Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

” неоднократно подчеркивал предопределенность происходящих событий. Он отрицал роль личности в истории, но отстаивал предначертанность судьбы отдельного человека и государства в целом. Несмотря на то что на Бородинском поле русские одержали “нравственную” победу и собирались на следующий день продолжать сражение, выяснилось, что войска потеряли убитыми и ранеными до половины состава, и сражение оказалось невозможным. Еще до совещания в Филях всем здравомыслящим военным было ясно, что новое сражение давать невозможно, но это должен был сказать “светлейший”. постоянно задавал себе вопрос: “Неужели это я допустил до Москвы , и когда же я это сделал? Когда же это решилось?..”

Кутузов продолжает ту же линию поведения, что и во время Бородинского сражения. Он сидит внешне безучастный к окружающим, но ум его лихорадочно работает. Он ищет единственно верное решение. Главнокомандующий свято верит в свою историческую миссию спасения России.

Интересно, что, описывая такую драматическую сцену, как решение оставлять Москву французам или драться за нее, Лев Николаевич не упускает случая поиронизировать над ложным патриотизмом Бенигсена, который настаивает на защите Москвы, начиная свою речь высокопарной фразой: “Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?” Всем ясна фальшь этой фразы, но лишь Кутузов вправе ответить на нее протестом. Он выбран главнокомандующим по желанию народа, вопреки воле государя, и ему, истинному патриоту, претит всякое позерство. Кутузов искренне уверен, что на Бородинском поле русскими одержана победа, но он же видит и необходимость оставления Москвы.

Он говорит гениальнейшие слова, ставшие на долгие годы хрестоматийными: “Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: “Спасение России в армии. Выгоднее ли рисковать потерей армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без сражения?.. Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение”. Кутузову трудно, чисто по-человечески невозможно отдать приказ об отступлении из Москвы. Но здравый смысл и мужество этого человека возобладали над остальными чувствами: “…я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я - приказываю отступление”.

Сцену совета в Филях мы видим глазами ребенка, внучки Андрея Савостьянова, Малаши, оставшейся в горнице, где собрались генералы. Шестилетняя девочка, конечно же, ничего не понимает в происходящем, ее отношение к Кутузову, “дедушке”, как она его окрестила, и Бенигсену, “длиннополому”, построено на подсознательном уровне. Ей симпатичен дедушка, который о чем-то спорил с длиннополым, а потом “осадил его”. Такое отношение между спорящими “утешило” Малашу. Она относится с симпатией к Кутузову, и ей приятно, что он одержал верх.

Такое восприятие сложнейшего эпизода романа нужно автору, вероятно, не только потому, что “устами младенца глаголет истица”, но и потому, что Кутузов, по мысли Толстого, не рассуждает, не умничает, а поступает так, как невозможно не поступить: он выбирает единственно правильное решение. Конечно, старику оно дается нелегко. Он ищет свою вину в происшедшем, но уверен, что гибель французов в скором времени неминуема. Уже поздно ночью он говорит, кажется, без всякой связи, вошедшему адъютанту: “Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки… будут и они, только бы…”

Сколько боли в этих словах, ведь он все время думает о судьбе армии, России, своей ответственности перед ними, только поэтому прорываются горькие слова.

Эпизод совета в Филях многое объясняет и показывает драматизм ситуации, вынужденное отступление войск не как злую волю кого-то одного, решившего погубить Москву, а единственно возможный и верный выход. Толстой восхищен мудростью и дальновидностью главнокомандующего, его умением понять ситуацию, воспользоваться своей властью и принять непопулярное, но мужественное и благое решение. Кутузов не нуждается в дешевом популизме, он истинный патриот, думающий о благе отечества, и это помогает ему принять правильное решение. .

Одна из основных сюжетных линий романа война 1805-1807 и 1812 годов. Война несет смерть, поэтому тема жизни и смерти неизбежно возникает в романе. Показывая все ужасы войны, от первого сражения Николая Ростова и ранения Андрея Болконского в Аустерлицком сражении до смерти князя Андрея и бегства французской армии, Толстой доказывает бессмысленность войны. Война – противное человеческому естеству дело. Она несет страдания и смерть.

Первая смерть, с которой встречается читатель,- смерть графа Безухова. Она не наполнена трагизмом, поскольку умирающий совершенно незнаком читателю и безразличен окружающим его людям - родственникам и «друзьям», уже начавшим борьбу за его наследство. Здесь смерть описана как дело обыденное и неизбежное.

