Голь на выдумки хитра. Фантастическая повесть
Дизайнер обложки Олеся Олеговна Трушкина
© Лариса Малмыгина, 2017
ISBN 978-5-4485-1166-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Вы скоро станете моей женой
Я открыла кошелек. В одном из отделений сиротливо лежало несколько купюр малого достоинства, а надо было еще купить молочных продуктов для детей. Трехлетняя Янка обожает «Агушу», шестилетний Стас обычный творог. В последние годы творог стал недоступным для простых смертных, почти пятьдесят рублей за двухсотграммовую пачку – это ж надо же до такого дожить. Дожили.
Говорила когда-то бабушка, что при капитализме человек человеку волк. А я смеялась. И мама с папой смеялись. Им хотелось, разорвав железный занавес, вырваться на свободу. Общими, народными, усилиями разорвали, потом распилили его на железные двери. За что боролись! Теперь бабушка в могиле, а родители, так и не попутешествовав по миру, влачат жалкое существование на пенсии.
Меня звать Маша, Мария Валентиновна Серова, мне двадцать восемь лет, я замужем за врачом скорой помощи. Благодаря скорой помощи мы кое-как держимся на плаву, так как я из-за недостатка финансов окончила всего лишь педагогический колледж и стала воспитательницей в детском саду. Для детей, конечно, неплохо, когда мама рядом, только денег эта нужная профессия не приносит уж точно, недаром в Древней Греции воспитательные функции возлагались на плечи рабов.
Мои родители как материально, так и физически мне не помогают, вместе со страной зализывают бесконечные раны, оставшиеся после девяностых годов. Мужнины предки, оплатив услуги ЖКХ, тоже перебиваются, они инвалиды по зрению.
Никита Сергеевич Серов, мой супруг, пашет практически на две ставки, дома почти не появляется. К тому же, я изрядно поизносилась, на платьях впору заплатки ставить, а куртка на синтепоне одна на все случаи жизни, зато семья одета и обута. Иногда бывает стыдно за свой затрапезный вид, но я, чтобы не чокнуться от безнадеги, вовремя вспоминаю, что еще молода и красива. А что? Высокая, стройная блондинка с зелеными, как изумруды, глазами. Скажете, таких глаз не бывает? А вот и бывают.
Нам повезло, у нас «двушка» в панельном доме на первом этаже, ее в память о былом социализме оставила любимой внучке моя бабушка. В Советском Союзе, который пытаются оклеветать нувориши, давали жилье бесплатно. Представляете: бес-плат-но! И квартплата стоила копейки. И молоко с хлебом. И…. перечислять долго не буду, а перейду к главному.
Главное заключается в том, что месяц назад заболела мама. Сильно заболела: с обмороками, тошнотой и рвотой. А поскольку анализы ничего плохого не показали, врачи от нее отвернулись, даже авторитет Никиты не помог. Хорошо, что на обследовании в стационаре десять дней подержали, в нашем городе в стационар пожилым людям вход заказан.
Мама чахла. Я металась между двумя квартирами и не знала, как разорваться так, чтобы остаться целой и невредимой.
Иногда казалось, что сойду с ума, но кто-то надежно держал мою марионеточную жизнь в руках и профессионально дергал за веревочки даже тогда, когда моя башка от отчаяния ничего не соображала. Папа за компанию тоже стал хандрить. Он ложился возле жены и, вглядываясь в ее потухшие глаза, жалобно тянул:
– Лиииидушка, не умирааай!
– Мы всегда будем вместе, Валечка, – с энтузиазмом подхватывала Лидия Игоревна, и взгляд больной одухотворенно вспыхивал. Матери импонировала мысль, что на кладбище они с отцом тоже будут рядышком.
– А зомби здесь тихие, – как-то не выдержала я. Эту фразу вычитала в Инете, и она засела занозой в голове. – Прекратите зомбировать друг друга, лучше подумайте о внуках! Вы тут ноете, а они дома одни сидят.
– Валя, она не любит нас, – пустила слезу мама.
– Ее дети ждут, – вздохнул папа и крепче прижался к жене.
– На столе котлеты и куриный бульон, – шмыгнув носом, прохрипела я. – Полы вымыла, посуду тоже, в аптеку сходила, в магазин сходила. Что еще? Полотенчики, носовые платочки, трусики простирнула.
– Благодарю покорно, – этими заумными словами мама, как всегда, делала мне одолжение, но я привычно проглотила ее раздраженный тон и направилась к двери.
Я любила своих родителей, но дальше существовать в таком ритме не могла. Выйдя во двор, я рухнула на скамеечку возле подъезда и, запрокинув голову, заревела. На меня смотрели мимо идущие прохожие, но никто не подходил, чтобы утешить. Да и если бы подошел, я бы убежала.
Дома ждали Янка и Стас.
– Папа приезжал, – сообщил Стас, обнимая мою талию.
– Покушал и уехал, – подхватила дочка. Она на удивление правильно выговаривала исключительно все звуки.
– А вы кушали? – осведомилась я.
– Мы тебя ждем, – улыбнулся сын.
– «Агушу» купила? – несмело спросила дочурка.
Стас ничего не спросил, но я с ужасом вспомнила, что не зашла в магазин и кормить ребят на ночь нечем.
– Кашку сваришь, – прочитал мои мысли сообразительный сыночек.
Вздохнув, я разулась и потопала на кухню. На ней царил беспорядок – результат жизнедеятельности вечно спешащего мужа. Стиснув зубы, я помыла посуду, протерла стол и начала варить манку.
«Вечером манку, – рассуждала я, помешивая варево, – утром овсянку. Завтра суббота, дети в садик не пойдут. И я не пойду. Буду делать уборку, стирать, готовить еду, а вечером побегу к родителям кормить их. Закончилось мясо, в холодильнике лежат полпачки масла, а зарплата у Никиты только через неделю. И свою зарплату я потратила на услуги ЖКХ, так что надеяться не на кого. Ничего, выкручусь, остались банка кильки в томате для супа и пачка макарон на второе. Чем не обед»?
«У тебя в сумке двести рублей», – напомнил внутренний голос, и я вздрогнула. Не любила я этот внутренний голос, который бесцеремонно влезал во все мои дела.
Накормив ребят, я уложила их спать, а сама присела перед телевизором. Показывали апартаменты одной из так называемых звезд поп-музыки. Апартаменты поражали роскошью, и я вновь подумала, что кривляться под фонограмму намного выгоднее, чем спасать или воспитывать людей. Приоритеты у общества такие.
На душе скребли кошки, они не просто скребли, они царапались и кусались. Я люблю настоящих кошек, но режим жесткой экономии не позволяет моей семье их держать. Как-то Никита подсчитал, сколько уйдет рублей в месяц на одного мурлыку. Оказалось, минимум тысяча. Не кормить же члена семьи вискасами!
Глаза закрывались, я уже начала проваливаться в сон, как забренькал мобильник.
– Машутка, – сквозь шум и помехи пробился в эфир голос мужа. – Машутка, я остаюсь на сутки, так что утром не жди. Буду благодарен, если забежишь к моим и занесешь им продукты.
– На какие такие деньги? – вздохнула я.
– Неужели ничего не осталось? – удивился супруг. – Но хоть хлеба и молока ты им можешь купить?
– Хлеба и молока могу, – согласилась я.
– Спасибки, – обрадовался Никита и отключился.
«Алевтине Михайловне и Сергею Николаевичу уже по шестьдесят лет, – снова встрял внутренний голос. – Они немолодые, почти незрячие, а ты очень редко их навещаешь. Знаешь же, что их единственный сын на твою семью работает».
– И на свою тоже, – фыркнула я и поймала себя на мысли, что говорю вслух. – Не слишком ли много нуждающихся в моей опеке? Итак: двое малолетних детей, пятеро взрослых, четверо из которых больны. Итого – семь, а я одна.
Кто-то там, в черепной коробке, устыдился и замолчал.
