Предшественник ягоды. Ягода, Генрих Григорьевич – краткая биография. Происхождение. Ранние годы
Енох Гершевич Иегуда — так на самом деле звали будущего народного комиссара внутренних дел СССР Генриха Ягоду — родился в Рыбинске в семье еврея-ремесленника. Вскоре после его рождения семья Ягоды переехала в Нижний Новгород. В 1907 году Ягода примкнул к нижегородским анархистам-коммунистам.
Учетная карточка, 1912
В 1911 он должен был завязать отношения с московскими анархистами для совместного ограбления банка. А летом следующего года 20-летнего Генриха Ягоду задержали в Москве. Он по поддельному паспорту на имя некоего Галушкина поселился у своей сестры Розы, которая была членом партии анархистов. Будучи евреем, Ягода не имел права проживать в Москве. Его обвинили «в преступных сношениях с лицами, принадлежащими к революционным организациям». Суд приговорил Ягоду к двум годам ссылки в Симбирске (у его деда был там дом). Но благодаря амнистии по случаю 300-летия дома Романовых срок ссылки был сокращен на год.
Брак с родственницей
Генрих Ягода и Ида Авербах, 1922
Семья Ягоды была в родственных отношениях с семьей Свердловых. Гершон Филиппович, отец Генриха, приходился двоюродным братом отцу Якова Свердлова, Михаилу Израилевичу. Позднее Генрих Ягода женился на своей троюродной племяннице Иде Леонидовне Авербах — она была дочерью родной сестры Якова Свердлова. Как гласят некоторые источники, это произошло накануне Первой мировой войны, в 1914 году. Но это не могло быть правдой, поскольку на тот момент Иде было всего 9 лет. Кроме того, их единственный сын Генрих родился только в 1929 году. Многие полагают, что Ягода женился не по любви, а из-за политических амбиций, поскольку хотел укрепить родственные связи с семьей видного партийного деятеля.
Роман со снохой Горького
Писатель Максим Горький был близок с семьей Свердловых. Он был крестным отцом старшего брата Якова Свердлова — Зиновия — и даже дал ему свою фамилию. Так Ягода познакомился с Максимом Горьким и поддерживал с ним дружеские отношения. Горький даже называл его «Ягодкой». Но кроме дружбы была и другая причина частых визитов его к Пешковым. Генрих Ягода был страстно влюблен в жену сына Горького — Надежду Пешкову. В семье ее ласково называли «Тимоша».
Надежда Пешкова, «Тимоша»
Однако доподлинно неизвестно, состояли ли «Тимоша» и Ягода в близких отношениях. Владислав Ходасевич так вспоминал этот период: «Жена Максима (Максим Пешков, сын Горького — прим. Ред.), Надежда Алексеевна, по домашнему прозвищу Тимоша, была очень хороша собой. Ягода обратил на неё внимание. Не знаю, когда именно она уступила его домогательствам. В ту пору, когда я наблюдал её каждодневно, её поведение было совершенно безупречно».
Суд и расстрел
С середины 30-х годов репрессии Сталина все чаще стали затрагивать высшие коммунистические слои. Это не нравилось многим из его ближайших соратников, к их числу относился и Ягода. В 1936 году он был снят с поста наркома внутренних дел СССР и назначен наркомом связи. Но уже в январе 1937 года он был снят и с этого поста, а также исключен из партии. 28 марта был арестован. В 1938 году Ягода предстал перед Третьим Московским процессом как один из главных обвиняемых. Ему вменялось совершение «антигосударственных и уголовных преступлений», обвинялся в «связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции». На суде он признал себя виновным в государственной измене. Кроме того, между Ягодой и прокурором А. Вышинским состоялся следующий диалог:
Вышинский: Внимание, товарищи судьи. Предатель и изменник Ягода сожалеет. О чём вы сожалеете, шпион и преступник Ягода?
Ягода: Очень сожалею… Очень сожалею, что, когда я мог это сделать, я всех вас не расстрелял.
13 марта суд огласил приговор. Ягода был признан виновным и приговорен к расстрелу. Последней попыткой спасти себя стало прошение о помиловании:
«Вина моя перед Родиной велика. Не искупить её в какой-либо мере. Тяжело умирать. Перед всем народом и партией стою на коленях и прошу помиловать меня, сохранив мне жизнь».
Любитель роскоши
Генрих Ягода любил искусство, антиквариат, различные предметы роскоши. Все имущество бывшего наркома НКВД было изъято при обыске, в том числе и некоторые специфические трофеи.
— Денег советских 22997 руб. 59 коп., в том числе сберегательная книжка на 6180 руб. 59 коп.
— Коллекция порнографических снимков — 3904 шт.
— Порнографических фильмов — 11 шт.
— Сигарет заграничных разных, египетских, турецких — 11075 шт.
— Вин разных — 1229 бут. Большинство из них заграничные изготовления — 1897, 1900 и 1902 гг.
