Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Глядя на карту Гомельской области, не перестаешь удивляться, как интересно провели границу зоны отселения в результате Чернобыльской катастрофы. Когда едешь из Хойников в Брагин, то, оказывается, по правую сторону дороги жить нельзя из-за высокого радиационного загрязнения, а с левой стороны - все в порядке: живи и радуйся чистой природе. Сам Брагин тоже оказался чистым, но к западу от города уже начинается зона отселения.

Находиться в зоне отселения без соответствующего разрешения запрещено - предусмотрен штраф от 10 до 50 базовых величин. В Брагине, как и в соседних райцентрах, часть территории которых попадает в зону отселения, сооружен монумент в память ставших жертвой атомной аварии деревень.

Среди прочих там указана Красная Гора. Находится эта деревня в двух километрах от Брагина, с правой стороны дороги Хойники-Брагин.

Съезд с дороги в эту деревню когда-то преграждал шлагбаум. Как и на всех дорогах, ведущих в зону отселения, там стоит предупреждающий указатель. На придорожном валуне краской указано, что деревня Красная Гора отселена 1 сентября 1986 года.

В действительности, Красную Гору нельзя назвать нежилой деревней. Здесь продолжает жить одна семья. Их дом выделяется среди прочих - подчистую разграбленных. Первым делом из брошенных домов выдирали половые доски - на Полесье полы часто сделаны из дуба, потом - рамы, затем - кровельное железо. Иногда вывозили и срубы. За 23 года дворы заросли густым хмызняком.

Дома, находящиеся около единственного жилого, разграблены чуть меньше. К жилому дому подведено электричество. За глухим забором лает несколько собак.

Чужаков здесь встречают настороженно. Жители «нежилых» деревень при появлении незнакомцев предпочитают затаиться. Не исключена вероятность, что чужаки могут нарваться и на выстрел.

Глядя из-за занавески на то, как я снимаю эту деревню, обитатели дома наконец-то убеждаются, что на мародера я не похож, и выходят на дорогу. Иван Шилец и его жена Вера Шилец .

Прошу рассказать их о себе и о деревне. Несмотря на то, что каждый год по дороге Хойники-Брагин ездит множество журналистов, а иногда и президент Беларуси, в Красную Гору почти никто не заглядывает.

Самоселами их назвать нельзя. Семья проживала здесь и до 26 апреля 1986 года. Просто Чернобыль разделил их жизнь на «до» и «после» катастрофы. Стоя среди разграбленных домов родной деревни, Иван и Вера с увлечением рассказывают о дочернобыльской жизни, вспоминая какой богатый был их колхоз. Вспоминают то лето.

«Нам же никто не говорил, какая в 1986 году радиация была. Лето жаркое было, работали в поле. А как урожай убрали, сказали, уезжайте - здесь жить нельзя. Что же получается, пока урожай не убрали, можно было жить, а потом стало нельзя? И куда этот урожай дели?».

В период рассвета демократии в Беларуси на эти вопросы уже искали ответ на уровне Верховного Совета. Так и не нашли. Теперь вновь происходит освоение земель в зоне отселения - сразу за деревней видно вспаханное поле. То есть, жить в зоне отселения нельзя, а сельхозпродукцию выращивать можно. Приятного аппетита!

«Выехали мы отсюда, получили квартиру, а вскоре председатель сельсовета говорит: «Кто желает, можете возвращаться». Мы квартиру государству отдали, вернулись в свой дом. А потом председатель райисполкома сказал, что нельзя жить здесь. А нам куда возвращаться? Чиновники говорят: «Вам квартиру уже давали, второй раз не положено». Вот и пришлось остаться».

Электричество у них отключать не стали. Через вспаханное посевное поле зоны отселения видны жилые дома Брагина. Когда из зоны отселения смотришь на кажущийся мегаполисом райцентр, особенно сильно чувствуешь энергетику Чернобыльской зоны.

«Особенно страшно было первую зиму после катастрофы жить. Очень одиноко было. Сейчас смирились, но привыкнуть к одиночеству не можем».

