Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Вчера в уютном доме на Поварской норвежский журналист и писатель Мортен Йентофт рассказывал о своих двух книгах, переведенных на русский язык и изданных в Мурманске. В большом зале норвежского посольства гостей встречал посол Нордслеттен и стол с красным вином, соком и фруктами. Писатель заметно волновался, но рассказал о книгах подробно, тем более, что тема для любого, кто интересуется норвежско-русской историей, была архиинтересна: в двух книгах Мортен Йентофт собрал уникальные материалы о норвежцах на российской стороне со времен освоения ими побережья Баренцева моря в середине XIX века до Второй мировой войны, когда на севере Норвегии действовали норвежские диверсанты и разведчики, обученные в СССР.

Работа над написанием этих книг была проведена титаническая – Мортен несколько лет работал в архивах ФСБ и норвежских спецслужб, он объехал все места, где жили и воевали герои его книг и где живут сейчас их родные и близкие.

Во второй половине XIX века Александр II по совету чиновников Архангельской губернии открыл путь колонизации русского Севера и население из северо-восточных областей Норвегии двинулось в области Мурмана и побережья Баренцева моря. В районе Цып-Наволок образовалось целое сообщество колонистов из норвежцев, финнов, карелов и русских. До них не было никакого дела ни русскому правительству тех лет, ни норвежскому. Однако, жизнь в этих неприветливых местах налаживалась, люди занимались рыболовством, охотой, сельским хозяйством и торговлей. Так продолжалось до начала Первой мировой войны и русской революции 1917 года.

В двадцатых годах прошлого века маленькая община Цып-Наволока и полуострова Рыбачий оказалась под угрозой исчезновения – большевики стали проводить политику выдавливания норвежцев из этого района под любыми предлогами. Начались поиски "врагов народа", вредителей, саботажников и "нелояльных к власти". Сначала это были единичные случаи, а во второй половине тридцатых годово репрессии против норвежцев в Мурмане стали носить массовый характер. Со временем у СССР стали ухудшаться отношения с Финляндией и это тоже сказалось на норвежско-финской колонии – в Цып-Новолоке действовала широкая сеть агентов НКВД, которые искали "стукачей" среди русских и норвежцев.

Летом сорокового года, после начала оккупации Норвегии немцами Берия подписал приказ о выселении всех "инонационалов" во внутренние районы СССР. Норвежцев депортировали в Карелию – в район Медвежегорска и северной части Онежского озера. Через год, когда Германия напала на СССР норвежцев снова погнали в другое место – на этот раз в Архангельскую область, где они, в основном женщины, работали на лесозаготовках.

В это время те норвежские мужчины, которые сумели выжить в годы репрессий, понадобились СССР в борьбе с немцами. Заполярная область Финнмарк очень интересовала советское военное командование и ему понадобились люди, знающие эти места, язык, обычаи. Тут-то и пригодились оставшиеся в живых норвежцы, которые, к тому же, сами рвались помогать русским и желали освобождения своей страны от захватчиков. Были задействованы и те норвежцы, которые перешли на советскую территорию после начала оккупации.

Начиная с осени 1941 года и вплоть до освобождения Финнмарка в 1945-м норвежцы в составе диверсионно-разведывательных групп вместе с русскими офицерами и радистами перебрасывались по воздуху и морю на норвежскую территорию и соощали командованию Карельского фронта и Северного флота сведения о передвижениях немецких войск, об аэродромах и портах, о появлении военных кораблей и транспортов.

Норвежское движение Сопротивления было неоднородным – одна часть ориентировалась на англичан, другая – на поддержку СССР. Вот с этими коммунистически настроенными партизанами и работали русские норвежцы. Мортен пишет, что "немало партизан погибло в борьбе с фашистами, были среди них и жители Цып-Наволока". 18 августа 1943 года немцы в районе озера Андреванн у Киркенеса схватили и забили до смерти одиннадцать норвежских партизан, которым потом был поставлен памятник на месте гибели.

Была и другая сторона у истории о норвежцах, которые помогали русским в войне с Гитлером. После окончания войны им досталось с обоих сторон – те, кто вернулся в Норвегию долгие годы подозревались в шпионаже в пользу СССР и точку в этой позорной истории поставили только в 1992 году, когда король Харальд открыл памятники партизанам в Киберге, Берлевоге и сказал о них добрые слова, извинившись за забвенье их подвига. Судьба норвежских разведчиков, оставшихся в России сложилась еще хуже – многие из них по ложным подозрениями были отправлены в ГУЛАГ и погибли там. Единицы смогли вернуться домой только в пятидесятые годы.

Пер Йостад – один из основателей норвежской колонии в Цып-Наволоке в 1870-х годах. Снимок 1930 г.

Русские норвежцы начала века – семья Ялмара Ойена. Слева направо: Рейдар, Хокон, Гунвур, Артур, Коре и Лейф.

Киберг – интернациональный рыбацкий поселок на русской земле.

Приговор тройки – "сын крупного рыбопромышленника" Эрштадт за то, что являлся на работу в нетрезвом виде и вел антисоветскую пропаганду приговорен к расстрелу.

Клас Щёстрём – расстрелян в 1937 году.

Норвежско-русская разведывательно-диверсионная группа Алексея Ершова (справа в нижнем ряду). В верхнем ряду слева и справа: Рикард Йохансен и Оскар Йонсен с со своими боевыми товарищами из России.

Эту фотографию Мортену передали в норвежской госбезопасности. Женщина на снимке – Нина Крымова, переводчик и связующее звено между советскими властями и норвежскими беженцами из Финнмарка. Рядом с ней братья Халвари – Альфред и Оге, который позже был расстрелян немцами за участие в работе норвежских подпольщиков.

Осенью 1944 года советских солдат в освобожденном Сёр-Варангере встречали как героев. Но Модульф Хансен (в черной шапке справа) никогда не рассказывал о том, что он был послан в Норвегию в составе разведгруппы за два месяца до начала наступления.

Норвежский партизан и советский разведчик Эмиль Исаксен отсидел в советских лагерях 10 лет и вернулся домой в 1955 году.

Участник норвежского Сопротивления Освальд Харьо стоит у плаката со своей фотографией. Освальд провел в ГУЛАГе 12 лет и все это время норвежцы вели кампанию по его освобождению. На плакате написано: "Спасите Освальда Харьо".

Дочери Освальда Харьо Осе и Вера встречают отца 2 декабря 1955 года, когда он вернулся домой в Норвегию.

Все, кто вернулся "с той стороны" еще долгие годы будут находиться под пристальным наблюдением норвежской контрразведки. "Холодная война" на годы разделила народы, которые были соседями и воевали вместе.

"Холодная война" закончилась – сын норвежского писателя Мортена Йентофта учится музыке в Москве и сносно говорит по-русски.

После презентации книги Матиас вместе с тремя русскими музыкантами играл нам сложное из Баха и Чайковского.

Слева, вы узнали, это посол Нордслеттен. Человека справа вы тоже знаете, хотя и никогда не видели. Это которого я встретил зимой у "Библио-глобуса" на Мясницкой. Он до сих пор продает там потихоньку свою уникальную книгу по истории Норвегии и я был очень рад увидеть, что книжка дошла до рук Ойвинда.

Я вчера улучил минуту и насел на Ойвинда с вопросами про здание посольства. Это одна из его любимых тем и он рассказал мне много интересного. Городская усадьба Грачевых на Поварской построена в конце XIX века. До войны здесь было одно из помещений немецкого посольства. После окончания войны наши и норвежцы поменялись зданиями посольств. Норвежцам отдали немецкое в Москве, а советское посольство в Осло въехало в здание бывшего немецкого. С тех пор норвежцы отреставрировали старинное здание по высшему разряду, с привлечением лучших русских реставраторов. Здание – предмет гордости посла Нордслеттена, однако есть еще одно обстоятельство. Между норвежским и шведским послами существует давнее соперничество во всем. И вот по месту расположения норвежцы выигрывают стопроцентно. Ойвинд, как мальчишка радовался вчера, рассказывая о том, как он может утереть нос шведам – они-то далеко, на Мосфильмовской, а норвежцам тут "до Кремля – пешком".

Каждый год 24 октября посол устраивает прием в посольстве в честь дня освобождения советскими войсками Киркенеса. В этот день всегда приглашают наших ветеранов и устраивают им праздник с концертом и подарками.

В кабенете у Ойвинда в рамке под стеклом висит последнее письмо Николая II своему племяннику – норвежскому королю Хокону VII. В конце письма подпись – "Твой Николя". Письмо написано за две недели до отречения русского царя от престола.

Посол Норвегии объездил всю Камчатку, сплавлялся по реке в Магаданской области и однажды чуть не погиб, переходя на лыжах через Байкал.

Мы с ними очень похожи, надо просто лучше узнать друг друга.

________________________________________ _______________________

P.S. Где купить эти книги – не знаю. Тираж у них по тысяче каждая, издательство в Мурманске и мне сказали, что в Москву ничего привезено не будет, кроме тех книг, которые получили все, кто пришел вчера в посольство. Чертовски жаль. Книги отлично переведены, написаны живо, интересно и читаются как настоящие детективы.

Любопытная статья попалась в 3-м номере Военно-исторического журнала за 1940 год.

Древнейшие договоры русских князей с норвежскими и шведскими королями

Б. Тельпуховский

НИЖЕ мы публикуем древнейшие договоры русских со своими скандинавскими соседями. Два из них заключены с норвежцами и один со шведами. Эти договоры представляют исключительно большой интерес, так как они дают представление о том, какие территории находились в прошлом в составе Новгородских пятин. Договоры показывают, что выход к берегам Балтики искони принадлежал новгородским славянам. Последние на протяжении ряда веков вели решительную борьбу против шведских захватчиков, которые в XIII в. завоевали Финляндию и пытались отбросить новгородцев от берегов Балтики.

Первый документ — рунная грамота о рубежах между владениями короля Норвегии и государя Руссов. Впервые она опубликована в книге шведского лингвиста Эрика-Юлия Бьернера «Критико-филологические рассуждения об орфографии языка Свео-готского, как рунного, так и простонародного, для очищения оной от испорчетного писания средняго века» (Стокгольм, 1740 г.).

В России эта грамота впервые была опубликована Бутковым в «Журнале Министерства Внутренних Дел» (1837 г., № 1, ч. XXIII, стр. 328—329); публикацию из этого журнала мы и даем. Надо заметить, что грамота, будучи известна норвежским и шведским правительствам, а также их историкам, долго держалась под спудом. Только Эрик-Юлий Бьернер решил ее опубликовать в своем исследовании, и то лишь как документ, вызывавший чисто лингвистический интерес.

