Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Эта спецоперация российских военных, проведенная в ночь с 11 на 12 июня 1999 года, вошла в современную летопись побед русского оружия. Хотя, если точнее, в качестве оружия здесь выступили не автоматы и пистолеты, а военная хитрость, смекалка, а еще мужество, решимость и беспримерная стойкость наших солдат и офицеров. Марш-бросок на Приштину - операция сводного батальона ВДВ России, входившего в состав международного миротворческого контингента в Боснии и Герцеговине, по захвату аэродрома стратегического назначения Слатина стала на тот момент эталоном «военно-дипломатического» искусства. Российские военные показали, что с Россией можно и нужно считаться, что НАТО решает далеко не все и не за всех. Русские запрягают долго, но, когда нужно, ездят очень и очень быстро, и в июне 1999 года мир в этом еще раз убедился.

Счет шел на часы О предпосылках югославского кризиса, о его развитии сказано уже немало. Сегодня речь о «приштинском броске» - захвате аэропорта Слатина и последовавшем за этим полномасштабном вводе в этот район российского миротворческого контингента. Как позже вспоминал бывший начальник Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России генерал-полковник Леонид Ивашов, данное решение шло вразрез с военными планами НАТО, что могло привести к началу полномасштабной войны. В связи с этим операцию было предложено провести молниеносно, скрытно и неожиданно для НАТО.

«В случае нападения на российских десантников со стороны сил альянса планировалось в спешном порядке провести блиц-переговоры с военным и политическим руководством Югославии, вступить с ней в военный союз и дать отпор наступающим войскам НАТО на всей территории Косово, одновременно перебросив в Косово и Метохию несколько полков ВДВ, а то и дивизию», - вспоминал позже Леонид Ивашов.

По его мнению, такой план развития событий был изначально обречен на успех, так как руководство НАТО не было в полной мере готово к полномасштабной наземной операции.Интересно, что подробные обстоятельства данной операции до сих пор засекречены. За месяц до броска майор Юнус-бек Евкуров, находившийся в тот момент в составе международного миротворческого контингента в Боснии и Герцеговине, получил задание в составе группы военнослужащих подразделения российского спецназа скрытно взять аэропорт Слатина под наблюдение и подготовиться к прибытию основных сил. Задача была выполнена безукоризненно. К слову, натовским контингентом также планировалось установление контроля над этим объектом, причем дата выдвижения сил альянса (они хотели выступить из Македонии) планировалась на то же число - 12 июня.

«Нас было 18 человек, - вспоминал позже бывший майор, а ныне генерал-майор Герой России (Золотой Звезды он был удостоен как раз за Приштинскую операцию) глава Ингушетии Юнус-бек Евкуров. - Этого было вполне достаточно. Мы заняли позиции. Все было под контролем».

Памятна офицеру и встреча с натовскими военными, которые прибыли сюда в запланированный ими срок. Для них присутствие россиян на подступах к аэродрому оказалось шоком.

«Блоки выставлены, бойцы готовы к обороне, - говорит Евкуров. - Конечно, это был вызов НАТО. Зачем? Москва дерзко заявила о себе как раз в тот критический момент, когда ее позицию по Косово американцы и их союзники по НАТО пытались полностью игнорировать».

Русский характер За одну ночь российская колонна стремительно пролетела по балканским дорогам шесть сотен километров. Борта нашей техники были отмечены триколором, и в Сербии, в Косово, местное население, несмотря на позднее время, с радостью и воодушевлением встречало россиян. Машины забрасывали цветами, солдатам передавали еду и напитки. Кстати, участники того рейда вспоминали, что из-за такого приема скорость движения колонны приходилось временами сбрасывать. И все же к утру 12 июня русские уже были в Слатине.Натовцы болезненно отреагировали на подобные новости. К аэродрому выдвинулись английские танки, а вертолеты альянса предприняли попытку приземлиться на аэродроме. Правда, пара энергичных виражей наших БТР по летному полю заставили пилотов отказаться от посадки. Тогда генерал Майкл Джексон, командовавший группировкой сил НАТО на Балканах, лично возглавил продвижение английской танковой колонны, довел ее до аэродрома. Не обращая внимание на российских военных, он начал было подавать команды своим танкистам, пытался регулировать движение. В ответ наши десантники расчехлили гранатометы. Танки остановились как вкопанные...Позже Майкл Джексон оправдывался: я не хотел, мол, начинать третью мировую войну. По мнению же генерал-полковника Леонида Ивашова, «одной из причин отказа НАТО от наземной операции стало категорическое возражение всех европейских членов альянса против действий в первом эшелоне». Единственное, на что хватило духу у натовцев, - это занять позиции в безопасной для них близости от аэродрома. Кроме того, страны НАТО заблокировали воздушные коридоры для пролета российских воздушных судов на аэродром. Сюда планировалось оперативно перебросить дополнительные силы десантников, ведь один на один со всем альянсом оказались тогда всего две с небольшим сотни россиян. Сегодня известно, что свое воздушное пространство для наших самолетов перекрыла и Украина. Стоит напомнить: то был 1999 год, никакими майданами еще и не пахло. Просто назло, во вред, из гадости и подлости. Никаким «славянским братством» от Украины не пахло уже в ту пору. Мы, кстати, не забыли этот финт. Не забыли и не простили.
Балканский поворот В новейшей истории российской армии приштинский бросок навсегда остался примером умелой координации действий подразделений, готовности наших военных действовать в особой обстановке, добиваться успешного результата в самых трудных условиях. Кстати, утверждают, что после развала Советской армии ее преемница долго не могла вернуть себе былых способностей. Не самая удачная военная кампания в Чечне 1994-1996 годов, казалось, наглядно продемонстрировала окончательную деградацию бывшей «несокрушимой и легендарной»… Однако блестящая по замыслу и воплощению операция по захвату аэродрома Слатина развеяла все эти домыслы.

«Какие же молодцы наши солдаты, - вспоминал позже бывший комбат миротворцев и один из участников событий июня 1999 года полковник ВДВ запаса Сергей Павлов. - Молодые ребята, в жизни еще ничего толком не видели, не попадали в переделки, а тут наяву, на твоих глазах делают историю. Да, хорошие воины англичане, французы, итальянцы, внушительно смотрелись американские двухметровые негры-качки. Но не было в них того, что есть в нашем, порой невзрачного вида солдатике из рязанской или вологодской глубинки. Не понимают они, что такое "надо" и как это, когда "через не могу". В общем, меняются времена, приоритеты, ценности, но никогда не изменится суть - тот самый стержень, который есть в наших людях».

