Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

На побережье Черного моря, именовавшегося греками Понтом Эвксин- ским, эллинские города-государства соседствовали с огромным массивом местных племен скифов, фракийцев, гетов, колхов, синдов, меотов, данда- риев, ахейцев, гениохов, зигов, мосхов, моссинойков, каппадокийцев, пафла- гонцев, мариандинов, вифинов и других.

У некоторых из них уже возникли государства на ранней стадии развития: Фракия, Гетика, Колхида, кельтское царство Тила, Кавказская Албания, Скифия, Сарматия, где в позднеэллинистическое и раннеримское время возвысились сираки и аорсы (территорию последних называли даже Великая Аорсия), а более мелкие племена имели своих царей, больше похожих на племенных вождей. Большая часть этих племенных союзов и раннегосударственных образований была построена на завоевании соседних земель.

Скифы и сарматы. Скифские племена появились в Причерноморье во второй половине VII в. до н.э. Первое политическое усиление Скифии произошло после поражения персидского войска во главе с царем Дарием I в 518 г. до н.э., когда в результате победы скифов над персами отдельные влиятельные скифские роды и племенные вожди начали распространять свое господство на остальных соплеменников и даже угрожать греческим городам. Особенно это было заметно в Северо-Западном Причерноморье, где располагался домен наиболее могущественных скифских царей, превратившийся с этого времени в главную арену военно-политической экспансии скифов. Если в VII-VI вв. до н.э. скифы совершали вторжения в Переднюю Азию через Кавказ и Восточное Причерноморье, то с образованием в 480 г. до н.э. на берегах Керченского пролива Боспорского государства и продвижением из Южного Приуралья и Прикаспия савроматов, новой группы ираноязычных кочевников, экспансия на Кавказ для скифов все более затруднялась. Это стало особенно очевидным, когда боспорские тираны захватили Синдику, включив ее в состав своего государства.

Второй политический расцвет Скифии связан с попыткой объединить разрозненные племена и их вождей в первой половине - середине IV в. до н.э. Это было время, когда там укрепилась власть царя Атея, охватившая и северофракийские племена. После нанесенного ему в 339 г. до н.э. македонским царем Филиппом II серьезного поражения Скифия как политическое целое распалась на отдельные племенные союзы во главе с вождями, которых греки по традиции именовали царями. Стремясь закрепить успех и окончательно подчинить скифов, македоняне по приказу наместника Александра Македонского Антипатра организовали в 331 г. до н.э. военную экспедицию против гетов и скифов, которую возглавил опытный полководец Зопирион. С 30-тысячным войском он дошел до Нижнего Побужья, где под стенами греческого города Ольвии потерпел поражение от объединенных сил горожан и скифов (греческая традиция именовала их «борисфенитами» по названию р. Днепр - древнего Борисфена). При отступлении через безводные степи Поднестровья армия Зопириона была окончательно побеждена гетами и скифами.

Разгром столь могучего противника вновь усилил скифские племена, которые в 328 г. до н.э. совершили военный поход против Боспорского царства. Однако боспорскому царю Перисаду I ценой больших усилий удалось отбить это нападение. Несмотря на поражение, скифская кочевая аристократия - потомки так называемых «царских скифов» Геродота - еще продолжала господствовать в Скифии, взимая дань с оседлых земледельцев в Нижнем Поднепровье, Нижнем Побужье и Нижнем Поднестровье. Однако на рубеже IV-Ш вв., но в основном с первой четверти III в. до н.э., отдельные сарматские племена, среди которых выделялись воинственные роксоланы, все чаще стали переходить Дон и вторгаться в скифские степи, тревожа скифскую племенную верхушку.

Уже с IV в. до н.э., но преимущественно в III-II вв. до н.э., часть сарматских племен, которые в целом оставались кочевниками, постепенно переходила к оседлости в наиболее удобных для земледелия местах - в Нижнем Подонье и Прикубанье, где смешивалась с меотами. Это были исконно земледельческие племена, обитавшие в Приазовье. Переход к оседлости происходил у сарматов в тех районах, где с VI в. до н.э. активно развивалось земледелие и выращивали злаковые культуры. При этом сарматская знать, сохранявшая традиции кочевого скотоводства и данничества, извлекала для себя выгоду тем, что взимала дань с оседлых соплеменников, а также с покоренных племен и богатых греческих городов Ольвии, Тиры и Боспорского царства. Как показывают источники, например декрет ок. 200 г. до н.э. в честь знатного ольвийского гражданина Протогена, сведения греческого географа Страбона (I в. до н.э.) и херсонесский декрет в честь Диофанта, полководца Митридата Евпатора (конец II в. до н.э.), греческие государства тяготились этой данью, подрывавшей их благосостояние, а на Боспоре еще и устои правящей династии.

Переход от кочевого образа жизни к оседлости, богатая дань, роскошные откупные дары со стороны греков, а позднее дипломатические подарки римлян представителям племенной верхушки, участие в чужих войнах для получения военных трофеев и захвата новых земель - все это приводило к резко выраженному социальному и имущественному расслоению, обогащению знати и превращению племенных вождей в единоличных правителей, которых греки и римляне по-прежнему называли царями. У скифов Крыма во II в. до н.э. на ведущие позиции в политике выдвинулись цари Аргот, Ски- лур, Палак, а у сарматов в I в. до н.э. - I в. н.э. цари прикубанских сираков Абеак и Зорсин и цари аорсов в Закубанье и Северном Прикаспии Спадин и Евнон. У сарматов, не имевших прочного государства, укрепление власти племенных вождей не способствовало преодолению раздробленности и не избавляло от необходимости перемены мест обитания. Причина этого заключалась в том, что в степях Северного Причерноморья сохранялась межплеменная борьба, а знать постоянно стремилась к захвату добычи и новых земель, причем не с целью развития аграрного производства, а для превращения их в пастбища. При этом источником обогащения племенной верхушки оставалось взимание дани с оседлого населения степных районов и аграрной периферии греческих городов. Это послужило одной из причин

Северное Причерноморье II в. до н.э. - II вв. н.э.

1 - Направления миграций племен; 2 - территория Римской империи во II в. н.э.; 3 - территория Боспорского царства

передвижения сарматов из Подонья и Северного Кавказа в Поднестровье и Подунавье, где во II в. до н.э. появились сарматы-«царские», языги и урги, а позднее - на рубеже эр и в I в. н.э. - племена аорсов. Последние в первой половине - середине I в. н.э. в междуречье Днестра и Днепра образовали свое царство во главе с Фарзоем, Инисмеем и неким Умабием, которого римляне и греки называли одним из царей Великой Аорсии. Тесную связь аорсской племенной верхушки с Ольвией подтверждают золотые монеты, чеканенные там царями Фарзоем и Инисмеем, а также многочисленные посольства ольвиополитов и римлян к «царям Великой Аорсии». Во второй половине I в. н.э. в этот регион с востока передвинулись племена воинственных аланов, которые также управлялись племенными вождями - «царями аланов», как их именовали боспорцы и римляне.

КШ в. до н.э. под напором сарматских племен с востока и кельтских племен с запада большая часть скифских племен выдвинулась в Добруджу, где еще со времен царя Атея скифы эксплуатировали оседлые местные племена гетов. Скифское государство в Добрудже, получившее у греков название «Малой Скифии», просуществовало приблизительно с середины - второй половины III до конца II или начала I в. до н.э. Это раннеклассовое, с сильными пережитками племенных отношений, государство было построено на традиционных для иранских кочевников взаимоотношениях между оседлым земледельческим населением и скифской аристократией - данничестве в пользу знати и использовании экономического потенциала греческих городов для получения доходов в виде той же дани, но уже с их аграрной округи. Скифские цари в Добрудже - Ремакс, Фрадмон, Тануса, Канит, Сариак, Акросак, Хараспа, Элий, которых мы знаем по именам из надписей Истрии, Том, Одесса и по чеканенным ими монетам, имели неплохие отношения с греческими западнопонтийскими полисами, установили связи с эллинистическими царями Восточного Средиземноморья и привлекали на службу греческих стратегов и наемников. Однако такая политика приводила лишь к поверхностной эллинизации позднескифского общества, не затрагивая социально-экономической его основы - земельной собственности, которая принадлежала гетским общинам. Позднескифское царство в Добрудже не являлось эллинистическим в полном смысле этого понятия: одной из отличительных черт эллинизма было основание городов как центров ремесла и торговли, притом что полисная гражданская община получала часть земельной собственности, остававшейся в руках верховного собственника-царя. Придунайские же скифы не основывали никаких полисов, они ограничились тем, что взимали дань с греческих городов и их округи. Возникшие еще во время греческой колонизации греческие полисы Западного Причерноморья оставались формально независимыми от скифских правителей.

Под давлением усилившихся к югу от Дуная гетских племен, а также участившихся вторжений сарматов, бастарнов и бритолагов (кельтов из Центральной Европы), Скифское царство в Добрудже пало. В результате скифы и часть гетских (фракийских) племен передвинулись в междуречье Южного Буга и Южного Днепра. Современные исследования нижнеднепровских городищ, ранее входивших в состав дальней сельской округи Ольвии, показывают, что большая их часть возрождается на рубеже II-I вв. до н.э. Здесь на земледельческих поселениях II-I вв. до н.э. археологами обнаружена гетская керамика. Она показывает, что в состав населения этих городищ входили скифы, бастарны, геты, т.е. этнический субстрат, пришедший из Западного Причерноморья.

Другой анклав позднескифской культуры сложился в Таврике, где скифы также основали свое царство. Этому предшествовали опустошительные набеги в междуречье Дона и Днепра сарматов, очевидно, роксоланов, когда значительная часть населения Скифии, как сообщает античная традиция, была побеждена и уничтожена. Основной удар сарматских кочевников был направлен на запад, но их периодические набеги затронули и Крымские степи. Уже в первой половине III в. до н.э. отдельные сарматские отряды доходили до владений Херсонеса Таврического, греческого города в ЮгоЗападной Таврике. Во второй половине III - начале II в. до н.э. сарматы выступили союзниками херсонесцев, земли которых подвергались нападениям соседних скифов. Союз Херсонеса и сарматов, возглавляемых царем Гата- лом, который они заключили против скифов, получил даже международную известность. Эти два причерноморских государства в 179 г. до н.э. попали в число участников мирного договора, ознаменовавшего окончание войны в Малой Азии между Фарнаком I, царем Понтийского царства, и коалицией соседних царств. Своим участием в этом мирном договоре Херсонес стремился не только закрепить союз с сарматами, чтобы предохранить себя от их возможных вторжений, но в большей степени намеревался использовать его для привлечения в союзники Понтийского царства и даже римлян. Это удалось, и в том же 179 г. до н.э. Херсонес Таврический заключил договор о союзе и взаимопомощи с Фарнаком I, по которому, в случае нападения «соседних варваров» на его хору, понтийский царь обязывался оказывать херсонеситам помощь. Договор был направлен как против сарматов, так и против скифов Таврики.

Появление первых сарматских погребений во II-I вв. до н.э. в районе Присивашья и к северу от Перекопа свидетельствует, что сарматы еще не закрепились в Центральной Таврике. Их продвижению в Крым препятствовало образовавшееся во II в. до н.э. и быстро крепнувшее Позднескифское царство, столицей которого считается Неаполь (на окраинах совр. Симферополя). Поэтому вплоть до падения этого государства в конце II в. до н.э. сарматы ограничивались лишь отдельными набегами на таврические земли. Это хорошо иллюстрируется археологическими раскопками в Неаполе Скифском. Ок. 130 г. до н.э., после разрушения возникшего в начале II в. до н.э. и расширенного в середине этого столетия комплекса укрепленных строений на его акрополе, что произошло, очевидно, в результате очередного набега (может быть, сарматского), Неаполь превратился в дворцово-культовый центр - резиденцию позднескифских царей Аргота и Скилура, выходцев из одного царского рода. Расцвет Позднескифского государства и его столицы пришелся на вторую половину II в. до н.э. Ок. 114-107 гг. до н.э. они были завоеваны Митридатом Евпатором, властителем Понтийского царства.

Сравнительно позднее появление Скифского государства в Таврике совпало по времени с усилением Позднескифского царства в Добрудже, отсутствием оседлых скифских поселений в Нижнем Поднепровье, реорганизацией сельской округи на Европейском Боспоре, когда в центральных районах Керченского п-ова с первой половины III в. до н.э. прекратили существование неукрепленные земледельческие деревни-комы, принадлежавшие скифским оседлым земледельцам, а к концу столетия стали появляться большие укрепленные поселения и усадьбы. Одной из основных причин этих изменений ученые считают усиление в Северном Причерноморье сарматов и появление там новых племен - сатар- хов. В результате этого часть скифов с хоры Боспора могла перебраться в Центральный Крым, а другая группа оседлого нижнеднепровского земледельческого населения, в том числе и скифского, передвинуться в Добруджу и частично в Таврику.

В науке до сих пор ведутся споры, когда же сарматские племена пришли в степи Северного Причерноморья и вытеснили оттуда скифов. Об этих событиях на далекой периферии античного мира сохранилось красочное описание Диодора: «Эти последние (т.е. сарматы), много лет спустя сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню». Это свидетельство долгое время относили к событиям, якобы случившимся ближе к концу IV - началу III в. до н.э. В настоящее время их убедительно связывают с ситуацией в Северном Причерноморье во II в. до н.э., а некоторые даже относят их еще к доэллинистической эпохе. Дело в том, что археологические свидетельства датируют распространение сарматских погребальных памятников в северочерноморских степях не ранее II в. до н.э. Однако это нисколько не противоречит тому факту, что первые вторжения сарматских племен в Скифию начались уже в первой половине-середине III в. до н.э. Эти вторжения постепенно привели к исчезновению скифских памятников III - начала II в. до н.э. Они же обострили ситуацию в Нижнем Подонье, где прекратил существование греко-варварский эмпорий на Елизаветовском городище. Появление сарматов сказалось на обстановке в подвластных Херсонесу областях Северо-Западного Крыма и на хоре Ольвии. Окончательное расселение сарматов в северопричерноморских степях завершилось к середине II в. до н.э., что и подтверждается археологией. Поэтому процессы складывания новых этнополитических объединений в Северном Причерноморье могли растянуться приблизительно на 50-100 лет.

Среди появившегося в Таврике нового населения встречались и слабо эллинизованные оседлые земледельцы, обитатели прежней хоры греческих государств Ольвии и Боспора. Они смешались с представителями таврского оседлого населения предгорий, которым принадлежали поселения кизыл- кобинской культуры IV - начала III в. до н.э., в том числе обнаруженные в окрестностях Неаполя. В совокупности с опустошением Скифии сарматами такие миграции и приспособление пришлых насельников к новым условиям жизни потребовали некоторого времени, что и объясняет сравнительно позднее возвышение Крымской Скифии.

Цари таврических скифов Аргот и Скилур проводили активную внешнюю политику и распространили власть на Ольвию, Нижнее Поднепровье и Побужье. В сильно фрагментированной и явно погребальной греческой надписи, обнаруженной возле героона царя Аргота в Неаполе Скифском, говорится, что этот правитель «ради эллинов любви и дружелюбия, многими силами выступая на защиту [отчизны, на полчища] фракийцев и меотов... кару божью ниспростер и разметал...». На основании этой надписи становится понятно, почему во второй половине II в. до н.э. Скилур чеканил свои

монеты в Ольвии. Скифская знать была заинтересована в хороших отношениях с греками для получения доходов от торговой деятельности и использования ресурсов ольвийской хоры. Ольвиополитам, в свою очередь, также была выгодна дружба с крымскими скифами, поскольку она избавляла их от необходимости платить дань сарматским царям, что Ольвия еще недавно должна была регулярно делать во времена Протогена и царя царских сарматов (=сайев) Сайтафарна. Скифский протекторат открывал им возможность извлекать прибыль от торговли хлебом с аграрных владений, отныне подвластных скифским царям, в том числе и в Северо-Западном Крыму. Ольвия признала протекторат скифских царей после того, как предшественник Ски- лура царь Аргот, согласно его погребальной надписи, победил «фракийцев», т.е. гетов, пришедших в Нижнее Поднепровье из Малой Скифии в Добрудже под давлением кельтских племен. С этого времени цепь городищ по течению Нижнего Днепра стала основным производителем аграрных ресурсов для скифской и ольвийской знати. Некоторые знатные ольвиополиты поступали на службу к скифским царям, помогали им в борьбе с сатархами, о чем свидетельствует деятельность Посидея, сына Посидея, оставившего ряд посвятительных надписей греческим богам в Неаполе Скифском. Эллинские архитекторы возвели в Неаполе не только дворцово-культовый комплекс, о чем говорят греческие граффити на стенах дворца, но и построили его мощные оборонительные стены по образцу и канонам классической эллинистической фортификации.

Упоминание о победе над «меотами» в надписи Аргота свидетельствует об активном отпоре, который таврические скифы оказали сарматским племенам, пришедшим из Прикубанья, где сираки и отчасти нижние аорсы еще в III в. до н.э. смешались с меотским населением, и потому скифы вполне могли называть их общим этническим термином «меоты». Противоборство с агрессивными сарматами, которые требовали дань с боспорских царей, толкало Крымскую Скифию и Боспорское государство в объятия друг другу: сначала это выражалось в заключении династических браков: между Арго- том и боспорской царицей Камасарией, а затем между дочерью Скилура, царевной Сенамотис, и Гераклидом, представителем династии Спартокидов. Именно тогда в боспорской столице Пантикапее поселилась группа знатных скифов, в том числе и некий Савмак, родственник скифских царей, который имел даже право претендовать на боспорский престол. Такая политика позволила вскоре заключить военно-оборонительный союз между Боспором и Крымской Скифией, направленный против сарматов. В самой Крымской Скифии постоянная угроза сарматских вторжений вызвала необходимость постройки новых укреплений, названия которых сохранились в источниках - Палакий, Напит, Хабеи. Они, особенно царская крепость Палакий, названная в честь сына-наследника или соправителя Скилура царя Палака, и Напит, получившая название от скифского племени напеев, подобно Неаполю, также могли являться дворцово-культовыми комплексами и центрами племенных групп или объединений, руководимых представителями правящего в Скифии рода Аргота и Скилура, у которых имелось множество сыновей и дочерей. В Крымской Скифии известны сильно укрепленные поселения Булганакское, Заячье, Усть-Альминское и некоторые другие, расцвет которых датируется второй половиной II в. до н.э. - серединой I в. н.э., поэтому упомянутые

выше названия царских крепостей скифов вполне могли относиться к этим городищам.

Если Ольвия и Боспорское царство вошли в тесный союз со скифами Таврики, то Херсонес Таврический, хора которого примыкала к владениям скифских царей, упорно сопротивлялся попыткам отторгнуть у него хлебородные земли в Северо-Западном Крыму и распространить на него их протекторат. Неуступчивость херсонесцев объяснялась, по-видимому, тем, что они ранее вступили в договорные отношения с сарматами против скифов, тогда как Ольвия и Боспор изначально видели в сарматских племенах очевидную угрозу. Однако, несмотря на периодическую помощь сарматов и договор с понтийским царем Фарнаком I, к третьей четверти II в. до н.э. Херсонес все же утратил большую часть аграрных владений. В результате их перехода под власть Крымской Скифии на месте бывших херсонесских укрепленных поселений и сельских усадеб в Западной Таврике, а также в подвластных городах Керкинитиде и Калос Лимене, появились скифские поселения. Это находилось в прямом соответствии с процессами седентаризации у скифов после событий в степях Причерноморья в конце III - II в. до н.э., что привело к увеличению количества их сельских общин и возрастанию объемов поступления зерна в виде дани, выплачиваемой этими общинами скифской родовой аристократии. Последняя перепродавала ее греческим торговцам, поэтому присоединение Западной Таврики содействовало проникновению в скифскую среду ольвийских и других греческих элементов, что способствовало эллинизации скифской верхушки.

