Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Блок написал свою таинственную поэму в 1918 году, сразу же после ряда революционных событий в России. Такого эпитета она удостоилась потому, что демонстрирует авторское отношение к смене власти, но неизвестно, какое именно. Одни утверждают, что «Двенадцать» — ода, посвященная переменам, другие полагают, что произведение носит осуждающий характер и является своеобразным реквиемом для страны. Кто прав – решать вам, а мы лишь расскажем о книге все, что поможет понять поэта и его замысел.

Блок однажды гулял по революционному Петрограду, и, как он сам выразился, «слушал музыку революции». Он хотел воплотить это ощущение в словах, вдохновившись атмосферой бунта и триумфа новой власти. История создания поэмы «12» шла в одном темпе с историей России, однако до самого момента написания у автора не было однозначного отношения к переменам. Оно не сложилось и в процессе работы над книгой, которую он сочинил быстро, находясь под свежим впечатлением. Когда его спросили: «Это сатира на революцию или слава ей?» - он не смог ответить, так как сам не знал. Творец так и не определился, что он думает по этому поводу. Он описал впечатление, а не рассуждение, интуитивный порыв, а не трезвый анализ ситуации. Может быть и так, что поэт не хотел разрушать интригу, созданную произведением, и не пояснил, что скрывается за образами-символами.

Процесс создания, как известно, занял всего лишь несколько дней, а окончательная редакция длилась около месяца. Поэт ощущал феноменальный творческий подъем, чувствуя, что из под его пера выпорхнуло нечто гениальное, неожиданное, принципиально новое. Поэма «Двенадцать» была издана в газете левых эсеров «Знамя труда», а через два месяца вышла в формате книги. По свидетельству Блока, он еще несколько месяцев после написания заключительных стихов физически улавливал шум «от крушения старого мира». Именно он вкупе с звоном разбитых стекол, грохотом ружейных выстрелов и потрескиванием уличных костров составлял музыку революции, поглотившую и потрясшую автора. Позже он разочаруется в новой власти, уедет в эмиграцию, но напишет, что не раскаивается в своем творении и не отрекается от него, ведь тогда радость переменам была стихией, а не политической игрой (об этом он написал в сборнике «Поздние статьи»).

Смысл названия

Поэма названа «12» в честь того отряда, который осуществлял революционные судилища в переулках Петрограда. Судя по мемуарам Джона Рида и других журналистов, заставших переворот, отряды красноармейцев, патрулировавших улицы, действительно состояли из дюжины человек. В черновиках Блока видно, что он связывал название не только с реалиями охваченной пламенем столицы, но и с поэмой Некрасова об атамане Кудеяре и его двенадцати разбойниках. Поэт вдохновился преемственностью поколений борцов за свободу: герои произведения Некрасова тоже вершили суд, как умели, но их порыв был справедлив. Слишком долго эти трудяги находились в рабском положении у тех, кому они теперь мстили.

Разумеется, есть и символическое значение заглавия. Поэма так называется, потому что Блок вкладывал в нее религиозные аллюзии. Христа окружали именно двенадцать апостолов. Прошло время, и вот в России, третьем Риме, вновь появился Иисус «в белом венчике из роз» в окружении дюжины учеников. Так автор проводит параллель между двумя событиями в истории, связывая их единым святым значением для человечества. Он, как и многие тогда, думал, то с нашей страны начнется мировая революция, которая уничтожит старый мир рабов и господ и водворит царствие Божие на земле.

Блок обезличил своих героев, сделал из них монолит, состоявший из 12 человек. Каждый из них в отдельности ничего не значит, но вместе они – сила революционной стихии, символическое объединение народных масс, поднявшихся одним строем во имя свободы. Так поэт показывает единство порыва, охватившего страну, и угадывает будущее советской идеологии, где основой стала коллективизация духа.

Композиция

Поэма «12» состоит из двенадцати глав, каждая из которых рисует отдельный фрагмент мозаики, где мы угадываем черты изуродованного зимнего Петрограда, пламенеющего от крови, знамен и пожарищ.

• Экспозиция воплощается в первой главе, где автор погружает читателя в атмосферу того времени, чтобы последующее убийство уже никого не удивило. Кругом раздаются проклятия и упреки новому режиму, все обитатели старого, разрушенного мира недоумевают и предрекают России смерть от рук большевиков. Тут же появляется патруль из красноармейцев, который запугивает все на своем пути.
• Завязка происходит во второй главе, где герои вспоминают Ваньку (бывшего друга, предателя) и Катьку (девушку одного из двенадцати, которая также предала его). Они осуждают поступки парочки, упоминая об их недостойной связи. Теперь их власть дает им полное право отомстить обидчикам.
• Далее происходит развитие действия . Читатель узнает историю этих людей, их тяжелую и горькую долю. Теперь их жажда мщения находит оправдание.
• Кульминация происходит в шестой главе, где отряд натыкается на Ваньку с Катькой и открывает огонь на поражение. Катька погибает, Ванька спасается бегством.
• Развязка длится все последующие главы. Читатель видит внутренний конфликт бывшего ухажера Катьки и его выбор в пользу служения революции.
• Эпилогом можно считать двенадцатую главу, где выясняется, что убийц ведет за собой Иисус Христос.

О чем поэма?

1. Первая глава. На улице мороз, прохожие еле плетутся по замерзшим дорогам, скользя и падая. На канате, который протянут от одного здания к другому, подвешен плакат с революционным лозунгом: «Вся власть Учредительному собранию!». Старушка недоумевает, зачем столько материи потрачено зря – она пригодилась бы для изготовления детской одежды. Ворчит и жалуется, что «большевики загонят в гроб». Длинноволосый человек ругает кого-то «предателями», говорит, что «погибла Россия», вполне возможно, автор имел в виду писателя. Его за такие речи рассказчик сразу же нарекает буржуем – представителем привилегированного сословия, угнетателем честного народа. Барыня в каракуле в разговоре с другой сетует, что они «плакали, плакали», поскользнувшись, падает. Ветер доносит слова проституток: на свое собрании они постановили «на время – десять, на ночь – двадцать пять…И меньше ни с кого не брать!..» По безлюдной улице шествует бродяга. Заканчивается глава тем, что поэт раскрывает суть происходящего в поэме «12»: «Злоба, грустная злоба Кипит в груди…Черная злоба, святая злоба…Товарищ! Гляди в оба!».
2. Вторая глава. Двенадцать человек ведут шумную речь о том, как Ванька с Катькой сидят в кабаке, называя Ваньку «буржуем». Они вспоминают, что раньше «он был наш, а стал солдат». Все эти люди – с цыгаркой в зубах, примятым картузом, бубновым тузом на спине (тюремная татуировка) – неблагополучны, подавлены бременем жизни в бедности, потому и злы. Они бросают вызов старой «толстозадой» Руси – деревне, где крестьяне все еще держатся за свои покосившиеся избенки и не рискуют идти против власти. Такую дряблую и покорную Русь они ненавидят.
3. Третья глава. Здесь говорится о горькой солдатской доле двенадцати бойцов. Все они служили на безотрадном фронте Первой мировой войны. В своих бедах они винят буржуев, которые послали их воевать. Теперь на зло им они разжигают мировой пожар революции.
4. Четвертая глава. Двенадцать героев продолжают патрулирование улиц. И тут мчится пролетка, где сидят Ванька с Катькой. Ванька в солдатской шинели, «крутит черный ус».
5. Пятая глава. Это монолог Ваньки, который напоминает подруге о ее статусе содержанки. Под грудью у Катьки еще не зажил шрам от ножевого ранения, раньше она «в кружевном белье ходила», «с офицерами блудила» и даже была причастна к убийству одного из них. В ней бойцы видят предательницу. Она всегда воротила от бедняков нос, продавала свою любовь знати, и вот теперь пришел черед расплатиться за легкую жизнь.
6. Шестая глава. Двенадцать красногвардейцев нападают на пару, стреляют за то, что Ванька гулял с «девочкой чужой». Ванька спасается бегством, Катька замертво падает на снег.
7. Седьмая глава. Двенадцать идут дальше, не придавая значения случившемуся. Только Петруха, который убил Катьку (свою бывшую девушку), помрачнел и пригорюнился. Соратники утешают его, но он вспоминает: «Эту девку я любил». Остальные увещевают его, требуют «держать над собой контроль», напоминают, что «не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой». Петруха делает над собой волевое усилие и «он головку вскидывает, он опять повеселел».
8. Восьмая глава представляет собой полную грусти и тоски песню о том, как Петруха и ему подобные отомстят «за зазнобушку» буржуям. Их они винят за то, что те погубили девушек своей похотью, убили в них достоинство, оставив лишь продажное тело.
9. Девятая глава. Городовых больше нет, шума не слышно, а буржуй на перекрестке «в воротник упрятал нос», рядом «жмется шерстью жесткой поджавший хвост паршивый пес». Автор сравнивает эти образы, ведь теперь бывший хозяин жизни стал бездомным и никому не нужным. Его время прошло, он, как и пес, доживает последние дни.
10. Десятая глава. Начинается метель, ни зги не видно. Петруха по этому поводу поминает бога, но товарищи подняли его на смех: «От чего тебя упас Золотой иконостас?». Они напоминают, что Петруха теперь – убийца, ему негоже поминать бога.
11. Одиннадцатая глава посвящена характеристике отряда, в котором воплощены черты всего пролетариата: «И идут без имени святого Все двенадцать – вдаль. Ко всему готовы, Ничего не жаль».
12. Двенадцать идут сквозь вьюгу, замечая кого-либо, угрожают расправой, начинают стрельбу: «И только эхо откликается в домах». Их отряд возглавляет Христос: «Так идут державным шагом – Позади – голодный пес, Впереди – с кровавым флагом, И за вьюгой неведим, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз - Впереди - Исус Христос». Так поэт разделяет реальность на прошлое, настоящее и будущее. Прошедшее – голодный пес, тот самый ненасытный буржуй, которого завела в тупик алчность. Настоящее – смута и самосуд агрессивных восставших работ. Будущее – справедливый и милосердный мир, который знаменует революция.

