Массовый переход петроградского гарнизона на сторону восставших. Февральская революция глазами очевидцев. Распущенные и встревоженные

1917 г., 27 февраля – вооруженное восстание в Петрограде. Переход солдат Петроградского гарнизона на сторону восставшего населения. Образование Временного Комитета Государственной думы и выборы Петросовета. Победа на выборах в Петросовет меньшевиков и эсеров. К началу 1917 г. обострилась политическая обстановка в стране. Крайне напряженная атмосфера политической борьбы выдвинула новое средство: Переворот! Но судьба распорядилась иначе.

Раньше предполагавшегося переворота началась по определению Альберта Тома «самая солнечная, самая праздничная, самая бескровная русская революция…» Подготовка к революции прямо или косвенно велась давно. В ней приняли участие самые разнородные элементы: германское правительство, не жалевшее средств на социалистическую и пораженческую пропаганду в России, в особенности среди петроградских рабочих; социалистические партии, организовавшие свои ячейки среди рабочих и воинских частей; протопоповское (полицейское) министерство, провоцировавшее уличные выступления, чтобы вооруженной силой подавить его и тем разрядить невыносимо сгущенную атмосферу.

Как будто все силы по диаметрально противоположным побуждениям, разными путями и средствами – шли к одной конечной цели. Но, тем не менее, восстание вспыхнуло стихийно, застав всех врасплох. Первые вспышки начались 23 февраля, когда толпы народа запрудили улицы, собирались митинги, и ораторы призывали к борьбе против ненавистной власти. Так продолжалось до 26-го, когда народное движение приняло грандиозные размеры и начались кровавые столкновения с полицией, с применением ею пулеметов. Утром на сторону восставших перешли запасные батальоны Литовского, Волынского, Преображенского и Саперного гвардейских полков (настоящие гвардейские полки были на Юго-Западном фронте).

Войска вышли на улицы без офицеров, слились с толпой и восприняли ее психологию. Вооруженная толпа, опьяненная свободой, шла по улицам, присоединяя к себе все новые и новые толпы, сметая баррикады. Встречавшихся офицеров обезоруживали, иногда убивали. Вооруженный народ овладел арсеналом Петропавловской крепости, Крестами (тюрьмой). В этот решительный день вождей не было, была одна стихия. В ее грозном течении не виделось ни цели, ни плана, ни лозунгов. Единственным общим выражением был клич: «Да здравствует Свобода!»

Кто-то должен был овладеть движением. И эту роль приняла на себя Государственная Дума. Центром политической жизни страны стала Дума, которая после патриотической борьбы ее против ненавистного народу правительства, после большой плодотворной работы в интересах армии пользовалась широким успехом во всей стране и армии. Такое отношение к Думе породило иллюзию «всенародности» Временного правительства. Поэтому к Таврическому дворцу подходили войсковые части с музыкой и знаменами, и по всем правилам старого ритуала приветствовали новую власть в лице председателя Государственной Думы Родзянко.

В то же время деревня была обездолена.

Ряд тяжких мобилизаций отнял у нее рабочие руки. Неустойчивость цен, отсутствие товарообмена с городом привели к тому, что прекратился подвоз хлеба, царили голод в городе и репрессии в деревне. Вследствие огромного роста цен и необеспеченности, служивый класс бедствовал и роптал. Общественная мысль и печать были под контролем цензуры. Поэтому неудивительно, что Москва и провинции присоединились к перевороту почти без борьбы. Вне Петрограда, где за некоторым исключением не было той жути кровавых столкновений и бесчинства опьяненной толпы, переворот был встречен с большим удовлетворением и даже ликованием.

Число жертв: 11 443 человека убитых и раненых в Петрограде, в том числе военных чинов 869. 2 марта Временный комитет членов Государственной Думы объявил о создании Временного правительства. 7 марта Временное правительство постановило «признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село». Временное правительство изъявило согласие на отъезд Николая II в Англию. Но этому помешал Совет рабочих и солдатских депутатов, под чьим надзором стал находиться император.

Восстание Царскосельского гарнизона стало одним из ярких эпизодов февральских дней г. Однако этому событию уделялось мало внимания на страницах исторических публикаций. Прежде всего это было связано с недостаточной разработанностью источниковой базы исследования, представленной в основном отдельными свидетельствами очевидцев и отрывочными воспоминаниями современников.

Предпосылки к возникновению революционной ситуации в императорской резиденции

Благоприятной средой для развития революции в Царском Селе стал и насчитывавший к этому времени, по сведениям помощника дворцового коменданта , около 40 000 нижних чинов и офицеров многочисленных запасных частей.

К началу 1917 г. в его состав входили запасные батальоны четырех гвардейских стрелковых полков, запасные сотни и команды и , дивизион 1-й запасной тяжелой ; кроме того, в селе Кузьмино квартировала 343-я Новгородская пешая дружина государственного ополчения (около 1000 человек).

Полковник запасного батальона лейб-гвардии 2-го Царскосельского стрелкового полка В. Н. Матвеев вспоминал: «Запасной батальон полка состоял из четырех рот и разного рода команд… Численность запасной роты батальона составляла около 1000 нижних чинов, а общая численность запасного батальона со всеми командами и нестроевыми доходила до восьми тысяч. На это громадное число солдат приходилось совершенно недостаточное число офицеров , да и то большей частью прикомандированных к батальону прапорщиков, не имевших ни служебного опыта, ни авторитета , не носивших полкового мундира и… не успевших проникнуться полковыми традициями. Кадровые офицеры в большинстве находились на фронте ".

Одной из причин роста недовольства нижних чинов запасных батальонов накануне революции стало ухудшение питания и снабжения . Начиная с осени 1916 г. нормы суточного довольствия были сокращены и введено три постных дня в неделю.

Полковник запасного батальона лейб-гвардии 2-го Царскосельского стрелкового полка Н. Л. Артабалевский записал в своем дневнике в феврале 1917 г.:

«Был на обеде стрелков. Пища скверная, как уже давно. Щи недоваренные, жидкие. Мясо жесткое. Порции неполные. Сегодня варят вместо каши чечевицу, очень неважную и нечистую. По-моему, это плохо. Скверная пища может дать повод к недовольству . Недостаток котлов заставляет стрелков торопиться с обедом...

В помещении роты стрелки набиты далеко свыше нормы . Нары в два ряда. Одеты отвратительно. У некоторых нет даже тельной рубахи, а вши едят их напропалую». Увеличение в несколько раз числа нижних чинов в запасных батальонах порождало проблему скученности и антисанитарии .

Город Царское Село еще продолжал некоторое время жить по инерции своей обычной жизнью, не совсем мирной - Россия воевала третий год, но еще не осознавая, что через несколько дней жизнь его жителей, и самого города измениться до неузнаваемости раз и навсегда.....

Начало февраля 1917

В начале февраля 1917 г. в учебные команды запасных батальонов, в которых обучались наиболее ревностные к службе стрелки, поступили приказы о пребывании в постоянной боевой готовности в случае возможных выступлений примерно 12 000 рабочих Колпино.

В Царском Селе подобных выступлений не ожидалось из-за отсутствия крупных фабрично-заводских предприятий, неорганизованности и политической индифферентности примерно 2000-3000 мастеровых Дворцового ведомства.

15 февраля 1917 года для усиления охраны Александровского дворца, где находилась семья императора Николая II, с фронта прибыл Гвардейский морской экипаж.

Дневник Александры Фёдоровны:"У Ольги и Анастасии корь… заразились от маленького кадета, друга Бэби."

"Часа в четыре я приехал в Царское Село. Под снежной пеленой город казался особенно нарядным. Придворные кареты с кучерами в красных ливреях придавали всему праздничный вид. Сказочными выглядели покрытые снегом бульвары. Всюду тишина, спокойствие.

Сделав несколько визитов, повидав бывших подчиненных я попал в семью . Там также, как и во многих других Царскосельских семьях, царил культ Их Величеств. Сам занимал хороший пост и, кроме того, был начальником одного из поездов Ее Величества. Его жена работала в госпитале Государыни. Теперь Царица вся поглощена болезнью детей.

Александровский дворец действительно походил тогда на госпиталь. В комнатах Наследника и Вел. Княжен опущены шторы, царит полумрак. У Наследника и двух старших Вел. Княжен температура выше 39. Младшие вл кн Мария и Анастасия Николаевны ухаживают за больными и гордятся тем, что они „сестры милосердия" и помогают Царице. Царица поспевает всюду. Положение Наследника тяжелое. Самочувствие Ольги и Татьяны Николаевны очень хорошее. Они даже веселы. Присланные офицером Родионовым ландыши от Гвардейского Экипажа, доставили больным истинное удовольствие.

На другом конце дворца лежит в жару так любимая царской семьей Аня (А. А. Вырубова). У нее температура более 40. Перебывало несколько докторов. Там дежурит „Аклина". В. К. Мария и Анастасия Николаевны два раза в день ходят туда на дежурство. Туда тоже были присланы ландыши. Эти ландыши едва ли не были последней улыбкой старого режима Царским детям. В тот день этого никто не подозревал, от детей скрывали истину. В. Княжны были счастливы. Царица строго запретила говорить больным о беспорядках.

Императрица в костюме сестры милосердия то у детей, то у Ани. Она руководит всем и сама ухаживает за больными. Царица настолько занята больными, что даже не смогла лично выслушать генерала Гротена, который ездил к Протопопову за новостями. Царица поручила выслушать генерала своей подруге . Протопопов прислал письмо, что вчера положение было хуже, сегодня лучше, произведены хорошие аресты, „Главные вожаки и Лелянов привлечены к ответственности за речи в Городской Думе. Что вечером министры совещались о принятии на завтра энергичных мер и что все они надеются что завтра (т. е. в понедельник. А. С.) все будет спокойно". Так легкомысленно лгал и успокаивал Императрицу Протопопов, а ведь Царица сообщала эти сведения Государю, принимая их за чистую монету.

После завтрака Императрица была с Марией Николаевной у Знамения. Проехали на могилу Распутина. Над ней уже был довольно высокий сруб. А. А. Вырубова строила часовню. Проехали в дер. Александровку, поговорили с Месоедовым-Ивановым, с Хвощинским и другими офицерами. Вернувшись во дворец, Царица обошла больных. У всех жар увеличился. Корь в разгаре. Царица написала письмо Государю, Ее Величество сообщила все успокоительные сведения, что прислал Протопопов. Написала, как молилась у могилы Распутина и послала кусочек дерева с его могилы, где стояла на коленях.

„… Мне кажется, все будет хорошо, - писала Царица - солнце светит так ярко и я ощущала такое спокойствие и мир на его дорогой могиле. Он умер, чтобы спасти нас."… В таком безмятежном настроении Царица приняла после отправки письма Н. Ф. Бурдукова. Он еще накануне просил срочного приема. Ему было назначено на сегодня. Хорошо осведомленный о происходящем, Бурдуков решил предостеречь Царицу. Он не был связан служебной дисциплиной. Он журналист. Писать Вырубовой нельзя - больна. Расстроенный, не переменив даже обычного серого костюма, прошел он на этот раз как-то необычно просто во дворец. У ворот даже не сделали обычного опроса. Видна растерянность. Во дворце мертвенно тихо. Неприятно.

Его провели в салон. Вышла Императрица в костюме сестры милосердия. Подала руку, предложила сесть. Царица как будто опустилась, постарела, поседела. Волнуясь, Бурдуков изобразил положение в столице как безнадежное, катастрофическое. Царица слушала спокойно и сказала, что она ждет доклада от . Бурдуков упрашивал уехать с детьми куда угодно, но уехать. Царица спокойно отвечала, что она при больных. Она сейчас сестра милосердия. Она одна должна бегать от одной больной к другой. Казалось, что слезы блестели на глазах Царицы, но она старалась быть спокойной. Бурдуков пытался продолжать, но Императрица поднялась. С гордостью она твердым голосом сказала:
- „Я верю в русский народ. Верю в его здравый смысл. В его любовь и преданность Государю. Все пройдет, и все будет хорошо".

Аудиенция окончена. Поцеловав руку Ее Величества, Бурдуков покинул дворец. Он был подавлен. Однако, к вечеру, оптимизм Царицы был поколеблен. В полночь Царица послала первую тревожную телеграмму Государю, которую оканчивала словами: - „Очень беспокоюсь относительно города".

