Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

ОДИНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ. КАК СОЛДАТЫ ИЗ СОВЕТСКОГО СТРОЙБАТА ПОТРЯСЛИ МИР

После 49-дневного дрейфа в Тихом океане измождённые советские солдаты заявили американским морякам: нам нужны только топливо и продукты, а до дома мы доплывём сами.

Баржа Т-36

«Героями не рождаются, героями становятся» — эта мудрость как нельзя лучше подходит к истории четвёрки советских парней, потрясшей мир весной 1960 года.

Молодые ребята не рвались к славе и известности, не мечтали о подвигах, просто однажды жизнь поставила их перед выбором: стать героями или умереть.

Январь 1960 года, остров Итуруп, один из тех самых остров Южно-Курильской гряды, которыми по сей день грезят японские соседи.

Из-за каменистого мелководья доставка грузов на остров кораблями крайне затруднена, и поэтому функцию перевалочного пункта, «плавучего причала» у острова выполняла самоходная танкодесантная баржа Т-36.

За грозным словосочетанием «танкодесантная баржа» скрывался небольшой кораблик водоизмещением сто тонн, длина которого по ватерлинии составляла 17 метров, ширина — три с половиной метра, осадка — чуть более метра. Максимальная скорость баржи составляла 9 узлов, а удаляться от берега, не подвергаясь риску, Т-36 могла не более чем на 300 метров.

Впрочем, для тех функций, что баржа выполняла у Итурупа, она вполне подходила. Если, конечно, на море не было шторма.

Пропавшие без вести

А 17 января 1960 года стихия разыгралась не на шутку. Около 9 часов утра ветер, достигавший 60 метров в секунду, сорвал баржу со швартовки и стал уносить её в открытое море.

Те, кто остался на берегу, могли лишь наблюдать за отчаянной борьбой, которую вели с разгневанным морем люди, находившиеся на борту баржи. Вскоре Т-36 исчезла из виду…

Когда шторм стих, начались поиски. На берегу были найдены некоторые вещи с баржи, и военное командование пришло к выводу, что баржа вместе с находившимися на ней людьми погибла.

На борту Т-36 в момент её исчезновения находились четверо солдат: 21-летний младший сержант Асхат Зиганшин, 21-летний рядовой Анатолий Крючковский, 20-летний рядовой Филипп Поплавский и ещё один рядовой, 20-летний Иван Федотов.

Родным солдат сообщили: их близкие пропали без вести при исполнении воинского долга. Но за квартирами всё-таки установили наблюдение: вдруг кто-то из пропавших не погиб, а попросту дезертировал?

Но большинство сослуживцев ребят полагали, что солдаты сгинули в океанской пучине…

Унесённые ветром

Четвёрка, оказавшаяся на борту Т-36, в течение десяти часов боролась со стихией, пока наконец шторм не стих. На борьбу за выживание ушли все скудные запасы топлива, 15-метровые волны сильно потрепали баржу. Теперь её просто уносило всё дальше и дальше в открытый океан.

Сержант Зиганшин и его товарищи не были моряками — они служили в инженерно-строительных войсках, которые на сленге именуются «стройбатом».

На баржу их отправили разгружать грузовое судно, которое вот-вот должно было подойти. Но ураган решил иначе…

Положение, в котором оказались солдаты, выглядело практически безвыходным. Топлива у баржи больше нет, связи с берегом нет, в трюме течь, не говоря уже о том, что Т-36 вовсе не годится для таких «путешествий».

Из продовольствия на барже оказались буханка хлеба, две банки тушёнки, банка жира и несколько ложек крупы. Были ещё два ведра картошки, которую во время шторма раскидало по машинному отделению, отчего она пропиталась мазутом. Опрокинуло и бачок с питьевой водой, которая частично перемешалась с морской. Ещё была на судне печка-буржуйка, спички да несколько пачек «Беломора».

Пленники «течения смерти»

Судьба над ними будто бы издевалась: когда шторм затих, Асхат Зиганшин нашёл в рубке газету «Красная звезда», в которой говорилось, что как раз в районе, куда их уносило, должны состояться учебные ракетные пуски, в связи с чем весь район был объявлен небезопасным для мореплавания.

Солдаты сделали вывод: искать их в этом направлении никто не будет до конца ракетных пусков. Значит, необходимо продержаться до их окончания.

Пресную воду брали из системы охлаждения двигателей — ржавую, но годную для употребления. Также собирали дождевую воду. В качестве еды варили похлёбку — немного тушёнки, пара пахнущих топливом картофелин, самая малость крупы.

На таком рационе требовалось не только выживать самим, но и бороться за живучесть баржи: скалывать лёд с бортов, чтобы не допустить её переворота, выкачивать воду, собиравшуюся в трюме.

Спали на одной широкой кровати, которую сами и соорудили, — прижимаясь друг к другу, берегли тепло.

Солдаты не знали, что течение, уносившее их всё дальше и дальше от дома, носило название «течение смерти». Они вообще старались не думать о худшем, ибо от таких мыслей легко можно было впасть в отчаяние.

Глоток воды и кусок сапога

День за днём, неделя за неделей… Еды и воды всё меньше. Как-то сержант Зиганшин вспомнил рассказ школьной учительницы о матросах, потерпевших бедствие и страдавших от голода. Те моряки варили и ели кожаные вещи. Ремень сержанта был кожаным.

