Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сочинение

Я — поэт.

Этим и интересен.

В. Маяковский

В 1912 году в альманахе футуристов «Пощечина общественному вкусу» были опубликованы стихотворения В. Маяковского «Ночь» и «Утро». Так в начале века заявил о себе молодой и самобытный поэт — поэт, которому суждено было стать одним из самых известных в мире. Поэт, судьба которого будет тесно переплетена с историей молодого советского государства. Поэт, чье творчество оказало огромное влияние на развитие отечественной поэзии. Поэт, чья посмертная слава сравнима, пожалуй, только со славой Пушкина. Поэт, чьи стихи переоценивались критикой и читателями не раз и не два. Поэт, творчество которого до сих пор вызывает самые разнообразные споры.

Ранний период творчества поэта представлен многими открытиями в области стихосложения. Практически сразу отказавшись от попыток литературного подражания, Маяковский буквально ворвался в русскую поэзию начала XX века — поэзию, где по праву блистали такие светила, как Блок, Ахматова, Гумилев, Брюсов. Его стихи разительно отличались от того, что принято было считать хорошей поэзией, но он быстро вошел в силу и утвердил свою творческую индивидуальность, право на то, чтобы быть Маяковским. Его расцвет, по словам Ахматовой, был бурным: отрицая классическую форму, поэт предлагал новое, революционное искусство. Многое в его раннем творчестве связано с таким понятием, как футуризм. Но при этом поэтические средства и идеи были гораздо шире футуристического понимания. Своеобразие ранней лирики Маяковского обусловлено прежде всего его личностью, его ярким талантом, его взглядами и убеждениями.

Едва ли не основной темой этого периода становится тема трагического одиночества поэта:

Я одинок,

Как последний глаз у

Идущего к слепым человека.

Причина этого в том, что вокруг — нет людей. Есть толпа, масса, сытая, жующая, глядящая «устрицей из раковины вещей». Люди исчезли, и потому герой готов целовать «умную морду трамвая» — чтобы забыть окружающих:

Ненужных, как насморк,

И трезвых, как нарзан.

Герой одинок, он, возможно, один в этом мире. Наверное, отсюда эгоцентрический пафос многих его стихотворений: «Себе любимому посвящает эти строки автор», «Я», «Владимир Маяковский». Поэт приходит в этот мир, чтобы прославить себя:

Иду — красивый,

Двадцатидвухлетний.

Он обращается к людям будущего:

«Славьте меня!» —

Вам завещаю я сад фруктовый

Своей великой души.

В этом подчеркнутом эгоцентризме — свойственная поэзии Маяковского склонность к общественному эпатажу. Например, общеизвестное, скандальное:

Я люблю смотреть,

Как умирают дети.

Что стоит за подобного рода действиями? Категорическое неприятие автором буржуазной культуры, юношеский нигилизм и, возможно, душевная ранимость самого поэта. За своим амплуа хулигана Маяковский скрывал тонкую, ищущую любви душу, защищая ее от тех, кто грубее, жестче, нахальнее.

Уже в ранних стихах он предстает обреченным гореть на несгораемом костре немыслимой любви. Предчувствие любви, ее ожидание — вот что напоминают Монологи героя. Его душа ищет любви, и потому он пишет:

Где любимую найти мне,

Такую, как и я?

Поэт мучительно переживает свое одиночество, для него груз «нерастраченных весен» просто «несносен».

Любимая женщина, появившись однажды, навсегда наполняет смыслом существование героя. Но его счастье — мучительное и недолговечное: разлуки и измены суть постоянные спутники любви; однако, несмотря на это, герой находит в себе силы сказать:

Дай хоть

Последней неясностью выстелить

Твой уходящий шаг.

Существенно, что в ранней поэзии Маяковского практически отсутствуют пейзажи. В автобиографии поэт так объясняет свое отношение к природе: «После электричества совершенно бросил интересоваться природой». Ее место в творчестве прочно занимает городской пейзаж, автомобили, улицы. Часто подобного рода описания нарочно натуралистичны. Маяковский показывает всю суть вещей, их внутренность:

Улица провалилась, как нос сифилитика.

