– Андрей Болконский уходит на войну, чтобы разорвать заколдованный круг «гостиных, сплетен, балов, тщеславия, ничтожества», чтобы добиться «своего Тулона», в котором он видел смысл жизни. Воинский подвиг, «который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе» (ч. II, гл. XII) – таково было первоначальное представление князя Андрея о его месте в бою и о природе подвига. Князь Андрей хотел добиться не только славы, но и «любви людской». Он хотел достигнуть этого честным путём, а не путём лёгкого отсиживания в штабе, но и честолюбие играло в мечтах князя не последнюю роль.

19.
– Почему после встречи с Тушиным князь Андрей подумал: «Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся»?

– Участие в Шенграбинском сражении заставляет князя Андрея иначе смотреть на вещи. Сам-то он ведёт себя так, как задумал: со спокойным мужеством находится на самых опасных участках боя. Встреча с Тушиным до боя и на его батарее, а затем после боя в избе у Багратиона заставила его увидеть настоящий героизм и воинский подвиг в ином свете. Князь Андрей увидел, что человек, «геройской стойкости» (слова князя Андрея из главы XXI) которого были обязаны «успехом дня», не только не думал о себе в бою и после него, не только не требовал для себя «славы и любви людской», но даже не умел постоять за себя перед несправедливыми обвинениями начальства. А сам подвиг остался невознаграждённым. «Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся» (ч. II, гл. XXI). Грустно и тяжело князю Андрею оттого, что в соприкосновении с живой жизнью его представления о подвиге оказались неверными. Он ещё не отказался от них, не пришёл ещё к новому пониманию подвига. Толстой не изображает столь прямолинейно путь его исканий. Но всё пережитое за этот день заставляет его задуматься.
В соотнесении с настоящими подвигами трусость Жеркова, не доехавшего с приказом до батареи и потом солгавшего, и трусость штаб-офицера выглядят особенно низкими.

20.
– Аустерлицким сражением Толстой завершает I том, оно композиционный центр, т. к. к нему идут все нити повествования об этой бесславной, никому не нужной войне.
Основной вопрос, который мы будем решать при анализе, чем Толстой объясняет проигрыш Аустерлицкого сражения и всей войны, если солдаты и офицеры могли проявлять чудеса героизма?
Но прежде выясним, кем и как оно было задумано?

– «Сражение трёх императоров» при Аустерлице решено было дать по настоянию Александра I. Цель сражения мыслилась Александру I высоко – спасение Европы от Наполеона. «Партия молодых» поддерживала его, горя желанием разбить Наполеона. Но сражение было проиграно.

21.
– Почему было проиграно Аустерлицкое сражение?

Прошло семь лет после 12-го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие...

Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество...

В России в этот период происходила реакция, главным виновником которой был Александр I. В русской литературе много написано про его ошибки в этот период царствования. Историки одобряют Александра за либеральные начинания, борьбу с Наполеоном, поход 1813 года, но осуждают за создание Священного Союза, восстановление Польши и реакцию 20-х годов.

В 1813 году Наташа вышла замуж за Пьера, и это было последнее радостное событие в семье Ростовых. В тот же год умер граф Илья Андреевич и старая семья распалась. Николай Ростов в это время был с русскими войсками в Париже. Получив известие о смерти отца, он подал в отставку и приехал в Москву. После смерти графа обнаружилось, что у семьи Ростовых много долгов, о существовании которых никто раньше не подозревал: «долгов было больше, чем имения». Родные и близкие советовали Николаю отказаться от наследства, но он не хотел и слышать об этом. Младший Ростов принял наследство, обязуясь выплатить все долги. Кредиторы с каждым днем все настойчивее требовали деньги, и Николай был вынужден поступить на службу и поселиться с матерью и Соней на маленькой квартире.

Наташа и Пьер в это время жили в Петербурге. Николай, заняв у Пьера денег, скрывал бедственное положение. Ему трудно было содержать семью на свое жалованье, тем более что мать не могла и не хотела понять нового положения и постоянно требовала то денег, то дорогие кушанья, то экипаж. Все домашнее хозяйство теперь вела Соня, стараясь скрыть от графини то положение, в котором они оказались. Николай восхищался ее терпением и преданностью, но постепенно отдалялся от нее.

Положение Николая, несмотря на все его усилия, с каждым днем становилось все хуже, и он не видел никакого выхода из создавшегося положения. Знакомые советовали ему жениться на богатой наследнице, но гордость не позволяла Николаю сделать этого. Он смирился и уже ничего хорошего не ждал от будущего.

В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», - так говорили в городе.

«Я и не ожидала от него другого», - говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.