В науке ведется спор, можно ли считать Позднескифское царство в Таврике эллинистическим государством. В настоящее время господствует точка зрения, что оно, подобно Познескифскому царству в Добрудже, являлось раннеклассовым образованием с пережитками родоплеменного деления. Это подтверждается сохранением даннических отношений между скифской племенной верхушкой и оседлым сельским населением в Центральной и Северо-Западной Тавриде, Нижнем Поднепровье и Нижнем Побужье, включая бывшие владения греческих полисов Ольвии и Херсонеса. Отсутствие царской земельной собственности при наличии земледельческих и сельских общин, строительство царских крепостей - резиденций племенных вождей- царей типа парадинастов (многие из них были царского рода), поверхностная эллинизация лишь узкого слоя знати, - все это не позволяло скифским государствам в Крыму и Добрудже развиваться по пути эллинистической государственности. Но самое главное, что отличало скифские царства от эллинистических, это отсутствие полисов, земельная собственность которых вписывалась бы в структуру верховного царского землевладения. Ведь скифские цари Аргот, Скилур и Палак, как и их сородичи в Добрудже, по традиции, уходящей еще к правлению царя Атея, стремились лишь использовать потенциал ранее основанных греческих городов для извлечения прибыли и обогащения племенной аристократии согласно исторически сложившимся канонам данничества, а не путем совершенствования форм собственности на землю. Развитие социально-экономических отношений, как в эллинистических царствах, началось у крымских скифов только после понтийской, а затем боспорской оккупации, когда в течение I в. до н.э. - первой половины III в. н.э., в результате серии завоевательных походов боспорских царей в

Таврику, объединенное Крымское царство скифов и тавров превратилось в зависимое и вассальное от них государство. Вследствие наплыва сарматских и эллинизованных элементов с Боспора, где к этому времени сформировались эллинистические формы зависимости и земельной собственности, в Крымской Скифии усилились процессы оседания населения на землю, увеличилась потребность в городских центрах в связи с трансформацией общинно-племенных отношений в нечто подобное классово-сословному делению. Как следствие, с I в. н.э. Неаполь Скифский из дворцово-погребального комплекса родоплеменного типа превратился в городской центр с хаотично застроенными кварталами.

Фракия и царства дако-гетов. Особенностью этого региона было отсутствие долговременного македонского завоевания, так как Филиппу II и Александру Македонскому пришлось приводить к покорности только отдельные фракийские племена, оставив завоевание всей страны на будущее. Филипп II присоединил к своему царству небольшую территорию в междуречье Стри- мона и Неста, населенную одрисскими племенами, однако уже в 30-е годы IV в. до н.э. Одрисское царство стало независимым. В планы Александра входило исключительно завоевание южнофракийского племени трибаллов, после чего он обратился к покорению Азии. Поражение Зопириона в Скифии и Гетике, о котором речь шла выше, еще больше подорвало македонскую власть во Фракии. Эпизодические вторжения Селевкидов и Птолемеев на протяжении III - начала II в. до н.э. ограничивались лишь прибрежными областями в районе Аполлонии Понтийской и Херсонеса Фракийского. Несмотря на то что македонские правители основывали города и военно-хозяйственные поселения (колонии) главным образом в южных районах Фракии, пытаясь превратить фракийские земли в царский домен, прочной системы эллинистических социально-экономических отношений и административного управления создать там не удалось.

С распадом державы Александра Фракия (преимущественно южные районы) досталась его сподвижнику Лисимаху. Но его власть на севере Балканского п-ова была непрочной: она основывалась на подчинении отдельных племен, которые оставались под властью местных династов, связанных с Лисимахом вассальными отношениями. Македонский царь пытался создать там сеть мелких «клиентных» владений во главе со своими наместника- ми-стратегами или гипархами, которые вскоре превратились в независимых правителей. Среди них выделялись Адей у северо-одрисских племен и Скосток в Эносе, а также Эпимен, который признал власть фракийского царя Севта III, а впоследствии перешел к Спартаку, ставшему царем после гибели Лисимаха в 281 г. до н.э. Созданная Лисимахом система управления не отличалась прочностью, поскольку фракийцы во главе с Севтом III оказывали сопротивление македонскому завоевателю. Это привело к формированию во Фракии множества племенных групп и союзов, объединявшихся вокруг Севта III исключительно для отпора внешнему врагу. Но как только угроза снизилась, они сразу превратились в самостоятельные племенные образования, только номинально подчинявшиеся царю.

Конгломерат полунезависимых союзов племенного типа развился во Фракии из традиционного для нее института «парадинастии», который сложился еще в VI-IV вв. до н.э. в Одрисском царстве в результате его территориально-

племенного деления. Это приводило к изоляции отдельных областей внутри царства и ослабляло центральную власть. Такое положение, стало одной из важнейших причин распада раннефракийского Одрисского государства в конце IV - начале III в. до н.э. на ряд мелких династий. Парадинасты, соправители царей и вожди небольших политически независимых анклавов, сложившихся у фракийцев, сохранялись долго и стали причиной непрочности общефракийского государства, где существовали пережитки племенного деления. Племенная раздробленность не позволила организовать отпор вторжению кельтов- галатов во Фракию и образованию там в 281 г. до н.э. их государства с центром в Тиле. Не привела к консолидации племен в единое царство и попытка создать объединенное кельто-фракийское государство при царе Каваре, поскольку государство Тила строилось на подчинении фракийцев вождям галатских племен. Фракийская знать тяготилась этой зависимостью и не желала делиться добычей, которую фракийские племена и галаты совместно захватывали при нападении на греческие города.

Севт III- фракийский царь. Бронза. III в. до н.э. София

После падения царства Тила в 218 г. до н.э. фракийцы продолжали создавать временные племенные союзы для разбойничьих нападений на Македонию, что еще сильнее закрепляло их племенную разобщенность. Отношения между племенами строились на принципах данничества между различными династами и вождями, которые делили между собой военные трофеи и добычу. Поступление же доходов от эксплуатации фракийских земледельческих общин становилось фактором второстепенным, уступая стремлению к легкой добыче при военных вторжениях и на службе у более могущественных царей. Политика македонского царя Филиппа V также не способствовала объединению фракийцев. В 184 г. до н.э. конфедерация фракийских племен во главе с царем Амадоком потерпела поражение от македонян, что ослабило Фракию и позволило македонскому царю, заключившему соглашение с бастарнами, провести их в 179 г. до н.э. через фракийские земли для войны с одрисами, противниками македонской экспансии. Эта акция оказалась возможной только при отсутствии единства у фракийских племенных союзов, не желавших признавать господство одрисских династов. Особенно активно против одрисов выступали вожди племен в районе Тонзоса и Гебра, ставших фактически независимыми.

В ходе Третьей Македонской войны Римская республика все чаще стала обращать свои взоры на север Балканского п-ова, поскольку одрисы в лице

царя Котиса поддержали македонского царя Персея. Римлянам удалось склонить на свою сторону племя кенитов, а после 168 г. до н.э. и падения Македонии они инициировали чекан монет греческими полисами Фасосом и Маронеей с целью использовать их финансово-экономическое влияние для привлечения фракийцев на свою сторону, дабы не допустить их вторжений в пределы римских владений. В середине II в. до н.э. эти обширные денежные потоки направлялись на поддержку проримской позиции кенитов. Однако власть их царей во Фракии оказалась кратковременной, ее возвышение было вызвано временным ослаблением одрисов и астов после падения Персея. Рост влияния кенитских царей вызывал недовольство сапеев, поддержавших римлян, поэтому вскоре на сторону Рима перешли и одрисы. Отныне к ним стали поступать огромные денежные средства от римских властей. В результате более агрессивные и отсталые племена бессов и медов, почувствовав себя обделенными, усилили антиримские акции и с еще большим размахом принялись вторгаться в Грецию и Македонию - теперь римские вотчины.

Усиления централизаторских тенденций в развитии фракийской государственности не произошло и после кратковременного вторжения в Юго-Восточную Фракию Митридата Евпатора. Понтийский царь был заинтересован в привлечении отдельных наиболее агрессивных племен для постоянных вторжений в римские владения на Балканах, поэтому эти племена оставались всего лишь его вассалами и союзниками. В конце II - начале I в. до н.э. царь бессов Мостис начал чеканить монеты с греческими типами, близкими монетам понтийского царя Митридата. С одной стороны, это свидетельствовало о поверхностной эллинизации племенной верхушки, а с другой - символизировало союзные отношения с Понтом. В результате усиления бессов и их союза с понтийским владыкой племена одрисов во главе с Садалом I решили поддержать римлян. Это показатель отсутствия единства во Фракии в позднеэллинистическую эпоху, поскольку ни македоняне, ни понтийцы, ни римляне, активно выступившие в это время на арене Причерноморья, не смогли стимулировать развитие эллинистических традиций при становлении единого государства во Фракии. Они сумели сохранить в силе лишь сепаратизм отдельных племенных союзов, пытаясь направить его в русло своих внешнеполитических интересов. В противостоянии Македонии и Рима, а затем Рима и Понта, определенную роль играли одрисские племена, цари которых примыкали то к одной, то к другой стороне. Однако и они не стали оплотом эллинизации, проводниками эллинистической государственности и культуры, поскольку остальные фракийские племена не желали следовать в фарватере политики одрисских правителей.

Слабость царской власти и племенная раздробленность вынуждали фракийцев вступать в дружественные отношения с греками западнопонтийского побережья. Благодаря неразвитой административно-территориальной системе управления во Фракии эллинские полисы, соседствовавшие с фракийцами, сумели сохранить аграрные владения, пользовались относительной автономией и независимостью. Еще в первой половине III в. до н.э. одрисский царь Котис, сын Севта III, оставил своего сына Рескупорида заложником в Аполлонии Понтийской, так как хотел заручиться поддержкой этого полиса против селевкидского царя Антиоха II или кельтов; чуть позднее одрисский царь Садал I и греческий город Месембрия принесли друг другу клятвы относительно границы, что говорит в пользу взаимного партнерства, а не подчиненности греков фракийскому царю. В середине I в. до н.э. некий грек Меноген, сын Асклепиада, стратег одрисского царя Садала II, управлявший частью подвластной царю земли, которая примыкала к сельской округе Одесса, был почтен в этом городе специальным декретом. Цари фракийцев соблюдали взаимные договоры о границах своих владений и хоры городов: в I в. до н.э., согласно декрету из Дионисополя, было проведено разграничение территории, подвластной сапейскому царю Котису II, сыну Рес- купорида, и аграрных владений Одесса, Каллатиса и Дионисополя. Их границы были зафиксированы в соответствии с древними соглашениями в присутствии представителей всех договаривающихся сторон. Этот документ четко различает землю, которая находилась под управлением фракийского царя, что и было подтверждено его стратегом Садалом, сыном Мукапориса (очевидно, членом одрисского правящего дома, стратегом административно-территориального округа), и области, подвластные полисным коллективам, что было ранее признано фракийцами, а теперь официально подтверждено фракийским сапейским царем перед делегатами от греческих городов.

Из сравнения этих надписей следует, что к I в. до н.э. во Фракии произошла определенная трансформация древнего института парадинастов с их практически полной независимостью в некоторое подобие коллегии царских наместников-стратегов, более зависимых от царской власти. Это стало следствием усиления централизации власти и ознаменовало переход к созданию единого государства во Фракии в середине I в. до н.э. При этом, несмотря на внешнее влияние эллинистических царств, выражавшееся в появлении на подвластной царям земле административно-территориальных областей-стратегий, пережитки племенной раздробленности все еще сохранялись. Это проявлялось в том, что стратегии создавались по этно- племенному принципу. С другой стороны, фракийские цари и династы строго придерживались правила не захватывать хору греческих городов, хотя некоторые из полисов побережья номинально признавали их протекторат. К тому же отношения данничества и вассалитета сохранялись во Фракии вплоть до I в. до н.э., что следует из известного постановления римского сената о положении Фасоса и письма Гнея Корнелия Долабеллы о взаимоотношениях этого островного центра с окрестными фракийскими племенами сапеев и их царями Реметалком, Тиутой и Аблупорисом. Во внутренних районах страны господствовали формы общинной собственности на землю, а столицами стратегий выступали укрепления - царские резиденции и крепости (типа Севтополя и Кабиле), либо племенные полугородские общины - столицы наместничеств, типа Бизии. Урбанизация только набирала силу, при этом греческие полисы формально оставались независимыми и не входили в социально-экономическую структуру Фракийского царства од- рисов-сапеев, напоминавшего скорее племенной союз, нежели эллинистическое государство.

Эллинизация - непременный атрибут эллинистической государственности, коснулась только верхушки племен, местной аристократии, а широкие слои населения и даже отдельные племена сохранили

свою обособленность. Поэтому одрисско-сапейское государство во Фракии в I в. до н.э. -1 в. н.э. являлось раннеклассовым с пережитками племенных отношений.

Укрепившись на севере Балканского п-ова и в Греции, Римская республика не была заинтересована в раздробленности Фракии на племенные союзы, ибо это вело к нестабильности и опасности вторжений фракийцев в пределы новых римских провинций, в основном в Македонию. Во время гражданских войн многие фракийские династы перешли на сторону Рима, но поддерживали разных полководцев: сапеи, бессы, дарданы, одрисы оказали помощь Помпею, затем одрисы в лице Садала II поддержали Цезаря и позже республиканцев; сапейский династ Раскос стал сторонником Марка Антония, а его брат Рескупорид - Кассия и Брута. Перед решающей битвой при Акции одрис Садал III и сапейский династ Реметалк I являлись союзниками Марка Антония, но после его поражения Реметалк перешел к Октавиану.

Неустойчивая позиция фракийских династов по отношению к римским полководцам была следствием племенной разобщенности и самостоятельности местных правителей, что вряд ли устраивало Рим. Римляне организовали ряд военных экспедиций против наиболее непримиримых фракийских племен: после походов Марка Лукулла, Гая Антония Гибриды, Марка Лициния Красса и Марка Антония процесс централизации власти во Фракии немного ускорился. Во главе объединения выступили сначала одрисы и асты, а затем, в конце I в. до н.э., сапеи и их царь Котис II. Однако решающий прорыв в создании единого государства произошел только при императоре Августе в правление его вассала царя сапеев Реметалка I и при его преемниках - Котисе III, Реметалке II и Реметалке III, царствовавших уже при Тиберии, Калигуле и Клавдии. В это время (последняя декада I в. до н.э. - 46 г. н.э.) Фракийское царство все больше напоминало эллинистическое государство.

Эллинизация фракийцев стала значительнее и осуществлялась под влиянием греческих городов Черноморского побережья, что поощрялось римлянами. Они даже поспособствовали включению греческих полисов в социально-экономическую структуру царства сапеев, одрисов и астов. Император Тиберий принял решение передать под управление Реметалка II (19-38 гг. н.э.) прибрежную область вместе с эллинскими полисами и их хорой вплоть до Истрии, чтобы фракийский царь мог успешнее собирать налоги для укрепления своей власти; под его руку был отдан даже город Филиппополь. Тем самым был сделан серьезный шаг к созданию эллинистического государства, так как при отсутствии во Фракии развитой городской культуры эллинские полисы и их земельная собственность становились частью государственной структуры. При этом полисная аграрная периферия как бы попадала под контроль царя, хотя переход к царской земельной собственности во Фракии в том виде, в каком это происходило в классических эллинистических царствах, пока не наступил. Ведь во внутренних районах страны по-прежнему продолжали господствовать племенные общины, что не давало возможности изжить реликты племенной раздробленности и парадинастии, этнический характер стратегий, а это сдерживало развитие централизованного государства. Как следствие, после смерти Августа в 13 г. н.э. Фракия оказалась разделенной между северными и южными регионами во главе со своими царями - Котисом III, сторонником эллинистическо-римских

нововведений, и его дядей династом Рескуиоридом III, опиравшимся на племенные группы фракийской знати.

Попытки возвести на трон романизованных или эллинизованных правителей, настроенных на тесный союз с Римской империей, чтобы сформировать вокруг них новую элиту, наталкивались на противодействие родовой фракийской племенной аристократии, опиравшейся на пережитки общинных структур. Это наглядно проявилось в 19 г. н.э. в правление царя Котиса III, который воспринял греческую и римскую культуру, но был коварно убит. Политика эллинизованных местных династов, открыто выражавшая интересы римлян, поскольку проводилась под наблюдением римских квесторов, вызывала недовольство, а затем привела к восстаниям фракийских племен, в том числе одрисов, койлалетов и диев в 21 и 26 гг. н.э. Эти выступления, по выражению Тацита, возглавили некие «незнатные вожди», очевидно, представители консервативной племенной верхушки, недовольной влиянием аристократии, поддерживавшей эллинистическо-римские устои, и назначением во Фракию римских опекунов и советников типа претора Требеллена Руфа, Гая Юлия Прокла и Луция Антония Зенона.

Чтобы преодолеть племенную раздробленность и укрепить эллинистическую государственность, римляне поддержали Реметалка II, предварительно ликвидировав Рескупорида III, инициатора убийства дружественного им Котиса III. Объединив страну под его властью, провозгласив Реметалка царем, они разрешили ему расширить власть наместников-стратегов с целью укрепить административно-территориальные округа-стратегии, в том числе путем их увеличения. Одним из таких наместников при Реметалке II являлся стратег Аполлоний, сын Ептайкента, надписи которого найдены в Бургасе, Разграде и Бизии. Они показывают, что под его властью находился довольно обширный регион Фракии. Однако сохранившаяся в этих надписях царская титулатура Реметалка II по-своему уникальна: в ней перечисляются предки царя по отцовской и материнской линиям вплоть до второго колена. Это, по мнению исследователей, являлось пережитком парадинастии и племенной раздробленности. Следовательно, говорить о прочном эллинистическом государстве у фракийских племен даже в это время следует с большой долей осторожности.

Все это показывает, что эллинистические социально-экономические отношения развивались у фракийцев исключительно на основе генезиса общины и племенной формы собственности на землю. Неразвитость царской земельной собственности по причине господства общинных и племенных отношений и фактическое обособление греческих полисов от общефракийских государственно-политических структур затрудняли развитие эллинистических отношений, что вызывало нестабильность власти. Это выразилось в созревании заговора с последующим убийством последнего царя сапейской династии Реметалка III (38-46 гг. н.э.), что заставило римлян отказаться от создания во Фракии вассального государства эллинистического типа с прочной структурой военно-административного управления. Поэтому в 46 г. н.э. Фракия стала римской провинцией, и эллинизация вкупе с романизацией проходила уже в рамках Римской империи.

У дако-гетов, северофракийских племен в Добрудже, дельте Дуная и междуречье Дуная и Днестра, государственность была еще более слабой.

Кратковременное возвышение гетского племенного союза при Дромихете Старшем в конце IV - начале III в. до н.э. стало своего рода реакцией на агрессивную политику македонского диадоха Лисимаха, который стремился распространить власть в Подунавье. Политическая и военная слабость гетов в это время подтверждается полным отсутствием царской земельной собственности и полунезависимым положением вождей отдельных племен. Вожди гетов признавали власть более могущественного из них и объединялись вокруг него только во время военной опасности, а впоследствии отдалялись друг от друга. Поэтому гетские племена долго не могли консолидироваться в единое государство, причиной чего стали в том числе и вторжения кельтских племен и скифов.

В источниках сохранились упоминания о царях гетов, среди которых в первой половине - середине III в. до н.э. выделялся Дромихет, вероятно, сын Дромихета Старшего, примкнувший к одрисам и селевкидскому царю Антиоху II Теосу. В середине III в. до н.э. в Северной Добрудже, на Валашской равнине и в междуречье Днестра и Дуная племенные союзы возглавляли царь Москон, выпускавший серебряные монеты со своим титулом и именем, и Зальмодегик, по свидетельству надписи из Истрии не имевший царского титула (как и Дромихет Младший). Геты под предводительством Зальмодегика нападали на хору Истрии для взимания дани, часть которой затем могла поступать к более могущественному властителю Москону, объединившему вокруг себя ряд племенных союзов для получения с их вождей доли добычи от нападений на греческие полисы, главным образом Истрию. Грабительские рейды против истрийской аграрной округи продолжались на рубеже III-II вв. до н.э. при преемнике Зальмодегика Золте, который с завидной регулярностью лишал граждан города выращенного урожая и получал с них откупные золотом. Если агрессивность гетов в отношении греков ранее объяснялась желанием более сильных вождей-царей взимать дань с мелких властителей, то после создания в Добрудже скифского царства гетские правители в дельте Дуная и на его правобережье вынуждены были платить эту дань скифским царям. Все это, естественно, не содействовало добрососедским отношениям греков и гетов, препятствуя эллинизации широких слоев общинников и закрепляя племенную раздробленность. Вот почему и во II в. до н.э. в Гетике продолжали существовать самостоятельные мелкие царьки - племенные вожди, среди которых выделялись цари Тиамаркос на северо-востоке совр. Олтении и Дапикс в северной части нынешней Добруджи.

