О поэзии. Переписка с К. Ф. Рылеевым
Борис Федорович Годунов является в истории с 1570 года: тогда он был царским оруженосцем. Возвышаясь постепенно, Годунов сделался боярином и конюшим: титла важные при прежнем дворе российском. Сын Иоанна Грозного, царь Феодор, сочетался браком с его сестрою, Ириною Феодоровною. Тогда Годунов пришел в неограниченную силу: он имел столь великое влияние на управление государством, что иностранные державы признавали его соправителем сего кроткого, слабодушного монарха. По кончине Феодора Иоанновича (1598 г.), духовенство, государственные чины и поверенные народа избрали Годунова царем. Правление его продолжалось около осьми лет. В сие время Годунов старался загладить неприятное впечатление, какое оставили в народе прежние честолюбивые и хитрые его виды; между прочим ему приписывали отдаление от двора родственников царской фамилии (Нагих, кн. Сицких и Романовых) и умерщвление малолетнего царевича Димитрия, брата царя Феодора, в 1591 году погибшего в Угличе. Годунов расточал награды царедворцам, благотворил народу и всеми мерами старался приобрести общественную любовь и доверенность. Между тем явился ложный Димитрий, к нему пристало множество приверженцев, и государству угрожала опасность. В сие время (1605 г.) Годунов умер незапно; полагают, что он отравился. Историки несогласны в суждениях о Годунове: одни ставят его на ряду государей великих, хвалят добрые дела и забывают о честолюбивых его происках; другие - многочисленнейшие - называют его преступным, тираном. Москва-река дремотною волной Катилась тихо меж брегами; В нее, гордясь, гляделся Кремль стеной...
» В альбом Т. С. К. (Своей любезностью опасной...)
Своей любезностью опасной, Волшебной сладостью речей Вы край далекий, край прекрасный Душе напомнили моей....
» Вере Николаевне Столыпиной
Не отравляй души тоскою, Не убивай себя: ты мать; Священный долг перед тобою Прекрасных чад образовать....
» Воспоминания
Еще ли в памяти рисуется твоей С такою быстротой промчавшаяся младость,- Когда, Дорида, мы, забыв иных людей, Вкушали с жаждою любви и жизни сладость?.....
» Гражданин
Я ль буду в роковое время Позорить гражданина сан И подражать тебе, изнеженное племя Переродившихся славян?...
» Давно мне сердце говорило...
Давно мне сердце говорило: Пора, младый певец, пора, Оставив шумный град Петра, Лететь к своей подруге милой,...
» Димитрий Самозванец
Читавшим отечественную историю известен странный Лжедимитрий - Григорий Отрепьев. Повествуют, что он происходил из сословия детей боярских, несколько лет находился в Чудове монастыре иеродьяконом и был келейником у патриарха Иова. За беспорядочное поведение Отрепьев заслуживал наказание; он желал избежать сего и предался бегству. Долго скитаясь внутри России и переходя из монастыря в монастырь, наконец выехал в Польшу. Там он замыслил выдать себя царевичем Димитрием, сыном Иоанна Грозного, который умерщвлен был (в 1591 г.) в Угличе - как говорили, по проискам властолюбивого Годунова. Он начал разглашать выдуманные им обстоятельства мнимого своего спасения, привлек к себе толпу легковерных и, с помощию Сендомирского воеводы Юрия Мнишка, вторгся в отечество вооруженною рукою. Странное стечение обстоятельств благоприятствовало Отрепьеву: Годунов умер незапно, и на престоле российском воссел самозванец (1605 г.). Но торжество Отрепьева было недолговременно: явная преданность католицизму и терпимость иезуитов сделало его ненавистным в народе, а развратное поведение и дурное правление ускорили его падение. Князь Василий Шуйский (в 1606 г.) произвел заговор, возникло народное возмущение - и Лжедимитрия не стало. Явление сего самозванца, быстрые его успехи и странное стечение обстоятельств того времени составляют важную загадку в нашей истории. Чьи так дико блещут очи? Дыбом черный волос встал? Он страшится мрака ночи;...
» Заплатимте тому презрением холодным...
Заплатимте тому презрением холодным, Кто хладен может быть к страданиям народным, Старайтесь разгадать цель жизни человека, Постичь дух времени и назначенье века....
» Иван Сусанин
В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; ее подтверждали и последующие государи. «Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги!- Сусанину с сердцем вскричали враги: - Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;...
ПРИМЕЧАНИЕ
«Декабристы» – тексты короткого цикла моих радиопрограмм рубрики "Душа поэта" на одесском радио "Гармония мира", плавно выросших из другого радиоцикла – «Современники Пушкина». Очерк о Кюхельбекере «остался» в «пушкинском».
Здесь:
1. Декабристы в поэзии Пушкина
2. Жены декабристов в русской литературе
3. Кондратий Рылеев. Я не Поэт, а Гражданин
4. Бестужев-Марлинский, первый русский романист
5. Александр Одоевский. Сердце бросил в море жизни шумной…
6. Просветитель Владимир Раевский
7. Гавриил Батеньков. Авантюрист, безумец, мудрец?
8. Федор Глинка. Публицист, пропагандист, лирик
9. Павел Катенин – рыцарь классицизма
Последовательность и нумерация, разумеется, весьма условны.
КОНДРАТИЙ РЫЛЕЕВ. Я НЕ ПОЭТ, А ГРАЖДАНИН
Говоря о творчестве Кондратия Рылеева – литератора, общественного деятеля, декабриста, – сразу следует отметить то, что отмечали и он сам, и его современники, в частности, Пушкин: художественные особенности его поэзии незначительны. Тем не менее, Рылеев не только внес свой вклад в наследие русской литературы, но в значительной мере на века вперед сформировал общественную гражданскую мысль относительно роли поэта в русском обществе.
Примечательно в этом смысле одно из немногих стихотворений Кондратия Рылеева, которые условно можно отнести к любовной лирике – послание
Ты посетить, мой друг, желала
Уединенный угол мой,
Когда душа изнемогала
В борьбе с болезнью роковой.
Твой милый взор, твой взор волшебный
Хотел страдальца оживить,
Хотела ты покой целебный
В взволнованную душу влить.
<…>
Я не хочу любви твоей,
Я не могу ее присвоить;
Я отвечать не в силах ей,
Моя душа твоей не стоит.
Полна душа твоя всегда
Одних прекрасных ощущений,
Ты бурных чувств моих чужда,
Чужда моих суровых мнений.
Прощаешь ты врагам своим –
Я не знаком с сим чувством нежным
И оскорбителям моим
Плачу отмщеньем неизбежным.
Лишь временно кажусь я слаб,
Движеньями души владею;
Не христианин и не раб,
Прощать обид я не умею.
<…>
Любовь никак нейдет на ум:
Увы! моя отчизна страждет, –
Душа в волненьи тяжких дум
Теперь одной свободы жаждет.
Это стихотворение Кондратия Рылеева адресовано Теофании Станиславовне К., которой он был увлечен в 1824-25 годах. Но в то же время это был период его активной гражданской деятельности в атмосфере обсуждений будущего России во всевозможных тайных обществах. В одно из них – Северное – Рылеев был принят в 1823 году. В этом же году вместе со своим близким другом – также будущим декабристом – Александром Бестужевым он начал выпускать литературно-публицистический альманах «Полярная звезда», ставший рупором идей декабристов. Здесь Рылеев публиковал свои стихотворения и думы. Так же «Думы» Рылеева были выпущены отдельным изданием в 1825 году, в них можно найти такие исторические имена, как Димитрий Донской, Ермак, Петр Великий. Но именно в думах Пушкин не увидел ни характеров, ни исторической правды – лишь схематические однообразные сюжеты, использованные автором для выражения собственных идей.
Рылеев болезненно воспринял эту критику, но, тем не менее, принял ее с достоинством. А свою авторскую позицию предельно четко выразил не только в критических статьях, но и в поэтической форме, в частности, в послании к Бестужеву:
Хоть Пушкин суд мне строгий произнес
И слабый дар, как недруг тайный, взвесил,
Но от того, Бестужев, еще нос
Я недругам в угоду не повесил.
Моя душа до гроба сохранит
Высоких дум кипящую отвагу;
Мой друг! Недаром в юноше горит
Любовь к общественному благу!
<…>
А вот и отрывок из в первую очередь подвергшейся критике неоконченной думы Кондратия Рылеева «Исповедь Наливайки», которая, надо сказать, несмотря на пушкинскую оценку, оставила свой след в русской литературе (достаточно вспомнить, что строки Рылеева «Но где, скажи, когда была / Без жертв искуплена свобода?» взяла эпиграфом к стихотворению, посвященному декабристам, графиня Ростопчина, а впоследствии эти строки стали крылатыми):
<…> угрюм, суров и дик мой взор,
Душа без вольности тоскует.
<…>
Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, –
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, –
Я это чувствую, я знаю…
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!..
Причину неприятия Пушкиным дум Рылеева хорошо объяснил впоследствии Николай Огарев, который стал идейно-эстетическим последователем поэта-декабриста: «Пушкин, с своей всеобъемлющей впечатлительностью, не мог понять исповеди Наливайки; публика поняла ее и откликнулась. Пушкин искал образа казацкого вождя, чтоб быть вполне удовлетворенным этим отрывком, и не находил его – и был прав; он только забыл в заглавие поставить: исповедь Рылеева, и тогда бы удовлетворился».
И действительно, не только эту думу, но вообще любое стихотворение Кондратия Рылеева можно считать его личной исповедью, его идеологическим, эстетическим, философским манифестом, где поэзия – всего лишь сильная форма подачи гражданской мысли:
Как странник грустный, одинокий,
В степях Аравии пустой,
Из края в край с тоской глубокой
Бродил я в мире сиротой.
Уж к людям холод ненавистный
Приметно в душу проникал,
И я в безумии дерзал
Не верить дружбе бескорыстной.
Незапно ты явился мне:
Повязка с глаз моих упала;
Я разуверился вполне,
И вновь в небесной вышине
Звезда надежды засияла.
Прими ж плоды трудов моих,
Плоды беспечного досуга;
Я знаю, друг, ты примешь их
Со всех заботливостью друга.
