Сохранение языка, забота о дальнейшем его развитии и обогащении - гарантия сохранения и развития русской культуры.

Положение русского языка в 18 веке. Особую роль в укреплении распространении русского языка в этот период сыграл М. В. Ломоносов. Он создаёт первую на русском языке « Российскую грамматику» и свод грамматических правил.

Желая поднять престиж русского языка и сделать лекции понятными для большинства студентов, М. В. Ломоносов доказывал, что в первом русском университете преподавать должны российские профессора и на русском языке. Русских профессоров было всего двое: Н.Н. Поповский и А.А. Барсов. Н.Н. Поповский стал читать лекции на русском языке. В художественной литературе, официально- деловых документов, научных трактатах широко использовали так называемый славяно-русский язык. Это был русский язык, вобравший в себя культуру старославянского языка. Поэтому первостепенной задачей было создание единого национального русского языка.

Намечается концентрация общенародных элементов за счёт отбора наиболее распространённых особенностей южнорусского севернорусского наречий.

В 18 веке происходит обновление, обогащение русского языка за счёт западноевропейских языков: польского, французского, голландского, итальянского, немецкого. Особенно это проявилось при формировании научного языка, его терминологии: философской, научно- политической, юридической, технической.

В 1771 г. В Москве учреждается Вольное Российское собрание. Его членами становятся профессора, студенты, писатели и поэты. Основная задача общества - составление словаря русского языка. Оно стремилось привлечь внимание к русскому языку, способствовать его распространению и обогащению.

К концу 18 века предпочтительное использование в устной и письменной речи русского языка становиться признаком патриотизма, уважительного отношения к своей нации, своей культуре.

В 19 веке на всём протяжении столетия продолжаются споры о том, что считать основой русского национального языка. Н.М. Карамзин считал, что русский язык слишком тяжел для выражения мыслей и нуждается в обработке. Преобразование языка, по мнению карамзинистов, требует его освобождения от последствий церковнославянского языка. Ориентироваться следует на новоевропейские языки, особенно на французский. Русскому языку необходимо придать лёгкость, сделать его простым и понятным широкому кругу читателей. С другой стороны, язык нуждается в создании новых слов, в расширении семантики старых слов для обозначения вводимых в обиход, в основном светского общества, понятий.

Славянофилы, их вдохновитель А. С. Шишков, рассматривали старославянский как первобытный язык всего человечества и считал, что именно он должен стать основой русской литературной речи. По его представлению, между церковославянским русским языками существуют только стилистические различия.

Показательно творчество великих писателей первой половины 19 века Грибоедова и Крылова, которые доказали, какими неисчерпаемыми возможностями обладает живая народная речь, насколько самобытен, оригинален, богат язык фольклора.

А. С. Пушкина по праву считают создателем современного русского языка. О реформаторском характере творчества Пушкина писали его современники: Н.В.гоголь, В.Г. Белинский и И.С. Тургенев. А.С. Пушкин в своём поэтическом творчестве и в отношении к языку руководствовался принципом соразмерности и сообразности.

19 век – серебряный век русской словесности и русского языка. В это время происходит небывалый расцвет русской литературы. Всеобщую признательность приобретает творчество Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Достоевского, Л. Толстого, Салтыкова – Щедрина, Островского, Чехова и др. Необыкновенных высот достигает русская публицистика: статьи Белинского, Писарева, Добролюбова, Чернышевского. Мировое признание получают достижения русских учёных Докучаева Менделеева, Пирогова, Лобачевского, Можайского, Ковалевского, Ключевского и др. Развитие литературы, публицистики, науки способствует дальнейшему становлению и обогащению русского национального языка. Научная и публицистическая литература увеличивает запас интернациональной терминологии. Художественная литература служит базой для пополнения русской фразеологии и образования новых слов. Одним из важнейших признаков литературного языка как высшей формы общенародного языка является его нормативность. На протяжении всего 19 века идёт процесс обработки общенародного языка с целью создания единых грамматических, лексических орфографических, орфоэпических норм. Богатство и разнообразие словарного состава русского языка находит отражение в словарях (исторических, этимологических, синонимических, иностранных слов), которые появляются 19 веке. Самым крупным событием было издание в 1863-1866гг. четырехтомного «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля. Словарь был высоко оценен современниками. Его автор в 1863 г. Получил Ломоносовскую премию Российской императорской академии наук и звание почётного академика.