Попытку укрепить государственность у гетов сделал царь Орол (Ролес), правивший в Восточной Трансильвании и к северу от Нижнего Дуная, но это было вызвано не внутренним развитием гетского общества, а участившимися вторжениями бастарнов. Несмотря на усиление его властных полномочий, преодолеть раздробленность и родоплеменные порядки гетских общинников не удалось. Союз с Митридатом Евпатором также не стал в этом плане прорывом: в его войске служил некий Дромихет, вероятно, отдаленный потомок Дромихета Старшего, но он не имел царского титула и являлся всего лишь командиром отряда в армии понтийского царя.

Очередным шагом в развитии единого государства у гетов стала политика царя Буребисты, правившего во второй четверти - середине I в. до н.э. Некоторые исследователи оценивают его государство как типично эллинисти-

ческое, но это явное преувеличение. Кратковременность его существования (около 20 лет), полное разрушение и разграбление гетами Буребисты соседних эллинских полисов Ольвии, Тиры, Истрии, Каллатиса и Том, опустошение их хоры, захват заложников, исход жителей, как в Одессе, или серьезные оборонительные мероприятия, как в Аполлонии и Месембрии, - результат типичных для гетов действий, апробированных еще при Зальмодегике и Зол- те, но в более крупных масштабах. При Буребисте, принявшем титул «первого и величайшего из царей фракийцев», враждебность к эллинскому образу жизни, а тем более к римлянам, достигла невероятных размеров, несмотря на то что царь поддерживал связи с городом Дионисополем и одним из его граждан Акорнионом, а через него с самим Помпеем. Это препятствовало эллинизации и формированию эллинистических институтов власти и собственности. Царский титул Буребисты показывал лишь поверхностное влияние эллинизма и отражал его превосходство над другими племенными вождями- царями. Гетское царство Буребисты не переступило через этап племенных отношений, лишь временно уменьшив пропасть племенной раздробленности. Оно не переросло в эллинистическое государство с преобладанием царской земельной собственности, которая охватывала бы и полисное землевладение, так как являлось типичным союзом племен. Непрочность этого государства отчетливо проявилось в 44 г. до н.э., когда после смерти царя оно сразу распалось, ибо возникло исключительно для ограбления соседних городов и племен.

На руинах царства Буребисты возникло четыре или пять племенных союзов с крайне низким уровнем влияния эллинизма и романизации. Это заставило Рим попытаться консолидировать гетов под своей властью: еще Цезарь планировал поход против Буребисты, а представители династии Юлиев-Клавдиев добились включения некоторых гетских земель в Нижнем Подунавье в состав вассального римлянам сапейского Фракийского царства. Римляне прибегали и к династическим связям, что проявилось при преемнике Буребисты царе Котизоне. Но Рим не сумел добиться успехов в созидании гетской государственности по образцу эллинистических царств даже в том объеме, в каком это удалось во Фракии. Причинами стали очень слабая эллинизация племенной верхушки гетов, отсутствие городских центров при преобладании укрепленных резиденций племенных вождей, недобрососедские отношения с греческими городами. Гетские цари, такие как Дапикс и Цирак, предпочитали вести военные действия против римлян, нежели быть включенными в состав подвластных правителей, клиентов Рима. Поэтому для углубления процессов развития эллинизма и, прежде всего, для привлечения местной племенной верхушки на свою сторону путем включения ее в систему выстраивавшихся Римом новых земельных отношений потребовалось присоединение Дакии к империи. Что и было сделано к началу II в. н.э, правда, с огромным трудом.

Таким образом в Западном Причерноморье можно выделить две особенности становления эллинистических отношений. Одна, типичная для позднего эллинизма, когда Римская республика, а затем империя, пыталась построить систему клиентных царств, в которых эллинистические традиции стали бы основными и стимулировались извне, т.е. из Рима. Отчасти это удалось применительно к фракийским царствам астов, одрисов и сапеев. Вторая

особенность больше характерна для гето-даков, где ни эллинское, ни римское влияние не сформировало даже подобия эллинистического государства, которое выражало бы римские интересы. Однако в целом в северобалканском регионе и на Нижнем Дунае вплоть до Поднестровья основы для поступательного развития прочной эллинистической государственности так и не сложились, поскольку этому препятствовали племенная раздробленность, местные общинные традиции, законсервировавшие процесс выделения индивидуальной семейной собственности на землю, а значит и рост объемов царской земельной собственности. Поэтому только с римским завоеванием и созданием провинций социально-экономические и культурные изменения, свойственные эпохе эллинизма, получили ускоренное развитие (за исключением образования государства).

Боспор и Понт. Понтийское царство (или Каппадокия Понтийская), которое при Митридате Евпаторе объединило вокруг себя большую часть Причерноморского побережья, представляло собой типичное эллинистическое государство. Его социальная и экономическая структуры основывались на царском и полисном землевладении, к которым добавлялись обширные храмовые земельные владения Команы, Зелы и Америи. На этом базисе строилась и политическая власть во главе с царем, опиравшимся на военноадминистративную систему управления с многочисленными наместниками на разных территориях. В ее фундамент были положены типичные иранские черты управления обширными регионами, сложившиеся еще при Ахемени- дах. Они поддерживались и развивались местными династами, считавшимися наследниками этого царского рода, а также одного из сподвижников персидских царей - Отана, получившего от Дария I обширные земельные владения на севере и востоке Анатолии.

Наследники Ахеменидов и Отанидов, различные персидские наместники- сатрапы, имели в этом регионе крупные земельные владения, впоследствии формально перешедшие под власть диадохов Александра Македонского - Пердикки, Эвмена из Кардии, Антигона Одноглазого и Лисимаха. Позднее, в начале-первой половине III в. до н.э., Северная Анатолия стала объектом завоевательной политики Птолемеев и Селевкидов, однако македонское господство здесь не закрепилось. Этому помешало активное противодействие прибрежных греческих полисов и персидских сатрапов, сохранивших самостоятельность, поскольку завоевание севера Малой Азии не входило в планы Александра. В результате к началу III в. до н.э. здесь сложилось своеобразное сочетание греческих и местных порядков и традиций: анклавы эллинских полисов с их хорой, достаточно развитым полисным землевладением и эллинизованным сельским населением, и огромный регион внутри страны, остававшийся в собственности преемников и наследников персидских сатрапов - крупных землевладельцев, считавших эти домены родовыми владениями. Население этих областей, за исключением прибрежной зоны, было очень слабо эллинизовано.

В противоборстве с агрессивными устремлениями Селевкидов и Лисимаха в 297 г. до н.э. в Североанатолийском регионе образовались царства Понт и Вифиния, позднее появилось государство Каппадокия. Во главе этих образований встали представители местной знати, возглавившие борьбу против македонян, чтобы отстоять свои домены и не допустить их перехода в руки македонской правящей верхушки. С самого начала главной их задачей было как можно скорее приумножить земельные владения за счет соседних территорий. Этот процесс особенно ярко проявился в Понтийском и Каппадокийском государствах, где местные династы, в частности понтийские Митридатиды, укрепившись в родовом домене на границах Пафлагонии и Понта, начали быстро присоединять новые земли, расширяя размеры своих владений и собственности. С превращением династов в царей их владения и новые приобретения постепенно трансформировались в царскую земельную собственность, сохранявшую не македонские, а традиционные ахеменидо- иранские черты. Ее прочно цементировали царские крепости-резиденции, куда стекались налоги и где хранилась казна, располагались гарнизоны для сбора налогов и удержания в повиновении оседлого населения. От прежней эпохи сохранились мелкие вассальные землевладельцы, обязанные военной службой верховным правителям и повинностью выставлять военные отряды из подвластных им крестьян-общинников.

Понтийское государство прошло несколько этапов в своем развитии, однако с самого начала перед его царями стояла главная цель - присоединить греческие города побережья и обширные области внутри страны. С III в. до н.э. столицей Понта стала Амасия, греческий полис в бассейне реки Ирис, родина греческого географа Страбона. Стремление подчинить эллинские города всегда отличало ахеменидских сатрапов и каппадокийских правителей, однако это не всегда им удавалось. А когда все же удавалось, то города на время признавали их протекторат, но сохраняли при этом автономию и политик), не составляя при этом часть социально-экономической структуры государства. Политика Митридатидов коренным образом отличалась от более ранних прецедентов: она прошла путь от жесткого противостояния с эллинскими полисами и их подчинения с минимальным количеством полисных привилегий к филэллинизму, когда греческие общины получили расширение политических прав и определенное количество земельных наделов. Филэл- линская политика стала активно претворяться в жизнь после неудачной для Понта войны в Малой Азии, когда по жесткой контрибуции, наложенной на него в 179 г. до н.э. победителями - Пергамом, Вифинией и Каппадокией (за спиной которых стоял Рим), понтийский царь Фарнак I был вынужден обратиться за поддержкой к греческим городам Причерноморья для укрепления пошатнувшейся экономики. С этого времени понтийские монархи вплоть до Митридата Евпатора стремились предстать «друзьями» римлян и эллинов, однако во внутренней политике права политической автономии и даже торговая деятельность греков находились под контролем царской власти. Это сдерживало распространение эллинистических традиций во внутренних областях Восточной Анатолии. Ведь наряду со строительством греческих городов (Фарнакии, Лаодикеи, Митридатиума, Евпатория) и превращением царских крепостей в полисы цари возводили новые укрепления и цитадели в глубине страны, усиливая царскую земельную собственность и предоставляя домены своим друзьям и сторонникам из числа ирано-каппадокийской, пафлагонской и греческой аристократии.

В результате опоры на греческие полисы Митридат Евергет и его сын Митридат Евпатор сумели вывести Понтийское царство из кризиса и ликвидировать последствия поражения в войне 183-179 гг. до н.э. и обременитель-

ной контрибуции. Это позволило начать экономическую, а вскоре и военно-политическую экспансию в Причерноморье с целью создать такую державу, обширные регионы которой, населенные греками, могли бы за счет своих ресурсов подпитывать экономику родовых владений понтийских владык в Малой Азии. Включение в нее греческих городов способствовало распространению эллинизма в Понтийском государстве, причем одну из ведущих ролей в жизни царства стали играть именно эллинские традиции, а иранские и анатолийские отступили на второй план. На рубеже II-I вв. и в первой половине I в. до н.э. Понтийское царство, опираясь на эллинские города и царские крепости на царских же землях, расширило территории в Малой Азии, Причерноморье и Фракии, включив в число союзников местные варварские племена. Это еще больше укрепило его могущество, а экономика получила дополнительный стимул к развитию за счет налогов и дани с этих регионов. Митридат VI стал чеканить обильные серии золотых и серебряных монет, унифицировал денежное обращение в Причерноморье, что сблизило Понт и расположенные там государства и племена, расширил земельные владения полисов, провел реформу административно-политического управления. Царь увеличил количество округов-наместничеств и, продолжая опираться на города Синопу, Амис, Амасию, Амастрию, Фарнакию и другие, предоставил полисные права (правда, ограниченные) бывшим царским крепостям - Пимолисе, Газиу- ре, Хабакте, Талауре. Однако в целом градостроительная политика в Понте была ограниченной, так как приходилось пользоваться в основном экономическим потенциалом древних прибрежных эллинских городов, издревле имевших тесные связи в Причерноморье. Внутренние районы Понтийской Каппадокии, Пафлагонии, Малой Армении и Колхиды оставались еще слабо эллинизованными во многом по причине отсутствия градообразующих центров. После того как в 110-95 гг. до н.э. вслед за Херсонесом, Ольвией и Тирой в состав Понта вошли Боспорское царство, Малая Армения и Колхида, сложившиеся в малоазийских владениях понтийских царей система управления, политические и экономические отношения распространились и туда. Это ускорило эллинизацию Понтийского царства и соседних областей.

Митридат VI Евпатор. Мрамор. I в. до н.э. Париж Лувр

В 100-80-х годах до н.э. на Боспоре, отчасти в Херсонесе и Ольвии, начался некоторый подъем экономики и военного дела, о чем свидетельствует

чекан местной монеты, в том числе из серебра, что было крайне необычно для Понтийского царства. Это прямое следствие филэллинской политики Митридата Евпатора, опиравшегося на греческие города, что ранее делал и Митридат Евергет. Понтийский монарх рассчитывал на большие доходы от эксплуатации полисных земель и ремесленных мастерских в городах, а также от торговой деятельности греческих купцов. Однако дань, наложенная царем на население Боспора, военное поражение Митридата от римлян в 85 г. до н.э. показали шаткость опоры исключительно на материальные ресурсы греческих полисов: отношение греков к Митридату дало трещину, а некоторые города Боспора и Колхиды вообще отпали от царя. Вследствие этого понтийские наместники в Северном и Восточном Причерноморье (Западное Причерноморье официально подчинялось Митридату на правах протектората) были вынуждены сократить полисные привилегии городов и урезать часть их земельных владений. Приблизительно в 80-75 гг. до н.э. на Боспоре (и, по-видимому, в Колхиде) по примеру родовых владений в Понте и Пафлагонии началось укрепление царского землевладения с целью не потерять Боспор, да и все Северное Причерноморье как основную хлебную житницу Понта.

Для усиления своих позиций на северном побережье Эвксинского Понта Митридату Евпатору пришлось установить тесные связи с местными племенами, в основном сарматскими, обитавшими на Северном Кавказе. Сарматская и скифская знать была заинтересована в военных мероприятиях понтийского царя, так как это давало ей возможность обогащаться за счет военных трофеев. А рядовые общинники, оседавшие на земле в Прикубанье, Восточном Крыму, Подонье и в других хлебородных областях, призывались на царскую службу в качестве катойков - военно-хозяйственных поселенцев, которых теперь селили в царских крепостях на царской земле. Они обрабатывали землю, продавали продукцию своего труда в городах и получали плату, подарки и долю при дележе военных трофеев за участие в военных походах. Так что выгода была взаимной как для царя и его эллинских подданных, так и для варварской аристократии и рядовых общинников. Укрупнение царского земельного фонда требовало строительства новых крепостей и поселений, как ранее в Малой Азии. Такая политика приводила к росту экономики, главным образом, ремесла и аграрного производства, в результате чего Митридат Евпатор регулярно получал большие поставки зерна и других материальных ресурсов из Северного Причерноморья и из соседних областей.

Эллинизация местного населения, опора на царские крепости, усадьбы и «малые» города при сохранении в экономике позиций старых эллинских полисов Пантикапея, Нимфея, Горгиппии, Феодосии и Фанагории открывали возможность для взаимовыгодного развития как греческих, так и местных общин, основывавшихся на земельной собственности под контролем царской власти. Поэтому Боспор стал постепенно превращаться из государственного образования полисного типа с единолично-тиранической формой правления (как при Спар- токидах) в типично эллинистическое царство, где активно взаимодействовали эллинские и местные ирано-понтийские традиции вкупе с сармато-скифскими чертами - последнее проявлялось, главным образом, на сельской периферии.

На протяжении длительного, с переменным успехом противоборства Понтийского царства и Римской республики (первая война - 89-85 гг. до н.э., вторая - 83-80 гг. до н.э., третья - 74-63 гг. до н.э.) Причерноморский регион, в особенности Боспор и Таврика, выступали главными поставщиками средств для ведения войны. Однако к 63 г. до н.э. под ударами римлян Митри- дат Евпатор потерпел ряд серьезных поражений, утратил все свои владения в Малой Азии и, потеряв доверие союзников в Передней Азии, удалился в Бо- спорское царство. Здесь он вынашивал планы новых войн с Римом, для чего выкачивал из городов и царских земель все возможные средства, что привело к обнищанию населения и неспособности подданных платить непомерно высокие налоги. Вследствие антимитридатовских восстаний в городах и на хоре многие производственные и торговые центры оказались разрушенными, а население все чаще обращало взоры к римлянам за поддержкой. Когда Митридат увидел, что против него поднялись не только города, но и прежде верные гарнизоны в царских крепостях, а также представители варварской знати, он покончил жизнь самоубийством. Выводить Боспорское царство из кризиса пришлось уже его преемникам, в частности его сыну Фарнаку II, возглавившему заговор и восстание против отца.

После гибели понтийского царя римляне усилиями Гнея Помпея разделили его владения: большая часть Восточной Анатолии была отдана союзным Риму эллинистическим династам и царям, а Вифиния, Северная Пафлагония и часть Понта включены в состав новой провинции Вифиния-Понт. Но главное, что потребовали римляне - это ликвидировать военно-административные округа на царской земле, разрушить царские крепости, построить новые города, расширить полисные привилегии и земельные владения греческих городов. Тем самым на этих территориях начался новый этап в развитии эллинизма, так как он затронул теперь более обширные области, нежели «при царях». Однако на Боспоре и отчасти в Колхиде прежние митридатовские установления были оставлены в силе, поскольку римляне еще не могли активно влиять на происходившие там процессы. В результате Фарнак II, во многом опираясь на созданные еще при отце военно-политические и административные структуры, в 48-46 гг. до н.э. организовал попытку восстановить Понтийское царство, но был разбит Цезарем. Его преемники Асандр, Дина- мия, внучка Митридата Евпатора, Аспург и Митридат III сконцентрировали свою деятельность исключительно на Боспоре: они не только завершили создание там системы эллинистического землевладения, основанной на сочетании царской земельной собственности, введенной еще при Митридате, и полисного землевладения крупнейших городов, но и укрепили позиции царской власти. Они возводили новые укрепления по всему царству, подняли аграрное производство, ремесленную деятельность в городах, сохранив за некоторыми из них (Пантикапеем, Фанагорией, Горгиппией, Феодосией) полисные права, а также в небольшом объеме их хору.

Усиление митридатовских традиций на Боспоре во второй половине - конце I в. до н.э. и в первой половине I в. н.э. стало своеобразной реакцией на активизацию римской политики в Причерноморье. Гай Юлий Цезарь, затем Август, а позднее Калигула и Нерон, рассматривая Северное Причерноморье и Боспорское царство как плацдарм для противодействия Парфии и сарматским кочевникам, стремились либо включить регион в систему вассальных клиентных государств, которые всецело следовали бы в фарватере римской политики, либо вообще свести его самостоятельность к минимуму

для подготовки к превращению в римскую провинцию. Боспорским правителям - Асандру и Динамии, в меньшей степени Митридату III, путем искусной дипломатии и маневров удавалось добиваться усиления своего могущества на условиях римской поддержки при сохранении и развитии эллинистических установлений. Асандр, сменивший на престоле Фарнака II, достиг в этом огромных успехов: в результате умелого лавирования во время заключительного периода гражданских войн в Риме, когда противоборство Марка Антония и Октавиана достигло апогея, он сумел превратить Боспорское государство в типичную монархию эллинистического типа на основе митридатовских традиций. При нем Бо- спор достиг уровня развития экономики и военного могущества эпохи правления Спартокидов и Митридата Евпатора, что подтверждает обильная чеканка Асандром полновесных золотых монет. Золотые статеры, очевидно, не без субсидий со стороны римлян, выпускали также Динамия, Аспург, Митридат III и последующие правители, что было невозможно, если бы Бо- спор находился в жесточайшем кризисе, как иногда считается.

Монета времени царя Асандра. Пантикапей. I в. до н.э.

