Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«Деньгу грешно держать в сундуке, надо пускать ее, чтобы народ ею кормился. Она в один день семерых обойдет и выручит, а в сундуке она - тлен».

Почти 50 процентов дохода со своего бизнеса купец и промышленник, мукомольный король Поволжья Николай Бугров отдавал на благотворительность. Мануфактур- и коммерц-советник, на протяжении почти 20 лет - бессменный гласный Думы Нижнего Новгорода Николай Бугров водил знакомство с первыми лицами государства Победоносцевым и Витте, был близким приятелем другого российского промышленника и мецената Саввы Морозова. несколько раз удостаивался приема императора. Известны факты, что, когда в столице министр иностранных дел принимал первых лиц губернии, то сперва приглашали Николая Александровича, и только затем - губернатора.

Дед Николая-Петр Бугров был оснавателем великой купеческой династии. Все началось в XVIII веке в отдаленной деревеньке Нижегородской губернии. О какой счастливой доле мог мечтать бедный крестьянский мальчик, отец которого умер, когда ему не исполнилось и пяти лет, и поэтому пришлось с малолетства самому зарабатывать на хлеб?

Петр Бугров не стеснялся того, что начинал свою жизнь пастухом, бурлаком, грузчиком. Не стеснялся, потому как уже в 16 лет знал, чего хочет добиться в жизни - благосостояния. Экономя абсолютно на всем, за несколько лет он скопил денег на покупку небольшого судна, получил государственный подряд на перевозку соли и вскоре заработал свой первый капитал. Затем были мукомольное производство, хлеботорговля и даже крупные строительные подряды.

В народе о нем шла добрая слава. «Мне лично известны были до 15 человек, выкупленных им из солдатства; каждый из них стоил ему не менее 800 рублей»,- писал автор Толкового словаря живого великорусского языка, чиновник Владимир Даль. С 1849 по 1859 год он управлял царским удельным имением в Нижегородской губернии, откуда и вышли крестьяне Бугровы. Говорят, Петр Егорович разрешал бедным крестьянам бесплатно пользоваться его землей. Удивительно, но за три поколения представители семьи Бугровых сумели сохранить прочные связи со средой, из которой вышли. И это несмотря на дружеские отношения с губернаторами, на тот факт, что к нему являлись на поклон именитые дворяне, желавшие взять денег в долг. Не имевший образования Бугров-дед передал своим потомкам абсолютно точное философское обоснование социальной значимости капитала, понятое им на своем, мужицком, уровне: «Деньгу грешно держать в сундуке, надо пускать ее, чтобы народ ею кормился. Она в один день семерых обойдет и выручит, а в сундуке она - тлен».

Все, что нажил за жизнь самородок-предприниматель Петр Бугров, не только унаследовал, но и приумножил его сын Александр, став одним из ведущих промышленников всего Поволжья. Кстати, идея нижегородского ночлежного дома для бедноты, создание которого связывают с именем Николая Бугрова, в действительности принадлежит Александру - его отцу. Именно Александр Бугров начал строительство, а Николай лишь завершил отцовское дело.

Николай Бугров принял управление крупным Товариществом паровых механических мельниц и поднялся еще выше отца - до уровня предпринимателя уже всероссийского масштаба. Не случайно в прессе его именовали «хлебным королем».

Промышленник-миллионщик Николай Бугров был и новатором, и меценатом, и удачливым бизнесменом. Он одним из первых в России внедрил вальцовый способ помола, который на 15–20% увеличил количество муки, производимой из того же объема зерна, что и при обычном помоле. Удивительно, но, несмотря на то, что Бугров владел практически всем мукомольным бизнесом Поволжья, руководство его компании состояло всего лишь из трех человек: его самого, приказчика и бухгалтера. Бугров владел грузовым флотом, перевозившим его продукцию по всей Волге, обладал правом на поставки хлеба царской армии, он был крупнейшим домовладельцем Нижнего Новгорода, построил много зданий. При этом бизнес Бугрова был, как сказали бы сейчас, социально ответственным: он был организатором первого в России старообрядческого санатория для своих работников, школ
для их детей и т. п. И самое непостижимое - 45 процентов своей прибыли Бугров тратил на благотворительность.

Общие пожертвования Николая Бугрова на благотворительность составили около 10 млн. рублей. И это только официально зафиксированная сумма. Какой же она была в действительности - неизвестно, так как многие пожертвования Бугров делал тайно.

Итак, чем именно оставил у современников и потомков добрую память по себе богатейший нижегородский купец.

Бугровская ночлежка. В 1883 году Николай Александрович достроил ночлежный дом на 900 человек и назвал его в память об отце «Ночлежный приют имени А.П. Бугрова». Строительство трехэтажного каменного здания по проекту архитектора Федора Фалина обошлось в 75 тысяч рублей. Казалось бы, такой подарок городу сам по себе достоин благодарности, однако, чтобы дальнейшее содержание приюта не стало тяжким бременем для городского бюджета, Бугров купил (также в дар городу) другое здание - с торгово-складскими помещениями. Все доходы от аренды, а это 8–10 тысяч рублей в год, шли на нужды ночлежного дома.

Бугровская ночлежка, как ее именовали в народе, подробно описана Максимом Горьким в очерке «Н.А. Бугров». Писатель вспоминал, как в детстве они с матерью не раз находили приют в ночлежном доме, когда после разорения семьи перебивались поденной работой. В Бугровский ночлежный приют принимали людей без различия пола и возраста. Порой здесь ночевало до 1260 человек в сутки. За пять копеек постояльцы получали тарелку щей, фунт хлеба, чай.

