного летчика в академии им. М. В. Фрунзе. Возможно встречался он с ним и при подготовке к Параду Победы.

Летом 1944 года Кожедуба вызвали в Москву. Там и узнал Кожедуб, о своем новом назначении, в 176-й Гвардейский истребительный авиационный полк.

Всю ночь Иван не спал, пытался найти слова, чтобы не покидать родной полк, но генерал Шацкий, посочувствовав, остался непреклонен. Выразил свое понимание ситуации, но приказы сверху не обсуждают, их выполняют.

На знакомом запасном аэродроме, где Иван был еще несмышленым, неопытным пилотом, его узнали и поздравили с успехами. Пришлось Ивану Никитовичу переучиваться на новый самолет Ла-7. Полк воздушных охотников, где ему предстояло воевать, летал именно на этих машинах.

19 августа Иван узнал о награждении А. И. Покрышкина третьей медалью «Золотая Звезда». А его самого, поздравляли с присвоением звания Дважды Героя. Кожедуб к тому времени сбил 45 фашистских самолетов.

С конца августа 1944 года Кожедуб приступает к обязанностям заместителя командира полка. Полк выполняет задачи по воздушной охоте, укомплектован опытными пилотами, имеющими большой налет часов и богатый боевой опыт. Прошли те времена, когда наше небо защищали желторотые птенцы, подготовленные по ускоренному курсу взлет-посадка. Теперь, молодых пилотов, если позволяла обстановка, вводили в бой постепенно.

А в полку Кожедуба были поистине опытные летчики. Самолеты в полку имели особую окраску - серые с красным носом и белым килем. Ивану за ночь перекрасили машину под стать другим. Так, на машине с бортовым номером 27, Кожедуб летал до конца войны.

В своих воспоминаниях, Иван Никитович очень скупо рассказывает о своих сбитых. Все сводится к простым фразам: «... вижу противника, атакую, сбиваю...» и, никаких красочных описаний. Период службы в 176-м ГИАП, Кожедуб больше описывает подвиги своих однополчан, видя в своих вылетах обычные трудовые будни.

19 февраля 1945 года. Кожедуб в паре с Дмитрием Титаренко вылетел на охоту. В районе Франкфурта, на высоте 3500 метров, они увидели одиночный самолет, идущий на высокой скорости. Выжав все до предела из своего «лавочкина», Кожедубу удалось приблизиться к неизвестной машине. Это был реактивный Ме-262. По данным разведки, с которыми пилотов знакомили, эти самолеты были принципиально новыми и опасными в бою. Немец летел, не особо заботясь о безопасности – надеялся на высокую скорость. Постепенно сближалась советская пара с реактивным истребителем.

Зная характер Титаренко, Кожедуб просит: «Дима, не торопись!»

Но в самолет противника полетели трассы, и немец начал отворачивать с линии огня. Расстояние между Кожедубом и Ме-262 резко сократилось, что позволило советскому асу логично завершить атаку. После меткой очереди, самолет Ме-262, разваливаясь на части, упал на землю.

Последних двух фашистов Кожедуб сбил 17 апреля в районе Берлина. Это были «Фоке-вульф-190». Это был его последний воздушный бой в той войне.

В конце весны 1945 года Иван Никитович, по приказу командования, вылетел в Москву.

Часть 2. Секретная жизнь Ивана Кожедуба.

В последнее время, сняты многие грифы секретности. Несекретной информацией стали и некоторые случаи, произошедшие с ним в последний период войны.

В предисловии Н.Г. Бодрихина к книге И.Н. Кожедуба «Верность Отчизне» более поздних изданий, приводятся интересные факты о воздушном бое Кожедуба с американцами. Я процитирую:

«Как рассказывал мне сам Иван Никитович, 17 апреля 1945 года, встретив в воздухе «Летающие крепости» союзников, он заградительной очередью отогнал от них пару «мессершмиттов», но через секунду сам был атакован американскими истребителями прикрытия.

«Кому огня? Мне?!"- с возмущением вспоминал Кожедуб полвека спустя. Очередь была длинной, с большой, в километр, дистанции, с яркими, в отличие от наших и немецких, трассирующими снарядами. Из-за большого расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз. Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца (по количеству истребителей в эскорте я уже понял, кто это) в фюзеляже у него что-то взорвалось, он сильно запарил и пошел со снижением в сторону наших войск. Полупетлей выполнив боевой разворот, с перевернутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно, самолет взорвался в воздухе.

Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным, я ведь уже успел разглядеть белые звезды на крыльях и фюзеляжах. «Устроят мне... по первое число», думал я, сажая машину. Но все обошлось. В кабине «Мустанга», приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее, когда этот вопрос сумели перевести), он отвечал: «Фокке-Вульф» с красным носом... Не думаю, что он тогда подыгрывал; не научились еще тогда союзники смотреть в оба...

Когда проявили пленки ФКП (фотокинопулемета), главные моменты боя оказались зафиксированы на них очень четко. Пленки смотрело и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра сказал: «Эти победы в - в счет будущей войны». А Павел Федорович Чупиков, наш комполка, вскоре отдал мне эти пленки со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай».

Это было одно из нескольких боевых столкновений советской и американской авиации, случавшихся в 1944-1945 годах...» (Интернет-газета «Центразия» № 18 от 13 мая 2004 года.)

Еще один знаменательный бой провел Иван Никитович перед Днем Победы 6 мая, когда в советскую зону вошла группа «летающих крепостей» с самолетами прикрытия. Советские летчики предупредили американцев трассерами, но те продолжали лететь, отвечая огнем пулеметов. Тогда пришло время Кожедуба. За двадцать минут боя он вогнал в землю три непобедимых «крепости».

Звезды рисовать, однако, не разрешили и тогда, но воевать с американцами пришлось. Теперь это было на Дальнем Востоке, где дивизия 64ВВВВ¬го авиакорпуса, вместе со своим командиром генерал-майором Кожедубом, воевала в Корее. Хотя, и без «фюзеляжных звездочек» известно, что там не долетели до своих баз 264 американских пилота... (Виктор Анисимов. Статья «Как Кожедуб американцев сбивал». Газета «Наше Дело» от 13 октября 2007 года). До последнего времени, мы все могли узнать о боевом пути Ивана Кожедуба.

Итак, за время Великой Отечественной войны, Иван Никитович Кожедуб совершил 330 боевых вылетов, провел 120 воздушных боев, сбив 62 фашистских самолета. Неплохой счет. Цитата из газеты Радиоголос России: «Историки говорят, что Иван Кожедуб сбил гораздо больше самолётов, чем значится в официальных источниках. Дело в том, что он не записывал на свой счет вражескую машину, если сам не видел, как она упала на землю. "А вдруг, он до своих дотянет?", - объяснял летчик однополчанам...» (Газета «Радиоголос России»).

24 июня 1945 года И. Н. Кожедуб пронес по Красной площади знамя одного из полков в строю сводного полка Первого Украинского фронта.

Летом 1945 года, после Парада Победы, Иван Никитович был направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе. Как вспоминает в своей книге Владимир Лавриненков в своей книге «Без войны», Кожедуб «сбежал» в Академию ВВС в Монино.

Г.Кисловодск. Поздним вечером ноября 1950 года за Кожедубом, отдыхавшем в местном санатории пришли два офицера МГБ и дали несколько минут на сборы.

В обкоме партии по правительственной связи получает приказ командующего ВВС московского округа В. И. Сталина прибыть в Москву. «Есть работа, а Ваня отдыхает...».

В обстановке секретности, под фамилией Крылов Кожедуб 10 месяцев командует 324-й истребительной авиадивизией в Северной Корее.

12 апреля 1951 года кожедубовцы провели свой первый воздушный бой над рекой Ялуцзян. Истребители защищали стратегически важный мост через реку. На мост шли 40 американских бомбардировщиков под прикрытием около100 истребителей.

Кожедуб поднял в воздух все 50 Миг-15. Иль грудь в крестах, или голова в кустах. Однополчанин Ивана Никитовича, Сергей Крамаренко вспоминает: «Всего упало на землю 12 бомбардировщиков и 5 истребителей. 120 летчиков были взяты в плен китайцами и корейцами. Сам Кожедуб в этом бою не участвовал.

Но неужели азартный трижды Герой Советского союза мог спокойно усидеть на земле?

Вылетать на боевые задания ему строжайше запрещено. В.И.Сталин еще в Москве ему сказал: «Ты, хорош, тут воевать своими методами», рассказывает Николай Бодрихин в фильме Сергея Медведева «Тайны века. Две войны Ивана Кожедуба».

Ассамблея ООН признала Северную Корею агрессором и, любая военная помощь ей, была вне закона. Если бы Кожедуба сбили, мог случиться сильнейший международный скандал, а войска ООН, могли бы начать боевые действия против СССР.

И все же Иван Никитович сделал несколько боевых вылетов.

Весь фильм я пересказывать не хочу. Лишь закончу этот эпизод из жизни Кожедуба тем, что повторю слова автора фильма Сергея Медведева: «Позднее китайские друзья Ивана Никитовича, под большим секретом рассказали сыну советского аса, что тот, за время своего пребывания в Корее дописал на свой «американский счет» еще 17 самолетов противника».