В чем причина экономического роста Боспорского государства в пост- митридатовскую эпоху? Во-первых, филэллинская политика Митридата Евпатора и его преемников на Боспоре; во-вторых, развитие полисного и царского землевладения вместе с подъемом ремесла и торговли; в-третьих, эллинизация варварского сарматского населения, привлекаемого для обработки царской хоры и строительства крепостей; в-четвертых, содействие Римской империи, рассматривавшей Боспорское царство как важнейший форпост в противоборстве с агрессивными местными племенами - сирака- ми, аорсами, аланами и тавро-скифами. Однако римляне не сразу осознали важность эллинистических нововведений Митридата Евпатора. Поначалу, следуя политике Помпея и Цезаря, они стремились уничтожить привилегии старой митридатовской элиты, основанные на царском землевладении смешанного ирано-каппадокийского и греко-сарматского типов. Для этого они пытались посадить на престол своих ставленников Митридата Пергамского и Скрибония. А когда это не удалось, то решили связать Боспор единой унией с воссозданным в 39 г. до н.э. Понтийским царством, где римский вассал царь Полемон I перераспределил земельный фонд и расширил привилегии полисной знати, уничтожив основы экономического могущества митридатовской верхушки. Император Август поставил перед ним задачу выполнить то же самое и на Боспоре, однако местные сарматские племена, греческие города и царские поселенцы на хоре оказали понтийскому царю решительное сопротивление. Гибель Полемона I в 7 г. до н.э. на азиатском Боспоре ознаменовала поворот в римской политике: Август и его преемник Тиберий

решили поддержать местную митридатовскую династию и греко-иранскую элиту, оказав ей помощь в укреплении военного могущества царства. Римляне поняли, что сохранение мощной системы военно-административного управления царскими землями с опорой на укрепления и катойкии может стать надежной защитой интересов городской торгово-ремесленной прослойки, втянутой во внутриполисную торговлю, в том числе с городами римских ма- лоазийских провинций. В Риме посчитали, что эллинистическая структура экономических и политических отношений будет помогать защите римских интересов в Причерноморье, предохраняя владения империи от неожиданных рейдов агрессивных кочевников. Римское государство на протяжении долгого времени строго следило за балансом сил на Боспоре, поддерживая равновесие интересов боспорской правящей элиты, могущество которой базировалось на царском землевладении и эксплуатации оседлых сарматских и меотских племен, эллинских слоев в городах, занимавшихся торговой и ремесленной деятельностью, что втягивало бывших кочевников в эллинизацию, и племенной аристократией сарматов, заинтересованной в дружбе с боспорскими правителями и римлянами. Таким образом, римская политика способствовала развитию Боспорского царства как эллинистического государства, субъективно содействуя взаимовлиянию и взаимообогащению эллинского и местного начал во всех областях жизни этого государственного образования.

Становление эллинистических государств в Причерноморье осуществлялось двумя основными путями. В тех регионах, где митридатовское влияние было ограниченным, государственные образования вызревали в недрах племенных общин, поэтому племенные отношения сохраняли свое значение очень долго. Это препятствовало прочности государственного строя. В этом заключалась слабость государства у фракийцев, тавро-скифов, скифов Добруджи, гетов и сарматов - аорсов и сираков. Даже римское влияние не давало возможности преодолеть племенную раздробленность, обогащение племенной верхушки за счет данничества и грабежа хоры городов, отсутствие городских центров, участвовавших в процессе развития производственных отношений и производительных сил. На Боспоре и в Понте, а также в соседних государствах при всех их внутренних особенностях, наблюдались иные признаки: существование греческих городов, втянутых в общепонтийскую и даже средиземноморскую торговлю, царское землевладение, опосредовавшее полисные формы земельных отношений, греко-иранские династические традиции, вокруг которых формировалась эллино-сарматская и ирано-каппадокийская элита, ставшая опорой политики Митридата Евпатора и его преемников. Римляне, исходившие из своих собственных интересов, поддержали сложившиеся к I в. н.э. в Боспорском царстве эллинистические отношения, что помогло завершить трансформацию этого государства от тиранического режима с легкой окраской в цвета эллинистической династии к сильной монархии эллинистического типа, в миниатюре повторявшей устройство Понтийского государства Митридата Евпатора.

Греки появились на берегах Северного Причерноморья в результате Великой Греческой колонизации в середине VII в. до н.э. Большая часть их поселений была основана в период между VI и IV вв. до н.э. Их существование и жизнедеятельность способствовали распаду родовых отношений и переходу к цивилизации скифов и других народов региона. С этого времени здесь начинается городская жизнь, продолжающаяся до настоящего времени (Пантикапей-Керчь, Феодосия, Херсонес-Севастополь). В период средневековья некоторые из греческих поселений стали древнерусскими городами и сыграли заметную роль в истории Древней Руси.

Переселившиеся в Северное Причерноморье греки принесли с собой и новых тип устройства общества - полис, гражданский коллектив мелких земельных собственников и воинов. Центром полиса обычно был укрепленный крепостными стенами город. Однако в Северном Причерноморье на раннем этапе своей истории греческие поселения не имели укреплений, поскольку местное население здесь в то время было немногочисленным (киммерийцы ушли в Азию, а скифы вскоре последовали за ними) и не препятствовало расселению греков. Основными районами греческой колонизации стали устье Южного Буга, где возник полис Ольвия, район Керченского и Таманского полуостровов, где в V в. до н.э. складывается Боспорское царство или Боспор, и район юго-западного Крыма, где возникает полис Херсонес.

Сельскохозяйственная округа городов именовалась хора. На хоре располагались земельные наделы граждан, большинство их которых в ранний период колонизации были земледельцами. Земледелие было пашенным. Для пахоты использовали крупный рогатый скот. Выращивали голозерную пшеницу (местное население производило, в основном, пленчатые сорта пшеницы, не пригодные для экспорта), рожь, ячмень, просо и другие культуры. Земли здесь были плодородные и урожаи давали столь значительные, что часть продукции экспортировалась в города Греции и Малой Азии в обмен на традиционную греческую одежду, изделия ремесла и такие национальные греческие продукты питания как вино и оливковое масло. По сведениям афинского оратора Демосфена в IV в. до н.э. города Боспорского государства поставляли в Афины половину необходимого городу хлеба. В городах и сельских поселениях Северного Причерноморья находят многочисленные сельскохозяйственные орудия труда (железные сошники, мотыги, зернотерки, позднее жернова); есть их изображения на монетах и в росписи греческих ваз. О развитом земледелии свидетельствуют и многочисленные зерновые ямы, открытые на всех греческих поселениях.

По мере роста поселений развиваются также садоводство, виноградарство и собственное виноделие. Во многих причерноморских городах есть специальные архитектурные сооружения- винодельни, рассчитанные на производство нескольких тысяч литров вина (Рис. 2). В округе городов появляются небольшие сельские поселения, особенно многочисленны они были на Керченском и Таманском полуостровах в составе Боспорского царства.

Помимо земледелия получает значительное развитие и скотоводство. Кроме уже упомянутого крупного рогатого скота греки разводили коз, овец, свиней, лошадей, домашнюю птицу. Шерсть и шкуры домашних животных использовалась в ткачестве и кожевенном ремесле, а молоко и мясо шло в пищу.

Одним из излюбленных видов пищи у древних греков была рыба. Рыболовство по своей роли занимало в их хозяйстве второе место после земледелия. Во всех городах и даже сравнительно небольших античных поселениях открыты специальные ванны для засолки рыбы, стены которых обмазаны цемянкой (мелко толченой керамикой) (Рис. 3). Емкость некоторых из них столь велика, что совершенно очевидно производство соленой рыбы на продажу. Соль для этого добывалась в солеварнях в устье Днепра, на соленых озерах у Херсонеса и на Боспоре. Помимо этого в городах и поселениях всегда многочисленны глиняные и каменные грузила для сетей, рыболовные крючки, кости и чешуя рыб, раковины мидий. Судя по находкам, в ранний период греки вылавливали преимущественно рыбу осетровых пород, позднее более многочисленными на их поселениях стали находки пеламиды, хамсы, султанки.

К IV в. до н.э. Часть колоний превратились в крупные городские центры, окруженные мощными стенами и башнями. В городах складывается уличная планировка. Наиболее возвы-шенную часть в них занимают храмы и дома знати. Улицы вымащиваются булыжником, под ними проводятся водостоки и канализационные каналы.

Общественным и торговым центром города становится центральная площадь - агора. Вокруг нее обычно концентрируются общественные здания (пританеи - здания заседаний исполнительной власти, дикастерии -суды, гимнасии - философско-спортивные школы и т.д.). Одним из важнейших общественных зданий в греческих городах всегда был театр. Остатки театров открыты в Херсонесе (Рис. 4) и Ольвии. Рис. 4

По письменным свидетельствам театры были и во всех городах Боспора. Практически во всех причерноморских городах есть находки различных изделий театрального реквизита: костяные и керамические входные билеты (тессеры), театральныемаски, фрагменты театральных кресел, терракотовые статуэтки актеров и т.д.

Сооружаемые в Причерноморье храмы полностью повторяли формы храмов их метрополий. Для их внутренней отделки использовался крымский и кавказский мрамор розоватого и серого цвета с прожилками. Изнутри стены храмов и других общественных зданий штукатурились и расписывались красками. Античная штукатурка была настолько высококачественной, что ее обломки, находимые археологами, прекрасно выглядят и сохраняются в современных условиях, хотя и пролежали в земле более 2000 лет. Роспись стен жилых домов и общественных зданий состояла обычно из нескольких горизонтальных поясов, окрашенных в разные цвета или воспроизводящих какой-нибудь геометрический орнамент. Особенно излюбленным был красный цвет. Некоторые фрагменты штукатурки расписывались под мрамор. Живописцы воспроизводили архитектурные детали, как бы рассказывая о конструкциях стен. Краски применялись земляные и наносились в технике фрески по сырой штукатурке с предварительным процарапыванием контуров. От красочных росписей жилых домов остались лишь фрагменты. Храмы резко выделялись на фоне жилых домов, украшая города.

В отличии от поселений местного населения и небольших сельских поселений практически в каждом греческом городе была система сантехнических сооружений. Обычно они изготавливались из керамических труб или выкладывались каменными плитками. Известно также о существовании в городах фонтанов, бассейнов и бань. Все это свидетельствует о высоком уровне гигиены

Жилые помещения ранних переселенцев строились в виде полуземлянок и землянок, но уже с V в. до н.э. греки повсеместно переходят к каменному (на Таманском полуострове к сырцовому или сырцово-каменному) домостроительству. Стены строились обычно без связующего раствора. Стены, выходившие на улицу, не имели окон. Крыша покрывалась керамической черепицей (Рис. 5). Внутри дома находился открытый дворик, вымощенный каменными плитками или

Рис. 5 цветной галькой.

На двор выходили двери жилых и хозяйственных поме-щений и через двор выходили на улицу. В жилых помещениях Причерноморья обычны очаги, круглой или прямоугольной формы. Находки фрагментов переносных жаровен показывают, что отапливались и другиепомещения жилищ, поскольку климат здесь был более суровым, чем в Греции. Большинство домов боспорян, небольшие и достаточно скромные. Обычно от них сохранялись лишь фундаменты.

Рис. 6 Немалую роль в оформлении внешнего облика греческих городов Причерноморья играла декоративная скульптура и рельеф. Из Ольвии происходит замечательная мраморная статуя сфинкса или грифона (V в. до н.э.). Одну из площадей боспорского города Фанагории в III в. до н.э. украшал известняковый рельеф с изображением грифона (рис. 6).

В Пантикапее стояли парные статуи мужчины и женщины, хорошо передающие облик жителей того времени (Рис. 7). Скульптурные мотивы есть и в украшениях алтарей, фонтанов, мраморных солнечных часов (рис. 8), на плитах городских декретов, постановлений и почетных надписей.

О
сновным типом погребального обряда греческих переселенцев была ингумация в прямоугольных грунтовых ямах. Но встречается и кремация. По составу погребального инвентаря четко прослеживается социальная дифференциация: есть очень богатые, средние и бедные захоронения. В бедных умерший обычно хоронился с одним-двумя сосудами, остальной инвентарь составляли детали

Рис. 8 одежды. В средних и особенно богатых погребениях, как правило, хоронили в деревянных или каменных саркофагах с большим количеством посуды, украшениями, изредка предметами вооружения. Каменные саркофаги часто копировали форму греческого дома или храма. Такое сходство отражает представления о героизации умерших. Соседство со скифами привело к тому, что представителям знати стали строить большие каменные склепы, над которыми насыпались курганы. Наибольшее количество таких погребений открыто вблизи столицы Боспора Пантикапея. Здесь наиболее ярким памятником является Царский курган (Рис.9).

Предполагается, что в нем был погребен один из самых могущественных боспорских правителей. Склеп кургана состоял из дромоса, покрытого горизонтальным уступчатым сводом и погребальной камеры, квадратной в плане, но покрытой кольцевым уступчатым сводом. Дата сооружения склепа- середина IV в. до н.э. Интересно, что в начальный период распространения христианства на Боспоре склеп кургана был превращен в тайную христианскую молельню и на стенах его были вырезаны христианские символы - кресты.

Многие подкурганные склепы имели роспись. Так, в кургане Большая Близница близ древней Фанагории был открыт склеп IV в. до н.э. с живописным изображением богини

земледелия Деметры. В первые века н.э. склепы стали вырезать в материковой глине или скале и также покрывать фресковой росписью. Из росписей мифологического содержания наиболее интересны фрески склепа Деметры в Керчи. Они датируются I в. н.э. Склеп назван так по главному изображению - в центре полуцилиндрического свода в круглом медальоне на глубоком синем фоне дано погрудное изображение богини земледелия Деметры (рис. 10). Лицо с огромными глазами полно глубокой печали и такое впечатление, что она смотрит прямо в глаза вошедшему в склеп, где бы он не стоял. Художник достиг потрясающей выразительности этого лица, забыть которое, раз увидев, уже невозможно.

На стене напротив входа в камеру изображена сцена похищения богом подземного мира Плутоном дочери Деметры - Коры. По обеим сторонам от входа изображения богов Гермеса и Калипсо, сопровождающих души умерших в загробный мир. Все свободное место на стенах и потолке заполнено изображениями листьев, цветов, виноградных гроздей и птиц. Роспись в целом отличается гармоничным единством всех частей, что характерно для канонов античного искусства.

В росписях на реальные темы мы можем очень много узнать о повседневной обстановке и условиях жизни боспорян. Характерен в этом отношении склеп I в. н.э., где был похоронен некий Анфестерий (Рис. 11). В росписи на стенах изображена войлочная юрта, сидящие около нее женщина и дети, вооруженные всадники в кочевнических одеждах, скачущие к палатке. Слева дерево с висящим на нем колчаном, в дерево упирается длинное копье. Все фигуры размещены свободно, но в то же время связаны в единое целое. Совершенно очевидно, что художник передал картинку местной реальной жизни и картинка эта свидетельствует о значительном воздействии варварских культурных элементов на быт боспорян.

Н
е менее интересны изображения Стасовского склепа, названного так

по имени замечательного русского критика В.В. Стасова, впервые исследовавшего этот склеп. Здесь на фоне растительных мотивов изображены сцены боя боспорцев с сарматами, птицы и звери (Рис. 12). Живописцу удалось передать стремительность движения, сражающихся и драматизм боя.

Р
ис. 12

Точно переданы детали одежды и вооружения. Роспись имеют и стены склепа. Точно переданы детали одежды и вооружения. Роспись имеют и стены склепа.

Из недавних наиболее значительных находок боспорской живописи наиболее значимым является склеп Геракла, открытый в Анапе в 1975 г. Он датируется началом III в. н.э. и является единственным известным к настоящему времени источником, передающим все 12 подвигов Геракла. Здесь уже ярко выступают приемы поздней живописи - передача складок одежды параллельными толстыми линиями, сплошное заполнение массы волос, графичное изображение тела Геракла. Особенно удачна передача движения и ракурсы тела Геракла, убивающего Стимфалийских птиц (рис. 13).

В художественном отношении пантикапейские росписи римского времени представляют собой сочетание реалистических и условно-схематических черт. Художники стремились полно и красочно воспроизвести внешнюю обстановку, но в постановке фигур, трактовке движения ясно прослеживаются тенденции условности, плоскостности и схематизма. Это объясняется взаимодействием античной, малоазийской, римской и местной скифо-сарматской культур, имеющих свои художественные традиции.

Все греческие города имели развитое ремесленное производство. Отметим сразу, что ни одна из других периферийных областей распространения античной культуры не может сравниться с Северным Причерноморьем по обилию и разнообразию дошедших до нас металлических изделий. Особенно это касается изделий из драгоценных металлов. Происходящие отсюда прославленные на весь мир изделия

ювелирного искусства (торевтики) из золота, серебра, электра (сплава золота и серебра) дошли до нас, в основном, благодаря тому, что они входили в погребальный инвентарь захоронений знати античных городов и соседних с ними племен. Греческие мастера IV-III вв. до н.э., большинство из которых, как считают специалисты, работали в Пантикапее с большим техническим умением изготовляли вещи из золота, используя технику чеканки, филиграни и в небольшом количестве эмали голубого и зеленого цветов. Организация крупного производства в Пантикапее, при этом, не исключала импорта изделий торевтики из Греции и деятельности мелких мастерских в других городах Боспора. Существовало собственное ювелирное производство, хотя и меньших масштабах, и в Ольвии, и в Херсонесе. Наиболее важными для истории и культуры античного мира являются женские золотые серьги из Феодосии, по праву считающиеся одним из самых прославленных образцов греческой микротехники (Табл. 15,1), большая золотая подвеска, найденная в кургане Куль-Оба под Керчью с рельефным изображением голова богини Афины (Табл. 15,2) и диадема из Артюховского кургана с подвесками и узлом, составленным их крупных гранатов, обработанных по форме жгута (Табл. 15, 3). Большинство же лучших изделий из золота и серебра боспорского производства найдено при раскопках скифских курганов.

Во всех городах есть остатки мастерских, изготавливавших орудия труда из железа и бронзы. В Пантикапее открыты также остатки крупной мастерской, где производились предметы вооружения. Любопытно, что такие предметы вооружения в ней как наконечники стрел, все изготовлялись по скифским формам, что свидетельствует о полном заимствовании этого вида вооружения боспорянами.

Также высокоразвитым было в городах Причерноморья керамическое производство. Кварталы гончаров открыты почти во всех крупных центрах. Глиняная посуда изготовлялась на гончарном круге. Формы греческих сосудов разнообразны и весьма многочисленны (Табл. 16). Наиболее распространенной находкой во всех греческих поселениях являются фрагменты амфор, двуручных узкогорлых сосудов с острым дном, предназначенных для перевозки вина, зерна, оливкового масла, шерсти, красок, орехов и т.д. Вместимость амфор разных центров была различной. На ручках и горлах амфор часто ставились клейма гончаров или городских чиновников, контролирующих выпуск тары. Помимо тарных были и расписные (панафинейские) парадные амфоры, вручавшиеся победителям спортивных соревнований. Их роспись соответствовала виду соревнований (Табл. 15,4).

Для хранения зерна и вина греки использовали большие глиняные бочки - пифосы, которые зарывались в землю во дворах жилых домов. Пифос мог быть столь велик, что в нем легко помещался человек. В частности, античная традиция сообщает, что именно в пифосе жил философ Диоген.

Столовая посуда, как правило, расписывалась. В ранний период для этого применялся черный лак, которым художники выписывали фигуры. Этот стиль росписи получил название чернофигурный. Позднее черным лаком стали заливать лишь пространство вокруг фигур и дополнять элементы лица и одежды, а сами фигуры оставлять в цвете обожженной глины. Такая роспись получила наименование краснофигурной. Краснофигурные сосуды представляют собой вершину греческой керамической росписи. Одной из наиболее интересных античных ваз данного типа является “пелика с ласточкой” мастера Евфрония (Рис. 14) из коллекции Государственного Эрмитажа. На лицевой стороне вазы передана живая сцена эллинского быта. Представленные на ней персонажи возбужденно жестикулируют, как бы дополняя свои слова, которые тоже изображены художником. Сидящий на табурете слева юноша, показывая на летящую в небе ласточку, говорит: “Смотри, ласточка”. Сидящий напротив юноши мужчина, повернув назад верхнюю часть тела и сильно запрокинув голову, подтверждает “Правда, клянусь Гераклом”. Стоящий позади мужчины мальчик, подняв руки вверх, кричит в восторге: “Вот она”. А завершает этот разговор фраза мужчины: “Уже весна”. Вся сцена нарисована живо и естественно.

В III в. до н.э. на Боспоре получает распространение производство расписных ваз, условно именуемые “акварельными”. Изо-бражения на них наносились разводившимися водой красками. При этом фон, в подражание краснофигурной технике, закрашивался темным цветом. Сохранность таких росписей часто плохая, но на уцелевших рисунках можно видеть интересные композиции с мифологическими и бытовыми сценами.

Кроме посуды обычных типов эллины использовали в быту и фигурные сосуды самых разнообразных форм. Среди них часто встречаются сосуды в виде голов животных, так называемые ритоны.