Состояние русского языка в настоящее время представляет собой острейшую проблему для государства, для всего общества. Это объясняется тем, что в языке сосредоточен и представлен весь исторический опыт народа: состояние языка свидетельствует о состоянии самого общества, его культуры, его менталитета. Разброд и шатание в обществе, падение нравственности, утрата характерных национальных черт - все это сказывается и на языке, ведет к его упадку.
Сохранение языка, забота о его дальнейшем развитии и обогащении - гарантия сохранения и развития русской культуры. Поэтому каждый гражданин Российской Федерации, кем бы он ни работал, какую бы должность ни занимал, несет ответственность за состояние языка своей страны, своего народа. Чтобы выполнить этот гражданский долг, осознанно принимать участие в языковой политике", необходимо иметь представление о развитии и положении русского языха в разные периоды его существования, поскольку настоящее глубоко и всесторонне осмысливается, познается только в сравнении с прошлым.
Начнем с положения русского языка в XVIII веке, когда прогрессивно настроенные круги общества старались поднять авторитет русского языка, доказать его состоятельность как языка науки и искусства. Особую роль в укреплении и распро-
«ранении русского языка в этот период сыграл М.В. Ломоносов. Обладая талантом, огромными знаниями, страстно желая изменить отношение к русскому языку не только иностранцев, но и русских, он создает первую на русском языке «Российскую грамматику», в которой впервые представляет научную систему русского языка, создает свод грамматических правил, показывает, как следует пользоваться его богатейшими возможностями.
Особенно ценно то, что М.В. Ломоносов рассматривал язык как средство общения, постоянно подчеркивал, что он необходим людям для «согласного общих дел течения, которое соединением разных мыслей управляется», т.е. необходим для совместной деятельности, ее организации. По словам Ломоносова, без языка общество было бы похоже на несобранную маши- ну, все части которой разрозненны и бездействуют, отчего и самое «бытие нх тщетно н бесполезно».
Прекрасно понимая роль науки, просвещения в возвеличении Отечества, его процветании, Ломоносов добился не только создания университета в Москве, но и приема в число студентов разночинцев. По его мнению: «В университете тот студент почтеннее, кто больше научился, а чей он сын - в том нет нужды».
Желая поднять престиж русского языка и сделать лекции понятными для большинства студентов, М.В. Ломоносов доказывал, что в первом русском университете преподавать должны российские профессора и на русском языке. Увы! Ученые в основном были приглашены из-за границы и лекции читали на латинском или немецком языках. Русских профессоров было всего двое: Н.Н.Поповский (философия, словесность) и А.А.Барсов (математика, словесность).
Именно Н.Н.Поповский, ученик Ломоносова, начал свою первую лекцию в стенах открывшегося в 1755 г. Московского университета словами: «Прежде она (философия) говорила с греками; из Греции переманили ее римляне; она римский язык переняла весьма в короткое время и несметною красотой рассуждала по-римски, как не задолго прежде по-гречески. Не можем ли и мы ожидать подобного успеха в философии, какой получили римляне?.. Что же касается до изобилия российского языка, в том перед нами римляне похвалиться не могут. Нет
такой мысли, кою бы по-российски изъяснить было невозможно.
... Итак, с Божиим споспешествованием, начнем философию не так, чтобы разумел только один из всей России или несколько человек, но так, чтобы каждый, российский язык разумеющий, мог удобно ею пользоваться».
Н.Н. Поповский стал читать лекции на русском языке. Такое нововведение вызвало недовольство со стороны профессо- ров-иностранцев. Спор о том, можно ли читать лекции на русском языке, тянулся свыше десяти лет. Только в 1767 г. Екатерина II разрешила читать лекции в университете на русском языке.
О превосходстве русского языка перед другими, о незаслуженно пренебрежительном отношений к русскому языку, о его недооценке со стороны не только иностранцев, но и самих русских писал М.В. Ломоносов в предисловии к «Российской грамматике»: «Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностью мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим языкам, нежели к своему, трудов прилагали». И далее: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятель- ми, италиянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми опыми говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».
Что же представляет собой русский язык XVIII века? Какие особенности характерны для него в этот период?
В.К. Тредиаковский в статье «Слово о богатом, различном, искусном и несходственном витийстве» подчеркивает, насколько различными бывают ситуации, в которых приходится пользоваться русским языком: «Необходимо и богу обеты полагать, и государю в верности присягать, и сенаторов покорно просить,., и на площади разговаривать, и комедшо слушать, и у купца покупать,.. и работных людей нанимать,.. и на слуг кричать, и детей обучать... все сие токмо, что природным языком». Но этот «природный язык» был в то время неупорядочен. В художественной литературе, официально-деловых документах, научных трактатах широко использовали так называемый славяно-русский язык. Это был русский язык, вобравший в себя культуру старославянского языка. Поэтому первостепенной задачей было создание единого национального русского языка.
Намечается концентрация общенародных элементов за счет отбора наиболее распространенных особенностей южнорусского и севернорусского наречий. Одновременно с этим начинается демократизация языка: в его лексический состав, граммати-ческий строй в значительном количестве входят элементы живой устной речи городского купечества, служилых людей, низшего духовенства, грамотных крестьян.
Наряду с демократизацией начинается освобождение от влияния церковнославянского языка, языка религии и богослужения.
Многое сделал для упорядочения русского языка М.В. Ломоносов. Разработав теорию о трех стилях (высоком, среднем и низком), он ограничил использование старославянизмов, которые уже в то время были непонятными и усложняли, утяжеляли речь, особенно язык официальной, деловой литературы.
В XVIII веке происходит обновление, обогащение русского языка за счет западноевропейских языков: польского, французского, голландского, итальянского, немецкого. Особенно это проявилось при формировании научного языка, его терминологии: философской, научно-политической, юридической, технической. Однако чрезмерное увлечение иностранными словами не способствовало ясности и точности выражения мысли. Петр I даже вынужден был издать приказ, до которому «предписывалось писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов», поскольку от злоупотребления чужими словами «самого дела выразуметь невозможно».
В выработке русской терминологии значительную роль сыграл М.В. Ломоносов. Как ученый, сделавший немало открытий в разных областях знания, он вынужден был создавать научную и техническую терминологию. Ему принадлежат слова, не утратившие свою значимость и в настоящее время: атмосфера, возгорание, градус, воздушный насос, материя, обстоятельство, трясение, электричество, термометр и др.
Своими многочисленными научными трудами он способствует формированию научного языка.
В 1771 г. в Москве учреждается Вольное Российское собрание. Его членами становятся профессора, студенты университета, писатели, поэты, например М.М. Херасков, В.И. Майков, Д.И. Фонвизин, А.Н. Сумароков. Основная задача общества - составление словаря"русского языка. Кроме того, оно стремилось привлечь внимание к русскому языку, способствовать его распространению и обогащению.
