Удивительные подвиги челябинского вреча в немецком концлагере. «Чудесный русский доктор» — Георгий Федорович Синяков,Герой без награды

Он сумел спасти сотни жизней в концлагере, ежедневно рискуя своей собственной

38-летний Георгий Федорович Синяков был фронтовым хирургом и в октябре 41-го попал в плен вместе с ранеными солдатами. О том, что произошло дальше, вся страна узнала через много лет. Оказалось, что в Челябинске работает врач, достойный высших государственных почестей. Но не все так считали: плен и концлагерь были «несмываемым пятном» на репутации советского гражданина.

«Летающая ведьма»

В 1961 году одно из самых популярных СМИ СССР, «Литературная газета», напечатала очерк о судьбе легендарной Анны Егоровой – военной летчицы, «летающей ведьмы», как звали ее немцы. В августе 1944 года самолет Анны был сбит под Варшавой и ее, обгоревшую, привезли в концлагерь польского города Кюстрин. Там, помимо пыток и допросов, ее ждала бы мучительная смерть от заражения крови – обширные раны никто и не думал обрабатывать. А если бы немцы нашли ордена и партбилет, то расстрел был бы неминуем.

Но, на счастье Анны, ее сдали сначала на руки лагерному врачу – хирургу, чье имя с благодарностью произносили не только пленные, но и охрана лагеря, и даже «чистокровные арийцы», управлявшие этим интернациональным адом.

В своих воспоминаниях «ведьма» всегда рассказывала о том, как Георгий Синяков – так звали врача, маскировал затягивающиеся раны Анны под страшные гнойные области на теле. Выглядело все это так ужасно, что немцы боялись даже приближаться к Анне, не говоря уже о том, чтобы вести ее на допросы. И пока фашисты думали, что летчица при смерти, она выздоравливала.

После войны Егорова рассказала всему Советскому Союзу о подвиге врача, рисковавшего своей жизнью ради других, и Георгия Синякова завалили письмами люди, которых он спас в кюстринском лагере.

Врач от бога

Георгий Синяков ушел на фронт на второй день войны. Но долго повоевать ему не пришлось: 5 октября его госпиталь вместе с ранеными оказался в тылу у стремительно наступающих немцев. Георгию Федоровичу пришлось пройти несколько концлагерей, прежде чем он оказался в Кюстринском лагере для военнопленных в Польше.

В этот лагерь сгоняли военных всех национальностей. Особняком стояли советские пленные: их «зона» была отделена от остального лагеря тройной «колючкой». Не шло и речи о том, чтобы раненых кто-то лечил, измученных голодом и непосильной работой в карьере людей косили инфекции. Было много смертей и от истощения. Заключенных других лагерных зон поддерживал посылками и медикаментами Красный Крест, но Советский Союз тогда вышел из этой организации. Так что трупы из русских бараков ежедневно выносили десятками.

Первую операцию в Кюстрине Синяков проводил под насмешки начальника лазарета доктора Кошеля , заявившего, что от русского врача нельзя ждать больше, чем от немецкого санитара. Насмешки кончились, когда едва стоявший на ногах от слабости и голода врач блестяще провел на глазах «экзаменаторов» резекцию желудка. Синякова тут же перевели в ревир – лагерный лазарет, и назначили штатным хирургом. С тех пор он практически не отходил от операционного стола – больных и раненых было огромное количество.

Врачу полагался усиленный паек, да и коллеги из других зон лагеря пытались подкармливать истощенного Синякова. Как-то югославы принесли ему банку молока и шпик, но он выменял на них у немецких охранников пару ведер картошки для больных. Вместе с Павле Трпинацем , югославским профессором медицины и капралом Гельмутом Чахером , немцем-переводчиком, сочувствовавшим русским, Синяков спас множество жизней в самом концлагере, а заодно организовал немалое количество успешных побегов.

«Заразные» пациенты

Георгий Федорович и Павле лечили раненых и помогали окрепнуть военнопленным, пряча их в инфекционном бараке, куда немцы не заходили, боясь подцепить заразу. Чахер же разрабатывал маршруты побега, доставал компасы и часы для беглецов, рисовал карты. Так удалось спасти восемнадцатилетнего москвича Илью Эренбурга – тезку советского публициста. Вряд ли парень с таким именем сумел бы выжить в концлагере.

