Известный астрофизик с недавнего времени является ведущим научным сотрудником НИЛ «Рентгеновская астрономия» САЕ «Астровызов» КФУ.

Мы пообщались с Николаем Ивановичем Шакурой – доктором физико-математических наук, профессором, заведующим отделом релятивистской астрофизики Государственного астрономического института имени П.К. Штернберга МГУ, членом Международного астрономического союза и Европейского астрономического общества. В честь ученого, кстати, названа малая планета N 14322 в Солнечной системе (Shakurа).

В этом году Н.Шакура вместе с Почетным профессором Казанского университета, главным научным сотрудником ИКИ РАН, директором Института астрофизики общества имени Макса Планка (Германия), академиком РАН Р.Сюняевым «за создание теории дисковой аккреции вещества на черные дыры» получил Государственную премию Российской Федерации. Теория Шакуры-Сюняева стала основой для современной теории тесных двойных систем с аккрецией вещества.

– Николай Иванович, чем Вы как сотрудник научно-исследовательской лаборатории «Рентгеновская астрономия» будете заниматься?

– Название лаборатории говорит само за себя. Будем вместе с астрономами КФУ моделировать двойные звездные системы с черными дырами, с нейтронными звездами… И на основе оптических наблюдений, и, особенно, – на основе рентгеновских.

Вы, наверное, слышали о космической обсерватории «Спектр-Рентген-Гамма», которую планируется запустить в сентябре 2018 года с целью составления детальной рентгеновской карты Вселенной и «переписи» излучающих в рентгеновском диапазоне космических объектов?

Да. Сотрудники, аспиранты, магистранты и студенты кафедры астрономии и космической геодезии КФУ будут участвовать в обработке, анализе и интерпретации данных обсерватории «Спектр-РГ». Кроме того, астрономы КФУ будут осуществлять оптическую поддержку обсерватории наблюдениями на телескопе РТТ-150, установленном в Турции.

– Так вот, на этом спутнике будет размещено два телескопа: германский – еРОЗИТА, который предназначен для наблюдений в мягком рентгеновском диапазоне, и российский – АРТ-XC, его задача – вести наблюдения в жестком рентгеновском диапазоне. Тематика исследований космической обсерватории «Спектр-РГ» будет весьма разнообразной. Например, мы ожидаем, что в большом количестве будут открыты процессы, связанные с разрушением звезд, пролетающих вблизи сверхмассивных черных дыр, расположенных в ядрах активных галактик. Думаю, можно будет наблюдать интересное явление: разрыв звезды приливами от сверхмассивной черной дыры. Конечно, будет открыто огромное количество сверхмассивных черных дыр, скоплений галактик…

– Наверное, с помощью спутника «Спектр-РГ» будут также исследоваться обычные двойные системы с черными дырами и нейтронными звездами, которым Вы посвятили свою первую лекцию в КФУ в ноябре этого года?

– Безусловно!

– Ваше детство совпало с началом космической эры, этот факт как-то повлиял на выбор профессии?

– Самое сильное впечатление детства – полет Гагарина в космос в 1961 году. Я тогда учился в 9 классе. После школы я собирался поступать в Белорусский государственный университет на физический факультет, так как жил в Белоруссии, недалеко от Бобруйска. Но когда я окончил 11 класс, отец посоветовал мне отправиться в Москву и подать документы в МГУ.

Я так и сделал. Успешно сдать экзамены в Московский государственный университет мне помогло то, что я в течение полутора лет решал задачи из сборников для поступающих в МГУ, которые выписывал. Когда я приехал подавать документы, то узнал, что, кроме основного, физического отделения, там есть астрономическое. В итоге я выбрал его. Прямой связи с космосом тогда у этого отделения не было, но мне было невероятно интересно там учиться. Нравилось работать с телескопом, решать практические задачи. После 3 курса мы ездили на практику на Тянь-Шань. Это было удивительное время! А вот на 4 курсе решилась моя судьба – я попал к выдающемуся физику Якову Борисовичу Зельдовичу. В то время были открыты нейтронные звезды и черные дыры как рентгеновские источники в двойных звездных системах. Зельдович предложил мне и Рашиду Сюняеву заняться изучением природы этих рентгеновских источников.

– Через несколько лет вы вместе с Сюняевым создали теорию дисковой аккреции вещества на черные дыры, за которую в этом году вам была вручена Государственная премия Российской федерации. В чем суть теории?

– В двойных звездных системах, где помимо рентгеновского источника, есть обычная оптическая звезда, она теряет вещество. Это вещество падает на компактный объект, образуя вокруг черной дыры или нейтронной звезды аккреционный диск. Дисковой аккрецией называется процесс, в результате которого вещество в диске, быстро вращаясь, как спутник вокруг тяготеющего центра, по мере потери момента медленно оседает на этот источник. Аккреционный диск излучает энергию, причем преимущественно – в рентгеновском диапазоне спектра внутренними частями диска, близкими к компактному объекту. Мы с Рашидом провели необходимые расчеты, подтвердившие нашу теорию. Результаты наших исследований в 1973 году были опубликованы в статье , на ее существует уже более восьми тысяч ссылок в научной литературе.

Интересно, что когда мы с Рашидом в начале 70-х делали расчеты, то ничего не знали про первый рентгеновский спутник «Ухуру», который в это же время открыл аккрецирующие нейтронные звезды в рентгеновском диапазоне.

– Николай Иванович, чем вызван повышенный интерес астрофизиков к изучению черных дыр? Что это дает человечеству?

– Мне часто задают этот вопрос. В связи с этим я вспоминаю опыты Фарадея, то, как он впервые обнаружил, двигая проводники, переменное магнитное поле. Ученый понятия не имел, как использовать это явление. А ведь не открой он переменное магнитное поле, человечество еще долго не знало бы электричества!

– Можно ли смоделировать черную дыру в земных условиях?

– Можно, но это технически невероятно сложная задача. Мы, астрофизики, предпочитаем изучать черные дыры в космосе, потому что с этими объектами шутить нельзя. Неизвестно, чем может обернуться создание черной дыры в лабораторных условиях. Да и зачем это нужно? Человеку просто необходимо время от времени поднимать голову и смотреть на небо! «Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом – звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас»,- говорил немецкий философ Иммануил Кант.

Последние новости

• В Госдуму на этой неделе был внесен законопроект, в …

• Недавно журнал Nature сообщил, что северный геомагнитный полюс ускорил …

KFU astronomers discovered an exoplanet together with Turkish and Japanese colleagues

Physicists observe amplification of an optical signal within cubic nonlinear nanostructures

Kazan Federal University ionosonde registered an earthquake in Chile

GIS portal about river basins of european russia now available at KFU website

KFU astronomer contributed to blazar research

Map of ionospheric disturbances to help improve radio network systems

Interstellar fullerenes may help find solutions for earthly matters

New climate model developed by Russian and German scientists

Fault-finding equipment for cars and machinery constructed at Kazan University

R. David Britt receives 2018 Zavoisky Award
https://www.eurekalert.org/pub_releases/2018-09/kfu-rd092518.php

Contactless water quality control with the use of spectroscopy
https://www.eurekalert.org/pub_releases/2018-09/kfu-cwq092618.php

Student-made anemometer to be produced by one of Kazan companies

Kazan University physicists first in the world to observe quantum state of magnons at room temperature

Vasily Struve Medal awarded to astronomer Alexei Starobinsky during 4th Petrov Readings

Slicing optical beams: cryptographic algorithms for quantum networks

Ionosphere plasma experiments reviewed in a new Kazan University publication

Graphene oxide to help create nanocomposite materials with unique properties

Родился в Москве в семье книжного графика Евгения Авалиани. Окончив географический факультет МГУ по специальности «экономическая география СССР», долгое время работал по специальности, потом, в связи с обострением болезни Бехтерева - сторожем.