Конечно, не все удалось довести до ума, доделать. Спустя время аэродром в Слатине стал принимать и натовские самолеты, а после и вовсе перешел в гражданский статус. В 2003 году российские военные прекратили свое участие в миротворческой миссии на Балканах, задачи продолжили выполнять лишь сотрудники правопорядка, командируемые из России в составе специальных групп. Но русский солдат доказал, что способен на многое, что он умеет удивлять и побеждать. Не будет преувеличением сказать, что такой же дерзкой, смелой, решительной стала и операция наших «вежливых людей» весной 2014 года, благодаря которой Крым воссоединился с Родиной. Между этими вехами, разделенными 15 годами новейшей истории страны и мира, много общего.

Среди множества военных афоризмов, приписываемых генералиссимусу, графу Александру Суворову-Рымникскому, есть и такой: «Кто удивил, тот победил». В справедливости этой полководческой максимы в разное время убеждались на своей шкуре разные иностранные армии, которым так или иначе доводилось сталкиваться с русским солдатом. Один из таких уроков в относительно недавнем прошлом получили военные НАТО, развязавшие войну в бывшей Югославии и позже стыдливо перекрасившие ее в «миротворческую операцию». При этом натовские вояки совершенно забыли о том, что солдат остается солдатом вне зависимости от того, какого цвета его каска и шеврон - защитного или голубого. А еще - о том, что в России голубой берет - это символ в первую очередь не миротворческого смирения, а воздушно-десантного мужества и решительности. Каковые российские десантники и продемонстрировали всему изумленному миру, совершив в ночь на 12 июня 1999 года легендарный 620-километровый марш через Боснию и Герцеговину и территорию Сербии в Косово, чтобы взять под контроль аэропорт «Слатина» в косовской столице Приштине.

… Много позже из уст одного из главных действующих лиц той операции - тогда майора ВДВ, разведчика Юнус-бека Евкурова (сейчас - глава Республики Ингушетия) - станет известно, что первые замыслы по поводу занятия аэропорта Слатина появились у российского военного командования еще в мае. Именно тогда майор Евкуров получил приказание группой из 18 бойцов подразделений спецназначения выдвинуться в район аэропорта и взять его под контроль. Тут нужно заметить, что «взять под контроль» означало не занять с помощью неполных двух десятков бойцов неплохо укрепленный и охраняемый объект, а скрытно выяснить о нем все, что только возможно - чтобы затем, в момент собственно операции по захвату, ее участники имели полное представление об объекте. И хотя подробности этой спецоперации, ставшей прелюдией к знаменитому Приштинскому броску, до сих пор не предаются огласке, по дальнейшему развитию событий можно сделать однозначный вывод: спецназ свою задачу выполнил на «отлично»!

Основанием для такого вывода может служить простой факт. Как вспоминает непосредственный участник Приштинского броска полковник ВДВ Сергей Павлов, в то время - командир сводного батальона десантников из состава миротворческих сил России в Боснии и Герцеговине, полученный им приказ отводил на подготовку марша очень мало времени. И при этом не содержал никаких указаний на «отработку задания» или «изучение объекта». Как пишет в своих записках Павлов (цитируется по публикации в «Российской газете» в июле 2003 года), «прибыв в штаб бригады, получил от командира боевое распоряжение: батальону в качестве передового отряда предстоит совершить 620-километровый марш и к утру 12 июня захватить аэродром Слатина в 12 километрах юго-западнее Приштины. Время готовности к маршу было определено 3.00 11 июня. Таким образом, в моем распоряжении на подготовку было 8 часов, из них светлого времени суток - 3 часа. Прибыв в Симин-хан, убедился, что под руководством начальника штаба майора Вадима Полояна люди готовились спокойно, без суеты. Поспать в эту ночь не довелось никому, звонок аппарата ЗАС (засекречивающая аппаратура связи. - РП ) раздался в 5.00. Настало время действовать, и весь военный механизм заработал. Батальон пошел. Уверенно, красиво, мощно».

Впрочем, краткость подготовки к маршу объяснялась еще и тем, что комбат Сергей Павлов, по его собственным словам, задолго до этих событий почувствовал, что готовится что-то необычное, и требовал от своих подчиненных тщательнее обычного готовить технику и снаряжение к летнему периоду и возможному маршу. Причем, как вспоминает генерал-полковник в отставке Леонид Ивашов, марш павловского батальона состоялся бы в любом случае - не в Приштину, так в другой город. Ведь, по словам Ивашова, «мы планировали ввести три батальона. Один должен был идти в Косовска-Митровицу и как бы обозначить наш сектор. Второй хотели десантировать на аэродром в Приштине. А третий в качестве резерва должен был высадиться на сербской территории у города Ниш. Но, если помните, венгры и румыны не разрешили нам пролет через свое воздушное пространство. Поэтому батальон, который должен был идти на Митровицу, и повернул на Приштину».

Аэропорт Слатина, 1999 год. Фото: Сергей Метелица/ТАСС

Как утверждает генерал Ивашов, среди аргументов, которыми ему удалось убедить тогдашнего министра обороны России маршала Игоря Сергеева дать «добро» на приштинский бросок, был и такой: если бы подразделения НАТО, тоже готовившиеся войти в Косово, решились силой противостоять русским десантникам, в Москве нашлись бы генералы, способные уговорить сербскую армию выступить в их поддержку. Трудно сказать, насколько это утверждение соответствует действительности. Но то, что шедшая на Приштину колонна из 15 бронетранспортеров и 35 грузовиков российских миротворцев то и дело встречала отводившиеся из Косово сербские подразделения, явно выражавшие свою симпатию «братушкам» - совершеннейшая правда. И надо думать, если бы по русским солдатам кто-то открыл огонь, сербские не остались бы в стороне: слишком уж велика была их ненависть к американским военным и их союзникам по НАТО, беззастенчиво уничтожавших их страну под видом «миротворческой операции».

«Посовещавшись, мы решили оставить часть техники, чтобы «облегчить» колонну, вспоминает Сергей Павлов. - У нас уже были достоверные данные о том, что передовые подразделения войск НАТО перешли границу Союзной Республики Югославии. Надо было спешить, поскольку преодолеть нам предстояло значительно более долгий путь, чем им. Всякие мысли были в голове, но главная одна - успеть. Колонна шла на скорости 80 км/ч и выше по сложной трассе, которую и на "Жигулях" тяжело преодолеть, а не то что на боевой технике. И все это при 36-градусной жаре. Весть о нашем появлении, видимо, мгновенно облетела всю страну. Стали появляться кинооператоры, толпы людей рукоплескали нам на улицах городов. Мужчины радовались, плакали женщины. На одном дыхании пролетели Белград. Двигаться стало сложнее: дороги были заполнены колоннами выходивших из Косово югославских войск. Сербские военные чуть ли не из кабин вылезали, приветствуя наших солдат».

