Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Тётя Полли ищет своего проказливого племянника Тома Сойера по всему дому и излавливает его, когда мальчишка пытается прошмыгнуть мимо. По испачканным рукам и рту Тома тётя Полли устанавливает, что племянник побывал в кладовке и покусился на запасы варенья. Наказание кажется неизбежным, но мальчишка указывает на что-то за спиной тётушки, та оборачивается, а Том выскакивает на улицу.

Тётя Полли не может долго сердиться на племянника, ведь он - сирота, сын её покойной сестры. Она лишь боится, что недостаточно строга с мальчиком, и из того вырастет недостойный человек. Скрепя сердце, тётя Полли решает наказать Тома.

Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей праздник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг - иначе я погублю ребёнка.

В этот день Том пропускает школу и прекрасно проводит день, купаясь в Миссисипи, на берегу которой стоит родной городишко мальчика, Сент-Питерсберг, штат Миссури. Пытаясь это предотвратить, Тётя Полли зашила ворот Томовой рубашки так, чтобы он не мог её снять. Том попытался перехитрить тётушку, зашив ворот заново, но его сводный и до отвращения примерный брат Сид замечает обман - Том использовал нитки другого цвета.

Мальчишке снова грозит наказание розгами, но он снова ухитряется сбежать. Допоздна он пропадает на улице, успевает победить в честном бою незнакомого, франтовато одетого мальчика. Домой Том возвращается поздно. Поджидающая его тётя Полли видит, в какое жалкое состояние пришла одежда племянника, и окончательно решает заставить его работать всю субботу.

Глава II-III

В субботнее утро тётя Полли заставляет Тома белить забор, но мальчишка умудряется превратить эту скучную работу в весьма выгодное мероприятие. Он делает вид, что побелка забора - самое интересное занятие в мире. Знакомые мальчишки покупаются на этот трюк и начинают платить Тому за редкое удовольствие немного поработать кистью.

Вскоре Том становится самым богатым мальчиком в городке. Кроме стеклянных шариков и прочих нужных вещей, он получает дохлую крысу и одноглазого котёнка.

Он открыл великий закон, управляющий человеческими действиями, а именно: для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно - чтобы этого было нелегко добиться.

Изумлённая тётя Полли отпускает Тома на свободу. Весь оставшийся день мальчик играет со своим закадычным другом Джо Гарпером. Возвращаясь домой, Том видит в саду одного из домов девочку дивной красоты и моментально в неё влюбляется.

Вечером Сид начинает воровать куски сахара из сахарницы и разбивает её, но попадает за это Тому. Он полностью отдаётся своей обиде и даже не рад сестре Мэри, которая живёт в деревне и приезжает домой только на выходные.

Глава IV-V

Наступает воскресенье. Мэри моет Тома, заставляет надеть тесный костюм, башмаки и отправляет в воскресную школу. Придя к школе немного раньше, Том выменивает у ребят билетики, которые можно получить за два выученных библейских стиха. Ученику, вызубрившему две тысячи стихов, торжественно вручается библия.

Том не был одержим духовной жаждой настолько, чтобы стремиться к этой награде, но нечего и сомневаться в том, что он всем своим существом жаждал славы и блеска, которые приобретались вместе с ней.

В этот день на уроке присутствуют высокие гости - адвокат Тэтчер в сопровождении своего брата, настоящего окружного судьи, и семьи. В дочери адвоката Том узнаёт свою новую любовь. Мальчишка предъявляет изумлённому учителю билетики, дающие право на библию. Учитель чувствует подвох, но отказать не может, и Том оказывается на вершине славы.

Глава VI-VII

В понедельник Тому так не хочется идти в школу, что он пытается притвориться смертельно больным. Тётя Полли быстро разоблачает племянника, вырывает шатающийся зуб и отправляет в школу. Дыра в ряду зубов делает Тома объектом всеобщей зависти.

Перед уроками Том встречает «юного парию Гекльберри Финна» сына местного пьяницы. Городские маменьки ненавидят Гека, а мальчишки завидуют ему.

Ему не надо было ни умываться, ни одеваться во всё чистое; и ругаться тоже он был мастер. Словом, у этого оборванца было всё, что придаёт жизни цену.

В руках у Гека дохлая кошка, с помощью которой он собирается свести бородавку. Для этого, по местному поверью, надо придти в полночь на кладбище, найти свежую могилу преступника, дождаться, пока за его душой явятся черти, и швырнуть кошку им вслед, сказав при этом волшебные слова. Том уговаривает Гека взять его с собой.

Учитель наказывает Тома за опоздание и общение с Геком - садит его к девочкам, где мальчишка знакомится со своей любовью, Бекки Тэтчер. После уроков они остаются в классе одни. Том признаётся Бекки в любви, выпрашивает у неё поцелуй и обещание выйти за него замуж, но потом случайно проговаривается о своей предыдущей невесте. Бекки обижается и отвергает его самый ценный дар - медную шишечку от тагана.

Глава VIII

Отверженному и погружённому в тоску Тому хочется умереть - не навсегда, а на время, чтобы Бекки пожалела о своём поступке. Затем он решает податься в индейцы, но потом отвергает эту идею и выбирает блестящее поприще пирата.

Он намеревается сбежать из дому и отправляется в лес, где раскапывает свой тайник. К сожалению, там оказывается только один стеклянный шарик, а Том так рассчитывал на заговор, который помогает вместе со спрятанным шариком отыскать все потерянные. Том решает, что ему помешали ведьмы.

Тем временем в лес является Джо Гарпер. Они с Томом разыгрывают сцену из «Робина Гуда» и расстаются вполне довольные друг другом.

Глава IX-X

Ночью Том и Гек Финн отправляются на кладбище, не забыв захватить дохлую кошку. Они решают, что за недавно умершим стариком непременно явятся черти, и прячутся у его могилы. Вместо чертей, к могиле приходит доктор Робинсон в сопровождении местного пьяницы Мэфа Поттера и метиса, индейца Джо. По приказу доктора Джо и Поттер выкапывают гроб, извлекают из него труп и крепко привязывают его к тачке.

Поттер начинает требовать у доктора дополнительной платы. У индейца же на уме кровная месть - когда-то доктор выгнал его из своего дома. Завязывается драка. Доктор оглушает Поттера доской, а Джо подбирается к Робинсону и вонзает ему в грудь нож Мэфа.

Перепуганные мальчишки бросаются наутёк. Тем временем индеец внушает очнувшемуся Поттеру, что доктора убил он.

Том и Гек подписывают страшную клятву - теперь они никому не расскажут об увиденном, ведь если они откроют рот, индеец Джо их убьёт.

Глава XI-ХIII

К полудню новость о страшном преступлении распространяется по городку. Мэфа Поттера арестовывают, а индеец Джо неожиданно оказывается свидетелем.

Целую неделю Том не может спокойно спать из-за страха и мук совести. Всё это время он навещает Поттера, запертого в кирпичной будке на болоте, и приносит ему еду.

Тем временем Бекки перестаёт ходить в школу, и жизнь теряет для Тома всякую прелесть. Тётя Полли решает, что племянник болен, и пытается лечить его разнообразными патентованными средствами, в которые истово верит.

Измерив его ёмкость, словно это был кувшин, а не мальчик, она каждый день до отказа наливала его каким-нибудь шарлатанским пойлом.

Том приходит в себя, когда тётушка начинает поить его новейшим болеутолителем, по вкусу напоминающем жидкий огонь. Она обнаруживает, что племянник вполне здоров, когда тот угощает огненным лекарством тётушкиного кота.

Вернувшись в школу, Том встречает Бекии, но девочка задирает нос и гордо отворачивается от него. Это окончательно укрепляет мальчика в решении стать пиратом. Он сколачивает шайку из Джо Гарпера и Гека Финна. В полночь, захватив провизию, друзья на плоту переправляются на остров Джексона, который находится тремя милями ниже Сент-Питерсберга.

Глава XIV-XVII

Первый день свободы новоявленные пираты проводят весело - купаются и обследуют остров. После обеда они видят плывущий по Миссисипи пароход. На его борту палит пушка - это разыскивают утопленника, который должен всплыть от громкого звука над водой. Том первым догадывается, что ищут их.

На минуту они почувствовали себя героями. Вот это было настоящее торжество: их ищут, о них горюют, из-за них убиваются, льют слёзы, горько раскаиваются, что придирались к бедным, погибшим мальчикам.

Только ночью Тому и Джо приходит в голову мысль, что их родным совсем невесело. Джо хочет вернуться, но Том высмеивает его и подавляет бунт.

Дождавшись, пока друзья крепко заснут, Том покидает остров и пробирается в городок. Мальчик прокрадывается в комнату тёти Полли, где сидят Сид, Мери и мать Джо Гарпера, и прячется под кроватью. Слушая, как плачут несчастные женщины, Том начинает их жалеть и хочет объявиться, но потом у него рождается новый план.

Сперва Том не рассказывает приятелям о своей задумке, но видя, что Джо совсем упал духом и тоскует по дому, раскрывает пиратам свой план. Из разговора в комнате тёти Полли Том узнал, что в воскресенье по ним устраивают панихиду. Он предлагает друзьям явиться в церковь прямо посреди службы, и те с восторгом соглашаются.

В воскресенье друзья приводят план в исполнение. «Воскресшим» озорникам так рады, что даже не пытаются их наказать.

Глава XVIII-XX

Том становится героем, решает, что прекрасно проживёт и без Бекки Тэтчер, и переключает внимание на свою прежнюю любовь. К перемене он начинает об этом жалеть, но время упущено - Бекки уже развлекает Альфред Темпл, тот самый франт, которого Том когда-то поколотил.