Выждав паузу, я всхлипнула, встала, размяла гудящие ноги и поплелась в ванную, чтобы смыть усталость со своего измученного долговыми обязательствами тела.
Вода стекала по туловищу теплыми потоками, а я мыслила о том, что мне грех ныть и жаловаться. Крыша над головой есть, еда есть, не разуты, не раздеты. Руки, ноги тоже на месте, а наверху тридцатилетний сосед Витька сидит в инвалидной коляске. Вот кому действительно плохо. И его маме, тете Лизе, плохо. Ее бросил муж, когда узнал, что у ребенка ДЦП.
Через десять минут я была в кровати. Сладко потянувшись, я закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. И снились мне счастливые родители. Мои и Никитины. Они в полном одиночестве кружились под плавную мелодию вальса в огромной зале на фоне белоснежных стен и больших овальных окон, занавешенных ажурным тюлем.
– Мария, Мария Валентиновна, – окликнул меня молодой брюнет в черном фраке с карими выразительными глазами. Он медленно проявился на фоне танцующих пар. – Мария Валентиновна, вы знаете, что ваш муж исчез?
– Откуда исчез? – кокетливо улыбнулась я. Эйфория от музыки расслабила, решать заумные задачи не хотелось. К тому же, кто верит героям сновидений, даже таким симпатичным?
– Вы скоро станете моей женой, – карие глаза заискрились, красиво очерченные чувственные губы растянулись и приоткрыли белые ровные зубы.
Звякнули колокольчики, долгий тягучий гудок прорезал мое сознание, я вздрогнула и проснулась. За окном светало. На тумбочке подскакивал и надрывался мой старомодный кнопочный мобильник.
– Маша, – кричала в ухо встревоженная фельдшер скорой помощи Валя Синицина. – Маша, Никита дома?
– Неааааа, – удивленно протянула я.
– Куда он делся? – Валя не понижала тона. – Уже час ждем, как он вышел за сигаретами!
– Муж не курит, – окончательно проснулась я.
– Ничего не понимаю, – фельдшерица всхлипнула. – Но он сказал, что именно за куревом, и убежал, будто за ним гнались. А сейчас вызов, на сердечный приступ ехать надо.
Она отключилась, а я встала и пошла на кухню. На столе, возле сахарницы, лежала пачка каких-то импортных изделий.
– Никита! – позвала я, обошла все углы и убедилась, что супруга в квартире нет.
Глава 2. Безнадёжность
Вернувшись на кухню, я взяла со стола неизвестный предмет и обнаружила, что это коробочка с сигаретами. Сколько себя помню, никто из моего окружения не курил, поэтому я забыла, что представляют собой табачные изделия. Белого цвета пачка с одухотворенно парящей длиннокрылой птичкой в верхнем правом углу названа «Winston», внизу устрашающе зияет предупреждение о вреде курения на английском языке. Я повертела предмет в пальцах и порадовалась за юмористов-производителей. Прикол с курящей птичкой озадачил, а значит, удался.
В пропажу Никиты не верилось, и вообще меня трудно чем-то испугать, так как привыкла, что за каждым поворотом прячется неожиданная неприятность. Просто посылаю эти неприятности к чертовой матери и шагаю дальше. А вот чертова мать, наверное, замучилась принимать незваных гостей. Я ей сочувствую, но ничем помочь не могу – своя рубашка ближе к телу.
– Мама, – окликнул меня Стасик. – Почему ты не спишь, мама?
– В туалет встала, – соврала я. – А ты иди, подремли еще.
Сын потер кулачками глаза и произнес фразу, которая меня ошеломила.
– Папу во сне видел, – сообщил он. – Папа сказал, что уезжает далеко-далеко и не вернется до тех пор, пока не разбогатеет.
– А куда он уезжает, не сказал? – чувствуя, как задрожали коленки, прошептала я.
– Нет, – пожал плечиками Стас. – Я пошел досыпать.
«Он нас бросил, – успела подумать я. – А ведь мог предупредить. Хорошо, решил сделать семье сюрприз, хотя сюрпризы в моем понимании должны быть только приятными, но зачем удрал посреди смены с работы? И причем тут сигареты»?
«Шерлок Холмс в юбке, – хмыкнуло внутреннее Я. – Как теперь семью тянуть будешь? На панель пойдешь или наркотики продавать станешь»?
– Пошел ты к черту! – выругалась я и еще раз пожалела чертову мать.
Слез не было, не было паники, зато накатила глубокая безнадёга. Надо было что-то предпринимать. Что? Напроситься на житье к родителям, а свою квартиру сдать? Только не это, я не протяну и недели! Может, уйти к предкам мужа? Они спокойнее, доброжелательнее. И посадить себе на шею четверых?
И снова зазвонил мобильник.
– Никита не появился? – послышался встревоженный голос Вали Синициной.
– Не появился, – обреченно произнесла я.
Валя отключилась.
«Найти вторую работу? – продолжала рассуждать я. – Например, пойти уборщицей в ЖЭУ, чтобы мыть лестницы по ночам? Стыдно, конечно, но выхода нет. Не могу же я бросить садик, благодаря мне туда пристроены мои дети! А как же без помощи мама с папой»?
Я поставила на конфорку чайник, и пока он кипятился, тупо раскачивалась на стуле. А потом вдруг вскочила и побежала к стационарному телефону звонить свекрови. Трубку долго не брали, наконец, послышался недовольный голос Алевтины Михайловны:
– Что случилось, Маша?
– Никита у вас? – обмирая в ожидании положительного ответа, спросила я.
– Не поссорились, – промямлила я. Мои опасения подтвердились, супруг испарился.
– Где мой мальчик? – закричала Алевтина Михайловна. К ней присоединился свекор.
– Если бы знала, не позвонила вам, – буркнула я.
– Звони в больницы, – вырвал трубку у жены Сергей Николаевич.
– Хорошо, – сглотнула я, отсоединилась и начала обзванивать лечебные заведения. Бесполезно. Затем пошли в ход телефоны моргов. Слава Богу, и тут пронесло.
– Почему ты плачешь? – подошла ко мне сзади Яна. За ней маячил Стас. Детские личики кривились от боли и сострадания.
– Все нормально, – я взяла себя в руки и через силу улыбнулась, – всё о, кей! Умывайтесь, я сварю вам кашку.
Ребята развернулись и потопали одеваться, а я решила, что обязательно что-нибудь придумаю, мои родные не будут голодать. Сегодня суббота, ЖЭУ работает, после завтрака отправлюсь туда.
Но после завтрака залился трелью мобильник и папа сообщил, что маме хуже.
– Она умирает, – заявил папа.
– «Скорую» вызвал? – всполошилась я.
– Нет, – опешил родитель.
– Так вызывай! – заорала я. – У меня муж пропал! Понимаешь, муж! А вы, как маленькие дети, без няньки совсем обойтись не можете!
– Как… пропал? – оторопел папа. – Лидушка, Машку муж бросил!
Это он уже говорил матери.
Пронесло, значит, Лидушка жива. Заявления о ее предсмертном состоянии я получаю раза два в неделю и прекрасно понимаю, что они означают. Предкам нужна нянька и сиделка в одном флаконе.
Я швырнула сотовый на пол и побежала в ванную. Там включила воду и стала рыдать. Надо было выплакаться, иначе нельзя. Иначе дети поймут, что они беззащитны.
Наплакавшись вволю, я вышла в коридор, нацепив на лицо улыбку. Прижавшись друг к другу, дети стояли возле двери и с подозрением смотрели на меня.
– Всё о, кей! – повторила я и решительно двинулась на кухню.
В ЖЭУ толпился народ, озабоченно бегали по коридору жилищники.
– Зина! – высовываясь из двери, закричала во весь голос полная женщина. – Зина, прими заявку!
– Бегуууууу, – отозвалась худая, как палка, Зина и поспешила в одну из комнат.
– Вы к Олегу Николаевичу? – подняла густо подведенные бровки симпатичная секретарша. – Он будет через пять минут, подождите.