Через полчаса мы уже разговаривали. Я начал с того, что просил генерала обратить внимание на то, что я позволил себе забраться в его кабинет в его частной квартире, что жандарм Кургузкин пропустил меня к телефону. Это одно, говорил я, показывает насколько тревожно здесь положение. Я передал генералу о положении в Петрограде и о том, что Департамент хвастается произведенными арестами. Я высказал мнение, что Департамент не знает, что в действительности происходит; что Думу надо распустить, волнения подавлять вооруженною силою, но прибавлял я, для этого нужно, чтобы ХОЗЯИН был здесь. Будет Хозяин здесь все будут делать свое дело, как следует. Без Хозяина будет плохо.

Приезжайте Ваше Превосходительство скорое, приезжайте, приезжайте. в любезно поблагодарил меня за информацию и мы распрощались. Поблагодарив Кургузкина, я вернулся к генералу В. Сели за обед. Все были в хорошем настроении. Спокойствие царило в Царском Селе."

"В Царскосельском дворце 27 число было первым днем, когда Императрица поняла, наконец, всю серьёзность происходящих в Петрограде событий. Стараясь казаться спокойной, Царица очень волновалась. Наследнику было хуже. Новости о военных бунтах поразили Царицу. Верность войск казалась ей всегда вне сомнений. И вдруг, бунты.

В 11 ч. 12 м. утра Царица отправила первую тревожную в тот день телеграмму: „Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Алис". В 1 ч. 5 м. телеграфировала: „Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Алис". В 9 ч. 50 м. вечера телеграфировала:„Лили провела у нас день и ночь, не было ни колясок, ни моторов. Окружный суд горит. Алис" . Окружающие были в большой тревоге. Телефонные новости были ужасны. Но Императрицу старались не беспокоить. Приближающуюся катастрофу все-таки никто из бывших при Её Величестве не предвидел.

27 февраля Кирилл Владимирович послал две роты Гвардейского экипажа в состав ударной группы верных царю войск, которая охраняла Зимний дворец и Адмиралтейство, но гвардейские моряки перешли на сторону восставших и участвовали в арестах деятелей царского правительства.

«Как только благодарность была нами заслушана, - свидетельствовал унтер-офицер Н. П. Кузнецов, мы тотчас же небольшой группой наиболее сознательных солдат бросились к чайной, где всегда собирались, и решили, что надо смыть с себя позор этой благодарности. Стали раздаваться голоса, полные отчаяния: „Мы предатели! За то нас благодарят, что братьев своих ехали расстреливать!"».

По приказу командира батальона полковника А. И. Джулиани учебная команда окружила недовольных стрелков, а затем открыла по ним огонь на поражение . Восставшие отступили к казарме и продолжили сопротивление, разобрали оружие и патроны, выехал конный взвод, а военный оркестр заиграл «Марсельезу» и полковая пулеметная команда открыла огонь по учебной, которая разбежалась вместе с офицерами.

: Восставшие утверждали, что из-за снегопада танки на полпути должны повернуть обратно к Петрограду. Что касается полков, расположенных в Царском Селе, то дело шло не так хорошо: снегопад не отменил их намерения. Первый и Второй Гвардейские стрелковые полки поддались агитации Петроградского руководства. Четвертый полк, Императорский, заклинаемый своими офицерами, долго оказывал сопротивление, но в конце концов тоже заполнил улицы.

Так, около трех часов дня 28 февраля 1917 г. началось восстание Царскосельского гарнизона.

Командование запасным батальоном принял на себя штабс-капитан Ф. В. Аксюта , а его заместителем стал прапорщик, большевик И. П. Павлуновский. Восставшие двинулись к дивизиону 1-й запасной тяжелой артиллерийской бригады, который присоединился к ним. Захватив из арсенала дивизиона трехдюймовую батарею, далее направились к казармам запасных батальонов 2-го, 3-го и 4-го полков. Так катилась эта «революционная лавина», захватывая с собой без особого сопротивления одну часть за другой.

«Двухтысячная толпа вооруженных стрелков, - записал в своем дневнике полковник Н. А. Артабалевский, - освещаемая немногими фонарями, гудела, рокотала, грозила и волновалась в эту темную ночь. Жутью веяло от нее, как от сорвавшегося с цепи дикого зверя. Не людьми мне казались эти серые фигуры, а дикими растравленными животными, готовыми и способными на все самое ужасное. Стихия ада! И не было в эту минуту возможности накинуть цепь на этого взбесившегося зверя… Стрелками, подстрекаемыми и разжигаемыми темными агитаторами, овладели животные инстинкты бунта и безрассудного, самого озорного и бесшабашного разгула».

Восставшие массы не были организованы, а движение однородным. Никакого плана выступления не имелось, и как только первая цель - привлечение еще не восставших - была достигнута, толпа рассыпалась в разные стороны.

Часть восставших решила идти к , где потребовала у администрации освободить заключенных, но получила отказ. Воспользовавшись лежащими здесь бревнами, восставшие проломили ворота, ворвались в здание, сожгли бумаги канцелярии, освободили заключенных, среди которых была знаменитая , а начальника и надзирателей посадили в камеры.

Затем только что выпущенные из тюрьмы арестанты с частью восставших солдат решили отпраздновать обретение свободы и начали грабить магазины и взламывать винные погреба: «Около магазина Лисицына большая толпа народу, но преимущественно солдат. Магазин уже разбит и разграблен и только в подвале еще осталось вино, которое толпа продолжала расхищать… Все пьяны, все возбуждены, все вооружены. Несколько человек сидят в подвале и подают через небольшое окошко вино… Те, кто уже достаточно пьяны, уносят вино с собой, те, которые еще могут пить, пьют его здесь. Штопоров нет. Чтобы открыть вино, отбивают горлышко бутылки. Губы, десны и руки порезаны осколками разбитых бутылок. Возбужденные красные лица выпачканы кровью и крошками халвы».

Другая часть восставших, более сознательная, вернулась обратно в казармы, чтобы обсудить сложившееся положение, разогнать грабителей и отобрать награбленное. Солдаты выбрали из своей среды вожаков, причем, как правило, своих же бывших взводных командиров. Были экстренно наряжены патрули для восстановления спокойствия и охраны магазинов, а по улицам разъезжали броневики с плакатами: «Товарищи, прекратите грабежи! Вы теперь свободные граждане!». Попытки перенести грабежи в центр Царского Села были предотвращены.

В этот день Глеб не пошел в , и мы провели его вместе у окна. Происходящее было жутким. Солдаты с криками грабили лавки и магазины, начиная всегда там, где были вино и водка. С начала войны водку свободно не продавали , и появилась новая категория горожан, так называемые «политурные» - из-за их пристрастия к политуре, сделанной на основе алкоголя. Избитый мотив советовал: «Ваня, не пей лаки, тогда у тебя будут деньги на субботний вечерок». Уже с раннего утра солдаты были совершенно пьяны. Неужели это были те же самые люди, которыми мы восхищались несколько месяцев тому назад? Теперь это была банда воров, оборванных, нахальных, зверей… Они шлялись вокруг; некоторые нагруженные бутылками водки и коньяка, другие - огромными рулонами материалов, сапогами, туфлями, вытащенными из картонных коробок, которые тут же выбрасывали. Их шапки были украшены разноцветными лентами, свисающими вокруг головы и придающими им сходство с цирковыми лошадьми.
В этой беспорядочной человеческой толпе иногда попадались и женщины в платках, которые держали за руку детей.
Грузовики, полные пьяными военными, пытались, громко гудя, пробить себе дорогу. Все шли с многочисленными щитами с лозунгами: «Смерть богачам! Власть - нам!»
Вдруг откуда-то под ногами появлялся гусь, который мчался, как сумасшедший, на своих красных лапах.
Внезапно мы увидели казаков из личного эскорта Его Величества. Они проехали мимо, великолепные, как всегда, только на их шапках, на красивой форме и на гривах коней - всюду были красные кокарды и красные банты! Они проезжали мимо, улыбаясь пестрой толпе. Я была возмущена. Они, право же, заслуживали виселицы. Бесконечное доверие и необычайный комфорт, которым они пользовались на Царской службе, - как за один день все это можно было забыть!?

Наиболее радикально настроенная группа восставших призывала двинуться к Александровскому дворцу. «Наша задача состояла в том,- вспоминал участник событий, солдат 1-го стрелкового полка М. Я. Русских,- чтобы отставить царскую охрану от несения караула во дворце, предотвратить побег царской семьи».

Около восьми часов вечера 28 февраля отдельные группы восставших под предводительством штабс-капитана Ф. В. Аксюты и полкового священника отца Рупорта с криками «ура» и пением «Марсельезы» направились к ограде Александровского парка. Но, как свидетельствовали участники восстания, призывы идти на дворец «не встретили сочувствия достаточных масс», и при первых ответных выстрелах «части рассыпались в разные стороны», а некоторые вернулись в казармы.

28 февраля поднялся запасной батальон 1-го царскосельского стрелкового гвардейского полка, объединившийся вскоре с солдатами других полков, расквартированных в Царском Селе, и 1-й тяжелой артиллерийской батареей. Освободив из тюрьмы политических заключенных, восставшие войска двинулись к Александровскому дворцу.

Вечером 28 февраля солдаты запасного батальона 1-го: стрелкового полка с красными знаменами подошли к воротам Александровского дворца. Здесь по команде генерала Рейса их с ружьями наготове встретили казаки, матросы гвардейского экипажа, солдаты двух рот сводного полка.

: "28 февраля вечером, едва начало смеркаться, в , расположенных рядом с , раздался сигнал тревоги, и спустя несколько минут через двор Городка по три в ряд проскакало несколько казачьих сотен. Я бросился вслед скачущим всадникам. Выбежал через вторые ворота Городка и увидел идущий беглым шагом сводный полк. Солдаты шли, держа винтовки в руках. Конвой и сводный полк скрылись в главных воротах Александровского дворца.

Затем кто-то позвонил по телефону и сказал отцу, что в Царскосельской гостинице громят винный погреб. Еще через некоторое время в Софии, где стояли запасные полки, послышалась все нарастающая ружейная стрельба. Отец вышел на крыльцо, прислушался, вызвал автомашину для того, чтобы отправить нас с братом к дедушке Федору Константиновичу. У дедушки мы переночевали только одну ночь и утром вернулись в Городок. О последующих событиях у меня сохранились самые сумбурные воспоминания.

Несколько раз отец ездил на автомашине в канцелярию дворцового коменданта, где , замещавший , проводил совещания. Императрица заявила, что все ее дети больны, она считает себя сестрой милосердия, а дворец госпиталем и запрещает охране какие-либо боевые действия.

Солдаты Сводного полка и казаки конвоя, поднятые по тревоге и размещенные в подвалах дворца, не получая никаких распоряжений и не зная, что делается за пределами дворца, томятся неизвестностью, хотят вернуться в казармы.

Солдаты артиллерийской противовоздушной обороны заявили, что если дворцовая охрана будет стрелять, они откроют артиллерийский огонь по дворцу. На совещании сказал, что с ними заодно их командир полковник Мальцев, который всегда был красным.

Пронесся слух, что из Колпина идут рабочие, чтобы захватить Александровский дворец...."

Во дворце тревога и переполох. При первых же слухах о начавшихся в городе беспорядках во дворец приехал обер-гофмаршал , с супругой кавалерственной дамой. Приехал с помощником генералом Добровольским. Кроме обычно живших во дворце лиц, там находились: состоящий при Ее Величестве граф Апраксин, и флигель-адъютант граф Замойский. Последний находился случайно в те дни в Царском Селе и, увидав опасность для Царской семьи, счел своим долгом, как флигель-адъютант Его Величества, явиться в распоряжение Императрицы. Жест удивительный по красоте. Единственный в те дни.

28 февраля 1917 г. в девять часов вечера к по тревоге были вызваны две роты Сводного полка, две сотни Конвоя, рота , батарея воздушной охраны (два зенитных орудия на машинах и две роты Гвардейского экипажа из с. Алексадровка. Поначалу моральное разложение не затронуло императорскую охрану. По-прежнему проверялись посты на всех службах. Но дворец был полностью изолирован от окружающего мира, постепенно в частях охраны началось брожение.

" На станции Царское Село появился генерал Иванов с отрядом Георгиевских кавалеров. Он отпечатал в типографии Буровковой воззвание к населению Петрограда с призывом прекратить беспорядки, представился императрице, а затем внезапно куда-то исчез со своими Георгиевскими кавалерами.

Настоятель Федоровского собора служил во дворе молебен.