Описание войны начинается описанием состояния молодого, неопытного в военном деле Николая Ростова. Он наблюдает смерть и боится ее. Вместо романтики, которую ожидал встретить Николай на поле боя, он встречает ужас. Смерть множества людей предстает перед читателем как жуткое зрелище. Здесь смерть – антоним жизни. Картины войны вызывают у читателя страх смерти и отвращение к ней. Но смерть страшна не как таковая, а лишь теми страданиями, которые она несет.

Своих героев Толстой проводит через испытание смертью. Первым это испытание встречает . Он, минуту назад сильный и смелый, полный прекрасных надежд и мечтаний, лежит теперь на земле без сил, без надежды выжить. Он смотрит в небо и чувствует бренность славы, бренность своего тела, бренность бытия. В эту минуту он близок к смерти, и он счастлив. Почему же он счастлив? Он счастлив сознанием чего-то нового, высокого и прекрасного (как небо над ним). Что осознал князь Андрей под небом Аустерлица? Читатель не может до конца понять этого, не испытав этого сам. Для осознания этого человеку необходимо испытание смертью. Смерть неведома живущим. Завеса великой тайны приоткрывается лишь стоящим у страшной черты. Описание душевных переживаний князя Андрея сразу после ранения наталкивает читателя на мысль о том, что смерть не страшна. Эта мысль чужда большинству людей, и редкий читатель примет ее.

Испытание смертью проходит и Пьер Безухое. Это дуэль с Федором Долоховым. В это время Пьер находится на начальной стадии своего духовного развития. Его мысли перед дуэлью и во время нее неясны и смутны. Его состояние близко к нервному срыву. Он машинально спускает курок. Вдруг, при виде крови своего противника, Пьера пронзает мысль: «Я убил человека?» У Пьера начинается кризис: он почти не ест, не моется, он целыми днями думает. Его мысли сумбурны, порой они страшны, он не знает, что такое жизнь и смерть, зачем он живет и что такое он сам. Эти неразрешимые вопросы мучают его. Бросив жену, он едет в Петербург.

В дороге Пьер знакомится с Иосифом Алексеевичем Баздеевым – важным лицом в масонском обществе. В эту минуту Пьер готов был воспринять любые благовидные идеи и убеждения. Такими идеями волей судьбы оказались идеи масонов. Пьер становится масоном и начинает свой путь самосовершенствования. Он воспринимает и понимает всей душой основные заповеди масонства: щедрость, скромность, благочестие. Но есть одна заповедь, понять которую Пьер не в силах, – любовь к смерти.

Совет в Филях - событие в русской истории любопытное. В обычной крестьянской избе главнокомандующий русской армии с другими высокопоставленными лицами решал судьбу древней столицы страны - Москвы, а в некотором смысле и всей России.

В сентябре 1812 года, после кровавой Бородинской битвы, перед армией встала нелёгкая задача. Войска расположились к западу от Москвы, чтобы сразиться с Наполеоном, когда тот подойдёт.

Однако генерал , проинспектировав территорию расположения, пришёл к выводу, что она невыгодна. С этим согласились другие офицеры, проехавшие по ставке. Стало ясно, что новое сражение приведёт лишь к множеству жертв, а Москва достанется врагу.

Совещание, как уже говорилось, собрал М. И. Кутузов. Его участники, некоторые из которых явились не сразу, разделились на две группы. За отступление высказывались:

• Барклай-де-Толли;
• Остерман-Толстой;
• Толь; ;
• Сам М. И. Кутузов.

Тем не менее, большая часть участников совета высказывалась за то, чтобы дать бой. Леонтий Беннигсен, выбравший расположение для войск, делал упор на то, что Москва - священный город для России (при этом он изъяснялся по-немецки, ибо русского языка не знал); к тому же отступление делало бессмысленным предшествующее Бородинское сражение, в котором было много потерь.

Однако главнокомандующий разумно отметил, что Россия не в одной только Москве; обессиленная армия должна сделать передышку, чтобы восстановить боевую мощь и соединиться с новыми подразделениями. В результате было решено отступить.

Отступление

Известно, что когда известие достигло войск, оно было встречено ропотом и недоумением. Солдаты готовились сражаться во что бы то ни стало, они хотели умереть за свою «старую столицу», однако совершить данный подвиг им запретили. По воспоминаниям участников совета, Кутузов, отдав приказ отступать, плакал в одиночестве; ему самому не нравилось принятое решение, хотя он осознавал, что оно было «меньшим злом».