Главные герои и их характеристика

В произведении не так много героев, о которых можно рассказать, но все они, безусловно, являются образами-символами. Блок воплотил в них гораздо больше, чем характеры. В действующих лицах отображаются эпохи, сословия, стихии, а не реальные персонажи.

1. Двенадцать – отряд красноармейцев, которые патрулируют улицы. Это главный герой поэмы. Все его составляющие – бывшие солдаты, представители беднейших семей, где родители, как и дети, с утра до вечера пропадали на мануфактурах в качестве дешевой рабочей силы. Блок демонстративно обезличивает их, дабы придать их совокупности символический подтекст. Они – не люди, а революционная сила, стихия, охватившая всю Россию. Это вырвавшаяся из груди народа ярость на тех, кто веками втаптывал его в нищету и невежество. Они настолько бедны и слепы, что полностью лишены индивидуальности и привыкли держаться строем. Сначала коллективная жизнь в углах (отгороженных тряпьем частях комнаты), потом одинаковая для всех униформа для механической работы на заводе, затем солдатская форма и бесконечный, рутинный казарменный быт, и вот «рваное пальтишко», «цыгарка в зубах», «мятый картуз», «черные ремни». Никто не считал их за личностей, вот они и не стали ими. Их маргинальное поведение – клеймо, подобное бубновому тузу на спине. Его им поставили с рождения те, кто использовал их рабское положение для собственного обогащения. Но теперь эта метка сыграла против тех, кто ее поставил. «Голотьба» поднялась и восстала против угнетателей, и гнев их был подобен тому небесному, снизошедшему на грешную землю судилищу, которое предрекали апостолы.
2. Иисус Христос. Ключом к пониманию этого образа служит фраза: «Мировой пожар в крови, господи, благослови!». Для Блока разрушение одряхлевшего, прогнившего мира – благостное действо. В свое время Иисус тоже был революционером, тоже шел против старого мира, поэтому он – предводитель мучеников за судьбу человечества, борцов за переход к лучшей жизни, борцов против «кесарей» и их алчной свиты. Люди восстали для того, чтобы стало лучше, как и Христос пришел в мир, чтобы его изменить.
3. Петруха – один из Двенадцати, тот, что потерял любовь Катьки и отомстил ей за это. На его примере автор показывает переходную стадию между человеком прошлого и человеком будущего. Герой еще не окончательно определился, в нем еще бытуют пережитки вчерашнего дня. Он не разучился верить в Бога, не привык убивать, не окончательно влился в коллектив, поэтому отряд упрекает его в мягкотелости. Свое нежное чувство он тоже не может заглушить и тяжело переживает гибель возлюбленной. Однако Блок описывает, как легко заставить выходца из простого народа стать безликим механизмом чужой системы. Стоит товарищам высмеять или обругать его, он сразу же подстраивается под них, ведь в этом единстве он обретает силу, которая и совершила революцию.
4. Ванька – бывший друг красноармейцев, переметнувшийся на сторону царских приспешников. Это образ современного Блоку Иуды, который продал друзей, став жандармом и прислужником ненавистной власти. Он, как и алчный предатель из Евангелия, избежал наказания за грех, трусливо сбежав и оставив на растерзание толпы Катьку. Автор вновь воспроизводит эту историческую несправедливость, проводя параллели между своим текстом и библейскими преданиями. Иуда вновь избегает своей расплаты, но ненадолго, ведь сам Христос снизошел, чтобы вершить свой суд.
5. Катька – бывшая подруга одного из двенадцати – Петрухи. Пока жених рисковал собой на фронте, она стала содержанкой богатых господ, а в лихие времена не побрезговала и простым жандармом. О ней в поэме говорится пренебрежительно: «в кружевном белье ходила», «с офицерами блудила», «шоколад Миньон жрала». Это описание очень схоже с блатными песнями вроде «Гопстоп» («ты шубки беличьи носила, кожу крокодила, все полковникам стелила…»). Образ Катьки – архетипическое воплощение блудницы, в которую Иисус предлагал бросать камни только тем, кто не грешен. Он своим вмешательством спас девушку, но в поэме «Двенадцать» жертву никто не выручил. Это обусловлено своеобразной логикой: для нее нет места в новых реалиях. Развращенные и погубленные похотливыми богатеями женщины остаются в старом времени, в новом, когда все будут равны, такого уже не случится. Смерть девушки означает не только новый этап в развитии общества, но и очищение ее души и тела. Своей кровью она смыла позор, и раз уж здесь Христос, то она наверняка имеет шанс возродиться к жизни обновленной и непорочной.
6. Буржуй – человек, закутавшийся в воротник собственного пальто и предрекающий гибель России. Это образ старого времени, которое рухнуло под натиском нового. Мы видим, что богатей слаб, потому что одинок и покинут, ведь его нечестно нажитое богатство пропало в «грабежах награбленного». Теперь ему остается только жаловаться на судьбу, народ ополчился против него и вчерашнего уклада жизни, когда он был во главе угла.
7. Образ буржуя связан с образом бродячего пса , они теперь родственные души. Хозяин жизни оказался рядом со старым облезлым псом, оба они – пережитки прошлого. Им некуда податься, их пристанище разрушено. Им остается только влачить свои немногочисленные дни в запустении и безрадостном лае. Собака скулит и воет так же тщетно, как длинноволосый человек поносит новую власть. Здесь Блок иронично обыгрывает пословицу «собака лает, караван идет». Революцию уже не остановить словесными изысканиями.
8. Старуха – героиня из первой главы, которая сокрушается из-за траты ткани на транспаранты. Она – символ меркантильности и ограниченности старой эпохи. Новым людям не жалко тряпья на идею, им важнее дух, а не материя. Так же высмеяны барыни, которые тоже только щебечут, жалеют себя, но ничего не делают.

Тема

Тематика произведения весьма разнообразна и нетипична для автора. Блок – идеалист. После событий 1917 года в его творчестве наступает перелом. Реальная жизнь оказывается более жестокой и грубой, чем его идеальные представления о ней. Из-за болезненного столкновения с действительностью он стал работать по-новому, произведения уже выражали надрыв в его восприимчивом сознании, а не абстрактные идеалы юности.

