Человек, который смеется. Прохожий появляется снова
На далеком-далеком острове, отделенном от материка мощным океанским течением, грядой острозубых рифов и облаками тумана, жило древнее племя людей. Все они были слепыми.
Их глаза не видели ничего. Но они трудились, выходили в море, удили рыбу и охотились точно так же, как делает это любой человек на земле. Они умели слушать!
Весь окружающий мир эти люди воспринимали благодаря тончайшему слуху. И потому они не знали, не догадывались даже, что лишены чего-то существенного, необходимого каждому человеку, что может и должно принадлежать им по праву, облегчая и украшая жизнь.
До тех пор, пока однажды грозный шторм не пригнал к их берегам погибающий корабль.
Шлюпка причалила к берегу и, шурша, врезалась носом в песок. Людей, сидевших внутри, осталось немного, - несколько измученных матросов и немолодой, с изможденным лицом капитан.
Но на берегу их уже ждали, - сильные, молодые воины, увенчанные красивыми уборами из серебристых перьев, стояли в строгом порядке, приветствуя гостей ударами копья п песку. Один из них тут же бросился в воду и ловким движением помог вытащить лодку. Люди насторожились и ожидали, что же последует дальше, но на лицах островитян не было враждебности. Зато все сразу заметили, что воины слепы. Да, они, эти могучие красавцы, держащие тяжелые копья как легкие былинки, оказались незрячими. Их плотно закрытые пеленой тумана глаза вызывали чувство горького сожаления, недоумения и печали. Капитан огляделся: с кем же говорить? Но тут, словно прочитав его мысль, подошел юноша и просто сказал:
Ты можешь не бояться за себя и своих людей. Мы знаем, что вы голодны и устали. Я отведу вас в деревню, там женщины приготовили вкусную пищу. А Онако, наш старший, уже давно отправил рубщиков в лес, чтобы приготовить бревна для починки вашего корабля.
Матросы и капитан онемели... Следующим действием капитана было посмотреть в море, чтобы убедиться, что корабль стоит достаточно далеко. Невозможно отсюда рассмотреть, что он нуждается в починке, тем более, если ты - слеп!
Тут капитан рассмеялся. Не желая обидеть парня, но догадавшись, что тот фантазирует, капитан ответил:
Мы, действительно, голодны и очень устали. Но - ждать нас с раннего утра?! Лишь час назад я бросил якорь в этих водах!
Реакция туземца показалась ему очень странной. Т т подумал, помолчал немного, а потом сказал, наклонив голову и словно к чему-то прислушиваясь:
Ваши лица - другие. Есть что-то, что отличает тебя от нас. Но это что-то мешает тебе слышать.
Ничего не понял капитан из слов воина, но спросить не успел, - тот уже подхватил свое копье, и весь отряд двинулся вдоль берега.
Матросы шли с трудом. Они еле волочили негнущиеся, отвыкшие от долгой ходьбы ноги. Островитяне же, напротив, - почти бежали, при этом не спотыкаясь, не путаясь и почти не производя шума. Они двигались так легко и быстро, что казалось невозможным, что ни один из них не видел дороги.
Капитан, - шепнул один из матросов. - Смотрите!
Старый моряк поднял глаза и увидел, как один из воинов, чтобы не наступить на камень, обошел его слева. Другой совершенно спокойно переступил через бревно, лежащее на песке. Понаблюдав с минуту, капитан понял, что эти люди все же видят, но каким-то другим, не понятным ему образом. Не успев найти ответ на этот вопрос, капитан вгляделся в деревню. При первом же взгляде стало понятно: их, действительно, ждали. Прекрасные пальмовые столы стояли на берегу красивым квадратом и были украшены фруктами и цветами. Ощущение, возникшее у капитана и матросов, напоминало ощущение человека, который готовился прибыть сюрпризом, но, приехав, увидел, что его сюрприз давно открыт, и что хозяева заранее оповещены о его прибытии. Изумление отражалось на их лицах: кто же мог рассказать островитянам о том, что корабль терпит бедствие в местных водах? Как могли они знать, что измученные штормом, голодные, нуждающиеся в помощи люди приближаются в шлюпке?
