Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Глава шестая Земский собор 1613 года и избрание Михаила Федоровича на царский престол IИстория великого посольства показала нам, как были правы те, кто не доверял искренности поляков и их заверениям. Попытка восстановить государственный порядок путем унии с Речью

Уже в ноябре 1612 г. руководители Второго ополчения разослали по городам грамотее призывом собираться на Земский собор «для царского обирания». Период ожидания выборных растянулся на долгое время, и, вероятнее всего, работа собора началась только в январе 1613 г. Посланцы прибыли от 50 городов, кроме того, в работе Собора участвовало высшее духовенство, бояре, участники «Совета всей земли», дворцовые чины, дьяки, представители дворянства и казачества. Среди выборных были и служилые люди «по прибору» - стрельцы, пушкари, посадские люди и даже черносошные крестьяне. Всего в работе собора приняли участие около 500 человек. Земский собор 1613 г. был наиболее многочисленным и представительным во всей соборной практике XVI-XVII вв.

Работа Собора началась с принятия знаменательного решения: «Литовского и свийского короля и их детей, за их многие неправды, и иных никоторых земель людей на Московское государство не обирать… и Маринки с сыном не хотеть». Отклонены были также кандидатуры «царевичей, которые служат в Московском государстве», т.е. сибирских царевичей, потомков хана Кучума и касимовского правителя. Таким образом, Собор сразу определил круг кандидатов - «великие» роды Московского государства, крупное боярство. По различным источникам известны имена, называвшиеся на Соборе, - князь Федор Иванович Мстиславский, князь Иван Михайлович Воротынский, князь Иван Васильевич Голицын, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, Иван Никитич Романов, князь Иван Борисович Черкасский, князь Петр Иванович Пронский, Федор Иванович Шереметев. Сохранилось сомнительное известие, что выставлял свою кандидатуру и князь Д.М. Пожарский. В пылу местнического спора дворянин Сумин упрекал Пожарского в том, что он «государился и воцарялся» и это «стало ему в двадцать тысяч». Вероятнее всего, это не более чем навет. Впоследствии сам же Сумин отрекся от этих слов, да и у вождя Второго ополчения просто не было и не могло быть таких денег.

Кандидатура Мстиславского, несомненно, одного из наиболее знатных претендентов по происхождению от Гедимина и родству с династией московских царей (он доводился праправнуком Ивану III), не могла быть принята к серьезному рассмотрению, поскольку он еще в 1610 г. заявлял, что пострижется в монахи, если его будут принуждать принять трон. Не пользовался он симпатиями и за свою откровенно пропольскую позицию. Были также отведены кандидатуры бояр, входивших в Семибоярщину, - И.Н. Романова и Ф.И. Шереметева. Наибольшие шансы были у кандидатов, входивших в ополчение, - князей Д.Т. Трубецкого, И.Б. Черкассого и П.И. Пронского.

Наиболее активную предвыборную деятельность развил Трубецкой: «Учреждаша трапезы и столы честныя и пиры многая на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысяч, зазывая толпами к себе на двор по вся дни, честь им получая, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царем…» Вскоре после освобождения Кремля от поляков Трубецкой расположился на бывшем дворе царя Бориса Годунова, подчеркивая этим свои претензии. Была подготовлена и грамота на пожалование Трубецкого огромной по территории волостью Вага (на Двине), владение которой было своеобразной ступенькой к царской власти - Вагой владел в свое время Борис Годунов. Под этой грамотой поставили свои подписи высшие иерархи и руководители объединенного ополчения - князья Д.М. Пожарский и П.И. Пронский, однако рядовые участники собора отказались подписать грамоту. Они хорошо знали о колебаниях бывшего тушинского боярина во время боев за Москву, и, возможно, не могли простить ему присягу Псковскому вору. Вероятно, были и другие претензии к Трубецкому, и его кандидатура не смогла набрать достаточного количества голосов.

Борьба развернулась по второму кругу, и тогда возникли новые имена: стольник Михаил Федорович Романов, князь Дмитрий Мамстрюкович Черкасский, князь Иван Иванович Шуйский. Вспомнили и о шведском королевиче Карле-Филиппе. Наконец одержала верх кандидатура Михаила Федоровича Романова, достоинствами которого были его родство с прежней династией (он был племянником царя Федора Ивановича) и незапятнанность в изменах и усобицах Смуты.

Выбор Михаила Романова был близок сразу нескольким политическим группировкам. Земские и дворянские деятели вспоминали о симпатиях к Михаилу патриарха Гермогена и трагической судьбе этой семьи при Годунове. Имя Романова пользовалось большой популярностью среди казаков, решающая роль которых в избрании юного царя отмечена в особом литературном памятнике - «Повести о земском соборе 1613 года». Для казаков Михаил был сыном тушинского «патриарха» Филарета. Юный претендент унаследовал и популярность среди москвичей, которой пользовались его дед Никита Романович и отец Федор Никитич.

Немало сторонников нашлось у Михаила Романова и среди бояр. Это был уже не тот сплоченный родственный романовский клан, против которого направлял свои репрессии Годунов, а стихийно сложившийся на Соборе кружок лиц из разгромленных боярских группировок. В основном это были молодые, не имевшие достаточного веса среди боярства представители известных родов - Шереметевы (исключение - боярин Федора Ивановича ), князь И.Ф. Троекуров, Головины, М.М. и Б.М. Салтыковы, князь П.И. Иронский, Л.М. и А.Л. Нагие, князь П.Л. Репнин и другие. Одни были родней новому царю, другие через Тушинский лагерь были связаны с отцом Михаила - Филаретом Романовым, третьи ранее поддерживали кандидатуру Трубецкого, но вовремя переориентировались. Однако и для «старых» бояр, членов Семибоярщины, Михаил Романов также был своим - И.Н. Романову он приходился родным племянником, князю Б.М. Лыкову - племянником по жене, Ф.И. Шереметев был женат па двоюродной сестре Михаила. В родстве с ним состояли князья Ф.И. Мстиславский и И.М. Воротынский.

Правда, и кандидатура Михаила Романова «прошла» далеко не сразу. В середине февраля Собор сделал перерыв в заседаниях - начался Великий пост, - и политические споры на некоторое время были оставлены. Видимо, переговоры с «избирателями» (многие из участников собора на время разъехались из столицы, а затем вернулись) позволили достигнуть желаемого компромисса. В первый же день начала работы, 21 февраля, Собор принял окончательное решение об избрании Михаила Федоровича. Согласно «Повести о земском соборе 1613 года», на это решение выборных повлиял решительный призыв казачьих атаманов, поддержанный московским «миром»: «По Божий воле на царствующем граде Москве и всеа России да будет царь государь и великий князь Михайло Федорович и веса России!»

В это время Михаил вместе со своей матерью инокиней Марфой находился в костромском Ипатьевом монастыре, родовой обители Годуновых, богато украшенной и одаренной этим родом. 2 марта 1613 г. в Кострому было отправлено посольство во главе с рязанским архиепископом Феодоритом, боярами Ф.И. Шереметевым, князем В.И. Бахтеяровым-Ростовским и окольничим Ф.В. Головиным. Послы еще готовились к выезду из столицы, а по всей России уже были разосланы грамоты с извещением об избрании на престол Михаила Федоровича и началась присяга новому царю.

Посольство достигло Костромы 13 марта. На следующий день к Ипатьеву монастырю направился крестный ход с чудотворными образами московских святителей Петра, Алексия и Ионы и особо чтимой костромичами чудотворной Федоровской иконой Божией Матери. Его участники молили Михаила принять престол, так же как и пятнадцать лет назад уговаривали Годунова. Однако ситуация, хотя и сходная внешне, была в корне иной. Поэтому резкий отказ Михаила Романова и его матери от предложенного царского венца не имеет ничего общего с политическими маневрами Годунова. И сам претендент, и его мать действительно страшились того, что открылось перед ними. Старица Марфа убеждала выборных, что у се сына «и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть царем…» Говорила она и о тех опасностях, которые подстерегают се сына на этом пути: «Московского государства всяких чинов люди но грехам измалодушествовались. Дав души свои прежним государям прямо не служили…» К этому прибавлялось и тяжелое положение в стране, с которым, по словам Марфы, ее сын по своему малолетству не сможет справиться.

Посланцы от Собора долго уговаривали Михаила и Марфу, пока наконец «умоление» святынями не принесло свои плоды. Оно должно было доказать юному Михаилу, что людское «хотение» выражает Божественную волю. Михаил Романов и его мать дали свое согласие. 19 марта юный царь двинулся к Москве из Костромы, но в пути не торопился, давая возможность Земскому собору и боярам подготовиться к его приезду. Сам Михаил Федорович тем временем также готовился к новой для себя роли - он вел переписку с московскими властями, принимал челобитные и делегации. Таким образом, за полтора месяца своего «шествия» от Костромы до Москвы Михаил Романов освоился со своим положением, собрал вокруг себя верных людей и наладил удобные для себя отношения с Земским собором и Боярской думой.

Избрание Михаила Романова было результатом достигнутого наконец единения всех слоев русского общества. Пожалуй, впервые в русской истории общественное мнение решило важнейшую проблему государственной жизни. Неисчислимые бедствия и падение авторитета правящих слоев привели к тому, что судьба государства перешла в руки «земли» - совета представителей всех сословий. В работе Земского собора 1613 г. не участвовали только крепостные крестьяне и холопы. По-иному и быть не могло - Российское государство продолжало оставаться феодальной монархией, при которой целые категории населения были лишены политических прав. Общественная структура России XVII в. заключала в себе истоки социальных противоречий, взрывавшихся восстаниями на протяжении всего столетия. Не случайно XVII век образно именуется «бунташным». Однако с точки зрения феодальной законности избрание Михаила Романова было единственным правомочным актом на протяжении всего периода Смуты начиная с 1598 г., а новый государь - истинным.

