Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Настоящий сапожник без сапог, о котором возникло это устойчивое выражение - удивительнейший человек.

Не всякий сапожник без сапог является настоящим.
Настоящий действительно делает потрясающие сапоги другим, а сам ходит босой.
Других, поддельных, можно отличить по бракованной или заурядной продукции и модной обуви на ногах, которую они сделали не сами.
Вот про этих вторых, обычно, и говорят с презрением - и они того заслуживают. Потому что прикидываются и бессеребрениками, и мастерами своего дела.
О настоящем сапожнике можно говорить только с состраданием.

Почему же он бос?
Вопрос из двух составляющих. Во-первых, это связано плотно с тем, что он делает действительно хорошие сапоги.
В детстве и юности он понял одну простую сермяжную вещь: ты заслуживаешь ровно такого отношения, как смог завоевать своей деятельностью. Вроде, выглядит все чисто, где ж подвох?
Подвох в том, что сапожник хотел уважения и любви самому себе, человеку, существу, тушке, а смог научиться только получать похвалы своей работе. И это то, почему он делает сапоги для других все лучше и лучше - пытается дать другим то, что хочет получить себе самому: заботу, любовь, уважение, внимание. В гештальте и некоторых других психотерапевтических школах это явление называется "профлексия". И чем больше он этого хочет - тем круче сапоги. Для других.

Во-вторых, поскольку у него нет опыта никакого, чтобы его самого (а не его деятельность) любили, уважали, нежили, холили, лелеяли, то нет и умения это принять, усвоить, напитаться этим. Бывало, чуть получит любви - и все, бежит от нее делать сапоги, ибо не знает, что с ней делать, куда девать, как усваивать. Ему кажется - много или не то, ибо не развито вместилище для любви. Желудок у котенка меньше наперстка. И не растет.

А если вернуться к метафоре с сапогами, как бы ни пытался он сам себе сшить сапоги - все какая-то кривая поделка выходит, стыдно людям показывать. Не понятно, куда вдруг все мастерство и гениальность профессиональные деваются - как подменили человека. Буквально, поставь перед ним две заготовки рядом: для себя и для другого. Из чужой сразу произведение искусства начинает получаться, а про свою - обнять и плакать. Прямо колдовство какое-то.

Если вы узнали в сапожнике себя, во-первых, респект вам и уважуха за ваши сапоги. Правда.
Во-вторых, как решить проблему с собственными сапогами?

1. Не сдаваться и не торопиться. Снова и снова пробовать делать себе сапоги. Пусть пока плохонькие, пусть ерунда, но не пытаться носить чужие - вы же знаете, вкусно все равно не будет. Сапоги, сделанные другим мастером, удовольствия не принесут, а только чувство вины, что чужого взял, а сам не смог. Потихонечку кропаем свои. Снова и снова. Если родители вам в детстве не додали - уж никто не заменит. Так что все сами.

2. Как только приходит порыв вдохновения другому сапоги сбацать - попытаться сразу же направить это вдохновение на свои неказистые. Это самое трудное, потому что другим всегда красивее получается, и сердце радуется смотреть на свою работу, а себе - всегда кривоватые, пичалька. Но эту пичальку нужно переживать, а не бежать от нее. Это - горькое лекарство.
Но без фанатизма. На одном горьком лекарстве не выживешь. Поэтому красоту ваять все равно надо (как устали свои делать), но цену ставьте хорошую, чтоб купить на свои собственные сапожульки материальчик получше, оборудование, да и чтоб отдохнуть было на что и сил восстановить. Чтоб на пироженку с вишенкой было. Одним ведь эстетическим удовольствием от собственного труда сыт не будешь.

Ну, вот, сбацала вам сапоги, пойду съем пироженку и на свои неказистые погляжу, как их улучшить.

Все истории реальны, но анонимны – это железное правило психологии.

История первая, поучительная:

Психолог № 1, 34 года. «Я пошла учиться делать мужа счастливым человеком».

Есть мнение, что в психологи от хорошей жизни не идут – очень, по-моему, правильное. Если вместо того, чтобы заняться собой и своей жизнью, ты хочешь кого-то лечить, это уже нездорово. Например, женщины за тридцать часто идут в психологи, чтобы вернуть к жизни своих мужей-алкоголиков. А я хотела спасти всех детей от всех родителей.

В первый год погружения в психологию я думала не про себя – кто я? какая я? – а про мужа (ребенка у нас еще не было). Изучала его, выискивала проблемы и недостатки. Был, к примеру, такой случай. Я решила провести с мужем тест (хотя ставить «опыты» на близких запрещено!). Суть теста – выявить приоритеты человека­. И оказалось, что для Виталия главное – работа, а семья лишь на третьем месте. И тут же случилась первая катастрофа в нашей с ним се­мейной жизни. Потому что я вышла из образа психолога и устроила скандал в духе «Как ты так можешь?».