Ничего не понимая, но чувствуя, что вопросы бурей проносятся в голове, капитан огляделся с недоумением, как ребенок. Впервые в жизни нечто не поддавалось логике, противоречило всем привычным представлениям. Но уже приближался вождь, обратив к ним такое же незрячее, как у других, лицо. Совершенно безошибочно выделив капитана из группы гостей, он мягко обратился к нему:
Не бойтесь. Мы отличаемся от вас, это верно, но никто не желает вам зла. Угощайтесь, отдыхайте, а завтра мы поможем вам починить корабль.
Они ели осторожно, все еще опасаясь какого-то подвоха со стороны этих странных людей, но чем дальше, тем спокойнее становились лица, и вот уже потянулись руки, чтобы приобнять ухаживающих за ними женщин, послышался смех, веселые шутки.
Капитан, а они не так уж и плохи! - Улыбался матрос, поглядывая на пышную островитянку, стоявшую рядом с ним.
Не распускайтесь, - оборвал его старый моряк, поглядывая строго на свою команду. - Ведите себя достойно! И не забывайте: они видят лучше зрячих!
Позже, сидя рядом с Онако и наслаждаясь теплом костра, капитан спросил его о причине.
Когда-то, - рассказывал вождь, - и на нашем острове люди могли видеть. Но теперь уже это - легенда. Наши дети не знают, что такое глаза. Они слушают.
Слушают?
Да. Новое поколение слышит даже лучше, чем мы, старики. Знаешь, кто рассказал мне о том, что большая лодка, - ваш корабль, - приближается к острову? Тот маленький мальчик. Он почувствовал хруст парусов.
Капитан засмеялся. Поэтично сказано, - подумал он про себя, - но невозможно слышать такой легкий звук, как трепет парусов на ветру, если ты не находишься вблизи корабля.
А как вы узнали, что мы устали? - Спросил он, понимая, что вступает в необычную игру, но не лишая себя этого удовольствия. - Что голодны, и что корабль изрядно потрепан бурей?
Утомленные люди гребут слабо, и в их веслах нет ритма.
Многое покажется тебе странным, - помолчав, продолжил Онако, - если ты не поймешь, что значит - слушать...
Они сидели на берегу, - вождь и капитан, два разных человека, живущих в непохожих мирах. На синей глади океана мягко шевелились волны. Онако подхватил горсть песка и медленно высыпал его на землю. Песок тонко просочился сквозь его пальцы.
Ты видишь, поэтому не стремишься слышать. Но мы - другие. Нам нужно общаться с миром, чтобы жить в нем и понимать его. Взгляни. Этот песок, - он такой же материал, как и все остальное. Он соприкасается с морем, воздухом и дождем. Он разговаривает с ними. А я - разговариваю с песком. Ты удивлен, - как я узнал тебя? Очень просто. Твоя фигура больше, чем другие, излучала уверенность и бесстрашие. Ты - как будто на голову выше. Ты шел впереди, и тысячи предметов успели рассказать мне, какого ты роста, во что одет и что держишь в руках. О том, что вы имеете глаза, можно догадаться по многим признакам. Вы спотыкаетесь о камни, потому что глаза смотрят прямо, а того, что под ногами, вы не видите. Вы не знаете, что происходит сзади или сбоку от вас. Стоит вам отвернуться - и вы становитесь беззащитны! Когда ваши глаза закрыты, вы теряете связь с миром,
Это не совсем так, - отозвался капитан. - Мы тоже слушаем.
Конечно, - кивнул Онако и поднял седую голову. - Скажи мне, что происходит вот на том рифе? - И он протянул руку немного влево. Там, на небольшой голой скале, сидели птицы, - несколько отдыхающих чаек. Их клювы были повернуты в сторону горизонта.
Капитан честно прикрыл глаза и вслушался. Конечно, это нелепо, - понять, что происходит с чайками на таком расстоянии.
Там сидят чайки, - ответил он, - это то, что я видел. Когда же я закрыл глаза, то просто услышал шум волн и ветер.
Те чайки - разведчики, - объяснил вождь. - Они не просто сидят. Они ждут. Течение гонит большой косяк рыб, и когда он приблизится, две или три птицы полетят к берегу, чтобы сообщить об этом своей стае.