В конце 60-х - начале 70-х примыкал к московской литературной группе Иоффе-Сабурова. Работал во многих жанрах, в том числе палиндрома и визуальной поэзии. Не публиковался до 1992 г., с 1995 по 2000 гг. выпустил четыре книги стихов и других экспериментальных текстов. Погиб под колёсами автомобиля.

Стихи Авалиани сочетают лёгкость звучания и изящество фразировки с герметичной образностью, следуя лирике Мандельштама начала 1930-х годов. Однако наибольшее признание Авалиани принесли не они. Прежде всего, наряду с Владимиром Гершуни, Еленой Кацюбой и, несколько ранее, Николаем Ладыгиным, Авалиани является основоположником современного русского палиндрома. Исключительный вклад внесён Авалиани и в развитие русской визуальной поэзии: Авалиани изобрёл и довёл до совершенства своеобразную поэтическую форму, получившую название листовертень - это текст небольшого размера (от одного слова до нескольких строк), выписанный таким образом, чтобы при переворачивании (на 180°, реже на 90°) читался уже другой текст (в отдельных случаях тот же самый, иногда два прочтения составляют вместе рифмованное двустишие или четверостишие). Как отмечал Дмитрий Кузьмин,

Авалиани также развил и превратил в особую литературную форму панторифмы и анаграммы, экспериментировал с некоторыми другими редкими и трудными приёмами стихосложения.

Труды

• Пламя в пурге: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: АРГО-РИСК, 1995.
• Улитка на склоне: Стихи, палиндромы, анаграммы, граффити. - М.: Эпифания, 1997.
• Иной реестр: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: А и Б, 1997.
• Лазурные кувшины: Стихотворения. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000.
• Я ящерка ютящейся эпохи. - CD в серии «Новая поэзия в контексте новой музыки» (декламация автора, музыка Антона Веберна).
• Батумская кофемолка. Книжка для Алисы. - М.: Изд-во В.Гоппе, 2008.
• Дивносинее сновидение. - М.: Самокат, 2011.

Дмитрий Авалиани: словесная акробатика

Дивит нас антивид

Дмитрий Авалиани

Поэзия Дмитрия Авалиани многообразна. У него есть вполне традиционные замечательные стихи - и лирические, и философские, есть множество разнообразных экспериментов в области комбинаторной и визуальной поэзии - палиндромы, анаграммы, панторифмы (пантограммы), алфавитные стихи и пр.

Приведу некоторые примеры комбинаторной поэзии Авалиани:

Палиндромы: Дивит нас антивид, Мир, о вдовы, водворим; Не до логики - голоден; Ем, увы, в уме: Я не моден, тут не до меня; Нече выть ты вечен; Вот сила минималистов!; А у лешего на ноге шелуха; Коли мили в шагу, жди Джугашвили, милок.

Анаграммы: Врать? Тварь!; Слепо топчут - после почтут; Дыряво вроде ведро водяры…; Великан присел - сперли валенки! Мегера в семье - месье в гареме; симметрия - имя смерти; Низменное неизменно; Русалки красули; Весело на сеновале; Левизна низвела; Тискайте статейки; Мученик ни к нему; Ангелы пропали. / Наглые попрали. / Ангелов отмена. / Главное - монета.

Гетерограммы: Не бомжи вы - / Небом живы; Поэта путь мой - / по этапу тьмой; Злато и тоги - / Зла то итоги; На мне дом, узы - / нам не до музы; Подними-ка бачки - / под ними кабачки!; разведу руками - мир стоит / разве дураками мир стоит?

Алфавитные стихи, в том числе расположенные от конца алфавита к его началу:

ютящейся

чувственных

хлопушка

тревожный

ликованья,

келейника

исповедальня.

блаженство

Но, вероятно, самым значительным вкладом Дмитрия Авалиани в художественную словесность являются его листовертни.

Примеры листовертней, приведенные ниже, собраны из разных источников, преимущественно из опубликованных книг Авалиани, а также с сайтов Интернета и сгруппированы Л. В. Зубовой.

Это новая разновидность визуальной поэзии определяется меняющейся позицией слова в пространстве. Текст пишется таким образом, что при повороте листа бумаги или другого носителя текста на 180° (рис. 2–46), а иногда и на 90° (рис. 1: ум <-> бес) образуется новый осмысленный текст.

Такие начертания чаще всего называют листовертнями (термин Германа Лукомникова - Давыдов, 2000: 133), предлагались и другие названия: «перевертыши», «поворотни», «опрокидни», «букво-обороты», «словообороты» (Федин, 1998: 109–110).

Конечно, прежде всего возникает вопрос о сходстве и различии листовертней с другими способами представления текста, особенно с палиндромами:

…от литературного текста листовертень отличается своей принципиально каллиграфической природой. С палиндромом, гетерограммой и т. п. листовертень роднит неоднозначность, асимметричность. Но здесь отсутствует тотальный диктат языка, вместо него возникает управляемая произвольность.

(Давыдов, 2000: 134)

Опыты Авалиани интересны как произведения и художника и поэта. В этой главе внимание направлено на поэтику и семиотику слова в перевернутом тексте.

Если использовать термины, принятые для описания графики в рекламе, то ближе всего к основному приему листовертней можно считать топографемику (пространственно-плоскостное варьирование), базирующуюся на супраграфемике, то есть шрифтовом варьировании (Дзякович, 2001: 124–125).

Поэтика листовертней связана с нелинейностью текста, его принципиальной полисемией, литературным минимализмом, вниманием к деталям изображения, синкретичностью средств выражения. Но основным свойством, определяющим новизну жанра, является установка на пространственную подвижность изображения, что не только расширяет возможности знаковой системы, но и активизирует зрительный канал восприятия:

Движение является наиболее сильным зрительно воспринимаемым стимулом, привлекающим внимание живых существ.

(Арнхейм, 1999: 344)

Исходная и перевернутая записи вступают в различные отношения. На рис. 2–3 изображены графические палиндромы бабочка <-> бабочка, облако <-> облако. Здесь, в отличие от традиционного палиндрома, обратное чтение определяется не только алфавитными значениями букв, но и графическими модификациями буквенных знаков. Изобразительность (иконичность) таких листовертней можно видеть в свойствах обозначаемого: и бабочка и облако переворачиваются в воздухе, меняя форму, но оставаясь самими собой. В начертании слова бабочка отчетливо заметна симметрия крыльев и нарисованное тельце (буква «о», расположенная в центре симметрии). А в рисунке слова облако видна кучерявость, свойственная изображаемому предмету, буквы как будто клубятся. В тексте-призыве приди к Господу <-> к Господу приди (рис. 4) помимо буквенной обратимости активизирована и синтаксическая инверсия, превращающая высказывание в повтор-заклинание.