Николай первый встретил ее... При первом взгляде на нее лицо Николая вместо выражения радости, которую ожидала увидать на нем княжна Марья, приняло невиданное прежде княжной выражение холодности, сухости и гордости. Николай спросил о ее здоровье, проводил к матери и, посидев минут пять, вышел из комнаты.

Когда княжна выходила от графини, Николай опять встретил ее и особенно торжественно и сухо проводил до передней. Он ни слова не ответил на ее замечания о здоровье графини. «Вам какое дело? Оставьте меня в покое», - говорил его взгляд...

Но со времени ее посещения старая графиня всякий день по нескольку раз заговаривала о ней.

Графиня хвалила ее, требовала, чтобы сын съездил к ней, выражала желание видеть ее почаще, но вместе с тем всегда становилась не в духе, когда она о ней говорила.

Николай старался молчать, когда мать говорила о княжне, но молчание его раздражало графиню...

После своего посещения Ростовых и того неожиданного, холодного приема, сделанного ей Николаем, княжна Марья призналась себе, что она была права, не желая ехать первая к Ростовым. «Я ничего и не ожидала другого, - говорила она себе, призывая на помощь свою гордость. - Мне нет никакого дела до него, и я только хотела видеть старушку, которая была всегда добра ко мне и которой я многим обязана».

Но она не могла успокоиться этими рассуждениями: чувство, похожее на раскаяние, мучило ее, когда она вспоминала свое посещение. Несмотря на то, что она твердо решилась не ездить больше к Ростовым и забыть все это, она чувствовала себя беспрестанно в неопределенном положении. И когда она спрашивала себя, что же такое было то, что мучило ее, она должна была признаваться, что это были ее отношения к Ростову. Его холодный, учтивый тон не вытекал из его чувства к ней (она это знала), а тон этот прикрывал что-то. Это что-то ей надо было разъяснить; и до тех пор она чувствовала, что не могла быть покойна.

Зимой, когда княжна Марья занималась с племянником, ей доложили о приезде Ростова. Посмотрев на Николая, она поняла, что это был простой визит вежливости. Они поговорили на общие, ничего не значащие для них темы, и Николай собрался уходить.

Прощайте, княжна, - сказал он. Она опомнилась, вспыхнула и тяжело вздохнула.

Ах, виновата, - сказала она, как бы проснувшись. - Вы уже едете, граф; ну, прощайте...

Оба молчали, изредка взглядывая друг на друга.

Да, княжна, - сказал, наконец, Николай, грустно улыбаясь, - недавно кажется, а сколько воды утекло с тех пор, как мы с вами в первый раз виделись в Богучарове. Как мы все казались в несчастии, - а я бы дорого дал, чтобы воротить это время... да не воротишь.

Княжна пристально глядела ему в глаза своим лучистым взглядом, когда он говорил это. Она как будто старалась понять тот тайный смысл его слов, который бы объяснил ей его чувство к ней.

Да, да, - сказала она, - но вам нечего жалеть прошедшего, граф. Как я понимаю вашу жизнь теперь, вы всегда с наслаждением будете вспоминать ее, потому что самоотвержение, которым вы живете теперь...

Я не принимаю ваших похвал, - перебил он ее поспешно, - напротив, я беспрестанно себя упрекаю; но это совсем неинтересный и невеселый разговор.

И опять взгляд его принял прежнее сухое и холодное выражение. Но княжна уже увидала в нем опять того же человека, которого она знала и любила, и говорила теперь только с этим человеком.

Я думала, что вы позволите мне сказать вам это, - сказала она. - Мы так сблизились с вами... и с вашим семейством, и я думала, что вы не почтете неуместным мое участие; но я ошиблась, - сказала она. Голос ее вдруг дрогнул. - Я не знаю почему, - продолжала она, оправившись, - вы прежде были другой и...

Есть тысячи причин почему (он сделал особое ударение на слово почему). Благодарю вас, княжна, - сказал он тихо. - Иногда тяжело.

«Так вот отчего! Вот отчего! - говорил внутренний голос в душе княжны Марьи. - Нет, я не один этот веселый, добрый и открытый взгляд, не одну красивую внешность полюбила в нем; я угадала его благородную, твердую, самоотверженную душу, - говорила она себе. - Да, он теперь беден, а я богата... Да, только от этого... Да, если б этого не было...» И, вспоминая прежнюю его нежность и теперь глядя на его доброе и грустное лицо, она вдруг поняла причину его холодности.

