Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

«Певцы» входит в объёмный цикл очерков и рассказов, объединённых общим названием «Записки охотника». Цикл создавался в течение многих лет - с 1847 по 1851 год (следует упомянуть и 1874 год, когда к основному списку произведений были добавлены ещё три рассказа) и не сразу автор определился со своим замыслом. Всё начиналось с рассказа «Хорь и Калиныч» , созданного под впечатлением от прогулок Тургенева по окрестностям Спасского-Лутовиного Орловской губернии. Писатель с удовольствием предавался занятию охотой, и его поле зрения то и дело попадали пейзажи Спасского и местные жители с их разнообразными нравами. Это и стало основой многочисленных рассказов, больше напоминающих очерки с подробным описанием типов крестьян и людей иных сословий.

Рассказ «Певцы» был создан в середине цикла - в 1850 году, когда автор хорошо осознавал, для чего он пишет свой очередной сюжет по мотивам увиденного. Издававшиеся в знаменитом журнале «Современник» рассказы стали настоящим прорывом в русской литературе и заставили общественность пересмотреть свои взгляды на современного героя художественного произведения. У Тургенева это простой человек со всеми деталями его внешнего облика и внутреннего мира, привычками, продиктованными часто сложной судьбой и непростыми условиями жизни. Однако задача автора не столько максимально натуралистично изобразить простой народ, сколько опоэтизировать его, но при этом без лишних сантиментов. Многие образы показаны с юмором или авторской иронией. Но всякий раз они тонко и интересно разработаны с психологической точки зрения.

Так, в «Певцах» рождается любопытная галерея образов сельца «Колотовка» и его окрестностей: души компании и владельца популярной питейной целовальника Николая Ивановича, вездесущего балабола и лоботряса по прозвищу Обалдуй; загадочного, но вызывающего неизменное уважение к себе Дикого-Барина; рядчика из Жиздры, обладающего красивым высоким голосом; мужика «себе на уме» с подозрительным взглядом по прозвищу Моргач и, наконец, победителя певческого соревнования Яшки-Турка.

Герой, от лица которого ведётся повествование, барин местного уезда (в нём мы узнаём самого Тургенева), как обычно, выступает в рассказе в роли наблюдателя. Сюжет основывается на нехитрых событиях, разворачивавшихся в «Притынной» Николая Ивановича, в то же время в произведении много места уделяется подробному описанию разных типажей. Сюда съезжаются многочисленные посетители и в том числе претенденты на победу в певческом конкурсе - рядчик из Жиздры и Яшка-Турок. Жребий выпал петь сначала рядчику. И он довольно быстро поразил присутствующих красивым фальцетом и сложными музыкальными пассажами. Но продолжал хмуриться Дикий-Барин. Его реакция осталась для наблюдавшего за ним барина загадкой.

Между тем, несмотря на попытки Обалдуя и сочувствующих присвоить рядчику победу без боя, было решено заслушать Яшку-Турка. Он заметно волновался и даже, казалось, хотел уклониться от солирования. Но всё тот же Дикий-Барин строго настоял на соблюдении правил состязания.

Яша начал петь неуверенно, голос его набирал силу постепенно. Но вот зазвучала та самая русская народная песня, которая способна перевернуть душу любого слушателя. А в самом голосе Яшки было что-то и жуткое, и одновременно завораживающее. Не было в «Притынной» ни одного человека, которого этот голос не тронул бы до глубины души. И Дикий-Барин не удержался: из глаза его покатилась слеза. Так была одержана безоговорочная победа Яшки-Турка.

Заслуживает отдельного внимания финал произведения. Автор-рассказчик покидает питейную, боясь нарушить то удивительное впечатление, которое на него произвело увиденное и услышанное. И, видимо, был прав. Потому что позже, заглянув в окно всё того же заведения, он увидел, что все изрядно пьяны, шумны и бестолковы. Рассказ заканчивается открытым финалом, над которым невольно хочется задуматься. Это лирическое отступление о мальчике, искавшего какого-то Антропку, которого хотела высечь барыня. И долго рассказчику слышался этот голос: «Антропка-а-а! …» Возможно, потому что в один день барин познал величие таланта простого человека и такую же его горькую судьбу? …

• «Певцы», краткое содержание рассказа Тургенева
• «Отцы и дети», краткое содержание по главам романа Тургенева
• «Отцы и дети», анализ романа Ивана Сергеевича Тургенева

самостоятельно сформулируйте главную мысль рассказа певцы

1. "Певцы" Тургенева, насколько я помню?

