Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Кроме того, Аннет прекрасно пела, а в молодые годы написала музыку к думе Рылеева «Смерть Ермака» . В 17 лет она была назначена фрейлиной императорского двора.

Знакомство с Пушкиным произошло в конце 1810-х годов, когда поэт стал бывать в доме Олениных, который был центром литературной и художественной жизни Петербурга. Но сближение их произошло позднее, когда в мае 1827 года он вернулся из семилетней ссылки. Их первая встреча произошла на балу у графини Тизенгаузен-Хитрово . Позднее Пушкин часто посещал Олениных, а в их усадьбе, Приютино , был своим человеком . Вяземский писал своей жене 21 мая 1828 года: «Ездил я с Мицкевичем вечером к Олениным в деревню в Приютино, вёрст за 17. Там нашли мы и Пушкина с своими любовными гримасами».

В этот период Анна Алексеевна начинает задумываться о замужестве. В своём дневнике она пишет: «Сама вижу, что мне пора замуж: я много стою родителям, да и немного надоела им. Пора, пора мне со двора, хотя и это будет ужасно. Оставив дом, где была счастлива столько времени, я войду в ужасное достоинство жены!» Особенно её волнуют возможные измены супруга: «… Как часто, увлекаемый пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, а не меня… Но я преступлю ли законы долга, будучи пренебрегаема мужем? Нет, никогда!» Выбор у Анны Алексеевны был богатый. В беседе с Крыловым , состоявшейся в июле 1828 года она назвала двух возможных претендентов - Мейендорфа и Киселёва , хотя призналась, что «не влюблена в них ». Ответ поэта она записала в дневнике: «… Боже избави, - сказал он, - но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселёва и, ежели хотите знать, то он сам того желает. Но он и сестра говорят, что нечего ему соваться, когда Пушкин того же желает .» Вскоре Пушкин действительно просил руки Анны Алексеевны, но получил решительный отказ. По Петербургу поползли сплетни о якобы сказанных словах поэта: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой я уж слажу сам». Камер-юнкер Е. П. Штерич передал эти слова и Анне Алексеевне, чем привёл её в состояние «ярости от речей, которые Пушкин держал за мой счёт ». Впрочем, Сергей Голицын (Фирс), защищая Пушкина, сказал, что был при этом разговоре и это было сказано «не совсем так», обвинив в интриге Варвару Дмитриевну Полторацкую, тётку Олениной, которая желала, чтобы на Аннет женился её брат Николай . Среди возможных причин отказа Олениных пушкинист П. И. Бартенев называл так же секретный надзор, учреждённый за поэтом 28 июня 1828 года. О чём, Оленин, как член Государственного совета, не мог не знать. Свою роль сыграли и отношения поэта с племянницей Елизаветы Марковны - Анной Керн. 5 сентября на именинах Елизаветы Марковны Пушкин сообщил, что вынужден уехать в своё имение.

Анна Алексевны вышла замуж уже после смерти Пушкина в 1840 году в возрасте 32-х лет. Её мужем стал офицер лейб-гвардии гусарского полка Фёдор Александрович Андро (1804-1885), после смерти своего отца унаследовавший титул графа Ланжерона . В 1844 семья переехала в Варшаву, где Анна Алексеевна прожила около 40 лет. Её муж ревновал к прошлому и «всё, что некогда наполняло её девичью жизнь, не должно было более существовать, даже как воспоминание». После смерти мужа Анна Алексеевна переехала в имение младшей дочери Антонины Фёдоровны Уваровой в Волынской губернии . После смерти 18 декабря 1888 года её архив был разделён между дочерьми.

В искусстве

П.Соколов. Портрет А. А. Олениной. Ок.1825

Анна Алексеевна Андро, графиня де Ланженрон, урожденная Оленина. Дочь президента Петербургской Академии Художеств, Алексея Оленина. Возлюбленная Пушкина в 1828 -29 гг. Адресат его стихотворений "Её глаза", "Пустое Вы сердечным ты...", "Я Вас любил" "Не пой красавица при мне" многих строф "Онегина" Музыкантша и певица. Автор неизданных до сих пор дневников и мемуаров о Пушкине. Супруга вице - президента Варшавы графа Ф. А. Андро де Ланжерона. Обладала незаурядным умом и блестящим талантом рассказчика. Покровительствовала молодым талантам Польши. Известно о ней крайне мало.

Она досадливо отложила сломавшееся перо в сторону и тщательно посыпала лист песком. Потом нетерпеливо стряхнула песок с листа. Несколько песчинок забились в корешок тетради - журнала. Недовольно поморщившись, девушка нетерпеливо тряхнула кудрями, и схватив тетрадь принялась энергично встряхивать ее над столом. Листы затрепетали, словно белые бабочки, и из укромных уголков тетради посыпались засушенные листья, цветки, веточки. Anette ахнула, пробормотала что-то – по французски и принялась подбирать сокровища хрупкой и душистой коллекции... Некоторые из них превратились в ее тонких пальчиках в порошок. Она вздохнула, посмотрела на ладони, дунула на них, словно прощаясь с остатками огорчения, и, подперев кулачками щеки, принялась перечитывать только что сделанную запись: "Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых или лучше сказать стеклянных (т.е. прозрачных, меняющих цвет - автор.) глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к этому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти, как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава, природного и принужденного, и неограниченное самолюбие- вот все достоинства, телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту. Итак, все что Аннета могла сказать после короткого знакомства, есть то, что он умен, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен". Ну что ж, неплохое описание. Эти заметки вполне сгодятся для романа, который она собирается писать! И господин Пушкин - этот насмешник и... - она не смогла подобрать слова по-русски (повеса -автор), вполне сгодится для прототипа, влюбленного в главную героиню, похожую на Аннетт. Вот только еще надо было бы добавить о ее маленькой ножке, которой дерзко любовался месье поэт, но не будет ли это явным намеком на тщеславие, в котором ее и без того часто упрекают? Она легко вздохнула, рассмеялась, ловко открыла потайной ящичек бюро и старательно уложила туда "Дневник - Журнал", исписанный затейливым бисерным почерком. Вскочила, подбежала к зеркалу, прикоснулась к лицу мягкой пуховкой и, опять рассмеявшись, легко вылетела из комнаты, на ходу поправляя туфельку - не то опять потеряет на лестнице, как Сандрильона, (Французское имя Золушки - автор.) за что от маменьки достанется. Но нет уж в этом никакой вины Аннет - нога ее на удивление мала, как у пятилетнего ребенка. Зато глаза.. Их так хорошо оттеняет пудра и блеск свечей!