– В домах убирается клининговая компания, – обмерил меня липким взглядом с головы до ног молодой директор. – У них, по-моему, полный набор, но можете на всякий случай поинтересоваться по телефону.
– Бесполезно, – зашел в кабинет усталый мужчина средних лет. – Только сегодня новенькую приняли.
– Главный инженер знает наверняка, – развел руками Олег Николаевич.
Не попрощавшись, я бросилась вон, будто за мной гнались. Ноги взяли на себя инициативу и понесли туловище, а оно, словно зомби, беспрекословно последовало за ними. Мыслей не было, была адская боль, разрывающая мозг в разные стороны. Не знаю, сколько прошло времени, но я внезапно очнулась.
Скамейка, на которой я сидела, прислонилась к высокому и необычайно толстому дубу, в дубе виднелось огромное дупло.
«Такими бывают только баобабы», – подивилась я, но тут же переключила внимание на окружающую обстановку.
Узкая дорожка жирным удавом вилась меж вековых сосен, где-то щебетали невидимые птицы. Солнце еле пробивалось сквозь гигантский хвойный зонтик, раскидывая по не примятой траве желтые брызги, а потому обстановка казалась особенно загадочной. Стояло лето, июнь, – самое время для отдыха у водоема, который из-за безденежья моим детям не светил.
«Как же я быстро добежала до лесопарка, – с недоумением подумала я. – А он в двадцати минутах ходьбы от нашего дома. И место незнакомое. Сколько гуляем здесь, а такого мощного дерева не видели. Впрочем, о чем я думаю? Надо скорее решать насущные проблемы, а не трусливо бегать от неудач».
И вдруг я услышала гул. Сначала он был тихим, потом начал нарастать. Я поднялась, осмотрелась, наклонилась, встала на четвереньки и прислонила ухо к земле. Тихо. Снова поднялась. Подошла к подозрительному дубу и …. Вздрогнув, я поняла, что этот тревожный звук доносится именно из дупла.
«Странно, – пожала плечами я, – что бы это значило»?
Глава 3. Хижина дяди Прохора
Длинная юбка мешала, но я все же закинула ногу в огромное дупло и подумала, что могла бы в нем поместиться, несмотря на свои сто шестьдесят пять см и пятьдесят семь кг. Макси я носила с удовольствием не потому, что у меня кривые ноги. Ноги были красивыми и на них слишком часто заглядывались. Это напрягало. Под мужскими взглядами я чувствовала себя неуютно.
Сунув голову внутрь, я отпрянула от спёртого, едкого воздуха. В носу защекотало, я чихнула. Перед глазами повисли сорвавшиеся с верха многочисленные тенёта, исследовать дерево расхотелось, Я уже надумывала ретироваться, как гул резко прекратился, и я явственно услышала странные звуки. Сладко колеблющиеся в воздухе аккорды незримого незнакомого инструмента прекрасно сочетались с мужскими голосами. Пели дуэтом.
«Чёрт побери, – усмехнулась я. – Машу Серову галлюцинациями не испугать».
Я верила в провидение и не теряла надежды, что когда-то мне крупно повезёт, например, найду клад, а потому решительно смела паутину и, подтянувшись, опрокинулась всем телом на дно чьего-то дубового жилища.
Плюхнувшись на моховую подстилку, я огляделась. Полумрак. Наверху и по обе стороны стены были черны от гнили, но впереди зияла круглая дыра. И в дыре этой виднелся белесый свет.
– Ты изюминка, наша ягодка,
Наливной сладкий яблочек,
Он по блюдцу катается,
Сахарком рассыпается.
Раздольная русская песня неведомых вокалистов проникла не только в мое тесное прибежище, но и сердце.
«Вперед»! – приказала я себе и решительно вывалилась из дупла.
Луг с дикоросами простирался до хвойного леса, посреди луга расплескалось серебристое озеро, возле него сидели два человека. Пьянящий аромат цветов, среди которых лидировал донник, ударил в нос, закружилась голова. Никогда не подозревала, что бывает такой чистый, свежий, полный здоровой энергии воздух!
Музыка прервалась, мужчины встали с травы и уставились на меня.
Я не боюсь сильный пол, тем более тот сильный пол, который так задушевно поёт, я не боюсь оказаться слабой, потому что когда-то занималась каратэ. Но я боюсь ненормальности. А ненормальность незнакомцев была видна даже невооруженному взгляду.
Окладистые чеченские бороды, стрижки под горшок, свободные багряные рубашки с поясами, серые широкие штаны и лапти делали парочку неповторимой. К тому же, у одного, того, что повыше и постарше, на груди висела бельевая веревка с привязанной к ней продолговатой доской. У ног молодцов лежали обструганные, потемневшие от времени, палки.
– Ты кто? – перекрестившись, выступил вперед тот, что пониже и помоложе, светловолосый, плотный, с круглым добродушным лицом.
– А вы кто? – нервная улыбка скользнула по моему лицу. – Артисты или популисты?
Мужики непонимающе переглянулись.
– Свят, свят, – тоже перекрестился второй, худощавый черноокий брюнет лет сорока пяти, и показал пальцем на дуб. – Ты оттудова?
По их испуганному виду я поняла, признаваться, что я, словно белка, вылезла из дупла, ни в коем случае нельзя. Надо что-то придумать.
– Заблудилась, – моё внутреннее Я в кои века пришло мне на помощь. – Оттуда пришла.
Молодцы повернулись в направлении моей руки и уткнулись взглядами в лес.
– Из Кирилловки? – поинтересовался светловолосый.
– Ага, – не моргнув, соврала я. – Из Кирилловки. Давайте знакомиться.
– Савелий, сын Иванов, – улыбнулся светловолосый.
– Прохор, сын Ефремов, – представился второй. И добавил. – Черносошенные мы.
Что такое «черносошенные» я не знала, но на всякий случай соорудила на лице восхищение.
– Как величать-то? – отмерли мужички.
– Мария, дочь, – немного подумав, я решила изменить ник. – Дочь Петрова.
– Не Василья девка? – поинтересовался Савелий.
Слово «девка» покоробило, но я его проглотила.
– Василия, – согласилась я.
– Дык мы тебя вспять проводим, – провозгласил Прохор.
Перспектива оказаться в неведомом селе меня не порадовала.
– Это вы пели? – сменила я тему разговора. – Спойте ещё, пожалуйста.
– А давай! – махнул рукой Иванов сын.
Ефремов уселся на траву, положил себе на колени доску и начал щипать её сильными, поросшими волосами пальцами. И тут я увидела, что на доске прибиты струны.
– Федосей, Федосей, не паси гусей,
Ты себе, Федосей, наливай по всей!
Уж как наш Федосей наловил карасей.
Сам по воду сходил, сам печку затопил.
Карасей наловил! Ииииииих!
Залихватская музыка преобразила артиста. Он разомлел, на щеках появился румянец, очи засияли. А я во все глаза смотрела на струнно-щипательный инструмент и думала, что его можно будет дорого продать на аукционе какому-нибудь богатому коллекционеру. Откуда Прохор взял его? Украл из музея? И прикиды они стащили оттуда же! В таком случае, преступников ищут, и я явлюсь в полицию, чтобы сдать их. Возможно, меня наградят и дадут премию. Только бы не посмертно.
– Уж как наш Федосей, – продолжил выводить Савелий, – наловил карасей. Сам по воду сходил, сам печку затопил, карасей наварииииииил! И-э-эх!
Сено пылало жарким пламенем, но сгорало гораздо быстрее, чем дрова. Мама держала вьюшки закрытыми и следила, чтобы огонь не погас. Папа целый день скручивал жгуты из сена, и выходил только в хлев покормить животных. Ветер крепчал, становилось все холоднее и холоднее.
Папа часто приходил на кухню погреться у печки. От стужи у него так онемели руки, что ему было трудно как следует скручивать жгуты.
Можно, я помогу тебе, папа, - попросила Лора.
Папе очень не хотелось пускать Лору в холодную пристройку.