Сначала сварили, покрошив в лапшу, ремень, потом ремешок от разбитой и неработающей рации, потом стали есть сапоги, содрали и съели кожу с оказавшейся на борту гармошки…

С водой дело обстояло совсем плохо. Кроме похлёбки, её доставалось каждому по глотку. Один раз в двое суток.

Последнюю картошку сварили и съели 23 февраля, в День Советской Армии. К тому времени к мукам голода и жажды добавились слуховые галлюцинации. Ивана Федотова начали мучить приступы страха. Товарищи поддерживали его, как могли, успокаивали.

За всё время дрейфа в четвёрке не произошло ни одной ссоры, ни одного конфликта. Даже тогда, когда сил уже практически не осталось, ни один не попытался отобрать у товарища пищу или воду, чтобы выжить самому. Просто договорились: последний, кто останется в живых, перед тем как умереть, оставит на барже запись о том, как погибал экипаж Т-36…

«Спасибо, мы сами!»

2 марта они впервые увидели проходящее вдали судно, но, кажется, сами не поверили в то, что перед ними не мираж. 6 марта новый корабль показался на горизонте, но отчаянные сигналы о помощи, которые подавали солдаты, на нём не заметили.

7 марта 1960 года авиационная группа с американского авианосца «Кирсардж» обнаружила баржу Т-36 примерно в тысяче миль северо-западнее острова Мидуэй. Полузатопленная баржа, которая не должна удаляться от берега на расстояние больше 300 метров, прошла больше тысячи миль по Тихому океану, преодолев половину расстояния от Курил до Гавайев.

Военнослужащие Филипп Поплавский (слева) и Асхат Зиганшин (в центре) разговаривают с американским моряком (справа) на авианосце «Кирсардж», принявшем их на борт после длительного дрейфа на барже. Фото: РИА Новости

Американцы в первые минуты не понимали: что, собственно, за чудо перед ними и что за люди плывут на нём?

Но ещё больший шок моряки с авианосца пережили, когда доставленный с баржи вертолётом сержант Зиганшин заявил: у нас всё нормально, нужно топливо и продукты, и мы сами доплывём до дома.

На самом деле, конечно, плыть солдаты уже никуда не могли. Как потом говорили врачи, жить четвёрке оставалось совсем немного: смерть от истощения могла наступить уже в ближайшие часы. А на Т-36 к тому времени оставался один сапог и три спички.

Американские медики дивились не только стойкости советских солдат, но и удивительной самодисциплине: когда экипаж авианосца стал предлагать им еду, они съели совсем чуть-чуть и остановились. Съешь они больше, то сразу погибли бы, как гибли многие, пережившие долгий голод.

Герои или изменники?

На борту авианосца, когда стало ясно, что они спасены, силы окончательно оставили солдат — Зиганшин попросил бритву, но упал в обморок около умывальника. Брить его и его товарищей пришлось морякам «Кирсарджа».

Когда солдаты отоспались, их начал мучить страх совсем иного рода — на дворе-то была холодная война, а помощь им оказал не кто-нибудь, а «вероятный противник». К тому же к американцам в руки попала советская баржа.

Советские воины Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года, фотографируются во время экскурсии в городе Сан-Франциско

Капитан «Кирсарджа», кстати, никак не мог взять в толк, отчего солдаты так рьяно требуют от него погрузить на борт авианосца это ржавое корыто? Чтобы успокоить их, он сообщил им: баржу в порт отбуксирует другое судно.

На самом деле американцы потопили Т-36 — не из-за желания нанести вред СССР, а потому, что полузатопленная баржа представляла угрозу судоходству.

К чести американских военных, по отношению к советским солдатам они вели себя очень достойно. Никто не мучил их расспросами и допросами, больше того, к каютам, где они жили, приставили охрану — чтобы не докучали любопытные.

Но солдат волновало, что они скажут в Москве. А Москва, получив новости из США, некоторое время молчала. И это объяснимо: в Советском Союзе ждали, не попросят ли спасённые политического убежища в Америке, дабы со своими заявлениями не попасть впросак.

Когда же стало ясно, что военные не собираются «выбирать свободу», про подвиг четвёрки Зиганшина заговорили по телевидению, на радио и в газетах, и сам советский лидер Никита Хрущёв послал им приветственную телеграмму.

«Как на вкус сапоги?»

Первая пресс-конференция героев состоялась ещё на авианосце, куда вертолётами доставили около полусотни журналистов. Закончить её пришлось раньше времени: у Асхата Зиганшина носом пошла кровь.

Позже ребята дали массу пресс-конференций, и практически везде задавали один и тот же вопрос:

— А как на вкус сапоги?

«Кожа очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь: слишком жёсткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот «деликатес» мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких «бутербродов» и составляли наш суточный рацион», — вспоминал потом Анатолий Крючковский.

Уже дома тот же вопрос задавали школьники. «Сами попробуйте», — пошутил как-то Филипп Поплавский. Интересно, сколько сапогов сварили после этого мальчишки-экспериментаторы в 1960-х?

К моменту прибытия авианосца в Сан-Франциско герои уникального плавания, продлившегося, по официальной версии, 49 дней, уже немного окрепли. Америка встречала их восторженно — мэр Сан-Франциско вручил им «золотой ключ» от города.

Советские воины, дрейфовавшие на барже с 17 января по 7 марта 1960 года (слева направо): Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов. Фото: РИА Новости

«Итурупская четвёрка»

Солдат радушные хозяева одели в костюмы по последней моде, и американцы буквально влюбились в русских героев. На фотографиях, сделанных в то время, они действительно смотрятся великолепно — ни дать ни взять «ливерпульская четвёрка».

