Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Церковная реформа Петра I - мероприятия, осуществлённые Петром I в начале XVIII века, которые кардинально изменили управление Православной Российской Церкви, введя систему, которую некоторые исследователи полагают цезарепапистской.

Положение Русской Церкви до реформ Петра I

К концу XVII века в Русской Церкви накопилось значительное количество как внутренних проблем, так и проблем, связанных с её положением в обществе и государстве, а также практически полным отсутствием системы религиозно-церковного просвещения и образования. В половине столетия, вследствие не вполне удачно проведённых реформ патриарха Никона, произошёл старообрядческий раскол: значительная часть Церкви - прежде всего простой народ - не приняла решения Московских Соборов 1654, 1655, 1656, 1666 и 1667 годов и отвергала предписанные ими преобразования в Церкви, следуя нормам и традициям, сформировавшимся в Москве в XVI столетии, когда Московская Церковь пребывала в расколе с Вселенским православием - до нормализации своего статуса в 1589-1593 годах. Всё это накладывало значительный отпечаток на общество того времени. Также, в период правления Алексея Михайловича Патриархом Никоном проводилась политика, явно угрожавшая нарождавшемуся русскому абсолютизму. Будучи честолюбивым человеком, Никон попытался сохранить тот же статус в Московском Государстве, который до него имел патриарх Филарет. Эти попытки закончились лично для него полным крахом. Русские цари, явно видя опасность привилегированного положения Русской Церкви, которая владела огромными землями и обладала льготами, ощущали потребность в реформировании управления церковью. Но в XVII веке правительство не решалось на радикальные меры. Привилегии Церкви, вступавшие в конфликт со складывающимся абсолютизмом, заключались в праве землевладения и суда над духовными лицами по всяким делам. Поземельные владения церкви были огромны, население этих земель, в большинстве случаев освобождённых от уплаты податей, было бесполезно для государства. Монастырские и архиерейские торгово-промышленные предприятия тоже не платили ничего в казну, благодаря чему могли дешевле продавать свои товары, подрывая тем самым купечество. Не прекращавшийся прирост монастырского и вообще церковного землевладения грозил государству огромными убытками.

Ещё царь Алексей Михайлович, несмотря на свою преданность церкви, пришёл к заключению о необходимости поставить предел притязаниям духовенства. При нём был прекращён дальнейший переход земли в собственность духовенства, и признанные тяглыми землями, очутившиеся в руках духовенства, были возвращены обратно в тягло. По Соборному Уложению 1649 года, суд над духовенством по всем гражданским делам был передан в руки нового учреждения - Монастырского приказа. Монастырский приказ был главным значимым предметом последовавшего конфликта между Царём и Никоном, который в данном случае выражал интересы всей корпорации высшего духовенства. Протест был так силён, что царь должен был уступить и согласиться с отцами Собора 1667 года, чтобы суд над духовными лицами по гражданским и даже уголовным делам был возвращён в руки духовенства. После собора 1675 года был упразднён Монастырский приказ.

Важным фактором церковной жизни в конце XVII было состоявшееся в 1687 присоединение Киевской митрополии к Московскому Патриархату. В российский епископат вошли по-западному образованные малороссийские архиереи, некоторые из которых сыграют ключевую роль в церковных преобразованиях Петра I.

Общий характер и предпосылки

Пётр I, став у кормила государственного правления, видел глухое, а порою и явное, недовольство духовенства теми преобразованиями, которые были начаты для модернизации России, ибо они разрушали старый московский строй и обычаи, которым те были так привержены по своему невежеству. Как носитель государственной идеи, Пётр не допускал самостоятельности церкви в государстве, а как реформатор, отдавший жизнь делу обновления отечества, он не любил духовенство, в массе которого находил наибольшее число противников того, что ему было самому более всего ближе. Но человеком неверующим он не был, скорее он принадлежал к числу тех, кого называют равнодушными к делам веры.

Ещё при жизни Патриарха Адриана Пётр, совсем молодой человек, ведший довольно далёкую от церковных интересов жизнь, высказывал главе русского духовенства свои пожелания относительно приведения в порядок духовного чина. Однако патриарх чуждался новшеств, проникавших в строй государственной и общественной жизни России. С течением времени недовольство Петра русским духовенством усиливалось, так что он даже привык большую часть своих неудач и затруднений во внутренних делах приписывать тайному, но упорному противодействию духовенства. Когда в представлении Петра всё противодействовавшее и враждебное его реформам и замыслам воплотилось в лице духовенства, он решил обезвредить это противодействие, и к этому были направлены все его реформы, относящиеся к устройству Российской Церкви. Все они имели в виду:

1. Устранение возможности вырасти русскому папе - «второму государю, самодержцу равносильному или большему», каким мог стать, а в лице патриархов Филарета и Никона до известной степени становился, московский патриарх;
2. Подчинение церкви монарху. На духовенство Пётр смотрел так, что оно «не есть иное государство» и должно, «наравне с другими сословиями», подчиняться общим государственным законам.

Путешествия Петра по протестантским странам Европы ещё более усилили его взгляды на отношение государства и церкви. С изрядным вниманием Пётр слушал советы Вильгельма Оранского в 1698, во время своих неофициальных встреч, устроить Церковь в России на манер Англиканской, объявив себя её Главою.

В 1707 был лишён кафедры и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь митрополит Нижегородский Исаия, резко протестовавший против действий Монастырского приказа в своей епархии.

Чрезвычайно болезненным для некоторых из высшего духовенства было дело Цесаревича Алексия, с которым многие духовные лица связывали надежды на восстановление былых обычаев. Бежав в 1716 за границу, Царевич поддерживал сношения с митрополитом Крутицким Игнатием (Смолой), митрополитом Киевским Иоасафом (Краковским), епископом Ростовским Досифеем и др. Во время учинённого Петром розыска главною причиною измены Пётр сам назвал «беседы с попами и чернецами». По результатам следствия на духовных лиц, уличённых в связях с Царевичем, обрушились кары: епископ Досифей был лишён сана и казнён, равно как и духовник Царевича протопоп Иаков Игнатьев и близкий к первой супруге Петра, Царице Евдокии, ключарь собора в Суздале Феодор Пустынный; митрополит Иоасаф был лишён кафедры, а вызванный на допрос митрополит Иоасаф скончался по пути из Киева.

Примечательно, что всё время подготовки реформирования церковного управления Пётр пребывал в интенсивных сношениях с восточными патриархами - прежде всего Иерусалимским Патриархом Досифеем - по различным вопросам как духовного, так и политического характера. А к Вселенскому Патриарху Косме обращался в том числе и с частными духовными просьбами, как-то разрешение ему на «мясоястие» во время всех постов; его Грамота Патриарху от 4 июля 1715 года обосновывает просьбу тем, что, как гласит документ, «стражду феброю и скорбутиною, которые болѣзни мнѣ приключаются больше отъ всякихъ суровыхъ яствъ, а особливо понеже принужденъ быть непрестанно для обороны святыя церкви и государства и подданныхъ моихъ въ воинскихъ трудныхъ и отдаленныхъ походахъ <...>». Другою же грамотою от того же дня испрашивает у патриарха Космы разрешение на мясоястие во все посты всему русскому войску во время воинских походов, "«понеже православные наши войска <...> бываютъ въ тяжкихъ и дальнихъ походахъ и отдаленныхъ и неудобныхъ и пустынныхъ мѣстахъ, идеже мало, а иногда и ничего не обрѣтается никакихъ рыбъ, ниже́ иныхъ какихъ постныхъ яствъ, а по часту и самаго хлѣба». Несомненно, что Петру было удобнее решать вопросы духовного характера с восточными патриархами, которые находились в значительной мере на содержани московского правительства (а патриарх Досифей де-факто был в течение нескольких десятилетий политическим агентом и информатором российского правительства о всём, что происходило в Константинополе), нежели со своим, порою строптивым, духовенством.

Первые начинания Петра в этой сфере

Ещё при жизни Патриарха Адриана Пётр самостоятельно воспретил строить новые монастыри в Сибири.

В октябре 1700 Патриарх Адриан умер. Пётр находился в это время с войсками под Нарвой. Здесь, в лагере, он получил два письма, касавшиеся положения, созданного кончиной Патриарха. Боярин Тихон Стрешнев, остававшийся во время отсутствия государя, по старому обычаю, ведать Москвой, давал отчёт о кончине и погребении патриарха, о мерах, принятых к охране имущества патриаршего дома, и спрашивал, кого назначить новым патриархом. Прибыльщик Курбатов, обязанный по должности своей представлять государю обо всём, что клонится к прибыли и пользе государства, писал государю, что ему, царю, Господь судил «достояніе свое и люди свои въ житейскихъ потребахъ управляти въ правдѣ, яко отцу чады». Далее он указывал, что из-за смерти патриарха его подчинённые забрали все дела в свои руки и в своих интересах распоряжаются всеми патриаршими доходами. Курбатов предлагал избрать, как было и ранее, для временного управления патриаршим престолом архиерея. Все монастырские и архиерейские вотчины Курбатов советовал переписать и отдать их в охранение кому-либо.

Через неделю после возвращения из-под Нарвы Пётр сделал так, как предлагал Курбатов. Блюстителем и управителем Патриаршего Престола был назначен митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский. Местоблюстителю были поручены в заведывание только дела веры: «о расколѣ, о противностяхъ церкви, о ересяхъ», все же прочие дела, находившиеся в ведении Патриарха, были распределены по приказам, к которым относились. Ведавший по этим делам особый приказ - Патриарший разряд - был уничтожен.

Положение Русской Церкви до реформ Петра I

Примечательно, что всё время подготовки реформирования церковного управления Пётр пребывал в интенсивных сношениях с восточными патриархами - прежде всего Иерусалимским Патриархом Досифеем - по различным вопросам как духовного, так и политического характера. А к Вселенскому Патриарху Косме обращался в том числе и с частными духовными просьбами, как-то разрешение ему на «мясоястие» во время всех постов ; его Грамота Патриарху от 4 июля 1715 года обосновывает просьбу тем, что, как гласит документ, «стражду феброю и скорбутиною, которые болѣзни мнѣ приключаются больше отъ всякихъ суровыхъ яствъ, а особливо понеже принужденъ быть непрестанно для обороны святыя церкви и государства и подданныхъ моихъ въ воинскихъ трудныхъ и отдаленныхъ походахъ <...>» . Другою же грамотою от того же дня испрашивает у патриарха Космы разрешение на мясоястие во все посты всему русскому войску во время воинских походов, "«понеже православные наши войска <...> бываютъ въ тяжкихъ и дальнихъ походахъ и отдаленныхъ и неудобныхъ и пустынныхъ мѣстахъ, идеже мало, а иногда и ничего не обрѣтается никакихъ рыбъ, ниже́ иныхъ какихъ постныхъ яствъ, а по часту и самаго хлѣба» . Несомненно, что Петру было удобнее решать вопросы духовного характера с восточными патриархами, которые находились в значительной мере на содержани московского правительства (а патриарх Досифей де-факто был в течение нескольких десятилетий политическим агентом и информатором российского правительства о всём, что происходило в Константинополе), нежели со своим, порою строптивым, духовенством.

Первые начинания Петра в этой сфере

Патриарх Адриан.

