Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Древности Российского государства. Отделение I .: Святые иконы, кресты, утварь храмовая и облачение сана духовного. - М., 1849. - 175 с.

Образ Иоасафовской Богоматери

П од именем Иоасафовской Богоматери известен в Московском Архангельском Соборе налойный осмилистовый образ Богоматери, писанный греческим пошибом [стилем] на липовой доске с выемкою. Судя по рисунку и колориту, он писан в России и твердостью одного и плавкостью другого близко подходит к стилю школы Рублева. Лицо Богоматери более круглое, чем продолговатое, без костоватости [подпробелки], но с отживкою [блесками, движками, оттенками]; выражение его более мрачное, чем умильное; нос маленький, тонкие, глаза без слезников, кои появляются на иконах с XVI века. Доличное вохряного цвета, без иконопи [навод растворенным золотом], между тем как доличное у Спасителя с золотыми гвентами [черты, складки на одежде, коей откинутые полы назыв. картушек ]. На челе и на персях у Богоматери три звезды, знаменующая ее девство до рождества, в рождестве и по рождество.
У крашения иконы замечательны искусством и богатством. Поля ее, или светы, покрыты золотым сканным с финифтью окладом; венец на Богоматери золотой с городками, гривною и тремя цатами, к ней привешенными. Те и другие усеяны драгоценными каменьями, по большей части, негранеными. На Спасителе такой же венец с городками.

Н а золотых дробницах по полям образа наведены чернью лики: Пресвятой Троицы, Св. Иоанна Предтечи, Архангела Гавриила, Николая Чудотворца, Св. Василия Парийского, Феодора Стратилата, Иоанна Лествичника, Препод. Сергия и Анастасии Римлянины.
Т ак как, по древнему обычаю на Руси, на св. иконах нередко изображались Святые, тезоименитые членам какой-нибудь фамилии; то и в Святых на иконе Иоасафовской Богоматери, вероятно, увековечены имена семейства владетеля ее; ибо здесь находим святых Иоанна Предтечу, Феодора Стратилата и Анастасию Римлянину, соименных Царю Иоанну Васильевичу, Царице Анастасии Романовне и Царевичу Федору. Если б икона устроена была Царем Федором Алексеевичем, которому присваивается описью этот образ, то наверное на дробницах изображены были бы Святые, тезоименитые его родителю и одной из его супруг, Агафии или Марфе. Вероятнее же, эта икона была молебная, комнатная, и перешла ему в благословение от родителя, а в Собор поступила, может быть, по смерти его, как надгробная, выносная.
Ч то же касается до названия иконы Иоасафовскою: то в числе явлений от икон Богоматери такой не встречается. А как Патриархи Московские, при вступлении своем на Святительский престол, имели обыкновение подносить Царю св. иконы в благословление: то или Иоасаф I поднес ее Царю Михаилу Федоровичу, или Иоасаф II Царю Алексию Михайловичу, от которого она могла поступить в наследие сыну его и преемнику Федору под именем Иоасафовской. (С. 8-9)

Образ Положения Ризы Господней

С ходный по стилю своему с Каппониевыми святцами и с иконами, писанными в XVII веке обществом Строгановских зоографов, этот образ достопримечателен и по своему содержанию.
П ерсидский Шах-Аббас, в удостоверение дружественного расположения своего к Царю Михаилу Федоровичу, прислал к нему между прочими дарами с Грузином Урусамбеком, 1625 года, Марта 11, часть ризы Господней в золотом ковчеге, украшенном драгоценными камнями. В грамоте своей Шах извещал, что, по завоевании Грузии, святыню сию нашел в Митрополичьей ризнице.