Почему же, граф, почему? - вдруг почти вскрикнула она невольно, подвигаясь к нему. - Почему, скажите мне? Вы должны сказать. - Он молчал. - Я не знаю, граф, вашего почему, - продолжала она. - Но мне тяжело, мне... Я признаюсь вам в этом. Вы за что-то хотите лишить меня прежней дружбы. И мне это больно. - У нее слезы были в глазах и в голосе. - У меня так мало было счастия в жизни, что мне тяжела всякая потеря... Извините меня, прощайте. - Она вдруг заплакала и пошла из комнаты.

Княжна! постойте, ради бога, - вскрикнул он, стараясь остановить ее. - Княжна!

Она оглянулась. Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, и далекое, невозможное вдруг стало близким, возможным и неизбежным...

Осенью 1814-го года Николай женился на княжне Марье и с женой, матерью и Соней переехал на житье в Лысые Горы.

В три года он, не продавая именья жены, уплатил оставшиеся долги и, получив небольшое наследство после умершей кузины, заплатил и долг Пьеру.

Еще через три года, к 1820-му году, Николай так устроил свои денежные дела, что прикупил небольшое именье подле Лысых Гор и вел переговоры о выкупе отцовского Отрадного, что составляло его любимую мечту.

Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила о нем), и очень редко, когда что-нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужества. И в те редкие минуты, когда прежний огонь зажигался в ее развившемся красивом теле, она бывала еще более привлекательна, чем прежде.

Со времени своего замужества Наташа жила с мужем в Москве, в Петербурге, и в подмосковной деревне, и у матери, то есть у Николая. В обществе молодую графиню Безухову видели мало, и те, которые видели, остались ею недовольны. Она не была ни мила, ни любезна. Наташа не то что любила уединение (она не знала, любила ли она или нет; ей даже казалось, что нет), но она, нося, рожая, кормя детей и принимая участие в каждой минуте жизни мужа, не могла удовлетворить этим потребностям иначе, как отказавшись от света. Все, знавшие Наташу до замужества, удивлялись происшедшей в ней перемене, как чему-то необыкновенному...

Осенью 1820 года Наташа с Пьером и детьми гостила у брата. Пьер на некоторое время уехал в Петербург по делам.

С того времени, как вышел срок отпуска Пьера, две недели тому назад, Наташа находилась в неперестававшем состоянии страха, грусти и раздражения....

Наташа была все это время грустна и раздражена, в особенности тогда, когда, утешая ее, мать, брат или графиня Марья старались извинить Пьера и придумать причины его замедления...

Она кормила, когда зашумел у подъезда возок Пьера, и няня, знавшая, чем обрадовать барыню, неслышно, но быстро, с сияющим лицом, вошла в дверь...

Наташа увидала высокую фигуру в шубе, разматывающую шарф.

«Он! он! Правда! Вот он! - проговорила она сама с собой и, налетев на него, обняла, прижала к себе, головой к груди, и потом, отстранив, взглянула на заиндевевшее, румяное и счастливое лицо Пьера. - Да, это он; счастливый, довольный...»

И вдруг она вспомнила все те муки ожидания, которые она перечувствовала в последние две недели: сияющая на ее лице радость скрылась; она нахмурилась, и поток упреков и злых слов излился на Пьера.

Да, тебе хорошо! Ты очень рад, ты веселился... А каково мне? Хоть бы ты детей пожалел. Я кормлю, у меня молоко испортилось. Петя был при смерти. А тебе очень весело. Да, тебе весело.

Пьер знал, что он не виноват, потому что ему нельзя было приехать раньше; знал, что этот взрыв с ее стороны неприличен, и знал, что через две минуты это пройдет; он знал, главное, что ему самому было весело и радостно. Он бы хотел улыбнуться, но и не посмел подумать об этом. Он сделал жалкое, испуганное лицо и согнулся...

Пойдем, пойдем, - говорила она, не выпуская его руки. И они пошли в свои комнаты...

Все радовались приезду Пьера.

Николенька, который был теперь пятнадцатилетний худой, с вьющимися русыми волосами и прекрасными глазами, болезненный, умный мальчик, радовался потому, что дядя Пьер, как он называл его, был предметом его восхищения и страстной любви. Никто не внушал Николеньке особенной любви к Пьеру, и он только изредка видал его. Воспитательница его, графиня Марья, все силы употребляла, чтобы заставить Николеньку любить ее мужа так же, как она его любила, и Николенька любил дядю; но любил с чуть заметным оттенком презрения. Пьера же он обожал. Он не хотел быть ни гусаром, ни георгиевским кавалером, как дядя Николай, он хотел быть ученым, умным и добрым, как Пьер. В присутствии Пьера на его лице было всегда радостное сияние, и он краснел и задыхался, когда Пьер обращался к нему. Он не проранивал ни одного слова из того, что говорил Пьер, и потом с Десалем и сам с собою вспоминал и соображал значение каждого слова Пьера. Прошедшая жизнь Пьера, его несчастия до 12-го года (о которых он из слышанных слов составил себе смутное поэтическое представление), его приключения в Москве, плен, Платон Каратаев (о котором он слыхал от Пьера), его любовь к Наташе (которую тоже особенною любовью любил мальчик) и, главное, его дружба к отцу, которого не помнил Николенька, - все это делало для него из Пьера героя и святыню.