Заинтересованный капитан внимательнее вгляделся в риф. Отсюда было непросто увидеть даже самих чаек, не только понять их стремления. Но вдруг две крупные птицы сорвались со скалы и молнией метнулись к острову. Не прошло и минуты, как вся стая, суматошно крича, нависла над морем и начала охоту. Капитан прекрасно видел, как чайки пиками вонзались в воду и выныривали, держа в клювах трепещущую рыбу. Он в изумлении посмотрел на Онако.
Все это ты услышал?!
Все это и много больше, - ответил Онако. - Ты же только смотрел.
Утром капитан убедился, что юноша, бывший проводником, оказался прав, - вождь, действительно, посылал людей в глубину леса, и вскоре прекрасные стройные бревна л жали на песке. Островитяне вмиг обтесали их, обработали им одним известным раствором, и уже к вечеру третьего дня корабль украсили новые мачты.
Не торопясь, стараясь делать все как можно тщательнее, матросы заделали пробоины, обновили шпаклевку, починили сломанную утварь. На это ушла неделя. Казалось бы, можно и в путь! Но тянул и тянул время, не желая расставаться с островом, отдохнувший капитан. Он много гулял, разговаривал с детьми и подростками, часто смеялся их фантазиям, но потом долго и углубленно размышлял. Вождь наблюдал за ним издалека, догадываясь, а может быть, даже точно зная, что происходит в душе старого моряка.
Наконец, настал день, когда капитан объявил, что пора отплывать.
Я дам тебе юношу, - ответил Онако. - Он проведет твой корабль сквозь плотный туман. Дальше поплывете сами.
Стоя на корме, капитан долго вглядывался в их незрячие лица. Ветер надул паруса, остров отдалялся, но почему-то громче и громче слышался капитану голос седого вождя: «Ты ничего не поймешь, пока не научишься слушать...»
Молодой туземец крепко держал штурвал. Его тонкое, умное лицо, обращенное к ветру, было так же вдохновенно, как лицо самого капитана, когда тот вел свой корабль. Судно уверенно продвигалось сквозь полосу густого тумана.
Как ты делаешь это? - Спросил капитан. Он помнил о том, что новое поколение обладает особым даром.
Юноша слегка повел подбородком в его сторону.
Как я веду корабль?
Да. Откуда ты знаешь, куда повернуть штурвал?
Я разговариваю. Это немой разговор. Минуту назад в борт ударила сильная волна. Она пришла с севера и принесла весть от дальнего рифа: тот предупреждает, что стоит на пути корабля, и советует обойти его справа, там воды глубже. С другой стороны - голос течения подсказывает, что можно воспользоваться его силой и сохранить высокую скорость.
Как! Волны, рифы - они говорят с тобой?
Конечно. Весь мир говорит со мной. Почему ты изумлен? Однажды ты объяснял мне, что видишь глазами. Я понял, что весь мир говорит с тобой через твои глаза, и ты не удивляешься этому!
Капитан замолчал, пораженный. Простая догадка о человеке, говорящем с миром посредством глаз, повернула его мысль в новое русло. А ведь мальчик прав! - думал он, оглядывая иным взором облака, бегущие струи воды, небо и бескрайнюю даль. Я вижу - я говорю. Он слушает - и разговаривает...
По палубе прошел старпом. Когда он удалился, юноша сказал:
Сейчас здесь был человек, который считает себя очень важным и умным. Он давно хочет занять твое место.
Вот как? - Улыбнулся капитан. - Откуда ты знаешь?
Я слышу!
Над водой промчался крик серой чайки.
Что она сказала?
Ветер меняется, он гонит туман в сторону. Мы скоро выйдем в чистое море.
Капитан еще раз взглянул в лицо паренька.
Но почему весь мир говорит с тобою? Ведь он бы мог и молчать?
И тут светлая, как день, улыбка озарила весь облик юноши. Он крепко вдохнул свежий бриз и, смеясь, отрицательно покачал головой:
Мир не может молчать, когда я говорю с ним. Так не бывает. Это - как лучший, самый надежный друг. Он всегда готов помочь тебе.
Величавой птицей корабль выскользнул из тумана. Матросы сбросили на воду легкий каяк туземца; он попрощался и прыгнул в лодку. Через минуту плотные облака поглотили его.
А корабль продолжил путь. Спустя несколько недель он прибыл в порт, разгрузился и был готов к новому плаванию. Старший помощник пришел к капитану с целой массой выгодных предложений.
