Битва в 1942 году ст кущевская. Кущевская атака. Были и небыли кущевской атаки
Кущёвская атака или Кущёвская битва - бой казачьих частей РККА и немецких войск 2 августа 1942 года у станицы Кущёвской . Этот эпизод Битвы за Кавказ стал известен из-за атаки казачьей кавалерии в конном строю.
Обстановка на фронте
Предшествовавшие события
30 июля 1942 года горнострелковый разведывательный отряд, шедший во главе 4-й горнострелковой дивизии вермахта, вышел к реке Ея западнее Кущёвской. У моста разведывательный батальон 94-го горнострелкового полка залёг, дожидаясь подхода 91-го стрелкового полка. Последовавшая атака этого полка была отбита огнем советских войск. Тем временем основные силы 4-й горнострелковой дивизии без успеха попытались расширить захваченный плацдарм у Ленинского. Немецкое командование решило использовать плацдарм у Кущёвской, удерживаемый соединениями 73-й и 125-й дивизий.
31 июля бои у Кущёвской продолжились. Советская 13-я кавалерийская дивизия охватила немецкий плацдарм и контратаковала немцев.
1 августа на плацдарм переправился 91-й горнострелковый полк. Советские войска вновь контратаковали, но безуспешно. 91-й горнострелковый полк продвинулся на запад, но его удар был отражён советскими войсками при поддержке танков .
Силы сторон
Согласно большинству источников, с советской стороны действовали части 13-й Кубанской казачьей дивизии (2 полка, 1 артиллерийский дивизион, иногда упоминается противотанковый истребительный дивизион). По некоторым утверждениям, в атаке участвовали и другие соединения 17-го кавалерийского корпуса.
В отечественных источниках объектом атаки называются:
Согласно В.Тике, в районе Кущевской на 2 августа могли находиться подразделения 1-й («Эдельвейс») и 4-й горнострелковых дивизий, а также 73-й и 125-й пехотных дивизий вермахта. В тот же день атаке подверглись части 198-й пехотной дивизии, наступавшие от реки Ея на запад. У Кущёвской не было ни танковых частей, ни частей войск СС, ни румынских или итальянских сил. В то же время 101-я легкопехотная (с 6 июля 1942 г. егерская) дивизия действовала значительно восточнее .
Известно, что ни 57-й танковой дивизии, ни танковой дивизии СС «Зелёная роза» в немецких вооружённых силах не существовало. Также не соответствует действительности утверждение о разгроме в районе Кущёвской 196-й немецкой пехотной дивизии . С июня 1941 г. эта дивизия находилась в Норвегии и на Восточном фронте появилась только в 1944 г. Таким образом, речь идёт о потерях, нанесенных 198-й пехотной дивизии, которая, однако, в эти дни разгромлена не была . Неверно и встречающееся утверждение о разгроме 101-й дивизии, ошибочно именуемой горнострелковой .
Ход боя
2 августа казаки 13-й Кубанской дивизии в конном строю атаковали немецкие войска у Кущёвской. Бой длился три-четыре часа.
Описание боя отличается в разных источниках. Время начала атаки тоже разнится: по одним описаниям, атака началась утром, по другим - в полдень .
Согласно одной версии, атака казаков была произведена на оборонительные позиции немецких войск, располагавших артиллерией и танками , иногда упоминаются миномёты . По рассказу ветерана Кубанского казачьего кавкорпуса Е.И. Мостового, после артиллерийской подготовки кавалерия развернулась в лаву шириной полтора-два километра . Немецкие войска открыли огонь с опозданием, после чего ввели в действие авиацию, но с малым эффектом. Казаки врубились в немецкие порядки на несколько километров, подбили несколько танков .
Участник Кущёвской атаки Я.П. Сторчак вспоминает :
Внезапно ударила наша артиллерия, мы ринулись в бой, не думая ни о чем, чувствовали только ненависть к фашистам и желание победить. Гитлеровцы пришли в себя с опозданием. Мы уже почти сошлись. Снаряды начали вырывать из наших рядов людей и лошадей. Мы разозлились и ринулись на немцев, они стали отступать.
Казачьи эскадроны полковника Миллерова, используя высокую суданку, кукурузу и подсолнухи, зелёной стеной подступившие к самой Кущевской, в ночь с 1 на 2 августа скрытно заняли исходное положение для атаки. Утром, когда фашистские солдаты потянулись к кухням за завтраком, части дивизии в конном строю внезапно атаковали противника и ворвались в станицу. Паника у врага была страшная, и пока экипажи танков пытались добежать до машин и организовать отражение атаки, казаки зарубили более тысячи немецких солдат и офицеров, около 300 гитлеровцев захватили в плен. Придя в себя, фашисты предприняли контратаку, пустив на конницу мотопехоту и танки. Вот тут-то и пришло время действовать пушкам противотанкового истребительного дивизиона капитана Чекурды. Когда на казаков двинулась армада из 45 танков, Чекурда приказал выкатить пушки на прямую наводку. И как только танки приблизились, на них обрушился шквал огня. Первая контратака стоила фашистам четырех бронированных машин, вспыхнувших факелами. Остальные повернули вспять. После второй контратаки немцы недосчитались еще семи танков.
Согласно иной версии, в этот день немецкая дивизия «Зелёная роза» переправилась через реку Ея под прикрытием пулемётного огня. С противоположного конца поля на них обрушилась кавалерия . Трубач 2-го эскадрона 9-й гвардейской Кубанской кавалерийской дивизии В.М. Зеленухин сообщает :
Фашисты все время атаковали, пытались прорваться на южный берег Еи. Тут разведка доложила, что из самой Кущевской колоннами выходит 101-я пехотная дивизия врага «Зеленая роза». А раз танков нет, командование корпуса решило атаковать немцев в конном строю. На сближение пошли двумя полками. Третий остался в Ленинградской. Развернули боевой порядок - и галопом, потом в карьер… Мама ридна! Казачья лавина на два километра по фронту, сверкая клинками, двинулась на фашистов. Я тебе скажу, на врага это имело ещё и сильное психологическое давление. Фашисты заметались, заметались, пытались принять боевой порядок, но было поздно. Сабельный вихрь обрушился на них. Командование потом докладывало, что было изрублено и раздавлено около 2-х тысяч фашистских солдат и офицеров, остальные разбежались по полям и попрятались в кукурузе. Их потом несколько часов вылавливали. А тыловые части немецкой дивизии «Зеленая роза» в такой панике бежали из Кущевки, что бросили и военное имущество, и ящики с деньгами, и даже знамена.
