Пирр, Царь Эпирский

Чтобы не раздроблять на части историю войны с Пирром, мы помещаем в ряду римских героев героя греческого – именно ЭПИРСКОГО царя, человека, который имеет право явиться в этом обществе, так как он был достойным противником римлян на поле сражения. Говорят, что Ганнибал признавал его вторым полководцем после Александра Македонского, между тем как самому себе он отводил в этом отношении только третье место. Несомненно, что Пирр был значительнейшим полководцем из школы Александра Великого и что, когда он, снабженный всеми изобретениями и ухищрениями эллинского искусства, вступил на итальянскую землю, господство Рима над Италией, уже почти вполне довершенное, снова поколебалось.

Пирр был призван в Италию тарентинцами, Тарент, богатый торговый порт, могущественнейший греческий город в Италии, уже давно враждовал с римлянами. Он хорошо понимал, какая опасность угрожала ему от постоянно распространявшегося все дальше и дальше владычества Рима; но, находясь под господством необузданной демократии и бессовестных, легкомысленных демагогов, этот испорченный город оказался неспособным к энергической и последовательной политике и пропустил удобное время для удачной борьбы с Римом. Только после окончательного истощения самнитян, победы над луканами, основания Венузии и завоевания туриев Тарент схватился за оружие, чтобы отогнать римлян, уже подступивших к его воротам. И теперь они начали войну так же легкомысленно и неблагоразумно, как прежде пренебрегли возможностью повести ее в свою пользу. В начале 281 г. десять римских кораблей, по пути в Адриатическое море, зашли в Тарентинский залив и, не подозревая никакой опасности, бросили якорь в обширной Тарентской гавани. Правда, что за 20 лет до того римляне по договору с Тарентом обязались не переплывать за Лацинский мыс; но с тех пор обстоятельства так изменились, что прежнее договорное постановление, по-видимому, устарело и было забыто. В ту минуту как римские военные корабли бросали якорь, тарентинский народ находился в театре; демагоги возбудили вопрос о нарушении договора и привели толпу в такое озлобление, что она тотчас же бросилась в свои лодки и в бешенстве напала на римские корабли. После жестокой битвы, в которой пал римский предводитель, пять римских кораблей были взяты, а их экипаж отчасти казнен, отчасти продан в рабство. Вслед за этим тарентинцы подступили к римскому городу Турии и завоевали его. Римляне отнеслись к этому безрассудному поступку довольно снисходительно; они избегали пока открытой вражды с тарентинцами, так как желали утвердить свое господство с другой стороны. И вот Рим отправил в Тарент посольство под предводительством Л. Постумия и потребовал освобождения пленных, возвращения Туриев и выдачи виновников враждебных действий. Вместо удовлетворения римские послы встретили только насмешки и оскорбления. Грубая чернь стала издеваться над их костюмом, пурпурными тогами, подняла на смех в народном собрании Постумия за то, что он не очень бегло и неправильно говорил по-гречески, а один шут, для увеселения праздной толпы, простер свою дерзость до того, что выпачкал платье Постумия самым бесстыдным образом. Тогда Постумий сказал: «Это пятно вы смоете вашей кровью, ваш смех скоро превратится в плач» – и выехал из города. Вскоре после того римское войско двинулось к Таренту.

Насколько храбры и смелы были тарентинцы на словах, настолько же малодушными и трусливыми оказывались они в бою. Первая схватка их городского гарнизона с римскими солдатами ясно показала им, что без чужой помощи они никак не справятся с неприятелем. Поэтому было сделано предложение обратиться за содействием к Эпирскому царю Пирру, с которым Тарент и до этого времени находился в отношениях. Некоторые из старейших и более благоразумных граждан восстали против этого предложения и советовали принять благоприятные условия, которые все еще предлагались римлянами; они предвидели, что эпирский царь принесет Таренту не свободу, а рабство. Но партия войны осилила их криками и ругательствами и выгнала их из народного собрания. Тогда благонамеренный гражданин, по имени Метон, сделал еще одну, последнюю попытку. Притворившись пьяным, он пришел в народное собрание с венком из увядших цветов на голове, с факелом в руке, и предшествуемым девушкой, игравшей на флейте. Его встретили смехом и аплодисментами и потребовали, чтобы он вышел на середину и пропел что-нибудь с аккомпанементом флейты. Когда все смолкло, Метон произнес: «Вы хорошо делаете, о мужи тарентские, что не мешаете никому веселиться и развлекаться как угодно. Но торопитесь наслаждаться вашей свободой, потому что как только Пирр войдет в город, для вас начнется совсем иной образ жизни». Эти слова произвели впечатление, но коноводы другой партии прогнали Метона из собрания и настояли на отправлении посольства к Пирру.

Царь Пирр уже несколько раз в продолжение своей тревожной жизни выказал себя отличным воином. Он был сыном эпирского царя Аякида, который вел свой род от Ахиллеса и находился в родстве с Александром Великим. Родился Пирр лет через семь после смерти этого великого завоевателя. Ему не минуло еще двух лет, когда его отец, вследствие народного восстания, был свергнут с престола, а сам он увезен верными слугами в Иллирию к царю Глауку. Слуги застали этого последнего во дворце сидящим рядом со своей женой и, положив ребенка на пол, просили Глаука принять его под свою защиту и покровительство. Глаук затруднялся исполнить эту просьбу, потому что боялся гнева царя македонского, Кассандра, преследовавшего семейство Аякида, В то время как он сидел в задумчивой нерешительности, ребенок подполз к нему, схватился за его платье и, поднявшись на ноги, оперся о его колени. Тут царь сжалился и передал мальчика своей жене, поручив ей воспитать его вместе с их собственными детьми. Кассандр предлагал ему двести талантов за выдачу ребенка, другие враги тоже с угрозами требовали этого; но Глаук не уступил, и когда Пирру минуло двенадцать лет (в 307 г.), отвез его на родину.

Во время одной поездки Пирра в Иллирию молоссы, одно из четырнадцати эпирских племен, взбунтовались и возвели на престол одного из родственников Пирра, Неоптолема. Пирр, которому тогда было семнадцать лет, бежал к Димитрию Полиоркету, женатому на его сестре Дендамии. Этот смелый и храбрый воин, сын Антигона, одного из лучших полководцев Александра Великого, сражался вместе со своим отцом против остальных преемников Александра (Диадохов) за распавшуюся монархию этого последнего и находился в то время на высшей ступени своей славы и счастья. Молодой Пирр обнаружил в сообществе Димитрия и Антигона такой военачальнический талант, что когда Антигона спросили, кто, по его мнению, величайший полководец, он отвечал: «Пирр, когда он придет в зрелый возраст». В битве при Ипсе во Фригии (301), в которой Антигон лишился жизни, а Димитрий престола, Пирр показал чудеса храбрости; в следующие за тем годы он тоже не покидал несчастного Димитрия, потерявшего большую часть своих владений. Когда Димитрий заключил мир с Птоломеем, царем Египта, Пирр, в интересах своего друга, отправился заложником в Египет.

При дворе Птоломея он приобрел себе доверие и приязнь царя своим открытым и энергичным характером, его мужественная красота и рыцарственность снискали ему расположение царицы Вереники и ее дочери Антигоны, падчерицы Птоломея. Он женился на Антигоне и, получив от тестя деньги и войско, возвратился на родину (296 г.). Народ встретил его с большой радостью, так как Неоптолем, из-за своей жестокости, пользовался общей ненавистью. Он условился с Пирром управлять государством вместе, но скоро обнаружил замыслы отделаться от своего соправителя, вследствие чего этот последний умертвил его во время одного торжественного жертвоприношения.

С этих пор Пирр оставался неприкосновенным и не ограниченным владыкой своего наследственного государства. Грубые, воинственные эпирцы были в восторге от своего храброго, рыцарственного царя и прозвали его «орлом». Но такой пылкий и предприимчивый чело век, как Пирр, не мог удовлетвориться горами маленького Эпира; он не переставал мечтать о битвах и победах, о славе и обширном владычестве. Некоторое, очень короткое, время он был государем Македонии. Македоняне добровольно предложили ему вакантный престол, но он также добровольно, семь месяцев спустя, отказался от господства, которое не мог удерживать за собой собственными силами. И вот через несколько лет после того явились к нему тарентские послы с просьбой об избавлении их родины от бедственного положения, о защите эллинской культуры в Италии от посягательства на нее варваров-римлян. Они предложили ему верховное начальство над войсками тарентинцев и их союзников – луканцев, самнитян, бретийцев, итальянских греков, что составляло в сложности 350 тыс. человек пехоты и 20 тыс. конницы. Город Тарент обещал уплатить все военные издержки и поместить в своих стенах гарнизон ЭПИРСКОГО царя. Это предложение открыло Пирру новую блестящую перспективу; он надеялся, опираясь на силу итальянских и сицилийских греков, завоевать себе обширное государство на западе, подобно тому, как его родственник Александр Великий сделал это на востоке. Поэтому предложение тарентинцев было принято им очень охотно.

При дворе Пирра жил фессалиец Кинеас, очень даровитый человек и искусный оратор, который был учеником Демосфена и которого современники сравнивали с этим последним. Пирр глубоко уважал его, так как Кинеас, независимо от своих дарований, оказал ему много важных услуг в качестве посланника, и обыкновенно говорил, что этот человек завоевал для него больше городов словами, чем он сам – оружием. Рассказывают, что после принятия Пирром тарентинского предложения Кинеас шел с царем следующий разговор: «Римляне, – сказал он, – народ очень воинственный, и под их властью находится много боевых людей; если боги пошлют нам победу над ними, каким образом воспользуемся мы ею?» Пирр отвечал: «Если мы одолеем римлян, то скоро вся Италия будет принадлежать нам». После некоторого молчания Кинеас продолжал: «Ну а когда Италия сделается нашей, что мы станем делать после этого?» Царь отвечал: «В самом близком соседстве с ней лежит Сицилия, плодородный и густонаселенный остров, который завоевать очень не трудно, потому что со смерти тирана сиракузского, Агафокла, там не прекращаются народные волнения: города не имеют правителя и брошены на произвол необузданных демагогов». – «Это хорошо, – заметил Кинеас, – по завоевание Сицилии сделается ли пределом нашего господства?» Пирр возразил: «Да ниспошлют нам боги победу и счастливое выполнение наших планов! Все это будет для нас только прологом к более обширным предприятиям, потому что из Сицилии легко добраться до Африки и Карфагена и завладеть ими». – «Конечно, – сказал Кинеас, – а с такими средствами мы без труда снова завоюем себе Македонию, да и Грецию вдобавок. Но скажи мне, когда уже это все очутится в наших руках, что станем мы делать тогда?» – «Тогда, – отвечал Пирр смеясь, – тогда мы заживем в мире и спокойствии; круговая чаша будет ходить у нас каждый день, с утра до вечера будем мы собираться в дружеской компании, и веселью не будет конца». – «В таком случае, – заключил Кинеас эту беседу, – что же мешает нам теперь жить весело и спокойно, за круговой чашей, когда мы уже теперь без труда владеем всем тем, что ты хочешь еще приобрести ценой стольких опасностей и кровопролитий?»

Эти мудрые слова произвели незначительное впечатление на воинственного государя. Еще в этом же году (281 г.) осенью он отправил вперед своего полководца Милона с 3 тысячами человек и занял тарентскую крепость; сам же двинулся в начале следующего года на тарентских кораблях со всей своей армией: 20 тысячами тяжеловооруженных людей, 2 тысячами стрелков, 500 пращеносцев, 3 тысячами всадников и 20 слонами. Во время переезда поднялась сильная буря, рассеявшая весь флот и уничтожившая часть кораблей. Судну, на котором находился царь, удалось благополучно приблизиться к берегу; но в эту минуту ветер изменился и снова погнал его в противоположную сторону. Пирр и его телохранители спрыгнули в воду и пустились вплавь, но вследствие ночной темноты и сильных волн могли достигнуть берега только с рассветом.

По прибытии в Тарент Пирр нашел многое совсем не в таком положении, как ожидал. Из обещанных 350 тыс. союзников, над которыми ему предстояло принять начальство, не оказалось ни одного человека, да и сами тарентинцы не думали о снаряжении собственного войска. Военная служба была им совсем не по вкусу, и они только хотели, чтобы Пирр доставил им победу за их деньги. По этому, как только рассеянные бурей и уцелевшие от крушения корабли снова собрались в Тарентинской гавани, Пирр очень серьезно приступил к делу и пустил в ход все, чего требовало положение вещей. Он стал вербовать иноземных солдат на тарентинские деньги и из граждан Тарента взял в свою армию всех способных к военной службе. Само собой разумеется, что такое распоряжение очень не понравилось изнеженным тарентинцам; им было гораздо приятнее проводить время на пирушках, площадях, в купальнях, чем заниматься скучными и трудными военными упражнениями. Теперь многие из них находили уже, что они поступили бы благоразумнее, если бы помирились с Римом на выгодных условиях вместо того, чтобы отдать себя под деспотическую власть чужеземного государя. Увидев эту оппозицию и услышав, что затеваются даже переговоры с Римом, Пирр, для которого дело шло теперь о собственной безопасности, поступил с Тарентом как с завоеванным городом. Он закрыл места общественных игр и прогулок, запретил народные сходки, пиршества и т. п., поставил у ворот стражу, для того чтобы никто не мог уйти из города и тем избавиться от военной службы. Рекрутский набор продолжался с неумолимой строгостью. «Ты только доставляй мне высоких и здоровых ребят,- говорил он вербовщику, – а уж храбрыми я их сумею сделать».

Между тем римское войско под предводительством консула П. Валерия Левина проходило по Лукании, опустошая все огнем и мечом. Пирр, во главе своих тарентинских войск, встретился с ним между Гераклеей и Пандозией, у реки Сириса. Римляне с большим искусством и мужеством переправились через реку на глазах у неприятеля и открыли сражение сильной кавалерийской атакой. Пирр сражался впереди своих всадников с удивительной храбростью; но и в рукопашной схватке он не забывал общего плана и, лично появляясь то тут, то там, управлял битвой так обдуманно и хладнокровно, как будто смотрел на нее издали. В разгар сражения он подвергся большой опасности. Один храбрый френтанец, Оплак, избрал его своей мишенью и, внезапно устремившись на Пирра, поразил копьем его лошадь; но один из друзей царя, заметивший это нападение, в ту же самую минуту проколол лошадь Оплака, а самого его изрубил после мужественного сопротивления. Пирр же был окружен и уведен своими приближенными. Это происшествие заставило царя стать осторожнее. Он поменялся плащом и вооружением со своим телохранителем Мегаклом, и так как в это время его конница стала отступать, то повел в дело пехоту. Семь раз греческая фаланга и римские легионы сшибались друг с другом, и все без окончательного результата. Но вдруг пал Мегакл, на котором было платье и вооружение Пирра. Весть, что царь убит, возбудила восторженное одушевление в римлянах и сильную панику в греках. Левин, уже совершенно уверенный в победе, напустил на неприятеля всю свою конницу. Но Пирр поскакал по всем рядам с обнаженной головой, протягивал солдатам руки и громко кричал, чтоб слышали и узнавали его голос; против римской конницы он двинул своих слонов. Этот маневр решил битву. Лошади римлян испугались чудовищных животных и кинулись в бегство. Пирр воспользовался смятением и приказал своим фессалийским всадникам врезаться в неприятельскую кавалерию. Вскоре после того были прорваны и ряды пехоты, и вся римская армия бросилась бежать. Если б К. Минуций, служивший первым гастатом в четвертом легионе, не ранил одного из слонов, что привело в расстройство неприятеля, гнавшегося за бегущими, то от римского войска не осталось бы почти ни одного человека. Семь тысяч римлян лежали мертвыми или ранеными на поле битвы, две тысячи попали в плен. Но и Пирр понес большие потери; четыре тысячи его храбрейших солдат и многие из лучших генералов были убиты. Римская храбрость вызвала в нем чувство глубокого удивления. Объезжая поле битвы и глядя на трупы, лежавшие целыми шеренгами и на лицах которых еще после смерти сохранилось выражение гневного мужества, он воскликнул: «С такими солдатами я завоевал бы целый мир!»