Как там написал этот Повеса Вяземскому, в ответ на мадригал того фрейлине Россет - Смирновой? Припомнить бы...

"Она мила скажу меж нами

Придворных витязей гроза,

И можно с южными звездами,

Сравнить, особенно стихами,

Ее черкесские глаза.

Она владеет ими смело,

Они горят огня живей;

Но сам признайся, то ли дело

Глаза Олениной моей!

Какой задумчивый в них гений,

И сколько детской простоты,

И сколько томных выражений,

И сколько неги и мечты!"

(А. С. Пушкин "Её глаза" 1828 г.)

Какой, однако, блистательный слог у Пушкина! Не зря его так хвалят и папа, и матушка, и Иван Андреевич, (речь идет о Крылове, часто бывавшем у Олениных - автор.) и Жуковский, и Николай Иванович Гнедич. Его стихи так легко запоминаются! Но какой вздор! Как он смел так дерзко писать - "моей?!!" Почему "моей"?.. По какому праву!

Вот уж надо попенять ему, непременно! И маменьке пожаловаться...

Только б гости на смех не подняли! Этого Аннет боялась больше всего на свете - стать жертвой насмешек и дерзостей!

Ей было всего неполных двадцать, ей так хотелось стать поскорее взрослой!

Однако, ни в петербургском (на Фонтанке, а с 1820 года - на Мойке автор.) доме отца - директора Публичной Библиотеки, а с 1817 года президента Академии Художеств, тайного советника, члена Императорского Государственного совета и начальника департамента гражданских и духовных дел; - Алексеея Николаевича Оленина, - где Анетта провела все свое детство; ни в усадьбе Приютино, где собирался летом "целый рой"- по выражению матушки Елизаветы Марковны (урожденной столбовой дворянки Полторацкой) - гостей и светских и литературных - никто не считал прелестное, все время смеющееся, создание с золотистыми кудрями взрослым!

Для всех она была просто- "милое дитя Анетт"! До чего иногда обидно бывало. Да и не могло не быть обидно! Впрочем, надо уметь прощать.. Да и не к лицу барышне дуться, от этого цвет лица портится.. Нянюшка говорила. Особенно, если вечером будут танцы. Она так любит танцевать! И Пушкин, оказывается, неплохо танцует мазурку.. Где его обучали? Должно быть, в Лицее. Или на балах у графини Воронцовой, в Одессе.. Говорят, нет ей равной ни в польском, ни в мазурке!...Перещеголять бы!

Анетта вбежала сверкающей и легкой бабочкой в ярко освещенную танцевальную залу. Уже гремели начальные такты танца и она, чуть запыхавшись, подлетела к Пушкину, стоявшему у стены и наблюдавшему за нею. Он, отвесив поклон в ответ на приглашение, по своему обыкновению улыбнулся, дерзко и спросил что - то, полушутливое, о ее месте в обществе.. Она вспыхнула, залилась румянцем, хотела было выдернуть руку, но сдержалась, ответила что - то просто и коротко. После этого танца, она уже не решалась выбрать Пушкина в кавалеры, но каково же было ее удивление, когда при звуках вальса, она увидела, что он идет к ней через весь зал - пригласить на первый, самый сложный и быстрый тур!. "Она подала ему руку, отвернув голову и улыбаясь, потому что это была честь, которой все завидовали!" (21 сент. 1828 г.) - победоносно записывала Аннет поздно вечером в своем тайном журнале, при слабом свете ночника.

Эту запись в девическом "Дневнике - журнале" мадам Оленина - Андро, часто перечитывала уже позже, разглаживая старческими, но все еще очаровательными, маленькими и пухлыми с ямочками на локтях, руками страницы, пожелтевшие от времени. В тетради, много лет пролежавшей в рундуке, (старинное название ларя, сундука - автор.) спрятанной от глаз ревнивого супруга, и показанной теперь с шепетильной гордостью и тайным тщеславием, особо выделяемой обожаемой внучке Ольге Омэ - были не только эпизоды ее романов, - шутливых и не очень! - ее свиданий в парке Приютина, портретных описаний героев ее шаловливого и нежного сердца, но и много записей, подобных вот этой...

"Сама вижу, что мне пора замуж: я много стою родителям, да и немного надоела им. Пора, пора мне со двора, хотя это будет ужасно! Оставив дом, где я была счастлива столько времени, я войду в ужасное достоинство жены! Кто может узнать судьбу свою; кто скажет, выходя замуж, даже по старости: "Я уверена, что буду счастлива!" Обязанность жены так велика: она требует она требует столько abnegation de soi- meme (самоотречения - франц. -. автор), столько нежности, столько снисходительности и столько слез и горя!