Но особенно известны найденные в древней Фанагории глиняные флаконы для душистых масел. Один из них изображает сфинкса, другой - сирену (полуженщину-полуптицу), третий - богиню красоты Афродиту в раскрытых створках раковины. Нежные розовые и голубые тона хорошо сохранившейся краски на них гармонично сочетаются с позолотой (Рис. 15).

В III-I вв. до н.э. появляется и новый обычай - не раскрашивать посуду, а украшать ее рельефным орнаментом. Получают широкое распространение полусферические чаши, украшенные снаружи сложным растительным, геометрическим или фигурным рельефным орнаментом. Эти сосуды получили название “мегарских чаш” по месту их первых находок в греческом городе Мегары. Но теперь установлено, что изготовлялись они во многих античных городах, в том числе и в Северном Причерноморье. В Ольвии и на Боспоре найдены формы для производства мегарских

чаш и обломки сосудов, сделанных в этих формах (Табл. 15,5).

Одновременно появляется и посуда покрытая красным лаком. Этот лак по составу своему был практически такой же, что и черный лак, но изменились условия обжига посуды и он приобрел другой цвет. Краснолаковая посуда сохранялась до конца античной истории, но формы и типы сосудов в первые века н.э. постепенно изменяются.

Несмотря на большое количество самой разнообразной по форме и назначению гончарной керамики даже в период своего расцвета жители эллинских причерноморских городов не могли обходиться без обычной, или, как ее еще называют “кухонной”, лепной посуды. Во всех городах и сельских поселениях археологи находят сосуды типа кастрюль, сковород, горшков, кружек, светильников, в которых эллины готовили пищу или использовали их по другому назначению. Обычно такую посуду изготовлял сам хозяин или его жена.

Кроме посуды керамическое производство известно по производству черепицы и некоторых архитектурных деталей, украшающих дома, глиняных труб для водопроводов, систем отопления, сантехнических целей. Из глины же производились многочисленные культовые и жанровые статуэтки, именуемые обычно терракоты, пряслица и грузила для ткацких станков и многое другое (Табл. 18,12-14).

Значительно меньше археологических следов осталось от таких ремесел как ткачество, деревообработка, кожевенное и каменотесное дело, косторезное ремесло, стеклоделие. Но все они представлены довольно разнообразным ассортиментом изделий, позволяющим говорить о высоком уровне жизни населения античных городов Северного Причерноморья.

Развитое собственное сельское хозяйство, ремесленное производство и промыслы способствовали энергичному развитию торговли греков с соседними варварскими народами и городами собственно Греции. В Грецию везли, в основном, продукцию сельского хозяйства и рыболовства, а варварам поставляли вино, ткани, одежду, продукцию ремесла. Развитые торговые отношения потребовали развития собственного денежного хозяйства. Наряду с использованием привозной монеты жители причерноморских полисов стали чеканить собственную. Первоначально это была мелкая монета, предназначенная для обращения только на внутреннем рынке. Крупные денежные единицы поступают в обращение с IV в. до н.э. Чаще всего на их лицевой стороне (аверсе) изображались божества покровители городов, а на оборотной (реверсе) - дополнительные символы и название города в полном или сокращенной варианте (Табл. 17, 1-11).

Впервые у северных берегов Черного моря эллины из Милета появились у нынешнего острова Березань. Произошло это в середине VII в. до н.э. Согласно археологическим изысканиям надежно установлено, что местное оседлое население в то время здесь, как и почти на всем северном побережье Черного моря, отсутствовало. Раскопки на острове ведутся с 1884 года по настоящее время. Они показали, что первое поселение здесь было небольшим, состояло из землянок и полуземлянок, и размещалось лишь в северной части острова. Называлось оно, согласно хронике греческого писателя Евсевия, Борисфеном или Борисфенидой и было основано, по его же данным, около 645-644 гг. до н.э. Найденные на поселении фрагменты греческой керамики, в основном, подтверждают эту дату, хотя здесь есть и отдельные находки более раннего времени. К середине VI до н.э., березанцы полностью осваивают территорию полуострова и совместно с новыми группами колонистов из Милета и других греческих полисов начинают расселяться по ближайшей округе. Цепочка небольших сельских поселений протягивается в то время от современного города Николаева на севере до Очакова на юге. А сам город борисфенитов становится заметно более благоустроенным и комфортабельным. Теперь в нем начинают строить однокомнатные сырцовые дома на каменных фундаментах. Со второй половины VI в. до н.э. эти дома становятся преобладающими в застройке поселения. Появляются и многокомнатные дома. На Березани получили хождение бронзовые монеты-стрелки. Они отливались в форме в виде двухлопастных стрел, но без втулки и одновременно имитировали листья лавра, ивы или оливы. Район распространения этих монет ограничивался небольшой территорией от Березани до возникшего позднее города Ольвии. Большинство таких монет найдено на территории самого поселения (Табл.17,1). Все это подтверждает принадлежность их чеканке именно Березанского поселения. Некоторые нумизматы высказывают предположения, что столь специфическая монетная система березанцев связана с культом Аполлона Врача. Во всяком случае, чеканка монеты явно свидетельствует о ведущей роли Березанского поселения в архаический период в политической жизни всего региона Нижнего Побужья.

Самая важная находка на Березани - это письмо на свинцовой пластинке второй половины VI в. до н.э. Находка такого письма - большая редкость, поскольку свинец, как материал для различных работ, широко использовался эллинами, и письма обычно не хранили. Язык письма указывает на милетское происхождение его автора, а то, что оно было отправлено, судя по тексту, в соседний полис Ольвию, говорит о тесных связях жителей этих двух городов друг с другом. Кстати аналогичные письма и надписи иного рода есть и в Ольвии (Табл. 18,15).

В конце VII - самом начале VI в. до н.э. после прибытия новой значительной партии колонистов из Милета, березанцы принимают участие в основании нового полиса, которому суждено было стать главным центром округи - Ольвии. Поселение на Березани после этого начинает постепенно сокращаться в размерах и играть роль торгово-промышленного эмпория Ольвии. Жизнь на нем затухает в III в. н.э.

Ольвия разместилась почти в центре уже освоенной эллинами территории Днепро-Бугского лимана на двух прибрежных террасах (Рис. 16). Одна из террас - нижняя, богата родниками с прекрасной пресной водой и представляет собой удобную платформу для устройства гавани. Здесь, помимо портовых сооружений, разместились многочисленные ремесленные мастерские и торговые лавки ольвиополитов. Эта часть Ольвии стала называться “нижний город”. В настоящее время большая часть этой территории древнего города затоплена.

Вторая терраса - верхняя, защищенная с запада и севера широкими и глубокими балками, представляла собой прекрасное естественное укрепление. Здесь уже в V в. до н.э. вдоль балок были построены крепостные стены, внутри которых расположился

“верхний город” с жилыми кварталами, храмами, площадями и другими общественными постройками. Утверждение единого Ольвийского полиса происходит к середине VI в. до н.э. В это время окончательно оформляется его гражданская община и основные государственные и культовые институты.

Из архитектурных сооружений в городе открыты агора, вокруг которой располагались лавки и склады торговцев, конторы трапедзитов (менял). На самой площади стояли статуи богов и героев, почетные декреты в честь выдающихся граждан города и проксении - декреты о даровании торговых привилегий и прав гражданства иностранцам. К агоре примыкали и различные общественные здания: при входе на агору со стороны северных ворот находилось здание суда - дикастерий; с южной стороны - гимнасий, помещение для спортивных тренировок граждан; пританей - место органов исполнительной власти и другие сооружения.

Кроме агоры, важное значение для города имело строительство культовых сооружений на специальных участках - теменосах. В Ольвии открыт теменос второй половины VI в. до н.э. Здесь были сооружены главные храмы города, находилась священная роща, стояли алтари. Наиболее хорошо сохранились остатки храма Аполлона Дельфиния. Он был сооружен по типу храма в антах с глубоким портиком перед входом. Стены храма были сложены из сырцовых кирпичей на каменном основании. Две деревянные колонны, оформлявшие вход, завершались терракотовыми волютами, исполненными в ионийском ордере.

Из производственных сооружений наиболее интересны керамические обжигательные печи, свидетельствующие о раннем широком развитии в городе гончарного производства.

В VI - начале первой трети V вв. до н.э. вокруг города располагалась целая серия сельских поселений и сезонных стоянок числом более 70. Жители этих поселений занимались земледелием, скотоводством, рыболовством и охотой.

Периодом расцвета Ольвии стали V - третья четверть III вв. до н.э. В это время город принимает новый облик в соответствии с разработанной планировкой. Уже в первой четверти V в. до н.э. были сооружены крепостные стены и башни. Высота стен составляла 6-8 м, а толщина до 3,5 м. Эти стены господствовали над окружающей местностью. С них было видно все, что делалось в округе города.

На северной стороне агоры в IV в. до н.э. возводится парадное здание - стоя. Оно предназначалось для больших собраний, выступлений ораторов, торжественных приемов, встреч и отдыха горожан. Это было самое большое здание города. Здание стои отделяло агору от священного участка - теменоса.

В этот период завершается и архитектурное оформление теменоса. Он отделяется с запада и востока от прилегающих к нему улиц каменными стенами и портиками. В центре площади возводится монументальный каменный алтарь, стоящий напротив храма Аполлона Дельфиния. Известняковые плиты алтаря были тщательно обработаны. На алтаре были установлены три каменные плиты с чашеобразными углублениями для совершения жертвоприношений, а в центре его северной стенки была сделана пристройка, которая, вероятно, служила постаментом для статуи божества.

Кроме того на священном участке в течение IV-IIIвв. до н.э. возводятся храм Зевсу, серия жертвенников, ряд подсобных помещений, каменный водоем и водостоки для отвода ливневых вод. Вдоль фасадов храмов прокладывается вымощенная камнем дорожка, по краям которой стояли маленькие алтарики, статуи и надписи. Здесь осуществлялись религиозные обряды в честь многих олимпийских божеств, но наибольшее почитание имели Зевса и Афины. Об этом свидетельствуют многочисленные посвятительные надписи в честь них, найденные в ямах-фависсах (ботросах), служивших для сброса пришедшего в негодность храмового инвентаря.

Жилые дома горожан теперь все наземные, в большинстве своем сложенные из сырцового кирпича на каменном основании. Одной из особенностей ольвийского городского строительства этого времени является наличие в домах подвальных помещений с каменными стенами, хорошо оборудованных для жилья в зимнее время. Появляются и богатые каменные дома с двориками.

В течение IV-III вв. до н.э. в ближайшей округе города возникают первые хорошо укрепленные усадьбы. Но ведущим типом населенных пунктов на хоре по-прежнему оставались неукрепленные поселения. Количество сельского населения хоры достигает 28 - 31 тысячи человек, при населении самой Ольвии от 14 до 21 тысячи человек. Духовная культура жителей хоры была чисто греческой с некоторыми отличительными чертами, свойственными и самой Ольвии. Сельские жители говорили на греческом языке, пользовались греческой письменностью и были достаточно грамотны. Хотя, разумеется, среди них был определенный (небольшой) процент выходцев из варварского населения, преимущественно скифского и фракийского.

Со второй половины III в. до н.э. Ольвия вступает в полосу затяжного кризиса. Основными его причинами стали экологические изменения и усилившиеся в связи с этим миграции кочевых племен, приведшие к росту числа военных столкновений, конфликты города со своими варварскими и греческими соседями и дальнейшее социальное расслоение граждан. О бедственном положении города наиболее ярко рассказывают принятые тогда декреты в честь своих и чужих граждан, оказавших помощь городу в трудное время. Наиболее знаменит и информативен среди них декрет в честь ольвийского гражданина Протогена.

Усиливается и зависимость Ольвии от Скифии. В городе чеканится монета от имени скифского царя Скилура. В одной из стихотворных надгробных надписей того времени Ольвия прямо называется скифским городом. Некоторые ольвиополиты теперь поступают на службу к скифскому царю и становятся его деятельными помощниками. По почетным надписям нам известно имя такого ольвиополита Посидея, ставшего начальником флота скифов и разгромившего пиратствующее племя сатархов.

К концу II в. до н.э. военно-политический и экономический кризис углубляется еще более. Прекращают свое существование агора и теменос. На теменосе разбираются храмы и главный алтарь. Прекращают действовать и все водопроводные системы агоры. На месте ряда жилых кварталов появляются пустыри. Большая сельская округа государства на долгое время приходит в упадок. Ольвийский декрет в честь некоего Никерата свидетельствует о постоянных военных столкновениях ольвийцев с соседними варварскими племенами.

Примерно около 106 г. до н.э. скифский протекторат над Ольвией сменяется протекторатом Понтийского царства Митридата Евпатора. По условиям договора в город вводится понтийский гарнизон, который охраняет его от вражеских набегов. На некоторое время обстановка в городе улучшилась. Опять началась чеканка своей медной монеты. Но вскоре после разгрома Митридата римлянами военный нажим варваров вновь усилился. К середине I в. до н.э. на территории нынешней Румынии создается мощное объединение гетских племен. Его правитель Буребиста начинает серию завоевательных походов на окрестные территории. В пятидесятые годы он обрушивается на Ольвию, захватывает и полностью разрушает город.

Несколько десятилетийпосле гетского разгрома в середине I в. до н.э. Ольвия была пуста и лежала в развалинах. Жизнь возрождается здесь лишь в начале I в. н.э. В это время начинается новая трансгрессия (подъем) уровня моря в ходе которой Березань отделяется от материка и становится островом. Комплекс материальной культуры Ольвии остается в целом античным, но архитектурный облик города все более рустифицируется. В период правления римского императора Нерона (54-68 гг.) Ольвия попадает в орбиту римской политики. В период правления императора Траяна начинается регулярное поступление римских денариев в Ольвию, появляются римские имена у жителей города, а судя по одной из ольвийских надписей, в Ольвии появляется и небольшой римский военный гарнизон. Со второй четверти III в. н.э. начинается постепенное угасание Ольвии. Около 235 г. окончательно прекращается чеканка собственной монеты. Обитаемый район жилой части самого города теперь занимает не более трети его прежней территории. В течение III в. н.э. город был дважды разгромлен готами. Ко времени гуннского нашествия он был полностью оставлен жителями. Еще ранее были заброшены поселения хоры города.

Единственной колонией греков дорийского племени в Северном Причерноморье стал Херсонес Таврический - город, расположенный ныне в черте города Севастополя, на мысу в устье Карантинной бухты (Рис. 17). По письменным источникам основателями Херсонеса были жители южнопонтийского города Гераклеи и небольшая группа жителей острова Делос. Эти сведения относятся ко времени около 422/21 гг. до н.э. Но этой дате основания города противоречат материалы археологических исследований - расписная ионийская, чернофигурная и краснофигурная керамика второй четверти VI в. до н.э. и небольшой культурный слой VI-V вв. до н.э. на городище. Все это дает основание думать, что ранний город был основан в последней четверти VI в. до н.э.

Ранний город расположился на западном берегу Карантинной бухты, на естественной возвышенности, которая с запада и востока ограничена удобными для стоянки кораблей бухтами, с севера - морем, а с юга - довольно глубокими балками. Эти естественные укрепления со второй половине IV в. до н.э. были усилены мощными каменными оборонительными стенами с многочисленными башнями. До сих пор сохранились части этих стен, башен, городские ворота, вылазочные калитки и другие сооружения. Площадь первого поселения на месте Херсонеса невелика - около 10-11 га. Численность его населения в то время составляла не более 1000 человек.

Первоначальные наделы граждан были невелики и располагались непосредственно у границ городских укреплений на Гераклейском полуострове. Следы наиболее ранней размежовки земельных наделов прослеживаются на Маячном полуострове, находившемся на расстоянии около 9 км от Херсонеса. Территория его была отделена узким (около 200 м) перешейком от остальной части Гераклейского полуострова и защищена двумя рядами стен с башнями. Стены и башни призваны были защищать наделы херсонеситов от набегов соседей-тавров, с которыми у херсонеситов всегда были враждебные отношения.

Сравнительная небольшая территория Маячного полуострова (около 380 га) позволяет заключить, что первоначальные наделы жителей города были невелики. Каменистая почва этой территории позволяла производить преимущественно виноград. И потому своего хлеба городу не хватало. Его начинают ввозить из Ольвии, которая с конца V в. до н.э. становится основным торговым контрагентом Херсонеса.

Со второй четверти IV в. до н.э. начинается стремительный рост экономического и политического могущества полиса. Возникает первое поселение за пределами городской черты в низовьях Карантинной балки, а затем производится дополнительное укрепление территории Маячного полуострова в 10 км к западу от города. С этого времени началось фактическое и систематическое освоение херсонеситами сельскохозяйственной территории Гераклейского полуострова.

Вся земля здесь, составляющая около 10 000 га, была поделена на систему почти прямоугольных земельных наделов (клеров), отделенных друг от друга взаимно пересекающимися дорогами шириной от 4,5 до 6,5 м. Такие межевые дороги, по обеим сторонам которых были выложены каменные ограды не менее двух метров высотой и около полутора метров толщиной, представляли собой узкие коридоры, протянувшиеся на многие километры. При этом каждый земельный участок также был разделен стенами высотой до 2 м на отдельные участки.

Всего в окрестностях Херсонеса на Гераклейском полуострове насчитывается около 430 наделов. На них возникают крупные (в среднем до 26,5 га) усадьбы, окруженные каменными оградами с обязательной каменной башней в углу (Рис. 18). Чем дальше стояли усадьбы от Херсонеса, тем сильнее они были укреплены. Усадьба с наделом составляла основную экономическую единицу - хозяйство херсонесского гражданина. Количество наделов примерно соответствует числу семей херсонеситов. Подсчитано, что для обработки такого надела хозяину нужно было 25-30 работников.

Две трети площади клеров обычно занимали виноградники и сады. Специалисты считают, что при самом обычном урожае на таком наделе можно было произвести около 95 000 литров вина. С учетом потребления членами семьи и работниками усадьбы не более одной трети этого количества, еще 50-70 тысяч литров вина шли на продажу. Для продажи такого количества вина, естественно, владельцам его требовалось большое количество тары. Это вызвало рост керамического производства в городе. Объем херсонесских амфор составлял 17-19 литров. Значит, для разлива урожая с одной только усадьбы требовалось около 3000 амфор. А это обычный груз среднего греческого торгового корабля. Естественно, что в обмен за такое количество своей товарной продукции херсонесит вполне мог приобрести все другие необходимые ему продукты и

Рис. 18 продукцию ремесленного производства. Благодаря организации своей хоры Херсонес с конца IV в. до н.э. стал одним из основных поставщиков вина в Причерноморье и успешно конкурировал в этом отношении с полисами собственно Греции и Малой Азии.

Земельные наделы хоры Херсонеса - это уникальные по своей сохранности памятники античного земледелия. Они позволяют наиболее полно и объективно оценить характер сельского хозяйства города. Кроме того в ближайших окрестностях Херсонеса выявлены остатки трех небольших пригородных специализированных поселков виноделов, гончаров и каменщиков.

К середине IV в. до н.э. херсонеситы подчинили себе город Керкенитиду и основали на прибрежных землях северо-западного Крыма целую серию новых сельских усадеб и крепостей. Наиболее крупными из них были крепости “Чайка”, Кара-Тобе, Беляус, Западное Донузлавское городище, Кульчук, Большой Кастель, Панское 1, город Калос лимен (Прекрасная Гавань) и самое северное поселение Маслины. Все они находились на берегах бухт и заливов. Большинство размещенных здесь наделов граждан были земледельческими комплексами, ориентированными на производство хлеба. Всего в этом регионе греками было освоено около 32 000 га наиболее плодородных земель.

К концу IV в. до н.э. площадь города увеличивается более чем вдвое, достигая 24-26 га, а численность населения возрастает до 6-10 тысяч человек. Город окружают новые мощные крепостные стены, сложенные из крупных хорошо отесанных и плотно подогнанных друг к другу блоков. На открытых участках они возвышаются на 3-4 м, а в древности высота стены достигала восьми метров. Высота же башен была еще больше. Город имел несколько ворот. Наиболее хорошо сохранились ворота, ведущие в портовую часть города.

Прямо от ворот начинались улицы Херсонеса. Город был вытянут с юго-запада на северо-восток. В том же направлении шли продольные улицы, шириной 6,5-6,7 м. Они пересекались более узкими (до 4,5 м) поперечными улицами. Улицы были вымощены камнем и под вымосткой проходили водосточные каналы. Ее протяженность почти 900 м. Всего в Херсонесе открыты 8 продольных и 20 поперечных улиц.