Последствия битвы при Гераклее были в высшей степени важны для Пирра. Лукания подчинилась его власти, бретийцы, самнитяне и италийские города греков примкнули к победителю. Пирр желал обеспечить за собой все приобретенное и отправил в Рим Кинеаса, поручив ему, под свежим впечатлением страшной битвы, предложить мир под условием, что римляне откажутся от господства над греческими городами и над самнитянами, даунами, луканами и бретийцами. Тонкий, искусный дипломат употребил все свое умение, чтобы склонить римлян к принятию предложения его государя, и большая часть сенаторов уже склонилась на его сторону, когда слепой старец Аппий Клавдий, с которым мы уже прежде имели случай познакомиться, снова направил на надлежащий путь поколебавшиеся умы. Вследствие старости и слепоты он давно уже перестал заниматься государственными делами; но в эту решительную минуту велел перенести себя на носилках в сенат, где обсуждалось предложение Пирра. У дверей сенатского здания он был встречен своими сыновьями и зятьями, и когда они внесли его в залу, собрание приветствовало его почтительным молчанием. Гневно заговорил старик: «До сих пор, римляне, я скорбел о потере зрения; но теперь больно мне, что я не лишился также слуха и поэтому должен слышать ваши позорные речи и постановления, пятнающие римскую славу. Что же сталось с вашими былыми заявлениями, что если бы сам великий Александр пришел в Италию и померялся с нами, в то время юношами, и нашими отцами, находившимися тогда еще в полном цвете сил, то он перестал бы считаться непобедимым, а, напротив того, еще более возвеличил бы Рим своим бегством или смертью? То были, значит, одни хвастливые слова, если теперь вы же боитесь хаонийцев и молоссов, всегда бывших добычей македонян, дрожите перед каким-нибудь Пирром, который постоянно служил какому-либо из сподвижников Александра и теперь шляется по нашей стране не для того, чтобы помочь италийским грекам, но чтобы не попасть в руки своих врагов на родине. О мире с ним не может быть и речи, вступить с ним в переговоры Рим может только тогда, когда он очистит Италию». Эти слова престарелого Аппия снова пробудили в сенаторах древнюю римскую доблесть; они отвергли предложенный Пирром мир и объявили, что не вступят с ним в переговоры, пока он будет оставаться на итальянской почве. Римляне смотрели на Италию как на свою исключительную собственность.

Когда Кинеас возвратился к своему государю и этот последний начал расспрашивать его о виденном и замеченном в Риме, он между прочим сказал, что сенат показался ему собранием царей. «Что же касается народной массы, – заметил он, – то я боюсь, что нам придется сражаться с лернейской гидрой, потому что консул собрал уже войско вдвое многочисленнее прежнего, и при этом еще остается в запасе столько же, если не гораздо больше, способных носить оружие римлян».

В момент получения ответа римского сената Пирр был уже в Кампании. Ответ заставил его изменить направление: он двинулся против Рима, намереваясь в то же время соединиться с этрусками. Нигде не встречал он сопротивления, но и нигде в Лациуме не нашел он открытых ворот; по пятам его шел консул Левин со своей снова вполне укомплектованной армией, в Риме стояло наготове резервное войско, а из Этрурии двигался с третьей армией консул Т. Корунканий, заключивший мир с этрусками. При таком положении дел Пирр счел нужным отступить, хотя в это время он находился уже у Анагнии, в 16 часах от Рима. Он удалился на зимние квартиры в Тарент.

Следующей весной (279 г.) Пирр вторгся в Апулию, где навстречу ему выступило римское войско под предводительством обоих консулов. При Аскулуме завязалась битва. С каждой стороны сражалось около 70 тысяч человек; под начальством Пирра, кроме его туземных войск, находились тарентские ополченцы (так называемые белые щиты), луканцы, бретийцы и самнитяне; под римскими знаменами – кроме 20 тысяч римских граждан, латины, кампанцы, вольски; сабиняне, умбры, марруцины, пелигны, френтаны и арпаны. Пирр разбил свою фалангу на обоих крыльях на небольшие отряды и, приняв за образец римское построение когорт, в преимуществах которого он убедился на деле, расставил эти отряды промежуточно, так что солдаты самнитские и тарентинские, на которых он не особенно мог полагаться, стояли между отрядами его эпиротов; только в центре фаланга составляла одну, плотно сомкнутую, линию. Римляне также выступили в этой битве с нововведением: это были особого рода боевые колесницы, для обороны от слонов снабженные на длинных шестах жаровнями и бревнами с острыми железными наконечниками, которые можно было опускать в случае надобности. В первый день боя Пирру не повезло, вследствие неблагоприятных условий почвы; но на второй он принял все меры к тому, чтобы фаланга могла развертываться совершенно свободно. Битва оставалась без решительного исхода до тех пор, пока колесницы римлян не были опрокинуты слонами, которые вслед за тем врезались в когорты. Римские войска бежали в лагерь, и поле битвы осталось за Пирром. С римской стороны пало 6 тыс. человек, с другой – 3,5 тыс. Римляне впоследствии ложно утверждали, что сражение осталось нерешенным; некоторые историки доказывали даже, что победу одержали римляне и что она была вызвана самообречением на смерть Деция, сына павшего при Сентиниуме и внука погибшего при Везувии Деция. Во всяком случае, Пирр понес в этой битве такие потери, что, как рассказывают, сказал: «Еще одна такая победа – и мы погибли».

В вышеупомянутых двух сражениях Пирр лишился цвета своих войск, последовавших за ним с родины; этот пробел было не так-то легко восполнить, а в то же время и итальянские союзники эпирского царя значительно охладели в своем воинственном рвении, тогда как в римской армии люди вырастали точно из земли. Пирр понял, что с таким стойким народом его боевых средств хватит ненадолго, и с жадностью воспользовался случаем добыть себе новые ресурсы в Сицилии. Там, после смерти сиракузского тирана Агафокла, карфагеняне приобрели первенство над греческими городами в такой степени, что всему острову предстояло скоро перейти в их руки. Вследствие этого жители Сиракуз, Агригента и Леонтин – значительнейших городов Сицилии – отправили послов к Пирру, бывшему зятем Агафокла, и просили его приехать в Сицилию и принять ее под свое владычество. Как только римляне и карфагеняне услышали о союзе Пирра с сицилийскими греками, они заключили, в свою очередь, между собой союз, целью которого было не допускать царя в Сицилию и погубить его в Италии. Но Пирр невредимо прибыл и Сицилию в 278 г., оставив гарнизон в Таренте под начальством Милона и в Локрах под начальством своего сына Александра, и выгнал карфагенян из Сиракуз и вскоре сделался обладателем всего острова, за исключением Лилибеума, где удержались карфагеняне, и Мессаны, которой овладели грабители-мамертиниы, бывшие прежде наемными солдатами Агафокла. Для обеспечения за собой новых приобретений Пирр соорудил флот. Но так же быстро, как он завоевал Сицилию, он и потерял ее, и притом по собственной вине. Он стал обращаться с греками, подчинившимися его власти, как с покоренным, лишенным всяких прав народом, насильно набирал среди них матросов для своего флота и солдат для своей армии, занимал гарнизонами города, произвольно прибегал к самым суровым наказаниям, с нарушением туземных законов, и поступал таким образом даже с теми, кто были его деятельнейшими и мужественнейшими помощниками во всех предприятиях. Так править можно было египетскими или азиатскими подданными, но отнюдь не греками, ставившими свободу выше всего. Легкомысленный народ, раздраженный временным гнетом, нашел карфагенское иго более сносным, чем новое солдатское управление, и значительнейшие города снова стали заключать союзы с этим старым национальным врагом, даже с дикими шайками мамертинцев, чтобы отделаться от своего тяжелого освободителя. Царь увидел себя окруженным изменой и мятежом; но вместо того чтобы последовательно идти своим путем, вместо того чтобы сдержать изменнические города силой и отнять у них всякую точку опоры изгнанием карфагенян из Лилибеума, он имел неблагоразумие внезапно отказаться от Сицилии и вернуться в Италию, где, впрочем, его присутствие было очень необходимо, так как его союзникам, луканцам и самнитянам, предстояла опасность совершенно погибнуть от меча римлян.

К концу 276 г. Пирр переправился со своим флотом и Италию, но на пути понес довольно значительные потери в битве с карфагенянами. С тех пор Сицилия была для него безвозвратно потеряна, потому что при вести об этом поражении сицилийские города отказали отсутствующему царю во всякой помощи деньгами и войсками. На италийском берегу Сицилии лежал укрепленный город Региум, находившийся в то время в руках одного мятежного римского легиона, который, в союзе с мамертинцами, занимавшими лежавшую на противоположном берегу Мессану, давно уже производил разбои и грабежи на море. Пирр сделал попытку овладеть этим городом; но кампанцы, поддерживаемые 10 тыс. мамертинцев, отбили это нападение и завлекли царя в засаду перед стенами города. Завязалась кровопролитная схватка; Пирр был ранен мечом в голову и принужден на некоторое время удалиться из боя. Ободренный этим обстоятельством, один мамертинец, отличавшийся громадным ростом и блестящим вооружением, провозгласил, что он вызывает Пирра на поединок, если тот еще жив. С гневным окровавленным лицом ринулся царь на дерзкого варвара и нанес ему такой страшный удар в голову, что громадное тело, рассеченное сверху донизу, рухнуло на землю двумя половинами. Неприятель в смятении бежал, а Пирр продолжал путь к Таренту, куда прибыл с 20 тыс. человек пехоты и 3 тыс. конницы.

Войско Пирра было уже не то старое, надежное войско, которое он привел с собой из отечества пять лет тому назад; те солдаты лежали мертвыми на полях сражений. Ресурсы его в Италии были также незначительны. За время его отсутствия союзники, а особенно самнитяне, тяжко пострадали от римлян; силы их совсем истощились, доверие к Пирру исчезло. Весной 275 г. Пирр, подкрепленный всем, что было в Таренте способного к военной службе, вторгся в Самниум, где перезимовало римское войско. Во главе его находился консул М. Курий Дентат; заняв твердую позицию на высотах при Беневенте и укрепившись там, он старался избежать битвы до прибытия своего товарища, Лентула, шедшего на соединение с ним из Лукании. Но Пирр желал сразиться раньше. Он приготовился напасть на римское войско перед рассветом и, когда наступила ночь, отправил часть своего войска окольным путем для занятия вершины горы над римским лагерем и нападения на неприятеля с фланга. Движение по неудобопроходимым лесам оказалось продолжительнее, чем рассчитывали; факелы погасли, когда было еще совсем темно, и солдаты сбились с дороги; когда они спустились с горы, солнце стояло уже высоко. Курий двинулся им навстречу и без труда снова загнал в горы утомленных ночным блужданием. После этого он повернул оружие против главной армии Пирра и сразился с ней в открытом поле на Арузинской равнине. Одно римское крыло победило, другое было отброшено фалангой и слонами до самых лагерных укреплений. Решили исход сражения опять слоны, но на этот раз не в пользу Пирра. Осыпанные целым градом пущенных из римских укреплений огненных и снабженных крючками стрел, животные в бешенстве ринулись на свои же войска и обратили их в стремительное бегство. Пирр потерпел полное поражение; его лагерь был взят, два слона убиты, четыре захвачены в плен, а сам он добрался обратно в Тарент в сопровождении нескольких всадников.

Так как уцелевших войск Пирра, в количестве 8 тыс. пехоты и 500 всадников, было недостаточно для продолжения войны в Италии, и так как Антигон, царь Македонии, и другие греческие государи оставались глухи к его просьбам о присылке денег и людей, то в начале 274 г. он возвратился в Эпир, оставив, однако, в тарентской крепости гарнизон под начальством Милона, так как надежда возвратиться не покинула его. Неспокойный нрав его не позволил ему долго оставаться в бездействии. Он предпринял войну против македонского царя Антигона и завладел большей частью его государства. Но вместо того чтобы утвердить свое владычество в Македонии, он снова сделал скачок в сторону, повернув оружие против Пелопоннеса, Спарты, Аргоса, куда последовал за ним Антигон, снова сделавшийся полным обладателем Македонии. Пирр занял уже часть города Аргоса, когда Антигон и спартанский царь Арей вытеснили его оттуда. В схватке, завязавшейся по этому случаю на улицах города, он получил незначительную рану; но в ту минуту как он устремился с мечом на аргосского юношу, нанесшего ему этот удар, мать молодого человека, смотревшая на бой с крыши одного дома в сообществе других женщин, так сильно пустила ему в голову черепицей, что он упал без чувств. Солдаты Антигона узнали его и потащили в близлежащую колоннаду. Когда он начал приходить в себя, один солдат, смущенный и испуганный его страшным взглядом, дрожащей рукой отрезал у него голову, совершив эту операцию медленно и с большим трудом. Алкионей, один из сыновей Антигона, принес голову своему отцу и кинул ее к его ногам. Возмущенный такой дикой жестокостью, Антигон палкой выгнал сына из комнаты и назвал его разбойником; сам же он закрыл лицо плащом и плакал, думая о превратностях человеческой судьбы, которые так удивительно проявились и в его собственном семействе, на его отце Димитрии Полиоркете и деде Антигоне. Он приказал с подобающими почестями сжечь голову и труп Пирра и отпустил в Эпир плененного сына его Гелена. Смерть Пирра произошла в 272 г. В Эпире наследовал ему сын его Александр II, с преемником которого, Пирром III, прекратилась эта династия (в 219 г.). После этого жители Эпира ввели у себя демократическое правление, существовавшее до тех пор, пока эта страна, вместе с Македонией, была присоединена к Римской империи.