Похожие эпизоды были не только у меня. Все начинающие психологи одержимы манией сделать счастливыми мужа и родителей, которые всячески сопротивляются своему­ счастью. И я ведь не просто хотела! Я делала как лучше – указывала му­жу на проблемы, говорила, что у него не так и как это можно попра­вить. Хороший муж, вроде как, сказал бы мне за это спасибо, а этот почему-то злился­.

Желание нести свет людям пропало после того, как я пошла на курс личной психотерапии (в других странах без нее психолога не допустят к клиенту, а у нас такого закона нет). Постепенно, далеко не сразу, фокус сместился. Я начала обращать внимание на себя. И стоило мне оставить в покое мужа, перестать тащить его к «свету», как он сам, по собственной инициативе, начал меняться. Изменились и наши отношения. Раньше для меня было важно все про себя рассказать, а ему – все держать под контролем. Это было нашей невротической связью «петелька-крючок». Но мы от нее освобождаемся. Больше нет схем и правильных (или неправильных) решений. Семейная жизнь психолога – это творчество.

Муж психолога № 1, 36 лет. «Из-за её психотерапии мы чуть не развелись».

Психологи – самые странные люди из всех, кого я видел. Она еще ладно. У нее это второе образование. Но семнадцатилетние психологи – это как? Спрашиваешь: «Чему ты научился?» Ответ: «Я понял людей». Ей тоже сначала казалось, что она что-то поняла. Рассказываю сценарий обычного вечера в кругу семьи. Приходит жена домой. Вся лучится знанием: «Сегодня мы проходили архетипы по Юнгу», – и в течение трех часов пересказывает лекцию. Уже на второй минуте я начинаю вежливо кивать. Но ее не обманешь – она же психолог. Она задает вопросы на понимание пройденного материала. Я выкладывался на все 100 % три с половиной года ее обучения и только недавно признался ей, как это было скучно (и трудно после работы) – слушать ее лекции. А она в ответ говорит, что боялась уйти вперед и оставить меня на обочине просвещенного мира.

Второй момент – мы перестали ссориться. Доказать свою правоту жене-психологу невозможно. Во-первых, она умная. Во-вторых, у нее арсенал из трехсот терминов. Как ни повернись, ты всегда неправ: «Это у тебя сейчас проекция того-то. Это в тебе говорит страх того-то». Или, например, придешь без сил с работы, нальешь себе вина, а она: «Это у тебя зависимость». Ты: «Дорогая, это всего лишь вино». «Это тебе кажется. Сегодня бокальчик, завтра бокальчик. А что тебе дает этот бокальчик? У нас вчера была лекция по зависимости. Твоя стадия называется “бытовое пьянство”».

А когда жена пошла на терапию, мы вообще чуть не развелись. Я оставался прежним­. Зато мою примерную девочку было не узнать. Она жила как хотела. Могла закатить мне истерику или спокойно констатировать, что ее занятия психологией могут привести к разрыву наших отношений. Мне, очень семейному человеку, развод снился только в страшном сне. Были мысли, что жена попала в секту и нам всем конец.

Пойти самому на терапию – для меня это был единственный способ спасти брак. Я, честно говоря, не вижу другого пути для мужа жены-психолога. Благодаря терапии мы перестали быть зависимыми друг от друга. Перестали подстраиваться только потому, что нам что-то друг от друга нужно. Появились два новых человека. И, по большому счету, это новое знакомство, типа: «Я Миша!» – «А я Маша!» – «Очень приятно!»

История вторая, обнадеживающая:

Психолог № 2, 28 лет. «Ссориться стало финансово невыгодно».

Мы с ним вместе учились и имеем одинаковый багаж знаний. Иногда мне ка­жется, без этого было бы даже проще. Но то, что я могу обсудить с мужем работу и не нужно перед этим две недели вводить его в курс дела, – это приятно. Мы говорим на одном языке. Понимаем шутки друг друга – порой очень специфические. Иногда придумываем терапевтичные, на мой взгляд, способы совладать с какими-то ситуациями. Например, был период в наших отношениях, когда мы много ругались. Тогда я сделала конверт, который назывался «Вздорные деньги», и в каждую нашу ссору каждый из нас клал в него 1000 рублей. Неважно, кто начал первым. Через какое-то время ругаться перестали – это дорого. Если мы замечаем, что раз за разом наступаем на одни и те же грабли, то придумываем слова-маркеры, которые нас останавливают. Слово можно выбрать любое. Простое «жопа» отлично работает.