Таким образом, избрание Михаила Федоровича прекратило политический кризис. Не отличавшийся ни государственными талантами, ни опытом, ни энергией, юный царь обладал одним важным для людей той эпохи качеством - он был глубоко религиозен, всегда находился в стороне от вражды и интриг, стремился к достижению истины, проявлял искреннюю доброту и щедрость.

Историки сходятся в том, что основой государственной деятельности Михаила Романова было стремление к примирению общества на консервативных началах. Перед царем Михаилом Федоровичем встали задачи преодоления последствий Смуты. Король Сигизмунд не мог смириться с крушением своих планов: заняв Смоленск и огромную территорию на западе и юго-западе России, он намеревался пойти в наступление на Москву и взять столицу Российского государства. Новгородская земля была захвачена шведами, которые угрожали северным уездам. По всей территории государства бродили шайки казаков, черкас, поляков и русских разбойников. В Поволжье волновались мордва, татары, мари и чуваши, в Башкирии - башкиры, на Оби - ханты и манси, в Сибири - местные племена. В окрестностях Рязани и Тулы воевал атаман Заруцкий. Государство находилось в глубочайшем экономическом и политическом кризисе. Для борьбы с многочисленными врагами России и государственного порядка, для успокоения и устроения страны необходимо было единение всех здоровых сил государства. Царь Михаил Федорович на протяжении всего своего правления стремился к достижению этой цели. Деятели земского движения 1612 г. были твердой опорой царя в борьбе с внешними врагами, наведении порядка внутри государства и восстановлении разрушенной экономики и культуры.

Земский собор 1613 года

К 400-летию восстановления Русского государства

Великая смута уничтожила Русское государство. Об этом никогда не пишут в учебниках и редко, с большой неохотой - в популярной литературе. В конце 1610 года Россия как самостоятельная политическая реальность перестала существовать. В Кремле сидело бессильное боярское “правительство”. Рядом с ним действовала могучая пропольская администрация. Но её могущество распространялось лишь на одну столицу: в её пределах она поддерживалась большим польско-литовским отрядом, расположившимся на территории Кремля и Китай-города.

За пределами Москвы Русская земля представляла собой рванину самостоятельных областей. Где-то господствовали бойцы Лжедмитрия II - его убили в декабре 1610-го, но армия “царика” отнюдь не распалась; где-то стояли шведские гарнизоны; где-то устроилась польская армия; где-то большие городские общины решали и спорили: за кого “задаться”? За поляков? За шведов? Или выдвинуть кого-то из своих? Кое-кто присягнул чужеземному отроку - королевичу Владиславу. Но он не шёл к Москве и не желал переходить в Православие, а ведь только выполнение этих условий гарантировало ему русский трон. Владислав не выполнил их, и присяга, данная ему, рухнула.

Воцарилось безвластие.

То, что было Россией, имело все шансы распасться на три, пять, десять маленьких независимых державочек.

Около двух лет единого русского государства не существовало.

Оно вновь возникло лишь по одной причине: русский народ и Русская Церковь пожелали его восстановить и претворили свой план в жизнь. Ненависть к захватчикам - иноземцам и католикам - оказалась столь сильной, а желание жить своей головой - столь неотступным, что под Москвой собралось первое земское ополчение. Оно отбило часть города и осадило польский гарнизон, занимавший центр Москвы. Сил для решительной победы не хватало, но, во всяком случае, ополченцы упрямо держались у стен своей столицы до лета 1612 года. В августе 1612-го к Москве явилось Второе земское ополчение. Объединив усилия, земцы отбили натиск отборного польско-литовского корпуса Ходкевича, взяли Китай-город штурмом, принудили к капитуляции вражеский гарнизон Кремля и разбили в предместьях Москвы авангардный отряд польской армии Сигизмунда III.

Осенью 1612 года в Москве образовалось единое земское правительство, представлявшее оба ополчения. К тому моменту под контролем земцев оказалась значительная часть Московского государства, но далеко не всё. Многие города и области земскому правительству не подчинялись.

Более того, сама власть этого правительства выглядела эфемерно. Она опиралась на небольшую армию, выбившую врагов из столицы. К поздней осени 1612 года в ней не набиралось даже 8.000 бойцов. Притом большей частью земское воинство состояло из казаков - неистового, буйного, пёстрого скопления, готового в любой момент свалиться в бунт или даже прямой разбой.

Ещё того хуже: подавляющее большинство высокородных русских аристократов не поддержали земское освободительное движение. Кто-то оказался на стороне поляков, кто-то симпатизировал шведам, а многие просто проявили крайнюю пассивность, не желая рисковать головой ради общего русского дела. Страшно и омерзительно! Служилая аристократия играла роль военно-политической элиты в России. Она обязана была бороться с чужеземными захватчиками, отстаивать, а потом восстанавливать единство страны... Что ж в реальности? В реальности всё выглядело прямо противоположным образом: лишь очень небольшой процент русской знати вышел под знамена двух земских ополчений. Самые родовитые люди царства, самые большие богачи, самые опытные воеводы и управленцы не вошли в число земских лидеров. Пожарский - хоть и князь, но человек невысокой знатности, аристократ третьего сорта. Один лишь молодой князь Дмитрий Трубецкой из великородной ветви Гедиминовичей полтора года тянул на себе воз руководства ополченцами...

Для того чтобы привести разрозненные силы России к новому единству, земское правительство должно было выдвинуть нового государя, Русская Церковь должна была дать ему высшую санкцию на царствование, а земское воинство послужить ему щитом и мечом.

Нужен был новый царь. Все понимали это. Знатнейшая часть нашей аристократии мечтала о польских порядках, о правлении боярской магнатерии, об игрушечном царишке или даже о замене его собранием “эпархов”- сенаторов, но она оказалась в трудном положении. Предыдущие годы страшно дискредитировали высшую знать России. Сотрудничество многих её представителей с поляками вызывало у победителей-земцев ярость и презрение.

Оставался один выход: созвать со всех концов России Земский собор и дать ему право на избрание нового царя.

В ноябре 1612 года земское ополчение последний раз отбросило поляков от Москвы. Начало зимы 1612/1613 годов прошло в хлопотах, связанных с созывом Собора. Люди съезжались медленно, люди съезжались трудно. Земский собор открылся лишь в начале января 1613 года. Его заседания проходили в Успенском соборе Кремля.

К Москве съехались многие сотни “делегатов”, представлявших города и области России. По некоторым сведениям, их число превышало тысячу, но большинство историков придерживается мнения, что в Москве собралось 500-700 человек. Точных данных на сей счёт нет. В итоговой грамоте Собора стоят подписи и упомянуты имена лишь части делегатов. По этому документу устанавливаются личности менее 300 участников Собора1. По нему же ясно, что их было намного больше, но сколько именно - установить невозможно2.

Собрали тех, кто сумел прибыть: иные опустевшие земли и послать-то никого не могли. К тому же страна была переполнена шайками “воровских” казаков и бандами авантюристов всякого рода. А тех, кто смог приехать, ждали голод, холод и разруха послевоенной Москвы. Осенью 1612 года там даже ратники земского ополчения порой умирали от голода. Так что само появление на Соборе означало акт гражданского мужества.

Те “выборные”, кто добрался до столицы, представляли огромную территорию и могли совокупным своим голосом говорить за всю державу. Среди них присутствовали выходцы из разных социальных групп: аристократии, дворянства, стрельцов, казаков, купцов, ремесленников, духовенства. Имелось даже небольшое количество крестьян. В документах Собора их именовали “уездными людьми”.

Монархический выбор, совершенный в 1613 году, отражает настроения если не всех “выборных”, то, во всяком случае, абсолютного большинства: “А без государя Московское государство ничем не строится и воровскими заводы на многие части разделяется и воровство многое множится, - справедливо считали участники Собора. - А без государя никоторыми делы строить и промышлять и людьми Божиими всеми православными християны печися некому”3.

Но определение наилучшего претендента на трон проходило в спорах и озлоблении. Участники собора не быстро решили эту задачу и не единодушно. “Пришли же изо всех городов и из монастырей к Москве митрополиты и архиепископы и всяких чинов всякие люди и начали избирать государя. И многое было волнение людям: каждый хотел по своему замыслу делать, каждый про кого-то [своего] говорил, забыв Писание: “Бог не только царст-во, но и власть кому хочет, тому дает; и кого Бог призовет, того и прославит”. Было же волнение великое”4. Иначе говоря, борьба мнений, агитация сильных “партий”, посулы и тому подобные прелести избирательного процесса не обошли стороной и Собор 1613 года.

Земские представители выдвинули больше дюжины кандидатур нового монарха.

Легче всего оказалось “отвести” предложение, относившиеся к польскому правящему дому. Весьма скоро ушёл из поля зрения собравшихся королевич Владислав: хватит, нахлебались от поляков!

Позднее пропал из обсуждения герцог Карл-Филипп, сын шведского короля. По Новгороду, захваченному шведами, знали: их правление тоже не мёд. Древняя московская аристократия с презрением относилась к сравнительно “молодому” шведскому королевскому семейству. Иван Грозный вообще назвал его “мужичьим”. Как подчиниться нашим князьям и боярам человеку, уступавшему значительной их части в родовитости? С другой стороны, одиннадцатилетний шведский отрок не смог бы удержаться на русском пре-столе без поддержки высшей знати, а следовательно, зависел бы от нее. Относительная слабость и оскорбительная незнатность шведского претендента, как ни парадоксально, для многих “выборных” являлись доводами в его пользу. “Слабак” на троне - это возможность большой политической игры для сильных людей царства... Поэтому кандидатура его держалась довольно долго, и даже велись переговоры с его старшим братом, королём Густавом- Адольфом. Сам Пожарский одно время склонялся к “шведскому варианту”, предвидя тяготы войны на два фронта - с Речью Посполитой и Швецией, - а также прикидывая возможности получить от шведов поддержку против более опасного врага5.