   В рассказе Певцы, повествующем о русской, правдивой, горячей душе крестьянина-отходника Яшки- Турка, которая звучала и дышала в нем и так и хватала за сердце, хватала прямо за его русские струны, при помощи песни раскрывается национальный характер героя. Писатель делает героя своеобразным носителем народной стихии. Тургенев воспроизводит быт деревни, описывает и Притынный кабачок один из деревенских кабаков.
   Тургенев показывает талантливую душу русского крестьянина. Какой же силы и мощи должен быть талант, чтобы его не убило крепостное право! В голосе Яшки Турка слышалась "и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно беспечная, унылая скорбь. Русская правдивая, горячая суть человеческая звучала и дышала в нем, и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны".
   Тургенев открыл читателям нравственную высоту крестьянской души, показал, как стойко, не теряя мужества и человеческого достоинства, переносят эти люди голод, нужду, помещичий произвол.

   Ну а если совсем коротко, то:
   Даже простые крестьяне могут иметь большой талант, вне зависимости от положения в обществе.
   Русский народ талантлив!

2. Уникальность России.

   Ей богатство в талантах населяющих ее людей.

В рассказе «Певцы» речь идет о том, как завсегдатаи деревенского кабачка бились об заклад на осьмуху пива, кто лучше споет: Яшка Турок или рядчик из Жиздры. Яшка - худой, стройный, впечатлительный человек. Его соперник - щеголь и беспечный болтун. Рядом с ним сидел Дикий Барин, поглядывающий кругом, как бык из под ярма. В углу примостился мужик в изорванной свитке. Яшка, по душе настоящий художник, очень волновался, дрожал той лихорадкой, которая, по словам автора, знакома всем выступающим публично.

Первый начал Рядчик веселую, плясовую песню: чего только не выделывал, не выводил его голос, точно юла какая; с залихватской удалью подхватывал он напев. Подобно ему самому, его пение, щегольское, беспечное, разудалое, подмывало слушателей, и они тоже незаметно для себя стали ему подпевать, поощрять одобрительными криками: «Лихо, забирай, шельмец!". Молодецкое пение возбудило во всех энергию удачи и молодечества. Кончил он под неистовый взрыв неудержимого одобрения.

Обалдуй душил его: целовальник словно помолодел, а Яков, как сумасшедший, закричал: «Молодец, молодец!» Так подействовало пение рядчика оно быстро захватило слушателей, ударило по нервам, привело их в возбуждение; но это влияние глубоко не шло: оно прошло поверх души и потому так скоро уступило место иному совершенно воздействию, когда очередь пришла за Яшкой. Он закрылся рукой, как бы желая отделиться от окружающего, как бы желая уйти далеко-далеко от всей прозы жизни в другой мир, который, очевидно, уже владел его артистическим воображением. «Яков открыл лицо: оно было бледно, как у мертвого», - говорит Тургенев. И полилась заунывная песня: «Не одна в поле дороженька пролегала», и сразу какая-то сладостная жуть влилась в души всех. Правда, что в самом голосе Якова заключалась и молодая страсть, и какая-то увлекательно-беспечная грустная скорбь. Но один голос не способен был так неотразимо подействовать. В его пении изливалась русская правдивая горячая душа и не могла не хватать за сердце. Как неотразимо глубоко было его действие! У самого автора закипали на сердце слезы. У окна раздались глухие, сдержанные рыдания: то плакала жена целовальника. Мужичок в углу, покачивая головой, тихонько всхлипывал. И даже по железному лицу Дикого Барина медленно покатилась крупная тяжелая слеза. Рядчик застыл. Вдруг певец оборвал свою песню. Никто не пошевелился, боясь нарушить святость минуты, а может быть, все еще пребывали в тех поэтических грезах, которыми он обвеял души своих слушателей. Все стояли, как бы оцепенелые. Один он, певец-чудодей, стоял, счастливый своей победой, сияющий счастьем.