Есть еще такой психологический прием «Три шага в сторону». То есть после ссоры нужно на какое-то время разойтись по разным углам. Потом, когда эмоции схлынут, мы всегда подробно обсуждаем проблему. И приятные вещи тоже обсуждаем. А с того момента, как у нас родился сын, я читаю тонны книг по детской психологии и прошу мужа посмотреть отмеченные отрывки. После этого мы решаем, что будем использовать, что – нет. А жизнь все корректирует. Как, например, наше мудрое решение непрерывно носить младенца на руках. Тут здравый смысл над психологией все-таки возобладал.

Муж психолога № 2, 27 лет. «Мы копаем чуть-чуть глубже».

Знания в области психологии у меня, конечно, есть. Не зря же я учился. Но я не практикующий психолог и не очень верю в необходимость психотерапии в отношении себя. Тем более семейной. Обсуждать проблемы с женой можно и без специального образования. Она считает по-другому. И настаивает. Иначе мы не заплатили бы такую кучу денег за десять сеансов у доктора, к которому она ходила, когда ее что-то расстроило в наших отношениях. Она и мне предлагала, но я отказался – меня все устраивало.

В психотерапии это важно – у кого запрос, тот и идет к терапевту. Должен признать, тогда психотерапия нам помогла. Я себе не противоречу. Деньги в психотерапии – важная мотивация. Если я плачу, я должен решить свою проблему. Что, мне двадцать сеансов, что ли, оплачивать? То есть по факту жена все сделала сама. С таким же успехом она могла платить мне. Но если бы деньги остались в семье, это не сработало бы. Жена любит глубоко копать, задавать вопросы: «Какие эмоции это у тебя вызвало?» На что я отвечаю: «Пе­рестань психотерапевтировать!» Но часто признаюсь. Зачем? Потому что интересно. Психология не заменяет нам обсуждения кино, книг, сплетен. Она идет дополнительным пунктом. У обычных людей наша рефлексия называется «разбор полетов». Просто мы копаем чуть-чуть глубже. Жена, к примеру, специально хвалит меня за хорошие поступки, чтобы я их повторял: «Молодец какой, помыл посуду!» А я ведусь на это и еще раз делаю.

Есть у нее еще хитрый прием. Когда она ви­дит, что я пытаюсь сделать глупость, она меня не останавливает. Наоборот, соглаша­ется: «Да. Вот сейчас ты это сделаешь, и это так здорово. Потому что у тебя будет то-то и то-то». Я слушаю и думаю: «Какой бред!» А потом понимаю – черт, а ведь именно это я и собирался сделать! В нашей семье психологию никто за порогом дома не оставляет. Давайте возьмем математика. Пусть оставляет профессию за порогом, а дома, где ему за чашкой чая или во сне ценные мысли приходят в голову, он их даже записать не знает как. Это неразумно и, к счастью, невозможно.

История третья, неоднозначная:

Психолог № 3, 33 года. «Я пошла спасать свою семью».

Решение стать психологом – последняя с моей стороны попытка спасти эту семью. Формально толчок дал мой психотерапевт, когда понял, что ничего нового сказать мне не может. Просто работает «ушами». Пять лет назад я пришла к нему совсем с другой проблемой. Я заметила, что в присутствии мужа постоянно ем. Уезжает в командировку – не ем. Возвращается – все заново. С обстановкой в семье я это никак не связывала, поскольку была ноль в психологии. Тетенька чуть ли не на первом сеансе поставила диагноз: нарциссизм у мужа и, как следствие, крах нашего брака. Мы поженились рано, еще в институте. «Девочка» очень хотела съехать от авторитарной мамы. «Мальчик», живший в общежитии технического вуза, обнаружил, что «девочка» – это источник еды, порядка в комнате и секса. Через год родился сын. Муж начал работать, вошел во вкус и пропал. Не в прямом смысле. Нет, он каждый день ночует дома – полчаса потупит в компьютер и засыпает на диване в гостиной. Дойти до спальни у него, как правило, нет сил. Как я ни пыталась пробить между нами стену – криком, лаской, битьем посуды, – он меня перестал замечать.

При этом я точно знала, что у мужа нет любовницы. У него ничего нет, кроме его любимой работы, – ни друзей, ни интересов, ни вредных привычек. Даже любимой еды. У психолога почти год ушел на освобождение меня от зависимости, чтобы разорвать эту порочную связь. А потом, в один из редких моментов близости, я умудрилась опять забеременеть. Терапия по понятным причинам прервалась. Казалось, жизнь налаживается. Но через год после родов меня накрыло по-новой. Кроме обжорства и одиночества, к моим несчастьям прибавился алкоголь. Муж стал много зарабатывать и по-прежнему пропадал в офисе. А когда был дома, я слышала только: «Милая, послушай, я устал. Давай я тебе еще денег подкину?» Потом еще подкинул, и еще. Сумма компенсации выросла до пятидесяти тысяч в неделю. Я завела любовника. Мой психотерапевт, когда я пришла к нему спустя год после рождения ребенка, передал меня своей коллеге. Диагноз был прежним – его нарциссизм и крах отношений.