• Тема революции. Переворот в понимании поэта — разрушительная стихия (образы ветра, вьюги). Представители старого мира мечутся и не знают покоя, оказываясь лишними в новом мире. Характерно сравнение «буржуя» с плешивым бездомным псом. Этих людей буря лишила крова, имени, положения, они разметались, как снежные хлопья. Анархический характер поступков двенадцати и их идеологии подчеркивает стихийность, необузданную и неуправляемую энергию общественного движения октябрьской революции.
• Антиклерикальная направленность (рефрен «Эх, эх, без креста!»). Христианство в поэме – часть выродившейся культуры, которая подлежит уничтожению. Герои высмеивают традиции и догмы старой веры, надругаясь над заповедями. Но в финале двенадцать человек идут «без имени святого», а ведет их Иисус Христос. Противоречие объясняется по-разному. Во-первых, Блок, по мнению многих исследователей, имел в виду антихриста, дабы показать, как люди ошиблись, как отдаляются они от истины, приняв инфернальную силу за миссию (это лишь одна трактовка образа Христа). Отрицая веру, народ отрицал себя. Однако автор, как бы он к этому не относился, не мог закрыть глаза на повальный и демонстративный атеизм. Во-вторых, уже была озвучена версия о том, что Христос воспринимается народом отдельно от лицемерной церкви, которая поддерживала царский режим. Его учение было исковеркано и использовано против людей. И теперь он пришел в мир снова, чтобы сделать его, наконец, справедливым.
• Смена нравственных ориентиров. В поэме всерьез обсуждается собрание проституток, которые решают установить единые расценки на обслуживание клиентов. Обсуждается, но не осуждается. Для русской литературы эта тема – вообще табу, а уж тем более ее оправдание. Однако новая эпоха диктует свои правила, и первое из них – честность. Сняты оковы цензуры, можно и нужно говорить о том, что волнует людей.
• Тема мести. Она раскрыта в действиях отряда, который вспоминает старые счеты с Ванькой и Катькой. Расправа продиктована личными мотивами ревности и обиды. Пока герои предательски приспосабливались к режиму, красноармейцы терпели нищету и несправедливость. Пришла пора старому миру расплатиться по этим счетам, народ восстал и не мог строить справедливое государство без праведного возмездия.
• Тема невежества. Она прослеживается на уровне стилистики поэмы, которая вобрала в себя блатные песни, уличный жаргон и даже частицы фольклора.

Проблемы

Трагизм мироощущения Блока в тот период – последствие его прозрения. Поэту становится ненавистна и омерзительна пошлая, бездуховная жизнь толпы обывателей, которые всегда и везде в большинстве. Спасение от нее он видит в разрушительной стихии, которая разрушила мирный сон «толстозадой» Руси и привела ее в движение. Поэтому проблематика в поэме «Двенадцать» так драматично отразила социальные катаклизмы того времени.

• Аморализм (убийство Катьки, равнодушное отношение двенадцати к убийству, вездесущее оружие и угрозы его применения). Герои враждебны к общепринятой традиционной морали, они намеренно идут против нее. Что подразумевает Блок под убийством Кати? Есть две трактовки: 1. Катька символизирует порок, который в ее лице искореняют двенадцать во главе с Христом. 2. Гибель Катьки - символ первой крови невинной жертвы, мрачное пророчество кровавой гражданской войны, где пострадают тысячи мирных жителей.
• Гибель старого мира (дама в каракуле, буржуи, Ванька). Все эти персонажи подвергаются яростному преследованию, они теперь поменялись местами с бывшим угнетенным классом. Бабка - символ старого мира, который отжил свое. В то же время, многие критики считают, что этот образ символизирует здравый смысл, который не признают революционеры в своем стремлении швыряться лозунгами.
• Проблема нигилизма и разрушения нравственных основ. Постепенно внутренняя катастрофа Блока находит теоретическое обоснование в философии Ницше, которой увлекались многие символисты. Немецкий мыслитель утверждал, что цивилизация развивается циклично, как и культура. На смену обветшалой выродившейся системе придет разрушение и полное отрицание всех прежних ценностей и всех старых устоев. Варварские орды уничтожат все нравственные и моральные принципы былой эпохи, ею созданные и навязанные людям, но тем самым «расчистят место» для возникновения новой культуры и новой цивилизации.
• Нищета и запустение страны . Истощенная катаклизмами Русь пуста, как заснеженная улица. Вокруг разрушения, холод и ужасающая неприкаянность народа. Перемены символизирует вьюга, от описаний которой уже бьет озноб. Но метель одновременно и символ чистоты, глобального процесса и болезненного очищения страны от скверны.

Смысл и идея поэмы

Поэма «12» - глубочайшее истолкование действительности. В произведении отражены реальные события, свидетелем которых был Блок (суровая зима 1918 года, костры на улицах, красногвардейцы, которые патрулировали улицы, разговорная речь тех времен с характерными жаргонизмами и сокращениями). Главная мысль поэмы «Двенадцать» заключается в том, что автор выразил свои взгляды на историю, сущность цивилизации и культуры на языке символов. Революционный посыл заключается в том, что поэт воплотил впечатления очевидца революции, которая определила историю России. А вот каковы эти впечатления, сказать сложнее. Их эмоциональную окраску определяет финал, который можно трактовать по-разному. От этой трактовки зависит разбор текста. Мнение самого Блока читайте под заголовком «критика».

Смысл финала поэмы «12» неоднозначен, есть две основные интерпретации:

1. Во главе процессии Иисус Христос, как первый революционер, который пошел против традиции. Как и христианство, новая эра требует жертв, поэтому Двенадцать взяли на себя миссию инквизиторов или же князя Владимира, который кровью и мечом крестил Русь. Без насилия мир не изменить, как показывает история насаждения религии, например. Поэтому новые апостолы (которых тоже было 12, это еще одно доказательство: отсылка к Библии) берут на себя крест, чтобы изменить мир к лучшему.
2. Во главе процессии Антихрист, как последний вестник апокалипсиса, который ведет людей к погибели духовной и физической. Революция - крах мира, она ведет к братоубийственной войне и полному упадку в благополучной стране. Двенадцать - символ разрушительной силы революции, которая уничтожает все на своем пути. Человек в толпе теряет лицо, становится слепым орудием типа винтовки, которое используют сильные мира сего, чтобы водрузить на пьедестал свою элиту.

Финал

Красноармейцы утолили печаль в акте мщения, Петруха отбросил сомнения и перестал печалиться. Двенадцать идут дальше, и их шествие не знает времени: «И вьюга пылит им в очи дни и ночи напролет…». За ними еле успевает привязавшийся шелудивый пёс - уже знакомый нам символ старого мира. Красноармейцы стараются напугать его штыками, чтобы он отвязался от их процессии. Это тоже символично: новые люди гонят старый мир.

Вдруг герои замечают таинственный силуэт во тьме. Они открывают огонь по неизвестному видению, пытаясь понять, что же это. Не знаю они, что Ему не страшны выстрелы и удары. «Так идут державным шагом - позади - голодный пёс, впереди - с кровавым флагом <…> Исус Христос».

Критика

Поэма вызвала огромный резонанс в обществе, навсегда лишив поэта понимания и поддержки многих друзей. Ее не поняли старорежимные интеллигенты, впрочем, как и сторонники новой власти. Одним она убедила в том, что Блок – предатель и лицемер, других – что он не понимает подлинного духа революции и смешивает ее с грязью. Словом, он оставался непонятым даже в эмиграции, когда однозначно расстроил свои отношения с большевиками.

О произведении одним из первых и довольно подробно высказался иллюстратор поэмы «12», Юрий Анненков:

В 1917-18 годах Блок, несомненно, был захвачен стихийной стороной революции. «Мировой пожар» казался ему целью, а не этапом. Мировой пожар не был для Блока даже символом разрушения: это был «мировой оркестр народной души». Уличные самосуды представлялись ему более оправданными, чем судебное разбирательство. «Ураган, неизменный спутник переворотов». И снова, и всегда - Музыка. «Музыка» с большой буквы. «Те, кто исполнен музыкой, услышат вздох всеобщей души, если не сегодня, то завтра»,- говорил Блок ещё в 1909 году

Сам поэт подтвердил эту догадку. Он отрицает обвинения в конформизме и лизоблюдстве, говоря о вдохновенном порыве, который обрел завершенность в скандальном произведении. Ему было обидно, что его не поняли даже коллеги по цеху и друзья. Об этом он пишет в своих мемуарах уже в эмиграции.

В январе 1918-го года я в последний раз отдался стихии не менее слепо, чем в январе девятьсот седьмого или в марте девятьсот четырнадцатого. Оттого я и не отрекаюсь от написанного тогда, что оно было писано в согласии со стихией, например, во время и после окончания «Двенадцати» я несколько дней ощущал физически, слухом, большой шум вокруг - шум слитный (вероятно шум от крушения старого мира). Поэтому те, кто видит в Двенадцати политические стихи, или очень слепы к искусству, или сидят по уши в политической грязи, или одержимы большой злобой,- будь они враги или друзья моей поэмы

Конечно, поэт не был уверен в том, что не раскаивается в написанном. Из-за рубежа он следил за происходящим в России и был угнетен ее состоянием, которое ухудшалось день ото дня. Красный террор, гражданская война, начавшаяся за революцией реакция не могли ему нравиться. В отчаянии он вспоминал свой вдохновенный порыв, но музыка в душе стихла. Именно поэтому перед смертью он умоляет жену сжечь все экземпляры поэмы «Двенадцать». Так он отрекся от своего знаменитого и трагического гимна октябрьскому перевороту.