Река — сладострастье, растекшееся

Отбросив белье до последнего листика,

Сады похабно развалились в июне.

Окружающий мир вызывает у него резкое неприятие, протест. Его апофеозом можно считать поэму «Облако в штанах». Она состоит из четырех частей, каждая из которых разоблачает какой-либо объект действительности. По масштабу, по глубине художественного обобщения, по диапазону поэтических средств эта поэма является, на мой взгляд, одним из лучших произведений Маяковского.

Ранняя поэзия Маяковского посвящена поиску новых форм, метафор, образов. Например, стихотворение:

Я сразу смазал карту будня,

Плеснувши краску из стакана;

Я показан на блюде студня

Косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

Прочел я зовы новых губ.

Ноктюрн сыграть

Могли бы

На флейте водосточных труб?

Маяковский обрек себя на непростую судьбу экспериментатора, человека, который не может быть понятен всем. Но его поэзия занимает и будет занимать одно из первых мест среди русской литературы XX века.

План
Введение
В.В. Маяковский - самобытный поэт.
Основная часть
Художественное своеобразие поэзии Маяковского:
- рифмы, усеченные строки, разноударные стихи;
- выделение паузами, значимые смысловые строки;
- нетрадиционная разбивка стихотворения;
- авторские неологизмы;
- звукопись;
- смешение разных языковых стилей.
Заключение
Маяковский создал собственный поэтический стиль.
В.В. Маяковский - самобытный поэт начала 20 века, который создал множество своеобразных поэтических произведений, новатор в области стихосложения. Его особый художественный стиль, внимание к ритму стихотворения, своеобразные рифмовки, использование новых слов - все это отличает поэзию В.В. Маяковского от традиционной лирики.
В поэтических произведениях Владимира Владимировича Маяковского особенно важны рифмы, усеченные строки, разноударные стихи. Поэт использует свой стиль написания стихотворения, то есть В.В. Маяковский выделяет паузами значимые смысловые строки. Вот как происходит нагнетание тягостной атмосферы безысходности в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям»:
Лошадь на круп (пауза)
грохнулась (пауза - читатель заостряет свое внимание),
и сразу (пауза)
за зевакой зевака (пауза),
штаны пришедшие Кузнецким клешить (пауза),
сгрудились...
Такая нетрадиционная разбивка стихотворения на строки помогает поэту привлечь внимание читателя к самому важному. Состояние лошади передано через лексические художественные средства: глагол - грохнулась, существительное - на круп. Ощущение безысходности передано также и синтаксически, через особую разбивку строки.
В.В. Маяковский видел силу слова и пытался воздействовать на читателя через создание собственных авторских неологизмов - слов или словосочетаний, придуманных самим поэтом, они наиболее полно раскрывают суть поэтического замысла, передают оттенки авторской речи. В стихотворении «Необычное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» много самобытных авторских неологизмов: «златолобо», «ясь», «трезвонится», «вспоем». Поэт играет со словами и рифмами, привлекая внимание читателя. Например, в данном стихотворении есть омонимы: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!», синонимы: солнце, златолобо, светило. Поэтическая лексика В.В. Маяковского всегда выразительна, в этом главное своеобразие художественного творчества поэта.
В поэтических произведениях используется такой фонетический прием как звукопись. Таким образом читатель не только представляет себе изображенную поэтом картину (большинство стихотворений Маяковского имеют сюжет), но и слышит то, что происходит. В стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» стук копыт умирающей лошади передан так:
Били копыта, / Пели будто:
- Гриб. / - Грабь.
- Гроб. / - Груб.
Здесь важно не лексическое значение слов, а сочетание звуков. По-новому звучат в поэзии В.В. Маяковского традиционные темы. Например, в стихотворении «Прозаседавшиеся» тема бюрократизма раскрывается поэтом через смешение фантастики и реальности, создание гротескных ситуаций, когда люди
«.. .на двух заседаниях сразу.
В день
Заседаний на двадцать
Надо поспеть нам.
Поневоле приходится разорваться.
До пояса здесь,
А остальное
Там».
В данном же стихотворении используется и еще один особый художественный прием В. Маяковского: смешение разных языковых стилей. В рамках одного произведения есть слова и выражения, тесно связанные с реалиями современного поэту мира, а с другой стороны - встречаются устаревшие формы и слова. Например, в границах одного произведения находятся такие слова и выражения: Тео, Гукон (аббревиатуры начала двадцатого века) и старинная форма глагола орать -- оря; неологизм того времени - аудиенция и архаизм - со времени она.
Итак, В.В. Маяковский создал собственный поэтический стиль, который сделал художественные произведения своеобразными, неповторимыми.