Антигон, противник Пирра, сравнивал этого последнего с игроком, которому часто везло, но который никогда не умел воспользоваться своим счастьем. И он действительно был таков. Не приобретенное имело для него прелесть, а сам процесс приобретения, борьба, труды, риск. Поэтому вся жизнь его имела такой непостоянный, тревожный характер, была так похожа на жизнь искателя приключений. Пирра часто сравнивали также с его родственником, Александром Великим. Правда, что его план основать западногреческое государство, средоточие которого составили бы Эпир и эллинские города, был так же отважен и смел, как план Александра; но для достижения этой цели Пирру недоставало того верного расчета средств, той твердой последовательности в действиях, тех творческих способностей государственного мужа, которыми Александр обладал в такой высокой степени. Пирр был только воин, правда, первый воин своего времени; но для основания государства необходимо нечто большее, чем храбрость и полководческий талант. Будь его противником даже менее воинственный народ, чем римляне, планам его тоже пришлось бы потерпеть неудачу. Если, однако, мы и должны признать его скорее искателем приключений, чем героем, то он все-таки остается для нас почтенной и симпатичной личностью, как открытая и честная натура, пренебрегавшая азиатской роскошью и церемониями, которыми остальные преемники Александра окружали свои новые престолы, и ни разу не запятнавшая себя безнравственностью и порочностью того испорченного века.

В том самом году, когда пал Пирр (272 г.), римлянам полностью покорились и его союзники в Италии – самниты, луканы и бреттийцы, а Милон сдал город Тарент осаждавшему его римскому войску. Карфагенский флот, стоявший в тарентской гавани с целью овладеть этим важным городом, отступил под тем предлогом, что он будто бы хотел только помочь своему союзнику, Риму, согласно договору. Таренту позволили сохранить свободное самоуправление, но он должен был выдать все свое оружие и корабли и снести городские стены. Два года спустя был завоеван и Региум, причем понесла кровавое наказание мятежная шайка, которая за десять лет до того завладела этим городом, умертвив его жителей, и основала на этом месте разбойничье государство. В 266 г., т. е. через сто лет после уравнения прав обоих сословий, покорились Саллентины в Калабрии и Сарсинаты в Умбрии, и таким образом теперь вся Италия оказалась в руках римлян.

Римляне поспешили обеспечить за собой эти новые завоевания устройством военных дорог и колоний. Соединенные в одно государство народы и города находились в весьма неодинаковых отношениях к господствующей власти. Небольшая часть их пользовалась всеми правами римского гражданства; разнообразные виды подданства остальных распадались на три главные категории: пассивное право гражданства, или гражданство без права голоса, и занятие почетных должностей, латинское и нелатинское союзничество.

Царю Эпира по имени Пирр не очень-то повезло в памяти потомков. Победа, которая немногим лучше поражения, и занятный философский диспут о тщете завоеваний - вот нехитрый набор, который всплывёт в памяти даже у неплохо образованного современного человека при упоминании этого имени. А ведь это один из очень любопытных персонажей Античности. Ганнибал - один из лучших полководцев всех времён и народов - считал себя лишь третьим в иерархии современных ему военачальников. На второе место он ставил своего победителя Сципиона, на первое же - именно Пирра.

В конце IV века до н.э. мир вокруг Средиземного моря выглядел удивительно. Александр Македонский создал обширную, но очень хрупкую империю, которая разлетелась на множество осколков. Войны гремели повсюду, царства создавались, достигали расцвета и разрушались.

Однако небольшое царство Эпир на северо-западе Греции эти бури мало трогали. Эпироты жили в самом глухом углу греческого мира. Некоторые авторы даже отказывали им в принадлежности к греческому миру. Торговые пути шли мимо, основными источниками жизни были земледелие и скот.

Однако Эпир всё же оказался вовлечён в общегреческую политику через Македонию. Филипп Македонский женился на дочери эпирского царя Олимпиаде. От этого брака родился сын Александр, будущий завоеватель. Эпир и Македония сблизились, хотя эпироты участвовали в походах Филиппа и Александра лишь эпизодически. Однако после смерти Александра кое-что изменилось.

Александр создал непрочную империю, но это сейчас мы об этом знаем. Когда же он умер, речь шла не о разделе наследства, а о завоевании власти во всём государстве разом. Олимпиада была ещё живой и деятельной и не собиралась оставаться в стороне от придворных интриг. Однако ей пришлось ещё прежде смерти сына уехать в Эпир из-за разногласий с македонским наместником.

Итогом подковёрной борьбы стала попытка Олимпиады вернуть себе влияние в Македонии при помощи копий эпиротов. Она сумела убедить царя Эпира - своего двоюродного брата Эакида - помочь ей вернуться в Македонию. Но в итоге Олимпиада проиграла. Её заточили в тюрьму и вскоре умертвили, а на престоле Македонии утвердился Кассандр, сын одного из диадохов Александра.

Легко понять, что эта история мало способствовала дружбе между Эпиром и Македонией. Эакид же обнаружил, что его авантюры не находят понимания дома: в Эпире началось восстание, царю пришлось бежать. Из-за общего смятения во время этого бунта Эакид оказался разлучён со своим маленьким сыном - Пирром.

Нельзя не отдать должного приближённым неудачливого царя. Они имели на руках наследника эпирского трона, были окружены врагами. В тылу повстанцы, впереди Кассандр с македонянами. Тем не менее никто не попытался продать маленького царевича и тем спасти свою жизнь или заработать.

Андроклид и Ангел, лидеры группы беглецов, добрались до городка под названием Мегара, а оттуда бежали в Иллирию, область на западе Балкан. Там они нашли убежище у Главка, вождя одного из племён. Предложение Кассандра выдать царевича тот отверг, а силой забрать Пирра царь Македонии не мог: он имел слишком много проблем на собственных границах и внутри страны.

Пирр воспитывался при скромном дворе Главка. Хотя иллирийцы не греки, программа была именно греческой. Помимо очевидных базовых знаний она включала историю, музыку, гимнастику и военное дело. Воинское искусство стало любимой дисциплиной юного изгнанника, причём Пирр гармонично сочетал увлечение войной как искусством тактики и управления войсками с растущим мастерством бойца-индивидуалиста. Пирр уже в детстве проявил недюжинные дарования и рос не громилой, но и не кабинетным учёным.

В это время его отец пытался вернуть себе трон. Успеха он не добился: хотя Эакиду удалось на короткий момент вернуться в Эпир, кончилось всё тем, что македоняне заставили его принять бой в скверных условиях и убили. Казалось бы, Пирру суждено было пополнить длинный ряд претендентов на престол, которые никем не стали и закончили жизнь от яда или кинжала. Однако судьба и Главк распорядились иначе.

Главк приютил беглецов не только ради человеколюбия. Его действия направлял чёткий и жёсткий политический расчёт. Иллирийский князёк понимал, что Кассандр сам непрочно удерживает власть и Пирр может стать козырем в борьбе за влияние. Главк ждал благоприятного момента, пока на юге беспрерывно воевали и бунтовали.

Кассандр оказался царём действующего вулкана и не мог активно заниматься делами Эпира. Правители обломков империи Александра непрерывно грызлись между собой. Кассандр в ходе этой борьбы уже потерял Аттику, восстала Этолия, перспективы были туманны. Так что Главк не встретил почти никакого сопротивления, когда явился в Эпир и провозгласил царём Пирра, которому было всего 12 или 13 лет.

Кассандр не обращал особого внимания на эти эскапады, здраво рассудив, что, снявши Афины, по Эпиру не плачут. Однако легко взятая власть была столь же легко потеряна: в 302 году до н.э. Пирр, уже вполне дееспособный юноша, уехал на свадьбу одного из сыновей Главка, своего друга детства… и лишился царства в результате очередного переворота, на сей раз сторонников другой ветви рода Пирра. И тогда Пирр принимает первое самостоятельное большое решение. Он присоединяется к Деметрию Полиоркету, сыну диадоха Антигона Одноглазого.

В 301 году до н.э. Пирр принял участие в грандиозном, хотя и не особенно известном ныне сражении при Ипсе. По меркам эпохи в Ойкумене шла настоящая мировая война, Ипс же стал её кульминацией. О численности сторон сообщают традиционно трудно проверяемые сведения, однако факт состоит в том, что на поле боя сошлись лучшие и наиболее многочисленные армии мира. Одних боевых слонов, по сообщениям, использовалось почти полтысячи, людей же якобы сражалось более 150 тысяч, что применительно к эпохе следует трактовать просто как "чрезвычайно много".

Пирр сражался во главе конного отряда. В схватке такого масштаба он участвовал впервые и показал себя блестяще. Деметрий и Пирр на своём фланге опрокинули и рассеяли конницу союзников. Однако, пока они выигрывали свою часть битвы, слоновья фаланга союзников погнала слонов Антигона, а другое крыло одноглазого диадоха начало разваливаться и убегать. Атака, которую с блеском вели Деметрий и Пирр, потеряла всякий смысл.

Антигон стоял на холме и не сдвинулся с места, даже когда его начали забрасывать дротиками. "Царь, они целятся в тебя!" - крикнул кто-то. "В кого же им ещё целиться", - флегматично отвечал старый царь. Вскоре он был убит метательным копьём.

Воины Антигона бежали или сдавались. Первая большая битва Пирра была им проиграна. Парадоксально, что именно с разгрома при Ипсе началось восхождение Пирра к власти и славе.

Победители при Ипсе предсказуемо переругались: Антигон был не принципиальным противником, а просто наиболее сильным конкурентом. В это время от сына погибшего царя, Деметрия, уходили союзники, и он отчаянно нуждался в верных людях. Одним из таких людей стар Пирр. Он оказался неожиданно хорошим полководцем и сумел отстоять для Деметрия ряд городов в материковой Греции, в частности жизненно важный Истм, перешеек между полуостровом Пелопоннес и остальной Элладой.

Здесь Пирр явил в большей степени не талант, а верность выбранной стороне: в ситуации, когда от Деметрия отвернулись очень многие, он не предал. Интересно, что, когда диадохи всё же сумели договориться о мире, Пирр оказался достаточно весомой фигурой, чтобы поехать в Египет в роли политического заложника. Положение было двусмысленным и напоминало золотую клетку . Да, ему оказывают почести, он пользуется симпатиями при дворе царя Египта Птолемея, но никакой самостоятельности, казалось бы, проявлять не может.

Однако в Египте Пирр проявил себя с неожиданной стороны. Он не прожигал жизнь, зато обзавёлся важными знакомствами, в частности, произвёл впечатление на самого Птолемея и его жену Беренику. С точки зрения могущественных царей эллинистического мира он выглядел прямо-таки парвеню, тем не менее дело завершилось тем, что за Пирра выдали приёмную дочь Птолемея.

Египет тогда был могучим государством. Дельта Нила обеспечила процветание экономики, а таланты Птолемея - устойчивость государства. Египетская Александрия стала центром интеллектуальной жизни. Главным для Пирра был практический результат: он мог вернуться в Эпир под эгидой одного из наиболее могущественных правителей. Вдобавок Кассандр, с которым его связывали довольно сложные отношения, просто умер.

В 296 году Пирр вернулся в собственное царство, которым уже не перестанет управлять до самой смерти. Поначалу он оставался соправителем сидевшего на престоле Неоптолема III, однако вскоре последовало два встречных заговора. Пирр оказался сильнее: Неоптолема убили кинжалом прежде, чем тот успел устранить Пирра ядом.

Несколько лет Пирр занимался упрочением своего положения в родной стране. По общему мнению, он был царём достаточно гуманным и незлобивым. В греческом мире продолжали греметь войны, но на сей раз Пирра неплохо защищала география: Эпир находился в глухомани.

Пирр усиленно тренировал армию, перестраивая её по современным образцам, и вскоре испытал её в деле. Противником эпирского царя выступил старый однополчанин Деметрий, отношения с которым у Пирра были уже не те, что прежде.

Однако здесь царь Эпира проявил себя не просто как военачальник, но как вождь: в первом же сражении он расправился с одним из полководцев Деметрия в личном поединке. Молодой правитель быстро набирал очки: серия побед в Македонии создала ему настоящую славу.

Правда, в боях на востоке он скорее снискал славу, чем добился практических успехов. И тогда Пирр решает повернуть на запад.

Он располагал вышколенной и закалённой в войне против Македонии армией, но второстепенным царством на периферии мира. Самолюбивого правителя такая роль ни на секунду не устраивала. И тогда Пирр решает повоевать в Италии против набирающего мощь Рима. Именно к этому походу относится известная история о диалоге Пирра и его сподвижника Кинея.

Классическая версия этого диалога в сокращении выглядит так:

"Говорят, что римляне - народ доблестный, к тому же им подвластно много воинственных племён. Если бог пошлёт нам победу над ними, что даст она нам?" Пирр отвечал: "Ты, Киней, спрашиваешь о вещах, которые сами собой понятны. Если мы победим римлян, то ни один варварский или греческий город в Италии не сможет нам сопротивляться и мы быстро овладеем всей страной; а уж кому, как не тебе, знать, сколь она обширна, богата и сильна!" Выждав немного, Киней продолжал: "А что мы будем делать, царь, когда завладеем Италией?" Не разгадав ещё, куда он клонит, Пирр отвечал: "Совсем рядом лежит Сицилия, цветущий и многолюдный остров, она простирает к нам руки, и взять её ничего не стоит: ведь теперь, после смерти Агафокла, там всё охвачено восстанием, а в городах безначалие и буйство вожаков толпы". - "Что же, это справедливо, - продолжал Киней. - Значит, взяв Сицилию, мы закончим поход?" Но Пирр возразил: "Если бог пошлёт нам успех и победу, это будет только приступом к великим делам. Как же нам не пойти на Африку, на Карфаген, если до них оттуда рукой подать? А если мы ими овладеем, никакой враг, ныне оскорбляющий нас, не в силах будет нам сопротивляться, не так ли?" - "Так, - отвечал Киней. - Ясно, что с такими силами можно будет и вернуть Македонию, и упрочить власть над Грецией. Но, когда всё это сбудется, что мы тогда станем делать?" И Пирр сказал с улыбкой: "Будет у нас, почтеннейший, полный досуг - ежедневные пиры и приятные беседы". Тут Киней прервал его, спросив: "Что же мешает нам теперь, если захотим, пировать и на досуге беседовать друг с другом? Ведь у нас и так есть уже то, чего мы стремимся достичь ценой многих лишений, опасностей и обильного кровопролития и ради чего нам придётся самим испытать и причинить другим множество бедствий".

Однако следует отметить, что в эту эпоху государства делились на тех, кто ел, и тех, кого ели. Ежедневные пиры и приятные беседы, столь привлекательно выглядевшие с абстрактной точки зрения, легко мог оборвать завоеватель. Как мы сейчас знаем, Римская держава поглотила все перечисленные Пирром земли, сам Эпир и большую часть осколков империи Александра.

Так что Пирр с его почти безотчётным стремлением к славе и подвигам в действительности оказался мудрее пацифистски настроенного друга.

Апеннины в тот момент были густо усеяны греческими городами. Эллины заселили обширные территории на побережье Италии. При этом полисы - самоуправляющиеся города - оказались очень устойчивой структурой, почти всюду греки воспроизводили схожие схемы общественного устройства.