— Чулок шёлковых и фильдеперсовых заграничных — 130 пар
— Револьверов разных — 19
— Резиновый искусственный половой член — 1
— Антикварных изделий разных — 270
— Коллекция трубок курительных и мундштуков (слоновой кости, янтарь и др.), большая часть из них порнографических — 165
— К.-р. троцкистская, фашистская литература — 542
— Чемоданов заграничных и сундуков — 24
Обвинение в убийстве Максима Горького и его сына
Максим Горький и Генрих Ягода, не ранее ноября 1935 года
Кроме шпионажа и госизмены Генрих Ягода был также обвинен в смерти Максима Пешкова, а позднее и самого Горького. Соответствующие показания дал секретарь писателя — Петр Крючков, который также обвинялся в преступлениях. «Вскоре Ягода снова возобновил этот разговор со мной и тогда прямо ставил вопрос об устранении, точнее сказать, об убийстве Максима Пешкова. Я ему сказал, что мешать ему, Ягоде, не собираюсь, и спросил, что мне нужно делать. На это он мне ответил: «Устранить Максима». И прибавил, что смерть Максима повлияет на Горького и сделает его политически безобидным стариком. В дальнейшем разговоре он мне сказал: «Ваша задача очень проста — начните спаивать Максима». Максима Пешкова действительно споили и простудили. По официальной версии он скончался от воспаления легких 11 мая 1934 года. Позднее Ягода признал, что сделал это из личных соображений, т. к. был влюблен в «Тимошу». Однако отметил, что убийство самого Горького было исполнено по приказу Троцкого. 18 июня 1936 года писатель скончался в Горках также как и сын, от воспаления легких.
| 2-й Народный комиссар связи СССР |
Рыбинск, Ярославская губерния, Российская империя
Лубянка, Москва , СССР
Ге́нрих Григо́рьевич Яго́да (наст. имя - Енон Гершонович (или Енох Гершенович ) Иегуда ; 7 (20) ноября 1891 года, Рыбинск - 15 марта 1938 года, Москва) - советский государственный и политический деятель, один из главных руководителей советских органов госбезопасности (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД), нарком внутренних дел СССР (1934-1936).
Ранние годы
Во внутрипартийной борьбе поддержал И. В. Сталина. Руководил разгромом антисталинских демонстраций в октябре 1927 года. Один из организаторов раскулачивания. Руководил подавлением восстаний недовольных раскулачиванием крестьян в Поволжье, Украине, Средней Азии, Казахстане, Кавказе и др. При подавлении использовал самые жестокие методы (массовые расстрелы, депортации в концлагеря целых селений).
С начала 1930-х зам. председателя ОГПУ. Ягода фактически возглавлял это учреждение из-за болезни В. Р. Менжинского.
Глава НКВД
В июле 1934 г. был образован НКВД СССР. И новый наркомат, и Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) возглавил Ягода.
Под руководством Ягоды был учреждён ГУЛАГ и увеличилась сеть советских исправительно-трудовых лагерей, началось строительство Беломоро-Балтийского канала силами заключённых. К освещению этой стройки Ягода и руководство ГУЛАГа привлекли видных писателей во главе с Максимом Горьким.
Он официально носил титул «первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». В честь заслуг Ягоды по организации лагерных строек был даже воздвигнут специальный памятник на последнем шлюзе Беломорско-Балтийского канала в виде тридцатиметровой пятиконечной звезды, внутри которой находился гигантский бронзовый бюст Ягоды.
Активно участвовал в организации судебных процессов над «убийцами» С. М. Кирова, "«Кремлёвского дела» и др.
В 1935 году Ягоде первому было присвоено звание «Генеральный комиссар госбезопасности». В августе 1936 состоялся показательный Первый Московский процесс против Каменева и Зиновьева . Лично участвовал в их расстреле. В сентябре 1936 года снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи. В апреле 1937 снят и с этого поста, исключён из ВКП(б).
Арест
5 апреля 1937 г. арестован НКВД «ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений».
Опросом членов ЦК ВКП(б) от 31.03 - 01.04.37 года
О Ягоде. Утвердить следующее предложение Политбюро ЦК ВКП(б):
Ввиду обнаружения антигосударственных и уголовных преступлений Наркома связи Г. Г. Ягоды, совершённых в бытность его Наркомом внутренних дел, считать необходимым исключение его из партии и ЦК и санкционировать на его арест.
При обыске у Ягоды, согласно протоколу, были найдены фильмы, открытки, фотографии порнографического характера , резиновый искусственный половой член (страпон) , троцкистская литература и др. Также две расплющенные пули, которыми были убиты Зиновьев и Каменев, с надписями. Всё это забрал к себе новый нарком НКВД Н. И. Ежов, оно было изъято при его аресте. Первоначально Ягоду обвинили в совершении «антигосударственных и уголовных преступлений», затем ещё обвинили в «связях с Троцким , Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции». Против Ягоды выступили его главные сподвижники Я. С. Агранов , Л. М. Заковский, С. Г. Фирин, С. Ф. Реденс, Ф. И. Эйхманс, З. Б. Кацнельсон, И. М. Леплевский и др.
В письме А. Х. Артузова к Н. И. Ежову в 1937 году дается оценка Ягоде, как человека ограниченного, не достойного по всем параметрам тех постов, которые он занимал в ОГПУ. По характеру, по интеллектуальной силе, по культуре, по образованию, по знанию марксизма Ягода - антипод В. Р. Менжинского.
Б. И. Гудзь
Судебный процесс
В феврале 1938 Ягода предстал на Третьем Московском процессе как один из главных обвиняемых. На обвинение в шпионаже ответил: «Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки».
На рассвете 13 марта суд огласил приговор: подсудимый был признан виновным и приговаривался к расстрелу. Последней попыткой сохранить жизнь было прошение о помиловании, в котором Ягода писал: «Вина моя перед Родиной велика. Не искупить её в какой-либо мере. Тяжело умирать. Перед всем народом и партией стою на коленях и прошу помиловать меня, сохранив мне жизнь». Центральный Исполнительный Комитет СССР прошение отклонил. Расстрелян 15 марта в Лубянской тюрьме НКВД.
Среди прочих подсудимых он выделялся как минимум по трём признакам:
- Ягода расстрелян отдельно от прочих обвиняемых, нет документов о месте его захоронения.