Насмотревшись белорусского телевидения, глава семьи спрашивает меня, действительно ли «радиация отсюда ушла». «А то, говорят, теперь все в порядке стало, можно жить, можно сеять».

Бытовым дозиметром замеряю фон. Повышенный, но до считающегося опасным не дотягивает. Был я в Красной Горе, когда еще лежал снег и пыли не было, поэтому фон довольно низкий 30-40 МкР. В летнюю сухую погоду он будет выше.

Хозяева просят измерить во дворе. Здесь пасутся куры и сидят на цепи три небольших дворняжки, которые, убедившись, что пришедший с хозяином человек «свой», радостно его облаивают. Около дома стоит металлическая печь, на которой обычно готовят еду свиньям. Зола в печи показывает «опасный» уровень свыше 60 МкР.

«Такой фон дает право на отселение», - поясняю я.

«Так что, мне печку надо выселять», - шутит Иван.

А вот зола из бани «фонит» значительно больше - 125 МкР. Советую выбросить эту золу подальше, а баню хорошо вымыть.

«Так мы этой золой огород удобряем. Чем же тогда посыпать его?» - удивляется Вера.

Хозяева приглашают меня в дом пообедать. На столе домашние соления, мед, а колбаса и хлеб из Брагина.

«Езжу в Брагин, так коня запрягать приходиться. Хороший конь - мне все завидуют».

Корову не держат, так как уже не то здоровье у пожилой семьи. Да и где пасти корову, если здесь зараженная радиацией территория?

Несколько месяцев назад семье Шилец наконец-то провели проводной телефон. Как они жили без телефона до появления доступной сотовой связи - представить сложно. Даже почтовая машина регулярно доставляет корреспонденцию в «отселенную» деревню.

«Заходят сюда и разные люди, вон как дома все разграбили. Чаще всего местные приезжают, на дрова разбирают, затем эти дрова в Брагине продают. А перед выборами 2006 года по поручению местных властей приезжали полы в оставшихся хатах разбирать. Доски нужны были на ремонт избирательных участков».

Еще раз напоминаю гостеприимным хозяевам, которые топят дома печь такими же дровами, о том, что с дымом радионуклиды попадают в организм человека, что намного опасней пребывания на воздухе с повышенным радиационным фоном. Но у семьи Шилец другого выхода, как топить печь «грязными» дровами, нет. Газ в деревню с одним домом не проведут. А уезжать из «отселенной» деревни им некуда.

Абсолютное большинство статей про Чернобыльскую Зону отчуждения рассказывают либо о соврменном состоянии Чернобыля (фотоснимки, полные разрухи и запустения), либо показывают жизнь доаварийного Чернобыля и Припяти — такие статьи наполнены старыми "прижизненными" фотоснимками этих двух городов и окрестных сёл.

Однако в жизни Чернобыльской Зоны был и другой период — когда из населённых пунктов уже ушли люди, но все улицы, дома и вещи ещё не тронуло запустение и плесень. Я бы очертил этот период во временном отрезке с 1986 по 1998 год — в это время и Чернобыль, и Припять еще поддерживались в более-менее приличном состоянии, а здания в последней даже охранялись. А ещё в то время в ЧЗО не было никаких экскурсий, и Припять была по-настоящему недоступным и закрытым городом, который окружали разные легенды и истории.

Итак, в сегодняшнем посте мы посмотрим на малоизвестные цветные фотоснимки Чернобыльской Зоны и города Припять, сделанные в девяностые годы. Заходите под кат, там интересно)

02. Для начала, как водится, немного истории. 26 апреля 1986 года произошла ядерная катастрофа на Чернобыльской Атомной электростанции — вследствие действий персонала, а также вследствие конструктивных недоработок реактора типа РБМК произошел взрыв с нарушением целостности оболочки реактора на Четвертом энергоблоке. Спустя сутки 50-тысячый город Припять, а в ближайшие недели/месяцы был отселен Чернобыль и другие населенные пункты внутри периметра Тридцатикилометровой зоны.