Положение главы русского духовенства стало ещё тяжелее, когда с 1711 года вместо старой Боярской думы стал действовать Правительствующий Сенат . По указу об учреждении Сената все управления, как духовные, так и мирские, должны были повиноваться указам Сената как царским указам. Сенат сразу овладел и верховенство в духовном управлении. С 1711 года блюститель патриаршего престола не может без Сената поставить архиерея . Сенат самостоятельно строит церкви в завоеванных землях и сам приказывает псковскому владыке поставить туда священников. Сенат определяет игуменов и игумений в монастыри, в Сенат направляют свои просьбы о позволении поселиться в монастырь инвалиды-солдаты.

Далее регламент указывает исторические примеры того, к чему приводило властолюбие духовенства в Византии и в других государствах. Поэтому Синод стал вскоре послушным орудием в руках государя.

Состав Святейшего Синода определялся по регламенту в 12 «правительствующих особ», из которых три непременно должны были носить сан архиерея. Как и в гражданских коллегиях, в Синоде считался один президент, два вице-президента , четыре советника и пять асессоров . В году эти иностранные названия, так не вязавшиеся с духовными санами заседавших в Синоде лиц, были заменены словами: первоприсутствующий член, члены Синода и присутствующие в Синоде. Президенту, впоследствии первоприсутствующему, принадлежит, по регламенту, голос, равный с прочими членами коллегии.

Перед вступлением в определённую ему должность, каждый член Синода, или, по регламенту, «всякъ коллегіатъ, какъ президентъ, такъ и прочіе» , должны были «учинить присягу или обѣщаніе передъ св. Евангеліемъ» , где «подъ именнымъ штрафомъ анаѳемы и тѣлеснаго наказанія» обещались «искать всегда самыя сущія истины и самыя сущія правды» и поступать во всём «по написаннымъ в духовномъ регламентѣ уставамъ и впредь могущимъ послѣдовать дополнительнымъ къ нимъ опредѣленіямъ» . Вместе с клятвой в верности служения своему делу, члены Синода клялись в верности служения царствующему государю и его преемникам, обязывались доносить заблаговременно об ущербе его величества интереса, вреде, убытке, и в заключение клятвенно должны были «исповѣдовать крайняго судію духовныя сея коллегій, быти самого всероссійскаго монарха» . Чрезвычайно знаменателен конец этого клятвенного обещания, составленный Феофаном Прокоповичем и правленый Петром: «кленуся и еще всевидящимъ Богом, что вся сія мною нынѣ обѣщаваемая не инако толкую во умѣ моемъ, яко провѣщеваю устнами моими, но въ той силѣ и разумѣ, яковую силу и разумъ написанныя здѣ слова чтущимъ и слышащимся являютъ» .

Президентом Синода был назначен митрополит Стефан. В Синоде он как-то сразу оказался чужим человеком, несмотря на своё президентство. За весь год Стефан в Синоде был только 20 раз. Никакого влияния на дела он не имел.

Вице-президентом был назначен человек, безусловно преданный Петру, - Феодосий, архиерей Александро-Невского монастыря.

По устройству канцелярии и делопроизводства Синод напоминал Сенат и коллегии , со всеми заведёнными в этих учреждениях чинами и обычаями. Так же, как и там, Пётр позаботился об устройстве надзора за деятельностью Синода. 11 мая года было приказано присутствовать в Синоде особому обер-прокурору . Первым обер-прокурором Синода был назначен полковник Иван Васильевич Болтин . Главной обязанностью обер-прокурора было вести все сношения Синода с гражданской властью и голосовать против решений Синода, когда они не согласовывались с законами и указами Петра. Сенат дал обер-прокурору особую инструкцию, являвшуюся почти полной копией с инструкции генерал-прокурору Сената.

Так же как и генерал-прокурор, обер-прокурор Синода называется инструкцией «оком государевым и стряпчим о делах государственных» . Обер-прокурор подлежал суду только государя. Сначала власть обер-прокурора была исключительно наблюдательная, но мало-помалу обер-прокурор становится вершителем судеб Синода и его руководителем на деле.

Как в Сенате подле должности прокурора стояли фискалы , так и в Синоде был поставлены духовные фискалы, называвшиеся инквизиторами , с протоинквизитором во главе. Инквизиторы должны были тайно наблюдать за правильным и законным течением дел церковной жизни. Канцелярия Синода была устроена по образцу Сената и так же подчинена обер-прокурору. Чтобы создать живую связь с Сенатом, при Синоде была установлена должность агента, обязанностью которого, по данной ему инструкции, было «рекомендовать какъ въ сенатѣ, так и в коллегіяхъ и в канцеляріи настоятельно, дабы по онымъ синодскимъ вѣдѣниямъ и указамъ надлежащая отправка чинена была безъ продолженія времени» . Затем агент смотрел, чтобы синодские ведения, посылаемые в Сенат и коллегии, слушались прежде других дел, иначе он должен был «президующимъ тамо персонамъ протестовать» и доносить генерал-прокурору . Важные бумаги, поступавшие из Синода в Сенат, агент должен был носить сам. Кроме агента, при Синоде находился ещё комиссар от Монастырского приказа, ведавшие частые и обширные по своему объёму и значению сношения этого приказа с Синодом. Должность его во многом напоминала должность комиссаров от губерний при Сенате. Для удобства самого заведования подлежащими ведению Синода делами они были разделены на четыре части, или конторы: контора школ и типографий, контора судных дел, контора раскольнических дел и контора инквизиторских дел.

Новое учреждение, по мысли Петра, должно было немедленно взяться за исправление пороков в церковной жизни. Духовный Регламент указывал задачи нового учреждения и отмечал те недостатки церковного устройства и быта, с которыми надлежало начать решительную борьбу.

Все дела, подлежащие ведению Святейшего Синода, Регламент подразделял на общие, касающиеся всех членов Церкви, то есть и светских и духовных, и на дела «собственные», относящиеся только к духовенству, белому и чёрному , к духовной школе и просвещению . Определяя общие дела Синода, регламент возлагает на Синод обязанность наблюдать за тем, чтобы среди православных всё «делалось правильно по закону христианскому» , чтобы ничего не было противного этому «закону» , и чтобы не было «скудности в наставлении, подобающем всякому христианину» . Регламент перечисляет, следить за правильностью текста священных книг. Синод должен был искоренять суеверия, устанавливать подлинность чудес новоявленных икон и мощей, наблюдать за порядком церковных служб и их правильностью, оберегать веру от пагубного влияния лжеучений, для чего наделся правом суда над раскольниками и еретиками и иметь цензуру над всеми «историями святых» и всякого рода богословскими сочинениями, наблюдая, чтобы не прошло чего-либо противного православному вероучению. Синоду же принадлежит категорическое разрешение «недоуменных» случаев пастырской практики в делах христианской веры и добродетели.

По части просвещения и образования Духовный Регламент предписывал Синоду следить, чтобы «у нас было довольное к исправлению христианскому учение» , для чего надлежит составить краткие и удобопонятные для простых людей книжки для обучения народа главнейшим догматам веры и правилам христианской жизни.

В деле управления церковным строем Синод должен был исследовать достоинство лиц, поставляемых в архиереи ; защищать церковный клир от обид со стороны «светских господ команду имеющих» ; наблюдать, чтобы всякий христианин пребывал в своём звании. Синод был обязан наставлять и наказывать погрешающих; епископы должны смотреть, «не безчинствуют ли священницы и дьяконы, не шумят ли по улицам пьяные, или, что хуже, в церквях не ссорятся ли по-мужичью» . Относительно самих епископов предписывалось: «укротить оную вельми жестокую епископов славу, чтоб оных под руки, пока здравы, не вожено и в землю бы оным подручная братия не кланялись» .

Суду Синода подлежали все дела, которые прежде подлежали суду патриаршему. По части же церковного имущества Синод должен смотреть за правильным употреблением и распределением церковного достояния.

Относительно дел собственных Регламент замечает, что Синод для правильного выполнения своей задачи должен знать, в чём состоят обязанности каждого члена Церкви, то есть епископов , пресвитеров , дьяконов и прочих церковнослужителей, монахов, учителей, проповедников, и затем посвящает много места делам епископов, делам образовательным и просветительным и обязанностям мирян по отношению к Церкви. Дела же прочего клира церковного и касающиеся монахов и монастырей подробно изложены были несколько позднее в особом «Прибавлении к Духовному регламенту».

Это прибавление было составлено самим Синодом и припечатано к Духовному регламенту без ведома царя.

Меры по ограничению белого духовенства

При Петре духовенство стало превращаться в такое же сословие , имеющее государственные задачи, свои права и обязанности, как шляхетство и горожане. Пётр хотел, чтобы духовный чин сделался органом религиозно-нравственного влияния на народ, находящимся в полном распоряжении государства. Путём создания высшего церковного управления - Синода - Пётр получил возможность верховного распоряжения церковными делами. Образование других сословий - шляхетства, горожан и крестьян - уже ограничило довольно определённо тех, кто принадлежал к духовенству . Ряд мер относительно белого духовенства имел в виду ещё больше выяснить это ограничение нового сословия.

В Древней Руси доступ в духовенство было широко открыт для каждого желающего, и никакими стеснительными постановлениями духовенство тогда связано не было: каждое духовное лицо могло оставаться или не оставаться в духовном звании, свободно переходить из города в город, от служения в одном храме в другой; дети духовных лиц тоже ни в чём не были связаны своим происхождением и могли избирать, какое хотели, поприще деятельности. В духовное звание в XVII веке могли вступать даже люди несвободные, и землевладельцы того времени часто имели священников из крепких им людей. В духовенство шли охотно, потому что здесь больше было возможности найти заработок и можно было легче избежать тягла . Низшее приходское духовенство было тогда избирательным. Прихожане выбирали, обыкновенно, из своей среды, как им казалось, подходящего для священнического сана человека, давали ему грамоту о выборе и посылали «ставиться» к местному архиерею.

Московское правительство, оберегая платёжные силы государства от убыли, давно стало предписывать городам и сёлам, чтобы они на убылые священнические и дьяконские места выбирали детей или вообще родственников умерших священнослужителей, рассчитывая, что такие лица более подготовлены к священству, чем «сельские невежды» . Общины, в интересах которых тоже было не терять лишних соплательщиков, и сами старались выбирать себе пастырей из известных им духовных семей. К XVII веку это уже обычай, и дети священнослужителей, хотя и могут войти путём службы в любой чин, предпочитают ждать очереди занять духовное место. Церковный клир оказывается поэтому чрезвычайно переполненным детьми духовенства, старыми и молодыми, ожидающими «места», а пока пребывающими при отцах и дедах священников в качестве пономарей, звонарей, дьячков и т. п. В году Синоду доносили, что при некоторых ярославских церквах числилось столько поповских детей, братьев, племянников, внуков на причетнических местах, что их приходилось на пятерых священников едва ли не по пятнадцати человек.

Как в XVII веке, так и при Петре очень редки были приходы, где значился один только священник, - в большинстве значилось по двое и по трое. Были такие приходы, где при наличности пятнадцати дворов прихожан имелось два иерея при тёмной, деревянной, полуразвалившейся церковке. При богатых церквах число священников доходило до шести и более.