Не выдержав мук ревности, Том сбегает с уроков. Бекки уже некого дразнить, и Альфред ей смертельно надоедает. Несчастный догадывается, что оказался лишь орудием, и мстит - заливает чернилами учебник Тома. Бекки всё видит в окно, но решает молчать - пусть Тома накажут за испорченную книгу.

Учитель Тома постоянно читает некую книгу, в которую мечтают заглянуть все ученики. Это им никак не удаётся - книга постоянно заперта в ящике учительского стола. На следующий день Том застаёт Бекки возле открытого ящика с таинственной книгой в руках. Бекки пугается и случайно надрывает страницу до половины.

На уроке Тома наказывают за испорченный чернилами учебник - Бекки так и не рассказала правду. Затем учитель достаёт книгу, видит надорванную страницу и начинает дознание. Том понимает, что Бекки грозит наказание, и берёт вину на себя.

Том постоял минутку, собираясь с духом, а когда выступил вперёд, чтобы принять наказание, то восхищение и благодарность, светившиеся в глазах Бекки, вознаградили его сторицей.

Засыпая вечером, мальчик вспоминает слова Бекки: «Ах, Том, какой ты благородный!».

Глава XXI-XXIV

Наступают долгожданные каникулы. Начинаются они скучно - в городке ничего не происходит, Бекки уезжает на каникулы, и Том изнывает от скуки. Тайна убийства тяготит над мальчиком и изводит его. Вскоре Том заболевает корью и две недели проводит в постели.

Выздоровев, Том обнаруживает, что в городе «началось религиозное обновление». Не найдя среди своих друзей ни одного грешника, Том решает, что «он один во всём городе обречён на вечную гибель», и у него начинается рецидив, который укладывает мальчика в постель ещё на три недели. К его выздоровлению «религиозное обновление» в городе заканчивается и подходит время суда над Мэфом Поттером.

Том не выдерживает мук совести и рассказывает правду защитнику Поттера. Мальчик выступает свидетелем на суде. Во время его рассказа индеец Джо выскакивает в окно и скрывается.

Мэфа оправдывают, а Том снова становится героем.

Свои дни Том проводит в радости и веселье, зато по ночам изнывает от страха. Индеец Джо заполняет все его сны и всегда смотрит на него мрачно и угрожающе. И Том, и Гек боятся мести Джо и понимают, что вздохнут спокойно, только когда увидят труп метиса.

Глава XXV-XXVIII

На Тома нападает страстное желание найти клад. По поверью, клад можно найти «в гнилом сундуке под засохшим деревом - там, куда тень от сучка падает в полночь», или «под полом в старых домах, где нечисто». Том увлекает своей идеей Гека Финна. Перерыв всю землю под засохшим деревом, друзья переключаются на местный «дом с привидениями».

Они вошли тихонько, с сильно бьющимся сердцем, переговариваясь шёпотом, ловя настороженным ухом малейший звук и напрягая каждый мускул, - на тот случай, если вдруг понадобится отступать.

Освоившись, мальчики оставляют лопаты в углу и залезают по трухлявой лестнице на второй этаж. Вдруг раздаются голоса. В щели пола Том и Гек видят, как в дом входит замаскированный индеец Джо со своим подельником. Они собираются спрятать в заброшенном доме украденные деньги и случайно откапывают клад - сундук с золотом. Подельник предлагает Джо забрать все деньги и покинуть штат, но метис планирует месть и решает остаться.

Джо настораживают лопаты, испачканные свежей землёй, и он забирает всё золото с собой, чтобы спрятать его «в номер второй - под крестом». Напоследок метис хочет проверить второй этаж, но лестница обваливается под его весом, что спасает мальчикам жизнь.

Том считает, что мстить Джо собирается ему. Несмотря на это, они с Геком начинают следить за метисом, чтобы узнать, где тот прячет золото. Том решает, что «номер второй» - комната в трактире, и Гек дежурит у него каждую ночь. Друзья планируют стащить сундук, когда Джо куда-нибудь отлучится.

Глава XXIX-XXXIII

В город возвращается Бекки. Тэтчеры устраивают загородный пикник для всех детей Сент-Питерсберга. Повеселившись и вкусно пообедав, дети решают осмотреть пещеру Мак-Дугала, бесконечный «лабиринт извилистых, перекрещивающихся между собой коридоров». Шумная компания допоздна осматривает исследованную часть пещеры. Затем дети садятся на пароход и возвращаются в город. Том и Бекки отпросились ночевать у друзей, поэтому их исчезновение обнаруживается лишь утром. Вскоре становится ясно, что дети заблудились в пещере.

Тем временем Гек следит за метисом и обнаруживает, что Джо собирается отомстить вдове Дуглас - самой богатой и щедрой женщине в город, которая когда-то велела отстегать индейца плетью. Гек решает спасти вдову и зовёт на помощь живущего неподалёку фермера с двумя дюжими сыновьями. Вдову удаётся спасти, но индеец Джо снова ускользает. Золота в берлоге метиса тоже не находят. От страха у Гека начинается лихорадка. За ним ухаживает вдова Дуглас.

Весь следующий день мужчины города обшаривают пещеру.

Так прошли три дня и три ночи, полные страха; тоскливые часы тянулись за часами, и наконец весь городок впал в безнадёжное отчаяние.

Том и Бекки между тем долго блуждают по пещере. Вначале Том бодрится, но потом и он, и Бекки понимают, что заблудились окончательно. Том старается утешить и поддержать подружку, но от голода та слабеет всё больше. У детей кончаются свечи, они остаются в полной темноте на берегу подземного источника. Том начинает исследовать ближайшие коридоры и в одном из них натыкается на индейца Джо, который пускается наутёк.

В соседнем коридоре Том находит выход из пещеры - небольшое отверстие на обрыве у реки. Детей торжественно привозят домой. Через две недели Том узнаёт, что судья Тетчер велел перегородить вход в пещеру дверью, обшитой листовым железом. Только теперь Том вспоминает, что в пещере остался индеец Джо.

Метиса находят мёртвым возле двери, которую он пытался прорезать ножом. Там же, возле входа в пещеру, его и хоронят.

Том догадывается, что «номер третий под крестом» находится не в гостинице, а в пещере. В проходе, где мальчик видел метиса, друзья находят крест, нарисованный копотью на камне. Под камнем обнаруживается узкий лаз, ведущий в небольшую камеру, а в ней - сундук с деньгами.

Друзья пересыпают золото в мешки и выносят из пещеры. По дороге их перехватывает фермер и сообщает, что друзья приглашены на вечеринку к вдове Дуглас.

Глава XXXIV-XXXV

Вдова Дуглас уже знает, что её спас Гек, и устраивает праздник в его честь.

Вдова... наговорила Геку столько ласковых слов и так хвалила и благодарила его, что он и думать забыл про нестерпимые мучения от нового костюма.

Вдова хочет взять Гека на воспитание, подкопить денег и помочь ему завести собственное дело. Тут Том заявляет, что Гек уже богат, и приносит мешки с золотом.

В мешках оказывается больше двенадцати тысяч долларов. Их делят поровну и кладут в банк на имя Тома и Гека, которые становятся самыми богатыми мальчишками города. Гек селится у вдовы Дуглас и терпит страшные муки - ему приходится ходить в ботинках, спать на чистых простынях и пользоваться столовыми приборами.

Куда ни повернись - везде решётки и кандалы цивилизации лишали его свободы и сковывали по рукам и по ногам.

Не выдержав такой адской жизни, Гек сбегает. Том находит его в любимом жилище - старой бочке - и уговаривает вернуться к вдове, пообещав принять друга в разбойничью шайку Тома Сойера.

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2012

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2012

© ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», г. Белгород, 2012

* * *

Золотое перо Америки

30 ноября 1835 года в США, в деревушке Флорида в штате Миссури, появился на свет ребенок, которого назвали Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. Этот год запомнился жителям Земли величественным космическим зрелищем – появлением на небосклоне кометы Галлея, приближающейся к нашей планете раз в 75 лет. Вскоре семья Сэма Клеменса в поисках лучшей жизни переехала в городок Ганнибал в том же Миссури.

Глава семьи умер, когда его младшему сыну не исполнилось и двенадцати лет, не оставив ничего, кроме долгов, и Сэму пришлось зарабатывать на хлеб в газете, которую начал издавать его старший брат. Подросток трудился не покладая рук – сначала в качестве наборщика и печатника, а вскоре и как автор забавных и едких заметок.

Но вовсе не слава «золотого пера» привлекала в эти годы юного Клеменса. Выросший на Миссисипи, он, как позднее и его герои, постоянно ощущал зов могучей и полной волшебного очарования реки. Он мечтал о профессии лоцмана на пароходе и спустя несколько лет действительно стал им. Позже он признавался, что считает это время самым счастливым в своей жизни и, если бы не Гражданская война между северными и южными штатами США, оставался бы лоцманом до конца своих дней.

В рейсах по Миссисипи родился и псевдоним, которым Сэм Клеменс подписывал все свои произведения – двадцать пять увесистых томов. «Марк твен» на жаргоне американских речников означает минимальную глубину, при которой пароход не рискует сесть на мель, – что-то около трех с половиной метров. Это словосочетание стало его новым именем, именем самого знаменитого человека второй половины XIX века в Америке – писателя, создавшего настоящую американскую литературу, сатирика, публициста, издателя и путешественника.

С началом военных действий судоходство по Миссисипи прекратилось и Сэм Клеменс вступил в один из добровольческих отрядов, но быстро разочаровался в бессмысленно жестокой войне, где соотечественники истребляли друг друга, и вместе с братом отправился на западное побережье в поисках заработка. Две недели длилось путешествие в фургоне, и, когда братья добрались до штата Невада, Сэм остался работать на шахте в поселке Вирджиния, где добывали серебро.