Но в людях оставалось сильным воодушевление, рождённое недавней победой над чужеземными войсками. К чему, недавно освободившись от власти иностранцев, опять сажать их себе на шею? Карл-Филипп сгинул из списка претендентов вслед за Владиславом. Дмитрий Михайлович не стал настаивать на его кандидатуре.

Идея самозванства потускнела в глазах всей земли. Насмотрелись на “государей Димитриев Ивановичей”! Сколько крови из-за них пролилось! Мука, сводившая судорогой всё тело России, научила наш народ: нельзя заигрывать с ложными “цариками” ради собственной корысти... кончится плохо. Царь должен быть истинный. По крови и по Божественному изволению. Все прочие варианты несут неминуемое зло. Поэтому быстро отказались от Марины Мнишек и её сына-“ворёнка”, а значит, и от мира с атаманом Заруцким, поддерживавшим их силою казачьих сабель. Марина Мнишек в 1605 году была возведена Лжедмитрием I на высоту русской царицы, но раз “государя”, приведённого самозванческой интригой на трон, признали ложным, то и царица его - ложная.

Отказ от этих кандидатур был единодушно высказан на Соборе и прозвучал в грамотах, рассылавшихся от имени его участников по городам и землям: “И мы, со всего собору и всяких чинов выборные люди, о государьском обиранье многое время говорили и мыслили, чтобы литовсково и свейсково короля и их детей и иных немецких вер и никоторых государств иноязычных не християньской веры греческого закона на Владимирьское и на Московское государство не обирати и Маринки и сына её на государство не хотети, потому что польсково и немецково короля видели к себе неправду и крестное преступление и мирное нарушение, как литовской король Московское государство разорил, а свейской король Великий Новъгород взял обманом за крестным же целованьем. А обирати на Владимирское и на Московское государство и на все великие государства Росийсково царствия государя из московских родов, ково Бог даст”6.

Заруцкий обладал сильной армией, активно действовавшей на юге России. Лишь после долгих военных действий он сам, Марина Мнишек и “ворё- нок” окажутся в плену. За упорные претензии на русский престол им придётся расплатиться жизнью.

Собор склонился к тому, чтобы выбрать кого-то из высшей русской аристократии.

По разным источникам известны лица, предложенные участниками Собора для избрания на царство.

Наиболее длинный список претендентов содержит “Повесть о Земском соборе”. Вот как в ней изложено всё дело избрания: “Князи ж и боляра московские мысляще на Россию царя из вельмож боярских и изобравше седмь вельмож боярских: первый князь Феодор Ивановичь Мстиславской, вторый князь Иван Михайловичь Воротынской, третей князь Дмитрей Тимофиевичь Трубецкой, четвертой Иван Никитин Романов, пятый князь Иван Борисовичь Черкаской, шестый Феодор Ивановичь Шереметев, седьмый князь Дмитрей Михайловичь Пожарской, осмый причитается князь Петр Ивановичь Прон- ской, но да ис тех по Божии воли да хто будет царь и да жеребеют...7 А с казаки совету бояра не имеющи, но особь от них. А ожидающи бояра, чтобы казаки из Москвы вон отъехали, втаи мысляще. Казаки же о том к бояром никако же не глаголете, в молчании пребывая, но токмо ждуще у боляр, кто от них прославится царь быти”8. Позднее казаки всё же назовут своего кандидата или, вернее, кандидата, подсказанного им частью московского боярства: “Атаман же казачий глагола на соборе: “Князи и боляра и все московские вельможи, но не по Божии воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавнаго. Но по Божии воли и по благословению благовер- наго и благочестиваго, и христолюбиваго царя государя и великого князя Феодора Ивановича всея Русии при блаженной его памяти, кому он, государь, благословил посох свой царской и державствовать на России... Феодору Никитичю Романову9. И тот ныне в Литве полонен, и от благодобраго корене и отрасль добрая и честь, сын его князь Михайло Федорович. Да подобает по Божии воли на царствующим граде Москве и всея Русии да будет царь государь и великий князь Михайло Федоровичь и всея Русии”. И мно- голетствовали ему, государю”10.

“Повесть о Земском соборе” в общих чертах передаёт обстановку, сложившуюся при избрании нового государя. Правда, в ней названы далеко не все претенденты. Другие источники сообщают, что среди кандидатов, предлагавшихся на русский престол, звучали также имена князя Д. М. Черкасского, популярного у казаков и к тому же весьма знатного аристократа; князя Ивана Васильевича Голицына - не менее родовитого вельможи, брата Василия Васильевича, которого столь уважал князь Пожарский; князя Ивана Ивановича Шуйского, томившегося в польском плену. Возможно, участники собора называли и других кандидатов, но они не пользовались популярностью, а потому имена их не дошли до нашего времени.

Претендентом номер один являлся князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Ему принадлежало формальное первенство в земской освободительной армии.

Но он проиграл. Проиграл с треском, обидно, безнадежно. Был совсем рядом с великим успехом и упал на уровень второстепенной политической фигуры...

Чего не хватило Дмитрию Тимофеевичу для избрания на царство?

Желания у него хватало. Одна из повестей о Смутном времени рассказывает: “Князь же Дмитрей Тимофиевичь Трубецкой учрежаше столы честныя и пиры многая на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысящ, зазывая к собе на двор по вся дни, чествуя, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царем и от них бы казаков похвален же был. Казаки же честь от него приимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его безумию такову. Князь же Дмитрей Трубецкой не ведаше лести их казачьей”. А когда монарший венец окончательно ушел от Дмитрия Тимофеевича, он тяжело переживал своё поражение: “Лицо у него ту с кручины почерне, и [он] паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из двора своего”11. Он даже не поставил свою подпись под грамотами, извещавшими города и земли об избрании Михаила Федоровича Романова на царство.

Хватало Трубецкому и знатности. Он приходился отдалённым потомком великому князю литовскому Ольгерду - по линии, восходящей к старшему сыну Ольгерда, Дмитрию. А Дмитрий Ольгердович княжил в богатом Брянске, управляя колоссальной областью. В Московском государстве по давней традиции очень высоко ставили князей, связанных с литовским монаршим родом, - Голицыных, Мстиславских, Бельских, Трубецких и т. п. Со второй половины XVI века Трубецкие ставились в первых строках боярских списков, возглавляли армии, воеводствовали и наместничали в крупнейших городах. Очень немногие семейства могли тягаться с ними в родовитости: князья Мстиславские, Шуйские, Голицыны, Воротынские, Одоевские, Пронские, Глинские да три-четыре рода старомосковских бояр - самые сливки русской аристократии того времени. Отец Дмитрия Тимофеевича имел боярский чин. Сам он появился на царской службе в 1604 году: в чине стольника ходил против Лжедмитрия I. Тот же чин сохранил Трубецкой и при Василии Шуйском. Перебежав от Василия Шуйского к Лжедмитрию II (июнь 1608), он сразу получил от “царика” боярский чин: “тушинцам” пришлось по вкусу, что в их лагере оказался столь знатный человек...

Роль князя Д. Т. Трубецкого в земском движении огромна. В 1611 году он вместе с Иваном Заруцким составлял полки Первого ополчения, пришёл с ними под Москву, участвовал в битвах с интервентами. Воинские заслуги его перед Россией очевидны.

У Первого ополчения было несколько вождей: Прокофий Ляпунов, Иван Заруцкий, князь Дмитрий Трубецкой и Андрей Просовецкий. Порой трудно определить, кто из них был инициатором того или иного действия земцев. Формально Дмитрий Тимофеевич признавался старшим среди них - его имя писали на грамотах ополчения первым. Да и обращаясь к руководству ополчения, в грамотах из городов его тоже называли на первом месте12. В то же время источники гораздо чаще упоминают самостоятельную роль иных руководителей - Заруцкого и особенно Ляпунова. Дмитрий Тимофеевич как будто оказывается в тени.

Но это иллюзия.

Известно, что именно он собирал войска Калужской земли. Весной 1611 года самой крупной фигурой в стане русских сил, концентрирующихся вокруг Калуги, был его двоюродный брат - князь Юрий Никитич Трубецкой (с ним ведут переговоры внешние силы)13. Дмитрий Тимофеевич появляется рядом с ним в марте - апреле 1611 года14. Юрий Никитич, известный своими пропольскими симпатиями, колебался, но к земскому делу в итоге не примкнул. И тогда его родич оказался во главе калужан. Летом 1611 года князь Д. Т. Трубецкой именно как старший человек калужского воинства оказался и первым из воевод всего ополчения в целом.

Иностранцы видели в нём действительного вождя земцев. Шведы, в частности, считали его “осторожным и бдительным командиром”, не допустившим распада ополчения после гибели Ляпунова. Русские полагали, что меж двух истинных лидеров ополчения - Ляпунова и Заруцкого - Трубецкой “никакой чести не имел”15. Но, во всяком случае, Дмитрий Тимофеевич никогда не был просто “живым знаменем”, не был игрушкой в руках прочих вождей ополчения. Случалось, он расходился во мнениях с иными воеводами. Так, летом 1612 года он не поддержал Заруцкого, пожелавшего возвести на престол малолетнего сына Марины Мнишек от Лжедмитрия I. Заруцкий злоумышлял против Пожарского, даже пытался его убить, а Трубецкой - никогда. Заруцкий ушёл из-под Москвы, заслышав о приближении земцев Минина и Пожарского, а Трубецкой остался. Ясно видно: этот человек имел самосто-ятельное значение. И, без сомнений, он самостоятельно принимал политические решения.