Это был какой-то экзистенциальный тупик. Я по-прежнему не хотела разрыва, а терапевт только разводил руками­. Мне как будто внушали: «Разводись! Разводись!» И я нашла третий путь – поступила на курсы психологии. Хочу сама разобраться со своей жизнью, и если пойму, что надо разводиться, – это будет хотя бы мое самостоятельное решение.

Муж психолога № 3, 27 лет. «Для меня психология - мракобесие».

У меня серьезное техническое образование. А психология – это, простите, мракобесие. Почему жена подалась в психологи, мне тоже понятно. Дети подросли. Их уже можно время от времени сбрасывать на нянь – у нас их две. Чтобы обеспечить их услуги, а также услуги уборщицы, шофера и, между прочим, психотерапевта жены, я много работаю. Жене скучно. Ей кажется, что она деградирует, отстает от жизни. Вот и нашла себе модное хобби – я не против. Конечно, мне бы больше понравилось, если бы она занялась языками. Но изучение языка – это работа на результат. Тут легко проверить, занимается человек или тусуется. А в такой мутной дисциплине, как психология, ничего не понятно. Думаю, через годик жена ее забросит. Но мне не жаль выброшенных денег. Я всегда поддерживал начинания жены, в том числе деньгами. Знаю, она это не ценит, жалуется на меня своим психологам. Хотя, по-моему, чтобы понимать, что для мужчины быть успешным в работе – это первоочередное, не нужно иметь «корочку» психолога.

Правила общения с мужем для жены-психолога:

• Не пытайтесь проводить эксперименты на муже. Если не удержитесь и вас застука­ют, скажите: «Я провожу сложный эксперимент над собой. Ты у меня – нормальный, а я – пси­холог. Не суди меня строго».
• Избегайте оценок. Не демонстрируйте мужу, что знаете о нем всё. Рассказывайте, что нового вы как психолог поняли о себе и что хотели бы в себе изменить. Пусть думает, что это он контролирует вас, а не вы – его.
• Никакой семейной психотерапии! Только дружеская поддержка, сочувствие, понимание.
• Не разговаривайте терминами. Фраза: «Ты меня достал!» звучит честнее и понятнее, чем «Ты человек с шизоидной акцентуацией характера».
• Помните – он женился на женщине, а не на психологе.

Правила для мужа жены-психолога:

• Читайте книги по психологии и задавайте вопросы жене – ей будет приятно.
• На всякий случай найдите себе альтернативного психолога-консультанта. Желательно женского пола и не подругу жены. Она все вам объяснит, если вы с женой поссоритесь.
• Не смейтесь, когда жена говорит о психологии. Может, она втайне мечтает, что психология поможет вам лучше понять друг друга.
• Выучите пару фраз на профессиональном сленге (например: «Милочка, я понимаю, контртрансфер на работе! Но зачем тащить это в дом?»). Не важно, что это значит. Жена поймет и оценит.
• Расслабьтесь. Жена-психолог все равно вас любит. Это дома она говорит о работе, а на работе (с коллегами) – о вас.

Еще другие считают высшей платой идею. Им вынь и положь, чтобы был высокий смысл. Причем, этот смысл совершенно необязательно высок и в глазах других. Но они сами должны задирать голову, чтобы в него вглядеться. А непохожи такие «мишени» бывают очень сильно. Например, кутюрье вдохновляется видением необычного фасона, садовод - новой привередливой рассадой, зоолог каким-нибудь многообещающим имбридингом… И те, и другие, и третьи могут забыть обо всем на свете перед лицом своей музы. И их, поднимающихся на цыпочки в попытках заглянуть ей в глаза, множество. Одни ученые чего стоят. Вся эта братия не видит и не слышит вокруг ничего, если она увлечена своей идеей. Порой представители Увлеченных могут и семьи свои по миру пустить. Так бывают далеко от них мирские проблемы.

И вот еще что интересно. Для ученых, для модельеров, для садоводов, кинологов, программистов и прочей, «смотрящей в точку» братии как будто само собой разумеется, что деньги все-таки нужны. Потому что музой музой, а за больной зуб платить надо, и как бы ты ни питался травой, но если заболеешь авитаминозом, то плохая страховка твою слабую кровь не покроет. То есть, окружающие готовы стимулировать таких людей к заработкам, и уж тем более не склонны удивляться, если способность к заработку у них сумела удачно со служением музам совместиться.