Рудокопом он оказался неважным, и вскоре ему пришлось устроиться в местную газету «Территориэл Энтерпрайзис», где он впервые начал подписываться «Марк Твен». А в 1864 году молодой журналист перебрался в Сан-Франциско, где начал писать сразу для нескольких газет, и вскоре к нему пришел первый литературный успех: его рассказ «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» был признан лучшим произведением юмористической литературы, созданным в Америке.

В эти годы в качестве корреспондента Марк Твен объездил всю Калифорнию и побывал на Гавайских островах, а его путевые заметки пользовались неслыханной популярностью у читателей.

Но настоящую славу Марку Твену принесли другие путешествия – в Европу и на Ближний Восток. Письма, написанные им в пути, составили книгу «Простаки за границей», которая увидела свет в 1869 году. Писателю не сиделось на месте – в эти годы он успел побывать не только в Европе, но и в Азии, Африке и даже в Австралии. Заглядывал он и в Украину – в Одессу, но совсем ненадолго.

Случайная встреча с другом детства в 1874 году и общие воспоминания о мальчишеских приключениях в городке Ганнибал натолкнули Твена на мысль написать об этом. Книга далась ему не сразу. Поначалу он задумывал ее в форме дневника, но наконец нашел нужную форму, и в 1875 году были созданы «Приключения Тома Сойера». Роман был опубликован через год и в считанные месяцы превратил Марка Твена из известного юмориста в великого американского писателя. За ним закрепилась слава мастера увлекательного сюжета, интриги, создателя живых и неповторимых характеров.

К этому времени писатель с женой и детьми поселился в городке Хартфорд в штате Коннектикут, где и прожил следующие двадцать лет, наполненных литературным трудом и заботами о семье. Почти сразу по окончании «Тома Сойера» Марк Твен задумал «Приключения Гекльберри Финна», но работа над книгой заняла много времени – роман был опубликован только в 1884 году. Полвека спустя Уильям Фолкнер писал: «Марк Твен был первым по-настоящему американским писателем, и все мы с тех пор – его наследники».

После «Гекльберри» Твен создал несколько романов, которые и по сей день завораживают читателей. Среди них «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», «Личные воспоминания о Жанне д’Арк», «Простофиля Уилсон» и другие. Он публиковал сборники рассказов и очерков, сатирические и публицистические произведения, пользовавшиеся неизменным успехом у читателей. Спустя десятилетие он вернулся к своему первому шедевру и создал повести «Том Сойер за границей» и «Том Сойер – детектив».

Жизнь Марка Твена была сложной и насыщенной самыми неожиданными событиями. Он знавал удачи и провалы, бывал богат и беден, вкладывал свои гонорары в безумные предприятия и проекты и часто ошибался в финансовых делах. Так, в 1896 году управляющий издательства, основанного писателем, довел его до краха и оставил Твена без средств к существованию и с гигантскими долгами. Чтобы выпутаться из этой ситуации, Марк Твен перевез свою семью в Европу, а сам в возрасте 65 лет отправился в кругосветное турне с лекциями. Турне продлилось больше года, Твен заработал достаточно, чтобы избавиться от долгов, но в это время скончалась его жена, которая долгие годы была его литературным редактором и бесценным советчиком.

Конец жизни Марка Твена был печальным – несчастья буквально преследовали его. Помимо смерти жены ему пришлось пережить смерть одной из дочерей и неизлечимую болезнь другой. В Америке разразился экономический кризис, причинами которого Твен считал алчность богатых и безнравственность бедных. Писатель, чьи лучшие произведения наполнены мудростью и светлым юмором, разочаровался в человечестве и больше не верил в прогресс и демократию, эти главные американские ценности. Такие мысли звучат в его последних произведениях, многие из которых остались незаконченными, и в «Воспоминаниях», опубликованных только в 1924 году.

За год до смерти Марк Твен сказал другу, что ему остается только дождаться кометы и покинуть вместе с ней Землю, которая так его разочаровала. Он умер 21 апреля 1910 года. Комета Галлея появилась на небосклоне на следующий день.

Глава 1

Ни звука.

Молчание.

– Удивительно, и куда провалился этот мальчишка? Где ты, Том?

Нет ответа.

Тетя Полли сдвинула очки на кончик носа и оглядела комнату. Затем подняла очки на лоб и оглядела комнату из-под них. Почти никогда она не глядела на такую ерунду, как мальчишка, сквозь очки; это были парадные очки, и приобретены они были исключительно для красоты, а не ради пользы. Поэтому разглядеть что-либо сквозь них было так же трудно, как сквозь печную дверцу. На минуту она застыла в раздумье, а затем произнесла – не особенно громко, но так, что мебель в комнате могла ее расслышать:

– Ну погоди, дай только добраться до тебя, и я…

Оборвав себя на полуслове, она наклонилась и принялась шарить половой щеткой под кроватью, переводя дух после каждой попытки. Однако ничего, кроме перепуганной кошки, извлечь оттуда ей не удалось.

– Что за наказание, в жизни такого ребенка не видывала!

Подойдя к распахнутой настежь двери, она остановилась на пороге и окинула взглядом огород – грядки томатов, основательно заросших сорняками. Тома не было и здесь. Тогда, повысив голос настолько, чтобы ее было слышно и за забором, тетя Полли крикнула:

– То-о-ом, ты куда пропал?

Позади послышался едва уловимый шорох, и она мгновенно оглянулась – так, чтобы успеть ухватить за помочи мальчишку, прежде чем тот шмыгнет в дверь.

– Так и есть! Я опять упустила из виду чулан. Что тебе там понадобилось?

– Ничего.

– Как это – ничего? А в чем у тебя руки? Кстати, и физиономия тоже. Это что такое?

– Откуда мне знать, тетушка?

– Зато я знаю. Это варенье – вот это что! Сотню раз я тебе твердила: не смей прикасаться к варенью! Подай сюда розгу.

Розга угрожающе засвистела в воздухе – беды не миновать.

– Ой, тетушка, что это там шевелится в углу?!

Пожилая леди стремительно обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя от опасности. Мальчик мигом перемахнул через забор огорода – и был таков.

В первое мгновение тетя Полли оторопела, но потом рассмеялась:

– Ну и прохвост! Неужто я так ничему и не научусь? Разве мало я перевидала его каверз? Пора бы уже мне и поумнеть. Но недаром ведь сказано: нет хуже дурака, чем старый дурак, а старую собаку не выучишь новым фокусам. Но, господи боже мой, ведь он каждый день придумывает что-нибудь новенькое – как же тут угадаешь? А главное, знает, где предел моему терпению, и стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, так я даже отшлепать его как следует не могу. Ох, не исполняю я свой долг, хоть это и великий грех! Верно сказано в Библии: кто щадит отпрыска своего, тот его и губит… И что тут поделаешь: Том сущий бесенок, но ведь он, бедняжка, сын моей покойной сестры – и у кого же рука поднимется наказывать сироту? Потакать ему – совесть не велит, а возьмешься за розгу – сердце разрывается. Недаром в Библии говорится: век человеческий краток и полон скорбей. Истинная правда! Вот, пожалуйста: сегодня он отлынивает от школы, значит, придется мне завтра его наказать – пусть потрудится. Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей праздник, но я-то знаю, что работа для него вдвое хуже розги, а я обязана исполнить свой долг, иначе окончательно погублю душу ребенка.

В школу Том действительно не пошел, поэтому время провел отлично. Он едва успел вернуться домой, чтобы перед ужином помочь негритенку Джиму напилить дров и наколоть щепок для растопки. А уж если по правде – для того, чтобы поведать Джиму о своих похождениях, пока тот будет управляться с работой. Тем временем младший брат Тома Сид подбирал и носил поленья в растопку. Сид был примерный мальчик, не чета всяким сорванцам и озорникам, правда, братом он Тому приходился не родным, а сводным. Неудивительно, что это были два совершенно разных характера.

Пока Том ужинал, то и дело запуская лапу в сахарницу, тетя Полли задавала ему вопросы, которые ей самой казались весьма коварными, – ей хотелось поймать Тома на слове. Как многие очень простодушные люди, она считала себя большим дипломатом, способным на самые изощренные уловки, и полагала, что ее невинные хитрости – верх проницательности и лукавства.

– Что, Том, в школе сегодня было не слишком жарко?

– Нет, тетушка.

– А может быть, все-таки жарковато?

– Да, тетушка.

– Неужто тебе не захотелось выкупаться, Томас?

У Тома похолодела спина – он мигом почуял подвох.

Недоверчиво заглянув в лицо тети Полли, он ничего особенного там не увидел, потому и сказал:

Тетя Полли протянула руку и, пощупав рубашку Тома, проговорила:

– И в самом деле ты совсем не вспотел. – Ей доставляло удовольствие думать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто не догадался, зачем ей это понадобилось.

Том, однако, уже учуял, откуда ветер дует, и опередил ее на два хода:

– В школе мальчики поливали головы водой из колодца. У меня она до сих пор мокрая, вот – поглядите-ка!

Тетя Полли огорчилась: какая улика упущена! Но тут же снова взялась за свое:

– Но ведь тебе незачем было распарывать воротник, чтобы окатить голову, правда? Ну-ка, расстегни куртку!

Ухмыльнувшись, Том распахнул куртку – воротник был накрепко зашит.

– Ох, ну тебя, прохвост! Убирайся с моих глаз! Я, признаться, и в самом деле решила, что ты сбежал с уроков купаться. Но не так ты плох, как иной раз кажется.

Тетушка и огорчилась, что проницательность на этот раз ее подвела, и обрадовалась – пусть это было случайностью, но Том сегодня вел себя прилично.

– Мне кажется, что с утра вы зашили ему ворот белой ниткой, а теперь, глядите – черная.

– Ну да, конечно же белой! Томас!