Центр города занимали акрополь и агора. Здесь располагались наиболее важные общественные постройки. В южной его части недалеко от городских ворот находился театр. Он был построен в середине III в. до н.э. и потом неоднократно перестраивался. В римский период театр вмещал около 3000 зрителей. Он функционировал до середины IV в. н.э. Другим важным здание центра города был монетный двор, от которого сохранился лишь подвальный этаж с массивными стенами. Здесь было найдено 43 бронзовых кружка-заготовки для чеканки монет. Где-то здесь же находились булевтерий - здание городского совета и дикастерий - здание суда.

Как и в других греческих полисах, городской центр украшала монументальная скульптура - статуи божеств и героев города. Найдено несколько мраморных постаментов таких статуй с надписями. Здесь же стояли плиты с декретами и постановлениями города. Одной из важнейших находок такого рода является текст Херсонесской присяги, которую приносили молодые люди, вступая в эфебы.

Жилые кварталы города в сравнении с общественным центром выглядели значительно скромнее. Вдоль узких прямых улиц с проложенными вдоль них сточными канавами, тянулись кварталы сплошных одинаковых каменных оград и такие же глухие стены домов. Лишь изредка эти стены прерывались маленькими окошечками и узкими калитками, ведущими во двор дома. 3-4 дома составляли стандартный квартал. Жилые дома херсонеситов в большинстве своем единообразны. Обычно в центре их двор. Жилые помещения и кладовые окружают его со всех сторон. Во дворе обычно находились колодец или цистерна для сбора дождевой воды, вырубленная в скале. Полы в домах земляные с глиняной обмазкой, стены оштукатурены и украшены энкаустической росписью красного и желтого цвета. Кровли домов черепичные, причем довольно много привозной черепицы из Синопы. Площадь таких домов обычно не превышала 210 кв.м. В некоторых из них зафиксированы алтари, сложенные из плит или изготовленные из отдельных блоков.

Наряду с рядовыми домами были и более крупные дома-усадьбы. В одном из таких домов в северной районе города открыта домашняя баня с мозаичным полом. Мозаика выполнена из морской гальки желтого и синеватого цвета, с редкими вкраплениями красных камешков и передает изображение двух обнаженных женских фигур (Табл. 18,16).

Кроме того, в городе открыто несколько групп рыбозасолочных цистерн, огромное количество остатков различных рыболовных снастей, следы соляного промысла. Вывоз соленой и вяленой рыбы был, несомненно, одним из важных источников доходов горожан. В Херсонесе были развиты и все основные ремесла.

В первые десятилетия III в. до н.э. начинается серия скифо-херсонесских войн. Скифы разгромили ряд херсонесских поселений на берегах нынешних Ярылгачской и Ветренной бухт. Те их жители, кто не успел уйти, погибли в своих домах и укреплениях. К рубежу III-II вв. до н.э. в руках скифов оказывается почти вся сельскохозяйственная территория Северо-Западного Крыма. Затем их набегам подверглась ближайшая округа Херсонеса. Не имея достаточных собственных сил для сдерживания натиска противника, херсонеситы обращаются за помощью к врагам скифов сарматам. Одновременно с этим они ищут новых союзников и обращаются к царю государства Понт Фарнаку. В 179 г. до н.э. договор был заключен. Его текст сохранился среди надписей Херсонеса. И когда скифы осадили сам Херсонес, понтийцы пришли на помощь городу. О событиях тех лет рассказывает херсонесский декрет в честь понтийского полководца Диофанта.

Некоторое время город находился под властью понтийского царя Митридата Евпатора, а после его гибели попал в зависимость от Рима. Римляне для охраны черноморского побережья от варваров в середине I в. н.э., ввели гарнизон и в Херсонес, а для контроля над горными районами Таврики на мысе Ай-Тодор в семи километрах к западу от современной Ялты построили крепость Харакс. Размещался римский гарнизон в юго-восточной части Херсонеса, представлявший собой цитадель, площадью около 1 га. Этот район был хорошо укреплен с напольной стороны и отделен от остальной части города отдельной стеной. В цитадели открыта казарма, термы, алтарь в честь Юпитера, черепицы с клеймами легионов, надгробия и другие следы пребывания римских легионеров в городе. Судя по размерам цитадели, римский гарнизон был невелик - не более 500 человек. Но кроме того часть солдат располагалась в особых сторожевых постах в окрестностях Херсонеса. Кроме сухопутных войск Херсонес охраняли и римские военные корабли. Корабли римлян, патрулировали побережье Таврики, почти полностью искоренив возможности для пиратства местным приморским племенам. Варварские набеги эпохи Великого переселения народов не затронули Херсонес. При императоре Юстиниане I город и вся южная часть Таврики включаются в со- став Византийской империи, в составе которой город доживает до 1399 г.

В последней четверти или даже в конце VII в. до н.э. в Северо-Восточном Причерноморье также появляются греческие поселения. Ведущую роль среди них стал играть полис Пантикапей , постепенно объединивший остальные в рамках единого государства - Боспорского царства . Гавань Пантикапея находилось на месте центра современного города Керчи (Рис. 19). Рядом с гаванью, очевидно, находилась и агора. Большая часть жилых кварталов и ремесленных мастерских Пантикапея расположилась по склонам высокой каменистой горы, возвышающейся на 91 м над уровнем моря и носящей название горы Митридат. На вершине этой горы располагался акрополь, остатки укреплений которого недавно были раскопаны и реконструированы. Внутри акрополя разместились храмы и общественные здания. Главным божеством-покровителем Пантикапея был Аполлон и именно ему был посвящен главный храм акрополя. Весь город со временем был опоясан мощной каменной стеной.

В окрестностях города располагался его некрополь, весьма заметно отличавшийся от некрополей других эллинских городов. Помимо обычных в то время для эллинов грунтовых погребений некрополь Пантикапея состоял также и из длинных цепей курганов, протянувшихся вдоль дорог от города в степь. C южной стороны город как бы окаймляет наиболее значительная гряда курганов, именуемая сегодня Юз-Оба - сто холмов. Под их насыпями погребены представители знати государства, скифские и меотские вожди, жившие в городе. Курганы составляют одну из самых ярких достопримечательностей окрестностей Керчи.

Кроме Пантикапея наиболее значительными городами Боспора были: на Керченском полуострове - Феодосия и Нимфей, на Таманском полуострове - Фанагория, Гермонасса, Горгиппия и Кепы. Широкую известность также получили благодаря археологическим исследованиям такие сравнительно небольшие города как Мирмекий, в котором открыты наиболее значительные винодельческие комплексы Боспора, и Тиритака, получившая известность за свои грандиозные рыбозасолочные сооружения. Экспедицией Нижегородского университета исследовался город Китей, наиболее известный своим уникальным для античного мира храмовым комплексом с огромным зольным холмом.

Все эти города были экономическими центрами своих регионов и найденные в них строительные остатки и материалы схожи с находками из Ольвии, Херсонеса и Пантикапея, отличаясь лишь в количественном соотношении. Пережив все удары варваров, Боспорское государство просуществовало как самостоятельное целое до конца истории античного мира.

Литература

1. Античные государства Северного Причерноморья // Археология СССР. -М.: Наука, 1984. - 392 с.

2. Античные памятники Крыма. - Киев: Наукова Думка, 2004. - 235 с.

3. Блаватский В.Д. Пантикапей. - М.: Наука, 1964. - 188 с.

4. Блаватский В.Д. Античная археология и история. - М.: Наука, 1985. - 231 с.

5. Гайдукевич И.Б. Боспорские города. - Л.: Наука, 1981. - 365 с.

6. Бутягин А.М., Виноградов Ю.А. Мирмекий. - СПб., Наука, 2006. - 215 с.

7. Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. - М.-Л.: АН СССР, 1949. - 374 с.

8. Зубарь В.М. Херсонес Таврический. - Киев: Наукова Думка, 1997. - 267 с.

9. Зубарь В.М., Русляева А.С. На берегах Боспора Киммерийского. – Киев: Наукова Думка, 2004. - 315 с.

10. Крапивина В.В. Ольвия. Материальная культура I-IV вв. н.э. – Киев: Наукова Думка, 1993. - 276 с.

11. Кругликова И.Т. Античная археология. - М.: Высшая школа, 1984. - 216 с.

12. Молев Е.А. Эллины и варвары в Северном Причерноморье. - М.: Центрполиграф, 2005. - 384 с.

13. Русяева А.С., Русяева М.В. Ольвия Понтийская. – Киев: Наукова Думка, 2004. - 234 с.

14. Храпунов И.Н. Древняя история Крыма. – Симферополь: Доля, 2007. - 272 с.

Античные государства Северного Причерноморья, оставаясь рабовладельческими, претерпевали серьезные изменения в экономическом, политическом, культурном и этническом развитии, хотя степень этих изменений для Боспора, Ольвии, Херсонеса и других городов и была неодинаковой. Наиболее чувствительно эти изменения сказались в первой половине I в. до н. э., что дает возможность считать это время за одну из важных граней в истории античных северо-причерноморских городов. К этому времени сильно изменились торговые связи, произошло ослабление самой торговли, претерпело некоторое изменение ремесленное производство, усилилась роль сельскохозяйственного производства в городах. Наиболее серьезные и резкие изменения наблюдаются в соотношении политических сил. Сильное скифское государство в Крыму после поражения, нанесенного ему войсками Диофанта, ослабело и в течение большей части I в. до н. э. нам ничего не известно о его политической роли. Ведущей силой в Северном Причерноморье стали многочисленные и могучие сарматские племена, которые оказывали огромное политическое и культурное влияние на античные города. Сарматы проникали в среду населения античных городов, изменяя состав населений, что особенно характерно для Боспорского царства. Это влияние сарматских племен принято называть «сарматизацией».

Херсонес с конца II в. до н. э. потерял свою политическую самостоятельность, Ольвпя, разгромленная в середине I в. до н. э. гетами, пришла в упадок. Боспорское царство, подчинившись Митридату, было втянуто в борьбу с Римом. Рим, хотя и не оказал сколько-нибудь серьезного экономического и культурного влияния на античные города Северного Причерноморья, явился здесь новой внешнеполитической силой, сумевшей на время подчинить своей политике ряд городов, особенно западных (Херсонес, Ольвия). I в. до н. э. характеризуется возрастанием военных столкновений.

Та обстановка, которая создалась на Боспоре в последний период вой­ны Митридата с Римом, была так тяжела и губительна для экономической жизни городов, а далеко заходившая связь Митридата с «варварскими» племенами, соседившими с Ольвией, Херсоиесом и Боспором, оказалась столь угрожающей коренным интересам торговых слоев населения последних, что все это обусловило переход верхушки рабовладельческой аристократии боспорских городов на сторону Рима. Политика Рима в отношении Боспора определялась стратегическими интересами. Рим стремился здесь обеспечить безопасность тыла своих владений. Система военно-опорных баз Рима на Востоке нуждалась в сырьевых и продовольственных ресурсах, в первую очередь, конечно, в хлебе. В этой связи включение Боспора в число зависимых периферийных областей вполне соответствовало интересам Рима.

К концу I в. до н. э. Боспору удалось возродить обширные торговые связи с внешними рынками и восстановить широкий торговый обмен с со­седними племенами. Но внутренняя политическая жизнь Боспора после смерти Митридата долго еще оставалась напряженной.

Сын Митридата, Фарнак, сначала поддержанный Римом, воспользовавшись междоусобной борьбой Помпея с Цезарем, присоединил к своему царству Фанагорию, которая была объявлена римскими властями автономным городом за то, что первой подняла восстание против Митридата. Затем Фарнак попытался вернуть себе владения отца в Малой Азии. Оставив на Боспоре для управления делами своего приближенного Асандра, Фарнак двинулся через Кавказ в Малую Азию, где и повел наступление на римлян, сначала успешное, но в конце концов закончившееся полным поражением, нанесенным ему Цезарем в битве при Зеле в 47 г. до н. э. Между тем Асандр, в отсутствие Фарнака, объявил себя боспорским царем. Фарнак, бежавший после поражения в Малой Азии в Крым, тщетно пытался восстановить свое положение на Боспоре с помощью скифов и сарматов. В бою с войском Асандра он был убит. Римское правительство вынуждено было утвердить правителем Боспора Асандра, который пробыл у власти около 30 лет (47-17 гг. до п. э.), сначала с титулом архонта, а потом и царя. В официальных надписях он называл себя «другом римлян», чем подчеркивалась его зависимость от Рима. Однако и это время Боспорское государство вновь укрепляло свое внешнеполитическое положение, отбивая натиск сарматов, с каковой целью Асандром в Крыму был построен большой вал.

После смерти Асандра эти успехи были в значительной степени временно утеряны вследствие ожесточенной борьбы претендентов на боспорский престол в последние годы I в. до н. э. В этой борьбе большую роль играли на одной стороне сарматские и меотские племена, на другой - римляне.

Однако Боспор не был превращен в римскую провинцию. Римские императоры понимали, что Боспор в случае конфликта с Римом мог опереться на причерноморские племена и с помощью их создать серьезные затруднения империи. Поэтому в отношении Боспора Рим придерживался осторожной политики, предоставляя боспорской знати известную самостоятельность. Но все попытки окончательно сбросить политическую опеку Рима и восстановить полную независимость Боспорскому царству не удавались. Например, в 40-х годах I в. н. э., когда боспорский правитель Митридат задумал освободиться от римской зависимости, опираясь на союз с царем Шираков Зорсином и другими племенами, римские когорты под командованием Гая Юлия Аквилы выступили против него. Митридат был изгнан, и его место занял заслуживший доверие и расположение Рима Котис.

В I в. н. э. на Боспоре царствовала династия, ведшая свое начало, вероятно, от Асандра и Аспурга; она продержалась у власти до IV в. н. э. Негреческие имена царей этой династии (Савромат, Рискупорид и др.) указывают на местное, очевидно сарматское, их происхождение. Они были выходцами из местной знати. В этот период Боспор снова стал экономически сильным государством и время I-II и отчасти III в. н. э. явилось периодом нового экономического и культурного расцвета Боспора. К этому времени владения Боспора не только охватили территорию, входившую в его состав в IV-III вв. до н. э., но и были расширены, например, за счет присоединения к Боспору Херсонеса, оставшегося после смерти Митридата под протекторатом Боспора. В надписи I в. н. э. указывается, что Аспург (начало I в. н. э.) царствует над всем Боспором, Феодосией и что он «подчинил скифов и тавров», став благодаря этому хозяином значительной части Крыма.

Экономический расцвет Боспора базировался, как и в эпоху Спарто-кидов, на обширном экспорте хлеба. Спрос на хлеб и другие виды провианта и сырья предъявлялся теперь в первую очередь малоазиатскими городами, а также римскими гарнизонами, расквартированными в области Пон­та. Торговые связи с Малой Азией в римское время приобрели очень важное значение. Надписи первых веков нашей эры показывают, что на Боспоре — проживали граждане Синопы, Амастрии, Гераклеи, Амиса и других городов, ведших на Боспоре главным образом торговую деятельность.

Кроме хлебного экспорта, большую роль в боспорской торговле играл вывоз рыбных продуктов. Многочисленные пункты рыбной ловли находились на восточном побережье Меотиды и в проливе. Археологические раскопки боспорского города Тиритаки показали, что в I-III вв.н. э. он был крупнейшим рыбопромышленным пунктом Боспора. На территории Тиритаки обнаружено около 60 цистерн, служивших для засолки рыбы. При исследовании цистерн встречены различные орудия рыболовства: каменные и глиняные грузила от неводов, костяные иглы для плетения сетей, бронзовые рыболовные крючья; рядом с цистернами расположены огромные глиняные сосуды (пифосы), куда складывалась соленая рыба.

Такие же засолочные цистерны но в меньшем количестве, открыты в на территории боспорского г. Мирмекия.

Раскопки Тиритаки и Мирмекия показали также широкое развитие местного виноделия в первые века нашей эры. В обоих пунктах обнаружен ряд больших виноделен со всем их оборудованием. Выжимание виноградного сока производилось на специальных давильных площадках, с которых сок стекал в резервуары через каменные сливы. Первая операция состояла в том, что виноград давили ногами, окончательно же сок выжимался с помощью рычажных прессов.

Особенно важно открытие виноделен I -II вв. н. э. в Пантикапее, поскольку это свидетельствует о внедрении сельскохозяйственной деятельности в среде населения самой столицы Боспора.

Попрежнему на Боспор ввозились высокосортные вина, оливковое масло, предметы украшений, ценные ткани и покрытая красным лаком керамическая посуда. Она шла теперь из Пергама и расположенных поблизости от него ремесленных центров, а также с острова Самоса. В большом количестве стала ввозиться стеклянная посуда, главным образом из Египта, а отчасти и из Сирии. Однако это не значит, что эти предметы не производились на Боспоре. Новейшими исследованиями советских археологов доказывается, что в крупных боспорских городах процветало изготовление глиняной посуды различных форм, оружия, дорогих украшений, статуй, высокого уровня достигла деревообработка. Ранее, например, считалось, что красиолаковая посуда и рельефные чашки были только привозными, теперь же доказано, что они изготовлялись и на Боспоре. Во время недавних раскопок в Фанагории обнаружены керамические печи I-IV вв. В юго-восточной части города, на его окраине, вскрыты остатки большого керамического производства. Здесь же найдены формы для отливки металлических украшений.

Экономическое процветание Боспора не могло не отразиться на облике его городов. Многочисленные мастера строительного дела, ремесленники, ювелиры, скульпторы, живописцы обслуживали разбогатевшие слои босиорского населения. Снова сооружались богатые здания и подземные погребальные камеры-склепы, украшенные нередко бтенной росписью. Живопись склепов этого времени и многочисленные надгробия, украшенные рельефами, дают богатый материал для изучения социального строя, быта, религиозных верований и художественных вкусов боспорского населения.

Из пантикапейских склепов этого времени особенно известен так называемый склеп Деметры, открытый в 1895 г. в Керчи. Склеп этот, построенный в I в. п. э., представляет собой подземную погребальную камеру, сложенную из тесаных камней и перекрытую полуцилиндрическим сводом.

Оштукатуренный потолок склепа был украшен изображениями лавровых гирлянд с сидящими на них птицами, букетов маков, перевязанных лентами, гранатов и лепестков цветов.

Центральное место в росписи потолка занимал круглый медальон в виде венка. В медальоне была помещена исполненная с большим художественным мастерством голова богини Деметры. В верхней части стены, против входа, изображена сцена увоза дочери Деметры Персефоны богом подземного царства Плутоном, а по обе стороны входа в склеп - фигуры Калипсо и Гермеса, являвшихся, по представлению древних греков, проводниками душ умерших в загробном царстве. В склепе были найдены два деревянных саркофага с останками умерших, золотые перстни, бронзовый канделябр, стеклянные сосуды с рельефными украшениями; на стене склепа висела лошадиная уздечка. Наличие части конской сбруи в числе предметов погребального инвентаря очень показательно, оно свидетельствует о варваризации культуры боспорской столицы.

Другой склеп, открытый в 1876 г. и относящийся также к I в. н. э., замечателен изображенной в нем бытовой сценой. Надпись на стене показывает, что в склепе был погребен Анфестерий, сын Гегесиппа. Главная композиция росписи представляет сидящую в высоком кресле женщину, по обеим сторонам которой стоят маленькие фигурки прислужниц. Слева изображена войлочная палатка (юрта) с сидящими в ней двумя человеческими фигурами. К юрте прислонено очень длинное копье, упирающееся одним концом в дерево, на котором висит горит с вложенным в него луком. К женщине справа подъезжает всадник, на нем кожаные штаны, кафтан с нашитыми бляшками, в правой руке он держит длинный меч.

Навстречу ему идет мальчик с сосудом в руках. За первым всадником, по другую сторону ниши, изображен второй всадник, ведущий рядом на поводу оседланную лошадь и держащий в правой руке длинное копье. Картина в целом воспроизводит сцену из кочевого быта: хозяин со слугой возвращаются к своей юрте. Повидимому, владельцем склепа был обосновавшийся в Пантикапее выходец из зажиточного слоя варварского населения, быть может не порвавший еще полностью связей с кочевнической средой и ее бытом.