Перед нами огромная артистическая сила, увлекательная и захватывающая человеческие сердца. Яков - певец-художник, певец Божьей милостью, т е. артист, которого посещает истинное вдохновение. В эти минуты он поднимается на недосягаемую высоту и властвует над душами своих слушателей. Яшка - певец, обладающий огромной творческой силой, т. е. способностью самому многое пережить, перестрадать, перечувствовать и заставить все это переиспытать своих слушателей. Так вот какого вдохновенного художника песни открыл Тургенев в простом деревенском кабачке. Автор рассказа «Певцы» не только открыл в деревне великого артиста, но открыл также и чуткую впечатлительную публику, которая способна к глубоким художественным переживаниям, способна так затаенно слушать, способна так цельно принимать и проникаться исполнением артиста.

И.В.Жукова

МБОУ СОШ №4,г.Иваново

Многообразие типов людей искусства в изображении И.С.Тургенева.

(Талант из народа в рассказе «Певцы».)

Нельзя говорить о большом количестве героев, представляющих мир искусства в произведениях И. С. Тургенева. Их не больше, чем у остальных писателей, но типы, изображенные Иваном Сергеевичем, довольно разнообразны. В них он попытался воплотить свои глубинные мысли о назначении художника. Герои Тургенева живут или мыслями и думами писателя, или своей собственной жизнью, зачастую споря с творцом, создавшим их, как, например, герой романа «Дым» Потугин, высказавший мысль, абсолютно неприемлемую самим писателем, о том, что «народное творчество – нелепость, чепуха». Опровергает этот тезис героя не сам Тургенев, а его же создание – удивительный, оставляющий неизгладимый след в душе каждого читателя рассказ из цикла «Записки охотника» – «Певцы» (1850), где показан сложный и тонкий процесс исполнения русской протяжной песни.

Начало этого рассказа не вызывает никаких положительных эмоций у читателя – все слишком обыкновенно в этой действительности «небольшого сельца Колотовки»- и не только обыкновенно, но тяжело в этом мире крестьянского быта. Что же предстает перед нашими глазами? Нет, не пляски, не народное гулянье и даже не прекрасный русский пейзаж, а «голый холм, сверху до низу рассеченный страшным оврагом» [Т.IV, с. 225]. Невеселый пейзаж, от которого сжимается сердце, сменяется еще более невеселым описанием «бедной деревушки» с «полуразметанными крышами домов», свидетельствующими о тяжелой зиме, с «выжженным запыленным выгоном», по которому «безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы» [Т.IV, с. 299] .

Но с самой первой страницы отмечаем мы мотив некой двойственности, который пройдет через весь рассказ, когда, вглядываясь в эту безрадостную картину жизни крестьян, мы прочтем: «…а между тем всем окрестным жителям хорошо известна дорога в Колотовку: они ездят туда охотно и часто» [Т.IV, с. 225]. Причиной тому- чудо искусства, мгновение, даваемое обездоленному мужичку как глоток чистого воздуха, освежающее его. И здесь нет никакого преувеличения; сам повествователь замечает: «Уже не раз доходили до меня слухи о Яшке – Турке как о лучшем певце в околотке...» [Т.IV. c. 230].

Среди всего этого обыкновенного, даже давящего на мозг, не иначе, как нечто необыкновенное, воспринимаем мы и происходящее в Притынном кабаке, и самого Якова, с которым жаждут встречи и Обалдуй, и Моргач, оживившийся при известии об ожидаемом событии, и сам рассказчик, удваивающий шаги после услышанного разговора, возбудившего его любопытство, и автор, создающий эту «необыкновенность» с помощью ситуации ожидания. Сначала мы увидим деревню, услышим разговор Обалдуя с Маргачом, заметим все подробности кабака, причем все время с ожиданием чего-то необыкновенного, а уже только после этого подготовленного ощущения чуда увидим Якова Турка, в портретной характеристике которого намечается все тот же мотив двойственности. С одной стороны, это обыкновенный человек - «худой и стройный... лет двадцати трех, одетый в долгополый нанковый кафтан голубого цвета» [Т.IV, с. 231]. Но, с другой стороны, в портрете Якова подчеркивается артистизм его натуры, как человека, душой принадлежащего к сфере искусства, уводящей человека в мир тонких человеческих чувств. «Его впалые щеки, большие беспокойные серые глаза, прямой нос с тонкими, подвижными ноздрями, белый покатый лоб с закинутыми назад светло-русыми кудрями, крупные, но красивые, выразительные губы – все лицо изобличало человека впечатлительного и страстного» [Т.IV, с. 231].

