Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

К юбилею поэта Владимира Маяковского реконструкция музея его имени в Лубянском проезде не закончилась, поэтому празднование 125-летия проходит на других площадках. Одна из них — мемориальная «Квартира на Большой Пресне», одна из немногих сохранившихся квартир, которые семья Маяковских снимала в Москве.

В этой квартире на улице Красная Пресня Маяковские жили недолго, всего два года: с 1913 по 1915. В восьмидесятые она стала филиалом Музея Маяковского, здесь проходили тематические экспозиции, а потом это место превратилось в книгохранилище и на долгое время выпало из выставочного пространства. Новая жизнь «Квартиры на Большой Пресне» начинается с выставки «Дочка».

О детях Маяковского долгое время ничего не было известно даже самым дотошным исследователям жизни поэта. Только в начале девяностых заявила о себе американка Патриция Томпсон : по ее данным, она была дочерью Маяковского и эмигрантки из СССР Элли Джонс (урожденной Елизаветы Зиберт ). Семья долгое время скрывала этот факт, Патриция была записана дочерью бывшего мужа Джонс. Но известно, что в 1928 году Маяковский встречался в Ницце с Элли и ее двухлетней дочерью.

Патриция Томпсон. 2003 г. Фото: РИА Новости / Дмитрий Коробейников

Патриция Томпсон всю жизнь активно собирала различные материалы, связанные с Маяковским, участвовала в праздновании столетия со дня рождения поэта в 1993 году. Она скончалась в возрасте 90 лет в 2016 году, завещав своему сыну Роджеру развеять часть ее праха над могилой Маяковского на Новодевичьем кладбище в Москве. Он пока не смог выполнить волю матери, но твердо намерен сделать это.

Роджер, внук

Роджеру Томпсону сейчас 63 года, он юрист по авторскому праву. По его словам, ему никогда не говорили, что он внук известного русского поэта.

«Мне было лет пять, когда я узнал, что Маяковский не был женат на моей бабушке, — ответил он на вопрос «АиФ». — Но это была не та тема, которую взрослые обсуждали бы с маленьким мальчиком. Они обсуждали Маяковского очень тихо, а я, конечно, старался подслушивать. Когда подрос, я уже знал, кто такой Маяковский и кем я ему прихожусь. Его имя постоянно упоминалось в нашей семье, так что я просто это знал. Это просто было частью моей личности».

В Россию Роджер Томпсон приезжал несколько раз: сначала с матерью, а потом и сам. Он жалеет, что работа не позволяет уделять «вопросу Маяковского» больше времени, но обещает разобрать огромный архив, оставленный Патрицией Томпсон, и подготовить к печати ее книгу «Дочка». Себя он воспринимает русским американцем.

«По отцовской линии моим предком был Роджер Шерман , один из отцов-основателей США. Он участвовал в написании Декларации независимости и подписании Конституции. Меня назвали в его честь. Так что я чувствую сильную связь с американской историей. Но и с российской историей — тоже. И с революциями в обеих странах. У меня со всех сторон в предках сплошные революционеры и бунтари», — рассказывает он.

ДНК Маяковского

Сыном Маяковского также считается скульптор Глеб-Никита Лавинский (1921-1986). О его родстве с великим поэтом стало известно в 2013 году, после выхода документального фильма «Третий лишний».

Генетическая экспертиза потомков Маяковского никогда не проводилась, как рассказал «АиФ» директор музея поэта Алексей Лобов.

«Патриция Томпсон отказывалась проходить тест ДНК: она опасалась, что неправильная экспертиза разрушит весь ее мир. Роджер готов участвовать в анализе ДНК, если найдутся материалы для сравнения», — сказал он.

Проблемой является как раз отсутствие генетического материала. Существующие фрагменты ДНК поэта (это кровь на его одежде, в которой он умер) не подходят для анализа. Не осталось наследников и у сестер Маяковского, а если сравнивать с дальними родственниками, то погрешность экспертизы будет очень высокая.

«Про родство Роджера Томпсона мы заявляем достаточно уверенно, потому что у нас есть большое количество документальных доказательств, — говорит Лобов. — А вот, например, госпожа Лавинская говорит, что она внучка Маяковского, не имея на руках никаких документов».