Специалисты восхищались: молодые советские парни в критической ситуации не потеряли человеческий облик, не озверели, не вступили в конфликты, не скатились до каннибализма, как это случалось со многими из тех, кто попадал в аналогичные обстоятельства.

А простые жители США, глядя на фото, удивлялись: разве это враги? Милейшие ребята, немного стеснительные, что только добавляет им шарма. В общем, для имиджа СССР четверо солдат за время своего пребывания в США сделали больше, чем все дипломаты.

Кстати, что касается сравнений с «ливерпульской четвёркой» — Зиганшин с товарищами не пели, но в истории отечественной музыки оставили след при помощи композиции под названием «Зиганшин-буги».

Отечественные стиляги, нынче воспетые в кино, создали песню на мотив «Rock Around the Clock», посвящённую дрейфу Т-36:

Как на Тихом океане
Тонет баржа с чуваками.
Чуваки не унывают,
Рок на палубе кидают.

Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин — парень из Калуги,
Зиганшин-буги, Зиганшин-рок,
Зиганшин слопал свой сапог.

Поплавский-рок, Поплавский-буги,
Поплавский съел письмо подруги,
Пока Поплавский зубы скалил,
Зиганшин съел его сандали.

Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам…

Разумеется, сочинять подобные шедевры куда проще, чем выжить в таких условиях. Но современным режиссёрам стиляги ближе.

Слава приходит, слава уходит…

По возвращении в СССР героев ждал приём на высшем уровне — в их честь был организован митинг, солдат лично принимали Никита Хрущёв и министр обороны Родион Малиновский.

Всех четверых наградили орденами Красной Звезды, про их плавание сняли фильм, написали несколько книг…

Популярность четвёрки с баржи Т-36 начала сходить только к концу 1960-х.

Вскоре после возвращения на Родину солдат демобилизовали: Родион Малиновский заметил, что парни своё отслужили сполна.

Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Асхат Зиганшин по рекомендации командования поступили в Ленинградское военно-морское среднетехническое училище, которое окончили в 1964 году.

Иван Федотов, парень с берегов Амура, вернулся домой и всю жизнь проработал речником. Его не стало в 2000 году.

Филипп Поплавский, поселившийся под Ленинградом, после окончания училища работал на больших морских судах, ходил в заграничные плавания. Он скончался в 2001 году.

Анатолий Крючковский живёт в Киеве, много лет проработал заместителем главного механика на киевском заводе «Ленинская кузница».

Асхат Зиганшин после окончания училища поступил механиком в аварийно-спасательный отряд в городе Ломоносове под Ленинградом, женился, воспитал двух прекрасных дочерей. Выйдя на пенсию, поселился в Петербурге.

Они не рвались к славе и не переживали, когда слава, коснувшись их на несколько лет, пропала, словно её и не было.

Но героями они останутся навеки.

P. S. По официальной версии, как уже говорилось, дрейф Т-36 продолжался 49 дней. Однако сверка дат даёт иной результат — 51 день. Есть несколько объяснений этого казуса. Согласно самому популярному, про «49 дней» первым сказал советский лидер Никита Хрущёв. Озвученные им данные официально никто оспаривать не решился.

17 января 1960 года начальник штаба Тихоокеанского флота получил срочное донесение: «1 января 1960 года в 09:00 по местному времени в результате сильного шторма со швартовки в заливе острова Итуруп была сорвана самоходная баржа «Т-36». Связь с судном отсутствует. На борту экипаж в составе: младший сержант Асхат Зиганшин, рядовые Филипп Поплавский, Иван Федотов и Анатолий Крючковский ». Последняя полученная радиограмма с баржи была следующей: «Терпим бедствие, к берегу подойти не можем ».

Десантный катер , которым командовал Асхат Зиганшин, не был предназначен для плавания в открытом океане, его использовали для грузов, и даже не было присвоено название. Членами экипажа этого судна были простые солдаты, приписанные к расположенной на острове погранзаставе. На судне доставляли продукты и боеприпасы с , которые не могли бросить якорь у скалистого берега острова Итуруп. В хорошую погоду с этого островка видно Японию, поэтому любое даже самое незначительно происшествие приобретало стратегический характер.

барж а «Т-36»

Никто не предупредил экипаж о надвигающемся тайфуне. В девять часов утра на баржу «Т-36» обрушился удар урагана. Ветер достигал 60 метров в секунду. Он оборвал стальной трос, которым суденышко швартовалось к мачте затонувшего в бухте японского корабля. Тайфун гнал на остров волны пятнадцатиметровой высоты. Удар одной из них пришелся в рубку и разбил радиостанцию. Сигнал SOS на берегу не получили. Так на Курилах началась одна из самых громких одиссей XX века.

Экипаж трижды пытался выбросить баржу на берег, но всякий раз ее несло прямо на скалы. Одна из таких безуспешных попыток окончилась пробоиной. У берега волна поднялась стеной, и с высоты пятиэтажного дома швырнула на камни. Экипажу чудом удалось избежать катастрофы. К 20:00 небольшое судно вынесло в открытый океан. Команда по два человека разместилась на дизелях, и грелась, не теряя надежды. Они верили, что их как и «челюскинцев» страна не оставит в беде.