Косвенным подтверждением тому, что Приштинский бросок не был бы столь результативен, если бы группа майора Евкурова не добилась успеха, служат такие слова полковника Павлова: «Наш проход обеспечили на высоком уровне. Нас вели, разведка сработала на пять баллов». А вслед за разведкой на пять баллов сработали сами десантники. К 7 часа утра 12 июня 1999 года задача, поставленная сводному батальону под командованием Сергея Павлова, была выполнена: российские десантники полностью взяли под свой контроль аэропорт «Слатина». И тем самым нанесли серьезнейший удар по планам НАТО использовать его как базу для разворачивания своих миротворцев, главной задачей которых была фактическая поддержка действий косовских сепаратистов.

Такой же серьезный удар русские десантники нанесли Приштинским броском и по высокомерному отношению западных военных к российским. Не случайно после того, как натовские генералы один за другим потерпели неудачу в попытках убедить русских сдать аэропорт, они стали объяснять это «нежеланием начинать третью мировую войну». В действительности же, как вспоминали после непосредственные участники событий, офицеры НАТО просто испугались: слишком уж решительно были настроены российские десантники. Дошло дело до прямой демонстрации силы, когда подъехавшим утром и пытавшимся нагло преодолеть наш блок-пост британским танкам открыто показали гранатометчиков, целящихся в них с близкого расстояния. А чтобы не дать натовским вертолетам приземлиться на взлетном поле Слатины, водители российских бронетранспортеров буквально танцевали на бетоне, всякий раз на несколько секунд опережая «вертушки» в выбранном посадочном квадрате.

Пережить такой позор спокойно Запад, прежде всего политики и высокопоставленные военные, не могли. В ход пошли прямые инсинуации: в частности, широко разошлась байка о том, что наши десантники якобы выпрашивали у натовцев еду и вынуждены были принимать подачки от сербов. А вот что было полной правдой, так это то, что неожиданный успех батальона тогдашние российские политики не решились развить. Не получив у венгров и болгар разрешения на пролет военно-транспортной авиации через их воздушное пространство, Москва в итоге отказалась от плана довести группировку в Слатине до трех батальонов. Да и весь эффект от внезапного марш-броска был в итоге сведен политиками на «нет»: Россия так и не получила своего миротворческого сектора в Косово, а захваченный десантом аэропорт использовался не только российскими, но и натовскими военными.

И все-таки в истории российской армии постсоветской эпохи Приштинский бросок навсегда остался примером великолепной координации действий подразделений и умения русских солдат выполнять самые непростые приказы и добиваться успеха в самых трудных условиях. В принципе, в этом, конечно, ничего нового нет, но после развала Советской Армии ее преемница долго не могла вернуть себе былых способностей. Так что бросок на Приштину был первым симптомом выздоровления российской армии. А свидетельством того, что она окончательно пошла на поправку, стала очень похожая по быстроте и дерзости операция «вежливых людей», благодаря которой Крым воссоединился с Родиной. Примечательно, что даже орденские ленты у медалей, которыми награждались участники двух этих операций, в немалой степени похожи…

Далее в рубрике 12 июня 1943 года начался стодневный Карпатский рейд партизанского соединения под командованием Ковпака. Этот поход стал одной из самых громких партизанских операций Великой Отечественной войны.

В ночь с 11 на 12 июня передовой отряд ВДВ из состава российского миротворческого контингента SFOR выдвинулся из Боснии и Герцеговины в направлении Косово.(Свернуть)
Задача по захвату аэропорта "Слатина", расположенного в 15 км. от Приштины, была выполнена к 7 утра, были выставлены блок-посты, а взлетная полоса приготовлена для приема основных сил. Операция готовилась еще с мая, когда майор Юнус-бек Евкуров с группой из 18 военнослужащих ГРУ ГШ скрытно выдвинулся в направлении аэропорта (подробности этой части операции до сих пор засекречены).

Колонны НАТО к аэропорту подошли около 11 часов утра 12 июня 1999 года, при этом в течение нескольких часов вероятность прямого столкновения была чрезвычайно высока. Так 200 российских десантников сорвали планы НАТО по использованию ключевого аэропорта с взлётно-посадочной полосой, способной принимать любые типы самолётов, в том числе тяжёлые военно-транспортные.

История, конечно, не знает сослагательного наклонения. Но если бы планам, которые строил или поддерживал генерал Леонид Ивашов, суждено было сбыться, мир бы сейчас точно был иным...

— Леонид Григорьевич, это правда, что некий французский майор передал сербам данные о натовских бомбардировках?

— Начальник генштаба вооруженных сил Франции генерал армии Жан-Пьер Кельш, с которым у меня самые добрые отношения, тоже не являлся сторонником бомбардировки Югославии. Кстати, как и многие военные из других стран НАТО. Поэтому в случае с французским майором ничего удивительного нет. Здесь роль сыграли не деньги. Это был поступок мужественный и в высшей степени гуманный, потому что никаких причин бомбить Югославию не было.

Но снова Олбрайт! Когда министр иностранных дел Британии Робин Кук только заикнулся, что его юристы никогда не одобрят ультиматум, предъявленный Белграду, и не поддержат план бомбардировок, у Олбрайт уже готов был совет: «Наймите других юристов!» Вот так делается политика по-американски…

На десятую годовщину бомбардировки бывший советник де Голля генерал Пьер Галуа прислал в Белград видеозапись своего выступления, в котором раскрыл некоторые натовские секреты. Как выясняется, заговор против Югославии существовал давно. В середине восьмидесятых во Всемирном банке состоялось два совещания, на которых пришли к заключению, что Югославия, где нет безработицы, бесплатное образование, медицина и высокая динамика экономического роста, не лучший пример для Европы. Как утверждает Галуа, военные Германии, Англии, Франции и США еще тогда задумались о том, как организовать подрывную деятельность против Югославии. А если потребуется — то и военную операцию.

— И Москва оказалась не самым надежным союзником Белграда.

— На переговорах по Югославии нашу делегацию в качестве спецпредставителя возглавлял Виктор Черномырдин, американскую — Строуб Тэлбот. Диалог начали военные, и нам удалось о многом договориться. Например, о том, что войска тех государств, которые участвовали в бомбардировках, не войдут в Косово, а югославские пограничники будут работать на границе вместе с натовскими пограничными структурами. И самое принципиальное — Россия по этому соглашению получала в Косово под свою ответственность сразу несколько секторов, где проживали преимущественно сербы. Что было вполне логично.

После того как я доложил о результатах, Черномырдин даже упрекнул мидовцев, которые в диалоге с Строубом Тэлботом застыли на мертвой точке. «Наращивать надо!» — говорит… Там действительно процесс затянулся, поэтому я несколько удивился, когда вечером Черномырдин вдруг сказал: «Леонид Григорьевич, вы с генералом Заварзиным уезжайте отдыхать, а мы еще поработаем». Как я потом узнал, ночью Тэлбот организовал Черномырдину телефонный разговор с Альбертом Гором, и утром Виктор Степанович повел себя совершенно по-другому.