Елизавета Лавинская, московский скульптор, внучка поэта Владимира Маяковского, на фоне портрета ее деда. 1996 г. Фото: РИА Новости / Олег Ласточкин

В одной из нью-йоркских больниц скончалась дочь поэта Владимира Маяковского Хелен Патриция Томпсон (Елена Владимировна Маяковская). Ей было 89 лет.

Рядом с отцом. Патрисия Томпсон в мастерской художника Б. Коржевского на фоне картины «Последние минуты»
Фото: Государственный музей В.В.Маяковского

Печальная новость была опубликована на странице государственного музея Маяковского в Facebook. В сообщении подчеркивается, что всего две недели назад директор музея обсуждал с Еленой Владимировной выставку в честь ее 90-летия и предстоящую поездку в Россию.

Патрисия Томпсон родилась в 1926 году в результате скоротечного романа Маяковского с русской эмигранткой Елизаветой Зиберт. Они встретились на одном из поэтических вечеров в Нью-Йорке за год до рождения их дочери.

Маяковский видел дочь всего лишь один раз: в 1928 году ему удалось получить визу и выехать во Францию, где в тот момент находилась Елизавета Зиберт с дочерью. Спустя два года после этой встречи поэт покончил жизнь самоубийством.

О своем истинном происхождении Патрисия узнала только в девятилетнем возрасте - при рождении в качестве ее отца был записан бывший муж Елизаветы. В дальнейшем она стала автором 15 книг, одна из которых была посвящена путешествию Маяковского в США. Работала в русско-американском культурном центре «Наследие».

В 2008 году Патрисия побывала в России. В ходе своего визита она возложила цветы на могилу отца, а также дала интервью «Московскому комсомольцу». Дочь поэта рассказала о том, как ей приходилось доказывать родство с Маяковским, в том числе Евгению Евтушенко, а также о том, почему мать всегда призывала ее не держать зла на отца.

Патрисия признавалась, что она мечтает получить российское гражданство и снова овладеть русским языком. По ее словам, попав в Россию, она поняла, что считает ее своей интеллектуальной родиной.

Элли Джонс и Владимир Маяковский

Настоящее имя Элли Джонс – Елизавета Петровна Зиберт. Она родилась в Российской Империи, в Давленково, 13 октября 1904 года. Элли происходила из семьи обрусевших немцев, которая после Октябрьской Революции была вынуждена бежать из России вместе с другими помещиками и аристократами. Ее семья была достаточно зажиточной – они владели землей не только по всей Российской империи, но и за ее пределами. Большую часть своего детства Елизавета провела в имениях своего деда и отца. Она получила хорошее домашнее образование, в том числе она выучила несколько иностранных языков, что впоследствии сыграло очень важную роль в ее жизни. После октября 1917-ого года Зиберты эмигрировали из России. Элли смогла устроиться на работу в Американскую Организацию Помощи Голодающим (АРА), где она работала переводчиком. На работе Элли познакомилась со своим будущим мужем, англичанином Джоном Е. Джонсом, и в мае 1923-ого года они поженились, и переехали жить сначала в Лондон, а затем в Нью-Йорк.

В 1925-ом году Давид Бурлюк, нью-йоркский художник, познакомил Элли Джонс с Владимиром Маяковским, который приехал в США и не знал английского языка, и Элли стала его переводчицей. Когда они познакомились, оба были молодыми и влюбились друг в друга, и Элли стала тайной женой Владимира Маяковского, родив ему дочь в июне 1926 – ого года. Владимир Маяковский и Элли Джонс прожили вместе совсем немного времени, уезжая из Америки Владимир и Элли договорились скрывать свои отношения, и факт рождения дочери у советского поэта от русской эмигрантки, которая сбежала с семьей от Советского режима.

