Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Кто из нас не любит тех времен, когда русские были русскими, когда они в собственное свое платье наряжались, ходили своею походкою, жили по своему обычаю, говорили своим языком и по своему сердцу, то есть говорили, как думали? По крайней мере я люблю сии времена; люблю на быстрых крыльях воображения летать в их отдаленную мрачность, под сению давно истлевших вязов искать брадатых моих предков, беседовать с ними о приключениях древности, о характере славного народа русского и с нежностию целовать ручки у моих прабабушек, которые не могут насмотреться на своего почтительного правнука, но могут наговориться со мною, надивиться моему разуму, потому что я, рассуждая с ними о старых и новых модах, всегда отдаю преимущество их подкапкам, и шубейкам перед нынешними bonnets a la… и всеми галло-албионскими нарядами блистающими на московских красавицах в конце осьмого-надесять века. Таким образом (конечно, понятным для всех читателей), старая Русь известна мне более, нежели многим из моих сограждан, и если угрюмая Парка еще несколько лет не перережет жизненной моей нити, то наконец не найду я и места в голове своей для всех анекдотов и повестей, рассказываемых мне жителями прошедших столетий. Чтобы облегчить немного груз моей памяти, намерен я сообщить любезным читателям одну быль или историю, слышанную мною в области теней, в царстве воображения, от бабушки моего дедушки, которая в свое время почиталась весьма красноречивою и почти всякий вечер сказывала сказки царице NN. Только страшусь обезобразить повесть ее; боюсь, чтобы старушка не примчалась на облаке с того света и не наказала меня клюкою своею за худое риторство… Ах нет! Прости безрассудность мою, великодушная тень, – ты неудобна к такому делу! В самой земной жизни своей была ты смирна и незлобна, как юная овечка; рука твоя не умертвила здесь ни комара, ни мушки, и бабочка всегда покойно отдыхала на носу твоем: итак, возможно ли, чтобы теперь, когда ты плаваешь в море неописанного блаженства и дышишь чистейшим эфиром неба, – возможно ли, чтобы рука твоя поднялась на твоего покорного праправнука? Нет! Ты дозволишь ему беспрепятственно упражняться в похвальном ремесле марать бумагу, взводить небылицы на живых и мертвых, испытывать терпение своих читателей, и наконец, подобно вечно зевающему богу Морфею, низвергать их на мягкие диваны и погружать в глубокий сон… Ах! В самую сию минуту вижу необыкновенный свет в темном моем коридоре, вижу огненные круги, которые вертятся с блеском и с треском и, наконец, – о чудо! – являют мне твой образ, образ неописанной красоты, неописанного величества! Очи твои сияют, как солнцы; уста твои алеют, как заря утренняя, как вершины снежных гор при восходе дневного светила, – ты улыбаешься, как юное творение в первый день бытия своего улыбалось, и в восторге слышу я сладко-гремящие слова твои: «Продолжай, любезный мой праправнук!» Так, я буду продолжать, буду; и, вооружась пером, мужественно начертаю историю Натальи, боярской дочери. – Но прежде должно мне отдохнуть; восторг, в который привело меня явление прапрабабушки, утомил душевные мои силы. На несколько минут кладу перо – и сии написанные строки да будут вступлением, или предисловием!

В престольном граде славного русского царства, в Москве белокаменной, жил боярин Матвей Андреев, человек богатый, умный, верный слуга царский и, по обычаю русских, великий хлебосол. Он владел многими поместьями и был не обидчиком, а покровителем и заступником своих бедных соседей, – чему в наши просвещенные времена, может быть, не всякий поверит, но что в старину совсем не почиталось редкостию. Царь называл его правым глазом своим, и правый глаз никогда царя не обманывал. Когда ему надлежало разбирать важную тяжбу, он призывал к себе в помощь боярина Матвея, и боярин Матвей, кладя чистую руку на чистое сердце, говорил: «Сей прав (не по такому-то указу, состоявшемуся в таком-то году, но) по моей совести; сей виноват по моей совести» – и совесть его была всегда согласна с правдою и с совестию царскою. Дело решилось без замедления: правый подымал на небо слезящее око благодарности, указывая рукою на доброго государя и доброго боярина, а виноватый бежал в густые леса сокрыть стыд свой от человеков.