Немногие в Нижнем Новгороде знают, что современный нижегородский роддом № 1 – это бывший Мариинский бесплатный родильный дом. Был он построен в 1884 году на пожертвования Бугрова и шести других нижегородских предпринимателей. Тогда же Николай Бугров дал деньги и на строительство больницы на станции Сейма Балахнинского уезда. Здесь находились его мукомольные предприятия, но при этом больница была предназначена не только для лечения работников мукомольных фабрик, но и для других жителей уезда. На содержание больницы Бугров ежегодно выделял по 5 тыс. руб. Кроме того, вместе с купцами Мальцовыми он пожертвовал деньги на создание санатория в Ессентуках «для бедных и неимущих чахоточных больных».

В 1887 году Бугров и купцы Николай и Аристарх Блиновы основали нижегородский Вдовий дом. Здесь предоставлялось жилье неимущим вдовам с малолетними детьми. А чуть раньше, также вместе с Аристархом Блиновым была построена богадельня «для престарелых обоего пола лиц» в городе Саратове. Строительство заведения на 70 кроватей обошлось в 70 тысяч рублей.

С 1893 по 1909 годы Бугров построил в Нижегородской губернии еще три богадельни – в деревнях Филипповке, Малиновке и в селе Городец. Здания отличались добротностью. Двухэтажный кирпичный дом богадельни в Филипповке содержался на проценты с капитала (80 тысяч рублей), внесенного Бугровым в банк. Постройка женской богадельни в Малиновке на 300 мест обошлась благотворителю в 125 тысяч рублей. В Городце было построено два корпуса богадельни: на 22 кровати для мужчин и на 100 кроватей для женщин. Попечителями всех Бугровских богаделен были представители его же рода - Бугровы: его младшая сестра Зиновея, племянники.

Облагодетельствовал купец Бугров и нижегородское образование: финансировал школу для детей старообрядцев в деревне Попово, где в разные годы обучалось от 60 до 100 детей. В 1903 году он вложил 100 тысяч рублей в строительство двух новых двухэтажных кирпичных зданий, что позволило увеличить число учащихся до 300 человек. А также пожертвовал еще 50 тысяч рублей – капитал, на проценты с которого школа и содержалась впоследствии.

В благодарность за свои многочисленные благодеяния Николай Александрович Бугров был избран городской думой почетным гражданином Нижнего Новгорода. Бессменно в течение 32 лет он занимал в думе должность гласного, то есть, депутата, голос которого был решающим в спорных вопросах или при голосовании. В 1904 году на купленном Бугровым участке земли в центре Нижнего Новгорода открылось новое здание для думы и управы. Купец оплатил около 70 процентов стоимости строительства, поэтому здание сразу же получило прозвание «Бугровский благотворительный корпус». По условию, выставленному Бугровым, арендаторы – дума и управа, архивная комиссия, страховое общество, сиротский суд – были обязаны передавать плату за аренду помещений на муниципальные благотворительные нужды, например, на заготовку дров для раздачи бедным горожанам.

Бугров являлся попечителем многих заведений, которым регулярно жертвовал деньги: Нижегородской губернской земской больницы, детского приюта имени графини Ольги Кутайсовой, Кулибинского ремесленного училища. В память о своих предках-староверах он устраивал бесплатные обеды для бедных, по пятницам у крыльца своего дома раздавал нищим по два фунта пшеничного хлеба и по серебряному гривеннику.

То, что благотворительностью купец Бугров занимался не для собственной славы, говорит и такой факт. По завещанию Николая Александровича после его кончины из прибыли «Товарищества паровых механических мельниц» надлежало ежегодно отчислять на благотворительность 50 процентов: 15 - на содержание опекаемых им при жизни заведений, 30 процентов на пособия крестьянам-погорельцам и неимущим семьям, 5 – на пенсии и пособия лицам, служащим и служившим в Товариществе. В то время в России не было государственной системы пенсионного обеспечения и подобный шаг предпринимателя можно расценивать как опережающий свое время.

О кончине Николая Бугрова сообщалось в нескольких ведущих российских газетах: «Русское слово», «Русские ведомости», «Новое время». Его назвали «незабвенным благодетелем, кормителем сирых и вдовиц, утешителем в бедах сущим». Бугров был похоронен рядом с родителями в фамильной усыпальнице на старообрядческом кладбище в Нижнем Новгороде. В советское время кладбище было уничтожено, а на его месте построены жилые дома.

Домовладелец, меценат и крупный благотворитель Нижегородской губернии и один из крупнейших в России.

Николай Бугров
Имя при рождении	Николай Александрович Бугров
Дата рождения	(1837 )
Место рождения	Нижний Новгород
Дата смерти	16 апреля (1911-04-16 )
Место смерти	Нижний Новгород
Гражданство	Российская империя Российская империя
Род деятельности	купец , хлебопромышленник, домовладелец , меценат и благотворитель
Отец	купец А. П. Бугров

Биография

Модернизировал производство муки, внедрив вальцовый способ помола. С 1896 года получил право поставлять хлеб для русской армии. Для перевозки хлеба по Волге Бугровым содержался целый флот барж и пароходов.

Бугров был фактически светским лидером беглопоповской старообрядческой общины Нижнего Новгорода . Практически всё производство старообрядческих лестовок находилось в руках Бугрова.