Сравнительная лёгкость получения сана создала в древней России бродячее поповство, так называемое «крестцовое». Крестцами назывались в старой Москве и других городах места пересечения больших улиц, где всегда толпилось много народа. В Москве особенно славились Варварский и Спасский крестцы. Здесь по преимуществу собиралось духовенство, ушедшее со своих приходов для вольного промысла саном священника и дьякона. Какой-нибудь горюнь, настоятель церкви с приходом в два-три двора, конечно, мог больше заработать, предлагая свои услуги тем, кто хотел отслужить молебен на дому, справить в доме сорокоуст , благословить поминальную трапезу. Все такие нуждающиеся в священнике шли на крестец и здесь выбирали кого хотели. Отпускную грамоту от архиерея получить было легко, если даже владыка был против: таких прибыльных дел до него не доводили охочие до взяток и посулов архиерейские прислужники. В Москве петровских времён даже после первой ревизии, после многих мер, направленных к уничтожению крестцового духовенства, насчитывали более 150 человек зарегистрированных попов, записавшихся в приказ церковных дел и уплативших епитрахильные деньги.

Конечно, существование такого бродячего духовенства, при стремлении правительства всё и всех в государстве записать на «службу», не могло быть терпимо, и Пётр ещё в начале 1700-х годов делает ряд распоряжений, ограничивающих свободу вступления в духовный чин. В году эти меры несколько систематизируются и подтверждаются, причём следует объяснение мер к сокращению духовного чина: от его распространения «государевой службѣ въ ея нуждахъ ощутилось умаленіе» . В году Пётр издал распоряжение к архиереям, чтобы они «не умножали священниковъ и дьяконовъ сквернаго ради прибытка, ниже для наслѣдія» . Выход из духовного звания был облегчён, и Пётр благосклонно смотрел на священников, покидавших духовный сан, но и самого Синода. Одновременно с заботами о количественном сокращении духовного чина, правительство Петра озабочено прикреплением его к местам служения. Выдача перехожих грамот сначала очень затрудняется, а потом совсем прекращается, причём мирским лицам строжайше, под штрафом и наказанием, запрещается принимать для исполнения требы попов и дьяконов . Одной из мер к сокращению количества духовенства было и запрещение строить новые церкви. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать клятвенное обещание, что «ни сами не будутъ, ни другим не допустятъ строить церквей свыше потребы прихожанъ» .

Самой важной мерой в этом отношении, в частности и для жизни белого духовенства, является попытка Петра «опредѣлить указнѣ число священно-церковно-служителей и такъ церкви распорядить, чтобы довольное ко всякой число прихожанъ было приписано» . Синодским указом года были установлены штаты духовенства, по которым определялось, «дабы больше триста дворовъ и въ великихъ приходахъ не было, но числилось бы въ такомъ приходѣ, гдѣ один священник, 100 дворовъ или 150, а где два, тамо 200 или 250. А при трехъ числилося бы до 800 дворовъ, а при толикихъ попахъ больше двухъ дьяконовъ не было бъ, а причетникамъ быть по препорціи поповъ, то есть при каждомъ попѣ одинъ дьячокъ и одинъ пономарь» . Этот штат предполагалось осуществить не сразу, а по мере того, как будут вымирать лишние церковнослужители; архиереям же было приказано не ставить новых священников, пока имеются в живых старые.

Установив штаты, Пётр подумал и о пропитании духовенства, зависевшего во всём от прихожан. Белое духовенство жило тем, что приносило ему исправление требы, а при всеобщей бедности, да ещё при несомненном в те времена понижении приверженности к церкви, эти доходы были очень невелики, и белое духовенство петровских времён очень бедствовало.

Сократив количественно белое духовенство, запретив и затруднив доступ в него новых сил со стороны, Пётр как бы замкнул духовное сословие в нём самом. Тогда-то и приобрели в жизни духовенства особое значение кастовые черты, характеризуемые обязательным наследованием сыном места отца. По смерти отца, служившего священником, поступал на его место старший сын, бывший при отце дьяконом, а на его место определялся в дьяконы следующий брат, служивший дьячком. Дьячковское место занимал третий брат, бывший прежде пономарём. Если недоставало на все места братьев, вакантное место замещалось сыном старшего брата или только зачислялось за ним, если он не подрос. Это новое сословие было приставлено Петром к пастырской духовной просветительской деятельности по закону христианскому, однако же, не на всей воле понимания закона пастырями так, как они хотят, а только как предписывает понимать его государственная власть.

И на духовенство в этом смысле были возложены Петром тяжкие обязанности. При нём священник не только должен был обязательно славословить и превозносить все реформы, но и помогать правительству в сыске и уловлении тех, кто поносил деятельность царя и враждебно к ней относился. Если на исповеди вскрывалось, что исповедующийся совершил государственное преступление, причастен к бунту и злоумышлениям на жизнь государя и его семьи, то священник должен был под страхом казни донести о таком исповеднике и его исповеди светскому начальству. На духовенство далее была возложена обязанность разыскивать и при помощи светского начальства преследовать и ловить раскольников, уклонившихся от уплаты двойных податей. Во всех таких случаях священник стал выступать как подведомственный светской власти чиновник: он действует в таких случаях как один из полицейских органов государства вместе с фискалами , сыщиками и дозорщиками Преображенского приказа и Тайной канцелярии . Донос священника влечёт за собой суд и иногда жестокую расправу. В этой новой приказной обязанности священника мало-помалу затенялся духовный характер его пастырской деятельности, и между ним и прихожанами создавались более или менее холодная и крепкая стена взаимного отчуждения, нарастало недоверие пасомых к пастырю. «В результате духовенство , - говорит Н. И. Кедров , - замкнутое в своей исключительной среде, при наследственности своего звания, не освежаясь притоком свежих сил отвне, постепенно должно было ронять не только своё нравственное влияние на общество, но и само стало оскудевать умственными и нравственными силами, охладевать, так сказать, к движению общественной жизни и её интересам» . Не поддерживаемое обществом, которое не питает к нему симпатии, духовенство в течение XVIII века вырабатывается в послушное и беспрекословное орудие светской власти.

Положение чёрного духовенства

Пётр явно не любил монахов. Это была черта его характера, сложившаяся, вероятно, под сильным влиянием ранних впечатлений детства. «Страшные сцены , - говорит Ю.Ф. Самарин, - встретили Петра у колыбели и тревожили всю его жизнь. Он видел окровавленные бердыши стрельцов, называвших себя защитниками православия, и привык смешивать набожность с фанатизмом и изуверством. В толпе бунтовщиков на Красной площади являлись ему чёрные рясы, доходили до него странные, зажигательные проповеди, и он исполнялся неприязненного чувства к монашеству» . Множество подметных писем, рассылавшихся из монастырей, «обличительные тетрадки» и «писаньица», именовавшие Петра антихристом, раздавались народу на площадях, тайком и въявь, монахами. Дело царицы Евдокии , дело царевича Алексея могли только укрепить его негативное отношение к монашеству, показав, какая враждебная его государственному порядку сила скрывается за стенами монастырей.

Под впечатлением всего этого Пётр, вообще по всему своему душевному складу далёкий от запросов идеалистической созерцательности и ставивший в назначение жизни человеку непрерывную практическую деятельность, стал видеть в монахах только разные «забобоны, ереси и суеверия» . Монастырь, в глазах Петра, есть совершенно лишнее, ненужное учреждение, а раз оно ещё является очагом смут и бунтов, то он, по его мнению, и вредное учреждение, которое не лучше ли будет совсем уничтожить? Но на такую меру не хватило и Петра. Очень рано начал он, однако, заботиться о том, чтобы путём самых строгих ограничительных мер стеснить монастыри, сократить их число, воспрепятствовать появлению новых. Всякий указ его, относящийся к монастырям, дышит желанием уколоть монахов, показать и им самим и всем всю бесполезность, всю ненужность монашеского жития. Ещё в -х годах Пётр категорически запретил строить новые монастыри, а в году велел переписать все существующие, чтобы установить штаты монастырей. И всё дальнейшее законодательство Петра относительно монастырей неуклонно направляется к трём целям: к уменьшению числа монастырей, к установлению тяжёлых условий для принятия в монашество и к тому, чтобы дать монастырям практическое назначение, извлечь из их существования какую-нибудь практическую пользу. Ради последнего Пётр клонился к тому, чтобы обратить монастыри в фабрики, училища, лазареты, инвалидные дома, то есть «полезные» государственные учреждения.

Духовный Регламент подтвердил все эти распоряжения и особенно обрушился на основание скитов и пустынножительство, которое предпринимается не в целях душевного спасения, а «свободнаго ради житія, чтобы быть удалену отъ всякой власти и надсмотрѣнія и дабы на новоустрояемый скитъ собирать деньги и ими корыствоваться» . В регламенте было помещено правило: «монахамъ никакихъ по кельямъ писемъ, какъ выписокъ из книгъ, такъ и грамотокъ совѣтныхъ никому не писать, и по духовнымъ и гражданскимъ регуламъ чернилъ и бумаги не держать, понеже ничто такъ монашескаго безмолвія не разоряетъ, какъ суетныя ихъ и тщетныя письма…» .

Дальнейшими мерами монахам предписывалось жить в монастырях неисходно, всякие долговременные отлучки иноков запрещались, монах и монахиня могли выйти за стены монастыря только часа на два, на три, да и то с письменным разрешением от настоятеля, где за его подписью и печатью прописан срок отпуска монашествующего. В конце января года Пётр опубликовал указ о звании монашеском, об определении в монастыри отставных солдат и об учреждении семинарий , госпиталей . Этот указ, окончательно решая, чем быть монастырям, по обыкновению рассказывал, зачем и почему предпринимается новая мера: монашество сохранялось только ради «удовольствования им тех, кои прямой совестью оного желают», и для архиерейства, ибо, по обычаю, архиереи могут быть только из монахов. Однако через год Петра не стало, и этот указ не успел войти в жизнь со всей полнотой.

Эпоха Петра Великого в жизни русской церкви полна историческим содержанием. Во-первых, уяснилось и приняло новые формы как отношение церкви к государству, так и церковное управление. Во-вторых, внутренняя церковная жизнь была отмечена борьбой богословских взглядов (например, знакомый нам спор о пресуществлении между великорусским и малорусским духовенством и другие несогласия). В-третьих, оживилась литературная деятельность представителей церкви. В своем изложении мы коснемся только первого из указанных пунктов, потому что второй имеет специальный церковно-исторический интерес, а третий рассматривается в истории литературы.

Рассмотрим сперва те меры Петра I , которыми устанавливались отношения церкви к государству и общий порядок церковного управления; затем перейдем к частным мерам относительно церковных дел и духовенства.

Отношение церкви к государству до Петра I в Московском государстве не было точно определено, хотя на церковном соборе 1666–1667 гг. греками было принципиально признано главенство светской власти и отрицалось право иерархов вмешиваться в светские дела. Московский государь считался верховным покровителем церкви и принимал активное участие в церковных делах. Но и церковные власти призывались к участию в государственном управлении и влияли на него. Борьбы церковной и светской властей, знакомой Западу, Русь не знала (не было ее, строго говоря, и при Никоне). Громадный нравственный авторитет московских патриархов не стремился заменить собой авторитет государственной власти, и если раздавался со стороны русского иерарха голос протеста (например, митрополита Филиппа против Ивана IV), то он не сходил никогда с нравственной почвы.