Могу я узнать, — куда? — С едва уловимым сарказмом поинтересовался старпом.
Конечно.
Капитан долгим, пристальным взглядом изучал его лицо.
Правда ли, что вы были бы рады на некоторое время занять мое место? - Спросил он неожиданно, и теперь внимательно следил за тем, как меняется лицо молодого человека.
Тот смешался, но пристальный взгляд капитана принуждал к честному ответу, и он ответил, слегка склонив голову:
Так вот мое решение. Вы займете мое место. И доставите меня на остров слепых.
Капитан! - Вскричал помощник. - Это невозможно! Да и зачем вам это?
И тогда старый моряк повернул голову к горизонту, а взгляд его улетел в безграничное пространство. В мечту.
Я хочу научиться слушать, - ответил он так тихо, что его слов почти не различили.
В это мгновение довольно сильный порыв ветра потряс оконные рамы и ставни гостиницы, стоявшей в стороне от других построек. Это было похоже на раскаты грома, донесшиеся с неба. Голос подождал минуту, затем продолжал:
Перерыв. Что ж, не возражаю. Пусть говорит Аквилон. Джентльмены, я не сержусь. Ветер словоохотлив, как всякий отшельник. Там, наверху, ему не с кем поболтать. Вот он и отводит душу. Итак, я продолжаю. Перед вами труппа артистов. Нас четверо. A lupo principium - начинаю со своего друга; это волк. Он не возражает, чтобы на него смотрели. Смотрите же на него. Он у нас ученый, серьезный и проницательный. Как видно, провидение собиралось сделать его сначала доктором наук, но для этого требовалась некоторая доля тупоумия, а он совсем не глуп. Прибавим, что он лишен предрассудков и отнюдь не аристократ. При случае он не прочь завести знакомство и с собакой, хотя имеет все права на то, чтобы его избранница была волчицей. Потомки его, если только они существуют, вероятно премило урчат, подражая тявканью матери и вою отца. Ибо волк воет. С людьми жить - по-волчьи выть. Но он также и лает - из снисхождения к цивилизации. Такая мягкость манер - проявление великодушия. Гомо - усовершенствованная собака. Собаку следует уважать. Собака - экое странное животное! - потеет языком и улыбается хвостом. Джентльмены, Гомо не уступит по уму бесшерстному мексиканскому волку, знаменитому холойтцениски, но превосходит его добросердечием. К тому же он смирен. Он скромен, как только может быть скромен волк, сознающий пользу, которую он приносит людям. Он сострадателен, всегда готов прийти на помощь, но делает это втихомолку. Его левая лапа не ведает, что творит правая. Таковы его достоинства. О втором своем приятеле скажу только одно: это чудовище. Вы только подивитесь на него. Некогда он был покинут пиратами на берегу океана. А вот это - слепая. Разве на свете мало слепых? Нет. Все мы слепы, каждый по-своему. Слеп скупец: он видит золото, но не видит богатства. Слеп расточитель: он видит начало, но не видит конца. Слепа кокетка: она не видит своих морщин. Слеп ученый; он не видит своего невежества. Слеп и честный человек, ибо не видит плута, слеп и плут, ибо не видит бога. А бог тоже слеп - в день сотворения мира он не увидел, как в его творение затесался дьявол. Да ведь и я слеп: говорю с вами и не замечаю, что вы глухи. А вот эта слепая, наша спутница, это жрица таинственного культа. Веста могла бы доверить ей свой светильник. В ее характере есть нечто загадочное и вместе с тем нежное, как овечье руно. Думаю, что она королевская дочь, то не утверждаю этого. Мудрому свойственна похвальная недоверчивость. Что касается меня самого, то я учу и лечу. Я мыслю и врачую, Chirurgus sum . Я исцеляю от лихорадки, от чумы и прочих болезней. Почти все виды воспалений и недугов не что иное, как заволоки, выводящие болезнь наружу, и если правильно лечить их, можно избавиться еще и от других болезней. И все же не советую вам обзаводиться многоголовым вередом, иными словами карбункулом. Это дурацкая болезнь, от которой нет никакого проку. От него умирают, только и всего. Не подумайте, что с вами говорит невежда и грубиян. Я высоко чту красноречие и поэзию и нахожусь с этими башнями в очень близких, хотя и невинных отношениях. Заканчиваю свою речь советом: милостивые государи и милостивые государыни, выращивайте в душе своей, в самом светлом ее уголке, такие прекрасные цветы, как добродетель, скромность, честность, справедливость и любовь. Тогда каждый из нас сможет здесь, в этом мире, украсить свое окошко небольшим горшочком с цветами. Милорды и господа, я кончил. Сейчас начнем представление.