Конечно, не все ученые, не все кинологи, и не все огородники. Естественно, далеко не каждый из них фанат своего дела. Тех, кто фанатеет и ничего другого не видит- не слышит, их во все века было немного в сравнении с остальными, рассудительными людьми. И в любой профессии можно было найти людей, преданных делу, скажем, немного сверх «разумной меры». Хотя, кто его знает, что в этих вопросах разумно, а что нет. В любом случае, ко всем профессиям, включая нынешних сапожников, поговорка, с которой мы начали, уже больше не очень-то и относится, хотя все еще считается справедливой, если кто-то вдруг констатирует ее, наблюдая за кем-то другим. В прошлом веке она почти не имела отношения к большинству профессий... За вычетом двух из них.

Старая песня, это учителя и врачи. Только самое последнее время мнение нашего общества стало слегка поворачивать с проезжей дороги «сапожник без сапог», на которой считалось, что хороший врач обеспеченным быть не может, а хороший учитель - тем более. Это правда, врачи немного учителей опередили, с их обеспечением общество смиряется быстрее и проще, чем с сытой и благополучной судьбой учителей. Благополучный учитель довольно многим все еще словно кость в горле. Все еще витает в воздухе, все еще бередит умы что-то, вроде этого: «Хороший учитель богатым быть не может» . Или вот еще: «Хорошо живет? Значит, берет».

Самое грустное, что второе все еще почти оправдано, потому что часто учителям без "левых" услуг не прожить. Это касается учителей значительно больше, чем врачей, хотя врачей все еще касается тоже. Но там жизнь на кону, свой родная шкура, поэтому народ склонен помалкивать, ибо вдруг самому пригодится. А вот с учителями, с ними что церемониться. Выбрал служение детям, вот и служи. И нечего тебе на блага мира рот разевать.

Грубовато получается. Да, соглашусь. Зато правдиво. Кстати, тут, рядом с учителями, в тесноте да не в обиде обосновались и работающие в сфере сиротства энтузиасты. Ну, нет, вы только не подумайте, что я о торгашах, которых и в педагогике, и в медицине, увы-увы-увы. Я именно о служителях идеи. О тех, кому надлежит сидеть тихо, ибо место свято.

Помню, когда у нас появились наши дети, муж мой незадолго до этого окончил армейскую службу. Он получил 2 тысячи долларов за свои двадцать пять лет выслуги, я где-то рассказывала об этом. Вместо десяти или двадцати, потому что как раз накануне случилась реформа. И вот, на одну тысячу мы купили ту самую слезную домушку, с которой сейчас слетела крыша. А вторую я заначила. Потому что детей пятеро, и вдруг что. Мы продолжали жить и считать копейки. Друзья помогали, людей добрых много вокруг, так что, голодными и больными мы не оставались.

Помню, в ту пору вызвалась к нам ходить одна добрая христианка - заниматься с моим детенышем английским. Мы, конечно, подружились, и однажды я ей про заначенную тысячу рассказала, полагая, что ей не придет в голову, что у меня ну вообще, ну совсем ни копейки за душой нет. Тем более, что тысяча баксов, в общем, и тогда серьезную проблему бы не решила.

Помню, как, услышав мой рассказ, женщина расширила глаза и тихо, словно не веря себе самой, произнесла:
- Так ты не бессребреница?

Прочитав в интернете статью С. В. Дохолян «Недооцененный Дагестан» (опубликованной в газете «Черновик») был в недоумении. Я-то полагал, что, кто-кто, а директор Института Социально - экономических исследований Дагестанского НЦ РАН, говоря о потенциале республики, как минимум, должен давать «рецепты развития». Однако за громким заголовком статьи, оказалась лишь констатация общеизвестных фактов, да еще с довольно спорными трактовками. Как говорится «сапожник, оказался без сапог». А ведь от этого «сапожника» ждут помощи, в том, чтобы обуть, нашу «босоногую» в экономическом смысле, республику.

Желание высказаться по статье появилось у меня, сразу же после ее прочтения, но личное знакомство сдерживало. Наблюдая за выступлениями Дохолян с разных трибун, в том числе радио «Эхо Москвы» в Дагестане, я стал понимать, что он, целенаправленно работает только над повышением своего имиджа. В частности, его безосновательные высказывания о приоритетных проектах развития Республики Дагестан. А ведь ему, как экономисту, следовало бы знать, что Проектное управление, основы которого, благодаря приоритетным проектам развития, сегодня получают какое-то становление в Дагестане. Ведь бесспорно, структуры Проектного управления жизненно необходимы для повышения эффективности и результативности экономики.