У тебя руки слишком малы для такой работы, - сказал он, но, подумав, согласился: - Пожалуй, без помощи мне не обойтись. Один человек не может и закручивать жгуты, и таскать для этого сено. Ладно, пойдем, я покажу тебе, как их делать.
Лора закуталась в папину старую куртку, накинула капюшон, шарф и пошла с папой в пристройку.
Стены пристройки не были обиты досками изнутри. Снег задувало в щели, и он струйками вился по полу.
Папа взял охапку сена и стряхнул с нее снег.
Если на сене останется снег, в печке он начнет таять, и жгуты будут плохо гореть.
Лора взяла из кучи столько сена, сколько могла охватить руками, стряхнула с него снежинки и, глядя на папу, стала повторять за ним его движения. Сначала он изо всех сил скрутил стебли травы, держась руками за разные концы жгута. Затем подсунул под левый локоть "правый" конец жгута и крепко прижал его к левому боку, чтобы жгут не раскрутился. Потом взял правой рукой другой его конец - "левый", а левой рукой перехватил тот конец жгута, который был зажат под левым локтем. Папа еще раз скрутил жгут, на этот раз подсунув под левый локоть другой его конец. Наконец весь жгут был плотно скручен и согнут пополам. Каждый раз, когда папа скручивал сено и подсовывал его под левый локоть, жгут свертывался спиралью.
Когда весь жгут плотно закрутился, папа соединил его концы, еще раз сложил жгут пополам, бросил на пол твердую сенную палку и поглядел на Лору.
Она старательно повторяла все его движения, но сено скручивалось так крепко, что не складывалось пополам.
Сложи жгут так, чтобы он немножко ослаб, а потом засунь концы в складки, и пусть он сам закрутится обратно, - пояснил папа.
Лорин жгут получился неровный и мохнатый, а не гладкий и твердый как у папы, но папа сказал, что для первого раза это неплохо, следующий будет лучше.
Лора скрутила шесть жгутов, каждый следующий был лучше предыдущего, а шестой получился совсем таким, как надо. Но она так замерзла, что руки перестали ее слушаться.
Хватит! - сказал папа. - Собери свои жгуты и иди погрейся.
Они внесли все в кухню. У Лоры от холода совсем одеревенели ноги, а руки покраснели. Когда она поднесла их к теплой печке, те места, которые поцарапало острыми листьями травы, стало больно колоть и саднить. Но зато она помогла папе. Жгуты, которые она сделала, позволили ему согреться, прежде чем им пришлось опять идти в холодную пристройку скручивать новые.
Весь этот и весь следующий день Лора помогала папе скручивать жгуты, мама поддерживала огонь в печке, а Кэрри помогала ей по дому и присматривала за Грейс. На обед мама приготовила печеную картошку и брюквенное пюре с перцем и солью, а на ужин растолкла вареную картошку и согрела в духовке, потому что жарить ее было не на чем - жир кончился. Но ужин был горячий и вкусный, его запили горячим чаем с остатками сахара.
На второй вечер за ужином мама сказала:
Это последний каравай хлеба. Нам обязательно нужна мука, Чарльз.
Как только буря утихнет, я пойду в лавку и куплю муки, сколько бы она ни стоила.
Возьми мои деньги, папа, - сказала Мэри. - Двадцать пять долларов и двадцать пять центов, этого хватит на столько муки, сколько нам надо.
Ты добрая девочка, Мэри, - сказала мама. - Но надеюсь, что нам не придется тратить твои деньги. Цены будут зависеть от того, когда придет поезд.
Да, конечно, - подтвердил папа.
Мама встала подбросить в печку еще один сенной жгут. Когда она открыла дверку, из печки вырвалось дымное желтовато-красное пламя, на мгновение разогнавшее темноту. Но вскоре все опять погрузилось в черную тьму, и дикий вой бури показался еще сильнее и ближе.
Будь у меня хоть кусочек сала, я могла бы как-нибудь осветить кухню, - сказала мама. - Когда я была девочкой, мы никогда не сидели в темноте, хотя об этом новомодном керосине никто еще слыхом не слыхивал.
Да, - согласился папа. - Времена нынче пошли не те. Все очень быстро меняется. Железные дороги, телеграф, керосин и угольные печки - это, конечно, прекрасно, но беда в том, что люди теперь очень сильно от них зависят.
Наутро за окнами, покрытыми ледяной изморозью, все еще бушевала пурга. Однако ближе к полудню подул сильный южный ветер и на небе засияло солнце. Было очень холодно, так холодно, что в пристройке под ногами у Лоры громко скрипел иней.
Папа пошел за мукой и через некоторое время вернулся с мешком зерна на плече.
Вот тебе мука, вернее то, что должно ее заменить, Каролина, - сказал он, с шумом опуская мешок на пол. - Это последняя пшеница, какая еще оставалась у молодых Уайлдеров. В лавках муки больше нет. Сегодня утром банкир Рут купил последний мешок за пятьдесят долларов. По доллару за фунт.
Не может быть, Чарльз! - изумленно вскричала мама.
Может. За такие деньги мы не смогли бы купить много муки, так не все ли равно, кто ее забрал - Рут или кто-то другой. Придется нам есть эту пшеницу. Ты когда-нибудь варила ее, Каролина? Какова она на вкус?
Не знаю, Чарльз. Понятия не имею, с чем ее едят, - отвечала мама.
Жаль, что в городе нет мельницы, - вздохнул папа.
Зато у нас она есть.
Мама сняла с буфета кофейную мельницу.
Надо же! Вот и хорошо. Посмотрим, как она работает.
Мама поставила на стол коричневую деревянную коробочку, выдвинула маленький ящичек, высыпала из него последние крошки кофе и тщательно вытерла. Папа тем временем развязал мешок с пшеницей.
В черную железную воронку на верху мельницы поместилась всего чашка зерна. Мама закрыла ее крышкой, села, зажала мельницу у себя между коленями и начала поворачивать рукоятку. Мельница заскрежетала.
Пшеница мелется, как кофе, - пояснила мама и заглянула в ящичек. Там лежали размолотые, растертые и раздавленные зерна. - Впрочем, не совсем так. Пшеница не поджарена, и в ней больше влаги, чем в кофейных зернах.
А ты сумеешь спечь из нее хлеб? - спросил папа.
Конечно, сумею. Но молоть придется до тех пор, пока не намелем на каравай хлеба к обеду.
Пойду принесу побольше сена на топку, - сказала папа. Он вытащил из кармана круглую плоскую деревянную коробку и протянул ее маме. - Попробуй из этого сделать какой-нибудь светильник.
А что, про поезд ничего не слышно? - спросила мама.
Сейчас снова откапывают рельсы возле Трейси. Там опять завалило снегом - вровень с сугробами, которые набросали по сторонам дороги в прошлый раз.
Папа пошел запрягать Дэвида в сани. Мама открыла коробку. Она была полна желтой колесной мази. Но сейчас было не до светильника. Печка начала гаснуть, и мама бросила туда последние жгуты, а Лора побежала в пристройку скручивать новые.
Пшеницу будет молоть Мэри. А мы должны заготовить побольше топлива к папиному приходу. Его же придется отогревать.
Папа вернулся только к концу дня. Он распряг сани возле задней двери, отвел Дэвида в хлев и набил в пристройку столько сена, что туда едва можно было пробраться. Он так замерз, что даже не мог разговаривать.
Согревшись наконец у печки, папа пояснил:
Прости, что я так задержался, Каролина. Снег стал еще глубже. Я с трудом выгреб сено из-под сугроба.
Я думаю, мы теперь каждый день будем обедать в это время, - отозвалась мама. - Сейчас так рано темнеет, что нам все равно не хватит светлого времени на завтрак, обед и ужин. Если соединить обед с ужином, можно сберечь тепло и свет.
Коричневый хлеб, который мама испекла из размолотой пшеницы, получился очень удачным. Приятный привкус толченых свежих орехов, казалось, вполне заменял масло.
Я вижу, ты снова пустила в дело свою кислую закваску, - заметил папа.