Эта двойственность портрета, а как потом увидим и натуры Якова, снижает его образ, чтобы можно было акцентировать внимание на самом акте творчества, которому уделено на страницах рассказа особое внимание. Еще большее снижение происходит после знакомства с миниатюрной предысторией героя: «Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки...» [Т.IV, с. 236]. Здесь уже не двойственность, а момент подчеркивания народного, низшего происхождения Якова. По социальному положению занимает он то же место, что и окружающие его люди, поэтому чувствует себя среди них как рыба в воде. Само прозвище было дано ему оттого, что мать его была пленная турчанка, а вот душа Якова, вылившаяся в его пении, вся до дна русская. В подтексте темы лежит и другая, бесконечно важная тема: о силе русского народного начала, прошедшего через ряд веков и тяжелых испытаний, но сохранившего себя во всей своей чистоте. Но то, что человек низшего происхождения мог быть «по душе художником» – это было нечто новое, подчеркивающее основную мысль не только всего рассказа, но и всех "Записок охотника" – о богатом внутреннем мире человека из народа, об огромных его потенциальных духовных возможностях. На протяжении всего акта творчества Яков сравнивается с другим мастером – рядчиком, с которым он вступает в соревнование. Этот прием позволяет акцентировать внимание на чертах, которые должны быть присущи человеку искусства. Уже в портрете рядчику явно недостает того артистизма, впечатлительности и страстности, что было подчеркнуто рассказчиком в Якове. Перед нами действительно обыкновенный человек, которого не выделишь из толпы людей, не заметишь, не остановишься: «Это был невысокого роста плотный мужчина лет тридцати, рябой и курчавый, с тупым вздернутым носом, живыми карими глазками и жидкой бородкой» [Т.IV, с. 231]. Рябой,с тупым вздернутым носом, тогда как у Якова – прямой нос с тонкими, подвижными ноздрями, подчеркивающими какое-то внутреннее благородство, достоинство человека; у рядчика хотя и живые, но все-таки глазки, да еще вдобавок и жидкая бородка. Но и само поведение героев очень рознит их. Якова перед пением охватило большое волнение, он «неровно дышал, руки его дрожали, как в лихорадке, – да у него и точно была лихорадка, та тревожная, внезапная лихорадка, которая так знакома всем людям, говорящим или поющим перед собранием» [Т.IV, с. 231]. Сам Тургенев писал в письме к О. В. Анненкову 31 июля 1853 года: «Я начинаю думать, что едва ли найду в себе довольно огня, чтобы продолжать мою работу» [Т.II, с. 173].Вот этот огонь, присущий только истинному человеку искусства с большим талантом, и жег душу Якова перед началом пения, огонь, ведущий к вдохновению, озаряющему душу исполнителя, тогда как рядчик «бойко поглядывал кругом, ... беспечно болтал и постукивал ногами... » [Т.IV с. 231-2З2], мог «хладнокровно и с самоуверенной улыбкой промолвить: «Начнем, пожалуй».

Заметно, что у рядчика слишком много разумности, размеренности в характере – все делается у него как-то по правилам: деньги «в новом кожаном кошельке», достает он их неторопливо, выбирая новенький грош. Яков же просто «зарылся у себя в карманах, достал первый попавший грош» – не об этом он сейчас думает, не об этом волнуется его сердце. После пения рядчик опять же все будет делать как-то уж слишком разумно: «…сел на лавку, достал из шапки полотенце и начал утирать лицо» [Т.IV, с. 239].

Несмотря на то что как мастер он имел голос приятный, сладкий, но во время пения он «играл и вилял как юлою», «заливался, возвращался к верхним нотам, переходы были иногда довольно смелы», потом «завихрился, и такие начал отделывать завитушки, так защелкал и забарабанил языком...» [Т.IV, с. 238].

Оценивая его пение, рассказчик останавливает свое внимание не столько на содержании, сколько на форме исполнения, постоянно отмечая различные переходы, особенности, не говоря ничего о впечатлении, производящем на душу слушающих. Что и говорить – мастерское исполнение, но не трогает оно душу, так как лишено внутреннего огня. От такого пения люди могут разыграться, но не расчувствоваться до слез. Этого качества, по мнению Тургенева, не должно быть в настоящем исполнителе. В письме к П. Виардо 1847 года он писал об этом с отрицательным оттенком: «Сквозь представляемый ими образ все-таки проглядывает стушевывающийся, следящий за собою актер, и эта некоторого рода связанность отзывается на зрителе" [Т.I, с. 444] . Совсем иного характера исполнение Якова- перед нами предстает даже не нечто необыкновенное, а чудо, то чудо, которого мы ждали от него как от художника, и то чудо, которого мы всегда ждем от встречи с настоящим искусством. Перед самим исполнением лицо Якова было «бледно, как у мертвого; глаза едва мерцали сквозь опущенные ресницы…» [Т.IV, с. 240]. Первый же звук его голоса, хотя и был «слаб и неровен», но подействовал на слушателей так, что «жена Николая Ивановича так и выпрямилась».