Человек в одежде матроса, прослушавший всю эту речь на улице, вошел в низкий зал харчевни, пробрался между столами, заплатил, сколько с него потребовали, за вход и сразу же очутился во дворе, переполненном народом; в глубине двора он увидел балаган на колесах с откинутой стенкой: на подмостках стояли какой-то старик, одетый в медвежью шкуру, молодой человек с лицом, похожим на уродливую маску, слепая девушка и волк.
Черт побери, - воскликнул матрос, - вот замечательные актеры!
3. ПРОХОЖИЙ ПОЯВЛЯЕТСЯ СНОВА
"Зеленый ящик", который читатели, конечно, узнали, недавно прибыл в Лондон. Он остановился в Саутворке, Урсуса привлекала "зеленая лужайка", имевшая то неоценимое достоинство, что ярмарка на ней не закрывалась даже зимой.
Урсусу было приятно увидеть купол святого Павла. В конце концов Лондон - это город, в котором немало хорошего. Ведь для того, чтобы посвятить собор святому Павлу, требовалось известное мужество. Настоящий соборный святой - это святой Петр. Святой Павел несколько подозрителен своим излишним воображением, а в вопросах церковных воображение ведет к ереси. Святой Павел признан святым только благодаря смягчающим его вину обстоятельствам. На небо он попал с черного хода.
Собор - это вывеска. Собор святого Петра - вывеска Рима, города догмы, так же как собор святого Павла - вывеска Лондона, города ереси.
Урсус, чье мировоззрение было настолько широко, что охватывало все на свете, был вполне способен оценить все эти оттенки, я его влечение к Лондону объяснялось, быть может, той особой симпатией, которую он питал к святому Павлу.
Урсус остановил свой выбор на Тедкастерской гостинице, обширный двор которой был как будто нарочно предназначен для "Зеленого ящика" и представлял собой уже совершенно готовый зрительный зал. Квадратный двор был отгорожен с трех сторон жилыми строениями, а с четвертой - глухой стеной, возведенной против гостиницы; к этой-то стене и придвинули вплотную "Зеленый ящик", который вкатили во двор через широкие ворота. Длинная деревянная галерея с навесом, построенная на столбах, находилась в распоряжении жильцов второго этажа; она тянулась вдоль трек стен внутреннего фасада, образуя два поворота под прямым углом. Окна первого этажа были ложами бенуара, мощеный двор - партером, галерея - бельэтажем. "Зеленый ящик", прислоненный к стене, был обращен лицом к зрительному залу. Это весьма напоминало "Глобус", где были сыграны впервые "Отелло", "Король Лир" и "Буря".
«О́стров сокро́вищ» - советский анимационно-игровой фильм, созданный по одноимённому роману Роберта Льюиса Стивенсона.
Вначале убойные цитаты
Да, капитан, вы были правы. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
- Я такой же осёл как и вы, сэр!
За мной пришли. Спасибо за вниманье. Сейчас, должно быть, будут убивать!
Капитан, перехитрил вас Джон Сильвер! Он замечательный человек!
- Он был бы ещё замечательнее, если б болтался на рее!
Я буду сражаться за троих! Нет, за четверых! за двенадцать! за тринадцать! Разрешите идти, сэр!?
- Прошу прощенья сэр, вы в последнее время стали часто нарушать наши обычаи. Команда имеет право собраться и поговорить!
- Согласно обычаю.
- На сходку!
О, увеличенная… печень, печень… увеличенная… селезёночка… Аритмия… Замечательно! Какая прелесть!
- Где Чёрный Пёс?
- Успокойтесь! Здесь нет никаких собак.
А ты ожидал увидеть здесь епископа?
Билли! Разве ты не узнаёшь меня, Билли? Не узнаёшь своего старого товарища?
- Где карта, Билли? Нам нужна карта…
- Какая карта?! У меня нет никакой карты!
- Где карта?!