Петр I вырос не под таким сильным влиянием богословской науки и не в такой благочестивой обстановке, как росли его братья и сестры. С первых же шагов своей сознательной жизни он сошелся с "еретиками немцами" и, хотя остался православным по убеждениям человеком, однако свободнее относился ко многим обрядностям, чем обыкновенные московские люди, и казался зараженным "ересью" в глазах старозаветных ревнителей благочестия. Можно с уверенностью сказать, что Петр от своей матери и от консервативного патриарха Иоакима (ум. 1690) не раз встречал осуждение за свои привычки и знакомство с еретиками. При патриархе Адриане (1690–1700), слабом и несмелом человеке, Петр встретил не более сочувствия своим новшествам, вслед за Иоакимом и Адриан запрещал брадобритие, а Петр думал сделать его обязательным. При первых решительных нововведениях Петра все протестующие против них, видя в них ересь, искали нравственной опоры в авторитете церкви и негодовали на Адриана, который малодушно молчал, по их мнению, тогда, когда бы следовало стать за правоверие. Адриан действительно не мешал Петру и молчал, но он не сочувствовал реформам, и его молчание, в сущности, было пассивной формой оппозиции. Незначительный сам по себе, патриарх становился неудобен для Петра, как центр и объединяющее начало всех протестов, как естественный представитель не только церковного, но и общественного консерватизма. Патриарх же, крепкий волею и духом, мог бы явиться могучим противником Петра I, если бы стал на сторону консервативного московского мировоззрения, осуждавшего на неподвижность всю общественную жизнь.

Понимая эту опасность, Петр после смерти Адриана не спешил с избранием нового патриарха, а "местоблюстителем патриаршего престола" назначил Рязанского митрополита Стефана Яворского, ученого малоросса. Управление же патриаршим хозяйством перешло в руки особо назначенных светских лиц. Нет нужды предполагать, как делают некоторые, что уже тотчас после смерти Адриана Петр решился упразднить патриаршество. Вернее думать, что Петр просто не знал, что делать с избранием патриарха. К великорусскому духовенству Петр относился с некоторым недоверием, потому что много раз убеждался, как сильно не сочувствует оно реформам. Даже лучшие представители древней русской иерархии, которые сумели понять всю национальность внешней политики Петра I и помогали ему как могли (Митрофан Воронежский, Тихон Казанский, Иов Новгородский), – и те были против культурных новшеств Петра. Выбрать патриарха из среды великорусов для Петра значило рисковать создать себе грозного противника. Малорусское духовенство держало себя иначе: оно само подверглось влиянию западной культуры и науки и сочувствовало новшествам Петра I. Но поставить малоросса патриархом было невозможно потому, что во время патриарха Иоакима малорусские богословы были скомпрометированы в глазах московского общества, как люди с латинскими заблуждениями; за это на них было воздвигнуто даже гонение. Возведение малоросса на патриарший престол повело бы поэтому к общему соблазну. В таких обстоятельствах Петр I и решил остаться без патриарха.

Установился временно такой порядок церковного управления: во главе церковной администрации стояли местоблюститель Стефан Яворский и особое учреждение, Монастырский приказ, со светскими лицами во главе; верховным авторитетом в делах религии признавался собор иерархов; сам Петр, как и прежние государи, был покровителем церкви и принимал живое участие в ее управлении. Это участие Петра привело к тому, что в церковной жизни важную роль стали играть архиереи малороссы, прежде гонимые. Несмотря на протесты и на Руси, и на православном Востоке, Петр постоянно выдвигал на архиерейские кафедры малорусских ученых монахов. Великорусское малообразованное и враждебное реформе духовенство не могло явиться помощником Петру I, тогда как малороссияне, имевшие более широкий умственный кругозор и выросшие в стране, где православие вынуждено было к деятельной борьбе с католицизмом, воспитали в себе лучшее понимание задач духовенства и привычку к широкой деятельности. В своих епархиях они не сидели сложа руки, а обращали в православие инородцев, действовали против раскола, заводили школы, заботились о быте и нравственности духовенства, находили время и для литературной деятельности. Понятно, что они более отвечали желаниям преобразователя, и Петр I ценил их более, чем тех духовных лиц из великорусов, узкие взгляды которых часто становились ему на дороге. Можно привести длинный ряд имен малороссов-архиереев, занявших видные места в русской иерархии. Но особенно замечательны из них: помянутый выше Стефан Яворский, св. Дмитрий, митрополит Ростовский и, наконец, при Петре – епископ Псковский, впоследствии архиепископ Новгородский. Это был очень способный, живой и энергичный человек, склонный к практической деятельности гораздо более, чем к отвлеченной науке, однако весьма образованный и изучивший богословскую науку не только в Киевской академии, но и в католических коллегиях Львова, Кракова и даже Рима. Схоластическое богословие католических школ не повлияло на живой ум Феофана, напротив, – поселило в нем неприязнь к схоластике и католичеству. Не получая удовлетворения в православной богословской науке, тогда плохо и мало разработанной, Феофан от католических доктрин обратился к изучению протестантского богословия и, увлекаясь им, усвоил некоторые протестантские воззрения, хотя был православным монахом. Эта наклонность к протестантскому мировоззрению, с одной стороны, отразилась на богословских трактатах Феофана, а с другой стороны – помогла ему сблизиться с Петром I во взглядах на реформу. Царь, воспитавшийся на протестантской культуре, и монах, закончивший свое образование на протестантском богословии, прекрасно поняли друг друга. Познакомясь с Феофаном впервые в Киеве в 1706 г., Петр в 1716 г. вызвал его в Петербург, сделал его своей правой рукой в деле церковного управления и защищал от всех нападок со стороны прочего духовенства, заметившего в любимце Петра протестантский дух. Феофан же в своих знаменитых проповедях явился истолкователем и апологетом реформ Петра, а в своей практической деятельности был искренним и способным его помощником.

Феофану и принадлежит разработка и, может быть, даже самая мысль того нового плана церковного управления, на котором остановился Петр I. Более двадцати лет (1700–1721) продолжался временный беспорядок, при котором русская церковь управлялась без патриарха. Наконец, 14 февраля 1721 г. совершилось открытие "Святейшего Правительствующего Синода". Эта духовная коллегия навсегда заменила собой патриаршую власть. В руководство ей был дан Духовный регламент, составленный Феофаном и редактированный самим Петром I. В регламенте откровенно указывалось на несовершенство единоличного управления патриарха и на политические неудобства, проистекающие от преувеличения авторитета патриаршей власти в делах государственных. Коллегиальная форма церковного управления рекомендовалась как наилучшая во всех отношениях. Состав Синода по регламенту определяется так: президент, два вице-президента, четыре советника и четыре асессора (в число их входили представители черного и белого духовенства). Заметим, что состав Синода был аналогичен с составом светских коллегий. Лица, состоявшие при Синоде, были таковы же, как и при коллегиях; представителем особы государя в Синоде был обер-прокурор, при Синоде было и целое ведомство фискалов, или инквизиторов. Внешняя организация Синода была, словом, взята с общего типа организации коллегии.

Говоря о положении Синода в государстве, следует строго различать роль его в сфере церкви от роли в общей системе государственного управления. Значение Синода в церковной жизни ясно определяет Духовный регламент, по выражению которого Синод имеет "силу и власть патриаршую". Все сферы ведения и вся полнота церковной власти патриарха присущи Синоду. Ему передана и епархия патриарха, бывшая под его личным управлением. Этой епархией Синод управлял через особую коллегию, получившую название дикастерии, или консистории. (По образцу этой консистории были постепенно устроены консистории и в епархиях всех архиереев). Так, в церковных делах Синод вполне заменил патриарха.

Но в сфере государственного управления Синод не вполне наследовал патриарший авторитет. О значении Синода в общем составе администрации при Петре существуют у нас разнообразные мнения. Одни полагают, что "Синод во всем был сравнен с Сенатом и наряду с ним непосредственно подчинен государю" (такого мнения держится, например, П. Знаменский в своем "Руководстве к Русской церковной истории"). Другие же думают, что при Петре, на практике, государственное значение Синода стало ниже значения Сената. Хотя Синод и стремится стать независимо от Сената, однако последний, рассматривая Синод как обыкновенную коллегию по духовным делам, считал его себе подчиненным. Такой взгляд Сената оправдывался общей мыслью преобразователя, положенной в основу церковной реформы: с учреждением Синода церковь становилась в зависимость не от лица государя, как прежде, а от государства, управление ею было введено в общий административный порядок и Сенат, управлявший делами церкви до учреждения Синода, мог считать себя выше Духовной коллегии, как верховный административный орган в государстве (такой взгляд высказан в одной из статей проф. Владимирского-Буданова). Трудно решить, какое мнение справедливее. Ясно одно, что политическое значение Синода никогда не поднималось так высоко, как высоко стоял авторитет патриархов (о начале Синода см. П. В. Верховского "Учреждение Духовной коллегии и Духовный регламент", два тома. 1916; также Г. С. Рункевича "Учреждение и первоначальное устройство Св. Пр. Синода", 1900).

Так учреждением Синода Петр I вышел из того затруднения, в каком стоял много лет. Его церковно-административная реформа сохранила в русской церкви авторитетную власть, но лишила эту власть того политического влияния, с каким могли действовать патриархи. Вопрос об отношении церкви и государства был решен в пользу последнего, и восточные иерархи признали вполне законной смену патриарха Синодом. Но эти же восточные греческие иерархи при царе Алексее уже решили в принципе тот же вопрос и в том же направлении. Поэтому церковные преобразования Петра, являясь резкой новинкой по своей форме, были построены на старом принципе, завещанном Петру Московской Русью. И здесь, как и в других реформах Петра I, мы встречаемся с непрерываемостью исторических традиций.

Что касается до частных мероприятий по делам церкви и веры в эпоху Петра I, то мы можем лишь кратко упомянуть о главнейших из них, именно: о церковном суде и землевладении, о духовенстве черном и белом, об отношении к иноверцам и расколу.

Церковная юрисдикция была при Петре очень ограничена: масса дел от церковных судов отошла в суды светские (даже суд о преступлениях против веры и церкви не мог совершаться без участия светской власти). Для суда над церковными людьми, по искам светских лиц, был в 1701 г. восстановлен (закрытый в 1677 г.) Монастырский приказ со светскими судами. В таком ограничении судебной функции духовенства можно видеть тесную связь с мероприятиями Уложения 1649 г., в которых сказалась та же тенденция.

Такую же тесную связь с древней Русью можно видеть и в мерах Петра I относительно недвижимых церковных имуществ. Земельные вотчины духовенства при Петре сперва подверглись строгому контролю государственной власти, а впоследствии были изъяты из хозяйственного ведения духовенства. Управление ими было передано Монастырскому приказу; они обратились как бы в государственное имущество, часть доходов с которого шла на содержание монастырей и владык. Так пробовал Петр разрешить вековой вопрос о земельных владениях духовенства на Руси. На рубеже XV и XVI вв. право монастырей владеть вотчинами отрицалось частью самого монашества (Нил Сорский); к концу XVI в. правительство обратило внимание на быстрое отчуждение земель из рук служилых людей в руки духовенства и стремилось если не вовсе прекратить, то ограничить это отчуждение. В XVII в. земские челобитья настойчиво указывали на вред такого отчуждения для государства и дворянского класса; государство теряло земли и повинности с них; дворяне становились безземельными. В 1649 г. в Уложении явился, наконец, закон, запрещавший духовенству дальнейшее приобретение земель. Но Уложение еще не решилось возвратить государству те земли, которыми владело духовенство.