Когда ветер чуть стих, взвод солдат прочесал берег. Были обнаружены обломки сметенного с палубы бочонка для питьевой воды и доски, на которых четко читалась надпись «Т-36». Путая фамилии и имена, командование ТОФ поспешило разослать родственникам «пропавших» телеграммы, с уведомлением об их гибели. Ни один самолет и корабль не был направлен в район бедствия. До сих пор открыто не говорилось, что причиной тому были не погодные условия, а совсем иные обстоятельства: в судьбу четверки солдат вмешалась глобальная политика.

ракета Р-7

2 января 1960 года Никита Хрущев вызвал в кремль ведущих разработчиков ракетной техники. Он спешил осуществить запуск первого спутника впервые в истории и воплотить его любимый лозунг: «Догнать и перегнать Америку ». Но по данным разведки, США уже в следующем году планировали запустить в космос человека. В январе 1960 года все, кроме ракетной техники советскому лидеру казалось второстепенным.

На второй день дрейфа экипаж баржи «Т-36» продолжал бороться за живучесть судна. Приходилось постоянно скалывать намерзающий лед. Несчастные надеялись, что очередной вал не опрокинет плоскодонное . Спать было невозможно: волны перекатывали людей от борта к борту.

участники тихоокеанского дрейфа Т-36

Асхат Зиганшин

Анатолий Крючковский

Иван Федотов

Филипп Поплавский

Шторм не стихал уже третий день. Зиганшин нашел заметку в газете «Красная Звезда » о проведении ракетных испытаний баллистических ракет для запусков тяжелых спутников Земли и межпланетных полетов в квадрате, куда несло маленькое судно . Первые запуски должны были состояться ориентировочно с 15 января по 15 февраля. И только военным специалистам было известно, что баллистические ракеты, о которых говорилось в сообщении ТАСС, предназначены не для спутников, а для нового межконтинентального носителя ядерного оружия.

«Моряки» быстро поняли, что это непросто политинформация посреди бушующего океана. Осознав важность статьи, экипаж баржи понял, что им надо продержаться до марта. Они решили экономить итак мизерный запас еды. Солдаты питались картофелем, которая была пропитана дизельным топливом, так как валялась под пайолами. Готовили суп из крупы, которой было шестнадцать ложек. Делили на всех несколько кусков хлеба. Воду брали из системы охлаждения двигателя, а подсаливали океанской водой.

Три с половиной десятилетия солдаты из четверки Зиганшина были убеждены, что к ним никто не пришел на помощь из-за непогоды. Оказывается, несмотря на шторм и туман район бедствия баржи «Т-36» кишел судами, но в их боевом задании поиск пропавших без вести не значился. Их интересовала только секретная боеголовка. Для остальных кораблей район предполагаемой траектории полета и падения ракеты был закрыт. 20 января боевая ракета «Р-7» стартовала с полигона «Тюра-Там». Ее головная часть успешно приводнилась в Тихом океане. Падение боеголовки зафиксировали и ракету немедленно приняли на вооружение.

Для экипажа баржи «Т-36» тянулись мучительные недели дрейфа. За весь февраль на четверых пришлось около пяти килограммов картофеля с машинным маслом. Спасала вода, точнее ржавая жижа, которую они догадались выкачать из системы охлаждения. Через месяц дрейфа судно захватило теплое океаническое течение. Баржа оттаяла и дала течь. За ней неотступно следовали акулы, как будто чувствовали, что терпящие бедствие обречены, но люди на борту боролись за жизнь. Последнюю картофелину команда съела 24 февраля. У людей остались ремни, которые пришлось пустить на лапшу, нарезав тоненькими полосками. В ход также шли кирзовые сапоги, из которых съедобные были только кожаные части. «Еду» готовили в океанской воде. Позже в ход пошла гармонь, зубная паста и даже мыло. Одним словом ели все, что можно было найти на судне и продержаться еще день.

2 марта 1960 года на сорок пятые сутки дрейфа экипаж судна впервые увидел проходящее мимо судно. Но оно прошло на очень большом расстоянии и не заметило скитающуюся баржу . 6 марта экипаж дрейфующего судна снова увидел корабль, но он никакой помощи не оказал, так как опять не увидел баржу . Люди уже очень ослабели.

На 49 сутки дрейфа на маленьком суденышке ничего кроме кожи и мыла мореплаватели не ели уже двенадцатый день. Силы были на исходе. Солдаты решили написать предсмертную записку с именами, но вдруг они услышали шум вертолета. Узники баржи уже привыкли к галлюцинациям, но звук нарастал. Из последних сил «пленники» выползли из трюма на палубу.

Американского флота «USS Kearsarge » следовал из Японии в Калифорнию. В четыре часа вечера с его палубы поднялся вертолет. Вскоре пилот доложил капитану, что в 115 милях он заметил неуправляемое судно, на котором было четверо людей в советской военной форме. По всем признакам они терпят бедствие. Капитан развернул корабль навстречу барже. Обессиленных моряков доставили на борт авианосца и сразу накормили, но небольшими порциями. Спасенные были измождены настолько, что даже не могли сами передвигаться. Им выдали американскую военно-морскую форму и отправили в душ. Под струей теплой воды Асхат Зиганшин впервые за 49 дней почувствовал приступ страха и потерял сознание. Очнулся через три дня в лазарете, но страх не прошел. Командира баржи беспокоила мысль о том, что их подобрали враги, и как теперь они смогут вернуться на Родину.