Впоследствии Элли Джонс и Владимир Маяковский виделись только один раз, в 1928 –ом году в Ницце. Там же Владимир Маяковский видел в первый и последний раз свою дочь Элли Джонс младшую. О том, что «две Элли» в Ницце Маяковскому сообщила одна их общая знакомая, когда он приехал в Париж. Он приехал в Ниццу и провел некоторое время с Элли и дочерью. Он просил Элли о новых встречах, но она посчитала, что будет лучше никогда больше не видеться. Она сохранила в памяти все до мельчайших подробностей, сохранились 6 кассет с записями разговоров матери и дочери об отце. Элли Джонс умерла в 1985 –ом году. Ее дочь приезжает в Россию, навещает могилу отца, также она написала книгу о чувствах своей матери и отца.

Хелен Патрисия Томпсон (англ. Helen Patricia Thompson, урождённая Хелен (Елена) Джонс, известна также как Елена Владимировна Маяковская ; 15 июня 1926, Нью-Йорк - 1 апреля 2016, там же) - американский философ и писатель, педагог. Дочь Владимира Маяковского и русской эмигрантки Елизаветы Зиберт.

Детство

Родилась 15 июня 1926 года в Нью-Йорке. Мать - Елизавета Петровна Зиберт (1904-1985), дочь крупного землевладельца Петра Зиберта, выходца из Германии. Отец - Владимир Владимирович Маяковский (1893-1930), русский поэт.

В 1925 году Маяковский приехал погостить к своему другу, художнику Давиду Бурлюку в Нью-Йорк, где на одном из поэтических вечеров познакомился с эмигранткой Элли Джонс (урождённой Елизаветой Зиберт). Через год у неё родилась дочь. Бывший муж Элли, Джордж Джонс, поставил в свидетельстве о рождении девочки свою фамилию, чтобы её считали «законнорожденной», и стал её юридическим отцом.

Встреча с отцом

Узнав о рождении дочери, Маяковский обрадовался и очень хотел увидеть её, но поехать снова в Америку было трудно. В 1928 году поэт получил визу для поездки в Париж. В это же время Элли с дочерью отправилась на отдых в Ниццу. Туда из Парижа и приехал Маяковский. Это была их первая и единственная встреча. 14 апреля 1930 года Владимир Маяковский застрелился. Об этом Элли узнала из газет.

Дальнейшая жизнь

Когда дочери исполнилось девять лет, ей рассказали, кто её отец. Но это было семейной тайной: мать, а затем и отчим просили до их смерти никому не открывать правды.

В 15 лет поступила в художественную школу. Затем - в Барнард-колледж, который окончила в июне 1948 года.

По окончании колледжа работала редактором широко издаваемых журналов (в том числе в издательстве «Макмиллан»): делала обзоры кинофильмов, музыкальных записей, кроме того, редактировала вестерны, романы, детективы и научную фантастику.

После брака в 1954 году с американцем Уэйном Томпсон-Шерманом взяла фамилию Томпсон, а от двойного имени Хелен-Патрисия оставила только вторую часть. В 1974 году супруги развелись. Сын Роджер - адвокат, женат, но своих детей в семье нет, усыновил мальчика из Колумбии Логана (род. 1993).

Преподавала в Лемановском колледже Городского университета Нью-Йорка. Выпустила более пятнадцати книг, среди которых «Маяковский на Манхэттэне, история любви», рассказывающая о путешествии её отца.

Активно участвовала в работе Русско-американского культурного центра «Наследие».

1 апреля 2016 года ушла из жизни, о чём сообщил Государственный музей В. В. Маяковского на своей странице в фейсбуке: «С тяжёлым сердцем сообщаем о большой утрате… в пятницу утром в Нью-Йорке скончалась Хелен Патрисия Томпсон (Елена Владимировна Маяковская)».

Тело кремировано в США. Завещала развеять прах над могилой отца на Новодевичьем кладбище.

Туча в юбке... Патрисия Томпсон - дочь Маяковского

Профессор Патрисия Томпсон в своем нью-йоркском кабинете

Дочь Владимира Маяковского Патрисия Томпсон передает семейный архив в Россию

Профессор Патрисия Томпсон готовится преподнести Музею В. В. Маяковского в Москве большой дар. Живущая в Нью-Йорке американская дочь великого поэта, которой недавно исполнилось 87 лет, сообщила «Итогам», что намерена в ближайшее время завершить разбор своего семейного архива, предназначенного для передачи в музей. А это сорок увесистых папок и альбомов. В них есть совершенно незнакомые нам документы и фотографии, проливающие свет на американский вояж Маяковского в 1925 году и последовавшие за этим события жизни поэта, трагически оборвавшейся в 1930 году.