- Ягода, единственный из осуждённых на этом процессе, не был реабилитирован ни при Хрущеве, ни позже. Причиной стало его участие в репрессиях.
- Некоторые обвинения, предъявленные Ягоде, например участие в убийстве Кирова, отравлении Максима Горького, возможно, соответствовали действительности.
Награды
Примечания
Литература
- Рейфилд Д. Сталин и его подручные / авторск. пер. с англ., расширенн. и доп. - М.: Новое литературное обозрение, 2008. - 576 с. - ISBN 978-5-86793-651-8 . - Гл. 5. Восхождение Ягоды (с. 221−267); гл. 6. Расправа со старой гвардией (с. 268−314).
Шаблон:Руководители органов ГБ СССР
| Министры (наркомы) внутренних дел России и СССР | ||
|---|---|---|
| Герб Российской империи Российская империя (1802-1917) | Кочубей Куракин Козодавлев Голицын Кочубей Кампенгаузен Ланской Закревский Блудов Строганов Перовский Бибиков Ланской Валуев Тимашев Маков Лорис-Меликов Игнатьев Толстой Иван Дурново Горемыкин Сипягин Плеве Святополк-Мирский Булыгин Пётр Дурново Столыпин Макаров Маклаков Щербатов Алексей Хвостов Штюрмер Александр Хвостов Протопопов | Российская Федерация (с 1991)Дунаев Ерин Куликов Степашин Рушайло Грызлов Нургалиев |
cs:Genrich Jagodaet:Genrihh Jagoda fa:گنریخ یاگودا fi:Genrih Jagodahu:Genrih Grigorjevics Jagodaja:ゲンリフ・ヤゴーダ ko:겐리흐 야고다 lt:Genrichas Jagoda nl:Genrich Jagoda pl:Gienrich Jagoda pt:Guenrikh Yagoda sv:Genrich Jagoda
Партаппаратчик Иван Москвин говорил про Николая Ежова: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным – он все сделает». Коллеги Ежова в один голос заявляли, что его отличительная черта – неумение вовремя остановиться. Благодаря такому болезненному стремлению выделиться Ежов и заслужил благосклонность Сталина.
Он полностью отработал доверие вождя, расследуя убийство Кирова. Следствие, которое началось с обвинения Зиновьева и Каменева, вылилось в гигантский процесс, жертвами которого, по оценкам историка Юрия Жукова, стали больше тысячи человек: К расстрелу было приговорено 17 человек, к тюремному заключению – 76 человек, к ссылке – 30 человек, еще 988 человек было выслано.
Это было только начало раскрутки маховика «Большого террора». 26 сентября 1936 года Ежов сменяет на посту руководителя НКВД Ягоду. Желая оправдать оказанное ему доверие, нарком активно высылает по областям разнарядки, где рекомендует увеличивать лимит по расстрельной статье. Его подпись значится почти в каждом приговоре, он старается не пропустить ни одной значительной казни и любит принимать участие в допросах с пристрастием.
Направление деятельности у нового шефа НКВД было широкое: репрессии против лиц, заподозренных в антисоветской деятельности и шпионаже, чистики в партийных рядах, массовые аресты и высылки всех неблагонадежных элементов. При непосредственном участии Ежова был организован ряд громких убийств за рубежом. В частности, под его руководством была разработана операция по ликвидации лидера украинских националистов Евгения Коновальца. «Кровавый комиссар» с легкостью устранял даже самых близких ему лиц: в их числе жена Евгения, а также Иван Москвин, давший наркому дорогу в большую политику.
Интенсивность деятельности Ежова впечатляет. По данным историка Олега Хлевнюка, с января 1937-го по август 1938 года Сталин получил от наркома около 15 000 сообщений, содержащих информацию о спецоперациях, арестах, высылках, казнях, а также запросы на санкционирование той или иной карательной меры. Нетрудно подсчитать, что ежедневно в среднем Ежов отправлял вождю около 20 посланий.
В конечном итоге неуемное желание выслужиться и предопределило печальный конец всесильного наркома. «Ежов - мерзавец! Погубил наши лучшие кадры. Разложившийся человек. Много невинных погубил. Мы его за это расстреляли», – говорил впоследствии Сталин. Ежов не изменил себе даже на скамье подсудимых: «Я почистил 14 000 чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил».
Николай Ежов занимал пост наркома НКВД с 26 сентября 1936 года по 24 ноября 1938 года. За все это время, по официальной информации, были осуждены 1 344 923 человека, расстреляны 681 692.
ЯГОДА Генрих Григорьевич(настоящее имя — Иегуда Енох Гершонович, 7(19) ноября 1891, Рыбинск Ярославской губ. — расстрелян 15 марта 1938 в Москве, не реабилитирован) — один из основных организаторов политических репрессий и системы ГУЛАГа в СССР.
Енох Иегуда родился 7(19) ноября 1891 года в Рыбинске в еврейской семье. Его отец Гершон Фишелевич(Григорий Филиппович в советских документах) был печатником-гравёром, мать Хася(Ласса) Гав-риловна(1863—1940), уроженка Симбирска, была домохозяйкой. Кроме Еноха, в семье было ещё двое сыновей — Михаил и Лев — и пять дочерей. Проживала семья в доме № 121 на Волжской набережной(сохранился в руинированном состоянии).