Еще не можем мы умолчать об одном похвальном обыкновении боярина Матвея, обыкновении, которое достойно подражания во всяком веке и во всяком царстве, а именно, в каждый дванадесятый праздник поставлялись длинные столы в его горницах, чистыми скатертьми накрытые, и боярин, сидя на лавке подле высоких ворот своих, звал к себе обедать всех мимоходящих бедных людей, сколько их могло поместиться в жилище боярском; потом, собрав полное число, возвращался в дом и, указав место каждому гостю, садился сам между ими. Тут в одну минуту являлись на столах чаши и блюда, и ароматический пар горячего кушанья, как белое тонкое облако, вился над головами обедающих. Между тем хозяин ласково беседовал с гостями, узнавал их нужды, подавал им хорошие советы, предлагал свои услуги и наконец веселился с ними, как с друзьями. Так в древние патриархальные времена, когда век человеческий был не столь краток, почтенными сединами украшенный старец насыщался земными благами со многочисленным своим семейством – смотрел вокруг себя и, видя на всяком лице, во всяком взоре живое изображение любви и радости, восхищался в душе своей. – После обеда все неимущие братья, наполнив вином свои чарки, восклицали в один голос: «Добрый, добрый боярин и отец наш! Мы пьем за твое здоровье! Сколько капель в наших чарках, столько лет живи благополучно!» Они пили, и благодарные слезы их капали на белую скатерть.

Цели урока:

• кратко ознакомить учеников с биографией и творчеством Карамзина;
• рассмотреть историческую основу повести “Наталья, боярская дочь”;
• дать понятие о сентиментализме как литературном направлении;
• развивать навыки выразительного чтения, анализа эпизодов;
• воспитывать интерес к творчеству писателя-сентименталиста Н.М.Карамзина.

Формы работы и методические приемы: рассказ учителя, выступления учеников (индивидуальная исследовательская работа), выразительное чтение, элементы анализа текста (коллективная работа).

Оборудование : портрет Н.М. Карамзина, презентация по творчеству писателя.

Ход урока

I. 1. Организационный момент.

2. Актуализация - опрос домашнего задания.

II. Изучение нового материала. Повесть Н. М. Карамзина “Наталья, боярская дочь”.

1. Постановка целей и задач урока.

2. Вступительное слово учителя о Н.М. Карамзине (1766-1826).

/Работа с презентацией по творчеству писателя./

Николай Михайлович Карамзин родился 1(12) декабря 1766 года в Симбирской губернии в родовитой, но небогатой дворянской семье. Карамзины происходили от татарского князя Кара-Мурзы, который крестился и стал родоначальником костромских помещиков.

Отец писателя за свою воинскую службу получил поместье в Симбирской губернии, где и прошло детство Карамзина. Тихий нрав и склонность к мечтательности он унаследовал от матери Екатерины Петровны, которой лишился в возрасте 3-х лет.

Когда Карамзину исполнилось 13 лет, отец определил его в пансион профессора Московского университета И.М. Шадена, где мальчик слушал лекции, получил светское воспитание, изучил в совершенстве немецкий и французский языки, читал по-английски и по-итальянски. По окончании пансиона в 1781 г. Карамзин покинул Москву и определился в Петербурге в Преображенский полк, к которому был приписан еще при рождении.

Ко времени военной службы относятся первые литературные опыты. Писательские наклонности молодого человека сблизили его с видными российскими литераторами. Карамзин начинал как переводчик, редактировал первый в России детский журнал “Детское чтение для сердца и разума”. После смерти отца в январе 1784 года Карамзин вышел в отставку в чине поручика и вернулся на родину в Симбирск. Здесь он вел довольно рассеянный образ жизни, типичный для дворянина тех лет.

Решительный поворот в его судьбе произвело случайное знакомство с И.П. Тургеневым, деятельным масоном, сподвижником известного писателя и книгоиздателя конца XVIII века Н.И. Новикова. В течение четырех лет начинающий литератор вращается в московских масонских кругах, тесно сближается с Н.И. Новиковым, становится членом ученого общества. Но вскоре Карамзин испытывает глубокое разочарование в масонстве и покидает Москву, отправляясь в долгое путешествие по Западной Европе.

Осенью 1790 года Карамзин вернулся в Россию и с 1791 года стал издавать “Московский журнал”, выходивший в течение 2-х лет и имевший большой успех у русской читающей публики. Ведущее место в нем занимала художественная проза, в том числе произведения самого Карамзина - “Письма русского путешественника”, повести “Наталья, боярская дочь”, “Бедная Лиза”. С повестей Карамзина началась новая русская проза. Возможно, сам того не предполагая, Карамзин наметил черты привлекательного образа русской девушки - натуры глубокой и романтической, самоотверженной, истинно народной.