В свою очередь, Музей Маяковского в честь празднования 120-летия со дня рождения поэта преподнес Патрисии Томпсон подарок, для нее, пожалуй, никак не меньшей значимости. В выпущенном музеем альбоме «Семья Маяковского» опубликовано генеалогическое древо поэта, где впервые фигурируют его американская пассия Элли Джонс, их дочь Патрисия (Елена Владимировна) и внук Роджер Шерман-Томпсон. Таким образом, после многих лет недомолвок американская ветвь Маяковского официально признана в России.

Рядом с отцом. Патрисия Томпсон в мастерской художника Б. Коржевского на фоне картины «Последние минуты»

Так случилось, что именно корреспонденту «Итогов» выпала почетная миссия лично вручить этот альбом Елене Владимировне Маяковской... Однако же все по порядку.

Как соединить точки?

В гостях у Патриши — так по-американски произносят ее имя — я побывал в первый раз шесть лет назад. Как и прежде, она живет на Верхнем Манхэттене, в районе Вашингтон-Хайтс. Квартира ее — на первом этаже красивого жилого комплекса «Хадсон-вью гарденс», похожего на средневековую крепость. Баскетбольный рост, гордая осанка, крупные, резкие черты лица, брови вразлет, большие, чуть навыкате глаза. Ну просто копия Владимира Владимировича!

Портрет Элли Джонс, нарисованный Маяковским,...

В жизни госпожи Томпсон — большие изменения. Два года назад, когда ей исполнилось 85 лет, она ушла на пенсию, оставив многолетнюю преподавательскую работу в Леман-колледже городского университета Нью-Йорка. Ее удостоили пожизненной почетной профессуры. Увы, Патрисия серьезно хворает, потому реже, чем раньше, выходит в свет.

Рабочий стол завален бумагами. Хозяйка хочет, по ее выражению, «соединить все точки» и подарить архив Музею В. В. Маяковского в Москве, о контактах с которым говорила тепло и заинтересованно. Среди самых ценных «точек» — фотографии Элли Джонс русского и американского периодов, рисунки Маяковского, публикации в американской прессе, относящиеся ко времени пребывания Маяковского в Америке. Хозяйка с гордостью показывает шутливый рисунок Маяковского, на котором он заслоняет Элли Джонс «от прохожих». Этот рисунок в числе других включен в книгу Патрисии Томпсон «Маяковский на Манхэттене», выпущенную в Москве в 2003 году. Это в книжке — «от прохожих», а вслух она уточняет — «от других ухажеров»: «Моя мать была молодой и красивой, и он не хотел, чтобы кто-то занял его место в ее жизни». А вот рисунок, помещенный на обложку книжки: «Под молниями Элли Джонс Маяковский склоняет голову». Им Патрисия особо дорожит.

И его же рисунок, на котором он закрывает свою любимую от взглядов других мужчин (из книги «Маяковский на Манхэттене. история любви»), — собственные свидетельства поэта об американском романе

Несмотря на чисто американское имя, Элли Джонс — русская по крови. Настоящее ее имя — Елизавета Петровна Зиберт. Родилась в 1904 году в поселке Давлеканово в Башкирии в богатой семье потомков немецких протестантов-меннонитов (эту секту пригласила в Россию еще Екатерина Великая). Ее отец владел немалой недвижимостью. В один из приездов в Россию Патрисия побывала в Уфе, нашла особняк дедушки. Елизавета-Элли была «стройной, худой и хорошо сложенной, с густыми каштановыми волосами и огромными выразительными голубыми глазами» (цитирую по книжке «Маяковский на Манхэттене»). После революции работала в Уфе и Москве в гуманитарных американских организациях, где познакомилась и вышла замуж за англичанина бухгалтера Джорджа Джонса. Через какое-то время они уехали в Лондон, а потом в США.