Историк В. Н. Козляков высказался на этот счёт веско и точно: “Несмотря на то, что князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой... получил свое боярство от Лжедмитрия II, этот воевода ополчения стал восприниматься как глава его “дворянской” части. К ноябрю 1611 года в полках ополчения оказались представители московских дворянских родов Змеевых, Измайловых, Исленьевых, Колтовских, Коробьиных, Одадуровых, Охотиных-Плещеевых, князей Приим- ковых-Ростовских, Пушкиных, Самариных”. Знатные дворяне легко подчиня-лись аристократу-Трубецкому - в том не было никакой “порухи” для их родовой чести. А вот не столь знатный Ляпунов, а тем более безродный Заруцкий не очень-то годились на роль их начальника. Без Трубецкого дворянская часть ополчения могла просто разойтись по домам.

Трубецкой достоин почтительного отношения, ведь он единственный - единственный из нескольких десятков знатнейших людей Царства! - не отказался от святой роли вождя в земском ополчении. А приняв её, шёл с земцами до победы. Этот молодой человек - не особенно удачливый полководец и не великий администратор. Но всё же он проявил достаточно ума и отваги, чтобы встать выше прочих людей своего общественного слоя.

После ухода Заруцкого Дмитрий Тимофеевич единолично руководил Первым земским ополчением. Князь лично участвовал в отражении отрядов Ход- кевича. В октябре 1612 года именно его подчинённые взяли штурмом Китай-го- род. Когда к Москве подошли отряды короля Сигизмунда, Трубецкой вместе с Пожарским отбросил их16. Наконец, именно он формально являлся старшим из земских управителей России вплоть до Земского собора 1613 года.

И вот ему отказали в возведении царство. А высшая власть была так близка! Полшажочка оставалось до неё. Трубецкой фактически обладал ею на протяжении нескольких месяцев - на исходе 1612 года и в начале 1613-го...

Почему же так вышло?

Видимо, Дмитрий Тимофеевич оказался в странном положении: он никому не был до конца своим, хотя и до конца чужим его тоже никто не мыслил.

Свой для казаков? Не вполне. Ведь князь возвысился, прежде всего, как глава дворянской части первого ополчения. Дворянской, а не казачьей. В общественном смысле князь был гораздо ближе дворянам, чем казакам...

Свой для дворян? Но их он не сумел защитить от казачьего буйства и, наверное, в их глазах выглядел как предатель своего круга, заигрывающий с социально чуждой стихией. Дворяне разбегались из его ополчения, страшась обид, то и дело наносимых им казачеством. Обстоятельства битвы с Ходке- вичем за Москву прямо и однозначно свидетельствуют: казачьи отряды Трубецким контролировались очень слабо.

Свой для аристократии? Да, верно! Однако... молодой вельможа в аристократической среде был всего лишь одним из “игроков” - не самым знатным, не самым опытным по части интриг, не самым авторитетным из царедворцев. У каждого аристократического клана имелся свой интерес и свои козыри. Трубецкой играл в свою пользу и достаточного для победы числа союзников не нашёл.

Отчасти предводителя земцев подвело одно неприятное обстоятельство. Шуйские, Мстиславские, Романовы, Черкасские, Глинские, Сабуровы и некоторые другие рода знатнейших людей царства соединены были с династией московских Рюриковичей-Калитичей брачными узами. А Трубецкие - нет! Ни одного брака, прямо связывающего Трубецких с Московским монаршим домом, заключено не было.

Итак, поражение Трубецкого как претендента на русский престол объяснить не столь уж трудно.

Из прочих претендентов особого внимания заслуживает князь Фёдор Иванович Мстиславский.

Этот происходил из Гедиминовичей, притом знатность его абсолютно превосходила всех прочих князей Гедиминовичей, выставлявшихся на выборах: Голицыных и Трубецких. Мстиславские брачно были связаны и с московскими Рюриковичами. Один из предков Фёдора Ивановича женился на родной внучке Ивана Великого! А сам Фёдор Иванович в начале XVII столетия вообще считался самым знатным аристократом во всей России. С ним могли бы потягаться разве только Шуйские, да их свергли, и ныне Шуйские находились в узилище у поляков.

Если бы при выборах на русский трон главную роль играла кровь, то есть высота происхождения, Фёдор Иванович, безусловно, победил бы. Но знатность имела значение всего лишь одного из факторов, которые брали в расчёт участники Собора. Не единственного. Её, разумеется, учитывали: недостаток знатности отвёл от престола нескольких кандидатов, в частности, князя Пожарского, Ф. И. Шереметева, а также И. Н. Романова17. Однако позиция и действия претендентов на протяжении Смуты имели не меньшее значение.

Князь Пронский, высокородный Рюрикович, - не заметен ни в большом добре, ни в большом зле. Смута как будто прошла мимо него, взрослого человека. Он вёл себя пассивно.

Князь Черкасский показал себя скверным полководцем.

Но всё это маленькие грехи.

А вот князь Мстиславский открыл полякам ворота Кремля. Он возглавлял Семибоярщину и именно он привёл Россию к униженному положению. Дать ему царское звание после всех этих “художеств” означало бы ни во что не ставить святой подвиг земского ополчения. Первое время после изгнания поляков из Кремля князя Мстиславского могли просто прибить под горячую руку, а не на трон возвести...

Нет, этот аристократ, пусть и знатнейший, пусть и достойнейший по крови, явно не годился.

Нет смысла в подробностях рассказывать о “борьбе партий” на Соборе. Основные его события многое множество раз описаны в научной и популярной литературе. Для русского патриота важны два обстоятельства: почему царём избрали не Дмитрия Михайловича Пожарского? Какую позицию занимал он по отношению к юному избраннику, Михаилу Фёдоровичу Романову?

Ответ на первый вопрос ясен: у Пожарского имелось меньше всего шансов на избрание среди всех кандидатов. Он всем им заметно уступал в знатности. Его стали бы терпеть в государях менее, чем терпели Бориса Годунова и Василия Шуйского. И какой из этого выход? Бросить дворян-ополченцев на уничтожение всех более знатных персон Московского царства? Порубить несколько десятков Рюриковией, Гедиминовичей, а также выходцев из старомосковских боярских родов? Даже если бы у Дмитрия Михайловича возникла столь безумная мысль, войско бы не послушалось его приказа. А если бы нашёлся отряд, готовый услужить своему воеводе, его скоро уничтожили бы казаки. По свидетельствам многочисленных источников, сила казачья в 1613 году абсолютно превосходила силу дворянства18, собравшегося в Москве, а боярство раскололось на “партии”.

Конечно, Пожарский располагал войском. Конечно, имя его пользовалось доброй славой из конца в конец России. Конечно, из соображений почтительности его имя включили в список претендентов. И в 1634 году враждебный ему дворянин Ларион Сумин в запальчивости обвинил Дмитрия Михайловича, что он домогался царства и даже потратил на подкуп 20 000 рублей19. Как тут не заподозрить властолюбивых мечтаний у Дмитрия Михайловича?

Но твёрдого намерения “воцариться” у Пожарского явно не было. Тому же Сумину и тогда не поверили, и сейчас в его заявление верится с трудом. Сумма - фантастическая. Серебряная копеечка того времени весила приблизительно 0,5-0,6 грамма20. Следовательно, 20 000 рублей представляли собой груду серебра общим весом в 1,0-1,2 тонны. На такие можно было купить город с окрестными селами! Не особенно богатый Пожарский в условиях полного разорения страны, думается, не имел источников, из которых мог бы добыть даже вдесятеро меньшую сумму. Что ж, добрый друг Минин снабжал его серебром из земской казны? Ещё менее правдоподобно. Во-первых, состояние земских финансов было в той же степени, что и Минину с Пожарским, открыто другому кандидату - князю Д. Т. Трубецкому. Во-вторых, армия всё это время получала жалование и “корм”. Будь тогда израсходована такая сумма, служилые люди просто разбежались бы от Москвы: земским лидерам нечем стало бы им платить. Исчерпывающе точно высказался о Минине как о казначее Второго ополчения историк И. Е. Забелин: “Он её (казну. - Д. В.) раздавал щедро, но разумно, ибо на ней держался весь... достославный народный подвиг. Ни одного намека в летописях и в других актах о том, чтобы Минин обращался с этою казною нечестно. Ни одного летописного замечания о том, чтобы нижегородская рать была когда-либо оскорблена со стороны расходования казны, чтобы происходили в казне самовольные захваты со стороны начальников. Между тем, летописцы никогда не молчат о таких делах, у кого бы они ни случились”21.

Наконец, есть и более весомое соображение. Биография Пожарского до 1613 года неплохо отражена источниками. Летописи, исторические “повести”, а также разного рода документы позволяют составить подробный его портрет. Основные черты нравственного облика Дмитрия Михайловича, его психология, его интеллектуальные способности не позволяют допустить мысли о том, что он сознательно пробивал себе путь к трону.

Пожарский честолюбив - к тому толкает его родовая честь, столь сильная в знатных людях того времени. Но он ни в коей мере не авантюрист и не революционер. И, подавно, не глупец. Знал, что с его воцарением Смута продлится: не признают великие роды захудалого Рюриковича на престоле, когда вокруг полным-полно Рюриковичей нимало не захудалых. Знал, что может, восхотев трона, погубить страну, хотя недавно сделался её спасителем. Знал, что, борясь за старый порядок, немедленно пострадает после его возвращения. Так вот, старый порядок начал возвращаться, и этот общественный уклад не допускал восхождения на царство мелкого представителя Стародуб- ских князей.