Сотня конвоя, размещенная в Петрограде для охраны вдовствующей императрицы, перешла на сторону революции.

Офицеры Сводного полка не знают, что делать. Приказа снять пост у могилы Распутина нет и в то же время как-то неудобно его выставлять."

Во время революции был как контуженный в Царском Селе в лазарете Вольтерс № 12. 28 февраля я вернулся в Царское Село. Звонил полковнику Цирг и просил пропустить во дворец - было отказано. Пошел ко дворцу желая встретить кап. Кологривова (4 стрелкового полка - служил в Сводном п.), не встретил. Около ворот вечером был замечен Императрицей, был вызван Ею, пробыл у Нее около 1 часа, видел Вел. Княжен Марию Николаевну, Анастасию Николаевну и Ее Величество говорила мало, была потрясена, было полное недоумение по поводу событий и их размаха, вполне владела собой, жалела, что нашего полка нет в Царском Селе. (Недели за три командир полка просил Ее вызвать полк. Она ответила: “Я сама знаю, когда настанет время”, об этом Она сообщала с сожалением). У Нее (я знаю от Ден) была надежда на броневой дивизион, стоящий в Петрограде. Знаю, кажется от Ден, что перед революцией ген. Гурко очень успокаивал Императрицу. В тот раз, когда я видел Ее Величество, Она не знала, где Государь, слуха об отречении не было; просила передать привет полку, спрашивала персонально об офицерах. Соловьева я тогда не знал.

По воспоминаниям , «мятежники… убили часового в 500 шагах от дворца. Ружейные выстрелы все приближались, столкновение казалось неизбежным». Немедленно к Александровскому дворцу были вызваны по тревоге все части охраны. По приказу командира сводного пехотного полка , они заняли для обороны линию ограды парка, а напротив установили орудия зенитной батареи. Две роты полка разместились на площадке перед дворцом, еще один отряд - в передних комнатах, а части конвоя, гвардейского экипажа и железнодорожного полка - в подвалах.

Со стороны восставших по дворцу был выпущен всего один снаряд, который, пролетев над крышей, упал в саду, не разорвавшись. Дальнейшего обстрела не последовало. Военное начальство дворца, понимая, что всякое столкновение сторон опасно для жизни Царской семьи, вошло в переговоры с мятежниками. Мятежники заявили, что, если войска охраны начнут стрелять, они тяжелой артиллерией разнесут дворец. Мятежникам отвечено, что войска охраны первыми не начнут стрелять, но если гарнизон попытается сделать нападение - он получит решительный отпор. Из гарнизона предложили, чтобы Дворцовая охрана отправила в Гос. Думу парламентеров, а до их возвращения установить нейтральную между сторонами зону.

В целях безопасности Царской семьи, начальство решило послать делегатов - парламентеров в Думу. Быстро назначены представители от всех частей. Разорвана скатерть и сделаны для всех делегатов белые на рукава повязки . Поданы камионы и депутация под крики ура выехала в Петроград. Отъезд депутации подействовал на бунтовщиков успокоительно. Лица, ответственные за охрану Царской семьи, вздохнули свободнее.

Вдали слышалась беспорядочная стрельба. Со стороны Софии виднелось зарево.

А на дворе уже спустилась ночь. Мороз все крепнул. Солдатам становилось холодно. Офицеры подбадривали их. Особенно хорошо и удачно говорил тогда адъютант Собственного полка, обнадеживая солдат скорым возвращением Государя. Все сразу переменится.

В 10 вечера Государыня действительно получила телеграмму от Государя с сообщением: - „Завтра утром надеюсь быть дома".

Царица сообщила свите. Все приободрились. Солдаты радовались. Из дворца дали знать, что Императрица выйдет к войскам. Все встрепенулось. По приказанию офицеры предупредили солдат не отвечать громко, на приветствие Ее Величества. Все смотрят на высокое крыльцо подъезд номер первый. Вдруг распахнулись широкие двери. Два нарядных лакея, держа высоко серебрянные канделябры со свечами, встали по сторонам. Появилась Императрица с В. К. Марией Николаевной. Раздалась негромкая команда войскам.

Спокойная и величественная Императрица тихо спускалась по мраморным ступеням, держа дочь за руку. За Ее Величеством шли: , граф Апраксин, граф Замойский и еще несколько лиц. Было что-то сказочное в этом необычайном выходе Русской Императрицы к войскам, ночью, при мерцающем свете канделябров, в покрытый снежной пеленою парк… Тишина полная. Лишь снег скрипит под ногами. Издали доносится стрельба. Со стороны же Петрограда и Софии зарево. Императрица медленно обходила ряды за рядами, кивая с улыбкой солдатам. Солдаты молча восторженно провожали Царицу глазами. Многим из офицеров Государыня тихо говорила что-нибудь: - „Как холодно, какой мороз"… Великая княжна, настоящая русская красавица, которую пощадила болезнь, улыбается офицерам, особенно морякам.

По возвращении Императрицы во дворец, частям по очереди разрешено уходить греться в подвальный этаж дворца. Там какое-то странное настроение. Строгие распорядки дворца нарушены. Появились откуда-то какие-то странные личности. Они подходили к солдатам, шептались. Невольная тревога закрадывалась в душу офицеров.

: Отец рассказал нам, что дезертиры Царскосельского гарнизона решили захватить дворец, не дожидаясь подкрепления из Петрограда. Царская резиденция охранялась солдатами Объединенных Пехотных полков под командованием . Гвардейцы-матросы стояли в четыре шеренги; они были хорошо вооружены и готовы к стрельбе. Они должны были укрепить защиту. Телефонный звонок из полиции предупредил Государыню, что бандиты уже убили одного городового и находятся в пятистах метрах от входа в парк. Уже была ночь, и выстрелы слышались все ближе. От ужаса, что для ее защиты может пролиться кровь, Государыня в сопровождении Великой Княжны Марии вышла на страшный мороз, чтобы поговорить с солдатами. Она заклинала их не проливать кровь и напомнила им, что жизнь Наследника находится в их руках. Ситуация долго оставалась неясной, среди восставших нашлось и несколько защитников дворца. Восставшие должны были сами убедиться, что Царская Семья хорошо защищена, и наконец удалились.

Тревожно было и в царских покоях. Государыня в ту ночь не раздевалась. Ее Величество разрешила графине Бенкендорф и баронессе Буксгевден устроиться на ночь в своем салоне и сама лично принесла им подушки. и Апраксин устроились в комнате камердинера Его Величества. Все были начеку сделать всё возможное для защиты Царской семьи.

В левом крыле дворца, около больной А. А. Вырубовой, ее родители и Лили Ден, не считая сестры милосердия. Присутствие во дворце Вырубовой и ее семьи нервировало придворных и вызывало в этот день особый ропот и воркотню прислуги и даже солдат. Больше чем когда-либо в этот день солдаты недобрым словом поминали Анну Александровну за все, что она, по их мнению, принесла во дворец. Придворные считали, что ее присутствие навлекает опасность на Царскую семью. Граф Апраксин долго беседовал о том с и, наконец, было решено, чтобы Апраксин испросил разрешение Императрицы перевести Анну Александровну куда-либо, но вне дворца. Императрица горячо вступилась за свою подругу. Оттолкнуть подругу в такой момент, как бы выдать ее толпе на поруганье - ни за что. „Я не предаю своих друзей", - закончила Царица горячий разговор и не могла удержаться от душивших ее рыданий.
Часов около трех ночи тревога улеглась. В городе водворилась тишина. Бродившие толпами солдаты вернулись по казармам. На время все успокоилось. разрешил развести отряд по казармам. Остались лишь усиленные караулы, да часовые. Вокруг дворцовой ограды, как обычно, разъезжают казаки Конвоя Его Величества.

Однако уже на следующий день в газете «Известия комитета петроградских журналистов» появилось ложное сообщение о том, что «в Царскосельский дворец вошли солдаты», а императорская семья находится в руках мятежных войск. Эта информация в дальнейшем была сообщена в разговоре, состоявшемся между председателем Временного комитета Государственной думы М. В. Родзянко с командующим Северным фронтом генералом Н. В. Рузским , в штабе у которого в Пскове находился Николай II, И что, в свою очередь, повлияло на решение императора отречься от престола.

Воспоминания О.В. Палей:

"На следующее утро за великим князем приехал автомобиль, чтобы отвезти его в для встречи государя, который должен был прибыть в 8 1/2 часа утра. Подождав некоторое время, великий князь возвратился к г-же Спрейер, чрезвычайно встревоженный, - государь не приехал! На полпути между Могилевым и Царским Селом революционеры, во главе с Бубликовым, остановили царский поезд и направили его на Псков.

Мы возвратились домой около одиннадцати часов утра, и я была очень удивлена, найдя наш дворец на месте, лакеев в ливреях и коллекции нетронутыми."

1 марта 1917 года весь многотысячный гарнизон Царского Села восстал . По воспоминаниям очевидцев никакого плана выступления не имелось, и как только первая цель – привлечение еще не восставших – была достигнута, толпа рассыпалась в разные стороны.

Русское слово, №48, Четверг, 2-го марта 1917 г., Москва. В Царскосельском дворце:
1-го марта , рано утром, комендант Царскосельского дворца по телефону обратился к председателю исполнительного комитета Государственной Думы с просьбой принять меры к водворению порядка в Царском Селе, и особенно в районе дворца. По распоряжению исполнительно комитета, в Царское Село командированы члены Государственной Думы И. П. Демидов и В. А. Степанов. Всем частям царскосельского гарнизона временным комитетом предписано оставаться на своих местах и поддерживать порядок.

Делегаты исполнительного комитета члены Государственной Думы И. П. Демидов и В. А. Степанов посетили 1-го марта Царское Село и установили сношения с местным восставшим гарнизоном.
На вокзале делегатов ждали две придворные кареты и автомобиль, присланный восставшим гарнизоном. В сопровождении офицеров, делегаты в автомобилях отправились в городскую ратушу, куда к моменту приезда И. П. Демидова и В. А. Степанова собрались представители населения, офицеров и солдат. Делегаты исполнительного комитета были встречены бурной овацией.
Когда смолкли аплодисменты, И. П. Демидов и В. А. Степанов обратились к собравшимся с горячими речами:
- Наступил самый серьезный момент, - говорили депутаты. - старая власть сломлена, и руководство событиями перешло в руки народа. Необходимо создать новый порядок, организовать новые условия жизни, что невозможно без содействия всего населения и всей армии. Необходимо полное, безусловное доверие к Государственной Думе и к избранному ею исполнительному комитету.
Слова эти были покрыты бурей аплодисментов. Особенный восторг вызвало указание делегатов, что установление нормальной государственной жизни необходимо в интересах успешной борьбы с дерзким врагом.
После митинга в ратуше делегаты исполнительного комитета посетили казармы всех полков, расквартированных в Царском Селе.
Для заведывания делами города населением Царского Села и гарнизоном избран комитет в составе 12-ти человек, с командиром 4-го стрелкового полка во главе.

Митингующие солдаты на балконе Городовой ратуши (Набереженая ул.)

Великий князь Павел Александрович был у императрицы и сообщил ей об отречении царя от престола. Она не поверила, говорила, что газеты все врут, жалела, что не может связаться с императором по телефону.

Офицеры, в том числе мой отец, одели нарукавные белые повязки. На автомобиле отец поехал в и там принес присягу Временному правительству. Вечером он рассказал, что какой-то присяжный поверенный Соколов написал приказ № 1. Говорят, что от этого приказа армия непременно развалится.

У дворцовой ограды я увидел убитую собаку колли. Раньше я видел, как . Убитая собака произвела на меня большее впечатление, чем все вместе взятые события последних дней.

К нам пришли солдаты Сводного полка и сказали, что командир полка генерал-майор Рессин отстранен от должности и скрылся. Было первое полковое солдатское собрание, на котором производились выборы командира полка. На нем солдаты командиром единогласно избрали моего отца. Но им разьяснили, что можно выбирать только офицера своего полка. Тогда был избран полковник Михаил Алексеевич Лазарев.

На главной лестнице здания строящегося живописец замазал только насколько дней назад написанные золотом слова высочайшего рескрипта, в котором бывший император после осмотра здания трапезной благодарил создателей городка за почин в русском деле.

В Царское Село из Могилева прорвались две роты Сводного полка. Героем дня был штабс-капитан Головкин. Говорили, что он проявил необычайную энергию и что если бы лица, отвечающие за движение императорских поездов, проявили себя так, как Головкин, императорский поезд не застрял бы по пути в Царское Село.