Можно выявить следующие положения, которые определяют и характеризуют творчество Маяковского:

1.Раннее творчество В.В. Маяковского тесно связано с футуризмом, без знания основных положений и особенностей которого нельзя разобраться в дореволюционном творчестве поэта и понять целый ряд его послереволюционных произведений. Именно в принятии или отторжении постулатов футуризма и их воплощения в поэзии В. Маяковского - основа различных точек зрения на творческие эксперименты поэта.

2.При рассмотрении критики русского зарубежья обнаруживается прежде не учитывавшееся значение личности и творчества Маяковского - быть связующим элементом в разделении русской литературы на отечественную и эмигрантскую. Через отношение к Маяковскому выявлялись все основные пункты политического, нравственного и эстетического противостояния и взаимодействия двух линий русской литературы. Через интерес к нему, признание его таланта происходило сближение их, преемственность с дореволюционным развитием литературы, с литературным процессом 20-х годов.

3.Советский период развития науки о Маяковском характеризуется мифологизацией образа поэта и рассмотрением его творчества в идеологическом аспекте.

4.Постсоветское маяковедение пытается по-новому интерпретировать жизнь и творчество Маяковского, при этом делается акцент на демифологизацию и реинтерпретацию образа поэта.

5. На современном этапе развития истории литературы нельзя отделять творчество поэта от литературного дискурса, при этом не принимая во внимание интертекстуальность литературы, связывающую различные тексты воедино в процессе восприятия реального и литературного пространств, в художественном воспроизведении человеческого опыта.

1.3 Общая характеристика и классификация исследователей поэта

1.Современники поэта (сами футуристы, символисты, поэты других направлений, филологи 1920-х гг. - Ю. Тынянов, В. Шкловский, Р. Якобсон) придерживаются в своей оценке творчества Маяковского, главным образом, описательного подхода.

2).Характерной чертой работ ученых советского периода в развитии

отечественного литературоведения (А. Метченко, А. Субботин и другие) является игнорирование раннего футуристического периода, особый акцент на политические и социальные мотивы; реализуется идеологизированный подход.

3.Литературоведение 1980-1990-х гг. (Ю. Карабчиевский, М. Гаспаров, М. Вайнман и другие), которое представлено двумя направлениями: либо принижением значения творчества В.В. Маяковского из-за политических мотивов (субъективный подход), либо более тщательный и глубокий анализ всевозможных сторон творчества (С. Комаров, А. Михайлов и другие).

Развитие современного маяковедения обусловлено вышеназванными периодами, однако имеет свою специфику. В конце 1990-х - начале 2000-х годов творчество поэта вводится в сферу мировой и истории и культуры, при этом творчество Маяковского рассматривается в русле реинтерпретации и детфологизации. Мы полагаем, что объективно осмыслить и оценить творчество такого поэта, как Маяковский, можно, только учитывая противоречивые взгляды на творчество и эта противоречивость объясняется противоречивостью эпохи, в которой он жил и творил. Известно, что В.В. Маяковский вошел в литературу как участник футуристических выступлений, и отношение критики к нему в первые годы его творчества неотделимо от отношения к футуризму в целом, которое было негативным. Заглавия статей о футуристах говорят сами за себя: «Клоуны в литературе», «Рыцари ослиного хвоста», «Вечер скоморохов», «Спектакль футуристов: Кто сумасшедшие – футуристы или публика?» . Однако после появления первых футуристических сборников вдумчивые наблюдатели литературной жизни сделали попытки рассмотреть футуризм и его представителей как новое явление в литературе и поэзии. Известно высказывание А.М. Горького, который выделил Маяковского среди футуристов. Одним из первых, кто предпринял попытку серьезного анализа творчества В. В. Маяковского, был поэт-символист, критик В.Я. Брюсов, который в своих статьях 1913-1914 гг. говорил о Маяковском как о состоявшемся поэте.