Из прорывавшихся речей об его отце и Наташе, из того волнения, с которым говорил Пьер о покойном, из той осторожной, благоговейной нежности, с которой Наташа говорила о нем же, мальчик, только что начинавший догадываться о любви, составил себе понятие о том, что отец его любил Наташу и завещал ее, умирая, своему другу. Отец же этот, которого не помнил мальчик, представлялся ему божеством, которого нельзя было себе вообразить и о котором он иначе не думал, как с замиранием сердца и слезами грусти и восторга. И мальчик был счастлив вследствие приезда Пьера.

Гости были рады Пьеру, как человеку, всегда оживлявшему и сплочавшему всякое общество. Взрослые домашние, не говоря о жене, были рады другу, при котором жилось легче и спокойнее...

Вот что, - начал Пьер, не садясь и то ходя по комнате, то останавливаясь, шепелявя и делая быстрые жесты руками в то время, как он говорил. - Вот что. Положение в Петербурге вот какое: государь ни во что не входит. Он весь предан этому мистицизму (мистицизма Пьер никому не прощал теперь). Он ищет только спокойствия, и спокойствие ему могут дать только те люди «...», которые рубят и душат все сплеча...

Ну, и все гибнет. В судах воровство, в армии одна палка: шагистика, поселения, - мучат народ, просвещение душат. Что молодо, честно, то губят! Все видят, что это не может так идти. Все слишком натянуто и непременно лопнет, - говорил Пьер (как, с тех пор как существует правительство, вглядевшись в действия какого бы то ни было правительства, всегда говорят люди). - Я одно говорил им в Петербурге...

В это время Николай заметил присутствие племянника. Лицо его сделалось мрачно; он подошел к нему.

Зачем ты здесь?

Отчего? Оставь его, - сказал Пьер, взяв за руку Николая, и продолжал: - Этого мало, и я им говорю: теперь нужно другое. Когда вы стоите и ждете, что вот-вот лопнет эта натянутая струна; когда все ждут неминуемого переворота, - надо как можно теснее и больше народа взяться рука с рукой, чтобы противостоять общей катастрофе. Все молодое, сильное притягивается туда и развращается. Одного соблазняют женщины, другого почести, третьего тщеславие, деньги - и они переходят в тот лагерь. Независимых, свободных людей, как вы и я, совсем не остается...

Николай почувствовал себя поставленным в тупик. Это еще больше рассердило его, так как он в душе своей, не по рассуждению, а по чему-то сильнейшему, чем рассуждение, знал несомненную справедливость своего мнения.

Я вот что тебе скажу, - проговорил он, вставая и нервным движением уставляя в угол трубку и, наконец, бросив ее. - Доказать я тебе не могу. Ты говоришь, что у нас все скверно и что будет переворот; я этого не вижу; но ты говоришь, что присяга условное дело, и на это я тебе скажу: что ты лучший мой друг, ты это знаешь, но, составь вы тайное общество, начни вы противодействовать правительству, какое бы оно ни было, я знаю, что мой долг повиноваться ему. И вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить - ни на секунду не задумаюсь и пойду. А там суди как хочешь...

Когда все поднялись к ужину, Николенька Болконский подошел к Пьеру, бледный, с блестящими, лучистыми глазами.

Дядя Пьер... вы... нет... Ежели бы папа был жив... он бы согласен был с вами? - спросил он.

Пьер вдруг понял, какая особенная, независимая, сложная и сильная работа чувства и мысли должна была происходить в этом мальчике во время его разговора, и, вспомнив все, что он говорил, ему стало досадно, что мальчик слышал его. Однако надо было ответить ему.

Я думаю, что да, - сказал он неохотно и вышел из кабинета...

За ужином разговор не шел более о политике и обществах, а, напротив, затеялся самый приятный для Николая, - о воспоминаниях 12-го года, на который вызвал Денисов и в котором Пьер был особенно мил и забавен. И родные разошлись в самых дружеских отношениях.

Когда после ужина Николай, раздевшись в кабинете и отдав приказания заждавшемуся управляющему, пришел в халате в спальню, он застал жену еще за письменным столом: она что-то писала.

Мари вела дневник, но боясь неодобрения мужа, никогда не говорила ему об этом.