Заботясь о поднятии нравственности и благосостояния в среде духовенства, Петр с особым вниманием относился к быту белого духовенства, бедного и малообразованного, "ничем от пахотных мужиков неотменного", по выражению современника. Рядом указов Петр старался очистить среду духовенства тем, что насильно отвлекал лишних его членов к другим сословиям и занятиям и преследовал дурные его элементы (бродячее духовенство). Вместе с тем Петр старался лучше обеспечить приходское духовенство уменьшением его числа и увеличением района приходов. Нравственность духовенства он думал поднять образованием и строгим контролем. Однако все эти меры не дали больших результатов.

К монашеству Петр I относился не только с меньшей заботой, но даже с некоторой враждой. Она исходила из того убеждения Петра, что монахи были одной из причин народного недовольства реформой и стояли в оппозиции. Человек с практическим направлением, Петр плохо понимал смысл современного ему монашества и думал, что в монахи большинство идет "от податей и от лености, чтобы даром хлеб есть". Не работая, монахи, по мнению Петра, "поедают чужие труды" и в бездействии плодят ереси и суеверия и занимаются не своим делом: возбуждают народ против новшеств. При таком взгляде Петра I понятно стремление его к сокращению числа монастырей и монахов, к строгому надзору за ними и ограничению их прав и льгот. У монастырей были отняты их земли, их доходы, и число монахов было ограничено штатами; не только бродяжничество, но и переход из одного монастыря в другой запрещался, личность каждого монаха была поставлена под строгий контроль настоятелей: занятия в кельях письмом запрещены, общение монахов с мирянами затруднено. В конце царствования Петр I высказал свой взгляд на общественное значение монастырей в "Объявлении о монашестве" (1724). По этому взгляду, монастыри должны иметь назначение благотворительное (в монастыри помещались на призрение нищие, больные, инвалиды и раненые), а кроме того, монастыри должны были служить к приготовлению людей к высшим духовным должностям и для приюта людям, которые склонны к благочестивой созерцательной жизни. Всей своей деятельностью относительно монастырей Петр I и стремился поставить их в соответствие с указанными целями.

В эпоху Петра I отношение правительства и церкви к иноверцам стало мягче, чем было в XVII в. К западноевропейцам относились с терпимостью, но и при Петре к протестантам благоволили больше, чем к католикам. Отношение Петра к последним обусловливалось не одними религиозными мотивами, но и политическими: на притеснения православных в Польше Петр I отвечал угрозами воздвигнуть гонение на католиков. Но в 1721 г. Синод издал важное постановление о допущении браков православных с неправославными – и с протестантами и католиками одинаково.

Политическими мотивами руководился отчасти Петр и по отношению к русскому расколу. Пока он видел в расколе исключительно религиозную секту, он относился к нему довольно мягко, не трогая верований раскольников (хотя с 1714 г. и велел с них брать двойной податной оклад). Но когда он увидел, что религиозный консерватизм раскольников ведет к консерватизму гражданскому и что раскольники являются резкими противниками его гражданской деятельности, тогда Петр изменил свое отношение к расколу. Во вторую половину царствования Петра I репрессии шли рядом с веротерпимостью: раскольников преследовали как гражданских противников господствующей церкви; в конце же царствования и религиозная терпимость как будто бы уменьшилась, и последовало ограничение гражданских прав всех без исключения раскольников, замешанных и не замешанных в политические дела. В 1722 г. раскольникам дан был даже определенный наряд, в особенностях которого видна была как бы насмешка над расколом.

Начавшиеся во второй половине XVII в. преобразования нашли свое логическое завершение в правлении Петра I (сына Алексея Михайловича).

Петр был провозглашен царем в 1682 г., но в реальности существовало так называемое “троевластное правление”, т.е. совместно с братом Иваном и царевной Софьей, которая сосредоточила всю власть в своих руках. Петр и его мать жили в подмосковных селах Преображенском, Коломенском, Семеновском.

В 1689 г. Петр при поддержке многих бояр, дворян и даже Московского патриарха лишил Софью власти, заточив в монастырь. До 1696 г. (до своей смерти) Иван оставался “церемониальным царем”, т.е. формально разделял с Петром власть.

С 90-х годов XVII в. начинается новая эпоха, связанная с преобразованиями Петра I, затронувшими все стороны жизни российского общества. Как образно замечали горячие поклонники Петра, фактически XVIII век начался раньше грандиозного фейерверка, устроенного в Москве 1 января 1700 г. по случаю нового столетия.

Военные реформы

Реформы Петра I направлялись условиями его времени. Этот царь не знал мира, всю жизнь он воевал: вначале с сестрой Софьей, затем с Турцией, Швецией. Не только для победы над противником, но и для того, чтобы занять достойное место в мире, Петр I начал свои преобразования. Исходным пунктом реформ послужили Азовские походы (1695-1696 гг.) .

В 1695 г. русские войска осадили Азов (турецкую крепость в устье Дона), но из-за недостатка вооружения и отсутствия флота взять Азов не удалось. Осознав это, Петр со свойственной ему энергией принялся за строительство флота. Было принято решение организовать Кумпанства, которые и занимались бы строительством кораблей. Единое Кумпанство, которое составляли купцы и посадские люди, было обязано построить 14 кораблей; Адмиралтейство — 16 кораблей; по одному кораблю — обязательство с каждых 10 тысяч помещичьих крестьян и 8 тысяч монастырских. Флот строился на реке Воронеж у впадения ее в Дон. В 1696 г. русские морские силы одержали первую победу — Азов был взят. На следующий год Петр отправляет в Европу так называемое Великое посольство из 250 человек. В его составе под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова находился сам царь. Посольство посетило Голландию, Англию, Вену. Как считал , идея поездки за границу (Великое посольство) возникла у Петра I в результате начавшихся преобразований. За знаниями и опытом отправился царь в Европу в 1697-1698 гг. Исследователь А.Г. Брикнер, напротив, считал, что именно после поездки в Европу у Петра I возник план реформ.

Летом 1698 г. поездка была прервана из-за полученного донесения о бунте стрельцов. Царь принял личное участие в казнях, Софья была пострижена в монахини. Стрелецкое войско подлежало расформированию. Царь приступил к реорганизации армии и продолжил строительство флота. Интересно отметить, что помимо осуществления общего руководства Петр принимал непосредственное участие в создании флота. Сам царь без помощи иностранных специалистов построил 58-пушечный корабль «Предестинация» («Божье предвидение»). Еще в 1694 г. во время морского похода, устроенного царем, впервые был поднят российский бело-сине-красный флаг.

С началом войны со Швецией строительство флота было начато и на Балтике. К 1725 г. флот на Балтике насчитывал 32 линейных корабля с вооружением от 50 до 96 пушек каждый, 16 фрегатов, 85 галер и множество других более мелких судов. Общая численность русских военных моряков составляла около 30 тыс. Петр лично составил Устав морской , где было записано “Только тот государь обе руки имеет, который и войско сухопутное, и флот имеет”.

Петр I избрал новый принцип комплектования армии: рекрутские наборы . С 1699 по 1725 гг. было проведено 53 набора, давших армии и флоту более 280 тыс. человек. Рекруты проходили военную подготовку, получали казенное вооружение и обмундирование. В армию набирались также и “охочие люди” из свободных крестьян с жалованием 11 рублей в год.

Уже в 1699 г. Петр сформировал помимо двух гвардейских полков — Преображенского и Семеновского — 29 пехотных и 2 драгунских. К концу его царствования общая численность русской армии составляла 318 тыс. человек.

Петр строго обязал всех дворян нести военную службу, начиная с солдатского чина. В 1716 г. был издан Устав воинский , который регламентировал порядок в армии в военное и мирное время. Подготовка офицерских кадров осуществлялась в двух военных школах — Бомбардирской (артиллерийской) и Преображенской (пехотной). Впоследствии Петр открыл морскую, инженерную, медицинскую и другие военные школы, что позволило ему в конце своего царствования полностью отказаться от приглашения иностранных офицеров на русскую службу.

Реформа государственного управления

Из всех преобразований Петра I центральное место занимает реформа государственного управления, реорганизация всех его звеньев.

Главная цель этого периода состояла в том, чтобы обеспечить решение важнейшей проблемы — победы в . Уже в первые годы войны стало ясно, что старый государственный механизм управления, главными элементами которого были приказы и уезды, не обеспечивает нарастающие потребности самодержавия. Это проявилось в нехватке для армии и флота денег, провианта, различных припасов. Радикально решить эту проблему Петр надеялся с помощью областной реформы — создания новых административных образований — губерний, объединявших несколько уездов. В 1708 г . было образовано 8 губерний : Московская, Ингерманландская (Санкт-Петербургская), Киевская, Смоленская, Архангелогородская, Казанская, Азовская, Сибирская.

Основной целью этой реформы было обеспечить армию всем необходимым: устанавливалась прямая связь губерний с полками армий, которые распределялись по губерниям. Связь осуществлялась через специально созданный институт кригскомиссаров (так называемых военных комиссаров).

На местах была создана разветвленная иерархическая сеть бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система “приказ — уезд” была удвоена: “приказ (или канцелярия) — губерния — провинция — уезд”.

В 1711 г. был создан Сенат . Самодержавие, значительно усилившееся во второй половине XVII в., уже не нуждалось в институтах представительства и самоуправления.

В начале XVIII в. фактически прекращаются заседания Боярской Думы, управление центральным и местным государственным аппаратом переходит к так называемой “Консилии министров” — временному совету начальников важнейших правительственных ведомств.

Особенно важной была реформа Сената, занявшего ключевое положение в государственной системе Петра. Сенат сосредоточивал судебные, административные и законосовещательные функции, ведал коллегиями и губерниями, назначал и утверждал чиновников. Неофициальным главой Сената, состоящего из первых сановников, был генерал-прокурор , наделенный особыми полномочиями и подчиненный только монарху. Создание должности генерал-прокурора положило основание целому институту прокуратуры, образцом для которого был французский административный опыт.

В 1718 — 1721 гг . была преобразована система приказного управления страной. Было учреждено 10 коллегий , каждая из которых ведала строго определенной отраслью. Например, Коллегия чужестранных дел — внешними сношениями, Военная — сухопутными вооруженными силами, Адмиралтейская — флотом, Камер-коллегия — сбором доходов, Штатс-контор коллегия — расходами государства, Коммерц-коллегия — торговлей.

Церковная реформа

Своеобразной коллегией стал Синод , или Духовная коллегия, учрежденный в 1721 г. Уничтожение патриаршества отражало стремление Петра I ликвидировать немыслимую при самодержавии петровского времени “княжескую” систему церковной власти. Объявив себя фактически главой церкви, Петр уничтожил ее автономию. Более того, он широко использовал институты церкви для проведения своей политики.