В 1920-е гг. полемика с Маяковским велась в процессе борьбы литературных группировок и порой выходила за рамки приличия (достаточно вспомнить полемику Маяковского с Полонским и профессором Шенгели). При этом необходимо обратить внимание на критические замечания в адрес Маяковского отечественных поэтов разных литературных школ и направлений, на отношение к поэту марксистских критиков. Так, напостовец Г.Лелевич в статье «Владимир Маяковский » объявил поэта «деклассированным интеллигентом», «интеллигентным люмпен-пролетарием, представителем богемы». Принижал роль творчества поэта и другой известный критик 1920-х гг. – лидер группы «Перевал» А.К. Воронский, делавший такие выводы о дальнейшей судьбе произведений поэта, заявив, что Маяковский не станет поэтом миллионов»: его «не пускают» индивидуализм, футуристический груз, ему «недостает простоты и общественности». Констатируя, что В.В. Маяковский - лидер русского футуризма, реакции на символизм, бунтовавшего против «символистских исканий, быта, бескрылого реализма», А.К. Воронский подчеркивает, что «марксисты отнеслись к футуризму холодно», «претензии футуристов говорить от лица коммунистического искусства неосновательны». Подытоживая свои рассуждения о В.В. Маяковском, критик заявлял: «В марксистских кругах о Маяковском принято думать, что в поэзии он представитель… индивидуалистической богемы периода…разложения буржуазной культуры». Эти определения породили «ярлыки, ставшие в 20-х годах ходовыми и перекочевавшие в учебные пособия и хрестоматии 20-30-х гг.»

Отношение деятелей русского зарубежья к поэзии Маяковского также было неоднозначным. На оценку его творчества распространялись стереотипы, сложившиеся в литературной среде русской эмиграции по отношению к футуризму, не принимавшему культурных традиций, и новой советской власти в России. Представители русского зарубежья оценивали творчество поэта с точки зрения политики и в рамках более крупной проблемы – возможности существования литературы в условиях тоталитарного государства. Естественно, негативное отношение к тоталитаризму в нашей стране накладывало отпечаток на оценку творчества Маяковского. Широко известна оценка творчества поэта писателем И.А. Буниным, который назвал Маяковского «самым низким, самым циничным и вредным слугой советского людоедства» . Однако, именно за рубежом в 1920-е годы творчество поэта стало объектом научного анализа и вошло в лекционные курсы А. Бема, В Погодина.

Если в 1920-е годы не только критики, но и многие поэты упрекали В.В. Маяковского за снижение высокой поэзии до повседневных будничных тем, то взгляд на поэзию В.В. Маяковского в начале 30-х годов вырабатывался в ожесточенной полемике, в столкновении различных, порой взаимоисключающих точек зрения. Одна из интерпретаций творчества поэта, заявившая о себе еще в 1920-е годы, связанна с вульгарно-социологическим подходом к литературе, и особенно ясно проявилась в позиции РАППа. Рапповцами был подвергнут резкой критики его первый сборник стихов для маленьких читателей «Маяковский – детям», вышедший в1931 г. Критиками не было принято такое безобидное, казалось бы, стихотворение, как «Что такое хорошо…», поскольку в нем «аккуратность берется главным признаком «хорошести», и вся вещь построена на прославлении «благовоспитанных мальчиков», под понятие которых с большим правом подойдут дети нэпманов, чем рабочих».