Как Аполлонов строгий сын,
Ты не увидишь в них искусства:
Зато найдешь живые чувства, –
Я не Поэт, а Гражданин.
Это послание также адресовано самому близкому другу Рылеева – Александру Бестужеву, и написано оно в тот же активный период формирования новой гражданской мысли – в 1823-24-м годах. «Живые чувства», благородный пафос, которыми наполнено творчество Кондратия Рылеева – это не просто художественное поэтическое средство: он и в жизни был таким же страстным, прямым и благородным, и эти качества отмечали многие его современники: «В его взгляде, в чертах его лица виднелась одушевленная готовность на великие дела; его речь была ясна и убежденна», – писал о Рылееве барон Розен. А декабрист Николай Бестужев, старший брат Александра, утверждал, что Рылеев «готов был на всякую жертву для друга». Примечательно, что будучи признанным радикалом в среде декабристов, он возражал против кровавых сценариев переобустройства российского общества.
Жизнь Кондратия Рылеева была короткой, но яркой и последовательной в его стремлении служить общественному благу. Родился поэт и декабрист 18 (29) сентября 1795 года в обедневшей дворянской семье Федора Рылеева, управляющего делами князя Голицина. Отец был семейным деспотом, и мать, желая избавить сына от его жестокости, поспешила в 1801 году определить Кондратия в кадетский корпус. Здесь он впервые начал пробовать себя как стихотворец. В 1814 году стал офицером конной артиллерии, в этом же году, а затем в 1815 совершал походы во Францию. В 1818 году вышел в отставку, в 1820 году женился, после женитьбы переехал в Петербург, и здесь вошел в круг литераторов. Немаловажную роль в этом сыграла его сатирическая ода того же 1820 года «К Временщику», не только недвусмысленно высмеивающая Аракчеева, но и предсказывающая народный гнев, готовый вылиться в восстание против тирании:
<…>
Под лицемерием ты мыслишь, может быть,
От взора общего причины зла укрыть…
Не зная о своем ужасном положенье,
Ты заблуждаешься в несчастном ослепленье,
Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь,
Но свойства злобные души не утаишь:
Твои дела тебя изобличат народу;
Познает он – что ты стеснил его свободу,
Налогом тягостным довел до нищеты,
Селения лишил их прежней красоты…
Тогда вострепещи, о временщик надменный!
Народ тиранствами ужасен разъяренный!
Но если злобный рок, злодея полюбя,
От справедливой мзды и сохранит тебя,
Все трепещи, тиран! За зло и вероломство
Тебе свой приговор произнесет потомство!
В 1821 году Рылеев был принят в «Вольное общество любителей российской словесности», а также стал членом масонской ложи «Пламенеющая звезда». В этом же году от дворянства он был избран заседателем уголовной палаты, и на этом поприще прославился своей неподкупностью и стремлением к справедливости, невзирая на чины и звания.
Примером пламенного служения общественному благу был и для него, и для многих его современников Джордж Гордон Байрон – английский поэт, весть о смерти которого в апреле 1824 года из Греции, куда тот отправился для участия в освободительном движении, потрясла многих. «На смерть Бейрона» откликнулся и Рылеев, в который раз сформулировав свое понимание предназначения поэта:
<…>
Царица гордая морей!
Гордись не силою гигантской,
Но прочной славою гражданской
И доблестью своих детей.
Парящий ум, светило века,
Твой сын, твой друг и твой поэт,
Увянул Бейрон в цвете лет
В святой борьбе за вольность грека.
<…>
Исчезнут порты в тьме времен,
Падут и запустеют грады,
Погибнут страшные армады,
Возникнет новый Карфаген…
Но сердца подвиг благородный
Пребудет для души младой
К могиле Бейрона святой
Всегда звездою путеводной.
Британец дряхлый поздних лет
Придет, могильный холм укажет
И гордым внукам гордо скажет:
«Здесь спит возвышенный поэт!
Он жил для Англии и мира,
Был, к удивленью века, он
Умом Сократ, душой Катон
И победителем Шекспира.
Он все под солнцем разгадал,
К гоненьям рока равнодушен,
Он гению лишь был послушен,
Властей других не признавал…
<…>
Проявив себя как организатор и активный участник восстания 14 декабря 1825 года, Кондратий Рылеев вошел в число пяти декабристов, приговоренных к казни «вне разряда». Документы свидетельствуют, что находясь под арестом и давая показания, Рылеев брал всю ответственность на себя, оправдывая товарищей и возлагая надежды на милость к ним императора. Он оказался одним из трех несчастных, под которыми 13 (25) июля 1826 года во время повешения оборвалась веревка…
В истории России этот факт всегда служил поводом для отмены казни. Но не в этот раз: слишком опасными представлялись Николаю I те идеи, которые внедряли заговорщики в общественное сознание. Троих казнили повторно. Как признали и современники, и историки – тогда в России впервые судили не за деяния, а за убеждения. И влияние этих убеждений было сильнее оттого, что они выражались не только в форме деклараций и манифестов, а в художественной, доступной широкому читателю, форме. И роль Кондратия Рылеева в становлении гражданской мысли в России трудно переоценить: именно в этом он видел истинное предназначение поэта, много позже эхом отозвавшееся в творчестве поэтов-шестидесятников двадцатого столетия: «Поэт в России больше, чем поэт»...
Виктория ФРОЛОВА
Кондратий Фёдорович Рылеев занимает виднейшее место среди политических и литературных деятелей декабристского движения .
Кондратий Рылеев родился 29 сентября 1795 года в селе Батове Софийского уезда Петербургской губернии. Образование Рылеев получил в первом петербургском кадетском корпусе, где уже наметилась его склонность к словесным наукам. Будущему поэту было семнадцать лет, когда началась Отечественная война, оказавшая огромное влияние на его идейное развитие.
Воодушевленный патриотическими чувствами, юный Рылеев пишет свои первые произведения — оды «На погибель врагов» и «Любовь к отчизне», посвящённую скончавшемуся в 1813 главнокомандующему русской армией Кутузову:
Хвала, отечества спаситель!
Хвала, хвала, отчизны сын!
Злодейских замыслов рушитель,
России верный гражданин,
И бич и ужас всех французов! —
Скончался телом ты Кутузов,
Но будешь вечно жив герой —
И в будущие веки славен,
И не дерзнет уж враг злонравен,
России нарушать покой!..
Литературную известность принесла Рылееву его сатира «К временщику», опубликованная в «Невском зрителе» в 1820. Эта сатира явилась вместе с тем и началом революционной деятельности Рылеева. В образе «надменного временщика», «коварного и подлого», современники узнали Аракчеева, всесильного фаворита Александра I, организатора «военных поселений». Исключительная злободневность сатиры Рылеева была обусловлена напряженной политической обстановкой — внутренней и международной. В эту пору развертывались события испанской революции, а осенью 1820, накануне появления сатиры, в Петербурге произошло восстание лейб-гвардии Семеновского полка.
С 1820 Кондратий Рылеев сотрудничает в передовых петербургских журналах и вступает в литературные организации. В апреле 1821 он был избран членом руководимого Ф. Н. Глинкой Вольного общества любителей российской словесности. Здесь завершилось литературно-политическое воспитание Рылеева, и он выдвинулся в ряды главнейших и активнейших участников Общества.
С каждым годом литературно-политические связи Рылеева все более и более расширялись. Он сблизился с Гнедичем, которого считал своим руководителем в области гражданской поэзии, познакомился с одним из крупных деятелей декабризма Н. И. Тургеневым, дружески сошелся с Бестужевым и Пущиным. Бестужев вскоре же стал единомышленником Рылеева по революционной и литературной работе; совместно с ним Рылеев издавал альманах «Полярная звезда» (1823—1825). Пущин больше года был сослуживцем Рылеева в петербургской палате уголовного суда; он же ввел Рылеева в Северное тайное общество.
Рылеев был дружески связан с Баратынским (чьи стихотворения он собирался издавать), Дельвигом, Вяземским, Пушкиным, с которым он познакомился в Петербурге еще до высылки Пушкина на юг. Встретиться с Пушкиным после 1820 года Рылееву не пришлось, но они вели переписку, особенно интенсивную в 1825. Кондратий Рылеев познакомился и близко сошелся с великим польским поэтом Мицкевичем, высланным в 1825 по распоряжению царского правительства из Польши в Петербург на службу.
В Северном тайном обществе, куда Рылеев вступил в октябре 1823, он сразу же занял видное положение. В это время главное внимание членов Общества было сосредоточено на обсуждении и критике проекта конституции Никиты Муравьева, который предусматривал сильную исполнительную и военную власть императора, а также очень высокий имущественный ценз для избирателей.
Совместно с Бестужевым Рылеев писал агитационные песни, явившиеся в России одним из ранних опытов революционной агитационно-пропагандистской литературы. «Рабство народа, тяжесть притеснения, несчастная солдатская жизнь изображались в них простыми словами, но верными красками», — вспоминал об этих агитационных песнях декабрист Бестужев. В основу песен Рылеев и Бестужев положили формы крестьянского, солдатского и мещанского фольклора, заполнив их политически актуальной тематикой. Одна из лучших песен «Ах, тошно мне» была написана на голос широко популярного романса Нелединского-Мелецкого. Простыми словами говорилось в этой песне о торговле крепостными людьми, «как скотами», о непосильных налогах, о продажности суда и духовенства. На голос «подблюдных» песен была написана другая замечательная песня «Уж как шел кузнец», в которой шла речь о «ножах» «на бояр, на вельмож», «на попов, на святош» и на царя.
На новую дорогу Рылеев выходит в поэме «Войнаровский». Учителем Рылеева в этой его поэме был Пушкин: у него Рылеев, по его собственному признанию, учился стихотворному языку.
«Войнаровский» — поэма из исторического прошлого Украины. Герой поэмы — племянник Мазепы и ближайший участник в его заговоре против Петра I. После смерти Мазепы Войнаровский бежал за границу, но потом был выдан русскому правительству и сослан в Якутскую область. Время действия поэмы — 30-е XVIII века. Историк Миллер путешествуя по Сибири, встретил вблизи Якутска ссыльного Войнаровского, и он рассказал ему о своей жизни, о Мазепе и об участии в заговоре.
