Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Главные герои рассказа Чехова «Налим» — обитатели помещичьей усадьбы. Два плотника, Любим и Герасим, во время строительства купальни для барина Андрея Андреича обнаружили под корягами в воде огромного налима, и решили его вытащить на берег. Но налим так ловко забился под коряги, что достать его никак не получалось.

Несколько часов плотники провели в воде, пытаясь ухватить огромную рыбу за жабры. Они поминутно давали друг другу советы и переругивались. Старый пастух Ефим, пригнавший к воде стадо, решил присоединиться к плотникам когда узнал, что те вытаскивают из-под коряг налима. Пока Ефим помогал плотникам, его стадо забрело в барский сад. На шум и крики из дома вышел барин Андрей Андреич.

Узнав, что происходит, он начал ругать пастуха за то, что тот оставил стадо без присмотра, а потом напустился на плотников, которые до сих пор не построили ему купальню.

Плотник Герасим в ответ на ругань барина сказал, что лето длинное, и барин еще успеет накупаться, а вот налима они могут упустить. Узнав, что под корягами сидит большой налим, барин позвал кучера Ваську и заставил его лезть в воду. Через некоторое время, поняв, что дело не сдвигается с мертвой точки, Андрей Андреич сам принял участие в охоте на налима. По его указанию принесли топор и подрубили корягу. После этого налима удалось подцепить за жабры и вытащить на поверхность воды.

Все стали любоваться добычей. Но созерцание это длилось недолго. Налим резко дернулся и, вырвавшись на свободу, скрылся в глубине.

Таково краткое содержание рассказа.

Главная мысль рассказа «Налим» заключается в том, что азарт сам по себе заразителен. Поддаваясь азарту, люди нередко забывают о своих делах и обязанностях, что может привести к нежелательным последствиям. Пытаясь вытащить из воды огромного налима, плотники забросили строительство купальни, а пастух оставил без присмотра стадо, которое тут же оккупировало барский сад.

Рассказ Чехова учит доводить любое дело до конца и не расслабляться, пока не будет достигнут желаемый результат. Героям рассказа удалось достать налима из-под коряг, но они не вытащили его сразу на берег, и налим вырвался на свободу.

В рассказе «Налим» мне понравился барин Андрей Андреич. Он догадался, что для того, чтобы поднять налима, необходимо подрубить подводную корягу. Барин просчитал все ходы и налим был вытащен.

Какие пословицы подходят к рассказу «Налим»?

Ловись рыбка, мала и велика.
Дельце мало, да хлопот много.
Начатое дело доводи до конца.

Обращение к событиям Куликовской битвы в цикле «На поле Куликовом» обусловлено историософской концепцией Блока. В 1912 году в примечаниях к третьему тому он писал: «Куликовская битва принадлежит, по убеждению автора, к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди».

Что имел в виду Блок? События 1380 года имеют как бы два временных измерения: с одной стороны, это реальный исторический факт, положивший начало освобождению Руси от ига. С другой — они имеют и надвременную сущность, оказываются как бы одновременны и любому последующему моменту русской истории, переживаются национальным сознанием как вечно свершающиеся, ибо являются проявлением божественного промысла о русской судьбе, имеют не только конкретно-историческую, но и метафизическую природу. Поэтому победа русского оружия, одержанная в конце XIV века, оказывается не только историческим, но еще и современным событием для человека, живущего в начале XX столетия. Такое понимание событий как борьбы за святое дело под «светлым стягом» христианства с ордою Мамая объясняет сложную пространственно-временную структуру художественного мира цикла «На поле Куликовом» и композицию образа лирического героя, который предстает то как человек, томимый «вековою тоскою» о событиях более чем пятисотлетней давности, то как участник битвы.

Образ лирического героя как участника Куликовской битвы дополняется и другой содержательной гранью: человек, не мыслящий своей судьбы без России, пытающийся разгадать ее судьбу и ее предназначение, но не в силах сделать это. Вот что обусловливает появление мотива блуждания во времени русской истории, мотива поисков ее внутренней логики, смысла.

Мотив блуждания (и в веках русской истории, и между русским и татарским станами) оказывается центральным в пятом стихотворении цикла: «Объятый тоскою могучей, / Я рыщу на белом коне...», лирический герой мыслит себя на границе добрых и злых сил, светлого и темного начал, поединком которых стала Куликовская битва:

Вздымаются светлые мысли

В растерзанном сердце моем,

И падают светлые мысли,

Сожженные темным огнем...

Смысл этих блужданий на границе Мирового Добра и Вселенского Зла — поиск истины, путеводной для лирического героя и России, этой божественной истины взыскует он.