Синяков учил решившихся на побег имитировать смерть, оформлял документы как на умерших. Вместе с другими трупами «умершего» вывозили и сбрасывали в ров, откуда беглец выбирался уже с темнотой.

Было и наоборот… Когда в лагерь привезли пленных советских летчиков, Синяков констатировал их смерть, вывезя в ров тела других погибших. А летчиков под другими именами прятал в «инфекционке» до тех пор, пока не организовал побег для каждого из них.

Оперировать приходилось без продыху. Узнав о том, что в лагере работает удивительный русский, к нему стали обращаться даже немцы из окрестных городов. Верный клятве Гиппократа , Синяков качественно лечил и оперировал всех. Известен случай спасения немецкого ребенка, подавившегося костью. Благодарная мать на глазах у всех встала на колени и поцеловала спасителю сына руку.

Более 20 лет хирург Георгий Синяков заведовал отделением челябинской больницы. Никто и не предполагал, что во время Великой Отечественной войны он, находясь в концлагере, помог сбежать сотням советских пленных и спас от смерти тысячи заключённых.

«Летающая ведьма»

«Я многим обязана чудесному русскому доктору Георгию Фёдоровичу Синякову, - рассказала в 1961 году Герой Советского Союза, лётчица Анна Егорова-Тимофеева. - Это он спас меня от смерти в концлагере Кюстрин».

Молва о гениальном, но скромном челябинском хирурге Георгии Синякове, который, рискуя собственной жизнью, помогал тысячам солдат, после этого интервью облетела весь мир. Егорова подробно рассказала, как её сбили фашистские истребители, раненую, привезли в концлагерь, как фашисты радовались, что в руки попала сама «летающая ведьма». Советские солдаты звали отважную девушку Егорушкой, и по сводкам Совинформбюро прошла информация о присвоении Анне Егоровой звания Героя Советского Союза посмертно. Никто не знал, что совершившая более трёхсот боевых вылетов советская лётчица попала в плен, но жива и чудесным образом спасётся. Чтобы 20 лет спустя рассказать о подвиге скромного доктора Синякова.

Пока лётчица Егорова не рассказала историю гениального врача, Синяков про фронт не говорил никому.

Со всех уголков мира в Челябинск тотчас пошли письма с надписью на конверте: город Челябинск, доктору Георгию Синякову. Что удивительно, они доходили до адресата! Сотни человек трогательно благодарили спасшего их врача, плакали, когда вспоминали своё пребывание в лагере, смеялись, когда писали о том, как Синяков обманывал гитлеровцев и организовывал побеги, рассказывали о том, как сложилась их дальнейшая жизнь. А скромный врач-хирург, ещё в концлагере получивший имя «чудесный русский доктор», никогда доселе не рассказывавший о войне, лишь говорил, что выполнял свой долг, и «не в плену победа делалась».

Экзамен на профпригодность

Окончивший Воронежский медуниверситет Георгий Синяков ушёл на Юго-Западный фронт на второй день войны. Во время боёв за Киев врач до последней секунды оказывал помощь попавшим в окружение раненым солдатам, пока гитлеровцы не заставили его бросить это «ненужное занятие». Попав в плен, молодой врач прошёл два концлагеря, Борисполь и Дарницу, пока не оказался в Кюстринском концентрационном лагере в девяноста километрах от Берлина.

Сюда гнали военнопленных из всех европейских государств. Но тяжелее всего приходилось русским, которых никто никогда не лечил. Люди умирали от голода, измождения, простуды и ран. Весть о том, что в лагере оказался врач, быстро облетела немцев. Решено было устроить русскому доктору экзамен - он, голодный и босой, несколько часов подряд делал резекцию желудка. Экзаменовать молодого русского приставили нескольких военнопленных докторов из европейских стран. У ассистентов Синякова дрожали руки, а Георгий так спокойно и чётко выполнял необходимые манипуляции, что даже у немцев пропала тяга устраивать впредь испытания специалисту. Хотя кто-то из них до этого язвил, что самый лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара.