Отступление русской армии 1812г фото

Отступление было решено проводить в направлении Рязани. Затем одна часть войск свернула к Подольску, а остальные продолжали двигаться к Рязани. Здесь-то и выявилось преимущество принятого решения: в течение девяти дней французская армия, испытывавшая недоумение по поводу внезапного отступления русских, была дезориентирована и не могла понять, где находятся русские войска.

Из-за сложившейся ситуации - решение нужно было принять быстро - протокол совещания не вёлся, поэтому о нём историки имеют представление лишь из воспоминаний некоторых участников. Их оказалось достаточно, чтобы Лев Толстой смог описать совет в Филях в романе «Война и мир».

Лев Николаевич Толстой в романе "Война и мир" неоднократно подчеркивал предопределенность происходящих событий. Он отрицал роль личности в истории, но отстаивал предначертанность судьбы отдельного человека и государства в целом.
Несмотря на то что на Бородинском поле русские одержали "нравственную" победу и собирались на следующий день продолжать сражение, выяснилось, что войска потеряли убитыми и ранеными до половины состава, и сражение оказалось невозможным. Еще до совещания в Филях всем здравомыслящим военным было ясно, что новое сражение давать невозможно, но это должен был сказать "светлейший". Кутузов постоянно задавал себе вопрос: "Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда же это решилось?.."
Кутузов продолжает ту же линию поведения, что и во время Бородинского сражения. Он сидит внешне безучастный к окружающим, но ум его лихорадочно работает. Он ищет единственно верное решение. Главнокомандующий свято верит в свою историческую миссию спасения России.
Интересно, что, описывая такую драматическую сцену, как решение оставлять Москву французам или драться за нее, Лев Николаевич не упускает случая поиронизировать над ложным патриотизмом Бенигсена, который настаивает на защите Москвы, начиная свою речь высокопарной фразой: "Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?" Всем ясна фальшь этой фразы, но лишь Кутузов вправе ответить на нее протестом. Он выбран главнокомандующим по желанию народа, вопреки воле государя, и ему, истинному патриоту, претит всякое позерство. Кутузов искренне уверен, что на Бородинском поле русскими одержана победа, но он же видит и необходимость оставления Москвы.
Он говорит гениальнейшие слова, ставшие на долгие годы хрестоматийными: "Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: "Спасение России в армии. Выгоднее ли рисковать потерей армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без сражения?.. Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение".
Кутузову трудно, чисто по-человечески невозможно отдать приказ об отступлении из Москвы. Но здравый смысл и мужество этого человека возобладали над остальными чувствами: "...я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я - приказываю отступление".
Сцену совета в Филях мы видим глазами ребенка, внучки Андрея Савостьянова, Малаши, оставшейся в горнице, где собрались генералы. Шестилетняя девочка, конечно же, ничего не понимает в происходящем, ее отношение к Кутузову, "дедушке", как она его окрестила, и Бенигсену, "длиннополому", построено на подсознательном уровне. Ей симпатичен дедушка, который о чем-то спорил с длиннополым, а потом "осадил его". Такое отношение между спорящими "утешило" Малашу. Она относится с симпатией к Кутузову, и ей приятно, что он одержал верх.
Такое восприятие сложнейшего эпизода романа нужно автору, вероятно, не только потому, что "устами младенца глаголет истица", но и потому, что Кутузов, по мысли Толстого, не рассуждает, не умничает, а поступает так, как невозможно не поступить: он выбирает единственно правильное решение. Конечно, старику оно дается нелегко. Он ищет свою вину в происшедшем, но уверен, что гибель французов в скором времени неминуема. Уже поздно ночью он говорит, кажется, без всякой связи, вошедшему адъютанту: "Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки... будут и они, только бы..."
Сколько боли в этих словах, ведь он все время думает о судьбе армии, России, своей ответственности перед ними, только поэтому прорываются горькие слова.
Эпизод совета в Филях многое объясняет и показывает драматизм ситуации, вынужденное отступление войск не как злую волю кого-то одного, решившего погубить Москву, а единственно возможный и верный выход. Толстой восхищен мудростью и дальновидностью главнокомандующего, его умением понять ситуацию, воспользоваться своей властью и принять непопулярное, но мужественное и благое решение. Кутузов не нуждается в дешевом популизме, он истинный патриот, думающий о благе отечества, и это помогает ему принять правильное решение.