Не скажу, что они остались вне поля деятельности его института, однако напрашивается вопрос, сколько дельных и полезных идей, проектов и реальных вовлеченных ученых мужей в процесс реализации приоритетных проектов было за последние годы? Одна из проблем нашей экономики, на мой взгляд, является то, что наука в лице таких ее «корифеев», как Дохолян, неоправданно теоретизируя и абстрагируя, все и вся, дистанцируются от ее реальных проблем и потребностей. Помимо «бурных» обсуждений приоритетных проектов развития, по итогам которых, готовятся рекомендации, на выходе, нет ни одного стоящего дела, проекта, решения. Ну, если конечно не считать делом, «критические выкладки» экспертов института больше работающие на поддержание слабеющего имиджа ученого сообщества, нежели на пользу дела. Да еще и выступления, подобные упомянутой статье, и в эфире радио, в роли знатока, и свободомыслящего оппонента. А скажите, что и кто мешает руководителю целого института ДНЦ РАН влиять на ситуацию в экономике республики? Может некомпетентность в экономических вопросах?

Возвращаясь к статье «Недооцененный Дагестан», в которой, автор, вместо оправданного для экономиста подачи выкладок и рецептов для подъема экономики республики, пытается дать оценку непонятным для себя высоконравственным житейским ценностям дагестанцев. В частности, он пишет: «Понятие чести, долга, достоинства и другие лучшие качества народа (имеет ввиду Дагестанского) ушли на второй план, а на первый вышло желание встраиваться в новые элиты любой ценой». Таким образом, в добавок, к другим высказанным им причин, автор пытается объяснить, почему в республике невозможно построить, благоприятную деловую среду.

Ну, тут, Дохолян, перебрал изрядно. Не согласен, прежде всего, с тем, что лучшие качества народа ушли на второй план. Уважаемый автор, основная масса дагестанцев в отличие от вас все перечисленные виды и требования долга выполняли, и выполняют, по сей день, а деградация, моральное падение, пусть даже значительной части дагестанского общества, не дает вам права, давать такие оценки всей общности дагестанцев. Для вашего сведения, дагестанцы никогда и никому не позволяли ронять свое достоинство, выше всего ставили и ставят его и сегодня. «Не тот бедняк, кто добро потерял, а тот, кто достоинство потерял», писал Э. Капиев. А в народе говорят: «Будь достоин, чтобы быть увековеченным на память потомству» и «Без достоинства не дано понятие ни человеку, ни нации, ни государству». Кто может утверждать, что сегодня право на достоинство, которое выражается в порядочности, честности и правдивости, скромности, стремлении быть нравственно честным человеком и наконец, не делать другим того, чего не желаешь себе - эти и другие качества не проявляться в самосознании, поведении и в жизни дагестанцев? В связи с этим, просто напросто, стоит вспомнить, пословицу, о том, кто громче всех кричит: Держите вора! Или может лучше поговорить о сфере подготовки и защиты диссертаций экономического профиля в АПК, хотя эта тема для отдельного разговора. Как, по-вашему, уважаемый Дохолян, в этой сфере намус нужен, или можно вовсе и без него обойтись? Я думаю с этим вопросом необходимо обратиться по адресу в Министерство образования и науки и ВАК РФ.

По мнению автора, «У дагестанских народов есть свои нюансы проявления морали, нравственности, культуры, свое понимание справедливости». Автор статьи пишет «Российские законы здесь работают плохо, нередко их используют для сведения личных счетов. Поэтому и развивается конкуренция юрисдикций, когда наряду с российским правом действуют и нормы шариата». Далее автор подсказывает неизвестно кому, что нужно сделать «первое, что нужно сделать с Дагестаном - вернуть его в правовое поле России: Нельзя проигрывать конкуренцию юрисдикции, чтобы Дагестан жил по особым законам». Тут же возникает вопрос, а Россия сама разве находится на правовом поле?

К сведению автора, многие дагестанцы и сегодня сохранили ценности, дошедшие до наших времён. Это - народная мудрость, традиции, обычаи, обряды и дагестанский намус. Кстати, понятие слова «намус» не каждый поймет, а дагестанцы, хорошо, знают это слово. За ним скрывается целый морально-нравственный кодекс жителей Дагестана. Это основные аспекты жизни народа, регламентированные не писаным законом. Они учат и наставляют молодое поколение на сохранение нравственных, культурных и справедливых начал.

Дохолян пишет о существующих противоречиях дагестанских ценностей на правовом поле России, о кланах: «Но родоплеменная основа не позволяет людям в Дагестане эффективно использовать свой потенциал на госслужбе. Государство для дагестанцев далеко не на первом месте, на первом плане - тот тухум (род), который тебя продвинул». Но позвольте спросить, почему такая страна как Япония, крайне консервативная по своему социаль-ному укладу, сохраняя его, сумела достичь успехов в экономике, причем, вы-дающихся? Почему, нет выработанных и обоснованных социально-экономических предложений по трансформации бытующих в Дагестане форм и проявлений в позитивное русло? Почему бы не выработать оптимальную модель современного социально-экономического уклада Дагестана, в которой дагестанцы не потеряв своих исконных ценностей и национальных особенностей, а напротив, используя свои преимущества и потенциал, строили свою современную экономику? Почему бы им не заняться т. е институту при-званному заниматься напрямую именно социально - экономическими исследованиями?