Несмотря на названные негативные тенденции, существовавшие в отечественном литературоведении с 1917 по 1990 год, именно в это время

происходит уточнение и приведение в систему сведений творческих и

биографических, предпринимаются издания Полного собрания сочинений, исследования формы и содержания. Начиная с 1950-х годов, творчество поэта становится объектом научного анализа, о творчестве Маяковского издаются статьи, монографии, защищаются кандидатские и докторские диссертации, которые заложили фундамент отечественного маяковсковедения. В названный период времени поднимаются проблемы периодизации творчества поэта, возникают споры при определении жанра (лирика, эпос или лирический эпос), направления (романтизм или реализм), проблематики творчества (тема раздвоения, бунт или что-то иное).

В перестроечный и постсоветский периоды начался процесс демифологизации Маяковского. Названный процесс совпал с экономическими и политическими изменениями, которые произошли в истории нашей страны в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века, что наложило отпечаток на науку о Маяковском, она впала в новую крайность – стала отрицать творчество В.В. Маяковского, основываясь на психологической интерпретации его произведений без учета культурно-исторического контекста, в котором жил и творил поэт.

Открыла волну «разоблачения Маяковского» книга Ю.А. Карабчиевского «Воскресение Маяковского» , вызвавшая в свое время много споров. Недоброжелательное отношение к поэту налицо почти в каждой строчке его «филологического романа»: «Чувством слова он был наделен замечательным - но только в ограниченном, поверхностном слое, доступном глазу и слуху. Образ у Маяковского - не пучок ассоциаций, а линейный последовательный ряд, в лучшем случае разветвленный на два или три заранее заданных направления. Маяковский вообще – поэт без читателя. Читатель Маяковского - всегда слушатель, даже если он сидит не в зале, а у себя дома, с книжкой в руках. Стихи Маяковского могут нравиться, ими можно восхищаться, их можно любить - но их нельзя пережить, они не про нас». Отказывая В.В. Маяковскому в читателе, Ю.А. Карабчиевский тем самым говорит, что нет необходимости изучать его творчество, - оценивая свою работу как финальную точку в маяковсковедении.Эмоциональность книги Ю. Карабчиевского, ставшая причиной ее популярности, является главным ее недостатком: мнение Ю. Карабчиевского слишком предвзято, слишком субъективно, основано на его личных читательских симпатиях, его собственной читательской реакции.

В 2006 году была издана антология «В.В.Маяковский: pro et contra», в которую вошли важнейшие прижизненные и первые посмертные критические и мемуарные отклики на современников поэта, многие материалы были опубликованы впервые. Особую ценность имеет вступительная статья и комментарии, подготовленные В.Н. Дядичевым. Материалы, представленные в антологии, позволяют проследить историю восприятия и осмысления феномена Маяковского, чье творчество пришлось на сложный и ответственный период в истории нашей страны, когда происходили серьезные изменения в экономической, политической и общественной жизни.

В 2008 году вышла в свет книга известного философа, социолога, знатока жизни и творчества В.В. Маяковского - Карла Кантора «Тринадцатый апостол» , в которой автор предложил новый подход к изучению личности поэта – теолого-историософский. Говоря об этой книге, следует учитывать мировоззрение автора: К. Кантор в философских кругах известен как автор оригинальной идеи марксизма. Суть идеи состоит в том, что Кантор рассматривает марксизм как один из двух глобальных проектов мировой истории, наряду с христианством, как христианство в новых мировых условиях. Для него марксизм стал формой, через которую человек может выйти в сферу культуры. Революцию Кантор рассматривает в широком аспекте, это не просто захват власти, это способ жить в истории. В связи, с чем Кантор на революцию смотрит особыми глазами – глазами людей, которые воспевали ее в литературе и искусстве, не случайно в книге «Тринадцатый апостол» идет романтизация революционного процесса и революционных деятелей.

Многое в истории изучения творчества В. Маяковского нуждается в критическом переосмыслении, однако оценка тех или иных положений должна опираться на аргументированный анализ источников и не должна привести к их исключению из историко-литературной памяти. Мы полагаем, что некоторые аспекты нормативной культуры советского времени должны быть осмыслены с помощью серьезных аналитических исследований, лишенных тенденциозности.

Маяковский пристально вслушивался в пульс своего времени и постоянно искал новые поэтические решения, которые бы соответ-ствовали духу эпохи великих перемен.