Н. А. Бугрову посвящён один из биографических очерков М. Горького («Н. А. Бугров»), И. В. Сталин говорил что управлять наркоматами необходимо учиться у Бугрова - весь огромный флот для перевозки зерна и муки и практически все мельницы на верхней и средней Волге (не считая местных управляющих) управлялись самим Бугровым, приказчиком и бухгалтером, последний из которых получал 30 тысяч рублей в год (корова стоила 3-5 руб.) и право пользоваться конюшней Бугрова .

Благотворительность

Николай Александрович Бугров много времени и средств уделял благотворительности, строительству богаделен , ночлежных домов и т.п. Считается, что за свою жизнь он только милостыни раздал около 10 млн. руб.

Он был крупнейшим домовладельцем Нижнего Новгорода . Вкладывал значительные средства в городское строительство, часть дохода от которого регулярно шла на содержание ночлежного дома для босяков, выстроенного его отцом. Кроме того, Бугров завершил начатое отцом строительство в Нижнем Новгороде «Вдовьего дома» , выстроил здание Волжско-Камского банка (ул. Рождественская, 27), профинансировал строительство здания Городской думы на Благовещенской площади (в настоящее время - Дворец труда, ул. Б. Покровская, 1).

Ежегодная прибыль предприятия Бугрова делилась примерно в такой пропорции:

• 45% на нужды города - в основном стройки общественных зданий, домов ночлежных (Рождественская 2), домов призрения (для неграмотных - домов для вдов с детьми) пл. Лядова, 2 и доходных зданий, призванных покрывать расходы для нищих и вдов (Зеленский съезд, 10).
• 45% на развитие фирмы
• Остальное по личному усмотрению - на собственные нужды, благотворительность и пр.

Канализация и Водопровод

На его средства была создана первая центральная канализация которую переложили лишь в начале 1990-х, чтобы увеличить пропускную способность (Похвалинский съезд) и первый водопровод.

(1837 ) К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Никола́й Алекса́ндрович Бугро́в (1837-1911) - младший представитель нижегородских купцов-старообрядцев Бугровых (наряду с Рукавишниковыми , Сироткиными и т. д.); хлебопромышленник, финансист, домовладелец, меценат и крупный благотворитель Нижегородской губернии и один из крупнейших в России.

Биография

Модернизировал производство муки, внедрив вальцовый способ помола. С 1896 года получил право поставлять хлеб для русской армии. Для перевозки хлеба по Волге Бугровым содержался целый флот барж и пароходов.

Бугров был фактически светским лидером беглопоповской старообрядческой общины Нижнего Новгорода . Практически всё производство старообрядческих лестовок находилось в руках Бугрова.

Н. А. Бугрову посвящён один из биографических очерков М. Горького («Н. А. Бугров»), И. В. Сталин говорил что управлять наркоматами необходимо учиться у Бугрова - весь огромный флот для перевозки зерна и муки и практически все мельницы на верхней и средней Волге (не считая местных управляющих) управлялись самим Бугровым, приказчиком и бухгалтером, последний из которых получал 30 тысяч рублей в год (корова стоила 3-5 руб.) и право пользоваться конюшней Бугрова .

Благотворительность

Николай Александрович Бугров много времени и средств уделял благотворительности, строительству богаделен , ночлежных домов и т.п. Считается, что за свою жизнь он только милостыни раздал около 10 млн. руб.

Он был крупнейшим домовладельцем Нижнего Новгорода . Вкладывал значительные средства в городское строительство, часть дохода от которого регулярно шла на содержание ночлежного дома для босяков, выстроенного его отцом. Кроме того, Бугров завершил начатое отцом строительство в Нижнем Новгороде «Вдовьего дома» , выстроил здание Волжско-Камского банка (ул. Рождественская, 27), профинансировал строительство здания Городской думы на Благовещенской площади (в настоящее время - Дворец труда, ул. Б. Покровская, 1).

Ежегодная прибыль предприятия Бугрова делилась примерно в такой пропорции:

• 45% на нужды города - в основном стройки общественных зданий, домов ночлежных (Рождественская 2), домов призрения (для неграмотных - домов для вдов с детьми) пл. Лядова,2 и доходных зданий, призванных покрывать расходы для нищих и вдов (Зеленский съезд 10).
• 45% на развитие фирмы

Остальное на усмотрение его. Хочу оставлю себе, хочу раздам на паперти. И если сравнить дома (из числа сохранившихся) Рукавишниковых, Сироткиных и Бугровых то получается что Бугров жил чуть ли ни как монах.

Канализация и Водопровод

На его средства была созданы первая центральная канализация которую переложили лишь в начале 1990-х, чтобы увеличить пропускную способность (Похвалинский съезд) и первый водопровод.

Мука

Быт

Быт Бугрова Н. А. не отличался дороговизной и изобилием. Стены дома были оклеены дешёвыми обоями . На стенах были картины религиозного содержания. Красные углы комнат были с иконами без окладов.

Пища

Обычными блюдами были щи и каша , в пост - горох.

Одежда

Кафтан , козловые сапоги , картуз (и зимой и летом).

Родственники

• отец - Бугров, Александр Петрович

Напишите отзыв о статье "Бугров, Николай Александрович"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Бугров, Николай Александрович

Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d"Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.