Создание Зоны отчуждения началось в начале мая 1986 года, внутрь периметра попали многочисленные сёла, города и , а позже был включён и город . Примерно до начала 2000-х годов в Чернобыльскую Зону не было никаких туристических экскурсий, и вся территория "Тридцатки" была доступна лишь для официальных делегаций и немногочисленных журналистов.

03. Вот так в девяностые годы выглядели отселенные деревни внутри периметра Зоны отчуждения. В то время ещё можно было увидеть отдельные улицы и участки, сейчас же в ЧЗО всё заросло непроходимым лесом.

04. Участок возле одного из домов в Тридцатикилометровой зоне. Всё заросло высокой травой, а на самом участке можно увидеть ржавый запорожец со знаком радиохазарда — загрязненные машины нельзя было вывозить за периметр Зоны отчуждения.

05. Ещё одна деревня, возле дороги валяется мотоцикл с тем же знаком-предупреждением. Не исключено, что данную технику какое-то время использовали ликвидаторы для своих нужд, и она загрязнилась не от простого стояния в деревне, а от поездок по "грязным" территориям. Сейчас в Зоне уже достаточно сложно найти такие мелкие образцы брошенной техники — все они собраны и свезены на могильники.

06. Яблоневый сад зимой, яблоки никто не собирает (некому и незачем), а возле деревьев стоит всё тот же грозный радиохазард.

07. Практически все девяностые годы в Чернобыльской Зоне отчуждения проводилось множество работ. Во-первых, делались обходы окрестных сёл, из которых изымались и захоранивались отдельные загрязненные предметы (чаще всего, металлическая техника).

08. Во-вторых, целиком уничтожались некоторые бывшие деревни. Так, например, целиком было уничтожено и закопано село Копачи возле Чернобыльской станции. Вопреки расхожему мнению о том, что Копачи уничожили из-за крайне сильной радиоактивности — его закопали просто потому, чтобы в домах вблизи ЧАЭС не селились самосёлы.

09. И в третьих — создавались специальные отстойники для крупной техники, что участвовала в ликвидации последствий аварии либо просто была загрязенной радионуклидами.

10. Вот так в девяностые годы выглядела знаменитая Россоха — самое крупное кладбище техники во всей Зоне отчуждения. Внутри охраняемого периметра стояли сотни БТР-ов, БМД, ИМР-ов, вертолетов и другой техники, что использовалась в Зоне.

11. А ещё в то время в Зоне жило несколько сотен самосёлов — так называли тех, кто не пожелал перебираться "на большую землю" из-за периметра и вернулся жить в свои родные дома. Чаще всего это были уже немолодые люди в возрасте за 60 — многие из них ушли из жизни относительно недавно, дожив до преклонных лет.

12. Самосёлы жили в Зоне привычной жизнью — разводили кур, держали коров и коз.

13. Картошку тоже сажали. А "городские" товары, вроде мыла, спичек, лекарств и керосина привозила автолавка — она работала все девяностые годы, примерно до начала-середины двухтысячных.

14. Город Припять в девяностые годы ещё не был похож на тот заросший лесом город-призрак, в который он превратился сейчас. На зимних фото девяностых Припять вообще похожа на жилой город — настораживают разве что открытые люки да колючая проволока вокруг кварталов.

15. А вот фото Припяти тех же лет, сделанное с вертолета:

16. Давайте зайдем в сам город. Большинство фотоснимков Припяти девяностых сделаны в районе парка аттракционов в так называемом "общегородском центре".

17. Машинки припятского "автодрома".

18. Еще один снимок тех же лет, сделанный с примерно той же точки. Заметно, что машинок стало меньше и их перемещали — ума не приложу, кому и зачем это понадобилось делать, особенно учитывая тот факт, что припятский "автодром" крайне радиоактивный — в 1986 году на площадке возле машинок садились вертолеты, что тушили Четвертый энергоблок.

19. Очень атмосферное фото припятского парка аттракционов в девяностые годы:

20. Общегородской центр с рестораном, домом культуры "Энергетик" и гостиницей "Полесье":

21. Замеры радиации:

22. Городской стадион:

23. Улицы.