В музее Маяковского об американской поездке рассказывают более официальные материалы

Маяковский-путешественник ступил на американскую землю 27 июля 1925 года. Ему было 32 года. Через месяц на одной из вечеринок в Манхэттене поэт встретил Элли Джонс. 20-летняя русская эмигрантка к этому моменту жила отдельно от мужа-англичанина, хотя они и оставались друзьями.

«Да, конечно, Маяковский был влюбчив, — говорит Патрисия. — Новое чувство охватывало его мгновенно, он сгорал от страсти, не находил себе места, должен был быть рядом с объектом своего чувства ежечасно, ежесекундно. Именно так, стремительно, по восходящей, развивался его роман с моей мамой. Она мне рассказывала, как они гуляли по Нью-Йорку дни и ночи напролет, ходили в гости к Давиду Бурлюку и другим друзьям Владимира Владимировича, сидели на скамейках, слушали гарлемский джаз, ездили в летний лагерь для детей рабочих «Нит гедайге», в зоопарк в Бронкс, обедали в русских и армянских ресторанах, ссорились, мирились».

Юная Элли Джонс (Атланта, 1924 год). До встречи с Маяковским, отцом ее дочери, еще год...

Поэт придумал ей ласковые прозвища — Лозочка, Елка или Елкич. Элли Джонс вспоминала, что, когда у них уже некоторое время были близкие отношения, он спросил: «Ты что-нибудь делаешь — ты предохраняешься?» И она ответила: «Любить — значит иметь детей». На что Маяковский воскликнул: «О, ты сумасшедшая, детка!» Он уехал из Америки 28 октября 1925 года и больше никогда не возвращался. Через много лет Элли узнала, что Маяковский плыл в Россию худшим, четвертым классом. Свои последние доллары потратил на цветы, устлав на прощание всю ее кровать незабудками. 15 июня 1926 года в Нью-Йорке, в районе Джексон-Хайтс, родилась Элен Патрисия Джонс. Согласитесь, довольно просто «соединить точки», вспомнив даты пребывания Маяковского в Нью-Йорке.

Патрисия показывает фотографию, на которой Элли Джонс запечатлена на пляже в купальном костюме, держащей за руку маленькую дочку. Снимок сделан в 1928 году в Ницце, куда «две Элли», как их ласково называл Маяковский, приехали отдыхать, а он нагрянул из Парижа их проведать. По данным биографов, могли они встретиться там же на следующий год, в конце марта 29-го, но, приехав в Ниццу, Маяковский не застал Элли и, расстроенный, отправился в Монако, где проиграл (есть такое свидетельство) все до последнего сантима. В его записной книжке записан их итальянский адрес. Планировал ли он туда приехать? Кто знает...

Любопытно, что второй муж матери Генри Питерс удочерил «маленькую» Элли, когда ей было уже 50 лет. Именно тогда она взяла себе теперешнее полное имя — Патрисия Дж. Томпсон. «Во мне много кровей и культур перемешалось, — говорит она. — Мать родилась в Башкирии, отец — в Грузии, первый мой отчим — британец, второй — немец».

Патрисия окончила Барнард-колледж, работала редактором в журналах. В 1954 году вышла замуж за Уэйна Томпсона-Шермана. Тот происходил из знатной американской семьи. После двадцати лет семейной жизни они развелись. Уэйн умер восемь лет назад. Роджер, ее сын от брака с Уэйном, по профессии адвокат, живет в двух кварталах от матери. Они очень дружны, часто общаются. Роджер женат, но своих детей у него не было, в начале 90-х он с женой ездил в Россию, хотели усыновить мальчика, не получилось. Вояж в Колумбию с этой же целью оказался успешнее: они привезли оттуда малыша, которого назвали Логан. Ему сейчас 20 лет, он учится бизнесу в университете. Бабушка Патрисия в нем души не чает. Под ее влиянием в школе Логан написал сочинение о Маяковском. Бабушка в шутку называет правнука поэта «революционером с двух сторон».