Пропаганде русского языка во многом помог журнал «Собеседник любителей Российского слова», первый номер которого вышел в 1783 г. В нем печатались сочинения только русских авторов, переводы отсутствовали. Цель журнала - служить на пользу родной речи.
К концу XVIII века предпочтительное использование в устной и письменной речи русского языка становится признаком патриотизма, уважительного отношения к своей нации, своей культуре. Именно это и подчеркивает публицист, участник Отечественной войны 1812 г. Ф.Н. Глинка, говоря о Суворове: «Суворов знал прекрасно французский язык, а говорил всегда по- русски. Он был русский полководец».
Писатель, историограф Н.М. Карамзин в «Письмах русского путешественника» с горькой иронией пишет: «... в нашем так называемом хорошем обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе? Наш язык и для разговоров, право, не хуже других*. Б другой статье «О любви к отечеству и народной гордости» он связывает отношение к родному языку с гражданственностью, уважением к своей стране, своему народу:
«Язык наш выразителен не только для высокого красноречия, для громкой живописной поэзии, но и для нежной простоты, дня звуков сердца и чувствительности. Он богатее гармонией, нежели французский, способнее для излияния души в тонах, представляет более аналогических слов, то есть сообразных с выражаемым действием: выгода, которую имеют одни коренные языки! Беда наша, что мы все хотим говорить по- французски и не думаем трудиться над обрабатыванием собственного языка; мудрено ли, что не умеем изъяснять им некоторых тонкостей в разговоре? Один иностранный министр сказал при мне, что язык наш должен быть весьма темен, ибо русские, говоря им, по его замечанию, не разумеют друг друга и тотчас должны прибегать к французскому. Не мы ли сами подаем повод к таким нелепым заключениям? Язык важен для патриота» . В высказывании Ка-рамзина проявляется его пристрастие к эстетизированному слову, нежелание широкой демократизации литературной речи.
Академик В.В. Виноградов в работе «Основные этапы истории русского языка» глубоко и всесторонне определил слабые стороны деятельности Карамзина в создании «нового слога российского языка»: «Отсутствие широкого демократизма и народности, пренебрежение к «простонародному» языку и его поэтическим краскам, слишком прямолинейное отрицание славяно-русской языковой культуры, еще продолжавшей снабжать словарным материалом язык науки и техники, а образами и фразеологией стили художественной прозы и особенно стиха, излишнее пристрастие к европеизмам в области фразеологии и синтаксиса, наконец, надоедливая легкость, сглаженность и манерность изложения в языке Карамзина - не удовлетворяли разные слои современного русского общества. Уже была осознана широкими кругами необходимость демократизации и всестороннего самобытного национального развития языка литературы - научной, политической и художественной - в соответствии с растущими вширь и вглубь общественными потребностями» .
Славянофилы, их вдохновитель А. С. Шишков, рассматривали старославянский как первобытный язык всего человечества и считал, что именно он должен стать основой русской литературной речи. По его представлению, между церковнославянским и русским языками существуют только стилистические различия. В доказательство Шишков предлагал срав-
нить выражения; «юная дева трепещет» и «молодаядевка дрожит»; «склонясь на длань главою» и «опустя голову на ладонь», В первых противопоставленных фразах используются старославянизмы юная, трепещет, длань, глава, которые придают повествованию возвышенное, торжественное звучание. В других предложениях употребляются русские слова молодая, дрожит, голова, ладонь, которые делают высказывание сниженным, обиходно-разговорным.
Виноградов, называя Шишкова реакционным сторонником церковно-книжной культуры, тем не менее подчеркивал, что его статья «Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка» (1803, 2-е изд, 1818) вскрыла «ряд существенных недостатков карамзииской реформы, связанных с недооценкой культурного наследия славянизмов, с непониманием исторической роли славяно-русского языка и его выразительных средств, а также с аристократическим отношением к народной речи и к народной поэзии». «Благодаря работам Шишкова, - продолжает Виноградов, - были глубже осознаны соответствия в строе и словаре русского и церковнославянского языков, точнее оп-ределились семантические границы между русским и западно-европейскими языками* ,
С. Пушкина по праву считают создателем современного русского литературного языка. О реформаторском характере творчества Пушкина писали его современники.
Н.В. Гоголь: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более назваться национальным; это право решительно принадлежит ему. В нем, как будто в лексиконе, заключается все богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее всех раздвинул ему границы и более показал всё его пространство. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла» .
Г. Белинский: «Трудно охарактеризовать общими черта-ми великость реформы, произведенной в поэзии, литературе, версификаций и языке русском. <...> Ни один поэт не имел па русскую литературу такого многостороннего, сильного и плодотворного влияния. Пушкин убил на Руси незаконное владычество французского псевдоклассицизма, расширил источники нашей поэзии, обратил ее к национальным элементам жизни, показал бесчисленные новые формы, сдружил ее впервые с русскою жизнью в русскою современности ю, обогатил идеями, пересоздал язык до такой степени, что и безграмотные не могли уже не писать хорошими стихами, если хотели писать Из русского языка Пушкин сделал чудо,. Он ввел в употребление новые слова, старым дал новую жизнь...» .
А: С. Пушкин в своем поэтическом творчестве и в отношении к языку руководствовался принципом соразмерности и сообразности. Он писал: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности». Поэтому он в отличие от карамзинистов и шишковистов не отвергал старославянизмов, не выступал против употребления слов, заимствованных из французского языка, не считал невозможным или зазорным использование простонародных и просторечных слов. Любое слово допустимо в поэзии, если оно точно, образно выражает понятие, передает смысл. Особенно богата в этом отношении народная речь. Пушкин не только сам собирает, записывает народные песни, сказки, пословицы, поговорки, но и призывает писателей, особенно молодых, изучать устное народное творчество, чтобы увидеть, почувствовать национальные особенности языка, познать его свойства.
Знакомство с его произведениями показывает, насколько творчески, оригинально включал Пушкин просторечные слова в поэтическую речь, постепенно разнообразя и усложняя ш функции. Никто до Пушкина пе писал таким реалистическим языком, никто так смело не вводил обычную бытовую лексику в поэтический текст. Вспомним строчки из «Графа Нулина». Героиня поэмы Наталья Павловна
... скоро как-то развлеклась Перед окном возникшей дракой Козла с дворовою собакой И ею тихо занялась- Кругом мальчишки хохотали,
Меж тем печально, под окном,
Индейки с криком выступали Вослед за мокрым петухом;
Три утки полоскались в.луже;
Шла баба через грязный двор Белье повесить на забор.
Профессор Московского университета С.П. Шевырев (1806- 1864) писал: «Пушкин не пренебрегал ни единым словом русским и умел, часто взявши самое простонародное слово из уст черни, оправлять его так в стихе своем, что оно теряло свою грубость. В этом отношении он сходствует с Дантом, Шекспиром, с нашим Ломоносовым и Державиным. Прочтите стихи в «Медном всаднике»:
...Нева всю ночь
Рвалася к морю против бури,
Не одолев их буйной дури,
И спорить стало ей невмочь.
Здесь слова буйная дурь и невмочь вынуты из уст черни. Пушкин вслед за старшими мастерами указал нам на простонародный язык как на богатую сокровищницу» .