24. Проспект Ленина с знаменитым "Белым домом", на первом этаже которого находился магазин "Радуга". Все девяностые годы в его витринах провисела бумажная аппликация "Мир, труд, май".

25. Один из припятских детских садов, фотоснимок сделан в 1990 году.

26. Там же.

27. Бассейн "Лазурный". Этот комплекс работал до 1998 года — его посещали работники ЧАЭС, а также ликвидаторы.

28. Спортзал внутри комплекса:

29. Знак на въезде в город.

Широкомасштабное загрязнение территории вокруг разрушенного реактора потребовало от государства провести срочную эвакуацию гражданского населения, с последующим его переселением на чистые территории.
Решение об эвакуации и переселении населения было принято государственной комиссией бывшего СССР через 37 часов после разрушения ядерного реактора на ЧАЭС. Согласно с официальными данными, эвакуация населения длилась с 27 апреля до 16 августа 1986 года.
Достаточно оперативно и организовано была проведена эвакуация населения из города Припять и железнодорожной станции Янов. Оттуда было выселено около 50 тысяч человек. Население города Припять было оповещено об эвакуации по радио в 12 часов 27 апреля, и через 2 часа была начата эвакуация. Через два с половиной часа после начала эвакуации город Припять был покинут гражданским населением…
Всего на первом этапе эвакуации было выселено 81 населенный пункт Киевской и Житомирской областей. Было отселено около 90 тысяч человек (хотя существует информация, что было эвакуировано около 115 тысяч человек).

Брошенное село Рудьки

По мнению ученых, которые изучают процессы трансформации урбанистических (рукотворных) ландшафтов населенных пунктов в природные ландшафты, все бывшие населенные пункты (села и города) следует называть городищами, то есть такими природно-территориальными комплексами, в которые в свое время жили люди, но сегодня остались только брошенные дома, сооружения и коммуникации. Поскольку человек почти не вмешивается в ход природных процессов, то такие комплексы все более дичают и приобретают природный вид. Даже в городе Чернобыль и в селах, где живут «самоселы», определенные территории постепенно трансформируются в природные экосистемы.

Целью создания данного раздела сайта «Чернобыльская зона отчуждения в деталях» является сбор и накопление информации о населенных пунктах Чернобыльской зоны отчуждения – история, прошлое и современное состояние.Информация о городах , и представлено на отдельных страницах сайта.

Денисовичи

Этот населенный пункт находится на расстоянии 47 км от села Полесское (районный центра), и в 3-х километрах от государственной границы с Беларусью. Существуют данные о существовании села Денисовичи в XVIII столетии. В селе была деревянная, Хресто-Воздвиженская церковь, которая была построена и освячена в 1762 году. Церковь до нашего времени не сбереглась.
В середине 70-х годов прошлого века в селе проживало около 530 жителей и существовала восьмилетняя школа.
Переселение населения из села Денисовичи было проведено в 1993 году в село Трубовщина Яготинского района (Киевская область). В селе Трубовщина для переселенцев было построено жилища (новая часть села).

Рудьки

В середина XIX столетия этот населенный пункт имел название Рудяки (ударение на последнем слоге). Село Рудьки размещаются на расстоянии 33 км на северо-запад от города Чернобыль. В трех километрах от села размещается село Речица. Село Рудьки имеет небольшие размеры и собственной церкви не имело. Село административно относилось к Речицком сельскому совету.
Жители села были отселены в 1986 году в село Аркадиевка Згуровского района Киевской области.

Речица

Размещается село на расстоянии 45 км на запад от города Чернобыль (около села Толстый Лес). Село было центром сельского совета к которому принадлежали: села Буряковка, Новая Красница, Рудьки. В 70-х годах прошлого столетия в селе насчитывалось около 700 жителей и существовала начальная школа.
Отселение населения из загрязненных территорий было осуществлено в 1986 году, которое было переселено в Киевскую область (села Макаровского района).

Толстый Лес

Село Толстый лес находится на расстоянии 43 км от районного центра – города Чернобыль, и около 7 км от железнодорожной станции Толстый Лес. Этот населенных пункт имеет большую историю и вспоминается в документах с 1447 года. Село имело Свято-Воскресенскую церковь, которая была построена с дерева и освещена в 1760 году. В начале 70-х годов прошлого столетия в селе проживало около 800 жителей. В селе была средняя школа.
Село Толстый Лес было отселено в 1986 году в Макаровский район Киевской области.