Свидетельство о рождении Патрисии Томпсон

Рассказывая мне о своей профессиональной деятельности, Патрисия почти каждую тираду замыкала на Маяковском. «У нас с ним общие представления о метафоре». «В его стихах тоже борьба между публичным и интимным». «Он тоже любил детей».

ДНК и «версийки»

С момента трагического выстрела в 30-м и до начала 90-х в Советском Союзе об американской дочери поэта мало кто знал. Ну, целовал неистовый большевистский Дон Жуан каких-то заморских дамочек, с этим скрепя сердце мирились, но вот чтобы дети... Долгие годы хранилось санкционированное свыше глухое молчание, оберегавшее глянцевый имидж «лучшего, талантливейшего поэта нашей советской эпохи» (формулировка Сталина). Разве что в поэме его близкого друга Николая Асеева «Маяковский начинается» натыкались на такие вот странные строчки: «Только ходят слабенькие версийки, слухов пыль дорожную крутя, будто где-то, в дальней-дальней Мексике, от него затеряно дитя».

Но никаких свидетельств, никаких документов не находили. Грешили на Лилю Брик, чьи колдовские чары магнетизировали поэта вплоть до рокового выстрела. Поговаривали, что, мол, пришла Лиля в опустевшую квартиру поэта и уничтожила все «сторонние» любовные письма и фотографии. Впрочем, не только ревность Лили Брик предположительная причина скудости документов, но и сама тогдашняя опасливая жизнь, когда, боясь навредить любимому, Элли призывала «дорогого Владимира» рвать все ее письма. Что же касается ее самой, то, как говорит Патрисия, «она была леди и хранила молчание, рассказала только мужу, и тот тоже вступил в заговор молчания». И лишь в начале 90-х американский роман Маяковского вместе с его отцовством из «слабенькой версийки» трансформировался в непреложный факт. В одной из записных книжек Маяковского на совершенно чистой странице карандашом написано только одно слово: «дочка».

Дочь похожа на отца так, что все сомнения рассеиваются с первого взгляда (Патрисия Томпсон в колледже, 1948 год)

Во время своего первого визита к Патрисии я имел неосторожность затронуть тему генов. Вы можете раз и навсегда заткнуть скептиков, сказал я, пройдя тест на ДНК, который подтвердит ваше биологическое родство. «Это оскорбительно для моей матери, и я никогда не сделаю этого, — парировала хозяйка, и я заметил, что она прерывисто задышала. — Оскорбительно об этом спрашивать, достаточно просто посмотреть на меня». Но ведь, продолжал я, скептики могут интерпретировать ваше нежелание пройти тест как... «Меня не интересуют их интерпретации! — закричала в полный голос Патрисия. — Мне они не нужны!» И с силой бросила о стол книжку, которую держала в руках. Раздался звук, похожий на выстрел. «Я им нужна, они мне не нужны. Это жестоко! Это несправедливо! Я профессор и добилась кое-чего в жизни сама! Если бы я была меркантильна, если бы меня интересовали деньги, я бы делала то, что сделала Франсин дю Плесси Грей. Она опубликовала фотографию моего умершего отца в каком-то идиотском журнале. Все почему-то думают, что его роман с Татьяной Яковлевой, матерью Франсин, был великим. Она спекулирует на связи ее матери с Маяковским, она на этом зарабатывает деньги! Я никогда такими вещами не занималась, мои мотивы бескорыстны. И, пожалуйста, не задавайте мне больше этот глупый вопрос! Меня он приводит в ярость».

Мне стало не по себе. Глаза ее сверкали молниями, вроде тех, которые рисовал ВВ. Но гнев пошел на спад, и я больше не лез на рожон. С одной стороны, получилось ужасно: я наступил на мозоль. С другой — воочию убедился, что темперамент у нее отцовский и лицо в момент ярости точь-в-точь как на знаменитой родченковской фотографии революционного поэта, где к губам его прилипла папиросина. Сама Патрисия соглашается, что взрывной темперамент — от отца: «Если отец — облако в штанах, то я — грозовая туча в юбке».