долгожданное спасение

обессиленные скитальцы

Корабельные медики установили, что всем четверым жить на барже оставалось от силы сутки. Желудков у них практически не осталось. Американские моряки удивлялись, откуда у ребят нашлись силы, и как они догадались сразу отказаться от добавки еды. Под наблюдение медиков спасенные быстро шли на поправку. Командир корабля каждое утро приходил к ним, чтобы узнать о самочувствии.

Через неделю, когда команда баржи могла уже самостоятельно передвигаться, на борту авианосца была организована пресс-конференция. Советских журналистов на нее не пустили. Правительство США предложило политическое убежище, но командир Асхат Зиганшин ответил, что возвращаться на Родину он не боится. После конференции каждый из репортеров хотел сфотографироваться с советскими героями. На следующий день четверку спасенных принимало советское консульство в Сан-Франциско. Солдатам зачитали приветственную телеграмму Н. С. Хрущева. Он благодарил экипаж баржи «Т-36» в связи с их героическим поведением во время 49-дневного дрейфа в Тихом океане. В Советском Союзе газета «Правда » вскользь сообщила о подвиге советских солдат в океане, а Америка чествовала их как героев. Комментаторы теленовостей сообщали, что в подобных ситуациях другие неподготовленные скитальцы дрались из-за куска хлеба и погибали.

7 марта 1960 года американский авианосец спас советских моряков, 49 дней дрейфовавших в океане без еды и воды. В невыносимых условиях, с которыми не совладать и опытным морякам, молодым солдатам удалось сохранить лицо и стать героями.

Рискованная попытка

Если прослушать историю об океанском дрейфе 1960 года, не вдаваясь в подробности, то создается впечатление, что четыре молодых моряка с самого начала оказались на совершенно неуправляемой барже в открытом море. Однако это не так. Первое время, судно было на ходу, но из-за разбушевавшейся стихии матросы просто не рисковали приближаться к берегу – корабль бы разнесло в клочья. Тем не менее, после девяти часов непрерывной борьбы со штормом, топливо начало подходить к концу. Держаться на безопасно-удаленном расстоянии они больше не могли. Решили рискнуть – выброситься на берег, то есть совершить сложнейший морской маневр, в ходе которого судно гарантированно погибает. Но неудачно – баржа осталась на плаву, получив пробоину. Пришлось в штормовую погоду, в 18-ти градусный мороз ее заделывать. К отсутствию топлива добавилась еще и течь.

Течение смерти

Судно все дальше уносило от Курильских островов на юго-восток, где баржу подхватило теплое течение Куросио, которое японские рыбаки кличут «течением смерти»: «Еще несколько веков назад было замечено, что иногда японские рыбаки, уйдя даже в тихую погоду на промысел, не возвращались домой. Подхваченные мощными потоками Куросио восточнее островов Рюкю, где его скорость достигает 78 миль в сутки, их уносило в Тихий океан», - писал российский моряк Скрягин.
В скорости Куросио заключалась и другая опасность – в нем не водилось рыбы, а это грозило морякам голодной смертью: «Рыбы не поймали ни одной, хотя все время пытались этим заниматься, готовили снасти из подручного материала, что нашли на борту. Потом узнали, что никакой живности в тех местах не водилось из-за мощного океанского течения», - вспоминал потом Асхат Зиганшин, один из участников дрейфа.

Мартин Иден и гармошка

Людей, дрейфующих в океане, убивает ни голод, ни жажда, а страх – паника, переходящая в безумие. «Ужас овладевает человеком, который затерян в бескрайном водном пространстве. В прошлую войну многие моряки в одиночестве носились по океану в шлюпке или на плоту после того, как их товарищи погибли от ран или голода», - писал о таких случаях американский путешественник Вильям Вильямс. Случай с советскими моряками уникален именно тем, что им удалось сохранить себя. Несмотря на страшный голод, никто из них ни разу не покусился на долю другого. «Мы поддерживали друг друга как могли», - рассказывал потом Поплавский.
Кстати, помогали им в этом герои Джека Лондона. Когда океан бушевал особо неистово, открывали Мартина Идена. Образ этого мужественного человека придавал новые силы. Устраивали даже концерты – на барже чудом оказалась гармошка, правда, дрейф она не пережила – сварили и съели.

Праздник 23 февраля

Еще в начале дрейфа был тщательно проведен учет имеющегося провианта. На барже нашлись: ведро картошки, килограмм свиного жира, начатая и нераспечатанная банка свиной тушенки, буханка хлеба и питьевой воды в баке. В системе охлаждения была пресная вода. Пищу принимали раз в два дня. Когда съели последнюю картошину, в ход пошла кожа – ремни, ботинки, гармошка. Даже кирзовые сапоги пригодились – «варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели…Кусочки варева жевали, намазав на них технический вазелин...».
Но голод голодом, а традиции святое. 23 февраля – день Советской армии матросы не могли пропустить, а ведь шел уже второй месяц их «блуждания»: «Никогда не забыть нам 23 февраля. День Советской Армии. Мы решили отметить его обедом. Решить-то решили, а отмечать нечем! Можно было в последний раз сварить «суп». Но Зиганшин сказал: «Суп мы варили вчера. Давайте растянем праздник. Давайте покурим, а пообедаем завтра». Мы согласились. Зиганшин скрутил цигарку, и мы по очереди покурили. Это был наш последний табак».