жения, и реалистические элементы его лексики, нё будучи худо-
жественно оправданы так, как это имеет место в творчестве
Пушкина, воспринимаются в стихах часто как прозаизмы. Выска-
зывания о его поэзии трех великих современников (Пушкина,
Гоголя и Белинского) каждое по-овоему, уясняют, какою она мог-
Ѵіа представляться не только им!. Оценки их различны и про-
тиворечивы, и эта противоречивость не случайна: у Вяземского
1 В письме Пушкина к Вяземскому 22 мая 1826 г. читаем: «Твои
стихи к Мнимой Красавице (ах, извини: Счастливице) слишком умны; а
поэзия, прости господи, должна быть глуповата», - характеристика, кото-
рую mutatis mutandis можно отнести ко многому вышедшему из-под пера
Вяземского. О других, ранних вещах Вяземского Пушкин отзывался, впро-
чем, безоговорочно хвалебно. Ср., напр., в письме 1820 г.: «Покамест при-
сылай нам своих стихов, они пленительны и оживительны. Первый снег -
прелесть. Уныние - прелестнее».
Гоголь в статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в
чем ее особенность» (Выбрани, места из переписки с друзьями, 1847) харак-
теристике творчества Вяземского уделяет несколько очень выразительных
строк: «В князе Вяземском,- пишет он,- противоположность Языкову:
сколько в том поражает нищета мыслей, столько в этом обилие их. Стих
употреблен у него, как первое попавшееся орудие: никакой наружной от-
делки его, никакого также сосредоточения и округления мысли затем, что-
бы выставить ее читателю как драгоценность: он не художник и не забо-
тится обо всем этом. Его стихотворения - импровизации... В нем собра-
лось обилие необыкновенное всех качеств: наглядка, наблюдательность,
неожиданность выводов, чувство, ум, остроумие, веселость и даже грусть;
каждое стихотворение его - пестрый фараон всего вместе. Он не поэт по
призванию: судьба, наделивши его всеми дарами, дала ему как бы в "при-
дачу талант поэта затем, чтобы составить из него что-то полное... Но отсут-
ствие большого и полного труда есть болезнь князя Вяземского, и это
слышится в самых его стихотворениях. В них заметно отсутствие внутрен-
него гармонического согласования в частях, слышен разлад слов: слово не
сочеталось со словом, стих со стихом, возле крепкого и твердого стиха, ка-
кого нет ни у одного поэта , по-
мещается другой, ничем на него не похожий; то вдруг защемит он чем-то
вырванным живьем из самого сердца, то вдруг оттолкнет от себя звуком,
почти чуждым сердцу, раздавшимся совершенно не в такт с предметом;
слышна несобранность в себя, не полная жизнь своими силами; слышится
на дне всего что-то придавленное и угнетенное». Ср. и ниже: «...этот тя-
желый, как бы влачащийся по земле стих Вяземского, проникнутый подчас
едкою, щемящею русскою грустью....
В «Литературных мечтаниях» (1834) Белинский о Вяземском за-
мечал: «Князь Вяземский, русский Карл Нодье, писал стихами и прозой
про все и обо всем... Между его бесчисленными стихотворениями многие от-
личаются блеском остроумия неподдельного и оригинального, иные даже чу-
вством; многие и натянуты, как, напр., «Как бы не так!» и пр. Но, вообще
сказать, князь Вяземский принадлежит к числу замечательных наших по-
этов и литераторов».
Иное мнение, имеющее в виду только слабые стороны творчества Вя-
земского, и притом высказанное в раздражении, находим в письме его
Гоголю из Зальцбрунна (15 июля 1847 г.): «Вы,-писал гневно Белинский,-
сделали это по увлечению главной мыслью вашей книги и по неосмотритель-
ности, а Вяземский^ этот князь в аристократии и холоп в литературе, раз-
вил вашу мысль и напечатал на ваших почитателей (стало быть, и на меня
всех более) частный донос Он это сделал, вероятно, в благодарность вам
за то, что вы его, плохого рифмоплета, произвели в великие поэты, ка-
жется, сколько я помню, за его «вялый, влачащийся по земле стих».