Да, хорошее тесто можно замешивать даже без молока и без дрожжей.
Голь на выдумки хитра, - согласился папа, посыпая солью вареную картофелину. - К картошке не требуется ни подливки, ни масла. Она хороша и с солью.
Если не класть сахар в чай, он будет ароматнее, - насмешливо добавила Лора.
Горячий крепкий чай хорош и без сахара, - подмигнул ей папа и спросил маму: - А как ты распорядилась с колесной мазью, Каролина? Свет у нас сегодня будет?
Я еще не успела. Закончим ужинать, и я смастерю пуговичную лампу.
Что это такое? - удивился папа.
Увидишь.
Когда папа ушел в хлев кормить животных, мама велела Кэрри принести мешок с лоскутками. Потом взяла немного колесной мази, положила ее на блюдечко и вырезала квадратный кусочек ситца.
А теперь достань мне из мешка какую-нибудь пуговицу, Кэрри.
Какую? - спросила Кэрри.
Ну хотя бы от папиной старой куртки.
Мама положила пуговицу посередине ситцевого лоскутка, связала его концы крест-накрест и скрутила из них жгутик. Потом натерла узелок салом и положила на блюдечко в колесную мазь.
Подождем папу, - сказала она.
В сгущавшихся сумерках Лора и Кэрри быстро вымыли посуду. Когда папа вернулся, уже совсем стемнело.
Мама взяла у папы спичку и зажгла сужавшийся кверху хвостик. Крошечное пламя мигнуло, а потом разгорелось ровным светом, втягивая в ткань растопленную колесную мазь. В темноте огонек пуговичной лампы напоминал пламя свечи.
Ты у меня просто чудо, Каролина! - воскликнул папа. - Свет хоть и слабенький, но с ним сразу стало веселее. - Грея руки над печкой, он посмотрел на кучку сенных жгутов. - Этих жгутов на утро не хватит. Пойду накручу еще, а для этого мне света не надо.
Он ушел в пристройку, а Лора взяла у Мэри кофейную мельницу. Крутить рукоятку было очень тяжело, рука и плечи начинали так сильно болеть, молоть приходилось по очереди. Маленькая мельница молола очень медленно, и чтобы намолоть муки на завтрак и ужин, им придется крутить рукоятку целый день.
Мама взяла Грейс на руки, сняла с нее башмаки, согрела ей ноги возле печной дверки, переодела девочку в ночную рубашку и закутала шалью, которая грелась на стуле у печки.
Пойдем, Кэрри, я уложу к тебе в постель Грейс, чтобы вам было теплее.
Оставив девочек в постели с теплой шалью и горячим утюгом, мама вернулась вниз.
Теперь, Лора, молоть буду я, а вы с Мэри ложитесь спать. Как только вернется папа, мы тоже ляжем, чтобы не тратить понапрасну сено. Ведь его так тяжело тащить и скручивать.
| |
Иностранцы зря называют нас глупыми и никчемными. Они сами не шибко умные по сравнению с нами. Это, между прочим, даже из истории видно: самолет мы изобрели, паровоз - тоже мы, таблицу Менделеева - мы... Женские сапоги на платформе КПСС, валенки, калоши, валенки с натянутыми на них калошами - все наши изобретения! Даже кожаные женские куртки наши женщины первыми в мире стали носить! Еще в гражданскую от них пули отскакивали.
Конечно, кое-что они тоже изобрели. Телефоны-автоматы, например. Зато мы первыми догадались, как по ним звонить без монеты: засовываешь в щель палочку от эскимо - разговариваешь сколько хочешь. Полиэтиленовые пакеты они изобрели, но никто даже из американцев до сих пор не сообразил, что их можно стирать и, вывернув наизнанку, сушить на бельевой веревочке, прикрепив прищепочками.
Спрашивается, кто лучше соображает? Филологи вообще утверждают, что слово «смекалка» есть только в нашем языке. Более того, книга «Полезные советы для домохозяек» тоже есть только у нас. Если ее перевести на другие языки, раскупят как юмористическую. Они же не представляют, что глава в книге может совершенно серьезно называться «Как штопать ковры?» Или: «Как завязать разорванные шнурки, чтобы не было видно узелка?»
Я понимаю, им этого не надо: пошел в магазин, купил шнурки - и никаких проблем, поэтому им смекалка и не нужна. Пусть иностранцы не обижаются, но мы, ей-богу, развиты от нищеты так же, как они тупы от сытости.
Примеров масса... Ну кому из иностранцев придет в голову натирать мебель для блеска луком или вырезать печать для своего офиса из каблука старого башмака двоюродной тетки?
А кто из них смекнет закрыть щели между рамами, чтобы не дуло, старыми капроновыми чулками? Кстати, глава в той же книжке под названием «Как использовать старые женские чулки» доказывает, насколько наши женщины смекалистее.
Что может та же француженка делать с чулками? Носить - и все! Для этого много ума не надо. А наша? В книге прямо сказано: «Учитывая опыт большинства наших женщин, советуем старые чулки не выбрасывать, они всегда могут пригодиться в хозяйстве. Из них можно вязать салфетки под вазы, мастерить детских кукол... Наконец, через старые чулки, говорят, можно выдавливать вишню для варенья, косточки не будут проскальзывать. Совсем рваные хорошо использовать как пакетики для заварки чая. Наконец, в растянутых временем колготках замечательно хранится лук, он в них не задыхается».
Ну? Видел ли кто-нибудь, чтобы у француженки в доме висели колготки с луком?
А как они выводят тараканов, крыс и прочую живность? Весьма примитивно: идут в хозяйственный магазин, покупают специальное устройство, включают его в розетку - создается сигнал тревоги для всей этой живности, и она вся сбегает. Никакой игры ума!
То ли дело у нас! Открываем главу «Как выводить крыс» и читаем с чувством гордости за нас и наше отечество: «Разведите в цементе то, что любят крысы». Уже первая строчка восхищает, поскольку никто в мире, кроме нашего человека, не знает, что любят крысы. Далее: «Накормите этим хотя бы одну крысу. У нее зацементируются все внутренности, и она, крыса, побежит к другим крысам и расскажет им, что туда, откуда она сейчас пришла, ходить опасно!»
Может ли американец додуматься до такого сигнала тревоги?
Но еще труднее представить того же американца, читающего главу «Как выводить пятна с брюк»: «Натяните брюки на кастрюлю с кипящим картофелем...» Ей-богу, многое отдал бы, чтобы посмотреть, как это будет делать не наш человек! Как он брюки на кастрюлю натянет, да еще с кипящим картофелем! И потом, согласно книге, будет «в течение полутора часов по часовой стрелке поливать пятно двадцатипроцентным раствором уксуса с добавкой пяти-семи капель лимонной кислоты».
Но особенно хотелось бы увидеть выражение его лица, когда, проделав все это, он снова обратится к книжке - мол, что дальше? А там черным по белому продолжение совета: «Если это не поможет, сделайте на этом месте вышивку или перекроите брюки так, чтобы пятно ушло в шов!»
Вот тут-то он и поймет, как безнадежно они отстали от нас по смекалистости и ловкости одновременно.
Конечно, нас с детства жизнь соображать приучает. Мама сыночку игрушку подарит, а сыночек должен сообразить, слон это или жираф. Я сам слышал, как в «Детском мире» покупательница просила продавщицу:
Дайте мне этого слона!
Это не слон.
Сейчас посмотрю.
Взяла инструкцию, читает: «Это чапаевец с пулеметом».
Зато наши дети гораздо гибче мыслят, чем западные. Наш мальчишка взял во дворе в руку палку и говорит: «Это мой меч!» Их ребенку не надо брать в руки палку, потому что у них в магазинах продается меч. В результате у нашего лучше развивается образное мышление. Залез в сырой, вонючий подвал и радуется: «Это моя Барселона!»
Их же дети лишены счастья сырых, вонючих подвалов. Их девочки играют в Барби, у которой и туфельки, и носочки - все одевается легко, никакой фантазии.