Многие листовертни представляют собой компрессивные высказывания с отождествлением понятий: бабочка <-> куколка (рис. 5), палиндром <-> модель мира (рис. 6), книга <-> тайна (рис. 7), здесь Бог <-> Бог везде (рис. 8). Обратим внимание на то, что слово Бог в последнем из перечисленных листовертней написано как графический палиндром. Листовертень здесь Бог <-> Бог везде , воспроизводящий смысл известного богословского постулата, побуждает задуматься о том, что предполагаемый взгляд Бога может быть направлен из любой точки пространства. В тексте бабочка <-> куколка поворот слова соотносится с биологическим метаморфозом.

Листовертни позволяют производить самые разные словосочетания - например, атрибутивные или предикативные вечность <-> неуютная (рис. 9), человек <-> радостен (рис. 10). Взаимообратимость и визуальная слитность субъекта с его атрибутом или предикатом, а в последнем примере неразличение атрибута и предиката зрительно дают представление о синкретическом единстве предмета с его признаком и действием - то представление, которое было характерно для архаического сознания.

При антонимических отношениях исходных слов с перевернутыми, как, например, друг <-> враг (рис. 11), секретно <-> открыто (рис. 12), завтра <-> вчера (рис. 13), восток <-> запад (рис. 14), происходит и установление, и аннулирование антитезы, чем активизируется представление о единстве противоположностей. В этом случае приобретает буквальный смысл выражение «это зависит от того, как посмотреть». Написание слова завтра здесь очень похоже на логотип русской националистической газеты с таким названием, отчего этот листовертень становится политическим высказыванием. В примере восток <-> запад дополнительно усиливается иконичность текста, так как оба слова обозначают ориентацию предмета в пространстве, меняющуюся от исходной позиции наблюдателя. Понятия «завтра» и «вчера» тоже относительны, потому что они зависят от точки отсчета. В реальности «завтра» с течением времени превращается во «вчера», а о всяком «вчера» два дня назад говорили завтра.

Особенно интересно, когда в визуальном представлении листовертней нейтрализуются антитезы, связанные с известными персонажами в культуре: Авель <-> Каин (рис. 15), Гулливер <-> лилипут (рис. 16), Моцарт <-> Сальери (рис. 17). Это явление по существу зрительно воплощает двойственность авторского «я» писателей, их интенцию раздваивать собственную личность в положительных и отрицательных персонажах произведений. Иными словами, листовертни в таких случаях возвращают сознание читателя-зрителя к сущности авторского «я».

Обратим внимание на то, что у имени Авель есть покрытие наверху - как титло у сакральных слов в древних текстах, а у имени Каин этот же элемент начертания оказывается снизу, давая представление о преисподней.

Читая имя Гулливер , мы видим, как буквы становятся выше, а у слова лилипут буквы уменьшаются в размере, но в обоих случаях направление изменения становится противоположным к концу слова.

В листовертне Гамлет <-> Йорик (рис. 18) обнаруживается временная перспектива и одновременно ретроспектива: Йорик был живым, как Гамлет, а Гамлет будет мертвым, как Йорик. Так символика сцены из трагедии Шекспира получает графическое выражение, не выходя за пределы личных имен персонажей.

Во многих листовертнях изображены сентенции: суть скучна <-> тайна ушла (рис. 19), на уме у нас <-> одна смерть (рис. 20), надоела нагота <-> в любви красота (рис. 21), безумие <-> мир весел (рис. 22).

В таких высказываниях не обозначены знаки препинания, но, переворачивая лист или поворачивая голову, читатель сам делает мощную запятую рукой, книгой или головой. Таким образом, знак препинания, воплощаясь в жесте читателя, осуществляется телодвижением.

Любопытны сентенции, персонажами которых являются деятели культуры, например писатели: Гоголь <-> пророк (рис. 23), Блок <-> мастер (рис. 24), В В Розанов <-> домочадец (рис. 25), Вася Розанов <-> срам среди веры (рис. 26), Ерофеев Веничка <-> капризы без героев (рис. 27), Юрий Мамлеев <-> безумные игры (рис. 28), Эдуард Лимонов <-> в Москве Бонапарт (рис. 29).

Дмитрий Авалиани постоянно усложняет свою задачу, появляются высказывания-афоризмы от имени писателей, воспроизводится структура эпиграфов: радость молчать о Руссо Вольтер <-> грешное слабо Антон Чехов (рис. 30). Но внутри такого многокомпонентного комплекса могут читаться и другие тексты: Антон Чехов радость молчать. Можно сказать, что короткая сентенция в составе длинной (текст в тексте) организована по принципу анаграммы, но не буквенной и не звуковой, а словесной. Такова структура и многих других листовертней (например, на рис. 32, 33, 35).

Некоторые листовертни имеют свой сюжет и могут быть названы короткими рассказами: парус обвис <-> мира конец (рис. 31), совсем я плох точка <-> хочу в народ не могу (рис. 32), катастрофа подайте <-> надейся дева старушка (рис. 33).

Встречаются тексты-команды: Юлий Цезарь <-> убей Брута (рис. 34); чепуха Пушкина чудеса <-> убрать сократить текст (рис. 35).

Среди лиетовертней есть онтологические диалоги: отвечай кто ты <-> я Юлий Цезарь, кто ты <-> я червь, кто ты <-> я точка (рис. 36).

Во многих листовертнях можно видеть разнообразные свойства поэтического текста, часто весьма пространного, например, рифму и ритм: Север юг запад восток <-> надоел пустой восторг (рис. 37), Бог мой как мы далеки с тобой <-> дороги разрыв сатана за игрой (рис. 38). В данном случае высказывание вне словесного или ситуативного контекста позволяет читать фрагмент Бог мой и как междометное восклицание, и как обращение к Богу.

Встречаются аллитерации: сальто ласточки <-> и аромат амура (рис. 39), метафорические уподобления: пространство <-> образ гроба (рис. 40), аллюзии и цитаты: дар напрасный <-> заканчивается (рис. 41) (ср. у Пушкина: Дар напрасный, дар случайный / Жизнь, зачем ты мне дана?); цитатой является и название сборника в листовертне Авалиани Дмитрий <-> Улитка на склоне (рис. 42), воспроизводящее заглавие повести Аркадия и Бориса Стругацких.

Но далеко не только внешние поэтические приемы делают листовертни Авалиани высокой поэзией.

Илья Кукулин отмечает психологическую тонкость и драматизм лиетовертней:

Каждый из таких экспериментов - явление своего рода языкового театра. Театра в самом высоком смысле слова - того, который имеет целью превращения и преображение.

(Кукулин, 2000: 145)

Людмила Вязмитинова пишет:

Чередование в книге [ «Лазурные кувшины». - Л.З. ] традиционных стихов и неоавангардных дает наглядное представление о том, что у этого автора экспериментаторские и традиционные формы как бы идут навстречу друг другу, представляя собой единое поле действия. Неоавангардными методами поэт выражает то, что обычно выражалось традиционными: вечные истины в их многозначности и перетекании смыслов, в полноте художественного высказывания, которая только усиливается от использования для этого авангардных приемов, что особенно заметно там, где зрительные образы создаются начертанием букв.