Согласно третьей версии, в атаку пошёл весь 17-й кавалерийский корпус генерала Н.Я. Кириченко (12-я, 13-я и 116-я дивизии) и остановил наступление крупных вражеских сил, двигавшихся от Ростова на Краснодар :
Конники на галопе подлетали к танкам, спрыгивали на броню и бутылками с горючей смесью поджигали боевые машины. В ходе боя Кущевская трижды переходила и рук в руки. В стремительной атаке казаками было уничтожено до 1800 вражеских солдат и офицеров, взято 300 пленных, захвачено 18 орудий и 25 минометов. 5-я и 9-я румынские кавдивизии в панике бежали, а 198-я пехотная дивизия гитлеровцев, неся большие потери, поспешно отошла на левый берег реки Еи.
В этом случае речь, очевидно, идёт уже не о Кущёвской атаке, а о сражении всего 17-го казачьего кавалерийского корпуса с немецкими и румынскими войсками в районе станиц Кущёвской, Шкуринской и Канеловской 31 июля - 3 августа.
Командир 17-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Н. Я. Кириченко решил ночным налетом 15-й кавалерийской дивизии во взаимодействии с 216-й стрелковой дивизией овладеть Кущевской. В ночь на 1 августа дивизия произвела налет на станицу, но он оказался безуспешным, так как 216-я стрелковая дивизия в бою не участвовала. В следующую ночь казаки после авиационной подготовки предприняли новый налет силами 15-й, 13-й кавалерийских дивизий и одной танковой бригады. Завязались ожесточенные бои за станицу. Три раза Кущевская переходила из рук в руки. 216-я дивизия и на этот раз не оказала поддержки казакам. В итоге кавалерийский корпус отошел на исходные позиции. В этих ночных атаках на Кущевскую казаки 13-й кавалерийской дивизии уничтожили более 1 тыс. гитлеровцев и около 300 взяли в плен.
Монументы
На выезде из станицы Кущёвской на трассу Ростов-Баку в 1964 году поставлен памятник - всадник на вздыбленном коне, с надписью: «Здесь в августе 1942 года стоял насмерть, защищая ворота Кавказа, 4-й Гвардейский Кубанский казачий корпус, удивив мир своей стойкостью и величием духа». В 2008 году там же был построен мемориальный комплекс «Казачье поле» .
Петь - не спеть! Давай помянем,
Тех, кто в самый трудный год,
Принял бой и поднял знамя,
Пусть Кубанский хор споёт!
+++++++++++++++
Прим. - Кубанский хор спел бы, если б была песня. Может, и будет.
Что-то в подобных описаниях (прим. - см. дальше) современные историки оспаривают, получив доступ к немецким данным. Однако, то, что немцев и румын весьма ужаснул вид порубленных, бесспорно. Тогда, в условиях действия приказа "Ни шагу назад" это было очень важно - ужаснуть ещё победоносного врага.
В условиях, когда немцы могли просто "выбомбить", если не кавалерию, то её конский состав, решение внезапно контратаковать было оправданным. Правда, не всё получилось - не смогли сосредоточиться все назначенные для этого корпусные части.
++++++++++++++++++++++++++++++
Кущевская атака. Рассказ старого казака
Сражение, о котором пойдет речь, не зачислено историками в реестр великих. Но не вспомнить о нем нельзя, потому как велика была цена победы.
Речь о легендарной «Кущевской атаке», тугой пружиной разжавшейся, неудержимой казачьей лавой развернувшейся в просторных степях Кубани. Поведаем о ней устами ветерана Кубанского казачьего кавкорпуса гвардии казака Ефима Ивановича МОСТОВОГО.
Вот она, эта атака, «изнутри». Послушаем Ефима Ивановича.
– Век мне этот бой не забыть. Да и как забудешь свое боевое крещение? 2 августа, 42-й… Погас клинок зари, и сразу навалилась духота. В выгоревшем от жары небе начинает нещадно палить солнце. Стоим в конном строю, лошадь подо мной неспокойна, наверное, мое состояние передается и ей. Перед строем – наш командир полка майор Поливодов.
– Говорить много не буду, товарищи казаки, – в седле он как влитый, конь его тоже не дрогнет. – Генерал нам все сказал.
Николай Яковлевич Кириченко прошлым днем объехал, обошел весь наш корпус. Он был тоже немногословный с нами, но речь короткую его я запомнил навсегда.
– Перед нами отборные вояки Гитлера. Горно-стрелковая дивизия «Эдельвейс» с приданными частями «СС». Остановить их не могут. От безнаказанности обнаглели, давно своей кровью не умывались. Вот мы их и умоем.
Конную атаку генерал принял решение провести у станицы Кущевской.
…Перед строем понесли наше боевое знамя. Вот оно совсем рядом, внутри как-то защемило.
– …Покажем этой сволочи, что наши степи – это им не Елисейские поля… – заканчивал свою речь Поливодов.
Последние слова командира вышли не совсем традиционными:
– Ну с Богом, казаки. За Родину, за Сталина!
Тут ударила наша артиллерия на подавление. Развернулись и мы для атаки. Пошли по степи лавой. Пошли по старому казачьему обычаю молча, только шашки над головой вращали. Над степью завис зловещий свистящий шорох. И загудела земля от сотен конских копыт. Вот этот звук, увиденная картина немцев, по-моему, и парализовали. Мы мчались на них, а в ответ – ни одного выстрела. Я ничего подобного не чувствовал. Я уже и не слышал ничего, мир вокруг онемел. А нутро разрывала ненависть. Та самая, которая лютой зовется. Я ее даже как-то физически ощущал. Только бы дотянуться до врага, а там уже как придется – клинком его, голыми руками, зубами.