Ожидать продолжения следствия стало опасно. Выбегая за дверь, Том крикнул:

– Уж я припомню это тебе, Сидди!

Оказавшись в безопасности, Том осмотрел две толстые иголки, вколотые в изнанку лацкана его куртки и обмотанные ниткой: одна – белой, другая – черной.

– Вот чертовщина! Она бы ничего не заметила, если б не этот Сид. И что это за манера: то она зашивает белой ниткой, то черной. Хоть бы что-нибудь одно, за всем ведь не уследишь. Ох, и всыплю же я этому Сиду по первое число!

Даже с очень большой натяжкой Тома нельзя было назвать самым примерным мальчиком в городе, зато он хорошо знал этого самого примерного мальчика – и терпеть его не мог.

Однако спустя пару минут, а возможно и быстрее, он забыл о своих злоключениях. Не потому, что эти злоключения были не такими болезненными и горькими, как несчастья взрослых людей, но потому, что новые, более сильные впечатления вытеснили их из его души, – в точности так же, как взрослые забывают старое горе, начиная какое-нибудь новое дело. Сейчас такой новинкой была особая манера свистеть, которую он только что перенял у одного чернокожего, и теперь было самое время без помех поупражняться в этом искусстве.

Свист этот представлял собой птичью трель – что-то вроде заливистого щебета; и чтобы выходило как надо, требовалось то и дело касаться нёба кончиком языка. Читатель наверняка знает, как это делается, если когда-нибудь был мальчишкой. Понадобились изрядные усилия и терпение, но вскоре у Тома стало получаться, и он зашагал по улице еще быстрее – с его губ слетал птичий щебет, а душа была полна восторга. Он чувствовал себя как астроном, открывший новую комету, – и, если уж говорить о чистой, глубокой, без всяких примесей радости, все преимущества были на стороне Тома Сойера, а не астронома.

Впереди был длинный летний вечер. Внезапно Том перестал насвистывать и замер. Перед ним стоял совершенно незнакомый мальчик чуть старше, чем он сам. Любой приезжий, независимо от возраста и пола, был великой редкостью в захудалом городишке Сент-Питерсберге. А этот мальчишка вдобавок был одет как щеголь. Только вообразите: одет по-праздничному в будний день! Невероятно! На нем были совершенно новая шляпа без единого пятнышка, нарядная суконная куртка, застегнутая на все пуговицы, и такие же новые штаны. И, боже правый, он был в башмаках – это в пятницу-то! У него даже имелся галстук из какой-то пестрой ленты, завязанный у ворота. Вид у щеголя был надменный, чего Том стерпеть уж никак не мог. И чем дольше он смотрел на это ослепительное великолепие, тем выше задирал нос перед франтом чужаком и тем более убогим казался ему собственный наряд. Оба молчали. Если начинал двигаться один из мальчиков, двигался и другой, но боком, сохраняя дистанцию; они стояли лицом к лицу, не отрывая глаз друг от друга, и наконец Том проговорил:

– Хочешь, отколочу?

– Только попробуй! Сопляк!

– Сказал, что отколочу, и отколочу!

– Не выйдет!

– Выйдет!

– Не выйдет!

– Выйдет!

– Не выйдет!

Тягостная пауза, после чего Том снова начал:

– Как тебя звать?

– Не твое собачье дело!

– Захочу – будет мое!

– Чего ж ты не дерешься?

– Поговори еще – и получишь по полной.

– И поговорю, и поговорю – что, слабо?

– Подумаешь, павлин! Да я тебя одной левой уложу!

– Ну так чего не укладываешь? Болтать все умеют.

– Ты чего вырядился? Подумаешь, важный! Еще и шляпу нацепил!

– Возьми да сбей, если не нравится. Только тронь – и узнаешь! Где уж тебе драться!

– Катись к дьяволу!

– Поговори у меня еще! Я тебе голову кирпичом проломлю!

– И проломлю!

– Ты, я вижу, мастер болтать. Чего ж не дерешься? Струсил?

– Нет, не струсил!

И снова грозное молчание. Затем оба начали боком подступать друг к другу, пока плечо одного не уперлось в плечо другого. Том сказал:

– Давай, уноси ноги отсюда!

– Сам уноси!

Оба продолжали стоять, изо всех сил напирая на соперника и с ненавистью уставившись на него. Однако одолеть не мог ни один, ни другой. Наконец, разгоряченные стычкой, они с осторожностью отступили друг от друга и Том проговорил:

– Ты паршивый трус и слюнявый щенок. Вот скажу старшему брату, чтоб он тебе задал как следует!

– Наплевать мне на твоего старшего брата! У меня тоже есть брат, еще постарше твоего. Возьмет да и перебросит твоего через забор!

Тут следует вспомнить, что у обоих никаких старших братьев и в помине не было. Тогда Том большим пальцем ноги провел в пыли черту и, хмурясь, проговорил:

– Переступишь эту черту, и я тебя так отлуплю, что своих не узнаешь! Попробуй – не обрадуешься!

Франт быстро перешагнул черту и задиристо сказал:

– Ну-ка давай! Только тронь! Чего не дерешься?

– Давай два цента – получишь.

Порывшись в кармане, франт достал два медяка и с усмешкой протянул Тому. Том мигом ударил его по руке, и медяки полетели в пыль. В следующее мгновение оба клубком покатились по мостовой. Они таскали друг друга за волосы, рвали одежду, угощали увесистыми тумаками – и покрыли себя пылью и «боевой славой». Когда пыль немного осела, сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал приезжего и молотит его кулаками.

– Проси пощады! – наконец проговорил он, переводя дух.

Франт молча завозился, пытаясь освободиться. По его лицу текли слезы злости.

– Проси пощады! – Кулаки заработали снова.

– Будет тебе наука. В другой раз гляди, с кем связываешься.

Франт побрел прочь, отряхивая пыль с куртки, прихрамывая, всхлипывая, сопя и клятвенно обещая всыпать Тому, если «поймает его еще раз».

Вдоволь насмеявшись, Том направился было домой в самом отличном расположении духа, но едва повернулся к чужаку спиной, как тот схватил камень и швырнул в Тома, угодив ему между лопатками, а сам пустился наутек, прыгая, как водяная антилопа. Том преследовал его до самого дома и заодно выяснил, где этот щеголь живет. С полчаса он караулил у ворот, выманивая неприятеля на улицу, но тот только корчил рожи из окна. В конце концов появилась мамаша щеголя, обругала Тома, назвав скверным, грубым и невоспитанным мальчишкой, и велела ему убираться прочь. Что он и сделал, предупредив леди, чтоб ее расфуфыренный сынок больше не попадался ему на дороге.

Домой Том вернулся уже в темноте и, осторожно влезая в окно, наткнулся на засаду в лице тети Полли. Когда же она обнаружила, в каком состоянии его одежда и физиономия, ее решимость заменить ему субботний отдых каторжными работами стала тверже гранита.

Глава 2

Наступило великолепное субботнее утро. Все вокруг дышало свежестью, сияло и было полно жизни. Радостью светилось каждое лицо, и бодрость ощущалась в походке каждого. Белая акация была в полном цвету, и ее сладкий аромат разливался повсюду.

Кардиффская гора – ее вершина видна в городке откуда угодно – сплошь зазеленела и казалась издалека чудесной безмятежной страной.

Именно в этот момент на тротуаре появился Том с ведром разведенной известки и длинной кистью в руках. Однако при первом же взгляде на забор всякая радость покинула его, а душа погрузилась в глубочайшую скорбь. Тридцать ярдов сплошного дощатого забора высотою в девять футов! Жизнь представилась ему бессмысленной и тягостной. С тяжелым вздохом окунув кисть в ведро, Том мазнул ею по верхней доске забора, повторил эту операцию дважды, сравнил ничтожный выбеленный клочок с необозримым континентом того, что еще предстояло покрасить, и в отчаянии уселся под деревом.

Тем временем из калитки вприпрыжку выскочил негритенок Джим с ведром в руке, напевая «Девушки из Буффало». До этого дня Тому казалось, что нет скучнее занятия, чем носить воду из городского колодца, но сейчас он смотрел на это иначе. У колодца всегда полно народу. Белые и черные мальчишки и девчонки вечно торчат там, дожидаясь своей очереди, болтают, меняются игрушками, ссорятся, шалят, а порой и дерутся. И хоть до колодца от их дома каких-нибудь полтораста шагов, Джим сроду не возвращался домой раньше чем через час, а бывало и так, что за ним приходилось кого-нибудь посылать. Поэтому Том сказал:

– Слышь-ка, Джим! Давай я сбегаю за водой, а ты тут пока немножко побели.

– Как можно, мистер Том! Старая хозяйка велела мне мигом принести воду и, сохрани бог, нигде не застревать по дороге. Она еще сказала, что мистер Том наверняка позовет меня красить забор, так чтоб я делал свое дело, не совал нос куда не просят, а уж насчет забора она сама распорядится.

– Да что ты ее слушаешь, Джим! Мало ли что она наговорит! Давай ведро, одна нога здесь – другая там, вот и все. Тетя Полли даже не догадается.

– Ох, боязно мне, мистер Том. Старая хозяйка голову мне оторвет. Ей-богу, оторвет!

– Это она-то? Да она и не дерется совсем. Разве что щелкнет по макушке наперстком, только и делов, – подумаешь, важность! Говорит-то она разное, да только от ее слов ничего не делается, разве что иной раз сама расплачется. Джим, ну хочешь, я тебе шарик подарю? Белый, с мраморными жилками!

Джим заколебался.

– Белый и вдобавок мраморный, Джим! Это тебе не фигли-мигли!

– Ох как блестит! Только очень уж боюсь я старой хозяйки, мистер Том…

– Ну хочешь, я покажу тебе свой больной палец?