А наша девочка? Наша возьмет в деревне полешко, завернет в портянку, как в пеленку, и качает, и колыбельную полешку поет. Потом сучок платочком вытрет - мол, насморк у сыночка. Спросите: чья девочка смекалистее вырастет?
Такая же история и с мальчишками. Прямо в детских магазинах продаются для них настоящие детские машины, маленькие, на бензине. Сел, поехал, никакого пространственного воображения.
А наш? Подушками на диване обложится: «Папа, смотри, это мой джип! Видишь? Подушка упала - это, как у твоего, дверца отвалилась!»
Потому-то их дети и вырастают очень конкретными, без фантазии. Да, да... Не может японский ребенок сесть в корыто с водой, грести руками и кричать: «Я - дед Мазай, я зайцев подбираю!»
Но самое страшное их преступление против детей заключается в том, что их детские конструкторы... - собираются! Спрашивается: где развитие?
То ли дело наш конструктор: что-то подточил, что-то подкрутил, подсверлил, какой-то детали вообще нет. Сыночек обращается к папе: «Папа! С работы принеси, укради, а?» Папа отвечает: «Тебе сколько лет? Пять?! Самому пора воровать начинать!» Мальчонка на перекресток бежит стекла у автомашины протирать. От горшка два вершка, а уже соображает: «Дядя, вам лобовое протереть? Или сразу деньги дадите, чтобы я грязь по стеклу не размазывал?»
Вот и получается, что даже японцы по сравнению с нашими - и те отстали в своем развитии.
Например, в Японии научно-исследовательские институты разрабатывали модели грузовиков специально для наших ударных строек в Сибири. Японцев предупредили, что русские водители разворовывают в государственных машинах все внутренности. Руководствуясь предупреждением, японцы создали специальные грузовики. В них все соединено внутри очень тонко, и, если хоть что-то отвернешь - скажем, приемник вынешь, гайку, винтик открутишь, - грузовик не поедет.
Через год эти же японцы попали на одну из наших строек. Смотрят: внутри грузовиков ничего нет - ни приемников, ни гаек, ни сидений, - грузовики ездят! Вместо приемника гаечный ключ торчит величиной с приемник, клеммы замыкает; на месте прикуривателя - тряпка промасленная; там, где сиденья были, ящик из-под пива стоит... Подивились японцы, ничего не понимают: как это возможно?
Как они все это могут понять, если при всех своих микросхемах ни один из них не догадается засадить в электросчетчик «жучок» так, чтобы государство в конце месяца ему еще и приплачивало!
Вообще японское развитие в мире сильно преувеличено. Я двух японцев в нашей гостинице видел: они краны водопроводные открыли, а вода не течет. Стоят, плечами пожимают, не знают: как устроено, на каких микросхемах? Руки к крану подносить стали, думали - фотоэлементы. Все просто оказалось: закрыли краны - потекло.
Еще более непонятливого японца я видел в аэропорту «Домодедово». Он смотрел на телевизор под потолком, под которым на веревочке висела длинная швабра. Сколько ему ни объясняли, он так и не понял, что это - дистанционное управление. Вот вам и японцы! А еще говорят, что они хорошие изобретатели. Какие изобретатели, если ничего не умеют изобрести без своих микросхем! А у нас заключенный из зоны улетел на аппарате, который собрал из бензопилы «Дружба»!
Короче, все они недоразвиты по сравнению с нами!
Ни одна француженка не догадается раскатывать тесто пивной бутылкой, носки штопать на электрической лампочке, а комаров перед сном засасывать пылесосом.
Ни один американец не сможет с похмелья кувалдой выровнять носовую часть боевой ракеты, чтобы не сработала боеголовка.
Ни один немец не сообразит, что вместо амортизатора в малолитражке можно использовать теннисный мячик.
Наконец, большинство из них даже не знает, что такое счеты. Одному швейцарцу показали наши счеты, так он подумал, что это массажер для спины.
Но самое убедительное доказательство нашей сообразительности и изобретательности - наше оружие. Именно мы изобрели оружие самой разрушающей силы в мире - «Аврору». Один раз бабахнула - а разрухи лет на сто!
Рассказ о том, как мы с подругой готовили "званый обед в русском стиле".
"Всё пропало, всё пропало, шеф!" - даже рыдая, Танька не теряла чувства юмора.
"Что случилось? Гипс снимают?" - подыграла я.
"Хуже!! Я в такой жопе! Выручай!"
Выяснилось, что сегодня у Таньки вытащили кошелек. "Всё, всё шо нажито непосильным трудом!". Денег в кошельке было не так чтобы и много - тыщи три-четыре. Но дело в том, что на завтра она назвала гостей. И не просто гостей, а очень-очень важных гостей. Своего шефа - американца с женой и пару коллег. Всего, с учетом хозяйки - шесть человек. Пообещала им обед в русском стиле. Я уже при этих словах начала неприлично хихикать. Потому что Танька и готовка - вещи несовместимые. Да она и сама это прекрасно понимала - поэтому и планировала купить готовой еды в ресторане, а дома только сделать вид, что "только-только из печи!". А тут такая неприятность случилась.
Надо сказать, что у Татьяны есть ещё одно жизненное правило - никогда и ни при каких обстоятельствах не брать денег в долг. Помощь и хороший совет она всегда от друзей принимает. А вот деньги - никогда и ни за что. Такое воспитание. Даже если ей придется неделю варить себе овсянку на воде и топать на работу пешком десять остановок.
Ну я вздохнула и потопала к Таньке, спасать ситуацию подручными средствами.
Первым делом перекурив, мы произвели ревизию этих самых "подручных" средств. Пока Танька перетрясывала копилки, карманы и подкладки в сумках, собирая завалившиеся пятаки - я инспектировала холодильник и кухонные шкафчики.
И результат оказался не настолько печален, как предполагалось поначалу.
Ну во-первых, Танка, натрясла по закоулкам не много ни мало - а 176 рублей.
А я "наскребла по сусекам" :
1 целую селедку
2 сморщенных яблока
1 дряблый кабачок цуккини
2 довольно подвяленных свежих огурца
4 сырых яйца
полбутылки растительного масла
поллитровую банку квашеной капусты
чуть меньше половины пачки гречки
полбулки черного зернового хлеба - подсохшего, но вполне способного к нарезке
пакет с картошкой, морковкой, парой луковиц и чесночной головкой - "О!Точно!! Мама же передавала!"
в морозилке - полпачки мороженой клюквы и два вполне приличных куска филе минтая
горсть шоколадных конфет
сухие сливки для кофе
целая пачка сахарного песка
ну конечно соли и всякие разные разномастные специи в бумажных пакетиках, стратегический запас любой хозяйки
Я помедитировала над этим набором минуты две и сразу поняла, что обед аля-рюсс вполне можно приготовить. И такой обед, за который будет совсем не стыдно.
Поискала уксус, нашла маленькую бутылочку эссенции - успокоилась.
Послала Таньку в магазин с определенной задачей.
Из магазина она принесла целую курицу, пачку муки в один килограмм и маленькую пачечку дрожжей. Зачем-то на оставшуюся мелочь (да! с огромной суммы денег в 176 рублей ещё осталась сдача!) купила пучок петрушки - "Бабулька на улице продавала! Всего за 4 рубля!! Смотри какая хорошенькая, кудрявая, можно будет украсить!" "Иди ты нафиг со своими украшениями, она в салат пойдет!"
Набросали план обеда и начали делать не спеша. Танька написала сообщение жене босса - мол не определилась с алкоголем и оставляет выбор за ними. Умно! Дождалась ответа и успокоилась окончательно.
Первым делом мы достали рыбу и оставили размораживаться.
Затем сварили морс. Лучший способ варить морс из небольшого количества ягод - это смолоть замороженные ягоды блендером. Залить водой, добавить сахар, довести до кипения, поварить минуты две и снять. Процедить морс решили уже назавтра, а ночь пусть ещё настаивается. 200 грамм ягод, стакан сахара и четыре литра воды.