Для поднятия культуры и уровня жизни, ценности входящие в понятие намус должны стать определяющими в самосознании и поведении каждого дагестанца и дагестанского общества в целом. И что бы эти моральные ценности имели помимо всего правовой характер, и не вступали в противоречие с законами Российской федерации, как раз и нужна работа научного сообщества, способного предложить власти приемлемые модели социального и экономического уклада общества. К примеру, я на всю свою жизнь сохранил все то, что услышал в детстве от дедушки и бабушки, отца и матери, аксакалов. Благодарен умному школьному учителю, который наставлял нас уважать обычаи предков, трудиться, соблюдать советы родителей и старших, сохранять намус, и нравственные ценности нормального дагестанского человека. Ведь, уважая свои собственные традиции, мы научились чтить и чу-жие, что не менее важно в нашем многонациональном государстве. Как эти морально - нравственные ценности проявляются, и как их соблюдают, в условиях рынка в целом по России мы имеем возможность наблюдать и в быту, и в политике, и в экономике, и в искусстве и в науке. Другое дело придать этому процессу бурное развитие, направить усилия общества, власти на раскрытие экономического потенциала республики, что, на мой взгляд, и может породить если не «экономическое чудо» стран тихоокеанского бассейна, то по крайнем мере, повторить успешный пример Татарстана.

Еще одна цитата: «Бюрократизм, коррупция, желание отдельных чиновников нажиться на вашем проекте - это не полный перечень проблем для инвестора со стороны. Таковы особенности инвестиционного климата в Республике». Далее пишет «Какие - то проекты продвигаются в том случае, если они курируется местными элитами или кланами. Но кланы не обладают высоким уровнем профессиональной подготовкой, чтобы создавать производство высокого уровня сложности, технологически сложного проекта и производства выше их возможностей». Или другая цитата: «Теневая экономика в Дагестане питает коррупцию, криминал, вместо соблюдения законов работает теневая власть, продаются и покупаются должности, бизнес платит теневые налоги чиновникам и силовикам, реальное управление переходит к тем, кто вне закона. В этих условиях те, кто работает «в белую», оказываются под прессом налоговых и иных контролирующих органов. А тот, кто платит за крышу, может не обращать внимания на правила».

Чем же автор подкрепляет сказанное? Абсолютно ничем, поэтому эти разговоры являются домыслами. Какие кланы разрабатывают инвестиционные проекты, чтобы они обладали профессиональной подготовкой? Все похоже на правду, но только похоже, и с автором здесь можно было, согласиться, если бы он привел, хотя бы один пример. В каком предприятии, в каком ведомстве, в каком министерстве или в каком компании происходит подобное? Поскольку такого примера автор не приводит, значит, сказанное является ложью. Как ученый-экономист, автор статьи не имел право дать оценку, основываясь на недостоверную информацию и на свои личные суждения. Без подтверждения, сказанного фактами, все им сказанное является ложью, абсурдом. Ученому мужу, высказанное следует доказать, цифрами и факта-ми, с экономической точки зрения, хотя бы ради того, чтобы сохранить степень своей профессиональности перед специалистами.

Мне очень хотелось бы получить ответ на один вопрос. Господин Дохолян, вот уже более 7 лет, как вы числитесь заведующим кафедрой ДагГАУ, не прочитав ни одной лекции, не проводя ни одного занятия со студентами, появляясь от случая к случаю на кафедре, получаете заработную плату? Это как называется - «коррупцией», «потери порядочности, честности или это «ваша скромность»?

Не говоря уже об ученом, экономисте, в любом человеке необходимое и важные качества - это правдивость, интеллигентность и интеллектуальность. Беда наша сегодня - это фальшивые и некачественные продукты, хвастливые и коррупционные руководители и фальшивые и малоэффективные учёные. К чему я сейчас? - спросите вы. Я хочу обратить ваше внимание на один очень важный момент. Мы не хотим признать наши собственные не-достатки, поэтому, и не знаем, прежде всего, себя, свои профессиональные, культурные и человеческие качества, свои традиции и свою историю. Не зная ничего из сказанного, не стоит указывать на недостатки других.

Автор статьи возглавляет Институт социально - экономических исследований Дагестанского НЦ РАН: где имеется базовое финансирование, высокая заработная плата, соответствующий персонал, прекрасные условия, компьютерная и другая техника. Над чем работает этот Институт? Думаю, поскольку это не коммерческая тайна, он просто обязан представлять обществу (налогоплательщикам), во что обходится сегодня его содержание. Какова от-дача их работы, какова экономическая ценность его научного труда, каковы затраты и каков экономический эффект от внедрения научно - экономических разработок (если есть таковы). Или же Институт работает для полки?