Начиная с издания “Московского журнала” Карамзин предстал перед русским общественным мнением как первый профессиональный писатель и журналист. В дворянском обществе занятие литературой считалось скорее забавой и уж никак не серьезной профессией. Писатель своим трудом и неизменным успехом у читателей утвердил в глазах общества авторитет издательского дела и превратил литературу в профессию, почетную и уважаемую.

Карамзин утвердил в русской литературе художественное противопоставление увядающему классицизму - сентиментализм, который, обращая главное внимание на изображение мира души, противопоставлял богатству кармана богатство чувств. Время требовало от литературы понимания “языка сердца”, умения говорить на этом языке. Мысль Карамзина о том, что надо “писать, как говорят, и говорить, как пишут”, сохранила свое значение и в наше время. (См. ПРИЛОЖЕНИЕ 2)

3. Сообщение ученика “Н.М. Карамзин - реформатор русского литературного языка”.

4. Слово учителя о сентиментализме. Словарная работа.

Слово “сентиментализм” происходит от английского sentimental – чувствительный и французского sentiment – чувство. Это литературное течение в европейской литературе конца 18 - начала 19 веков. Друг Пушкина, поэт П.А.Вяземский, определил сентиментализм как “изящное изображение основного и повседневного”. Сентименталисты, в отличие от приверженцев классицизма, отдавали приоритет чувствам, а не разуму, воспевали простого человека, с его богатым внутренним миром, переживаниями, чувством собственного достоинства. Отсюда и эмоциональный характер повествования в произведениях этого лит. направления. Сентиментализм выступил против отвлеченности и рассудочности произведений классицизма. Для этого течения характерно стремление изобразить психологию человека, жизнь его души.

Литература сентиментализма обращена к повседневности, к частной жизни людей. Поэтому жанры, характерные для сентиментализма - элегия, послание, эпистолярный роман (роман в письмах), дневник, путешествие, повесть, - во многом имитируют непосредственные переживания человека, записи, продиктованные непосредственным движением сердца.

Одной из характерных черт русского сентиментализма является идиллическое изображение деревни, крестьянства. Идеальной, нравственно чистой изображается жизнь простых людей на лоне природы. В связи с этим особую роль в произведениях сентиментализма играет пейзаж. Человек должен жить в согласии, в гармонии с природой, следовать естественным желаниям, черпать в природе умиротворение. Контрастом выступает город - средоточие зла, неестественной жизни, пустой суеты.

В некоторых произведениях сентиментализма звучит протест против социальной несправедливости, против унижения “маленького человека”. Внимание сентименталистов к психологии человека сыграло большую положительную роль в развитии русской литературы.

5. Историческая основа повести “Наталья, боярская дочь”.

Историческое прошлое всегда интересовало Карамзина. В течение 20 лет он работал над многотомной “Историей государства Российского”, в которой отразил свой взгляд на события политической, культурной, гражданской жизни страны на протяжении семи веков.

Главный исторический труд Карамзина - “История государства Российского”. Но история государства состоит из истории отдельных людей, великих и обычных, выдающихся и неприметных. Повести “Наталья, боярская дочь” и “Марфа-посадница” рассказывают о русской старине, о людях, таких, какими их представлял писатель.

Мы знаем, что повесть создана в эпоху правления Екатерины II, но прочитав ее, мы переносимся в эпоху правления царя Алексея Михайловича, в Москву XVII века. Важно помнить, что не только для нас, но и для самого писателя это глубокая древность, “древние патриархальные времена”.

6. Сообщение ученика о царствовании Алексея Михайловича Романова. (См. ПРИЛОЖЕНИЕ 3)

Алексей Михайлович Романов, родившийся 19 марта 1629 года, вступил на престол в возрасте 16 лет, после смерти отца Михаила. Он был сторонником идей благочестия и морального совершенствования, ревностно соблюдал посты. Фактическое управление страной в начале его правления осуществлял воспитатель и опекун, боярин Морозов. Нужно сказать, что в окружении царя, прозванного Тишайшим, были люди не только знатные. Отдавалось должное и тем, кто был наделен способностями (Морозов, Ордин-Нащокин).

Составленное в начале правления царя Алексея Романова Соборное уложение (1649 г.) позволило заложить законодательную базу российского общества. Продолжилась практика привлечения военных специалистов из других государств в российскую армию. Значение Боярской думы и Земских соборов постепенно свелось к нулю. Но набрала силу Ближняя дума, в которую входили только приближенные Алексея. Одним из наиболее заметных событий правления царя Алексея Михайловича Романова стал раскол церкви. В противостоянии с патриархом Никоном окончательно был закреплен приоритет царской власти над церковной.