«Я признаюсь, редко слыхивал подобный голос: он был слегка разбит и звенел, как надтреснутый; он сначала отзывался чем-то болезненным, но в нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно беспечная, грустная скорбь. Русская правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны» [Т.IV, с. 241]. И по мере того как песнь росла, Яковым овладевало упоение: он уже совершенно позабыл и о сопернике, и о каждом из слушающих, да и сами слушающие не помнили уже ни о каком состязании- рассказчик в это время вспоминал белую чайку во время отлива, Николай Иванович, Моргач, Дикий Барин, даже Обалдуй едва сдерживали рыдания от чего-то родного и необозримо широкого, веющего от пения Якова.

Так велико было впечатление, так глубоко захватило оно душу каждого, что и после исполнения они стояли как «оцепенелые». Вот в этом и проявляется высокая, огромная сила искусства, данная избранным, могущая своими общечеловеческими струнами объединять людей. Так и пение Якова объединило на мгновенье таких разных, закрытых, непростых людей: и целовальника Николая Ивановича, живущего рассудком, человека осторожного и эгоистичного, и Моргача, хитрого как лисица, «человека себе на уме», и пустозвона Обалдуя, но тоже имеющего свою душу, и Дикого Барина – свирепого, но и благородного.

Неодинаково их восприятие песни, потому что Тургенев не уравнивает мужиков между собой, тем самым определяя внутреннюю глубину и сущность каждого. Искусство выступает здесь как бы мерилом человеческой ценности. Если Обалдуй «глупо разинул рот», то у Дикого Барина, как человека сильной души, знающего толк в пении, на которого не произвели впечатление «завитушки» рядчика, а «выражение губ оставалось презрительным» , во время пения Якова «по железному лицу… из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась тяжелая слеза» [Т.IV. с. 242], потому что и его душа среди прозы и тяжести жизни рвалась к простору, жаждала страсти, молодости, была созвучна песенной силе, правдивой и горячей русской душе песни. Вот они – потенциальные душевные силы русского народа, которым бы вырваться на волю, разметаться бы, но безнадежность, звучащая в песне, печаль заставляют катиться слезам по лицу и не более. И за эту минуту просветления благодарны слушатели – «добрым смехом» засмеялся Дикий Барин, «которого я никак не ожидал встретить на его лице» , замечает автор. Николай Иванович от себя прибавил осьмуху пива, а жена его совсем ушла. Народ, а именно простые мужики, выступают здесь как тонкие ценители подлинного искусства, на что способны не все, даже из образованных слоев общества.

Именно таланта не хватает рядчику, обладающему лишь мастерством исполнения, да еще и души нужно бы побольше, такой бы «русской, правдивой, горячей души», как у Якова, который способен радоваться победе другого, тогда как у рядчика «сквозь обычную самоуверенность и торжество успеха проступило невольное легкое беспокойство» перед началом пения соперника.У Якова же после победы лицо преобразилось; особенно его « глаза так и засияли счастьем» [Т,IV, с. 242]. Собственно именно эта красота души, возвышенность ее и позволяют ему с «вдохновением отдаваться своему счастью» во время пения и передать в песне русскую душу.