Пришло указание о назначении начальником лазарета врача. Поэтому начальником 17-го лазарета был назначен Мусин-Пушкин. В связи с этим, отец издал прощальный приказ, в котором просил не поминать его лихом..."

Рано утром из дворца ушел батальон Гвардейского экипажа. В казармы была отпущена и рота , она больше не вернулась.

Императорский литерный "голубой поезд" 1 марта прибывает в Псков, где расположен штаб Северного фронта. Там Николай узнает следующее: его приказ о посылке "надежных" войск на Петроград военными не выполнен; Дума + Петросовет + командующие всеми, без исключения, фронтов и флотов требуют его отречения от престола. Царь, таким образом, полностью утратил доверие страны. Николай, наконец, понял свое поражение. Многие офицеры царского поезда плакали. Он все улыбался, приветливо махал им рукой. Потом украдкой заплакал и сам. Потом сказал: "Я теперь буду простым обывателем в России. Я не намерен интриговать. Я буду жить около Алексея и его воспитывать". Он был крайне подавлен. "Кругом измена и трусость, и обман",- записывает он в своем Дневнике.

Вечером 1 марта эшелон георгиевских кавалеров , отправленный Николаем II для подавления восстания в Петрограде, остановился на станции Вырица, где генералу доложили, что Царскосельский гарнизон, в присоединении которого он был абсолютно уверен, вышел из повиновения. К девяти часам вечера эшелон беспрепятственно прибыл на Царскосельский вокзал, после чего генерал Н. И. Иванов отправился в Александровский дворец, где с часу до половины второго ночи с 1 на 2 марта беседовал с императрицей Александрой Федоровной.

В сложившейся ситуации революционную бдительность проявил командир запасного батальона 1-го стрелкового полка штабс-капитан Ф. В. Аксюта, выступив на вокзал с солдатами в полной боевой готовности. Чтобы избежать кровопролития, по просьбе императрицы генералу пришлось срочно покинуть Царское Село и перебраться обратно в Вырицу. Оттуда Н. И. Иванов торопил Ставку ускорить прибытие второго эшелона георгиевских кавалеров и телеграфировал в Петроград, требуя выслать новую смену паровозов. Командование Царскосельского гарнизона, перехватив эти телеграммы, приняло меры предосторожности на случаи новых попыток продвижения генерала Н. И. Иванова. Вместе с тем через лазутчиков удалось выяснить, что «георгиевские кавалеры вполне сочувствуют перевороту».

В дальнейшем, на основании приказа № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов по Петроградскому гарнизону, в частях Царскосельского гарнизона состоялись выборы о солдатские ротные комитеты, действующие при командире роты, которые путем делегирования своих представителей избирали батальонный комитет, назначавший командира запасного батальона. Делегаты от батальонных комитетов образовали в ратуше гарнизонный комитет, объединивший в своем составе представителей от всех воинских частей, команд и управлений и выполнявший пока только организационные функции. Также от всех воинских частей Царского Села были направлены делегаты во Временный комитет Государственной думы и в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов .

Дворцовая охрана Царского Села заявила представителям исполнительного комитета Государственной Думы о своей полной лояльности и просила принять меры к ограждению дворца от возможных эксцессов. Представитель исполнительного комитета, на сторону которого перешел весь гарнизон Царского Села, поручился за сохранение полного порядка при условии, что дворцовая охрана не предпримет никаких враждебных действий против революционных войск.

В 10 часов утра в царский поезд, прибывший из Могилева в Псков, явился с докладом об обстановке, сложившейся в Петрограде, генерал Рузский. В этот день Николай II записал в дневнике: «Утром пришел Руэский. Нужно мое отречение… Суть та, что во имя спасения России, удержания армии на фронте я спокойствия нужно сделать этот шаг. Я согласился...» Были составлены тексты двух телеграмм председателю Государственной думы Родзянко н начальнику штаба Ставки Алексееву о готовности Николая И к отречению.

2 марта 1917 года на железнодорожной станции с названием Дно царь подписал от престола в пользу своего брата Михаила Александровича Романова. И разу же возникаеет чисто русский феномен - феномен марта 1917 года, полный и безоговорочный разрыв с прошлым. Лейтмотивом этого месяца становится русский вариант "Марсельезы": "Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног". Сжечь все, чему прежде поклонялись, перед чем трепетали, что втайне ненавидели.

В казармах взбунтовалась рота Солдаты, убив двух офицеров, ушли в Петроград, перейдя на сторону революции. На этом и закончилась история Собственного его императорского величества Железнодорожного полка.

: 2 марта папа приехал в гости. На улицах стало заметно спокойнее. Велись переговоры между Думой и Государем. Папа появился в своей генеральской шинели с красными отворотами и даже в собственном придворном экипаже с кучером на козлах. Тот был в пелерине с двуглавым орлом и в треуголке. Это снова придало нам немного мужества. Значит, жизнь во дворце шла, как прежде.
Но вскоре наше мнение должно было перемениться. Через несколько минут мы обнаружили, что экипаж папы возбудил интерес группы вооруженных солдат, красные банты и мрачные лица которых не обещали ничего хорошего. В дверь позвонили. , бесстрашная, как всегда, несмотря на свой возраст, сама открыла дверь. ()фицерский денщик в сопровождении группы вооруженных солдат спросил угрожающим тоном: «Генерал Боткин у вас? »
«Он врач, - ответила храбро, - и приехал к больному брату». «Это нас не интересует, - ответил денщик. - У нас приказ арестовывать всех генералов» . повысила голос: «А меня не интересует, кого вы должны арестовывать и почему. Я - вдова генерал-адъютанта, и думаю, прежде всего вы должны соблюдать порядок; а теперь можете покинуть мой дом!»
Новые герои еще плохо были подготовлены к революционным подвигам и без дальнейших слов удалились.
Новости, принесенные отцом, не были утешительными: Государыня еле держалась на ногах от забот, она вообще не знала, что происходит в Ставке, а дети из-за болезни должны были лежать. Только Великая Княжна Мария еще держалась; несмотря на свои семнадцать лет, она находила слова, успокаивающие мать.
«С этого момента мы в руках Божьих», - сказал папа и опять надел генеральскую шинель. Он поцеловал нас и невозмутимо сел в карету. Но когда кучер поднял кнут, один вооруженный солдат выскочил вперед и стал преследовать упряжку до ворот Александровского дворца.

На следующий день, как разорвавшаяся бомба, на нас обрушилось известие из Петрограда, что Государь отрекся от Престола в пользу своего брата Великого Князя Михаила, но тот, в свою очередь, отказался и передал власть в руки Временного правительства.

"Слышали, что Ники отрекся, и за Бэби тоже… Говорила по телефону с Ники в штаб-квартире, куда он только что прибыл..."

Воспоминания О.В. Палей:

"Около шести часов вечера 3 марта командиры запасных полков, которые стояли в Царском, собрались у великого князя, чтобы поговорить о новом положении, создавшемся благодаря отречению вел. кн. Михаила… Военные, собравшиеся на совет к вел. кн. Павлу, предвидели, что раз монархия пала, будет чрезвычайно трудно держать войска в руках и заставить их повиноваться. Некоторые роты целиком переходили на сторону восставших. В Петрограде сформировалось Временное правительство, и у великого князя было решено следовать последним наставлениям государя, который советовал подчиняться этому правительству, помогать ему во всем и стремиться только к одной цели - довести войну до победного конца. Из всего этого видно, что государь не думал больше о себе, и только судьба горячо любимой России занимала его мысли.

Вечером 3 марта вел. кн. Павел опять навестил государыню. Она была спокойна, безропотна и бесконечно прекрасна. Уже чувствовалось подобие ареста, потому что двор Александровского дворца был полон солдатами с белыми нашивками на рукавах. Они были там по приказанию Временного правительства ради так называемой безопасности государыни и детей, но на самом деле из опасения, чтобы друзья не помогли им бежать. Наконец, государыня получила сведения от мужа, уехавшего снова в Могилев, чтобы проститься с войсками и встретить государыню-мать, которая выехала из Киева, желая повидаться с сыном.

Когда великий князь, выходя от государыни, очутился на высоком подъезде, возвышавшемся над всем двором Александровского дворца, он обратился к толпе собравшихся солдат со следующими словами: "Братцы, - сказал он им, - вы уже знаете, что наш возлюбленный государь отрекся от трона своих предков за себя и сына в пользу своего брата и что этот последний отказался от власти в пользу народа. В настоящий момент во дворце, который вы охраняете, нет больше ни императрицы, ни наследника престола, а есть только женщина-сиделка, которая ухаживает за своими больными детьми. Обещайте мне, вашему старому начальнику, сохранить их здравыми и невредимыми. Не стучите и не шумите, помните, что дети еще очень больны. Обещайте же мне это" . Тысячи голосов раздались в ответ: "Мы обещаем это вашему императорскому высочеству, мы обещаем это тебе, батюшка, великий князь, будь спокоен, ура!", и великий князь сел в автомобиль, немного успокоившись...

3 марта, простившись, - увы, навеки, - со своей матерью и войсками и не выпускаемый из виду своими тюремщиками, государь прибыл в Царское Село23. Он вместе со своим верным гофмаршалом кн. Валей Долгоруким подъехал на автомобиле к ограде парка, - к ближайшему въезду во дворец. Ограда была заперта, хотя дежурный офицер не мог не знать о приезде государя. Государь ждал в течение десяти минут и произнес следующие слова, которые я узнала от матери кн. В. Долгорукого:"Я вижу, что мне здесь больше нечего делать"… Наконец, дежурный офицер соблаговолил побеспокоиться и приказал открыть решетку, которая тотчас же опять закрылась. Государь сделался пленником вместе со своей женой и детьми."

3 марта Исполком Петроградского Совета принял решение об аресте Николая II и других членов династии Романовых.

Из дневника Александры Фёдоровны: "Говорила с Ники по телефону… "

Татьяна Мельник-боткина: "4 марта все газеты поместили сообщение об отречении Николая II. Наш папа комментировал это так: «Вместо того чтобы клеветать и порочить, наша революционная пресса должна была бы глубже анализировать ситуацию, как это было сделано республиканской прессой в свободной стране, как, например, в журнале "Дебаты" № 77:
"Русский Царь избавил Россию от революционных беспорядков, последствия которых были бы непредсказуемы… Манифест, в котором он отрекается от власти, - это свидетельство его удивительного благородства и такого же огромного величия духа...
Оставляя трон, Николай II оказывает своей стране последнюю услугу, самую важную, какую можно было бы оказать в настоящем критическом положении"».

Воспоминания О.В. Палей: "Тем не менее на следующий день, 4 марта, произошла резкая перемена. Антинациональная пропаганда, поддерживаемая авантюристами из Временного правительства, глухо рокотала вокруг дворца. Мы с Владимиром пошли побродить вокруг царского дома, чтобы уяснить себе состояние умов солдат и чтобы убедиться в полной безопасности дворца. С болью в сердце услышала я, как один казак из конвоя, гарцевавший на лошади, кричал другому: "Что ты скажешь обо всем этом, товарищ? - "Я нахожу, что это ловко сделано. Довольно, потешились, теперь наша очередь!" С первого взгляда можно было заметить изменившееся настроение людей. Робкие и благоразумные вчера, они были дерзки и наглы сегодня. Эти несознательные существа слепо шли по тому направлению, которое указывало Временное правительство."

4 марта - в 11.30 я приехал во дворец, вызвал и сказал, что считаю долгом оставаться во дворце и без разрешения Императрицы вензелей не сниму. Оба мы плакали. ушла к Императрице. Ее Величество сначала хотела, чтобы я оставался при Сводном полку, но так как были перевыборы командира: вместо выбрали Лазарева. Сводный полк становился плохим, оставаться я с ним не мог. Государыня вечером вызвала меня к себе, приказала снять вензеля… (в этом месте над строками текста имеется поправка Маркова, разобрать которой не представилось возможным. Н. Соколов)… просила передать привет полку и назначила меня отвезти письмо Государю, кот. я должен был получить через Маргариту Сергеевну Хитрово. В целях поездки Императрица приказала мне присоединиться к Временному правительству.