«Его убили»

Элли Джонс никогда больше в Россию не приезжала (она умерла в 1985 году). А вот ее дочь начиная с 1991 года, с наступлением perestroika, стала наведываться в страну, вроде бы победившую воспетый ее отцом социализм, но продолжающую ценить, пусть и без прежней державной истерии, гений поэта. За несколько приездов в Россию Патрисия с научной дотошностью изучила архивы, встретилась с несколькими людьми, знавшими Маяковского, участвовала во многих научных и общественно-культурных мероприятиях, ему посвященных. Она показывает массивный орден Михаила Ломоносова, которым награждена за укрепление российско-американских культурных и образовательных связей. «Я очень горжусь этой честью и в особенности тем, что получателем награды в сопровождающих бумагах я названа как Елена Владимировна Маяковская».

Заметила ли она перемены в отношении к Маяковскому в России? «Он выступал за социальную справедливость, честность, за уважение к труду, к людям, добывающим хлеб насущный, — говорит Патрисия. — Да, он атеист или заявлял, что был таковым, но, полагаю, проживи дольше, мог изменить отношение к Богу. Коммунизм, в идею которого он верил, разительно отличался от коммунизма, который практиковал Сталин. В поразительной пьесе «Клоп» заметно его разочарование в революции. Ведь идеи равенства и справедливости так и не реализовались. Это была трагедия Маяковского. Он посвятил свой огромный талант и страсть революции, но в какой-то момент увидел, что идеалы рухнули. Неудача юбилейной выставки «20 лет работы Маяковского», личные проблемы. Все наслоилось. Но он не покончил жизнь самоубийством. Я полагаю, его убили».

А как же, спрашиваю, знаменитая предсмертная записка, где про любовную лодку, разбившуюся о быт? «Записка заложническая, неправдивая. Он явно что-то скрывал. Он даже не упомянул в ней, что оставил нас с матерью без средств к существованию. Маяковский не мог совершить самоубийство из-за женщины, это абсурдно. Но если он и покончил с собой, что я оставляю как возможный вариант, то свел счеты с жизнью по другим причинам. Ведь он попал в немилость к властям. В чем я убеждена — о моем отце рассказывают массу небылиц, и к ним во многих случаях причастна Лиля Брик. Он любил многих женщин, в том числе и саму Лилю, любил очаровательную Полонскую...»

Кстати, старенькую Веронику Полонскую, последнюю любовь поэта, Патрисия навестила в Доме ветеранов сцены в Москве. Тогда, при встрече, рассказывает она, Полонская обронила: «Маяковский любил тебя и твою маму». — «А почему же, упомянув в предсмертной записке вас, не упомянул нас с мамой?» — «Он упомянул меня, чтобы защитить, и не упомянул вас, потому что не хотел привлекать к вам внимания. Он не стеснялся вас, он за вас боялся». Про упомянутую выше дочь Яковлевой писательницу Франсин дю Плесси Грей тоже одно время шептались, что она плоть от плоти любвеобильного русского поэта. Но даты никак не сходятся, получаются какие-то несуразные 17 месяцев беременности. Сама Франсин шутила: «Слоновье вынашивание».

По известной версии, которую мне озвучила Патрисия, не обошлось без интриги: встречу Маяковского с Татьяной в Париже устроили сестры Лиля Брик и Эльза Триоле, чтобы отвлечь его от Элли Джонс. Больше всего Брик опасалась возможной эмиграции Маяковского в США, что обрушило бы ее и Осипа благополучие. Но дата этой встречи и любви с первого взгляда — 25 октября 1928 года, а днем позже он пишет нежное письмо «двум Элли». «Много вокруг моего отца творилось необъяснимого, — говорит Патрисия. — В Америке и во Франции за ним следили, знали каждый его шаг. И в Нью-Йорке, и в Париже у него украли деньги. Такое нечасто случается, какое-то странное совпадение. Принимавший его в Нью-Йорке Хургин (советский работник Исайя Хургин, председатель правления Амторга. — «Итоги») утонул при подозрительных обстоятельствах в озере под Нью-Йорком, где ему было по колено. Что-то подобное могло и с ним, и с моей матерью произойти».