Начало этой удивительной книги помнит каждый с детства: «Том! Ответа нет. — Том! Ответа нет. — Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка!». Уже прочитав первые строчки, хочется узнать, кто же такой этот сорванец, что он натворил и как сумеет выкрутиться из этой ситуации.

Однако, 21-й век дал восьмилетним детям очень много интересного, и соблазнить их прочтением книги - задача непростая.

"Приключения Тома Сойера", отзывы

Все, что будет сказано об этом произведении, можно объединить такими словами, как «смешно», «юмор», «приключения». Книгу по праву можно назвать одним из лучших детищ Марка Твена.

Сюжет романа описывает провинциальную жизнь южного американского городка Сент-Питерсберг в 19-м веке, до гражданской войны.

Главный герой этой книги - обаятельный мальчуган Том Сойер, выдумщик и сорвиголова. В приключения он часто попадает со своим другом, мальчиком-сиротой Гекльберри Финном. Том влюблен в прелестную девочку Бекки и ненавидит своего сводного брата Сида, которого ему постоянно ставит в пример тетя Полли.

Это произведение получило не один восторженный отзыв. Книги «Приключения Тома Сойера» в советское время стояли на полках практически в каждой семье.

Кстати сказать, Том Сойер был не очень-то положительным примером для будущих пионеров, ведь он не любил школу, а свой талант к сочинительству применял весьма своеобразно: он так увлекательно рассказывал тетушке и товарищам о том, что с ним случилось, что всегда убеждал простодушную пожилую леди в правдивости своих слов и становился кумиром своих приятелей.

Как появился Том Сойер

Как же появился харизматичный мальчик, которого создал Марк Твен? "Приключения Тома Сойера", отзывы многих читателей указывают на это, - произведение, где в основе характера главного героя использовались черты троих ребят, с которыми автору приходилось общаться. По этой причине легко объяснить противоречия в характере персонажа: при всей своей непоседливости, например, он любил читать.

Также есть предположение, что прототипом Тома Сойера стал сам автор и друзья его детства.

Имя своего персонажа Марк Твен предположительно позаимствовал у реального человека - Томаса Сойера, с которым он познакомился в Калифорнии.

Почему книга популярна у многих поколений

Книга «Приключения Тома Сойера» - это классика детской литературы, то есть ее образец. Почему же роман, написанный более ста лет назад, по сей день пользуется популярностью?

Произведение «Приключения Тома Сойера», отзывы о котором пронизаны восторгом многих людей, не утратит своей актуальности по следующим причинам.

Во-первых, книгу отличает юмор, что заставляет даже взрослых хохотать над проделками мальчугана.

Во-вторых, книга отличается неподдельной искренностью, а ребенка, как известно, не обманешь, если он только сам этого не захочет. Автор добивается такого эффекта благодаря правдивости событий, ставших основой сюжета.

В-третьих, «Приключения Тома Сойера», отзывы читателей на это указывают, отличает необыкновенно яркий сюжет. Книга написана необычайно живо и увлекательно. Роман, помимо основной кульминации, потрясает тем, что пронизан некими малыми кульминациями, что заставляет нас читать его, даже когда стрелки часов показывают давно за полночь.

В-четвертых, несмотря на то что Марк Твен не относился к людям, которые прилежно посещали церковь, его произведение, несомненно, можно назвать нравственным. Неприязнь к религии автора романа объясняется его негативным отношением к ханжеству в американском обществе того времени. Том Сойер также не любил занятия в воскресной школе, но при этом был совестливым мальчиком, на что указывает, например, его состояние перед судебным заседанием над Меффом Поттером, которого он в итоге спасает от виселицы.

«Приключения Тома Сойера». Мюзикл. Отзывы

Эта книга так хорошо запоминается детям, что, даже став взрослыми людьми, они не могут забыть о маленьком сорванце и помогают нынешнему подрастающему поколению познакомиться со своим любимым героем. Композитор Виктор Семенов наверняка вынес из детства незабываемые впечатления об этом романе, ведь только яркие эмоции могли стать фундаментом для создания таких живых и запоминающихся мелодий к мюзиклу.

Взрослые зрители, которым посчастливилось услышать музыкальное исполнение этой книги, отмечают, что оно помогло им вспомнить о приключениях непоседливого мальчишки, пережить их заново и, конечно, взглянуть на произведение Марка Твена по-новому.

Дети, безусловно, в восторге от музыкальной версии романа. Прямо на сцене перед ними оживает главный герой книги, который жил в Америке тридцатых годов девятнадцатого века, - Том Сойер. Маленьким зрителям сразу становится понятно, что он изобретателен, любопытен, ленив, но при этом у него отзывчивое сердце, богатое воображение и честная душа.

Ни один ребенок не останется равнодушным к удивительным приключениям главного героя и его лучшего друга Гекльберри Финна, отправившимся вместе на остров Джексона. Том и Гек будут бродить по пещере Дугласа и расскажут, как можно свести бородавки дохлыми кошками.

Все юные красавицы, конечно же, попадут под обаяние главного героя и будут слегка завидовать Бекки Тетчер, в которую влюбился Том.

Этот мюзикл будет интересен всем маленьким зрителям от 6-ти лет, а также взрослым, ведь они вновь смогут погрузиться в атмосферу далекого и веселого детства.

«Приключения Тома Сойера» в театре

История американского мальчика не обошла и детство тех, кто сейчас занимается постановкой спектаклей в (РАМТ). «Приключения Тома Сойера», отзывы могут быть тому подтверждением, приводит в восторг и ребят, и взрослых.

Этот американский мальчик - абсолютно уникальный персонаж, за которым интересно наблюдать зрителям. Исполнитель роли Тома необыкновенно точно передает черты, присущие подростку 12-14 лет: энергичность, изобретательность, любовь к приключениям. Артисты Театра РАМТ помогают юным зрителям погрузиться в незабываемое путешествие по тому времени, когда в жизни детей не было интернета, социальных сетей, компьютерных игр, и они могли найти счастье в самых обычных вещах, а также увидеть приключение там, где его, на первый взгляд, даже в голову не придет искать.

Роль Тома Сойера в театре РАМТ блестяще исполняет а во втором составе - Прохор Чеховский, который передает характер этого удивительного персонажа не менее точно и талантливо.

Следует отметить, что отзывы спектакль «Приключения Тома Сойера получает всегда самые лучшие, и эта постановка пользуется огромным успехом у юных зрителей.

«Приключения Тома Сойера» в отечественном кинематографе

Фильм, увидевший свет в 1981 году, смотрели все советские дети. Когда его показывали по телевизору, ни одного ребенка в возрасте семи-тринадцати лет нельзя было увидеть на улице.

Это настоящая классика отечественного детского кино, в основе которой, как ни странно, лежит сюжет романа американского писателя.

«Приключения Тома Сойера» в зарубежном кинематографе

Экранизация 2011 года немецкого режиссера Хермини Хунтгебурх романа «Приключения Тома Сойера», отзывы отмечают это, также очень удачна. Фильм очень хорош для семейного просмотра. Многие, кто видел экранизацию, хотят посмотреть ее снова.

Чему книга может научить взрослых

Современный век с его быстрым ритмом диктует нам необходимость быть оптимистичными и находить выход из любой жизненной ситуации. Если представить, что Том Сойер вырос, то из него вполне мог бы получиться удачливый предприниматель: чего только стоит покраска забора, которую он сумел обратить для себя в выгодное предприятие.

Но самое главное, что, перечитав эту книгу, вы можете получить возможность снова окунуться в солнечное, озорное, веселое детство, куда каждый мечтает вернуться хоть на мгновение.

Том Сойер – обладатель бунтарского характера, непоседа, проказник и великий авантюрист, поселившийся в четырех книгах писателя . Бывший журналист прошел путь творческих мучений, прежде чем нашел нужную форму для произведения и, собственно, героя, которому суждено было стать любимцем юных читателей. Веселые приключения создали автору репутацию большого юмориста и мастера интриг. Безудержная фантазия, задор и озорные поступки – жизни мальчишки из местечка Санкт-Петербург позавидует любой ребенок.

История создания

Марк Твен подарил детям четыре романа, в которых разворачиваются захватывающие события: «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна», «Том Сойер за границей» и детектив «Том Сойер – сыщик». Еще одно произведение под названием «Заговор Тома Сойера» автор так и не успел закончить.

Первая книга рождалась с трудом: Твен начал ее в 1872 году, а закончил лишь к лету 1875 года. Любопытный факт – это произведение автор впервые в своей творческой биографии написал на пишущей машинке. Автобиографичный роман основан на детстве писателя, когда в безмятежный мир, наполненный мечтами о подвигах и свершениях, еще не ворвались заботы взрослой жизни. Марк Твен признавался, что, как и герои романов, будучи мальчиком, желал отыскать клад, построить плот, поселиться на необитаемом острове.

Имя персонажа автор позаимствовал у знакомого Томаса Сойера, с которым судьба свела в Калифорнии. Однако прототипами послужили три мальчика-друга из далекого детства, о чем Твен говорит в предисловии. Вот почему главный герой получился с таким противоречивым характером.

Писал прозаик не столько для детей, сколько для их родителей, пытаясь донести до мам и пап, что детям недостаточно крыши над головой и одежды. Нужно попытаться понять волшебный мир ребенка, не оценивать его действия только лишь негативно – за каждым поступком стоит «великая» идея. И действительно, простой язык, огромное число курьезов и искрометный юмор сделали романы отличным чтивом для взрослых.

Даты написания последующих книг – 1884, 1894 и 1896 годы. На русский язык романы пытались переводить не меньше десятка литераторов, однако лучшей работой признан перевод . Писатель презентовал произведение советским детям в 1929 году.