Наблюдение за деятельностью Синода поручалось специальному государственному чиновнику — оберпрокурору .

Социальная политика

Социальная политика носила продворянский и крепостнический характер. Указ 1714 г. о единонаследии устанавливал одинаковый порядок наследования недвижимых имений, без различия поместий и вотчин. Слияние двух форм феодального землевладения — вотчинного и поместного — завершило процесс консолидации класса феодалов в единый класс — сословие дворян и укрепило его господствующее положение (часто на польский манер дворянство называли шляхетством).

Чтобы вынудить дворян думать о службе как о главном источнике благосостояния, ввели майорат - запретили продавать и закладывать земельные владения, в том числе родовые. Новый принцип, отраженный в Табели о рангах 1722 г . усилил дворянство за счет притока выходцев из других сословий. С помощью принципа личной выслуги, строго оговоренных условий повышения по лестнице чинов, Петр превратил массу служилых в военно-бюрократический корпус, полностью ему подчиненный и зависимый только от него. Табель о рангах разделил военную, гражданскую и придворные службы. Все должности разделялись на 14 рангов. Чиновник, достигший восьмого класса (коллежский асессор) или офицер, получал потомственное дворянство.

Городская реформа

Существенной была реформа в отношении жителей городов. Петр решил унифицировать социальную структуру города, привнеся в нее западноевропейские институты: магистраты, цеха и гильдии . Эти институты, имевшие глубокие корни в истории развития западноевропейского средневекового города, были привнесены в русскую действительность насильно, административным путем. Главный магистрат руководил магистратами других городов.

Посадское население было разделено на две гильдии : первую составили “первостатейные”, куда вошли верхи посада, богатые купцы, ремесленники, горожане интеллигентных профессий, а во вторую гильдию включили мелких лавочников и ремесленников, которые, кроме того, были объединены в цеха по профессиональному признаку. Все остальные горожане, не вошедшие в гильдии, подлежали проверке с целью выявления среди них беглых крестьян и возвращения их на прежние места жительства.

Налоговая реформа

Война поглощала 90% государственных расходов, многочисленные повинности несли крестьяне и горожане. В 1718 — 1724 гг. была проведена подушная перепись мужского населения. Помещикам и монастырям велено было подать "сказки" (сведения) о своих крестьянах. Правительство поручило гвардейским офицерам провести ревизию поданных ведомостей. С тех пор переписи стали называться ревизиями, а единицей налогообложения вместо крестьянского двора становилась “душа”. Все мужское население должно было платить подушную подать .

Развитие промышленности и торговли

В результате преобразований Петра I стало активно развиваться мануфактурное производство, создаваться промышленность. К концу XVII в. в стране насчитывалось около 30 мануфактур. В годы петровского правления их стало более 100. Начинается движение в сторону преодоления технико-экономической отсталости России. В стране вырастает крупная промышленность, особенно металлургическая (на Урале), текстильная и кожевенная (в центре страны), возникают новые отрасли производства: судостроение (Петербург, Воронеж, Архангельск), стеклянное и фаянсовое дело, производство бумаги (Петербург, Москва).

Русская промышленность создавалась в условиях крепостничества. На заводах работали посессионные (купленные заводчиками) и приписные (платившие государству подати не деньгами, а работой на заводе) крестьяне. Русская мануфактура была фактически как крепостная вотчина.

Развитие промышленного и ремесленного производства способствовало развитию торговли. В стране шел процесс создания общероссийского рынка. В целях поощрения купечества в 1724 г. был введен первый торговый тариф, облагавший вывоз за границу русских товаров.

Отношение исследователей к церковной реформе, проведенной Петром I, не одинаково. Данная тема вызывает разногласия среди ученых. В попытке дать свою оценку этим неоднозначным преобразованиям автор раскрывает суть реформы, а также анализирует ее влияние на Православную Церковь в России и на религиозные настроения людей того времени.

Введение

Епископ Феофан Прокопович, в слове на погребение Петра Великого так оценил роль императора в жизни российского православия: «Се же твой, о и церкве Российская, и Давид и Константин. Его дело, правительство Синодальное, его попечение - пишемая и глаголемая наставления. О коликая произносило сердце сие о невежестве пути спасенного! Коликия ревности на суеверия, и лестнические притворы, и раскол гнездящийся в нас, безумный, враждебный и пагубный! Коликое же в нем и желание было и искание вящего в чине пастырском искусства, прямейшего в народе богомудрия, изряднейшего во всем исправления». И в то же время многие из современников Петра считали его «царем-антихристом»...

Мнения о том, какое влияние оказалацерковная реформа императора Петра I на жизнь Русской Православной Церкви, также существуют самые разные. Некоторые церковные деятели и исследователи отмечали положительную ее сторону, указывали на то, что она является движением в сторону церковной соборности. Первым об этом говорил сам идеолог реформы епископ Феофан (Прокопович). Другая же точка зрения заключается в том, что реформа имела исключительно разрушительный для российского православия характер, была направлена на подчинение Церкви государству в России, при этом за основу брались образцы протестантских государств, в частности Англии, где король является и руководителем Церкви.

Изучению церковной реформы императора Петра I посвящена обширная историография; рассмотреть всю ее в рамках статьи не представляется возможным. В этой связи при ее написании использовались лишь некоторые из работ, авторы которых придерживались разных взглядов на проблему. Резко отрицательную оценку дает архиепископ Серафим (Соболев), солидарен с ней и митрополит Иоанн (Снычев), более взвешенные работы протоиерея Владислава Цыпина, И.К.Смолича, Н. Тальберга и даже написанная в условиях атеистической советской России книга Н.М. Никольского не содержат однозначных оценок. Определенный интерес представляет посвященное самодержавию исследование А. Боханова, краткая история России, написанная С. Г. Пушкаревым.

1. Разные взгляды на церковную реформу Петра I

Как писал И.К. Смолич, рассматривая оценки, которые давались петровской реформе в церковной жизни, «Феофан неоднократно подчеркивает, что Синод есть "соборное правительство" и, следовательно, больше, чем просто орган коллегиального управления. Уже в манифесте это выражение намеренно употреблено, чтобы вызвать у читающего ассоциации с церковными Соборами. В официальном учебнике русской церковной истории 1837 г. Святейший Синод прямо именуется «непрерывным Поместным Собором». В «Истории Русской Церкви» Филарета Гумилевского говорится: «Святейший Синод по составу своему то же, что законный церковный Собор». Уже в 1815 г. Филарет Дроздов, впоследствии митрополит, предпринял попытку представить Святейший Синод как олицетворение соборного принципа древней Церкви. В его сочинении «Разговоры между испытующим и уверенным о православии Восточной кафолической Церкви» сомневающемуся дается разъяснение, что каждый раз, когда в какой Церкви умирал патриарх, собирался в ней Собор, а по-гречески Синод, который и занимал место патриарха». Этот Собор обладал такой же властью, как патриарх. Когда Русская Церковь получила в качестве высшей инстанции своего управления Святейший Синод, она «ближе подошла к древнему образу священноначалия» .

А. Боханов в своей книге также рассматривает разные точки зрения не только на реформы Петра, но и на его личную религиозность: «По поводу религиозности Петра существуют разные суждения; это одна из самых неясных сторон исторического портрета этой удивительной, противоречивой во всех своих направлениях личности. Мало кто считает его неверующим; разночтения начинаются при оценке характера его веры. Специально рассматривавший эту тему Л.А. Тихомиров, заметил, что "несмотря на кощунственные пародии церковной иерархии с "князем папой" во главе - он без сомнения верил в Бога и во Христа Спасителя. Но он действительно имел сильные протестантские наклонности. Лютера он вообще ставил очень высоко. В 1712 г., перед статуей Лютера в Вартбурге, он восхвалял его за то, что "на папу и все его воинство столь мужественно наступил для величайшей пользы своего государя и многих князей". Похвала для религиозного реформатора не столь лестная, но хорошо рисующая взгляды самого Петра на Церковь".

Явная склонность русского царя к европейской рационалистической регламентации и в вопросах веры приходила в противоречие не только с исторически устоявшимися формами миропонимания, привычными для определенного, привилегированного круга, но и с народными представлениями. Как отмечал Г.В. Флоровский, "новизна Петровской реформы не в западничестве, но в секуляризации. Именно в этом реформа Петра была не только поворотом, но и переворотом". Монарх самочинно насадил "психологию переворота", инициировав подлинный русский раскол. С этого времени "изменяется самочувствие и самоопределение власти. Государственная власть самоутверждается в своем самодавлении, утверждает свою суверенную самодостаточность". Флоровский был уверен, что Петр создал «полицейское государство», что государственное попечение приобрело характер "опеки". Отныне человеческая личность стала оцениваться не с позиции нравственных качеств, а с точки зрения пригодности для "политико-технических целей и задач". Если Флоровский и не очень убедителен в частных оценках петровских преобразований, то его общий вывод о том, что царь-император внедрял в России управленческие приемы и властную психологию не просто "из Европы", а именно из протестантских стран - этот вывод представляется обоснованным.

<...> По выражению Н.М. Карамзина, замысел преобразователя сводился к тому, чтобы "сделать Россию Голландией". Данную констатацию можно признать гиперболизированной. Однако, сделанное задолго до славянофилов, заключение историографа о том, что с Петра "мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России", - нельзя не признать исторически адекватным» .

В то же время, как писал И. К. Смолич, «едва ли справедливо считать, будто религиозность Петра была проникнута духом западного рационализма. Он почитал иконы и Божию Матерь, как он признался патриарху Адриану во время процессии по поводу казни стрельцов; он благоговейно лобызал мощи, охотно посещал богослужения, читал Апостол и пел в церковном хоре. Современникам была известна его начитанность в Библии, цитаты из которой он метко употреблял, как в беседах, так и в письмах. Феофан Прокопович замечает, что «аки всеоружие (Петру - ред.) было изученныя от Священных Писаний догматы, наипаче Павлова послания, которая твердо себе в памяти закрепил». Тот же Феофан говорит, что Петр «и в разговорах богословских и других слышати и сам не молчати не токмо, как прочие обвыкли, не стыдился, но и с охотою тщался и многих в сумнительстве совести наставлял». .

Однозначно отрицательные оценки деятельности первого Российского императора в церковном вопросе дают архиепископ Серафим (Соболев) и митрополит Иоанн (Снычев). По мнению архиепископа Серафима (Соболева), «вред от противоцерковных реформ Петра I не исчерпывался только тем, что протестантизм еще при нем стал сильно распространяться чрез умножение сект в русском обществе. Главное зло здесь заключалось в том, что Петр привил русскому народу протестантизм, имевший в себе самом великий соблазн и привлекательность, в силу чего он стал жить в России и после Петра. Протестантизм привлекателен тем, что, по-видимому, возвышает человеческую личность, так как дает перевес его разуму и свободе над авторитетом веры и обольщает независимостью и прогрессивностью своих начал. <...> Но и этим не исчерпывается зло, которое причинил Петр России. Русская Церковь могла бы с успехом бороться с отступлением от православной веры русских людей на почве протестантизма посредством школьного просвещения. Но Петр отнял у Церкви имущество. В силу этого просвещение русского народа не было в ведении Церкви, распространялось не на исконных исторических началах нашей православной веры, но с XIX столетия даже внедряло отрицательное отношение к вере и потому в себе таило гибель России» .