Открывается пленарное заседание, поднимается Строуб Тэлбот и заявляет, что американская сторона располагает новым текстом соглашения, который и предлагается обсудить. Виктор Степанович соглашается. Я, естественно, возмутился: как можно обсуждать текст, которого мы в глаза не видели? Предлагаю вернуться в Москву, внимательно изучить новый вариант и дать ответ американской стороне на следующем раунде. Последнее слово за главой делегации, но Виктор Степанович настроен весьма даже благодушно: давай, говорит, все-таки послушаем Тэлбота, только в русском переводе. Я настаиваю: «Виктор Степанович, слушаем Тэлбота, садимся в самолет и летим в Москву». «Там посмотрим, куда летим…» — парирует Черномырдин, как я почувствовал, уже с раздражением.

Тэлбот начинает зачитывать свой вариант, и когда выясняется, что все наши договоренности с американскими военными выброшены, я его прерываю и прошу разъяснений у генерала Фогельсона. Тот докладывает: на все, о чем прежде договаривались, получено согласие Пентагона. И тут Черномырдин спрашивает Тэлбота: «Строуб, будем слушать наших военных?» — «Нет, Виктор Степанович!» — «Тогда давай дальше…» А дальше Черномырдин принял вариант американской стороны.

Естественно, я заявил протест против подобного метода ведения переговоров, а также заявил категорическое несогласие с текстом соглашения. После чего мы с генералом Заварзиным покинули зал заседаний. Уже в нашем посольстве по закрытой связи я попросил маршала Сергеева доложить обо всем президенту Ельцину. Вторым звонком проинформировал югославскую сторону...

Потом ходили слухи, будто мы с Черномырдиным даже подрались. Стычка была действительно жесткая, но до драки не дошло. Было так. Мы с генералом Заварзиным пришли раньше и разместились во втором салоне самолета. Черномырдин тем временем раздавал интервью у трапа. Через некоторое время поднимается на борт и прямо от двери: «Эй, генерал, ну-ка заходи — разбираться будем!» Я не хотел вообще разговаривать, однако Заварзин меня переубедил. Все-таки зашел к нему в салон и первым делом попросил обращаться ко мне так, как записано в наших уставах: «товарищ генерал-полковник» или «генерал-полковник Ивашов». «Посмотрим, будете ли вы генералом, когда мы прилетим в Москву!» — сказал Черномырдин, но, гляжу, уже не тыкает. И тогда я говорю: «Вы предали интересы России, вы предали интересы сербов, вы предали директиву президента Ельцина и даже принципы «восьмерки»…»

Существовала утвержденная Ельциным директива МИДа на ведение переговоров, определяющая наши позиции. Была договоренность с министрами иностранных дел «восьмерки» о принципах осуществления международного военного присутствия в Косово. Все это было размазано. И когда я все это выдал прямым текстом, Черномырдин страшно вскипел: «Какие это принципы «восьмерки» я предал?» Уточняю: «В соглашении с американцами даже упоминания об этих принципах нет». Он тогда обращается к мидовцу: «Ивановский, что, действительно нет?» Тот отвечает: «Нет, Виктор Степанович!» Черномырдина будто прорвало: «А куда же вы смотрели?..» Но шуметь было поздно. По тому варианту соглашения, который он подписал, у нас не только не было своего сектора в Косово, Россия вообще исключалась из миротворческого процесса.

— Что же произошло?

— Мы обсуждали этот вопрос с маршалом Сергеевым. Потом я получил достоверные сведения, о чем разговаривали ночью Гор и Черномырдин. Дело в том, что еще раньше они встречались на вилле Гора в Америке и будто бы договорились, что Альберт Гор будет выдвигаться кандидатом в президенты США, а Виктор Степанович — в президенты России. При этом Соединенные Штаты в лице действующего президента Билла Клинтона и его соратника по партии Альберта Гора обещали Черномырдину поддержку...

Но как распорядиться этой информацией? Показал маршалу Сергееву. Он говорит: «Оставь у меня». — «Зачем?» — «Появится возможность, доложу Борису Николаевичу». — «А если это их совместный проект? Тогда докладывать вы поедете министром обороны, а по дороге обратно вас уже снимут…» В общем, я убедил Игоря Дмитриевича не рисковать. Ситуация в стране была специфическая. Добывалась важнейшая информация, а доложить ее было некому! Более того — докладывать было опасно. И в личном плане, и потому, что можно было поставить под удар наши источники.

— Была ли известна дата начала бомбардировок Югославии?

— Все мы знали. И разведка знала, и наши коллеги из НАТО, которым все это было не по душе, заранее нас предупредили. Министерство обороны разработало три варианта ответных действий. Самый жесткий — разрыв дипотношений с теми странами НАТО, которые участвуют в бомбардировке. Второй вариант — прекращение сотрудничества с НАТО по всем направлениям, ограничение деятельности военных атташе, прекращение с ними всяческих контактов. И третий, наиболее мягкий: сокращается количество совместных контактов, мероприятий и так далее. Маршал Сергеев решил начать со второго варианта. Мы отозвали свое представительство из НАТО, вернули домой всех, кто обучался в странах альянса, и выслали из России все натовские инфраструктуры, включая информбюро НАТО. Любые контакты с военными атташе были исключены. Что было воспринято очень болезненно. Французский военный атташе даже обещал устроить голодовку, если я его не приму. Я не принял.

— Чего он хотел этим добиться?

— В Европе бомбардировки восприняли неоднозначно. Если бы Россия отреагировала мягче, у американцев появилась бы возможность и объясниться с европейской общественностью, и убедить своего обывателя в том, что русские, дескать, не очень-то возражают. Кроме того, после нашей реакции на бомбардировки у них появилась еще и сугубо бюрократическая проблема. Как сказал мне один натовский генерал, на контакты с Россией были выделены определенные суммы, которые в Брюсселе не знали, как списывать.

— Кто в руководстве страны разделял вашу позицию по Югославии?

— На сто процентов — маршал Сергеев и Евгений Примаков. Но в мае Евгений Максимович был удален с поста премьер-министра и уже не мог повлиять на события. А МИД после его ухода своей позиции уже не имел и вообще утратил всякую самостоятельность в принятии решений.

— Насколько серьезное сопротивление могла оказать югославская армия?

— По натовским данным, после бомбардировок где-то половина косовской группировки югославской армии считалась уничтоженной. Но когда начался вывод югославских войск из края Косово, всем стало ясно, что натовская разведка врала. Сербы уходили без потерь, полностью сохранив боеспособность и боевую технику. Понесли серьезные потери ПВО и ВВС. Наземная группировка сохранила свой потенциал.