Изменника и предателя Мазепу Рылеев называл «великим лицемером, скрывающим злые намерения под желанием блага родине». История Войнаровского в изображении Рылеева — это история благородного и пылкого молодого человека, искренне поверившего Мазепе и совращенного им на путь измены.
В истории русского революционного движения влияние Рылеева сказалось с исключительной силой. Его стихотворения цитировались в революционной прессе, включались в издания нелегальных произведений.
«Послание к Бестужеву»:
По духу братья мы с тобой,
Мы в искупленье верим оба,
И будем мы питать до гроба
Вражду к бичам страны родной.
.............
Любовью к истине святой
В тебе, я знаю, сердце бьется,
И, верю, тотчас отзовется
На неподкупный голос мой.
feb-web.ru ›feb/irl/il0/il6/Il6-0772.htm
Тюрьма мне в честь, не в укоризну,
За дело правое я в ней,
И мне ль стыдиться сих цепей,
Коли ношу их за Отчизну.
1826
Одним из «диспутов» переписки 1825 г. между Пушкиным - с одной стороны, Рылеевым и Бестужевым - с другой - был разговор о назначении поэзии.
Рылеев : «…Не ленись: ты около Пскова: там задушены последние вспышки русской свободы; настоящий край вдохновения - и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы».
Бестужев (в недошедшем письме), очевидно, противопоставляет поэзию Пушкина отрицательному «мистическому» влиянию стихов Жуковского.
Пушкин : «…Не совсем соглашаюсь с строгим приговором <Бестужева> о Жуковском. Зачем кусать груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались? Что ни говори, Жуковский имел решительное влияние на дух нашей словесности; к тому же переводный слог его всегда останется образцовым. Ох! Уж эта мне республика словесности. За что казнит, за что венчает? Что касается до Батюшкова, уважим в нем несчастия и не созревшие надежды».
Рылеев : «Не совсем прав ты и во мнении о Жуковском. Неоспоримо, что Жуковский принес важные пользы языку нашему; он имел решительное влияние на стихотворный слог наш - и мы за это навсегда должны остаться ему благодарными, но отнюдь не за влияние его на дух нашей словесности , как пишешь ты. К несчастию, влияние это было слишком пагубно: мистицизм, которым проникнута большая часть его стихотворений, мечтательность, неопределенность и какая-то туманность, которые в нем иногда прелестны, растлили многих и много зла наделали. Зачем не продолжает он дарить нас прекрасными переводами своими из Байрона, Шиллера и других великанов чужеземных. Это более может упрочить славу его. С твоими мыслями о Батюшкове я совершенно согласен: он точно заслуживает уважения и по таланту и по несчастию».
Разговор о назначении поэзии переходит на другие предметы. Пушкин в несохранившемся письме запальчиво отстаивал точку зрения Байрона о том, что любой предмет, даже самый «низменный», например, колода карт, может быть предметом «поэтическим»; и если описан талантливо - то это более высокая поэзия, чем всякое отображение вещей более «возвышенных», например, деревьев.* Речь шла об «Онегине»: Рылеев, Бестужев критикуют выбор объектов, Пушкин подразумевает, что «картины светской жизни также входят в область поэзии». Однако Пушкин счел существенным и возражение Рылеева; «Мнение Байрона, тобою приведенное, несправедливо. Поэт, описавший колоду карт лучше, нежели другой деревья, не всегда выше своего соперника. У каждого свой дар, своя Муза». Тут подчеркивалось значение политической темы , смысла - чего Пушкин не мог отрицать; к тому же серьезный вопрос не решался схоластическим: «Что лучше?..»
Пушкин (Бестужеву): «Скажи ему <Рылееву>, что в отношении мнения Байрона он прав. Я хотел было покривить душой, да не удалось». Он честно признает невозможность спора в этой плоскости, свою здесь неправоту - однако переносит диспут на другую, более широкую основу.
Рылеев (о своих «Думах»): «Знаю, что ты не жалуешь мои Думы, несмотря на то я просил Пущина и их переслать тебе. Чувствую сам, что некоторые так слабы, что не следовало бы их печатать в полном собрании. Но зато убежден душевно, что Ермак, Матвеев, Волынский, Годунов и им подобные хороши и могут быть полезны не для одних детей».
Пушкин : «Что тебе сказать о думах? во всех встречаются стихи живые, окончательные строфы Петра в Острогожске чрезвычайно оригинальны. Но вообще все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест <...> Описание места действия, речь героя и - нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключаю Ивана Сусанина, первую думу, по коей начал подозревать в тебе истинный талант) <...>
Об Исповеди Наливайки скажу, что мудрено что-нибудь у нас напечатать истинно хорошего в этом роде. Нахожу отрывок этот растянутым: но и тут, конечно, наложил ты свою печать».
Другим собеседникам Пушкин высказывается о «Думах» более резко.
Пушкин - Вяземскому (при обсуждении «Чернеца» И.Козлова): «Эта поэма, конечно, полна чувства и умнее Войнаровского, но в Рылееве есть более замашки или размашки в слоге.
У него есть какой-то там палач с засученными рукавами, за которого я бы дорого дал. За то Думы дрянь и название сие происходит от немецкого dum (глупый), а не от польского, как казалось бы с первого взгляда».
Пушкин - Жуковскому : «Ты спрашиваешь, какая цель у Цыганов? вот на! Цель поэзии - поэзия - как говорит Дельвиг (если не украл этого) Думы Рылеева и целят, а все не в попад».
___________________
*Речь шла об известной полемике Байрона с поэтом Боулсом - какие предметы предпочтительнее для поэтического отображения.
Рылеев - Бестужеву :
Хоть Пушкин суд мне строгий произнес
И слабый дар, как недруг тайный, взвесил,
Но от того, Бестужев, еще нос
Я недругам в угоду не повесил.
Моя душа до гроба сохранит
Высоких дум кипящую отвагу;
Мой друг! Недаром в юноше горит
Любовь к общественному благу!
Поэтические и политические оценки как будто не сходятся, сталкиваются, заостряются в полемике: Взгляд Пушкина на «цель поэзии», конечно, много сложнее шутливой формулы Дельвига; Рылеев же обижен, но вряд ли откажет Пушкину в отваге высоких дум.
Спор 1825 г. на том не кончается, возобновляясь по новым поводам.
А.Бестужев пишет в последней «Полярной звезде» о первенстве в России критики над литературой (имеется в виду декабристская идейная критика), полагает, что в России отсутствуют гении и недостает талантов.
Пушкин : «У нас есть критика, а нет литературы . Где же ты это нашел? именно критики у нас и недостает <...> Что же ты называешь критикою? Вестник Европы и Благонамеренный? библиографические известия Греча и Булгарина? свои статьи? но признайся, что это все не может почесться уложением вкуса. Каченовский туп и скучен, Греч и ты остры и забавны - вот все, что можно сказать об вас - но где же критика? Нет, фразу твою скажем на оборот; литература кой-какая у нас есть, а критики нет. Впрочем, ты сам немного ниже с этим соглашаешься.
У одного только народа критика предшествовала литературе - у германцев.
Отчего у нас нет гениев и мало талантов? Во-первых, у нас Державин и Крылов - во-вторых, где же бывает много талантов».
Пушкин (30 ноября 1825 года): «Кланяюсь планщику Рылееву, как говаривал покойник Платов - но я, право, более люблю стихи без плана, чем план без стихов».
Обе стороны идут на уступки. Пушкин признает, что «хотел было покривить душой», соглашаясь с мнением Байрона в споре с Боулсом, в то время как оба «заврались». Рылеев смягчает не дошедшее к нам резкое суждение Бестужева о Жуковском и особенно о Батюшкове.
За вычетом этих эпизодов каждый стоит на своем: Рылеев и Бестужев подсказывают Пушкину полезные и благородные темы (край русской свободы близ Пскова, сатира), а Пушкин, нарочито смешивая серьезность с шуткой, парадоксально заостряя реплики, противопоставляет «планам», «высокой цели» - «стихи без плана», «цель поэзии - поэзия»… Бестужев, говоря о том, что критика в России сильнее литературы, подразумевает, конечно, что его направления ближе к общероссийским, высоким задачам; Пушкин же подразумевает, что не нужно преувеличивать зрелость «бестужевского направления» («литература кой-какая у нас есть, а критики нет»).
Пушкин прав, не видя подлинного историзма в рылеевских «Думах», хотя герои и события там взяты из российского прошлого. Однако Рылеев ведь ищет ответа в другой «системе координат»; и в то время, как Пушкин найдет отрывок из поэмы «Наливайко» растянутым и с трудом напишет автору несколько добрых слов - братья Бестужевы, например, услышат пророческое звучание в строках:
…Известно мне: погибель ждет
Того, кто первым восстает
На утеснителей народа, -
Судьба меня уж обрекла…
Обе стороны отстаивают свою правду. Каждая из сторон идет своим единственным путем к своим оценкам. Отзывы о Жуковском - пример яркий: Пушкин, хорошо ощущая литературную опасность «туманного» начала в стихах Жуковского и его подражателей, - склонен притом к широкому взгляду на литературные партии: «Зачем кусать груди кормилицы нашей». Для Рылеева и Бестужева, однако, дух Жуковского «растлил многих и много зла наделал», то есть, попросту говоря, увел в сторону от насущных, высоких, декабристских идей…Здесь любопытно сталкиваются две концепции «единства». Ведь и Рылеев с Бестужевым - объединители разных художественных сил. В «Полярной звезде» печатаются Пушкин, Грибоедов, Вяземский, Рылеев, Булгарин, Туманский, Жуковский и многие другие: стремление к широкой, влиятельной «республике словесности» на декабристской основе.
Пушкин же, смеясь над иными литературными распрями, также чувствует свое единство с литераторами-современниками, от Рылеева и Бестужева до Вяземского, Жуковского и Дельвига; но чувствует иначе, чем лидеры «Полярной звезды», не принимая их односторонней, по его мнению, непримиримости: «Ох, уж эта мне республика словесности. За что казнит, за что венчает?»