Семья Ягоды была связана родственными отношениями с семьёй Свердловых. Отец Ягоды приходился двоюродным братом Михаилу Израилевичу Свердлову, отцу Якова Свердлова, жившему в Нижнем Новгороде. Вскоре после рождения Еноха семья переехала в Нижний Новгород, где отец работал подмастерьем у печатников. Получив среднее образование, Енох работал статистиком. Живя в Нижнем Новгороде, познакомился с Яковом Свердловым.
В 1904 году Гершон Ягода приютил в своём доме подпольную типографию Нижегородского комитета РСДРП(б). 13-летний Енох участвовал в работе этой подпольной типографии. В декабре 1905 во время декабрьского вооруженного восстания в Сормове погиб старший брат Еноха — Михаил(1890—1905). В 1907 году пятнадцатилетним подростком Енох примкнул к нижегородским анархистам-коммунистам. По агентурным сведениям Московского охранного отделения, в 1911 году на Ягоду было возложено поручение: завязать сношения с московской группой анархистов для совместного ограбления банка.
Летом 1912 года 20-летнего Ягоду задержали в Москве: как еврей, он не имел права жить в Москве и поселился там по подложному паспорту, оформленному на имя некоего Галушкина, у своей сестры Розы, состоявшей в партии анархистов. Он был изобличён« в преступных сношениях с лицами, принадлежащими к революционным организациям». Жандармы отметили, что молодой человек имел намерение перейти в православие и устроиться на работу. Суд приговорил его к двум годам ссылки в Симбирск, где у его деда был свой дом.
Вскоре после приезда в Симбирск ссыльный Ягода подал прошение на имя симбирского губернатора Ключарева, прося перевода к родителям в Нижний Новгород. Мотивируя просьбу, Ягода писал: «В г. Симбирске не имею личного заработка и нуждаюсь в семейной обстановке вследствие моего крайне болезненного состояния…». Губернатор оставил просьбу без внимания.
В связи с амнистией по случаю 300-летия дома Романовых срок ссылки был сокращён вдвое. Это позволило Ягоде уже летом 1913 года вернуться из ссылки. Чтобы поселиться в Санкт-Петербурге, ему пришлось формально принять православие и отказаться от иудаизма.
С 1913 года Генрих Ягода работал на Путиловском заводе. В 1915 году его призвали в армию и отправили на фронт, где он дослужился до ефрейтора 20-го стрелкового полка 5-го армейского корпуса. Осенью 1916 года получил ранение и вскоре был демобилизован. А вот ещё один брат Ягоды — Лев был расстрелян за попытку поднять мятеж в полку.
Генрих Ягода после демобилизации вернулся в Петроград. Летом 1917 года примкнул к большевикам(хотя впоследствии в анкетах писал о членстве в РСДРП с 1907 года). Сотрудничал в газете« Солдатская правда». Принимал участие в октябрьском перевороте в Петрограде. С 22 ноября(5 декабря) 1917 года по апрель 1918 года — ответственный редактор газеты« Деревенская Беднота».
С 1918 года работал в Петроградской ЧК. В 1918—1919 годы — сотрудник Высшей военной инспекции РККА. В 1919 переведён в Москву. В 1919—1920 годы — член коллегии Народного комиссариата внешней торговли. C конца 1919 по конец 1920 — управляющий делами Особого отдела ВЧК. С 1920 член Президиума ВЧК, затем член коллегии ГПУ. С сентября 1923 года — второй заместитель председателя ОГПУ.
В начале 1920-х Ягода женился на своей троюродной племяннице Иде Леонидовне Авербах(дочери родной сестры Якова Свердлова Софьи Михайловны). В 1929 году у них родился сын Гарик. А братом Иды Авербах был советский литератор, один из основателей ассоциации пролетарских писателей и редактор журнала« На литературном посту» Леопольд Авербах(в романе« Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков вывел Авербаха сразу в двух образах — председателя Массолита Берлиоза и критика-доносчика Латунского). Сам Авербах(1903 — 1937) был женат на дочери В.Д. Бонч-Бруевича(1873 — 1955) — ближайшего соратника Ленина.
В июле 1926 года ОГПУ возглавил В. Р. Менжинский , а Ягода стал его заместителем. С конца 1920-х в связи с тяжёлой болезнью В. Р. Менжинского Ягода замкнул на себе многие полномочия председателя ОГПУ.
Во внутрипартийной борьбе поддержал И. В. Сталина. Руководил разгоном антисталинских демонстраций в октябре 1927 года. В 1927 и 1930 награждён орденами Красного Знамени. В 1930 стал кандидатом в члены ЦК, с 1934 года — член ЦК ВКП(б).
В начале 1930-х был одним из организаторов раскулачивания и выселения сотен тысяч крестьян в неприспособленные для жизни районы Севера и Сибири, где многие из них погибли. В 1932 за успехи в этой работе награждён орденом Трудового Красного Знамени.
В начале 1933 году принял участие в фальсификации дела о «вредительстве» в системе Наркомата земледелия и Наркомата совхозов СССР, и о «шпионско-диверсионной организации, работавшей на Японию». По делу вредителей было арестовано около 100 специалистов-аграрников во главе с заместителями наркома земледелия Ф. М. Конаром и А. М. Маркевичем, а также заместителем наркома совхозов СССР М. М. Вольфом. На суде 14 обвиняемых отказались от своих показаний. Однако 40 человек были приговорены к расстрелу, остальные осуждены на различные сроки заключения. Из 23 обвиняемых по делу шпионажа к расстрелу были приговорены 21 человек.