Рунная грамота является первым письменным документом, на основе которого между новгородскими славянами и норвежцами была установлена разграничительная линия обоюдных интересов Эта грамота была заключена, как установили Бьернер и Бутков, либо «во время когда над всею Норвегиею властвовал Геральд Гарфагер 885 — 933 гг. и Приботнический Рюссаланд составлял еще особое княжество: ибо в грамоте нет ни Гардарика, ни Холмгорда, ни Острогорда, имен, какими Скандинавцы обыкновенно называли северную Россию, или в продолжение связей государей русских с королями норвежскими: Владимира I с Олофом Трюггесоном, проведшим отроческие лета свои в Новогороде 978 — 985 года, царствовавшим 996 — 1000 года; также Ярослава I, со свояком своим Олофом Толстым 1019 — 1030, а с зятем Горальдом 1046 — 1054 года» .

В рунной грамоте названа разграничительная линия владений между норвежцами и славянами. Рассматривая географическую карту, нельзя ошибиться в двух пунктах: в Сантвике, показанном на стороне Норвегии, и Лигкяре — на стороне славян. Сантвик — это пункт, очевидно позже названный Сангвин или Сандэ (под 34° 10′ долготы и 68° 50′ широты); а Лигкяр (Lidher в описании Норвегии у Зейглера , изданном в начале XVI в.) равно и Линкастуфут точно соответствуют лежащему между 38° и 39° долготы и под 70° широты Люнгенфьорду (заливу), Логену и Лоппену, до которого, но не дальше, граница Норвегии подходила во время королей Горяльда Гатфагера, умершего в 936 г., и Олюфа Трюгеесона, убитого в 1000 г. Итак можно с уверенностью считать: Маяйашллю за соседнюю Люнгенфьорду к востоку от Маарзунд; Дриадиму за Тромзэ, Вилляа за Хальзен, соседние к западу тому же Люнгенфьорду .

Ореховский вечный мир был заключен новгородцами со Швецией 12 августа 1323 г. после длившейся почти тридцать лет непрерывной борьбы, которая с особым напряжением велась между шведами и славянами поеле разгрома шведов Александром Невским, Шведы, воспользовавшись тем, что Русь разорялась татарами, возобновили свои захватнические набеги на славянские земли. Борьба происходила с переменным успехом. Новгородским славянам удалось отбить шведских захватчиков и построить на Ореховом острове крепость, прикрывающую выход Невы из Ладожскою озера.

Ореховский договор имел большое значение в истории взаимоотношений со Швецией новгородских славян, а потом и Русского государства. Это был первый письменный документ, которым определялись границы между шведами и русскими на территории Финляндии. После отражения нападений шведов, чтобы поддержать дружественные отношения и избежать дальнейших конфликтов, уполномоченные представители новгородцев уступили шведско-немецким представителям Магнуса часть территории Карелии, которая до сих пор находилась в составе новгородских земель, а также часть восточной Финляндии.

По Ореховскому договору границы новгородцев со шведами проходили по южному берегу Финского залива от реки Нарозы и дальше на восток через остров Котлин (Кронштадт). Остров пересекался пополам: западная часть отходила к шведам, восточная — к новгородцам. Дальше граница шла к устью реки Сестры и на гору Румете, разделяющую верховье рек Сестры и Саи, дальше по Сан, впадающей в Вуоксу при почтовой станции Кивиниеми, на пересечении дороги из Кексгольма к Выборгу. Далее в северо-западном направлении граница шла озерами и перешейками до окрестностей Нейшлота; от Нейшлота на северо-восток по озерам Пуроувеси и Ори-веси и далее в северо-восточном направлении к озеру Рикавеси; от озера Рикавеси прямо на север через гору Писавуори в приходе Нильсия (около 60 км к северо-востоку от города Куопио) и далее на север к Ледовитому океану.

Ореховский договор являлся основанием для всех последующих договоров. Он был подтвержден при переговорах 1338, 1339 и 1350 гг. На него ссылались в сношениях русского правительства со шведами в 1510, 1537, 1557 и 1563 гг.

Русский текст Ореховского договора был открыт только в 70-х годах XIX в. в Стокгольме шведским ученым Рюдбергом. До этого времени он был известен лишь по латинскому тексту, хранившемуся в Стокгольмском архиве и изданному проф. Абской академии Портаном . Рюдберг посвятил обстоятельное исследование Ореховскому договору и раскрыл ряд интересных фактов в дипломатических отношениях между русским и шведским государствами . Рюдберг указывает, что договор принадлежал к серии документов, носивших отметку: «Старая рубежная грамота, которой не должно показывать» (Camla Radartz breif , som intet skoleframbaras ).

He случайно, что при переговорах в 1537 г., когда русские ссылались на этот договор, то шведы заявили, что Юрьева грамота о мире пропала. Оказывается, это заявление было только предлогом для того, чтобы не признать границ, установленных Ореховским договором 1323 г. Однако русские послы добивались признания Ореховского договора. Так, например, в заключенном между Россией и Швецией мирном договоре у Тявзина 18 мая 1595 г. были в основном подтверждены условия договора 1323 г.

Заключенный со Швецией Ореховский мирный договор не устранил столкновения с Норвегией, границы с которой на севере оставались неопределенными. В 1323 г. новгородцы вместе с карелами отбили натиск норвежцев и сами произвели нападение на Галугаланд, Биаркею (Бьярк-Зунд) и на другие норвежские села и города.

Решительная борьба новгородцев и карел за свои исконные владения и отсутствие необходимых средств заставили правителя Норвегии Эрлиюга пойти на мирные переговоры. Новгородцы тоже были не прочь установить дружественные отношения, 11 июля 1326 г. было заключено перемирие между новгородцами и норвежцами: «как бывало прежде между предшественниками нашими сроком на 10 лет». Этим договором был восстановлен древний рубеж, определены отношения и указывались взыскания за нарушение границы .

Древнейшие договоры показывают нам как новгородцы решительно боролись за свои исконные земли, как они упорно охраняли свои права на выход к берегам Балтики. Договоры говорят также и о том, что новгородцы всегда старались поддерживать дружественные отношения со своими соседями и шли им на ряд уступок. Между тем, шведские захватчики нарушали принятые ими обязательства и при первой возможности, как только чувствовали слабость русских славян, стремились отрезать их от берегов Балтики. Однако новгородцам всегда удавалось отбивать набеги шведов. Только в начале XVII в., во время польской и шведской интервенции, захватчики, воспользовавшись ослаблением русского государства, временно отрезали русских от берегов Балтики.

По укреплении русского государства шведские захватчики в начале XVIII в. были жестоко наказаны Петром I, русское государство вступило в свои законные права и исконные земли русских славян были возвращены России. Швеция потерпела небывалое для того времени поражение. Русское государство добилось выхода к берегам Балтики.

В приведенных ниже документах нами опущены отдельные места, не имеющие существенного значения (религиозные отступления и пр.).

Батальонный комиссар Б. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ.

О ДРЕВНЕЙШИХ ГРАНИЦАХ МЕЖДУ КИЕВСКОЙ РУСЬЮ И НОРВЕГИЕЙ

ОРЕХОВСКИЙ ДОГОВОР 1323 ГОДА

1323 г.

Я,великий князь Юрге (Юрий) с посадником Алфоромеем (Варфоломеем) и с Тысяцким Абрамом, со всем гражданством Новагорода, назначил границы с братом моим, Королем Швеции Магнусом, Эраковым сыном. Пришли из Швеции Королевские послы: Эрик Туресон, Хеминг Эдгисласон, Петр Ионсон и Вермунд Священник: тут же были, от купечества Готландского, Людовик и Фодра. Мы возобновили всегдашний мир, и целовали Крест. Великий князь Юрге, со всеми Новогородцамй, отдал для дружбы три Гислалага ; Саволакс, Ескис и Егрепя Карельский Гислалаг . Пределы и грани, именуемый Ландемеркия : от моря на устье реки Сестры и срединою реки на гору, называемую Руунета; оттуда на реку Саю, вливающуюся в Боксу; оттуда на Пейвякиви; оттуда на Уутенкиви; потом на Прентлампи, Муста-неми; откуда на Пайюлакси, Кухалото, Руские, Хаука Ривта, Савизо, Перке хон-полви; оттуда на Пиитонлампи, Лорикамяки и Тулисо; оттуда в Пиитонсари на Торсаярви, в Варпавори на Салкоярви; оттуда в Валкаярви на Юрелакс и на остров Кюмман, коим Саволаксцы владеют с Русскими пополам; оттуда в Карьялото на Пуровеси; откуда в Райкотайпаль на Пасколото и на Оривеси; оттуда на Соммертай-пала, и чрез Иоярви на Октенсальми, и к Приидкаярвы на Камкоски, Кидкаярви, оттуда в Каскиярви, Рауикоски на Келлон — Тайпала. Оттуда грани предлежащей земли содержатся в других местах и проч. Купцы из всей Алмании, то есть: Любека, Голландии и Швеции, имеют свободный, без всякого препятствия, проезд по Неве к Новогороду, как сушею, так и водою. Шведы и военноелужители замка Выборга, или подвластные им, да не делают насилия купцам и путешественникам Новогородским, или людям их; но да имеют обе стороны безопасный путь, в продолжение сего мира. Ни мы, ни вы не должны сооружать укреплений ни в Руссии, ни в Карелии… Все Новогородцы да имеют мир, и все крепости и все земли их вне вышепоказанных рубежей. Подобно и вся земля Шведская и Выборг. Великий Князь Новогородский и все Новогородцы взяли мир с Королем Швеции, со всем государством Шведским и с Выборгом, во второй день после Рождества блаженной Девы…».

МИРНЫЙ ДОГОВОР, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ В 1326 г. В НОВОГОРОДЕ МЕЖДУ НОРВЕЖЦАМИ И НОВГОРОДЦАМИ

Посол Великого Государя Магнуса, Короля Норвегии, Швеции и Готскаго, по имени Гаквин, утвердил мир со стороны всего королевства Норвегии, с Епископом Новгородским Моисеем и с посадником Олфоромеем (Варфоломеем) и с тысяцким Астафием, и со всеми Новгородцами вообще и порознь, как бывало прежде между предшественниками нашими .

Где земля и вода принадлежат Королю Норвегии, там норвежцы имеют свободу ездить, водворяться и признавать за свои и землю и воду по древней оседлости или по разграничению.

Также если Норвежцы в новые времена перешли за древний рубеж, или за пределы земель, то они должны сойти и возвратить Руссам их землю, по Крестному целованию.

Также Новгородцы не должны переходить за древний рубеж или за пределы земель, по Крестному целованию; а если перешли, должны равномерно возвратить Норвежцам их землю.

Также когда послы придут из Новогорода к Королю Норвегии, должны разделить землю по древним рубежам, по Крестному целованию, дабы каждый владел своею землею…

Также за вред, какой Норвежцы причиняли Новгородцам на земле или на воде, либо смертоубийством, либо иными обидами, Новгородцы не должны мстить, ни держать того в памяти. И если Новгородцы нанесли какой-либо вред Норвежцам, то равномерно и Норвежцы не должны припоминать о том.