Публикации раздела Традиции

История русского языка в XVIII–XIX веках

В романе Льва Толстого «Война и мир» - больше 450 тысяч слов. Из них почти 700 - немецкие, и более 15 тысяч - французские. Так писатель передал языковую атмосферу высшего общества России в эпоху Наполеоновских войн, когда аристократы практически не пользовались родным языком в гостиных и при дворе. «Культура.РФ» рассказывает, как русский язык был изгнан из салонов и как он вернулся в свет.

Реформы Петра I и новый русский язык

Питер Ван Дер Верф. Портрет Петра I. 1697. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

Шарль ван Лоо. Портрет Елизаветы Петровны. 1760. Государственный музей-заповедник «Петергоф», Санкт-Петербург

Леонид Миропольский. Портрет Михаила Ломоносова. Копия портрета работы Георга Преннера. 1787. Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого, Санкт-Петербург

Иностранные языки в допетровской России не были широко распространены даже среди образованных россиян. Советский филолог Лев Якубинский писал: «На занятия иностранными языками смотрели подозрительно, опасаясь, что вместе с ними проникнет в умы москвичей католическая или лютеранская «ересь» . Самого Петра I с детства учили немецкому, а во взрослом возрасте царь освоил голландский, английский и французский языки. После реформ в начале XVIII века в Россию хлынули иностранцы, а дворянских детей стали направлять на учебу в Европу. В русском языке появилось огромное количество заимствованных слов, которые обозначали новые для России явления: ассамблея, амуниция, глобус, оптика, лак, флот, балласт и другие.

«Хотя прежде сего кроме российского языка книг читания и писма никто из российского народа не умел, и, боле, то в зазор, нежели за искусство почитано, но ныне видим и самого его величество немецким языком глаголющего, и несколько тысящей подданных его российского народа, мужеска и женска полу, искусных разных европейских языков, якоже латинского, греческого, французского, немецкого, итальянского, английского и голландского, и такого притом обхождения, что непостыдно могут равняться со всеми другими европеискими народы».

Феофан Прокопович

Будущую императрицу Елизавету Петровну учили французскому языку - не потому, что это было модно (галломания докатилась до России лишь спустя 50 лет), а потому, что Петр рассчитывал выдать дочь замуж за представителя династии Бурбонов. В остальном Елизавета мало отличалась от других титулованных дам: считалось, что умения писать и читать им более чем достаточно.

«Мемуаристка Екатерина Елагина вспоминала о своих родственницах, чье детство пришлось на первую половину XVIII века: «Мария Григорьевна Безобразова… была по-тогдашнему хорошо образованна, ибо умела читать и писать. Сестра ее Александра Григорьевна сего не достигла. Она подписывала бумаги под диктовку своего крепостного писаря; он говорил ей: «Пишите «аз» - написала. - Пишите «люди» - написала «люди», - повторяла она и т. д.».

Вера Бокова, «Отроку благочестие блюсти...» Как наставляли дворянских детей»

Буквари и грамматики до XVIII века составляли на высоком, церковнославянском наречии. На нем дети изучали «Часослов» и псалтыри после того, как зазубривали отдельные слоги. Отдельно от церковнославянского русский литературный язык начал развиваться после реформы алфавита, утвердившей гражданский шрифт. Первое издание новой азбуки рецензировал лично Петр в 1710 году.

В 1730–40-е годы труды по русской филологии выходили на латыни и немецком - так было принято в ученых кругах. Михаил Ломоносов «Российскую грамматику» на русском написал лишь в 1755 году. Первые подробные учебники литературного русского языка издал в 1820-е годы писатель и публицист Николай Греч.