Гитлеровцы пришли в себя с опозданием. Мы уже почти сошлись. Разрывы снарядов начали вырывать из наших рядов людей и лошадей. Один снаряд лег почти рядом, горячая волна упруго прошлась по мне, и все. Я уцелел. А потом я увидел своего фашиста. Они же даже не окапывались, так, залегли в бурьяне. Мой заслонил для меня все, я отчетливо увидел его каску, серые глаза, он щурился, наверное, солнце мешало, мы же неслись со стороны солнца… И без звука забился в его руках, как в падучей, автомат. И он не попал. И тут я достал его, как раз под каску, как учили, тут главное по каске не рубануть. Но и каски у них не у всех были. А потом уже работали инстинкты. Мир то включался, то выключался. Я видел, как винтом вворачивался в гущу гитлеровцев командир другого полка – Соколов. Лучшего рубаку я вообще не знал. Говорили, что в том бою он срубил двадцать врагов. Но, на беду, и его пуля нашла. А потом фашисты авиацию запустили. Да толк-то от нее какой? Мы же такими клубками крутились, так все смешались, что своего положить – очень даже просто. Самолеты начали на бреющем ходить, может, на нервы давили? Да только кому? Лошадям нашим? Лошадей наших этим не проймешь, ну а люди этот рев и не слышали. Тут на земле такая, как сейчас выражаются, кровавая разборка шла… Вопли, стоны, ругань… Гитлеровцы на своем лают, ну а мы кроем их своими «этажами». Были паузы в бою. Мы же врубились в немецкие порядки на несколько километров. На каком-то колхозном стане, помнится, разметали что-то в виде их штаба. Рядом чадно дымили два подбитых танка. Возле танка тлели трупы…
В себя начал приходить возле затянутого зеленой плесенью пруда. Бой закончился, и мы пили застоявшуюся, густую от всякой расплодившейся в ней заразы воду. И ничего нас не брало. Признаюсь, потом, после боя, почему-то лились из глаз слезы. И ничего поделать не мог. Старые казаки успокаивали, мол, после первого раза так бывает. Дотронулся до лица, а оно все в корке из пыли, пота, крови… Крови на нас было много. И на лошадях наших. Долго мылись…
После того боя меж собой мы так говорили: мол, Мамаю давным-давно на Руси Мамаево побоище устроили, а мы Гитлеру теперь – Кущевское. Кавалерийская рубка, конечно, вещь жестокая, да на то и война.
Я все это рассказываю, а ведь найдутся же верещуны, каких только подлых слов для меня и моих боевых побратимов не пожалеют, в чем только не обвинят! Теперь-то можно. Когда их защитили, когда их откормили, отпоили. Когда жизнь им устроили. От них теперь в ответ – плевки ядовитые, от перевертышей этих. По радио верещат, по телевизору. Моя шашка по-прежнему при мне, и иногда трудно держаться, так хочется достать клинком этих визгунов прямо через телевизор. Грех на душу, конечно, не взял бы из-за поганцев, смертоубийство, как говаривал дед Щукарь, не устроил бы, а так, рукояткой по лбу, для острастки, для вразумления.
А о сражении под Кущевкой молва по всем фронтам разнеслась. Газеты писали, Левитан в сводках «Совинформбюро» рассказывал. А Верховный Главнокомандующий самолично директиву составил, которая обязывала ознакомиться с нашим боевым опытом каждого, кто держит в руках оружие, учиться побеждать на образце казаков генерала Кириченко.
Ну а войну наш корпус закончил под Прагой. Но меня к тому времени ранили, так что мне, к сожалению, не пришлось напоить своего коня из Влтавы. И друзья уже расскажут, что река хорошая, большая, хотя, конечно, куда ей до нашей красавицы Кубани…
Записал Александр КОВАЛЕВ
Шашки наголо
Выжженная, плоская как стол кубанская степь представляла собой идеальный плацдарм для стремительно кавалерийской атаки лавой. Участник тех событий казак Ефим Иванович Мостовой вспоминал:
"Николай Яковлевич Кириченко прошлым днем объехал, обошел весь наш корпус. Он был тоже немногословный с нами, но речь короткую его я запомнил навсегда .
- Перед нами отборные вояки Гитлера. Горно-стрелковая дивизия "Эдельвейс" с приданными частями "СС". Красиво, гады, назвали себя, да только в их поганых, кровавых руках любой цветок умирает. Остановить их не могут. От безнаказанности обнаглели, своей кровью еще ни разу не умывались. Вот мы их и умоем. Кроме нас - некому. На фронте паника. Но а мы же казаки ."
Встав в лесопосадках недалеко от станицы Кущевская, казаки были готовы к атаке и ждали приказа. Наконец, приказ был дан. Треть пути до позиций противника казаки прошли шагом, молча, только степной воздух шипел от взмахов шашек. После казаки пустили своих коней рысью, когда же немцы стали видны невооруженным взглядом, пустили лошадей в галоп. Это была настоящая психическая атака.
Немцы опешили. Они и до этого были наслышаны про казаков, но под Кущевской увидели их во всей красе.
Вот только два мнения о казаках. Одно - итальянского офицера, второе - немецкого солдата, для которого бой под Кущевской стал последним.
"Перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. И кони у них стальные. Живыми нам отсюда не выбраться"
"Одно воспоминание о казачьей атаке повергает меня в ужас и заставляет дрожать. По ночам меня преследуют кошмары. Казаки - это вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды. Мы боимся казаков, как возмездия всевышнего".