Как часто придется мне вздыхать из-за того, кто перед престолом Всевышнего получит мою клятву повиновения и любви; как часто, увлекаемый пылкими страстями, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, но не меня! Но я - преступлю ли законы долга, будучи пренебрегаема мужем? Нет. Никогда".

К чести Анны Алексеевны, надо сказать, что клятву она сдержала.

Умная, блестяще образованная, знавшая около семи языков, свободно поддерживающая разговор на любую тему, прекрасная музыкантша и певица, обладавшая легким, но несколько вспыльчивым характером - Вяземский звал ее дракончиком, а Пушкин - драгунчиком - оба отмечали ее насмешливый, острый язычок; с семнадцати лет находящаяся в узко - блестящем придворном кругу - она была фрейлиной Императрицы Елизаветы Алексеевны - вышла она замуж, несмотря на все, часто представлявшиеся партии, довольно поздно. Уже после смерти Поэта. За офицера Лейб - Гвардии Гусарского полка графа Федора Алексеевича Андро де Ланжерона, сына Новоросийского губернатора и устроителя Одессы Алексея де Ланжерона, французского эмигранта, обретшего в России вторую Родину.

Замужество по всем меркам было блестящее, не то, что сватовство вольного и дерзкого Пушкина в августе - сентябре 1829 года - внезапное, ошеломившее настолько, что матушка вынуждена была резко отказать!

Позже, наскоро прощаясь, он вписал в альбом Аннет стихи, прочитав, которые она расплакалась и была задумчива весь вечер...

Они начинались строфой "Я Вас любил..." Она вспоминала долго его тихую фразу "Я уезжаю в Петербург потому что бесприютен".

Она вспоминала ее и позже, перед замужеством, но уже ничего нельзя было изменить. Время подобно реке, не поворачивающей вспять...

Да, замужество ее было блестящее, но вот только человеком Федор Алексеевич оказался бесцветным, вздорным и очень уж ревнивым! Он ревновал Анну Алексеевну буквально ко всему - к стихам, к романсам которые она так мило пела чаще других - Пушкинский "Не пой, красавица, при мне",- книгам, которые она читала, намекам, взглядам, вниманию, которым она пользовалась в обществе, как супруга вице-презедента Варшавы.

(Этот пост граф Андро де Ланжерон занимал четырнадцать лет. Всего Анна Алексеевна прожила в столице Польши сорок лет, прекрасно владела языком, свободно говорила по-польски и писала письма - автор). К ее блестящему прошлому, к остроумным, тактичным и восторженным поклонникам, среди которых были: Адам Мицкевич, князь Вяземский, седовласый Крылов и этот дуэлянт Пушкин!

Ревновал Ланжнерон и к страницам тайного дневника, в котором Анна Алексеевна позволила мужу прочесть некоторые листки Подобные вот этому: "...Я люблю спорить, потому что знаю, что спорю умно, разумно, что доказательства мои не суть доказательства пустые. Я люблю спорить серьезно.." (В. Кунин. Друзья Пушкина. Т.2. Стр. Дневника графини Андро.)

Позже она пожалела об этом. Произошла некрасивая сцена ревности, супруги рассорились, и Анна Алексеевна в слезах спрятала дневник в старинный ларец с тайным ключом. Больше никто не увидел этих записей до 1885 года.

В 1885 году после смерти супруга, графиня Андро вернулась в Россию, в свое имение на Волыни (Украина) "Эта была древняя, но удивительно бойкая старушка, сохранившая память и ясность ума". (П. Устимович. А. Андро. Воспоминания. В. Кунин. Друзья Пушкина. Т.2.)

Ее внуки и взрослые племянники ходили за нею по пятам, прося рассказать о ее молодости и встречах с Пушкиным. Она смеялась, шутила.

Словно и впрямь - сбросила двадцать лет. Много, ярко и образно рассказывала. Внуки зачарованно слушали. Открыла старый ларец и вытащила оттуда альбомы, на страницах которых любопытные внуки - племянники прочли стихотворения, написанные четким, изящно -твердым почерком, как бы летящим куда - то.. Сквозь века, годы, воспоминания. В молодость графини Анны Алексеевны Андро Де Ланжерон. Во времена, когда она была просто Аннет Олениной, разгадывающей в гостиной шарады и танцующей мазурки и вальсы с Пушкиным. Не знала Анна Алексеевна тогда, что на страницах черновых своих тетрадей и рукописей романа "Евгений Онегин" Поэт много раз чертил пером ее профиль и маленькую, полудетскую ножку в изящной туфельке Сандрильоны.

Тоже вспоминал былое, те самые вальсы и мазурки? Кто знает..

Нам остались лишь строчки знаменитых стихотворений в гирлянде очертаний изящных ножек. И - легкая, до конца не угаданная, неразгаданная память о ней.

Память несбывшегося, шутливого, искрящегося "бы".

"Бы", которое так не любит история!

Блистательный Петербург пушкинского времени не знал недостатка в красавицах. Сюда свозились на смотрины самые красивые девицы со всей России, все, что жаждало столичного блеска, танцевало и кружилось на балах и в салонах Северной Пальмиры. В каждый дом, где были девицы на выданье, слетались, словно мотыльки, столичные франты и ухажеры.

В доме Олениных всегда были гостеприимны и хлебосольны, здесь собиралось изысканное литературное общество. Отец Анны Алексеевны был человеком радушным и по роду своих занятий (он был президентом Академии художеств и директором Публичной библиотеки) привечал многих.