Обширная торговля и производство Боспора находились в руках сравнительно небольшой группы рабовладельческой знати. Судовладельцы-купцы являлись па Боспоре крупнейшими собственниками. Из одной надписи известно, что в Горгиппии имелось объединение судовладельцев-купцов.

В надписи указывается, что боспорский царь Савромат II (174/5- 210 гг. н. э.) сделал пожертвование на предпринятые этим объединением ремонтные работы по восстановлению храма Посейдона и на сооружение его статуи. Из этого документа видно, что боспорский царь был лицом, близким к купеческому объединению, а на руководящие должности объединения избирались высшие государственные деятели, в том числе и военачальники. Многие из них одновременно были и крупными землевладельцами. Все они составляли господствующий класс, служивший опорой боспорской монархии. Боспорские цари первых столетий нашей эры мало чем отличались по своему положению от своих предшественников Спартокидов. Они были первыми в государстве купцами и наиболее крупными землевладельцами.

Боспорское государство в первые столетия нашей эры располагало «значительным как пешим, так и конным войском, однако это не было наемное войско. В нем обязаны были служить все свободные граждане. Не случайно на пантикапейских надгробиях часто один и тот же умерший изображался то в виде воина, то в семейном кругу, то за мирными занятиями. Так Стратоник, живший в I в. н. э., представлен у стола с книгами (он был, скорее всего, писателем), а рядом, на том же надгробии - вооруженным всадником. Вооружение боспорцев (копье, меч, лук со стрелами, металлические шлем, панцырь) и тактика были сарматского образца. Большую роль играла тяжеловооруженная панцырная конница. Вообще значение коня в жизни населения боспорских городов в это время возрастает, что видно по росписям погребальных склепов и захоронениям коней вместе с умершими. Высший командный состав комплектовался из боспорской знати; таковы новарх (начальник флота), стратег, хилиарх, лохаг (начальники крупных отрядов). Во главе всего войска стоял боспорский царь.

Ряд надписей сообщает о победах, одержанных боспорскими царями в I-II вв. над «варварами». Роспись некоторых пантикапейских склепов и рельефы на надгробных стелах содержат интересные сцены, рисующие военизацию быта боспорцев и их борьбу с соседними племенами, все более усиливавшими напор на Боспорское царство.

В этом отношении особенно интересен расписной склеп II в. н. э., открытый на окраине Керчи в 1872 г. Он украшен разнообразными изображениями декоративного характера в виде гирлянд, цветов, деревьев, птиц и зверей, но основное место в росписи склепа занимают военные сцены. Одна из сцен изображает схватку конного воина, в лице которого, повидимому, представлен погребенный в склепе, с пешим воином. В другой сцене на фоне степного ландшафта представлено боевое столкновение отряда боспорцев, состоящего из двух тяжеловооруженных пехотинцев и скачу­щего впереди них всадника, с группой конных сарматских воинов. Навстречу боспорцам мчится всадник с непокрытой головой, сбоку у него подвешен к поясу длинный меч. Всадник на ходу натягивает лук, чтобы стрелой уничтожить противника. Однако его сзади настигает боспорский конный воин с копьем наперевес. Художник, желая показать превосходство боспорцев в этой кровавой схватке, изобразил убитых врагов. Один сраженный воин лежит под ногами лошади конного боспорца, другой, обезглавленный и истекающий кровью,- возле своей лошади, пораженной в левый бок копьем, сломавшимся от удара. Бойцы обеих сторон изображены с весьма реалистической передачей костюмов и вооружения. Конные воины-боспорцы одеты в панцырные рубашки, поверх которых накинут короткий развевающийся плащ, на голове конусообразный шлем, в руках длинное копье; пешие воины, кроме того, снабжены щитами.

В конце II- начале III в. н. э. Боспор являлся еще достаточно прочным в военно-политическом отношении государством. Об этом свидетельствует хотя бы надпись царя Савромата II, гласящая о победе, одержанной над сираками и скифами, о присвоении Таврики «по договору» и об освобождении от пиратов моря в районах, прилегающих к Понту и Вифинии, что указывает на большой масштаб действий боспорского флота. О широкой политической деятельности боспорских правителей можно заключить и по тому, что царю Рискупориду II (211-228 гг.) купцами малоазийских городов Прусы и Амастрии были воздвигнуты «за благодеяния» статуи, причем в посвятительных надписях Рискупорид II назван «царем Боспора и всех окрестных народов».

Новым в социально-экономической жизни Боспора являются неодно­кратные случаи освобождения рабов, засвидетельствованные надписями. Наибольшее количество актов о рабах, отпущенных на волю (манумиссии), падает на I в. н. э. Единичные акты относятся ко II и III столетиям. Эти случаи, конечно, ни в какой мере не означали устранения рабства. Однако, очевидно, на Боспоре в этот период начали складываться отношения иного рода - первые предвестники будущих феодальных отношений.

Надпись середины II в. из Фанагории документально устанавливает, что боспорские храмы получали доходы путем эксплуатации зависимых земледельцев, принадлежавших к местному населению.

К числу интересных явлений в социальной жизни Боспора рассматриваемого периода относится распространение особых религиозных союзов (фиасов), объединявших людей господствующего класса в целях взаимной их консолидации и совместной защиты имущественных интересов. Эти общества группировались чаще всего вокруг культа безымянного, так называемого всевышнего бога, что свидетельствует о существовании на Боспоре монотеизма еще до появления христианства. ФиаСы возглавлялись жрецом, выполнявшим культовые обряды, казначеем и целым штатом выборных должностных лиц, в обязанности которых входили заботы о воспитании и обучении детей членов общества. Это была форма сплочения сил господствующих слоев населения в период начавшегося разложения рабовладельческой системы.

Несмотря на то, что Боспор в I-III вв. н. э. постоянно вел борьбу с окружавшими племенами, его культура мало-помалу приняла сарматский характер. Сарматское вооружение, костюм, полихромная инкрустация в ювелирном искусстве, изменения в скульптуре и живописи, переходящих к простым геометрическим плоскостным формам,- все это элементы местной сарматской культуры, которые стали в III в.н.э. господствующими, хотя и в соединении с элементами греческой культуры.

Очень яркую картину состояния культуры Боспора в I-III вв. н, э., когда последняя приобретала все более негреческий, местный характер, раскрывают раскопки развалин сильно укрепленного боспорского г. Илурата (в 17 км юго-западнее Керчи). Это была крепость, небольшая по занимаемой ею территории, но отличающаяся исключительной мощью своих оборонительных сооружений - стен, башен и передовых укреплений. Крепость была построена в I в. н. э. одним из боспорских царей. В случае проникновения войск противника за линию оборонительного вала, пересекавшего Керченский полуостров от Черного до Азовского моря (от вала до Илурата около 12 км), крепость должна была препятствовать приближению неприятеля к Пантикапею.

Располагавшийся внутри крепости небольшой городок, разделенный на кварталы улицами и переулками, был заселен гарнизоном. Жители, обитавшие тут, вели свое хозяйство, занимались хлебопашеством, скотоводством, но за предоставленное им право пользоваться земельными угодьями они обязаны были нести тяжелую военную службу. Основная часть населения состояла из эллинизованных в большей или меньшей степени сарматов, а отчасти и скифов, что нашло соответствующее отражение в культурном облике внутригородских жилых кварталов. Четко распланированные каменные дома с черепичными кровлями, прямые улицы, система водостоков и т. д.- все это, несомненно, восходит к эллинистическим традициям градостроительства и городской культуры. Но внутри жилищ поражает обилие «варварской» посуды, изготовленной без применения гончарного круга. Среди предметов домашнего обихода встречаются предметы, связанные с явно негреческими, скифо-сарматскими религиозными верованиями. В одном из помещений открыто очень своеобразное «варварское святилище», в котором на каменном жертвеннике лежал отрубленный человеческий череп - свидетельство иногда совершавшихся здесь человеческих жертвоприношений. Вероятно, в жертву был принесен плененный в бою враг. Все это показывает, что во II-III вв.н. э. в боспорских поселениях, расположенных несколько поодаль от крупных центров, заселенных главным образом коренными жителями, местные обычаи, верования и другие элементы скифо-сарматской культуры продолжали жить и развиваться под внешней оболочкой «эллинизации». Больше того, в рассматриваемое время местная «варварская» культура все более выступает на передний план, притом не только в таких малых городах, как Илурат, Тиритака и другие, но и в столице Боспорского государства.

Изменение бытового уклада и искусства на Боспоре отразилось в ин­вентаре богатых пантикапейских погребений. Примером может служить обнаруженное в 1837 г. в окрестностях Керчи курганное погребение боспорского царя Рискупорида III. В мраморном саркофаге, где лежал скелет умершего, а также около саркофага оказалось много драгоценных вещей. Лицо царя было покрыто золотой маской, голову украшала золотая диадема в виде венка из дубовых листьев, на руках были золотые массивные запястья, украшенные сирийскими гранатами. В гробнице находилась также конская сбруя с серебряными золочеными бляхами с сердоликами. В числе ценных металлических сосудов оказалось серебряное блюдо, украшенное по краям и в середине лавровыми венками, исполненными гравировкой. На блюде имеется надпись, указывающая на принадлежность его царю Рискупориду, а монограмма, расположенная в центре, свидетельствует, что блюдо было подарком от римского императора Каракаллы.

Этнический состав Боспора в римский период отли­чался особенной пестротой. Здесь жили представители всех окрестных племен. Имеется надпись, сообщающая о наличии в штате государственных чиновников Боспора аланских переводчиков, которые нужны были боспорскому правительству для сношения с аланами. Известно, что с I в. н. э. на Боспоре в значительном количестве проживали еврейские переселенцы, имевшие в крупных городах свои молельни и оставившие след в виде серии надгробий с символами иудейской религии.

Официальным языком Боспорского царства оставался греческий язык, но, судя по надписям, он утратил свою былую чистоту и правильность, особенно на периферии Боспора, в Танаисе. Особый интерес представляет распространение на Боспоре во II-III вв. н. э. графических знаков. Эти тамгообразные знаки, начертанные на стенах пантикопейских склепов или на предметах обихода, встречаются в сочетании с текстами греческих надписей. Подобные же «загадочные знаки» встречаются и в других местностях Северного Причерноморья, где обитали сарматские племена. На некоторых плитах знаки составляют целые строчки, содержащие, может быть, связный текст. Другими словами, несомненно, что у сарматских штемен складывалась своя письменность, независимая от греческой.

Другие города Северного Причерноморья в начале нашей эры переживали подъем, хотя и не в таких масштабах, как Боспор.

Вошедший со времени Митридата Евпатора в состав Боспорского царства Херсонес не мог примириться с создавшимся положением и не раз в течение последующего времени предпринимал попытки восстановить утраченную свободу, т. е. возвратить себе права и привилегии автономного города-государства. Так, в 46 г. до н. э. из Херсонеса отправилось посольство в римский сенат к диктатору Рима Юлию Цезарю с ходатайством о восстановлении свободы города. Ходатайство увенчалось успехом, однако возвращенной свободой Херсонес, повидимому, не смог воспользоваться.

При Августе Херсонес снова был объявлен римлянами свободным городом. Но и эта свобода носила чисто формальный характер. Фактически Херсонес продолжал находиться в зависимости от Рима и особенно от Боспора. Между Херсонесом и Боспором был заключен договор, в силу которого на обязанности последнего лежала защита Херсонеса от набегов соседних племен.

Когда крымские скифы стали особенно угрожать Херсонесу, Рим (при правлении Нерона) отправил туда из порта Томи (теперь г. Констанца) на кораблях войска, входившие в состав армии, расквартированной в провинции Нижней Мёзии. Прибытие римских войск принудило скифов прекратить осаду Херсонеса. Тогда же римское правительство сочло необходимым занять своими постоянными гарнизонами и другие важнейшие пункты и гавани в Крыму, среди которых следует отметить Харакс, расположенный на Ай-Тодорском мысу и укрепленный двумя линиями стен.

Экономическая жизнь Херсонеса, после ее упадка во II и I вв. до п. э., стала вновь оживляться. Главными отраслями хозяйственной деятельности населения городской округи попрежнему оставались земледелие, виноградарство и скотоводство. Херсонес возобновил хлебную торговлю, которая, однако, не могла быть особенно значительной, так как хлеб должен был идти прежде всего на довольствие стоявших в Крыму римских гарнизонов. Широко был развит в Херсонесе рыбный промысел. Во время раскопок в городе открыт ряд больших цистерн с остатками соленой рыбы, аналогичных боспорским. Торговал Херсонес, как и раньше, преимущественно с греческими городами южного черноморского побережья, в первую очередь с Гераклеей, откуда он получал растительное масло, ткани, керамические изделия и пр. Гончарное производство, впрочем, было поставлено широко и в самом Херсонесе.

Разрушенная в середине I в. до н. э. гетами Ольвия сравнительно скоро была восстановлена, чему способствовала и заинтересованность скифов, для которых Ольвия была важным центром транзитной торговли с греками и центром местного ремесленного производства. Однако восстановленная Ольвия была значительно меньше города IV-II вв. до н. э. и занимала только южную часть прежней городской территории.

После гетского разгрома в Ольвию усилился приток окружающих племен, что способствовало варваризации городского населения, особенно сказавшейся в первые века нашей эры.

Греческий ритор Дион Хрисостом (Златоуст), посетивший Ольвию спустя 150 лет после гетского разгрома, говорит, что еще в его время город имел невзрачные постройки, тесно расположённые на небольшом пространстве, огражденном низкой и непрочной стеной. Раскопками последних лет открыта упоминаемая Дионом стена, сооруженная наспех из камней от разрушенных зданий. Жилища, состоящие из одного поме­щения, были вплотную пристроены к городской стене вдоль всего ее протяжения. Предполагают, что некоторое время после гетского разгрома Ольвия находилась под властью или протекторатом скифских царей. К этому времени (середина I в. н. э.) относятся ольвийские монеты, на которых имеются имена и портреты скифских царей Фарзоя и Инин-симея.

Во II в. н. э. Ольвию снова теснили тавро-скифы. Город старался обезо­пасить себя сначала дипломатическим путем и «дарами», а затем обратился за помощью к римской власти. В средине II в. н. э. в Ольвию были посланы римские войска из состава армии, стоявшей в Нижней Мёзии; тавро-скифы были оттеснены и заключили с Ольвией выгодный для нее договор, гарантированный заложниками. В начале III в. н. э. поли­тическая зависимость Ольвии от Рима усилилась, что нашло свое выражение в официальном присоединении города к провинции Нижней Мёзии.

В I-II вв. н. э. экономическая жизнь Ольвии постепенно стала восстанавливаться; снова были завязаны торговые сношения с причерноморскими городами и окрестным местным населением, обитавшем по Бугу и Днепру. Но это была далеко не прежняя богатая и цветущая Ольвия, а сравнительно небольшой торговый город.

Цитадель, в которой находился гарнизон и где в казармах в периоды своего пребывания в Ольвии размещались римские войска, занимала южную часть верхнего города. На территории цитадели были сооружены новые сторожевые башни, близ стен построено двухэтажное здание казарм. В нижнем городе находились главным образом жилые дома с необходимыми хозяйственными пристройками. Здесь сохранились остатки здания пекарни в виде полуподвальных каменных помещений.

В Ольвии в этот период проживало очень много негреческого населения - фракийцев и сарматов. Изучение собственных имен в дошедших да нас ольвийских надписях показывает, что начиная со II в. до н. э. количество негреческих имен начинает заметно увеличиваться. Этническая смешанность населения в первые века нашей эры достигла столь значительных размеров, что Ольвию этого времени с полным правом можно назвать греко-местным городом.

Соседняя с Ольвией Тира в середине I в. до н. э. точно также сделалась-жертвой опустошительного нашествия гетов. Но в то же время как Ольвия после разгрома довольно скоро оправилась, Тира, повидимому, целое столетие пролежала в развалинах. Лишь в 57 г. н. э. Тира снова начинает упоминаться в числе причерноморских городов. Есть основание предполагать, что городская жизнь была здесь возобновлена при поддержке Рима. На это указывает политика энергичного наместника Мёзии Тиберия Плавтия Сильвапа, укрепившего положение провинции и организовавшего в ней снабжение Рима хлебом. Восстановление города подтверждают монеты с портретами римских императоров и именем Тиры.

От конца II и начала III в. н. э. сохранилось несколько надписей, относящихся к числу официальных документов Тиры. Они дают известное представление о государственном устройстве городской общины. Первая надпись, относящаяся ко времени Коммода (181 г. н. э.), является почетным декретом в честь некоего Коккея. За какие заслуги он был отмечен, остается неизвестным, так как надпись сохранилась не полностью. Но из нее следует, что город управлялся народным собранием и советом, что исполнительным органом служила коллегия из четырех архонтов. Интересно, что среди имен архонтов и влиятельных граждан, подписавших этот документ, есть греческие, римские и варварские. Очевидно, здесь, как и в Ольвии, при восстановлении города после гетского разгрома обитало много представителей местных племен.

Другая надпись, относящаяся к 201 г. н. э., еще более интересна. Она излагает письма римских императоров Селтимия Севера и Каракаллы к римской администрации провинции Мёзии. В письмах речь идет об утверждении императорами за гражданами Тиры права беспошлинного ввоза товаров для собственного потребления и для торговли.

Приблизительно с середины III в. н. э. начался период экономического и политического упадка городов Боспорского царства и других городов в Северном Причерноморье. Упадок этот был тесно связан с общим кризисом, в полосу которого в то время вступил рабовладельческий мир Средиземноморья. Ослаблению причерноморских городов способствовали также усилившиеся передвижения местных племен, сопровождавшиеся вторжением некоторых новых варварских племен, в частности готов. Первые набеги на южные причерноморские области, совершавшиеся через Боспор Киммерийский, относятся ко времени Рискупорида IV (239/40-261/2 гг.). Набеги эти сильно затрудняли нормальные торговые сношения через Черное море.

У слабеющего Боспорского царства не хватало теперь сил для защиты своих границ, и оно вынуждено было вступать в договорные отношения с нападающими племенами и представлять суда для их военных предприятий на море. Торговля начала быстро сокращаться, подрываемая, в частности, сильно развившимся пиратством. Жизнь в боснорских городах стала неспокойной и во многих поселениях начала постепенно замирать. Любопытно, что к этому времени относятся многие клады, обнаруженные археологами: население прятало свои сбережения.

Показателем экономического упадка Боспора служит его монета, которая, начиная с конца II в. н. э., подвергалась систематической «порче», что выражалось в постепенном уменьшении содержания золота и затем и замене его серебром и медью. В результате прежние золотые статеры постепенно обратились в биллоновые, а к концу III в. - в медные, и цена их стала ничтожной. В 332 г. чеканка боспорских монет вовсе прекратилась.

Боспор в III-IV вв. все же ожесточенно оборонял свои границы. Надписи начала III в. н. э. из Танаиса дают яркую картину попыток боспорцев укрепить этот город. Здесь восстанавливались стены и башни. Такое же строительство проводилось и в других городах, особенно азиатской части Боспора. Боспор иногда наносил сильные удары своим противникам, как, например, известная по надписи победа царя Тейрана (275-279 гг.). Однако уже незадолго до этого Танаис, повидимому, был утеряй. За экономическим и политическим упадком последовало ослабление и военной мощи Боспора. Окончательный удар Боспору нанесли полчища гуннов-кочевников во второй половине IV в. п. э., опустошившие боспорские города.

Причиной гибели Боспорского государства было его внутреннее ослабление, кризис рабовладельческой основы, соединенный с сильным напором кочевых племен.

В III-IV в. н.э. история Ольвии также окончилась. Что послужило причиной запустения города, пока остается неизвестным. Можно лишь предполагать, что движение племен, принявшее интенсивный характер в 3 в. н. э., коснулось также и Ольвии, и она погибла, испытав участь многих других причерноморских городов. Не более продолжительной была и жизнь Тиры.

В III в. н. э., еще раньше Ольвии, город запустел, вероятно после какого-либо нападения на него со стороны передвигавшихся в степях Северного Причерноморья племен.

Античное Причерноморье - составная часть античной цивилизации, которая на побережье Черного моря входила в соприкосновение с обширным варварским миром.

В результате контактов между греческим миром и варварскими племенами на побережье Черного моря и в прилегающих к нему регионах сложился своеобразный этно-культурный феномен, объединяющий как достижения греческой цивилизации, так и характерные особенности становления варварских обществ.