Богат был Николай Александрович, а в личной жизни несчастлив. Трижды заводил семью и трижды становился вдовцом. В первый раз он женился в 22 года на Евдокии Федоровне Рыбаковой из купеческого старообрядческого рода. Прожили в любви и согласии семь лет, появился сын-наследник, названный в честь деда Александром. Но в 1865 году семейная идиллия рухнула: погиб сын, а следом за ним умирает убитая горем мать. Через два года Николай Александрович женился вторично. На единоверке Федосии Васильевне Кутаковой. Она подарила ему двух дочек: Анну и Елизавету. И снова несчастье: спустя три года Федосия умирает, а вслед за ней умирают и обе девочки. Словно злой рок навис над бугровским родом. За единоверца встревожилась вся беглопоповская община. Третью жену сосватали Бугрову в Москве - из знатного московского купеческого рода Шепелёвых. Третье счастье оказалось еще короче: третья жена скончалась через год с небольшим в Москве, не успев даже перебраться в Нижний. И Николай Александрович в 36 лет снова остался вдовцом.

Больше он уже не женился. Старая вера, которой он строго придерживался, не дозволяла жениться больше трех раз. В чем причина этой почти мистической семейной драмы? Архивные документы на этот счет молчат. Того и гляди, поверишь в легенду, которую поведал родственник Бугровых из деревни Попово Е.И. Мясичев. Якобы жила в бугровском доме рачительная экономка Фёкла, которая отлично вела домашнее хозяйство, пользовалась полным доверием хозяев и была тайно и безответно влюблена в Николая Александровича. Вот и изводила всех его жен и детей.

Единственный источник реальных сведений об этой семейной драме - девять строчек в небольшом приложении к старообрядческому журналу «Златоструй», изданном в 1911 году вскоре после кончины Николая Александровича. Вот на этот источник и ссылаются все историки. Других материалов никому обнаружить не удалось. Ни одного имени из числа родни трех жен Бугрова-последнего не упоминается ни в одном из сохранившихся документов.

Богатый, здоровый 36-летний вдовец - это ли не заманчивая перспектива для одиноких женщин и родителей с дочками-невестами! Вот и смакуют до сих пор краеведы и экскурсоводы выдумки о бугровском блудодействе. Небольшая доля истины в этих слухах была. Тем более что «Блуд не грех, а испытание Божие», как гласила старообрядческая истина. Многие современники отмечали, что Бугров, действительно, был неравнодушен к женскому полу. Врач со станции Сейма вспоминал, что он «любил быть среди женщин, ухаживал за ними и считал особым удовольствием быть в их кругу». Так что любовницы у Н.А. Бугрова были. Одна из них, начетчица Городецкой богадельни, потом признавалась В.Т. Жаковой: «Он меня за волосы полюбил, говорил, что они у меня как золото». Но главной его внебрачной любовью была купеческая вдова Матрёна Дмитриевна Лукьянычева. Ей он подарил двухэтажный каменный дом на Ильинской улице (он и теперь там стоит под № 23).

ул. Ильинская, 23. Подавок Н.А. Бугрова Матрёне Лукьянычевой.

В 1909 году одолжил ей 20 тысяч, в 1910 году - 3 тысячи рублей.

Были у Николая Александровича и внебрачные дети, но документально известны только двое из них. Сын Дмитрий Анохин и дочь Стеша Лукьянычева. Оба жили и воспитывались в бугровском доме. Дед Александр Петрович, рассказывали, очень любил внука Диму. Сам отец души не чаял в дочке Стеше. Но фамилии они носили материнские, потому что усыновить или удочерить их, как детей внебрачных, Бугров не мог по религиозным мотивам. Стешу, дочку Матрены Дмитриевны Лукьянычевой, Николай Александрович мечтал выдать замуж за своего единственного племянника Макария Блинова. Но она эту партию отвергла. Николай Александрович принуждать ее не стал, сосватал за купца московского.

А вот отношения с внебрачным сыном у Н.А. Бугрова не сложились. Повзрослев, Дмитрий нарушил заповедь старообрядческой трезвости, стал пить и даже заболел белой горячкой. Старообрядцы тогда не очень доверяли официальной медицине, и Дмитрий был отправлен в Малиновский скит, где его лечили весьма сурово, «изгоняя бесов».

Малиновский скит.

Дело получило огласку. По приказу губернатора графа П.И. Кутайсова в 1878 году полицейский исправник Семеновского уезда провел дознание и доложил по начальству: «Крестьянин Балахнинского уезда Дмитрий Андриянов Анохин, 25-27 лет, есть незаконнорожденный сын купца Н.А. Бугрова. Он проживал и воспитывался в доме Бугровых с самого раннего возраста... Сам купец Н.А. Бугров почему-то чрезвычайно недолюбливает своего сына и при всякой возможности дает ему это чувствовать, назначая его по своей торговой части на самые худшие должности. Отец же его Александр Петрович, наоборот, любит Дмитрия Анохина и по возможности смягчает суровое обращение с ним его отца. Дмитрий, живя в доме Бугровых, влюбился в родную сестру жены своего отца и желает на ней жениться, но родственное отношение, хотя и незаконное, помешало исполнению его желания. Это-то обстоятельство и послужило к тому, что Дмитрий Анохин в конце масленицы сего года начал кутить, чем страдал и прежде лет пять тому назад... Его тогда сочли больным и увезли на Малиновский хутор, где над ним по раскольничьему обряду производили отчитывание разные старухи, во время чего Анохин был привязан в растянутом положении к деревянному кресту, отчего, по понятиям раскольников, нечистая сила оставляет болящего. Пробыв в этом положении около двух месяцев, он, Анохин, поправился и не хворал до настоящего года. В апреле сего года он снова захворал припадками бешенства, и в конце пасхальной недели был опять отправлен на Малиновский хутор купцов Блиновых, где у Бугрова имеется несколько своих домов. Первоначально Дмитрий Анохин был помещен в отдельную избу, где за ним ухаживал присланный из Нижнего работник Бугрова, а потом за ним ухаживали и читали над ним каноны и псалтырь родственницы Бугрова, крестьянки Авдотья Федорова и Анна Егорова. Но так как больному облегчения не было, то, по совету какой-то старухи, его перевели в молельную комнату и там за ширмами приковали к стенке на цепь, которая охватывала Анохина за туловище и была заперта на замок, при чем вязать Анохина пригласили крестьян деревни Филипповой Ефима Денисова, Никиту Иванова и Петра Ларионова. Во время припадков бешенства Дмитрий Анохин неистово кричал и визжал и потом начинал биться об стену, отчего на него надели кожаную рубаху. Во время моего приезда больной так страдал припадками бешенства, что совершенно терял сознание, при чем испражнялся под себя, и эти нечистоты невозможно было убрать суток по двое, трое и более, так как не было никакой возможности к нему подойти.