Очистили селедку, порезали филе наискосок тонкими "бутербродными ломтиками", убрали в холодильник.
Одну луковицу поменьше почистили, порезали дольками наподобие апельсиновых и каждую дольку проткнули зубочисткой. Скрепили, чтобы не рассыпалось. Переложили дольки "пронзенные" в миску, добавили соль, сахар и капельку уксуса, залили кипятком и отставили в сторону. Пусть маринуется до завтра.
Распотрошили курицу. Сняли кожу целиком. Отложили в холодильник. Срезали все мясо, порезали его ножом на мельчайшие кусочки и тоже убрали в холодильник.
Гречку залили водой из расчета два стакана воды на стакан крупы, посолили, сварили и отставили остывать.
Из куриных костей сварили бульон. Шикарный, скажу я вам, выходит бульон. Три литра воды, немного соли. Варить минут 45 на слабом огне после закипания. В конце варки, оттенили бульон, добавив в него луковую шелуху и одну запеченную морковку. Готовый бульон оставили на ночь остывать и настаиваться со всем содержимым.
Почистили картошку, морковку, луковицу и чеснок.
Черный хлеб порезали на ровные небольшие канапешные треугольнички и переложив в целлофановый пакет спрятали в недрах холодильника. Ни пищевой пленки ни фольги у нас не было.
Два завяленных зеленых огурца залили холодной водой и оставили на ночь, в надежде, что к утру они "оживут".
Пожарили и сожрали оставшийся ни к месту цуккини.
И со спокойной совестью увалились спать.
По утру Таню опять охватила паника. И она попыталась разбудить меня в восемь часов с криками "мы же ничего не успеем". "Гости же в три?" - "ну да!" "Тогда иди нафиг, не мешай спать!" и я отвернулась к стенке и проспала ещё два часа. Проснулась уже на запах кофе. Чашкой кофе меня выманить из постели легко)))
Первым делом я завела тесто. Пачка дрожжей, две столовых ложки сахара, соль, поллитра воды, килограмм муки. И пусть себе подходит неспеша, успевай обминать.
Процедили бульон, красотища получилась! Красивый цвет, прозрачный, насыщенный
Косточки обгрызли сами. Голод не тетка, на одной воде, на одном кофе долго не протянешь.
Три морковки натерли на терке, потушили с небольшим количеством масла и чайной ложкой сахара. Готовую морковь подсолили и заправили зубчиком чеснока. Поставили остывать - это начинка для пирожков.
Яблоки очистили, порезали мелкими кусочками и обжарили с капелькой масла и сахаром, до того момента, как сахар закарамелизировался. Смешали яблоки с гречкой (сваренной с вечера) и рубленной куриной мякотью
Яйца разделили так: белки отделили и убрали в холодильник. Три желтка добавили в куриный с гречкой фарш. Один желток отдельно в холодильник.
Зафаршировали куриную кожу начинкой, скрепили отверстия зубочистками, выложили на противень. Поставили запекаться при 150 градусах на 1,5 часа. Периодически доставали противень и смазывали курицу маслом.
Вымокшие за ночь огурцы порезали картофелечисткой тонкими полосками. Посолили, добавили красного перца, растительного масла и перемешав убрали в холодильник - практически готовый салат.
Две картофелины порезали и сварили посолив. Размяли в пюре. Добавили ложку сухих сливок. На треугольнички черного хлеба отжали из кондитерского шприца немного пюре. (о!!! кондитерские шприцы - это издевательство над домохозяйками!! Сначала попробуй содержимое в них запихать, а потом ещё как то нажать этот поршень, так чтобы оно со всех сторон не повылазило!!). Поверх пюре выложили по ломтику селедки, и проткнули все зубочисткой с маринованным ломтиком лука. 12 маленьких канапешечек. Красота!
Подошедшее тесто разделили пополам. Из одной половины слепили 12 малюсеньких, на один укус пирожков с морковной начинкой. Вернее даже расстегайчиков - с дырочкой вверху. Расстояли их, смазали разведенным с водой желтком и выпекли. Переложили в плетеную корзину, накрыли полотенцем. Наверно у каждой хозяйки в глубине комода лежит пара новых кухонных полотенец, "для особого случая". Вот и у Таньки этот "особый случай" наступил.
Оставшееся тесто раскатали на два длинных батона. Испекли. А готовые горячие батоны смазали чесночной водичкой. Ну то есть зубчик чеснока в небольшом количестве воды истолкли. Запах стоял - сумасшедший.
Процедили морс, перелили в графины. Татьяна стол накрыла, посуду по линеечке расставила. Мамин сервиз ГэДэЭровский, всю жизнь пыль в шкафу собиравший, как нельзя кстати пригодился.
Тут пришла пора готовить рыбу. И до нас дошло, что мы всю муку засандалили в тесто. Даже ни капельки не было рыбу обвалять. Но - читаем заголовок - таки хитра! Знаете как выкрутились? Смололи в кофемолке содержимое каши Быстров из пачки. Пачка нашлась у Таньки в сумке. Она такими на работе перекусывает. (Овсяная кашка быстрого приготовления). Вот в этой смеси и обваляли кусочки рыбки. Обжарилась прекрасно, не прилипала. Выложили рыбу в керамическое глубокое блюдо. Отдельно приготовили соус. Тертая морковь, чуть-чуть лука (поллуковицы большой), пассеруется, немного сухих сливок, чуть-чуть водички (чтобы не жидкий соус был), соль по вкусу. Готовым соусом залили рыбку прямо в блюде. Когда гости в дверь позвонили, Танька блюдо с рыбой в духовку поставила (духовку специально не выключала). Пять минут и - все горячее. И тут же газ под бульоном включила. Но это она уже без меня делала.
А со мной мы успели ещё сделать один очень русский салат и меренги. Да!! У нас ещё и десерт был!!! Мы взбили белки с сахаром, и испекли простые безешки, после того как курицу готовую вынули. А готовые Безе украсили шоколадными конфетами. То есть шоколадной крошкой))) Прямо над противнем с готовыми горячими меренгами конфеты на терке крошили и одновременно посыпали.
"Очень русский салат в деревенском стиле" - очень простой. Лук кольцами (у нас только полукольцами получилось, мы же половину луковицы всего оставили) присолили и растерли руками. Две больших горячих отварных картофелины размяли толкушкой. Быстро добавили холодной квашеной капусты и все размешали. Заправили маслом растительным. Посыпали петрушкой. Потому что Танька с этим пучком петрушки носилась как дурень с торбой. Разве что в меренги не норовила запихать.
Подруга ещё сильно переживала, что гарнира никакого нет. Но и без него было достаточно.
Была закуска - канапе с сельдью. Был салат (я была уверена что американцы не станут есть квашеную капусту. Но ошиблась - с чесночным багетом улетел наш салат в секунду). Вместо супа - бульон с пирожками. Ну и курица (огуречный салат вокруг целой курицы разложили) с рыбой.
Пили морс, запивали им принесенную шефом водку (тоже в русском стиле ха!). К чаю были меренги с каплями шоколада ("когда б вы знали из какого сора..." (с))
Гости остались довольны. А Танька получила такое желанное повышение.
Самое главное, что секреты блюд она так и не выдала. Хотя пара гостей настаивала и просила рецепты. "Нет, - говорит, это наши старинные семейные рецепты! Мы никогда ими не делимся!" Кремень-девка
Покопавшись в памяти, в затаённых её местах, я решил извлечь оттуда
эту небольшую историю, участником которой я, собственно и был.
Как известно, кто служил, тот знает!.. В частности, как, предположим,
пронести через КПП... алкоголь на территорию части? На себе где-то
"Затырить"? Выпирать будет. Но, голь на выдумки хитра, а солдат тем
паче, если ещё иметь ввиду, что солдатик этот -музыкант!.
Но, между тем, эта тема не такая уж и простая, здесь поднимается
дисциплинарный вопрос, вечная для армии тема!
Однако приколы так приколы!..