Женский образ, явленный в цикле «На поле Куликовом» Блока, имеет столь же сложную структуру, как и образ лирического героя. В первом же стихотворении цикла поэт соединяет воедино образ родины и женский образ:

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь — стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Сопоставление Руси и Жены на первый взгляд кажется странным. Ключ к нему, вероятно, в том понимании женского образа, который содержится в философии В. Соловьева: именно в женском образе русскому народу в самом начале его христианской истории был явлен замысел Божий о смысле исторического пути России. Поэтому обращение «Жена моя!» нельзя воспринимать как обращение к женщине, находящейся замужем. Жена в контексте цикла — отнюдь не Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок и отнюдь не некая абстрактная жена лирического героя, но воплощение женской сущности, сопоставимой по своей судьбоносной божественной значимости с содержанием понятия «родина». Это начало обретает в цикле несколько разных воплощений.

В третьем стихотворении цикла «На поле Куликовом» (Блок), анализ которого нас интересует, женское начало воплощает образ Божественной благодати, сходящей на русского воина (им предстает в этом стихотворении лирический герой) и на все русское воинство. Ее незримое присутствие ощущает лирический герой. В ночь перед битвой в тумане над рекой Непрядвой Божественная благодать и благословение на ратный подвиг нисходят на лирического героя и все русское воинство:

И с туманом над Непрядвой спящей,

Прямо на меня

Ты сошла, в одежде свет струящей,

Не спугнув коня.

Женский образ, святой образ Богородицы, давшей мистическое благословение русскому воинству, запечатлен на щите лирического героя.

Цикл «На поле Куликовом», включающий 5 стихотворений, - одно из центральных произведений третьего тома «Родина». Связанный своим содержанием с известным историческим событием - Куликовской битвой 1380 года, когда русские воины под предводительством великого князя московского Дмитрия Ивановича Донского разгромили полчища золотоордынского хана Мамая, блоковский цикл не только и не столько произведение на историческую тему, сколько произведение о современности, а точнее - о неразрывной связи прошлого, настоящего и будущего.

Поскольку в основу цикла положен конкретный исторический факт, у него есть и своеобразный «сюжет». В первом стихотворении показано движение воинов по полю боя («Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами // Степную даль»). Ho содержание его неизмеримо богаче. Оно выполняет роль пролога и вводит в цикл широкую тему России. Необычна его ритмическая организация: сочетание длинных (пятистопных, а в первом стихе и шестистопного) и коротких (трех- и двустопных) ямбических стихов помогает поэту передать противоречие между внешним спокойствием «неподвижной» Руси («Река раскинулась, течет, грустит лениво // И моет берега») и напряженным, тревожным ожиданием предстоящего («Летит, летит степная кобылица // И мнет ковыль...»). Постепенно темп скачки и настроение тревоги нарастают. Возникает каскад кратких предложений и восклицательных интонаций:

И нет конца! Мелькают версты, кручи...

Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь...
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

Именно в этом стихотворении поэт «дерзнул» вместо привычного эпитета «матушка-Русь» предложить свой, предельно личный: «О, Русь моя! Жена моя!» Некоторых его современников подобная вольность шокировала (например, М. Горького). Досадное недоразумение! Оппоненты поэта не принимают в расчет, что в блоковском контексте (а это контекст всей лирической трилогии) слово «жена» употребляется вовсе не в обычном житейском, а в символическом смысле, напоминая о высоком поэтическом идеале молодого Блока, о соловьевской «вечной женственности».

Зато всеми безоговорочно были приняты строки, с предельной силой выразившие сущность времени, да, пожалуй, и человеческой жизни в целом: «И вечный бой! Покой нам только снится // Сквозь кровь и пыль...»

Если первое стихотворение написано пятистопным хореем, то в третьем ритм меняется: пятистопный хорей чередуется здесь с трехстопным. Возникает новая тема. На берегу Непрядвы перед героем возникает символический образ - «Ты». Сначала герой только предчувствует ее появление («В темном поле были мы с Тобою...», «слышал я Твой голос сердцем вещим //В криках лебедей»), Ho вот «Ты» здесь:

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня

Ты сошла, в одежде свет струящей,
He спугнув коня.
Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Осветила пыльную кольчугу
На моем плече.

Ho кто же эта загадочная «Ты»? Быть может, просто любимая женщина? Или Божья Матерь? Или сама Россия? Символический образ допускает различные толкования. Ho бесспорно одно - это воплощение светлого идеала, который помогает герою выстоять в самых суровых испытаниях времени.

Завершающее стихотворение цикла окончательно проясняет его общий замысел. Обращаясь к прошлому, Блок не ставил перед собой цели воспитания современников в духе воинской доблести и патриотизма, как, скажем, Лермонтов в «Бородино» («Да, были люди в наше время!»). В прошлом он искал соответствия настоящему, а в настоящем - прошлому. «Куликовская битва, - писал он в примечании к циклу, - принадлежит <...> к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди». И, по его убеждению, время «возвращения» наступает. Грядут решающие перемены, по своей суровости, размаху и значению не только не уступающие битве на поле Куликовом, но, может быть, и превосходящие ее. Отказавшись от слишком подвижного, «частушечного» четырехстопного хорея (первый черновой набросок), Блок обращается к более «строгому» классическому четырехстопному ямбу:

Ho узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!

He может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. - Молись!

Этими мужественными стихами, устремленными в будущее, поэт завершает свой замечательный цикл.