В первых числах сего июля я прибыл в Малиновский хутор и вместе с приказчиком Бугрова, крестьянином деревни Каликино Леонтием Лукиным, застал Дмитрия Анохина уже в здоровом виде и свободно ходящим по хутору, но чрезвычайно слабым. Из его рассказов я узнал, что он поправился от болезней только за два дня до моего приезда. На разные вопросы отвечал здраво, при чем свою болезнь объясняет тем, что у него от разных неприятностей с отцом расшатались нервы, а потом сделалась белая горячка, и в этом виде его, по распоряжению Н. Бугрова, приковали к стене на цепь, а потом надели кожаную рубашку, при чем высказал, что, хотя он и много перенес от подобного обращения с ним во время болезни, но что он жаловаться на это не намерен, так как, хотя он и побочный сын Н. Бугрова, но без всяких средств к жизни, и потому, начав какое-либо преследование, он через то ничего не выиграет, а только потеряет в будущем, так как дед его, Александр Петрович Бугров, хочет его наградить. Он влюблен в какую-то девушку, на которой ему не разрешают жениться. Я дал ему понять, что ходят слухи, будто жестокое обращение с ним отца происходит от того, что он придерживается православия, то он это положительно отвергнул и объяснил, что он с самого детства воспитывался и его никто в религиозных убеждениях не стеснял, а что он, намереваясь жениться, действительно ходил в церковь, преимущественно в Духовскую. Во время разговоров Анохин между прочим высказал, что отец его не любит и держит далеко от себя, тогда как все знакомые и служащие знают, что он его побочный сын, при этом высказал, что лучше было бы, если бы Н. Бугров его, Анохина, еще мальчиком отдал в воспитательный дом, чем взрослого поставить в то положение, в котором он находится теперь. В настоящее время Дмитрий Анохин совершенно здоров».

Губернатор, ознакомившись с этим пространным расследованием, распорядился «оставить дело без дальнейшего движения».

Да, сложная была ситуация. Судя по возрасту Дмитрия, он родился еще до женитьбы Николая Александровича и был помехой в его семейной жизни, особенно когда появились законные дети. Оправдать жестокость отца нельзя, это явный произвол и невежество. Но понять можно. По старообрядческой традиции, отмеченной еще П.И. Мельниковым-Печерским, у семьи должен быть один хозяин и один наследник. А с появлением законных детей Дмитрий путал ситуацию. Вот и стал он помехой в жизни Николая Александровича. Возможно, потом, когда Бугров лишился законных детей, он и пожалел о жестоком обращении с Дмитрием. Но у того уже сложилась обида, и после смерти любившего его дедушки он перебрался к его родственникам Красильниковым в Сормово. В 1911 году, когда Н.А. Бугров скончался, Дмитрий пытался претендовать на отцовское наследство, но ему как незаконнорожденному отказали.

Николай Александрович свои похождения не скрывал, но и не кичился ими. В разговоре с А.М. Горьким он как-то доверительно сказал:

«-...А слышали вы - про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц?

Вероятно, это так...

Не потаю греха, бывали такие случаи...»

И Горький в своем очерке не пощадил Бугрова, пересказав ходившие по Нижнему легенды. «Человек этот брал у бедняков-родителей дочь, жил с нею, пока она не надоедала ему, а потом выдавал ее замуж за одного из сотен своих служащих или рабочих, снабжая приданым в три, пять тысяч рублей, и обязательно строил молодоженам маленький, в три окна, домик, ярко окрашенный, крытый железом. В Сейме, где у Бугрова была огромная паровая мельница, такие домики торчали на всех улицах. Новенькие, уютные, с цветами и кисейными занавесками на окнах, с зелеными или голубыми ставнями, они нахально дразнили людей яркостью своих красок и как бы нарочито подчеркнутым однообразием форм. Вероятно, эти домики, возбуждая воображение и жадность, очень способствовали развитию торговли девичьим телом.

Забава миллионера была широко известна, - на окраинах города и в деревнях девицы и парни распевали унылую песню:

Наверно, ты Бугрова любишь, Бугрову сердце отдала; Бугрову ты верна не будешь, А мне - по гроб страдать дала».