Также если Норвежцы перейдут грани и пределы земель, с намерением сделать зло,— и если Новгородцы перейдут с своей земли на Норвежскую, для причинения вреда; таковые, как злоумышленники, должны быть схватываемы и обуздываемы, по Крестному целованию, не нарушая мира.

Также гости из Норвегии должны иметь безпрепятственный проезд к Новогороду и Санлеку . И с другой стороны гости из Новогорода и Санлека имеют проезд в Норвегию, без всякого препятствия.

Также мир сей заключен и утвержден на 10 лет.

И какой мир Новгородцы с Норвежцами постановили, в тот же мир включаются и Санлекцы.

Примечания:

1. Бутков. Журнал Мин. Внутр. Дел, 1837 г., №1, ч. XXIII, стр. 356. [↩ ]


2. Мною ссылка дана по Буткову — Б. Т. [↩ ]


3. Неврлин. О пятинах и погостах новгородских в XVI в., 1853 г., стр, 138. [↩ ]


4. Неволин. О пятинах и погостах новгородских в XVI в., 1853 г., стр. 138. В «Атласе Финляндии» (Atlasae Finlande), изданном Финляндским географическим обществом в 1899 г., имеется историческая карта, которая выводит границы по Ореховскому договору на Ботнический залив, южнее Улеаборга. Следовательно, владения новгородцев в Финляндии определяются значительно шире [↩ ]


5. Portan. Solloge monumetorum ad illustrancam Historiam Fennikam Pertinentium, стр. 76 — 89. [↩ ]


6. Rudberg . Sverdes Traktater, 1877 г. Стокгольм; Я. К . Грот. Ореховский договор. Записки II отдел, импер. академии наук, № 4, 1877 г., в ней точный список со славянского текста договора. [↩ ]


7. Бутков. Журнал Мин. Внутр. Дел, № 9, 1840 г. [

ИЗ СЕРИИ «РУССКИЕ В СКАНДИНАВИИ»/ОЛЬГА КОЛЕСНИКОВА. Несмотря на то, что Норвегия – относительно молодое государство, история отношений российского и норвежского народов насчитывает многие века. Письменные упоминания о первых российско–норвежских связях относятся к IX веку, когда скандинавские дружины и купцы появляются на Руси как с военными, так и с торговыми целями. Норвежские викинги служили в качестве воинов–наемников в дружинах русских князей в Новгороде, Киеве, Смоленске, Чернигове. Креститель Руси князь Владимир I Святославич (Владимир Великий) до занятия киевского престола три года (977–980 годах) провел в Норвегии. В середине XI века в дружине великого князя киевского Ярослава I Мудрого служил норвежский викинг из королевского рода Инглингов – Харальд Сигурдарсон, по возвращении в Норвегию ставший норвежским королем (Харальд III Суровый). Сохранились также сведения и о том, что еще до него викинги находили пристанище при дворе киевских князей и оттуда возвращались в Норвегию для занятия трона. В XI–XII веках установились прочные династические связи Рюриковичей и Инглингов: дочь Ярослава I Мудрого Елизавета стала женой норвежского короля Харальда III Сурового, а Мальмфрид, дочь великого князя киевского Мстислава I Великого, внучка Владимира II Мономаха, была замужем за норвежским королем Сигурдом Иерусалимским Паломником (Йорсальфаром). Первые упоминания о договорном оформлении двусторонних отношений относятся к XIII веку. В 1251 году в Трондхейме между Русью (Новгородским государством) и Норвегией заключается первый договор об урегулировании отношений в приграничных областях, оригинал которого не сохранился. В 1326 году в Новгороде подписан договор, закрепивший уже реально сложившуюся сухопутную границу двух государств. Его оригинал также утерян, но сохранились копии эпохи средневековья. Им утверждались условия взимания налогов в общих районах на Севере и принципы проведения границы. Никогда не нарушавшаяся войнами, она стала первой договорно закрепленной границей в Европе и является старейшей из современных государственных границ нашей страны. Договор 1326 года создал предпосылки для упорядоченной и регулярной торговли между северными частями Новгородского княжества и Норвегией на долгие времена.

С 1380 по 1814 годы Норвегия находилась под властью Дании и не имела самостоятельной внешней политики. К периоду вхождения Норвегии в унию со Швецией (1814–1905) относится самый ранний действующий российско–норвежский договор – подписанная в Санкт–Петербурге «Конвенция о статусе границ между Россией и Норвегией» от 1826 года. В соответствии с конвенцией, а также дополнительным протоколом к ней от 1834 года между двумя государствами была установлена граница. Вместе с более поздними договоренностями 1940–х годов данные соглашения заложили основу добрососедского сосуществования в районе общей сухопутной границы между Россией и Норвегией протяженностью 196 км. Для российско–норвежских связей на протяжении всей их истории были характерны добрососедство, взаимопомощь и взаимовыручка. Не случайно российское правительство первым официально признало в 1905 году независимость Норвегии, а Норвегия в числе первых признала государственный суверенитет России 16 декабря 1991 года. В Норвегии по сей день с благодарностью вспоминают события октября 1944 года, когда Советская Армия, осуществив Петсамо–Киркенесскую операцию, освободила от немецких войск восточную часть норвежской губернии Финнмарк и тем самым положила начало освобождения Норвегии от немецкой оккупации. Не стали исключением и времена «Холодной войны», когда, несмотря на ограничение контактов между двумя принадлежавшими к разным идеологическим и военно–политическим блокам странам, связи как на официальном уровне, так и между простыми людьми по–прежнему определялись, в основном, атмосферой добрососедства. Тот факт, что Норвегия являлась единственным членом НАТО, имевшим общую сухопутную границу с СССР, накладывал особый отпечаток на отношения между двумя странами. В период «оттепели» в 1955 году состоялся первый в истории визит главы правительства Норвегии (тогда им был Э.Герхардсен) в СССР, а в 1964 году – ответный визит Н. Хрущева в Норвегию. В 1972 году была создана Межправительственная Советско– (ныне Российско–) Норвежская комиссия по экономическому, промышленному и научно–техническому сотрудничеству, которая и по сей день остается важным инструментом регулирования торгово–экономических отношений двух стран. В 1976 году учреждена смешанная Российско–Норвежская комиссия по рыболовству, в рамках которой и сегодня регулярно обсуждаются вопросы сотруднчества в этой области. Несомненно, новый этап в российско–норвежских отношениях наступил с падением «железного занавеса». Резко возрос объем контактов между людьми – как деловых связей, так и туристических поездок. Статистика перемещений через российско–норвежскую границу свидетельствует о том, что число взаимных посещений только через КПП «Борисоглебск–Сторскуг» с 1991 года выросло в 10 раз и составило в 2007 году 150 тысяч человек.

С начала 90–х годов прослеживается существенное увеличение количества российских иммигрантов в Норвегию. В настоящее время наших соотечественников, имеющих в Норвегии разрешение на проживание, работу, вид на жительство или норвежское гражданство, насчитывается более 11 тысяч человек. Большинство российской диаспоры в Норвегии составляют женщины, вышедшие замуж за норвежцев. Вместе с тем, согласно официальной норвежской статистике, постоянно возрастает число специалистов, приезжающих в Норвегию на работу. Российско–норвежские отношения в последние годы развиваются более, чем активно. Общность интересов на Севере, близость позиций по многим вопросам международной повестки обуславливают плодотворность двустороннего диалога, сотрудничества в рамках международных регаинальных и глобальных организаций. Важнейшей областью, представляющей интерес для обеих сторон, является охрана окружающей среды. С целью регулирования совместных мер в этой сфере в 1992 году создана соответствующая смешанная комиссия. В 1998 году также учреждена двусторонняя комиссия по ядерной и радиационной безопасности. В 90–е годы на Севере создается ряд региональных организаций с участием России и Норвегии – Совет Баренцева/Евроарктического региона, Арктический совет, Совет государств Балтийского моря. В рамках этих структур рассматривается целый комплекс вопросов: социально–экономические, природоохранные, образовательные, культурные, связанные с интересами коренных народов Севера. Связи в приграничных районах на Севере сегодня настолько тесные, что в обиход входят новые лексические понятия, объединяющие проживающие в этом регионе народы разных стран, – «баренцева культура», «баренцева идентичность» и т.д. Показательно, что доля россиян и выходцев из России в приграничном норвежском городе Киркенес составляет около 10 процентов. Уже несколько лет названия улиц Киркенеса обозначены на норвежском и русском языках. Традиционно активные контакты между Россией и Норвегией характерны для культурной области. Наиболее яркие примеры взаимопроникновения культур связаны с именами драматургов А.Чехова и Г.Ибсена, композиторов П.Чайковского и Э.Грига, писателей Ф.Достоевского и К.Гамсуна. Так, произведения Достоевского оказывали и продолжают оказывать в Норвегии огромное влияние на становление последующих поколений не только писателей и поэтов, но и художников (например, самый известный норвежский художник Э.Мунк считал «Преступление и наказание» своей настольной книгой), специалистов по России. Важнейшим проектом в области культуры, своего рода подведением итогов многовековых связей, стала состоявшаяся в 2004–2005 годах в Санкт–Петербурге и Осло под патронажем президента России и короля Норвегии широкомасштабная выставка «Россия – Норвегия. Сквозь века и границы», которая приурочена к 100–летию установления дипломатических отношений между двумя странами. И сегодня россияне в Норвегии, а норвежцы в России продолжают открывать для себя много нового и интересного. Для российского бизнеса интерес представляет накопленный норвежцами богатый опыт управления производством, в частности, в нефтегазодобывающей, рыбной отраслях. Как никогда, активно развивается сотрудничество в области высшего образования – ежегодно в норвежских ВУЗах обучаются несколько сотен российских студентов. «Страна фьордов» привлекает все больше российских туристов, одновременно, норвежцы все чаще отправляются работать или проводить отпуск в России. Показательно, что в 2007 году Норвегию в туристических целях посетили 41 тысяча россиян, что на 18 процентов больше, чем в 2006 году, в деловых – 9 тысяч (рост на 38 процентов). Большие надежды как в России, так и в Норвегии связываются с тем, что норвежская компания «СтатойлГидро» будет участвовать в освоении Штокмановского газоконденсатного месторождения (расположено на шельфе российской части Баренцева моря). Значение Штокмана выходит далеко за чисто коммерческие рамки. Он способен дать импульс экономическому развитию Севера, укреплению разноплановых связей между соседними регионами, вывести их в целом на качественно новый уровень, создать условия для формирования более благоприятной атмосферы в двусторонних отношениях, способствовать успешному решению существующих проблем на Севере. Сотрудничество России и Норвегии не только расширяется, но и во все большей степени приобретает характер равноправного и взаимовыгодного партнерства. И хотя основным фактором, привлекающим россиян в Норвегию, по–прежнему остается высокий уровень жизни, постоянно возрастает доля тех, кто стремится получить в Норвегии высшее образование, установить деловые контакты и работать в дальнейшем на благо России – своей исторической Родины. Об авторе – Ольга Колесникова, Второй секретарь, посольство РФ в Норвегии. Статья напечатана в книге ”Русские в Скандинавии” и перепечатывается по договоренности с посольством РФ в Швеции, издавшим упомянутую книгу.