Некоторое время спустя А. М. Маркевич написал из лагеря заявление на имя Сталина, Молотова и прокурора СССР И. А. Акулова, где указывал на незаконные методы ведения следствия. В это же время заявление на имя заведующей бюро жалоб Комиссии советского контроля М. И. Ульяновой (сестры Ленина) прислал А. Г. Ревис, один из двух нерасстрелянных фигурантов по делу о шпионаже в пользу Японии. Он также сообщил о незаконных методах ведения следствия. Комиссия Политбюро, образованная 15 сентября 1934 года для изучения обоих заявлений(и состоявшая из Кагановича, Куйбышева и Акулова), пришла к выводу о том, что заявления соответствуют истине. Ею, кроме того, были выявлены и другие случаи нарушения законности органами ОГПУ и НКВД: пыток арестованных и фабрикации дел. Комиссия подготовила проект постановления, в котором предусматривалось искоренение незаконных методов следствия; наказание виновных и пересмотр дел о Ревисе и Маркевиче. Убийство Кирова предотвратило принятие этого проекта.
После возвращения в СССР Максима Горького Ягода, который был знаком с писателем ещё с дореволюционных времён, стал полностью контролировать его контакты и общественную деятельность. По утверждениям многих историков, у Ягоды в этот период был роман с женой Максима Пешкова — сына Горького.
В июле 1934 г. был образован НКВД СССР. И новый наркомат, и его важнейшую составную часть — Главное управление государственной безопасности(ГУГБ) возглавил Генрих Ягода. Под руководством Ягоды увеличилась сеть исправительно-трудовых лагерей, велось строительство Беломоро-Балтийского канала силами заключённых. К прославлению этой рабской стройки было привлечено 36 видных писателей во главе с Максимом Горьким.
Ягода официально носил титул« первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». В честь« заслуг» Ягоды по организации лагерных строек был даже воздвигнут специальный памятник на последнем шлюзе Беломоро-Балтийского канала в виде тридцатиметровой пятиконечной звезды, внутри которой находился гигантский бронзовый бюст Ягоды.
В 1935 году Ягоде первому было присвоено маршальское звание« Генеральный комиссар госбезопасности».
В Рыбинске гордились своим« выдающимся земляком». Имя Ягоды было присвоено Рыбинскому заводу полиграфических машин. В газете«Северный рабочий » 4 августа 1936 года появилась заметка« Рыбинск — родина тов. Г. Г. Ягоды». В это время в городе ещё жила родственница Г. Г. Ягоды — Ольга Филипповна, у которой, как сообщала газета, «нарком одно время воспитывался».
Жена Ягоды Ида Леонидовна Авербах стала юристом, служила следователем прокуратуры. В 1936 году издательство ОГИЗ опубликовало работу Иды Авербах«
От преступления к труду», посвящённую деятельности исправительно-трудовых лагерей в СССР. Работа вышла под редакцией самого прокурора СССР А. Я. Вышинского и с его предисловием. В ней Авербах характеризовала ГУЛАГ как идеальное средство«
превращения наиболее скверного людского материала в полноценных активных сознательных строителей социализма». «Переделка враждебного и неустойчивого сознания,
— писала жена Ягоды, — наилучшим образом происходит при концентрации работ на гигантских объектах, поражающих воображение своей грандиозностью»
. Александр Солженицын, упоминавший Иду Авербах в своём знаменитом произведении«
Архипелаг ГУЛАГ», указывал, что она планировала защитить диссертацию по проблеме«
изменения сознания в лагерных условиях».
В августе 1936 состоялся сфальсифицированный подчинёнными Ягоды показательный Первый Московский процесс против Каменева и Зиновьева и их подельников. Но и сам нарком уже был намечен хозяином в качестве очередной жертвы.
В сентябре 1936 года Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи. А уже в январе 1937 снят и с этого поста, исключён из ВКП(б). На февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года был подвергнут жёсткой критике. 28 марта 1937 г. арестован. При обыске у Ягоды, согласно протоколу, помимо огромного гардероба и прочей мануфактуры, целого арсенала ружей и револьверов, разного антиквариата были найдены фильмы, открытки, фотографии порнографического характера, резиновый половой член, «троцкистская литература», а также две расплющенные пули, которыми были убиты Зиновьев и Каменев.
Первоначально Ягоду обвинили в совершении«
антигосударственных и уголовных преступлений», затем — в «связях с Троцким, Бухариным и Рыковым, организации троцкистско-фашистского заговора в НКВД, подготовке покушения на Сталина и Ежова, подготовке государственного переворота и интервенции». Кроме того, Ягоде и секретарю Горького П. П. Крючкову (расстрелян 15 марта 1938) было предъявлено обвинение в убийстве великого пролетарского писателя и его сына Максима — мужа любовницы Ягоды.
Жена Ягоды — Ида Авербах после его ареста была тотчас уволена из прокуратуры и 9 июня 1937 года арестована« как член семьи осуждённого НКВД СССР». Вместе с матерью и семилетним сыном она была отправлена в ссылку в Оренбург. Весной 1938 года её вернули в Москву и 16 июня расстреляли на полигоне в Коммунарке. Отец и брат Иды Леонидовны также были расстреляны, а мать получила срок и умерла в лагере в 1951 году. Сёстры Генриха Ягоды Лилия и Эсфирь были арестованы и расстреляны в 1938 году. Не забыли и 67-летнюю рыбинскую родственницу Ольгу Филипповну Ягоду: её арестовали в Рыбинске 20 октября 1937 года и 28 октября дали десять лет лагерей. Реабилитировали её только 5 апреля 1989 года. Ида Авербах была реабилитирована 21 февраля 1990 года.