- У меня нет никакой карты!… Нет! Не дам!.. А… а… а… ПЧХИ!!!
К чёрту деньги, я говорю о бумагах Флинта!
Скажи, Окорок, долго мы будем вилять, как маркитантская лодка? Мне до смерти надоел капитан. Хватит ему командовать! Я хочу жить в его каюте.
Какой хороший мальчик.
К чёрту дверь!
- Есть, сэр
Этот слепой Пью страшный человек! Но одноногий, который его послал, - ещё страшнее!
Ливси, завтра я еду в Бристоль!
Теперь дневники героев
- Джимми Хоккинс. Очень, очень хороший и вежливый мальчик. Скромен, добр, правдив. Слушает маму и каждое утро делает зарядку. Характер очень мягкий. Не женат.
- Доктор Ливси. Очень хороший и веселый человек. Характер общительный. Не женат.
- Сквайр Трелони. Туп, жаден, прожорлив, ленив, трусоват, надменен. Характер отсутствует. Не женат.
- Капитан Смоллетт. Старый моряк и солдат. Говорит правду в глаза, отчего и страдает. Характер прескверный. Не женат.
- Билли Бонс, он же «Капитан». Обладатель карты Острова Сокровищ. Много пьет и всегда простужен. Характер скверный. Не женат.
- Джон Сильвер, он же «Окорок», он же «Одноногий». Самый страшный пират, но удачно притворяется добрым. Характер скрытный. Не женат.
- Чёрный Пёс. Друг Флинта. Охотится за картой Острова Сокровищ. Характер скрытный. Не женат.
- Слепой Пью. Старый пират. Друг Флинта. Жаден. Ради денег готов на все. Характер мерзкий. Не женат.
- Бен Ганн. В детстве был благовоспитанным мальчиком, но начал играть в орлянку, связался с пиратами и покатился… Характер мягкий. Не женат.
А вот цитаты по ролям!
Джимми Гокинс
- Вот ваш друг… Билли…
Слепой Пью
- Не скажете ли бедному слепому человеку, потерявшему драгоценное зрение во имя храброй защиты своей родины Англии, в какой местности он находится?
- Жаль, что я не выколол ему глаза!..
- Дерк, Джони, Чёрный Пёс! Вы не оставите в беде старого Пью?
Джон Сильвер
- Голосую: убить!
- Через час те из вас, кто останется в живых, будут завидовать, хе-хе, мёртвым.
- Одни боялись Пью, другие - Билли Бонса, а меня… хе-хе… боялся сам Флинт.
- Я не желаю быть капитаном таких дураков!
Капитан Смоллетт
- Мне не нравится эта экспедиция! Мне не нравятся эти матросы! И вообще… что?!! А, да! Нет! Мне вообще ничего не нравится, сэр!
- Вот что, сэр! Буду говорить с вами откровенно! Хоть я и капитан, но я не спрашиваю о цели нашей экспедиции. Однако! Даже самый последний матрос знает, что мы едем искать сокровища. Не нравится мне всё это! Сэр!
- Прошло уже больше часа! Становится скучновато…
- Вы крепко сели на мель, Сильвер!
- Пушка… Они заряжают пушку… Зачем?.. А!! Они будут стрелять!! Прибавить ходу!
- Табань!!!
- Вперёд, в рукопашную!
- Отдать кормовые и носовые!!! Поднять якорь! Гафеля-гарделя, топсель-шкота перетяжка!!! П-паруса Па-а-а-адняять, раз — два!!! Полный!.. стоп!!! Что? А, да!! Нет!!! Полный вперёд!!!
Доктор Ливси
- Ладно, попытаемся спасти эту трижды никому не нужную жизнь.
- Слово «ром» и слово «смерть» для вас означают одно и то же.
- Так это же карта капитана Флинта!
- Сруб с корабля не виден. Они целятся в наш флаг. Его надо спустить.
- Увеличена… печень увеличена, замечательно… зубки гниловатые… многих не хватает… Ребята! Вы слишком много курите! С такой одышкой вам не пробежать и ста ярдов. Запомните: курение вредно для здоровья!
– Да, мэм, – твердо ответил Шарп.
– Тогда расскажите, как вы спасли ему жизнь, – попросила ее светлость.