870 - Поход норвежца Оттара к берегам Кольского полуострова.
В 1028 году король Норвегии Олаф II Святой был вынужден бежать на Русь, в Новгород вместе с малолетним сыном Магнусом, оставив в Швеции жену Астрид.

В Новгороде княжна Ингегерда настояла, чтобы Магнус остался у Ярослава. После смерти отца малолетний Магнус был усыновлён Ярославом Мудрым и воспитывался в его семье. Проживал в основном в Новгороде. С 1035-го года Магнус I Добрый - король Норвегии, а с 1042-го и Дании.
Зимой 1043/1044 варяг Харальд (будущий король Норвегии Харальд III Суровый) стал зятем Ярослава, взяв в жёны Елизавету Ярославну (Эллисиф в сагах), от которой у него родились две дочери - Мария и Ингигерд.

1200 - В связи с неоднократным появлением новгородских судов около норвежских владений, норвежцы вынуждены держать морскую стражу на востоке («Гулатингская правда»). Эта стража на могла быть направлена против саамов, с которыми у норвежцев были тогда мирные отношения. По-видимому, необходимость содержания вооруженной стражи на восточной границе Халогаланда была вызвана появлением новгородцев вблизи норвежских владений.
1251 - Первый договор между Новгородом и Норвегией о сборе дани в общих лапландских землях. Ведутся переговоры о династическом браке сына Александра Невского Василия с норвежской принцессой Кристиной, но норвежцы отказываются.
В 1265 г. в русских официальных документах впервые упоминается новгородская волость Тре (обычно под этим термином в литературе подразумевается область Терского берега Кольского полуострова). Как известно, новгородские князья перед своим вокняжением должны были обычно заключать с Новгородом соглашение, оформлявшееся в специальном акте - договорной грамоте. Древнейшая из сохранившихся до нашего времени - договорная грамота Ярослава Ярославича тверского, написанная в начале 1265 г., - уже содержит следующую формулу: «А се, Княже, волости Новгородские: Волок со всеми волостьми..., Вологда, Заволоцье, Тръ, Перемь, Печера, Югра». Эта формула вместе с названием «Тръ» вошла и во все более поздние договорные грамоты.
С 1271 г. мы можем привлечь еще один источник - Исландские анналы. Исландские анналы под 1271, 1279, 1302, 1303, 1316 и 1323 гг. сообщают о нападениях русских и карел на северную Норвегию и на норвежских чиновников в Финмаркене. Главную роль в этих набегах играют, карелы (русские упоминаются лишь дважды).
1316 - Поход русских «на Мурманы» (Северную Норвегию) под руководством Луки и Малыгина.
1323 - Военный набег русских кочей на Хологаланд (родину Оттара). В булле папы Иоанна XXII от 10 февраля 1323 г. говорится о постоянных нападениях язычников саамов на норвежские земли и о страшных опустошениях, причиняемых набегами этих «врагов креста». Епископ Аудфин в письме архиепископу трондьемскому (1324 г.?) говорит о войне «против божьих врагов - финнов 18, руссов и карел» и о том, что для нужд этой войны норвежское правительство обложило» церковь дополнительными поборами.
1326 - В ответ на русско-карельское наступление норвежское правительство начало подготовку «крестового похода». Папа Иоанн XXII, к которому Эрлинг сын Видкуна обратился за помощью, буллой от 13 августа 1326 г. 20 разрешил Эрлингу употребить для подготовки «крестового похода» половину десятины, собранной за шесть лет с Норвегии для папского престола. Папская булла пришла слишком поздно, ибо дальше приготовлений к «крестовому походу» норвежский правитель не пошел. 3 июня 1326 г. норвежский посол Хакон заключил с Великим Новгородом мир, которым и закончилась русско-норвежская война. Принимается «Разграничительная грамота».
XVв. - Первые плавания поморов на Грумант.
1419 - Ограбление Варзуги норвежцами.
1496 - Морской поход устюжан и двинян на Северную Норвегию под командой московских воевод Ивана Ляпуна и Петра Ушатого.
1496 - Царский посол Григорий Истома со свитой на четырех судах совершил морской переход из устья С. Двины вокруг Кольского в норвежский Тронхейм.
1497 - Путешествие по морю из Копенгагена в устье Сев. Двины московских дипломатов Дмитрия Зайцева с товарищами.
1532 - В Кандалакше построен монастырь.
1532 - Около реки Колы выстроена церковь.
1533 - Основан Печенгский монастырь.
1539 - На карте Олуса Магнуса впервые изображен Кольский полуостров.
1550 - Начало постройки Кольского острога.
1554 - В устье реки Варзина поморы находят два торговых английских корабля сэра Уиллоуби с погибшим экипажем.
1554 - На реке Паз построена Церковь Бориса и Глеба.
1582 - Кола - административный центр края. Первый воевода Аверкий Иванович Палицын устроил в Коле гостиный двор, торговые весы, ввел таможенный сбор.
1583 - Вокруг Колы воеводой Максаком Федоровичем Судимантовым возведена крепостная стена - ответ на притязания Дании.
1589 - Шведы уничтожили 50 иноков в Печенгском монастыре. Совместно с финнами (каянскими немцами) напали на Кандалакшу, разграбили и сожгли монастырь.
1590 - Попытка «свейских немцев» (шведов) во главе с Петром Бааге овладеть Кольским острогом.
1589-1590 - Коляне на три года освобождены от всех податей за героическую защиту крепости от нападения.
1591 - Еще одна безуспешная попытка шведов во главе с Х. Ларсеном овладеть острогом.
1597-1598 - За Кольский п-ов послы датского короля Христиана IV предлагали 50 тыс. талеров. Русские ответили: «Хотя у царя и много земель, но собственности своей он не уступит королю, если бы тот предложил и 5 раз по 100 тысяч марок».
1599 - В Колу прибыл Христиан IV, король Дании с предложением датского подданства, но получил единодушный отказ.
1611 - Попытка захвата Колы шведским отрядом.
1614 - Датчане требуют удаления русских из Лапландии, Колы, Варзуги, Кандалакши.
1620 - Датский купец Клим Юрьев (Климент Блум), не имея царского разрешения, пытался пройти к Новой Земле. Кольские власти, применив силу, помешали ему выйти в море.
1622 - Приход к Коле «многих воровских кораблей» (датских).
1623 - Датская эскадра из шести кораблей Эрика Мунка, разорив рыбацкие становища, нанесла ущерб в 50 тысяч рублей.
1625 - В Кольском гарнизоне 500 стрельцов и артиллерийская команда. Внутри острога - дом воеводы, артиллерийский цейхгауз, погреба.
1674 - Построена Успенская церковь в селе Варзуга.
В 1677 г. шведский ученый Спарвенфельд в глухой деревне близ маленького городка Шеен в библиотеке местного пастора нашел старинную пергаменную рукопись, содержавшую общенорвежский свод законов короля Магнуса Лагабетира (1274). В § 1 раздела XI свода законов тогда же или позднее была обнаружена целая страница постороннего рунического текста (со следующей страницы текст овода законов продолжался без пропуска). Рунический текст состоял из двух самостоятельных частей. Первая часть, не имевшая ни даты ни собственных имен, содержала описание границ между Норвегией и Русью. Вторую часть составлял договор о границах, заключенный Данией и Швецией в правление датского короля Свена I (992-1014 г.)
1681-1684 - Построен 19-главый Воскресенский собор в Коле.
1693 - Царь Петр I на двенадцатипушечной яхте «Святой Петр» дошел до Трёх островов в устье реки Поной (5-10 августа).
1694 - Царь Петр I на фрегате «Святое Пророчество» дошел до Святого Носа.
Возникновение на Терском берегу постоянных селений - Кузомени, Тетрино, Чапомы, Чаваньги, Пялицы.
1701-1706 - Кольский острог обновлен по приказу Петра-I, в связи с войной со шведами.
1705 - Постройка Никольской церкви в селе Ковде.
1723 - 8 ноября Указ Петра I о создании Кольского китоловства.
Неоднократные посещения Колы и Мурманского побережья М. В. Ломоносовым.
1741 - Крепость в Коле приведена в боевую готовность (русско-шведская война).
1745 - Издание Академией наук карты Российской Лапландии.
1780-1781 - Изменение границ Кольского уезда. Введение герба города Колы с изображением кита.
1800-1807 - Строительство Благовещенского собора в Коле.
1809 - Нападение английского фрегата «Ney Aden» при поддержке двух корветов и двух яхт на Мурманский берег.
1854 - Английская эскадра совершила нападение на Кандалакшу.
1854 - Английский корвет более суток обстреливал Колу. Крепость сгорела, но войти в нее англичане не смогли. (Русско-турецкая война).
1862 - Упразднен военный порт в Архангельске
1864 - Основано село Ура-губа.
1869 - Для укрепления позиций на Мурманском побережье, правительство приняло «Положение о даровании льгот колонистам».
1870 - Основаны поселения Териберка, Гаврилово, Рында.
1874 - Постройка Пазрецкой церкви (близ старинной церкви Бориса и Глеба).
1875 - Организовано «Товарищество Архангельско-Мурманского пароходства».
1883 - Кола вновь стала уездным городом.
1895-1899 - Возникновение колоний по берегам Кольского залива - Тювы, Средней, Ваенги, Грязной, Росляково, Белокаменной.
1898 - Образовано «Северное пароходное общество Котлас-Архангельск-Мурман».
1898-1908 - Начало работы Мурманской научно-промысловой экспедиции под руководством Н. М. Книповича.
1899 - Основан порт Александровск в Екатерининской гавани Кольского залива.
1899 - Соловецкая биологическая станция перенесена c Белого Моря в Александровск.
1900 - Начаты систематические океанологические наблюдения по Кольскому меридиану (33"30" в. д.) и Баренцевом море.
1900 - В Умбе учрежден таможенный пункт, преобразованный в 1913 г. в таможенную заставу.
1915 - Открытие в городе Александровске станции международного телеграфа (Мурман - Англия).
1915 - Строительство Мурманской железной дороги. Начало строительства порта «Мурманск». Создание Северной ледокольной флотилии.
1916 - Официальное открытие города Романова-на-Мурмане (с 3 апреля 1917 г. - город Мурманск).
1918-19 - Гражданская война в России. Интервенция. Пребывание на Мурмане английских, французских, сербских, австралийских и американских войск (фото).
1918 - Финляндия объявляет войну Советской России и заявляет претензии на центральную часть Кольского п-ва, от Кандалакши до Териберки, включая Кольский залив.
1920 - Подписан Тартуский договор по которому Финляндия получает выход в Баренцево море, Печенгу (Петсамо) и половину Рыбачьего и Среднего.
1921 - Образована Мурманская губерния.
1927 - Мурманская губерния преобразована в округ Ленинградской области.
1933 - в Мурманске побывали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и С. М. Киров.
1938 - Образована Мурманская область (28 мая).
1939 - Финская война. В декабре советские войска овладели портом Лиинахамари и вошли в Печенгу (Петсамо).
1941 - Отечественная война. Нападение фашистской Германии. На севере области, враг остановлен на рубеже реки Западная лица, на юге в 100 км от Кандалакши.
1944 - Отечественная война. В октябре советские войска штурмом взяли Печенгу, освободили г. Киркенес в Норвегии.
1945 - Печенгский район включен в состав Мурманской области.