Буряковка

Небольшое село, которое размещается в 50 километрах от города Чернобыля. Упоминания о селе Буряковка можно найти в литературных источниках середины XIX столетия. По административному подчинению село относилось к Речицкому сельскому совету.
После аварии на ЧАЭС жителей села Буряковка было переселено, также как и жителей Толстого Леса, в села Макаровского района Киевской области.

Чистогаловка

Село находится на расстоянии 22 км от города Чернобыль , и около 4 км от Чернобыльской АЭС. Необходимо отметить, что возле села Чистогаловка были обнаружены залежи качественной глины и песка, которые добывали промышленно и использовали для строительства ЧАЭС. Наличие местного сырья для строительства станции сыграло немаловажную роль в выборе места размещения АЭС. На картосхеме 1971 года – генеральном плане Чернобыльской АЭС (в нижнем левом углу) указано село Чистогаловка и месторасположение карьера.
Село имеет относительно большую историю и упоминается в литературных источниках середины XIX столетия (Например: Похилевич Л. Сказания. с.153). В середине 70-х годов XX столетия в селе жило около 1000 жителей. Село имело восьмилетнюю школу.
После аварии село оказалось в центре радиоактивного загрязнения (западный след). После выселения жителей, село (усадьбы и сооружения) было ликвидировано. Необходимо отметить, что село оказалось под шлейфом топливной формы (высокоактивные частички ядерного топлива разрушенного реактора) радиоактивных выпадений. Как выглядят «гарячие» частицы найденные учеными в селе Чистогаловка можно посмотреть на фотографиях, сделанных электронным микроскопом.
Гражданское население села Чистогаловка было переселено в село Гавронщина Макаровского района Киевской области. Отдельные семьи выселены в Николаевскую область.

Лубянка

Село имеет древнюю истории и известно с XVII столетия. В селе Лубянка существовала Свято-Николаевская деревянная церковь. Время строительства церкви неизвестно. Село Лубянка находится на расстоянии 36 км от города Полеское (районный центр). В середине XX столетия в селе проживало около 1000 человек, и была восьмилетняя школа. Существуют ведомости, что село Лубянка было центром гончарства в данном районе.
После аварии на ЧАЭС (в 1986) году население было переселено в новое село Лубянка в Васильковском районе Киевской области. Село было построено специально для переселенцев из Чернобыльской зоны отчуждения.

Стечанка

Село Стечанка как населенный пункт известно с XVII столетия. Село находится на расстоянии 25 км от города Чернобыль. Известно, что село было древним административным, культурным и религиозным центром этого региона. В селе Стечанка жили не только православные, но и католики. Численность населения села в середине с XX столетия составляла около 1200 человек. Имеются данные о том, что школа в селе существовала достаточно давно.
После аварии на ЧАЭС население села Стечанка было переселено в село Паскевщина Згуровского района Киевской области.

Варовичи

Село Варовичи размещается в 20 км от районного центра Полеское (Хабнэ), и за 12 км от железнодорожной станции Вильча. Село известно еще с первой половины XVIII столетия. В селе была древняя церковь Святой мученицы Параскевы. Церковь была построена в первой половине XVIII столетия. В 1906 году в селе Варовичи была построена и освещена новая, Свято-Духовская церковь, к которой были приписаны села Ковшиловка, Рудня и Варовицкая Буда.
Переселение населения села было осуществлено в 1986 году в село Плесецкое (Васильковский район, Киевской области).

Мартыновичи

Село размещается на расстоянии 21 км от железнодорожной станции Вильча. Село Мартыновичи известно с XV столетия и упоминается в исторических документах 1458 годом. В селе существовала Свято-Георгиевская церковь. Время строительства церкви неизвестно, но есть свидетельства, что церковь уже существовала в середине XVII столетия.
После аварии село Мартыновичи не полежало обязательному отселению, но часть населения выехала и расселилась в разных местах Украины.