Язык царских невест, церкви, армии и слуг

Фёдор Рокотов. Портрет Екатерины II. 1763. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Жан-Лоран Монье. Парадный портрет императрицы Елизаветы Алексеевны. 1805. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Орест Кипренский. Портрет Александра Пушкина. 1827. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Иностранные невесты государей учили язык своей новой родины в обязательном порядке. Огромное прилежание в этом деле выказала София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, будущая императрица Екатерина II. Описывая свою жизнь в качестве невесты наследника престола Петра Федоровича, она вспоминала: «Мне дали уже троих учителей: одного, Симеона Теодорского, чтобы наставлять меня в православной вере; другого, Василия Ададурова, для русского языка, и Ланге, балетмейстера, для танцев. Чтобы сделать более быстрые успехи в русском языке, я вставала ночью с постели и, пока все спали, заучивала наизусть тетради, которые оставлял мне Ададуров» .

Граф Федор Головкин писал о еще одной урожденной немке - Елизавете Алексеевне, супруге Александра I: «Она лучше всех русских женщин знает язык, религию, историю и обычаи России» . Жена Николая I Александра Федоровна, напротив, стеснялась говорить по-русски из-за грамматических ошибок. Ее преподавателем в первые годы жизни в России был поэт Василий Жуковский . Он обсуждал с ученицей предметы высокие и не уделял должного внимания таким прозаическим темам, как склонение и спряжение.

Однако главным языком гостиных в начале XIX века стал французский. Аристократки знали русский лишь на бытовом уровне или вовсе не говорили на родном языке. Даже провинциальная барышня, какой описана у Пушкина Татьяна Ларина, «…по-русски плохо знала / Журналов наших не читала / И выражалася с трудом / На языке своем родном» .

«Татьяна, конечно, владела бытовой русской речью, а также, с детства заучив молитвы и посещая церковь, имела определенный навык понимания торжественных церковных текстов. Она не владела письменным стилем и не могла свободно выражать в письме те оттенки чувств, для которых по-французски находила готовые, устоявшиеся формы. Любовное письмо требовало слога более книжного, чем устная речь («Доныне дамская любовь / Не изъяснялася по-русски» ), и менее книжного, более сниженного, чем язык церковных текстов («Доныне гордый наш язык / К почтовой прозе не привык» ).

Юрий Лотман, комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин»

Мальчиков в знатных семьях обучали русскому языку целенаправленно, ведь им предстояло служить в армии и командовать солдатами-простолюдинами. Но если для преподавания европейских языков приглашали английских мисс и французских месье, то русскому дети часто учились у слуг. В результате в речи аристократов то и дело проскальзывали позаимствованные у дворовых людей «надысь» или «ентот» . Это не считалось невежеством, гораздо сильнее общество высмеивало ошибки во французском.

Франкоговорящей была семья Сергея Пушкина, отца Александра Пушкина. В их доме сменялись воспитатели-французы, и по-русски младшие Пушкины говорили лишь с няней Ариной Родионовной и бабушкой со стороны матери - Марией Ганнибал. Позже к Александру Пушкину приставили учителей родного языка - дьяка Алексея Богданова и священника Александра Беликова. При поступлении в 1811 году в Царскосельский лицей 12-летний Пушкин обнаружил знания «в российском языке - очень хорошо» . В лицее детей обучали на русском - это был один из основных принципов учебного заведения.

Из литературы - в высший свет

Петр Соколов. Портрет Николая I. 1820. Всероссийский музей А.С. Пушкина, Санкт-Петербург

Иван Крамской. Портрет Александра III. 1886. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Илья Галкин. Портрет императрицы Александры Федоровны. 1895. Государственный музей-заповедник «Петергоф», Санкт-Петербург

К 1820-м годам сложилась ситуация, когда говорить по-русски при дворе было почти неприлично, особенно в присутствии дам. Но начался золотой век русской литературы. В 1830 году в Аничковом дворце прошел костюмированный бал, на котором фрейлина Екатерина Тизенгаузен прочла стихотворение «Циклоп», которое специально для торжества написал Пушкин. Оно было одним из трех, прозвучавших в тот вечер на русском языке. Остальные 14 стихов читали по-французски.

Защитником родного языка выступил государь Николай I. При нем все делопроизводство (кроме дипломатической переписки) стали вновь вести на русском, а иностранцы, поступающие на российскую службу, отныне должны были сдавать экзамен на знание языка. Более того, император требовал, чтобы по-русски говорили при дворе - и мужчины, и женщины.

«Большинство светских дам, особенно уроженки Петербурга , не знают родного языка; однако же они выучивают несколько русских фраз и, дабы не ослушаться императора, произносят их, когда он проходит по тем залам дворца, где они в данный момент исполняют свою службу; одна из них всегда караулит, чтобы вовремя подать условный знак, предупреждая о появлении императора, - беседы по-французски тут же смолкают, и дворец оглашается русскими фразами, призванными ублажить слух самодержца; государь гордится собой, видя, доколе простирается власть его реформ, а его непокорные проказницы-подданные хохочут, едва он выйдет за дверь. Не знаю, что больше поразило меня в зрелище сего громадного могущества - сила его или слабость!»

Астольф де Кюстин, «Россия в 1839 году»

Требовал обращаться к себе по-русски и Александр III , по-французски в его присутствии говорили лишь с императрицей Марией Федоровной - датчанкой по национальности, хотя и она неплохо знала русский язык.