Если солдат задерживался на КПП со спиртным -наказание следовало
незамедлительно - лишение увольнения, наряды, а если ты ещё под шафе -
минимум"кандейка" - нары при КПП, максимум гарнизонная гауптвахта!
Для некоторых, увы, дело кончалось дисбатом - трибуналом!
И всё-таки, не смотря на строгость закона, находились
"умельцы"обходить его, иногда и не по своей воле.
Дело было в одном приморском городке, зимой, холодрыга стояла ещё та
ли!
Человек как известно ко всему приспосабливается -армия не исключение.
Мужской коллектив - это особый коллектив, жесткость, иногда проблески
"дедовщины", хотя мне жаловаться в этом смысле нет оснований.
Кормили весьма отменно, офицеры, люди попались более или менее
справедливые, уважали солдата.
Я пройдя "коридоры"детдомовщины, влился в армейский коллектив без
особых проблем.
Мне даже кое что нравилось в распорядке дня! Правда, в связи с
некоторыми проблемами дисциплины в увольнение я ходил редко.
А история такая: Была моя смена дежурить по штабу! Ну, то есть, я нёс
службу рядовым в штабе нашего небольшого отряда и в этот день...
Звонит нач. клубом - ст.серж. Витёк Г: -Слышь, дышит он в трубку
перегаром, ни чё не хочу знать, ты не...то есть, ни не а..., блин! А,
во! Ты н...у...шин (именно так - шин) на...ик! Ё!.. р... пи...ик...
ё...Ты по...ял? И - трубка замолчала. Даю перевод - Ты нужен на
репетиции! (я играл в духовом оркестре.)
Сижу у аппарата, рожа горит, как запрещающий свет светофора... Рядом,
за стенкой, в кабинете -командиры чего-то отмечают... кажется звание
кому -то из офицеров дали очередное, в клубе-"р...пи-ёк"! - да ещё и в
роте - сабантуй! Я думаю себе - ни хрена служба?!
Но, тут мои думы прерывает вышедший "подышать" начштаба майор
Толмачёв. Громила - во!, Но - добряк!
-Ну, как служба, на...р...ально? (нормально) - разыгрывал трезвого
начальник. Я, вытянувшись по стойке"смирно", рапортую -"Так толкно" и
губу прикусил, что б не рассмеяться. (это я так произнёс слово -
точно). Майор как-то странно глянул на меня и молвил: - Какое
такое...толокно? Ты чё, мать пере мать, пяный? - расставил он ноги
по"гистаповски". Я, зная шефа, рявкнул - Никак нэт! - борясь с
распирающим меня смехом.
-Ты шо эта... у нас гр...гр...узи...ин? -еле выговорил он. Я мотаю
головой. Майор с прищуром так, - А...тада чё глазы...ык!...красное? На
что я тут же гавкнул: - В туалет бы?.. Толмачов выпучив шары -К-ко-му?
Я ему пританцовывая -Да мне, Вячеслав Алексеевич. Шеф слегка подумав,
изрёк - Вали...ну тока шо бы смыв!
Я, недолго думая, шмыгнул вниз в нужное место. Никуда мне конечно не
хотелось, но надо было как-то разрубать этот Гордеев узел...Стою, курю
в укромном местечке. Слышу, кто-то шипит: - Слышь...э? Вертя головой,
спрашиваю: -Ну? Из-за угла показалась взлохмаченная голова знакомого
"деда", который усердно строил рожи, тем самым подзывая меня подойти к
нему. Я шагнул - Ну?.. - Шефы тут? - выпустила голова клуб перегара.
Я слегка присев, машу головой, мол - тут.
-Слышь, музила, сходи, а? Тока ты и можешь... А то закроют скоро, а?
Взяв деньги, буркнув, что -поробую, поднялся к месту службы.
Одним словом, штабные тоже загрузили меня по полной! И, что б одна
нога там, а другая на службе! И что, попробуй, откажись?! Пошёл...
Приближаясь к КПП, я даже и не мог себе представить, как пронести
такую прорву? А дежурным по отряду, до кучи, был наш ротный! Выйти за
пределы КПП - не проблема, но...Тьфу, про клуб чуть не забыл, благо
рядом! Захожу и вижу картину - сидят наши <<моцарты>> (со спин видно -
пьянющие!),перед ними пюпитры, ноты,в руках
дудки(инструменты).Набралось человек десять! Перед музыкантами, как и
полагается -дирижёр-Витя Г. В руках...палочка, наивно подумалось? Нет,
то была сигарета с длинным мундштуком. Это Витёк так барствует,
кайфует!..
Стою, жду,что Г. скажет. Но, меня никто даже не заметил! А если бы
кто из проверяющих, подумал я? Хана была бы, всем!
И что самое интересное - никто не играет, не репетируют, а о чём-то
горячо ведут диспут?!
Наконец я не выдержал и рявкнул: - Ну, вот он я! Чего звал?
Витя поднял на меня свои изумлённые глаза: - Звал? Хто? А...ты хто?
Хто, хто - дед Мазай в пальто! Чё хотели -то? <<Баритон>>, ломано
напомнил, что это, Шалагин, он ещ... он ещё... на трубэ... это...
-А-а!.. Так проходи! Гостями будите...шь... А чё вас трое?
Я ощетинился: - Трио <<РОМЭН>> бацать будем!
Ещё в штабе я выбил у Толмачова "увольнительную"для отмазки - уж
больно много патрулей шастает в тех местах!..
Отобрал с собой кое кого из трезвых музыкантов, проинструктировав их,
мол, делай как я!
И вот мы на КПП! Ротный наш -Куда это вы, служивые нарисовались?
Я тут же в лоб ему -Да вот, тов.старший лейтенант, срочно в ремонт
надо отнести, а то завтра заявка срывается! - показывал я ему эсный
бас.
Начштаба, приказал - немедленно в ремонт!
Дежурный по отряду, ловя ртом воздух, только шевелил губуми... На
каждое его желание что-то спросить, я ему тут же - ответ, на, получай
"фашист гранату"!
-Извините, товарищ, командир, пора, нас ТАМ... ждут! И мы группой
беспрепятственно вышли на "гражданку"!
Вот ОНА ЖИЗНЬ!.. Даже воздух кажется иным... Молодые лыбятся, нежа
лица в купели солнышка...Хорошо!..
-Ну что расквасили мордани, подтянули мозоли, поправили ремни!.. За
мной!... И солдатики "мои" строем (!) замаршировали в путь!..
Что-то я, однако, раскатал губёшки, в смысле -развёз воду?! А всё
ностальгия по ТЕМ временам, да простите мне эту слабость!
Итак, патрули мы, слава Богу, миновали удачно, пришли к
"заветному"магазинчику(им только мы и пользовались!), отоварились. С
купленным укрылись во дворике того же магазинчика. Разобрали
инструменты и начали колдовать... Для ЭТИХ случаев у меня была спец.
Тара (аптечные мешочки, по перевозке жидкостей!) - они не рвались,
гнулись, могли принимать необходимую форму, видимо для удобства
перевозки. Мешочков было три, каждый по три литра. То есть выходило,
что литр не куда было девать! Надо сказать, что эти мешки в
заполненном виде входили только в баритоны и басы (в бас их помещалось
аж пять штук!) Упаковали значит, мы это дело, оставшиеся две бутылки
затарили в "мой" бас - в начале бутылки, прижали их мешочком, сверху
вставлялась придуманная кем-то из солдат сурдинка и когда собрали мы
свои дудки, осмотрели - внешне полный порядок, ничего не видно,
абсолютно, лишь только в весе инструменты по прибавили, особенно бас!
Надо заметить, что для отвлечения внимания проверяющих, внутрь
инструментов монтировались на леске маленькие гаечки, которые как бы
глушили бульканье. (тоже не моё ноу хау!)
Я ребят проинструктировал как им себя вести по дороге обратно и мы
благополучно прибыли к части, а затем и на её территорию (ком. роты
куда-то отвлёкся, кажется в штаб.)
Вот собственно и всё.