Умер Иван Никитович Кожедуб у себя на даче 8 августа 1991 года, от сердечного приступа. А еще через несколько дней перестала существовать его Отчизна, верность которой он хранил всю свою славную жизнь.

Этот самолет еще помнит смрадный запах "фоккеров".

Материалы, использованные в этой статье:

1.И. Н. Кожедуб. Верность Отчизне.

2. Статья Юрия Нерсесова «Американский счет майора Кожедуба» из интернет-газеты «Центразия» № 18 от 13 мая 2004 года.

4. Фильм «Две войны Ивана Кожедуба». Из цикла Тайны века с Сергеем Медведевым.

В советские годы имена лучших летчиков Великой Отечественной войны Александра Покрышкина и Ивана Кожедуба были известны каждому. В том, что «сталинские соколы» были куда круче «асов Геринга », сомнений не возникало — в конце концов, кто победил в войне?

Магия больших цифр: как асы люфтваффе поразили воображение россиян

Но в начале 1990-х в нашей стране стала публиковаться статистика лучших пилотов люфтваффе, которая, прямо сказать, шокировала — 104 немецких летчика имели на своем счету 100 и более сбитых самолетов противника.

Лучший ас Германии Эрих Хартманн записал на свой счет 352 сбитых самолета, из которых 347 были советскими.

У лучшего из представителей авиации союзников Ивана Кожедуба на счету «лишь» 64 победы. У Александра Покрышкина — 59, но и это число некоторые считают преувеличенным.

После распада СССР более чем на десятилетие полки книжных магазинов заполнили воспоминания немецких асов, которые пользовались большой популярностью у российской публики.

О Покрышкине, наводившем ужас на гитлеровцев, вспоминали разве что с усмешкой, считая его продуктом «сталинского агитпропа».

Борьба за господство в воздухе

Однако, почему же «ударный труд» гитлеровских асов не помог Германии?

«Завалили трупами» — любят писать некоторые обличители. Вот только проделать это в воздухе довольно трудно.

Такой грубоватый термин еще мог бы подойти к событиям 1941-1942 годов, когда потери советской авиации действительно были очень большими. Однако в 1943 году ВВС РККА выиграли борьбу за господство в воздухе, и уже не отдали его до конца войны.

Но ведь и Эрих Хартманн, согласно его статистике, большинство своих воздушных побед одержал во второй половине войны. Например, только за январь — февраль 1944 года он сбил 50 советских самолетов. Правда, на обстановку на фронте это почему-то не очень повлияло.

Самым результативным годом Александра Покрышкина стала 1943-й. В воздушной битве за Кубань он лично сбил 22 самолета противника, а затем пополнял свой счет во время наступления советских войск в Донбассе, в битве за Днепр, при блокировании гитлеровцев в Крыму.

Разные цели, разные задачи

Но почему статистика Хартманна значительно выше?

Здесь существует принципиальная разница в подходах. Большую часть летной карьеры Покрышкин занимался обеспечением деятельности наземных войск — прикрытием переправ, защитой советских бомбардировщиков, отражением нападений бомбардировочной авиации противника.

Эрих Хартманн на протяжении всей войны был «свободным охотником», который искал «жертв», не будучи плотно привязан к действиям наземных сил.

Подобная тактика в советских ВВС стала применяться только с середины войны, когда Покрышкин стал совершать значительно меньше вылетов. Причина простая — еще в марте 1944 года советский летчик был назначен командиром 16-го гвардейского истребительного авиаполка. А в июне 1944-го он принял командование 9-й гвардейской авиадивизией.

Для личного участия в боях возможностей почти не оставалось. Да это и не требовалось — от Покрышкина теперь нужны были навыки управления, а также обучения подчиненных.

Лучший ас Германии Эрих Хартманн. Источник: Public Domain

Лучший немецкий ас пал с небес 14 раз

Хартманн летал до последних дней войны, совершив в итоге 1404 боевых вылета, в которых провел 802 воздушных боя. Личная статистика Покрышкина — 650 боевых вылетов, 159 боев.

Если посмотреть на такой показатель, как коэффициент эффективности, то окажется, что у Хартманна он равен 0,43 сбитых самолета за один воздушный бой, а у Покрышкина — 0,37. Преимущество на стороне гитлеровца, но оно уже не поражает воображение.

Можно поговорить и о поражениях. Советский ас, воевавший с 1941 года, не был сбит ни разу (по другим данным такое случалось дважды), а Хартманн потерял 14 самолетов. Правда, сам он утверждал, что вынужден был спасаться на парашюте из-за осколков сбитых им же самолетов противника, но пусть это останется на совести самого Хартманна.