(Вязмитинова, 2007)

Авалиани постоянно экспериментировал с графической полисемией изображенного слова, устанавливая многовариантность его прочтения. Так, внутри обрамляющей сентенции правды нет <-> черт побери (рис. 43) читаются высказывания правда <-> ей-богу, правда <-> не врите, правда <-> не верь. Другие примеры: отчизна <-> Сибирь, отчизна <-> Кремль, отчизна <-> змей тьма, абсурд <-> уставы, абсурд <-> бардак, абсурд <-> радость, абсурд <-> текст.

Восемь прочтений имеет слово ручей, причем разные прочтения складываются в рифмованные тексты: ручей ручей ручей ручей <-> заяц играет смерть карает; ручей ручей ручей ручей <-> верьте глазам влаге слезам (рис. 44).

Много вариантов обратного чтения имеет само авторское имя Дмитрий Авалиани. Оно оказывается обратимым, например, в названия сборников: Дмитрий Авалиани <-> Лазурные кувшины (рис. 45), Авалиани Дмитрий <-> Улитка на склоне (рис. 42). В таких случаях имя автора оказывается зрительно совмещено с его произведением.

Акциональный и прикладной характер текста очевиден на закладке к книге Авалиани Улитка на склоне: опечатки <-> ты [мы? - Л.З. ] не в раю (рис. 46). Вариантность распознавания буквы на этой закладке выявляет проблему омонимии знака: значение деформированной буквы имеет альтернативу не только в различно ориентированных текстах, но и в пределах одного контекста. В данном случае двухвариантность прочтения можно сравнить с активной в современной литературе совмещенной омонимией слова.

В связи с визуальной многовариантностью буквы возникает вопрос о пределах варьирования, имеющий, по крайней мере, два аспекта: один из них - установление дифференциальных признаков в начертании буквы (парадигматика знака), другой - выяснение комбинаторной обусловленности ее значения (синтагматика). Фрагменты букв, избыточные или препятствующие идентификации знака в одном контексте, становятся необходимыми в другом. Восприятие континуальности и дискретности в структуре знака (сплошная или прерывистая линии) - тоже одна из проблем. Где проходит граница между автоматическим зрительным восприятием знака и компенсирующей догадкой, то есть когда активизируется анализ знака и когда синтез?

Возможность двойного прочтения лиетовертней при разных поворотах основана прежде всего на том, что буквы имеют потенциально неограниченное число графических вариантов, в частности печатных и письменных, модифицирующихся в различных шрифтах и почерках. Типичными примерами принятых вариантов букв в современном рукописном исполнении являются буква «т» с тремя вертикалями и с одной, буква «д» с петлей наверху и внизу. Кроме того, русский алфавит предусматривает наличие графической полисемии: так, например, буква «я» может иметь комбинаторно и позиционно обусловленные значения [‘а], , [и] (в словах пять, яма, лягушка ), буква «б» - [б], [б’], [п], [п’] (бас, белый, дуб, голубь). Каждая из букв может иметь и различные декоративные элементы. Во многих листовертнях, когда их автор выходит за пределы конвенциональных вариаций знака, буквы прочитываются только в контексте слова или фразы. А это значит, что распознавание букв является не только предпосылкой, но и следствием узнавания слова (особенно это заметно при чтении текстов, написанных неразборчивым почерком).

Когда затруднено автоматическое восприятие письменных знаков и человек как будто учится читать заново, деформация обычного линейно-последовательного отношения между причиной и следствием выявляет механизм распознавания текста. Психологами и лингвистами установлено, что познавательные процессы оказывают существенное влияние на восприятие (Залевская, 1999: 243). На восприятие всех типов текста влияет и антиципация, то есть принцип опережающего отражения действительности (Штерн, 1992: 213).

Листовертни Авалиани, демонстрируя право автора на произвольные модификации знаков, указывают на природу письменной речи при ее возникновении в опыте человека и в опыте культур. Письменная речь, в отличие от устной,

…с самого начала [в процессе обучения письму. - Л.3. ] является сознательным произвольным актом, в котором средства выражения выступают как основной предмет деятельности.

(Залевская, 1999: 243)

Разновидностью листовертней являются тексты на прозрачном материале («прозрачники»), что дает возможность читать текст на обратной стороне листа при его переворачивании. Такие тексты можно видеть и в зеркале; они имеют также название «вертикальные зазеркалы» (Федин, 2001: 230). Шедевр этого жанра - изображение текста вождь на коне <-> конь на вожде простейшими начертаниями букв (Федин, 2001: 231). В данном случае существенна не только взаимозаменяемость субъекта и объекта, но важно и совпадение содержания текста с мифологическим образом кентавра.

Дмитрий Авалиани давно замечен и критиками, и исследователями. Юрий Орлицкий связывает способ передачи информации листовертнями с ведущей тенденцией в литературе XX века: принципиальным увеличением самостоятельности каждого отдельного слова (Орлицкий, 1995: 182). Сергей Бирюков тоже подчеркивает, что это «попытка выявления каких-то сущностных сторон бытия слова, поставленного отдельно» (Бирюков, 1995: 274). Данила Давыдов высказывает мнение, что листовертни Авалиани сопоставимы с китайскими палиндромами (Давыдов, 2000: 134), описанными В. М. Алексеевым и упоминаемыми Ю. М. Лотманом в связи с механизмами текстообразования: по изложению Лотмана, в китайском палиндроме слого-слово, не имеющее полноценных определенных характеристик вне контекста (в отличие от русского слова), получает свои грамматические и семантические функции в зависимости от направления чтения (Лотман, 1992-а: 22).

Можно назвать и некоторые другие аспекты интерпретации листовертней.

Способ изображения текстов Дмитрием Авалиани оказывается глубоко семиотичным. В архаическом состоянии многих культур переворачиванием маркируется граница между реальным миром и инобытием:

…языческие ритуалы в целом ряде случаев определяются представлением о перевернутости связей потустороннего (загробного) мира <…> оба мира - посюсторонний и потусторонний - как бы видят друг друга в зеркальном отображении <…> перевернутость поведения выступает как естественное и необходимое условие действенного общения с потусторонним миром или его представителями.

(Успенский, 1994: 321, 323)

В магических практиках многих народов с древнейших времен использовалось ритуальное переворачивание предметов, выворачивание одежды наизнанку, чтение заговоров от конца к началу. Такая обратность в обрядах обозначает «возврат к мировому генерационному узлу» (Фарыно, 1988: 57).

Исследуя семиотический смысл палиндрома в русской литературе начала XX века, Е. Фарыно пишет:

…отношение между прямым и обратным чтением можно определить как отношение ‘кажимости’ и ‘истины’; тогда прямой текст надо бы рассматривать как ‘ложный’ или ‘не текст’, а обратный как ‘истинный’ или ‘текст’ <…> И если совпадение обратного прочтения с прямым расценивается как показатель ‘истинности’ данного слова (сообщения), то совпадение с другим имеющимся в языке словом («ворон» - ‘норов’, «ропот» - ‘топор’, «Разин» - ‘низар’) или же отсутствие удобочитаемого и внятного результата тем более воспринимается как тайный смысловой план этого слова (сообщения), заложенный в нем инстанцией, которая создала язык.