Его излюбленный приём — метафора , особенно гиперболиче-ская , построенная на преувеличении. Например, в поэме «Облако в штанах» читаем: «И вот громадный, / горблюсь в окне, / плавлю лбом стекло окошечное ». Поэт обыгрывает свой незаурядный рост, силу чувств передаёт с помощью гиперболы: стекло плавится под горячим от любовного жара лбом героя. Нередко Маяковский использовал так называемую футуристическую метафору , которая устанавливает связи между самыми отдалёнными вещами и предметами. Вспомните стихотворение «А вы могли бы?» , в котором читателей поражает метафорический образ «флейты водосточных труб ».

Присущ Маяковскому и футуристический эпатаж — шокирование «добропорядочной публики», когда поэт употребляет грубые, вызывающие, подчёркнуто неэстетские образы или высказывания, как, например, в стихотворении «Нате!» : «я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам… ».

Часты у Маяковского и эллипсы  — пропуски значимых слов, что характерно для разговорной, эмоциональной речи (сравните название стихотворения «Скрипка и немножко нервно» , которое, видимо, должно выглядеть как «Скрипка [звучала грустно] и немножко нервно»). Подобные нарушения объясняют негативной программой футуристов: для них характерен декларативный отказ от норм существующего языка. Но разрушение для художников-авангардистов было всегда актом творческим, для которого грамматические неправильности — не самоцель, а способ рождения новых смыслов.

Своеобразен и лексический состав поэзии Маяковского. Его произведения насыщены разговорной лексикой, неправильными и просторечными формами («нате », «хочете »). Особенностью художе-ственного мира поэта является и частое употребление неологизмов («небоскрёбы », «аэроплан », «автомобили »). Он и сам любил придумывать новые слова (громадьё , медногорлый , бесконечночасый , стихачество , пианинить , легендарь , бродвеище и многие другие).

Маяковского по праву считают мастером рифмовки. Преодолевая сложившиеся в поэзии традиции, он стремился использовать различные виды рифм:

• усечённые («мозгу — лоскут », «тона — в штанах »);
• неточные («безумий — Везувий », «кофту — эшафоту »);
• составные («нежности нет в ней — двадцатидвухлетний ») и другие.

Почти все его рифмы отличаются экзотичностью, то есть они не знакомы читателю, не всегда даже узнаваемы в качестве рифмы. Так, в стихотворении «Послушайте!» не сразу видна достаточно по-следовательная перекрёстная рифмовка, поскольку это немаленькое стихотворение состоит всего из четырёх четверостиший, каждая строка разбита на сегменты за счёт написания их «лесенкой ».

Следует отметить, что «лесенка » — это новаторство Маяковского. Оно выражалось в том, что поэт разбивал стихотворные строки, каждое отдельное слово становилось как бы ступенькой (отсюда и название — лесенка), подсказывающей читателю остановку, как бы паузу для выделения смысла слова. Обычные знаки препинания казались поэту недостаточными. Это новшество осталось непривычным до сих пор, но оно оправдано, поскольку Маяковский считал, что стихи предназначены не только для чтения глазами, но и для произнесения вслух. «Лесенка» — это своеобразная подсказка исполнителю о темпе чтения, характере интонации, месте пауз. Материал с сайта

Установкой автора на произнесение стихов объясняется и большое количество в них обращений, восклицаний и риторических вопросов («А вы могли бы?» , «Послушайте!» , «Нате!» ).

Преодоление традиций проявляется и в отбрасывании Маяковским старых законов мелодичности стихотворной речи. Он не стремится к милозвучности, как это делали поэты ХІХ в., а наоборот — создаёт стихи так, что они скрежещут, режут слух. Поэт как будто специально подбирает неблагозвучные слова: «Крепился долго , кургузый , шершавый …» («Мама и убитый немцами вечер» ). Такая грубость поэтического материала обладает повышенной экспрессивностью и способствует созданию особого образа лирического героя-поэта, вождя уличных толп, певца городских низов.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• художественные материалы маяковского
• специфика поэзии маяковского
• прошлое -настоящее-будущее в поэзии маяковского
• лексические приемы маяковского
• иаяковский характеристика творчества

Сочинение

Маяковский пристально вслушивался в пульс своего времени и постоянно искал новые поэтические решения, которые бы соответ­ствовали духу эпохи великих перемен.