Внешняя политика Алексея Михайловича ознаменовалась практически непрерывными войнами. Границы государства расширились за счет земель Дальнего Востока и Восточной Сибири. Внутренняя – массовыми социальными выступлениями. Это война Степана Разина, бунты (Медный и Соляной).

Биография Алексея Михайловича Романова сообщает о том, что царь был дважды женат и имел 16 детей. 13 – от первой жены Марии Милославской, 3 – от Натальи Нарышкиной. Впоследствии трое его сыновей занимали Российский престол.

Умер царь 11 февраля 1676 года, в 47 лет. Как полагают, одной из причин ранней смерти была излишняя полнота. Даже по мнению бояр царь Алексей считался весьма тучным человеком.

(Материал подготовлен на основе информации из открытых источников. /http://historynotes.ru/car-aleksey-mihaylovich-romanov/)

7. Сообщение ученика “Краткий сюжет повести “Наталья, боярская дочь”.

Объективность для настоящего ученого - превыше всего, поэтому сама история определяет повести Карамзина краткое содержание. Наталья, боярская дочь, живет с отцом, боярином Матвеем Андреевым. (Он – обладатель “благополучной” части биографии прообраза.) Боярин Матвей – в фаворе у царя и уважаем людьми, богат, деятелен, справедлив. Вдовец. Усладой его души является единственная дочь, красавица Наталья. Она уже на выданье. Ее воспитала няня. Жизнь девушки протекает в довольно узком русле, регламентированным сводом правил ведения домашнего хозяйства – “Домостроем”. Однако повзрослевшая девушка всем своим существом ощущает потребность любить, ей уже узко жить в рамках “Домостроя”, соединяющего воедино христианские нормы и бытовые рекомендации XVI века. В храме на обедне она видит молодого человека, чей взгляд пробуждает в ней страсть. После вторичной встречи с ним няня организует молодым свидание. При встрече Алексей убеждает Наталью в необходимости следовать за ним и жениться без благословения отца. Так оно и случилось. Когда няня и девушка увидели около лесного жилища Алексея вооруженных людей, то испугались, посчитав их разбойниками. Но Алексей успокоил их, рассказав историю опалы его рода. Тайно поженившись, они жили счастливо. Далее - о том, что вассалы ратными делами доказывали свою лояльность царям, и свидетельствует краткое содержание. “Наталья, боярская дочь” в канву своего повествования вводит тему войны и служения. Молодой человек узнал о начале войны с литовцами. Алексей принял твердое решение: доблестью заслужить милость царя и прощение рода. Жене Наталье он предложил на время вернуться к отцу. Но девушка, переодевшись в воинское платье, сказала, что и на войне будет с ним, называя себя его младшим братом. Война закончилась победой. В боях неоспоримы были воинские заслуги Алексея. Сам царь наградил героя, но наивысшей наградой для Алексея стало прекращение опалы. Узнав же, что Наталья, как простой солдат, сражалась плечо к плечу с любимым, царь умилился, да и отец благословил их брак. Боярин прожил до глубокой старости вместе с дружной семьей Алексея и Натальи, богатой детьми. От лица автора повествования, который услышал эту историю от прабабушки, Карамзин в конце рассказа свидетельствует, что сам видел огромный камень над могилой Алексея и Натальи.