В марте 1938 года Ягода предстал на Третьем Московском процессе по делу« антисоветского право-троцкистского блока» как один из главных обвиняемых. Всего на процесс были выведены 21 человек, в том числе — Бухарин, Рыков , Иванов и другие известные в стране люди. На обвинение в шпионаже Ягода ответил: «Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки». Признал себя виновным в том, что прикрывал участников заговора, будучи заместителем председателя ОГПУ.
На рассвете 13 марта суд огласил приговор. 18 человек, и в их числе — Ягода и бывший секретарь Горького Крючков, были приговорены к расстрелу. Последней попыткой Ягоды сохранить жизнь было прошение о помиловании. ЦИК СССР прошение отклонил. Ягода был расстрелян 15 марта 1938 года в Лубянской тюрьме НКВД СССР вместе с другими приговорёнными.
2 апреля 2015 года Верховный Суд РФ рассмотрел вопрос о возможности реабилитации Г. Г. Ягоды и признал его(единственного из числа приговорённых по делу« антисоветского право-троцкистского блока») не подлежащим реабилитации.
Сын Ягоды — Генрих(Гарик), после ареста родителей жил в детских домах, где ему дали фамилию матери. В 1945, поступив в Куйбышевский железнодорожный техникум, указал в какой-то анкете, что его отец — бывший нарком Ягода, после чего был исключен из техникума. В 1949 г. приговорен Особым совещанием при МГБ СССР к 5 годам лагерей. В 1953 г. амнистирован, затем получил инженерное образование, был реабилитирован. Женился, м ного лет жил в городе Ангарске, где у него родились дети — Виктор и Виктория. В 1969 году развёлся, перебрался в Северодонецк Ворошиловградской области, женился во второй раз, у него родился сын Станислав. Позднее переехал с новой семьёй в город Гусь-Хрустальный, а уже в преклонном возрасте — в Израиль. Умер в 2003 году.
ГЕНРИХ ЯГОДА
Сведения о разногласии среди членов Политбюро и ЦК быстро, хотя и с некоторым искажением, доходили до нижестоящих партийных руководителей, и «каждый грамотный партиец» понимал эзопов язык дискуссий.
Вагонов Ф. М. «Первый уклон в ВКП(б) и его разгром (1928–1930 гг.)»
Великий соблазн был у авторов настоящего труда объединить многих видных деятелей советской власти под рубрикой «Жертвы сталинских репрессий». Тогда в эту рубрику могли бы войти два десятка миллионов человек обоего пола, любого возраста, безвинно брошенных в тюрьмы и концлагеря, казненных без вины и закопанных невесть где. Однако авторы полагают, что казни «красных командармов» и «участников троцкистско-зиновьевского заговора» сами по себе имеют глубокий нравственный смысл, ибо наказанными советской властью и коммунистической партией оказались собственно те, которые эту власть и партию строили и воспевали, которые убивали, жгли и насиловали во имя торжества этой власти и партии. И если казни этих «товарищей» в обшем-то понятны, то гибель таких ловких царедворцев, какими были Ежов и Ягода, заставляет нас задуматься. Генрих Григорьевич Ягода (1891–1938) был профессиональным палачом. С 1920 года он стал членом президиума ВЧК, с 1924 года - заместителем председателя ОГПУ. Под его руководством строились величайшие объекты эпохи, на которых использовался рабский труд десятков миллионов заключенных, и создавалась бесчеловечная машина планомерного ареста и уничтожения людей с тем, чтобы к необходимому сроку на место погибших от непосильного труда встали новые тысячи заключенных. В 1935 году ему первому в стране присвоили специальное звание генерального комиссара государственной безопасности, приравненное к воинскому званию Маршала Советского Союза. В 1936 году его назначили наркомом внутренних дел СССР. Еще более тешило самолюбие определение «железный нарком», которое прочно утвердилось за Ягодой. Выше и важнее этого поста в советской иерархии был только пост генсека. Имя Ягоды было присвоено Высшей пограничной школе, мосту через реку Тунгуска, а также Болшевской трудовой коммуне НКВД. Тогда же он получил квартиру в Кремле, что в неофициальной иерархии поощрений свидетельствовало о высшей степени отличия. Уже поговаривали о вероятном избрании его в состав Политбюро. В ожидании этого события генеральный комиссар государственной безопасности спешил украсить фасад возглавляемого им ведомства, придать ему еще больше величия и блеска. Это стремление подчас приобретало гротескные формы. «Легкомыслие, проявляемое Ягодой в эти месяцы, доходило до смешного, - вспоминал один из его подчиненных. - Он увлекся переодеванием сотрудников НКВД в новую форму с золотыми и серебряными галунами и одновременно работал над уставом, регламентирующим правила поведения и этикета энкаведистов. Только что введя в своем ведомстве новую форму, он не успокоился на этом и решил ввести суперформу для высших чинов НКВД: белый габардиновый китель с золотым шитьем, голубые брюки и лакированные ботинки. Поскольку лакированная кожа в СССР не изготовлялась, Ягода приказал выписать ее из-за границы. Главным украшением этой суперформы должен был стать небольшой позолоченный кортик наподобие того, какой носили до революции офицеры военно-морского флота».
Генрих Ягода распорядился, чтобы смена караулов происходила на виду у публики, под музыку, как это было принято в царской лейб-гвардии. Была сформирована особая курсантская рота, куда подбирали парней двухметрового роста и богатырской силы.
Ягода стал изучать царские уставы и, подражая им, издал ряд приказов, относившихся к правилам поведения сотрудников и взаимоотношениям между подчиненными и вышестоящими.