Наверное, если бы вся земля поклонилась Пожарскому и в едином порыве преподнесла ему царский венец, князь бы принял его. Но никакого “единого порыва” на Земском соборе не наблюдалось. Нет, вместо него - полное “раздрасие”. И как бы ни одолевали Дмитрия Михайловича вспышки честолюбия, он всё же не захотел сделаться главой одной из партий, бешено зубами грызущихся за власть, сыплющих деньгами направо и налево, интригующих за “голоса”. Его уважили: назвали среди кандидатов. Странно было бы не уважить! Он, может быть, искал всеобщего одобрения и даже предпринимал какие-то попытки добиться его... Но весьма быстро понял, к каким губительным последствиям могут привести подобные действия.

Надо с радостью и почтением принять решение Дмитрия Михайловича - смириться. Ему не стать государем. Не этого ли ради он бил сумбуловцев под Пронском в 1610 году, дрался на московских баррикадах в 1611-м, пил смертную чашу с Ходкевичем? По-божески, совершив положенное, князь должен был отойти в сторону. И он отошёл. Не одолел его дух Смуты. Не победил его соблазн. Вот верное поведение для доброго христианина! И в будущем Пожарский никогда, ни единым словом или поступком, не покажет своего сожа-ления об утраченных возможностях.

Он поступил правильно. Ради Христа и ради России так и нужно было поступить.

Как относился князь Пожарский к избранию Михаила Фёдоровича? Трудно сказать со всей определённостью, но, вероятнее всего, неодобрительно.

Для того он имел несколько серьёзных причин.

Михаил Федорович связан с прежними царями-Рюриковичами, но не кровно. Сестра его деда, Анастасия Романовна, стала первой женой Ивана IV. Правда, сам дед, Никита Романович, женился на Евдокии Александровне Горбатой-Шуйской. Князья Горбатые-Шуйские являлись высокородными Рюриковичами, потомками великих князей из Суздальско-Нижегородского дома. Но всё же к истинным Рюриковичам Романовы оказались в лучшем случае... прислонены. А для титулованных потомков Рюрика и Гедимина естест-веннее было бы покоряться монарху, теснее связанному с одним из великих царственных домов.

Михаила Фёдоровича выдвигала на престол партия со скверной репутацией. Среди московского боярства его сторонниками были И. Н. Романов - открытый пособник поляков, Б. М. Салтыков - племянник явного предателя Михаила Салтыкова, Фёдор Иванович Шереметев - член Семибоярщины, сдавшей полякам Москву, и князь Б. М. Лыков - давний враг Пожарского. Видимо, отчаявшись в собственном успехе, поддержали его и князья Черкасские. Между тем, один из них, И. Б. Черкасский, когда-то сражался с земскими ополченцами...

Они наладили связи с властями Троице-Сергиева монастыря, богатейшими купцами и казачеством. Троицкие власти предоставили сторонникам Михаила Фёдоровича своё московское подворье для совещаний. Купцы дали средства на ведение “предвыборной кампании”. Казачьи атаманы обеспечили военную силу, поддержавшую эту “партию”. Казаки устраивали буйные выступления на подворье митрополита Крутицкого и в самом Кремле. Дошло даже до осады Трубецкого и Пожарского на их дворах! Именно казачье давление склонило чашу весов в пользу Михаила Фёдоровича. А что доброго видел князь Пожарский от казаков? Их буйство? Их корысть? Это была сила, много зла сделавшая России того времени, сила, социально чуждая Пожарскому с его дворянами-ополченцами, и одновременно сила, ловко используемая старинным московским боярством при возведении на трон своего кандидата.

Наконец, Михаил Фёдорович не годился на трон по малолетству. На соборных заседаниях вокруг имени его шли жестокие баталии - те “за”, те “против”, - а ему ещё не исполнилось и шестнадцати лет. Он не обладал никаким опытом управленческой или военной деятельности. К тому же, более двух лет он не виделся с отцом - энергичным политиком, следовательно, не мог у него учиться. Пожарский отчетливо понимал: пока царь не повзрослеет, державой будут вертеть либо казаки, либо монаршие родичи. А эти последние, как уже говорилось, выглядели людьми сомнительных достоинств. На Соборе не раз поднимались разговоры о малолетстве претендента. Более того, ушлые интриганы откровенно говорили: “Молод и разумом ещё не дошёл, и нам будет поваден”.

Вероятнее всего, князь Пожарский видел мало доброго в перспективе отдать Россию такому государю. Он бы, не взойдя на престол сам, наверное, вручил бы его Голицыну или Воротынскому, честно сопротивлявшемуся полякам и пострадавшему от них. Однако за ними не стояло столь мощной партии сторонников... До наших дней дошли косвенные свидетельства источников, согласно которым Дмитрий Михайлович стоял в оппозиции к группировке Романовых.

Но Пожарский, стоит повторить, смирился. Надо полагать, не только уступив насилию казачьему, коего никогда не боялся, и не только по соображениям православной нравственности.

Для него, по всей видимости, значимой была позиция Троице-Сергиевой обители, вставшей за юного претендента. К тому же Дмитрий Михайлович понимал: влиятельные Романовы, их многочисленная родня и сторонники (хотя бы из корыстных побуждений!) окажутся прочной опорой трону. Русский престол получит в их лице тьму защитников, прочим же аристократическим “партиям” будет рискованно пробовать царя Михаила Фёдоровича на прочность - так, как пробовали царя Василия Ивановича.

К этому обстоятельству следует присмотреться со вниманием.

Что такое Романовы? Ветвь древнего боярского семейства Захарьиных- Юрьевых. В их жилах вовсе не текло царской крови. Они имели очень опосредованное отношение к роду Рюрика, совершенно никакого - к родам Гедими- на и Чингисхана, пользовавшихся тогда в России большим авторитетом. Романовы всегда являлись слугами московских государей. Именно слугами, а не правителями. И вместе с ними роль таких же слуг, не имеющих царской крови в артериях и венах, играли многочисленные старинные роды московского боярства: Салтыковы, Сабуровы, Годуновы, Пушкины, Шереметевы, Шейны, Морозовы, Колычевы, Плещеевы, Вельяминовы, Бутурлины, Глебовы... Кто-то из них утратил прежнее величие - как, например, Колычевы, сильно пострадавшие от опричнины, или Сабуровы с Годуновыми, потерявшие державное значение с гибелью царя Фёдора II Годунова. Кто-то сохранял большое влияние при дворе и большое богатство. В данном случае важно другое: все эти роды и множество других, не столь именитых, составляли социально близкую Романовым среду. Все они могли бы сказать о Романовых: “Эти - из наших". Они-то, как видно, в нужный час и собрали деньги для казаков, мобилизовали собственных бойцов, проявили дипломатические способности, договариваясь с Церковью, и нажали на недовольных, где надо... Князья боролись разрозненно, всяк за себя. Нетитулованная же знать выставила всего два рода на выборы, а когда Шереметевы решили поддержать Ро-мановых, вся её мощь сконцентрировалась в единой точке. Казаки стали орудием этой коалиции.

Наконец, Михаил Фёдорович, чистый от всех грехов Смуты, стоял намного выше столпов Семибоярщины, “тушинских бояр” и откровенных слуг польской власти. А они составляли большинство среди выдвинутых кандидатур. К несчастью, большая часть аристократии русской вышла из Смуты замаранной... Михаил Фёдорович - нет.

Не мог Дмитрий Михайлович не чувствовать ответственности за страну, недавно избавленную им от власти захватчиков. Отказавшись от мысли о собственном восхождении на престол, князь должен был отдаться расчётам: кто на вершине власти будет наименее вреден для России? Оптимисты в подобном случае сказали бы: “наиболее полезен”, но ведь из Смуты выросло невиданное количество людей-чудовищ, и некоторые из них с тяжёлой страстью тянулись к царскому венцу...

Если объективно оценивать “обойму” претендентов, то Михаил Фёдорович - среди лучших. Не самый удачный, но, во всяком случае, хороший вариант. И Пожарский, очевидно, не стал откровенно сопротивляться его избранию, поскольку увидел: лучшие не “пройдут”, а из тех, кто реально может взойти на престол, Михаил Фёдорович выглядит предпочтительнее других.

Отсутствие явного противодействия со стороны Пожарского, признание им, авторитетнейшим из земских воевод, соборного решения, делает его одним из создателей династии. Добрая уступка, сделанная Дмитрием Михайловичем, значила тогда исключительно много. Он держал в руках серьёзную воинскую силу. Допустим, весьма затруднительно было бы использовать её для личного его воцарения. Но остановить неугодного претендента, персону, явно не подходящую для роли монарха, Пожарский, думается, мог. И не стал. Князь просто подписал соборную грамоту об избрании Михаила Фёдоровича на царство22.

Иногда бездействие - очень серьёзный шаг.

Иногда отсутствие поступка - решительный, хорошо обдуманный поступок.

Имя Михаила Фёдоровича окончательно восторжествовало на соборных заседаниях 21 февраля 1613 года. Под сводами Успенского собора, главного для всей русской земли, его нарекли государем.

Дальнейшее изложено в “Новом летописце”: “Он же [Михаил Фёдорович], благочестивый государь, того и в мыслях не имел и не хотел: был он в то время у себя в вотчине, того и не ведая, да Богу он угоден был... Власти же и бояре, и все люди начали избирать из всех чинов, [кого] послать бить челом к его матери, к великой государыне старице иноке Марфе Ивановне, чтобы всех православных христиан пожаловала, благословила бы сына своего, царя государя и великого князя Михаила Фёдоровича Всея Руси, на Московское государство и на все Российские царства, и у него, государя, милости просить, чтобы не презрел горьких слёз православных христиан. И послали на Кострому из всех чинов рязанского архиепископа Феодорита и с ним многих властей чёрных, а из бояр Фёдора Ивановича Шереметева, и изо всех чинов всяких людей многих. Они же пошли и пришли на Кострому, он же, государь, был в то время в Ипатцком монастыре”23.