Елизавета Марковна Оленина, урожденная Полторацкая, «была исполнена доброжелательства ко всем; но в изъявлении его некоторая преувеличенность заставляла иных весьма несправедливо сомневаться в ее искренности. Любовь к общежитию побеждала в Елизавете Марковне самые телесные страдания, коим так часто была она подвержена. Часто, лежа на широком диване, окруженная посетителями, видимо, мучаясь, умела она улыбаться гостям. Ей хотелось, чтобы все у нее были веселы и довольны.

Ни в каких гостях нельзя было найти столько образованной приветливости. Искусно сочетались все приятности европейской жизни с простотой русской старины». Поэт Батюшков называл ее «Добрая Элиза», она готова была часами слушать сердечные тайны своих молодых гостей.

В 1820-е годы в доме Олениных впервые побывал Пушкин, тогда же здесь бывали и многие декабристы. Юная барышня Аннет Оленина резвилась среди гостей с детства. Дедушка Крылов, друг отца, был частым гостем в их доме. Ей посвящали стихи Гнедич и Козлов, она была знакома с Грибоедовым, Батюшковым, Кипренским, Гагариным, братьями Брюлловыми, Вяземским, Алябьевым…

В семнадцать лет юная красавица стала фрейлиной и при дворе слыла одной из первых красавиц. Была она небольшого роста, миниатюрна, с золотисто-русыми кудрями и необыкновенно живыми глазами. О глазах ее написал Пушкин:

Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
Потупит их с улыбкой Леля, -
В них скромных граций торжество;
Поднимет, - ангел Рафаэля
Так созерцает божество!

В немалой степени мнение о красоте Аннет основывалось и на свободной, изящной, раскованной манере вести себя, быть кокетливой, острой на язык, уметь поддерживать беседу, видеть изящество во всем, и, главное, на ее живом, блестящем уме. Она хорошо рисовала, была восприимчива к искусствам, очень музыкальна, а, живя в таком доме, не могла избежать увлечения литературой - пробовала себя в стихах и прозе. Остроумный Вяземский называл ее «бойкой штучкой» и говорил, что она «мала и резва, как мышь». Пушкин вторил своему другу, называя ее «драгунчиком».

В 1827 году Пушкин вновь стал бывать в гостиной Олениных и поразился переменами в Аннет. Ей уже было девятнадцать, от той юной двенадцатилетней девочки осталась только живость в движениях, в остальном Аннет преобразилась в истинную красавицу. Увлечение Пушкина оказалось нешуточным, хоть в нем и было много игры и шутливого флирта. В 1828 году весной он почти ежедневно встречался с ней в Летнем саду, куда ходил гулять вместе с Вяземским и Плетневым. Если вдруг она не приходила, он был очень удручен и жалобным голосом повторял стих из трагедии Озерова: «Где Бренский? Я Бренского не вижу!»

Юной придворной красавице, безусловно, льстили ухаживания поэта. Она вела «Дневник-журнал», где в романтической форме описала знакомство с Пушкиным, назвав его «самым интересным человеком своего времени». Девятнадцатилетняя Аннет так оценила его душевные качества и внешность: «Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых, или, лучше сказать, стеклянных, глазах его. Арапский профиль, заимствованный от поколения матери, не украшал лица его. Да и прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава, природного и принужденного, и неограниченное самолюбие - вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту XIX столетия. Итак, все, что Анета могла сказать после короткого знакомства, есть то, что он умен, иногда любезен, очень ревнив, несносно самолюбив и неделикатен».

Пожалуй, в этих зарисовках, которые писала Аннета для своего будущего романа, есть все - и интерес к поэту, и понимание, что он гений, и ревностные упреки в других увлечениях, и просто взгляд юной девчонки на зрелого мужчину, в поиске не столько души, сколько красоты в предмете интереса. Собственное самолюбие и юность барышни не дали разглядеть ей в Пушкине душевной теплоты и желания ей понравиться. А, может быть, ей самой даже в дневнике хотелось быть вполне взрослой и избежать насмешек.

Сцена для будущего романа последняя, потом Аннет перестанет писать о себе в третьем лице, оставшись один на один со своим дневником: «Среди особенностей поэта была та, что он питал страсть к маленьким ножкам, о которых он в одной из своих поэм признавался, что предпочитает их даже красоте. Анета соединяла со сносной внешностью две вещи: у нее были глаза, которые порой бывали хороши, порой глупы. Но ножка ее действительно была очень мала, и почти никто из ее подруг не мог надеть ее туфли.

Пушкин заметил это преимущество, и его жадные глаза следили по блестящему паркету за ножкой молодой Олениной. «Анета знала его, когда была еще ребенком. С тех пор она восторженно восхищалась его увлекательной поэзией. Она тоже захотела отличить великого поэта: она подошла и выбрала его на один из танцев; опасение быть осмеянной им заставило ее опустить глаза и покраснеть, подходя к нему.

Небрежность, с которой он спросил, где ее место, задела ее. Предположение, что Пушкин мог принять ее за дуру, оскорбило ее, но ответила просто и за весь остальной вечер уже не решалась выбрать его. Но когда подошла его очередь приглашать и исполнять фигуру, она увидела его приближающимся к ней. Она подала ему руку, отвернув голову и улыбаясь, потому что это была честь, которой все завидовали». Милая девочка, как часто потом ты будешь вспоминать приближающегося к тебе через шумный и блестящий зал Пушкина!

Она действительно как-то все время боялась быть поднятой им на смех, оттого сердилась и на него, и на себя, и все время хотела отстоять свою девичью самость. Вот опять, как он смел сказать - «Глаза Олениной моей». Откуда, почему - «моей»?