Она бы желала скрыть от него то, что она писала, но вместе с тем и рада была тому, что он застал ее и что надо сказать ему.

Это дневник, Nicolas, - сказала она, подавая ему синенькую тетрадку, исписанную ее твердым, крупным почерком.

Дневник?.. - с оттенком насмешливости сказал Николай и взял в руки тетрадку...

Николай взглянул в лучистые глаза, смотревшие на него, и продолжал перелистывать и читать. В дневнике записывалось все то из детской жизни, что для матери казалось замечательным, выражая характеры детей или наводя на общие мысли о приемах воспитания. Это были большей частью самые ничтожные мелочи; но они не казались таковыми ни матери, ни отцу, когда он теперь в первый раз читал этот детский дневник.

«Может быть, не нужно было делать это так педантически; может быть, и вовсе не нужно», - думал Николай; но это неустанное, вечное душевное напряжение, имеющее целью только нравственное добро детей, - восхищало его. Ежели бы Николай мог сознавать свое чувство, то он нашел бы, что главное основание его твердой, нежной и гордой любви к жене имело основанием всегда это чувство удивления перед ее душевностью, перед тем, почти недоступным для Николая, возвышенным, нравственным миром, в котором всегда жила его жена.

Он гордился тем, что она так умна и хороша, сознавая свое ничтожество перед нею в мире духовном, и тем более радовался тому, что она с своей душой не только принадлежала ему, но составляла часть его самого…

Душа графини Марьи всегда стремилась к бесконечному, вечному и совершенному и потому никогда не могла быть покойна. На лице ее выступило строгое выражение затаенного высокого страдания души, тяготящейся телом. Николай посмотрел на нее.

«Боже мой! что с нами будет, если она умрет, как это мне кажется, когда у нее такое лицо», - подумал он, и, став перед образом, он стал читать вечерние молитвы.

Наташа, оставшись с мужем одна, тоже разговаривала так, как только разговаривают жена с мужем, то есть с необыкновенной ясностью и быстротой познавая и сообщая мысли друг друга, путем противным всем правилам логики, без посредства суждений, умозаключений и выводов, а совершенно особенным способом...

С того самого времени, как они остались одни и Наташа с широко раскрытыми, счастливыми глазами подошла к нему тихо и вдруг, быстро схватив его за голову, прижала ее к своей груди и сказала: «Теперь весь, весь мой, мой! Не уйдешь!» - с этого времени начался этот разговор, противный всем законам логики, противный уже потому, что в одно и то же время говорилось о совершенно различных предметах...

Наташа рассказывала Пьеру о житье-бытье брата, о том, как она страдала, а не жила без мужа, и о том, как она еще больше полюбила Мари, и о том, как Мари во всех отношениях лучше ее. Говоря это, Наташа призналась искренно в том, что она видит превосходство Мари, но вместе с тем она, говоря это, требовала от Пьера, чтобы он все-таки предпочитал ее Мари и всем другим женщинам, и теперь вновь, особенно после того, как он видел много женщин в Петербурге, повторил бы ей это.

Пьер, отвечая Наташе, рассказывал, как ему скучно было на вечерах и обедах, делился впечатлениями о поездке, высказывая порой, по мнению Наташи, «великие мысли».

Наташа не сомневалась бы в том, что мысль Пьера была великая мысль, но одно смущало ее. Это было то, что он был ее муж. «Неужели такой важный и нужный человек для общества - вместе с тем мой муж? Отчего это так случилось?» Ей хотелось выразить ему это сомнение. «Кто и кто те люди, которые могли бы решить, действительно ли он так умнее всех?» - спрашивала она себя и перебирала в своем воображении тех людей, которые были очень уважаемы Пьером. Никого из всех людей, судя по его рассказам, он так не уважал, как Платона Каратаева.

Ты знаешь, о чем я думаю? - сказала она, - о Платоне Каратаеве. Как он? Одобрил бы тебя теперь?

Пьер нисколько не удивлялся этому вопросу. Он понял ход мыслей жены.

Платон Каратаев? - сказал он и задумался, видимо, искренно стараясь представить себе суждение Каратаева об этом предмете. - Он не понял бы, а впрочем, я думаю, что да.

Я ужасно люблю тебя! - сказала вдруг Наташа. - Ужасно. Ужасно!

Нет, не одобрил бы, - сказал Пьер, подумав. - Что он одобрил бы, это нашу семейную жизнь. Он так желал видеть во всем благообразие, счастье, спокойствие, и я с гордостью показал бы ему нас...

В это же время внизу, в отделении Николеньки Болконского, в его спальне, как всегда, горела лампадка (мальчик боялся темноты, и его не могли отучить от этого недостатка)...