Русские и советские труды по истории Норвегии

Первые сведения о Норвегии в русской литературе встречаются в переводных учебных пособиях и петербургских газетах конца XVIII в. В дальнейшем вплоть до конца XIX в. сведения эти носили преимущественно характер путевых заметок, этнографических и географических описаний, публицистических очерков – с 60-х годов XIX в. уже оригинальных, а не только переводных. Как предмет собственно исторического или политико-экономического описания, будь то переводного или оригинального, Норвегия выступала большей частью не сама по себе, а в составе либо-древней Скандинавии (в трудах о древнескандинавской литературе, о норманнских походах, о варяго-русской проблеме), либо Датского государства позднего средневековья и раннего нового; времени, либо, наконец, Объединенных королевств Швеции и Норвегии для "новейшего" периода245. Едва ли не единственным опытом исследования истории русско-норвежских отношений оставалась до конца XIX в. статья-публикация академика П. Г. Буткова в 1837 г.246

Внимание русской публицистики впервые специально обратилось на Норвегию в конце наполеоновских войн, в связи с ее переходом из-под многовековой власти Дании в унию со Швецией в 1814 г. (статьи в "Историческом, статистическом и географическом журнале", в "Духе журналов", позже в "Северном архиве" и др.). Вторично – и уже в несравненно большем объеме – Норвегия привлекла внимание русских международников и юристов, когда в 1905 г. расторгла унию со Швецией247. Мирное расторжение шведско-норвежской унии с соблюдением и уважением демократической процедуры, а затем экономическая зависимость молодого Норвежского государства от Англии обсуждались в нескольких полемических статьях В. И. Ленина (см. с. 678).

На рубеже XIX-XX вв. появилась специальная русская литература о Норвегии. Она еще носила сугубо прикладной характер, занималась современной ей норвежской действительностью и отдельными ее сторонами: сельским хозяйством, морскими промыслами и портами, социальной помощью, борьбой с пьянством, состоянием школьного дела и вооруженных сил, развитием пограничной с Россией губернии Финмарк, освоением ничейных заполярных областей, в частности Шпицбергена248.

Научно-исследовательские публикации по истории Норвегии стали чаще выходить у нас, собственно, лишь в 900-х годах. Их тематика – либо русско-норвежские отношения, преимущественно пограничные, включая предысторию соглашения 1826 г.249, либо раннее норвежское средневековье, опять-таки в сопоставлении с англосаксонскими (П. Г. Виноградов) или древнерусскими порядками (Е. Щепкин, И. Яковкин)250. Все это журнальные статьи. Что же касается монографий и публикаций книжного объема, то в них норвежский материал использовался и в XIX в., и позже вплоть до середины нашего века наряду с иным, скандинавским, и в рамках более широкой темы. Таковы известные исследования по истории балтийского вопроса: международных отношений в Северной Европе XIV-XVII вв. Г. В. Форстена, фундаментальные публикации из Копенгагенского архива Ю. Н. Щербачева, наконец, исследование К. Ф. Тиандера о поездках скандинавов в сказочные страны Беломорья, основанное на исландских сагах о норвежских королях251. Популяризаторами истории Норвегии, как и других скандинавских стран, были знаменитый киевский историк И. В. Лучицкий, перу которого принадлежали крупные статьи по истории этой страны в энциклопедиях Брокгауза и Ефрона и Граната, а также его жена – переводчица М. Лучицкая.

В послеоктябрьский межвоенный период научно-исследовательская работа в области скандинавской истории почти полностью прекратилась, за вычетом норманнской проблемы: лишь отдельные ленинградские историки – подвижница Е. А. Рыдзевская (1890-1941) и молодой И. П. Шаскольский – в 30-х годах, возобновив разработку традиционной русской тематики но истории Норвегии, стали изучать ее средневековый аграрный строй и взаимоотношения с Русью252. Вместе с тем победа социалистической революции в России, образование Коммунистического Интернационала и активность его норвежской секции привели к значительному видоизменению и российско-норвежских связей. Новости норвежской внутренней политики и рабочего движения часто сообщались и комментировались, как правило, самими норвежскими авторами в брошюрах, журнальных статьях на страницах "Коммунистического Интернационала", "Красного Интернационала профсоюзов", "Мирового хозяйства и мировой политики", "Международного рабочего движения", "Интернационала молодежи" и др. Норвежские профессиональные историки первыми среди историков стран Северной Европы стали выступать на страницах советских справочных (Э. Бюлль) и периодических изданий (Л. Урдинг, X. Кут253). В конце 20-х годов норвежские (как, впрочем, и шведские) историки работали в Центральном архиве РСФСР над отбором для фотокопирования документов по истории своей страны. Один из первых коллективных выездов советских историков за границу состоялся именно в Норвегию в 1928 г. – на VI Международный конгресс историков.

В названных ранее журналах, а также в "Международной жизни" и "Вестнике НКИД" выступали по текущим вопросам хозяйства и политики Норвегии советские международники, практические работники, начиная с первого советского скандинависта в области новейшей истории Я. Е. Сегала (умер в 1956 г.). Их перу принадлежали и редкие книги по скандинавской и норвежской тематике254.

Драматическая судьба Норвегии в годы второй мировой войны – гитлеровская оккупация, режим Квислинга, движение Сопротивления – вызвала к жизни новую советскую публицистическую литературу военных лет. В ближайшие послевоенные годы сюда добавились популярные политико-экономические очерки (А. С. Доброва, В. В. Похлебкина и др.). Вместе с тем количественный рост и расширение тематики послевоенной советской историографии распространились и на Норвегию. Уже в 1945 г. начал свои публикации по русско-норвежским отношениям времен независимого средневекового Норвежского государства XIII-XIV вв. И. П. Шаскольский255. В 1946 г. средневековая Норвегия, ее внутренняя история привлекли внимание выдающегося советского медиевиста А. И. Неусыхина. В своей докторской диссертации, посвященной варварскому обществу Западной Европы V-VIII вв., а впоследствии в книге на ту же тему он привлекал норвежские сопоставления, хотя и из вторых рук – по трудам немецкого историка XIX в. К.. Маурера. Эти параллели с общественными установлениями у континентальных германцев, сделанные рукой основателя советской школы специалистов по раннему западноевропейскому средневековью, охватили емкий круг проблем свободы и несвободы, их градаций, семейно-родовых и поземельных отношений. Проблема своеобразия перехода от бесклассового к классовому обществу у древних норвежцев была тем самым поставлена256.

Двинулась вперед и разработка новой истории Норвегии. В 1947 г. была защищена первая советская (и русская) диссертация по истории Норвегии – О. К. Рыковской, посвященная, в соответствии с уже отмеченной выше традицией, борьбе Норвегии за расторжение унии со Швецией. В 1952 г. была защищена первая советская диссертация по новейшей истории Норвегии – молодого международника В. В. Похлебкина – о политике социал-демократического правительства второй половины 30-х годов257. То были признаки поворота советских историков к специальному исследованию норвежской тематики.

Устойчивость этих интересов была подтверждена рядом интересных и поныне сохраняющих свое значение публикаций того же В. В. Похлебкина: большой и первой в своем роде статьей о норвежской исторической науке, статьей о влиянии первой русской революции на политическую обстановку в Норвегии в пору расторжения ею унии, наконец, документальной публикацией, в которой убедительно показано благожелательное отношение царского правительства к Норвежскому государству в пору его конфликта 1905 г. со Швецией258.

Одновременно, в том же столь плодотворном для советской исторической науки 1956 г., когда вышел и первый выпуск "Скандинавского сборника", прочитал свой доклад в стенах Института истории АН СССР (где защищались и вышеназванные кандидатские диссертации) молодой медиевист А. Я. Гуревич. Отныне он надолго посвятил себя систематическому исследованию поземельного и общественно-политического устройства Норвегии в раннее и классическое средневековье, а впоследствии, со второй половины 60-х годов, также и ее (и западноскандинавской в целом) духовной культуры. Плодами этих занятий стали не только первая советская докторская диссертация специально по истории Норвегии (1961), но и пять книг: две по этой диссертации, одна – популярная о походах норманнов-викингов и две – об исландских сагах разного жанра259. Особый интерес, какой вызвали работы Гуревича сначала у нас в стране, а затем и за рубежом (частичный норвежский перевод его книги "Свободное крестьянство феодальной Норвегии" вышел в 1977 г.), объяснялся их проблемностью. На исландско-норвежском в первую очередь материале (судебники, саги, стихи скальдов, данные археологии, топонимики и пр.) советский историк проверил действие общих закономерностей разложения первобытнообщинного строя, генезиса классового феодального общества, сущности феодальной формации вообще. Воззрения историка в ходе более чем 20-летних трудов менялись. Начав с выделения и заострения общефеодальных черт в норвежском средневековье (ср. полемическое название его книги 1967 г., приведенное выше), Гуревич в последующих работах подчеркивает незавершенность и слабость норвежского феодализма, так и не преодолевшего наследие доклассового варварского общественного строя.

Опираясь частично на исследования Гуревича, но также самостоятельно привлекая древненорвежские судебники (в переводе), другой советский медиевист, А. Р. Корсунский, четко и выпукло показал процесс замедленного образования раннефеодального государства у норвежцев, в рамках более общего исследования260. Отдельные направления раннесредневековой норвежско-исландской проблематики продолжили уже в 70-х годах молодые ученые – филолог Т. Н. Джаксон и историк В. А. Закс261. Тем обиднее, что последующие столетия истории Норвегии – с XIV по XVIII в. – остаются белым пятном в советской скандинавистике, если не считать обзорных статей того же Гуревича и нескольких страниц в историко-этнографическом очерке Г. И. Анохина262. Последний, используя норвежскую научную литературу, особенно труды Института сравнительного изучения культур в Осло, и разнообразные первоисточники – от средневековых законов до современных земельных переписей, показал устойчивые традиции взаимопомощи у норвежских крестьян-хуторян.