В мае 1828 года Пушкин с Вяземским и Мицкевичем были приглашены в имение Олениных под Петербургом Приютино. Здесь между Пушкиным и «малюткой» Олениной было много и игры, и шутливого флирта, но поэт, подумывавший в это время о женитьбе, в своих рукописях легким росчерком нарисовал ее профиль, а под ним сделал запись по-французски: «Аннет Оленина» - «Аннет Пушкина», потом густо зачеркнул ее. Есть в его тетрадях и анаграмма имени и фамилии Олениной: Aninelo, Ettena.

Комары мучили всех в Приютино, Вяземский приходил в неистовство, Мицкевич говорил, что это кровавый день, и только Пушкин, весь расчесанный, в волдырях, восклицал нежно: - «Сладко!»

Как-то она ошиблась, сказав Пушкину «ты», и уже на другое воскресенье он привез ей стихи:

Пустое «вы» сердечным «ты» Она, обмолвясь, заменила, И все счастливые мечты В душе влюбленной возбудила. Пред ней задумчиво стою; Свести очей с нее нет силы; И говорю ей: как вы милы! И мыслю: как тебя люблю».

Все в этот год волновало Аннет: и ее успех среди гостей, и желание не показаться маленькой дурочкой, и желание выйти замуж, и мечты о разных кандидатах на место рядом с собой... В июле она напишет в своем дневнике: «Я лениво пишу в журнале, а, право, так много имею вещей сказать, что и стыдно пренебрегать ими: они касаются, может быть, счастия моей жизни». И потом: «Разговорилась я после обеда с Иваном Андреевичем Крыловым о наших делах. Он вообразил себе, что Двор вскружил мне голову, и что я пренебрегала хорошими партиями, думая выйти за какого-нибудь генерала. В доказательство, что не простираю так далеко своих видов, назвала я ему двух людей, за которых бы вышла, хотя и не влюблена в них: Мейендорфа и Киселева. При имени последнего он изумился. «Да, - повторила я, - думаю, что они - не такие большие партии, и уверена, вы не пожелаете, чтобы я вышла за Краевского или за Пушкина». «Боже избави, - сказал он, - но я желал бы, чтоб вы вышли за Киселева, и, ежели хотите знать, он сам того желает. Но он и сестра говорят, что нечего ему соваться, когда Пушкин того же желает».

Еще через несколько строк Аннет записывает: «Сама вижу, что мне пора замуж: я много стою родителям, да и немного надоела им. Пора, пора мне со двора, хотя и это будет ужасно. Оставив дом, где была счастлива столько времени, я войду в ужасное достоинство жены! Кто может узнать судьбу свою; кто скажет, выходя замуж, даже по старости: «Я уверена, что буду счастлива». Обязанность жены так велика: она требует столько abnegation de soi-meme (самоотречения – фр.), столько нежности, столько снисходительности и столько слез и горя! Как часто придется мне вздыхать из-за того, кто пред престолом Всевышнего получил мою клятву повиновения и любви; как часто, увлекаемый пылкими страстями молодости, будет он забывать свои обязанности! Как часто будет любить других, а не меня... Но я преступлю ли законы долга, будучи пренебрегаема мужем? Нет, никогда!»

Пушкин не замечает в предмете своего интереса некоей сосредоточенной серьезности, шутит, дурачится, строит планы. Или она не замечает, что внутренне он вполне серьезен и нежен к ней, относится даже как-то по-отечески. Все вокруг говорят о его желании жениться на ней, все так иронично, и, как всегда, Пушкина подводят окружающие. Камер-юнкер Штерич, болтун и бонвиван, говорит ей: «Вам передавали, не правда ли, что Пушкин сказал: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой уж я слажу сам». Все не так, но: «Я была в ярости от речей, которые Пушкин держал на мой счет».

Опять - девчонка! Но как же так, она ведь совсем взрослая. Совсем по-другому обращается с ней казачий офицер А.П. Чечурин, с которым Аннет познакомилась незадолго до своего дня рождения. Это был ее Герой. Красавец-сибиряк, белокурый, высокий, приехавший оттуда, где сегодня были многие из друзей ее дома, «видел их». Немногословный, сдержанный, мужественный, чуть неуклюжий в танце, но как силен! Аннет записала: «Настал желанный день. Мне минуло, увы, 21 год! Еще, когда я одевалась, я получила несколько подарков, а именно: герой прислал мне китайское зеленое вышитое шелком одеяло. Я сошла вниз. Все поздравили меня, я благодарила, смеялась, шутила и была очень весела».

Они провели много времени вдвоем в увлеченном разговоре, о казаке Аннет написала много страниц, он привез кусок серебряной руды, добытой «ими», и собирался сделать для нее браслет, но не успел. Вскоре он должен был уехать, его спешно отправили на турецкий фронт. Аннет грустила о своем неловком Герое, который тронул ее сердце, она по-настоящему влюбилась в него. В ее дневнике 1828 года больше страниц о Чечурине, чем о Пушкине. «Он был мой идеал. Он не мог подумать без ужаса о распутстве. Чистая душа его не понимала жизни безнравственной».

Пушкин посватался к Олениной в 1829 году, но родители ее были к нему неблагосклонны. Немалую роль в этом, по-видимому, сыграли несколько причин. Особенно настойчиво хотела отказать поэту мать Аннет. Видимо, ей были известны прежние увлечения поэта, ее родной племянницей была А.П. Керн, и для Елизаветы Марковны не было секретом, кому посвятил поэт свое «Я помню чудное мгновенье...». Стихотворение появилось в печати в начале 1827 года с заглавием «К***» в альманахе «Северные цветы». Да и Пушкин не скрывал своих отношений с Керн, в феврале 1828 года он написал Соболевскому об их характере с полной откровенностью. За ним был установлен негласный надзор после «Гавриилиады», а, кроме того, родителей смущала вольница Пушкина и его увлекающаяся натура.