Х отя Патриарх Филарет и принял с радостью это священное сокровище; но как оно шло от неверного царя, то и совещался с державным своим сыном о том, можно ли слово неверных принять без истинного свидетельства. Потом Филарет с освященным собором приступил к освидетельствованию. В ковчеге найдена, как значится в окружной грамоте, «часть ризы, в длину и поперег пяди, полотняна, кабы красновата, походила на мели, или будет в давних летах лицо изменила, «а ткана во льну». В Москве тогда пребывали Иерусалимский Патриарх Феофан, поставивший Филарета в Патриархи, а с ним Греческие старцы Нектарий и Иоанникий: Московский Первосвятитель и обратился к ним с вопросами о ризе Господней. Нектарий отвечал, что он видел сам эту святыню в Грузии в церкви, называемой Илета и от тамошнего духовенства слышал, что она некогда принесена туда воином, бывшим в Иерусалиме при распятии И. Христа, и ознаменована многими чудесами. Слова Нектария подтвердил Иоанникий, и другие жители Востока удостоверили в истине предания Палестинских и Греческих христиан о ризе Господней. На человеческом свидетельстве, сколь бы оно ни казалось достоверным, не остановился рассудительный Филарет; но употребил духовное средство. По совещании его с Архиереями и духовными властями, установлен был семидневный пост и молебствие, а для узнания воли Божией и для открытия истины, повелено возлагать сию святыню на больных и недужных. Многие чудеса оправдали подлинность святыни и веру принявших ее.
П осле того, риза Господня торжественно положена в большом Успенском Соборе и установлен ежегодный праздник Положения ризы Господней, который и доныне совершается 10 июля. Для хранения святыни устроен Патриархом 7133 г. Сентября 30, величественный медный шатер, занимающий место близь Филаретовой гробницы в югозападном углу Собора.

Н а образе, по видимому, современном событию, во внутренности этого шатра виден Царь с тремя Святителями, предстоящий в молении престолу, на коем положена честная и многоцелебная риза Господня. Шатер окружен духовными властями, иноками, боярами и народом. На первом плане Михаил Федорович, бывший тогда 20 лет, изображен безбрадым, во всей царской утвари; по другую сторону Патриарх, вероятно, Иерусалимский, а позади его Московский Патриарх и Архиерей в митрах. Пятиглавый собор, где происходит все это действие, представлен в разрезе.
В расстановке или сочинении лиц заметна симметрия, так что на первом плане фигуры ярче и рельефнее; но, по недостатку знания в перспективе, лица у него на втором и третьем плане одинакой величины, как и на первом. Впрочем в них нет того единообразия, какое находим на многих старинных иконах; ибо повороты голов и лица разнообразны. Для отечественной Археологии важно доличное, или костюмы духовных властей, черноризцев, мирян разных сословий - мущин и женщин. В целом и частях строго соблюдено приличие, так что, если в этом изображении нет изящества, за то нет и уродливости.
К олорит, если только колоритом можно назвать раскраску, отличается твердостью, яркостью, костоватостью на высоких местах и плавкостию, которым по справедливости удивляются иностранные художники в Каппониановых Святцах, где встречаем имена царских иконописцев в Москве XVII века.<…>
К сожалению, нам неизвестно имя зоографа, который написал этот образ, достопамятный в историческом, археологическом и художественном отношении; но, по сличению его с произведениями Царских и Патриарших иконописцев, составлявших при дворах Государя и Святителя род Академии художеств, можно с достоверностью заключить, что он произведение их кисти. Список с этой иконы, большого размера, находится в числе местных образов Успенского Собора Троицко-Сергеевой лавры. (С. 29-31)

Скипетр - щедро изукрашенный самоцветами и увенчанный символической (как правило, гербовой: геральдической лилией, орлом и т.п.) фигурой жезл, выполненный из драгоценных материалов - серебра, золота или слоновой кости; наряду с короной одна из древнейших инсигний самодержавной власти. В русской истории скипетр явился преемником царского посоха - повседневного, а не парадного символа власти царей и великих князей, некогда принимавших эти регалии от крымских татар в знак их вассальной присяги. В состав царских регалий скипетр «из кости однорога трех футов с половиною длиною, обсаженный дорогими каменьями» (сэр Джером Горсей, Записки о Московии XVI, века) вошел в 1584 году при венчании на царство Федора Иоановича. Эта подаваемая в алтаре храма патриархом Всея Руси в руки Помазанника Божия инсигния власти тогда же вошла в царский титул: «Бога в Троице славимого милостию скипетродержателя Российского царствия».
В государственный герб России скипетр был включен столетие спустя. Он занял свое ставшее традиционным место в правой лапе двуглавого орла на печати 1667 года царя Алексея Михайловича.

Держава - символ монархической власти (например, в России - золотой шар с короной или крестом). Название произошло от древнерусского "държа" - власть.