Ему было, отчего расстраиваться и при жизни. На одном из митингов против Красного террора и политических репрессий люди скандировали в его адрес оскорбление: «Изменник!». Там же были его старые друзья, Анна Ахматова, Ольга Судейкина, Артур Лурье, которые никак не заступились за его честь. Дальше – больше: та же Ахматова, а вместе с ней и поэт Сологуб, демонстративно отказываются от участия в мероприятии, где в программе упомянута его поэма. Гумилев отреагировал еще радикальнее, утверждая, что Блок, написав «12», «вторично распял Христа и ещё раз расстрелял государя». Особенно он критиковал (было написано подробное эссе) то, что образ Христа был опорочен таким соседством. Автор отреагировал спокойно и загадочно:

Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы этот конец был иной. Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа. И тогда же я записал у себя: к сожалению, Христос.

Предостережения сыпались на него со всех сторон. Более дружелюбный Андрей Белый тоже обратился к другу с посланием:

Читаю с трепетом Тебя. «Скифы» (стихи) - огромны и эпохальны, как Куликово поле»… По-моему, Ты слишком неосторожно берёшь иные ноты. Помни - Тебе не «простят» «никогда»… Кое-чему из Твоих фельетонов в «Знамени труда» и не сочувствую: но поражаюсь отвагой и мужеством Твоим… Будь мудр: соединяй с отвагой и осторожность.

Эти слова оказались пророческими: поэтесса Зинаида Гиппиус в обращении к Блоку восклицает, что не простит его предательства никогда. Не простил и Бунин, выступив с разгромной рецензией, изложив подробное истолкование не только книги, но и поступков ее автора:

Блок перешел к большевикам, стал личным секретарем Луначарского, после чего написал брошюру «Интеллигенция и Революция», стал требовать: «Слушайте, слушайте музыку революции!» и сочинил «Двенадцать», написав в своем дневнике для потомства очень жалкую выдумку: будто он сочинял «Двенадцать» как бы в трансе, «все время слыша какие-то шумы - шумы падения старого мира».

Нелестная характеристика поэмы и даже прямые угрозы в адрес Блока послышались и из уст политиков. Глава Белой армии, адмирал Колчак, обещал после победы повесить автора «Двенадцати». Но и большевики не спешили хвалить книгу. Комиссар по театральным делам запретила жене поэта читать произведение вслух, аргументируя это так: «В них восхваляется то, чего мы, старые социалисты, больше всего боимся». На этом реакция власти не закончилась. В 1919 году творца арестовали по подозрению в заговоре и отпустили лишь по личному ходатайству влиятельного чиновника Луначарского. Тогда же муза отвернулась от него, он больше не услышал музыку и перестал писать стихи.

Поняли и приняли позицию творца считанные единицы, например, Мейерхольд, академик С. Ф. Ольденбург, Ремизов и Есенин. По их мнению, новая работа Блока была не понята, так как все читатели привыкли к исключительно серьезному творчеству поэта. Вот так объяснил эту мысль рецензент Виктор Шкловский:

Двенадцать» - ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем. Стилем уличного куплета вроде савояровских (творчество известного шансонье того времени)

Мнение критиков подтверждается тем обстоятельством, что автор лично приводил свою жену на концерты балагура Савоярова, который исполнял все, будь то песня или стихотворение, в рваном стиле бродяги-босяка. На его примере он показывал ей, как надо читать его произведение вслух.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Товарищ, винтовку держи, не трусь! Пальнём-ка пулей в Святую Русь…
А. Блок

П оэма "Двенадцать" - это произведение актуально до сих пор.
Блок мечтал что бы его прочли потомки. Написав поэму Блок делает запись в своей записной книжке, которая оканчивается строкой "Сегодня я — гений ".

Сюжет поэмы прост... Если коротко - зимний Петроград. Разруха. По улицам идёт патрульный отряд революционеров из двенадцати человек (по числу Апостолов). Патрульные обсуждают своего бывшего товарища Ваньку, бросившего революцию ради кабаков и сошедшегося с бывшей проституткой Катькой. Неожиданно отряд сталкивается с повозкой, на которой едут Ванька с Катькой. Красногвардейцы нападают на сани; извозчику удаётся выехать из-под огня, но Катька погибает от выстрела одного из двенадцати. Убивший её боец Петруха печалится, но товарищи осуждают его за это.
Патруль идёт дальше, держа шаг. За ними увязывается шелудивый пёс, но его отгоняют штыками. Затем бойцы видят впереди неясную фигуру и пытаются стрелять по ней, но безрезультатно — впереди идёт Иисус Христос...

Поэма сочинялась единым духом, в послереволюционном, застывшем от холода Петрограде, в состоянии какого-то полубессознательного лихорадочного подъёма, всего за несколько дней, и на её окончательную доработку понадобился лишь один месяц.

Гумилёв сказал, что конец поэмы «Двенадцать» (то место, где является Христос) кажется ему искусственно приклеенным.

Это он о финальной фразе поэмы -«... в белом венчике из роз, впереди Иисус Христос...» .

Блок выслушал и сказал задумчиво и осторожно, словно к чему-то прислушиваясь: — Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы этот конец был иной. Когда я кончил, я сам удивился: почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа. И тогда же я записал у себя: к сожалению, Христос.

Позже Блок писал: "Если бы в России существовало действительное духовенство, а не только сословие нравственно тупых людей духовного звания, оно бы давно «учло» то обстоятельство, что «Христос с красногвардейцами».

Дом на углу Пряжки и Офицерской, виден балкон квартиры, где была написана поэма.

Общество восприняло поэму сложно. Гопота с восторгом, но общество это не только гопота и пролетарии. Даже его близкие и искренне сочувствующие ему старые друзья одновременно испытывали порой и удивление, и даже полное неприятие неожиданной и полностью выдающейся из своего круга новой позиции поэта.

Гумилёв в своём кругу утверждал, что Блок, написав Двенадцать» послужил "делу Антихриста" — "вторично распял Христа и ещё раз расстрелял государя".

Колчак якобы сказал (возможно легенда): "Горький и в особенности Блок талантливы. Очень, очень талантливы... и всё же обоих, когда возьмём Москву, придётся повесить."

Виктор Шкловский : "«Двенадцать» — ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана «блатным» стилем. Блок пошёл от куплетистов и уличного говора. И, закончив вещь, приписал к ней Христа.

Зинаида Гиппиус : "Я не прощу, Душа твоя невинна. Я не прощу ей — никогда".

Иван Алексеевич Бунин: "Блок задумал воспроизвести народный язык, народные чувства, но вышло нечто совершенно лубочное, неумелое, сверх всякой меры вульгарное... увлекшись Катькой, Блок совсем забыл свой первоначальный замысел «пальнуть в Святую Русь» и «пальнул» в Катьку, так что история с ней, с Ванькой, с лихачами оказалась главным содержанием «Двенадцати». Блок опомнился только под конец своей «поэмы» и, чтобы поправиться, понес что попало: тут опять «державный шаг» и какой-то голодный пес — опять пес! — и патологическое кощунство: какой-то сладкий Иисусик, пляшущий (с кровавым флагом, а вместе с тем в белом венчике из роз) впереди этих скотов, грабителей и убийц..."

После «Двенадцати» и «Скифов» (обе вещи были написаны в январе 1918 года) Блок как поэт замолчал...

В феврале 1919 года Блок был арестован петроградской Чрезвычайной Комиссией. Его подозревали в участии в антисоветском заговоре. Через день, после двух долгих допросов Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский. Однако даже эти полтора дня тюрьмы надломили его. В 1920 году Блок записал в дневнике: «…под игом насилия человеческая совесть умолкает; тогда человек замыкается в старом; чем наглей насилие, тем прочнее замыкается человек в старом. Так случилось с Европой под игом войны, с Россией — ныне ».

Весной 1921 года Александр Блок тяжело заболел. Сказались голодные годы гражданской войны, истощение нервной системы и творческий кризис, наступивший после написания поэмы "Двенадцать", которую современники не поняли.

Произведение подняли на щит и сторонники, и противники нового режима. Некоторые видели в «Двенадцати» карикатуру на разбойников-большевиков. Других шокировало, что у Блока красногвардейцев-уголовников по Петрограду ведёт сам Христос.

Блока упрекали в том, что он "продался большевикам", бывшие друзья-поэты не подавали ему руки. В довершение всего, в его квартиру на Офицерской улице подселили революционного матроса, который по ночам горланил, водил девок и играл на гармошке. Можно себе представить, насколько тяжко пришлось больному поэту от такого соседства.