На именинах Елизаветы Марковны, после отказа, Пушкин был грустен, Аннет записала: «Прощаясь, Пушкин мне сказал, что он должен уехать в свое имение, если, впрочем, у него хватит духу, - прибавил он с чувством». При отъезде на Кавказ он записал в ее альбом «Я вас любил».

Как ни хороша и привлекательна была Аннет, вышла замуж она уже после смерти Пушкина, в 1840 году, тридцати двух лет, за офицера лейб-гвардии Гусарского полка Ф.А. Андро де Ланжерона. Его отец, французский эмигрант, граф А.Ф. Андро де Ланжерон, приехал в Россию в 1790 году, служил в русской армии, геройски бился в войне против Щвеции, Турции и Франции и прославился как новороссийский губернатор и строитель Одессы. Он был близко знаком с Пушкиным в Одессе. Его сын, Федор Александрович, вместе с Аннет переехал в Варшаву, где был сначала адъютантом Паскевича, а потом четырнадцать лет - президентом Варшавы.

Анна Алексеевна Оленина прожила в Польше сорок лет. Муж ее был человеком незначительным, ревновал Аннет к ее блестящему прошлому, а потому «все, что некогда наполняло ее девичью жизнь, не должно было более существовать, даже как воспоминание». И Аннет с горьким чувством собрала все, что было ее «Дневником» многие годы, все милые ее сердцу записи и автографы в «рундук» и отправила его на чердак. Там все это пролежало в пыли сорок лет.

Женой она была примерной и верной, точь-в-точь, как написала и предвидела когда-то в дневнике. После смерти мужа в 1885 году Анна Алексеевна переехала в имение своей младшей дочери в Волыннской губернии. Здесь семидесятилетней старушкой она предалась воспоминаниям, будто помолодев лет на десять, занимаясь разбором своего рундука. Ее внучка запомнила, что были в этом архиве альбомы с автографами и рисунками Пушкина, в которых «все больше ножки гирляндою вокруг стихотворений 1828 года».

Внучке бабушка подарила один из альбомов, где были в числе других автографов стихотворения «Что в имени тебе моем?..» и «Я вас любил», записанное в 1829 году Пушкиным, который приписал в 1833 году к нему слова: «plusqueparfait - давно прошедшее, 1833». Наверное, ей было чуть обидно за эту приписку, и потому она, завещая альбом внучке, «выразила желание, чтобы этот автограф с позднейшей припиской не был предан гласности. В тайнике своей души сохранила она причину этого пожелания: было ли это простое сожаление о прошлом или затронутое женское самолюбие, мне неизвестно, - писала внучка, - но желание Анны Алексеевны я исполнила, и автограф не сделался достоянием печати».

Только через сто лет, после того как появились эти строки, они опять были обретены, а потом опять утеряны в 1917 году. «Я вас любил...» Плюс-ке-перфект, давно прошедшее...

Жаль, что Аннет оказалась недальновидна. Спасибо, что Аннет была так хороша, что восхищавшийся ею поэт подарил нам строчки о ее локонах, ножках и глазах... И о своей любви. Только представьте, не будь Олениной, мы никогда не смогли бы произнести:

Я вас любил: любовь еще быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим.

Тогда она не поняла сути слов, а что она чувствовала, когда перечитывала эти строки перед смертью? Ее внучка через сто лет записала: «Все, что относилось к памяти Пушкина, бабушка хранила с особой нежностью. Она всегда говорила, что в его обществе никому никогда скучно не могло быть, такой он был веселый и живой, особенно, когда был в кругу доброжелательном».

Бог не дал ей быть любимой... Дал тогда, а она не заметила...

Вы избалованы природой; Она пристрастна к вам была, И наша страстная хвала Вам кажется докучной модой…

Апрель 7, 2013

Это имя у нас на слуху со школьной скамьи: ведь именно она – адресат пушкинского стихотворения «Я Вас любил…», обязательного к прочтению и заучиванию наизусть. Но, к сожалению, на этом столь нехитрые сведения ограничиваются пространством кабинета литературы, где на стенах висят припылённые портреты классиков пера Кипренского и Крамского, а из уст седовласой МарьИванны льются расхожие истины про «наше всё» и «солнце русской поэзии». Вот о тёзке и кузине Олениной – Анне Керн – тоже вроде бы слышали все, но тоже, увы, только в качестве адресата любовной лирики Пушкина, которого и самого знают как обласканного Ариной Родионовной обитателя детской библиотеки и курчавого правнука Ганнибала с перламутровыми ногтями и клетчатым шарфом наперевес, — того самого, с припорошенного пылью портрета Кипренского. Но история, если копнуть поглубже, гораздо интереснее, чем кажется на школьной скамье. И Анна Алексеевна Оленина – отнюдь не просто адресат любовных стихов, а одна из самых блистательных и образованнейших, а, следовательно, успешных женщин своей эпохи. Тем более что и музой ветреного Пушкина она была всего лишь год, а прожила меж тем 80 лет, полных ярких и незаурядных событий.