Казалось, сама логика войны вела двух асов ко встрече друг с другом. Но на самом деле ее не было и быть не могло.

Победитель сильнейших и охотник на слабейших

Александр Покрышкин так излагал свою тактику ведения боя: «Определить сильнейшего во вражеской группе. И наносить удар по нему, невзирая на риск. Это дезориентирует остальных».

Вот что писали о Покрышкине фронтовые корреспонденты Малышко и Верхолетов в очерке «Хозяин неба — Александр Покрышкин»: «Все огневые точки на машине Покрышкина были переведены на одну гашетку. Вчетвером против 50, втроем против 23, в одиночку против 8 вступал в бой Покрышкин. И никогда не знал поражений. Притом в каждой схватке он брал на себя самое опасное — атаку ведущего немецких групп».

Драться с равным и даже превосходящим противником для Покрышкина была нормой. А вот принять такой бой хватало духа не у каждого.

А что же Хартманн? Вот как он описывал свою тактику: «Если вы видите вражеский самолёт, вы совсем не обязаны тут же бросаться на него и атаковать. Подождите и используйте все свои выгоды. Оцените, какой строй и какую тактику использует враг. Оцените, имеется ли у противника отбившийся или неопытный пилот. Такого пилота всегда видно в воздухе. Сбейте именно его. Гораздо полезнее поджечь только одного, чем ввязываться в 20-минутную карусель, ничего не добившись».

Самый результативный немецкий ас откровенно говорил, что в «собачьей свалке», то есть ближнем бою большого количества самолетов, участвовать не желает. Противостояние с истребителями противника Хартманн полагал пустой тратой времени. Он избегал даже атак на бомбардировщики, следующие на задание под плотным прикрытием.

Таким образом, Эрих Хартманн атаковал лишь откровенно слабо подготовленных пилотов, либо самолеты, которые заведомо не могли оказать ему достойного сопротивления. Это не воин, а самый настоящий стервятник.

Разумеется, такой стиль исключал встречу в небе с Покрышкиным. Но и добыть общую победу в войне таким путем было решительно невозможно. Пока «асы Геринга» пополняли личные счета, советская авиация обеспечивала приближение армий Жукова и Рокоссовского к столице Третьего Рейха. Окончательный итог всем известен.

Иван Никитович Кожедуб - трижды Герой Советского Союза, лётчик-ас времён Великой Отечественной войны, самый результативный лётчик-истребитель в истории советской авиации - одержал 64 победы.

Иван Кожедуб летал на самолётах Ла-5, Ла-5ФН, Ла-7, Ил-2, МиГ-3. Первый воздушный бой Кожедуб провёл на Ла-5 в марте 1943 года. В паре с ведущим, он должен был охранять аэродром, но взлетев, лётчик потерял из вида второй самолёт, его Ла-5 был повреждён пушечной очередью Мессершмитта-109 и только бронеспинка спасла его от зажигательного снаряда, а затем попал ещё и под свою зенитную артиллерию. Кожедуб с трудом посадил самолёт, в котором насчитали более 50 пробоин. Полному восстановлению он не подлежал, и лётчику пришлось летать на «остатках» - имеющихся в эскадрилье свободных самолётах.

После неудачного боя лётчика хотели перевести в наземную службу. Однако он твёрдо решил вернуться в небо: летал связным, изучал опыт прославленного аса Александра Покрышкина, у которого перенял формулу боя: "Высота - скорость - манёвр - огонь". В своём первом бою Кожедуб потерял драгоценные секунды на распознавание напавшего на него самолёта, поэтому он много времени потратил на запоминание силуэтов воздушных судов.

Получив назначение заместителем командира эскадрильи, Кожедуб принял участие в воздушных боях на Курской дуге. Летом 1943 года он получил свой первый орден Боевого Красного знамени. К февралю 1944-го количество сбитых Кожедубом самолётов превысило три десятка. Лётчику присвоили звание Героя Советского Союза.

Рассказывают, что Кожедуб очень любил свои самолёты, считал их "живыми". И ни разу за всю войну не покинул свою машину, даже горящую. В мае 1944 года ему передали особый самолёт Ла-5ФН. Пчеловод сельхозартели "Большевик" Бударинского района Сталинградской области Василий Викторович Конев перечислил свои личные сбережения в Фонд обороны и попросил построить на них воздушное судно имени своего погибшего племянника - лётчика-истребителя, Героя Советского Союза Георгия Конева.

На одном из бортов самолёта написали: "Имени подполковника Конева", на втором - "От колхозника Конева Василия Викторовича".