От аромата ее духов кружилась голова, и Шарп не мог найти нужных слов. Он уже хотел посетовать на слабую память, но неожиданно на шканцах появился лорд Уильям. Леди Грейс, не промолвив более ни слова, направилась к лестнице, что вела на корму. Шарп молча смотрел ей вслед, и сердце колотилось в груди. Эта женщина сводила его с ума.
Полман тихо рассмеялся.
– А вы ей нравитесь, Шарп.
– Ерунда!
– Она явно рисуется перед вами, – продолжил Полман.
– Дорогой Шарп! Друг мой! – На шканцах появился майор Далтон. – Вот вы где! Мне так хотелось поговорить с вами, а вы куда-то пропали! Я ведь тоже был под Ассайе! Мы непременно должны обсудить это. Барон, баронесса, – шотландец приподнял шляпу, – надеюсь, вы простите двух старых солдат, которые хотят предаться воспоминаниям о былых сражениях?
– Разумеется, майор, – отвечал Полман радушно, – я оставляю вас, ибо я совершеннейший профан в военном деле! Боюсь, что просто ничего не пойму из вашего разговора! Идем же, моя Liebchen!
Так и вышло, что остаток вечера Шарпу пришлось беседовать с майором о войне, корабль качался на волнах, а тропические сумерки сгущались.
– Орудие номер четыре! – проорал старший помощник лейтенант Тафнелл. – Огонь!
Восемнадцатифунтовая пушка откатилась назад, натянув веревку. Кромвель велел, чтобы всю корабельную оснастку выкрасили белым, и с каждым выстрелом с туго натянутой пеньки сыпались засохшие белые струпья. Жалея свежевыкрашенный такелаж и до блеска отполированные стволы орудий, капитан велел стрелять из одной пушки, поэтому каждый орудийный расчет, состоявший наполовину из моряков, наполовину из пассажиров «Каллиопы», вынужден был дожидаться своей очереди. Когда ствол протирали банником, припорошенное порохом дуло шипело. За парусником уже дрейфовало облако едкого дыма.
– Недолет, сэр! – Юный Бинн с кормы разглядывал в подзорную трубу место падения снаряда. С «Чатемского замка» – еще одного корабля конвоя – периодически выбрасывали пустые бочонки, служившие мишенями для орудий «Каллиопы».
Наконец пришел черед пятого расчета. Старшим в расчете был пожилой морской волк с длинными седыми патлами, закрученными на затылке в узел, из которого торчал шип марлиня.
– Вы, – он ткнул пальцем в Брейсуэйта, который нисколько не рвался сменить должность секретаря знатного лорда на место простого канонира, – по моей команде засунете внутрь два черных мешка с порохом. Потом он, – старший показал на матроса-индийца, – забьет их в ствол, потом вставите ядро, чернявый снова все утрамбует, только не советую всяким сухопутным крысам болтаться у него под ногами. Затем ваш черед, – старый морской волк взглянул на Шарпа, – вы наведете орудие.
– Я считал, это ваша работа, – отозвался Шарп.
– Куда мне, я почти слеп, сэр. – Старый моряк ухмыльнулся беззубым ртом и повернулся к трем оставшимся пассажирам. – Остальные помогают чернявым тянуть орудие вперед при помощи этих линей, затем отскакивают в сторону и зажимают уши. Если дойдет до драки, советую вам валиться на колени и молиться Всевышнему, чтобы вас взяли в плен. Вам приходилось раньше стрелять, сэр? – спросил старик Шарпа. – Значит, вы понимаете, что, если не хотите пойти на корм рыбам, лучше вовремя отскочить в сторону. Вот шнур, сэр, и, если не собираетесь опозориться, цельтесь выше. Вам не нужно никуда попадать – все равно никто никуда не попадает. Мы просто практикуемся, потому что Компания так велит, и молимся, чтобы дело не дошло до настоящего сражения.
Как обычный мушкет, пушка была снабжена кремневым замком, который воспламенял порох внутри запального отверстия, чтобы пламя передалось заряду. Все, что требовалось от Шарпа, – это навести пушку и дернуть за вытяжной шнур, который приводил в действие механизм замка. Брейсуэйт и матрос-индиец поместили порох и ядро в ствол. Индиец забил снаряд. Через запальное отверстие Шарп просунул внутрь заостренную проволоку, чтобы проткнуть картуз с порохом. Остальные члены расчета стали неуклюже подпихивать орудие вперед, пока дуло не показалось над планширом верхней палубы. Обычно орудие наводили при помощи ганшпугов – массивных деревянных правил, но сейчас ими никто не воспользовался, ибо никто и не надеялся попасть по мишени. Инструкции Компании предписывали периодически проводить подобные пристрелки, поэтому вахтенный журнал должен был засвидетельствовать, что строгий ритуал соблюден.