Детство и юность

Анна Оленина родилась 11 августа 1808 года в семье президента Петербургской Академии Художеств Алексея Николаевича Оленина и Елизаветы Марковны Полторацкой. Благодаря отцу-полиглоту, знавшему 10 языков, Аннет получила блестящее образование, была начитанной, музыкальной и милой во всех отношениях барышней с живыми тёмными глазами и миниатюрными ножками – точь-в-точь, как у Золушки. В ней сочетались ум, изящество и миловидная красота, сразившая многих гостей, бывавших в хлебосольном доме Олениных. К слову, Аннет была адресатом любовной лирики не только Пушкина (того ещё охотника за «ножками знакомых дам»), но и Гнедича, Веневетинова, Козлова, Крылова и Лермонтова. В 17 лет наша героиня стала фрейлиной и постоянно общалась с лучшими умами отечества, литераторами и живописцами: Батюшковым, Вяземским, Грибоедовым, братьями Брюлловыми, Кипренским… И это далеко не все имена. Именно благодаря им Анна Алексеевна могла блеснуть не только своими творческими способностями (например, музыкой к думе «Смерть Ярмака» Кондратия Рылеева или опытами в живописи), но и умением остроумно поддержать беседу. Что ни говори, интеллект в женщине, а не только ножки и глазки, ценился всегда. Недаром Вяземский окрестил юную Аннет «бойкой штучкой» за её живой ум и острый язычок.

Роман с Пушкиным

Александр Сергеевич впервые побывал в доме Олениных в 1820-ые годы и, конечно же, оказался невластным над чарами обаятельной девочки. Однако вскоре после этой судьбоносной встречи Пушкин был вынужден расплачиваться за свое смело перо в южной ссылке (большой вопрос, конечно, насколько суровым наказанием выглядит его отправка в Крым, Кавказ, Кишинёв и Одессу; но без ножек прекрасных петербургских дам ему, безусловно, пришлось пострадать). Потом поэт был в Михайловском, так что разлука длилась долго. Зато в 1827 году Александр Сергеевич увидел уже обновлённую Анну: необработанный бриллиант получил достойное обрамление, куколка стала бабочкой, а 12-летняя бойкая миловидная девочка превратилась в настоящую светскую красавицу. Пушкин, разумеется, не смог устоять, окончательно потерял голову и даже подумывал о женитьбе, росчерком пера превращая Аннет Оленину в Аннет Пушкину.

…Он старательно вырисовывал её профили, анаграммы и отчаянно страдал, если Оленина не приходила на их тайные свидания в Летнем саду. Но Аннет, увы, была «другому отдана»: тогда ещё только мыслями, а не узами брака. Правда, ухаживания Пушкина ей, разумеется, льстили. Будучи образованной девушкой, она не могла не оценить его талант и называла незадачливого поклонника «самым интересным человеком своего времени». А вот внешность… Тут Аннет была безжалостна. Не милы ей были его «арапский профиль», «ужасные бакенбарды», «растрёпанные волосы», «ногти, как когти» (не то что те аккуратные перламутровые на портрете Кипренского!) Тогда Анна Алексеевна была безответно влюблена в статного красавца, флигель-адъютанта, Алексея Яковлевича Лобанова-Ростовского. Родители, впрочем, сватали её за других: благо, претендентов было много, однако, все они тоже были не милы взыскательной Аннет. Рискнул просить её руки и сам Пушкин, но тут же получил решительный отказ. Дело, конечно, не в «ужасных бакенбардах»: поэзия поэзией, а вот репутация ловеласа не очень-то нравилась родителям Анны. А тут ещё слушки поползли. Мол, Пушкин сказал: «Мне бы только с родными сладить, а с девчонкой я уж слажу сам» . Эти слова передали разъярённой Олениной, а она за словом в карман не лезла, так что Александр Сергеевич со своими «любовными гримасами» (по определению Вяземского) окончательно впал в немилость. Говорят, правда, что никаких скабрёзностей в адрес «своей Олениной» поэт никогда не говорил и виной всему тётушкины интриги. А тут ещё история с Анной Керн подлила масла в огонь… В общем, так и не стала Аннет Оленина Пушкиной.

Поздний брак

…Она вышла замуж по тем меркам катастрофически поздно – в 32 года, в 1840 году, уже после смерти Александра Сергеевича. Избранником Анны Алексеевны стал офицер лейб-гвардии Гусарского полка Фёдор Александрович Андро де Ланжерон – сын графа Александра Фёдоровича Ланжерона, генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии (с которым, кстати, плотно общался Пушкин в Одессе). Правда, в отличие от своего отца, талантливого градоначальника, Фёдор Арно был достаточно заурядным человеком и к жениной славе петербургской красавицы, окружённой поклонниками, относился ревностно, даже когда супруги переехали в Варшаву, где, казалось бы, ничто не напоминало о её прошлом. Анна Алексеевна, конечно, тосковала, но была, как будто следуя завету Татьяны Лариной, верной женой на протяжении 45 лет их брака.

Последние годы жизни

После смерти Фёдора Александровича Оленина перебралась в Волынскую губернию, где постриглась в монахини. Анна Алексеевна умерла в 1888 году и была похоронена на территории Корецкого Свято-Троицкого монастыря.

Интересные факты

* После разрыва с Олениной острослов-Пушкин высмеял её в одной из ранних редакций романа «Евгений Онегин»:

Тут Лиза Лосина была,

Уж так жеманна, так мала,

Так неопрятна, так писклива,

Что поневоле каждый гость

Предполагал в ней ум и злость.

* После смерти матери Анны Олениной их усадьба Приютино была продана за 120 000 рублей коллежскому советнику Ф.М. Адамсу, сделавшему из пристанища богемы молочную ферму.

* Говорят, что близ этой усадьбы был расстрелян Н.С. Гумилёв в 1921 году.

* Сейчас на территории Приютино находится литературно-художественный музей.

* С будущим мужем Анну Алексеевну познакомил Михаил Юрьевич Лермонтов.

* Возможно, название «Герой нашего времени» навеяно книгой самой Олениной — «Роман нашего времени».