Однако к детям аристократов по-прежнему приглашали иностранных бонн и гувернанток. В конце XIX века языком высшей аристократии стал английский. Академик Дмитрий Лихачев писал об англофильстве той поры: «Особой изысканностью считалось говорить по-французски с английским акцентом» . Английский был домашним языком в семье Николая II и Александры Федоровны. Современники отмечали безупречное британское произношение императора и заметный иностранный выговор, с которым он говорил по-русски.

И все же в начале XX века была уже немыслима ситуация 100-летней давности, когда дворянка могла совсем не понимать речь простого народа. Литературный русский язык, который складывался в XVIII–XIX веках, оказался востребован во всех сферах жизни.

«Я как-то еще до войны спросил академика А.С. Орлова (русский и советский литературовед. - Прим. ред.) - в какой социальной среде был лучший, самый правильный и красивый русский язык? Александр Сергеевич подумал и не сразу, но уже уверенно ответил: у среднего дворянства, в их усадьбах».

Дмитрий Лихачев, «О русском и чужестранном»

Язык конца 18 - начала 19 веков отличался смешением и недифференцированностью разноуровневых (лексических, синтаксических и др.) средств в различных текстах. Тут можно наблюдать и характерные для старого, примитивного письменно-делового языка «присоединительные» разговорные бессоюзные или связанные союзами и, а, да, но конструкции, которые иногда осложнялись однообразными формами подчинения при посредстве подчинительных союзов понеже, дабы, чтоб, для того, что и др. и относительных слов который, кой, где и т.п., в этих случаях нередко образуя цепь «механических» ассоциативных сцеплений. Тут царило смешение разговорных форм с церковнославянскими, книжно-архаическими. Логическое движение было не упорядочено; приемы сочинения и подчинения предложений не были дифференцированы. Союзы нагромождались один на другой, свидетельствуя о логической нерасчлененности речи. Формы канцелярского синтаксиса торжествовали. В.К. Тредиаковский осуждал в «Разговоре об ортографии» такого типа синтаксические группы: «Ежели окончил и ему б перестать вместо ежели окончил, то ему б перестать; хотя сие и правда, то однако молчать надлежит, вместо хотя сие и правда, однако молчать надлежит » .

Однако сам В.К. Тредиаковский еще не освобождается от ассоциативной раздробленности речи, нередко даже как бы культивируя механическую, логически не упорядоченную сцепку синтагм. «Неумение или сознательное нежелание подлинно связывать отдельные части фразы одним сложным интонационным единством, искусственное присоединение их одна к другой сказываются в любимом приеме В.К. Тредиаковского... когда он отделяет один (или несколько) из второстепенных членов предложения и присоединяет его в самом конце фразы при помощи слов «к тому же, также и », - например:

Эрата смычком, ногами

Скачет, также и стихами...

Бледен зрак и суров, сверкающи очи

Те же и впадши еще...

В простейших конструкциях синтаксическим центром был глагол, обставленный немногими дополнениями или определенный одним-двумя наречиями .

Вот несколько примеров. Из «Записок» И. Желябужского (1682-1709):

«А морозы были великие, многие на дорогах помирали, также и снеги были глубокие, а вода была великая на Москве, под Каменный мост под окошки подходила и с берегов дворы сносила и с хоромами и с людьми, и многих людей потопила, также церкви многие потопила... вновь святили ».

Из «Записок» В.А. Нащокина:

«Онагожь (1716) года в Петербурге весьма было малолюдно, и полков, кроме гарнизона, ничего не было, а были все с государем в немецких краех, а прочего знатного в Петербурге ничего не происходило » .

Синтаксическая пестрота светско-деловых стилей литературного языка сочеталась с разнородностью их лексико-фразеологического состава, с широтой социально-диалектального их объема. Одним краем они уходили в разговорный язык города и в крестьянский язык, включая в себя и областные диалектизмы. В «просторечии» так же, как и в книжном языке, в области лексики и фразеологии не было устойчивых норм, и широко применялись синонимы, диалектные дублеты обозначения.

Интересны, например, такие параллели в «Книге лексикон или собрание речей по алфавиту, с российского на голанский язык» (1717): Постоялой двор, или нослежной двор; постройка, пристяжь, или веревка у шор, которыми лошади тянут; ширинка, или платок, его же пристягивают у малых робят под шею, чтобы платье не заслинить; брюзга, или журливость ; хижка, шалаш ; пень, колода, чурбан, отсечек ; сосудец, в него же плюют, сиречь плевок и т.д.

В.Н. Татищев указывал в своем «Разговоре о пользе наук и училищ» на множество просторечных и деревенских слов, которые «до днесь употребляются» в дворянской среде: вот, чють, эво, это, пужаю, чорт, вместо се, едва, здесь, страшу, бес и пр. .

Таким образом, и в области лексики в эту переходную эпоху обнаруживается брожение и смешение разноязычных и разностильных элементов, сказывающееся в обилии недифференцированных синонимов. Понятно, что потребность стилистической дифференциации и нормализации языковых форм в новой системе русского литературного языка становится все более ощутимой и неотложной .