Совет в Филях. Лев Николаевич Толстой в романе «Война и мир» неодно­кратно подчеркивал предопределенность происходящих со­бытий. Он отрицал роль личности в истории, но отстаивал предначертанность судьбы отдельного человека и государства в целом. Кутузов продолжает ту же линию поведения, что и во время Бородинского сражения. Он сидит внешне безучастный к ок­ружающим, но ум его лихорадочно работает. Он ищет единст­венно верное решение. Главнокомандующий свято верит в свою историческую миссию спасения России.Несмотря на то, что на Бородинском поле русские одержали «нравственную» победу и собирались на следующий день про­должать сражение, выяснилось, что войска потеряли убиты­ми и ранеными до половины состава и сражение оказалось невозможным. Еще до совещания в Филях всем здравомысля­щим военным было ясно, что нового сражения давать невоз­можно, но это должен был сказать «светлейший». Кутузов постоянно задавал себе вопрос: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда же это ре­шилось?..»

Интересно, что, описывая такую драматическую сцену, как решение оставлять Москву французам или драться за нее, Лев Николаевич не упускает случая поиронизировать над ложным патриотизмом Бенигсена, который настаивает на защите Мо­сквы, начиная свою речь высокопарной фразой: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Всем ясна фальшь этой фразы, но лишь Кутузов вправе ответить на нее протестом.

Он выбран главнокомандующим по желанию народа, вопре­ки воле государя, и ему, истинному патриоту, претит всякое позерство. Кутузов искренне уверен, что на Бородинском поле одержана победа русскими, но он же видит и необходимость оставления Москвы.

Он говорит гениальнейшие слова, ставшие на долгие годы хрестоматийными: «Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасе­ние России в армии. Выгоднее ли рисковать потерей армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без сраже­ния?.. Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение».

Кутузову трудно, чисто по-человечески невозможно произ­нести приказ об отступлении из Москвы. Но здравый смысл и мужество этого человека возобладали над остальными чувст­вами: «…я (он остановился) властью, врученной мне моим го­сударем и отечеством, я - приказываю отступление».

Сцена совета в Филях дана глазами ребенка, внучки Андрея Савостьянова, Малаши, оставшейся в горнице, где собрались генералы. Шестилетняя девочка, конечно же, ничего не пони­мает в происходящем, ее отношение к Кутузову, «дедушке», как она его окрестила, и Бенигсену, «длиннополому», по­строено на Подсознательном уровне. Ей симпатичен «дедуш­ка», который о чем-то спорил с «длиннополым», а потом «осадил его». Такое отношение между спорящими «утешило» Малашу. Она относится с симпатией к Кутузову, и ей приятно, что он одержал верх.

Такое восприятие сложнейшего эпизода романа нужно ав­тору, вероятно, потому, что «устами младенца глаголет исти­на», и потому, что Кутузов, по мысли Толстого, не рассуждает, не умничает, а поступает так, как невозможно не поступить: он выбирает единственно правильное решение. Конечно, ста­рику оно дается нелегко. Он ищет свою вину в происшедшем, но уверен, что гибель французов в скором времени неминуема. Уже поздно ночью он говорит, кажется, без всякой связи во­шедшему адъютанту: «Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки… будут и они, только бы…» Сколько боли в этих словах, он все время думал о судьбе армии, России, своей ответственности перед ними, только поэтому прорыва­ются горькие слова.

Эпизод совета в Филях многое объясняет, он показывает драматизм ситуации, вынужденное отступление войск не как злую волю кого-то одного, решившего погубить Москву, а как единственный возможный и верный выход. Толстой восхищен мудростью и дальновидностью главнокомандующего, его уме­нием понять ситуацию, воспользоваться своей властью и при­нять непопулярное, но мужественное и благое решение. Кутузов не нуждается в дешевом популизме, он истинный пат­риот, думающий о благе Отечества, и это помогает ему принять правильное решение.

Лев Николаевич Толстой в романе “Война и мир” неоднократно подчеркивал предопределенность происходящих событий. Он отрицал роль личности в истории, но отстаивал предначертанность судьбы отдельного человека и государства в целом. Несмотря на то что на Бородинском поле русские одержали “нравственную” победу и собирались на следующий день продолжать сражение, выяснилось, что войска потеряли убитыми и ранеными до половины состава, и сражение оказалось невозможным. Еще до совещания в Филях всем здравомыслящим военным было ясно, что новое сражение давать невозможно, но это должен был сказать “светлейший”. Кутузов постоянно задавал себе вопрос: “Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда же это решилось?..”

Кутузов продолжает ту же линию поведения, что и во время Бородинского сражения. Он сидит внешне безучастный к окружающим, но ум его лихорадочно работает. Он ищет единственно верное решение. Главнокомандующий свято верит в свою историческую миссию спасения России.