Карамзин Н М

Наталья, боярская дочь

Николай Михайлович Карамзин

Наталья, боярская дочь

Кто из нас не любит тех времен, когда русские были русскими, когда они в собственное свое платье наряжались, ходили своего походкою, жили по своему обычаю, говорили своим языком и по своему сердцу, то есть говорили, как думали? По крайней мере, я люблю сии времена; влюблю на быстрых крыльях воображения летать в их отдаленную мрачность, под сению давно истлевших вязов искать брадатых моих предков, беседовать с ними о приключениях древности, о характере славного народа русского и с нежностью целовать ручки у моих прабабушек, которые не могут насмотреться на своего почтительного правнука, не могут наговориться со мною, надивиться моему разуму, потому что я, рассуждая с ними о старых и новых модах, всегда отдаю преимущество их подкапкам* и шубейкам перед нынешними bonnets a la... и всеми галло-албионскими* нарядами, блистающими на московских красавицах в конце осьмого-надесять* века. Таким образом (конечно, понятным для всех читателей), старая Русь известна мне более, нежели многим из моих сограждан, и если угрюмая Парка* еще несколько лет не перережет жизненной моей нити, то наконец не найду я и места в голове своей для всех анекдотов и повестей, рассказываемых мне жителями прошедших столетий. Чтобы облегчить немного груз моей памяти, намерен я сообщить любезным читателям одну быль или историю, слышанную мною в области теней, в царстве воображения, от бабушки моего дедушки, которая в свое время почиталась весьма красноречивою и почти всякий вечер сказывала сказки царице NN. Только страшусь обезобразить повесть ее; боюсь, чтобы старушка не примчалась на облаке с того света и не наказала меня клюкою своею за худое риторство...* Ах нет! Прости безрассудность мою, великодушная тень, - ты неудобна*, к такому делу! В самой земной жизни своей была ты смирна и незлобна, как юная овечка; рука твоя не умертвила здесь ни комара, ни мушки, и бабочка всегда покойно отдыхала на носу твоем: итак, возможно ли, чтобы теперь, когда ты плаваешь в море неописанного блаженства и дышишь чистейшим эфиром неба, возможно ли, чтобы рука твоя поднялась на твоего покорного праправнука? Нет! Ты дозволишь ему беспрепятственно упражняться в похвальном ремесле марать бумагу, взводить небылицы на живых и мертвых, испытывать терпение своих читателей и, наконец, подобно вечно зевающему богу Морфею*, низвергать их на мягкие диваны и погружать в глубокий сон... Ах! В самую сию минуту вижу необыкновенный свет в темном моем коридоре, вижу огненные круги, которые вертятся с блеском и с треском и, наконец, -о чудо! - являют мне твой образ, образ неописанной красоты, неописанного величества! Очи твои сияют, как солнцы; уста твои алеют, как заря утренняя, как вершины снежных гор при восходе дневного светила, - ты улыбаешься, как юное творение в первый день бытия своего улыбалось, и в восторге слышу я сладко-гремящие слова твои: "Продолжай, любезный мой праправнук!" Так, я буду продолжать, буду; и, вооружась пером, мужественно начертаю историю Натальи, боярской дочери. Но прежде должно мне отдохнуть; восторг, в который привело меня явление прапрабабушки, утомил душевные мои силы. На несколько минут кладу перо - и сии написанные строки да будут вступлением, или предисловием. В престольном граде славного русского царства, в Москве белокаменной, жил боярин Матвей Андреев, человек богатый, умный, верный слуга царский и, по обычаю русских, великий хлебосол. Он владел многими поместьями и был не обидчиком, а покровителем и заступником своих бедных соседей, чему в наши просвещенные времена, может быть, не всякий поверит, но что в старину совсем не почиталось редкостию. Царь называл его правым глазом своим, и правый глаз никогда царя не обманывал. Когда ему надлежало разбирать важную тяжбу, он призывал к себе в помощь боярина Матвея, и боярин Матвей, кладя чистую руку на чистое сердце, говорил: "Сей прав (не по такому-то указу, состоявшемуся в таком-то году, но) по моей совести; сей виноват по моей совести" - и совесть его была всегда согласна с правдою и с совестью царскою. Дело решалось без замедления: правый подымал на небо слезящее око благодарности, указывая рукою на доброго государя и доброго боярина, а виноватый бежал в густые леса сокрыть стыд свой от человеков.

Еще не можем мы умолчать об одном похвальном обыкновении боярина Матвея, обыкновении, которое достойно подражания во всяком веке и во всяком царстве, я именно, в каждый дванадесятый праздник* поставлялись длинные столы в его горницах, чистыми скатертьми накрытые, и боярин, сидя на лавке подле высоких ворот своих, звал к себе обедать всех мимоходящих бедных [В истине сего уверял меня не один старый человек. (Примеч. автора.)] людей, сколько их могло поместиться в жилище боярском; потом, собрав полное число, возвращался в дом и, указав место каждому гостю, садился сам между ними. Тут в одну минуту являлись на столах чаши и блюда, и ароматический пар горячего кушанья, как белое тонкое облако, вился над головами обедающих. Между тем хозяин ласково беседовал с гостями, узнавал их нужды, подавал им хорошие советы, предлагал свои услуги и наконец веселился с ними, как с друзьями. Так в древние патриархальные времена, когда век человеческий был не столь краток, почтенными сединами украшенный старец насыщался земными благами со многочисленным своим семейством - смотрел вокруг себя и, видя на всяком лице, во всяком взоре живое изображение любви и радости, восхищался в душе своей. После обеда все неимущие братья, наполнив вином свои чарки, восклицали в один голос: "Добрый, добрый боярин и отец наш! Мы пьем за твое здоровье! Сколько капель в наших чарках, столько лет живи благополучно!" Они пили, и благодарные слезы их капали на белую скатерть.