По оценке митрополита Иоанна (Снычева), «судорожная эпоха Петра, разметавшая русскую старину в погоне за европейскими новшествами, сменилась господством чреды временщиков, мало любивших Россию и еще меньше понимавших неповторимые особенности ее характера и мировоззрения. <...> Православная Церковь была унижена и ослаблена: ликвидирована каноническая форма ее управления (патриархат), изъятием церковных земель подорвано благосостояние духовенства и возможности церковной благотворительности, резко сокращено количество монастырей - светочей христианской духовности и православного образования. Самодержавие как принцип правления (предполагающий религиозно осознанное отношение к власти как к церковному служению, послушанию) все более искажалось под влиянием идей западноевропейского абсолютизма» .

2. Сущность церковной реформы императора Петра I

Идею реформы церковного управления в России первый Российский император, по всей видимости, привез из Европы. «О широком интересе Петра к церковной жизни Англии не только в ее официальной, но и в ее сектантской частях, сохранилось достаточно много свидетельств. Он беседовал с сами Кентерберийским и с другими англиканскими епископами все о церковных делах. Архиепископы Кентерберийский и Йоркский назначили для Петра специальных богословов-консультантов. К ним присоединился и Оксфордский университет, назначивший консультанта со своей стороны. Вильгельм Оранский, получивший английскую корону, но воспитанный в левопротестантской духе, ссылаясь на пример родной ему Голландии и самой Англии, советовал Петру сделаться самому "главой религии", чтобы располагать полнотой монархической власти. Беседуя за границей о церковных вопросах Петр все же соблюдал большую осторожность, указывая собеседникам, что ими ведает в России высшая церковная власть. Общий вопрос о коллегиальном управлении интересовал его».

Как писал С.В. Пушкарев, «со своим утилитарно-практическим подходом ко всем жизненным вопросам и со своим стремлением тащить всех своих подданных на работу и на службу государству Петр не сочувственно и даже неприязненно относился к монашеству, тем более что в столь нелюбимых им "бородачах" он видел или чувствовал явную или скрытую оппозицию своим реформам. С 1700 года и до конца своего правления Петр систематически предпринимал ряд мер для того, чтобы ограничить и обезвредить монашество. В 1701 году управление монастырскими и епископскими вотчинами было изъято из рук духовных властей и передано в руки светских чиновников Монастырского приказа. На содержание же монахов и монахинь была положена ежегодная "дача" деньгами и хлебом. Велено было переписать монастыри и в них всех монахов и монахинь, и впредь никого в монахи вновь не постригать без царского указа; мужчин моложе 30 лет было вовсе запрещено постригать в монахи, а на "убылые места" велено было постригать в монахи преимущественно отставных солдат, старых и нетрудоспособных. Доходы с монастырских имений должны были употребляться на нужды благотворительности».

Согласно воспоминаниям А.К. Нартова, «Его императорское величество, присутствуя в собрании с архиереями, приметив некоторых усильное желание к избранию патриарха, о чем неоднократно от духовенства предлагаемо было, вынув одною рукою из кармана к такому случаю приготовленный Духовный Регламент и отдав, сказал им грозно: "Вы просите патриарха, вот вам духовный патриарх, а противомыслящим сему (выдернув другою рукою из ножен кортик и ударяя оным по столу) вот булатный патриарх!" Потом встав, пошел вон. После сего оставлено было прошение об избрании патриарха и учрежден святейший Синод.

С намерением Петра Великого об установлении Духовной коллегии согласны были Стефан Яворский и Феофан Новгородский, которые в сочинении Регламента его величеству помогали, из коих первого определил в синоде председателем, а другого - вице-президентом, сам же стал главою церкве государства своего и некогда рассказывая о распрях патриарха Никона с царем родителем его Алексеем Михайловичем, говорил: "Пора обуздать не принадлежащую власть старцу. Богу изволившу исправлять мне гражданство и духовенство. Я им обое - государь и патриарх. Они забыли, в самой древности сие было совокупно"».

«Феофан был одним из немногих современников Петра, знавших что и каким образом хотел сделать царь. Надо отдать должное тонкому чутью Феофана: он понимал Петра с полуслова, в известном смысле он даже забегал вперед, создавая таким образом у Петра впечатление, что перед ним человек, на которого можно положиться. Все это послужило причиной того, что Феофан получил задание разработать план реорганизации церковного управления» .

Как писал Н.М. Никольский, «Духовный Регламент, опубликованный 25 января 1721 года вместе с манифестом Петра, учреждал, выражаясь слогом манифеста, "соборное правительство" в Церкви на самом деле, как без всяких обиняков говорилось в Духовном Регламенте. Духовное Коллегиум, долженствовавшее отныне управлять Русской Церковью, мыслилось и было организовано в виде одной из прочих коллегий, т.е. учреждений, соответствовавших современным министерствам; тем самым новое "соборное правительство" становилось лишь одной из спиц в колесе абсолютисткого государства. Новый законодательный акт был подготовлен без всякого участия Церкви, ибо, хотя составлял проект Регламента псковский епископ Феофан Прокопович, но он выполнял лишь задание Петра - учредить для управления Русской Церковью коллегию по образцу протестантских духовных консисторий» .

Протоиерей Владислав Цыпин так описывал историю продвижения епископа Феофана (Прокоповича): «Сын киевского купца, в крещении он был наречен Елеазаром. С успехом закончив Киево-Могилянскую академию, Елеазар обучался во Львове, Кракове и в римской коллегии святого Афанасия. В Риме он стал базилианским монахом Елисеем. Вернувшись на родину, он отрекся от униатства и был пострижен в Киево-Братском монастыре с именем Самуила. Его назначили профессором академии и вскоре, в награду за успехи в преподавании, удостоили имени его покойного дяди Феофана - ректора Могилянской академии. Из Рима Прокопович вынес отвращение к иезуитам, к школьной схоластике и ко всей атмосфере католицизма. В своих богословских лекциях он пользовался не католическим, как это было принято в Киеве до него, а протестантским изложением догматики. В день Полтавского сражения Феофан поздравлял царя с победой. Слово, произнесенное им за богослужением на поле битвы, потрясло Петра. Оратор использовал день победы 27 июня, на который приходится память преподобного Самсона, чтобы сравнить Петра с библейским Самсоном, разодравшим льва (герб Швеции складывается из трех львиных фигур). С тех пор Петр не мог забыть Феофана» .

Другой видный церковный деятель петровской эпохи, митрополит Стефан (Яворский), также не был однозначной личностью.

По описанию И.К. Смолича, «назначенный местоблюстителем Стефан Яворский был для церковных кругов Москвы человеком новым и чужим. Он принадлежал к выходцам из Малороссии, которых на Москве не слишком жаловали и православность которых была под большим сомнением. Можно сказать, что мирская биография Стефана (ему было тогда всего 42 года) давала повод к таким сомнениям. <...> Чтобы поступить в иезуитское училище, Яворский, как и другие его современники, должен был принять унию или католичество и получил при этом имя Симеон - Станислав. На юго-западе России это было делом обычным. Впрочем, учителя-иезуиты мало верили в то, что перемена вероисповедания происходила по убеждению; во многих случаях по окончании коллегии учащиеся снова возвращались в православие. Что касается Яворского, то католическая выучка не прошла для него бесследно. Вернувшись в 1689 г. в Киев, он снова принял православие, но римско-католическое влияние присутствовало в его богословских взглядах всю жизнь, сказавшись особенно сильно в его резком неприятии протестантизма, что позднее сделало Яворского противником Феофана Прокоповича. Эти факты из жизни Яворского послужили в дальнейшем для его врагов поводом называть его "папистом"» .

Ставший первым президентом Синода «митрополит Стефан практически не оказывал никакого влияния на ход синодальных дел, где всем распоряжался любимец императора Феофан. В 1722 г. Митрополит Стефан скончался. После его смерти должность президента была упразднена. Формально церковную иерархию возглавил первый вице-президент архиепископ Новгородский Феодосий, но, пока был жив император Петр, самым влиятельным в Синоде оставался архиепископ Феофан» .

«25 января 1721 г. Император издал манифест об установлении "Духовной коллегии, то есть Духовного соборного правительства". А на другой день Сенат передал на высочайшее утверждение штаты создавшейся коллегии: президент из митрополитов, два вице-президента из архиепископов, четыре советника из архимандритов. Четыре ассесора из протопопов и один из "греческих черных священников". Штатное расписание в точности соответствовало штатам других коллегий, вплоть до присутствия в Духовной коллегии "греческого священника". Дело в том, что Петром был заведен такой порядок - назначать в коллегию иностранцев, которые должны были обучать русских правильному ведению дел. В православную церковную коллегию Петр не мог все-таки посадить немца из протестантов, поэтому и был включен в состав "Духовного коллегиума" грек. Предлагался и личный состав коллегии во главе с президентом митрополитом Стефаном и вице-президентами архиепископами Феодосием Новгородским и Феофаном Псковским. Царь наложил резолюцию: "Сих призвав в Сенат, объявить"» .

Как писал Н.М. Никольский, «Организация синода, как вскоре была наименована духовная коллегия, передает управление церковью всецело в руки государства. <...> Имея широкий простор для выбора членов синода, императорская власть не представляет такого же простора синоду в замещении свободных кафедр. Синод только "свидетельствует" перед императором кандидатов, т.е. указывает их, но императорская власть вовсе не принимает на себя обязательства назначать именно тех лиц, которых указывает синод. Правда, синод сейчас же после учреждения добился упразднения Монастырского приказа и получил все те функции, которые ранее принадлежали последнему; но зато правительство приняло сейчас же меры, чтобы административно-хозяйственное управление синода стояло под строгим оком государства. Контроль был вверен обер-прокурору синода, светскому чиновнику, названному в официальной инструкции 1722 г. "оком государя и стряпчим по делам государственным". Он, подобно обер-прокурору сената, обязан был "смотреть накрепко, дабы синод свою должность хранил и во всех делах... истинно, ревностно и порядочно без потеряния времени по регламентам и указам отправлял", "также должен накрепко смотреть, дабы синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал". В случае упущений или нарушений указов и регламентов обер-прокурор должен был предлагать синоду, "дабы исправили"; "а ежели не послушают, то должен в тот час протестовать и иное дело остановить, и немедленно нам (императору) донесть, если весьма нужное". Через обер-прокурора синод получал также все правительственные указы и распоряжения».

Как писал протоиерей Владислав Цыпин, «в отличие от Синода при Восточных патриархах, наш Синод не восполнял патриаршую власть, а заменял ее. Равным образом он заменял и Поместный Собор как высший орган церковной власти. Упразднение первосвятительского престола, равно как и исчезновение более чем на 200 лет Поместных Соборов из жизни Русской Церкви, явилось грубым нарушением 34-го апостольского правила, согласно которому "епископам всякого народа подобает знати первого в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его рассуждения... Но и первый ничего не творит без рассуждения всех". Первенствующий член Синода, первое время со званием президента, ничем не отличаясь по своим правам от других его членов, лишь символически представлял первого епископа, первоиерарха, без разрешения которого в Церкви не должно твориться ничего такого, что превышало бы власть отдельных епископов. Не был Синод, состоящий всего лишь из нескольких архиереев и пресвитеров, и полноценной заменой Поместного Собора.