Вызывающая, афористическая строка Рылеева (из вступления к «Войнаровскому») - «Я не поэт, а гражданин» - не приемлема в системе воззрений Пушкина, а также Вяземского, Дельвига (Вяземский находит, что ранее и не к этому случаю написанное им - «Я не поэт, а дворянин» - неожиданно становится пародией на рылеевскую формулу). Пушкин же, по воспоминаниям Вяземского, говорил: «Если кто пишет стихи, то прежде всего должен быть поэтом; Если же захочет просто гражданствовать, то пиши прозою». Рылеев о подобных шутках знал и незадолго до восстания охотно посмеивался в письмах над собственной формулой:
Дельвигу (5 декабря 1825 года): «…не поэт, а гражданин желает здоровья, благоденствия и силы духа, лень поборяющей».
Пушкину (ноябрь 1825 года): «Тебя любят, тебе верят, тебе подражают. Будь Поэт и гражданин».
Шутки, однако, били мимо цели, так как обе стороны говорили о разном. Рылеев, по существу, формулировал не столько поэтическую, сколько политическую программу: «Гражданин», «Гражданское мужество», «Я ль буду в роковое время//Позорить гражданина сан». Вспоминается пушкинская строка, через полтора года, «в другой эре» написанная (и так похожая на рылеевскую «Высоких дум кипящую отвагу»):
Дум высокое стремленье…
Позже Н.П.Огарев тонко заметит: «В «Думах» видна благородная личность автора, но не виден художник <...> Влияние «Дум» на современников было именно то, какого Рылеев хотел: чисто гражданское».
Пушкин глубже, «художественнее» понимал позицию Рылеева, нежели Рылеев - позицию Пушкина. Новая поэзия Пушкина - «Евгений Онегин», «Борис Годунов» - в широком смысле больше способствовала «общественному благу», освобождению человека и человеческого, нежели его прежние, более прямые атаки против самодержавия. Здесь происходило художественное проникновение в главнейшую для русской общественной мысли проблему - проблему народа, народных масс, проблему их роли и участия во всемирно-историческом процессе. Новый пушкинский подход Рылеев и Бестужев не приняли, не поняли - и переписка их с Пушкиным главное тому свидетельство.
Переписка А. С. Пушкина
А. С. Пушкин и К. Ф. Рылеев
Переписка А. С. Пушкина. В 2-х т. Т. 1 М., "Художественная литература", 1982. (Переписка русских писателей) OCR Ловецкая Т. Ю.
А. С. Пушкин и К. Ф. Рылеев
К. Ф. Рылеев -- Пушкину. 5--7 января, 1825 г. Петербург Пушкин -- К. Ф. Рылееву. К. Ф. Рылеев и А. А. Бестужев -- Пушкину. 12 февраля 1825 г. Петербург К. Ф. Рылеев -- Пушкину. 10 марта 1825 г. Петербург К. Ф. Рылеев -- Пушкину. 25 марта 1825 г. Петербург К. Ф. Рылеев -- Пушкину. К. Ф. Рылеев -- Пушкину. 12 мая 1825 г. Петербург Пушкин -- К. Ф. Рылееву. К. Ф. Рылеев -- Пушкину. Пушкин -- К. Ф. Рылееву. Вторая половина июня --август 1825 г. Михайловское (Черновое) К. Ф. Рылеев -- Пушкину. Кондратий Федорович Рылеев (1795--1826) -- поэт, вождь Северного общества декабристов; с конца 1818 года отставной подпоручик. Знакомство Рылеева и Пушкина относится к сентябрю 1819 -- февралю 1820 года. Тогда же между ними по неизвестным для нас причинам произошла размолвка, которая могла закончиться или закончилась дуэлью, на что имеется намек в письме Пушкина к Бестужеву от 24 марта 1825 года. Переписка между Пушкиным и Рылеевым, начавшаяся в январе 1825 года, оборвалась с арестом поэта-декабриста. Их письма свидетельствуют о процессе взаимного заочного сближения, осложненном расхождениями в эстетических вопросах, несовпадением точек зрения двух крупных поэтических индивидуальностей. Письма Рылеева Пушкину -- письма убежденного пропагандиста гражданственной поэзии; одержимый "ревностью к общественному благу", Рылеев утверждал: О, так! нет выше ничего Предназначения поэта: Святая правда -- долг его, Предмет -- полезным быть для света. Служитель избранный творца, Не должен быть ничем он связан; Святой, высокий сан певца Он делом оправдать обязан. ("Державин", 1822) Два года спустя, в 1824 году, Пушкин в "Разговоре книгопродавца с поэтом" высказал мысль, сходную с точкой зрения Рылеева на назначение поэта: "Поэт казнит, поэт венчает..." В переписке Пушкина эта формулировка, отразившая социологический аспект восприятия поэтом состояния отечественной словесности, породила смелую аллегорическую параллель: "Ох! уж эта мне республика словесности. За что казнит, за что венчает?" (из письма Пушкина Рылееву от 25 января 1825 г.). "Республика словесности" в лице Рылеева и Бестужева вступила с Пушкиным в сложный, насыщенный внутренней напряженностью эпистолярный контакт. Автор "Онегина" неуклонно и ненавязчиво отвергал попытки Рылеева подчинить его поэтическую деятельность исключительно литературным интересам издателей "Полярной звезды". Близкий друг Дельвига, заинтересованный в успехе "Северных цветов", Пушкин находил все новые и новые поводы к защите своих творческих установок и литературных критериев. "Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным",-- писал он Бестужеву в конце января 1825 года. Творческие поиски и решения Рылеева неизменно вызывали пристальный, строгий интерес Пушкина. Вероятно, Пущин, вернувшись из Михайловского, рассказал Рылееву о сдержанных отзывах Пушкина по поводу "Дум": "Знаю, что ты не жалуешь мои Думы..." -- пишет Рылеев Пушкину 10 марта 1825 года. 24 марта Пушкин пишет Бестужеву: "Откуда ты взял, что я льщу Рылееву? Мнение свое о его думах я сказал вслух и ясно; о поэмах его также". Очевидно, Пушкин имеет в виду свой разговор с Пущиным в Михайловском. Скептические высказывания о "Думах" содержатся также в письмах В. А. Жуковскому (20--25 апреля 1825 г.) и Л. С. Пушкину (первая половина мая). Отношение Пушкина к "Думам" вызвало исполненные обиды стихи Рылеева: Хоть Пушкин суд мне строгий произнес И слабый дар, как недруг тайный, взвесил, Но от того, Бестужев, еще нос Я недругам в угоду не повесил. Моя душа до гроба сохранит Высоких дум кипящую отвагу, Мой друг! Недаром в юноше горит Любовь к общественному благу! Эпистолярный диалог Пушкина и Рылеева отражает литературную полемику, развернувшуюся в русской критике в середине 1820-х годов. Эстетическая позиция Рылеева не раз впоследствии стимулировала творческие поиски Пушкина. Намеки поэта-декабриста в письмах на скорую развязку не доходили до сознания опального Пушкина; он не слышит голоса Рылеева, не ощущает надвигающихся грозных событий, словно судьбе угодно было сохранить первого поэта и спасти его для будущего России. Сохранилось 3 письма Пушкина к Рылееву и 8 писем Рылеева к Пушкину.