Валерия Мухоедова

Петербургская красавица Анна Оленина была одной из самых образованных женщин XIX века. Своим умом и красотой она покорила сердце Александра Сергеевича Пушкина. Влюбленный поэт, уверенный во взаимности, предложил ей руку и сердце, но получил решительный отказ. В день смерти музы поэта сайт вспоминает историю любви Александра Пушкина и Анны Олениной.

Знакомство с музой

Их первая встреча произошла, когда она была совсем ребенком. Позднее, в 1827 году, после возвращения из ссылки в Михайловском Пушкин увидел перед собой уже 19-летнюю красавицу, фрейлину императорского двора, а она - взрослого мужчину. Оба к тому времени всерьез размышляли о замужестве. В своем дневнике в том же 1827 году Анна записала: «Сама вижу, что мне пора замуж: я много стою родителям, да и немного надоела им. Пора, пора мне со двора, хотя и это будет ужасно».

После встречи с давним знакомым, в отличие от влюбленного в неё Александра Сергеевича, Анна внешне «головы не теряла», и разумно оценивала кандидата в женихи. Свою первую после долгого перерыва встречу с поэтом она описала так: «Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной наружностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых, или, лучше сказать, стеклянных, глазах его. Да и прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти, как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава, природного и принужденного, и неограниченное самолюбие — вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту XIX столетия».

Вот такой нелицеприятный портрет нарисовала Анна знаменитому поэту. Справедливости ради нужно добавить, что, безусловно, сама юная дева была влюблена в Пушкина, об этом не раз свидетельствовали её современники, писали в воспоминаниях дети и внуки. Но дать волю чувствам не позволяли ни родители, ни воспитание, ни разум.

Портрет А. Олениной работы О. Кипренского. Фото: Commons.wikimedia.org

Сватовство поэта

В 1828 году после очередного визита к Олениным Александр Пушкин настолько увлекся мыслью о женитьбе на Анне Алексеевне, что не только рисовал ее на полях своих рукописей, но и примерял ее имя к своей фамилии - Annete Pouchkine (Аннет Пушкина). В конце концов поэт впервые решает жениться, едет к Олениным на разговор с родителями и получает отказ.

Твердое «нет» имело абсолютно практичное объяснение. Для петербургского высшего общества он был ей не пара. Анна Алексеевна была дочерью президента Академии художеств и директора императорской публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина. Их дом считался интеллектуальным салоном Петербурга. В нем бывали Иван Крылов и Александр Грибоедов, Василий Жуковский и Николай Гнедич, многие будущие декабристы. Как и подобает дочери аристократа, она получила прекрасное образование, хорошо пела, сама писала музыку на стихи поэта Кондратия Рылеева. Несмотря на известность, её родители считали Александра Сергеевича праздным гулякой, малообеспеченным, да еще и находящимся под постоянным надзором полиции.

Молодая Аннет, как называли её на французский лад родные и близкие, была примерной дочерью и противиться воле родителей не стала. Было у Аннет на этот счет и собственное мнение. По своей природе она была девушкой чересчур серьёзной и сосредоточенной, и слухи о бесконечных увлечениях поэта не могли не волновать юную душу. Одна из самых громких любовных историй поэта была связана с Анной Керн. Героиня стихотворения Александра Пушкина «Я помню чудное мгновенье...» приходилась родной племянницей Елизаветы Марковны - матери Анны. Именно поэтому, старшая Оленина особенно противилась браку дочери с поэтом.

Александр Пушкин,портрет работы О. А. Кипренского. 1827 год. Фото: Commons.wikimedia.org

Замужество Анны

Получив отказ, перед тем как навсегда покинуть гостеприимный дом, который так и не стал родным, Пушкин записал в альбом Аннет несколько строчек:

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

Мысль о необходимости жениться не оставляла поэта, и уже в конце того же 1828 года он сделал предложение 16-летней Наталье Николаевне Гончаровой, но вновь получил отказ, который по его собственным словам «свёл его с ума». В полном отчаянии Пушкин уезжает на Кавказ, и лишь по возвращению и после повторного сватовства его предложение было принято.

Все это время Анна Оленина продолжала жить в родительском доме и только после смерти поэта в 1840 году в возрасте 32-х лет вышла замуж за офицера лейб-гвардии Гусарского полка Фёдора Александровича Андро де Ланжерона, сына эмигранта из Франции. В 1843 году Анна вместе с мужем переехала в Польшу, где Фёдор Алексеевич был сначала адъютантом наместника Царства Польского Ивана Паскевича, а затем президентом Варшавы.

Супруг Анны сильно отличался от привычного ей круга общения: не слыл большим интеллектуалом, ревновал жену к её яркому прошлому. Вдали от блистательного Петербурга, интересных друзей, Анна хранила воспоминания о посвященных ей стихах, берегла рисунки и автографы Пушкина. Увидев это однажды, племянник Анны Алексеевны спросил у тетушки, почему она не приняла предложения Александра Пушкина, и услышал в ответ: «Он был вертопрах, не имел никакого положения в обществе и, наконец, не был богат». Тем не менее, по прошествии многих лет, её внуки писали, что о поэте бабушка всегда вспоминала с особой нежностью.

В 1843 году Анна вместе с мужем переехала в Польшу, где Фёдор Алексеевич был сначала адъютантом наместника Царства Польского Ивана Паскевича, а затем президентом Варшавы. Фото: Commons.wikimedia.org

Спустя 40 лет, после смерти мужа, вместе с детьми она перебралась в Волынскую губернию, и, будучи в преклонном возрасте, предалась воспоминаниям. Анна Алексеевна сохранила богатый архив с письмами, стихами и рисунками Пушкина. Уже после её смерти архив разделили между собой её дочери. Большая часть из него еще ждет своего издателя.