Интересно, что, описывая такую драматическую сцену, как решение оставлять Москву французам или драться за нее, Лев Николаевич не упускает случая поиронизировать над ложным патриотизмом Бенигсена, который настаивает на защите Москвы, начиная свою речь высокопарной фразой: “Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?” Всем ясна фальшь этой фразы, но лишь Кутузов вправе ответить на нее протестом. Он выбран главнокомандующим по желанию народа, вопреки воле государя, и ему, истинному патриоту, претит всякое позерство. Кутузов искренне уверен, что на Бородинском поле русскими одержана победа, но он же видит и необходимость оставления Москвы.

Он говорит гениальнейшие слова, ставшие на долгие годы хрестоматийными: “Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: “Спасение России в армии. Выгоднее ли рисковать потерей армии и Москвы, приняв сражение, или отдать Москву без сражения?.. Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение”. Кутузову трудно, чисто по-человечески невозможно отдать приказ об отступлении из Москвы. Но здравый смысл и мужество этого человека возобладали над остальными чувствами: “…я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я - приказываю отступление”.

Сцену совета в Филях мы видим глазами ребенка, внучки Андрея Савостьянова, Малаши, оставшейся в горнице, где собрались генералы. Шестилетняя девочка, конечно же, ничего не понимает в происходящем, ее отношение к Кутузову, “дедушке”, как она его окрестила, и Бенигсену, “длиннополому”, построено на подсознательном уровне. Ей симпатичен дедушка, который о чем-то спорил с длиннополым, а потом “осадил его”. Такое отношение между спорящими “утешило” Малашу. Она относится с симпатией к Кутузову, и ей приятно, что он одержал верх.

Такое восприятие сложнейшего эпизода романа нужно автору, вероятно, не только потому, что “устами младенца глаголет истица”, но и потому, что Кутузов, по мысли Толстого, не рассуждает, не умничает, а поступает так, как невозможно не поступить: он выбирает единственно правильное решение. Конечно, старику оно дается нелегко. Он ищет свою вину в происшедшем, но уверен, что гибель французов в скором времени неминуема. Уже поздно ночью он говорит, кажется, без всякой связи, вошедшему адъютанту: “Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки… будут и они, только бы…”

Сколько боли в этих словах, ведь он все время думает о судьбе армии, России, своей ответственности перед ними, только поэтому прорываются горькие слова.

Эпизод совета в Филях многое объясняет и показывает драматизм ситуации, вынужденное отступление войск не как злую волю кого-то одного, решившего погубить Москву, а единственно возможный и верный выход. Толстой восхищен мудростью и дальновидностью главнокомандующего, его умением понять ситуацию, воспользоваться своей властью и принять непопулярное, но мужественное и благое решение. Кутузов не нуждается в дешевом популизме, он истинный патриот, думающий о благе отечества, и это помогает ему принять правильное решение. .

Одна из основных сюжетных линий романа война 1805-1807 и 1812 годов. Война несет смерть, поэтому тема жизни и смерти неизбежно возникает в романе. Показывая все ужасы войны, от первого сражения Николая Ростова и ранения Андрея Болконского в Аустерлицком сражении до смерти князя Андрея и бегства французской армии, Толстой доказывает бессмысленность войны. Война – противное человеческому естеству дело. Она несет страдания и смерть.

Первая смерть, с которой встречается читатель,- смерть графа Безухова. Она не наполнена трагизмом, поскольку умирающий совершенно незнаком читателю и безразличен окружающим его людям - родственникам и «друзьям», уже начавшим борьбу за его наследство. Здесь смерть описана как дело обыденное и неизбежное.

Описание войны начинается описанием состояния молодого, неопытного в военном деле Николая Ростова. Он наблюдает смерть и боится ее. Вместо романтики, которую ожидал встретить Николай на поле боя, он встречает ужас. Смерть множества людей предстает перед читателем как жуткое зрелище. Здесь смерть – антоним жизни. Картины войны вызывают у читателя страх смерти и отвращение к ней. Но смерть страшна не как таковая, а лишь теми страданиями, которые она несет.

В дороге Пьер знакомится с Иосифом Алексеевичем Баздеевым – важным лицом в масонском обществе. В эту минуту Пьер готов был воспринять любые благовидные идеи и убеждения. Такими идеями волей судьбы оказались идеи масонов. Пьер становится масоном и начинает свой путь самосовершенствования. Он воспринимает и понимает всей душой основные заповеди масонства: щедрость, скромность, благочестие. Но есть одна заповедь, понять которую Пьер не в силах, – любовь к смерти.