Державные шары входили в атрибуты власти римских, византийских, германских императоров. В христианскую эпоху держава была увенчана крестом.

Держава являлась также знаком отличия императоров Священной Римской империи и английских королей, начиная с Эдуарда Исповедника. Иногда в изобразительном искусстве с державой изображался Христос, как Спаситель Мира или Бог Отец; в одной из вариаций держава находилась не в руках Бога, а под его ногой, символизируя небесный шар. Если скипетр служил символом мужского начала, то держава - женского.

Россия заимствовала данную эмблему из Польши. Впервые была использована как символ царской власти на церемонии венчания Лжедмитрия I на царство. В России первоначально называлась державным яблоком. Начиная со времен правления российского императора Павла I, представляла собой шар из синего яхонта, осыпанный бриллиантами и увенчанный крестом.

Держава представляет собой увенчанную крестом сферу из драгоценного металла, поверхность которой украшена самоцветами и священной символикой. Державы или державные яблоки (как называли их на Руси), стали постоянными атрибутами власти ряда западноевропейских монархов задолго до венчания на царство Бориса Годунова (1698), однако введение их в обиход русских царей не следует считать безусловным подражанием. Заимствованной могла казаться лишь вещественная часть ритуала, но не его глубинное содержание и символика самого «яблока».

Иконописным праобразом державы являются зерцала архангелов Михаила и Гавриила - как правило, золотые диски с инициалами Иисуса Христа или поясным изображением Эммануила (Христа Отрока). Такое зерцало, а вслед за ним и державное яблоко, символизирует Царство Небесное, власть над которым принадлежит Иисусу Христу и через обряд миропомазания отчасти «делегируется» православному царю. Тот обязан привести свой народ на последнюю битву с Антихристом и победить его воинство.

Торжественно-умиротворённый колокольный звон разносился над вечерней Москвой; в монастырях и церквах молились за счастли-вое возведение на престол юного царя. А 16-летний юноша, в недалёком будущем одна из самых гран-диозных фигур истории России — Иван Грозный, снова и снова повторял ритуальные жесты и слова, которые он совершит и произнесёт завтра. Вол-нение его вполне понятно: впервые в Москве в Успенском соборе Московского Кремля возведут на престол российского царя и самодержца.

Обряд этот был придуман ещё его дедом — государем всея Руси Иваном III. В этом ему помогала его жена Софья Палеолог. Гречанка по происхождению, она многое знала из обычаев других государей: «возлюбленная дочь святейшего престола» выросла при дворе Папы римского. Долгое время в Кремле вспоминали её бояре, рассказывали разные истории. О том, как выпро-сила у ханши татарское подворье, издавна рас-полагавшееся в Кремле: не хотела видеть татар так близко от своего двора, потому как боялась мусульман с детства, с тех самых пор, когда ребёнком увезли её в Рим, спасая от турецких отрядов... О том, как слёзно уговаривала она мужа, великого московского князя, не встречать татар на княжеском дворе, не вести под уздцы коня татарского посла. Не могла видеть такого уни-жения наследница византийских императоров. И, как вспоминали старики-бояре, уговорила. Прав-да, сам Иван Васильевич не очень-то в это верил: дед всегда был мудр, суров и грозен, от одного его взгляда женщины лишались чувств, и вряд ли слёзы жены могли стать причиной принятых им самим решений.

Завтра закончится детство будущего самодерж-ца. Все бояре — родня, каждый захочет занять место повыше, получить побольше. Завтра он, внук Софьи Палеолог, станет выше всех — миропома-занный государь, наместник Бога на земле.

Сохранились сведения, что когда-то германский император предлагал прислать в дар корону как знак царской власти ещё его деду и отцу. Но русские князья рассудили иначе — негоже им, прирождённым государям, чей род, согласно преданию, восходит к римскому кесарю Августу, а предки занимали византийский престол, при-нимать подачки от императора-католика, от Свя-щенной Римской империи, основным ядром кото-рой была территория Германии. В московской казне лежали дары византийского императора Константина, согласно преданию присланные мно-го веков назад в Киев, великому князю Владимиру Мономаху, а потом перешедшие в Москву.