Наиболее успешное развитие получило в 60-70-х годах изучение новейшей и современной истории Норвегии. В центре внимания тут оказалась эпопея второй мировой войны. Начало было положено первыми научными очерками военных действий в период "странной войны", включая норвежскую кампанию 1940 г., на северном участке советско-германского фронта, воспоминаниями советских участников движения Сопротивления в Норвегии и освобождения норвежского Севера советскими войсками263, статьями А. Миронова, И. Барсукова об антифашистском движении Сопротивления264. Дальнейшая разработка стимулировалась новыми публикациями источников в Норвегии и некоторым облегчением доступа к советским архивным фондам по второй мировой войне. Положительную роль сыграло создание в Институте истории АН СССР Сектора истории внешней политики и международных отношений (1960 г.). Здесь была подготовлена и защищена в 1966 г. докторская диссертация А. С. Кана по внешней политике скандинавских государств во время войны265. Спустя несколько лет Е. М. Самотейкин специально разработал вопросы внешней политики Норвегии между мировыми войнами и предысторию нападения на нее Германии266, военный историк А. М. Носков – вопросы общего и военно-экономического положения Норвегии в годы войны и оккупации, включая политику немецко-фашистских властей и движение Сопротивления267. Норвегия заняла главное место и в докторской диссертации А. М. Носкова. В этой работе впервые у нас были использованы для изучения новейшей истории Норвегии не только советские, но и западноевропейские архивы268.

Интерес все более широкого крута советских историков, экономистов, международников с годами вызывали социально-экономическое развитие послевоенной Норвегии, ее рабочее движение, внешняя политика, отношения с СССР и США. Не касаясь работ- с общескандинавской тематикой269, остановимся лишь на научных трудах, специально посвященных современной, в широком смысле, Норвегии. После первых, уже не чисто публицистических очерков норвежской экономики были на протяжении второй половины 60-х и 70-х годов защищены четыре кандидатские диссертации по экономическому развитию и государственно-монополистическому регулированию в Норвегии270. Нельзя обойти ряд статей и брошюр В. Д. Мартынова, где освещены проблемы норвежского сельского хозяйства, кооперации, сельскохозяйственного образования271. Комплексный анализ всей послевоенной экономики предпринял в небольшой монографии Ю. В. Андреев272.

Более углубленно изучались политические аспекты рабочего движения послевоенной Норвегии: Г. Н. Пироговым – Норвежская рабочая партия и Л. А. Капитоновым – Социалистическая народная партия273. В кандидатской диссертации Капитонова впервые были разобраны перемены в социальной структуре Норвегии под влиянием научно-технической революции.

Последнее 20-летие сопровождалось некоторыми достижениями также в области новой и довоенной новейшей истории Норвегии. С изданием первой серии документов по истории внешней политики России XIX в. открылись новые возможности изучения норвежского вопроса в политике великих держав, а также и норвежских событий 1814 г. в целом. Параллельно со статьей историка-русиста Л. Я. Павловой, где в центре находилась фигура замечательного русского дипломата, военного и будущего декабриста М. Ф. Орлова274, на всесоюзных конференциях скандинавистов выступил В. В. Рогинский с докладами по норвежскому вопросу в русско-скандинавских отношениях 1812-1813 гг. и о событиях 1814 г. в Норвегии как буржуазной революции национально-освободительного характера275.

Ленинградские историки М. И. Белов, Т. А. Алимова занялись русско-норвежским сотрудничеством в области полярных исследований, русско-норвежской поморской торговлей (с опорой на советские монографии по истории освоения русского европейского Севера)276. В статье Р. Ш. Ганелина и особенно в кандидатской диссертации и статье П. Э. Бациса исследовались экономические и политические отношения России и Норвегии, причем Бацис довел это исследование до кануна Октябрьской революции 277. Отношения обеих стран оказались оживленнее, чем считалось прежде, а в годы первой мировой войны – просто дружественными, причем Россия среди держав Антанты была сторонницей более осторожного и мягкого отношения к норвежским уступкам германскому нажиму. Состояние шпицбергенского вопроса в начале XX в. – переговоры держав, включая Россию и Норвегию, о статусе архипелага – было с советской стороны заново исследовано В. М. Пасецким278. Скандинавские, в том числе норвежские, связи большевиков в годы первой мировой войны исследовал, правда лишь на русском материале, Г. Д. Петров, – биограф А. М. Коллонтай279.

Возвращаясь тем самым к послеоктябрьскому периоду, надо прежде всего указать на статью В. Проскурина о влиянии Октября на норвежский рабочий класс280 – тема, заслуживающая продолжения. Межвоенные советско-норвежские отношения выборочно отражены в многотомной публикации "Документы внешней политики СССР", исследованы в дипломатическом плане (вопрос о признании) в статьях Р. Ф. Карповой и других281, более основательно, в историко-экономическом плане, – В. А. Шишкиным, в аспекте научных и культурных связей – покойным А. Е. Иоффе. Последний довел изучение советско-норвежских отношений до начала 30-х годов включительно (предвоенные годы освещены в вышеназванной книге Е. М. Самотейкина)282. Впрочем, во всех университетских курсах по истории средних веков, нового и новейшего времени, по историографии новой истории, в авторитетной "Истории международного рабочего и национально-освободительного движения" (ВПШ при ЦК КПСС), во многих томах советской "Всемирной истории", в коллективных монографиях о революциях 1848-1849 гг., Великой Октябрьской революции, из истории международной пролетарской солидарности, о II Интернационале имеются специальные разделы или материалы, посвященные событиям в Норвегии. То же можно сказать и о наших новейших изданиях по истории философии, литературы и пр. Книги и статьи научного и научно-художественного жанра неоднократно посвящались великим норвежцам: математику Н. Абелю, наиболее популярным у нас полярникам Ф. Нансену и Р. Амундсену, великому драматургу Г. Ибсену, великому живописцу-экспрессионисту Э. Мунку, этнографу и путешественнику Т. Хейердалу.

Изучение скандинавских литератур в России началось в XVIII в. в связи с рассмотрением проблем образования Древнерусского государства. Эти проблемы сохраняли свою актуальность и в XIX в., и не случайно поэтому долгое время в центре внимания ученых находились, песни Эдды, поэзия скальдов и саги, а исследование этих памятников имело прежде всего историко-этнографические и лишь во вторую очередь филологические цели. Что же касается национальной норвежской литературы, то знакомство с ней началось позже и имело совершенно иные идеологические и научные основания.

Традиции социально-исторического изучения национальных литератур Скандинавии были заложены в России революционно-демократическими критиками, в частности В. Г. Белинским, оставившим ряд высказываний о датских и шведских писателях. Как это убедительно показал В. В. Похлебкин, 30-40-е годы XIX-в. вообще были порой первого "открытия" скандинавских литератур и Скандинавии в целом для русской интеллигенции283. Однако молодая норвежская литература вошла в поле зрения русской публики лишь при вторичном "открытии" ею Скандинавии – на исходе XIX в. С глубоким восхищением писали тогда о Скандинавии, не в последнюю очередь о Норвегии, русские публицисты, ученые и просто туристы. "Для многих представителей русской либеральной буржуазии Скандинавия являла собой именно тот образцовый европейский мир, с которым "новая" буржуазно-либеральная Россия должна была и могла сравняться, тогда как "старая", т. е. "франко-германская Европа", с ее рабочим движением и продажной буржуазией, с ее войнами и стачками, тревожила русскую интеллигенцию и либералов и казалась менее приемлемой моделью для России, чем опрятный и миролюбивый мелкобуржуазный рай Скандинавии"284.

Пора переводов, постановок, изучения норвежских прозаиков и драматургов настала в России на рубеже веков: еще в начале 90-х годов ибсеновские пьесы не находили отклика в сердцах русских зрителей. На протяжении 90-х и 900-х годов были переведены почти все драмы Ибсена и изданы первые собрания его сочинений. В эти же годы Россия познакомилась с творчеством Б. Бьёрнсона, К. Гамсуна, А. Гарборга, Ю. Ли, С. Обстфеллера, Г. Хейберга, А. Хьелланна и др. Появляются Собрания сочинений норвежских писателей, их произведения выходят в дешевом издании "Универсальная библиотека". Критические очерки о норвежских писателях знаменитого датского критика Г. Брандеса стали известны в России уже с 1887 г.285

Помимо массы статей в периодических изданиях, отдельными книгами появляются исследования об Ибсене И. Мировича, Н. Минского, М. Лучицкой и др. Я. В. Абрамов выпускает сопоставительное исследование об Ибсене и Бьёрнсоне, Н. Я. Абрамович посвящает специальную работу К. Гамсуну, Ф. де ла Барт Собранию сочинений Г. Хейберга предпосылает интересную статью об этом писателе286 и т. п. Большинству из этих работ присущи мистико-идеалистические представления о творчестве норвежских авторов. Подлинно научное, материалистическое истолкование произведений Ибсена и некоторых других писателей Норвегии дала русская марксистская критика в лице Г. В. Плеханова и А. В. Луначарского287.

Отдавая должное художественному дарованию норвежских писателей своего времени, разоблачительной силе и нравственному пафосу их произведений, марксистские критики убедительно раскрывали противоречивость их общественного сознания и ее исторические причины. Так, Плеханов отмечал, что идейное бунтарство ибсеновских драм имеет абстрактный и формальный характер, закономерно связанный с характером сформировавшей его мелкобуржуазной среды. В своей известной статье "Сын доктора Стокмана" Г. В. Плеханов обнажил реакционную ницшеанскую сущность антирабочей проповеди, содержащейся в драме К. Гамсуна "У врат царства"288.

В противоположность марксистам буржуазно-символистская критика искала в произведениях скандинавских авторов не социально-обличительные мотивы и нравственные идеи, а проблемы "рока", "чистой красоты", "иррациональных сил духа" и т. п. Г. Чулков рассматривал Ибсена как анархиста по отношению к обществу и как ницшеанца в этике. Д. Мережковский считал норвежского драматурга певцом "чистой красоты", мистиком, натуралистом и приписывал ему отвращение к людям, ненависть к демократии и родному народу. Ю. Айхенвальд, Н. Абрамович и другие восхищались индивидуализмом Гамсуна, его субъективизмом и мещанской проповедью "свободы инстинктов".