Биография и сюжет

Том Сойер живет в маленьком городке Санкт-Петербург штата Миссури на берегу реки Миссисипи в семье родной тетки – после смерти мамы она взяла мальчика на воспитание. Дни пролетают за учебой в школе, в драках и играх на улице, а еще Том водит дружбу с беспризорником и влюбляется в красавицу-сверстницу Бэкки. В общем, все как у обычного подростка.

Невероятному оптимисту Тому под силу каждую проблему превратить в выгодное мероприятие. Так, побелка забора, которую мальчику поручила тетка в виде наказания, становится выгодным делом. Том с таким упоением и удовольствием работает кистью, что малолетним знакомым тоже хочется попробовать. На этом деле Сойер сколотил целое «состояние», пополнив копилку своих мальчишеских сокровищ стеклянными шариками, одноглазым котенком и дохлой крысой.

Однажды главный герой романа встретил на улице Финна, и между мальчишками разразилась полемика на тему эффективности лечения бородавок. Гекльберри поведал новый способ, для которого необходимы дохлая кошка и поход ночью на кладбище. С этого момента стартовали захватывающие приключения друзей.

Мальчишки становятся свидетелями убийства на кладбище, решают стать пиратами, в компании со школьным товарищем Джо сооружают флот и отправляются в путешествие на близлежащий остров. Друзьям даже удалось найти сундук с золотом и превратиться в самых богатых мальчишек в городе.

Приключения друзей продолжаются и в следующей книге, где на первый план выходит Гекльберри Финн. Том помогает приятелю спасти раба Джима, провернув целую аферу. А в третьем романе приятели и вовсе оказываются на воздушном шаре – череда испытаний ждет их в путешествии по Америке, над Сахарой и Атлантическим океаном.

В дальнейшем Тому Сойеру предстояло побывать в Арканзасе, где, опять-таки с Финном, мальчик ввязался в расследование убийства и кражи бриллиантов.

Экранизации

Произведения Марка Твена несколько раз оказывались в работе у именитых режиссеров. Впервые приключения юного проказника перенес на кинопленку Уильям Тейлор в 1917 году. Впрочем, картина не имела успеха. Зато следующий фильм, снятый Джоном Кромвеллом в 1930 году, выбился в лидеры проката. 40 лет спустя американцы повторили успех – музыкальная картина режиссера Дона Тейлора была трижды номинирована на «Оскар» и дважды на «Золотой глобус». Главная роль досталась Джонни Уитакеру.

Французы решили подойти к похождениям американского мальчика с размахом, явив свету сериал «Приключения Тома Сойера» (1968), правда, в мини-формате. В неугомонного Тома преобразился Роланд Демонжо.

В стране Советов роман Марка Твена постановщики тоже не обошли вниманием. По мотивам «Приключений Тома Сойера» черно-белую ленту создали Лазарь Френкель и Глеб Затворницкий в 1936 году. Однако большую известность завоевал фильм «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», который появился на советских киноэкранах в 1981 году. Образ Тома примерил , а его приятеля Гекльберри – будущая знаменитость , для которого роль стала дебютной.

Говорухин собрал на съемочной площадке актеров с именем. Персонажей американской книги сыграли (тетя Полли Сойер), (Мефф Поттер). Роль возлюбленной Тома – Бэкки – исполнила дочь . Съемочную группу помотало по свету: география создания фильма включила Украину, Кавказ, Абхазию, а в образе реки Миссисипи убедительно предстал Днепр.

Новое режиссерское прочтение книг Твена представил на суд зрителей Хермин Хунтгебурт. В «Томе Сойере» (2011) роли отведены Луису Хофману (Том) и Леону Сиделу (Гекльберри).

Продюсер Борис Шенфельдер говорил в интервью:

«Идея снять фильм про Сойера пришла ко мне после просмотра «Руки прочь от Миссисипи» и «Гениальные аферисты». Обдумывая эти две картины, я решил снять такой фильм для детей и молодых взрослых, который не будет слепо потакать детским вкусам и будет вне нашего времени».

Задуманное получилось воплотить вполне удачно.

Последняя экранизация литературного детища Марка Твена случилась в 2014 году. Фильм «Том Сойер и Гекльберри Финн» совместного производства Германии и США поставил Джо Кастнер. Неугомонного мальчишку-выдумщика сыграл Джоэл Кортни.

• Под названием Санкт-Петербург прячется родной город Ханнибал, где родился и вырос Марк Твен. У окружения Тома Сойера есть реальные прототипы. Например, тетя Полли «срисована» с матери писателя, а Бекки – с соседской девочки Лоры Хоукинс.
• Детский музыкальный театр юного зрителя в 2005 году поставил искрометный мюзикл «Том Сойер». Музыку и слова песен для спектакля написал композитор Виктор Семенов, особенно зрителям нравится композиция «Звездная река».

• Двухэтажный дом семьи Хоукинс до сих пор украшает улочку родного города писателя. Власти Ханнибала собираются отремонтировать здание и открыть музей Бэкки Тэтчер. Рядом, как утверждают поклонники творчества Твена, стоит «тот самый» забор, который Тому пришлось белить, а в квартале от улочки возвышается Кардиффский холм, где проходили игры детворы, описанные в романе. Пещеры, в которых однажды Том заблудился с Бэкки, тоже имеются в окрестностях населенного пункта.
• Иллюстрировать книги Марка Твена брались разные художники, но лучшей работой считаются картинки Роберта Ингпена.

Цитаты

«Нередко бывает, что чем меньше оправданий какому-нибудь укоренившемуся обычаю, тем труднее от него отделаться».

«Нет хуже дурака, чем старый дурак. Недаром говорится: «Старую собаку не выучишь новым фокусам».

«- А ты что сделаешь со своей долей, Том?
- Куплю барабан, взаправдашнюю саблю, красный галстук, бульдога-щенка и женюсь.
- Женишься?
- Ну да.
- Том, ты... ты не в своем уме!»

«Только то и приятно, что трудно достать».

«Главное - верить. Если веришь, то все обязательно будет хорошо - даже лучше, чем ты сам можешь устроить».

«Слава, конечно, штука важная и ценная, но для настоящего удовольствия тайна все-таки лучше.

«В Средние века разница между человеком и саранчой состояла в том, что саранча была не дура».

«У девчонок все можно узнать по лицу - выдержки у них никакой».

Глава первая

Ответа нет.

Ответа нет.

– Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка! Том, где ты?

Ответа нет.

Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверх очков, затем подняла их на лоб и оглядела комнату из-под очков. Она очень редко, почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это были парадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, и что-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как сквозь пару печных заслонок. На минуту она растерялась, потом сказала – не очень громко, но так, что мебель в комнате могла ее слышать:

– Ну погоди, дай только до тебя добраться…

Не договорив, она нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, переводя дыхание после каждого тычка. Она не извлекла оттуда ничего, кроме кошки.

– Что за ребенок, в жизни такого не видывала!

Подойдя к открытой настежь двери, она остановилась на пороге и обвела взглядом свой огород – грядки помидоров, заросшие дурманом. Тома не было и здесь. Тогда, возвысив голос, чтобы ее было слышно как можно дальше, она крикнула:

– То-о-ом, где ты?

За ее спиной послышался легкий шорох, и она оглянулась – как раз вовремя, чтобы ухватить за помочи мальчишку, пока он не прошмыгнул в дверь.

– Ну, так и есть! Я и позабыла про чулан. Ты что там делал?

– Ничего.

– Ничего? Посмотри, в чем у тебя руки. И рот тоже. Это что такое?

– Не знаю, тетя.

– А я знаю. Это варенье – вот что это такое! Сорок раз я тебе говорила: не смей трогать варенье – выдеру! Подай сюда розгу.

Розга засвистела в воздухе, – казалось, что беды не миновать.

– Ой, тетя, что это у вас за спиной?!

Тетя обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя от опасности. Мальчишка в один миг перемахнул через высокий забор и был таков.

Тетя Полли в первую минуту опешила, а потом добродушно рассмеялась:

– Вот и поди с ним! Неужели я так ничему и не выучусь? Мало ли он со мной выкидывает фокусов? Пора бы, кажется, поумнеть. Но нет хуже дурака, как старый дурак. Недаром говорится: «Старую собаку не выучишь новым фокусам». Но ведь, господи ты боже мой, он каждый день что-нибудь придумает, где же тут угадать. И как будто знает, сколько времени можно меня изводить; знает, что стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, у меня уж и руки опускаются, я даже шлепнуть его не могу. Не выполняю я своего долга, что греха таить! Ведь сказано в писании: кто щадит младенца, тот губит его. Ничего хорошего из этого не выйдет, грех один. Он сущий чертенок, я знаю, но ведь он, бедняжка, сын моей покойной сестры, у меня как-то духу не хватает наказывать его. Потакать ему – совесть замучит, а накажешь – сердце разрывается. Недаром ведь сказано в писании: век человеческий краток и полон скорбей; и я думаю, что это правда. Нынче он отлынивает от школы; придется мне завтра наказать его – засажу за работу. Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей праздник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг перед ним, иначе я погублю ребенка.

Том не пошел в школу и отлично провел время. Он еле успел вернуться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дров и наколоть щепок для растопки. Во всяком случае, он успел рассказать Джиму о своих похождениях, пока тот сделал три четверти работы. Младший (или, скорее, сводный) брат Тома, Сид, уже сделал все, что ему полагалось (он подбирал и носил щепки): это был послушный мальчик, не склонный к шалостям и проказам.

Покуда Том ужинал, при всяком удобном случае таская из сахарницы куски сахару, тетя Полли задавала ему разные каверзные вопросы, очень хитрые и мудреные, – ей хотелось поймать Тома врасплох, чтобы он проговорился. Как и многие простодушные люди, она считала себя большим дипломатом, способным на самые тонкие и таинственные уловки, и полагала, что все ее невинные хитрости – чудо изворотливости и лукавства. Она спросила:

– Том, в школе было не очень жарко?