Его излюбленный приём - метафора, особенно гиперболиче­ская, построенная на преувеличении. Например, в поэме «Облако в штанах» читаем: «И вот громадный, / горблюсь в окне, / плавлю лбом стекло окошечное». Поэт обыгрывает свой незаурядный рост, силу чувств передаёт с помощью гиперболы: стекло плавится под горячим от любовного жара лбом героя. Нередко Маяковский использовал так называемую футуристическую метафору, которая устанавливает связи между самыми отдалёнными вещами и предметами. Вспомните стихотворение «А вы могли бы?», в котором читателей поражает метафорический образ «флейты водосточных труб».

Присущ Маяковскому и футуристический эпатаж - шокирование «добропорядочной публики», когда поэт употребляет грубые, вызывающие, подчёркнуто неэстетские образы или высказывания, как, например, в стихотворении «Нате!»: «я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам…».

Часты у Маяковского и эллипсы - пропуски значимых слов, что характерно для разговорной, эмоциональной речи (сравните название стихотворения «Скрипка и немножко нервно», которое, видимо, должно выглядеть как «Скрипка [звучала грустно] и немножко нервно»). Подобные нарушения объясняют негативной программой футуристов: для них характерен декларативный отказ от норм существующего языка. Но разрушение для художников-авангардистов было всегда актом творческим, для которого грамматические неправильности - не самоцель, а способ рождения новых смыслов.

Своеобразен и лексический состав поэзии Маяковского. Его произведения насыщены разговорной лексикой, неправильными и просторечными формами («нате», «хочете»). Особенностью художе­ственного мира поэта является и частое употребление неологизмов («небоскрёбы», «аэроплан», «автомобили»). Он и сам любил придумывать новые слова (громадьё, медногорлый, бесконечночасый, стихачество, пианинить, легендарь, бродвеище и многие другие).Маяковского по праву считают мастером рифмовки. Преодолевая сложившиеся в поэзии традиции, он стремился использовать различные виды рифм:

Усечённые («мозгу - лоскут», «тона - в штанах»);
неточные («безумий - Везувий», «кофту - эшафоту»);
составные («нежности нет в ней - двадцатидвухлетний») и другие.

Почти все его рифмы отличаются экзотичностью, то есть они не знакомы читателю, не всегда даже узнаваемы в качестве рифмы. Так, в стихотворении «Послушайте!» не сразу видна достаточно по­следовательная перекрёстная рифмовка, поскольку это немаленькое стихотворение состоит всего из четырёх четверостиший, каждая строка разбита на сегменты за счёт написания их «лесенкой».

Следует отметить, что «лесенка» - это новаторство Маяковского. Оно выражалось в том, что поэт разбивал стихотворные строки, каждое отдельное слово становилось как бы ступенькой (отсюда и название - лесенка), подсказывающей читателю остановку, как бы паузу для выделения смысла слова. Обычные знаки препинания казались поэту недостаточными. Это новшество осталось непривычным до сих пор, но оно оправдано, поскольку Маяковский считал, что стихи предназначены не только для чтения глазами, но и для произнесения вслух. «Лесенка» - это своеобразная подсказка исполнителю о темпе чтения, характере интонации, месте пауз.

Преодоление традиций проявляется и в отбрасывании Маяковским старых законов мелодичности стихотворной речи. Он не стремится к милозвучности, как это делали поэты ХІХ в., а наоборот - создаёт стихи так, что они скрежещут, режут слух. Поэт как будто специально подбирает неблагозвучные слова: «Крепился долго, кургузый, шершавый…» («Мама и убитый немцами вечер»). Такая грубость поэтического материала обладает повышенной экспрессивностью и способствует созданию особого образа лирического героя­поэта, вождя уличных толп, певца городских низов.