Почему НАТО не отважилось на наземную операцию? Главная причина в том, что в Брюсселе боялись больших потерь. Вторая причина — не нашлось кандидатов для действий в первом эшелоне. Насколько я знаю, немцы сразу же категорически отказались. Англичане с американцами тоже не изъявили желания. Тогда чуть было не определили в первый эшелон венгров, никак не ожидавших такого подвоха. В общем, воевать по-серьезному никто не хотел. А последняя причина в том, что в ходе наземной операции могло пострадать мирное население, включая косоваров, на выручку которых якобы и стремилось НАТО. Как следствие — весьма нежелательный для Брюсселя международный резонанс.

Благодаря нашему министру иностранных дел Игорю Иванову в резолюции Совбеза ООН под номером 1244 даже упоминания нет о НАТО. Текст ее звучит приблизительно так: в миротворческой операции в Косово примут участие члены ООН и международные организации. Как ни старалась Олбрайт, НАТО попало именно в эту размытую формулировку — «международные организации». Кстати, американцы на переговорах «восьмерки» снова очень рассчитывали на поддержку Черномырдина. И он действительно позвонил, но на этот раз уже с призывом «Не уступать российские позиции!». Резолюция 1244 полностью развязывала нам руки, и мы могли действовать по своему усмотрению. Но во избежание конфликтов предложили американцам договориться.

Строуб Тэлбот и генерал Фогельсон прилетели в Москву с предложением, согласно которому наш батальон должен был располагаться в американском секторе и подчиняться американцам. Потом писали, будто я швырнул этот документ обратно Фогельсону. Было не так, я его просто не принял и предложил партнерам подучить резолюцию 1244. Через полчаса поступило очередное американское предложение: наше присутствие увеличилось уже до двух батальонов, которые определяли в мобильный резерв командующего английской группировкой генерала Майкла Джексона. То есть куда пошлют. Но поскольку у нас был железный принцип по части НАТО — действуем вместе, но не подчиняемся! — ни один из вариантов принят не был. Я прервал переговоры, а когда американцы поинтересовались, как мы теперь будем действовать, честно ответил: самостоятельно! А для прессы уточнил: первыми мы в Косово не войдем, но и последними не будем.

Американцы отправились в гостиницу, а мы сели в кабинете у первого замминистра иностранных дел и подготовили записку Ельцину, в которой отметили, что американские предложения унижают и Россию, и его лично как президента. Ссылаясь на резолюцию 1244, позволяющую нам действовать по своему усмотрению, мы предлагали осуществить ввод своих сил в Косово одновременно с силами НАТО, но без согласования с ними. Когда документ был завизирован, маршал Сергеев съездил к Ельцину и получил его одобрение. Теперь мы могли действовать.

— И наш батальон пошел на Приштину…

— Строуб Тэлбот с полдороги вернулся в Москву. Не зная, куда деть американцев, Игорь Иванов привез американскую делегацию на Арбатскую площадь, и они там толкались по этажу министра обороны, требуя разъяснений. Тэлбот, которому сообщили о вхождении нашего батальона в Приштину, потребовал объяснений, но Игорь Иванов не мог ничего ему сказать. Потом он обижался, что мы не поставили его в известность о своих намерениях. Но мы боялись утечки информации, поэтому в курсе всех деталей марша на Приштину были только военные.

— Говорят, что когда наш батальон вошел в Приштину, в мировых столицах началась предвоенная паника.

— У нас все было спокойно, пока генерал Заварзин не доложил о том, что командир английской бригады, действующей в этом же секторе, просит с ним встречи. Такая встреча была разрешена, хотя провокаций мы не исключали. А часа через полтора, когда была налажена засекреченная связь, я сам вышел на Заварзина. Он доложил, что англичане в принципе нормальные мужики, но никому не доверяют — ни сербам, ни албанцам, ни своим непальским стрелкам, поэтому пять старших британских офицеров просят разрешения переночевать в нашем расположении. Ну что тут скажешь? Разрешили. Разрешили и по рюмочке. Британцам по три, Заварзину — одну.

Так началось взаимодействие. Хотя на второй день англичане все-таки попытались надавить на психику. Подходит британский сержант и говорит, что у него приказ провести через нашу позицию свой танк, и он не может не выполнить этот приказ. Тогда наш сержант подзывает гранатометчика и говорит, что дано распоряжение стрелять по любому объекту, который пересечет линию поста. При этом показал, где граната войдет в английскую броню, а откуда вылетит. Инцидент был исчерпан. Английский сержант ушел и больше не возвращался.

Вообще мы планировали ввести три батальона. Один должен был идти в Косовска-Митровицу и как бы обозначить наш сектор. Второй хотели десантировать на аэродром в Приштине. А третий в качестве резерва должен был высадиться на сербской территории у города Ниш. Но, если помните, венгры и румыны не разрешили нам пролет через свое воздушное пространство. Поэтому батальон, который должен был идти на Митровицу, и повернул на Приштину.

Мы не исключали, что НАТО может применить оружие. Но я привел маршалу Сергееву три контраргумента. Первый: чтобы принять решение о начале военных действий против России, нужно заручиться согласием совета НАТО. По поводу бомбардировок американцам удалось выкрутить руки своим партнерам, но война с Россией — это совсем другое. Второй аргумент: если американцы все-таки будут настаивать, то им понадобится по меньшей мере несколько заседаний, а это выигрыш во времени, когда можно принять дополнительные меры. И третий: если обстановка будет накаляться, мы с одним уважаемым генералом должны были вылететь в Белград, чтобы развернуть югославские вооруженные силы в косовском направлении. Одного слова было достаточно, чтобы сербы поддержали наш батальон всеми силами и средствами. Я знал их настроения. «Вот это самый главный аргумент!» — сказал маршал Сергеев и разрешил действовать.

При этом я не знаю, кто из натовцев горел желанием с нами воевать. Ведь как развивались события? Когда наш батальон вошел в Косово, из Германии прилетел мой коллега и в обход НАТО предложил создать совместную российско-немецкую бригаду — по два батальона с каждой стороны. Итальянцы, те и вовсе отдавали нам свой сектор в полное распоряжение. Кстати, он был заболоченный, самый неудобный.

Но что было, то было: действительно, Вашингтон через командующего объединенными силами НАТО в Европе Уэсли Кларка давил на британского генерала Майкла Джексона, чтобы тот попытался выдавить наш батальон силой оружия из Приштины. Джексон пишет об этом в своей книге. Но я думаю, что английские военные не только Кларка, но и Тони Блэра не послушались бы. Что же касается совместной российско-германской бригады, то этот вопрос мы серьезно изучали. Но американцы взбаламутили албанцев, которые устроили массовые акции протеста против ввода наших подразделений в немецкий сектор.