– Вижу цель! – прокричал Шарпу капитан Кромвель, заметив крошечную бочку, которая покачивалась на волнах.
Шарп не имел понятия о расстоянии до мишени, просто дождался, пока бочка покажется над волнами, помедлил – судно качнулось вверх, – затем резко отступил в сторону и дернул шнур. Сработал механизм кремневого замка, и маленький огненный залп вылетел из дула. Орудие откатилось назад, взметнулось дымное облако. Пеньковая веревка задрожала от напряжения, посыпалась краска, и мистер Бинн восторженно проорал с кормы:
– Попал, сэр, попал! В яблочко! Попал!
– Нет нужды так орать, мистер Бинн, – проворчал Кромвель.
– Но он же попал! – не унимался юный Бинн, думая, что никто ему не верит.
– Живо на мачту! – гаркнул капитан. – Я велел тебе замолчать, мальчишка! Придержи язык, иначе просидишь там, пока не разрешу спуститься вниз! – Кромвель показал на самый верх грот-мачты.
На шканцах Матильда захлопала в ладоши. Леди Грейс стояла рядом с баронессой, и Шарп остро ощущал ее присутствие.
– Видно, с испугу, – заметил старый моряк.
– Чистое везение, – не стал спорить Шарп.
– Ваш выстрел обошелся капитану в десять гиней, сэр, – с довольным видом заметил старый морской волк.
– Вот как!
– Он поспорил с мистером Тафнеллом, что никто не попадет по мишени.
– Я думал, пари на борту запрещены.
– Тут много чего запрещено, но это не означает, что все запреты соблюдаются.
Когда Шарп отошел от орудия, в ушах у него звенело. Первый помощник Тафнелл радостно пожал прапорщику руку и наотрез отказался верить словам Шарпа, уверявшего, что удачный выстрел был чистым везением. Внезапно рядом с Шарпом появился капитан и раздраженно бросил:
– Вам когда-нибудь доводилось стрелять из пушки?
– Нет, сэр.
Кромвель всмотрелся в снасти, затем зыркнул глазами на старшего офицера.
– Мистер Тафнелл!
– Дохлый перт на марселе!
Шарп проследил за пальцем капитана и увидел, что один из тросов, по которым ползали матросы, когда возились с парусами, свисает вниз.
– Я не собираюсь командовать таким неряшливым судном, мистер Тафнелл! – прорычал Кромвель. – Это вам не сенная баржа на Темзе, а торговое судно Ост-Индской компании!
Первый помощник послал двух матросов устранить непорядок, а Кромвель задержался у орудий, чтобы проследить, как следующий расчет заряжает пушку. Орудие отскочило, дымное облако взмыло вверх, и снаряд приземлился в добрых ста ярдах от бочки.
– Промах! – прокричал Бинн с верхушки мачты.
– Не выношу беспорядка, – бросил Кромвель, – надеюсь, как и вы, мистер Шарп. Среди сотни солдат на параде вы наверняка заметите неряху с нечищеным мушкетом.
– Надеюсь, что так, сэр.
– Всего лишь оборванный трос, и чья-то мать потеряет сына, а от матроса на палубе останется мокрое место! Вы же не хотите, чтобы сердце вашей матушки разбилось?
Шарп не собирался признаваться капитану, что давно осиротел.
– Нет, сэр.
Кромвель бросил взгляд на верхнюю палубу, где толпились канониры.
– Вы ничего не замечаете, мистер Шарп?
– А что я должен заметить, сэр?
– Они сняли верхнюю одежду, мистер Шарп. Только мы с вами щеголяем в мундирах. Я не снимаю мундир, потому что я – капитан на этом корабле и обязан показывать команде пример. Но вы, мистер Шарп, чего ради вы разгуливаете в шерстяном мундире в такую жару? Или вы думаете, что вы – капитан этой посудины?