(Фарыно, 1988: 45–46)

Сравнивая паронимию, анаграмму, палиндром и ракоходы («раки») с аналогичными по форме явлениями культуры барокко, Е. Фарыно приходит к такому выводу:

Барокко все трансформирует в знаки, а знаки - в знаки знаков <…> Авангард же и мир, и культуру трансформирует (эксплицирует) в первичное космогоническое и семиогенное состояние.

(Фарыно, 1988: 57)

Конец XX века с его философией постмодернизма вносит некоторые изменения в эту модель: постмодернизм, отказываясь от утопических проектов идеального мироустройства, а потому и не признающий иерархий, настаивает на устранении бинарных оппозиций, в частности противопоставления верха и низа со всей их символикой. Постмодернизм принципиально плюралистичен, для него характерно синкретичное восприятие разных сторон действительности (подобное мифологическому мировосприятию в архаических культурах) - без разделения знаков на истинные и ложные: каждый компонент высказывания истинен и ложен одновременно. В листовертнях означаемое становится означающим, а означающее означаемым, но это проявляется не в линейном развертывании, а в циклической модели. Исходной и финальной позиции высказывания нет, поскольку они взаимозаменяемы.

Та же идея единой сущности знака и референта представлена на рисунке М. К. Эшера «Рисующие руки». Руки с карандашом образуют замкнутую фигуру, и каждая из рук является как инструментом, так и объектом изображения.

Такое свойство текстов связано с особенностями их синтаксической структуры: актуальным членением предложений. В тех случаях, когда при переворачивании листа читается слово, отличающееся от исходного, потенциально присутствует и противоположный порядок слов, то есть тема и рема высказывания (упрощенно подлежащее и сказуемое) могут меняться местами, что укрепляет представление о тождестве понятий: палиндром <-> модель мира и модель мира <-> палиндром. Возможность двоякой линейной последовательности слов в высказывании утверждает приоритет логики над синтаксисом, а синтаксическая инверсия темы и ремы осуществляется - в самом буквальном смысле переменой исходной точки зрения.

Для восприятия смысла листовертней важно, что ни прямое, ни перевернутое чтение не отменяют друг друга, смысл складывается из обоих прочтений, что можно сопоставить со свойством архаической живописи:

В результате суммирования зрительного впечатления во времени - например, для передачи движения - появляются формы «кручения», когда в изображении движущейся фигуры совмещены различные положения при движении. Ср. парадоксальный пример кручения фигуры на византийской миниатюре с изображением пророка Михея (из рукописи Ветхого Завета IX века, библиотеки Киджи в Риме): голова пророка повернута на 180 градусов относительно его туловища.

(Успенский, 1995: 264–265).

Во всех случаях, предусматривающих поворот текста в пространстве, актуальна семиотика зеркала, подробно проанализированная во многих исследованиях (например, Золян, 1988; Левин, 1988; Толстая, 1994).

Но прямая аналогия с зеркальным отражением уместна при чтении графических палиндромов (например, бабочка, облако). Если же при повороте текста меняется его смысл, такой текст может быть уподоблен отражению либо в кривом, либо в волшебном зеркале. Подобное отражение еще более семиотично:

Нарушение свойства синхронности изображения оригиналу приводит к идее зеркала, в котором можно видеть прошлое и будущее <…> Нарушение аксиомы буквальности изображения может приводить, в частности, к идее зеркала, отражающего не видимость, а сущность (а также к идее закрепления изображения) <…> Нарушение таких свойств изображения, как неосязаемость и безмолвность, в сочетании с вышеупомянутыми нарушениями зависимости отражения от оригинала, порождают идею двойника, автономного от оригинала, и, шире, идею «Зазеркалья», автономного от нашего мира, - своего рода антимира.

(Левин, 1988: 11)

Тема волшебного зеркала встречается и в литературе, и в изобразительном искусстве с древнейших времен:

Плотин <…> обращал особое внимание на зеркало Диониса, создающее множественность отражений.

(Иванов, 1998-а: 95);

В новелле Ван Ду «Древнее зеркало» (сб. «Танские новеллы», М., 1960) <…> прекрасная девушка отражается в зеркале лисицей, потому что она оборотень. <…> Поскольку это зеркало выявляет «истинную суть», то в нем можно увидеть и внутренние органы человека.

(Левин, 1988: 33, 39)

Существенны наблюдения над зеркальностью в романе Михаила Булгакова Мастер и Маргарита, где зеркало выступает как ход в потусторонний мир (Столович, 1988: 46), а инициалы главных персонажей, Мастера и Боланда, «М» и «W» являются взаимно обращенными знаками, которые могут указывать на разных прототипов (Белобровцева, Кульюс, 1996: 379).

Зеркало играет важную роль в эмблематических натюрмортах «Vanitas», распространенных в XVI–XVII веках:

…в «Vanitas» С. Лютгихейса <…> в центре изображен череп, слева - его отражение в зеркале, однако зеркало расположено так, что должно было бы отражать лицо рассматривающего картину зрителя.

(Звездина, 1997: 110)

Поворот текста на 180° сопоставим с отражением не в вертикальном, а в горизонтальном зеркале, а таким зеркалом, к тому же часто деформирующим изображение, является водная поверхность:

…водное зеркало особенно богато возможностями. Оно легко разрушимо, - но, в отличие от стеклянного, быстро восстанавливает свои зеркальные свойства, оно обладает «глубиной», т. е. у него есть свое специфическое «зазеркалье» (ср. с прозрачным зеркалом); оно горизонтально, отражает небо (которое как бы опрокидывается в глубину) и ориентирует этот мир в соответствии с оппозицией верх / низ, контаминируя члены этой оппозиции.

(Левин, 1988:10)

Возможно, что образ водного отражения явился стимулом для большой серии листовертней с многовариантным прочтением слова Петербург.

В 1998 году С. Н. Федин сообщил такой факт:

К примеру, мне известно о маленьком шедевре Авалиани, двенадцать (!) раз записавшего слово «Петербург» одно под другим; при этом каждое слово при повороте на 180° читается по-другому!

(Федин, 1998: 111)

В 2002 году Дмитрий Авалиани прислал Л. В. Зубовой 58 таких листовертней (рис. 47–62):

Эти 58 чтений распределены на 16 групп, в каждой из них слово Петербург в перевернутом виде имеет свое прочтение, но каждая группа представляет собой и вполне структурированную строфу:

Распределение начертаний на рифмованные группы-строфы принадлежит Дмитрию Авалиани. Последовательность этих групп им не установлена, то есть может быть произвольной.

На рис 61 и 62 видно, что в петербургский контекст включено и слово Москва (по два раза на каждом из этих двух рисунков). Любопытна синонимия обратных прочтений слов Петербург и Москва на рис. 61: каждое из них читается как заклинание смерть, перестань.

На рис. 57 слово Петербург имеет перевернутое прочтение Ленинград.