Несмотря на явное преимущество в оружии, немцы дрогнули. Станица Кущевская трижды переходила из рук в руки. По воспоминаниям Мостового, в бою участвовала и немецкая авиация, но из-за сутолоки, в которой уже шла ожесточенная борьба в рукопашную, она оказалась фактически бесполезной - бомбить своих люфтваффе не хотел. Самолеты кружили над полем боя на бреющем полете, очевидно желая напугать казачьих коней, только и это было бесполезно - казачьи лошади были приучены к реву моторов.
К сожалению, одно живой силой удержать занятые казаками позиции было нельзя, а артиллерия молчала. В своих мемуарах маршал Гречко так писал об итогах Кущевской атаки:
"216-я дивизия и на этот раз не оказала поддержки казакам. В итоге кавалерийский корпус отошел на исходные позиции. В этих ночных атаках на Кущевскую казаки 13-й кавалерийской дивизии уничтожили более 1 тыс. гитлеровцев и около 300 взяли в плен".
«Поле казачьей славы». Годовщина атаки. Фото автора
Летом 1942 года на южном участке советско-германского фронта для войск Красной армии сложилась крайне тяжелая обстановка. Войска не успели оправиться от катастрофического поражения под Харьковом в мае-июне 1942 года. Несмотря на упорное сопротивление, Красная армия отступала, некоторые части даже панически. 24 июля немецкие войска во второй раз захватили Ростов-на-Дону. Дорога на Кубань, Ставрополье, к нефтеносным районам Майкопа и Грозного оказалась открытой. Вермахту, как воздух, нужен был бензин, выработанный из нефти Майкопа и Грозного. Не зря немецкий военный историк Вильгельм Тике свою книгу, посвященную боям на Северном Кавказе, назвал «Марш на Кавказ. Битва за нефть в 1942-1943 гг.».
В этих условиях единственной организованной силой, способной остановить продвижение моторизированных и пехотных дивизий вермахта на южном участке фронта, был 17-й кавалерийский корпус, который выполнял задачу по охране и обороне побережья Азовского моря и в боях еще не участвовал.
Корпус был сформирован 4 января 1942 года и имел в своем составе четыре кавалерийские дивизии (12-ю, 13-ю кубанские, 15-ю, 116-ю донские) и насчитывал около 20 тыс. казаков Кубани, Дона и представителей народов Северного Кавказа.
Командовал корпусом генерал-майор Михаил Федорович Малеев, который в июне 1942 года получил ранение и убыл в госпиталь. После излечения генерал-майор М.Ф. Малеев до конца войны воевал в составе 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса на разных командных должностях, а в командование 17-м кавалерийским корпусом вступил генерал-майор Николай Яковлевич Кириченко, под командованием которого корпус в июле-августе 1942 года принял боевое крещение на берегах реки Ея, на рубеже станиц Старо-Щербиновская – Канеловская – Шкуринская – Кущёвская.
НАВСТРЕЧУ ВРАГУ
24 июля1942 года, в день захвата немецкими войсками Ростова-на-Дону, 17-му кавалерийскому корпусу была поставлена задача выдвинуться навстречу наступающему противнику и занять оборону по южному берегу степной реки Ея. Получив приказ, корпус передал охрану побережья Азовского моря и Таганрогского залива Азовской военной флотилии и начал сосредотачиваться на указанном рубеже. Для прикрытия передислокации корпуса от наступающего врага по южному берегу реки Кагальник в районе населенных пунктов Пешково и Займо-Обрыв занял оборону 23-й кавалерийский полк 12-й кубанской кавалерийской дивизии, командовал которым майор В.К. Вартанян. В районе населенного пункта Самарское заняла оборону 15-я донская кавалерийская дивизия в полном составе. Командиру 15-й дивизии полковнику С.И. Горшкову была подчинена Орловская танковая бригада под командованием полковника С.П. Вармашкина, в составе которой насчитывалось 30 танков Т-34 и БТ.
Первым 27 июля 1942 года в районе поселка Пешково вступил в бой 23-й кавалерийский полк. Кубанские казаки 23-го полка во взаимодействии с донскими казаками 15-й дивизии и танкистами стойко держали оборону. Но враг был сильнее, и казаки, сдерживая врага, медленно отступали. Бои по прикрытию передислокации корпуса продолжались трое суток. 28 июля немецкие войска вступили в пределы Кущёвского района, где завязались ожесточенные оборонительные бои. Двое суток спустя казаки нанесли короткие сильные удары по наступающим немецким частям и, оторвавшись от них, прибыли в указанные районы обороны.
Продолжая наступление, фашисты силами 73-й пехотной дивизии выбили 216-ю стрелковую дивизию из станицы Кущёвской и заняли ее. Дивизия продолжила отступление в направлении станицы Кисляковской, в результате чего правый фланг корпуса оказался открытым. Оценив сложившуюся обстановку, генерал Н.Я. Кириченко снял с участка обороны западнее станицы Канеловской 15-ю донскую кавалерийскую дивизию и направил ее в район Кущёвской с задачей: отбить станицу Кущёвскую и прикрыть правый фланг корпуса.
В ночь с 31 июля на 1 августа донские казаки в пешем строю начали наступление на Кущёвскую. Но отбить станицу они не смогли, так как немцы подтянули дополнительные силы и артиллерию, оставив в итоге станицу за собой. Дивизия была вынуждена отойти и занять оборону южнее и юго-западнее Кущёвской в 3–5 километрах. 216-я стрелковая 18-й армии, несмотря на приказ о поддержке донских казаков в ночном бою за Кущёвскую, приказ не выполнила и участия в бою не принимала.
Положение 17-го кавалерийского корпуса резко ухудшилось, когда в ночь на 2 августа два горнопехотных полка 4-й горнопехотной дивизии вермахта (4.Gebirgs-Division – создана в октябре 1940 года, отличилась в боях в Югославии, на Украине, носила имя «Enzian» – «горечавка», высокогорный цветок) по земляной дамбе перешли на южный берег реки Ея и за ночь углубились до 8 километров в район обороны корпуса. Генерал Кириченко сразу же оценил опасность сложившейся ситуации и принял решение: 13-й кубанской кавалерийской дивизии совместно с Орловской танковой бригадой, совершив 40-километровый марш из станицы Ленинградской, сосредоточиться в 5–7 километрах юго-западнее Кущёвской и в конной атаке при поддержке танков уничтожить противника, вклинившегося в район обороны корпуса.