Краеведы безоговорочно поверили в легенду, пересказанную Горьким, и до сих пор на все лады живописуют бугровский разврат. В 1937 году появилась язвительная статья «Бугровский зять», где некто Я.Б. уверял, что «существовал один из бугровских женских приютов, куда умело подбирались красивые, крепкого сложения девочки. Их тут воспитывали, обучали на церковных книгах грамоте и всевозможным рукоделиям. Духовенство знало и даже благословляло Бугрова на такое поведение. Когда у него умерла третья жена, он спросил духовников: "Благословите, отцы, вновь жениться". "Что ты, что ты! Никак нельзя, церковь разрешает мирянам лишь троекратный брачный союз". "Но я же грешить буду без брака?" "То дело твоей души и христианской совести: грешить и свои грехи постом, молитвой, да добрыми делами замаливать". И с той поры Бугров стал "грешить" безудержно. А духовенство за богатые вклады и жертвы крепко молилось за него. Посещая Малиновский скит, Бугров слушал пение воспитанниц, облюбовывал очередную жертву, брал в свои покои. А потом приказывал своей сестре, старой девственнице, позаботиться о "невесте". Готовилось пышное приданое и подбирался "жених" из своих рабочих».

В 1987 году А. Шупейко, ссылаясь на А.М. Горького, называет Николая Александровича «распутником», смакует досужие домыслы о множестве домиков в три окна на Сейме, которые-де «торчали на всех улицах поселка». В 1994 году В. Пишкин охотно повторяет молву о бугровском распутстве со скитницами, с чужих слов твердит о тридцати домиках в три окна с палисадниками и сиренью, которые Бугров якобы строил своим бывшим наложницам, выдавая их после «услады» за своих служащих и рабочих. Договаривались до того, что матери якобы ради щедрого приданого чуть ли не сами «подкладывали» дочерей Бугрову.

Но все эти чудовищные преувеличения опровергаются историческими источниками. Да, Н.А. Бугров строил дома при мельницах и при крупных старообрядческих поселениях. Но не для наложниц, а для лучших своих рабочих, что убедительно подтверждают воспоминания земского врача Х.А. Рюрикова. Для таких рабочих, свидетельствовал Рюриков, Бугров учредил что-то вроде современной ипотеки: субсидировал их беспроцентным кредитом на строительство домов, а ссуду они потом ему отрабатывали.

Факт строительства бугровских домиков с богатым приданым в придачу в Городце подтвердил православный миссионер И. Ломакин. Но цель этих даров тоже была другая. В 1902 году Ломакин доносил епископу Назарию, что заправилы старообрядцев-беглопоповцев во главе с Бугровым употребляют разные средства для расширения своего влияния, в том числе и богатое приданое невестам-старообрядкам. «Бугров с Блиновым, - писал он, - фанатично воспитанных в духе раскола в Малиновском скиту девушек выдают в Городец в замужество, награждая приличным приданым от тысячи до пяти тысяч рублей и часто домами, смотря по состоянию жениха, каковых в Городце более двадцати».

Но самое убедительное опровержение «бугровского разврата» - молчание официальной церкви. От Нижегородской духовной консистории сохранился обширный архив. В нем немало дел о «телесных грехах» даже священнослужителей. Например, в 1901 году иеромонах Островозерского монастыря Ардатовского уезда Амвросий, обходивший селения с иконой для сбора пожертвований на монастырь, на собранные деньги напился и изнасиловал двух девочек, 9 и 13 лет. Церковные власти пытались преступление скрыть, когда не удалось, исключили пьянчужку из монастыря, хотя гражданскому суду и не предали. Как бы ухватилась официальная церковь за «бугровские грехи», если бы таковые были! Ведь Бугров своим влиянием серьезно мешал церковникам в миссионерской работе. Но они ни разу не упрекнули его в этом. Так что «бугровские домики» служили не разврату, а благополучию рабочих и укреплению старой веры.

Семейные трагедии повлияли и на образ жизни и даже на внешний облик Н.А. Бугрова. Пока у него было семья, он одевался по моде. Писатель С.Г. Скиталец, друживший с А.М. Горьким, писал в своих воспоминаниях: «Однажды я застал у него (у Горького) уже собравшегося уходить после, вероятно, длинного разговора не кого другого, как известного нижегородского миллионера купца Бугрова: он был в длинной дорогой шубе, в бобровой шапке, умное лицо и окладистая борода гармонировали с его осанистой, властной фигурой. Ему принадлежала чуть ли не вся земля нижегородская».

Учительница Т.В. Фатьянова, занимавшаяся с любимицей Николая Александровича Стешею на дому, вспоминает, что он встречал ее всегда любезно и любил похвастаться многочисленными картинами, украшавшими стены дома. Но хвастался не профессионально, по-купечески: эта картина стоит столько-то, за другую заплатил такие-то деньги и т. д. Показывал семейные альбомы фотографий: «Это я, а это жена моя, а вот сынишка был, к сожалению, помер». Хвастался убранством дома: «Да у нас вещей много, все ценные. Я люблю покупать только хорошее».

Но все это было тогда, когда была семья. Разъехавшись с сестрой по разным бугровским усадьбам, Николай Александрович зажил бобылем, повел скромный образ жизни, что зафиксировали многие его современники. Врач Х.А. Рюриков, нередко бывавший у него дома, писал в своих воспоминаниях: «Дома у него, на Нижнем базаре, какая была обстановка? Входите вы в самую простую контору. Поднимаетесь наверх, большой зал, ломберные столы (под зеленым сукном), венские стулья, диван, на котором он и умер. А потом столовая, где он никогда почти не бывал. В столовой стоял стол, буфет и простые стулья, буфет тоже простой, дубовый. А дальше его спальня, в ней стояла кровать, прикроватный столик, стулья, мягкий ковер».