«Ловушка в квадрате»

Так почему же моряков так долго не могли найти ни советские, ни иностранные суда, ведь они дрейфовали в океане целых 49 дней. Неужели их сочли погибшими сразу после шторма, и никто из части даже не попытался найти их?
На самом деле нет. Спасательные экспедиции были предприняты еще во время шторма, когда удалось вызволить из лап стихии другие унесенные корабли. Но когда баржу Т-36 унесло в открытый океан, поиски прекратились. Почему?
На судне, помимо еды потерпевшие бедствие матросы нашли номер газеты «Красная звезда», в которой рассказывалось о планируемых испытаниях советских ракет именно в тех краях, куда уносили их воды Куросио. Они попали в квадрат, который до 1 марта 1960 года был запрещен для судоходства. На дворе стоял январь…
Долгое время их единственными спутниками оставались акулы. Тем не менее, матросам повезло. Волею случая их отнесло прочь от безлюдных вод, в сторону судоходных путей. Но они с отчаянием проводили несколько уплывающих вдаль кораблей, перед тем, как их заметили американские вертолеты.

Идеология холодной войны

Когда 6 марта над баржей зашумели лопасти вертолета, матросы уже были на грани истощения. Но даже несмотря на это, они побоялись сразу принять помощь американцев – шел 60-й год, разгар холодной войны. «Я услышал шум и вышел посмотреть. Оказалось, над нами был вертолет. Мы еще не понимали, кто это, но попытались объяснить, что нам нужны продукты, топливо и карта. Мы могли пойти своим ходом», - рассказывает Зиганшин. Ответа не последовало, авианосец уплывал, унося с собой последнюю надежду на спасение.
Но на следующий день, корабль вернулся, и изнеможенные матросы услышали на ломаном русском: «Помощь нужна?»
На авианосце матросам понадобилось какое-то время, чтобы восстановиться и прийти в себя. Вместе с вернувшимися силами пришло и осознание: ««Мать честная! Мы же на американском авианосце!» Вдруг дезертирами объявят? Или, того хуже, предателями.
Эта тревога не оставляла их еще год после чудесного спасения. Зиганшин вспоминал потом, что даже когда вернулся в свою часть на Курилы, долго не верил, что все закончится без последствий. Ведь еще когда американский авианосец доставил группу в Сан-Франциско, им позвонил журналист из «Правды» и намекнул, как бы не сболтнули они чего лишнего. А во время дрейфа к семьям пропавших приходили на обыск – искали дезертиров! Но на Родине, их встретили как героев, а в Сызрани именем Асхата даже улицу назвали.

Популярнее «битлов»

Возращение команды, которую считали погибшей, было триумфальным. После удивительного кругосветного путешествия – Курилы, Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж, в Москве их ждала торжественная встреча: толпы людей, поздравления, цветы. Еще до возвращения советские газеты успели в самых ярких красках рассказать о героическом дрейфе и человеческом благородстве. В СССР матросы стали популярнее «битлов». По радио шли передачи, про них снимали фильмы. Владимир Высоцкий посвятил им один из своих рок-н-рольных хитов: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел свой сапог».
Они стали звездами. Их осаждали толпы поклонниц. Асхат вспоминал: по двести-триста писем в день приходило. Девушки жаждали более близкого знакомства с храбрым моряком. Предлагали даже жениться. Некоторые завлекали приданным: «квартирой, машиной», а у кого-то, напротив, был корыстный интерес. Вспоминали о ключе от Сан-Франциско, который преподнес героям мэр города, спрашивали из золота ли, сколько весит. «Они не знали, что ключ только так называют, на самом деле он из прессованного картона», - смеялся потом Зиганшин.

55 лет назад началась знаменитая "одиссея" советских солдат-стройбатовцев. 49 дней провели они в Тихом океане без еды и воды. После чудесного спасения о них снимали фильмы и сочиняли песни.

"Зиганшин-рок, Зиганшин-буги, Зиганшин сорок дней на юге. Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин слопал свой сапог", - слова этой незатейливой песенки были когда-то известны всей детворе Советского Союза. Пелась она на мотив знаменитого рок-н-ролльного шлягера Clock Around the World. Слова в разных версиях шуточной песенки менялись, но подвиг российских военных описан до мельчайших подробностей: история про съеденные сапоги и гармонь, путешествие в стан идеологического врага - вовсе не выдумка.

История эта началась на острове Итуруп, где 17 января 1960 года ураганный ветер сорвал со швартовки самоходную танкодесантную баржу Т-36. В этот момент на борту находилось четверо солдат - младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Иван Федотов, Анатолий Крючковский и Филипп Поплавский, - все они занимались погрузочно-разгрузочными работами, а баржа могла удаляться от берега максимум на 200-300 метров. Несмотря на то, что все они служили в стройбате, небольшой "морской" опыт у каждого из солдат все же имелся. Да и кто из юношей в то время не мечтал стать моряком? Асхат Зиганшин, например, еще до армии окончил морское учебное подразделение и даже имел право самостоятельно управлять небольшими судами. Поэтому поначалу ветру, поднявшемуся в небольшом заливе, они не придали большого значения. Однако очень быстро небольшой, казалось, ветер перерос в настоящую бурю. "В считанные секунды поднялись огромные волны, нашу баржу оторвало от швартовочной мачты и давай швырять её по заливу", - так много лет спустя вспоминал начало своей "одиссеи" Анатолий Крючковский. Они запустили двигатели и попытались зайти в бухту, но попытка не удалась. Многометровые волны, бросавшие небольшое суденышко как щепку, "пощадили" солдат - баржу, хотя она и получила пробоину, не разбило о камни, но вынесло в океан. К этому моменту закончилось топливо, за борт смыло и бочонок с маслом для двигателя, и дрова для печки, сорвало антенну, погас сигнальный огонь на мачте, но команда не отчаивалась. Сначала надеялись, что ветер переменится, и их суденышко прибьет к берегу, а когда ветер усилился - надеялись на то, что их найдут.