К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
5--7 января 1825 г. Петербург 1 Рылеев обнимает Пушкина и поздравляет с "Цыганами" 2 . Они совершенно оправдали наше мнение о твоем таланте. Ты идешь шагами великана и радуешь истинно русские сердца. Я пишу к тебе: ты, потому что холодное вы не ложится под перо; надеюсь, что имею на это право и по душе и по мыслям. Пущин познакомит нас короче 3 . Прощай, будь здоров и не ленись: ты около Пскова: там задушены последние вспышки русской свободы; настоящий край вдохновения -- и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 33 (по копии); Акад., XIII, No 126. 1 Письмо привезено Пушкину в Михайловское И. И. Пущиным. Нижний край листка, на котором, очевидно, была подпись, оборван. 2 Пушкин закончил работу над поэмой "Цыганы" в начале октября 1824 г. "Уже в начале 1825 г. всю поэму читали в Петербурге. Брат Пушкина Лев Сергеевич наизусть декламировал ее в литературных кружках Петербурга" (Томашевский, с. 616). 3 Рылеев рассчитывает на встречу Пушкина с Пущиным и живой разговор о поэзии и о политике. В "Записках о Пушкине" И. И. Пущин писал, что поэт "продиктовал начало из поэмы "Цыганы" для "Полярной звезды" и просил, обнявши крепко Рылеева, благодарить за присланные "Думы" (Пущин, с. 83). Подробнее о значении поездки И. И. Пущина в Михайловское см.: Эйдельман, с. 286--305.ПУШКИН -- К. Ф. РЫЛЕЕВУ
25 января 1825 г. Михайловское Благодарю тебя за ты и за письмо. Пущин привезет тебе отрывок из моих "Цыганов". Желаю, чтоб они тебе понравились. Жду "Полярной звезды" с нетерпением, знаешь для чего? для "Войнаровского". Эта поэма нужна была для нашей словесности 1 . Бестужев пишет мне много об "Онегине" 2 -- скажи ему, что он неправ: ужели хочет он изгнать все легкое и веселое из области поэзии? куда же денутся сатиры и комедии? следственно, должно будет уничтожить и "Orlando furioso", и "Гудибраса", и "Pucelle", и "Вер-Вера", и "Ренике-фукс", и лучшую часть "Душеньки" 3 , и сказки Лафонтена, и басни Крылова etc. etc. etc. etc. etc... Это немного строго. Картины светской жизни также входят в область поэзии, но довольно об "Онегине". Согласен с Бестужевым во мнении о критической статье Плетнева 4 -- но не совсем соглашаюсь с строгим приговором о Жуковском 5 . Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались? Что ни говори, Жуковский имел решительное влияние на дух нашей словесности; к тому же переводный слог его останется всегда образцовым. Ох! уж эта мне республика словесности. За что казнит, за что венчает? 6 Что касается до Батюшкова, уважим в нем несчастия 7 и несозревшие надежды. Прощай, поэт. 25 генв. -- -- -- Анненков, с. 125 (отрывок, измененный по цензурным условиям); ПЗ на 1861 год, с. 76--77; Акад., XIII, No 128. 1 Отрывок из "Цыган", посланный Рылееву, появился в ПЗ на 1825 г. (альманах вышел в свет 21 марта 1825 г.). "Войнаровский" Рылеева не печатался в ПЗ на 1825 г., а вышел в начале того же года отдельной книжкой в Москве. 2 Письмо А. А. Бестужева к Пушкину о "Евгении Онегине" не сохранилось. 3 "Orlando furioso" ("Неистовый Роланд") -- поэма итальянского поэта Ариосто; "Гудибрас" -- сатирическая повесть английского поэта Сэмюела Батлера (1612--1680), в которой высмеиваются религиозные распри в Англии в конце правления короля Карла I, накануне Великой английской революции; "Pucelle d"OrlИans" ("Орлеанская девственница") -- антиклерикальная поэма Вольтера; "Вер-Вер" -- юмористическая поэма Жана Батиста Лун Грессе (1709--1777); "Рейнеке-Лис" -- антифеодальная средневековая сатира с "бродячим сюжетом", обошедшим всю Европу; в 1793 г. Гете дал свою обработку этого сюжета ("Reineke Fuchs"); "Душенька" -- поэма И. Ф. Богдановича. 4 Письмо Бестужева к Пушкину до нас не дошло. Статья П. А. Плетнева "Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах" (СЦ на 1825 г., отд. прозы, с. 1--80) не била принята декабристами. Очевидно, Бестужев, с которым соглашается Пушкин, осудил некоторую эстетическую традиционность и аморфность "академической" статьи Плетнева, написанной к тому же довольно вяло и бестемпераментно. 5 А. А. Бестужев, выступавший в начале 1820-х годов сторонником поэзии Жуковского, постепенно меняет свой взгляд на его творчество, вероятно, не без влияния статьи Кюхельбекера "О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие" ("Мнемозина", 1824 , ч. II), в которой говорилось: "Будем благодарны Жуковскому, что он освободил нас из-под ига французской словесности и от управления нами по законам Лагарпова Лицея и Баттеева курса; но не позволим ни ему, ни кому другому, если бы он владел и вдесятеро большим перед ним дарованием, наложить на нас оковы немецкого или английского владычества! -- Всего лучше иметь поэзию народную" (там же, с. 40). Бестужев подверг Жуковского критике в рецензии на вторую часть книги "Русская антология, или Образчики русских поэтов" Джона Боуринга ("Лит. листки", 1824, No 19--20, с. 34), а также в не дошедшем до нас его письме к Пушкину. По воспоминаниям М. А. Бестужева, известная эпиграмма на Жуковского "Из савана оделся он в ливрею..." (1824) возникла в кругу Рылеева и А. А. Бестужева: "Помню, как зашла речь о Жуковском и как многие жалели, что лавры на его челе начинают блекнуть в придворной атмосфере, как от сожаления, неприметно, перешли к шуткам на его счет. Ходя взад и вперед, с сигарами, закусывая пластовой капустой, то там, то сям вырывались стихи с оттенками эпиграммы или сарказма, и наконец, брат Александр, при шуме возгласов и хохота, редижировал известную эпиграмму, приписанную впоследствии А. Пушкину..." (Вос. Бестужевых, с. 54). Подробнее об этом см.: РЭ, с. 779--780. 6 Автореминисценция из "Разговора книгопродавца с поэтом": "Поэт казнит, поэт венчает". 7 В 1824 г. Батюшков в состоянии душевного расстройства был отправлен для лечения в Зонненштейн (Саксония).К. Ф. РЫЛЕЕВ и А. А. БЕСТУЖЕВ -- ПУШКИНУ
12 февраля 1825 г. Петербург< К. Ф. Рылеев: >
Благодарю тебя, милый Поэт, за отрывок из "Цыган" и за письмо; первый прелестен, второе мило. Разделяю твое мнение, что картины светской жизни входят в область поэзии. Да если б и не входили, ты с своим чертовским дарованием втолкнул бы их насильно туда. Когда Бестужев писал к тебе последнее письмо, я еще не читал вполне первой песни "Онегина". Теперь я слышал всю: она прекрасна; ты схватил все, что только подобный предмет представляет. Но "Онегин", сужу по первой песни, ниже и "Бахчисарайского фонтана", и "Кавказского пленника" 1 . Не совсем прав ты и во мнении о Жуковском. Неоспоримо, что Жуковский принес важные пользы языку нашему, он имел решительное влияние на стихотворный слог наш -- и мы за это навсегда должны остаться ему благодарными, но отнюдь не за влияние его на дух нашей словесности, как пишешь ты. К несчастию, влияние это было слишком пагубно: мистицизм, которым проникнута большая часть его стихотворений, мечтательность, неопределенность и какая-то туманность, которые в нем иногда даже прелестны, растлили многих и много зла наделали. Зачем не продолжает он дарить нас прекрасными переводами своими из Байрона, Шиллера и других великанов чужеземных. Это более может упрочить славу его. С твоими мыслями о Батюшкове я совершенно согласен: он точно заслуживает уважения и по таланту, и по несчастию. Очень рад, что "Войнаровский" понравился тебе. В этом же роде я начал "Наливайку" 2 и составляю план для "Хмельницкого". Последнего хочу сделать в 6 песнях: иначе не все выскажешь 3 . Сейчас получено Бестужевым последнее письмо твое 4 . Хорошо делаешь, что хочешь поспешить изданием "Цыган"; все шумят об ней, и все ее ждут с нетерпением. Прощай, Чародей.
Рылеев.
12 генваря 5
< А. А. Бестужев: >
Письмо твое сердечно получил -- но отвечать теперь нет время. Буду писать с требуемым номером журнала, и тогда потолкуем о комедии. Замечания твои во многом правы -- до свиданья на письме, прощай, мой поэт, будь самим собою и помни друзей, которые желают тебе счастия и славы.
Твой Александр.
-- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 33--35; А код., XIII, No 134. 1 Об этом см. вступительную статью, с. 20. 2 Три отрывка поэмы ("Киев", "Смерть Чигиринского старосты", "Исповедь Наливайки") были напечатаны в ПЗ на 1825 г., остальные -- посмертно (ВЕ, 1888, No 12). 3 Отрывок из поэмы "Хмельницкий" под названием "Гайдамак" появился в "Соревнователе просвещения" (1825, No 4). В середине 1825 г. Рылеев вместо поэмы о Хмельницком решил писать трагедию "Хмельницкий", о чем показывали на следствии Ф. Н. Глинка и В. И. Штейнгель. Подробнее об этом см.: ЛН, т. 59, с. 57--68. 4 Имеется в виду письмо Пушкина к Бестужеву от конца января 1825 г. 5 Описка Рылеева; должно быть: 12 февраля.К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
10 марта 1825 г. Петербург Не знаю, что будет "Онегин" далее: быть может, в следующих песнях он будет одного достоинства с "Дон Жуаном": чем дальше в лес, тем больше дров; но теперь он ниже "Бахчисарайского фонтана" и "Кавказского пленника". Я готов спорить об этом до второго пришествия. Мнение Байрона, тобою приведенное, несправедливо. Поэт, описавший колоду карт лучше, нежели другой деревья, не всегда выше своего соперника 1 . У каждого свой дар, своя Муза. Майкова "Елисей" 2 прекрасен; но был ли бы он таким у Державина, не думаю, несмотря на превосходства таланта его пред талантом Майкова. Державина "Мариамна" никуда не годится. Следует ли из того, что он ниже Озерова? 3 Не согласен и на то, что "Онегин" выше "Бахчисарайского фонтана" и "Кавказского пленника" как творение искусства. Сделай милость, не оправдывай софизмов Воейковых: им только дозволительно ставить искусство выше вдохновения. Ты на себя клеплешь и взводишь бог знает что. Думаю, что ты получил уже из Москвы "Войнаровского". По некоторым местам ты догадаешься, что он несколько ощипан. Делать нечего. Суди, но не кляни. Знаю, что ты не жалуешь мои "Думы", несмотря на то, я просил Пущина и их переслать тебе 4 . Чувствую сам, что некоторые так слабы, что не следовало бы их и печатать в полном собрании. Но зато убежден душевно, что "Ермак", "Матвеев", "Волынской", "Годунов" и им подобные хороши и могут быть полезны не для одних детей. "Полярная звезда" выйдет на будущей неделе. Кажется, она будет лучше двух первых. Уверен заране, что тебе понравится первая половина взгляда Бестужева на словесность нашу. Он в первый раз судит так основательно и так глубокомысленно. Скоро ли ты начнешь печатать "Цыган"?Рылеев.
Марта 10 дня. Чуть не забыл о конце твоего письма. Ты великий льстец: вот все, что могу сказать тебе на твое мнение о моих поэмах. Ты завсегда останешься моим учителем в языке стихотворном. Что Дельвиг? Не у тебя ли он? 5 Здесь говорят, что он опасно заболел. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 38--39 (по копии); Акад., XIII, No 143. 1 Об этом см. примеч. к письму Бестужева Пушкину от 24 марта 1825 г. 2 Имеется в виду ироикомическая поэма В. И. Майкова "Елисей, или Раздраженный Вакх" (напеч. 1771). 3 Отрицательный отзыв Рылеева относится к трагедии Державина "Ирод и Мариамна". 4 Ср. с письмом И. И. Пущина Пушкину от 18 февраля 1825 г., а также с письмом Пушкина Вяземскому от 7 апреля 1825 г. 5 Дельвиг посетил Пушкина в Михайловском во второй половине апреля 1825 г.