Исследование Причерноморья

Это одно из приоритетных научных направлений в мировой науке об античности, в котором отечественные ученые (включая исследователей из стран СНГ) по праву добились ведущих успехов. Благодаря активному археологическому изучению памятников древности, проводимых в Болгарии, Румынии, на Украине, в России, странах Закавказья, источниковая база и объем информации об истории и различных сторонах жизни населения этого региона в древности постоянно пополняется. В регионе Черного моря (в древности он именовался Понтом по названию Черного моря - Понт Эвксинский) активно взаимодействовали друг с другом , римская и варварская культуры. На протяжении длительного времени здесь, особенно в степных областях северного побережья, последовательно сменяли друг друга различные культуры и народы, многие из которых навсегда сходили с исторической арены. В результате здесь сложился культурно-исторический анклав, в котором на основе греческих и местных традиций образовались государства греко-варварского типа с особыми чертами и путями развития. Поэтому задачей современных исследователей, в том числе из России и стран СНГ, является выявление особого характера и своеобразия культурного наследия народов и племен, населявших побережье Черного моря, оценка их вклада в развитие древнегреческой и римской цивилизации. Существенное внимание в науке уделяется также определению степени воздействия античной цивилизации на становление государственности у местных племен, населявших степные и лесостепные районы Северного Причерноморья, равнины Нижнего Дуная и севера Балканского полуострова, предгорья и черноморское побережье Кавказа, северные регионы современной Турции.

Несмотря на своеобразие и особые пути развития, древнее Причерноморье является составной частью античного мира. Жители Восточного Средиземноморья впервые познакомились с причерноморскими странами еще во II тысячелетии до н.э. в эпоху расцвета крито-микенской цивилизации, когда ахейские мореходы, пренебрегая опасностью, заплывали в Черное море. Отголоски этого сохранились в гомеровском эпосе, в котором рассказывается о странствиях Одиссея, а также в замечательном мифе об аргонавтах, совершивших плавание к берегам Колхиды за золотым руном. Более активные путешествия в Черное море, в представлении древних считавшееся краем света и обиталищем мертвых, совершали жители Карии - области на западном берегу Малой Азии. Еще в древности это были превосходные мореплаватели, которые свободно бороздили воды Средиземного моря. Античная традиция приписывает им основание по берегам Черного и даже Азовского морей ряда поселений. Однако археологических следов их пребывания в Причерноморье не обнаружено, хотя в греческих источниках сохранились упоминания мест, где якобы побывали древние карийцы. Однако тезис об их пребывании в Причерноморье некоторые исследователи вполне резонно оспаривают.

Первые контакты древних греков с населением Причерноморья

Первые контакты древних греков с населением Причерноморья относятся ко времени Великой греческой колонизации , когда их суда стали более быстроходными и приспособленными для свободного прохождения проливов Босфор Фракийский и Дарданеллы (Геллеспонт) и плавания в бурных водах Понта Эвксинского. В то время было принято плавать вдоль побережья, в связи с чем грекам было удобно выбирать пригодные для проживания места. Они выискивали бухты и заливы, которые можно было использовать в качестве гаваней и портов, присматривались к местным племенам, высаживаясь там, где открывалась возможность наладить торговый обмен. Первые колонии греков возникали в устьях рек, по которым можно было проникать во внутренние районы материка и наладить торговлю с туземным населением. Не менее серьезным делом было выбрать такой район проживания, где существовали условия для активного занятия земледелием и можно было разбить участки земли, чтобы выращивать урожай для прокормления своих семей и для вывоза.

Длительное время предполагалось, что, прежде чем выводить колонию, превращавшуюся через какое-то время в полисный центр, греки основывали на ее месте эмпории или торговые фактории. Эту точку зрения в советской исторической науке отстаивал выдающийся историк и археолог В.Д. Блаватский . Они, полагали исследователи, возникали в тех районах, где к приходу греков местные племена достигли достаточно высокого экономического уровня развития, позволявшего вступать с ними в торговые контакты. В настоящее время эта точка зрения пересмотрена. Освоение берегов Понта Эвксинского было вызвано объективными экономическими и политическими условиями развития полисов в Восточном Средиземноморье. Эмпориев или первых торговых факторий и даже торговых колоний не существовало - древнегреческие колонии (апойкии) возникали единовременно на определенном месте не в результате торгового обмена с племенным миром, а как достаточно организованные анклавы во главе с предводителями групп колонистов. Для них характерны те же закономерности полисного развития, что и в самой Греции. По прибытии на место переселенцы приступали к освоению территории путем наделения себя и последующих отрядов колонистов участками земли. Это было непременным условием возникновения греческой колонии в любом месте. Торговый обмен считался задачей вторичной, которую решали уже после переселения, организации новой общины и налаживания более менее пригодных условий проживания. Как правило, это происходило после освоения колонистами окрестных земель.

Процесс колонизации Причерноморья

Ведущую роль в освоении берегов Черного моря взяли на себя греки - выходцы из Ионии, области на западном побережье Малой Азии. Как предполагают некоторые ученые, они воспользовались опытом и маршрутами плаваний карийцев. Главным центром, откуда греки переселялись в Причерноморье, был Милет, крупнейший торговый и ремесленный центр древней Ионии. Традиция приписывает ему основание более 70 колоний по всему Причерноморью. Самые ранние милетские колонии появились на южном побережье Черного моря: во второй половине VIII в. до н.э. была выведена колония в Синопу. Изучением распространения греческой культуры на южном берегу Чёрного моря активно занималась М.И. Максимова - одна из ведущих представителей петербургской школы антиковедения. Чуть позднее, во второй половине VII в. до н.э., были основаны Истрия в устье Дуная, а в самом конце столетия Борисфенида на о. Березань в устье Днепровско-Бугского лимана - первая греческая колония в Северном Причерноморье. Почти одновременно с нею на побережье современной Болгарии на месте города Созополь была основана Аполлония Понтийская. Большая часть милетских выселков появилась на протяжении VI в. до н.э. Это крупнейшие полисы Северного Причерноморья Пантикапей на побережье Керченского пролива и Ольвия в низовьях р. Буг, основанные в самом начале VI в. до н.э. Несколько позднее возникли такие города милетского происхождения, как Феодосия, Диоскуриада (совр. Сухуми), Кепы на Таманском полуострове, Мирмекий на противоположной от Пантикапея стороне Керченского залива. Во второй половине VI в. до н.э. милетские колонисты обосновались в Одессе (совр. Варна), Томах (совр. Констанца), Тире в низовьях Днестровского лимана. Нередко милетяне (и вообще ионийцы) выводили колонии совместно с жителями соседних областей и городов. Так произошло с Амисом (совр. Самсун), который был основан переселенцами из западноионийского центра Фокея совместно с милетянами. Аналогичным образом была основана Гермонасса (совр. Тамань) - единственная колония, выведенная в Причерноморье из города Митилена на о.Лесбос, населенного эолийцами (Эолия - соседняя с Ионией область Малой Азии). Как показали последние исследования, колония в Гермонассу, скорее всего, была организована совместными усилиями эолийцев и ионийцев.

Второе место в процессе колонизации Причерноморья вслед за Милетом занимают Мегары, около 667 г. до н.э. основавшие Византий (совр. Стамбул, быв. Константинополь), крупнейший политический и торговый центр на европейской стороне пролива Босфор. Около 554 г. до н.э. на севере Малой Азии возникла их колония Гераклея Понтийская. В конце VI в. до н.э. группа выходцев с о. Самос в Эгейском море основала Нимфей, крупный город на европейском берегу Боспора Киммерийского (Керченского пролива). Ок. 540 г. до н.э. изгнанные из Теоса жители основали Фанагорию (совр. ст. Сенная на Таманском полуострове), крупнейший центр греческой культуры на азиатской стороне Керченского пролива. К V в. до н.э. все побережье Черного моря оказалось во власти эллинов. В основанных ранее колониях при превращении их в полисные центры происходили процессы выделения знати и обезземеливания граждан, в связи с чем обострялась политическая борьба. К тому же вновь прибывавшие переселенцы (их называют эпойками) не имели возможности полностью обеспечить себя землей, что делало их пребывание в колониях-полисах как бы нелегитимным по причине отсутствия имущественного ценза. Это заставляло их выселяться из колоний на новые места жительства, что стало причиной так называемой «вторичной колонизиции». Благодаря этому в Причерноморье появилось огромное число поселений, благодаря которым существенно расширился ареал распространения там греческой культуры. Выходцы из Византия основали Месембрию (совр. Несебр), а переселенцы из Гераклеи Понтийской вывели колонии в Херсонес Таврический (совр. Севастополь) и Каллатис (совр. г. Мангалия в Румынии). Ряд крупных городов на северо-западном побережье основала Истрия, среди которых следует выделить городок Никоний (или Роксоланское городище) на левобережье Днестровского лимана.

Основание небольших прибрежных городов диктовалось объективными условиями превращения греческих колоний в полисы, а также необходимостью обеспечить своих граждан землей. Не менее существенным являлось стремление наладить взаимовыгодный торговый обмен с местными племенами. Эти факторы, прежде всего, формирование полисных структур, основанных на землевладении, способствовали расширению подвластных полисам территорий, где можно было вести земледельческое хозяйство, строить сельские усадьбы, основывать торговые фактории, распространять власть на оседлых местных земледельцев-общинников, превращая их в зависимые и полузависимые категории населения. Все крупные полисы, а также более мелкие города на их аграрной периферии, обладали такими земельными владениями, которые именовались общим понятием «полисная хора». Создание новых полисных общин или городов-государств с подвластной окрестной территорией заняло достаточно времени и происходило на протяжении жизни приблизительно двух поколений греческих колонистов. Результатом стало втягивание местных племен в ареал распространения греческой цивилизации.

На западном побережье Черного моря к эллинским поселениям примыкали владения фракийских племен, которые уже в V в. до н.э. сформировали раннеклассовое государство с сильными пережитками племенного деления. Оно было непрочным, часто распадалось на отдельные части, но фракийцы сыграли важную роль в истории греческих государств на западном берегу Черного моря. На северном побережье греки столкнулись сначала с киммерийцами - племенами, происхождение которых пока еще недостаточно выяснено, а с VII в. до н.э. со скифами. Позднее в степях Северного Причерноморья расселились сарматские племена, которые, как и скифы, пришли с востока. Они вытеснили скифов из степей Причерноморья в Крым (древнюю Таврику), где сформировалось достаточно сильное Позднескифское государство со столицей в Неаполе (совр. г. Симферополь). С Ι в. до н.э. греки стали называть скифов, проживавших в Крыму, тавро-скифами, так как пришлые скифские племена смешались с таврами, исконным крымским населением. На Северном Кавказе эллины соприкасались с синдами и меотами - племенными союзами, населявшими Таманский полуостров, восточное побережье Азовского моря (Меотийское озеро, Меотида). Южнее, на пространстве черноморского побережья между Новороссийском (древние Баты) и Сухумом (Диоскуриада) проживали племена ахейцев, зигов, гениохов. Находясь на стадии «дикости» или примитивных общественных отношений, они обогащались не за счет собственного труда, а исключительно благодаря пиратству. В Восточном Причерноморье проживали колхи, государство которых, так называемое Колхское царство, было рыхлым по причине сильных пережитков племенного деления и слабости центральной власти. Поэтому гипотезы современных исследователей о том, что греческие колонии в Колхиде (Диоскуриада, Фасис, Пичвнари) являлись исключительно торговыми, поскольку Колхское царство было достаточно сильным для осуществления коммерческих связей с эллинами, в настоящее время представляются несостоятельными. Греческие колонии в Колхиде являлись такими же полисными центрами, которые греки основывали в других районах Причерноморья. В Южном Причерноморье древние греки столкнулись с достаточно развитыми племенными общностями севера Малой Азии - каппадокийцами, пафлагонцами, халибами, моссинойками, мариандинами, тибаренами и другими. Некоторые из них находились на стадии развития ранней государственности, у других был родоплеменной строй, третьи развивали ремесла, особенно кузнечное дело и металлургию, занимались посреднической торговлей. Но везде, где греки сталкивались с местным населением, оно втягивалось в торговые отношения или оседало на земле (если это были кочевые народы) и занималось аграрным производством. В отечественной историографии распространение греческой культуры на варварские племена Причерноморья стало приоритетным направлением в науке с конца XIX - начала XX в. Наиболее яркими представителями отечественной школы антиковедения, которые внесли большой вклад в изучение эллинского и иранского начал в истории и культуре данного региона, были В.В. Латышев и М.И. Ростовцев, особенно последний, посвятивший этому вопросу ряд своих монографий.

Взаимовыгодные отношения варваров с греками вызывали в племенной среде процессы социального и имущественного неравенства, что облегчало устанавливать торговые связи. Выделялась знать, которая не только приобретала товары греческих ремесленников, но и становилась более восприимчивой к греческой культуре, что в науке принято называть «эллинизацией». Процесс этот был взаимным - в некоторых областях Причерноморья создавались своебразные анклавы смешения греческой и варварской культур. Одним из таких государств греко-варварского типа являлось Боспорское царство, сложившееся по берегам пролива Боспор Киммерийский. Оно объединяло греческие города-колонии в этом районе и обширную варварскую хору, просуществовав с V в. до н.э. по IV в. н.э. Этот своеобразный анклав, отличавшийся синтезом греческой и варварской культур различного характера, оказал огромное влияние на соседние племена и народы. В современной науке изучение причин образования Боспорского государства, социальной, политической, экономической и культурной составляющей являются приоритетными направлениями многих поколений исследователей. Пальму первенства в этих вопросах удерживают представители отечественной школы антиковедов, изучающие различные стороны его многогранной истории и культуры.

Проблемы исследования Причерноморья

Проблема греко-варварских контактов и по сей день остается основной в антиковедении. Государства Причерноморья при их видимой однородности различались не только путями своего развития, но характером социально-экономической структуры. Одни из них, как Херсонес Таврический, сохраняли свой первоначальный греческий облик до первых веков н.э., другие, в частности, полисы Западного Причерноморья, испытывали сильное воздействие соседних фракийских племен. Изучение путей и особенностей развития каждого полисного государства, выявление общего и особенного в их истории, а также степени воздействия варварской культуры (варваризации) остается важной задачей не только ученых - антиковедов, но и тех, кто исследует варварские культуры Евразии.

Специального исследования требует вопрос о кризисе греческих полисов Причерноморья. Одни ученые настаивают на его всеобъемлющем характере, другие отрицают существование кризиса. Однако факты свидетельствуют о кризисных явлениях в экономике и политике греческих государств во всем Причерноморье в начале III в. до н.э.: это активизация местных племен, их проникновение на хору полисов, упадок аграрной периферии, обострение социальной и политической борьбы различных группировок в полисах, рост имущественного и, как следствие, политического неравенства в полисах и другие факторы. Выявление особенностей кризисных явлений в различных причерноморских полисах стало задачей историков, начиная с середины прошлого столетия.

Особый интерес представляет проблема эллинизма в Причерноморье, так как в данном регионе взаимодействие эллинской и варварской культур прослеживается со времени появления в регионе греков. Ученые пытались найти здесь черты эллинизма еще до общепризнанной даты его появления, т.е. задолго до 323 г. до н.э. Однако исследователи доказали, что об эллинизме в Причерноморье в его чистом классическом виде мы можем говорить не ранее этого времени, а вот об окончании эпохи эллинизма в науке ведутся споры. Спецификой региона является сохранение эллинистических традиций вплоть до середины III в. н.э. (а может быть и позднее). Это было только отчасти связано с кризисом полиса, как в Греции. Мы вправе говорить об эллинизме в Причерноморье как об этапе в развитии античного способа производства в пределах огромного региона, населенного как местными племенами, воспринимавшими эллинскую культуру, так и греками, испытавшими сильное воздействие местных культурных традиций. Эллинистические черты прослеживаются в экономике и политическом устройстве причерноморских государств на протяжении долгого времени, причем значительно долше, чем в классических эллинистических государствах Средиземноморья, Передней и Центральной Азии. Спецификой этого явления можно считать то, что эллинистические черты в большей степени свойственны варварским обществам фракийцев, скифов, сарматов, каппадокийцев, а также таким греко-варварским государствам, как Боспорское и Понтийское царства. Поэтому первостепенной задачей историков является определить хронологию эллинизма в Причерноморье, особенности его развития, выявить соотношение полисов и варварской периферии, роль эллинизации в становлении эллинистических отношений, объем урбанизации и ее влияние на местное население.

В римскую эпоху в Причерноморье сложились еще более специфические условия развития греческих и варварских государств. Это было вызвано миграциями варваров, появлением новой волны сарматских кочевых племен, кельтов, готов, а впоследствии гуннов. Народы Причерноморья сыграли выдающуюся роль в образовании придунайских, малоазийских и закавказских провинций Римской империи. Они же внесли свой вклад в гибель Римской империи, причем именно причерноморские античные государства первыми испытали опустошительный натиск варварских племен, разрушивших греко-римскую цивилизацию. Эти вопросы неоднократно ставились в науке, тем не менее они не получили всеобъемлющего решения. Поэтому для современных исследователей актуальными остаются проблемы взаимодействия римской, эллинской и варварской культур, роль Рима в процессе укрепления эллинизма в Причерноморье.

Доктор исторических наук, профессор С.Ю. Сапрыкин

Рекомендуемая литература

Блаватская Т.В. Западнопонтийские города в VII-I вв. до н.э. М., 1952.

Жебелёв С.А. Северное Причерноморье. М.-Л., 1953.

Шелов Д.Б. Античный мир в Северном Причерноморье. М., 1956.

Ростовцев М.И. Скифия и Боспор. Л., 1925.

Оппенхейм, А. Лео. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации

Андреев Ю.В. Раннегреческий полис (гомеровский период)

Скржинская М.В. Скифия глазами эллинов. СПб, 1998.

Сапрыкин С.Ю. Понтийское царство. М., 1996.

Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М.-Л., 1949.

Название северного побережья Черного и Азовского морей в исторической литературе. Значительная часть принадлежала Киевской Руси; с кон. 18 в. в Новороссии … Большой Энциклопедический словарь

Северное Причерноморье в I-II вв. н. э. - Социально экономический и политический строй В рассматриваемый период на территории Северного Причерноморья наблюдается дальнейшая эволюция рабовладельческого способа производства. Здесь этот процесс осложняется тем, что Северное Причерноморье… … Всемирная история. Энциклопедия

Название северного побережья Чёрного и Азовского морей в исторической литературе. Значительная часть Северного Причерноморья входила в состав Древнерусского государства; с конца XVIII в. в Новороссии. * * * СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ СЕВЕРНОЕ… … Энциклопедический словарь

I.6.10. Северное Причерноморье - ⇑ I.6. Малая Азия и Причерноморье ок. 3000 2000 до Р.Х. ямная культура (неолит энеолит). ок. 2000 1300 до Р.Х. катакомбная культура (бронза). ок. 1300 800 до Р.Х. срубная культура (железо). I.6.10.1. Киммерийцы … Правители Мира

- … Википедия

Приазовье географическая область вокруг Азовского моря, разделённая между Россией и Украиной. Гипертрофируется привязка термина только к Украине. Тогда явно усечённая область указывается на Юго Востоке Украины (территория юга Донецкой и… … Википедия

Название северного побережья Чёрного моря и прилегающих к нему районов, главным образом применительно ко времени греческой и римской колонизации (VI в. до н. э. II в. н. э.) и эпохе Великого переселения народов (IV VII вв.). Наряду с… … Художественная энциклопедия

Румыния, Болгария, Турция; 1878 г … Википедия

Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия

Генуэзская крепость в Судаке (реконструкция). Генуэзские колонии в Северном Причерноморье укреплённые торговые центры генуэзских купцов в XIII XV веках … Википедия

Книги

• Цивилизации. Теория, история, диалог, будущее. Том 3. Северное Причерноморье - пространство взаимодействия цивилизаций , Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец. Наряду с локальными цивилизациями существуют и пространства их взаимодействия. Наиболее ярким примером такого пространства является Северное Причерноморье - поле взаимодействия цивилизаций и…
• Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековья , . Сборник научных статей посвящен истории и культуре Северного Причерноморья в эпоху античности и средневековья. В него вошли статьи ряда ведущих антиковедов России, Украины и Германии. Впервые…