Николенька, только что проснувшись, в холодном поту, с широко раскрытыми глазами, сидел на своей постели и смотрел перед собой. Страшный сон разбудил его. Он видел во сне себя и Пьера в касках - таких, которые были нарисованы в издании Плутарха. Они с дядей Пьером шли впереди огромного войска. Войско это было составлено из белых косых линий, наполнявших воздух подобно тем паутинам, которые летают осенью... Впереди была слава, такая же, как и эти нити, но только несколько плотнее. Они - он и Пьер - неслись легко и радостно все ближе и ближе к цели. Вдруг нити, которые двигали их, стали ослабевать, путаться; стало тяжело. И дядя Николай Ильич остановился перед ними в грозной и строгой позе. - Это вы сделали? - сказал он, указывая на поломанные сургучи и перья. - Я любил вас, но Аракчеев велел мне, и я убью первого, кто двинется вперед. - Николенька оглянулся на Пьера; но Пьера уже не было. Пьер был отец - князь Андрей, и отец не имел образа и формы, но он был, и, видя его, Николенька почувствовал слабость любви: он почувствовал себя бессильным, бескостным и жидким. Отец ласкал и жалел его. Но дядя Николай Ильич все ближе и ближе надвигался на них. Ужас обхватил Николеньку, и он проснулся.

«Отец, - думал он. - Отец (несмотря на то, что в доме было два похожих портрета, Николенька никогда не воображал князя Андрея в человеческом образе), отец был со мною и ласкал меня. Он одобрял меня, он одобрял дядю Пьера. Что бы он ни говорил - я сделаю это. Муций Сцевола сжег свою руку. Но отчего же и у меня в жизни не будет того же? Я знаю, они хотят, чтобы я учился, И я буду учиться. Но когда-нибудь я перестану; и тогда я сделаю. Я только об одном прошу бога: чтобы было со мною то, что было с людьми Плутарха, и я сделаю то же. Я сделаю лучше. Все узнают, все полюбят меня, все восхитятся мною». И вдруг Николенька почувствовал рыдания, захватившие его грудь, и заплакал.

А дядя Пьер! О, какой чудный человек! А отец? Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен...

Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.

Ваше сиятельство, - прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, - вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.

Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.

И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, - продолжал он, - то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, - сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.

Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.

Вот спасибо: выручил, голубчик, - сказал ему Тушин.

Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, - это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.

Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта-то вся история и этот-то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.

Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой-то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.

«Никому не нужен я! - думал Ростов. - Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда-то дома, сильный, веселый, любимый». - Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.

Ай болит что? - спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: - Мало ли за день народу попортили - страсть!

Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.

На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

I

Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.

Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер-юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что-то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.

Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем-то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица - деловые, родственники, знакомые - все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.

Тест по роману Л.Н. Толстого «Война и мир»

Из предложенных вариантов ответов выберите один правильный.

1.Когда начинается действие романа «Война и мир»?

А) в январе 1812 года

б) в апреле 1801 года

в) в мае 1807 года

г) в июле 1805 года

2.Как определил сам Л.Н. Толстой жанр произведения «Война и мир»?

А) историческая хроника

б) роман

в) летопись

г) эпопея

3.В исторических трудах Наполеон нередко противопоставляется

Александру I. Кто противопоставлен Наполеону в романе «Война и мир»?

а) Александр I

б) М.И. Кутузов

в) А. Болконский

Г) Николай I

4.Сколько времени длится действие романа (в целом)?

А) 10 лет

б) 25 лет

в) около 7 лет

г) 15 лет

5.В ком Л.Н. Толстой видит решающую силу истории?

А) царь

б) военачальники

в) аристократия

г) народ

6. С какого события начинается роман «Война и мир»?

А) описания встречи отца и сына Болконских

б) описания Шенграбенского сражения

в) описания именин в доме Ростовых

г) описания вечера у А. П. Шерер

7. Возраст Наташи Ростовой в начале романа?

а) 10 лет

б) 13 лет

в) 16 лет

г) 18 лет

8. Сколько детей было у графа и графини Ростовых?

а) 3

б) 4

в) 5

г) 6

9. Определите кульминацию 1-го тома романа «Война и мир».

а) именины в доме Ростовых

б) история с Теляниным

в) встреча императоров в Тильзите

г) Аустерлицкое сражение

10. Почему князь Андрей идёт служить в действующую армию (1-й том)?

а) так он понимает офицерский долг

б) хочет продвинуться по служебной лестнице

в) стремится к славе

г) мечтает защищать родину

11. Что привлекло Пьера Безухова в масонстве?