Пирра призвал на помощь Тарент. Этот греческий италийский город оказался перед лицом возможного завоевания Римом. Римляне устроили провокацию: демонстративно ввели военные корабли в гавань Тарента, а после того, как тарентинцы затеяли бой, выдвинули по итогам инцидента заведомо неприемлемые требования. Война стала неизбежной.

Пирр с готовностью ухватился за возможность явиться в Италию в роли защитника. По тем временам приглашение знаменитого полководца - хоть бы и царя - в качестве наёмника никого не удивляло. Тем более Тарент был богатым городом, но при этом его граждане обычно шли служить родному городу на флоте. Сухопутные войска тарентинцы предпочитали нанимать.

Экспедицию с самого начала преследовали неудачи. Шторм разметал корабли. Пирр сумел сразу собрать вокруг себя только пару тысяч солдат и двух слонов. Тем не менее Пирр быстро привёл свои отряды в порядок и выдвинулся навстречу римлянам.

Летом 280 года римская и эпирская армии столкнулись в открытом сражении неподалёку от тарентинской колонии Гераклеи. Римляне превосходили Пирра числом, хотя тот располагал секретным оружием - слонами. Ещё перед сражением Пирр съездил рассмотреть римский лагерь. Его поразили отличная организация службы и чёткая дисциплина. Стало ясно, что на испуг такого противника не возьмёшь.

Сражение началось с атаки эпирской конницы на римскую. Пирр участвовал в бою лично, при этом ему пришлось даже отступить и обменяться доспехами с воином по имени Мегакл. Дело в том, что богато украшенные доспехи привлекали толпы римлян, а Пирр хотел ещё и покомандовать битвой, а не только отбиваться от наседающих со всех сторон врагов. Для Мегакла этот обмен стал роковым: его вскоре убили.

Римляне потащили доспехи в свой лагерь, но Пирр громовым голосом оповестил подчинённых, что жив. Бой оказался исключительно жестоким, чаша весов колебалась. В конце концов эпироты выпустили на римлян слонов. В момент, когда у римлян не осталось резервов, это был убийственный довод. Римляне запаниковали и бежали. Пирр показал отличное чувство момента: он приберёг козырь для решающего момента и хладнокровно использовал точно тогда, когда римляне ничего не могли ему противопоставить.

Однако вскоре Пирру предстояло увидеть нечто новое. Во-первых, пленные римляне отказались переходить на его сторону - обычное для греческих междоусобиц оказалось неприемлемым для квиритов. Во-вторых, провалилась и попытка договориться с Римом мирным путём после победы.

Поняв, что он ввязался в опаснейшее предприятие, Пирр постарался поставить в строй италийцев, включая жителей Тарента. Не все одобрили его мобилизационные усилия, но другого такого лидера у греков и присоединившихся к ним племён не было.

В конце концов противники столкнулись при Аускуле. От битвы при Гераклее это столкновение отличалось тем, что управление воинами быстро нарушилось. Римляне и эпироты атаковали друг друга на марше на топких речных берегах, строй ломался, один мешал другому. Однако римляне ещё не придумали способа управиться со знаменитой ощетинившейся копьями фалангой, да и со слонами они не придумали, что делать. К тому же животных поддерживала конница, сопровождавшая и защищавшая эти танки античной эпохи. Какой-то отважный римский юноша отрубил одному слону хобот, но это был единственный успех. Дело кончилось бегством римлян.

Пирр не радовался. В сражении погибло множество его друзей и сподвижников, сам он, сражаясь, по обыкновению, в первых рядах, был ранен. Именно там и тогда он сказал знаменитую фразу: "Ещё одна такая победа - и мы погибли".

Если первую битву Пирр выиграл именно своевременными и правильными решениями, то на сей раз скорее эпироты перестояли римлян. А победа, одержанная слишком дорогой ценой, получила название пирровой.

Вскоре после мрачного триумфа при Аускуле Пирр прекращает активные действия. Римляне отчаянно формировали новые легионы взамен разбитых, но у эпиротов не было возможности их добить.

Специфической чертой Пирра оказалось непостоянство. Не завершив войну против Рима, он обратил внимание на Сицилию. Получить такого командира хотели не только тарентинцы. На Сицилии началась смута, к тому же греческая часть оказалась под угрозой захвата Карфагеном, и из Сиракуз царю эпиротов предложили власть в обмен на помощь в борьбе против пунийцев. И снова Пирр бросает незавершённое противоборство в пользу новой кампании.

Пирр уже сражался с македонянами, римлянами, теперь ему предстояло померяться силами с третьей великой военной державой своего времени. На Сицилии его встречали с восторгом, и за короткий срок Пирр навёл порядок на занятой греками части острова. Во время штурма карфагенской крепости он сам первым влез на стены и некоторое время дрался там совершенно один, уложив нескольких пунийцев. Кого-то из них он просто сбросил со стены. В короткий срок Пирр почти полностью очистил остров от присутствия Карфагена.

В военной карьере Пирра постоянно встречается слово "почти". Карфагеняне окопались в едва ли не последнем из своих оплотов на Сицилии - городе Лилибее. Попытки взять его штурмом не удались, город имел слишком хорошие укрепления. Правильная осада тоже не принесла успеха. Тогда Пирр решил попытаться высадиться прямо в Африке и продиктовать Карфагену условия мира, стоя под его стенами.

Однако сиракузяне вовсе не жаждали продолжения кампании: их вполне устраивал мир на приемлемых условиях. Пирр влез - вернее, вляпался - в местную политику, не видел нигде поддержки и в итоге в 276 году, не завершив кампанию и здесь, вернулся в Италию.

Римляне постепенно теснили своих противников. С уходом Пирра они получили свободу рук и не сразу, но уверенно продвигались по землям своих ещё недобитых врагов. Пирр вернулся - и казалось, что теперь всё изменится. Однако звезда величайшего правителя эпиротов уже начала тускнеть.

Слишком многие ветераны прежних кампаний погибли, и теперь с Пирром было куда меньше испытанных, закалённых в боях друзей. Он одержал ещё одну значимую победу над наёмниками, устроившими против него засаду. Пирр, как обычно, дрался в первых рядах, получил рану, но уложил неприятельского предводителя в поединке. Он прибыл в Тарент почти что в сиянии прежней славы. Однако он уже не мог опереться на своих ветеранов, а римляне знали, с чем им предстоит столкнуться. Пирр стремительным рывком навязал римлянам новое полевое сражение. Оно началось как в лучшие времена - несокрушимая фаланга, стремительная конно-слоновья атака…

…И римляне, уже готовые к тому, с чем им предстоит столкнуться. Слонов забрасывали горящими стрелами и дротиками. Животные, одурев от огня, дыма, боли и страха, развернулись и начали топтать собственную пехоту. Армия Пирра, изуродовавшая римское войско при Гераклее, справилась бы с этим кризисом. Набранные с бору по сосенке наёмники с Сицилии и из разных краёв материковой Италии не смогли сохранить дисциплину и начали разбегаться. Пирр, отчаянно рубившийся в первых рядах, мог только смотреть, как его войско разваливается на глазах.

Пирр отошёл в Тарент. Магия его имени по-прежнему влияла даже на врагов: римляне не попытались взять город. Но у царя Эпира не осталось ничего, кроме имени. Он посылает гонцов в греческие города и царства, он бьёт в колокола, призывает сплотиться против угрозы со стороны новой варварской державы - и не получает ответа. Его послы добрались даже до империи Селевкидов, в Междуречье, но к их призывам все остались глухи. Не было ни денег, ни войск. В 275 году Пирр, не имея, кем и чем воевать, отплывает в Эпир.

Однако сидеть на месте Пирр просто не мог. Только явившись в Эпир, он тут же наскребает по сусекам деньги и кое-какие силы и предпринимает поход в Македонию. Македонское войско перехвачено в теснине, внезапно атаковано с тыла и разогнано. Короткой эффектной кампанией Пирр покоряет всю Македонию, причём многие города сами открывают ворота, а солдаты переходят на его сторону - просто из-за магии имени.

Кажется, что на сей раз Пирру сопутствует удача. Его следующая цель - объединение старой Греции. В Эпире он пополнил армию, а идя через Македонию, армия неугомонного царя не слабела, а только усиливалась. Пирр повёл жестокую войну в Греции против царя Антигона Гоната, удерживавшего многие города. Вновь серия блестящих побед. В одной из битв со спартанцами погибает сын Пирра Птолемей - горящий жаждой мести царь сам несётся на спартанцев, обращает в бегство, рубит без жалости, а между тем ему самому осталось жить совсем недолго.

Армия Пирра подошла к одному из крупных и известных полисов - Аргосу. Этот город он решил занять ночной атакой. Ему удалось внезапно ворваться внутрь, но аргосцы не впали в панику и принялись отбиваться на улицах. Ночь мешала разобрать, что происходит, битва мгновенно распалась на отдельные схватки. На улицы втащили даже слонов. Один раненый слон завалил собственной тушей ворота, другой метался по городу, топча всех подряд. На ночных улицах царили хаос и безумие.

В этой суматошной схватке Пирр бросается на аргосца - и оказывается поражён самым неожиданным образом. Старушка, наблюдавшая за битвой с крыши дома, бросила или даже столкнула на него кусок черепицы. Массивная черепица попала ниже шлема. Пирр повалился оземь: у него была сломана шея. Один из вражеских воинов, дрожа, с великими трудами отрезал царю Эпира голову. Драматическая биография увенчалась нелепой смертью. Вскоре его тело уже лежало на погребальном костре. Костре, который разожгли жители Аргоса, отдавая дань памяти своему врагу. На дворе стоял 272 год до Р.Х.

В том же году римляне покорили Тарент. Сиракузы устояли: они падут в 212 году под натиском римлян.

Эпир пережил свои пятнадцать минут славы и вскоре вернулся в старое состояние - стал раздробленной периферийной областью. Век спустя он будет завоёван Римом.

Имя Пирр означает "огненный". Всю жизнь этот неординарный человек как будто старался оправдать его. Пирр быстро загорался и быстро остывал. Он начинал кампании, сталкивался с трудностями… и просто уходил от дальнейшего противоборства. В результате он редко терпел поражения на поле боя, но регулярно проигрывал кампании. В этом смысле он разительно отличался от римлян - ключевых своих противников. В действительности непобедимые легионы разбивались кем-либо регулярно. Однако квириты с упрямством, которое другие назвали бы ослиным, продолжали гнуть свою линию в любой ситуации - и побеждали. Пирр был органически неспособен вести себя таким же образом. Блестящие таланты и кипучая энергия позволили ему ярко прожить жизнь. Но неспособность направить эти таланты и энергию в нужное русло сделала их бесполезными.

Пирр I - эпирский царь из рода Пирридов, правивший в 307—302, 295—272 гг. до P.X. Сын Эакида. Род. в 319 г. до Р.Х. + 272 г. до Р.Х.
Жены: 1) Антигона; 2) Авдолеона; 3) Биркенна; 4) Ланасса, дочь сицилийского царя Агафокла.

Пирр принадлежал к младшей ветви Пирридов. Матерью его была Фтия, дочь фессалийца Менона, который стяжал себе славу во время Ламийской войны. Во все время своего правления Эакид поддерживал Олимпиаду и враждовал с Кассандром.

Когда в 313 г. до Р.Х. восставшие молоссы изгнали Эакида и возвели на престол его брата Алкета II, а приверженцев Эакида захватили и убили, Андроклид и Ангел бежали, тайно увезя мальчика Пирра, которого уже разыскивали враги. Однако им пришлось взять с собой нескольких рабов и женщин, чтобы ухаживать за ребенком, и это настолько затруднило и замедлило бегство, что погоня уже настигала их. Тогда они передали мальчика Андроклиону, Гиппию и Неандру, юношам верным и сильным, приказав им бежать что есть духу и остановиться в македонском городе Мегары, а сами то просьбами, то силой оружия до вечера удерживали преследователей, и едва только те повернули вспять, поспешили догонять своих спутников, увозивших Пирра. Ускользнув таким образом от преследования и очутившись вне опасности, беглецы прибыли в Иллирию, к царю Главкию, и там, в доме царя, увидев его, сидевшего вместе с женой, положили ребенка на пол посреди покоя. Царь был в нерешительности. Он боялся Кассандра — врага Эакида — и потому долго молчал, размышляя. В это время Пирр сам подполз к нему и, схватившись ручонками за полы его плаща, при-поднялся, дотянулся до колен Главкия, улыбнулся, а потом заплакал, словно проситель, со слезами умолявший о чем-то. Главкию это показалось изъявлением воли богов, и он тотчас поручил ребенка жене, приказав ей воспитывать его вместе с их собственными детьми. Спустя некоторое время враги потребовали отдать им мальчика, а Кассандр даже предлагал за него 20 талантов, но царь не выдал Пирра. Более того, когда Пирру исполнилось 12 лет, Главкий с войском явился в Эпир и вернул своему воспитаннику престол. Это случилось в 307 г. до Р.Х., когда эпироты убили Алкета II.
Лицо у Пирра было царственное, но выражение его было скорее пугающее, нежели величавое. Зубы у него не отделялись друг от друга; вся верхняя челюсть состояла из одной сплошной кости, и промежутки между зубами были намечены лишь тоненькими бороздками. Верили, что Пирр может доставить облегчение страдающим болезнью селезенки, стоит ему Только принести в жертву белого петуха и его правой лапкой несколько раз легонько надавить на живот лежащего навзничь больного. И ни один человек, даже самый бедный и незнатный, не встречал у него отказа, если просил о таком лечении: Пирр брал петуха и приносил его в жертву, и такая просьба была для него самым приятным даром.
Когда Пирру исполнилось 17 лет, он, считая, что власть его достаточно крепка, отправился за пределы своей страны, чтобы взять в жены одну из дочерей Главкия, вместе с которыми он воспитывался. Тогда молоссы снова восстали, изгнали его приверженцев, разграбили имущество и призвали на царство Неоптолема III, сына Александра I, отпрыска старшей ветви Пирридов. Пирр, утратив власть и лишившись всего своего достояния, отправился к Деметрию Полиоркету, сыну Антигона I, женатому на его сестре Деидамии. В большой битве при Ипсе (в 301 г. до Р.Х.), где сражались все цари, Пирр, в ту пору совсем еще юный, принял участие на стороне Деметрия и отличился в этом бою, обратив противника в бегство. Когда же Деметрий потерпел поражение, Пирр не покинул его, но сперва по его поручению охранял города Эллады, а после заключения перемирия был отправлен заложником к Птолемею I Лагу в Египет. Там, на охоте и в гимнасии, он сумел показать Птолемею свою силу и выносливость, но особенно старался угодить Беренике, так как видел, что она пользуется у царя наибольшим влиянием. Пирр умел войти в доверие к самым знатным людям, которые могли быть ему полезны, а к низким относился с презрением, жизнь вел умеренную и целомудренную, и потому среди многих юношей царского рода ему оказали предпочтение и отдали ему в жены Антигону, дочь Береники. После женитьбы Пирр стяжал себе еще более громкое имя, да и Антигона была ему хорошей женой, и поэтому он добился, чтобы его, снабдив деньгами, отправили с войском в Эпир отвоевать себе царство. Там многие -были рады его приходу, ибо ненавидели Неоптолема за его жестокое и беззаконное правление. Все же опасаясь, как бы Неоптолем не обратился за помощью к кому-нибудь из царей, Пирр прекратил военные действия и по-дружески договорился с ним о совместной власти.
С течением времени нашлись люди, которые стали тайно разжигать их взаимную неприязнь и подозрения. Неоптолем стал искать случая отравить Пирра и вовлек в заговор его виночерпия. Но заговор его открылся. Пирр имел самые точные сведения о готовящемся на него покушении и предоставил все собранные улики некоторым могущественным эпиротам. Те же призвали его уничтожить Неоптолема и взять всю власть над страной в свои руки. Пирр так и поступил. Он пригласил Неоптолема на одно из празднеств и убил (в 295 г. до Р.Х.) + + +