Литература о брошенных селах зоны отчуждения:

• Київщинознавство. Посібник для вчителя \ За ред.. І.Л.Лікарчука. – К.: [Вид.Ешке О.М.], 2001. – Вип.. 1. – 295 с.
• Говірки Чорнобильської зони // Під редакцією П.Ю.Гриценка. Вид-во “Довіра”. — К. 1996. – 358 С.

Но кроме двух городов Чернобыльская катастрофа накрыла около 230 селений в Киевской и Житомирской областях и примерно столько же в Беларуси. И если на белорусской стороне заражённые сёла в основном снесли и закопали, на украинской большинство из них так и стоит, зарастая лесом. Но кое-где в этих пустых деревнях можно увидеть ухоженные дома с покрашенными ставнями и тропикой к воротам - это "самосёлы". Так называют людей, самовольно вернувшихся в Зону отчуждения из эвакуации, в обход блокпостов партизанскими тропами, в большинстве своём старики, помнившие войну и не забывшие навыков жизни в земле, в одночасье ставшей "чужой". Слово "самосёл" многим кажется оскорбительным и циничным, ведь эти люди живут в родных дома и на родной земле. Их было чуть более тысячи, сейчас осталось менее двухсот, а остальные умерли в основном от обыкновенной старости или даже решились уйти на Большую землю. Двое - старик со старухой - живут даже в 10-километровой зоне.

Заброшенные деревни в Зоне отчуждения попадаются постоянно, особенно если свернуть с главной дороги, и откровенно говоря их вид не удивит человека, выросшего в русском Нечерноземье. Да, это утверждение донельзя в стиле топоблоггеров-истеричек, но это так - псковская или костромская глубинка визуально очень похожа на чернобыльскую. Вот только дороги тут очень необычные - почти без колдобин, но с прорастающей сквозь асфальт травой, да мусора по обочинам не увидеть:

Мы остановились на полчаса в деревне с донельзя полесским названием Рудня-Вересня по дороге к заброшенном пионерлагерю "Сказочный".

3.

Полесье - вообще особенный край. Тут живут не украинцы и не белорусы, а "тутэйши" ("здешние") - народ с очень запоминающейся внешностью и непонятным говором. Атмосфера сельского Полесья очень точно передана Куприным в его "Олесе", мне даже нечего добавить. Леса в пойме Припяти столь глухи, что даже армии вермахта не могли из-за них соединиться. И в общем, полесские деревни видятся мне этаким собирательным образом восточно-славянской цивилизации. Вот такое кадры вполне могли быть сняты и на Украине, и в Беларуси, и в Латгалии, и в Республике Коми, и на Волге, и в предгорьях Алтая.

4.

5.

6.

7.

8.

9.

Дома попадаются даже с резными наличниками:

10.

11.

Интересно, что Чернобыльская земля была и одним из "старообрядческих анклавов" - три таковых (ещё Ветка в Гомельской области и Стародубье в Брянской) слагали крупный "архипелаг", бывший колыбелью беглопоповства (то есть староверов-поповцев, не принявших в 1830-е годы Белокриницкого согласия и в ХХ веке объединившихся в своё, Новозыбковское согласие). Староверы в окрестностях Чернобыля составляли 15% населения, жили в основном на левом берегу Припяти, где в бывшем селе Замошня сохранилось архаичного вида кладбище и руины монастыря.

12.

13.

Раз в год Зону открывают для всех желающих - "на гробки", то есть в дни поминовения усопших в середине мая. Кладбища тут ухожены и не забыты, и я бы сказал - выглядят куда лучше многих кладбищ Большой земли. Для многих эвакуированных эти могилы - последняя ниточка, связующая с родной землёй.

14.

15.

16.

17.

А вот подозрительная яма на краю погоста - видимо, некоторые решились эту "ниточку" порвать и перезахоронили своих родственников на Большой земле. Обратите внимание, кстати, и на то, какая в Полесье песчаная почва - она очень неплодородна, отсюда и полесское безлюдье. И увы, "чернобыльский след" стал такой же неотъемлемой частью Полесья, как лесные хутора, ведьмы, партизаны и деревянные церкви.