Фотографии спасённых русских солдат занимают отдельную папку в музее истории медицины Челябинска.

Умри, чтобы жить

Синяков не отходил от операционного стола. Сутки напролёт он оперировал раненых солдат. Весть о гениальном враче разошлась далеко за пределы концлагеря. Немцы стали привозить своих родных и знакомых в особо крайних случаях к пленному русскому. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «истинного арийца» поцеловала руку пленному русскому и встала перед ним на колени. После этого Синякову был назначен дополнительный паёк, а также стали положены некоторые льготы, типа свободного передвижения по территории концлагеря, огороженного тремя рядами сетки с железной проволокой. Врач же частью своего усиленного пайка с первого дня делился с ранеными: обменивал сало на хлеб и картошку, которой можно было накормить большее число заключённых.

В музее истории медицины есть стенд, посвящённый Синякову. Власти города, где герой работал после войны, решили увековечить память Георгия Синякова

А потом Георгий возглавил подпольный комитет. Врач помогал организовывать побеги из Кюстрина. Он распространял листовки, где рассказывалось об успехах Советской армии, поднимал дух советских пленных: уже тогда доктор предполагал, что это - тоже один из методов лечения. Синяков изобрёл такие лекарства, которые на самом деле отлично затягивали раны больным, но с виду эти ранения выглядели свежими. Именно такую мазь Георгий использовал, когда фашисты подбили легендарную Анна Егорову. Гитлеровцы ждали, когда отважная лётчица поправится, чтобы устроить показательную смерть, а она всё «угасала и угасала». На самом деле несколько восхищающихся смелостью Анны пленных, и в их числе Синяков, помогали девушке, как могли. Поляк-портной сшил ей из оборванной робы юбку, кто-то собирал по каплям рыбий жир, Синяков лечил, делая вид, что ей лекарства не помогают. Потом Анна поправилась и при помощи Синякова бежала из концлагеря. Советские солдаты, слышавшие о смерти легендарной лётчицы, едва поверили в её чудесное воскрешение.

Родственники героя отдали в музей и награды, и письма, и грамоты, и удостоверения Георгия Фёдоровича

Способы спасения солдат были разными, но чаще всего Георгий стал использовать имитацию смерти. К счастью, никому из гитлеровцев не пришло в голову подумать, почему большинство раненых заключённых, которым удавались побеги, прошли перед этим лечение у «русского доктора». Георгий Фёдорович научил больных имитировать собственную смерть. Громко констатировав фашистам, что очередной солдат умер, Георгий знал, что жизнь ещё одного советского человека спасена. «Труп» вывозили с другими действительно умершими, сбрасывали в ров неподалёку от Кюстрина, а когда фашисты уезжали, пленный «воскресал», чтобы пробраться к своим.

Спасенные лётчики

Когда фашистам удавалось привезти в лагерь пленных лётчиков, они были особенно рады. Их гитлеровцы боялись и ненавидели особенно. В один из дней в Кюстрин пригнали сразу десять советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось спасти всех. Здесь помог его излюбленный приём с «умершим» пленным. Позже, когда о подвиге «русского доктора» рассказала Анна Егорова, живые лётчики-легенды нашли Георгия Синякова, пригласили в Москву. Туда же на самую душевную на свете встречу прибыли сотни других спасённых им бывших узников Кюстрина, которым удалось выжить, благодаря умнейшему и отважному Синякову. Врача боготворили, благодарили, обнимали, звали в гости, возили по памятникам, а ещё с ним плакали и вспоминали тюремный ад.