Поскольку меня продолжают обвинять в том, что будто бы тогда я чуть не развязал третью мировую войну, хочу уточнить: мы действовали строго в рамках международного правового поля, очерченного резолюцией 1244 СБ ООН, которая предоставляла равные права нам, американцам и натовцам.

— Официальная поддержка Москвы у вас была?

— Тогда в России была очень интересная ситуация. Президент вроде как болел, правительство во главе со Степашиным только сформировано, причем с урезанными полномочиями, и поскольку других сильных политических центров в стране не наблюдалось, МИД и Министерство обороны нередко действовали на свой страх и риск. Но в этот раз принципиальное согласие Ельцина было получено, чего мог и не знать, например, телеведущий Евгений Киселев, который уже подготовил передачу о том, как генералы якобы обманули Ельцина. Так вышло, что практически никто не знал о том, что президент был в курсе дел с самого начала.

И вот совещание у Ельцина на следующий день после ввода нашего батальона. Естественно, маршалу Сергееву никто руки не подает, воротят от него носы. Игорь Дмитриевич делает обстоятельный доклад и упоминает о том, что командование английской бригады напросилось к нам на ночлег. И вдруг голос Ельцина: «Рюмку-то налили?» — «Конечно, Борис Николаевич…» В общем, кончилось тем, что Ельцин обнял Сергеева и поблагодарил его за то, что он «щелкнул Клинтона по носу». И уж тогда к поздравлениям присоединились все остальные. Все вдруг стали соучастниками.

— Говорят, в НАТО был праздник, когда стало известно о вашей отставке.

— Строуб Тэлбот пишет, что он по этому поводу поздравил своих генералов. Кстати, еще раньше, в мае 2001 года, после очередного заседания совета Россия — НАТО, лорд Робертсон пригласил в свой кабинет нашу делегацию, вручил мне запонки с символами НАТО и России, бутылку виски и сказал, что это в память о нашем сотрудничестве, которое «не всегда было приятным, но всегда конструктивным». То есть они заранее знали, что я ухожу. В самолете на обратном пути поинтересовался у министра обороны Сергея Иванова, что это все значит. Он: «Ну что вы! С вами так приятно работать…» Но я понимал, что Сергей Борисович лукавит, потому что натовской информации о наших внутренних делах можно было доверять.

Впрочем, был случай, когда они несколько поспешили со мной распрощаться. На очередном раунде переговоров мой контрпартнер генерал Фогельсон в присутствии Мадлен Олбрайт выразил сомнение в том, что я соглашусь с теми предложениями, которые они подготовили. И тогда Олбрайт вспылила: «Я веду переговоры не с генералом Ивашовым!» И потом бросила фразу: «Не делайте большую ставку на маршала Сергеева и генерала Ивашова, очень скоро Ельцин их снимет».

И действительно, после наших расхождений по югославскому вопросу Черномырдин пришел к Ельцину с проектом указа о моей отставке. Как мне потом передали, указ Ельцин подписывать отказался, причем с комментарием: «Не буду снимать. Вот пусть он их мочит!»

— Когда вы защищали Милошевича в Гааге, приходилось ли встречаться с Карлой дель Понте?

— Нет, не приходилось. Там по каждому обвиняемому была сформирована своя судебная группа. Кроме меня в пользу президента Югославии свидетельствовали Евгений Примаков и Николай Рыжков. Но я был единственным из свидетелей, который давал показания два дня подряд. В частности, в первый день я рассказал о двух перехваченных телефонных разговорах Мадлен Олбрайт с Хашимом Тачи. Еще до главных событий он как-то опрометчиво заявил, что, дескать, на территории Косово, кроме албанцев, не будет никого — ни НАТО, ни сербов. Олбрайт, тогда она звонила из Германии, сняла трубку и выдала неразумному косоварскому лидеру по первое число. Следующий их разговор состоялся 25 марта 1999 года, на второй день после начала бомбардировок. На этот раз Олбрайт вышла на связь из США. «Где ваше восстание, — кричала она в трубку,— почему вы не поднимаете восстание?» Когда я привел эти факты, судьи вытаращили глаза.

Но на следующий день состав суда был мрачнее тучи. Видимо, с ними уже провели разъяснительную работу, и представитель британской Фемиды решительно потребовал, чтобы я объяснил, на каком основании прослушивался телефон госсекретаря США. Полагаю, что мой ответ его разочаровал еще больше. Я сказал, что мы отслеживали не звонки Олбрайт, а разговоры бандитов и террористов, и если она выходила с ними на связь, нашей вины в этом нет…

— Вы считаете, что смерть президента Милошевича в камере была неслучайной?

— Конечно. Во-первых, процесс шел не в пользу НАТО. Во-вторых, Слободан не был сломлен. Любое его выступление в суде носило атакующий характер. Они не знали, как остановить поток той информации, которую выдавал Милошевич. А убить можно по-разному. Например, оказанием не той помощи, которая требуется по медицинским показателям, несвоевременным оказанием или вообще неоказанием помощи. Готовясь к процессу, я провел у Милошевича в камере много часов, и он мне рассказал, что те таблетки, которые ему выдавали в тюрьме, снижают давление, но имеют странные побочные явления: ухудшается память, замедляется речь, голова не работает… Он предполагал, что это не случайно.

— Каким могло быть решение суда по делу экс-президента Югославии?

— Моему другу генералу Ойданичу, которого я тоже защищал, без личного участия — таковое трибунал не разрешил, дали шестнадцать лет тюрьмы. Слободану Милошевичу могли присудить пожизненное заключение, то есть его все равно убили бы. Оправдательный приговор был невозможен, потому что тогда следовало бы обвинение НАТО, Гаагского трибунала, Армии освобождения Косово...

Дню ВДВ посвящается.

В ночь с пятницы на субботу 11 июня 1999 г. двести российских десантников вошли в Косово. Две роты наших ребят взяли под свой контроль аэропорт Приштина. Плацдарм для высадки главных сил был обеспечен.

В дальнейшем численность наших десантников была доведена до батальона "в плановом порядке". ВДВ спутали все планы НАТО. В те дни пресс-служба объединенного командования НАТО в македонской столице Скопье сообщила, что "между руководством десантного батальона РФ и британскими офицерами идет спокойный диалог". И "никакого противостояния нет". Сообщается, что парашютно-десантная бригада Великобритании отведена ночью от аэропорта в городские кварталы Приштины.

Честь принятия решения на маршбросок потом оспаривали многие российские политики. Однако и Государственная Дума и Совет Федерации решение о вводе российских войск в Косово приняли уже задним числом. Никто не ожидал от России, задавленной экономическими и политическими проблемами, пробуждения державных амбиций. Только-только начали выкарабкиваться после дефолта 1998 года. И тут вдруг попытка принять активное участие в новом переделе Балкан.