Именно их возложат завтра на будущего государя, и отныне будут они указывать на царский сан владельца, станут символами власти. Сначала, с молитвой, наденут крест на золотой цепи, потом — святые бармы (особые наплечники из дорогой ткани с драгоценными украшениями) и самое главное — увенчают голову царским венцом.

Иван Васильевич любил рассматривать в своей казне эти вещицы, особенно венец. Его доставали из специально сделанного ящичка, где он хранился под замком. Эта красивая золотая шапка, сияю-щая дорогими каменьями, говорят, принадлежала самому Владимиру Мономаху. Она, правда, тяже-ла и неудобна, но в ней заключена власть предков, власть над всей русской землёй.

Завтра утром он сам поставит дары на зо-лотое блюдо, накроет драгоценным покрывалом и отошлёт в собор. Ещё раз проверит, надёжные ли люди охраняют царские регалии: правила стро-ги — их не должны касаться те, кто не имеет на это права.

Дед его, Иван III, когда-то сам, своими руками, венчал на царство другого внука, Дмитрия Ива-новича. Правда, скипетр — жезл, символизирую-щий государственную власть, не отдал. Будущий государь видел грамоты, хранящиеся в казне, где сказано, что византийские василевсы тоже соб-ственноручно возводили на трон наследников. Да и послы из других стран подтверждали: их государи иногда при жизни короновали наслед-ников. Делалось это для того, чтобы потом не было споров, кому править. Обычай этот показался вполне подходящим: так тому и на Руси быть.

Вскоре, однако, Иван Васильевич посадил Дмитрия в темницу. Гречанка Софья Палеолог не могла позволить, чтобы Ивану III наследовали дети от первой жены князя Ивана и престол обошёл её пятерых сыновей. Потому и княжат теперь на Москве потомки византийских василевсов, а не отпрыски тверских князей.

16 января 1547 г., в воскресенье, в Москве с подобающей пышностью прошло торжественное венчание на престол первого русского царя Ивана Васильевича.

В Успенском соборе, украшенном алым бар-хатом, в мерцании свечей близ алтаря лежали на золотом блюде регалии царской власти. Немногие присутствующие — великокняжеская семья и двор — «со страхом и трепетом», в благоговейной тишине наблюдали, как митрополит Макарий вместе с другими членами священного собора под молитвенные песнопения возлагали их на юного царя Ивана: животворящий крест, бармы и «венец царский от камене честне» — древнюю великокня-жескую шапку Мономаха.

Митрополит взял государя за руку и отвёл к богато убранному престолу. Там вручил ему скипетр, а затем, бережно поддерживая, помог сесть на царское место. Посажение свершилось.

* * *

Традиция обряда возведения на престол уходит в глубину веков. Все московские великие князья, начиная с Ивана Даниловича Калиты, получив от ордынских ханов ярлык на великое княжение, «садились» на престол во владимирском Успен-ском соборе. Лишь в XV в. этот ритуал стал совершаться в Москве. До того времени регалии власти были другими: из завещаний великих князей известно, что наиболее ценными вещами в их казне, скорее всего имевшими значение символов власти, были золотые пояса, цепи. Знаменитая же шапка Мономаха упоминается в завещании Ивана Калиты не среди государевых регалий, а как драгоценная часть княжеской одежды. Но к концу XV в. в описи государевой казны определённые древние предметы всегда

Шапка Мономаха.

назывались в начале завещаний — это золотая шапка, бармы и золотой наперсный (нагрудный) крест на цепи. И в самом конце XV столетия, очевидно когда Иван III собирался возводить на трон своего внука Дмитрия Ивановича, была создана легенда о происхождении московской династии: «Сказание о князьях владимирских». Там появился рассказ о посланных дарах визан-тийского императора Константина великому кня-зю Владимиру Мономаху. Это как раз и были «царский венец», бармы, крест на золотой цепи, из редкого камня сердоликовая шкатулка, от-деланная золотом, и иные не названные конкретно предметы. Этот же набор, но уже как регалии власти царей, записан и во всех официальных документах, в которых определялся порядок церемонии возведения на престол («чины венчания на царство»).