К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
25 марта 1825 г. Петербург Спешим доставить тебе "Звезду". Уверены, что она понравится Пушкину, и заранее радуемся этому. Она здесь всем пришла по сердцу. Это хоть не совсем хороший знак; но уверены, что в ней есть довольно и таких пьес, которых похвалить не откажутся и истинные ценители произведений нашего Парнаса. Мы много одолжены нашим добрым поэтам и прозаикам за доставленные пьесы, но как благодарить тебя, милый Поэт, за твои бесценные подарки нашей "Звезде"? От "Цыган" все без ума, "Разбойникам", хотя и давнишным знакомцам, также чрезвычайно обрадовались 1 . Теперь для "Звездочки" 2 стыдимся и просить у тебя что-нибудь; так ты наделил нас. На последнее письмо я еще не получал от тебя ответа. Уж не сердишься ли за откровенность мою? Это, кажется, тебе не впору; ты выше этого. Что Дельвиг? По слухам, он должен быть у тебя. Радуюсь его выздоровлению и свиданию вашему. С нетерпением жду его, чтоб выслушать его мнение об остальных песнях твоего "Онегина". Не пишешь ли ты еще чего? Что твои записки? 3 Чем ты занимаешься в праздное время? Мы с Бестужевым намереваемся летом проведать тебя: будет ли это кстати? 4 Вот тебе несколько вопросов, на которые буду ожидать ответа.Твой Рылеев.
Марта 25 дня 1825. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 39 (по копии); Акад., XIII, No 151. 1 В ПЗ на 1825 г. были напечатаны произведения Пушкина ("Братья разбойники", отрывки из "Цыган", послание Н. С. Алексееву), Рылеева, Бестужева, Крылова, Вяземского, Грибоедова, Языкова, Корниловича, Сенковского, Дашкова, Козлова, Баратынского, Плетнева, А. Измайлова, Ф. Булгарина, Н. Иванчина-Писарева, К. Масальского, П. Ободовского и др. 2 "Звездочка" -- альманах Рылеева и Бестужева, который не увидел света в связи с восстанием декабристов. М. Бестужев вспоминал: "...А. Пушкин, присылая свой милый разговор Тани с старушкою нянею, уведомлял брата Александра, что условия они могут сделать через его брата Льва Пушкина. Это условие с Левушкой состоялось в моем присутствии. Не знаю, отдал ли А. Пушкин этот эпизод из "Онегина" своему брату-гуляке, чтоб деньги были доставлены ему (как уверял Левушка), или это была обычная заплатка, которыми А. Пушкин безуспешно зашивал долговые дыры брата, но только Левушка потребовал с издателя по 5 р. ассиг. за строчку, и брат Александр, не думая ни минуты, согласился, прибавив со смехом: "Ты промахнулся, Блевушка, не потребовав за строку по червонцу... Я бы тебе и эту цену дал, но только с условием: пропечатать нашу сделку в "Полярной звезде", для того чтобы знали все, с какою готовностью мы платим золотом за золотые стихи". Должно заметить, что этому золотому дитяти не суждено было качаться в модной зыбке "Звезды", потому что события 1825 года похоронили издание альманаха, который должен уже был явиться в свет под именем "Звездочки". Перемена названия проистекала от объема издания, а объем зависел от недостатка времени собрать и сгруппировать в должной гармонии статьи" (Вос. Бестужевых, с. 241--242). 3 По-видимому, И. И. Пущин рассказал Рылееву после возвращения из Михайловского о том, что Пушкин пишет автобиографические записки. Большую часть этих записок поэт сжег после декабрьских событий 1825 г. Подробнее об этом см. в переписке Пушкина с Вяземским. См. также: И. Л. Фейнберг. Незавершенные работы Пушкина, изд. 7-е. М., 1979, с. 183--255. 4 Поездка Рылеева и Бестужева в Михайловское не состоялась.К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
Конец апреля 1825 г. Петербург Письмо твое Бестужев получил, но не успел отвечать 1: его услали в Москву провожать принца Оранского 2 . Может быть, он напишет тебе оттуда.-- Здесь слышно, что Дельвиг уже у тебя: правда ли? В субботу был я у Плетнева с Кюхельбекером и с братом твоим. Лев прочитал нам несколько новых твоих стихотворений. Они прелестны; особенно отрывки из Алкорана 3 . Страшный суд ужасен! Стихи И брат от брата побежит, И сын от матери отпрянет превосходны. После прочитаны были твои "Цыгане". Можешь себе представить, что делалось с Кюхельбекером. Что за прелестный человек этот Кюхельбекер. Как он любит тебя! Как он молод и свеж! 4 -- "Цыган" слышал я четвертый раз и всегда с новым, с живейшим наслаждением. Я подыскивался, чтоб привязаться к чему-нибудь, и нашел, что характер Алеко несколько унижен. Зачем водит он медведя и сбирает вольную дань? Не лучше ли б было сделать его кузнецом 5 . Ты видишь, что я придираюсь, а знаешь, почему и зачем? Потому, что сужу поэму Александра Пушкина, затем, что желаю от него совершенства. Насчет слога, кроме небрежного начала, мне не нравится слово: рек. Кажется, оно несвойственно поэме; оно принадлежит исключительно лирическому слогу. Вот все, что я придумал. Ах, если бы ты ко мне был так же строг; как бы я был благодарен тебе. Прощай, обнимаю тебя, а ты обними Дельвига. не пишешь ни слова о "Полярной звезде". ли "Наливайко"? Прощай, милая Сирена 8 .Твой Рылеев.
-- -- -- ПЗ на 1861 год, С. 37--38 (по копии); Акад., XIII, No 166. 1 Рылеев имеет в виду письмо Пушкина к Бестужеву от 24 марта 1825 г. 2 Очевидно, А. А. Бестужев, адъютант герцога Вюртембергского, должен был сопровождать Вильгельма, принца Оранского, с 1816 г. супруга в. к. Анны Павловны. 3 Имеется в виду цикл "Подражания Корану"; впервые напечатан в "Стихотворениях Александра Пушкина" (1825). 4 Строка из песни Земфиры. 5 Пушкин в заметках "Опровержение на критики..." (1830) писал: "О "Цыганах" одна дама заметила, что во всей поэме один только честный человек, и то медведь. Покойный Рылеев негодовал, зачем Алеко водит медведя и еще собирает деньги с глазеющей публики. Вяземский повторил то же замечание. (Рылеев просил меня сделать из Алеко хоть кузнеца, что было бы не в пример благороднее.) Всего бы лучше сделать из него чиновника 8 класса или помещика, а не цыгана. В таком случае, правда, не было бы и всей поэмы, ma tanto meglio" <тем лучше -- um.>. 6 Пропуски объясняются тем, что край письма на сгибе листов оторван.К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
12 мая 1825 г. Петербург Дельвиг пересказал мне замечания твои о "Думах" и "Войнаровском". Хочется поспорить, особливо о последнем, но удерживаюсь до поры: жду мнения твоего на письме, и жду с нетерпением. Ты ни слова не говоришь о "Исповеди Наливайки", а я ею гораздо более доволен, нежели "Смертью Чигиринского старосты", которая так тебе понравилась. В "Исповеди" мысли, чувства, истины, словом, гораздо более дельного, чем в описании удальства Наливайки, хотя, наоборот, в удальстве более дела 1 . Ты прав, опасаясь, что "Звездочка" отнимет у меня много времени. Петербург тошен для меня; он студит вдохновение: душа рвется в степи; там ей просторнее, там только могу я сделать что-либо достойное века нашего, но как бы назло железные обстоятельства приковывают меня к Петербургу. Ты обещаешь также поспорить с Бестужевым за обозрение 2 , обещал прислать свое опровержение на Байрона и Бовля 3 -- и, верно, все это отложишь в длинный ящик. Слышал от Дельвига и о следующих песнях "Онегина", но по изустным рассказам судить не могу. Как велик Байрон в следующих песнях "Дон-Жуана"! Сколько поразительных идей, какие чувства, какие краски. Тут Байрон вознесся до невероятной степени: он стал тут и выше пороков и выше добродетелей. Пушкин, ты приобрел уже в России пальму первенства: один Державин только еще борется с тобою, но еще два, много три года усилий, и ты опередишь его: тебя ждет завидное поприще: ты можешь быть нашим Байроном, но ради бога, ради Христа, ради твоего любезного Магомета не подражай ему. Твое огромное дарование, твоя пылкая душа могут вознести тебя до Байрона, оставив Пушкиным. Если б ты знал, как я люблю, как я ценю твое дарование. Прощай, чудотворец.Рылеев.
Майя 12 дня 1825. Бестужев еще в Москве. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 40 (по копии); Акад., XIII, No 170. 1 Пушкин и Дельвиг, несомненно, обсуждали поэму Рылеева "Наливайко", и в частности "Исповедь Наливайки". Дельвиг, как и Пушкин, предпочитал в поэме "Смерть Чигиринского старосты". В письме к Л. С. Пушкину от 22 апреля 1825 г. Пушкин сообщал о приезде Дельвига, который "любит лежать на постели, восхищаясь Чигиринским старостою". В этом выборе сказывалась в первую очередь позиция эстетическая. Ни Дельвиг, ни Пушкин 1825 года не принимали декларативных стихов, поэзии обнаженно-дидактической. Пушкин вспоминал, что Дельвиг "уморительно сердился" на Рылеева за стихи "Я не поэт, а гражданин..." из рылеевского же посвящения к изданию "Войнаровского", и сам не отставал от него в ироническом скептицизме: "Гражданствуй в прозе" (см.: Вацуро, с. 48). См. также письмо Пушкина к Жуковскому от двадцатых чисел апреля и к Вяземскому от 25 мая 1825 г. 2 Пушкин так и не написал своей полемической статьи. Вероятно, он хотел поспорить с Бестужевым по вопросу о проблеме меценатства в развитии литературных и художественных дарований (см. письмо Пушкина к Бестужеву, написанное в конце мая -- начале июня 1825 г. и письмо Рылееву от второй половины мая -- августа 1825 г.). Сохранился черновой набросок возражения на статью А. Бестужева, впервые опубликованный в 1934 г. (Акад., XI, с. 25). В статье "Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов" Бестужев сформулировал один из эстетических критериев декабризма (призыв "черпать из лона старины"). 3 Об этом см. примеч. 4 к письму Пушкина к Бестужеву от 24 марта 1825 г.