: Отец снова нас посетил. На этот раз он приехал в коляске и был достаточно осторожен: проехал мимо дома, чтобы сначала переодеться в штатское.
Во дворце все время ожидали возвращения Царя. Новый командующий Петроградским гарнизоном генерал Корнилов дал понять Государыне, что она является пленницей в Александровском дворце. Это же относилось к ее детям и всем членам свиты, кто хотел с ней остаться. Папа решительно сообщил нам, что для него покинуть Царя и Царицу совершенно немыслимо. Он будет делить с ними и судьбу пленников.
Отец быстро ушел, потому что торопился к маленькому Царевичу. С тяжелым сердцем мы смотрели на его массивную фигуру, когда он садился в коляску. Когда мы опять увидимся? И при каких обстоятельствах?

Так как Глеб должен был снова вернуться в , он забрал из дома на Садовой улице свои книги. Дом не был разграблен, и Василий, все еще улыбаясь, появился гордо с красной повязкой Временного правительства.
«Василий, - возмутился Глеб, - как ты можешь!»
«А что вы хотите, - ответил тот, смеясь. - Солдаты пришли, их была дюжина, все вооружены… Потом они меня допрашивали: "Ты за народ?" - "Но я же и есть народ", - ответил я. Тогда они меня поздравили, похлопали но плечу, и так я получил красную повязку». Василий, нежно ее поглаживая, вышел из комнаты, захлопнув дверь, как обычно, пинком ноги.
Слава Богу, среди солдат у нас оказался все-таки еще один защитник - Матвеев: в штатской жизни рабочий, он был денщиком у Юрия, когда тот, больной, вернулся с фронта. Несмотря на свое большевистское мировоззрение, он нас полюбил, что теперь было очень кстати.

5 марта я поехал в Царскосельскую ратушу, где получил удостоверение, что я присоединяюсь к Временному правительству.

Из дневника Александры Фёдоровны: "Говорила с Ники по телефону..."

Из дневника Александры Фёдоровны: "Говорила с Ники по телефону. У Марии корь..."

7 марта Временное правительство постановило "признать отреченных императора Николая II и его супругу лишенными свободы".

: О возвращении Государя мы узнали из газет. Он сделал остановку в Ставке, прежде чем явиться в сопровождении князя Долгорукого во дворец. Никаких подробностей мы не знали, но в прессе подчеркивалось, что Керенский лично говорил с ним и сам инспектировал Царскую резиденцию, превращенную в тюрьму. Наконец мы получили письмо от отца, к сожалению, очень короткое; он сообщил, что Великая Княжна Мария тоже заболела корью. Этот телеграфный стиль дал нам понять, что корреспонденция контролируется. Если народ радовался, что получил свободу, то наша - была потеряна.

7 марта приехал Государь, и мысль о поездке пропала. Насколько я знаю, (1-2 марта) с письмом к Государю от Императрицы ездил Кологривов. Ездила какая-то дама (кто не помню). В это время был во дворце полковник Сыробоярский, пришел во дворец по собственной инициативе. Корнилов приезжал не при мне, но я слышал, что хамил он здорово, как, конечно, и Гучков и Керенский. Коцебу я не видал, но слышал, что он был все же лучше других; Коровиченко - просто сволочь. О тогда сказать что-либо было трудно - держал себя вполне лояльно, через него я пересылал во дворец цветы и получил письмо от Ее Величества. Аксюту не видал, но знаю, что он держал себя скверно; потому у Деникина он был пойман и сидел в тюрьме по подозрению в большевизме. Мне говорил граф Гудович - капитан л.-гвардии I Стрелкового Его Величества п., что Аксюта ему говорил, что им зарыто оружие Государя и что это место знает только Деникин, Аксюта убит в бою с большевиками.

: "На другой день, едва в школе начался первый урок, за мной приехал наш кучер. Он сказал, что полковника арестовали и что он велел нас поскорее привезти, чтобы проститься. У крыльца Трапезной я увидел взволнованную толпу людей. Вскоре в сопровождении двух конвоиров по дорожке из Федоропского собора показался отец. Подойди ко мне, он поцеловал меня, затем сказал конвоирам: «Теперь, когда я простился с моим детищем, собором, и со своим сыном, я спокойно поеду туда, куда вы меня повезете». Его посадили на маленький «Фиат», на котором еще несколько дней тому назад ездили придворные фельдъегеря, и машина тронулась.

Арестованных свозили в Городскую ратушу, оттуда их перевели в , а затем и бывшее царскосельское охранное отделение. Через несколько дней заключенных перевели на офицерскую гауптпахту в Петропавловской крепости.

Отец прислал на заключения письмо. Оно было похоже на предсмертный наказ. Он писал, что я всю свою жизнь доставлял ему только радость, просил слушаться матери и помогать ей во всем, а в конце письма он заклинал меня не заниматься общественной деятельностью… Это место он трижды подчеркнул. Видимо он много думал о своей деятельности и пришел к такому заключению."

_______________________________________________________________

Восстание Царскосельского гарнизона, считавшегося одной из опор власти, ускорило и упрочило победу революции в Петрограде, а также оказало влияние на решение императора Николая II об отречении. Столкновение восставших офицеров я солдат с частями дворцовой охраны стало своеобразным прологом будущей гражданской войны.

События февральско-мартовских дней 1917 г. открыли новую и, к сожалению, последнюю страницу истории царскосельской императорской резиденции. Так, уже в начале марта 1917 г. один из неизвестных обывателей предлагал переименовать Царское Село в Солдатское Село.

Генерал, командующий Петроградским военным округом генерала

Источники:

Артоболевский Н. А. Первые дни революции во 2-м гвардейском запасном батальоне // Памятные дни: Из воспоминаний гвардейских стрелков. Таллин, 1939. Вып. 3.
Архив Историко-литературного музея г. Пушкина № 4095/2 (Воспоминания М. Я. Русских). Л. 4, 9.
Галушкин Н. В. Собственный его императорского величества конвой / под ред. П. Н. Стрелянова (Калабухова). М., 2004. С. 249.
Глобачев К. И. Правда о русской революции : Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. К И. Глобачев; под ред. 3. И. Перегудовой; [сост. 3. И. Перегудова, Дж. Дейли, В. Г. Маринич]. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 2009. - 519 с, ил. - (Из собрания Бахметевского архива).
Допрос генерала Н. И. Иванова // Падение царского режима. М.; Л., 1926. Т. 5.
Дуплицкий С. К. Охрана царской семьи и революция 1917 года // Москва, 1997. Mb 3. С. 152
Жилъяр П. Император Николай II и его семья. М., 2006. С. 237.
Известия комитета петроградских журналистов. 1917.1 марта
Княгиня О. В. Палей. Мои воспоминания о русской революции / Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 г. Составление, послесловие, примечания С. М. Исхакова. М.: Книга, 1991.
Ломан Ю. Воспоминания крестника императрицы
Марков С. В. Покинутая царская семья (Царское Село - Тобольск -Екатеринбург). М., 2002.
Матвеев В. Н. Последние дни Государевой Семьи в Царском Селе // Памятные дни. Таллии; Ревель, 1932. Вып. 1. С. 3-4.
Пантюхов О. О днях былых. Нью-Йорк, 1969
Переписка Николая и Александры Романовых. М.; Л., 1927. Т. 5
Петроградская газета. 1917.7 марта
Последние дни императора. СПб., 1998. С. 166-170.
Розенталь И. С. Гарнизоны пригородов Петрограда в Февральской революции // Революционное движение в русской армии в 1917 году. М., 1981. С. 154-162
Сирота О. Революция в Царском Селе // Голос трудящихся: Издание Царскосельского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 28 августа.
Соболев Г. Л. Петроградский гарнизон в 1917 г. (численность, состав, вооружение, расположение) // Исторические записки. М., 1971. С. 56-90.
Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция. 1914-1917 гг. Нью-Йорк, 1962 г.
Трофимова Н. От Февраля к Октябрю // Вперед. 1987. 20 октября
Трошин Д.Ю. Царскосельский гарнизон в дни февральской революции 1917 года
Трошин Д. Ю. Царскосельский гарнизон в 1914-1918 п. (Цapскосельские полки. СПб., 2009. С. 88-103.
Ушкова Ю. С. Файнштейн Л. А. Тревожный 1917-й // Город Пушкин: историко-краеведческий очерк-путеводитель / сост. Г. К. Козьмян. СПб., 1992;
Февральские дни в Царском Селе: Отрывки из воспоминаний участ-ника (солдата запасного батальона 1-го стрелкового полка)// Красная летопись. 1928. № 1. С. 172-173.

статья редактируется

Восстание Петроградского гарнизона, принесшее победу Февральской революции, началось с бунта в запасном батальоне лейб-гвардии Волынского полка.

Но как такое могло случиться?

Ведь лейб-гвардии Волынский был самым дисциплинированным в русской армии!

Он выделялся даже на фоне прочих полков 3-й гвардейской пехотной дивизии - славившейся "каторжной" дисциплиной и образцовым внешним видом солдата 1 .

"Каторжная" дивизия

Дисциплину в солдатах 3-й гвардейской выковывали на каждом шагу. Для этого и добивались от них образцового внешнего вида, идеальной строевой выучки и неуклонного соблюдения внутреннего порядка. Ведь, приучаясь к аккуратности в мелочах, приучаясь делать лишь то, что положено, и лишь тогда, когда положено, человек приучается соблюдать установленные правила, подчинять свою волю чужой.

"Строгость - ни охнуть, ни вздохнуть; ноги протянуть без санкции начальства нельзя, - писал один из попавших в сентябре 1914 г. в запасный батальон лейб-гвардии Литовского полка. - В уборную хочешь - иди с рапортом к отделенному ефрейтору. [...]

Сапоги на поверке не блестят - наряд вне очереди. Пуговицы тусклы - наряд.

Клямор не блестит - гусиным шагом ходи" 2 .

Да, в 3-й гвардейской заставляли чистить даже не видную под бляхой скобу (кламмер) поясного ремня. А главные учителя солдат - унтер-офицеры и ефрейторы - использовали и "приемы выучки и воспитания, не предусмотренные тогдашним уставом" 3 .

"Одни ходят гусиным шагом", "другие бегают вокруг конюшни с фуражками, с ремнями, с котелками, с кружками, с портянками, с носками, с сапогами в зубах" - и все, "стараясь перекричать друг друга, вопят:

Я дурак! Я дурак! Я дурак!

Вот как чистят клямор! Вот как чистят клямор!

Я балда! Я балда!" 4

После такой дрессировки люди исполняли приказания автоматически.

Что и требовалось.

Ведь в бою у человека включается мощнейший инстинкт самосохранения. Чтобы подавить его, сознательности многим может не хватить. Вот тут и выручит привычка не раздумывая, автоматически, почти инстинктивно выполнять приказы.

Так вот, в лейб-гвардии Волынском дисциплину выковывали еще настойчивее, чем в других полках "каторжной" дивизии.

"Железный" полк

"Особая отчетливость - решительно во всем: в отдании чести, маршировке, ружейных приемах, в каждом движении - всегда и везде выделяла Волынцев", - признавал в 1930-м офицер лейб-гвардии Финляндского полка 5 .

Эту отчетливость волынцы сумели сохранить и в Первую мировую - когда полк не раз сменил свой рядовой состав. "Твердый, как на параде, шаг, идеальное равнение, особый отмах руки [назад до отказа. - Авт.], по которому Государь узнавал наших солдат даже тогда, когда они, будучи переведены в другой полк, носили уже иную форму. Тонкие черточки штыков, строго выравненных по рядам в горизонтальной и вертикальной плоскости, совершенно неподвижны..." 6 Так проходили волынцы перед начальством еще 15 июля 1916 г., на марше в прифронтовой полосе.

Полк закономерно дрался, не обращая внимания на смерть. Увидев в июле 1916-го на обшлагах русских гимнастерок желтую тесьму (3я гвардейская пехотная дивизия), а на планках, вдоль разреза, - темно-зеленую (четвертый полк дивизии, т.е. лейб-гвардии Волынский), пленные немцы оживились: "А-а, знаком регимент [полк (нем.). - Авт.]... Желязный регимент..." 7

И это всего за семь месяцев до исторического бунта.

"Дисциплина была видна во всем и проявлялась на каждом шагу", - так, по воспоминаниям тогдашнего командира полка, было еще в феврале 1917-го 8 .

Всего за несколько дней...

Лашкевич и "Мордобой"

И вот в запасном батальоне такой части восстала учебная команда! Та, где готовили унтер-офицеров - тех, кто сам должен был дисциплинировать солдат! Да еще и при таком начальнике учебной команды, как штабс-капитан Иван Степанович Лашкевич...