Поисковая операция действительно проводилась, и сейчас уже сложно сказать, почему она оказалась безуспешной. Может быть, виной тому метеоусловия, которые не позволяли тщательно исследовать прибрежную зону, может быть, - обнаруженные на берегу обломки бочонка для питьевой воды, а может быть, и ракетные стрельбы, из-за которых всем судам было запрещено выходить в море. Словом, поиски закончились, едва успев начаться. Родственникам военнослужащих сообщили, что они пропали без вести, но все места, где могли объявиться солдаты, взяли под наблюдение. "Пока нас швыряло по океану, у родителей проверяли подвалы и чердаки - вдруг мы дезертировали тогда в шторм и скрываемся от военной службы", - рассказывал в одном из интервью Асхат Зиганшин.

Между тем шторм не унимался, ветер только усиливался, унося баржу в океан, все дальше от берега. Много позже Зиганшин с товарищами узнают, что за время их одинокого плавания, их полузатопленное суденышко преодолело более тысячи морских миль.

Первые дни они практически не спали: Зиганшин с Федотовым по очереди стояли за штурвалом на пронизывающем ветру, а Крючковский с Поплавским мисками вычерпывали из трюма воду и пытались залатать пробоину. Но отсутствие сна стало не самым страшным испытанием для молодых советских солдат. Проверив запас продуктов и пресной воды, они поняли, что еды хватит ровно на двое суток. "Стало жутковато. У нас была буханка хлеба, пара ведер картошки, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек "Беломора", - рассказывал Асхат Зиганшин. За несколько дней до того злополучного дня, Т-36 поставили на ремонт и неприкосновенный запас продовольствия сдали на склад. Однако 16 января баржу пришлось срочно спускать на воду для разгрузки прибывающего рефрижератора. В суматохе, видимо, просто забыли вернуть так называемый НЗ.

Решили экономить. Но закончились папиросы, быстро не стало и тушенки… Картошка во время шторма рассыпалась и пропиталась мазутом, однако, спустя некоторое время, уже и она казалась "пищей богов". Бочонок с питьевой водой так же опрокинуло. Пили воду из системы охлаждения двигателей, а когда и она подошла к концу - собирали дождевую.

Впрочем, надежда на спасение оставалась. Спустя несколько дней после начала незапланированного путешествия они нашли в рубке номер газеты "Красная звезда" с сообщением об учебных ракетных пусках в том районе океана, куда их унесло. Надеялись, что суда, направляющиеся на учения, заметят одинокую баржу. Вывесили на мачте флаг бедствия и установили дежурства. Урезали пайки для того, чтобы продержаться до 1 марта.

Но последняя картофелина была съедена 24 февраля. Воду пили по глотку раз в двое суток. По воспоминаниям участников этой страшной "одиссеи", самыми трудными были первые две недели - голод и жажда были мучительными. "Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно", - рассказывал потом Асхат Зиганшин. Именно он и вспомнил рассказ своей школьной учительницы о матросах, питавшихся во время голода кожей, содранной с мачт. "Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас ещё есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались", - вспоминал младший сержант. Спустя годы на вопрос, какая она на вкус, кожа кирзовых сапог, Крючковский отвечал: "Очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок". А Асхат Зиганшин почти через 50 лет говорил, что помнит этот вкус до сих пор.

"Дни плывут, плывут недели,

Судно носит по волнам,

Сапоги уж в супе съели

И с гармошкой пополам.

Зиганшин-буги, Крючковский-рок,

Поплавский съел второй сапог.

Пока Зиганшин рок кидал,

Гармонь Федотов доедал".

…К этому моменту их носило по океану уже больше месяца. Впереди - лишь неизвестность. Но ни паники, ни драк, даже ссор среди экипажа не было - поддерживали друг друга, как могли. Пока была цела гармошка, Филипп Поплавский даже иногда играл на ней. Съели и кожаные ремни, и мыло, и даже зубную пасту - оставался один кирзовый сапог. Когда их спасли, весили они не больше 40 килограммов, каждый потерял в весе как минимум по 30 килограммов.

Из воспоминаний Анатолия Крючковского: "В последние дни начались галлюцинации. Мы договорились: если кто-то из нас почувствует, что не сможет дальше жить, то просто попрощаемся и всё. Оставшийся последним напишет наши имена. Как раз в тот день мимо нас проходил корабль. Мы стали подавать ему сигналы, но из-за большого расстояния нас не заметили. Это было 2 марта. Еще одно судно мы увидали 6 марта. Но оно тоже прошло мимо…"

Спасение пришло на следующий день, что называется, откуда не ждали. Их заметили самолеты американского авианосца Kearsage. Однако, когда прилетели вертолеты и сбросили на палубу спасательные веревки, никто из команды не двинулся с места - ждали, когда кто-нибудь спустится. Истощенные, обессиленные, они собирались выставить свои условия - был разгар "холодной войны". По словам Зиганшина, требовать они намеревались продуктов и топлива, а возвращаться хотели самостоятельно. "Одни вертолёты повисели, топливо кончилось — улетели. Прилетели другие. Смотрим — на горизонте огромный корабль появился, авианосец. Когда и у этих вертолётов топливо кончилось, они исчезли вместе с кораблём. И вот тут нам по-настоящему страшно стало, - рассказывал командир экипажа много лет спустя. - Так что, когда через пару часов корабль к нам вплотную подошёл, мы уже дуру не гнали". В общей сложности советские солдаты провели в океане 49 дней…