К XVI в., когда поставления на царство в Москве стали регулярными, в европейских го-сударствах подобный обряд коронации уже сло-жился. Сформировался и набор символов власти, которые громкими названиями и своим видом свидетельствовали о престиже государя, его власт-ных полномочиях. Традиционно такими рега-лиями в разных странах были корона, скипетр, держава, меч; однако в каждом государстве кроме общепринятых инсигний (знаков высшей власти) утвердились и свои собственные.

Тронное кресло императрицы Елизаветы Петровны.

На Руси это был своеобразный великокняже-ский головной убор. Впервые его изображение появилось на стенах Софийского собора в Киеве, где в XI в. древние мастера выложили мозаичный портрет Ярослава Мудрого в окружении семьи. Форма шапки осталась практически неизменной и спустя века. В официальных документах начиная с XVI в. этот головной убор стал именоваться царским венцом, и его название указывает на символику предмета, а не на внешний вид.

При возведении на престол Ивану IV также вручили и скипетр. Но это был не привычный для Европы короткий жезл, а дивной красоты резной посох из моржовой кости, украшенный золотом и драгоценными камнями. Такой посох сохранился до наших дней, правда, уже без дорогих украшений. Во всех обрядах венчания на царство XVI в. строго соблюдался установленный ритуал: регалии власти приносили в собор, клали на специально подготовленное возвышение (налой), скипетр ставили рядом.

Держава — круглый шар с крестом (любо-пытно, что в соседней Польше держава офи-циально называлась «яблоком») — появилась позже: впервые она была вручена при венчании на царство Бориса Годунова.

Так на протяжении всего XVI в. набор «даров императора Константина» постепенно пополнялся и становился атрибутом регалий власти наподобие употреблявшихся многими монархами Европы. Но в России в отличие от других европейских государств среди регалий царской власти никогда не было меча. Это довольно странно, ведь у русского народа с мечом связывались идеи победы над злыми силами и символ личного мужества. (Вспомним хотя бы «меч-кладенец», который находят или получают в награду былинные богатыри или герои русских сказок.) В евро-пейских же государствах меч непременно входил в число королевских регалий и вручался монарху во время коронации.

Именно то, что веками во время возведения на трон вручались одни и те же символы, в определённой последовательности произносились одни и те же слова, свидетельствовало, по представлению людей средневековья, о вечности и стабильности данного государства, данной власти. Поэтому коронационные инсигнии так важно было захватить или уничтожить во время войн и восстаний — это означало разбить само госу-дарство, существующую власть.

В России к символам власти царствующих особ относились так же трепетно, как и в других странах. В XVII в. те регалии, которыми освящали возведение на престол, хранились в казне отдельно от других. Цари, Михаил Фёдорович и его сын Алексей Михайлович, велели изготовить несколь-ко собственных комплектов инсигний: удивитель-ной красоты скипетры и державы, внешне похо-жие на европейские. Корона по форме повторяла древнюю шапку Мономаха, только вместо драго-ценных камней поверх сканого кружева (скань — узор из тончайшей золотой проволоки. —Прим. ред.) впервые появились золотые, с бриллиантами, двуглавые орлы; верхняя часть уборов была украшена алмазными и жемчужными крестами.

Позднее, когда в 1682 г. вопреки русской традиции на престол венчались одновременно два царя, Иван Алексеевич и Пётр Алексеевич, атрибуты власти были разделены между ними и в дальнейшем перешли в собственность каждого. Веками устоявшийся единый комплект царских регалий был нарушен. В XVIII в. появились уже императорские регалии, а древние принадлеж-ности царской власти стали музейной ценностью и были переданы на хранение в Оружейную палату Московского Кремля. Поскольку первоначальное значение они утратили, скипетры стали выдавать придворным для маскарадных костюмов, драго-ценные цепи переплавлялись на украшения.

Правда, со временем «дары императора Кон-стантина» были сложены в одно определённое место, но среди них по ошибке оказались скипетр и держава, изготовленные для Алексея Михайло-вича. Как мы помним, державы не было среди перечня даров, а древний скипетр резко отличался от сделанного в Европе в XVII в. жезла для царя Алексея. Костяной посох-скипетр, который был вручён ещё в XVI в. великому государю Фёдору Ивановичу, оказался разобранным, без золота и камней. Постепенно его назначение забылось, и в XIX в. сотрудники музея описали непонятные предметы как «ножки для стула». Некоторые древние регалии из «даров императора» позднее хранились в московских соборах. В итоге к XIX в. древний комплекс символов царской власти окон-чательно распался.