С тех пор Пирр питал в душе много великих замыслов, однако больше всего надежд сулило ему вмешательство в дела соседей-македонян. Незадолго до этого Кассандр умер, а между его сыновьями — Антипатром и Александром V — началась распря. Александр обратился за помощью к Пирру. Пирр явился и потребовал в награду за союз Стимфею и Паравею, подвластные македонцам, а также Амбракию, Акарнанию и Амфилохию, принадлежавшие покоренным им народам. Когда юный Александр согласился, Пирр захватил эти области, оставил в них свои гарнизоны, а остальные владения, отобрав у Антипатра, вернул Александру.
В 294 г. до Р.Х. в Македонию приехал Деметрий I Полиоркет. Вскоре ему представился случай убить Александра. Он умертвил юношу и был провозглашен царем Македонии. Не взирая на прежнюю дружбу, Пирр и Деметрий стали готовиться к войне между собой. В 289 г. до Р.Х. цари двинулись друг на друга, но оба сбились с пути и разминулись. Деметрий вторгся в Эпир и разграбил его, а Пирр напал на македонское войско, стоявшее в Этолии. Военачальник Деметрия Пантавх вызвал Пирра на поединок. Пирр дважды ранил его и свалил с ног. Эпироты, ободренные победой своего царя, прорвали строй македонцев, бросились преследовать бегущих и многих убили, а 5000 взяли в плен.
Этот поединок и поражение, нанесенное македонцам, не столько вызвали ненависть к Пирру, сколько умножили его славу и внушили свидетелям и участникам битвы восхищение его доблестью. О нем много говорили и считали, что и внешностью своей и быстротой движений он напоминает Александра, а видя его силу и натиск в бою, все думали, будто перед ними тень Александра или его подобие, и если остальные цари доказывали свое сходство с Александром лишь пурпурным облачением, свитой, наклоном головы да высокомерным тоном, то Пирр доказал его с оружием в руках. После смерти Антигоны он женился еще не раз и всегда из расчета, желая расширить свои владения: он был женат на дочери Автолеонта, царя пэонийцев, на Биркенне, дочери Бардиллея, царя иллирийцев, и на Ланассе, дочери Агафокла Сиракузского, которая принесла ему в приданное Керкиру. От Антигоны у него был сын Птолемей, от Ланассы — Александр, а от Биркены — Гелен. Всех их он с самого рождения закалял для будущих битв и воспитывал храбрыми и пылкими в бою.
После битвы в Этолии Пирр вернулся домой и некоторое время спустя заключил с Деметрием мир. Деметрий готовил в ту пору восточный поход, мечтая о завоевании Азии, и очень желал помириться с Пирром, чтобы не иметь у себя в тылу такого беспокойного соседа. Миру, однако, не суждено было продлиться долго. В том же году Пирр развелся с Ланассой, которая ревновала мужа к другим женам-варваркам. Она удалилась на Керкиру, куда вскоре приплыл Деметрий. Он сошелся с Ланассой и поставил в городе гарнизон. Этот эпизод окончательно убедил Пирра во враждебности Деметрия, и он примкнул к союзу Лисимаха, Птолемея и Селевка, который те заключили против Деметрия.
В 288 г. до Р.Х. Лисимах вторгся в Верхнюю Македонию. Пирр выждал, когда Деметрий выступит против него, и занял Нижнюю Македонию. Деметрий повернул армию и пошел на Пирра. Но как только два войска сблизились, многие македонцы стали перебегать к Пирру. Испуганный Деметрий тайком бежал из лагеря. Пирр без боя вошел в лагерь, где македонское войско провозгласило его царем. Но вскоре появился Лисимах и, считая разгром Деметрия общей заслугой, стал требовать у Пирра раздела власти. Пирр принял его предложение, потому что сомневался в македонцах и не мог твердо на них положиться. Цари поделили между собой страну и города.
Сперва это решение послужило им на пользу и прекратило войну, но вскоре оба убедились, что раздел власти стал для них не концом вражды, а лишь источником распрей и взаимных обвинений. Пока Деметрий мог угрожать обоим, цари хранили видимость мира, но в 285 г. до Р.Х., когда Деметрий потерпел поражение в Сирии, Лисимах двинулся на Пирра, который стоял лагерем под Эдессой. Письмами и речами он побудил знатнейших македонцев к измене, пристыдив их за то, что они поставили над собой господином чужестранца, чьи предки всегда были рабами македонцев, а друзей и ближайших соратников Александра изгнали из Македонии. Когда многие склонились на уговоры Лисимаха, Пирр, испугавшись, ушел с войском эпи-ротов и союзников, потеряв Македонию так же легко, как прежде приобрел. Изгнанный в Эпир, он скоро стал тяготиться мирной жизнью и только ждал случая, чтобы ввязаться в какую-нибудь авантюру. Возможность представилась ему через пять лет. + + +

В 282 г. до Р.Х. римляне напали на тарентийцев. У тех не было сил вести войну, но бесчестная дерзость вожаков народа не давала им сложить оружие, и тогда они задумали призвать и сделать военачальником в войне против римлян Пирра, отличного полководца и в то время самого праздного из царей. Пирр воспрянул духом, предвидя возможность великих завоеваний в Западном Средиземноморье. Разгромив Рим, он хотел овладеть всей Италией и Сицилией, и оттуда напасть на Карфаген. Как только из Тарента прибыли грузовые суда, Пирр в 280 г. до Р.X. погрузил на них 20 слонов, 3000 всадников, 20 000 пехотинцев, 2000 лучников и 500 пращников. После того как все было готово, он отчалил, но когда корабли вышли на середину Ионийского моря, их понес необычный для этого времени года бурный ветер. Благодаря храбрости и расторопности гребцов и кормчих кораблю Пирра удалось приблизиться к берегу. Опасаясь, что корабль будет разбит, Пирр бросился в море, а приближенные и телохранители немедленно кинулись его спасать. Однако в темноте среди огромных волн Трудно было оказать ему помощь, и только на рассвете, когда ветер стих, Пирр выбрался на сушу, изможденный телом, но бодрый духом. Мессапы, на землю которых его вынесло бурей, по мере сил оказали ему помощь и подвели к земле немногие уцелевшие корабли, на которых было несколько десятков всадников, меньше двух тысяч пехотинцев и два слона.
С этими силами Пирр отправился в Тарент. Вступив в город, он ничего не предпринимал против желания тарентийцев, пока не подошли спасшиеся корабли и не собралась большая часть его войска. К этому времени Пирр увидел, что чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не покидать бань и пирушек. Поэтому он закрыл все гимнасии и портики, где тарентийцы, прогуливаясь, вершили военные дела на словах, положил конец неуместным пирам, попойкам и шествиям и многих призвал в войско.
Когда пришло известие, что римский консул Левин с большими силами опустошил Луканию и наступает на Тарент, Пирр счел недостойным в бездействии смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода союзных отрядов. Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и Гераклеей.
Узнав, что римляне остановились неподалеку за рекой Сири-сом, Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и все устройство римского лагеря. Увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал своему приближенному Мегаклу, стоявшему рядом: «Порядок в войске у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле — посмотрим». И уже опасаясь за дальнейшее, он решил дождаться союзников, а на тот случай, если римляне попытаются перейти реку раньше, поставил стражу, чтобы помешать переправе. Но римляне начали переходить реку сразу в нескольких местах, так что греки, боясь окружения, отступили. Узнав об этом, Пирр встревожился еще больше и приказал своим военачальникам построить пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников напал на строящихся после переправы римлян. Во время битвы красота его оружия и блеск роскошного убора делали его заметным отовсюду, и он делом доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь всем, кого одолевал противник.
Тем временем подошла построенная фаланга, и Пирр сам повел ее на римлян. Те выдержали натиск, и завязался бой, исход которого долгое время не мог определиться: говорят, что семь раз противники поочередно то обращались в бегство, то пускались в погоню за бегущими. Победу грекам принесла только атака слонов. Римские кони не выносили вида этих чудовищ и мчались вместе с всадниками вспять, не успевая приблизиться к врагам, а Пирр, напав во главе фессалийской конницы на пришедших в замешательство противников, обратил их в бегство и многих перебил. Иероним сообщает, что в этой битве римляне потеряли семь тысяч, а Пирр — меньше четырех тысяч. Он взял римский лагерь и привлек этой победой на свою сторону многие союзные с Римом города, опустошил обширную область и продвинулся вперед настолько, что от Рима его отделяли лишь 300 стадиев.
После битвы к Пирру пришло множество луканов и самнитов, и он смог сформировать большое войско. Однако римляне не делали никаких попыток к заключению мира и продолжали готовиться к новым сражениям. Чтобы склонить их на уступки, Пирр предложил отпустить без выкупа всех пленных и обещал римлянам помощь в завоевании Италии. Взамен он не требовал ничего, кроме дружеского союза с ним и неприкосновенности Тарента. Сенат отказался, заявив, что пока Пирр остается в Италии, римляне будут воевать с ним до полного истощения. В следующем году Пирр встретился с римлянами близ города Аскула. Первый день был неудачным для него. Неприятель оттеснил его войско в места непроходимые для конницы, к лесистым берегам быстрой реки, откуда слоны не могли напасть на вражеский строй. Много воинов было ранено и убито в этом сражении, пока ночь не прервала его. На следующий день, задумав перенести битву на равнину и бросить в бой слонов, Пирр заранее укрепил наиболее уязвимые позиции караульными отрядами и, расставив между слонами множество метателей дротиков, стремительно двинул на врага плотно сомкнутый строй. Римляне не могли уклониться в сторону или ударить с фланга, как в предыдущем сражении, и встретили противника на равнине лицом к лицу. Стремясь скорее отбросить фалангу, пока не подошли слоны, легионеры упорно бились мечами против сарисс, но против слонов их доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв 6000 человек. Пирр потерял за два дня 3500. Говорят, что он заметил какому-то человеку, радовавшемуся победе: «Если мы одержим еще одну такую победу над римлянами, то окончательно погибнем». В самом деле, в двух прошедших сражениях погибла большая часть войска, приведенного им с собой, и почти все его приближенные и полководцы; других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было, а кроме того, он видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь быстро наполняется людьми, и что после всех поражений римляне не пали духом, но гнев лишь приумножил их упорство.
В следующем году у Пирра появились новые надежды. Ему даже пришлось выбирать, потому что одновременно к нему обратились сицилийцы, предложившие занять Акрагант, Сиракузы и Леонтины и просившие изгнать карфагенян и освободить остров от тиранов, и вестники из Греции, сообщившие, что Лисимах убит, а унаследовавший ему Птолемей II Керавн пал в битве с галатами и теперь самое время явиться в Македонию, лишившуюся царя. Пирр сетовал на судьбу, которая в один и тот же час представила ему две возможности совершить великие дела, ибо понимал, что от одной из них необходимо отказаться, и долго колебался. Но затем, решив, что в Сицилии его ждут более славные подвиги и что оттуда недалеко до Африки, он предпочел двинуться на остров. В Таренте он поставил караульный отряд, а тарентийцам, с негодованием требовавшим, чтобы он либо вел войну с римлянами, ради которой явился, либо покинул страну и оставил им город таким, каким его принял, отвечал высокомерно, советуя спокойно ждать, пока придет их черед. Затем он отплыл в Сицилию, где все шло так, как он предполагал: города с готовностью присоединились к нему, так что на первых порах ему нигде не пришлось прибегать к военной силе, и всего с 30 000 пехоты, 2500 всадников и 20 слонами он разбил карфагенян и занял их владения. Лишь Эрик, недоступный по своему местоположению и хорошо укрепленный, он взял силой. Сообщают, что Пирр первым забрался на его стены, отражая натиск многочисленных врагов, и, нагромоздив вокруг себя горы мертвых тел, сам остался невредимым. Затем он обратился против марментинцев, сильно досаждавших грекам, разбил их в сражении и разрушил многие принадлежавшие им крепости.
Карфагеняне, напуганные напором этого человека, согласны были заплатить ему деньги и прислать суда, если бы он заключил с ними союз, но Пирр, жаждавший добиться большего, ответил, что заключит мир только в том случае, если они покинут Сицилию. Гордый своей мощью и успехами, стремясь осуществить то, ради чего он приплыл в Сицилию, а более всего мечтая об Африке, Пирр стал набирать по городам гребцов, которых не хватало на многих его кораблях, и при этом действовал уже не мягко и снисходительно, а властно и жестко, прибегая к насилиям и наказаниям. Сначала он не был таким, напротив, как никто другой, привлекал к себе приветливым обхождением, всем доверял и никого не стеснял, зато позже, превратившись из вождя народа в тирана, своей суровостью стяжал себе славу человека жестокого и коварного. Как бы то ни было, но города, пусть и неохотно, выполняли его требования, пока вскоре он не стал подозревать в измене Фенона и Сострата, знатных сиракузян, которые первые уговорили его приехать в Сицилию, открыли перед ним город, едва он явился, и больше всех помогали ему в сицилийском походе. Пирр не желал ни брать их с собой, ни оставлять на острове. Сострат в страхе перешел на сторону врага, а Фенона Пирр умертвил. И тут дела царя сразу приняли иной оборот: города возненавидели его; одни из них присоединились к карфагенянам, другие же призвали мамертинцев. В ту пору, когда Пирр повсюду видел измены, заговоры и восстания, к нему прибыли письма от самнитов и тарентийцев, которые, лишившись своих земель и с трудом отстаивая от римлян свои города, просили его о помощи. Это помогло Пирру скрыть, что его отплытие означает отказ от всех замыслов и бегство, ибо на самом деле Сицилия, словно потрясаемый бурей корабль, уже не повиновалась ему, и он, ища выхода, поспешно бросился в Италию.
Когда Пирр в 275 г. до Р.Х. покинул Сицилию, варвары объединились против него: карфагеняне дали ему в самом проливе морское сражение, в котором он потерял немало кораблей, а мамертинцы, числом не менее 10 000, переправились раньше Пирра и, не осмеливаясь встретиться с ним лицом к лицу, заняли неприступные позиции. Когда Пирр на уцелевших судах прибыл в Италию, они напали на него и рассеяли все его войско. Погибли два слона и множество воинов из тылового отряда. Пирр сам отражал натиск врага и без страха сражался с опытным и дерзким противником. Когда он был ранен мечом в голову и ненадолго вышел из боя, мамертинцы воспрянули духом. Один из них, огромного роста, в сверкающих доспехах, выбежал вперед и громким голосом стал вызывать Пирра, если тот еще жив, выйти и сразиться с ним. Пирр, раздраженный, повернулся и, пробившись сквозь ряды своих щитоносцев, пытавшихся его удержать, вышел гневный, со страшным, забрызганным кровью лицом. Опередив варвара, Пирр ударил его мечом по голове, и, благодаря силе его рук и отличной закалке стали, лезвие рассекло туловище сверху донизу, так что в один миг две половины разрубленного тела упали в разные стороны. Это удержало варваров от новых нападений: они были поражены и дивились Пирру, словно какому-то сверхъестественному существу. Остальной путь Пирр прошел беспрепятственно и с 20 000 пехоты и 3000 всадников прибыл в Тарент. Пополнив там войска самыми храбрыми из тарентийцев, он тотчас выступил против римлян, стоявших лагерем в Самнии. Один из консулов Маний Курий стоял лагерем возле Беневента, другой находился вЛукании. Пирр поспешил напасть на Мания прежде, чем подойдет второе войско, и потому, собрав самых сильных людей и самых свирепых слонов, ночью двинулся на лагерь врага. Но дорога была длинная, шла через густой лес, воины заблудились в темноте, и таким образом время было потеряно. На рассвете враги ясно увидели Пирра, двигавшегося по гребню холмов. Маний немедленно вышел из лагеря, напал на передовых воинов и обратил их в бегство. Однако, когда в бой вступили слоны, римляне отступили к самому лагерю. Здесь они забросали слонов из-за укреплений множеством копий и сумели повернуть их вспять. Бегство слонов через ряды фаланги внесло в ряды Пирра сильный переполох, и римлянам оставалось только закрепить победу.
Так рухнули все надежды Пирра в Италии и Сицилии; шесть лет потратил он на эти войны и хотя был побежден, но и в поражении сохранил свое мужество непоколебимым и по-прежнему считался повсюду самым опытным, сильным и отважным из современных ему царей. Однако добытое подвигами он терял ради надежд на будущее и, алчущий далекого и нового, не мог удержать достигнутого, если для этого нужно было проявить упорство. Поэтому Антигон и сравнивал Пирра с игроком в кости, который умеет сделать ловкий бросок, но не знает, как воспользоваться своей удачей. + + +