– Нет, тетя.

– А может быть, очень жарко?

– Да, тетя.

– Что ж, неужели тебе не захотелось выкупаться, Том?

У Тома душа ушла в пятки – он почуял что-то недоброе. Он недоверчиво посмотрел в лицо тете Полли, но ничего особенного не увидел и потому сказал:

– Нет, тетя, не очень.

Она протянула руку и, пощупав рубашку Тома, сказала:

– Да, пожалуй, ты нисколько не вспотел. – Ей приятно было думать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто не понял, к чему она клонит.

Однако Том сразу почуял, куда ветер дует, и предупредил следующий ход:

– У нас в школе мальчики обливали голову из колодца. У меня она и сейчас еще мокрая, поглядите!

Тетя Полли очень огорчилась, что упустила из виду такую важную улику. Но тут же вдохновилась опять.

– Том, ведь тебе не надо было распарывать воротник, чтобы окатить голову, верно? Расстегни куртку!

Лицо Тома просияло. Он распахнул куртку – воротник был крепко зашит.

– А ну тебя! Убирайся вон! Я, признаться, думала, что ты сбежишь с уроков купаться. Так и быть, на этот раз я тебя прощаю. Не так ты плох, как кажешься.

Она и огорчалась, что проницательность обманула ее на этот раз, и радовалась, что Том хоть случайно вел себя хорошо.

Тут вмешался Сид:

– Мне показалось, будто вы зашили ему воротник белой ниткой, а теперь у него черная.

– Ну да, я зашивала белой! Том!

Но Том не стал дожидаться продолжения. Выбегая за дверь, он крикнул:

– Я это тебе припомню, Сидди!

В укромном месте Том осмотрел две толстые иголки, вколотые в отвороты его куртки и обмотанные ниткой: в одну иголку была вдета белая нитка, в другую – черная.

– Она бы ничего не заметила, если бы не Сид. Вот черт! То она зашивает белой ниткой, то черной. Хоть бы одно что-нибудь, а то никак не уследишь. Ну и отлуплю же я Сида. Будет помнить!

Том не был самым примерным мальчиком в городе, зато очень хорошо знал самого примерного мальчика – и терпеть его не мог.

Через две минуты, и даже меньше, он забыл про все свои несчастья. Не потому, что эти несчастья были не так тяжелы и горьки, как несчастья взрослого человека, но потому, что новый, более сильный интерес вытеснил их и изгнал на время из его души, – совершенно так же, как взрослые забывают в волнении свое горе, начиная какое-нибудь новое дело. Такой новинкой была особенная манера свистеть, которую он только что перенял у одного негра, и теперь ему хотелось поупражняться в этом искусстве без помехи.

Это была совсем особенная птичья трель – нечто вроде заливистого щебета; и для того чтобы она получилась, надо было то и дело дотрагиваться до нёба языком, – читатель, верно, помнит, как это делается, если был когда-нибудь мальчишкой. Приложив к делу старание и терпение, Том скоро приобрел необходимую сноровку и зашагал по улице еще быстрей, – на устах его звучала музыка, а душа преисполнилась благодарности. Он чувствовал себя как астроном, открывший новую планету, – и без сомнения, если говорить о сильной, глубокой, ничем не омраченной радости, все преимущества были на стороне мальчика, а не астронома.

Летние вечера тянутся долго. Было еще совсем светло. Вдруг Том перестал свистеть. Перед ним стоял незнакомый мальчик чуть побольше его самого. Приезжий какого угодно возраста и пола был редкостью в захудалом маленьком городишке Сент-Питерсберге. А этот мальчишка был еще и хорошо одет, – подумать только, хорошо одет в будний день! Просто удивительно. На нем была совсем новая франтовская шляпа и нарядная суконная куртка, застегнутая на все пуговицы, и такие же новые штаны. Он был в башмаках – это в пятницу-то! Даже галстук у него имелся – из какой-то пестрой ленты. И вообще вид у него был столичный, чего Том никак не мог стерпеть. Чем дольше Том смотрел на это блистающее чудо, тем выше он задирал нос перед франтом-чужаком и тем более жалким казался ему его собственный костюм. Оба мальчика молчали. Если двигался один, то двигался и другой – но только боком, по кругу; они все время стояли лицом к лицу, не сводя глаз друг с друга. Наконец Том сказал:

– Хочешь, поколочу?

– Ну-ка, попробуй! Где тебе!

– Сказал, что поколочу, значит, могу.

– А вот и не можешь.

– Не можешь!

– Не можешь!

Тягостное молчание. После чего Том начал:

– Как тебя зовут?

– Не твое дело.

– Захочу, так будет мое.

– Ну так чего ж не дерешься?

– Поговори еще у меня, получишь.

– И поговорю, и поговорю – вот тебе.

– Подумаешь, какой выискался! Да я захочу, так одной левой рукой тебя побью.

– Ну, так чего ж не бьешь? Только разговариваешь.

– Будешь дурака валять – и побью.

– Ну да – видали мы таких.

– Ишь вырядился! Подумаешь, какой важный! Еще в шляпе!

– Возьми да сбей, если не понравилась. Попробуй сбей – тогда узнаешь.

– Сам врешь!

– Где уж тебе драться, не посмеешь.

– Да ну тебя!

– Поговори еще у меня, я тебе голову кирпичом проломлю!

– Как же, так и проломил!

– И проломлю.

– А сам стоишь? Разговаривать только мастер. Чего ж не дерешься? Боишься, значит?

– Нет, не боюсь.

– Боишься!

– Нет, не боюсь.

– Боишься!

Опять молчание, опять оба начинают наступать боком, косясь друг на друга. Наконец сошлись плечо к плечу. Том сказал:

– Убирайся отсюда!

– Сам убирайся!

– Не хочу.

– И я не хочу.

Они стояли, каждый выставив ногу вперед, как опору, толкаясь изо всех сил и с ненавистью глядя друг на друга. Однако ни тот, ни другой не мог одолеть. Наконец, разгоряченные борьбой и раскрасневшиеся, они осторожно отступили друг от друга, и Том сказал:

– Ты трус и щенок. Вот скажу моему старшему брату, чтоб он тебе задал как следует, так он тебя одним мизинцем поборет.

– А мне наплевать на твоего старшего брата! У меня тоже есть брат, еще постарше. Возьмет да как перебросит твоего через забор! (Никаких братьев и в помине не было.)

– Все вранье.

– Ничего не вранье, мало ли что ты скажешь.

Большим пальцем ноги Том провел в пыли черту и сказал:

– Только перешагни эту черту, я тебя так отлуплю, что своих не узнаешь. Попробуй только, не обрадуешься.

Новый мальчик быстро перешагнул черту и сказал:

– Ну-ка попробуй, тронь!

– Ты не толкайся, а то как дам!

– Ну, погляжу я, как ты мне дашь! Чего же не дерешься?

– Давай два цента, отлуплю.

Новый мальчик достал из кармана два больших медяка и насмешливо протянул Тому. Том ударил его по руке, и медяки полетели на землю. В тот же миг оба мальчика покатились в грязь, сцепившись по-кошачьи. Они таскали и рвали друг друга за волосы и за одежду, царапали носы, угощали один другого тумаками – и покрыли себя пылью и славой. Скоро неразбериха прояснилась, и сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал нового мальчика и молотит его кулаками.

– Проси пощады! – сказал он.

Мальчик только забарахтался, пытаясь высвободиться. Он плакал больше от злости.

– Проси пощады! – И кулаки заработали снова.

– Это тебе наука. В другой раз гляди, с кем связываешься.

Франт побрел прочь, отряхивая пыль с костюмчика, всхлипывая, сопя и обещая задать Тому как следует, «когда поймает его еще раз».

Том посмеялся над ним и направился домой в самом превосходном настроении, но как только Том повернул к нему спину, чужак схватил камень и бросил в него, угодив ему между лопаток, а потом пустился наутек, скача, как антилопа. Том гнался за ним до самого дома и узнал, где он живет. Некоторое время он сторожил у калитки, вызывая неприятеля на улицу, но тот только строил ему рожи из окна, отклоняя вызов. Наконец появилась мамаша неприятеля, обозвала Тома скверным, грубым, невоспитанным мальчишкой и велела ему убираться прочь. И он убрался, предупредив, чтоб ее сынок больше не попадался ему.

Он вернулся домой очень поздно и, осторожно влезая в окно, обнаружил засаду в лице тети Полли; а когда она увидела, в каком состоянии его костюм, то ее решимость заменить ему субботний отдых каторжной работой стала тверже гранита.

Глава вторая

Наступило субботнее утро, и все в летнем мире дышало свежестью, сияло и кипело жизнью. В каждом сердце звучала музыка, а если это сердце было молодо, то песня рвалась с губ. Радость была на каждом лице, и весна – в походке каждого. Белая акация стояла в полном цвету, и ее благоухание разливалось в воздухе.

Кардифская гора, которую видно было отовсюду, зазеленела вся сплошь и казалась издали чудесной, заманчивой страной, полной мира и покоя.

Том появился на тротуаре с ведром известки и длинной кистью в руках. Он оглядел забор, и всякая радость отлетела от него, а дух погрузился в глубочайшую тоску. Тридцать ярдов дощатого забора в девять футов вышиной! Жизнь показалась ему пустой, а существование – тяжким бременем. Вздыхая, он окунул кисть в ведро и провел ею по верхней доске забора, повторил эту операцию, проделал ее снова, сравнил ничтожную выбеленную полоску с необозримым материком некрашеного забора и уселся на загородку под дерево в полном унынии. Из калитки вприпрыжку выбежал Джим с жестяным ведром в руке, напевая «Девушки из Буффало». Носить воду из городского колодца всегда казалось Тому скучным делом, но сейчас он посмотрел на это иначе. Он вспомнил, что у колодца постоянно собирается общество. Белые и черные мальчишки и девчонки вечно торчали там, дожидаясь своей очереди, отдыхали, менялись игрушками, ссорились, дрались, баловались. И еще он припомнил, что, хотя колодец был от них всего шагов за полтораста, Джим никогда не возвращался домой раньше чем через час, да и то приходилось кого-нибудь посылать за ним. Том сказал:

– Слушай, Джим, я схожу за водой, а ты побели тут немножко.