ПУШКИН -- К. Ф. РЫЛЕЕВУ
Вторая половина мая 1825 г. Михайловское Думаю, ты уже получил замечания мои на "Войнаровского". Прибавлю одно: везде, где я ничего не сказал, должно подразумевать похвалу, знаки восклицания, прекрасно и проч. Полагая, что хорошее писано тобою с умыслу, не счел я за нужное отмечать его для тебя 1 . Что сказать тебе о думах? во всех встречаются стихи живые, окончательные строфы "Петра в Острогожске" чрезвычайно оригинальны 2 . Но вообще все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест (Loci topici). Описание места действия, речь героя и -- нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен 3 (исключаю "Ивана Сусанина", первую думу, по коей начал я подозревать в тебе истинный талант) 4 . Ты напрасно не поправил в "Олеге" герба России. Древний герб, святой Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега; новейший, двуглавый орел, есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III. Не прежде. Летописец просто говорит: "Таже повеси щит свой на вратех на показание победы" 5 . Об "Исповеди Наливайки" скажу, что мудрено что-нибудь у нас напечатать истинно хорошего в этом роде. Нахожу отрывок этот растянутым; но и тут, конечно, наложил ты свою печать. Тебе скучно в Петербурге, а мне скучно в деревне. Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа 6 . Как быть. Прощай, Поэт -- когда-то свидимся? -- -- -- Анненков, с. 90 (отрывки); ПЗ на 1861 год, с. 77; Акад., XII, No 172. 1 Замечания Пушкина дошли до нас в пересказе Н. А. Бестужева: "Когда Рылеев напечатал "Войнаровского" и послал Пушкину экземпляр, прося сказать о нем свое мнение, Пушкин прислал ему назад cо сделанными на полях замечаниями и противу стихов, истинно поэтических, истинно прекрасных, как, например, когда после рассказа пленного казака: Мазепа горько улыбнулся, Прилег безмолвный на траву И в плащ широкий завернулся. Или когда Мазепа говорит племяннику: Но чувств своих я не унижу, Сказав, что родину мою Я более, чем ты, люблю. Как должно юному герою, Любя страну своих отцов, Женой, детями и собою Ты ей пожертвовать готов... Но я, но я, пылая местью, Ее спасая от оков, Я жертвовать готов ей честью. После сих и многих других прекрасных мест, или вовсе не замеченных, или едва отмеченных, мнение Пушкина выражено слабо, тогда как при изображении палача, где Рылеев сказал: Вот засучил он рукава... Пушкин вымарал это место и написал на поле: "Продай мне этот стих!" (Вос. Бестужевых, с. 26--27). 2 Дума Рылеева "Петр Великий в Острогожске" была напечатана впервые в "Соревнователе просвещения" (1823, ч. XXI, No 3); по-видимому, Пушкину показались примечательными следующие строфы: Где ж свидание с Мазепой Дивный свету царь имел? Где герою вождь свирепый Клясться в искренности смел? -- Там, где волны Острогощи В Сосну тихую влились; . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Где в стране благословенной Потонул в глуши садов Городок уединенный Острогожских казаков. 3 "Нельзя забывать, что Пушкин, критикующий "Думы", -- это Пушкин, уже работающий над великой своей народной трагедией о Борисе Годунове. Декабристы опередили Карамзина, но Пушкин опередил декабристов, достиг широкого демократического взгляда на историю. Вот почему "Думы" Рылеева представлялись ему исторически ложными. Их народность была для Пушкина недостаточной. Пушкин обвинял Рылеева в неверности деталей. Не сами по себе важны были для Пушкина детали,-- за деталями как таковыми Пушкин никогда не гонялся. Пушкин не прощал Рылееву общей неверности духа и тона в картинах национальной истории,-- отсюда следовали и ошибки в деталях. Неверность эта прежде всего состояла в том, что явлениям русской истории, имевшим лишь косвенно общенациональное значение, Рылеев приписывал его прямо и непосредственно. Иногда он навязывал героям прошлого исторически-прогрессивную миссию в своем понимании вопреки их воле, интересам и пониманиям" (В. Г. Базанов. Поэты-декабристы. М.--Л., 1950, с. 59--60). 4 Дума Рылеева "Иван Сусанин" впервые была напечатана в ПЗ на 1823 г. В черновом варианте письма к Бестужеву от 13 июня 1823 г. (Акад., XIII, No 53а) Пушкин цитировал слова Рылеева: "Их нет и не буд...", которые в контексте заключительных строф думы "Иван Сусанин" звучат так: "Убейте, замучьте! моя здесь могила! Но знайте и рвитесь -- я спас Михаила! Предателя, мнили, во мне вы нашли: Их нет и не будет на Русской земли! В ней каждый отчизну с младенчества любит И душу изменой свою не погубит!" 5 Об ошибке Рылеева в описании русского герба в думе "Олег Вещий" см. письмо Пушкина к брату от 1--10 января 1823 г. 6 Ср. со словами Мефистофеля из пушкинской "Сцены из Фауста" (1825): "Вся тварь разумная скучает".К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
Первая половина июня 1825 г. Петербург Благодарю тебя, милый чародей, за твои прямодушные замечания на "Войнаровского". Ты во многом прав совершенно; особенно говоря о Миллере. Он точно истукан. Это важная ошибка; она вовлекла меня и в другие. Вложив в него верноподданнические филиппики за нашего Великого Петра, я бы не имел надобности прибегать к хитростям и говорить за "Войнаровского" для Бирюкова 1 . Впрочем, поправлять не намерен; это ужасно несносно для такого лентяя, как я, лучше написать что-нибудь новое. О "Думах" я уже сказал тебе свое мнение. Бестужев собирается отвечать тебе, и правда, ему есть об чем поспорить с тобой касательно мнений твоих об его обозрении 2 . Главная ошибка твоя состоит в том, что ты и ободрение и покровительство принимаешь за одно и то же. Что ободрение необходимо не только для таланта, но даже для гения, я твердил Бестужеву еще до получения твоего письма; но какое ободрение. Полагаю, что характер и обстоятельства гения определяют его. Может быть, Гомер сочинял свои рапсодии из куска хлеба; Байрона подстрекало гонение и вражда с родиной, Тасса любовь, Петрарка также; иначе быть не может, и покровительство в состоянии оперить, но думаю, что оно скорей может действовать отрицательно. Сила душевная слабеет при дворах, и гений чахнет; все дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения; пусть он производит свободно все, что внушает ему вдохновение. Тогда не надобно ни пенсий, ни орденов, ни ключей камергерских; тогда он не будет без денег, следовательно, без пропитания; он тогда будет обеспечен. Гений же немного и требует в жизни. Тогда потерпят, быть может, только одни самозванцы гении. Прощай, гений.Твой Рылеев.
Еще обнимаю тебя за твои примечания. "Войнаровского" вышлю с следующею почтою. Ты сделался аристократом; это меня рассмешило. Тебе ли чваниться пятисотлетним дворянством? 3 И тут вижу маленькое подражание Байрону. Будь, ради бога, Пушкиным. Ты сам по себе молодец. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 36--37 (по копии); Акад., XIII, No 178. 1 Очевидно, Пушкин критиковал Рылеева за монологический характер поэмы "Войнаровский". Действительно, историк Миллер, к которому обращена исповедь Войнаровского, безмолвствует. По цензурным условиям Рылеев вынужден был добавить дополнительные примечания, в которых демонстративно осуждал Мазепу и Войнаровского и возвеличивал Петра I. Подробнее о примечаниях к "Войнаровскому" см.: К. Ф. Рылеев. Полное собрание стихотворений. Л., 1971, с. 433--434 (коммент. А. Е. Ходорова). Бирюков -- Бируков Александр Степанович, цензор Санкт-Петербургского цензурного комитета в 1821--1826 гг. 2 См. примеч. 2 к письму Рылеева Пушкину от 12 мая 1825 г. 3 См. письмо Пушкина Рылееву от второй половины июня -- августа 1825 г.
ПУШКИН -- К. Ф. РЫЛЕЕВУ
Вторая половина июня -- август 1825 г. Михайловское<Черновое >
Мне досадно, что Рылеев меня не понимает -- в чем дело. Что у нас не покровительствуют литературу, и что слава богу? зачем же об этом говорить? pour rИveiller le chat qui dort? {чтобы разбудить кота, который спит? (фр.) } напрасно. Равнодушию правительства и притеснению цензуры обязаны мы духом нынешней нашей словесности. Чего ж тебе более? загляни в журналы, в течение 6-ти лет посмотри, сколько раз упоминали обо мне, сколько раз меня хвалили поделом и понапрасну -- а об нашем приятеле ни гугу, как будто на свете его не было 1 . Почему это? уж верно, не от гордости или радикализма такого-то журналиста, нет,-- а всякой знает, что, хоть он расподличайся, никто ему спасибо не скажет и не даст ни 5 рублей -- так лучше ж даром быть благородным человеком. Ты сердишься за то, что я чванюсь 600-летним дворянством 2 (NB. мое дворянство старее). Как же ты не видишь, что дух нашей словесности отчасти зависит от состояния писателей? Мы не можем подносить наших сочинений вельможам, ибо по своему рождению почитаем себя равными им. Отселе гордость etc. Не должно русских писателей судить, как иноземных. Там пишут для денег, а у нас (кроме меня) из тщеславия. Там стихами живут, а у нас граф Хвостов прожился на них 3 . Там есть нечего, так пиши книгу, а у нас есть нечего, служи, да не сочиняй. Милый мой, ты поэт и я поэт -- но я сужу более прозаически и чуть ли от этого не прав. Прощай, мой <милый> , что ты пиш<ешь> ? -- -- -- Анненков. Пушкин, с. 249--250 (с пропусками); Письма, т. I, с. 138; Акад., XIII, No 210. 1 Наш приятель -- Александр I. 2 Полемика Пушкина с Рылеевым о меценатстве неизбежно сводилась к проблеме родословной и социальных корней поэта (см. вступит. статью). 3 Поэт Д. И. Хвостов издавал на собственный счет свои произведения, скупал их у книгопродавцев, одаривал ими знакомых и широко рассылал по учебным заведениям.К. Ф. РЫЛЕЕВ -- ПУШКИНУ
Около 20 ноября 1825 г. Петербург Извини, милый Пушкин, что долго не отвечал тебе; разные неприятные обстоятельства, то свои, то чужие, были тому причиною. Ты мастерски оправдываешь свое чванство шестистолетним дворянством; но несправедливо. Справедливость должна быть основанием и действий, и самых желаний наших. Преимуществ гражданских не должно существовать, да они для Поэта Пушкина ничему и не служат ни в зале невежды, ни в зале знатного подлеца, не умеющего ценить твоего таланта. Глупая фраза журналиста Булгарина также не оправдывает тебя, точно так, как она не в состоянии уронить достоинства литератора и поставить его на одну доску с камердинером знатного барина. Чванство дворянством непростительно, особенно тебе. На тебя устремлены глаза России; тебя любят, тебе верят, тебе подражают. Будь Поэт и гражданин.-- Мы опять собираемся с "Полярною". Она будет последняя; так, по крайней мере, мы решились. Желаем распроститься с публикою хорошо и потому просим тебя подарить нас чем-нибудь подобным твоему последнему нам подарку 1 . -- Тут об тебе бог весть какие слухи: успокой друзей своих хотя несколькими строчками. Прощай, будь здоров и благоденствуй.Твой Рылеев.