Бытовую скромность пожилого Н.А. Бугрова зафиксировал и А.М. Горький, не раз беседовавший с ним у него дома за чашкой чая: «И вот я сижу с ним в маленькой комнате, ее окно выходит во двор, застроенный каменными складами, загроможденный якорями, железным ломом, лыком, рогожей, мешками муки. На столе шумно кипит маленький самовар, стоит блюдо горячих калачей, ваза зернистой икры и сахарница с разноцветными кубиками фруктового - "постного" - сахара.

Рафинада не употребляю, - усмехаясь, сказал Бугров. - Не оттого, что будто рафинад собачьей кровью моют и делают с ним разные мапулярии... Нет, постный сахар - вкуснее и зубам легче...

В комнате было пусто, - два стула, на которых сидели мы, маленький базарный стол и еще столик и стул в углу, у окна. Стены оклеены дешевыми обоями, мутно-голубого цвета, около двери в раме за стеклом - расписание рейсов пассажирских пароходов. Блестел недавно выкрашенный, рыжий пол, все вылощено, скучно чисто, от этой чистоты веяло холодом, и было в ней что-то "нежилое". Воздух густо насыщен церковным запахом ладана, лампадного масла... Бугров - в сюртуке тонкого сукна, сюртук длинен, наглухо, до горла застегнут, похож на подрясник... Повел меня в большой зал с окнами на берег Волги; на крашеном полу лежали чистые половики, небеленого холста, по стенам стояли стулья. У одной из них - кожаный диван. Скучно пусто, и все тот же церковный, масляный запах».

Как у всех состоятельных старообрядцев, в жилом доме Бугровых была своя молельная комната. В дедовском доме (Нижне-Волжскаянаб., 13) она размещалась на третьем этаже. Она была сокровищницей древнерусского искусства, наполненной старинными иконами древнего письма, ценной церковной утварью. Были в ней и портреты подвижников старообрядчества: протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, Никиты Пустосвята, Ивана Неронова. Николай Александрович очень дорожил родовой моленной и постоянно ее пополнял, скупая в антикварных лавках Москвы и Петербурга раритеты древнерусского искусства, предпочитая иконы новгородского и строгановского письма. К сожалению, все эти культурные ценности бесследно исчезли во время революции.

По воспоминаниям Я. Безрукова, «жизнь Николай Александрович Бугров вел скромную, воздержливую, правильную. Ездил обычно в небольшом экипаже или санках, как помню, на небольшой каурой (рыжеватой) лошадке. Кучер старенький. Словом, совсем не использовал своего богатства. Как крепкий старообрядец, конечно, не курил, вина тоже никогда не пил. На завтрак всегда хлеб с медом и чай. На бирже ему сорок лет подавали хлеб, намазанный медом, и чай: в буфете знали его привычки. В постные дни - горох, грибы». Вне дома в различных деловых встречах - «скоромился» по необходимости. Его любимые яства - домашние пирожки и гречневая каша, которую он, по рассказам современника А.С. Черняевского, очень любил. А по воспоминаниям домашнего врача Овчинниковой, Николай Александрович, как и отец, «любил природу, побывать на воздухе, пойти в лес». В домашнем кругу был не прочь поиграть в карты, особенно «в стукалку», но играл по-малому, не более трех рублей.

По общественному положению мануфактур-советника ему положено было носить официальный мундир. Но он даже не заводил его, не видя в нем надобности, ибо на пиры и балы не хаживал. При особой нужде, при получении наград в столице брал мундиры напрокат. Именно в таком наряде с чужого плеча он и сфотографировался в 1890 году.

Портрет хлебопромышленника Н.А. Бугров. к. XIX в. Автор М.П. Дмитриев.

Это изображение часто воспроизводится в различных изданиях. Столичное происхождение этой фотографии убедительно установила Т.П. Виноградова. По обычным своим делам Николай Александрович прибывал в столицу в таком рабоче-сермяжном одеянии, что швейцары питерских ресторанов его не сразу пропускали. Был случай, когда его приказчика из столичной конторы фирмы швейцар пропустил, а хозяина - нет. Потом метрдотель, разобравшись в «оплошности», рассыпался перед ним в извинениях.

По книге А. В. Седова " Кержаки. История трех поколений купцов Бугровых".

Николай Александрович Бугров (1839—1911)- крупнейший нижегородский купец, хлебопромышленник, финансист, домовладелец, меценат и благотворитель, отдавал в благотворительность 45% чистого дохода .

При всем при том Бугров-купец
Был оборотистый делец,—
По вечерам бесяся с жиру,
Не превращался он в транжиру,
Знал: у него доходы есть,
Что ни пропить их, ни проесть,
Не разорит его причуда,
А шли доходы-то откуда?
Из тех каморок и углов,
Где с трудового жили пота.
Вот где купчине был улов
И настоящая охота!
Отсюда греб он барыши,
Отсюда медные гроши
Текли в купецкие затоны
И превращались в миллионы,
Нет, не грошей уж, а рублей,
Купецких верных прибылей.
Обогащал купца-верзилу
Люд бедный, живший не в раю,
Тем превращая деньги в силу,
В чужую силу — не в свою.