В целом листовертнями изображены наиболее известные константы «Петербургского текста»: устоявшиеся представления о Петербурге как в культуре, так и в бытовом сознании. Так, первая строка рис. 47 говорит о плохом климате, вторая о Петербурге как литературном образе, третья и четвертая указывают на имперскую сущность города. Текст на рис. 53 характеризует Петра I: музыкант врачеватель брадобрей сотрясатель.

Тема рис. 49 связана с театрами и балами: музыканты костюмеры гувернеры кавалеры. Заметим, что все слова этой строфы - нерусского происхождения, и здесь же помещено слово гувернеры , называющее учителей иностранных языков.

На рис. 50 представлены образы разрушения и насилия, связанные с топосом Ленинград - колыбель революции: маузеры револьверы грабят суки маловеры.

Ю. М. Лотман, говоря о семиотике Петербурга, отмечал ситуацию перевернутого мира, называя такие признаки, это город на краю культурного пространства, на зыбком основании, на болоте, вода в нем вечная, а камень временный (Лотман, 1992-б. 12).

Соединение в образе Петербурга двух архетипов: «вечного Рима» и «неверного обреченного Рима» (Константинополя) создавало характерную для культурного осмысления Петербурга двойную перспективу: вечность и обреченность одновременно. Вписанность Петербурга, по исходной семиотической заданности, в эту двойную ситуацию позволяла одновременно трактовать его и как «парадиз», утопию идеального города будущего, воплощение Разума, и как зловещий маскарад Антихриста.

(Лотман, 1992-б: 13)

В целом серия лиетовертней на тему Петербурга изображает этот город как призрачный, наполненный знаками культуры и антикультуры, созидания и разрушения. Петербург предстает пространством чудес, преображений и противоречий.

Прямым аналогом лиетовертней Авалиани является картина Сальвадора Дали, написанная в 1937 году, «Лебеди, отраженные в слонах».

Листовертни Авалиани имеют общее свойство с графикой и мозаиками Морица Корнелиуса Эшера, у которого фон рисунка становится другим изображением.

Людвиг Витгенштейн толкует изображение «утко-зайца» (на воспроизведенной им картинке можно попеременно видеть то голову утки, то голову зайца, что зависит от того, на каких деталях рисунка сосредоточено внимание) как сообщение не об утке и зайце, а о восприятии (Витгенштейн, 1994: 278). С подобной позиции листовертни можно понимать как сообщение о том, что знак выражает свой смысл именно трансформацией в пространстве и времени.

Широко известны совмещенные изображения, многократно воспроизводимые в исследованиях и популярных книгах по психологии зрительного восприятия. Так, на рисунке американского психолога Э. Боринга можно видеть и старуху, и девушку в зависимости от фиксации взгляда на различных элементах картинки (см., например, разные варианты этого рисунка и разные варианты названия - «Неоднозначная теща» или «Леди и старуха» (Шостак, 1983: 45; Федин, 1998: 109). С. Федин обращает внимание и на то, что графика текстов Авалиани напоминает «забавные рисунки», и приводит изображение, на котором при разных расположениях листа можно видеть то смеющихся, то плачущих клоунов (Федин, 1998: 109). Аналогичны рисунки «Жена на работе» и «Жена дома» неизвестного автора, несколько картинок Питера Брукса (Федин, 1998: 208–209).

В книжках для детей отгадки к загадкам часто печатаются в перевернутом изображении. Воспроизводя эту структуру, тексты Авалиани и воспринимаются как загадки с отгадками.

Стоит обратить внимание и на то, что в современной издательской практике принято публиковать книги, две части которых должны читаться в противоположных направлениях (книгу приходится переворачивать).

Аналоги листовертням Авалиани встречаются не только в литературе, искусстве, но и в других знаковых системах прошлого и настоящего. Александр Бубнов в статье о поэтике Авалиани упоминает символ Дао Инь / Ян (Бубнов, 2006). В Древнем Риме бои гладиаторов заканчивались сигналом зрителей, обозначавшим приговор участнику боев: поднятым или опущенным большим пальцем. Прямое и перевернутое положение используются в азбуке глухонемых. Противоположно ориентированы в пространстве цифры 6 и 9, в комбинации представляющие собой сексуальный символ. В карточном гадании имеет значение положение карты: туз пик острием вниз означает удар, а острием вверх - пир; крестовый туз, выпавший крестом вверх, предсказывает успех, а крестом вниз - неудачу. Сам рисунок игральных карт представляет собой аналог графическим палиндромам. Сатанинские эмблемы имеют перевернутый характер по отношению к эмблемам христианским. Знаки мужских и женских туалетов нередко имеют форму треугольника с вершиной внизу или вверху. «Прозрачникам» или «вертикальным зазеркалам» структурно аналогичны медали, в меньшей степени металлические и бумажные деньги.

Из многочисленных бытовых предметов, использование которых предусматривает переворачивание, обратим внимание на песочные часы, многофункциональные столовые приборы («дорожные»), двухцветные карандаши. Пожалуй, именно подобные предметы дают наглядное представление об отсутствии ценностных предпочтений верха и низа вне конкретной ситуации.

Можно указать также на некоторые явления, зафиксированные химиками, биологами, психологами: известно, что химически не различимые, но противоположным образом ориентированные структуры (оптические изомеры), например кристаллы винной кислоты, молекулы аминокислот витамина С, обращенные аналоги никотина, имеют различные свойства (Левитин, 1984, 60–61).

Самое прямое отношение к этой теме имеет тот общеизвестный факт, что на сетчатке глаза предмет отображается в перевернутом виде, таков же и механизм действия фотоаппарата.

Несомненно, изобразительные опыты с нарисованным словом противостоят стандартизации начертаний. Михаил Ойстачер пишет, что листовертни - это «второе дыхание письменной культуры» (Ойстачер, 2000: 148). Такие тексты очень легко представить себе не в книге, а на дощечке, на небольшом камне - на всем, что не имеет фиксированного верха и низа, то есть на очень архаичном носителе письменных знаков. Автор демонстрировал свои тексты во время выступлений на полосках картона, на тарелках, на одежде акробатов.

Представляется весьма значимым, что слово в листовертнях приобретает новое свойство - пространственную подвижность - именно в письменном виде. Это прямым образом связано и с архетипической сакрализацией письма, и с постмодернистским культом буквы-знака. Лишние детали букв в одном из двух чтений каждого листовертня соотносимы и с декоративными элементами средневековой вязи, и с вниманием постмодернизма к мелким подробностям бытия.

Примечательно, что листовертни можно воспроизводить средствами современной техники: фотографировать, ксерокопировать, сканировать, но созданы такие листовертни могут быть только в рукописи или на компьютере (автор рисовал их от руки). Промежуточные стадии воспроизведения текста - типографский набор и машинопись - исключены.