Илья Эренбург, как и сотни других советских военнопленных, погиб бы, если бы не старания русского доктора

Чтобы спасти восемнадцатилетнего пленного советского солдата еврейского происхождения по имени Илья Эренбург, Георгию Фёдоровичу пришлось усовершенствовать свой приём с воскрешением. Надсмотрщики спрашивали Синякова, кивая на Эренбурга: «Юде?». «Нет, русский», - уверенно и чётко отвечал врач. Он знал, что с такой фамилией у Ильи нет ни единого шанса на спасение. Доктор, спрятав документы Эренбурга, так же, как прятал награды лётчицы Егоровой, придумал раненому молодому парню фамилию Белоусов. Понимая, что смерть идущего на поправку «юде» может вызвать вопросы у надсмотрщиков, месяц доктор думал, как быть. Он решил имитировать внезапное ухудшение здоровья Ильи, перевёл его в инфекционное отделение, куда фашисты боялись нос совать. Парень «умер» здесь. Илья Эренбург «воскрес», перешёл линию фронта и закончил войну офицером в Берлине.

Ровно через год после окончания войны доктор отыскал молодого человека. Чудом сохранилась фотокарточка Ильи Эренбурга, которую он прислал «русскому доктору», с надписью на обороте, что Синяков спас его в самые трудные дни жизни и заменил ему отца.

Ровно через год после войны спасённый Синяковым Илья Эренбург прислал фотокарточку с благодарностями

Без единого выстрела

Последний подвиг в лагере «русский доктор» совершил уже перед тем, как русские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. Ему говорили, не бойтесь, доктор, вас не расстреляют. Но Георгий не мог оставить своих раненых, которых он прооперировал тысячи, и, как в начале войны, в боях под Киевом, не бросил их, а решился на немыслимо отважный шаг. Он уговорил переводчика пойти к фашистскому начальству и стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. Переводчик с трясущимися от страха руками передал слова Синякова фашистам. Они ушли из лагеря без единого выстрела. И тут же в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина.

Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. Известно, что за первые сутки он спас семьдесят раненых танкистов. В 1945-м Георгий Синяков расписался на рейхстаге.

Кружка пива за победу

Приёмный сын Георгия Фёдоровича, Сергей Мирющенко, позже рассказывал такой любопытный случай. Как врач, Синяков никогда не любил пиво. Но однажды в лагере стал свидетелем спора другого пленного советского доктора с фашистским унтером. Отважный доктор говорил фашисту, что ещё увидится с ним в Германии, в Берлине, и выпьет кружку пива за победу советского народа. Унтер в лицо смеялся: мы наступаем, берём советские города, вы гибнете тысячами, о какой победе ты говоришь? Синяков не знал, что стало с тем пленным русским, потому решил в память о нём и о всех несломленных солдатах зайти в мае 1945-го в какой-то берлинский кабачок и пропустить кружку пенного напитка за победу.

Портрет Синякова кисти его коллеги, врача-хирурга Устюжанина.

После войны Георгий Фёдорович переехал в Челябинск. Он работал заведующим хирургическим отделением медсанчасти легендарного ЧТЗ, преподавал в мединституте. О войне не говорил. Студенты вспоминали, что Георгий Фёдорович был очень добрым, подчёркнуто вежливым, интересным и спокойным человеком. Многие и не предполагали, что он был на войне, а про концлагерь и вовсе не думали.

Говорили, что Синякова после интервью Егоровой пытались выдвинуть на награды, но «пленное прошлое» не ценилось в послевоенные времена. Тысячи спасённых Георгием Фёдоровичем говорили, что он был действительно врачом с большой буквы, настоящим «Русским Доктором». Известно, что свой день рождения Синяков отмечал в день окончания Воронежского университета, считая, что родился тогда, когда получил диплом врача.

До сих пор подвиг русского доктора был забыт. Он не имел в своей жизни громких званий, не был удостоен больших наград. Только сейчас, в канун 70-летия Великой Победы, общественность Южного Урала вспомнила о героическом хирурге, чей стенд открыт в музее медицины челябинской больницы. Власти Южного Урала планируют увековечить память легендарного земляка, назвать его именем улицу или учредить премию студентам-медикам имени Георгия Синякова.

Синяков умел «воскрешать» из мёртвых.

Есть истории огромный камень,

Мы на нём напишем имена,

Золотом их тиснем, чтоб веками

Помнила и чтила их страна.