А) увлечение мистикой

б) возможность отречься от несчастливого брака

в) идея единения и братства людей

г) связи с влиятельными людьми

12. После Шенграбенского сражения «князю Андрею было грустно и тяжело», потому что

а ) его смелое поведение во время сражения не было замечено Багратионом

б) в сражении погибло больше солдат и офицеров, чем ожидалось

в) после посещения батареи капитана Тушина начали разрушать его идеальные представления о подвиге

г) ему не удалось проявить себя в сражении и прославиться

13. Какое событие вторично побудило князя Андрея оставить государственную службу?

А) служебные взыскания

б) смерть жены

в) недовольство Сперанского

Г) любовь к Наташе

14. Почему расстроился брак князя Андрея и Наташи Ростовой?

А) из-за тайных отношений Наташи и Бориса Друбецкого

б) из-за отказа старого князя Болконского благословить этот брак

в) из-за мимолётного увлечения Наташи Анатолем Курагиным

г) из-за отказа графа и графини Ростовых выдать дочь замуж за вдовца

15. Как называлась деревня князя Андрея, которую отделил ему отец?

А) Лысые горы

б) Отрадное

в) Богучарово

г) Марьино

16. По какому поводу граф Илья Андреевич Ростов устраивает обед в Английском клубе?

а) победа в Бородинском сражении

б) именины Наташи

в) приезд императора в Москву

г) победа князя Багратиона в Шенграбенском сражении

17. какую сумму проиграл Николай Ростов Долохову?

а) 31000 рублей

б) 40000 рублей

в) 43000 рублей

г) 45000 рублей

18. Чьими глазами читатель видит Бородинское сражение?

а) Николая Ростова

б) Пьера Безухова

в) Андрея Болконского

г) Анатоля Курагина

19.Тихон Щербатый является символом:

А) смирения

б) народного гнева

в) аристократизма

г) карьеризма

20. Завершите фразу Л.Н. Толстого: « Нет и не может быть величия там, где нет…».

А) стремления к славе

б) простоты, добра и правды

в) великих поступков

г) самолюбия

Вариант 1

В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто-то

с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки.

Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. “Это одна

из компаньонок”, – подумал он, взглянув на даму в черном платье.

Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.

Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как

он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время

часто говорил про вас, - сказала она, переводя свои глаза с Пьера на

компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.

Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное

радостное известие, которое мы получили с давнего времени. - Опять еще

беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что-то сказать; но

Пьер перебил ее.

Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он.

Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи

руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!

Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки,

увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как

это часто бывает во время разговора, он почему-то почувствовал, что эта

компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не

помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.

Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице

княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица

Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:

Вы не узнаете разве?

Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным

ртом, лицо компаньонки. Что-то родное, давно забытое и больше чем милое

смотрело на него из этих внимательных глаз.

“Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное,

постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того”. Но в

это время княжна Марья сказала: “______”. И лицо, с внимательными глазами, с

трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой

растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием,

о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило

его всего.

Какое имя должно стоять на месте пропуска?_____________________________

Как называется описание внешности человека в художественном произведении?______________________________________________________ Найдите в приведенном описании деталь, характерную для данного персонажа

_________________________________________________________

В последнем абзаце найдите сравнение.__________________________________

Какой троп использован в последнем предложении отрывка?________________

Выпишите 1 пример эпитета с определяемым словом.______________________

Проверочная работа по роману-эпопее «Война и мир»

Вариант 2

В практических делах _______1) неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.

Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким-то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.

Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы ________1) дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. _______1) без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. ...

В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним ______1) сделал общий счет своих изменявшихся доходов. ___________2) стоил ______1) , по учету главно-управляющего, около двух миллионов.

Какое имя должно стоять вместо пропуска 1)?___________________________

Какое событие должно быть указано на месте пропуска 2)?__________________

Как называется используемый в художественном произведении предмет, характеризующий героя, или портретная черта, отличающая его от других?____________________________________________________________

Какая портретная черта отличает этого героя в начале произведения?

__________________________________________________________________

Какие изменения произошли во внешности героя и в связи с чем? _________

__________________________________________________________________

Какой прием лежит в основе построения данного отрывка?__________________

Такой вопрос был задан на уроке литературы в 10 классе. Ученики должны были написать по этой теме маленькое сочинение.

Но, на самом деле, вопрос лежит скорее не в области литературы, а в области психологии.

Впрочем, не только психологам, но и, наверное, любому известно, что наплывы грусти или радости бывают совершенно ничем не спровоцированы. Во время бурного веселья или после радостного события человеку вдруг может стать необычайно грустно.

Аналогично и у князя Болконского вроде бы не было никаких оснований для грусти: он совершил достойный поступок: защитил словами скромного рабочего войны – командира батареи Тушина. И Андрей вполне мог бы испытывать чувство глубокого удовлетворения собственным поступком.