Таков был боярин Матвей, верный слуга царский, верный друг человечества. Уже минуло ему шестьдесят лет, уже кровь медленнее обращалась в жилах его, уже тихое трепетание сердца возвещало наступление жизненного вечера и приближение ночи - но доброму ли бояться сего густого непроницаемого мрака, в котором теряются дни человеческие? Ему ли страшиться его тенистого пути, когда с ним доброе сердце его, когда с ним добрые дела его? Он идет вперед бестрепетно, наслаждается последними лучами заходящего светила, обращает покойный взор на прошедшее и с радостным хотя темным, но не менее того радостным предчувствием заносит ногу в оную неизвестность. Любовь народная, милость царская были наградою добродетелей старого боярина; но венцом его счастия и радостей была любезная Наталья, единственная дочь его. Уже давно оплакал он мать ее, которая заснула вечным сном в его объятиях, но кипарисы супружеской любви* покрылись цветами любви родительской - в юной Наталье увидел он новый образ умершей, и вместо горьких слез печали воссияли в глазах его сладкие слезы нежности. Много цветов в поле, в рощах и на лугах зеленых, но нет подобного розе; роза всех прекраснее; много было красавиц в Москве белокаменной, ибо царство русское искони почиталось жилищем красоты и приятностей, но никакая красавица не могла сравняться с Натальею - Наталья была всех прелестнее. Пусть читатель вообразит себе белизну итальянского мрамора и кавказского снега: он все еще не вообразит белизны лица ее - и, представя себе цвет зефировой любовницы*, все еще не будет иметь совершенного понятия об алости щек Натальиных. Я боюсь продолжать сравнение, чтобы не наскучить читателю повторением известного, ибо в наше роскошное время весьма истощился магазин* пиитических* уподоблений красоты и не один писатель с досады кусает перо свое, ища и не находя новых. Довольно знать и того, что самые богомольные старики, видя боярскую дочь у обедни, забывали класть земные поклоны, и самые пристрастные матери отдавали ей преимущество перед своими дочерями. Сократ* говорил, что красота телесная бывает всегда изображением душевной. Нам должно поверить Сократу, ибо он был, во-первых, искусным ваятелем (следственно, знал принадлежности красоты телесной), а во-вторых, мудрецом или любителем мудрости (следственно, знал хорошо красоту душевную). По крайней мере наша прелестная Наталья имела, прелестную душу, была нежна, как горлица, невинна, как агнец, мила, как май месяц: одним словом, имела все свойства благовоспитанной девушки, хотя русские не читали тогда ни Локка* "О воспитании", ни Руссова "Эмиля"* - во-первых, для того, что сих авторов еще и на свете не было, а во-вторых, и потому, что худо знали грамоте, - не читали и воспитывали детей своих, как натура воспитывает травки и цветочки, то есть поили и кормили их, оставляя все прочее на произвол судьбы, но, сия судьба была к ним милостива и за доверенность, которую имели они к ее всемогуществу, награждала их почти всегда добрыми детьми, утешением и подпорою их старых дней.

А. М. [Александр Мещевский]

«Ему не было еще шести лет, но он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин — не то, что другие Младший брат Левушка видел, как старший проводил бессонные ночи, тайком забираясь в кабинет отца, и без разбора “пожирал” все книги, попадавшиеся ему под руку», - рассказывал Сергей Львович Пушкин о начитанности своего сына.

В начале XIX в. дети из дворянских семей были хорошо знакомы с произведениями М. В. Ломоносова, М. М. Хераскова, И. И. Дмитриева, И. И. Хемницера, Г. Р. Державина, В. В. Капниста, В. А. Озерова и, конечно же, Н. М. Карамзина.

Одним из самых популярных произведений Николая Михайловича Карамзина стала повесть «Наталья, боярская дочь», опубликованная в 1792 г. в «Московском журнале». Наравне с повестями «Бедная Лиза» (1792), «Фрол Силин, благодетельный человек» (1791) она прославила автора.

Повесть «Наталья, боярская дочь» положила начало русской исторической повести. Карамзин, не стремясь к воспроизведению подлинных исторических событий, использовал сохранившиеся русские предания XVII в. Автора интересовали времена, «когда русские были русскими, когда они в собственное свое платье наряжались, ходили своею походкою, жили по своему обычаю, говорили своим языком...». Значительное внимание Карамзин уделял вопросам литературного стиля и языка: «правильным и чистым» он считал такой слог, который «не надут славянщиною».