Из книги Круговые объезды по кишкам нищего автора Данилкин Лев

Дмитрий Лекух. Мы к вам приедем… «Ad Marginem», Москва Данила – сын обеспеченных родителей, студент журфака, стритрейсер и фанат «Спартака», уже постоявший год в фестлайне и теперь собирающийся «пробить золотой выезд». Это значит, что на протяжении целого сезона ты должен

Из книги Слово живое и мертвое автора Галь Нора

Дмитрий Быков. ЖД «Геликон Плюс», Санкт-Петербург; «Вагриус», Москва Роман ждали будто мессию. Предтечей предусмотрительно выступил сам Быков, пару лет назад опубликовавший свои «Философические письма», где излагал некую экстравагантную историческую теорию, из тех, что

Из книги Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика автора Галина Мария

ПРЕДИСЛОВИЕ (Дмитрий Набоков) Лекции «Трагедия трагедии» и «Ремесло драматурга» были написаны для курса драматургического мастерства, который Набоков читал в Стэнфорде летом 1941 года. В Америку мы прибыли в мае 1940-го, и, если не считать отдельных выступлений там или здесь

Из книги «Если», 2010 № 08 автора Галина Мария

4 Невещественность образов в литературе. Словесная пластика Специфика изобразительного (предметного) начала в литературе во многом предопределена тем, что слово является конвенциональным (условным) знаком, что оно не похоже на предмет, им обозначаемый (Б-Л. Пастернак:

Из книги Наша фантастика № 2, 2001 автора Адеев Евгений

Дмитрий Володихин Милая 2108 годБорт экстрим-корвета «Мармелад»Мисс Ди, 24

Из книги Путь к Граалю [Сборник статей] автора Ливрага Хорхе Анхель

ВОЛОДИХИН Дмитрий Михайлович Писатель, критик, историк Дмитрий Володихин родился в 1969 году в Москве. Окончил исторический факультет МГУ и аспирантуру; кандидат наук, преподает на истфаке МГУ, параллельно занимаясь издательской деятельностью. Автор монографий по истории

Из книги Наша фантастика, №3, 2001 автора Белянин Андрей

Дмитрий Володихин ТУТ, НА ГЛУБИНЕ Какое все-таки неудобство, что в зданиях судов нет душевых комнат. Чертовски неудобно. Меньшову пришлось потратить полтора часа, добираясь до ближайшего доступного душа - у себя в квартире. Приличный клиент: заплатил сразу же. Впрочем, он

Из книги В спорах о России: А. Н. Островский автора Москвина Татьяна Владимировна

Из книги Литература 5 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 2 автора Коллектив авторов

Дмитрий Скирюк ИВАН-ДУРИЛКА Лихорадочно хлопая крыльями, Горыныч стремительно пикировал к лесу. Мешал боковой ветер, правым крылом приходилось загребать сильнее, чем левым, и с непривычки вскоре заболело плечо.- Левее, левее бери! - время от времени покрикивала Правая

Из книги Литература 6 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 1 автора Коллектив авторов

Дмитрий Самозванец в русской драматургии Ключевое событие Смутного времени - появление на арене истории мнимого сына Иоанна Грозного - творчески взволновало многих русских литераторов.И не только русских. Несколькими годами спустя после гибели Самозванца Лопе де

Из книги Литература 7 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 2 автора Коллектив авторов

Дмитрий Борисович Кедрин Зодчие Как побил государь Золотую Орду под Казанью, Указал на подворье свое Приходить мастерам. И велел благодетель, - Гласит летописца сказанье, - В память оной победы Да выстроят каменный храм. И к нему привели Флорентийцев, И немцев, И

Из книги автора

Дмитрий Борисович Кедрин Князь Василько Ростовский Ужель встречать в воротах С поклонами беду?.. На Сицкое болото Батый привел орду. От крови человечьей Подтаяла река, Кипит лихая сеча У княжья городка. Врагам на тын по доскам Взобраться нелегко: Отважен князь

Из книги автора

Дмитрий Борисович Кедрин Русский поэт первой половины нашего столетия Д. Б. Кедрин известен вам своей балладой «Зодчие». Этого поэта всегда волновали образы безымянных тружеников, создающих величественные памятники человеческой культуры. В маленькой поэме «Пирамида»

(2003-12-19 ) (65 лет)

Дми́трий Евге́ньевич Авалиа́ни (груз. დიმიტრი ევგენის-ძე ავალიანი , 6 августа - 19 декабря ) - русский и советский поэт , палиндромист .

Родился в Москве в семье книжного графика Евгения Авалиани. Окончив кафедру экономической географии СССР географического факультета МГУ , долгое время работал по специальности, затем, в связи с обострением болезни Бехтерева , - сторожем.

В конце 60-х - начале 70-х примыкал к московской литературной группе Иоффе -Сабурова . Работал во многих жанрах, в том числе палиндрома и визуальной поэзии. Не публиковался до г., с по гг. выпустил четыре книги стихов и других экспериментальных текстов. Погиб под колёсами автомобиля.

Стихи Авалиани сочетают лёгкость звучания и изящество фразировки с герметичной образностью, следуя лирике Мандельштама начала 1930-х годов. Однако наибольшее признание Авалиани принесли не они. Прежде всего, наряду с Владимиром Гершуни , Еленой Кацюбой и, несколько ранее, Николаем Ладыгиным , Авалиани является основоположником современного русского палиндрома . Исключительный вклад внесён Авалиани и в развитие русской визуальной поэзии : Авалиани изобрёл (независимо от более ранних англоязычных прецедентов) и довёл до совершенства своеобразную поэтическую форму, получившую название листовертень - это текст небольшого размера (от одного слова до нескольких строк), выписанный таким образом, чтобы при переворачивании (на 180°, реже на 90°) читался уже другой текст (в отдельных случаях тот же самый, иногда два прочтения составляют вместе рифмованное двустишие или четверостишие). Как отмечал Дмитрий Кузьмин ,

твёрдо знаю, что в школьной программе должен быть ныне здравствующий поэт Дмитрий Евгеньевич Авалиани со своими листовертнями, потому что эти маленькие мультики, герои которых - слова, блистательно решают задачу одомашнивания слова, его приручения в игре, при сохранении за ним полновесного экзистенциального содержания.

Авалиани также развил и превратил в особую литературную форму панторифмы и анаграммы , экспериментировал с некоторыми другими редкими и трудными приёмами стихосложения.

Труды

• Пламя в пурге: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: АРГО-РИСК , .
• Улитка на склоне: Стихи, палиндромы, анаграммы, граффити. - М.: Эпифания, .
• Иной реестр: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: А и Б, .
• Лазурные кувшины: Стихотворения. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, .
• Я ящерка ютящейся эпохи. - CD в серии «Новая поэзия в контексте новой музыки» (декламация автора, музыка Антона Веберна).
• Батумская кофемолка. Книжка для Алисы. - М.: Изд-во В.Гоппе, .
• Дивносинее сновидение . - М.: Самокат, .

Напишите отзыв о статье "Авалиани, Дмитрий Евгеньевич"

Примечания

Ссылки

• на сайте «Новая литературная карта России »
• на сайте «Неофициальная поэзия»

Отрывок, характеризующий Авалиани, Дмитрий Евгеньевич

Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.

Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.

Дмитрий Авалиани
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Дмитрий Евгеньевич Авалиани
Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:
Дата смерти:
Годы творчества:	с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Направление:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жанр:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Язык произведений:
Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Дми́трий Евге́ньевич Авалиа́ни (груз. დიმიტრი ევგენის-ძე ავალიანი , 6 августа - 19 декабря ) - русский и советский поэт , палиндромист .

Родился в Москве в семье книжного графика Евгения Авалиани. Окончив кафедру экономической географии СССР географического факультета МГУ , долгое время работал по специальности, затем, в связи с обострением болезни Бехтерева , - сторожем.