Зинаида Гиппиус, узнав об этом, заметила: "Блок страдает, к нему подселили одного матроса... жалко, что не двенадцать..."

Однажды, незадолго до смерти поэта, они встретились в трамвае.

Зинаида Николаевна, вы мне подадите руку? - спросил Блок.

Гиппиус увидела больные печальные глаза.

Общественно нет, человечески - да! - и Гиппиус протянула ему руку, которую Блок пожал.

7 августа Блока не стало, по воспоминаниям жены, он сильно мучался, и в последние дни, в бреду все время спрашивал жену, все ли экземпляры "Двенадцати" уничтожены:

"Люба, не остался ли где-нибудь хоть один? Хорошенько поищи, и сожги, все сожги"...

Бесполезно... как известно, в России, даже рукописи, и те не горят...

Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови -
Господи, благослови!

(С) разные места интернета.

Скучный «набор стихов и частушек», – так говорил о поэме Блока Иван Бунин. «Самое значительное произведение нашей эпохи», – утверждал Лев Троцкий. Понимание смысла загадочной поэмы «Двенадцать» зависит прежде всего от толкования центрального образа поэмы – Христа, идущего сквозь вьюгу перед отрядом красногвардейцев. Сам Александр Блок подчеркивал, что в финал «должен был поставить Христа». Обратимся к самой неоднозначной поэме в истории русской литературы и к ее главному образу.

Поэма «Двенадцать» (1918) – свежий отклик Александра Блока на революционные события 1917 года (с момента революции прошло только два с небольшим месяца). Поэт воспринял революцию как явление положительной метаморфозы, духовного преображения России; точку отсчета нового времени. Статью того же 1918 года «Интеллигенция и революция» он закончил так: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию». Однако революционность Блока не имела ничего общего с партийной программой большевиков. В своем поэтическом отклике, в финале «революционной» поэмы, Блок не смог обойтись без ключевого христианского образа, породившего разнообразные трактовки Спасителя «с кровавым флагом», идущего во главе отряда красногвардейцев. Необходимо разобраться в этих расхождениях и смысловых нюансах. Тем более, что «Двенадцать» входит в обязательную школьную программу. Поэтому преподавателю, который идёт на урок по поэме, нельзя ограничиваться какой-либо одной точкой зрения на образ Христа.

Кто же впереди: многообразие трактовок

Христос. Иллюстрация Н. Гончаровой к поэме Блока “Двенадцать”

В самом конце поэмы «Двенадцать» появляется ее центральный образ – образ Христа. Вот эти известные строки:

…Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.

Среди многочисленных объяснений финала поэмы специалистами, а также современниками поэта, можно выделить несколько самых распространённых.

• Бог умер

Обложка издания поэмы Блока в издательстве “Новый путь”

В одной из примечательных и распространенных трактовок пристальное внимание обращено на «белый венчик из роз», не соответствующий православной традиции, в которой атрибутом Спасителя является терновый венец. Живописец Петров-Водкин откровенно признавался ученому Дмитрию Максимову: «Я предпочел бы, чтобы там был просто Христос, без всяких белых венчиков».

Одна из интерпретационных крайностей образа венка – его погребальное назначение. Следовательно, Христос в поэме мертвый, а это значит, что умерла и Церковь, и вера. Здесь мы видим перекличку с философией Фридриха Ницше, популярного в России начала ХХ века и утверждавшего, что «Бог умер», а также с цитатой из произведения самого Блока, написанного в 1918 году: «Церковь умерла, а храм стал продолжением улицы. Двери открыты, посредине лежит мёртвый Христос». Однако цветы на венце Христа могут, напротив, означать и возрождение, Воскресение, путь к новому возрожденному миру, в котором ключевая роль будет отдана вере в Бога.

• Лже-Христос

Ряд исследователей соглашаются с точкой зрения священника и философа , который считал, что «поэма – это предел и завершение блоковского демонизма». В финале появляется не Христос, а его антипод, «враг» «за вьюгой невидим», – антихрист, принявший вид Иисуса. Известный литературовед Михаил Дунаев пишет: «Быть может, это все же адова сила: дьявола ведь тоже пулей не возьмешь. И вот он принимает облик Спасителя – и увлекает за собою духовно неразвитых «апостолов»? Ведь такая трактовка имеет свою логику».

Существовали очень резкие оценки такого «антихристианского» восприятия образа современниками автора. Так, говорил, что Блок, создав «Двенадцать», послужил «делу Антихриста», «вторично распял Христа и еще раз расстрелял государя», а даже отказывалась выступать с Блоком на совместных поэтических вечерах.

• Разрушение «старого мира» и зарождение «нового»

“Двенадцать”, берлинское издательство “Нева”

Большая часть русских интеллигентов, современников Блока, восторженно воспринимала революцию как стихийную силу – средство разрушения «старого» мира; как необходимый переход к миру «новому», полному возможностей и свершений. Поэтому Бог, идущий во главе красногвардейцев, был главным духовным звеном в этом революционном процессе разрушения отжившего, обветшалого мира.

В последних строках поколение Александра Блока находило ответ на вопрос, что же принес в мир Октябрь 1917 года. Появление Христа здесь означало возможность будущего преображения, к которому приведут революционные события.

Однако важно отметить, что самой революционной массе образ Христа показался резко отрицательным, «незримым» врагом двенадцати бойцов «без креста».

• Христос – Спаситель

Михаил Ларионов. Иллюстрация к поэме Блока “Двенадцать”

Другая актуальная трактовка отражает наиболее ортодоксальное, православное понимание образа Спасителя в поэме. Согласно этой литературной традиции, Христос – мученик, который идет на гибель ради обновления жизни. Здесь не может идти речи об антихристе, принявшем облик Иисуса, чтобы обмануть красноармейцев. Их попросту невозможно обмануть лже-Христом, так как сам Иисус для них – одно из воплощений «старого» мира, они совсем не хотят знать истинного Спасителя. Он не является для бойцов, держащих «револьюцьонный шаг», авторитетом, который сманил бы их на ложный путь. Как пишет литературовед Денис Макаров, «если бы антихрист хотел обмануть их, ему было бы проще это сделать в образе, например, Карла Маркса или Фридриха Энгельса, Троцкого, наконец».

Строки «Нежной поступью надвьюжной, / Снежной россыпью жемчужной…» могут указывать не только на обычное движение Христа, но и означать присутствие Спасителя как вне этого мира, так и в нем. Христос – над стихиями и над природой, Он познаваем и непознаваем одновременно.

Согласно этому толкованию, к Богу обращаются и простые созерцатели революции, и двенадцать красногвардейцев-безбожников. Они проходят путь от свободы и вседозволенности «без креста», «без имени святого», к свободе с Христом, и такая разительная перемена происходит помимо их воли, без их веры в Спасителя, т.е. фатально, как проявление высшего порядка. Иисус идёт впереди красногвардейцев. С кровавым, красным флагом - образом страданий и крови.

Во всем есть промысел Божий. Христос – во всем происходящем в мире. Иисус в поэме олицетворяет и идею принятия на Себя очередного греха людей, и идею всепрощения, и надежду на то, что те, кто совершил кровавый грех все-таки придут к Его заветам, к идеалам любви и братства. Известный литературовед Виктор Жирмунский в рамках этой интерпретации также считал главной темой поэмы спасение душ двенадцати красногвардейцев - олицетворения всей разбойной России, всего человечества.

А как думал сам Блок?

Блок, портрет 1917 года

Многообразие трактовок и расхождения в оценках (Михаил Пришвин, к примеру, видел в Христе самого Блока, а Иван Бунин, напротив, считал, что автор «дурачит публику какой-то галиматьей» в лице «пляшущего Иисусика») подчёркивают глубину созданного поэтом образа Иисуса, содержание которого не исчерпывается приведёнными примерами.

Какими бы разнообразными ни были трактовки критиков и литературоведов, сохранились записные книжки самого Блока, в которых поэт сделал несколько записей о своей поэме, что часто не учитывается при анализе «Двенадцати», в том числе в школе. Так, 18 февраля 1918 года Блок пишет: «Что Христос идет перед ними - несомненно. Дело не в том, “достойны ли они Его”, а страшно то, что опять Он с ними, и другого пока нет, а надо Другого - ?» Но кто этот Другой, Блок сам не знает. Следовательно, образ Христа в финале поэмы был для Блока единственно возможным. Как отмечает филолог Дина Магомедова, «Блок ничего не искал. Он писал о том, что увидел. И проницательные слова Блока о Христе в финале поэмы свидетельствуют об одном: поэт был непреложно убежден в органичности именно такого завершения».