Дивизия кубанских казаков (без 24-го кавалерийского полка, который был оставлен в резерве) под командованием полковника Б.С. Миллерова в ночь на 2 августа вместе с Орловской танковой бригадой начала выдвижение. Но конные полки и бригада к назначенному сроку в указанный район не вышли – последние подразделения прибыли около 10.00. Казаки предполагали, что командир корпуса атаку отменит, но генерал Н.Я. Кириченко приказ об атаке оставил в силе, а время начала атаки перенес на 11.00.
ЖЕСТОКИЙ БОЙ
В соответствии с замыслом боя 13-я кавалерийская дивизия в составе 29-го Адыгейского, 32-го Курганинского кавалерийских полков и всех остальных подразделений дивизии (политотдел, типография, отряд НКВД, заградительный отряд, прокуратура, эскадрон химической защиты) в конном строю атакует противника с задачей вырубить живую силу врага в полосе атаки, затем, прижав противника к реке Ея, уничтожить его. На левом фланге атакующую конницу поддерживают танки Орловской танковой бригады в количестве 13 машин, оставшихся в строю после совместных с казаками 15-й кавалерийской дивизии оборонительных боев на реке Кагальник. Одновременно с началом конной атаки 13-й дивизии вся 15-я донская дивизия переходит в наступление в направлении станицы Кущёвской в пешем строю с задачей выбить немцев из станицы. В это же время 4-й кавалерийский полк 12-й дивизии, оборонявший хутора Нардегин и Шевченко, должен был нанести противнику фланговый удар вдоль железной дороги в направлении Кущёвской.
|
| Открытие памятника Казаку-гвардейцу в августе 1967 года. Фото из архива районного исторического музея ст. Кущевской Краснодарского края |
Бой, однако, с самого начала пошел не по плану. Сказался феномен «трения войны», о котором еще в 1830 году писал военный теоретик Карл Клаузевиц. Из-за опоздания атакующих частей с выходом в район, время начала наступления пришлось перенести на более поздний срок – на 11.00. 4-й кавалерийский полк 12-й дивизии участия в атаке не принимал, так как ранним утром 2 августа был выбит из хутора Нардегин и под натиском немецких горных стрелков отступал к станице Шкуринской. Лишь к вечеру, проведя несколько часов в окружении, полк смог соединиться в станице с основными силами 12-й кавалерийской дивизии. Артиллерийская подготовка в полном объеме не была проведена. Это было связано с тем, что артиллерийские батареи огневые позиции к указанному сроку не заняли и артиллерийскую подготовку начали тогда, когда казаки 13-й кубанской кавалерийской дивизии уже устремились в атаку в конном строю. Орловская танковая бригада атаковала на левом фланге и должна была огнем и маневром обеспечить конную атаку кубанских казаков. Однако танки в атаку шли настолько медленно, что конники их обогнали. А когда немцы поставили сильный минометно-артиллерийский заградительный огонь, танки остановились перед сплошной стеной разрывов и с разворотом влево ушли в тыл. В ходе дальнейшего боя танкисты воевали мужественно, а несколько танков даже ворвались в станицу Кущёвскую. Но в памяти казаков запечатлелось, что в самый нужный момент боя танкисты оставили атакующую конницу без поддержки и ретировались.
Один из участников того сабельного боя – командир саперно-подрывного эскадрона лейтенант Михаил Ильич Пекло оставил свои воспоминания о ходе атаки. Эти воспоминания хранятся в районном историческом музее станицы Кущёвской.
Михаил Ильич, в частности, вспоминает:
«...В это время позади нас взвились сигнальные цветные ракеты, наша лесополоса кончилась. Дальше прямо перед нами было кукурузное поле, а справа, насколько было видно, – бахча. Колонна остановилась. Наши танки пошли в атаку, ведя пушечный огонь. Соколов (командир 29-го Адыгейского полка, майор) подозвал Головащенко (зам. командира полка) и сказал: «Илья! Подай команду!» Головащенко повернулся к колонне, лицо его горело, светились удалью его глаза, шапка-кубанка немного набекрень. Набрав воздух, зычным голосом подал команду, которая запомнилась мне на всю жизнь: «Шашки к бою! Двумя эшелонами! Уступом влево! Дистанция триста метров! За Родину! За Сталина! В атаку марш – м-а-а-а-рш!» И ринулись лавиной казаки – первый эшелон за танками немного левее их, а второй немного сзади по кукурузе с задачей «прочесать» ее. И тогда вдруг впереди танков, на всем бахчевом поле, появились сперва редкие султанчики взрывов, а затем сразу возник огненный смерч – сплошная завеса рвущихся снарядов и мин. И произошло непонятное: танки, наши танки остановились перед этой завесой, потом развернулись и стали уходить назад. Творилось что-то непонятное. Никогда ничего подобного я потом не видел за всю войну. У танкистов, как и у летчиков, действовал всегда закон «Сам погибай, а товарища – выручай!» Но в это время по всему полю ни один казак не остановился и не повернул вспять за танками. Казаки, молча, сцепив зубы, шли в этот огненный смерч. Казалось, что ничто живое не в состоянии проскочить через эту огненную завесу... Но казаки шли, проскочили эту завесу и добрались до бугра, где была построена наскоро оборона противника и за которым была уже Кущёвка. И тогда огонь немцев сразу сник. Началась рубка...»
Таким запомнился тот знаменитый бой в конном строю казаков 13-й кубанской кавалерийской дивизии у станицы Кущёвской ветерану корпуса М.И. Пекло. После этого боя командиром дивизии полковником Б.С. Миллеровым был расстрелян перед строем оставшихся в живых казаков и танкистов командир второго танкового батальона, майор, назначенный старшим в атакующей группе танков. Фамилию расстрелянного майора-танкиста установить не удалось.