Вернувшись в Эпир с 8000 пехотинцев и 500 всадниками, расстроив свою казну, Пирр стал искать новой войны, чтобы накормить войско. К нему присоединились некоторые из галатов, и в 274 г. до Р.Х. он напал на Македонию, где царствовал тогда Антигон II, сын Деметрия. Целью его был захват добычи, но после того, как ему удалось взять многие города и 2000 неприятельских воинов перешли на его сторону, Пирр, преисполнившись надеждами, пошел в наступление на самого Антигона и, напав на него в узком ущелье, поверг в смятение все его войско. Только многочисленный отряд галатов в тылу у Антигона упорно сопротивлялся, и в завязавшемся жестоком бою большинство их было перебито, а вожаки слонов, окруженные вместе с животными, сдались в плен. Увеличив таким образом свои силы и более полагаясь на свою удачу, чем трезво все размыслив, Пирр ударил на фалангу македонцев, которые после понесенного галатами поражения были полны смятения и страха. Македонцы уклонились от боя, и тогда Пирр, простерши к ним руку, стал поименно окликать всех военачальников, старших и младших, чем побудил пехоту Антигона перейти на свою сторону. Отступая, Антигон удержал за собой всего несколько прибрежных городов.Не дождавшись, пока дела его в Македонии устроятся и положение упрочится, Пирр опять увлекся новыми надеждами и охотно отозвался на уговоры Клеонима Спартанского, который прибыл в 272 г. до Р.Х., чтобы звать его в Лакедемон (он хотел отобрать царскую власть у своего племянника Арея I).
Пирр явился в Грецию с 25 000 пехотинцев, 2000 всадников и 24 слонами. Уже сама многочисленность этого войска показывала, что Пирр хочет приобрести ни Спарту для Клеонима, а весь Пелопоннес для себя, но на словах он упорно отрицал это перед прибывшими к нему лакедемонскими послами.
Тем не менее спартанцы изготовились к обороне. Их было мало, но они, охваченные патриотическим порывом, готовились дорого продать свою жизнь. Целый день войско Пирра безуспешно пыталось преодолеть ров, которым спартанцы окружили свой город. На другой день на помощь осажденным подошел полководец Антигона II Гоната Аминий с войском.
Пирру пришлось отступить. Как раз в это время в Аргосе шли распри между Аристеем и Аристиппом. И так как Аристипп считался другом Антигона, то Аристей поспешил призвать в Аргос Пирра. Пирр всегда легко переходил от одной войны к другой. Он немедленно двинулся на Аргос. Узнав, что Антигон уже занял высоты над равниной, он стал лагерем близ Навплии. В завязавшихся переговорах решено было, что оба войска отступят от города и не будут вмешиваться в аргосский конфликт. Но Пирр, вступивший в тайный сговор с Аристеем, не собирался выполнять своих обещаний.
Когда наступила ночь, Аристей открыл для него городские ворота. Пехота Пирра тихо вошла в город, но когда через ворота стали проводить слонов, поднялся шум, всполошивший жителей. Аргосцы поспешили занять Аспиду и другие укрепленные места и отправили гонцов к Антигону. Соединившись с лакедемонянами, его солдаты напали с тыла на войско Пирра. В кромешной темноте на узких улицах Аргоса, изрезанных каналами, начался упорный бой. Когда наступило утро, Пирр увидел, что Аспида занята вооруженными врагами, и велел своим отступать. Сыну своему Гелену, оставшемуся вне города, он велел разрушить часть стены, чтобы помочь выходящим. Но гонец перепутал приказ, и юноша, взяв остальных слонов, вошел в город на помощь отцу. Пирр в это время уже отходил. В воротах началась страшная давка, которую еще усугубили вышедшие из повиновения слоны. Пирр, оглядев бушевавшие вокруг людские волны, снял диадему, . украшавшую шлем, и напал на врагов, следовавших за ним по пятам. Копье пронзило ему панцирь, и он, получив рану, устремился на того, кто нанес удар. То был аргосец, незнатный человек, сын бедной старой женщины. Она в это время, как и остальные аргивянки, с крыши дома глядела на битву и, увидев, что сын ее вступил в единоборство с Пирром, испуганная грозящей ему опасностью, сорвала с крыши черепицу и обеими руками бросила ее в Пирра. Черепица ударила его в голову ниже шлема и перебила позвонки у основания шеи. Пирр потерял сознание и свалился с лошади. Солдаты Антигона оттащили тело в преддверие какого-то дома и там отрубили голову.
Когда весть о гибели Пирра стала всем известна, войско его сложило оружие и перешло на сторону Антигона, который наследовал его власть и его царство (Плутарх: «Пирр»). Все монархи мира. Греция, Рим, Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001 г.

Предшественник Антигон II Гонат Преемник Антигон II Гонат Рождение 319 до н. э. (-319 )

• Эпир

Смерть 272 до н. э. (-272 )
Аргос , Греция Место погребения

• Деметра

Род Пирриды Отец Эакид Мать Фтия Супруга Ланасса Дети Александр II , Олимпия из Эпира , Птолемей и Гелен Пирр на Викискладе

Пирр был троюродным братом и двоюродным племянником Александра Македонского (отец Пирра, Эакид - двоюродный брат и племянник Олимпиады , матери Александра ). Многие современники Пирра считали, что сам Александр Македонский возродился в его лице.

Ранние годы

В конце 317 года до н. э. в Эпире войска подняли всеобщее восстание: отец Пирра был объявлен низложенным общим постановлением; многие из его друзей умерщвлены, другим удалось спастись бегством; единственного сына царя Пирра, которому было тогда 2 года, некоторые из приближённых с большими опасностями доставили в землю царя тавлантинов Главкии .

В конце 307 года до н. э. эпироты, не вынося жестокости царя Алкета , ставшего царём после смерти отца Пирра, и македонского влияния в стране, в одну и ту же ночь умертвили его и двух его сыновей. И тогда Главкий поспешил водворить в его наследие сына Эакида Пирра, которому теперь исполнилось 12 лет .

В 302 году до н. э., глубоко убеждённый в преданности своего народа, Пирр отправился в Иллирию , чтобы принять участие в свадьбе одного из сыновей Главкия, при дворе которого он вырос; в его отсутствие молоссы возмутились, прогнали приверженцев царя, разграбили его сокровищницу и возложили диадему на Неоптолема , сына царя Александра , предшественника отца Пирра на троне Эпира.

Пирр бежал из Европы и отправился в лагерь Деметрия Полиоркета , под чьим руководством он, по-видимому, получил первый боевой опыт во время Четвёртой войны диадохов . В 301 году до н. э. он принял участие в битве при Ипсе на стороне Антигона Одноглазого и Деметрия Полиоркета .

После битвы при Ипсе вернулся вместе с Деметрием в Грецию.

В 299 или 298 году до н. э. Птолемей I организовал его брак с Антигоной , дочерью Береники I (Египетской) и её первого мужа Филиппа . Для них обоих это был первый брачный союз . В промежутке между заключением брака и 296 годом до н. э. у них родилась дочь Олимпиада .

В 296 году до н. э., получив от Птолемея I поддержку деньгами и войсками, Пирр отправился в Эпир; чтобы царь Неоптолем не обратился с просьбой о помощи к какой-нибудь иностранной державе, он заключил с ним договор, по которому они должны были управлять страною сообща.

Заручившись поддержкой знати, в 295 году до н. э. он пригласил Неоптолема на пир и там убил. Таким образом, Пирр стал полновластным царём Эпира .

Около того же времени при родах второго ребёнка Птолемея или вскоре после них, вероятно, скончалась супруга Пирра Антигона . Антигона сыграла важную роль в возвышении своего мужа и после смерти супруги в честь Антигоны им была названа колония Антигония в Хаония . Там чеканились медали с надписью ΑΝΤΙΓΟΝΕΩΝ .

Как кажется, около этого времени Пирр получил Керкиру вследствие своего брака с дочерью Агафокла Ланассой . То, что этот остров был приданым Ланассы, можно заключить из того, что она потом уезжает на него (в 290 г. до н. э.; см. ниже) . Птолемей I, очевидно, должен был содействовать этому браку, чтобы представитель его дела в Греции получил ещё большую силу; а Агафокл был слишком занят войнами в Италии , чтобы иметь возможность обратить на греческие дела такое внимание, какого желал Птолемей I, выдавая за него замуж свою дочь . Согласно Павсанию , Пирр взял Керкиру открытой силой .

Война в Македонии

В это время Деметрий заболел; он лежал в Пелле , прикованный к одру болезни. Весть об этом побудила Пирра произвести вторжение в Македонию, причём его единственной целью был грабёж; но когда к нему толпами начали приходить македоняне и наниматься к нему на службу, то он двинулся далее и подступил к Эдессе . Деметрий, лишь только почувствовал некоторое облегчение, поспешил пополнить ряды своего войска, значительно поредевшие от дезертирства, и выступил против Пирра, который, не будучи готов к решительному сражению, повёл своё войско назад; Деметрию удалось догнать его в горах и уничтожить часть неприятельского ополчения. Он заключил мир с Пирром, т. к. не только желал обеспечить свой тыл для новых предприятий, но и стремился приобрести в этом воине и полководце помощника и товарища. Он формально уступил обе македонские области, занятые ранее Пирром, а может быть, также и условился с ним насчёт того, чтобы пока сам будет завоёвывать восток, Пирр завоёвывал запад, где при сиракузском дворе всё уже подготовлено Оксифемидом, Агафокл убит и где господствует такая сильная смута, что смелое нападение обещает самый верный успех .

Сам Деметрий употребил зиму 289/288 года до н. э. на самые обширные и поистине колоссальные вооружения. Плутарх говорит (Сравнительные жизнеописания , Деметрий, 43) , что его приготовления к войне нисколько не уступали его надеждам и планам; он поставил на ноги войско в 98 тыс. человек пехоты и почти в 12 тыс. всадников, приказал строить корабли в Пирее , в Коринфе, в Халкиде и в Пелле, сам посещал верфи, делал указания и сам прилагал руки к работам; был составлен такой флот, какого ещё никогда мир не видел; в нём насчитывалось 500 кораблей, в числе которых были пятнадцати- и шестнадцатипалубные суда, гиганты, более чем своими колоссальными размерами повергавшие в изумление той лёгкостью и точностью, с какой можно было управлять ими.

Видя, что против Азии вскоре выступит такая огромная сила, какою после Александра не располагал ещё никто, для борьбы с Деметрием объединились трое царей – Селевк, Птолемей, Лисимах . Союзники предложили Пирру присоединиться к своему союзу, указав ему на то, что вооружения Деметрия ещё не готовы, а вся его страна полна смут, и что они не могут представлять себе, чтобы Пирр не воспользовался этим случаем овладеть Македонией; если он пропустит его, то Деметрий скоро принудит его биться в самой молосской земле за храмы богов и за могилы его дедов; разве у него уже не вырвана из рук супруга , а с нею и остров Керкира? Это даёт ему полное право обратиться против него. Пирр обещал своё участие.

Пирр разбил войска Полиоркета в 287 году до н. э. Армия Деметрия перешла на сторону Пирра, и он стал царём почти всей Македонии. Несколько лет шла яростная борьба. Пирр в конце концов потерпел поражение и был вынужден удалиться в родной Эпир.

Пиррова война

Война с Римом

В 280 году до н. э. Пирр заключил с боровшимся против Рима Тарентом договор и через год высадился в Италии с 20 тыс. солдат, 3 тыс. всадников, 2 тыс. лучников, 500 пращниками и 20 боевыми слонами. Кроме Тарента, Пирра поддерживали Метапонт и Гераклея . Тем временем на юг был послан консул Публий Валерий Левин , и две армии встретились у Гераклеи, где Пирр одержал трудную победу. Союзниками Пирра стали греческие города Кротон и Локры , а также несколько италийских племён, в результате чего римляне практически потеряли контроль над югом Италии. Пирр стал продвигаться на север, попутно надеясь укрепить антиримскую коалицию, но из этого ничего не вышло, и он перезимовал в Кампании . Поняв, что война становится затяжной, Пирр послал в сенат своего парламентёра Кинея . Однако один из сенаторов, Аппий Клавдий Цек , предложил не вести переговоров с врагом, всё ещё находящимся на италийской земле, и война продолжалась.