Также в черновике поэмы Блок сделал запись, что Христос: «… был с разбойником. Было двенадцать разбойников». Здесь мы видим отсылку к Евангелию от Луки и истории о двух распятых с Христом разбойниках, один из которых проявил сострадание к мукам Иисуса и был прощен. В контексте этого библейского сюжета во многом прочитывается суть появления Иисуса Христа перед красногвардейцами в финале. Это не благословение происходящего и не «освящение» стихийного разгула, а преодоление безотчетного аморализма и нигилизма, залог будущего очищения для героев произведения. Из запечатленного Блоком хаоса должна родиться гармония. Важно, что явление Христа в конце поэмы - символическое явление необходимости религии. Еще 27 июля 1918 года Блок отметил в дневнике: «В народе говорят, что все происходящее – от падения религии…».

Показателен эпизод чтения поэмы на одном из литературных вечеров на Фонтанке, который лишний раз убеждает в неоднозначности блоковского текста:

Александр Александрович, а что значит этот образ: «И за вьюгой невидим, И от пули невредим, Нежной поступью надвьюжной, Снежной россыпью жемчужной, В белом венчике из роз - Впереди - Исус Христос?»

Блок ответил: «Не знаю, так мне привиделось. Я разъяснить не умею. Вижу так».

То есть на вопрос о смысле главного образа своей поэмы Блок не ответил. Следовательно, каждый читатель может по-своему ответить на этот вопрос, и в каждом таком толковании будет своя доля правды. Известный учёный Сергей Аверинцев заметил: «Должен сознаться в наивности, если это наивность: когда поэт на вопрос о его интенции свидетельствует: «Не знаю», - я предпочитаю совершенно дословно верить такому свидетельству».

Источники: С. Аверинцев, Е. Иванова, Д. Макаров, Н. Солнцева, Д. Магомедова, О. Клинг

Когда уже не бог весть какие молодые люди спрашивают у меня: «а как было в советские времена?» – я приосаниваюсь и чувствую себя своей прабабкой Пелагеей, отчётливо помнившей царствование Александра Третьего. Что и говорить, страшно лестно быть живой легендой и пережитком проклятого прошлого. Я даже в зеркало теперь смотрюсь, как в дореволюционный даггеротип в рамочке. Ничего выглядит, не очень даже ещё и выцвел.

Вот – недавно спросили о преподавании литературы в начальной школе; были ли в нём какие-нибудь ярко выраженные тенденции. Поразмыслив, я решила, что были. Хотя первая моя учительница Г.Е. запросто могла и не знать такого слова. В общем-то, я её почти любила – она была смирной малообразованной женщиной, довольно молодой, но сухой, как прутик от веника, и искренне считавшей меня диким невоспитанным ребёнком из-за того, что во время городских экскурсий я не стремилась схватить её за руку и повиснуть на ней, преданно заглядывая в лицо снизу вверх. Впрочем, её явная ко мне холодность никак не сказывалась на моих оценках, и уже за одно это я ей была благодарна.

Произведение было написано после февральской и октябрьской революции. Сам Блок признается, что поэма складывалась у него очень быстро, ведь он писал ее, находясь в предвкушении перемен. Сначала он написал отдельные строфы, а потом собрал их в единую композицию, и в итоге поразился, как мало в ней зачеркнутого. Любопытно, что поэма выросла всего с нескольких слов ("уж я ножичком полосну, полосну"), за которыми мгновенно появились 8 строф. Стояли вьюжные январские дни, и это настроение поэт пронес через все свое произведение. Поэма Блока могла и не сохраниться до наших дней, поскольку автор в предсмертном бреду потребовал, чтобы жена Любовь Менделеевна сожгла его детище, но она этого не сделала. Александр Александрович вмиг превратился во врага народа и поэтов, за что Николай Гумилев вынес ему приговор: служба Антихристу, вторичное распятие Христа и расстрел государя.

События происходят зимой в Петрограде. Веет вьюга, через которую слышны крик, визг. По ночному городу движется отряд из двенадцати красноармейцев – так называемых борцов со старым миром, которые беспощадно стреляют и все уничтожают на своем пути. Один из них, чувственный Ванька, убивает свою подругу Катьку и впоследствии переживает ее смерть, но товарищи приказывают ему собраться с силами: "не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой". Отряд предупреждает граждан о предстоящем грабеже: они искоренят все, что напоминает им о старом мире. Они забывают о Боге, шествуют "без имени святого" и молящемуся Петьке напоминают, что на нем уже есть "кровь девки", а значит, ему не следует ожидать помощи господа. Однако в последней, двенадцатой главе Он появляется: "В белом венчике из роз Впереди – Исус Христос". Кто это – спаситель или губитель, – Блок ответа не дает, поэтому смысл финала поэмы "Двенадцать" трактуется по-разному.

Образ Иисуса

Âïåðåäè ­-­ ­Èñóñ ­Õðè­ñòîñ ."­

Эх, эх, без креста!

Буйну голову сложить!В красной гвардии служить –В красной гвардии служить – Как пошли наши ребята

Австрийское ружье!Рваное пальтишко,Сладкое житье! Эх ты, горе-горькое,

Господи, благослови!Мировой пожар в крови –Мировой пожар раздуем, Мы на горе всем буржуям

Ах, ах, пади!..На оглобельках...Елекстрический фонарикВанька с Катькою летит – Снег крутит, лихач кричит,

Да пошучивает...Да покручивает,Крутит, крутит черный ус,С физиономией дурацкой Он в шинелишке солдатской

Заговаривает...Катьку-дуру обнимает,Вот так Ванька – он речист! Вот так Ванька – он плечист!

Толстоморденькая...Ах ты, Катя, моя Катя,Зубки блещут жемчугом... Запрокинулась лицом,

Та царапина свежа!У тебя под грудью, Катя,Шрам не зажил от ножа. У тебя на шее, Катя,

Поэма очень символична. А христианское наполнение символов делает ее столь же содержательной, сколь и непонятной. Можно предположить, что для Блока появление христианства и его многовековое шествие были содержательным символом того, чего он ожидал от современных ему событий. Оттого в поэме столько аллюзий: двенадцать большевиков - апостолы новой эпохи; Петруха - камень, на котором воздвигается диктатура угнетенных, сегодня их время приводить аргументы. Российская монархия пала, как некогда пала империя Римская. А общество ожидает провозвестника, который наполнит новую эпоху позитивным смыслом и придаст ей направленность и цель. Блок этот ориентир и стремится распознать. Для самих же «апостолов» нового режима он так и остается невидим. Похоже, именно эта раздвоенность и тревожит поэта: «Свобода, свобода, Эх, эх, без креста!»Появление Христа в последней строке поэмы слишком уж неожиданно. Но это заставляет нас прокрутить ее сюжет еще раз, теперь уже в новом, контрастном противопоставлении правды абсолютной и правды гнева народного. Видимо, Блоку хотелось видеть их совпадающими, поэтому он и принял эту революцию. С другой стороны, сам поэт не до конца был уверен в своем восприятии происходящего, оттого у него такая размытость, неясность, интуитивность и неосознанное предчувствие… Он вглядывается, оценивает, предполагает. Видно, как долго он ищет, стремится распознать финальный образ. Кого же преследует эта банда? В кого стреляют эти люди? Блок увидел там Христа. От такого финала действительно как-то неловко и за что-то стыдно. При этом, как бы ни интерпретировали финал поэмы, трудно представить, чтобы Христос банду возглавлял. Его появление вряд ли случайно, это подтверждают другие произведения Блока. Христос идет впереди, потому что Он есть смысл любых преобразований. Революция для поэта - это прежде всего подвиг духа; не борьба со старым миром, а его преображение. И безусловно, никак не демонстрация грубой силы. Это более «нежная поступь» искреннего обновления и менее - «державный шаг». Христос становится как бы нравственным фоном, на котором ретроспективно проясняется, что не революция шествует, а происходит откровенный разбой – девку пристрелили, кого-то ножичком «почикали», ограбили, словом: «Запирайте етажи, Нынче будут грабежи!» - хамство да и только!.. И пес голодный, что сзади ковыляет, пожалуй, вовсе не символ старого мира, а знак грядущих жертв. Тех жертв, что эти двенадцать принесут в последующие семь десятилетий на алтарь своей идеи. Идеи красивой, но бездушной, если не сказать безумной. Вот вам и поэтическая прозорливость.Финал поэмы - своего рода вершина, на которую Блок стремится взойти, чтобы с нее увидеть перспективу происходящего. По крайней мере, то, какой эта перспектива должна быть. И чем более ясной эта перспектива становится, тем все более случайным и неуместным видится присутствие двенадцати.