18.

Последним пунктом всего нашего путешествия в Зону отчуждения стало село Куловатое на её юго-восточном краю - разбитая дорога туда кажется бесконечной. Куловатое, вместе с соседними сёлами, входило в крупный совхоз, и как мне объяснил организатор, само по себе Куловатое "чистое", но другие деревни совхоза были "загрязнены", и власть сочла, что проще включить Куловатое в Зону и эвакуировать весь бывший совхоз. Ныне здесь живут 18 человек, то есть каждый десятый из самосёлов.

19.

У октрытой калитки нас встретила хозяйка. Мы называли её по имени отчеству, но отчество я забыл, а про себя с первых минут называл её не иначе как баба Ганя. Ещё выезжая из Киева, мы закупили продуктов и лекарств - например, я вёз большую пачку чая и пакет риса. Но надо было видеть, с какой искренней радостью баба Ганя встретила нас и кинулась обнимать каждого вышедшего из микроавтобуса! Этим людям жить здесь очень одиноко...

20.

Типично полесская хата:

21.

Интерьер примерно как в этнографическом музее, и что на дворе не 1950-е годы, напоминает лишь телевизор во второй комнаате:

22.

23.

24.

На лежанке у русской печи - вторая бабушка, тихая и малоподвижная. Её лицо не по-хорошему бледное - может, просто почти не выходит на улицу, а может быть и белокровие (лейкимия)...

25.

Самосёлов "легализовали" лишь в 1993 году, а почему их не депортировали раньше - я так и не понял, может какие-то юридические тонкости, а может просто было не до них. Самыми тяжёлыми были первые годы - без электричества, без пенсий (вернее, пенсии приходили на Большую землю по месту эвакуации), без регулярной медпомощи. Затем Украина смирилась с их присутствием - восстановили коммуникации, выдали на каждое село радиотелефон, поставили на всевозможные учёты по фактическому месту пребывания. Самосёлы получают пенсии (с "чернобыльской" надбавкой), раз в неделю к ним приезжает передвижной магазин, и даже на смену радиотелефонам пришли мобильники. Тем не менее, живут они в основном натуральным хозяйством ("картошку или ягоды им не покупайте - обидятся!"). Вода из колодца:

26.

26а.

Утварь, кабачки и куры - более крупной скотины тут, впрочем, не держат:

27.

28.

Стол с дозиметром - чернобыльский натюрморт. Тем не менее, фонят эти продукты меньше, чем магазинные в Киеве.

29.

Такой вот прощальный фуршет. На который, кстати, пришли и другие саосёлы - вот тут из-за бабы Гани выглядывает ещё одна бабушка:

30.

Говорят, в последнее время в Зоне стали появляться уже действительно "самосёлы" - то есть люди, самовольно захватывающие пустующую землю. Охрана периодически ловит черничников и грибников, которые всё это собирают отнюдь не себе, а на продажу - это в Киевской области имейте в виду! Ещё говорят, что в последнее время тут повадились выращивать коноплю наркоманы и наркоторговцы. Есть даже слух, что землю в этих лесах покупают и киевские "сильные мира сего" и строят тут себе дачи - мне несложно в это поверить, власть имущие у нас быстро борзеют до того, что перестают считаться с законами не только юридическими, но и природными. Но впрочем, никаких признаков всего перечисленного я в Зоне не наблюдал, так что не берусь утверждать о правомерности этих слухов.

31.

Напоследок решили погулять по селу. Прямо за оградой дома бабы Гани зарастает автобусная остановка:

32.

Подавляющее большинство хат всё же покинуты:

33.

За околицей партизанского вида болото - не могу отделаться от мысли, что в нём нашёл свою смерть хотя бы один "немецко-фашистский захватчик" в 1941-43 годах. В воспоминаниях самосёлов красной нитью прослеживается сравнение Чернобыльской катастрофы и Великой Отечественной войны, тем более на глухих хуторах иные и фрица-то ни разу не видели:

34.

35.