Исход этого спора был решен в конечном счете победой социалистической революции в России. Советские литературоведы опирались в своей работе на все лучшее, что было создано скандинавистами289. Наиболее передовая их часть во главе с А. В. Луначарским занялась, в частности, пересмотром и переоценкой скандинавского литературного наследства. Рассматривая драматургию Ибсена, исследователи ставили в центр своего внимания национальные и социальные истоки его творчества, выясняли особенности ибсеновского реализма и художественного мастерства, вскрывали причины и пути изменения художественного стиля писателя и т. д.290

Опубликованное в СССР письмо Ф. Энгельса к П. Эрнсту от 5 июля 1890 г.291 помогло известному историку литературы Ф. П. Шиллеру выработать марксистскую концепцию литературного процесса в скандинавских странах второй половины XIX в. Охарактеризовав творчество Г. Ибсена, Б. Бьёрнсона, Ю. Ли, А. Хьелланна, А. Гарборга, К. Гамсуна и некоторых других норвежских авторов, он указал, что в 1870-х и начале 1880-х годов в литературе Норвегии преобладал критический реализм с некоторыми уклонами в сторону натурализма, а в 1880-х и 1890-х годах устанавливается уже господство своего рода "последовательного натурализма", чтобы затем перейти в импрессионизм и символизм292.

Предложенная Ф. Шиллером периодизация творчества Ибсена не получила в дальнейшем признания. Так, уже С. Игнатов в своей "Истории западноевропейского театра нового времени" отмечал, что ибсеновской драматургии присущи на разных этапах лишь отдельные элементы натурализма и символизма и что в своей основе она реалистична "от начала до конца"293. В послевоенный период советское ибсеноведение смогло привести новые убедительные аргументы в поддержку тезиса о реалистической основе драм норвежского классика. Н. Я. Берковский находил в романтических произведениях Ибсена историческую достоверность, а в произведениях на темы буржуазного XIX в. – социально-критический подход, резко отличающий писателя как от натуралистов, так и от символистов. В 50-е и 60-е годы против приписывания Ибсену социал-дарвинизма и мистического фатализма выступили В. Г. Адмони и Г. Н. Храповицкая294.

В. Г. Адмони проследил идейное развитие творчества великого драматурга, ого отношение к событиям европейской революции 1848 г., к транитскому движению и Парижской Коммуне, к религиозным учениям Хауге и Киркегора, к философии Гегеля и Ницше и другим объективным и субъективным факторам, определявшим литературную деятельность писателя. Вслед за Плехановым и Луначарским Адмони вскрыл противоречия Ибсена и объяснил их не столько его индивидуальными особенностями, сколько настроениями, господствовавшими в западноевропейской литературе конца XIX в.

В последующие десятилетия особый интерес советских исследователей норвежской классической литературы привлекали вопросы русско-норвежских литературных связей, в частности "судьба" Ибсена в России, а также структура ибсеновских драм295. Наряду с Ибсеном наибольший интерес вызывают по-прежнему творчество Гамсуна296 и драматургия Б. Бьёрнсона297.

В настоящее время на русском языке опубликованы почти все основные памятники древнескандинавской словесности, значительно расширено и качественно улучшено издание шедевров норвежской литературы. Последняя с успехом издается и на языках других народов СССР, в особенности народов Прибалтики. С предисловиями и комментариями разного рода были изданы Собрания сочинений и отдельные произведения Г. Ибсена, Б. Бьёрнсона, А. Хьелланна, К. Гамсуна, С. Унсет, а также Р. Нильсена, С. Хуля, Ю. Боргена, Н. Грига, Э. Болстада, С. Эвенсму, Т. Недреос, И. Свинсоса, И. Хагеруп, С. Хёльмебакка и многих других авторов, особенно если учесть различные сборники и антологии. Предисловия к этим публикациям, написанные М. И. Стеблин-Каменским, В. Г. Адмони, Г. В. Шатковым, Б. Л. Сучковым, Н. И. Крымовой, В. П. Неустроевым, В. П. Берковым и другими скандинавистами, дают в своей совокупности определенное представление о развитии норвежской литературы в древности и за последние 150 лет, об эстетических идеалах писателей нового времени, отношении критического реализма к модернизму в XX в., о традициях борьбы за мир в творчестве ряда авторов, о становлении социалистического сознания и нового реалистического метода в искусстве некоторых мастеров слова, о народности этого искусства. Одновременно в советской скандинавистике начались систематизация накопленного материала и разработка более общих проблем истории норвежской литературы298. В последние десятилетия литература Норвегии усиленно исследуется с марксистских позиций также литературоведами ГДР и ПНР.

ПРИМЕЧАНИЯ

245. См.: Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века: В 5-ти томах. М., 1966-1967; Pochljobkin W. W. The Development of Scandinavian Studiesin Russiaup to 1917. – Scandinavica, 1962, Nov., vol. 1, N 2; Политическая история скандинавских стран и Финляндии в XIX и XX веках: Указатель литературы на русском языке. Турку; Тампере, 1973.

246. Вутков П. Три древние договора руссов с норвежцами и шведами. – Журнал Министерства внутренних дел, 1837, кн. 2.

247. См. особенно: Нольде В. Э. Начало и конец шведско-норвежской унии. СПб., 1906 (отдельный оттиск из "Журнала Министерства юстиции", 1906, № 2, 3); Теплов В. Расторжение шведско-норвежской унии. СПб., 1905 (отдельный оттиск из "Русского вестника", 1905, № 11,12).

248. Крюков И. А. Норвегия. Сельское хозяйство в Норвегии в связи с общим развитием страны. СПб., 1899; Беги В. К. Промыслы у Лофотенских островов. СПб., 1897; Ганзен П. Общественная самопомощь в Данин, Швеции и Норвегии. СПб., 1898; Он же. Трудовая помощь в скандинавских государствах. СПб., 1899: Минулов И. Р. Монопольная система питейной торговли и народное образование в гор. Бергене. СПб., 1901; Шидловский А. Ф. Шпицберген в русской истории и литературе. СПб., 1912.

249. N и Чулков Я. К истории разграничения России с Норвегией. – Русский архив, 1901, № 1; Голубцов Н. К истории разграничения России с Норвегией. Архангельск, 1910; Кааран А. К истории русского Севера. Русско-норвежские отношения. – Известия Архангельского общества изучения русского Севера, 1910, № 11, 12, и др.

250. Vinogradoff Р. Geschlecht und Verwandschaft im altnorwegischen Becht. – Zeitschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte, 1909, Bd. 7; Щепкин E. К вопросу о порядке престолонаследия древненорвежских конунгов: Сборник статей, посвященный В. О. Ключевскому. М., 1909, с. 164-216; Яковкин И. И. Закупы Русской Правды. – Журнал Министерства народного просвещения, 1913, апрель – май.

251. Форстен Г. В. Борьба из-за господства на Балтийском море в XV и XVI столетиях. СПб., 1884; Он же. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. СПб., 1893-1894. Т. 1, 2; Датский архив: Материалы по истории древней России, хранящиеся в Копенгагене, 1326-1690. М., 1893 и др.; Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. СПб., 1906.

252. См., например: Рыдзевская Е. А. Некоторые данные по истории земледелия в Норвегии и Исландии в IX-XIII вв. – Исторический архив, 1940, т. 3, с. 3-70; Она же. Сведения по истории Руси XIII в. в саге о короле Хаконе. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв. Л., 1970, с. 323-330 (написано в 1940 г.). Результаты изысканий Шаскольского изданы после войны – см. ниже.

253. Беседа с норвежским историком А. Ордингом (Урдингом). – Борьба классов, 1931, № 6-7; позже: Кут X. Новые исторические работы в Норвегии. – Вопросы истории, 1947, № 11.

254. Сегал Я. Рабочее движение в скандинавских странах (Швеция, Дания, Норвегия). М., 1927; Келлер Б. А. По Швеции и Норвегии: Впечатления путешественника. М.; Л., 1929; Войтинский И. Принудительный арбитраж и канадская система в Европе. М., 1928, гл. II (по Норвегии); Сабанин А. В. Россия и Шпицберген: Опыт исторического исследования. – Вестник НКИД, 1921, № 5-6; Кобецкий М. Раскол в Норвежской рабочей партии. – Коммунистический Интернационал, 1923, № 28-29. Я. Е. Сегал выступал и под псевдонимом С. Гальсен. См.: Pochljobkin W. W. The Development; of Scandinavian Studies in the USSR (1917-1965). – Scandinavica, 1966, vol. 1, N 1.

255. Шаскольский И. Посольство Александра Невского в Норвегию. – Вопросы истории, 1945, № 1; Он же. Договоры Новгорода с Норвегией. – Исторические записки, 1945, т. 14; Он же. Экономические связи России с Данией и Норвегией в IX-XVII вв. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 42-62.

256. Неусыхин А. И. Возникновение зависимого крестьянства... в Западной Европе VI-VIII вв. М., 1956, с. 182-202.

257. Рыковская О. К. Борьба Норвегии за независимость: Автореф. канд. дис. – Известия Академии наук СССР. Сер. истории в философии. М., 1948, т. V, № 1; Похлебкин В. В. Антинародная и антинациональная политика правящих кругов Норвегии накануне второй мировой войны (1935-1939 гг.): Автореф. канд. дис. М., 1952.

258. Похлебкин В. В. О развитии и современном состоянии исторической науки в Норвегии. – Вопросы истории, 1956, № 9; Он же. Политическая обстановка в Норвегии в 1905-1907 гг. и влияние на нее первой русской революции, – Скандинавский сборник. Таллин, 1956, вып. 1; Россия и образование норвежского независимого государства. М., 1958.

259. Первая статья по норвежской тематике: Гуревич А. Я. Большая семья в Северо-Западной Норвегии в раннее средневековье. – Средние века. М., 1956, вып. 8; Он же. Очерки социальной истории Норвегии в IX-XII веках: Автореф. докт. дис. М., 1961; Он же. Свободное крестьянство Феодальной Норвегии: М., 4967 (см. рец.: Средние века. М., 1971, вып. 34); Он же. Норвежское общество в раннее средневековье. М., 1977; Он же. Походы викингов. М., 1966 (есть польский и эстонский переводы); Он же. История и сага. М., 1972; Он же. "Эдда" и сага. М., 1979.

260. Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963.

261. Джаксон Т. Я. Исландские королевские саги как источник по истории народов европейской части СССР X-XIII вв.: Автореф. канд. дис. М., 1978; Закс В. А. Правовые обычаи и представления в Северо-Западной Норвегии XII-XIII вв. – Скандинавский сборник. Таллин, 1975, вып. 20.

262. Анохин Г. И. Общинные традиции норвежского крестьянства. М., 1971. См. рец.: Советская этнография, 1972, № 3.

263. Проэктор Д. М. Война в Европе 1939-1941 гг. М., 1963; Румянцев Н. М. Разгром врага в Заполярье (1941-1944 гг.). М., 1963; Через фиорды / Сост. В. Г. Коршунов. М., 1964; Норвежские были: Воспоминания о борьбе против фашизма / Сост. М. Искрин. М., 1964.

264. Миронов А. Норвегия. – В кн.: Антифашистское движение Сопротивления в странах Европы в годы второй мировой войны. М., 1962, гл. XIV; Барсуков И. И. Печать норвежских коммунистов в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. – Скандинавский сборник. Таллин, 1964, в. 8.