В этом произведении показано восприятие Октября интеллигентом. Не будучи революционером, соратником большевиков, «пролетарским» писателем или «выходцем из низов», Блок принял революцию, но принял Октябрь как роковую неизбежность, как неотвратимое событие истории, как сознательный выбор русской интеллигенции, приблизившей тем самым великую национальную трагедию, историческую трагедию.

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

«Кровавому флагу» противопоставлен «белый венчик из роз» на голове у Христа. Это делает его более «женственным», по мысли автора, а, соответственно, и более ярким символом святости и непорочности, заключенных в понятиях Абсолютной Истины и Высшей Справедливости.

В заключении остается сделать вывод о том, что же вкладывал Блок в образ-символ самого Иисуса Христа. Для поэта Христос – это нравственный эталон человеческого бытия, имя которому Любовь, это символ будущего, оправдывающего настоящее. В этом образе заключена для Блока высшая духовность человечества, его культурные ценности, которые «россыпью жемчужной» достанутся тем, кто будет жить в соответствии с этими идеалами. В поэме эти ценности не востребованы, но они «надвьюжны», непреходящи, а значит, могут достаться тем, кто их будет искать.

Проучить эту публику так, чтобы...

Обратимся еще раз к Солоухину, книга "Присвете дня": "Не знаю, чем объяснитьособенную лютую ненависть В.И. именно кцеркви и духовенству. Возможно, это местьза унижение деда, который был вынужден радипрофессии и должности фельдшера...отречься от собственной религии, даже отсобственного имени и принять чужую веру, авместе с тем чужие имя и отчество. Перешлали ненависть к христианству во ВладимираИльича сама собой, вместе с генами? Научилсяли он этой ненависти у французских революционеров?..В шестнадцать лет он сорвал крестик сосвоей шеи. Позже он потребует, чтобы всесделали то же самое".

Именно Ленин! Вот отрывок из егосекретного письма, посланного во времястрашного голода 1920 года членам Политбюро,впервые опубликованного лишь в 1990 году:"...Изъятие ценностей, в особенности самыхбогатых лавр, монастырей и церквей, должнобыть проведено с беспощадной решительностью,безусловно ни перед чем не останавливаясьи в самый кратчайший срок. Чем большее числопредставителей реакционной буржуазии и реакционногодуховенства удастся нам по этому поводурасстрелять, тем лучше. Надо именно теперьпроучить эту публику так, чтобы на несколькодесятков лет ни о каком сопротивлении онине смели и думать".

Мне хочется закончить свой экскурс висторию красного террора опять жевозвышенными словами Ивана Бунина: "Вдикой и ныне мертвой русской степи, гдепочиет белый ратник, тьма и пустота. Незнает Господь, что творит где-то врата, где-топламя, что были бы достойны этой могилы.Ибо там гроб Христовой России. И толькоодной ей я поклонюсь в тот день, когда Ангелотвалит камень от гроба ее".

Все звуки прекратились… Разве вы не слышите, что никаких звуков нет?

Шум и грохот «мировой истории», с которого начиналась поэма «Двенадцать», постепенно затихнул, уступив место тишине, давящей тишине, а потом и мёртвой. В феврале 1919 года Блок был арестован петроградской Чрезвычайной Комиссией. Его подозревали в участии в антисоветском заговоре. Через день, после двух долгих допросов Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский. Однако даже эти полтора дня тюрьмы надломили его. В 1920 году Блок записал в дневнике: «...под игом насилия человеческая совесть умолкает; тогда человек замыкается в старом; чем наглей насилие, тем прочнее замыкается человек в старом. Так случилось с Европой под игом войны, с Россией - ныне».

Поэма «Двенадцать», однако, успела пробить брешь в широкую толпу, ту толпу, которая никогда раньше Блока не читала. Поэму «Двенадцать» эта толпа опознала по слуху, как родственную ей по своей словесной конструкции, словесной фонетике, которую вряд ли можно было тогда назвать «книжной» и которая скорее приближалась к частушечной форме. Несмотря на наступившее творческое молчание поэта, его популярность, благодаря «уличной» фонетике «Двенадцати», росла со дня на день.

Ю. П. Анненков «Воспоминания о Блоке».

Ранней осенью 1918 года я встретил на Невском проспекте Александра Блока. Поэт стоял перед витриной продовольственного магазина, за стёклами которой висели две бумажные полосы. На них были ярко оттиснуты слова: на одной - «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», а на другой - «Революцьонный держите шаг! неугомонный не дремлет враг!» Под каждой из этих строк стояла подпись: «Александр Блок». Поэт смотрел на эти слова, словно не узнавая их, круглыми спокойно-тревожными глазами, взор которых для меня всегда был полон содержания, привлекавшего к себе, но трудно объяснимого… - Признаюсь, для нас радость и неожиданность, что и вы вошли в нашу борьбу, - по-мальчишески самоуверенно продолжал я, показывая на плакаты за витриной.- Да, - смутился Блок, - но в поэме эти слова произносят или думают красногвардейцы. Эти призывы не прямо же от моего имени написаны, - и поэт будто с укоризной посмотрел на меня.

"Стихи о любви и стихи про любовь" - Любовная лирика русских поэтов & Антология русский поэзии. © Copyright Пётр Соловьёв Александр Блок - поэма двенадцать (12).

Вот последняя, важнейшая строфа поэмы «Двенадцать», в которой, как я думаю, содержатся и загадка, и разгадка. Строфа, написанная Блоком-поэтом, снявшим с себя кожанку, переодевшимся в свою обычную одежду и передавший нам то, что смог увидеть только он. Больше этого не видел, я думаю, никто. Блок - единственный, кто создал для нас этот чёрно-белый фильм, чем-то похожий на «Броненосца «Потёмкина» Эйзенштейна. Цитирую - снова - добуквенно:

Так идут державным шагом -
Позади - голодный пёс,
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.

Давайте думать.

Что увидел Блок?

Нас учили, что Иисус, в руках у которого красный флаг, ведёт красногвардейцев-апостолов в светлое будущее. Таким образом, дело Революции освящено Богом. Революция - настолько святое дело, что Христос возглавил его: гвардейцы не замечают своего вождя, но идут туда, куда ведёт их Господь. Значит, Иисус - истинный вождь революции?

Вы согласны с такой трактовкой? Если да, то, значит, вы можете себе представить Иисуса, повернувшегося спиной к людям? В Евангелии он - всегда среди людей, даже когда ведёт их за собой, он говорит с ними, он - в центре. А здесь - отвернулся.

И потом: почему у Иисуса в руках флаг, да к тому же «кровавый»? Неужели он так проникся идеями революции, что пошёл «гулять» и проповедовать открытие «етажей» и правомерность грабежей? Гвардейцы только что застрелили девушку и, обозвав её падалью, оставили труп на снегу. Выходит, Иисус это благословляет?

А что у него на голове? Почему «белый венчик из роз»? Зачем ему понадобилось надевать на голову венок?

Нет, концы с концами тут явно не сходятся. Возможно, есть другая версия?

Есть. Оказывается, говорят её сторонники , Иисус не ведёт гвардейцев, а, наоборот, уходит от них. Иными словами, поскольку креста на Двенадцати нет, уход Господа от них - это символ безбожия революции.

Вас такая трактовка убеждает? Если да, то вы сможете помочь мне понять, почему Иисус уходит от гвардейцев той же дорогой, по которой идут они. Не логичнее ли было бы ему просто свернуть в первый же переулок? И потом, если он уходит, то зачем ему знамя? Чтобы, символически отобрав его у боевика Революции, возглавить собственную революцию? А белые розы на голове? Нет, эта гипотеза ничуть не лучше предыдущей.

Итак, тупик? Ответа нет? Загадка без разгадки?

Разгадка есть. Начнём разгадывать загадку с первоисточника - Евангелия.

«Тогда воины правителя..., раздевши Его, надели на Него багряницу. И, сплетши венок из тёрна, возложили Ему на голову и дали ему в правую руку трость...»

Так римские воины издевались на Иисусом. Не только избили его бичами, но и нарядили в красную солдатскую мантию, водрузили Ему на голову вместо царской короны - терновый «венок», не менее прочный, чем если бы он был сделан из колючей проволоки, с толстыми, длинными, острыми шипами, впившимися в голову, как чуть позже, на Кресте, гвозди вонзились в руки и ноги. В руку ему дали палку. И всё это должно было изображать пародию на лидера чуждого народа, ведь Иисус, по их мнению, называл себя «царём». Вполне на уровне чувства юмора римских «иванушек», с их «загадочной римской душой».