Надо заметить: Пожарский не поехал с посольством в Ипатьевский монастырь, но в его поведении нельзя разглядеть признаков враждебности. Князь Д. Т. Трубецкой, другой вождь земцев, сильно переживал своё поражение и даже на время слёг. Но Дмитрий Михайлович просто не мог выехать из Москвы, покуда на нём висели многочисленные административные обязанности. Он продолжал свою работу, и никто из летописцев и духовных писателей того времени не отмечает в его действиях признаков огорчения или злобы.

Между выездом “посольских людей” к Михаилу Фёдоровичу и обрядом венчания на царство пройдет без малого четыре месяца. Кому-то полагалось все это время заведовать колоссальным государственным хозяйством. Трудно сказать, в какой момент произошло формирование нового правительства, и Трубецкой с Пожарским передали новым людям бразды правления. 21 февраля монарх уже известен, но всё же от имени князей Д. Т. Трубецкого и Д. М. Пожарского на Белоозеро отправляется грамота об “испомещении” на землях тамошнего уезда дворян, пострадавших в годы Смуты24. А 27 февраля по грамоте этих двух вождей земского движения решаются земельные вопросы в Угличском уезде25. Даже в марте ещё видно по документам особенное их управленческое положение при земском правительстве26. Известна мартовская “отписка” (отчёт) о получении из Шуи пушечных припасов, обращённая к Трубецкому с Пожарским27. Значит, они ещё продолжают работать как ведущие администраторы.

Когда “дуумвират” окончательно отошёл от дел, определить трудно. Скорее всего, в марте. Апрельские грамоты 1613 года, уходящие из Москвы, составляются уже от имени боярской администрации - “Фёдорца Мстиславского с товарищи”28. Но даже если Пожарский с Трубецким сложили полномочия в самом начале марта, им предстояло долгая сложная процедура передачи дел. Какое там посольство...

Сам молодой монарх и его мать инокиня Марфа долгое время сомневались, стоит ли принимать соборное решение. Работа государя после смерти Фёдора Годунова и предательской передачи Василия Шуйского полякам выглядела одной из опаснейших. Сумеют ли земцы защитить Михаила Фёдоровича? Нет ли обмана и вероломства в их предложении? Но посольство уговорило обоих. Не напрасно светским его главой назначили боярина Фёдора Ивановича Шереметева: он происходил из той же общественной среды, что и Романовы, и принадлежал к такому же старомосковскому боярскому роду, как и они. Шереметевы приходились Романовым отдалённой родней: у обоих родов был один предок - московский боярин начала XV века Фёдор Андреевич Кошка. Инокиня Марфа и её сын могли рассчитывать на то, что кровь-то одна - чай, не выдадут...

Романовы отправились в Москву. “Люди же Московского государства встретили его с хлебами, а власти и бояре встретили за городом с крестами. И пришёл государь к Москве на свой царский престол в лето 7121 (1613) после Великого дня в первое воскресение на день Святых жен Мироносиц. На Москве же была радость великая, и пели молебны”29.

Как показала русская история, выбор, сделанный в 1613 году “выборными” людьми, и уступка, совершённая лидерами земского ополчения, оказались правильными. Михаил Фёдорович оказался именно тем царём, фигура которого сплотила страну.

Во-первых, за ним стояла самая сильная аристократическая коалиция.

Во-вторых, его поддержала Церковь.

В-третьих, и главное, страна возрождалась из руин, из грязи, из пепелищ. Она начинала жить с чистого листа. И в такой ситуации лучшим оказался тот царь, которого никто не имел оснований упрекнуть в неблаговидных деяниях смутных лет. Михаил Фёдорович был чист. Чистота его внушала добрую надежду.

А сочетание политической силы и святой надежды - весьма прочное.

Дмитрий Володихин

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 Утверждённая грамота об избрании на Московское государство Михаила Фёдоровича Романова/ Предисл. С. А. Белокурова. М., 1906. С. 75-92. Всего названо приблизительно 260-270 имен “выборных”, то есть участников Собора.

2 В целом ряде случаев один человек подписывался за целую группу “выборных” от какого-то города или области. В таких случаях численность всей группы выборных не указывается.

3 Акты Земского собора 1612-1613 годов. // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Вып. 19. М., 1957. С. 189.

4 Новый летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб. 1910. С. 129.

5 Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611-1613 годов. М., 1939. С. 214.

6 Акты Земского собора 1612-1613 годов. // Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. Вып. 19. М., 1957. С. 189-190.

7 “Жеребеют” - определяют будущего царя с помощью жребия.

8 Повесть о Земском соборе 1613 года. // Вопросы истории, № 5. 1985. С. 95.

9 Трудно судить, сколь достоверна казачья легенда о передаче скипетра государем Фёдором Ивановичем боярину Фёдору Никитичу Романову. Скорее всего, правды в ней мало. При Борисе Годунове Фёдор Никитич был пострижен в монахи с именем Филарет, позднее сделался архиереем, ездил с послами от Семибоярщины к Сигизмунду под Смоленск и остался у поляков в плену. Его сын, Михаил Фёдорович, родился до пострижения.

10 Повесть о Земском соборе 1613 года. // Вопросы истории, № 5. 1985. С. 96.

11 Станиславский А. Л., Морозов Б. Н. Повесть о Земском соборе 1613 го

да. // Вопросы истории. № 5. 1985.

12 Акты Археографической экспедиции. Т. II. СПб, 1836. № 192.

13 Акты Археографической экспедиции. Т. II. СПб. 1836. № 182.

14 Письмо князей Юрия и Дмитрия Трубецких к Яну Петру Сапеге // Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. СПб. 1871. Приложения. № 41. Письмо представляет собой ответ на послание Сапеги.

15 Геркман Э. Историческое повествование о важнейших смутах в государстве Русском // Хроники Смутного времени. М., 1998. С. 255-256; Виде- кинд Ю. История шведско-московитской войны XVII века. М., 2000. С. 197; Новый летописец// Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб. 1910. С. 112.

16 Повесть о победах московского государства. М., Наука. 1982. С. 73.

17 Иван Никитич Романов приходился дядей Михаилу Фёдоровичу Романову. Но Михаил Фёдорович был сыном старшего из братьев Никитичей - Фёдора, в иночестве Филарета, а Иван Никитич - пятым из сыновей Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, прародителя Романовых. И это по местническим счетам резко снижало уровень его знатности.

18 Многие дворяне всё же разъехались по домам, а казаков прибыло.

19 Забелин И. Е. Сыскное дело о ссоре межевых судей стольника князя Василия Большого Ромодановского и дворянина Лариона Сумина // Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском университете. Вып. 7. 1848. С. 85.

20 Мельникова А. С. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого. М., 1989. С. 131.

21 Забелин И. Е. Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время. М., 1999. С. 66.

22 Собрание государственных грамот и договоров. М., 1813. Т. I. С. 637.

23 Новый летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб. 1910. С. 129.

24 “И мы осадных сидельцов за службы велели испоместить”: Жалованная грамота “Совета всея земли”. 1613. // Исторический архив, № 6. 1993. С. 193-195.

25 Акты служилых землевладельцев XV - начала XVII века. М., 1998. Т. 2. № 399.

26 Дворцовые разряды. 1612-1628. Том 1. СПб. 1850. С. 1083.

27 Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611-1613 гг. М., 1939. Приложение № 5.

28 Дворцовые разряды. 1612-1628. Том 1. СПб. 1850. С. 1103.

29 Новый летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб. 1910. С. 131.

С XVI по XVII век в России созывались Земские соборы, они играли роль совещательного органа при монархе. Земский собор 1613 года был созван в условиях кризиса, и его главнейшей целью было избрание нового монарха и новой правящей династии. Собрание было открыто 16 января 1613 года, и его результатом стало избрание первого царя из Романовых. Как это происходило, читайте ниже.

Причины созыва собора

Главной причиной собрания стал династический кризис, который начался в 1598 году после кончины Федора Иоанновича. Он был единственным сыном царя Ивана Грозного - Иоанн предположительно убит отцом, Дмитрий убит в Угличе при невыясненных обстоятельствах. Федор детей не имел, поэтому трон перешел к его супруге Ирине, а затем к ее брату Борису Годунову. В 1605 году Годунов умирает, и у власти поочередно оказываются его сын Федор, Лжедмитрий I и Василий Шуйский.

В 1610 году произошло восстание, результатом которого стало свержение с трона Шуйского. Власть перешла к временному боярскому правительству.

Но в стране царит хаос: часть населения присягнула королевичу Владиславу, северо-запад занят войсками шведов, а в Подмосковье остается лагерь убитого Лжедмитрия II.

Подготовка Земского собора 1613 года

Когда в 1612 году столица была освобождена от войск Речи Посполитой, возникла острая необходимость в новом монархе. По городам были разосланы грамоты (от имени Пожарского и Трубецкого) с приглашениями для властей и выборных людей для великого дела. Однако люди съезжались дольше, чем предполагалось, ведь страна еще бурлила. Тверская область, к примеру, была разорена и выжжена полностью. Некоторые земли присылали всего одного человека, некоторые - по целому отряду в 10 людей. В итоге собор был перенесен на месяц - с 6 декабря 1612 на 6 января 1613.