Пчеловод попросил передать воздушное судно самому лучшему лётчику. Им оказался Кожедуб.

В феврале 1945 года ас сбил немецкий реактивный истребитель Ме-262. Счёт боевым победам советских лётчиков над самолётами с реактивными двигателями был открыт, когда до Победы оставалось ещё два с половиной месяца. Первая официально зафиксированная - и что особенно важно, безоговорочно подтвержденная противником! - победа в воздушном бою над реактивным истребителем врага состоялась 24 февраля 1945 года.

Работы по созданию «Мессершмит Ме-262» начались в Германии ещё до начала Второй Мировой войны - в 1938 году фирма «Мессершмит» принялась проектировать истребитель преследования, получивший индекс Р-1065. В воздух новая машина с новыми двигателями поднялась только 18 июля 1942 года, после чего на доводку и устранение множества недостатков, свойственных первым самолётам нового типа, ушли ещё два года. Лишь в августе 1944 года Ме-262 в варианте скоростного бомбардировщика (на таком превращении самолёта настоял лично фюрер) начал боевую работу. А первая эскадрилья истребителей Ме-262, состоящая из 40 самолётов, была сформирована к началу октября 1944 года.

Основной задачей новых машин, которых до конца войны успели произвести 1433 штуки, стала борьба с бомбардировщиками Антигитлеровской коалиции, которые наносили ужасающие по силе и последствиям удары на западе страны. Именно поэтому первыми из союзных пилотов, кто сбил реактивный «Мессершмит», стали в августе 1944 года американские лётчики, которые к февралю 1945-го довели свой счёт этих машин до двух десятков. А советские пилоты вплотную столкнулись с ними, только когда советско-германский фронт окончательно перешёл границу Германии.

Сам Иван Кожедуб в своих воспоминаниях пишет, что воздушный бой, в котором ему удалось сбить Ме-262, разыгрался в небе над Одером 19 февраля 1945 года. Но данные немецкой стороны, равно как и более поздние документы советских архивов, свидетельствуют о том, что это произошло всё-таки 24 февраля. В этот день, как вспоминал позднее в своей книге «Верность Отчизне» пилот-ас, он с напарником - майором Дмитрием Титаренко - вылетели на «свободную охоту» на своих поршневых истребителях Ла-7. Дальше - рассказ самого Кожедуба:

«Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 метров внезапно появляется самолёт. Он летит вдоль Одера на скорости, предельной для наших «Лавочкиных». Да это же реактивный самолёт! Быстро разворачиваюсь. Даю мотору полный газ, преследую врага. Лётчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. «Выжимаю» из машины максимальную скорость, стараюсь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под «брюхо» вражеского самолёта. Хочется подробно рассмотреть его; если удастся - открыть огонь и сбить.

Титаренко не отстает. Зная, что он может поспешить, предупреждаю:

Дима, не торопиться!

Подхожу со стороны хвоста на расстоянии пятисот метров. Удачный манёвр, быстрота действий, скорость позволили мне приблизиться к реактивному самолёту.

Но что такое? В него летят трассы: ясно - мой напарник всё-таки поторопился! Про себя нещадно ругаю Старика, уверен, что план моих действий непоправимо нарушен. Но его трассы нежданно-негаданно мне помогли: немецкий самолёт стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолёт, разваливаясь на части, падает».

В общей сложности Кожедуб совершил 330 боевых вылетов, провёл 120 воздушных боев и сбил 64 самолёта противника.

Под занавес Великой Отечественной войны лучшему асу СССР пришлось дважды дать урок лётного мастерства зарвавшимся "союзникам". Первый раз Кожедуб пополнил свой боевой счёт двумя американскими истребителями F-51 "Мустанг", которые по ошибке попытались атаковать его над Берлином, но были немедленно сбиты при отражении атаки. Как рассказывал сам Иван Никитович, 17 апреля 1945 года, встретив в воздухе "Летающие крепости" союзников, он заградительной очередью отогнал от них пару "мессершмиттов", но через секунду сам был атакован американскими истребителями прикрытия.

Кому огня? Мне?! - с возмущением вспоминал Кожедуб полвека спустя. - Очередь была длинной, с большой, в километр, дистанции, с яркими, в отличие от наших и немецких трассирующими снарядами. Из-за большого расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз. Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца (по количеству истребителей в эскорте я уже понял кто это) - в фюзеляже у него что-то взорвалось, он сильно запарил и пошёл со снижением в сторону наших войск. Полупетлёй выполнив боевой разворот, с перевёрнутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно - самолёт взорвался в воздухе...

Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным - я ведь уже успел разглядеть белые звёзды на крыльях и фюзеляжах. "Устроят мне... по первое число" - думал я, сажая машину. Но всё обошлось В кабине "Мустанга", приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее, когда этот вопрос смогли перевести) он отвечал: "Фокке-Вульф" с красным носом... Не думаю, что он подыгрывал, не научились ещё тогда союзники смотреть в оба...

Когда проявили плёнки ФКП, главные моменты боя оказались зафиксированы на них очень чётко. Плёнки смотрело и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра сказал: "Эти победы - в счёт будущей войны". А Павел Фёдорович Чупиков, наш комполка, вскоре отдал мне эти плёнки со словами: "Забери их себе, Иван, и никому не показывай".

Ещё более жаркий бой с американцами Кожедуб выдержал перед самым Днем Победы, когда эскадрилья нагруженных под завязку бомбовозов типа "Летающая крепость", игнорируя предупредительные выстрелы, вошла в пространство советской оккупационной зоны. Вогнав в землю три многомоторных гиганта, майор обратил в бегство остальных, но включить их в официальный список своих побед ему не позволили. Командир полка Павел Чупиков лишь пошутил, что с американцами подраться придется очень скоро, и в первый же день следующей войны их сбитые машины припишут на его счёт задним числом.

Однако и когда уже командующий одной из дивизий 64-го авиакорпуса генерал-майор Кожедуб атаковал штатовские эскадрильи, расчищавшие дорогу "миротворцам" ООН в Корее, новые звёзды на его самолёте так и не появились. Москва категорически запретила комдиву участвовать в боях, и потому все 264 уничтоженные самолёта врага следует отнести на счёт учеников Ивана Никитича.

Начавшиеся во второй половине 1944 года столкновения между советскими и американскими авиагруппами отнюдь не были следствием традиционной для любой войны неразберихи. Уже тогда Штаты считали весь европейский континент своей зоной влияния. Однажды командующий американскими ВВС Спаатс даже демонстративно отказался обсуждать с маршалом Жуковым порядок полётов над советской зоной, нахально заявив, что "американская авиация всюду летала, и летала без всяких ограничений". (Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. М., 1971. С.670).

Демонстрируя свое право летать где угодно, штатовское командование заодно проверяло наших "на вшивость", а также отрабатывало методы тотального воздушного террора, ставшие визитной карточкой американской авиации в последующие десятилетия. Мало кому известно, что наряду с бессмысленным с военной точки зрения уничтожением жилых кварталов немецких и японских городов янки не менее свирепо бомбили Югославию. Начало воздушному геноциду положила "кровавая Пасха" 16 апреля 1944 года. В этот день целая авиадивизия тяжёлых бомбардировщиков с характерным названием "Либерейтор" ("Освободитель") обрушила на югославские города тысячи бомб, от которых только в Белграде погибло 1 тыс 160 человек. Всего таких налётов было девять, а через 45 лет история, как известно, повторилась. И чтобы подчеркнуть сознательный выбор даты ударов, падающие на Белград бомбы украсила надпись "Счастливой Пасхи!".

Ну, а для первой атаки на Красную Армию четыре десятка тяжёлых американских истребителя "Лайтнинг" выбрали тоже символическую дату – 7 ноября 1944 года. В результате штурмовки штаба 6 гвардейского стрелкового корпуса и аэродрома 866-го истребительного авиаполка у города Ниш погибли командир корпуса Герой Советского Союза Григорий Котов и ещё 30 человек. Кроме того, были уничтожены два наших самолёта и сожжено полтора десятка автомобилей. Лишь когда взлетевшие советские истребители в свою очередь сбили нескольких стервятников, остальные обратились в бегство. Впоследствии свидетель этого боя, лётчик Борис Смирнов писал в своих мемуарах, что на карте, найденной в обломках одного из сбитых "Лайтнингов", Ниш был обозначен как воздушная цель. После чего официальной американской версии о потере курса уже мало кто верил.

6 февраля - день памяти знаменитого летчика, генерала-лейтенанта авиации в отставке, дважды героя Советского Союза Виталия Попкова. На своем одномоторном истребителе Ла-5ФН он совершил 475 вылетов и провел 113 воздушных боев, включая один таран. По разным данным, Попков имел от 40 до 60 побед: он по праву входит в число признанных асов Великой Отечественной. Кстати, именно он стал прообразом для двух героев знаменитого фильма "В бой идут одни старики" - "Маэстро" Титаренко и "Кузнечика" Александрова.

Мы собрали факты о советских асах, сбивших наибольшее количество вражеских машин.

Виталий Попков

Дважды герой Советского Союза, сбил лично 47 самолетов противника и 13 - в группе.