Об этом "по-девичьи румяном, с круглым русским лицом и с ясными добрыми большими серыми глазами" 9 офицере, которому в феврале шел 26-й год, достаточно сказать, что это бывший фельдфебель Александровского военного училища.

Это - марка.

Это значит - великолепный строевик и беспощадно требовательный начальник.

Только таких юнкеров назначали на должность фельдфебеля (по-советски - старшины). Ведь именно фельдфебель, прямой начальник всех юнкеров своей роты, отвечал за порядок в ней.

По свидетельству ряда офицеров Волынского полка, а также полковника М.Н. Левитова (уже летом 1917 года он общался с чинами запасного батальона), "репутацию строгого начальника" имел и зачинщик бунта, старший унтер-офицер Тимофей Иванович Кирпичников. Солдаты даже прозвали его "Мордобой" 10 .

Усмешка судьбы: именно Кирпичникова в ночь на 26 февраля Лашкевич назначил фельдфебелем 1-й роты (за несколько дней до этого из чинов основной учебной команды были сформированы две роты для подавления возможных беспорядков) - вместо срочно "заболевшего" подпрапорщика Лукина. Из рассказа "Мордобоя" о дальнейших событиях видно, что перешла к нему и основная должность Лукина - фельдфебель основной учебной команды (были еще две подготовительные и дополнительная).

Решение Лашкевича стало роковым - и для его личной судьбы, и для судьбы России.

Убийство перед строем

24 - 26 февраля обе роты разгоняли демонстрантов на Знаменской площади (ныне площадь Восстания).

Согласно записанному потом рассказу Кирпичникова, он потихоньку приказывал солдатам целить поверх голов, а в ночь на 26е предлагал "унтерам" обеих рот совсем не стрелять. Вечером же 26-го созвал командиров взводов и отделений основной учебной команды и предложил вообще отказаться усмирять беспорядки.

Те согласились. Проинструктировали своих солдат 11 . И утром 27 февраля построенная к приходу Лашкевича команда демонстративно и грубо нарушила дисциплину.

По версии Кирпичникова, команда крикнула "ура!" после того, как штабс-капитан поздоровался с ним. По версии стоявшего в строю Константина Пажетных, таким был ответ на приветствие Лашкевича команде.

На вопрос Лашкевича: "Что это значит?" ответил младший унтер-офицер Михаил Марков, и стало ясно, что команда взбунтовалась. Приказ стрелять (по версии Пажетных - приказы Лашкевича вообще) люди выполнять не будут, заявил Марков.

И, взяв винтовку "на руку", направил на штабс-капитана штык.

В следующую минуту бунтовщики потребовали от Лашкевича удалиться 12 .

А когда он показался во внутреннем дворе, Марков и ефрейтор Орлов 13 выстрелили в него из окон - и убили наповал.

(По версии офицера, расспрашивавшего потом солдат, команда дважды ответила молчанием на приветствие своего начальника: после этого Лашкевич сам вышел прочь, а застрелил его Кирпичников 14 . Но можно ли отвергнуть свидетельства двух очевидцев?)

После свершившегося убийства Кирпичников уговорил присоединиться к основной учебной команде и "унтеров" подготовительных команд. А когда они вышли на улицу, к ним без всяких уговоров примкнула 4-я рота.

Недомуштрованные

Вполне можно понять, что волынцам совершенно не хотелось стрелять в демонстрантов. Свой, русский, хлеба просит - разве это бунтовщик?

Но отказаться выполнять приказы...

Тут прежде всего аукнулось то, что волынской муштры в полном объеме солдаты и бо"льшая часть "унтеров" запасного батальона не испытали.

Почти все старослужащие погибли к октябрю 1916 года, к февралю от них остались жалкие крохи. "Волынцы" 3-й роты запасного батальона - отказавшиеся стрелять в демонстрантов 26 февраля 15 - это новобранцы, не прослужившие и 6 недель! То же в 1-й и 2-й ротах.

Солдат 4-й роты и людей Лашкевича муштровали от силы два - пять месяцев. Этим последним автоматически выполнять приказы стрелять в демонстрантов мешало еще и фронтовое прошлое.

В запасном батальоне они оказались уже второй раз.

В промежутке были фронт и ранение.

И не просто фронт, а наступательные бои августа - сентября 1916 года на владимир-волынском направлении. Прошедшие через эту мясорубку многого уже не боялись. Страшней германского фронта не будет! Не случайно и восстали они первыми в батальоне.

Солдаты-фронтовики начала 1917 года как минимум не боялись рассуждать.

А как тут не рассуждать, если к вечеру 26-го стало заметным бездействие власти?

Штабс-капитан А.В. Цуриков жестом пропускает демонстрантов на Знаменскую.

А капитан П.Н. Гейман молча проглотил отказ 2-й подготовительной учебной команды стрелять в толпу, устремившуюся через Литейный мост на Литейный проспект 16 .

Собственно, десятка два 17 пассионариев вроде Кирпичникова и Маркова и обеспечили успех восстания. Ведь бунтовать многие волынцы не хотели.

Обвал

Часть одной из волынских рот - размещенная в казармах лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады на Басковой улице (ныне улица Короленко) - упиралась даже в полдень 27 февраля. Она организованно вернулась в казармы, когда подошедший с отрядом верных присяге войск полковник А.П. Кутепов заверил, что расстреливать ее не будут 18 .

Но в центре бунта, в юго-восточной части Таврических казарм, в конце Виленского переулка, путь назад очень многим отрезали выстрелы Маркова и Орлова 19 .

Теперь или идти до конца - или под расстрел. За участие в бунте, отягощенном убийством офицера.

Терять нечего!

"На пле-чо! Шагом марш!" - скомандовал Кирпичников, и учебные команды с 4-й ротой двинулись по Виленскому к расположенным рядом казармам 18го саперного батальона - поднимать размещенные там прочие волынские роты.

"Мордобою" сообщили, что впереди выставлены пулеметы, и, не дойдя даже до Фонтанной, он развернул отряд. Ничего, пойдем в другую сторону и свернем налево, на Парадную. Поднимем расквартированные в Таврических казармах запасные батальоны лейб-гвардии Преображенского и лейб-гвардии Литовского полков.

Терять нечего! - и, вломившись с Парадной, с пальбой и криками "ура!" во двор Таврических казарм, солдаты с темно-зелеными с желтым кантом петлицами на шинелях часа полтора "бились", чтобы взбунтовать солдат с красными и желтыми 20 .

У тех тоже нашлись Кирпичниковы - старший унтер-офицер Федор Круглов поднял 4-ю роту запасного батальона преображенцев. Людей и тут связали кровью: волынцы закололи заведующего преображенскими мастерскими, армейского подполковника Богданова 21 ...

Ставшая многотысячной толпа восставших прошла Парадную и свернула налево, на Кирочную - поднимать другие части!

Терять нечего!

Свернув на Преображенскую (ныне улица Радищева), Кирпичников поднял (уже легко!) запасную роту лейб-гвардии Саперного полка.

На углу Кирочной и Знаменской (ныне улица Восстания) смутьяны взбунтовали 6-й запасный саперный батальон, убив его командира полковника В.К. фон Геринга.

Дальше по Кирочной, на углу Надеждинской (ныне улица Маяковского), квартировал Петроградский жандармский дивизион. Вывели на улицу и жандармов, а следом - юнкеров расположенной наискосок Петроградской школы прапорщиков инженерных войск.

"Ну, ребята, теперь пошла работа!" - с облегчением вымолвил Кирпичников 22 .

"Пошла работа!"

И действительно, к солдатам уже присоединились толпы демонстрантов. Уже горело на углу Литейного и Шпалерной здание Окружного суда - часть разделившейся массы восставших проникла и туда. Уже арестовывали и убивали полицейских. Эмиссары членов Государственной думы - решивших добиваться отречения царя - уже вели группы солдат к Таврическому дворцу, где собрались думцы...

Беспорядки превращались в Февральскую революцию.

1. Арамилев В.В. В дыму войны. Записки вольноопределяющегося. 1914-1917 годы. М., 2015. С. 26; Фомин Б. За Стоходом // Военно-исторический вестник. N 17. Париж, 1961. С. 31.
2. Арамилев В.В. Указ. соч. С. 26. Полк мемуаристом не назван, но упоминания о желтых шинельных петлицах, поручике Зарембо-Ранцевиче и косвенное сообщение о прежней стоянке полка в Варшаве однозначно указывают на лейб-гвардии Литовский.
3. Геруа А.В. Воспоминания командира полка // Вестник Волынца (Белград). N 5. 15 января 1931 г. С. 5.
4. Арамилев В.В. Указ. соч. С. 59-60.
5. Ходнев Д. Братьям-волынцам // Вестник Волынца (Белград). N 3. 20 февраля 1930 г. С. 6.
6. Куликов В.Я. Бой на Стоходе // Вестник Волынца (Белград). N 4. 16 августа 1930 г. С. 4.
7. Там же. С. 3.
8. Кушакевич А. Первые дни революции на фронте Л. Гв. Волынского полка // Вестник Волынца (Белград). N 10/11. 1 октября 1933 г. С. 17.
9. Геруа А. Воспоминания командира полка // Перекличка. Орган текущей связи Общества гг. Офицеров Л. Гв. Волынского Полка (Брюссель). N 6. Август 1937 г. С. 24.
10. Левитов. От обещания генерала Кириенко говорить всю правду "как на исповеди, перед Св. Причастием", до извращения им фактов и умышленной лжи. Мои возражения генералу Кириенко // Ответ на книгу Кириенко "1613 г. От чести и славы - к подлости и позору февраля 1917 г." Сборник статей членов Объединения чинов Корниловского Ударного Полка. Париж, 1965. С. 43.
11. Кирпичников Т.И. Восстание лейб-гвардии Волынского полка в феврале 1917 г. // Крушение царизма. Воспоминания участников революционного движения в Петрограде (1907 - февраль 1917 г.). Л., 1986. С. 302-307.
12. Там же. С. 309-310; История гражданской войны в СССР. Т. 1. Подготовка Великой пролетарской революции. (От начала войны до начала октября 1917 г.). М., 1935. С. 100-101.
13. История гражданской войны в СССР. Т. 1. С. 101.
14. Волынец. Первый выстрел Февральской революции // Военная быль (Париж). 1963. Октябрь. N 63. С. 46.
15. Большевизация Петроградского гарнизона в 1917 году. Сборник документов и материалов. Л., 1932. С. 33.
16. Там же. С. 33-34.
17. Ганелин Р.Ш., Соловьева З.Б. Воспоминания Т.И. Кирпичникова как источник по истории Февральских революционных дней в 1917 г. в Петрограде // Рабочий класс России, его союзники и политические противники в 1917 году. Л., 1989. С. 189.
18. Первые дни революции в Петрограде. (Отрывки из воспоминаний А.П. Кутепова) // Генерал А.П. Кутепов. Воспоминания. Мемуары. Мн., 2004. С. 163-165.
19. Волынец. Указ. соч. С. 46.
20. Кирпичников Т.И. Указ. соч. С. 311.
21. Первые дни революции в Петрограде. С. 158-159; Зубов Ю.В. Лейб-гвардии Преображенский полк. С полком дедов и прадедов в великую войну 1914-1917 гг. М., 2014. С. 183.
22. Кирпичников Т.И. Указ. соч. С. 311.