Эпоха классицизма не отрицала свободного обращения с текстом и не требовала закрепления литературного произведения за определенным автором. Например, по мнению книгоиздателя и публициста Н. И. Новикова (1744-1818), главной была идея, а не то, кто ее высказал. Показательна, например, история с весьма популярным в свое время «Письмовником» Н. Г. Курганова, который предлагал советы на все случаи жизни. Автор включил в издание немало заимствованных произведений (например, стихотворений А. П. Сумарокова и М. В. Ломоносова), частью обозначенных как «анонимные», частью «исправленные». Понятие «авторская индивидуальность» впервые стало актуальным при публикации произведений Г. Р Державина (1743-1816). Поэтому нет ничего удивительного в том, что «Наталья, боярская дочь» еще не раз появлялась в русской литературе.

В 1806 г. поэт и драматург Сергей Николаевич Глинка (1776-1847) создал «героическую драму в 4-х действиях с хорами» «Наталья — боярская дочь», позаимствовав фабулу повести Н. М. Карамзина. Первое представление состоялось 30 августа 1805 г., а 30 августа 1812 г., накануне вступления французов в Москву, пьеса шла в Новом императорском театре на Арбате.

В 1817 г. из печати вышел третий вариант истории — поэма «Наталья, боярская дочь» Александра Ивановича Мещевского (ок. 1792 - ок. 1820). Поэт и переводчик, более известный как последователь В. А. Жуковского (1783—1852), «гонимый всеми исступлениями молодости», «бросился... наконец в военную службу», поступив в 1812 г. в Астраханский кирасирский полк юнкером. Но страх смерти, «неумение управлять конем и палашом» заставили его «сбросить... оковы необдуманной службы». Попытка оставить службу в военное время была приравнена к дезертирству, и Мещевский был разжалован в рядовые без права выслуги и сослан в Оренбург. В судьбе А. И. Мещевского принимали значительное участие В. А. Жуковский и П. А. Вяземский (1792-1878): они помогали деньгами, устраивали публикации его произведений, безрезультатно хлопотали за него. Они же подготовили к печати сборник его стихов и переводов, но издать не успели. «Мещевский должен быть приемышем Арзамаса... дело идет о сотворении поэта и спасении человека», - писал Жуковский литератору и историку А. И. Тургеневу (1784-1846).

А. И. Мещевский - автор многочисленных стихотворений («Романс Едальвине», «К Нине», «Пловец», «Вечерняя песнь», «Стихи насчет прелестной девушки, которую зовут Надеждою», «Мальвина», все опубликованы в 1817 г), подражание Вергилию «Меналк и Дамет» (1810), басни «Орел и Чиж» (1810) и другие.

Критик Н. М. Головин в 1820 г. так характеризовал творчество А. И. Мещевского: «Ума, силы, таланта много, вкусу меньше, рассудка также; чувство глубокое, но не изящное... он не изящен в своей поэзии: важный недостаток, особенно для поэзии легкой».

Стремясь испробовать себя «в чем-нибудь большем», Мещевский перевел трагедию Вольтера «Смерть Цезаря» (1819), окончанию работы над переводом другого произведения Вольтера «Брут» помешала смерть автора от чахотки.

Кроме этого, он переложил на стихи повесть В.А. Жуковского «Марьина роща» (1817) и повесть Н.М. Карамзина «Наталья, боярская дочь», подписав оба произведения криптонимом А.М. Придерживаясь оригинала, он превратил прозаические тексты в стихотворные монологи и диалоги, создал ситуации, характерные для баллад.

Об этом произведении Н. М. Карамзина следует сказать, что оно не так известно читателям, как «Бедная Лиза». Постараемся передать суть этого небольшого произведения.

События произведения происходят во времена допетровской России. Героиня, именем которой названа повесть, - дочь богатого боярина Матвея. Ее мать умерла, девочку воспитывала няня. Жизнь Натальи подчинена правилам «Домостроя».

Как пишет Карамзин, Наталья, боярская дочь, каждое утро в сопровождении няни посещает церковь, потом раздает милостыню нуждающимся людям. Дома девушка занимается рукоделием: вышивает, плетет кружево, шьет.

Повесть «Наталья, боярская дочь» рассказывает нам, что одно из немногих развлечений девушки - прогулка с няней в саду, после чего она вновь занимается рукоделием.

По вечерам она может общаться с подружками, конечно, под присмотром няни.

Жизнь девушки небогата событиями, что, конечно, делает Наталью мечтательной. Она очень добрая, душевная, любит своих близких. Рассматривая краткое содержание «Наталья, боярская дочь», отметим, что молодая боярыня способна воспринимать красоту природы. Она восхищается Москвой.

Девушка обладает всеми женскими добродетелями: она послушна, любит трудиться. Словом, Наталья впитала в себя все правила «Домостроя».