Генрих Ягода наслаждался властью, как гурман изысканными яствами. Положение казалось как никогда прочным, ничто не предвещало опасности. По свидетельству А. Орлова, работавшего в то время в аппарате наркома, «Ягода не только не предвидел, что произойдет с ним в ближайшее время, напротив, он никогда не чувствовал себя так уверенно, как тогда, летом 1936 года… Не знаю, как себя чувствовали в подобных ситуациях старые лисы Фуше или Макиавелли. Предвидели ли они грозу, которая сгущалась над их головами, чтобы смести их через немногие месяцы? Зато мне хорошо известно, что Ягода, встречавшийся со Сталиным каждый день, не мог прочесть в его глазах ничего такого, что давало бы основание для тревоги».
И уж тем более не мог обласканный нарком предположить скорой перемены в своей судьбе, когда Сталин отправился на летний отдых в Сочи. Фактическим заместителем Сталина по партии в Москве на этот раз оставался Лазарь Каганович - давний недоброжелатель слишком уж быстро выдвигающегося наркома. Но и это обстоятельство едва ли могло привести Ягоду в смятение, ведь серьезные кадровые вопросы до возвращения генсека в столицу никогда ранее не решались. Однако на этот раз все было иначе. Вечером 25 сентября 1936 года Кагановичу принесли телеграмму, адресованную ему и другим членам Политбюро. Телеграмма была подписана Сталиным и Ждановым. В ней говорилось:
«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей Наркомвнудела. Замом Ежова в Наркомвнуделе можно оставить Агранова». Каганович тут же познакомил с содержанием телеграммы других членов Политбюро. Решение последовало незамедлительно. Ягоду отстранили от руководства НКВД и назначили наркомом связи.
Генрих Ягода был потрясен. И не только потому, что новая его должность по объему властных полномочий и месту в государственной иерархии не шла ни в какое сравнение с предыдущей. И даже не потому, что это означало конец надеждам на политическую карьеру (нарком связи - совсем не та должность, с которой позволительно мечтать о членстве в Политбюро). Более всего Генриха Ягоду озадачил тот факт, что на новом посту ему предстояло сменить Алексея Ивановича Рыкова. Это было скверным предзнаменованием. Ведь опальный Рыков в свое время стал наркомом связи после многих лет работы на высших партийных и государственных постах, в том числе члена Политбюро и председателя Совнаркома СССР. Но и руководящее место в Наркомате связи оказалось для Рыкова лишь кратковременной остановкой на пути дальнейшего падения. Его имя уже прозвучало на процессе шестнадцати обвиняемых во главе с Зиновьевым и Каменевым. 29 января 1937 года ЦИК СССР принял решение о переводе генерального комиссара государственной безопасности Г. Г. Ягоды в запас. Это был второй удар, означавший отрешение от власти.
3 апреля 1937 года за ним пришли люди в форме, которую некогда сам же Ягода и ввел своим приказом, предъявили ордер на арест, вежливо предложили пройти в машину. Узкое, нервное лицо Ягоды дернулось как от удара. Быть может, как никто другой, бывший руководитель НКВД почувствовал: жизнь кончена. Оттуда, куда его сейчас повезут, выхода уже не было. По иронии судьбы, именно он приложил столько стараний, чтобы ни один, оказавшийся там, уже никогда не вырвался на свободу. И вот теперь ему самому предстояло пройти этот путь обреченных. Нет и теперь уже, видимо, никогда не будет бесспорных свидетельств событий, происходивших в камере, куда поместили Генриха Ягоду. Есть лишь воспоминания А. Орлова, бывшего сотрудника НКВД, за абсолютную достоверность которых, впрочем, поручиться нельзя. Однако и игнорировать их тоже не стоит, поскольку в целом они соответствуют сведениям о характере и поведении Ягоды. «Ягода был так потрясен арестом, что напоминал укрощенного зверя, который никак не может привыкнуть к клетке. Он безостановочно мерил шагами пол своей камеры, потерял способность спать и не мог есть. Когда же новому наркому внутренних дел Ежову донесли, что Ягода разговаривает сам с собой, тот встревожился и послал к нему врача».
Далее Орлов сообщает о том, что Ежов подослал в камеру к Ягоде начальника иностранного отдела НКВД Слуцкого. Последний был одним из немногих бывших сотрудников Ягоды, которые к тому времени еще не были арестованы Ежовым. Ягода обрадовался приходу Слуцкого - с ним его связывали многолетние не только служебные, но и дружеские отношения.
Видимо, именно на это обстоятельство и рассчитывал Ежов. И не ошибся.
Слуцкий, по словам Орлова, обладал способностью имитировать любое человеческое чувство, но на этот раз, похоже, действительно сочувствовал Ягоде и даже прослезился, не забывая, впрочем, фиксировать каждое слово арестованного для передачи Ежову. Ягода же, конечно, понимал, чго Слуцкий явился не по своей воле. Вместе с тем для подследственного было очевидным и другое: Слуцкий, сам опасавшийся за свое будущее, чувствовал бы себя значительно увереннее, если бы его начальником по-прежнему оставался дружески расположенный к нему Ягода, а не мрачный мизантроп Ежов.
Этот психологический нюанс во многом определил характер встреч и бесед Слуцкого с Ягодой. Как-то вечером, когда Слуцкий уже собирался уходить, Ягода вдруг произнес:
«Можешь написать в своем докладе Ежову, что я говорю: „Наверное, все-таки Бог существует!“
„Что такое?“ - с наигранным удивлением переспросил Слуцкий, несколько растерявшись от проницательности арестованного.