ВЫИГРАЛИ ВРЕМЯ
15-я донская кавалерийская дивизия в пешем строю вела наступление на противника, удерживающего за собой станицу Кущёвскую. Бой донских казаков развивался успешно – дивизия всеми атакующими подразделениями ворвалась в Кущёвскую, но полностью выбить немцев из станицы не смогла. Противник быстро подбросил в станицу дополнительные силы, и по причине отсутствия резервов 15-я кавалерийская дивизия достигнутый успех не закрепила. В силу этого командир дивизии полковник С.И. Горшков принял решение «отвести все части дивизии на ранее занимаемый рубеж и прочно его удерживать». Командир корпуса генерал-майор Н.Я. Кириченко это решение утвердил.
12-я кубанская и 116-я донская кавалерийские дивизии все четыре дня боев успешно отражали атаки противника на своих участках обороны – в районе станиц Шкуринской и Канеловской соответственно.
Несмотря на то что дивизии 17-го корпуса прочно удерживали занимаемые рубежи обороны, командующий Северо-Кавказским фронтом маршал С.М. Буденный приказал корпусу в ночь на 4 августа начать отход за реку Кубань. Причиной издания такого приказа послужило то, что18-я армия, находившаяся справа от корпуса, отступила далеко на юг под натиском 5-го армейского корпуса вермахта, в состав которого входили танковые и моторизованные дивизии. Выполняя приказ, казаки организованно оставили занимаемые рубежи.
В те августовские дни казаки Кубани и Дона требования приказа № 227 от 28 июля 1942 года «Ни шагу назад!» с честью выполнили, доказав свою преданность Родине. Командование высоко оценило подвиг командиров и казаков 17-го кавалерийского корпуса, которые на четверо суток задержали наступление немецких войск на Северный Кавказ. Не надо объяснять, что значили эти сутки для Красной армии в те тяжелые для нашей Родины дни. А самое главное – был сорван стратегический замысел германской ставки овладеть нефтяными богатствами Кавказа!
27 августа 1942 года 17-му кавалерийскому корпусу было присвоено наименование «гвардейский», и он стал именоваться 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Все дивизии и полки корпуса, а также корпусные части также стали гвардейскими. Приказом командующего Северо-Кавказским фронтом № 0223 от 24 августа 1942 года были награждены 555 человек. А приказом № 03 от 6 сентября 1942 года – награждены еще 423 командира и казака корпуса, в том числе и несколько десятков человек за бои под станицей Кущёвской, по разным причинам не попавшим в приказ о награждении № 0223. 25 человек «начальствующего состава высшей группы 17-го казачьего корпуса» были награждены отдельным Указом Верховного Совета СССР от 27 августа 1942 года.
В оборонительных боях в июле-августе 1942 года на рубеже станиц Кущёвская–Шкуринская–Канеловская–Старощербиновская 17-й кавалерийский корпус понес тяжелые потери: 2163 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Но эти смерти не были напрасными, атаки не были бессмысленными. Корпус в боях задержал наступление дивизий 17-й армии вермахта на четверо суток и оставил обороняемые позиции только по приказу командующего Северо-Кавказского фронтом маршала С.М. Будённого. Мужество и отвага кубанских, донских казаков, народов Северного Кавказа в те горячие дни лета 1942 года в боях на южном берегу реки Ея сорвали планы противника овладеть майкопской нефтью и лишили Германию той экономической подпитки, в которой она очень нуждалась. По признанию германского историка В. Тике, «несмотря на неописуемый труд и огромные жертвы, цели достигнуть не удалось».
СИМВОЛЫ КАЗАЧЬЕЙ СЛАВЫ
В Краснодарском крае бережно хранят память о тех героических событиях. У станицы Кущёвской установлен памятник Казаку-гвардейцу. На цоколе памятника надпись: «Здесь в августе 1942 года стояли насмерть, защищая ворота Кавказа, гвардейцы 4-го Кубанского кавалерийского казачьего корпуса, удивив мир своей стойкостью и величием духа».
В 2008 году у памятника Казаку-гвардейцу был открыт музейно-туристический комплекс «Поле казачьей славы», у которого казаки Кубани и Дона отмечают годовщину легендарной Кущёвской атаки. Памятник Казаку-гвардейцу, «Поле казачьей славы» стали визитной карточкой Краснодарского края, вечными символами казачьей славы и доблести.
Казачьей атаке посвящены замечательные картины художника студии имени Грекова С.М. Зелихмана и кубанского художника В.В. Туманова. Краеведами А.А. Дрига и Л.В. Рогочей по материалам Центрального архива МОРФ и воспоминаниям участников боя написана книга «Легендарная Кущёвская атака». Федеральным телевизионным каналом «Моя планета» снят фильм «Кущёвка. Всадники победы» (авторы Алексей Никулин и Марк Подрабинек) о конной атаке кубанских казаков, опрокинувших и заставивших отступить горных стрелков 4-й горнопехотной дивизии вермахта.
На Кубани бережно хранят память о тех нелегких для народов нашей страны днях. В школах проводятся уроки мужества, на которых молодому поколению рассказывают о мужестве и героизме кубанских и донских казаков, солдат Красной армии, грудью вставших на пути наступавшего врага и приблизивших день нашей великой Победы.
Подпишитесь на нас
Российского казачества одной из самых ярких страниц является бой у станицы Кущёвской, произошедший 2 августа 1942 года. Это была крупнейшая классическая атака в конном строю Второй мировой войны и блестящая тактическая победа, остановившая на несколько дней продвижение немецких войск на Кавказ. Однако в многочисленных современных публикациях сейчас очень трудно найти сколько-нибудь последовательное, а главное, правдоподобное, описание всего сражения. В этой статье мы попытаемся восполнить этот пробел, порождающий довольно много бесполезных и даже вредных (хотя и красивых) мифов.