Однако, как отмечает Карамзин, Наталья, боярская дочь, конечно, не могла не грезить о любви. Встреча с возлюбленным произошла в церкви. Девушка влюбилась в совершенно незнакомого молодого человека. На следующий день она снова отправляется в Божий храм, но не встречает там Его. Наталья по-настоящему расстроена, она тоскует, не может есть и пить. Новая встреча с возлюбленным делает ее счастливой. Добрая няня помогает девушке встретиться с молодым человеком, так продолжает свою повесть Карамзин («Наталья, боярская дочь»). Главные герои, молодая боярыня и Алексей, решают сбежать и обвенчаться тайно.

Карамзин показывает нам переживания девушки. Она испытывает первую любовь и слепо доверяет Алексею, но это светлое чувство омрачает ощущение вины перед отцом, ей стыдно перед ним. Однако Наталья, следуя правилам «Домостроя», во всем готова слушаться мужа, как истинная жена. Девушка обретает истинное счастье с Алексеем, но молится, чтобы отец простил ее. Безмерное счастье Натальи внезапно омрачилось тем, что мужу пришлось идти на войну. Судьба заставляет девушку сделать невозможное для многих очень сильных женщин: она прячет волосы, надевает одежду воина и сражается с врагом, как настоящий мужчина. Такой самоотверженный поступок не мог не заставить отца простить ее.

Образ боярина Матвея

Итак, краткое содержание «Наталья, боярская дочь» вполне смогло передать сюжет повести. Однако мы ни слова не сказали об отце девушки Матвее Андрееве. Его образ отнюдь не является олицетворением значимого государственного деятеля, каким он должен быть, согласно сюжету. Карамзин наделяет его многими добродетелями, но образ при этом остается бледным. Этот человек способен проливать слезы в горе и в радости. Однако такой блеклый образ был создан Карамзиным неслучайно, он помогает понять идейную направленность произведения.

Картина «идеальной» монархии

Возможно, подобное замечание излишне, если наша задача - передать краткое содержание. «Наталья, боярская дочь» - произведение, в котором создан образ «идеальной» монархии. В таком государстве единственная забота царя - это благополучие собственного окружения. Монарх снисходителен к подданным. Простота обращения, описанная в произведении, совершенно отлична от распущенных нравов, царящих при Екатерине. Приближенный царя - верный советник, который никогда не пользовался преимуществами своего положения. В своем произведении Карамзин обличает порочные стороны правления Екатерины Великой.

Отношение народа к приближенным царя

В своем произведении Карамзин указывает, что боярин Матвей - царский слуга, который, подобно государю, наделен многими человеческими добродетелями. Он умен, богат, хлебосолен. Матвей является заступником для своих соседей, их покровителем. Однако автор ни слова не говорит о том, как боярин несет свою службу. Он лишь повествует о народной любви к этому государственному мужу.

В реальности народ ненавидел приближенных царя, что является абсолютным контрастом для созданной Карамзиным картины.

Историческая эпоха

Исторические события, описанные в произведении, скорее всего, имеют отношение ко второй половине семнадцатого века. Предположительно, это эпоха правления Алексея Михайловича. Государь в произведении изображается очень благочестивым, чувствительным. Он утешает своих приближенных, а прогневить его может только нарушение принципов справедливости.

Это произведение довольно открыто указывает на то, каким должен быть порядок в государстве, как должны выглядеть монарх и его окружение.

Исторический фон помогает понять, что такая история любви могла иметь счастливое завершение лишь в условиях государственной гармонии.

Истинный портрет царя Алексея Михайловича

Романтический сюжет повести не нашел места для того, чтобы рассказать об иных сторонах правления и чертах характера этого государя.

При нем были приняты доносы, а «мирный» царь в действительности был достаточно вспыльчив, позволял себе браниться, а также прибегал порой к рукоприкладству. В частности, известен факт, что на заседании Боярской думы государь побил и выгнал боярина Милославского, который приходился ему тестем.

Прототип боярина Матвея

Есть предположения, что образ отца Натальи «срисован» с реального исторического персонажа. Скорее всего, им стал боярин А. С. Матвеев, который во время дворцового переворота 1682 года был подвергнут насильственной смерти.

Мы закончили изложение краткого содержания произведения «Наталья, боярская дочь», основная мысль которого состоит в том, что при правильном и справедливом правлении могут быть счастливы все люди. В заключение хочется добавить, что Карамзин обращался к истории русского государства еще для того, чтобы показать, насколько прошлое нашей земли отлично от современного поклонения перед всем иностранным. Подобное осуждение «чужебесия» также призвано обратиться к патриотическим чувствам соотечественников.