Число собравшихся выборных, по мнению историков, варьируется от 700 до 1500. В Москве того времени, разрушенной военными столкновениями и восстаниями, было единственное здание, которое могло вместить такое количество людей - Успенский собор в Московском Кремле.

Здесь и заседал Земский собор 1613 года.

Состав собрания

Состав собрания сегодня известен лишь по избирательной грамоте Михаила Федоровича, на которой выборные люди из разных городов оставляли свои подписи. Но на грамоте имеется всего 227 подписей, тогда как количество человек, присутствовавших при столь знаменательном событии, явно превышало это число. Некоторые из них грамоту попросту не подписали. Этому есть и доказательства. За Нижний Новгород подписались 4 человека, а прибыло 19. Всего в Москву съехались представители 50 городов, так что собор был многолюден.

Теперь стоит разобрать классовую принадлежность участников Земского собора 1613 года. Представительство людей всех сословий было полным. Из 277 подписей на грамоте 57 принадлежат духовным лицам, 136 - служилым чинам, а 84 - городским выборным. Есть следы участия в выборах царя и уездных людей - мелких служилых людей и крестьян.

Кандидаты на престол: кто они?

Земский собор (1613) избрал царем Михаила Романова, но и помимо него претендентов на российский престол было немало. Среди них выделялись представители местных знатных родов и династий соседних мощных государств.

Польский королевич Владислав был сразу отсеян из-за своей непопулярности в народе. Шведский королевич Карл-Филипп имел больше приверженцев, в том числе и князя Пожарского (на самом деле последний просто проводил грамотное отвлечение и был сторонником Михаила Романова). По версии, предъявляемой общественности, князь остановил выбор на иностранном кандидате по причине недоверия к русским боярам, которые во времена смуты не раз переходили от одного фаворита к другому. Боярами же был выдвинут король Англии Яков I.

Из представителей местной знати выделяются такие кандидаты:

1. Голицины - из-за отсутствия главы рода (он находился в плену у поляков) Голицины не имели сильных кандидатов.
2. Мстиславские и Куракины - испортили свою репутацию, так как сотрудничали с Речью Посполитой. К тому же Мстиславский еще 3 года назад заявлял, что пострижется в монахи, если его попытаются усадить на трон.
3. Воротынские - представитель рода сам отказался от притязаний на престол.
4. Годуновы и Шуйские - были отвергнуты из-за родства с ранее правившими монархами.
5. Пожарский и Трубецкой - не отличались знатностью.

Несмотря на это, Трубецкой все же разворачивает бурную деятельность, предлагая свою кандидатуру на престол.

Таким образом, Романовы на Земском соборе 1613 года стали правящей династией.

Почему Романовы?

Но откуда же все-таки взялась кандидатура Михаила Романова? Она, конечно, не случайна. Михаил являлся племянником умершего царя Федора Иоанновича, а его отец - патриарх Филарет - имел большую популярность у духовенства и казаков.

Федор Шереметьев активно агитировал бояр голосовать именно за Романова, так как он молод и неопытен (то есть его можно сделать своей марионеткой). Но бояре не поддались на уговоры. Когда после повторного голосования в 1613 году Земский собор избрал Михаила Романова, возникла еще одна проблема. Выборные люди потребовали приезда его в Москву, чего нельзя было допустить ни в коем случае. Робкий и скромный Михаил явно бы произвел плохое впечатление на собор, поэтому романовская партия убедила всех, что путь из Костромской области очень опасен в сложившейся политической ситуации. После долгих споров приверженцам Романова все же удалось убедить собор отменить решение о приезде избранного.

Решение затягивается

В феврале делегаты устали от бесконечных споров и объявили перерыв на две недели. Во все города были разосланы гонцы с заданиями узнать, что о выборах царя думает народ. Устраивает ли всех, что в 1613 году Земский собор избрал Михаила Романова? На деле же цель была совсем не в мониторинге мыслей населения, ведь две недели - срок совсем маленький. До Сибири не доехать и за два месяца. Бояре понадеялись на то, что сторонникам Романова надоест ждать, и они разъедутся. Но казаки сдаваться не собирались. Об этом чуть ниже.

Велика и роль князя Пожарского в становлении новой династии русских царей. Именно он провернул хитрую операцию, заставив всех поверить, будто является сторонником Карла-Филиппа. Это делалось лишь для того, чтобы шведы не вмешивались в выборы русского правителя. России еле удалось сдержать натиск Польши, шведскую армию остановить бы не смогли. Новый царь оценил усилия Пожарского и благоволил ему до самого конца.

Роль казаков в избрании новой династии

Большую роль в избрании Михаила приписывают и казакам. Яркий рассказ об этом содержится в "Повести о Земском соборе 1613 года", писал которую очевидец произошедшего.

В феврале бояре решили избрать царя "на авось", просто кинув жребий. Понятно, что в такой ситуации возможен подлог любого имени. Казакам такой ход событий пришелся не по вкусу, и их ораторы устроили громкое выступление против боярских хитростей. Причем казаки выкрикнули имя Михаила Романова, предлагая усадить на трон именно его, что сразу же поддержали "романовцы". Так казаки и добились окончательного избрания Михаила.

Он сказал, что Михаил еще молод и не совсем в уме, на что казаки ответили, мол, дядя и поможет в делах. Будущий царь этого не забыл и после навсегда отстранил Ивана Кашу от всех политических дел.

Посольство в Кострому

На Земском соборе 1613 Михаил Романов был избран новым правителем своей страны. Известие об этом будущему монарху присылают в феврале. Он вместе с матерью находился в Костроме и не ждал такого поворота событий. Руководил посольством архиепископ из Рязяни Феодорит Троицкий. Известно, что в состав делегации входили также боярин Шереметьев, Бахтеяров-Ростовской, дети бояр, архимандриты нескольких монастырей, приказные люди и выборные из разных городов.

Целью визита было вручение Михаилу Романову соборной клятвы и оповещение о его избрании на престол. Официальная версия гласит, что будущий монарх испугался и отказался от права быть царем. Послы были красноречивы и уговорили Михаила. Критики "романовской" концепции утверждают, что соборная клятва не имеет исторической и политической ценности.

Михаил Романов приезжает в Москву в мае 1613 года, а его коронация состоялась через два месяца, в июле.

Признание царя Британией

Достоверно известно, что первой страной, которая приняла решение Земского собора 1613 г., стала Британия. Посольство Джона Метрика прибывает в столицу в том же году. Видимо, не зря все годы своего царствования Михаил Романов выказывает особое расположение к этой стране. После Смутного времени царь восстанавливает отношения с британской "Московской компанией". Свобода действий британских купцов была несколько ограничена, зато им предлагались льготные условия торговли как с представителями любых стран, так и с российскими крупными дельцами.

Каково историческое значение выбора?

Главный результат избрания Михаила Романова на царствование - конец династического кризиса. Это имело и дальнейшие положительные результаты - конец смуты, резкий подъем экономики, рост числа городов (к концу века их становится 300). Русские люди стремительно продвигаются к Тихому океану. Поднималось и сельское хозяйство, наращивая обороты.

Между отдаленными районами страны налаживается мелкая и крупная торговля, обмен товарами, что способствует становлению единой экономической системы.

Выборы правителя поспособствовали повышению роли сословий в управленческой системе. Деятельность соборов мотивировала рост общественного сознания и укрепила систему политического управления в столице и уездах. Выборы царя на соборе подготовили почву для перерастания монархии в России в абсолютистскую. На дальнейших соборах (1645, 1682) выборы были сменены на процедуру подтверждения законности наследника. Возможность выбрать царя самостоятельно исчезает.

К середине XVII века соборы и вовсе утрачивают свое значение и силу. На их смену приходят совещания с представителями отдельных сословий при царе. Принцип выборности сменился на принцип должностного делегирования.

Уникальность Земского собора

Хотя историки до сих пор спорят о том, как же был избран Михаил Романов, их мнение четко сходится в одном - собор был для истории России уникальным. Главная его отличительная черта в массовости собрания. Ни один из соборов никогда не был столь многосословным, в нем приняли участие все, кроме разве что холопов.

Еще одна особенность собрания - в важности принятого решения и его неоднозначности. Претендентов на престол (в том числе сильных) было предостаточно, однако Земский собор (1613) царем избрал именно Михаила Романова. Причем он не был сильной и заметной кандидатурой. Ясно, что без множества интриг, заговоров и попыток подкупа здесь не обошлось.

Подводя итог, можно сказать, что уникальный Земский собор 1613 года имел для России колоссальное значение. Власть была сосредоточена в руках одного человека, легитимного царя, который положил начало сильной правящей династии Романовых. Это избрание избавило Россию от постоянных нападок Швеции и Польши, а также Германии, которые имели планы на страну и ее престол.