Агрессия НАТО против Югославии началось после обвинения правительства Слободана Милошевича в "зверствах против албанского населения". Доказательств этому не найдено и до сих пор. Впрочем, обвинение не есть истинная причина. США тоже обвиняли Ирак в обладании оружием массового поражения. А причина войны - желание контроля над важнейшей геостратегическим регионом. Косово, имевшее в СРЮ статус автономного края, перешло под контроль войск НАТО после 76-дневных бомбардировок Югославии в 1999 году.

Марш-бросок наших десантников в Приштину застал врасплох даже собственное командование. В 51-м тульском парашютном полку, где находился тогда штаб Косовской миротворческой миссии решение об увеличении численности российской группировки застало врасплох. Бригада в тот момент была укомплектована лишь на две трети, пришлось объявить дополнительный набор через военкоматы. Отбор был очень жесткий - требуются только специалисты: механики-водители и пулеметчики для зенитных подразделений. Однако кадровая проблема - не единственная. Людей мало призвать, их еще и обучить нужно. В годы Великой Отечественной войны (в 1943 - 1945 годах), вновь сформированная дивизия проходила боевое слаживание в течении 6 - 8 месяцев. А тут даже государственных флагов не хватало. В Косово для каждого поста, а их было организовано меньше сотни, потребовался флаг. И обновлять их нужно было через месяц, ну в лучшем случае через два. Очень быстро они на солнце выгорают. А кроме того, нужны были и флаги с символикой ВДВ. В конце концов флаги "победившей демократии" были закуплены в одном похоронном агентстве по цене 150 рублей.

Передовой отряд ВДВ на БТРах и автомашинах выдвинулся в сторону границы Боснии и Югославии. Колонна ВДВ России без труда пересекла границу. До этого момента командование НАТО не располагало сведениями о начале марш-броска российских десантников на Приштину.

В ночь с 11 на 12 июня 1999 года передовой отряд ВДВ на БТРах и автомашинах выдвинулся в сторону границы Боснии и Югославии. Колонна ВДВ России без труда пересекла границу. До этого момента командование НАТО не располагало сведениями о начале марш-броска российских десантников на Приштину.

Ещё до пересечения границы маркировка российской боевой и транспортной техники была изменена с «SFOR» на «KFOR». Личному составу была поставлена задача в кратчайшие сроки преодолеть более 600 километров и захватить аэродром «Слатина» до прихода НАТОвских сил. На БТРы и автомашины были вывешены российские флаги. Во время прохождения территории Сербии, в том числе и территории Косово, местное население с радостью встречало российских солдат, забрасывая технику цветами, передавая еду и напитки. В связи с этим движение колонны незначительно замедлялось. Колонна российских десантников прибыла в Приштину примерно в 2 часа ночи 12 июня 1999 года. Население города вышло на улицы встречать колонну, при этом использовались петарды, световые ракеты, где-то раздавались автоматные очереди. Колонна прошла через Приштину за 1,5 часа. Сразу после Приштины колонна ВДВ въехала в Косово поле, где остановилась на непродолжительное время для уточнения задач и получения сведений от разведки.

В ходе продвижения колонне встречались многочисленные отступающие подразделения сербской армии. Десантники в кратчайшие сроки захватили все помещения аэропорта «Слатина», заняли круговую оборону, организовали блокпосты и приготовились к появлению первых НАТОвских колонн, которые уже находились в пути. Задача по захвату «Слатины» была выполнена к 7 часам утра 12 июня 1999 года.Прямую трансляцию о вводе российского батальона в Приштину вела телекомпания CNN

Примерно в 11 часов 00 минут в небе над аэродромом появился беспилотный самолёт-разведчик, затем с блокпоста на въезде в аэропорт «Слатина» командованию батальона поступило сообщение о прибытии первой колонны НАТОвских сил. Это были британские джипы. С другой стороны к аэродрому приближались английские танки.
Обе колонны остановились перед российскими блокпостами. В небе появились десантные вертолёты. Пилоты британских вертолётов предприняли несколько попыток приземлиться на аэродром, однако эти попытки были пресечены экипажами российских БТРов. Как только вертолёт заходил на посадку, к нему сразу же устремлялся БТР, препятствуя таким образом его манёвру. Потерпев неудачу, британские пилоты улетели.

Генерал Майкл Джексон - командующий группировкой силами НАТО на Балканах, вышел впереди танковой колонны и, повернувшись спиной к российским солдатам, начал жестами зазывать танки вперёд, двигаясь спиной к блокпосту. Один из офицеров, находившийся на блокпосту, попросил генерала Джексона так не делать, под угрозой применения оружия. При этом российские солдаты взяли в прицел ручных гранатометов британские танки. Таким образом была показана серьёзность намерений российских солдат. Британские танки остались на своих позициях, прекратив попытки прорыва на территорию аэропорта «Слатина».
Хотя командующий силами НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк приказал британскому генералу Майклу Джексону захватить аэродром раньше русских, британец ответил, что не собирается начинать Третью мировую войну.

Впоследствии известный британский певец Джеймс Блант, служивший в 1999 году в НАТОвской группировке, свидетельствовал о приказе генерала Кларка отбить аэродром у российских десантников. Блант заявил, что не стал бы стрелять в русских даже под угрозой трибунала.Кроме того, Блант рассказывал:
«Около 200 русских расположились на аэродроме…. Прямым приказом генерала Уэсли Кларка было „подавить их“. Кларк использовал необычные для нас выражения. Например - „уничтожить“. Для захвата аэродрома были политические причины. Но практическим следствием стало бы нападение на русских».
В конце концов командующий британской группировкой на Балканах Майкл Джексон заявил, что «не позволит своим солдатам развязать Третью мировую войну». Он дал команду «вместо атаки окружить аэродром».

По плану операции после захвата аэропорта «Слатина» на него в скором времени должны были совершить посадку военно-транспортные самолеты ВВС России, которыми должно было быть переброшено не менее двух полков ВДВ и тяжелая военная техника. Однако Венгрия (член НАТО) и Болгария (союзник НАТО), отказали России в предоставлении воздушного коридора, в результате 200 десантников на несколько дней практически остались один на один со все прибывающими силами НАТО.

В течение нескольких дней переговоры между Россией и НАТО (в лице США) на уровне министров иностранных дел и обороны происходили в Хельсинки (Финляндия). Все это время российские и британские войска в районе аэропорта «Слатина» не уступали друг другу ни в чём, хотя на территорию аэропорта была допущена малочисленная делегация во главе с генералом Майклом Джексоном.

В ходе сложных переговоров стороны договорились разместить российский военный миротворческий контингент в Косово в пределах районов, которые подконтрольны Германии, Франции и США. России не было отведено специального сектора из опасения со стороны НАТО, что это приведёт к фактическому разделению края. При этом аэропорт «Слатина» находился под контролем российского контингента, но должен был использоваться также силами НАТО для переброски их вооруженных сил и других нужд.