Обряды возведения на престол во многих странах веками оставались неизменными. Они, как правило, проводились в одном и том же храме, на короля (или царя) в определённой последо-вательности возлагались регалии власти, причём из века в век повторялись позы и жесты участни-ков церемонии, звучали одни и те же слова клятв, наставлений, молитвы.

Так было и в России. Разработанный в конце XV в. Иваном III ритуал венчания на царство почти без изменений был повторён через полвека, когда царский престол занял другой внук Ивана III и Софьи Палеолог — Иван IV. Именно тогда, как указывалось выше, в ритуальную церемонию был введён обряд миропомазания, который всегда проводился при коронации европейских монархов. Святое миро (особым способом изготовленное благовонное масло), при соблюдении строго уста-новленных правил нанесённое на монарха, по представлениям христианской религии, освящало государя и наделяло его даром общения с Богом, ставя над всеми подданными. В России, где многие княжеские семьи считали своим общим предком легендарного варяжского Рюрика и могли вычис-лить степень своего родства с ним, этот обряд не только выделял царя среди его подданных, но и возвышал над остальными Рюриковичами.

Обряд посажения на государев престол просу-ществовал с конца XV в. до конца XVII в., а в XVIII столетии появился уже обряд коронации императоров. В середине XVII в., во время возведения на царство Алексея Михайловича, патриарх всея Руси, так же как и митрополит Макарий сто лет назад, в своём наставлении монарху призывал заботиться о подданных, иметь к ним суд праведный и милостивый, блюсти законы православной церкви.

В европейских коронациях монарх сам произ-носил клятву, которая его обязывала соблюдать законы государства, права подданных, сохранять границы своей державы. Основной текст клятвы не менялся на протяжении веков, но с изменениями, происходившими в обществе, с принятием новых сводов законов, увеличивалось число обязательств, принимаемых на себя королём. Таким образом, регалии власти оставались неизменными и неприкосно-венными: их брали из казны только для коро-нации. Они символизировали государственную власть, её стабильность, вечность. Также не менялся и ритуал возведения на престол, он проводился в одном и том же соборе, всегда в воскресенье, иерархами (высшими чинами) церк-ви. Но это одна сторона медали. А клятвы, которые стал приносить король, обещания, которые он да-вал своему народу, — явление, которое, безуслов-но, отражало новые этапы развития государства.

В России царские регалии не были окружены легендами об их чудесном происхождении, сам их комплекс формировался на протяжении целого столетия. Пришедшая к власти новая династия Романовых осталась равнодушной к легенде о появлении на Руси царских регалий, присланных в подарок князьям Рюриковичам, потому что имела с ними весьма отдалённые родственные связи. Да и сам обряд возведения на престол не отражал развития русского общества; согласно наставлениям и другим речам, звучавшим во

Николай II со всеми регалиями императорской власти в короне и мантии, со скипетром, державой и знаками ордена Святого Андрея Первозванного.

Император Пётр II со знаком ордена Святого Андрея Первозванного.

Императрица Анна Иоанновна со знаком и звездой ордена Святого Андрея Первозванного.

Императрица Елизавета Петровна со звездой ордена Святого Андрея Первозванного и орденской лентой.

Императрица Екатерина II со звездой ордена Святого Андрея Первозванного и орденской лентой.

время церемонии, в государе видели помазанника Бога, пастыря в своём государстве, милостивого справедливого судью, и он не давал подданным никаких обещаний.

Но и в коронационном обряде в Российской империи XVIII — XIX столетий некоторые правила соблюдались неукоснительно. Все императоры, сменившие русских царей, венчались на престол в Успенском соборе Московского Кремля. В то время столица находилась в Санкт-Петербурге, но к

назначенному дню регалии власти доставляли в Москву, в Оружейную палату, и оттуда, как и в XVI в., выносили в собор. И тем троном, на который возводились российские императоры, было древнее царское место, сработанное старыми мастерами для первого русского царя — Ивана Грозного.

Реставрированное после пожара 1547 г., это царское место до сих пор находится в Успенском соборе.