Весной 279 года до н. э. Пирр атаковал римские колонии в Луцерии и Венузии и попытался привлечь на свою сторону самнитов . Рим тоже стал готовиться к войне, начал чеканить серебряную монету для потенциальных союзнических договоров с южноиталийскими греками и выслал на восток две консульские армии под начальством Публия Сульпиция Саверриона и Публия Деция Муса . Между Луцерией и Венузием, близ Аускула , они встретились с Пирром, который отбросил их обратно, хотя и не сумел взять римский лагерь. В связи с большими потерями в этой битве Пирр заметил: «Ещё одна такая победа, и я останусь без войска» .

Греческие союзники опоздали. В армии Пирра началось брожение, и его врач даже предложил римлянам убить царя. Но консулы 278 года до н. э. Гай Фабриций Лусциний и Квинт Эмилий Пап сообщили об этом Пирру, с насмешкой добавив, что Пирр, «видимо, не способен судить одновременно и друзей, и врагов».

Когда римляне объявили о своём временном уходе из Тарента, Пирр в свою очередь огласил перемирие и разместил там гарнизон. Однако это вызвало недовольство местных жителей, потребовавших от Пирра либо продолжения войны, либо вывода войск и восстановления статус-кво . Параллельно с этим до Пирра дошли просьбы о высылках подкреплений в осаждённые Карфагеном Сиракузы и в Македонию и Грецию, в которые вторглись кельтские племена.

Война с Карфагеном

Пирр решил уйти из Италии и заняться войной в Сицилии , что дало возможность римлянам подчинить самнитов и превратить их в римских союзников , и покорить луканов и бруттиев . В 279 году до н. э. сиракузяне предложили Пирру власть над Сиракузами в обмен на военную помощь против Карфагена. Сиракузы надеялись с помощью Пирра стать главным центром западных эллинов.

Проигнорировав требования тарентийцев, Пирр появился в Сицилии, где стал собирать поддержанную флотом в 200 галер новую армию из Сиракуз и Акраганта , предположительно насчитывавшую 30 тыс. пехотинцев и 2500 всадников. После этого он продвинулся на восток и взял карфагенскую крепость на горе Эрикс , причём первым взобрался на стену крепости. Карфагенянам пришлось вступить в переговоры, а Пирр в это время нашёл новых союзников-мамертинцев .

К концу 277 год до н. э. у карфагенян оставался лишь один плацдарм на Сицилии - Лилибей . В 276 году до н. э. Пирр был полновластным господином Сицилии, имел собственный флот и прочную точку опоры в Таренте, на Италийской земле. На Сицилии Пирр уже имел флот в 200 галер и ещё намеревался строить флот в Италии. Между тем в Южной Италии римляне вновь овладели греческими городами Кротоном и Локрами; только Регий и Тарент сохраняли независимость.

Уже после смерти Пирра, его владения в Южной Италии были потеряны, так в 270 году до н. э. Сиракузы были захвачены ранее служившим Пирру - Гиероном , который установил там тиранию.

Конец войны

Нанеся несколько поражений карфагенянам в Сицилии, не получавшие серьёзных подкреплений и средств ещё со времени своих прежних побед над Римом, войска Пирра были серьёзно истощёны. В этой трудной ситуации весной 275 года до н. э. Пирр принял решение вернуться в Италию, где римляне захватили несколько городов и подчинили себе союзные Пирру племена самнитов и луканов. При Беневенте произошла последняя битва, произошедшая между войсками Пирра (без союзников-самнитов) и римлянами, возглавляемыми консулом Манием Курием Дентатом .

Несмотря на то, что римлянам так и не удалось нанести поражение Пирру на поле боя, они выиграли то, что можно назвать «войной на истощение », у лучшего полководца своего времени и одного из величайших в античности . Совершив это, римляне превратились в могущественную силу Средиземноморья . Римские битвы с Пирром впервые обозначили превосходство римского легиона над македонской фалангой из-за большей мобильности легиона (хотя многие указывали на ослабление роли кавалерии во времена диадохов). Кому-то может показаться, что после битвы при Беневенте эллинистический мир уже никогда не смог выставить против Рима такого полководца, как Пирр, но это не так. Греко-македонский, эллинистический мир будет сопротивляться Риму в лице Митридата Евпатора , царя Понта.

Война с Антигоном Гонатом

Вернувшись на родину, Пирр начал борьбу со своим основным противником, Антигоном Гонатом , который господствовал во всей Македонии и в ряде греческих городов, в том числе в Коринфе и Аргосе. Успех снова сопутствовал Пирру. После нескольких сражений ему удалось вытеснить Антигона Гоната из Македонии. Победа была омрачена бесчинствами наёмников Пирра, которые разграбили и осквернили могилы македонских царей, что вызвало недовольство населения.

Стремясь утвердить своё влияние в Греции, Пирр ввязался в борьбу со Спартой. Без объявления войны он вторгся на её территорию. Однако Пирр недооценил твёрдость и мужество своих новых противников. Он пренебрёг полученным им от спартанцев гордым посланием.

«Если ты бог, - писали спартанцы, - то с нами ничего не случится, ибо мы ничем против тебя не погрешили, если же ты человек, то найдётся кто-нибудь и посильнее тебя!»

Смерть Пирра

Пирр осадил Спарту. На помощь спартанцам подходил отряд, посланный Антигоном Гонатом. Тогда Пирр, не закончив кровавого спора со Спартой, принял роковое решение - идти на Аргос, где происходили распри между различными группами населения.

Пирр (319-272). Царь Эпира и двоюродный брат Александра Великого . По просьбе жителей Тарента высадился в 280 году в Италии. Благодаря своим слонам, он выиграл множество сражений как на Сицилии против карфагенян, так и в Италии против римлян, которые, впервые увидев слонов, окрестили их «луканскими быками». Но его авторитарность, а также понесенные им поражения при Лилибее (современная Марсала) на Сицилии или при Беневенте вызвали отчуждение греков, проживавших в Италии и на Сицилии, в связи с чем он вынужден был удалиться от дел.

Дриди Э. Карфаген и Пунический мир / Эди Дриди. – М., 2008, с. 386-387.

Пирр (Pyrrhos) (319-272 гг. до н.э.). Молосский царь Эпира и троюродный брат Александра Beликого. С 307 по 303 г. до н.э. правил как младший соправитель, а затем был изгнан. Бежал к Деметрию I Полиоркету и участвовал в битве при Ипсе (301 г. до н.э.). В 299/298 г. до н.э. Деметрий Полиркет направил его заложником к Птолемею I , где он женился на Антигоне, дочери Береники I. В 297 г. до н.э. при поддержке Птолемея I вернул себе эпирский трон. После того как Антигона умерла, женился на Ланассе, дочери Агафокла, а затем - на дочери вождя дарданов, с которым заключил союз.

Пирр стремился восстановить империю Александра Великого. После успешной войны вместе с Лисимахом против Деметрия Полиоркета (288 г. до н.э.) стал самым влиятельным правителем в Греции и контролировал Фессалию и западную Македонию. В 285 г. до н.э. был вытеснен Лисимахом обратно в Эпир. С 280 по 275 г. до н.э. воевал против Рима на стороне греческих городов Италии и Сицилии. Несмотря на победы в битвах при Гера- клее (280 г. до н.э.) и Аускуле (279 г. до н.э.), его потери были столь велики, что в 277 г. до н.э. он был вынужден отвести свои войска на Сицилию - отсюда пошло выражение «Пиррова победа», обозначающее пустую, или бессмысленную победу. Практически вытеснил карфагенян (на тот момент - союзников Рима) с Сицилии, но затем вернулся в Италию. В 275 г. до н.э. был разбит римлянами в битве при Беневенте (который до этого назывался Малевентом), после чего вернулся в Эпир. В 274 г. до н.э. вновь вторгся в Македонию. Отвоевал у Антигона II Гоната большую часть Фессалии и Македонии , а в 272 г. до н.э. вторгся в Пелопоннес. В то же время Антигон вернул себе большую часть Македонии, а Пирр был убит при попытке взять Аргос.

Адкинс Л., Адкинс Р. Древняя Греция. Энциклопедический справочник. М., 2008, с. 84-85.

Пирр (Пurros) (319-273 до н. э.) - царь Эпира (307-302; 296-273), крупнейший полководец эллинистической эпохи. В 302 году до н. э., лишившись власти в результате восстания местных племен молоссов, Пирр прибыл к Деметрию Полиоркету и воевал на его стороне в битве при Ипсе в 301 году. В 296 году, вновь овладев властью в Эпире, присоединил к своим владениям острова Керкиру, Левкаду, области Акарнанию, Амбракию и другие территории Греции. В 287 году в течение семи месяцев удерживал власть над Македонией. В 280 году, во время войны города Тарента с Римом, выступил на стороне первого; в битве при Гераклее в 280 году его наемное войско нанесло римлянам поражение, в 279 году при городе Аускуле Пирр ценой огромных потерь в войске вновь разбил римлян (так называемая пиррова победа). В 278 году в союзе с сиракузянами выступил против союзников Рима - сицилийских карфагенян. Однако из-за недовольства сицилийского населения его политикой поборов Пирру пришлось покинуть Сиракузы. Вернулся в 276 году в Италию. В 275 году при Беневенте армия Пирра была полностью разбита римлянами, сам Пирр бежал в Тарент, потом в Эпир. В 273 году был убит в уличной схватке с македонянами в Аргосе.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 11. ПЕРГАМ - РЕНУВЕН. 1968.

Источники: Plut., Pyrrhus.

Литература: Hassel U., Pyrrhus, Münch., 1947; Nenci G., Pirro, Torino, 1953.

Пирр (319-272 гг. до н.э.) - сын Эакида, с 308 г. царь Эпира и знаменитый полководец. В 304 г. Кассандр лишил Пирра престола. Юный изгнанник нашел убежище у Деметрия Полиоркета, вместе с ним сражался в битве при Ипсе, затем был заложником в Египте. В 297 г. Птолемей вернул Пирру престол Эпира. В том же году умер Кассандр, а его сыновья немедленно начали войну друг с другом. Пир поддержал одного из них и в качестве платы за услугу отторг у Македонии пограничные области Стимфею, Парабею, Амфилохию и Акарнанию.
В 294 г. царем Македонии стал Деметрий Полиоркет. Между ним и Птолемеем происходили постоянные столкновения. Войска Пирра неоднократно вторгались в Фессалию. Преследуя их в 289 г. Деметрий Полиоркет потерпел поражение. В следующем году Пирр вторгся в Македонию и дошел до Эдессы. В 287 г. Деметрий Полиоркет собрал значительные силы, чтобы раз навсегда разделаться с опасным противником. Пирр привлек на свою сторону Лисимаха. С двух сторон они вторглись в Македонию. Войска Деметрия Полиоркета перешли на сторону Лисимаха, а сам Деметрий бежал из страны. Преследуя его, Пирр устремился в Грецию.
В 284 г. Лисимах нанес Пирру поражение, отобрал у него Западную Македонию и сам занял македонский престол. Пирру пришлось отказаться от своих видов на Македонию и обратить всю свою энергию на завоевание Иллирии.
В 280 г. к Пирру за помощью против римлян обратился южноиталийский город Тарент. Пирр явился в Италию во главе 25-тысячного войска и разбил римлян у Гераклеи. После этого на его сторону перешли луканы и самниты. С новой армией Пирр появился в Кампании. В 279 г. римляне потерпели от него еще одно поражение - при Аскуле, но по-прежнему отказались заключить мир.
В 278 г. к Пирру прибыло посольство от сицилийских греков, которых в это время теснили карфагеняне. Пирр переправился на Сицилию и заставил карфагенян снять осаду Сиракуз. Греки немедленно примкнули к нему. Вскоре в руках карфагенян на Сицилии остался лишь неприступный Эрике. Пирр стал готовиться к переправе в Африку. Его противники вскоре сумели договориться. Карфагеняне, римляне и мамертинцы заключили соглашение о совместных действиях против Пирра. В Италии римляне взяли Гераклею, Кронон и Локры. Тарентинцы умоляли Пирра о помощи. Наблюдая повсюду крушение своих планов, Пирр летом 276 г. принял решение о возвращении в Италию. Во время переправы карфагеняне разбили его флот, а мамертинцы нанесли потери арьергарду. В 275 г. Пирр с новой армией вступил в Самний. В битве при Беневенте он потерпел от римлян поражение и с остатками армии вернулся в Эпир. Его гарнизон в Таренте заключил с римлянами договор и сдал им город.
Внимание Пирра снова было приковано к Македонии. Весной 274 г. он нанес поражение царю Антигону II Гонату ; македонская армия перешла на его сторону. Антигон Гонат бежал в Фессалоники. Посчитав, что с ним покончено, Пирр выступил в поход на Пелопоннес. За помощью к нему обратился изгнанный спартанцами царь Кле-оним. Пирр подошел к Спарте и начал осаду города. В это время, получив передышку, Антигон Гонат собрал новые силы и с ними устремился в Грецию. В 272 г. его армия вошла в Коринф и готовилась к выступлению на Аргос. Узнав об этом, Пирр решил отступить от Спарты и занять Аргос прежде Антигона Гоната. В пути он попал в засаду спартанцев, вследствие чего Антигон Гонат прибыл в Аргос первым. Пирру пришлось брать город штурмом. Он погиб в уличном бою.

Как только из Тарента прибыли грузовые суда, Пирр в 280 г. до Р.X. погрузил на них 20 слонов, 3000 всадников, 20 000 пехотинцев, 2000 лучников и 500 пращников. После того как все было готово, он отчалил, но когда корабли вышли на середину Ионийского моря, их понес необычный для этого времени года бурный ветер. Благодаря храбрости и расторопности гребцов и кормчих кораблю Пирра удалось приблизиться к берегу. Опасаясь, что корабль будет разбит, Пирр бросился в море, а приближенные и телохранители немедленно кинулись его спасать. Однако в темноте среди огромных волн Трудно было оказать ему помощь, и только на рассвете, когда ветер стих, Пирр выбрался на сушу, изможденный телом, но бодрый духом. Мессапы, на землю которых его вынесло бурей, по мере сил оказали ему помощь и подвели к земле немногие уцелевшие корабли, на которых было несколько десятков всадников, меньше двух тысяч пехотинцев и два слона.

С этими силами Пирр отправился в Тарент. Вступив в город, он ничего не предпринимал против желания тарентийцев, пока не подошли спасшиеся корабли и не собралась большая часть его войска. К этому времени Пирр увидел, что чернь в Таренте по доброй воле не склонна ни защищаться, ни защищать кого бы то ни было, а хочет лишь отправить в бой его, чтобы самой остаться дома и не покидать бань и пирушек. Поэтому он закрыл все гимнасии и портики, где тарентийцы, прогуливаясь, вершили военные дела на словах, положил конец неуместным пирам, попойкам и шествиям и многих призвал в войско.

Когда пришло известие, что римский консул Левин с большими силами опустошил Луканию и наступает на Тарент, Пирр счел недостойным в бездействии смотреть, как приближается враг, и выступил с войском, не дождавшись прихода союзных отрядов. Свой лагерь он устроил на равнине между Пандосией и Гераклеей.