Как пленный врач концлагеря спас тысячи солдат

«Летающая ведьма»

«Я многим обязана чудесному русскому доктору Георгию Фёдоровичу Синякову, - рассказала в 1961 году Герой Советского Союза, лётчица Анна Егорова-Тимофеева. - Это он спас меня от смерти в концлагере Кюстрин».

Пока лётчица Егорова не рассказала историю гениального врача, Синяков про фронт не говорил никому:

Встречу ветеранов войны ведёт Георгий Синяков:

Экзамен на профпригодность

Фотографии спасённых русских солдат занимают отдельную папку в музее истории медицины Челябинска:

Умри, чтобы жить

В музее истории медицины есть стенд, посвящённый Синякову. Власти города, где герой работал после войны, решили увековечить память Георгия Синякова:

Родственники героя отдали в музей и награды, и письма, и грамоты, и удостоверения Георгия Фёдоровича:

Спасенные лётчики

Илья Эренбург, как и сотни других советских военнопленных, погиб бы, если бы не старания «русского доктора»:

Ровно через год после войны спасённый Синяковым Илья Эренбург прислал фотокарточку с благодарностями:

Без единого выстрела

«Жив буду…». О чём писали солдаты с войны?

Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. Известно, что за первые сутки он спас семьдесят раненых танкистов. В 1945-м Георгий Синяков расписался на рейхстаге.

Кружка пива за победу

Григорий Федорович Синяков родился в 1903 году в селе Петровском Воронежской области. В 1928 году окончил Воронежский медицинский университет. До войны работал в медицинских учреждениях Ростовской области. В 1941 году Синяков был призван в армию и отправлен воевать на Юго-Западный фронт. Во время боев за Киев Синяков до последнего оказывал помощь попавшим в окружение раненным солдатам. Вместе с ними он был пленен. Пройдя два концлагеря, Борисполь и Дарницу, он оказался в Кюстринском концентрационном лагере, находившемся в девяноста километрах от Берлина.

Георгий Фёдорович Синяков

В Кюстрин попадали военнопленные из всех европейских государств. Люди умирали от полученных ран, болезней, измождения, голода. Новость о том, что в лагере появился русский врач, быстро разнеслась по лагерю. Немцы решили устроить ему экзамен — он голодный и босой несколько часов подряд должен был делать операцию — резекцию желудка. Принимали экзамен несколько военнопленных докторов из европейских стран. В то время как у ассистентов врача во время операции дрожали руки, Синяков делал все манипуляции точно и спокойно. Несмотря на утверждения немцев, что немецкий санитар лучше любого советского доктора, Синяков успешно прошел этот экзамен.

После этого случая Григорий Федорович практически не отходил от операционного стола, сутки напролет оперируя раненных солдат. О гениальном пленном враче стало известно и за пределами концлагеря. В особо крайних случаях немцы стали привозить к нему на лечение своих родственников и близких. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда прооперированный ребенок пришел в себя, его мать — жена «истинного арийца» — встала на колени перед пленным русским врачом и поцеловала ему руку. С тех пор Синякову выделили дополнительный паек, а также разрешили свободно передвигаться по территории концлагеря. Этим пайком он делился с другими заключенными, обменивая сало на картошку и хлеб, — ими можно было накормить большее количество пленных.

Вскоре Георгий Федорович стал во главе подпольного комитета. Он помогал организовывать побеги из лагеря, распространял листовки, в которых говорилось об успехах Советской Армии (уже тогда доктор предполагал, что это — тоже один из методов лечения). Также Синякову удалось изобрести мазь, которая отлично затягивала раны, но при этом на вид они выглядели как свежие. Именно такую мазь он использовал при лечении летчицы Анны Егоровой.

Легендарная Анна Егорова, которая впоследствии совершит более 300 боевых вылетов и станет Героем Советского Союза, была сбита немецкими солдатами. Немцы поместили её в Кюстрин на лечение, чтобы после её выздоровления совершить показательную казнь. Несколько пленных, восхищенных её храбростью, помогали ей как могли: поляк-портной сшил ей юбку из оборванной робы, кто-то собирал для нее по каплям рыбий жир, Синяков лечил, делая вид, будто бы лекарства ей не помогают. Когда Анна поправилась, он помог ей бежать.