Интересно, что за здание и когда построено? Жёлтая стенка как будто даже дореволюционная:

36.

За оградой, под соснами, кладбище:

37.

Собственно село. В одном из этих дворов ещё парочка стариков махали нам рукой, звали в гости, и мне было жалко отказать им. Здесь много кошек, но не припомню собак.

38.

Здесь потрясающе чистый воздух, и тишина не мёртвая, как в Припяти, а звенящая, переливчатая, природная. После Припяти, после заброшенны станций, детсадов, пионерлагерей на всём это просто отдыхал глаз.

39.

И в этом парадокс. Мы, например, спокойно уходили из микроавтобуса, не запирая его. В Зоне отчуждения как-то очень быстро перестаёшь бояться людей. Да, невидимая смерть тут затаилась под ногами, но люди... Никто не враг.

40.

Ещё один аспект Зоны, о котором я ничего не напишу, так как не встречал - это сталкеры. Ничего внятного не сумел расспросить даже об их "городском фольклоре", который конечно должен быть, как и у всякой субкультуры... впрочем, "пока что у сталкеров никто не умирал, поэтому легенды о Чёрном Сталкере здесь нет". Говорят, потерянные и забытые вещи они считают "данью Зоне". С ними можно попасть на многие объекты, закрытые к легальному осмотру - типа

• Поехали с Антоном на два дня в чернобыльские деревушки, которые на картах взяты в скобки. Людей там практически нет, проезд запрещен. Считается, что фон повышен.
• К сожалению остались лишь мои фотографии, т.к. после поездки Антон случайно отформатировал карточку.

Красный седан, на котором ехали:

На проезде в зону стоял КПП с солдатом. Пообщались — оказалось, что проезд запрещен. Необходим пропуск, который выписывает начальник, но его в тот момент не было — уволился, а нового не поставили.

Солдат стоит на КПП сутки через трое. Работе рад, хотя и скучно. Посоветовал ехать объездной дорогой, сказав, что постарается нас не заметить. Объяснил в какой стороне могут быть патрули.

Зону закрыли совсем недавно, чтобы препятствовать мародерам. По словам солдата, закрыли её в тот момент, когда мародерить стало уже нечего.

Деревни утопают в растительности:

Растения пробиваются даже сквозь асфальт:

Нечто вроде памятника:

На шильдах перечислены деревни, из которых отселили людей. На фоне этого дома небо видится стремно-серым.

В зоне встретили аборигенов, которые пришли к своему родному дому собрать картошку и какие-то фрукты. 20 лет назад их отселили в дом, который находится в пяти километрах от прежнего — спасли от радиации.

Фон, согласно нашему дозиметру, максимум в 2 раза больший, чем в Минске. То есть в пределах нормы. Может быть, конечно, у нас неправильный дозиметр.

Пейзажи немного мрачноватые, но вообще очень тихо и спокойно. По этим видам легко представить, что будет с городами, когда вымрут все люди.

Крыши во многих домах проваливаются, равно как и второй этаж — он оказывается на уровне первого. Полы сгнивают и в доме селятся растения.

Когда едешь по дороге — поднимается много пыли.

Издалека видели большое здание. Как объяснял солтат — это лаборатории, там «изучают радиацию». «Аппаратура на миллионы долларов, объект страшно секретный».

Фотографировать не стали, имея в виду возможные встречи с патрулем. Или Антон всё же сделал кадры?

Чтобы пробраться от асфальтированной дороги к дому нужно пролезать через полутораметровой высоты растения и невероятное количество паутины.

В зоне масса фруктов, созревая, падают на землю. Там их поедают мухи и бабочки, успешно при этом плодясь. Из-за обилия крылатых, видимо, такое количество жирных пауков.

Мошки в паутине:

Набрели на настоящую ферму с тыквами и свининой:

Человек сказал, что свинину и тыквы они успешно продают. Сам он работает ковбоем сутки через трое, как и солдат. Воспитывает лошадей, гоняет их туда-сюда. В Беларуси, как мы поняли, практически нет мест, где можно было бы тренировать пятидесятиголовные табуны. А здесь ему не мешают ни люди, ни машины.