– Не могу, мистер Том. Старая хозяйка велела мне поскорей сходить за водой и не останавливаться ни с кем по дороге. Она говорила, мистер Том, верно, позовет меня белить забор, так чтоб я шел своей дорогой и не совался не в свое дело, а уж насчет забора она сама позаботится.

– А ты ее не слушай, Джим. Мало ли что она говорит. Давай мне ведро, я в одну минуту сбегаю. Она даже не узнает.

– Ой, боюсь, мистер Том. Старая хозяйка мне за это голову оторвет. Ей-богу, оторвет.

– Она-то? Да она никогда и не дерется. Стукнет по голове наперстком, вот и все, – подумаешь, важность какая! Говорит-то она бог знает что, да ведь от слов ничего не сделается, разве сама заплачет. Джим, я тебе шарик подарю! Я тебе подарю белый с мраморными жилками!

Джим начал колебаться.

– Белый мраморный, Джим! Это тебе не пустяки!

– Ой, как здорово блестит! Только уж очень я боюсь старой хозяйки, мистер Том…

– А еще, если хочешь, я тебе покажу свой больной палец.

Джим был всего-навсего человек – такой соблазн оказался ему не по силам. Он поставил ведро на землю, взял белый шарик и, весь охваченный любопытством, наклонился над больным пальцем, покуда Том разматывал бинт. В следующую минуту он уже летел по улице, громыхая ведром и почесывая спину, Том усердно белил забор, а тетя Полли удалялась с театра военных действий с туфлей в руке и торжеством во взоре.

Но энергии Тома хватило ненадолго. Он начал думать о том, как весело рассчитывал провести этот день, и скорбь его умножилась. Скоро другие мальчики пойдут из дому в разные интересные места и поднимут Тома на смех за то, что его заставили работать, – одна эта мысль жгла его, как огнем. Он вынул из кармана все свои сокровища и произвел им смотр: ломаные игрушки, шарики, всякая дрянь, – может, годится на обмен, но едва ли годится на то, чтобы купить себе хотя бы один час полной свободы. И Том опять убрал в карман свои тощие капиталы, оставив всякую мысль о том, чтобы подкупить мальчиков. Но в эту мрачную и безнадежную минуту его вдруг осенило вдохновение. Не более и не менее как настоящее ослепительное вдохновение!

Он взялся за кисть и продолжал неторопливо работать. Скоро из-за угла показался Бен Роджерс – тот самый мальчик, чьих насмешек Том боялся больше всего на свете. Походка у Бена была легкая, подпрыгивающая – верное доказательство того, что и на сердце у него легко и от жизни он ждет только самого лучшего. Он жевал яблоко и время от времени издавал протяжный мелодичный гудок, за которым следовало: «динь-дон-дон», «динь-дон-дон», на самых низких нотах, потому что Бен изображал пароход. Подойдя поближе, он убавил ход, повернул на середину улицы, накренился на правый борт и стал не торопясь заворачивать к берегу, старательно и с надлежащей важностью, потому что изображал «Большую Миссури» и имел осадку в девять футов. Он был и пароход, и капитан, и пароходный колокол – все вместе, и потому воображал, что стоит на капитанском мостике, сам отдавал команду и сам же ее выполнял.

– Стоп, машина! Тинь-линь-линь! – Машина застопорила, и пароход медленно подошел к тротуару. – Задний ход! – Обе руки опустились и вытянулись по бокам.

– Право руля! Тинь-линь-линь! Чу! ч-чу-у! Чу! – Правая рука тем временем торжественно описывала круги: она изображала сорокафутовое колесо.

– Лево руля! Тинь-линь-линь! Чу-ч-чу-чу! – Левая рука начала описывать круги.

– Стоп, правый борт! Тинь-линь-линь! Стоп, левый борт! Малый ход! Стоп, машина! Самый малый! Тинь-линь-линь! Чу-у-у! Отдай концы! Живей! Ну, где же у вас канат, чего копаетесь? Зачаливай за сваю! Так, так, теперь отпусти! Машина стала, сэр! Тинь-линь-линь! Шт-шт-шт! (Это он выпускал пары.)

Том продолжал белить забор, не обращая на пароход никакого внимания. Бен уставился на него и сказал:

– Ага, попался, взяли на причал!

Ответа не было. Том рассматривал свой последний мазок глазами художника, потом еще раз осторожно провел кистью по забору и отступил, любуясь результатами. Бен подошел и стал рядом с ним. Том проглотил слюну – так ему захотелось яблока, но упорно работал. Бен сказал:

– Что, старик, работать приходится, а?

Том круто обернулся и сказал:

– А, это ты, Бен? Я и не заметил.

– Слушай, я иду купаться. А ты не хочешь? Да нет, ты, конечно, поработаешь? Ну, само собой, работать куда интересней.

Том пристально посмотрел на Бена и спросил:

– Что ты называешь работой?

– А это, по-твоему, не работа, что ли?

Том снова принялся белить и ответил небрежно:

– Что ж, может, работа, а может, и не работа. Я знаю только одно, что Тому Сойеру она по душе.

– Да брось ты, уж будто бы тебе так нравится белить?

Кисть все так же равномерно двигалась по забору.

– Нравится? А почему же нет? Небось не каждый день нашему брату достается белить забор.

После этого все дело представилось в новом свете. Бен перестал жевать яблоко. Том осторожно водил кистью взад и вперед, останавливаясь время от времени, чтобы полюбоваться результатом, добавлял мазок, другой, опять любовался результатом, а Бен следил за каждым его движением, проявляя все больше и больше интереса к делу. Вдруг он сказал:

– Слушай, Том, дай мне побелить немножко.

Том задумался и сначала как будто готов был согласиться, а потом вдруг передумал.

– Нет, Бен, все равно ничего не выйдет. Тетя Полли прямо трясется над этим забором; понимаешь, он выходит на улицу, – если б это была та сторона, что во двор, она бы слова не сказала, да и я тоже. Она прямо трясется над этим забором. Его знаешь как надо белить? По-моему, разве один мальчик из целой тысячи, а то и из двух тысяч сумеет выбелить его как следует.

– Да что ты? Слушай, пусти хоть попробовать, хоть чуть-чуть. Том, я бы тебя пустил, если б ты был на моем месте.

– Бен, я бы с радостью, честное индейское! Да ведь как быть с тетей Полли? Джиму тоже хотелось покрасить, а она не позволила. Сиду хотелось, она и Сиду не позволила. Видишь, какие дела? Ну-ка, возьмешься ты белить забор, а вдруг что-нибудь…

– Да что ты, Том, я же буду стараться. Ну пусти, я попробую. Слушай, я тебе дам серединку от яблока.

– Ну, ладно… Хотя нет, Бен, лучше не надо. Я боюсь.

– Я все яблоко тебе отдам!

Том выпустил кисть из рук с виду не очень охотно, зато с ликованием в душе. И пока бывший пароход «Большая Миссури» трудился в поте лица на солнцепеке, удалившийся от дел художник, сидя в тени на бочонке, болтал ногами, жевал яблоко и обдумывал дальнейший план избиения младенцев. За ними дело не стало. Мальчики ежеминутно пробегали по улице; они подходили, чтобы посмеяться над Томом, – и оставались белить забор. Когда Бен выдохся, Том продал следующую очередь Билли Фишеру за подержанного бумажного змея, а когда тот устал белить, Джонни Миллер купил очередь за дохлую крысу с веревочкой, чтобы удобней было вертеть, и т. д., и т. д., час за часом. К середине дня из бедного мальчика, близкого к нищете, Том стал богачом и буквально утопал в роскоши. Кроме уже перечисленных богатств, у него имелось: двенадцать шариков, сломанная губная гармоника, осколок синего бутылочного стекла, чтобы глядеть сквозь него, пустая катушка, ключ, который ничего не отпирал, кусок мела, хрустальная пробка от графина, оловянный солдатик, пара головастиков, шесть хлопушек, одноглазый котенок, медная дверная ручка, собачий ошейник без собаки, черенок от ножа, четыре куска апельсинной корки и старая оконная рама. Том отлично провел все это время, ничего не делая и веселясь, и забор был покрыт известкой в три слоя! Если б у него не кончилась известка, он разорил бы всех мальчишек в городе.

Том подумал, что жить на свете не так уж плохо. Сам того не подозревая, он открыл великий закон, управляющий человеческими действиями, а именно: для того чтобы мальчику или взрослому захотелось чего-нибудь, нужно только одно – чтобы этого было нелегко добиться. Если бы Том был великим и мудрым мыслителем, вроде автора этой книги, он сделал бы вывод, что Работа – это то, что человек обязан делать, а Игра – то, чего он делать не обязан. И это помогло бы ему понять, почему делать искусственные цветы или носить воду в решете есть работа, а сбивать кегли или восходить на Монблан – забава. Есть в Англии такие богачи, которым нравится в летнюю пору править почтовой каретой, запряженной четвериком, потому что это стоит им бешеных денег; а если б они получали за это жалованье, игра превратилась бы в работу и потеряла бы для них всякий интерес.

Том раздумывал еще некоторое время над той существенной переменой, какая произошла в его обстоятельствах, а потом отправился с донесением в главный штаб.