Георгий Федорович по-разному помогал солдатам спастись, но чаще всего он использовал имитацию смерти. Он учил больных притворяться мертвыми, а затем констатировал смерть. «Труп» вывозили с действительно умершими и сбрасывали в ров неподалеку от лагеря. Когда немецкие солдаты уезжали, пленный «воскресал», чтобы пробраться к своим.

Фотографии русских солдат, спасённых Федором Синяковым, в музее истории медицины Челябинска

Немцы особенно радовались, когда им удавалось привезти в лагерь пленных летчиков. Однажды они захватили сразу десятерых. Синякову при помощи приема с «умершим» пленным удалось спасти их всех. Позже, когда о подвигах врача стало известно, летчики разыскали его и пригласили в Москву. На ту же встречу пришли сотни других спасенных Синяковым узников Кюстрина. Врача боготворили, благодарили, обнимали, звали в гости, возили по памятникам, а ещё с ним плакали и вспоминали тюремный ад.

Чтобы спасти восемнадцатилетнего пленного советского солдата еврейского происхождения по имени Илья Эренбург, Георгию Фёдоровичу пришлось усовершенствовать приём с «воскрешением». Немецкие солдаты спрашивали Синякова, кивая на Эренбурга: «Юде?». «Нет, русский», — уверенно и чётко отвечал им врач. Синяков понимал, что с такой фамилией у Эренбурга нет шансов спастись, поэтому он спрятал его документы и придумал раненному фамилию «Белоусов». Осознавая, что смерть идущего на поправку «Белоусова» может вызвать подозрения, Георгий Федорович месяц думал, как быть дальше. Он решил имитировать резкое ухудшение состояния здоровья больного и перевел его в инфекционное отделение, куда не рисковали заходить немецкие солдаты, и там констатировал его «смерть». Бежав из лагеря, Илья Эренбург пересек линию фронта, вернулся к своим войскам и позже закончил войну в звании лейтенанта в Берлине.

Через год после окончания войны доктор отыскал молодого человека. Чудом сохранилась фотокарточка с надписью на обороте, которую Эренбург подарил своему спасителю.

Фотокарточка Георгию Федоровичу Синякову от Ильи Эренбурга

Свой последний подвиг «русский доктор» совершил уже перед тем, как советские танки освободили Кюстрин. Наиболее крепкие заключенные были погружены в эшелоны для эвакуации, оставшихся немцы собирались расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно о планах немцев узнал Синяков. Ему говорили, что он расстрелян не будет, но он не мог оставить раненых и пленных и решился на немыслимо смелый шаг. Георгий Федорович уговорил переводчика пойти к начальству лагеря и стал через него уговаривать немцев пощадить пленников. Во время разговора у переводчика от страха тряслись руки, но все же слова доктора возымели действие. Немцы ушли из лагеря без единого выстрела. И тут же в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина.

Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. По просьбе танкистов Синяков организовал в лагере полевой госпиталь. Известно, что за первые сутки ему удалось спасти семьдесят раненых танкистов.

В 1945 году Георгий Федорович вместе с советскими войсками дошел до Берлина и оставил свою роспись на Рейхстаге. В 1946 году он был демобилизован.

После войны Георгий Фёдорович переехал в Челябинск. Там он работал заведующим хирургическим отделением медсанчасти легендарного Челябинского Тракторного Завода и преподавал в мединституте. О войне он не говорил. Студенты вспоминали, что Георгий Фёдорович был очень добрым, подчёркнуто вежливым, интересным и спокойным человеком. Многие даже не подозревали, что он был на войне, а про концлагерь и вовсе не думали.

Первой после войны Синякова разыскала Анна Александровна Егорова, когда в 1961 году в «Литературной газете» вышел очерк о ней под заголовком «Егорушка». Тогда о подвиге советского врача узнал весь мир. Тысячи спасенных людей писали ему в Челябинск. В письмах его благодарили за спасение и восхищались его мужеством. Синякова хотели выдвинуть на награды, но по иронии судьбы этому помешало «пленное прошлое».