Попков закончил летное училище в "звездном" выпуске: вместе с будущими асами - Кожедубом, Лавриненковым, Боровых, Лихолетовым. На фронт молодого человека отправили в 1942 году. Он попал в 5-й Гвардейский истребительный авиационный полк. Рассказывают, что добравшись до аэродрома на перекладных, Попков не смог удержаться и забрался в незнакомый ему самолет ЛаГГ-3, где и был обнаружен часовым. Командир предложил шустрому парню летать ему на подсменку.

Первую победу Попков одержал в июне 1942-го, окрестностях города Холм - все на том же ЛаГГ-3 он сбил бомбардировщик Do-217. Незадолго до этого он нарушил летную дисциплину, проявил себя как лихач и был назначен вечным дежурным по кухне. В тот день над аэродромом появились два Do-217 и два прикрывавших их Ме-109. Попков, прямо в фартуке, вскочил в самолет и, с первого же захода, сбил один "Дорнье». Командир полка только и сумел сказать: "Что же ты еще и "Мессеров" не прихватил?". Так молодому летчику вновь открыли дорогу в небо.

Попков вспоминал, что в августе того же года он сбил одного из известнейших фашистских асов. Это было под Сталинградом. Герман Графа, ас Люфтваффе, на тот момент имел 212 побед. Он провел несколько лет в советских лагерях и вернулся в Германию убежденным антифашистом.

Иван Кожедуб

Трижды герой Советского Союза, имеет в послужном списке 64 победы. Летал на самолетах Ла-5, Ла-5ФН, Ла-7, Ил-2, МиГ-3. Первый воздушный бой Кожедуб провел на Ла-5 в марте 1943 года. В паре с ведущим, он должен был охранять аэродром, но взлетев, летчик потерял из вида второй самолет, получил повреждения от противника, а затем попал еще и под свою зенитную артиллерию. Кожедуб с трудом посадил самолет, в котором насчитали более 50 пробоин.

После неудачного боя летчика хотели перевести в наземную службу. Однако он твердо решил вернуться в небо: летал связным, изучал опыт прославленного истребителя Покрышкина, у которого перенял формулу боя: "Высота - скорость - маневр - огонь". В своем первом бою Кожедуб потерял драгоценные секунды на распознавание напавшего на него самолета, поэтому он много времени потратил на запоминание силуэтов воздушных судов.

Получив назначение заместителем командира эскадрильи, Кожедуб принял участие в воздушных боях на Курской дуге. Летом 1943 года он получил свой первый орден Боевого Красного знамени. К февралю 1944-го количество сбитых Кожедубом самолетов превысило три десятка. Летчику присвоили звание героя Советского Союза.

Рассказывают, что Кожедуб очень любил свои самолеты, считал их "живыми". И ни разу за всю войну не покинул свою машину, даже горящую. В мае 1944 года ему передали особый самолет Ла-5 ФН. Пчеловод сельхозартели "Большевик" Бударинского района Сталинградской области Василий Викторович Конев перечислил свои личные сбережения в Фонд обороны и попросил построить на них воздушное судно имени своего погибшего племянника - летчика-истребителя, героя Советского Союза Георгия Конева. На одном из бортов самолета написали: "Имени подполковника Конева", на втором - "От колхозника Конева Василия Викторовича". Пчеловод попросил передать воздушное судно самому лучшему летчику. Им оказался Кожедуб.

В феврале 1945 года ас сбил немецкий реактивный истребитель Ме-262, а последние вражеские воздушные суда атаковал в апреле. В общей сложности Кожедуб совершил 330 боевых вылетов и провел 120 воздушных боев.

Александр Покрышкин

Трижды герой Советского Союза, сбивший лично 59 вражеских самолетов и шесть воздушных судов - в группе. Летал на МиГ-3, Як-1, P-39, "Аэрокобре".

Гений летного дела получил боевое крещение в первые дни войны. Тогда он был замкомандира эскадрильи 55-го авиаполка. Произошло недоразумение: 22 июня 1941 года Покрышкин подбил советский ближний бомбардировщик Су-2. Самолет приземлился на фюзеляж в поле, пилот выжил, но погиб штурман. Покрышкин позднее признавался, что просто не опознал самолет: "Сухие" появились в военных частях прямо перед войной.

Но уже на следующей день летчик отличился: сбил, во время разведывательного полета, истребитель Мессершмитт Bf.109. Это была первая боевая победа Покрышкина. А 3 июля его сбила над Прутом зенитная артиллерия. К тому времени летчик одержал не менее пяти побед.