Регалии - внешние знаки власти монарха - были известны с глубокой древности и в основном были везде одинаковыми.

В России императорскими регалиями являлись корона, скипетр, держава, государственный меч, государственный щит, государственная печать, государственное знамя, государственный орел и государственный герб. К регалиям в широком смысле относились также трон, порфира и некоторые царские одежды, в частности бармы, которые при Петре I были заменены императорской мантией.

Корона - венец монарха, использовавшийся в торжественных церемониях. Первая в России корона европейского образца была изготовлена в 1724 г. для коронации Екатерины I. Этой короной короновался и император Петр II. Дугу, разделяющую корону, он приказал украсить большим рубином, купленным по указу царя Алексея Михайловича в Пекине у китайского богдыхана; к вершине рубина был прикреплен бриллиантовый крест. Для коронации Анны Ивановны была заказана корона подобной конфигурации, но еще роскошнее: ее украшали 2605 драгоценных камней. На дугу был помещен рубин, снятый с короны Петра II. Этой же короной (лишь немного переделанной) короновалась императрица Елизавета Петровна. Императрица Екатерина II для своей коронации в
1762 г. заказала ювелиру Ж. Позье новую корону. В серебряную с позолотой корону вправлено 4936 бриллиантов и 75 жемчужин, а венчает ее исторический камень - ярко-красная шпинель (лал, рубин) весом 398,72 карата; ее высота с крестом 27,5 см. По совершенству формы, уравновешенности рисунка, количеству вмонтированных бриллиантов Большая корона занимает первое место среди европейских регалий. Готовая корона весила около 2 кг. Для коронации Павла I она была несколько расширена, и 75 жемчугов заменены 54 более крупного размера. Этим венцом короновались и все последующие императоры. Малая императорская корона была изготовлена в 1801 г. ювелирами Дювалями из серебра и бриллиантов (высота с крестом 13 см).

Скипетр - жезл, украшеный драгоценными камнями и резьбой - являлся древнейшим символом монаршей власти. В Средние века наклонение скипетра служило знаком королевской милости, целование скипетра - знаком принятия подданства. В России торжественное вручение скипетра царю впервые произошло при венчании на царство Федора Ивановича. При избрании царем Михаила Федоровича (1613) ему был поднесен как главный знак верховной власти царский посох. При венчании на царство и в других торжественных случаях московские цари держали скипетр в правой руке, при больших выходах скипетр несли перед царем особые стряпчие. Несколько скипетров хранятся в Оружейной палате. При Екатерине II в 1762 г. одновременно с короной был изготовлен новый скипетр. Тот скипетр, что сейчас можно увидеть в Оружейной палате изготовлен в 1770-х гг.: золотой жезл длинной 59,5 см, осыпанный алмазами и другими драгоценными камнями. В 1774 г. убранство скипетра дополнили, украсив его верхнюю часть алмазом «Орлов» (189,62 карата). К алмазу крепится золотое изображение двуглавого орла.

Держава («яблоко царского чина») - шар, увенчанный короной или крестом, символ власти монарха. Россия заимствовала эту эмблему из Польши. Впервые она была использована в 1606 г. во время венчания на царство Лжедмитрия I. О торжествен ном вручении яблока царю при венчании на царство упоминается в первый раз при венчании на царство Василия Шуйского. В 1762 г. для коронации Екатерины II была изготовлена новая держава. Она представляет собой увенчанный крестом шар из синего яхонта (200 карат), украшенного золотом, серебром и бриллиантами (46,92 карата). Высота державы с крестом 24 см.

Сохранившийся до нашего времени Государственный меч был изготовлен в конце XVII в. Стальной, покрытый гравировкой клинок увенчан золоченой серебряной рукоятью. Длина меча (с рукоятью) 141 см. Изготовленный одновременно с Государственным мечом Государственный щит - его несли только при погребении государя - украшен золотом, серебром, бляхами из горного хрусталя с изумрудами и рубинами, чеканкой, насечкой и шитьем. Его диаметр 58,4 см.

Государственная печать прилагалась к государственным актам в знак окончательного утверждения их верховной властью. При вступлении на престол императора она изготавливалась в трех видах: большая, средняя и малая.