Карамзинская реформа стеснила круг областных выражений в литературном языке. Но с 30-40-х годов диалектизмы, особенно южновеликорусские, начинают все сильнее и шире просачиваться в литературную речь .

Передовые писатели 30-60-х годов настойчиво развивают ту мысль, что литературно-ценными являются лишь такие диалектизмы, которые имеют шансы стать национально-общими. Произведения Н.В. Гоголя с необыкновенной яркостью показали, какое богатство художественных, характеристических и вообще выразительных средств скрыто в областной народной речи - при умелом ее использовании .

Н.В. Гоголь и в публицистических статьях призывал к изучению народных наречий: "...сам необыкновенный язык наш... беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно..., выбирая на выбор меткие названья из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям..." ("В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность").

Народный язык и фольклор, по словам Н.В. Гоголя, - "сокровище духа и характера" русского народа. Однако в приемах литературного применения диалектизмов в русской литературе с 40-х годов было много извращений и уклонений, с которыми боролись и В.Г. Белинский, и Н.А. Добролюбов, и Н.Г. Чернышевский. Растущая демократизация литературного языка имела своим следствием постепенное внедрение необходимых или удачно примененных областных крестьянских слов и выражений в общий язык (например, наклевываться - о деле; огулом ; прикорнуть ; осечься ; мямлить и др.).

Более тесное взаимодействие между литературным языком и устной речью приводит к расширению литературного употребления слов и оборотов из разных профессиональных диалектов и жаргонов как городского, так и деревенского языка (например, бить по карману - из торгового диалекта; втереть очки - из шулерского арго; мертвая хватка - из охотничьего языка; спеться - из певческого диалекта, и др.). И в этом направлении творчество Н.В. Гоголя, а затем Н.А. Некрасова, Ф.М. Достоевского и М.Е. Салтыкова-Щедрина сыграло решающую роль .

С 30-40-х годов происходит перераспределение функций и влияния между разными жанрами русского литературного языка. Стих уступает свою ведущую роль прозе, а в прозе выдвигаются на первый план стили газетно-журнальной, публицистической речи. Публицистический язык формируется не на основе стилей официально-канцелярской речи, с которой он был раньше особенно тесно связан, а на основе синтеза языка художественной прозы с языком философии и науки.

Большое значение для формирования публицистического языка имела работа над философской терминологией в кругах русской интеллигенции, увлекавшейся философией Ф. Шеллинга и Г. Гегеля (сравн. возникновение в 20-40-х годах таких слов и терминов, представляющих собою кальки соответствующих немецких выражений: проявление, образование, односторонний, мировоззрение, целостность, последовательный, последовательность, обособление, целесообразный, самоопределение и др.) .

В связи с этими переменами в структуре литературной речи в 30-50-х годах становится особенно актуальным вопрос о научно-популярном языке. Симптоматично, что Н.В. Гоголь, откликнувшись на этот вопрос, намечает общие контуры языка русской науки, который, по его мысли, должен строиться независимо от языка "немецкой философии". Отличительными чертами русского научного языка Н.В. Гоголь признает реализм и лаконизм. Ему должна быть присуща способность не описывать, но отражать, как в зеркале, предмет. "Своим живым духом" он станет доступен всем: "и простолюдину и не простолюдину".

В связи с работой русского общества над языком науки и публицистики, в связи с расширением и углублением семантической системы русского литературного языка снова встает вопрос о значении и границах заимствований из иностранных языков .

В результате влияния научной и журнально-публицистической речи на общелитературный язык в нем сильно расширяется запас интернациональной лексики и терминологии. Например, получают право гражданства такие слова: агитировать, интеллигенция, интеллектуальный, консервативный, максимальный, минимальный, прогресс, рационализировать, коммунизм, интернационал, культура, цивилизация, реальный, индивидуальный, радикал и мн.др.

Семантический перелом в системе русского языка сказывается и на отношении к церковнославянизмам. Пройдя через преломляющую среду научного или журнально-публицистического языка, элементы старого славяно-русского языка семантически обновлялись. Они наполнялись новым содержанием (например, значение таких слов, составленных из славяно-русских морфем: представитель, непререкаемый, общедоступный, всесокрушающий, отождествить, мероприятия и др.). Те же слова и выражения, которые сохраняли свою связь с церковно-книжной традицией, приобретали разные экспрессивные оттенки - в зависимости от стиля, сюжета, а также от идеологии той или иной общественной группы.

Таким образом, в семантической системе русского литературного языка постепенно отмирают пережитки средневековой мифологии. Общий язык в своем развитии следует за ходом науки. Углубляется и расширяется не только система значений и оттенков, но увеличивается и объем литературного словаря. Знаменательны такие соотношения цифр: в "Словаре Академии Российской" (1806-1822) содержалось 51.388 слов; в "Словаре церковнославянского и русского языка" (1847) уже было помещено 114.749 слов; "Толковый словарь" В.И. Даля выходил за пределы 200.000 слов.

В этом расширении словарного фонда сравнительно небольшая часть приходилась на долю заимствований, большая же часть была продуктом русского народного творчества.

Содействуя сближению литературного языка с народной речью, очищая литературную речь от всякого лексического и фразеологического мусора, намечая новые пути словесного творчества, художественная литература обогащает инвентарь общей литературной речи новыми образами, меткими словами, фразами, новыми выразительными средствами .