Демьян Бедный

"Миллионер, крупный торговец хлебом, владелец паровых мельниц, десятка пароходов, флотилии барж, огромных лесов, — Н. А. Бугров играл в Нижнем и губернии роль удельного князя.
Старообрядец "беспоповского согласия", он выстроил в поле, в версте расстояния от Нижнего, обширное кладбище, обнесённое высокой, кирпичной оградой, на кладбище - церковь и "скит", - а деревенских мужиков наказывали годом тюрьмы по 103 статье "Уложения о наказаниях уголовных" за то, что они устраивали в избах у себя тайные "молельни". В селе Поповке Бугров возвёл огромное здание, богадельню для старообрядцев, — было широко известно, что в этой богадельне воспитываются сектанты-"начётники". Он открыто поддерживал тайные сектантские скиты в лесах Керженца и на Иргизе и вообще являлся не только деятельным защитником сектантства, но и крепким столпом, на который опиралось "древлее благочестие" Поволжья, Приуралья и даже некоторой части Сибири.
Глава государственной церкви, нигилист и циник Константин Победоносцев, писал — кажется в 1901 году - доклад царю о враждебной, антицерковной деятельности Бугрова, но это не мешало миллионеру упрямо делать своё дело. Он говорил "ты" взбалмошному губернатору Баранову, и я видел, как он, в 96 году, на всероссийской выставке, дружески хлопал по животу Витте и, топая ногою, кричал на министра двора Воронцова.
Был он щедрым филантропом: выстроил в Нижнем хороший ночлежный дом, огромное, на 300 квартир, здание для вдов и сирот, прекрасно оборудовал в нём школу, устроил городской водопровод, выстроил и подарил городу здание для городской думы, делал земству подарки лесом для сельских школ и вообще не жалел денег на дела "благотворения". "

Максим Горький

В ночлежном доме Н.А.Бугрова. Фото Максима Дмитриева

У ночлежного дома Бугрова. фото Максима Дмитриева

Еще в 1880-х годах Бугровы, отец Александр Петрович и сын Николай Александрович, строят на свои средства ночлежный дом на 840 человек, Вдовий дом на 160 вдов с детьми, а также участвуют в строительстве городского водопровода.В память об этом на Софроновской площади был поставлен "Фонтан благотворителей" с надписью: "Фонтан сей сооружен в память почетных граждан гор. Нижнего Новгорода: Ф.А., А.А., Н.А. Блиновых, А.П. и Н.А. Бугровых и У.С. Курбатова, давших своими пожертвованиями возможность городу соорудить в 1880 году водопровод при условии бесплатного навсегда пользования им жителями Нижнего Новгорода ".

Для этих босяков открывались ночлежки и библиотеки
Нижегородские босяки. Фото Максима Дмитриева

Осмотрительный Н.А.Бугров не имел обыкновения жертвовать на благотворительность наличные суммы - источником средств для нее служили как доходы с недвижимости, так и проценты с "вечного" вклада. Дома и усадьбы, принадлежащие Бугрову в Нижнем Новгороде, служили не только его личным интересам. Доход от недвижимости, которую он дарил городу, направлялся на помощь бедствующим и нуждающимся. Так, в 1884 г. Бугров жертвует городу усадьбу по ул.Грузинской и капитал в размере 40 тысяч рублей для постройки общественного здания, которое приносило бы годовой доход не менее 2000 рублей. Эти деньги предназначались "ежегодно, на вечные времена, в пособие погорельцам Семеновского уезда ".

Кулачный бой у ночлежного дома Бугрова. Фото Максима Дмитриева

Тот же принцип использован Бугровым при финансировании знаменитого Вдовьего Дома, открытого в Нижнем в 1887г. Кроме процентов с крупного капитала (65000 руб.) в Николаевском банке, бюджет приюта пополнялся за счет доходов (2000 руб. в год), приносимых двумя домами Бугрова по ул. Алексеевской и Грузинскому пер., которые купец подарил городу. По представлению губернатора Н.М.Баранова от 30 января 1888 г. последовало Высочайшее Императорское разрешение присвоить Вдовьему Дому именование "Нижегородский городской общественный имени Блиновых и Бугровых Вдовий Дом " .

Масштабно и выразительно выглядит помощь Н.А.Бугрова голодающим в бедственные 1891-1892 годы, особенно - на фоне общего, часто формального, подхода. Он согласился продать губернской Продовольственной комиссии весь закупленный хлеб по заготовительной цене - 1 руб. 28 коп. за пуд, т.е. полностью отказавшись от прибыли (в то время нижегородские помещики держали цены на хлеб на уровне 1 руб. 60 коп.)

Образованию талантливых детей Бугровы уделяли особое внимание. В частности, была учреждена в г.Семенове стипендия "крестьянскому мальчику, имеющему выдающиеся способности" - первым ее получил ученик с. Хахалы Николай Воробьев в 1912 году

"— Дай-ко мне ты власть, — говорил он, прищурив здоровый глаз до тонкости ножового лезвия, — я бы весь народ разбередил, ахнули бы и немцы и англичане! Я бы кресты да ордена за работу давал — столярам, машинистам, трудовым, чёрным людям. Успел в своём деле — вот тебе честь и слава! Соревнуй дальше. А что, по ходу дела, на голову наступил кому-нибудь — это ничего! Не в пустыне живём, не толкнув — не пройдёшь! Когда всю землю поднимем да в работу толкнем — тогда жить просторнее будет. Народ у нас хороший, с таким народом горы можно опрокинуть, Кавказы распахать. Только одно помнить надо: ведь вы сына вашего в позывной час плоти его сами к распутной бабе не поведёте — нет? Так и народ нельзя сразу в суету нашу башкой окунать — захлебнётся он, задохнётся в едком дыме нашем! Осторожно надо.»
Максим Горький “Н.А.Бугров”

Президиум съезда старообрядцев с Н.А.Бугровым в центре