„Очень просто, - пояснил Ягода. - От Сталина я не заслужил ничего, кроме благодарности за верную службу; от Бога я должен был заслужить самое суровое наказание за то, что тысячу раз нарушал его заповеди. Теперь погляди, где я нахожусь, и суди сам: есть Бог или нет…“
По официальной версии, в апреле 1937 года Генрих Ягода был привлечен к ответственности ввиду „обнаруженных должностных преступлений уголовного характера“. На предварительном следствии бывшему руководителю НКВД предъявили множество обвинений - от контрреволюционной троцкистской деятельности до шпионажа в пользу иностранного государства. Обвинили его и в организации так называемых „медицинских убийств“ Горького, Куйбышева, Менжинского и других. Бывшему наркому инкриминировали и покушение на жизнь секретаря ЦК Николая Ежова. Фабула поражала воображение непосвященных: согласно материалам дела, нарком внутренних дел Ягода опрыскивал стены и портьеры кабинета своего преемника сильнейшим ядом, испаряющимся при комнатной температуре (!)… Скорее всего, последнее преступление появилось в системе предъявленных Ягоде обвинений не без помощи и старания самого Ежова. Тот уже давно метил в наркомовское кресло.
Неожиданно в ходе следствия всплыло имя Максима Горького и его семьи, и это обстоятельство, нам кажется, проливает свет на внезапную опалу царедворца. В частности, появилось обвинение Ягоды в отравлении сына М. Горького - М. Пешкова. Хотя дело было не в нем, а в его жене - Надежде Пешковой.
Из различных источников получено достаточно свидетельств того, что Ягода оказывал недвусмысленные знаки внимания жене Максима Пешкова Надежде. Как сообщил много лет спустя после описываемых событий А. Рыбин, бывший сотрудник личной охраны Сталина, „Ягода в это время по ряду причин стал избегать встреч со Сталиным, в том числе из-за своих близких отношений с Н. Пешковой (женой сына М. Горького). Мне не раз приходилось сопровождать его на дачу к Горькому, в Горки-10, на дни рождения Н. Пешковой. Она нередко и сама приезжала на службу к Ягоде. Если бы об этих отношениях узнал Сталин, то он бы, что называется, стер Ягоду в порошок из-за того, что тот разлагает семью Горького“.
В этом контексте становится более понятным следующий фрагмент протокола судебного заседания.
„Подсудимый Буланов, - обращается Вышинский к бывшему секретарю Ягоды, - а умерщвление Максима Пешкова - это тоже дело рук Ягоды?“ „Конечно“.
„Подсудимый Ягода, что вы скажете на этот счет?“ - требует объяснений прокурор. „Признавая свое участие в болезни Пешкова, я ходатайствую перед судом весь этот вопрос перенести на закрытое заседание“.
Некоторые исследователи полагают, что в этом проявилось своеобразное благородство Ягоды по отношению к женщине, имя которой неизбежно было бы замарано при публичном обсуждении этого вопроса.
Однако нам кажется, что тут Ягода решил „поторговаться“ с судьями: по какому, собственно, обвинению его судят - за политический заговор или за аморалку? Вполне возможно, что и сам Сталин велел судьям не обнародовать „грязное белье“ семьи великого пролетарского писателя. Так или иначе, больше это обвинение не поднималось. Хотя, как нам кажется, Генрих Ягода поплатился жизнью именно за то, что влез в интимную жизнь кремлевской верхушки. Сталин, разумеется, узнал о романе Ягоды с одной из первых дам государства и, разумеется, „стер его в порошок“.
После перерыва на вечернем заседании 8 марта Ягода выглядел уже полностью сломленным. Запинаясь, он читал свои показания с листа, который дрожал в его руках. По свидетельству очевидцев, „читал так, словно видел текст в первый раз“. На этом заседании подсудимый признался и в связях с „право-троцкистским блоком“, и в так называемом „кремлевском заговоре“ с Енукидзе, и в организации убийства Кирова, Куйбышева, Горького. Вопреки своим показаниям на предыдущем судебном заседании он принял на себя ответственность и за убийство Менжинского.
И лишь в отношении смерти Максима Пешкова по-прежнему стоял на своем. В некоторых случаях Ягода достаточно логично и последовательно опровергал выводы обвинения. Это относится, в частности, к обвинению в шпионаже. „Нет, в этом я не признаю себя виновным. Если бы я был шпионом, то уверяю вас, что десятки государств вынуждены были бы распустить свои разведки“. Нельзя не признать, что в этом аргументе бывшего руководителя НКВД есть немалая доля здравого смысла.
В попытках инкриминировать подсудимому как можно больше преступлений Вышинскому подчас изменяла присущая ему логичность мышления. Так, на процессе он обвинил еврея Ягоду в связях с немецкими фашистами в то время, когда Германия уже покрылась сетью концентрационных лагерей по уничтожению еврейского населения. Но Вышинский, видимо, и сам почувствовал абсурдность такого обвинения. Во всяком случае, в дальнейшем он не стал развивать эту тему.
В последнем слове Ягода свою вину признал, однако при этом заявил, что никогда не входил в состав руководства „правотроцкистского блока“. По словам подсудимого, его лишь ставили в известность о решениях центра и требовали неукоснительного их исполнения.
Завершая свое последнее в жизни выступление, Ягода произнес знаменательную фразу:
„Граждане судьи! Я был руководителем величайших строек - каналов. Сейчас эти каналы являются украшением нашей эпохи. Я не смею просить пойти работать туда хотя бы в качестве исполняющего самые тяжелые работы…“ Но даже там места ему не было. На рассвете 13 марта 1938 года суд огласил приговор. Подсудимый Генрих Ягода признавался виновным, приговаривался к высшей мере наказания и подлежал расстрелу.