Разосланы были грамоты по городам с приглашением прислать властей и выборных в Москву для великого дела; писали, что Москва от польских и литовских людей очищена, церкви божии в прежнюю лепоту облеклись и божие имя славится в них по-прежнему; но без государя Московскому государству стоять нельзя, печься об нем и людьми божиими промышлять некому, без государя вдосталь Московское государство разорят все: без государя государство ничем не строится и воровскими заводами на многие части разделяется и воровство многое множится, и потому бояре и воеводы приглашали, чтоб все духовные власти были к ним в Москву, и из дворян, детей боярских, гостей, торговых, посадских и уездных людей, выбрав лучших, крепких и разумных людей, по скольку человек пригоже для земского совета и государского избрания, все города прислали бы в Москву ж, и чтоб эти власти и выборные лучшие люди договорились в своих городах накрепко и взяли у всяких людей о государском избранье полные договоры. Когда съехалось довольно много властей и выборных, назначен был трехдневный пост, после которого начались соборы. Прежде всего стали рассуждать о том, выбирать ли из иностранных королевских домов или своего природного русского, и порешили «литовского и шведского короля и их детей и иных немецких вер и никоторых государств иноязычных не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство не хотеть, потому что польского и немецкого короля видели на себе неправду и крестное преступленье и мирное нарушенье: литовский король Московское государство разорил, а шведский король Великий Новгород взял обманом». Стали выбирать своих: тут начались козни, смуты и волнения; всякий хотел по своей мысли делать, всякий хотел своего, некоторые хотели и сами престола, подкупали и засылали; образовались стороны, но ни одна из них не брала верх. Однажды, говорит хронограф, какой-то дворянин из Галича принес на собор письменное мнение, в котором говорилось, что ближе всех по родству с прежними царями был Михаил Федорович Романов, его и надобно избрать в цари. Раздались голоса недовольных: «Кто принес такую грамоту, кто, откуда?» В то время выходит донской атаман и также подает письменное мнение: «Что это ты подал, атаман?» - спросил его князь Дмитрий Михайлович Пожарский. «О природном царе Михаиле Федоровиче», - отвечал атаман. Одинакое мнение, поданное дворянином и донским атаманом, решило дело: Михаил Федорович был провозглашен царем. Но еще не все выборные находились в Москве; знатнейших бояр не было; князь Мстиславский с товарищами тотчас после своего освобождения разъехались из Москвы: им неловко было оставаться в ней подле воевод-освободителей; теперь послали звать их в Москву для общего дела, послали также надежных людей по городам и уездам выведать мысль народа насчет нового избранника и окончательное решение отложили на две недели, от 8 до 21 февраля 1613 года.

СОСТАВ СОБОРА

Выборные люди съехались в Москву в январе 1613 г. Из Москвы просили города прислать для царского выбора людей «лучших, крепких и разумных». Города, между прочим, должны были подумать не только об избрании царя, но и о том, как «строить» государство и как вести дело до избрания, и об этом дать выборным «договоры», т. е. инструкции, которыми те должны были руководствоваться. Для более полного освещения и понимания собора 1613 г. следует обратиться к разбору его состава, который может быть определен лишь по подписям на избирательной грамоте Михаила Федоровича, написанной летом 1613 г. На ней мы видим всего 277 подписей, но участников собора, очевидно, было больше, так как не все соборные люди подписывали соборную грамоту. Доказательством этого служит, например, следующее: за Нижний Новгород на грамоте подписались 4 человека (протопоп Савва, 1 посадский, 2 стрельца), а достоверно известно, что нижегородских выборных было 19 человек (3 попа, 13 посадских, дьякон и 2 стрельца). Если бы каждый город удовольствовался десятью человеками выборных, как определил их число кн. Дм. Мих. Пожарский, то выборных в Москве собралось бы до 500 человек, так как на соборе участвовали представители 50 городов (северных, восточных и южных); а вместе с московскими людьми и духовенством число участников собора простиралось бы до 700 человек. Собор был действительно многолюден. Собирался он часто в Успенском соборе, быть может, именно потому, что из других московских зданий ни одно не могло бы его вместить. Теперь является вопрос, какие классы общества были представлены на соборе и полон ли был собор по своему сословному составу. Из 277 упомянутых подписей 57 принадлежат духовенству (частью «выборному» из городов), 136 - высшим служилым чинам (боярам - 17), 84 - городским выборным. Выше уже сказано, что этим цифровым данным далеко нельзя верить. По ним провинциальных выборных на соборе было мало, а на деле эти выборные несомненно составляли большинство, и, хотя с точностью нельзя определить ни их количества, ни того, сколько было из них тяглых и сколько служилых людей, тем не менее можно сказать, что служилых было, кажется, более, чем посадских, но и посадских был очень большой процент, что на соборах редко бывало. И, кроме того, есть следы участия «уездных» людей (12 подписей). Это были, во-первых, крестьяне не владельческих, а черных государевых земель, представители свободных северных крестьянских общин, а во-вторых, мелкие служилые люди из южных уездов. Таким образом, представительство на соборе 1613 г, было исключительно полным.

О том, что происходило на этом соборе, мы ничего точного не знаем, потому что в актах и литературных трудах того времени остались только отрывки преданий, намеки и легенды, так что историк здесь находится как бы среди бессвязных обломков древнего здания, восстановить облик которого он не имеет сил. Официальные документы ничего не говорят о ходе заседаний. Сохранилась, правда, избирательная грамота, но она нам мало может помочь, так как написана далеко не самостоятельно и притом не заключает в себе сведений о самом ходе избрания. Что же касается до неофициальных документов, то они представляют собой или легенды, или скудные, темные и риторические рассказы, из которых ничего нельзя извлечь определенного.

РОМАНОВЫ ПРИ БОРИСЕ ГОДУНОВЕ

Этот род был самый близкий к прежней династии, они были двоюродными братьями покойного царя Федора. Романовы не были расположены к Борису. Борис мог подозревать Романовых, когда ему приходилось отыскивать тайных врагов. По известиям летописей, Борис придрался к Романовым по поводу доноса одного из их холопов, будто они посредством кореньев хотят извести царя и добыть «ведовством» (колдовством) царство. Четырех братьев Романовых - Александра, Василия, Ивана и Михаила разослали по отдаленным местам в тяжелое заключение, а пятого Федора, который, как кажется, был умнее всех их, насильно постригли под именем Филарета в монастыре Антония Сийского. Затем сослали их свойственников и приятелей - Черкасского, Сицкого, Репниных, Карповых, Шестуновых, Пушкиных и других.

РОМАНОВЫ

Так соборное избрание Михаила было подготовлено и поддержано на соборе и в народе целым рядом вспомогательных средств: предвыборной агитацией с участием многочисленной родни Романовых, давлением казацкой силы, негласным дознанием в народе, выкриком столичной толпы на Красной площади. Но все эти избирательные приемы имели успех потому, что нашли опору в отношении общества к фамилии. Михаила вынесла не личная или агитационная, а фамильная популярность. Он принадлежал к боярской фамилии, едва ли не самой любимой тогда в московском обществе. Романовы - недавно обособившаяся ветвь старинного боярского рода Кошкиных. Давно, еще при вел. кн. Иване Даниловиче Калите, выехал в Москву из «Прусские земли», как гласит родословная, знатный человек, которого в Москве прозвали Андреем Ивановичем Кобылой. Он стал видным боярином при московском дворе. От пятого сына его, Федора Кошки, и пошел «Кошкин род», как он зовется в наших летописях. Кошкины блистали при московском дворе в XIV и XV вв. Это была единственная нетитулованная боярская фамилия, которая не потонула в потоке новых титулованных слуг, нахлынувших к московскому двору с половины XV в. Среди князей Шуйских, Воротынских, Мстиславских Кошкины умели удержаться в первом ряду боярства. В начале XVI в. видное место при дворе занимал боярин Роман Юрьевич Захарьин, шедший от Кошкина внука Захария. Он и стал родоначальником новой ветви этой фамилии - Романовых. Сын Романа Никита, родной брат царицы Анастасии, - единственный московский боярин XVI в., оставивший на себе добрую память в народе: его имя запомнила народная былина, изображая его в своих песнях о Грозном благодушным посредником между народом и сердитым царем. Из шести сыновей Никиты особенно выдавался старший, Федор. Это был очень добрый и ласковый боярин, щеголь и очень любознательный человек. Англичанин Горсей, живший тогда в Москве, рассказывает в своих записках, что этот боярин непременно хотел выучиться по-латыни, и по его просьбе Горсей составил для него латинскую грамматику, написав в ней латинские слова русскими литерами. Популярность Романовых, приобретенная личными их качествами, несомненно, усилилась от гонения, какому подверглись Никитичи при подозрительном Годунове; А. Палицын даже ставит это гонение в число тех грехов, за которые Бог покарал землю русскую Смутой. Вражда с царем Василием и связи с Тушином доставили Романовым покровительство и второго Лжедимитрия и популярность в казацких таборах. Так двусмысленное поведение фамилии в смутные годы подготовило Михаилу двустороннюю поддержку, и в земстве и в казачестве. Но всего больше помогла Михаилу на соборных выборах родственная связь Романовых с прежней династией. В продолжение Смуты русский народ столько раз неудачно выбирал новых царей, и теперь только то избрание казалось ему прочно, которое падало на лицо, хотя как-нибудь связанное с прежним царским домом. В царе Михаиле видели не соборного избранника, а племянника царя Федора, природного, наследственного царя. Современный хронограф прямо говорит, что Михаила просили на царство «сродственного его ради соуза царских искр». Недаром Авраамий Палицын зовет Михаила «избранным от Бога прежде его рождения», а дьяк И. Тимофеев в непрерывной цепи наследственных царей ставил Михаила прямо после Федора Ивановича, игнорируя и Годунова, и Шуйского, и всех самозванцев. И сам царь Михаил в своих грамотах обычно называл Грозного своим дедом. Трудно сказать, насколько помог избранию Михаила ходивший тогда слух, будто царь Федор, умирая, устно завещал престол своему двоюродному брату Федору, отцу Михаила. Но бояр, руководивших выборами, должно было склонять в пользу Михаила еще одно удобство, к которому они не могли быть равнодушны. Есть известие, будто бы Ф.И. Шереметев писал в Польшу кн. Голицыну: «Миша-де Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден». Шереметев, конечно, знал, что престол не лишит Михаила способности зреть и молодость его не будет перманентна. Но другие качества обещали показать. Что племянник будет второй дядя, напоминая его умственной и физической хилостью, выйдет добрым, кротким царем, при котором не повторятся испытания, пережитые боярством в царствование Грозного и Бориса. Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего. Так явился родоначальник новой династии, положивший конец Смуте.