265. Кан А. С. Внешняя политика скандинавских стран в годы второй мировой войны. М., 1967. См. рец.: Новая и новейшая история, 1968, № 4.

266. Самотейкин Е. М. Растоптанный нейтралитет. М., 1971.

267. Носков А. М. Норвегия во второй мировой войне 1940-1945. М., 1973.

268. Носков А. М. Скандинавский плацдарм во второй мировой войне. М., 1977.

269. Имеются в виду в первую очередь книги по внешней политике: П. Н. Рыбакова, покойного В. Прокофьева (Юдинцева), Ю. И. Голошубова, В. С. Котляра, Л. С. Воронкова; по рабочему движению: О. К. Тимашковой, К. С. Зурабяна; по государственному устройству, нраву и правонарушениям: М. А. Могуновой, Л. Л. Анаипан; по внешнеэкономическим связям и интеграции: Ю. В. Пнскулова, Л. Д. Градобитовой; по экономической географии: Л. Н. Карпова и др.

270. Кошентаевский В. С. Норвегия: Экономика и внешняя торговля. М., 1957; Андреев Ю. В. Структурные сдвиги в экономике Норвегии и Дании после второй мировой войны: Автореф. канд. дис. М., 1965; Орлова В. Я. Новые направления в экономической статистике Норвегии после второй мировой войны: Автореф. канд. дис. М., 1971; Саар К. А. Государственно-монополистическое регулирование экономики малых стран Западной Европы в условиях империалистической интеграции (на примере Норвегии): Автореф. канд. дис. Рига, 1978; Желобова Т. Г. Особенности послевоенного государственно-монополистического регулирования экономики Норвегии: Автореф. канд. дис. М., 1978.

271. См., например: Мартынов В. Д. Сельское хозяйство Норвегии. М., 1969.

272. Андреев Ю. В. Экономика Норвегии. М., 1977.

273. Пирогов Г. Н. Рабочее движение в Норвегии после второй мировой войны (1956-1963 гг.): Автореф. капд. дис. М., 1964; Он же. Рабочее движение в Норвегии в первые послевоенные годы (1945-1949 гг.). – В кн.: Рабочее движение в скандинавских странах и Финляндии. М., 1965, и другие статьи; Капитонов Л. А. Борьба внутри норвежской социал-демократии и образование Социалистической народной партии (конец 50-х – начало 60-х годов): Автореф. капд. дис. М., 1970, и статьи.

274. Павлова Л. Я. Шведско-датско-норвежский конфликт 1814 года и Россия (дипломатическая миссия М. Ф. Орлова). Новая и новейшая история, 1972, № 1.

275. Рогинский В. В. "Норвежский вопрос" в русско-скандинавских отношениях в 1812-1813 гг. – Тезисы докладов Пятой Всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. М., 1971, ч. 1; Он же. События 1814 года в Норвегии как буржуазная революция. – Тезисы докладов Шестой Всесоюзной конференции по изучению скандинавских стран и Финляндии. Таллин, 1973, ч. 1.

276. См., например: Белов М. И. Связи Советской России и Норвегии в Арктике в первые годы Советской власти. – Скандинавский сборник. Таллин, 1967, вып. 15; Алимова Т. А. Сотрудничество ученых России и Скандинавии в исследовании северных районов Европы (конец XIX – начало XX вв.). – В кн.: История географических знаний и открытий на Севере Европы, Л., 1973; Она же. Русская крестьянская поморская торговля с Северной Норвегией (первое десятилетие XIX века). – Скандинавский сборник. Таллин, 1977, вып. 22; Она же. Новые работы по истории русско-норвежских связей. – История СССР, 1978, № 4.

277. Ганелин Р. Ш. С. Ю. Витте и переговоры о торговом договоре со Швецией и Норвегией. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 144-163; Бацис П. 9. Русско-норвежские отношения в 1905-1917 гг.: Автореф. канд. дис. М., 1973; Он же. Россия и нейтральная Норвегия (1914-1917 гг.). – Новая и новейшая история, 1972, № 6.

278. Пасецкий В. М. Шпицбергенский вопрос в начале XX века. – В кн.: Русские арктические экспедиции XVIII-XX веков. Л., 1964; см. также: Деканозов Р. В. Договор 1920 года о демилитаризации Шпицбергена. – Учен. зап. Азерб. ун-та. Сер. юрид. наук, 1968, № 1, с. 73-79.

279. Петров Г. Д. А. М. Коллонтай в годы первой мировой войны. – История СССР, 1968, № 3, и другие статьи.

280. Проскурин В. Октябрьская революция и рабочий класс Норвегии. – Учен. зап. Высшей школы профдвижения ВЦСПС, 1968, вып. 3, с. 183-195.

281. Карпова Р. Ф. Советские отношения со скандинавскими странами. – Скандинавский сборник. Таллин, 1965, вып. 10; Она же. Признание СССР де-юре Норвегией, Швецией и Данией. – Скандинавский сборник. Таллин, 1967, вып. 12, с. 92-104; Сорокин В. В. Значение советско-норвежских торговых переговоров в 1920-1921 гг. для развития мурманских рыбных промыслов. – Учен. зап. Мурманского гос. пед. ин-та, 1964, т. V; Киселев А. А. Концессии на европейском Севере СССР. – Вопросы истории, 1972, № 7.

282. Шишкин В. А. Советское государство и страны Запада в 1917-1923 гг. М., 1969; Он же. Становление советско-скандинавских экономических отношений (1917-1923 гг.). – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв., с. 164-203, и другие работы того же автора; Иоффе А. Е. Внешняя политика Советского Союза 1928-1932 гг. М., 1968; Он же. Международные связи советской науки, техники и культуры. 1917- 1932. М., 1975.

283. Pockljobkin W. W. The Development of Scandinavian Studies in Russia up to 1917. – Scandinavica, 1962, vol. 1, N 2, p. 97.

284. Ibid., р. 107.

285. Брандес Г. Генрик Ибсен. – Русская мысль, 1887, кн. XI; Брандес Г. Собр. соч.: В 12-ти томах. СПб., 1896.

286. Мирович И. Генрик Ибсен. СПб., 1892; Минский И. Генрик Ибсен. СПб., 1897; Лучицкая М. Генрик Ибсен. Киев, 1901; Абрамов Я. В. Ибсен и Бьёрнсон. СПб., 1897; Абрамович Н. Я. Кнут Гамсун. М., 1910; Де ла Барт Ф. Гуннар Гейберг. – В кн.: Гейберг Г. Собр. соч.: В 2-х томах. М., 1911; Чулков Г. Анархистские идеи в драмах Ибсена. СПб., 1907; Мережковский Д. С. Ибсен. – В кн.: Вечные спутники. СПб., 1907; Айхенвальд Ю. Этюды о западных писателях. М., 1910.

287. Плеханов Г. В. Генрик Ибсен, Сын доктора Стокмана. – В кн.: Искусство и литература. М., 1948; Луначарский А. В. Ибсен и мещанство. – В кн.: Мещанство и индивидуализм. М., 1923.

288. О спорах среди русских писателей начала XX в. вокруг оценки творчества их норвежских собратьев по перу см.: Шатков Г. В. М. Горький и скандинавские писатели. – В кн.: Горький и зарубежная литература. М., 1961; Шарыпкин Д. М. Блок и Ибсен. – Скандинавский сборник. Таллин, 1963, вып. 6; Он же. Русская литература в скандинавских странах. Л., 1975, с. 86-89.

289. См.: Неустроев В. П. Проблемы советского литературоведения в области скандинавистики. – В кн.: Советское литературоведение за пятьдесят лет. М., 1967.

290. Луначарский А. В. Генрик Ибсен. – Литературный критик, 1934, № 12; Берковский Н. Я. Ибсен – мастер идеологической драмы. – На литературном посту, 1928, № 15-16; Серапионова 3. Хенрик Ибсен. – Литературная учеба, 1938, № 3; Неустроев В. Историческая драма Ибсена: Канд. дис. М., 1988, и др.

291. Литературное наследство, 1931, т. 1.

292. Шиллер Ф. История западноевропейской литературы нового времени: В 3-х томах. М., 1936, т. 2, с. 341.

293. Игнатов С. История западноевропейского театра нового времени. М.; Л., 1940, с. 290.

294. Берковский Н. Ибсен: Статьи о литературе. М.; Л., 1962; Адмони В. Г. Путь Ибсена к реалистической драме. Дис. М., 1946; Он же. Генрик Ибсен. М., 1956, и др.; Храповицкая Г. Н. Драматургия Г. Ибсена 80-90-х годов: Автореф. канд. дне. М., 1965, и др.

295. Янковский М. О. Ибсен на русской сцене. – В кн.: Ибсен Г. Собр. соч. М., 1958, т. 4; Шайкевич Б. А. Драматургия Ибсена в России. Ибсен и МХАТ. Киев, 1968; Он же. Ибсен и русская культура. Киев, 1974; Шарыпкин Д. Ибсен в русской литературе (1890-е годы). – В кн.: Россия и Запад: Из истории литературных отношений. Л., 1973.

296. Сучков Б. Л. Кнут Гамсун. – В кн.: Лики времени. М., 1976, т. 2; Бенина Е. М. Западноевропейский реализм на рубеже XIX-XX веков. М., 1967; Храповицкая Г. Н. Основные принципы создания характера в драме К. Гамсуна "Монах Венд". – В кн.: Проблемы жанра и композиции в литературе Западной Европы и Америки. М., 1976, и другие статьи того же автора; Шарыпкин Д. М. Гамсун. – В кн.: История западноевропейского театра. М., 1970, т. 5.

297. Адмони В. Г. Бьёрнсон. – В кн.: История западноевропейского искусства. М., 1970, т. 5.

298. См., например: Брауде Л. Ю. Сказочники Скандинавии. Л., 1974, и др.; Григорьева Л. Г. Творчество Хенрика Вергеланна и его место в норвежском романтизме. – В кн.: Неизученные страницы европейского романтизма. М., 1975; Самарин Р. М. Норвежская литература, 1871-1917 гг. – В кн.: Курс лекций по истории зарубежных литератур XX века. М., 1956, т. 1; Неустроев В. П. Норвежская литература. Генрик Ибсен. – В кн.: История зарубежной литературы конца XIX – начала XX в. М., 1968; Он же. Норвежская литература. Нурдаль Григ. – В кн.: История зарубежной литературы после Октябрьской революции. М., 1969, ч. 1. 1917-1945; Он же. Генрик Ибсен и проблемы романтизма. – Скандинавский сборник. Таллин, 1964, вып. 9; Шатков Г. В. Основные проблемы литературы датского и норвежского Сопротивления (1940-1945). – Там же. Таллин, 1969, вып. 14, и другие статьи того же автора.