...Несколько лет назад в зале манхэттенского центра «92 Y» Франсин дю Плесси Грей презентовала свою мемуарную книгу «Они» (Them) — о ее матери и приемном отце Алексе Либермане, легендарном арт-директоре журнала Vogue. Я не мог пропустить событие. В переполненном зале Патрисия махнула мне рукой — мол, есть местечко рядом, справа от нее. Так я оказался свидетелем ее переживаний. Франсин рассказывала о своих замечательных во многих отношениях родителях и, конечно же, коснулась романа ее матери с Маяковским и вообще его личности. Моя соседка то возмущалась, то недоумевала, то вздыхала, то — редко — одобрительно кивала. Когда же Франсин обронила, что Маяковский выстрелил себе в висок (оговорилась: он прострелил грудь), надо было видеть, как бурно отреагировала Патрисия. Она что-то шептала мне в ухо, но я не разобрал, поскольку слушал бенефициантку. Но вот Франсин сказала суховато: «У него, очевидно, была и есть американская дочь, имя которой я забыла (?!), она профессор и живет в Нью-Йорке». «Я здесь!» — громко объявила моя соседка. Ее час пробил. «Она здесь!» — крикнул Джулиан Лоуэнфелд, нью-йоркский адвокат и переводчик Пушкина, сидевший по левую руку от Патрисии. «И мать у меня русская!» — торжествующе добавила Патрисия. Головы недоуменно повернулись в ее сторону, раздались робкие аплодисменты... Американская дочь тянула руку, чтобы высказаться, но осторожные организаторы встречи ее «не заметили», видимо, опасаясь эксцессов. По завершении презентации Патриция подошла к Франсин за автографом на книгу, терпеливо выстояв очередь. Никакого скандала, никакой дуэли почтенного возраста русские американки, объединенные любовью русского поэта к двум красивым женщинам, их матерям, не устроили.

«Маяковскому нравилось ощущать себя отцом, — сказала мне при нашей первой встрече Патрисия. — Ему нравилось держать на коленях маленькую девочку. В одной из его рукописей в архиве я увидела нарисованный им цветок. Поразительно, именно такие цветы я рисовала с детства. Вот она, генетическая память. Я не соревнуюсь, кого он любил больше. Но если меня спрашивают, кто любил его больше, то я утверждаю: моя мать. Она хранила молчание. Она могла сделать аборт и не сделала. И вот родилась я — свидетельство ее любви к нему...»

...В Музее Маяковского в Москве хранятся вещи, переданные Патрисией Томпсон во время ее приездов в Россию. Это, например, рубашка, вышитая Элли Джонс в русском стиле, деревянная ложка, ее сапоги и пепельница из лагеря отдыха «Нит гедайге», где они с ВВ побывали. Но директор музея Надежда Морозова считает, что и предложенный Патрисией дар может оказаться очень важным. Пока же «американский уголок» экспозиции выглядит довольно скромно. «В наших нескольких изданиях, приуроченных к 120-летию Маяковского, мы, конечно же, касаемся его американской поездки, — сказала Надежда Морозова. — Уверена, их бы очень украсили подробности из мемуаров Элли Джонс, фотографии и документы из архива Патрисии. Ведь именно Джонс как переводчица сопровождала поэта в его поездках по Америке. Ее воспоминания о поэте, надиктованные дочери, для нас особенно ценны».

Вернувшись из Москвы в Нью-Йорк, я заехал к Патрисии. Вручил ей по просьбе Надежды Морозовой юбилейный альбом с генеалогическим древом Маяковского, где теперь уже есть ее мать, она сама и ее сын. «Моя мамочка», — прошептала она по-русски и заплакала. Немного успокоившись, сказала: «Это такой важный момент моей жизни. Мама все годы, вплоть до смерти, очень страдала — от невозможности открыться, из-за боязни поставить под угрозу мое благополучие. Два моих приемных отца знали от нее эту тайну, но тоже держали рот на замке и очень тактично и нежно ко мне относились. Маяковский, мой отец, нас тоже оберегал, хранил все связанное с нами в строжайшей тайне. Но я знаю, он очень любил мою маму».

Олег Сулькин

Москва — Нью-Йорк