Так нет: вместо этого князь вдруг начинает грустить…

Такой поворот сюжета – не небрежность Толстого, который мог и подзабыть, что же такое происходило с его героем несколько страниц назад (Толстой мог ведь и отложить работу над романом. Как известно, он любил крестьянский труд, например, косить траву. Пора сенокоса вполне могла оторвать писателя от его произведения. И, вновь возвращаясь к "Войне и Миру", ему, скорее всего, нелегко было вспоминать о событиях, которые происходили по сюжету ранее. Кроме того, можно ведь было и просто не догадаться перечитать ранее написанное, понадеявшись на память).

Нет, такие подозрения в отношении графа Толстого мы должны решительно отмести.

На самом деле, образ князя Болконского, выписан гениальным писателем до мелочей, и этот приступ внезапной грусти лежит в общей череде поступков и эмоций, сообщенных нам Толстым о персонаже его романа.

Неадекватная реакция Болконского на события, которые происходили в его жизни, – скорее норма, чем исключение из правил. Болконский вообще весьма противоречив. Постоянная жажда подвига, желание быть в первых рядах, на острие атаки – и, с другой стороны, служба адьютантом…

Блестящий офицер во всегда белоснежных панталонах, Болконский с пренебрежением относится к маленьким шалостям штабистов, подтрунивающих над неудачливыми союзниками (которые и самим Толстым поданы читателю в ироничных тонах).

Болконский пытается жить по правилам. Но это его желание жить по правилам и все делать чистыми руками не всегда стыкуется у Болконского с правдой жизни.

На людях – человек безупречной чести, в быту – он тиран. Писатель Толстой исподволь, но непоколебимо подводит читателя к мысли, что именно отчужденное отношение его героя – Андрея Болконского - к своей первой жене – невинной и трагически молодой женщине – привело в итоге к ее безвременной кончине. Да, она умерла, вследствие чисто медицинских показаний – в родах. Но не была ли эта гибель юного существа логичным следствием тех переживаний, которые она испытала, будучи законной супругой князя, старшего ее по возрасту, но не уделяющего ей не то чтобы достаточного, но похоже, что и практически никакого внимания?

Зная, о том, что жена его беременна, более опытный Болконский не пытался создать вокруг жены благоприятного микроклимата, не подсказал ей как надо себя вести в период беременности. В результате – вместо ежедневного выполнения необходимого комплекса физических упражнений для будущих матерей юная княгиня только страдала. Поэтому немудрено, что ее ожидали тяжелые роды.

Подвиг. К нему постоянно стремился Андрей. Но подвиг он хотел совершить быстро. А война, как известно, это тяжелая и длительная работа. Люди, откровенно демонстрирующие свои недостатки – и Тушин со своей застенчивостью и, даже штатский Пьер, вовсе запутавшийся в своих переживаниях, в романе совершают порой не то что не меньшие, а просто несоизмеримые с подвигом Болконского по подъему в атаку полка, подвиги.

Подвиг – это не только Ура! на откормленном коне. Подвиг это еще и бесконечные марши в пешем строю по раскисшей от грязи дороге, это тяжелая оборона батареи, подтаскивание снарядов и сохранение людей, постоянный риск оказаться с отстреленной головой и отсутствие всяких надежд на награду (Тушин).

Подвиг – это помощь таким же узникам завоевателей…..(Пьер). И, опять же, без всяких помыслов на награду или хотя бы благодарность.

В этом отношении примечательна гибель Андрея. Так ли был он бескорыстен, поднимая в атаку полк? Не крутилась ли в его голове мыслишка, о том, что "пронесет", а уж если пронесет – то почет, карьера и слава – обеспечены? Был ли вызван его порыв необходимостью? Это не праздные вопросы. Это вопросы, на которые проницательный читатель без труда даст правильный ответ.

И результат.… Как известно, в ногах Андрея взорвалось ядро от неприятельской пушки. Граф получил рану в живот. Автор, видимо, целомудренно промолчал, в какие еще части тела был ранен Андрей. Но можно предполагать, что одним животом дело не обошлось, который, как известно, расположен не сразу после сапогов.

И именно эти, другие раны, возможно, стали особенно мучительны для Андрея. Нет, не в медицинском смысле – человечество издревле знает, что потеря иных органов, в общем-то, не опасна для жизни.

Но для красавца князя, это, видимо, было потерей смысла жизни вообще. Никому не дай Бог, но конец Андрея – весьма логичен. Великий реалист Толстой приговорил своего героя к мученической смерти, видимо, в воздаяние за всю его жизнь, в которой у него не было другого героя, кроме него самого.