На днях будет напечатана в "Сыне отечества" моя статья о поэзии; 2 желаю узнать об ней твои мысли. -- -- -- ПЗ на 1861 год, с. 35 (по копии); Акад., XIII, No 225. 1 Пушкин дал в ПЗ на 1825 г. поэму "Братья разбойники", отрывки из "Цыган", послание Алексееву. 2 Статья Рылеева "Несколько мыслей о поэзии" вскоре была напечатана в СО (1825, No 22, с. 145--154).
Список условных сокращений, принятых в комментариях
Акад.-- А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений, тт. I--XVII. М.--Л., Изд-во АН СССР, 1937--1959. Анненков -- П. В. Анненков. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855 (Сочинения Пушкина с приложением для его биографии портрета, снимков с его почерка и его рисунков, и проч., т. 1). Анненков. Пушкин -- П. Анненков. Александр Сергеевич Пушкин в александровскую эпоху. 1799--1826. СПб., 1874. AT -- Переписка Александра Ивановича Тургенева с кн. Петром Андреевичем Вяземским. 1814--1833 гг. Пг., 1921 (Архив братьев Тургеневых, вып 6). Б -- "Благонамеренный". Баратынский, 1951 -- Баратынский Е. А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. М., Гослитиздат, 1951. Барсуков -- Н. П. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 1--22. СПб., 1888--1910. БдЧ -- "Библиотека для чтения". БЗ -- "Библиографические записки". Б-ка П. -- Б. Л. Mодзалевский. Библиотека А. С. Пушкина. Библиографическое описание. СПб., 1910. Вацуро -- В. Э. Вацуро. "Северные цветы". История альманаха Дельвига -- Пушкина. М., "Книга", 1978. ВД -- "Восстание декабристов". Материалы, т. I--XVII. М.--Л., Госиздат, 1925--1980. ВЕ -- "Вестник Европы". Вигель -- Ф. Ф. Вигель. Записки, ч. I--II. М., "Круг", 1928. Вос. Бестужевых -- "Воспоминания Бестужевых". М.--Л., 1951. Врем. ПК -- "Временник пушкинской комиссии". 1962--1976. М.--Л., "Наука", 1963--1979 (Изд-во АН СССР. Отд. лит. и яз. Пушкинская комиссия). Вяземский -- П. А. Вяземский. Полное собрание сочинений, т. I--XII. СПб., 1878--1896. Гастфрейнд. Товарищи П. -- Н. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина по вып. Царскосельскому лицею. Материалы для словаря лицеистов 1-го курса 1811--1817 гг., т. I--III. СПб., 1912--1913. ГБЛ -- Государственная библиотека им. В. И. Ленина (Москва). Рукописный отдел. Гиллельсон -- М. И. Гиллельсон. П. А. Вяземский. Жизнь и творчество. Л., "Наука", 1969. ГМ -- "Голос минувшего". ГПБ -- Государственная публичная библиотека им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград). Рукописный отдел. Греч -- Н. И. Греч. Записки о моей жизни. М.--Л., "Асаdemia", 1930. Дельвиг -- Дельвиг А. А. Сочинения. СПб., 1893. Дельвиг. Материалы -- Верховский Ю. Н. Барон Дельвиг. Материалы биографические и литературные. Пг., изд-во Кагана, 1922. ДЖ -- "Дамский журнал". ЖМНП -- "Журнал министерства народного просвещения", ИВ -- "Исторический вестник". ИРЛИ -- Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград). Рукописный отдел. Карамзины -- "Пушкин в письмах Карамзиных 1836--1837 годов". М.-- Л., 1960 (Изд-во АН СССР. Институт русской литературы (Пушкинский Дом). Керн -- А. П. Керн. Воспоминания. Дневники. Переписка. М., ИХЛ, 1974. Кюхельбекер -- В. К. Кюхельбекер. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., "Наука", 1979. ЛГ -- "Литературная газета". Летопись -- М. А. Цявловский. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина, т. I. М., 1951. Лет. ГЛМ -- Летописи Государственного литературного музея, кн. I. Пушкин. М.-- Л., 1936. ЛН -- "Литературное наследство". MB -- "Московский вестник". M . вед. -- "Московские ведомости". Модзалевский -- Б. Л. Mодзалевский. Пушкин. Л., "Прибой", 1929. Мордовченко -- Н. И. Mордовченко. Русская критика первой четверти XIX века. М.-- Л., Изд-во АН СССР, 1959. MT -- "Московский телеграф". НЛ -- "Новости литературы". Новонайденный автограф Пушкина -- В. Э. Вацуро, М. И. Гиллельсон. Новонайденный автограф Пушкина. М.-- Л., "Наука", 1968. ОА -- "Остафьевский архив князей Вяземских". Под ред. и с примеч. В. И. Саптова, т. I--V. СПб., 1899--1913. ОЗ -- "Отечественные записки". ОРЯС -- Сборник Отделения русского языка и словесности Академии наук. П. в восп. -- "А. С. Пушкин в воспоминаниях современников). В 2-х томах. М.. ИХЛ, 1974. П. в печ. -- Н. Синявский, М. Цявловский. Пушкин и печати. 1814--1837. Хронологический указатель произведений Пушкина, напечатанных при его жизни, изд. 2-е, испр. М., Соцэкгиз, 1938. П. Врем. -- "Пушкин". Временник пушкинской комиссии, т. 1--6. М.-- Л., Изд-во АН СССР, 1936--1941. ПГП -- "Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым", т. 1--3. СПб., 1896. ПЗ -- "Полярная звезда". П и С -- "Пушкин и его современники". Материалы и исследования, вып. I--XXXIX. СПб., Изд-во Акад. наук, 1903--1930. Переписка -- "Пушкин. Переписка". Под ред. и с примеч. В. И. Саитова. Т. I--III. СПб., Изд. Имп. Акад. наук, 1906--1911. Писатели-декабристы в восп. совр. -- "Писатели-декабристы в воспоминаниях современников". В 2-х томах. М., ИХЛ, 1980. Письма -- Пушкин. Письма 1815--1833, т. I--II. Под ред. и с примеч. Б. Л. Модзалевского. М.-- Л., Госиздат, 1926--1928. Т. III. Под ред. и с примеч. Л. Б. Модзалевского. М.-- Л., "Academia", 1935. Письма посл. лет. -- Пушкин. Письма последних лет. 1834--1837. Л., "Наука", 1969. Письма к Вяземскому -- "Письма А. С. Пушкина, бар. А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского и П. А. Плетнева к князю П. А. Вяземскому". СПб., 1902. Плетнев -- Плетнев П. А. Сочинения и переписка, т. I--III. СПб., 1885. Полевой -- Н. А. Полевой. Материалы по истории русской литературы и журналистики 30-х годов XIX в. Л., "Academia", 1934. П. Иссл. и мат. -- "Пушкин. Исследования и материалы", т. I--IX. М.--Л., Изд-во АН СССР, 1956--1979. Пушкин. Итоги и проблемы -- "Пушкин. Итоги и проблемы изучения". М.-- Л., "Наука", 1966. Пущин -- И. И. Пущин. Записки о Пушкине. Письма. М., Гослитиздат, 1956. РА -- "Русский архив". Рассказы о П. -- "Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851--1860 годах". М., 1925. Р. библ. -- "Русский библиофил". PB -- "Русский вестник". РЛ -- "Русская литература". PC -- "Русская старина". Рукою П. -- "Рукою Пушкина". Несобранные и неопубликованные тексты. М.--Л., "Acadernia", 1935. Рус. инв. -- "Русский инвалид". РЭ -- "Русская эпиграмма конца XVII -- начала XX вв." Л., "Сов. Пис.", 1975. С -- "Современник". Семевский -- Семевский М. И. Прогулка в Тригорское.-- В кн.: Вульф А. Н. Дневники. М., изд-во "Федерация", 1929. СО -- "Сын отечества". СО и CA -- "Сын отечества и Северный архив". СПб. вед.-- "С.-Петербургские ведомости". СПч -- "Северная пчела". Стар. и нов. -- "Старина и новизна". СЦ -- "Северные цветы". Тел. -- "Телескоп". Томашевский -- Б. Томашевский. Пушкин, кн. 1 (1813--1824). М.--Л., Изд-во АН СССР, 1956. Тургенев. Хроника русского -- А. И. Тургенев. Хроника русского. Дневники (1825--1826). М.-- Л., "Наука", 1964. Хитрово -- "Письма Пушкина к Елизавете Михайловне Хитрово. 1827--1832". Л., 1927. ЦГАЛИ -- Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва). ЦГАОР -- Центральный государственный архив Октябрьской революции (Москва). ЦГИА -- Центральный государственный исторический архив (Ленинград). Черейский -- Л. А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., "Наука", 1975. Щеголев -- П. Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина, изд. 3-е. М.--Л., Госиздат, 1928. Эйдельман -- Н. Я. Эйдельман. Пушкин и декабристы. М., ИХЛ, 1979. ЯА -- "Письма H. M. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822--1829)". СПб., 1913 (Языковский архив, вып. I).