Поскольку Дохолян учёный, экономист и регулярно в своих публикациях и в различных высказываниях выставляет себя как вечный двигатель экономики республики, мне бы хотелось задать ему единственный вопрос. Что из предложений и разработок института, из его личных проектов внедрено и дает пользу реальному производству, экономике Дагестана? Чтобы экономика испытывала на себе влияние науки, проекты должны работать на повышение ее эффективности, главным образом производительности труда на предприятиях. «Наука - техника - производство» должны работать слажено, если нет такой связки, то «грош цена» таким разработкам. И наконец, автору статьи я бы хотел посоветовать, не нанося ущерба экономике республики, не занимаясь поиском случайных заработков по Вузам РД, не искать корысти, не пытать подстроиться, а сделать что-либо полезное, хотя бы исполнять свои прямые обязанности профессионально и качественно как учёный экономист, если на это способны.

Думаю, было бы целесообразным, если на Правительственном уровне приняли решение во избежание дублирования и расхода лишних бюджетных средств передать функции Института социально-экономических исследований Дагестанского НЦ РАН в Министерство экономического развития РД. Я знаю, что последние указанные функции практически выполняют давно, к тому же успешно.

С. Якубов - экономист

Русская поговорка, утверждающая, что сапожник почти всегда обходится без сапог, оправдывает себя практически на сто процентов и в отношении представителей других профессий. Почему-то у стоматологов зачастую плохие зубы, у парикмахерш на голове сплошное пергидрольное безобразие, педагоги не в состоянии воспитать собственных детей, а психологи женских тренингов по правильному обращению с мужчинами глубоко несчастны в личной жизни. Почему так происходит?

"Это ваше кино!"

Прежде всего, давайте оговоримся: в данном случае мы и представления о том, как должно быть. Нигде не написано, что, например, у косметолога должна быть , а у маникюрши – безукоризненно ухоженные ногти. Это логично, но совершенно не обязательно. Как говорится, это наше кино, а у самого сапожника, точнее, косметички или маникюрши оно может быть совсем другим. У каждого из нас в голове – свой вариант, так стоит ли упрямо настаивать на собственном? Оставим за людьми право быть такими, как они есть, или хотят быть.

Психолог – не волшебник

Если прическа парикмахера или зубы стоматолога нас, по большому счету, волнуют мало, то стоит ли идти к врачу или психотерапевту, имеющим проблемы по своему профилю, – большой вопрос. Не зря древняя мудрость гласит: "Врач, исцелись сам!" Если человек не смог помочь себе, то как он может брать на себя ответственность за жизнь и душевное здоровье других?

Тут стоит вспомнить, прежде всего, о том, что . Он проживает ту же самую жизнь, что и его пациенты, и ему, как и им, не удается избежать на этом пути трагедий и потерь. Тут все зависит от того, как он это преподносит. Если дама-коуч после собственного развода продолжает настаивать, что ее мнение об отношениях полов единственно верное, так сказать, истина в последней инстанции, это выглядит – как минимум! – смешно. Если же психотерапевт на основе своего опыта, возможно, горького, получает возможность посмотреть на проблему пациента не только со стороны, но и изнутри, посочувствовать ему не формально, а от души, и оказать профессиональную помощь, это пойдет всем только на пользу.

Ничего для себя, все для других

Происхождение поговорки о сапожнике без сапог доподлинно неизвестно. Но существует, например, вполне симпатичная версия о сапожнике, который так хорошо знал свое дело, что вся сшитая им обувь шла просто нарасхват. Бывало, только сошьет он сам себе сапоги, как тут же бегут к нему очередные клиенты: "Сделай божескую милость, продай!" Так и жил наш сапожник – шил и тут же продавал, до своих ног дело у него не доходило. Так что не всегда "сапожник без сапог" означает человека, который берется за чужие проблемы, не решив собственные. Хотя справедливости ради надо сказать, что чаще всего это все-таки именно так.

"Вам шашечки или ехать?"

Прежде чем обращаться к какому бы то ни было специалисту, неплохо было бы навести о нем справки. В конце концов, нам важно знать, как он лечит, шьет или стрижет, а не чем он болен, что на нем надето и украшает ли его . В противном случае мы рискуем уподобиться героине анекдота, с удивлением вопрошающей водителя приехавшей по вызову машины: "Вы такси? А где же ваши шашечки?" На что тот резонно отвечает: "Так вам шашечки или ехать?" Если мы выбираем "ехать", на отсутствие шашечек можно не обращать внимания. Хотя, конечно, для полной гармонии хотелось бы и то, и другое, вот только в жизни так, к сожалению, практически не бывает.