Петроградский гарнизон

(до 1914 Санкт-Петербургский), включал воинские части, военные училища, команды воинских складов и учреждений, которые располагались в Петербурге и его ближайших окрестностях. Образовался после постройки Петропавловской крепости (1703). Для несения гарнизонной службы в Петербурге, как правило, расквартировывалось (по обывательским домам) от 2 до 4 полков сроком на 1-2 года. Осенью 1723 из Москвы в Петербург переведены и размещены на Петербургской стороне Преображенский полк и Семёновский полк. В 1725 П. г. включал 2 гвардейских (6630 человек) и 4 пехотных (около 5,5 тыс. человек) полка и части флота (около 14,5 тыс. человек). Обычным районом расквартирования воинских частей была Петербургская сторона. После сформирования в 1730 Измайловского полка и Конного полка численность гвардии возросла до 9700 человек. В дальнейшем вся гвардия сосредоточивалась в Петербурге. В 30 х и 50 х гг. ХVIII в. состав П. г. пополнился кадетскими корпусами (Сухопутным, Морским, Артиллерийским и Инженерным). В начале 90 х гг. в Петербурге числилось свыше 56 тыс. военнослужащих с семьями. Численность П. г. постоянно возрастала. Количество только нижних чинов с 1801 по 1857 увеличилось с 32800 до 40900 человек. Часть солдат и офицеров Московского и Гренадерского гвардейских полков и Гвардейского экипажа участвовала в восстании 14 декабря 1825. Во второй половине ХIX в. П. г. вырос более чем на 60%. В 1910 в нём насчитывалось около 47,5 тыс. человек. В годы 1 й мировой войны состав П. г. существенно изменился. Кадровые полки (в том числе и гвардейские) были отправлены на фронт, а их места заняли запасные формирования. Численность в феврале 1917 460 тыс. человек, в том числе в столице около 200 тыс. Большую часть гарнизона составляли солдаты запасных батальонов гвардейских полков (летом развёрнуты в резервные полки) и других запасных частей. Пролетарская прослойка в частях П. г. была намного выше, чем в армии в целом (от 24 до 65%). Переход войск на сторону восставших рабочих определил успех февральского восстания против царизма. В марте возникли первые ячейки Военной организации большевиков в частях гарнизона. Многие части в дни Июньского кризиса 1917 шли на демонстрацию под большевистскими лозунгами. В Июльские дни 1917 в демонстрациях участвовало, по официальным (преуменьшенным) данным, до 40 тыс. солдат. После Июльских дней Временное правительство отправило из гарнизона на фронт около 51 тыс. человек. Многие активные члены Военной организации РСДРП(б) были арестованы. Тем не менее именно Военная организация большевиков по существу возглавила борьбу солдат П. г. против корниловщины. К октябрьским дням в городе было свыше 150 тыс. солдат и офицеров, с пригородами - около 240 тыс. 24 октября (6 ноября) по приказу ПВРК весь П. г. был приведён в боевую готовность. Солдаты ряда частей участвовали в осаде и взятии Зимнего дворца, совместно с Красной Гвардией отражали наступление войск Керенского - Краснова на Петроград. В декабре 1917 - феврале 1918 П. г. был демобилизован. Значительное число бывших солдат, унтер-офицеров и младших офицеров стали инструкторами в Красной Гвардии и Красной Армии, а отдельные воинские части целиком вошли в состав Красной Армии.

Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград: Энциклопедический справочник. - М.: Большая Российская Энциклопедия . Ред. коллегия: Белова Л. Н., Булдаков Г. Н., Дегтярев А. Я. и др. 1992 .

Смотреть что такое "Петроградский гарнизон" в других словарях:

Петроградский гарнизон - Парад войск Петроградского гарнизона на Дворцовой площади. Парад войск Петроградского гарнизона на Дворцовой площади. Весна 1917. Петроградский гарнизон (до 1914 Санкт Петербургский), включал воинские части, военные училища, команды воинских… …

Образован в 1864; до начала 1 й мировой войны Петербургский ВО. Штаб Петроградского ВО в здании на Дворцовой площади (см. Штаба Гвардейского корпуса здание). Накануне 1 й мировой войны территория Петроградского ВО включала территории… …

Петроградский военный округ - Петроградский военный округ, образован в 1864; до начала 1 й мировой войны Петербургский ВО. Штаб Петроградского ВО в здании на Дворцовой площади (см. Штаба Гвардейского корпуса здание). Накануне 1 й мировой войны территория Петроградского … Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

Революция 1917 года в России … Википедия

- (ПВРК), орган Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов по практическому руководству вооружённым восстанием, действовавший в период подготовки и проведения Октябрьской революции, затем (до декабря 1917) чрезвычайный орган… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Для того чтобы понять, какая громадная и ответственная роль выпала на долю петроградского гарнизона в дни Октября, достаточно установить сле-дующие три момента:

1) Петроградский гарнизон непосредственно «творил» революцию. Отдельные его войсковые части прочно свя-зали свое имя с той или ийой страницей этих историче-ских дней.

2) Петроградский гарнизон и по своему Официаль-ному положению (войска столицы), и по своей числен-ности, и, самое главное, по своей организованности, по связи своей с военной организацией при ЦК РСДРП (б) был и оставался всё время, начиная с февраля и до объявления демобилизации, примером для войсковых ча-стей всей России и, наконец:

3) расположенный в Красном Петрограде гарнизон отсюда, с тыла, давил линией своего поведения на фронт.

Только имея в тылу революционный гарнизон, могли быть спокойны за участь революции войска на фронте.

Все эти отдельные стороны вопроса полны гро-мадного интереса для истории Октябрьских дней 1917 года.

Общая картина

Гренадерский полк, по справедливости, считался одним из самых большевистских полков бывшего петро-градского гарнизона. Естественно поэтому, что части полка неизменно принимали участие во всех значитель-ных событиях дня.

Демонстрации 18 июня, июльская, охрана дворца Кшесинской, где помещался Петербургский комитет большевиков и военная организация большевиков, охрана Петропавловской крепости — всё это те страницы исто-рии, где бессменно встречается Гренадерский полк.

Такая роль полка определяется тем, что здесь с пер-вых же дней февральской революции была налажена са-мая тесная и живая связь с военной организацией при ЦК РСДРП (б).

Здесь членом полкового комитета работал один из членов Петербургского комитета РСДРП и военной орга-низации солдат Мехоношин. В действующем Гренадер-ском полку на фронте работал большевик штабс-капитав Гинтовт-Дзевалтовский. Число сторонников у них обоих непрерывно росло, и когда автор этих строк в марте 1917 года вступил в Гренадерский полк, то из всех рот и команд полка уже заметно выделялась своим влиянием 4-я (большевистская) рота.

Именно здесь были самые ожесточенные споры на тему: к чему война, нужно ли продолжать ее, кто ее ви-новник и т. д. Здесь же необычайно остро для того вре-мени ставились и общие вопросы. Точно спала какая-то пелена с солдатских глаз и правда предстала перед ними во всей своей ужасающей наготе.

Особенно поражали солдат и находили в их среде самый горячий отклик контрасты жизни тогдашнего Пе-трограда.

Помню, как однажды горячий спор закипел по поводу Гостиного двора.

Несколько солдат, вернувшись из города, возмущенно рассказывали, что Невский полон расфранченной публи-кой, Гостиный торгует вовсю; всюду мародеры тыла, их жёны и содержанки, и всюду автомобили, духи, кру-жева, наряды и смех... Слишком много смеху...

Как будто нет фронта, нет миллионов калек и уби-тых; как будто нет безработных и голодных. Как будто не было и революции... Солдаты раздраженно указы-вали, что в деревне нет керосина, мыла, нет гвоздей и соли, и шли прямым путем:

Неужели мы делали революцию, чтобы герои тыла попрежнему купались в довольстве, а крестьяне и рабо-чие попрежвему гнили и гибли в окопах?!

Почва в Гренадерском полку была прекрасно подго-товлена. Лозунги военной организации большевиков ждали только момента, чтобы быть претворенными в жизнь.

В деле развития среди солдат критического отноше-ния к действительности и указания выхода из февраль-ского тупика играла роль и близость казарм от дворца Кшесинской, где помещалась военная организация.

Имя Ленина с первых же дней его прибытия в Пе-троград стало для грёнадер живым символом.

Имя это знаменовало подлинную пролетарскую рево-люцию и безжалостно ставило крест над Керенским, над его «постольку-поскольку», над всей шумихой фраз и лозунгов, которыми пытались прикрыться коалиционные министры.

Солдаты нутром чувствовали, что из дворца Кшесин-ской дует «грозный», но «живительный ветер», и толпами шли туда; ловиля каждое слово Ленина и несли его в казармы.

Здесь они были почти полностью предоставлены самим себе.

Офицерство не играло в их жизни никакой, сколько- нибудь заметной, роли.

Солдатам приходилось самим строить свои организа-ции и в них искать ответа на наболевшие вопросы.

Совет Крестьянских Депутатов от петроградского гарнизона

Одной из таких организаций для всех солдат петро-градского гарнизона был возникший в конце весны Со-вет Крестьянских Депутатов от петроградского гарни-зона.

Солдаты ни на минуту не забывали, что они, прежде всего, в большинстве крестьяне, что военная служба только эгшзод в жизни каждого из них, и поэтому, когда образовался Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, они живо почувствовали, что здесь нет необходимой пол-ноты-— нет Совета Крестьянских Депутатов. Эта закон-ная -потребность.крестьян в серых шинелях и нашла себе разрешение в образовании особого Совета Крестьянских Депутатов от петроградского гарнизона. Депутатами здесь были избранники отдельных войсковых частей, ка-жется, по два человека от жаждой роты и команды.

Совет собирался и работал в особом помещении (угол бывшего Каменноостровского и Большого проспектов на Петроградской стороне).

Одним из вопросов, сильно волновавших в то время петроградский гарнизон, был вопрос о земельных сделках. Газеты сообщали, что, боясь отобрания земель, мно-гие помещики продавали свои имения иностранцам на случай, чтобы Учредительное собрание было впослед-ствии бессильно отобрать проданную землю. Сделки чаще всего -были фиктивные; продавали имения подстав-ным лицам, лишь бы они "были иностранцами. «Прода-вали» боннам, учителям, -управляющим и т. д.

Солдаты волновались, обсуждали вопрос по с-вэим частям и в Совете Крестьянских Депутатов и, наконец, решили послать особую делегацию к председателю "Со-вета министров Керенскому с требованием прекращения сделок на землю вообще.

Была избрана делегация из шосьми-десяти членов Со-вета Крестьянских Депутатов от петроградского гарни-зона и отправлена в Мариинский дворец к Керенскому.

Передать требование Совета и настаивать на получе-нии немедленного согласия должен был пишущий эти строки, как один из членов Совета.

Керенский встретил делегацию крайне холодно, почти враждебно и, «едва.дослушав* резко оборвал: «Требова-ний здесь быть не может, Совет Крестьянских Депутатов т петроградского гарнизона не может ничего предписы-вать правительству... Я передам этот вопрос министру земледелия, где вы и получите справку...»

Крутой поворот на каблуках, с ловкостью почти воен-ного человека, и Керенсшш ушед вы, но вдруг из среды депутате® -выступил один солдат и резко обратился к Керенскому:

Насчет земли-то мы разберемся... Найдем концы.

А вот странно, что вы, эсер, и принимаете как револю-ционный министр в зале, где со всех сторон цари гля-дят... Снять бы их пора... А то противно...

Дело в том, что прием происходил в одной из зал Мариинского дворца, стены которой, действительно, были почти сплошь завешаны портретами бывших царей и их семейств. Керенский сконфузился, весь побагровел и как-то точно осел сразу.

С заискивающей улыбкой он обещал: «Да, да! Надо затянуть холстом или вынести. Да, да1 Завтра же», — и торопливо стал за руку прощаться с делегацией.

Митинг солдат

Это было вскоре после прибытия в Россию Ленина, в период самой ожесточенной травли бЬльшевиков.

Полковой комитет решил созвать митинг с участием представителей всех партий и членов правительства, чтобы в живом обмене мнений возможно рельефнее обнаружились разногласия, так волновавшие солдат полка.

От большевиков обещал приехать Ленин.

После речи Л. Г. Дейча собрание стало настойчиво требовать:

Ленина! Ленина!

Между тем из дворца Кшесинской сообщили, что Ленин нездоров.и приехать никак не может.

Этим воспользовались враги большевиков, и поднялся невообразимый шум:

Конечно! Еще бы!

— Да он и не приедет. Шпионы немецкие!

Приехали в запломбированных вагонах. Нарочно их прислал Вильгельм. Получили 20 миллионов марок. И т. д.

Митингу грозил срыв. Слушать бывших налицо представителей партии большевиков нечего было и думать.

Ораторы других партий довольно потирали руки.

До глубины души был возмущен Л. Г. Дейч.

Это безобразие. Клевета на Ленина. Это нечест-ная борьба.

Идите и объясните им историю приезда Ленина и роль Временного правительства, — обратился Дейч ко мне, как председателю митинга.

Я выступил бы сам, — прибавил он, — но мне плохо.

Действительно, с Л. Г. Дейчем сделался обморок.

Вооружившись наскоро газетами, где в то время боль-шевики объясняли историю своего возвращения через Германию, я взял слово.

Шум стих.

Чувствовалось, что митинг ловит каждое слово и по-тому, что речь шла о бесконечно дорогом уже многим из этой солдатской массы — речь шла о Ленине.