Будучи в госпитале, Покрышкин начал делать заметки в тетради, которую озаглавил "Тактика истребителей в бою". Именно в ней была описана его наука побеждать. Многие боевые и разведывательные вылеты Покрышкина были уникальными. Так, в ноябре 1941 года он, в условиях ограниченной видимости (кромка облаков опустилась до 30 метров), добыл сведения о танковых дивизиях в районе Ростова. Накануне наступления 1942 года летчика удостоили ордена Ленина. Тогда он уже был дважды сбит и имел 190 боевых вылетов.

В воздушном сражении на Кубани весной 1943 года Покрышкин впервые широко применил боевой порядок "Кубанская этажерка", который позже распространили во все истребительные авиаподразделения. У летчика было много оригинальных тактик, позволяющих победить в бою. Например, он придумал выход из-под удара противника на вираже нисходящей "бочкой", с потерей скорости. Противник после этого оказывался на прицеле.

К концу войны Покрышкин был самым известным на фронтах летчиком. Тогда была распространена фраза: "Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе!". Немцы на самом деле оповещали пилотов о полетах русского аса, предупреждая о том, что нужно быть осмотрительными, набрать высоту, чтобы не рисковать. До конца войны знаменитый летчик был единственным трижды героем Советского Союза: третью "Золотую звезду" ему вручили 19 августа 1944 года, после 550 боевых вылетов и 53 официальных побед. Георгий Жуков стал трижды героем 1 июня, а Иван Кожедуб - 18 августа 1945 года.

К концу войны Покрышкин совершил более 650 боевых вылетов и принял участие в 156 воздушных боях. По неофициальным данным, побед у аса было больше - до ста.

Николай Гулаев

Дважды герой Советского Союза. лично сбил 57 вражеских самолетов и четыре воздушных судна - в группе. Летал на самолетах Як-1, Ил-2, Ла-5, Ла-7, P-39, "Аэрокобре".

В начале войны Гулаева направили на противовоздушную оборону одного из промышленных центров, расположенных далеко от линии фронта. Но в марте 1942-го его, в числе десяти лучших летчиков, отправили на оборону Борисоглебска. 3 августа Гулаев принял первый бой: взлетел без приказа, ночью, сбил немецкий бомбардировщик "Хейнкель". Командование объявило летчику взыскание и тут же представило к награде.

В феврале 1943-го Гулаева направили в 27-й истребительный авиаполк, в составе которого за год он сбил более 50 вражеских самолетов. Он был на редкость результативным: в день сбивал до пяти самолетов. В их числе были двухмоторные бомбардировщики 5 Не-111 и 4 Ju-88; корректировщики FW-189, пикировщики Ju-87. У других же летчиков фронтовой авиации в послужных списках были, главным образом, сбитые истребители.

На Курской дуге, в районе Белгорода Гулаев отличился особо. В первой своей схватке, 14 мая 1943 года, летчик в одиночку вступил в бой с тремя бомбардировщиками Ju-87, которых прикрывали четыре Ме-109. На малой высоте Гулаев сделал "горку" и сбил с первой очереди сначала ведущего, а затем еще одного бомбардировщика. Летчик попытался атаковать третий самолет, но у него закончились патроны. И тогда Гулаев решился идти на таран. Левое крыло Як-1, на котором он летел, ударило по плоскости Ju-87. Немецкий самолет развалился. Як-1, потеряв управление, вошел в штопор, но Гулаев смог его выровнять и посадить. Свидетелями подвига были пехотинцы 52-й стрелковой дивизии, которые вынесли раненого, как они думали, летчика из кабины на руках. Однако Гулаев не получил ни царапины. В полку он ничего не рассказал - о том, что он сделал, стало известно спустя несколько часов, после донесения пехотинцев. После того, как летчик посетовал, что остался "безлошадником" ему выдали новый самолет. А позже наградили орденом Красного Знамени.

Последний боевой вылет Гулаев совершил с польского аэродрома Турбя 14 августа 1944 года. Три дня подряд накануне он сбивал по одному самолету. В сентябре аса в принудительном порядке отправили на учебу в Военно-воздушную академию. В авиации он прослужил до 1979 года, пока не вышел в отставку.

Всего Гулаев совершил 250 боевых вылетов и 49 воздушных боев. Его производительность считалась рекордной.

Дважды Герой Советского Союза летчик Николай Гулаев. Фото:РИА Новости www.ria.ru

Кстати

Советские асы составляли примерно три процента от общего количества летчиков. Они уничтожили треть самолетов противника. 27 летчиков были удостоены звания дважды и трижды герой Советского Союза. Во время войны они одержали от 22 до 62 побед и сбили, в общей сложности, 1044 воздушных судна.