Узнав, что римляне остановились неподалеку за рекой Сири-сом, Пирр верхом отправился к реке на разведку, осмотрел охрану, расположение и все устройство римского лагеря. Увидев царивший повсюду порядок, он с удивлением сказал своему приближенному Мегаклу, стоявшему рядом: «Порядок в войске у этих варваров совсем не варварский. А каковы они в деле - посмотрим». И уже опасаясь за дальнейшее, он решил дождаться союзников, а на тот случай, если римляне попытаются перейти реку раньше, поставил стражу, чтобы помешать переправе. Но римляне начали переходить реку сразу в нескольких местах, так что греки, боясь окружения, отступили. Узнав об этом, Пирр встревожился еще больше и приказал своим военачальникам построить пехоту и держать ее в боевой готовности, а сам во главе трех тысяч всадников напал на строящихся после переправы римлян. Во время битвы красота его оружия и блеск роскошного убора делали его заметным отовсюду, и он делом доказывал, что его слава вполне соответствует его доблести, ибо, сражаясь с оружием в руках и храбро отражая натиск врагов, он не терял хладнокровия и командовал войском так, словно следил за битвой издалека, поспевая на помощь всем, кого одолевал противник.

Тем временем подошла построенная фаланга, и Пирр сам повел ее на римлян. Те выдержали натиск, и завязался бой, исход которого долгое время не мог определиться: говорят, что семь раз противники поочередно то обращались в бегство, то пускались в погоню за бегущими. Победу грекам принесла только атака слонов. Римские кони не выносили вида этих чудовищ и мчались вместе с всадниками вспять, не успевая приблизиться к врагам, а Пирр, напав во главе фессалийской конницы на пришедших в замешательство противников, обратил их в бегство и многих перебил. Иероним сообщает, что в этой битве римляне потеряли семь тысяч, а Пирр - меньше четырех тысяч. Он взял римский лагерь и привлек этой победой на свою сторону многие союзные с Римом города, опустошил обширную область и продвинулся вперед настолько, что от Рима его отделяли лишь 300 стадиев.

После битвы к Пирру пришло множество луканов и самнитов, и он смог сформировать большое войско. Однако римляне не делали никаких попыток к заключению мира и продолжали готовиться к новым сражениям. Чтобы склонить их на уступки, Пирр предложил отпустить без выкупа всех пленных и обещал римлянам помощь в завоевании Италии. Взамен он не требовал ничего, кроме дружеского союза с ним и неприкосновенности Тарента. Сенат отказался, заявив, что пока Пирр остается в Италии, римляне будут воевать с ним до полного истощения.

В следующем году Пирр встретился с римлянами близ города Аскула. Первый день был неудачным для него. Неприятель оттеснил его войско в места непроходимые для конницы, к лесистым берегам быстрой реки, откуда слоны не могли напасть на вражеский строй. Много воинов было ранено и убито в этом сражении, пока ночь не прервала его. На следующий день, задумав перенести битву на равнину и бросить в бой слонов, Пирр заранее укрепил наиболее уязвимые позиции караульными отрядами и, расставив между слонами множество метателей дротиков, стремительно двинул на врага плотно сомкнутый строй. Римляне не могли уклониться в сторону или ударить с фланга, как в предыдущем сражении, и встретили противника на равнине лицом к лицу. Стремясь скорее отбросить фалангу, пока не подошли слоны, легионеры упорно бились мечами против сарисс, но против слонов их доблесть была бессильна. Римляне бежали в свой лагерь, потеряв 6000 человек. Пирр потерял за два дня 3500. Говорят, что он заметил какому-то человеку, радовавшемуся победе: «Если мы одержим еще одну такую победу над римлянами, то окончательно погибнем». В самом деле, в двух прошедших сражениях погибла большая часть войска, приведенного им с собой, и почти все его приближенные и полководцы; других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было, а кроме того, он видел, что пыл его местных союзников остыл, в то время как вражеский лагерь быстро наполняется людьми, и что после всех поражений римляне не пали духом, но гнев лишь приумножил их упорство.

В следующем году у Пирра появились новые надежды. Ему даже пришлось выбирать, потому что одновременно к нему обратились сицилийцы, предложившие занять Акрагант, Сиракузы и Леонтины и просившие изгнать карфагенян и освободить остров от тиранов, и вестники из Греции, сообщившие, что Лисимах убит, а унаследовавший ему Птолемей II Керавн пал в битве с галатами и теперь самое время явиться в Македонию, лишившуюся царя. Пирр сетовал на судьбу, которая в один и тот же час представила ему две возможности совершить великие дела, ибо понимал, что от одной из них необходимо отказаться, и долго колебался. Но затем, решив, что в Сицилии его ждут более славные подвиги и что оттуда недалеко до Африки, он предпочел двинуться на остров. В Таренте он поставил караульный отряд, а тарентийцам, с негодованием требовавшим, чтобы он либо вел войну с римлянами, ради которой явился, либо покинул страну и оставил им город таким, каким его принял, отвечал высокомерно, советуя спокойно ждать, пока придет их черед. Затем он отплыл в Сицилию, где все шло так, как он предполагал: города с готовностью присоединились к нему, так что на первых порах ему нигде не пришлось прибегать к военной силе, и всего с 30 000 пехоты, 2500 всадников и 20 слонами он разбил карфагенян и занял их владения. Лишь Эрик, недоступный по своему местоположению и хорошо укрепленный, он взял силой. Сообщают, что Пирр первым забрался на его стены, отражая натиск многочисленных врагов, и, нагромоздив вокруг себя горы мертвых тел, сам остался невредимым. Затем он обратился против марментинцев, сильно досаждавших грекам, разбил их в сражении и разрушил многие принадлежавшие им крепости.

Карфагеняне, напуганные напором этого человека, согласны были заплатить ему деньги и прислать суда, если бы он заключил с ними союз, но Пирр, жаждавший добиться большего, ответил, что заключит мир только в том случае, если они покинут Сицилию. Гордый своей мощью и успехами, стремясь осуществить то, ради чего он приплыл в Сицилию, а более всего мечтая об Африке, Пирр стал набирать по городам гребцов, которых не хватало на многих его кораблях, и при этом действовал уже не мягко и снисходительно, а властно и жестко, прибегая к насилиям и наказаниям. Сначала он не был таким, напротив, как никто другой, привлекал к себе приветливым обхождением, всем доверял и никого не стеснял, зато позже, превратившись из вождя народа в тирана, своей суровостью стяжал себе славу человека жестокого и коварного. Как бы то ни было, но города, пусть и неохотно, выполняли его требования, пока вскоре он не стал подозревать в измене Фенона и Сострата, знатных сиракузян, которые первые уговорили его приехать в Сицилию, открыли перед ним город, едва он явился, и больше всех помогали ему в сицилийском походе. Пирр не желал ни брать их с собой, ни оставлять на острове. Сострат в страхе перешел на сторону врага, а Фенона Пирр умертвил. И тут дела царя сразу приняли иной оборот: города возненавидели его; одни из них присоединились к карфагенянам, другие же призвали мамертинцев. В ту пору, когда Пирр повсюду видел измены, заговоры и восстания, к нему прибыли письма от самнитов и тарентийцев, которые, лишившись своих земель и с трудом отстаивая от римлян свои города, просили его о помощи. Это помогло Пирру скрыть, что его отплытие означает отказ от всех замыслов и бегство, ибо на самом деле Сицилия, словно потрясаемый бурей корабль, уже не повиновалась ему, и он, ища выхода, поспешно бросился в Италию.

Когда Пирр в 275 г. до Р.Х. покинул Сицилию, варвары объединились против него: карфагеняне дали ему в самом проливе морское сражение, в котором он потерял немало кораблей, а мамертинцы, числом не менее 10 000, переправились раньше Пирра и, не осмеливаясь встретиться с ним лицом к лицу, заняли неприступные позиции. Когда Пирр на уцелевших судах прибыл в Италию, они напали на него и рассеяли все его войско. Погибли два слона и множество воинов из тылового отряда. Пирр сам отражал натиск врага и без страха сражался с опытным и дерзким противником. Когда он был ранен мечом в голову и ненадолго вышел из боя, мамертинцы воспрянули духом. Один из них, огромного роста, в сверкающих доспехах, выбежал вперед и громким голосом стал вызывать Пирра, если тот еще жив, выйти и сразиться с ним. Пирр, раздраженный, повернулся и, пробившись сквозь ряды своих щитоносцев, пытавшихся его удержать, вышел гневный, со страшным, забрызганным кровью лицом. Опередив варвара, Пирр ударил его мечом по голове, и, благодаря силе его рук и отличной закалке стали, лезвие рассекло туловище сверху донизу, так что в один миг две половины разрубленного тела упали в разные стороны. Это удержало варваров от новых нападений: они были поражены и дивились Пирру, словно какому-то сверхъестественному существу.

Остальной путь Пирр прошел беспрепятственно и с 20 000 пехоты и 3000 всадников прибыл в Тарент. Пополнив там войска самыми храбрыми из тарентийцев, он тотчас выступил против римлян, стоявших лагерем в Самнии. Один из консулов Маний Курий стоял лагерем возле Беневента, другой находился вЛукании. Пирр поспешил напасть на Мания прежде, чем подойдет второе войско, и потому, собрав самых сильных людей и самых свирепых слонов, ночью двинулся на лагерь врага. Но дорога была длинная, шла через густой лес, воины заблудились в темноте, и таким образом время было потеряно. На рассвете враги ясно увидели Пирра, двигавшегося по гребню холмов. Маний немедленно вышел из лагеря, напал на передовых воинов и обратил их в бегство. Однако, когда в бой вступили слоны, римляне отступили к самому лагерю. Здесь они забросали слонов из-за укреплений множеством копий и сумели повернуть их вспять. Бегство слонов через ряды фаланги внесло в ряды Пирра сильный переполох, и римлянам оставалось только закрепить победу.

Так рухнули все надежды Пирра в Италии и Сицилии; шесть лет потратил он на эти войны и хотя был побежден, но и в поражении сохранил свое мужество непоколебимым и по-прежнему считался повсюду самым опытным, сильным и отважным из современных ему царей. Однако добытое подвигами он терял ради надежд на будущее и, алчущий далекого и нового, не мог удержать достигнутого, если для этого нужно было проявить упорство. Поэтому Антигон и сравнивал Пирра с игроком в кости, который умеет сделать ловкий бросок, но не знает, как воспользоваться своей удачей.

Вернувшись в Эпир с 8000 пехотинцев и 500 всадниками, расстроив свою казну, Пирр стал искать новой войны, чтобы накормить войско. К нему присоединились некоторые из галатов, и в 274 г. до Р.Х. он напал на Македонию, где царствовал тогда Антигон II, сын Деметрия. Целью его был захват добычи, но после того, как ему удалось взять многие города и 2000 неприятельских воинов перешли на его сторону, Пирр, преисполнившись надеждами, пошел в наступление на самого Антигона и, напав на него в узком ущелье, поверг в смятение все его войско. Только многочисленный отряд галатов в тылу у Антигона упорно сопротивлялся, и в завязавшемся жестоком бою большинство их было перебито, а вожаки слонов, окруженные вместе с животными, сдались в плен. Увеличив таким образом свои силы и более полагаясь на свою удачу, чем трезво все размыслив, Пирр ударил на фалангу македонцев, которые после понесенного галатами поражения были полны смятения и страха. Македонцы уклонились от боя, и тогда Пирр, простерши к ним руку, стал поименно окликать всех военачальников, старших и младших, чем побудил пехоту Антигона перейти на свою сторону. Отступая, Антигон удержал за собой всего несколько прибрежных городов.

Не дождавшись, пока дела его в Македонии устроятся и положение упрочится, Пирр опять увлекся новыми надеждами и охотно отозвался на уговоры Клеонима Спартанского, который прибыл в 272 г. до Р.Х., чтобы звать его в Лакедемон (он хотел отобрать царскую власть у своего племянника Арея I).

Пирр явился в Грецию с 25 000 пехотинцев, 2000 всадников и 24 слонами. Уже сама многочисленность этого войска показывала, что Пирр хочет приобрести ни Спарту для Клеонима, а весь Пелопоннес для себя, но на словах он упорно отрицал это перед прибывшими к нему лакедемонскими послами.

Тем не менее спартанцы изготовились к обороне. Их было мало, но они, охваченные патриотическим порывом, готовились дорого продать свою жизнь. Целый день войско Пирра безуспешно пыталось преодолеть ров, которым спартанцы окружили свой город. На другой день на помощь осажденным подошел полководец Антигона II Гоната Аминий с войском.

Пирру пришлось отступить. Как раз в это время в Аргосе шли распри между Аристеем и Аристиппом. И так как Аристипп считался другом Антигона, то Аристей поспешил призвать в Аргос Пирра. Пирр всегда легко переходил от одной войны к другой. Он немедленно двинулся на Аргос. Узнав, что Антигон уже занял высоты над равниной, он стал лагерем близ Навплии. В завязавшихся переговорах решено было, что оба войска отступят от города и не будут вмешиваться в аргосский конфликт. Но Пирр, вступивший в тайный сговор с Аристеем, не собирался выполнять своих обещаний.

Когда наступила ночь, Аристей открыл для него городские ворота. Пехота Пирра тихо вошла в город, но когда через ворота стали проводить слонов, поднялся шум, всполошивший жителей. Аргосцы поспешили занять Аспиду и другие укрепленные места и отправили гонцов к Антигону. Соединившись с лакедемонянами, его солдаты напали с тыла на войско Пирра. В кромешной темноте на узких улицах Аргоса, изрезанных каналами, начался упорный бой. Когда наступило утро, Пирр увидел, что Аспида занята вооруженными врагами, и велел своим отступать. Сыну своему Гелену, оставшемуся вне города, он велел разрушить часть стены, чтобы помочь выходящим. Но гонец перепутал приказ, и юноша, взяв остальных слонов, вошел в город на помощь отцу. Пирр в это время уже отходил. В воротах началась страшная давка, которую еще усугубили вышедшие из повиновения слоны.

Пирр, оглядев бушевавшие вокруг людские волны, снял диадему, . украшавшую шлем, и напал на врагов, следовавших за ним по пятам. Копье пронзило ему панцирь, и он, получив рану, устремился на того, кто нанес удар. То был аргосец, незнатный человек, сын бедной старой женщины. Она в это время, как и остальные аргивянки, с крыши дома глядела на битву и, увидев, что сын ее вступил в единоборство с Пирром, испуганная грозящей ему опасностью, сорвала с крыши черепицу и обеими руками бросила ее в Пирра. Черепица ударила его в голову ниже шлема и перебила позвонки у основания шеи. Пирр потерял сознание и свалился с лошади. Солдаты Антигона оттащили тело в преддверие какого-то дома и там отрубили голову.

Когда весть о гибели Пирра стала всем известна, войско его сложило оружие и перешло на сторону Антигона, который наследовал его власть и его царство (Плутарх: «Пирр»).

Все монархи мира. Греция, Рим, Византия. Константин Рыжов. Москва, 2001.

Далее читайте:

Исторические лица Греции (биографический справочник).

Греция, Эллада , южная часть Балканского полуострова, одна из наиболее важных исторических стран древности.