Истинным певцом предстает перед нами Яков, но в конце рассказа опять появляется мотив двойственности, отмеченный уже нами, который подчеркивает психологическую раздвоенность героя, позволяет нам объяснить ее с точки зрения социального зла всей России. Да, Яков Турок - истинный художник, способный объединять людей, но лишь на мгновенье, которое проходит очень быстро. После этого момента взлета будет он сидеть уже пьяным, опустошенным, ушедшим от своего таланта, опустившимся опять в ту же безысходную окружающую действительность: «…с обнаженной грудью сидел на лавке и, напевая осиплым голосом какую-то плясовую, уличную песню, лениво перебирал и щипал струны гитары» [Т.IV, с. 243]. Только после этого нам до конца станет понятно и замечание рассказчика: «Я не хотел остаться – я боялся испортить впечатление» , и то, почему в конце рассказа среди множества новых лиц нет Дикого Барина – человека, способного ценить подлинное искусство. Да, был момент взлета, но ничто не изменилось вокруг, все осталось по-прежнему прозаично, тускло, обыденно, «было что-то безнадежное, придавленное в этом глубоком молчании обессиленной природы» [Т.IV, с. 243]. Тургенев в свойственной ему манере не говорит прямо о вреде крепостного права, но он рисует такие картины, создает такое впечатление, которое рождает определенную направленность мыслей и чувств в душах читателей. Тем не менее основная мысль писателя сосредоточена на проблеме человека искусства, его нравственной составляющей, на мысли, что человек, не обладающий триединством таланта, мастерства и души, не может быть истинным человеком искусства, что отсутствие даже одного из качеств ведет за собой изменение других.

Список использованной литературы

1. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. М., 1960.

(10 )

В рассказе «Певцы» автор рассказывает о том, какое впечатление производит на русского человека пение, и вместе с тем дает образ талантливого певца из народной среды. В корчме происходит состязание в пении между рядчиком из Жиздры и Яшкой Турком.

Первый затягивает развеселую песню, обильную всякими завитушками и прищелкиваниями; общий восторг служит ему наградой. Выступает на сцену второй; он начинает заунывную песню «Не одна в поле дороженька пролегала». Сначала он поет робко, но постепенно вдохновляется, овладевает собой и грустная русская песня его звучит широко, от нее «веет чем-то родным и необразимо широким, словно знакомая степь расстилается перед слушателями, уходя в бесконечную даль … »

Эта песня действует самым потрясающим образом на слушателей: одни стоят, как оцепенелые, другие рыдают; на них подействовала та задушевность, то глубокое чувство, которыми была проникнута песня талантливого Якова. В кабаке устраивается своего рода турнир между певцами. Вот рядчик запевает веселую, плясовую песню.

Он начинает отделывать такие завитушки, так защелкал и забарабанил языком, так неистово заиграл горлом, что когда он пустил последний, замирающий голос, общий слитный крик слушателей ответил ему неистовым взрывом. Но вот на сцену выступает Яков. Он прислонился к стене; глаза его едва мерцали сквозь опущенные ресницы.

Он глубоко вздохнул и запел … понемногу разгорячась и расширяясь, полилась его заунывная песня: «Не одна-то в поле дороженька пролегала … » «Пел он, и всем присутствующим сладко становилось, — говорит Тургенев, — и сладко, и жутко … Песня его росла, разливалась. Яковом, видимо, овладело упоение … он отдавался весь своему счастью. Закипала на сердце кровь и поднимались к глазам слезы. Глухие, сдержанные рыдания, — продолжает Тургенев, — поразили меня … я оглянулся — жена целовальника плакала, припав грудью к окну … » Яков кончил. Слушатели стояли все, как оцепененные. Рядчик тихо встал и пошел к Якову.- «Ты … твои … ты выиграл», — произнес он с трудом и бросился вон из комнаты. Да. Не удаль и не веселая песня трогает русского человека, хоть и для нее в нем много места. Русскому человеку нужна задушевность».

В «Певцах» Тургенев изображает потрясающее действие музыки, песни на самых разнородных по характерам своим русских людей. В неприглядной обстановке кабака происходит состязание двух певцов, и чистое веяние искусства все очищает и просветляет вокруг. Состязаются рядчик из Жиздры и Яшка Турок, и слушатели с замирающим сердечным участием следят за исходом благородной борьбы. Победителем оказывается Яков.

Вот как рисует Тургенев его пение: «понемногу разгорячась и расширяясь, полилась заунывная песня. Слушатели всем сердцем отозвались на вдохновенное пение: автор чувствовал, что у него «закипали на сердце и поднимались к глазам слезы»; он видел, что «жена целовальника плакала, припав грудью к окну»; целовальник Николай Иваныч потупился; легкомысленный и несообразный Оболдуй, посторонний и случайный свидетель состязания, и сам суровый «Дикий Барин» был растроган.

Соперник Якова, рядчик, первый признал себя побежденным. Чуткой и нежно-отзывчивой на впечатления искусства изображена Тургеневым в «Певцах» русская душа, и тонко подметил автор народные особенности, народные черты широкой и вольной русской песни.