На борту авианосца думали о барже - в те времена потеря вверенного им социалистического имущества сурово каралась. Даже пытались договориться, чтобы перегнать баржу следом. Баржа практически сразу была уничтожена, но, чтобы не волновать солдат, американцы пообещали, что за судном придет другой корабль. Несмотря на непримиримые идеологические разногласия, экипаж американского авианосца заботился, выхаживал четырех "мореплавателей", даже командир авианосца ежедневно справлялся об их здоровье. Их кормили с ложечки по специальной диете, за их состоянием следил врач, а чтобы "гостям" не было скучно, постоянно показывали кино и крутили музыку. Когда Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов немного окрепли, на борту авианосца провели пресс-конференцию. Советских журналистов, конечно, на ней не было. Но дозвонился по телефону корреспондент газеты "Правда" Борис Стрельников - предупредил отважную четверку, чтобы держали язык за зубами. Они и не распространялись. Один из американских журналистов спросил, не боятся ли они возвращаться в СССР и предложил остаться в Америке. "Хотим вернуться домой, что бы потом ни случилось", - решение экипажа баржи Т-36 было общим и однозначным.

Меж тем, авианосец приближался к Сан-Франциско. "[Я] сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить", - вспоминал позже младший сержант Зиганшин. И действительно, в Москве неделю решали - герои эти ребята, или предатели. Когда определились, в "Известиях" появилась статья "Сильнее смерти".

В Тихом океане в 1960 году. Кавалер ордена Красной Звезды (1960). Почётный гражданин Сан-Франциско (США).

Биография

Татарин. Вырос в Поволжье. Воинскую службу проходил в инженерно-строительных войсках на Дальнем Востоке .

Военнослужащие 49 суток провели в открытом море без воды и еды. Однако выжили. Умирающих от голода солдат, съевших семь пар кожаных сапог и кожаные меха гармошки 7 марта 1960 года спас экипаж американского авианосца «Кирсардж». Истощенные и обессиленные военнослужащие СССР были подобраны американским авианосцем «Кирсердж» в 1930 км от атолла Уэйк. Авианосец доставил военнослужащих в Сан-Франциско , где у них неоднократно брали интервью, а также была устроена пресс-конференция, где члены экипажа Т-36, одетые в гражданские костюмы, предоставленные правительством США, отвечали на многочисленные вопросы, связанные с данным происшествием и с чудесным спасением. Эта четверка, по мнению прессы, соперничала в популярности с Гагариным и группой «Битлз ».

В 1964 году Асхат Зиганшин окончил Военно-морское училище в г. Ломоносове Ленинградской области. С марта 1964 года по май 2005 года служил во флоте, в составе аварийно-спасательного дивизиона Ленинградской военно-морской базы. Избирался делегатом съезда ВЛКСМ .

В настоящее время живёт в Стрельне под Санкт-Петербургом.

В райцентре Шентала Шенталинского района Самарской области именем Асхата Зиганшина названа улица.

В 1960 году мэр Сан-Франциско подарил им символические ключи от города и произвёл в почетные жители.

Младшему сержанту ЗИГАНШИНУ Асхату Рахимзяновичу

рядовым ПОПЛАВСКОМУ Филиппу Григорьевичу, КРЮЧКОВСКОМУ Анатолию Федоровичу, ФЕДОТОВУ Ивану Ефимовичу

Дорогие товарищи! Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга. Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными и верными сынами.

Желаю вам, дорогие соотечественники, доброго здоровья и скорейшего возвращения на Родину.

Подвиг четвёрки в искусстве

• В 1960 году появилась песня «О четырех героях». Музыка: А. Пахмутовой Слова: С. Гребенникова , Н. Добронравова . Эта песня в исполнении Константина Рябинова , Егора Летова и Олега Судакова вошла в альбом «На советской скорости» - первый магнитоальбом советского андеграундного проекта «Коммунизм» .
• В 1962 году на киностудии «Мосфильм » режиссёром Генрихом Габаем снят фильм «49 дней ».
• Владимир Высоцкий посвятил им одну из своих песен «Сорок девять дней» («Суров же ты климат охотский…»,1960).
• В 2005 году снят документальный фильм «Их могли не спасти. Узники Курильского квадрата».
• Была создана детская считалка в двух вариантах;

"Юрий - Гагарин. Зиганшин - татарин. Герман - Титов. Никита - Хрущев"

"Юрий Гагарин Зиганшин-татарин Никита Хрущёв А ты кто будешь таков?"

В реальности дрейф баржи в Тихом океане продолжался ровно 51 день, а не 49: по календарю с 17 января по 7 марта. Первым произнёс цифру «49» в своём выступлении Н. С. Хрущёв , но его побоялись поправить. Об этой оплошности в апреле 2010 г. рассказал один из здравствующих ныне участников события Анатолий Фёдорович Крючковский. Когда их обнаружили в океане у них оставалось полчайника пресной воды, один сапог и три спички. С такими запасами по расчётам спасённых смогли бы протянуть не более пары суток…

Напишите отзыв о статье "Зиганшин, Асхат Рахимзянович"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Зиганшин, Асхат Рахимзянович

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.