В течение июня-июля 1999 года в Косово с аэродромов в Иваново, Пскове и Рязани прибыли несколько военно-транспортных самолётов Ил-76 с российским миротворческим контингентом (ВДВ), военной техникой и оборудованием. Однако большее число российских военнослужащих вошло в Косово по морю, высадившись на побережье Греции с больших десантных кораблей - «Николай Фильченков», «Азов» (БДК-54), Цезарь Куников (БДК-64) и «Ямал» (БДК-67), и в дальнейшем совершив марш-бросок в Косово через территорию Македонии.

Начиная с 15 октября 1999 года аэропорт «Слатина» стал принимать и отправлять международные пассажирские рейсы, вновь получив статус международного аэропорта.

Российская Федерация, распоряжаясь единственным аэропортом в регионе, смогла диктовать НАТО свою позицию, что в итоге привело к тому, что НАТО выделило российским миротворческим силам зоны ответственности, в том числе под контролем России оставался сам аэропорт «Слатина».

12 июня 2011 года, то есть спустя ровно двенадцать лет после начала знаменитого марш-броска, была обнародована книга одного из участников этой уникальной операции. Книга, названная «КОСОВО99», была выложена на одноимённом сайте (www.kosovo99.ru). Автор книги, Александр Лобанцев, был одним из двухсот участвующих в операции десантников. Книга полностью основана на реальных событиях и представляет собой рассказ об увиденном в Косово в те дни. Кроме того, в основной сюжет книги удачно вплетены небольшие фрагменты, касающиеся жизни российской армии тех лет, её иностранных «союзников» по миротворческой деятельности, а также и местного населения. Кроме того, в книге проведены параллели между ситуацией в бывшей Югославии и тем, что происходит в современной России. Произведение позиционируется автором как приключенческая книга со смыслом. Примечательно, что рассказ Александра Лобанцева несколько отличается от общеизвестной, «официальной» версии происшедшего.

Участники «Броска на Приштину» и лица участвовавшие в его подготовке были награждены специально учрежденной медалью «Участнику марш-броска 12 июня 1999 г. Босния-Косово».

В конце марта 1999 года страны НАТО принимают решение подвергнуть территорию Югославии бомбардировкам. Причина вмешательства - «этнические чистки», которые сербы проводили в отношении косовских албанцев. Современные исследователи, в том числе балканистик Гуськовская, считают, что истинные цели союзников – раздел Сербии и Черногории, смена руководства стран на прозападных лидеров, размещении на территории Югославии войск НАТО и демонстрация силы альянса.

Осудили действия «миротворцев» только три страны Россия, Китай и Намибия. Российское руководство понимая, что к его мнению не прислушиваются, решает заявить о своем присутствии в мировой политике и защитить собственные геополитические интересы. Для этой цели планировался захват единственного на территории Косово и Метохии аэропорта «Слатине» раньше, чем туда прибудут натовские сухопутные силы.

Подготовка операции

В мае 1999 года подразделение спецназа ГРУ под командованием нынешнего главы республики Ингушетия майора Юнус-бек Евкуров получает приказ из своего месторасположения в Боснии и Герцеговине направиться к аэропорту «Слатине» и установить над ним контроль. Отряд из 18 человек тайно прибыл на территорию Косово и Метохии, и отлично справилась с задачей. Детали операции до сих пор засекречены.

10 июня бомбардировка Югославии завершена, и союзники начинают ввод в Косово наземных сил, а Россия решает действовать на опережение. В этот же день десантники в составе миротворческого контингента получают приказ выдвинуться в сторону занятого спецназом аэропорта. Планировалось механизированной колонной из 15 БТРов и 35 автомашин «Урал» и «УАЗ» за ночь преодолеть 600 километров балканских дорог и к утру 12 июня занять стратегический объект.

Марш-бросок

Колона ВДВ, в которой было 206 десантников незаметно для командования НАТО, без помех проехала границу. Над машинами развивались российские флаги и на всем пути следования сербы встречали русских как освободителей. Солдатам дарили цветы, передавали еду и воду. О действиях русских натовцы узнали только через 6 часов после начала операции и среагировать на изменение обстановки они не успели.

К 2 часам ночи 12 июня десантники прибыли в косовский город Приштину. Сербы встречали русских как героев и надеялись на их защиту, а сами солдаты толком не понимали, куда и зачем едут. После уточнения задач колонна продолжила путь и ранним утром прибыла к месту назначения. Десантники заняли в аэропорту круговую оборону и организовали блокпосты. К 7 часам задача по захвату «Слатине» была выполнена.

Противостояние русского и западного характеров

К 11 часам к аэропорту подъехала колонна британских джипов, к которым через время присоединились танки. В небе над русскими стали кружить боевые десантные вертолеты, чьи пилоты пытались сесть в аэродроме. Этого не допустили водители БТРов, который как только вертолеты начинали снижаться, гнали свои машины им навстречу. Командующий силами НАТО британский генерал Дэвид Джексон вышел вперед своей колонны, и, повернувшись спиной к русским, стал приказывать танкам двигаться вперед.

Старший лейтенант Николай Яцыков потребовал прекратить провокации, после чего его солдаты навели на британские машины ручные гранатометы и приготовились стрелять. Впоследствии британский командир проявил благоразумие и на приказ американского генерала Майкла Джексона уничтожить русских и занять аэропорт сказал, что не собирается начинать Третью мировую войну. Вместо атаки он дал приказ окружить аэродром.

Следующим этапом операции должна была стать переброска из России по воздуху двух полков ВДВ и технике. Помешала этим планам Венгрия и Болгария, запретившая русским самолетам пролетать над их территорией. Пока на высшем уровне шли переговоры, десантники были полностью блокированы на территории аэродрома.

О действиях и поведении русских солдат с теплом вспоминал комбат миротворцев полковник ВДВ запаса Сергей Павлов. Он говорил, что молодые ребята, которые ни разу не были в серьезной переделке, проявили себя отлично. В нашем часто невзрачном солдатике из рязанской и вологодской глубинки был стержень, который выделял его на фоне внушительных британских, американских, французских военных.

Итоги операции

Под контролем России оказался единственный в регионе аэропорт, что давало ей возможность диктовать условия командованию НАТО. В ходе переговоров российской стороне в Косово была выделена своя зона влияния, а косовские сербы получили защиту в лице наших миротворцев. Россия смогла поднять свой статус на международной арене, который заметно упал после неудачи в Чеченской войне. Миротворческий контингент русских десантников был доведен до 650 человек.

Западные политики и пресса муссировали информацию, что во время противостояния солдаты ВДВ испытывали нехватку питьевой воды и еды. Однако это не правда. У солдат был пятидневный запас еды, а на территории аэропорта был склад с провиантом, из которого десантники делились с местными жителями.