Еще одним печальным последствием реформы явилось подчинение церковного правительства светской верховной власти. Для членов Синода была составлена присяга: "Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей коллегии быти самого всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего". Эта присяга, противная каноническим началам Церкви, просуществовала до 1901 г., почти 200 лет. В "Духовном регламенте" недвусмысленно провозглашалось, что "Коллегиум правительственное под державным монархом есть и от монарха установлено". Монарх же с помощью соблазнительной игры слов вместо традиционного наименования его "помазанником" именовался в "Регламенте" "христом Господним"» .

В принятой в советское время терминологии но, по сути, в основном точно, хотя и более упрощенно, чем это было в целом в реальности, описывает Н.М. Никольский, как отразилась синодальная реформа на епархиальных архиереях и священниках: «епархиальные архиереи, превратившиеся в духовных чиновников, и белое духовенство, в городах всецело зависевшее от архиереев, а в селах - от местных помещиков, трактовавших сельских священников, как "подлый род людей"» .

«Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. Ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизировать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического суждения. Он имел право ходатайствовать перед высочайшей властью о нуждах Российской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и аппеляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании мирян. Наконец, Синод служил органом канонического общения Русской Церкви с автокефальными Православными Церквами, со Вселенским православием. В домовой церкви первенствующего члена Синода за богослужением возносились имена Восточных патриархов .

По вопросу сношений с сенатом, Синод, в запросе императору написал, что "духовная коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую или едва ли не большую, понеже собор"; но Петр в 1722 году, отправляясь в персидский поход официально подчинил Синод сенату».

По оценке протоиерея Владислава Цыпина, «учреждением Святейшего Синода открывалась новая эпоха в истории Русской Церкви. В результате реформы Церковь утратила былую независимость от светской власти. Грубым нарушением 34-го правила святых апостолов явилось упразднение первосвятительского сана, замена его "безглавым" Синодом. В петровской реформе коренятся причины многих недугов, омрачавших церковную жизнь двух прошедших столетий. Несомненна каноническая дефективность учрежденной при Петре системы управления. Реформа смутила церковную совесть иерархии, клира, народа. Тем не менее она была принята и законопослушным духовенством, и верующим народом. А значит, несмотря на ее каноническую ущербность, в ней не было усмотрено ничего такого, что извращало бы строй церковной жизни настолько, чтобы Русская Церковь выпала из кафолического единства Вселенского православия» .

3. Влияние реформы на церковную жизнь в России

Как писал А. Боханов, «Петр не был провозвестником секулярных настроений в России; они практически существовали всегда. Но он стал первым царем, рассматривавшим "цареву службу" вне рамок "Божьего дела". В этом новом выражении государственной идеократической установки и проступала главная линия исторического разделения между Россией "до" и Россией "после" Петра. Новое "самочувствование власти" плохо, можно даже сказать, вообще не коррелировалось с традиционным государственным "самочувствованием" народной среды, что неизбежно вело, по словам Флоровского, к "поляризации душевного бытия России".

Христианский «модернизм» Петра не мог не отразиться и на внешних проявлениях священнического царского служения. В этой области он одновременно и учреждал нечто принципиально новое, и модифицировал устоявшиеся приемы. Когда в 1721 г. монарх принял титул императора, никакого церковного интронизационного ритуала в этом случае не последовало. Монарх как бы оставался раз и навсегда "поставленным царем", принявшим лишь новое обозначение. <...> Церковный же обряд венчания на царство претерпел изменения, что и сказалось при короновании супруги императора Екатерины (1684-1727) в мае 1724 г. Главное новшество состояло в том, что отныне монарх начинал играть ключевую роль в церемонии. Если раньше корону на голову коронующемуся возлагал митрополит или патриарх, то теперь эта функция перешла к царю» .

По оценке И.К. Смолича, «как и в других делах государственного управления, Петр I и в церковных делах довольствовался прежде всего учреждением нового высшего органа - Священного Синода в надежде, что обстоятельства будут постепенно развиваться в духе его инструкций, в данном случае - "Духовного регламента". Во время царствования Петра Святейший Синод оставался на начальной ступени своего развития. При преемниках Петра произошли изменения, обусловленные интересами государственной власти» .

По несколько упрощенной оценке архиепископа Серафима (Соболева), «в итоге противоцерковных реформ Петра в жизни русских людей получилось охлаждение к православной вере и всем внешним формам ее проявления. Умножились вольнодумцы, осуждавшие по началам протестантским обрядность. Еще современное Петру русское образованное общество, проникаясь европейскими протестантскими взглядами, начало стыдиться своей прежней детской и простодушной религиозности и старалось скрыть ее, тем более что она открыто с высоты престола и начальственными лицами подвергалась резкому осуждению» .

Более подробно эту мысль раскрывает протоиерей Владислав Цыпин: «в петровскую эпоху начинается роковой для судеб государства раскол между высшим слоем общества и простым народом, который традиционно хранил верность заветам своих предков. <...> В ту пору одно за другим издавались распоряжения с петровско-феофановской "просветительской" направленностью, вроде указов о "всуе жегомых" церковных свечах или о "неупотреблении Святых Таин за лекарство аптекарское". Выходили и такие распоряжения, которые грубо оскорбляли народное благочестие, указы против сооружения часовен, против обычая носить иконы по домам, против богатых риз, дорогих колоколов, драгоценных сосудов. Большой соблазн в народе вызывала настоящая одержимость царя разоблачением народных суеверий, под которыми подразумевались старинные благочестивые обряды. За разглашение ложных слухов о чудесах, видениях и пророчествах он назначил тяжкую кару - вырывание ноздрей и ссылку на галеры. Хуже того, духовникам велено было доносить властям, если кто на исповеди сознается в разглашении ложных слухов о чудесах. И светские и духовные власти обязаны были преследовать народных "пророков", юродивых, кликуш. Кликуш и бесноватых было велено пытать, пока не сознаются в притворстве. Колдунов подвергали смертной казни. "Просветительское направление" в указах Петра сочетались с самым дремучим варварством» .

В то же время «чтобы содействовать делу духовного образования, Петр I издал указ, по которому дети духовенства, не обучавшиеся в школах, не допускались к церковным должностям. Без аттестатов "поповичей" запрещено было принимать и в чины "гражданской службы", кроме "солдатского чина". Пока число регулярных духовных училищ было невелико, в качестве временной меры при архиерейских домах и больших монастырях было велено устраивать начальные "цифирные" школы, куда принимались дети из всех сословий, а все дети духовных лиц обязаны были проходить эти школы под угрозой принудительной солдатчины. "Духовный регламент" провозгласил обязательность обучения для детей священнослужителей и причетников. Необученные недоросли подлежали исключению из духовного сословия» .

«Знаменательным явлением церковной жизни петровской эпохи было обращение ко Христу многих тысяч язычников и магометан. Как и в предшествующие столетия, христианское просвещение совершалось в России без насилия и принуждения. Выражая дух исконно русского правосознания - свойственной нашему народу веротерпимости, Петр Великий писал в указе 1702 г.: "Совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому на его ответственность пещися о спасении души своей". Правительство, однако, не избегало поощрительных мер по отношению к обращенным инородцам. Крещеных крепостных отписывали от их некрещеных помещиков. С 1720 г. всем новообращенным представлялась трехлетняя льгота от податей и рекрутства» .

Самым великим творением русской духовной литературы петровской эпохи явились «четьи Минеи» святителя Димитрия, митрополита Ростовского .

«О церковной реформе Петра высказывались разноречивые суждения. Самая глубокая оценка ее принадлежит митрополиту Московскому Филарету. По его словам, "Духовную коллегию, которую у протестанта перенял Петр... Провидение Божие и церковный дух обратили в Святейший Синод"» .

Заключение

«Представляются не совсем исторически точными два популярных историософских утверждения, раскрывающие тему Царь и церковь. Первое - при Петре государство просто "эмансипировалось от церкви" (И.А. Ильин). Второе - Петр "секуляризировал русское царство и приобщил его к типу западного просвещенного абсолютизма" (Н.А. Бердяев). Скорее прав Ф.А. Степун, писавший о том, что при Петре, как и раньше, "оба меча" - светский и духовный, оставались в руках верховного правителя России, но при нем лишь усиливается подчинение духовного меча светскому. По образному выражению этого философа, Петр не стремился к отделению церкви от государства, он намеревался как бы "вовлечь ее в государственный оборот". В более резкой форме схожую мысль еще в 1844 г. в своей магистерской диссертации выразил известный славянофил Ю.Ф. Самарин, считавший, что "Петр Великий понял религию только с ее нравственной стороны, во сколько она нужна для государства, и в этом выразилась его исключительность, его протестантская односторонность. С своей точки зрения, он не понимал, что такое Церковь, он просто ее не видел; ибо сфера ее выше сферы практической, и потому он поступал, как будто ее не было, отрицая ее не злоумышленно, а скорее по неведению"» .

Разные взгляды на проведенную императором Петром I церковную реформу показывают ее сложность и неоднозначность. Собственные взгляды авторов, ее изучавших, оказывают решающее влияние на те выводы, которые они делают.

Сущность реформы заключалась в коренном преобразовании системы церковного управления в России. Замена Патриарха Святейшим Синодом, фактически государственным органом, члены которого должны были давать государственную присягу, превращение в чиновников епархиальных архиереев, ограничения для монашества, усложнение жизни приходского духовенства - вполне очевидные ее последствия. Во многом здесь просматривается желание взять за образец Англию, где король является главой Англиканской Церкви. В условиях же того, что многие из преемников Петра Великого были чужды православию, реформа в итоге привела к тому, что Православная Церковь в России становилась все более зависима уже не только от императора, но и от чиновников. Начало этому было положено самим Петром I, подчинившим Синод Сенату во время одного из своих отсутствий.

Реформа оказала большое влияние на церковную жизнь в России. Рационализаторский взгляд на происходившие в ней процессы, непонимание ее сути приводили ко многим печальным последствиям, среди которых можно назвать попытки решать духовные вопросы полицейскими мерами, отход от православия многих представителей образованной части российского общества. В то же время были сделаны серьезные шаги по развитию церковного образования, миссионерства; в то же время реформа стала началом Синодального периода, последствия и итоги которого в целом сложно оценить положительно.

Список использованных источников и литературы

Источники

1. Феофан Прокопович. Слово на погребение Петра Великого // Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Париж - Москва - Нью-Йорк, 1993. С. 225-232.

2. Нартов А. К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого // Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Париж - Москва - Нью-Йорк, 1993. С. 247-326.

Литература

3. Боханов А. Самодержавие. М., 2002.

4. Иоанн (Снычев), митр. Русская симфония. СПб., 2002.

5. Никольский Н. М. История Русской Церкви. М., 1988.

6. Пушкарев С.Г. Обзор Русской истории. Ставрополь, 1993.

7. Серафим (Соболев), архиеп. Русская идеология. СПб., 1992.

8. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917. М., 1996.

9. Тальберг Н. История Русской Церкви. М., 1997.

10. Цыпин В. , прот. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды. 1700-2005. М., 2007.