В конце 60-х - начале 70-х примыкал к московской литературной группе Иоффе -Сабурова . Работал во многих жанрах, в том числе палиндрома и визуальной поэзии. Не публиковался до г., с по гг. выпустил четыре книги стихов и других экспериментальных текстов. Погиб под колёсами автомобиля.

Стихи Авалиани сочетают лёгкость звучания и изящество фразировки с герметичной образностью, следуя лирике Мандельштама начала 1930-х годов. Однако наибольшее признание Авалиани принесли не они. Прежде всего, наряду с Владимиром Гершуни , Еленой Кацюбой и, несколько ранее, Николаем Ладыгиным , Авалиани является основоположником современного русского палиндрома . Исключительный вклад внесён Авалиани и в развитие русской визуальной поэзии : Авалиани изобрёл (независимо от более ранних англоязычных прецедентов) и довёл до совершенства своеобразную поэтическую форму, получившую название листовертень - это текст небольшого размера (от одного слова до нескольких строк), выписанный таким образом, чтобы при переворачивании (на 180°, реже на 90°) читался уже другой текст (в отдельных случаях тот же самый, иногда два прочтения составляют вместе рифмованное двустишие или четверостишие). Как отмечал Дмитрий Кузьмин ,

твёрдо знаю, что в школьной программе должен быть ныне здравствующий поэт Дмитрий Евгеньевич Авалиани со своими листовертнями, потому что эти маленькие мультики, герои которых - слова, блистательно решают задачу одомашнивания слова, его приручения в игре, при сохранении за ним полновесного экзистенциального содержания.

Авалиани также развил и превратил в особую литературную форму панторифмы и анаграммы , экспериментировал с некоторыми другими редкими и трудными приёмами стихосложения.

Труды

• Пламя в пурге: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: АРГО-РИСК , .
• Улитка на склоне: Стихи, палиндромы, анаграммы, граффити. - М.: Эпифания, .
• Иной реестр: Стихи, палиндромы, анаграммы, листовертни. - М.: А и Б, .
• Лазурные кувшины: Стихотворения. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, .
• Я ящерка ютящейся эпохи. - CD в серии «Новая поэзия в контексте новой музыки» (декламация автора, музыка Антона Веберна).
• Батумская кофемолка. Книжка для Алисы. - М.: Изд-во В.Гоппе, .
• Дивносинее сновидение . - М.: Самокат, .

Напишите отзыв о статье "Авалиани, Дмитрий Евгеньевич"

Примечания

Ссылки

• на сайте «Новая литературная карта России »
• на сайте «Неофициальная поэзия»

Отрывок, характеризующий Авалиани, Дмитрий Евгеньевич

– Я не знаю, что и сказать за такое... Не заслужил я. Наверно неправильно это... Меня Светилом зовут. Да не очень-то много «света» пока принёс, как видите...
– Ой, ничего, принесёшь ещё! – было видно, что малышка очень горда содеянным и прямо лопается от удовольствия.
– Спасибо вам, милые... – Светило сидел, опустив свою гордую голову, и вдруг совершенно по-детски заплакал...
– Ну, а как же другие, такие же?.. – тихо прошептала я Стелле в ушко. – Их ведь наверное очень много? Что же с ними делать? Ведь это не честно – помочь одному. Да и кто дал нам право судить о том, кто из них такой помощи достоин?
Стеллино личико сразу нахмурилось...
– Не знаю... Но я точно знаю, что это правильно. Если бы это было неправильно – у нас бы не получилось. Здесь другие законы...
Вдруг меня осенило:
– Погоди-ка, а как же наш Гарольд?!.. Ведь он был рыцарем, значит, он тоже убивал? Как же он сумел остаться там, на «верхнем этаже»?..
– Он заплатил за всё, что творил... Я спрашивала его об этом – он очень дорого заплатил... – смешно сморщив лобик, серьёзно ответила Стелла.
– Чем – заплатил? – не поняла я.
– Сущностью... – печально прошептала малышка. – Он отдал часть своей сущности за то, что при жизни творил. Но сущность у него была очень высокой, поэтому, даже отдав её часть, он всё ещё смог остаться «на верху». Но очень мало кто это может, только по-настоящему очень высоко развитые сущности. Обычно люди слишком много теряют, и уходят намного ниже, чем были изначально. Как Светило...
Это было потрясающе... Значит, сотворив что-то плохое на Земле, люди теряли какую-то свою часть (вернее – часть своего эволюционного потенциала), и даже при этом, всё ещё должны были оставаться в том кошмарном ужасе, который звался – «нижний» Астрал... Да, за ошибки, и в правду, приходилось дорого платить...
– Ну вот, теперь мы можем идти, – довольно помахав ручкой, прощебетала малышка. – До свидания, Светило! Я буду к тебе приходить!
Мы двинулись дальше, а наш новый друг всё ещё сидел, застыв от неожиданного счастья, жадно впитывая в себя тепло и красоту созданного Стеллой мира, и окунаясь в него так глубоко, как делал бы умирающий, впитывающий вдруг вернувшуюся к нему жизнь, человек...
– Да, это правильно, ты была абсолютно права!.. – задумчиво сказала я.
Стелла сияла.
Пребывая в самом «радужном» настроении мы только-только повернули к горам, как из туч внезапно вынырнула громадная, шипасто-когтистая тварь и кинулась прямо на нас...
– Береги-и-сь! – взвизгнула Стела, а я только лишь успела увидеть два ряда острых, как бритва, зубов, и от сильного удара в спину, кубарем покатилась на землю...
От охватившего нас дикого ужаса мы пулями неслись по широкой долине, даже не подумав о том, что могли бы быстренько уйти на другой «этаж»... У нас просто не было времени об этом подумать – мы слишком сильно перепугались.
Тварь летела прямо над нами, громко щёлкая своим разинутым зубастым клювом, а мы мчались, насколько хватало сил, разбрызгивая в стороны мерзкие слизистые брызги, и мысленно моля, чтобы что-то другое вдруг заинтересовало эту жуткую «чудо-птицу»... Чувствовалось, что она намного быстрее и оторваться от неё у нас просто не было никаких шансов. Как на зло, поблизости не росло ни одно дерево, не было ни кустов, ни даже камней, за которыми можно было бы скрыться, только в дали виднелась зловещая чёрная скала.
– Туда! – показывая пальчиком на ту же скалу, закричала Стелла.
Но вдруг, неожиданно, прямо перед нами откуда-то появилось существо, от вида которого у нас буквально застыла в жилах кровь... Оно возникло как бы «прямо из воздуха» и было по-настоящему ужасающим... Огромную чёрную тушу сплошь покрывали длинные жёсткие волосы, делая его похожим на пузатого медведя, только этот «медведь» был ростом с трёхэтажный дом... Бугристая голова чудовища «венчалась» двумя огромными изогнутыми рогами, а жуткую пасть украшала пара невероятно длинных, острых как ножи клыков, только посмотрев на которые, с перепугу подкашивались ноги... И тут, несказанно нас удивив, монстр легко подпрыгнул вверх и....подцепил летящую «гадость» на один из своих огромных клыков... Мы ошарашено застыли.