Начнем, пожалуй, с того, что это была не только тактическая победа - упорное сопротивление советских войск на этом направлении было чрезвычайно необходимо для достижения одного важного стратегического фактора. Как раз в эти дни на Майкопских нефтепромыслах шла интенсивная работа по их уничтожению. Личное распоряжение Верховного главнокомандующего отводило на эту операцию всего пять дней, и кущёвская атака, как и другие оборонительные бои в соседних станицах, дали возможность выиграть время для выполнения приказа.
У этого сражения было еще одно важное последствие, о котором, к сожалению, редко сейчас вспоминают: отрезвляющее воздействие на гитлеровцев, которые возлагали слишком радужные надежды на российское казачество. Официальная пропаганда обещала им, что казаки будут встречать освободителей с цветами и с радостью, в массовом порядке обратят свое против большевиков. Известно, что в начальный период войны немцам удалось привлечь на свою сторону довольно большое число казаков, продавшихся за обещания создать независимое казачье государство и идеи реванша за проигранную гражданскую войну. Немецкие газеты и кинохроники того времени постоянно рассказывали о подвигах казачьих частей и подразделений вермахта. И хотя с казаками Красной Армии немцы встречались уже не раз, именно кущёвская атака произвела чрезвычайно мощный психологический эффект и породила множество слухов, легенд по обе стороны фронта. Именно поэтому сейчас так трудно найти упоминания о ней в немецких источниках, поэтому и современные духовные наследники доктора Геббельса столь старательно занижают значение и масштаб этой славной страницы российской военной истории и истории казачества.
Общая картина положения на этом участке фронта выглядела примерно следующим образом. Заняв 23 июля 1942 года Ростов-на-Дону, войска 17-й армии вермахта развивали наступление на юг к Кубани. Войскам Северо-Кавказского фронта была поставлена задача любыми средствами задержать противника и восстановить положение по южному берегу Дона.
30 июля 91-й стрелковый полк и части 4-й горнострелковой дивизии вермахта «Энциан» (Enzian), вышли к реке Ея западнее станицы Кущёвской. Эти рубежи удерживали соединения 18-й армии под командованием генерал-лейтенанта Федора Васильевича Камкова. Было предпринято несколько атак, отбитых огнем советских войск, но при этом горным стрелкам удалось захватить плацдармы, угрожавшие с флангов 216-й стрелковой дивизии, которая удерживала станицу.
На следующий день упорные бои у Кущёвской продолжались: немцы атаковали несколько раз, и положение советских войск ухудшилось. Утром 31 июля немецкая пехота, когда бои шли уже в самой станице, положение стало угрожающим на всем участке фронта, вдоль среднего течения реки Ея. Немцы развивали наступление на позиции 12-й Кубанской и 116-й Донской кавалерийских дивизий, оборонявших соседние станицы Шкуринскую и Канеловскую.
Казаки там несколько раз контратаковали и даже сумели ненадолго отбросить противника, но тот располагал слишком значительным превосходством в резервах и в поддержке с воздуха. В результате к концу 31 июля последние подразделения 216-й стрелковой дивизии 18-й армии оставили Кущёвскую.
С наступлением ночи к станице подошли казаки 15-й Донской кавалерийской дивизии, входившей в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса. Они пытались с ходу выбить противника из станицы, но атака была неудачной.
Создавшееся положение было крайне невыгодно для отступающих советских войск, которым катастрофически не хватало времени на организацию прочной эшелонированной обороны. Станица Кущёвская была очень удобным плацдармом для развития немецкого наступления, она создавала угрозу советским войскам, отступавшим на Туапсинском и Моздокском направлениях.
Для восстановления позиций на реке Ея 1 августа командование Северо-Кавказского фронта решило ввести в бой свежую 13-ю кавалерийскую дивизию, тоже входившую в состав 17-го Кубанского казачьего корпуса.
Такова в общих чертах предыстория сражения. Но прежде чем перейти к нему следует сказать, что 17-й корпус был довольно необычным соединением. Помимо того, что он формировался из казаков и самими казаками на их же средства, в него записывались добровольцами жители казачьих станиц Дона и Кубани. Многие из них были непризывного возраста, но зато имели опыт Первой мировой, Гражданской и других войн. Это были обстрелянные профессиональные воины, знающие цену жизни и смерти, умеющие взвешивать риск, понимавшие, на что они идут. И ради чего. Такой корпус вполне можно было бы назвать элитным.
Другим, и тоже очень важным, преимуществом в предстоящем сражении был характер местности: большая часть территории, прилегающей с юга и с востока к реке Ее, была покрыта рощами и садами, изрезана многочисленными балками, что благоприятствовало скрытной концентрации крупных сил кавалерии. При этом окрестности самой Кущёвской были более открытыми и значительная часть немецких позиций довольно хорошо просматривалась.
13-я Кубанская казачья кавалерийская дивизия состояла из трех кавалерийских полков и артиллерийского дивизиона. Казачьи эскадроны, используя высокую кукурузу, подсолнухи, и лесополосы, зелёной стеной подступавшие к Кущёвской, в ночь с 1 на 2 августа скрытно заняли исходное положение в полутора-двух километрах от станицы.
Утром казачьи полки были готовы к атаке. Было решено не проводить артиллерийскую подготовку - ставка делалась на неожиданность массированного сабельного удара.
Маршал Андрей Антонович Гречко упоминал в своих мемуарах, что на рассвете Кущёвскую бомбила советская авиация - возможно, это тоже повлияло на решение действовать без артподготовки.
К сожалению, во всех воспоминаниях, особенно непосредственных участников сражения, есть множество разночтений и противоречий. Например, неизвестно точное время атаки. Большинство источников утверждает, что она началась с рассветом, но все же вероятнее - ближе к полудню, так как с утра в станицу успели войти дополнительные мотопехотные подразделения немцев. С этим фактом, возможно, связаны и многочисленные свидетельства о подбитых немецких танках. В немецких источниках не упоминаются какие либо танковые подразделения, действовавшие в этом районе. Поэтому наиболее вероятно, что казаки приняли за танки бронетранспортеры или несколько самоходных штурмовых орудий, приданных для усиления 4-й горнострелковой дивизии. Однако полностью исключить участие немецких танков тоже нельзя.