Наиздевавшись, боевики повели Иисуса на Голгофу, на казнь. Вот как описывает это событие Александр Мень:

«По жестокому правилу обречённые сами несли... перекладины крестов, на которых их распинали... Иисус шёл медленно. Он был истерзан бичами и ослабел после бессонной ночи. Власти же стремились кончить с делом поскорее... Поэтому центурион задержал некоего Симона... и приказал ему нести крест Назарянина».

Однако сцена крестного хода ассоциируется в нашем сознании с тем, что Иисус сам несёт свой крест: «Нести свой крест» - это всем нам известное выражение, имеющее и распространённое переносное значение. Таковым это выражение было и для Блока, который представлял себе Иисуса, взвалившего на плечи тяжёлую ношу и поднимающегося с этим крестом на Голгофу. Кроме того, Иисус, как известно, сказал людям: «Возьми свой крест и следуй за мной». Человек, несущий крест веры, - это признанный христианский символ, одна из главных идей христианства.

Теперь снова обратимся к финальной сцене «Двенадцати». Ещё раз представим себе картину: двенадцать вооружённых бандитов, с ружьями наперевес и приставленными к ружьям штыками, идут по тёмной улице. Впереди идёт Иисус. Штыки направлены ему в спину. Вместо креста у него в руках - красное, точнее - кровавое, как пишет Блок, знамя. Свой - нет, не крест, а это самое кровавое знамя - он несёт сам. И такое же знамя - такой же крест - в руках у отрядного знаменосца.

Что это означает? Не вторую ли Голгофу? Сходство - поразительно и очевидно. В Римской империи особо опасных преступников распинали на кресте. В революционной России - пускали в расход.

Вот оно - задание особой важности. Вот она - главная, сердцевинная идея любой революции. Так считает Блок. Конечно, с ним можно не соглашаться, но нельзя не видеть увиденный и переданный нам с вами образ: двенадцать вооружённых солдат революции ведут Иисуса на расстрел. Убить Иисуса - вот главная и, по большому счёту, единственная задача идеологов любой революции. Убить - чтобы занять его место в душе человека. Свято место пусто не бывает - надо только сделать это место пустым.

«Раб, который стал на место Божие, на место царя царствующих, и есть последний величайший Хам».

Однако им не дано не только убить его - это никогда и никому не удавалось и, слава Богу, не удастся: он «от пули невредим», - им не дано даже увидеть его. Ни на этом, ни на том свете - они ведь отреклись от него. Он - в «снежной россыпи жемчужной», он - над вьюгой, Царство его не от мира сего.

Да, задание получено. Да, условия созданы. Но уничтожить его - невозможно. Попытаться унизить, как сделали это их духовные предтечи почти две тысячи лет назад, - несложно. Вместо окровавленной красной мантии, близкой «сердцу» римского солдата, и перекладины креста - окровавленный красный флаг - самое «дорогое», что есть у солдата (то есть красногвардейца) российского. Вместо ещё одной грубой насмешки - раздирающего кожу тернового «венка» - игривый веночек из белых роз. Такие веночки богатые римляне надевали себе на голову во время дружеских попоек: считалось, что розовый венок остуживает и отрезвляет. Идеологам революции христианство тем самым кажется безнадёжно униженным: в руках у проповедника любви - символ революционного насилия. На голове у основателя христианства - символ язычества.

Идеологи революции сделали максимум, на что способны: на долгие годы они обрекли народ на попытку расстрелять того, кто учил его, народ, что кесарю нужно отдать лишь кесарево - законопослушание и выплату налогов, большего он не заслуживает, а Богу - богово - душу. И Царство Небесное возникает в душе человека. Оно или есть, или его нет. И уходит оно от человека вместе с загубленной душой.

Революционные же идеологи пытались - и никогда не перестанут пытаться - заменить человеку Царство Божье царством земным, называя это последнее - то нерушимым союзом, то тысячелетним рейхом, то ещё как-то.

И стоит только людям поверить в эту сказку о земном царстве, стоит только начать придумывать себе апельсиновые рощи и загадочную душу, стоит только попытаться объяснить, оправдать гажение и обозвать убитого падалью, как палец ляжет на курок поднятого по верховной команде ружья, направленного в спину основателя христианства.

Революцию нигде и никогда не совершает народ. Революция - удел «иванушек», не имеющих ни национальной принадлежности, ни «загадочной души», ни души как таковой. Основа любой революции - это не недовольство народа жизнью, какой бы тяжелой и даже жестокой она ни была и какими бы вескими ни были у народа основания всё «разрушить, а затем…». «Гадить», «дырявить», «рубить» - народ не будет. Основа революции - это критическая масса «иванушек» в обществе. Без них - никаким вождям, председателям и ляйтерам с фюрерами революцию не организовать. Совершить революцию - сначала на радость, а потом на ужас заскучавшим было интеллектуалам, - могут только скучающие же от беспробудного безделья «иванушки».

Революция - это тот самый бунт, бессмысленный и беспощадный. Такова любая революция - как бы её ни называли, стараясь выдать индульгенцию организаторам и исполнителям погрома. И оправдать революцию - значит присоединиться к погромщикам.

Не зовите революцию. Если она стрясётся, то уничтожит призывавших её. И народ она уничтожит тоже.

Но уничтожить, победить его, невредимого от пули, не удастся - никому и никогда.

В этом - главная надежда (вне зависимости от того, осознают они это или нет) тех миллионов, кто, как бы тяжко и горько ни было, никогда не переступит черту, за которой - неизбежное превращение в «иванушку» - или «зигфрида», или «белокурую бестию» - или в какого-нибудь ещё грядущего или грянувшего хама.

Об этом мне своими десятью страницами сказал Александр Блок.

Хотя, вполне возможно, он пытался сказать совсем не то. Ведь в стихотворении, написанном в 1905 году , Блок уже однажды упоминал Иисуса и розы:

Вот Он - Христос - в цепях и розах -
За решёткой моей тюрьмы.
Вот Агнец Кроткий в белых ризах
Пришёл и смотрит в окно тюрьмы.

В простом окладе синего неба
Его икона смотрит в окно.
Убогий художник создал небо,
Но Лик и синее небо - одно.

Значит, уже тогда, за 13 лет до «Двенадцати», Блоку виделся Иисус с какими-то, только ему понятными, розами и цепями в придачу? Значит, возможно, в «Двенадцати» образ Иисуса с венчиком из роз и красным флагом в руках - это просто попытка «сделать красиво»? «Компилятивный» образ, как отзывался о нём сам Блок?

Нам неизвестно, что именно замыслил поэт. Зато - есть его поэма, живущая своей собственной жизнью. А в ней - то, что видим мы. Или то, что хотим увидеть? Или - то, что можем?

Возможно, сняв свой чёрно-белый, с двумя красными пятнами, фильм и проявив плёнку, Блок ужаснулся, и ему стало больно и стыдно за свою «Интеллигенцию и революцию», писавшуюся в те же дни и ночи, что и поэма «Двенадцать». Возможно, проявив свою ставшую бессмертной плёнку, он понял, что «Интеллигенция и революция» может обесчестить его, но «Двенадцать» - обессмертит? Возможно, потому и записал в дневнике: «Сегодня я гений»?

В одном человеке уживались и полное, почти физиологическое, отторжение революции - подобно тому, как человеческий организм отторгает протухшую воду, и попытка оправдать или хотя бы - для самого себя - объяснить собственное кошмарное заблуждение. Он писал статью и поэму и при этом, я думаю, боролся с самим с собой, сам себя мучая и пытая смертельным сравнением цветного сна с чёрно-белой реальностью за окном.

Но ему удалось победить в этой битве: великая поэма искупила статью и перечеркнула - увы, не в реальности, а в нашем сознании - самоё революцию. По статье Блока нам всем нужно учиться тому, насколько опасно жить навязанными иллюзиями, кто бы и как бы красиво нам эти иллюзии ни навязывал. А поэма «Двенадцать» - это и хроника революции, и документальный фильм о том, что происходит и кто приходит на смену иллюзиям: штурмовики, голодная собака и штыки, направленные в спину Иисуса.

Послесловие

Эта работа была начата намного раньше, чем завершена. И вот, через некоторое время после того, как была поставлена последняя, как мне думалось, точка, я, к счастью, открыл для себя (а к своему стыду - не сделал этого раньше) замечательного союзника, узнав, что мы с Максимилианом Волошиным одинаковым образом трактуем заключительную сцену поэмы «Двенадцать». Ну, а там, где двое или трое собрались в Его имя, Он - среди нас.
Большое спасибо Ольге Бежановой за помощь в написании этой статьи.
Харьков - 1992 г. - Монреаль, 2006 г.
____________________________
Блехман Михаил Самойлович