Половину расстояния до противника (около километра) казаки прошли шагом, просачиваясь через лесополосы, тянувшиеся почти параллельно линии атаки. Затем перешли на рысь, и метров с четырехсот всадники, сверкая клинками и с криками «Ура!» перешли в галоп. Их встретили запоздалый орудийный и минометный огонь, пулеметные и автоматные очереди, но уже ничто не могло остановить казачью лаву. Еще несколько минут… и смертельный ураган обрушился на фашистов!
Успеху атаки способствовала внезапность. Следует также учесть, что наличие автоматического оружия и пулеметов само по себе еще не означает возможность остановить массированную кавалерийскую атаку. Для этого необходимо, прежде всего, правильное расположение пулеметных точек (с флангов и на определенной дистанции). Видимо, немцы не ожидали удара днем в конном строю, это было довольно редким тактическим приемом.
Ведь тактически кавалерия во Второй мировой войне была ближе всего к мотопехотным частям и соединениям. Ведение боевых действий мотопехоты и кавалерии было очень похожим. В первом случае пехотинцы перед боем высаживались из бронетранспортеров или с грузовиков, водители отгоняли машины в укрытия. Во втором случае кавалеристы спешивались, а коневоды отводили лошадей. Боевые уставы кавалерии предусматривали атаку в конном строю только как исключение, при наличии особо благоприятных условий. Кущевская атака оказалась именно таким исключением: застигнутый врасплох и деморализованный противник не смог встретить казаков сильным огнем и оказать организованное сопротивление.
Но вернемся к сражению.
Паника у врага была страшная, по самым скромным и осторожным подсчетам, в первой атаке казаки зарубили более полутора тысяч немецких солдат и офицеров, и около трехсот захватили в плен. Казачья лава рассыпалась по улицам, преследуя разрозненные группы и одиночных немцев. Это замедление дало передышку и позволило организовать контратаку мотопехоте, которая занимала позиции на высотах, тянувшихся от Кущевской до хутора Веселый. Вскоре появились и немецкие самолеты. Но перехватить инициативу в тот день фашистским войскам так и не удалось. Бронетехнику встретил огнем прямой наводкой артдивизион, успевший к тому времени занять позиции перед самой станицей. А воздушной поддержки немцы так и не дождались - в условиях близкого контакта с противником это было невозможно и самолеты улетели назад.
Очистив улицы, казаки снова пошли в атаку, они приближались вплотную к бронетехнике и на скаку забрасывали машины гранатами и бутылками с зажигательной смесью.
Казачьи эскадроны проносились среди разрывов и горящих домов, сея ужас и обращая пехоту в бегство. Сражение рассыпалось на отдельные схватки - из-за реки и со стороны хутора Большая Лопатина прибывали новые подразделения немцев, но они вступали в бой несогласованно, небольшими группами. И только численный перевес и подходящие с разных сторон подкрепления позволяли им продолжать борьбу.
В советских источниках и воспоминаниях участников этого сражения почти повсеместно упоминается элитная горнострелковая дивизия «Эдельвейс». В действительности в Кущевской была похожая, и тоже горнострелковая, «Энциан». Но отдельные подразделения «Эдельвейса» могли (и даже должны были) прийти на помощь своим частям во второй половине дня. Во всяком случае, современный немецкий автор Вильгельм Тике, основываясь на штабных документах, утверждает, что помимо частей 4-й горнострелковой дивизии, а также 73-й и 125-й пехотных дивизий вермахта 2 августа в районе Кущёвской находились подразделения 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс».
Это лишь один из примеров того, как из-за тщательных усилий немцев исключить любые упоминания о победе казаков и многочисленных преувеличений в наших источниках, современным историкам очень трудно восстановить подробную картину сражения.
В целом потери немцев за весь день сражения в Кущёвской можно оценить в довольно широких пределах: от трех до пяти тысяч человек и около сотни орудий и минометов. Что же касается танков, если они вообще были, и другой бронетехники, то это вопрос, на который исследователям еще предстоит ответить.
А вот советские танки были: примерно через полтора часа в бой вступили подразделения отдельной Майкопской танковой бригады, сформированной из курсантов Орловского танкового училища, и получившей приказ очистить станицу Кущёвскую, взаимодействуя с частями 13-й кавалерийской дивизии.
К моменту появления танков немцы почти вытеснили из станицы казаков, большинство из которых спешились - им приходилось цепляться за любые укрытия. Управление дивизией в целом было потеряно, командиры эскадронов действовали самостоятельно, а немцы уже практически преодолели панику. Поэтому можно сказать, что наши танки появились вовремя, и они решили исход сражения. Они атаковали станицу несколько раз в течение полутора часов. При этом была успешно отбита еще одна контратака: немцы попытались, используя те же самые лесополосы, зайти в тыл к советским войскам, но (возможно, случайно) вышли прямо на русские танки.
К концу дня станица Кущёвская была, наконец, полностью очищена от врага.
Потери советских войск в боях 2 августа под Кущёвской оказались существенно меньше, чем у немцев - около тысячи человек, три танка Т-34 и четыре БТ-7.
А в завершение этой истории приведем цитату из дневника убитого немецкого офицера, найденного на следующий день 3 августа под станицей Шкуринской - там эскадроны 12-й Кубанской дивизии тоже ходили в атаку в конном строю: «…перед нами встали какие-то казаки. Это черти, а не солдаты. И кони у них стальные. Живым отсюда не выбраться…»
В 1967 году на окраине станицы Кущёвской был поставлен памятник - всадник на вздыбленном коне, с надписью: «Здесь в августе 1942 года стоял насмерть, защищая ворота Кавказа, 4-й Гвардейский Кубанский казачий корпус, удивив мир своей стойкостью и величием духа».
В 2008 году на месте сражения был построен мемориальный комплекс «Поле казачьей славы».