По окончании митинга ко мне, как председателю, под-ходили отдельные группы, и смысл их заявлений был трогательно благородным.

Мы можем не соглашаться с Лениным; может быть, мы не пойдем за ним, но клеветать подло. Не-честно это.

И тут же раздумчиво добавляли:

А здорово он объясняет. Жаль, что не приехал. Разделал бы он всех этих ораторов. Как вчера говорил с балкона о диктатуре пролетариата! Куда этим... Жаль, что не приехал, из-за него-то больше и пришли мы...

Вопрос о выводе революционных войск из Петрограда

Позиция, занятая петроградским гарнизоном после 27 февраля, политическая непримиримость солдат и всё возрастающее влияние на них партии большеви-ков — в лице, главным образом, военной организации большевиков — всё это не могло не беспокоить Вре-менное правительство и лидеров других политических партий.

Для всех было ясно: для того чтобы обессилить пи-терский пролетариат, надо убрать из Петрограда рево-люционные войска. Надо заменить их войсками с фронта, иначе говоря, верными частями, и только тогда должно было наступить умиротворение.

Первоначально вопрос этот был поднят на общегар-низонном собрании 17 апреля 1917 года под видом во-проса «о реорганизации гарнизона». И на этом же пер-вом> заседании представитель Волынского полка жало-вался: «У нас ида»г большая убыль тех людей, которые были с нами 28 февраля»-.

Позже вопрос ставился всё с большей откровен-ностью. О выводе революционных войск говорилось, так настойчиво, что пришлось заключить, особый; «договор» с Временным правительством о невыводе войск из Пе-трограда.

Вопрос этот, конечно, живо интересовал солдатские массы и имел то громадное значение; что при обсуждении его солдатам приходилось конкретно сталкиваться с общими вопросами политики.

На собраниях, посвященных именно этому вопросу, солдаты впервые сталкивались с понятием контрреволю-ции, с замыслами Корнилова; впервые здесь стави-лись вопросы о конечных целях революции; каждое собрание, посвященное этому вопросу, неизбежно стал-кивалось с вопросом об общей политике Временного пра-вительства, о призывах большевиков. Отсюда также есте-ственно и неизбежно собрание переходила к вопросу о войне.

Кому нужна, война? Нужно ли ее продолжение?’ Из-за чего возникла война? — И т. д. И это в каждой части, во всех запасных батальонах Петрограда, в Крон-штадте и у моряков.

И всюду неустанно- работала военная организация большевиков.

В ряде полков были особые ячейки, в других местах отдельные лица, но живая" связь военной- организации с каждой значительной воинской частью почти неиз-бежно имелась налицо и должна была приводить в от-чаяние Временное правительство.

Вывести войска ив Петрограда нужно, но сделать это втихомолку, без. обсуждения», никак; нельзя. А обсуждать, вопрос — значит снова говорить о политике Временного! правительства и: снова отражать нападки и разоблаче-ния военной организации.

Получался своего рада заколдованный круг.

Но для солдат гарнизона это было, несомненно, по-лезно: их политический горизонт расширялся:. На во* просе; так близко касавшемся их лично, они учились раз-бираться и в общих вопросах политической жизню страны.

Другим вопросом, столь же горячо волновавшим сол-датские.массы, но уже местного значения, вопросом в первую очередь только Гренадерского полка, было обсуждение положения, создавшегося на фронте после Тарнополя.

Как известно, действовавший на фронте Гренадерский полк отошел с линии фронта, создав нашумевший в свое время «прорыв фронта у Тарнополя».

Отход этот был поставлен в теснейшую связь с успе-хом большевистской пропаганды, а так как вопрос шел о «спасении России», то «патриоты» решили использовать этот момент вовсю.

Действовавший на фронте полц был, по словам Деле-гата полка Жерякова, 24 июня окружен казаками, кон-ницей и артиллерией; ротные и полковой комитеты были уведены казаками неизвестно куда. Комиссар Времен-ного правительства Кириенко по готовым спискам вызвал из полка свыше 100 большевиков; их увели тоже неиз-вестно куда (позже большинство арестованных очутилось в каменец-подольской тюрьме, а самое «дело» окончи-лось, как известно, тем, что инициатор отхода капитан Дзевалтовский в первых числах октября был судим и оправдан).

Над запасным Гренадерским батальоном в Петро-граде нависла угроза расформирования. От него требо-вали отречения от тарнопольцев, которых, как водится, предлагали немедленно заклеймить презрением и т. п.

Но в это же время приехали делегаты с фронта, и кар-тина сразу резко изменилась.

Делегат Кременков с особым ударением подчерки-вал, что полк не отказывался переходить в наступление вообще, а не хотел только наступать по призыву Керен-ского, как члена Временного правительства. Делегация утверждала, что если бы власть страны перешла в руки Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, они пошли бы в наступление как один, если бы их к тому призвали Советы.

Они сводились к следующему:

Гренадерский полк в действующей армии отказывает в доверии Временному правительству и требует пе-рехода всей власти *к Советам Рабочих и Солдатских Депутатов;

Отказ от наступления, начатого Керенским;

Исполнительный комитет, как видно, перешел на сторону капиталистов;

Министры-социалисты не социалисты больше, а ка-питалисты, буржуи и т. д.

Всё это обсуждалось не только на собраниях батальо-нов или в полковом комитете, но шло дальше и глубже.

Делегаты с фронта расходились по ротам и коман-дам, шли в другие полки, ехали в Кронштадт и в ка-зармы к матросам. Запасный батальон из Петрограда откликнулся своему полку на фронте двумя постано-влениями.

«Мы считаем, что правительство, состоящее в боль-шинстве из буржуазии, только задерживает дальнейшее успешное развитие революции и мешает правильному и скорому разрешению вопроса о мире.

Вся власть народу, вся власть Совету Рабочих, Сол-датских и Крестьянских Депутатов!

Только тогда свобода наша.

Только тогда- может наступить конец войны.

Предлагаем товарищам солдатам других частей, крестьянам и рабочим всей России присоединиться, в свою очередь, к нашей резолюции, встать стойко на за-щиту Советов Солдатских, Рабочих и Крестьянских -Де-путатов, требовать перехода всей власти к Советам».

Что же касается до отношения к действовавшему полку, в связи с обнажением им фронта под Тарнополем, то было решено послать туда особую, свою солдатскую, комиссию для расследования.

Причем, в связи с докладом делегатов о том, что на фронте в третью линию окопов нашего действующего полка были посажены чехи, наши же пленные, воору-женные теперь, чтобы расстреливать первые две линии в случае их колебания, — особо обращалось внимание комиссии на то, что если бы даже фактически этого и не было, то знаменательно самое появление такой версии и вера солдат в то, что так могло быть.

Запасный батальон кипел. Доверие к Временному правительству было окончательно подорвано.

В обсуждение политических вопросов втягивались на почве этих чисто солдатских интересов все солдаты полка, даже наиболее отсталые и безразличные вообще.

И чувствовалось, что, если ударит грозный час испы-тания, Временное правительство не встретит среди гре-надер не только поддержки, но не увидит от них и по-щады.

Живительный ветер дворца Кшесинской, связь с воен-ной организацией большевиков, выступления на полковых митингах Н. В. Крыленко, Дашкевича, В. И. Невского и бесхитростные, но полные огня речи делегатов с фронта (Бакулина, Жерякова, Кременкова и др.) — всё это де-лало свою работу, и гвардии Гренадерский запасный ба-тальон должен, по справедливости, войти в историю Октябрьских дней как одна из наиболее большевистских частей гарнизона.

II. В Волынском полку

Накануне Октября

Участвовал полк во взятии Зимнего дворца, был в по-ходе против Керенского, участвовал в изъятии 10 мил-лионов рублей из Государственного банка, и т. д.

Что же касается до темпа жизни в предыдущие ме-сяцы (август—сентябрь 1917 года), то политический пульс полка был здесь значительно слабее, чем в Грена-дерском полку.

Не было такой прочной и тесной связи с военной ор-ганизацией большевиков, не было, почти до самого Октября, ячейки партии в нем.

Участие полка в июльской демонстрации ограничи-лось тем, что на улицу вышла только одна рота с пра-порщиком Горбатенко.

Прапорщик Горбатенко и был в полку центром боль-шевистской пропаганды, но влияние его окрепло, и среди солдат полка появились определенные большевики (8-я рота) опять-таки значительно позднее.

Летом жизнь полка особенно всколыхнулась благо-даря отъезду к себе на- родину солдат-украинцев.

В связи с открытием Центральной украинской рады в особую единицу выделились украинцы. Среди 4000 солдат Волынского полка украинцев нашлось около 500 человек. Необходимо было по-братски поделить иму-щество полка. Уходившим были выделены не только аму-ниция и оружие, но и соответствующая часть полкового инвентаря: лошади, сбруи, полковые повозки, походные кухни, провизия и деньги. Отмечая это чисто товарище-ское отношение к себе со стороны полка, уезжавшие клялись, в свою очередь, там, на Украине, быть верными идеалам революции и никогда не забывать 4 , что они сол-даты 1-го Революционного полка России.

На митинге перед отъездом ораторы рельефно под-черкнули, что отъезд однополчан-украинцев к себе до-мой, протекающий в подобных условиях, знаменует собой новую, совершенно немыслимую прежде страницу исто-рии: сходит со сцены старое государство насилия и пора-бощения и уступает свое место новому государственному образованию — федерации свободных народов, добро-вольному союзу раскрепощенных ныне и независимых частей бывшей империи дома Романовых. К началу Октября политическое настроение полка сильно измени-лось. Связь с военной организацией большевиков у полка окрепла, команда пулеметчиков и 8-я рота определенно считали себя большевистскими; полк жил исключительно по указаниям Смольного.

Полковой комитет, во главе которого стоял поручик Ставровский, а одним из членов был знаменитый Кирпич-ников, совершенно потерял свое влияние; решено было избрать новый комитет, более подходивший к новому настроению полка.

Председателем комитета был избран автор настоящих строк, товарищем председателя тов. Горбатенко. От обоих, как руководителей всей полковой жизни, полк определенно потребовал полного подчинения Совету Ра-бочих и Солдатских Депутате» и самого тесного контакта с военной организацией, а позже с Военно-революцион-ным комитетом.

Из событий, непосредственно предшествовавших 1 октября, необходимо отметить особую делегацию от имени Военно-революционного комитета в штаб Петро-градского военного округа.

Военно-революционный комитет настаивал на кон-троле распоряжений штаба и для передачи этого постано-вления полковнику Полковникову избрал особую деле-гацию.

В числе делегатов, как председатель полкового ко-митета Волынского полка, был и пишущий эти строки.

Делегации пришлось пройти бесчисленное количество адъютантов и докладчиков, потерять в ожидании добрый час времени, чтобы получить, как и предполагалось, ка-тегорический отказ.

Но делегация имела значение также и в том отноше-нии, что она была своего рода разведкой в оперативный штаб противника, разведкой почти накануне боя, и ни-чего, кроме бодрости, делегатам и их пославшим эта разведка дать не могла.

Делегация только что покинула Смольный. Там не было никакого порядка. Стояла невообразимая сутолока. Но чувствовалось, что над всем этим сумбуром, суетой и непрерывным потоком приходящих и уходящих матро-сов и солдат реет живительный дух революции.

Все были полны энтузиазма, горели жаждой борьбы, все ждали только призыва, так как отовсюду поступали донесения, что воинские части и рабочие всецело на платформе Военно-революционного комитета и готовы к борьбе. Задор, молодость и вера в победу были атмо-сферой Смольного.

Другая картина была в штабе округа. Здесь тоже сутолока, несмотря на вечер. Длиннейший стол приемной. Тут ждут приехавшие в штаб начальники частей; полков-ники, два-три генерала. Торопливо записывают что-то адъютанты в суетливо исчезают в кабинете, где работает «сам» начальник штаба. А на лицах у всех одно: ско-рей бы кончилась вся эта процедура! Домой скорей бы... Поздно уж... Все устали, и спать хочется. В холодных и пустынных залах штаба на всем лежала печать обречен-ности. Ее чувствовали и те, кто по инерции еще бегал с докладами, и те, кто приехал «представиться» началь-нику штаба.

Живо почувствовали ее, конечно, и делегаты Смоль-ного.

Это была последняя мирная встреча делегации с людьми в погонах.

Через день было объявлено, что штаб Петроградского военного округа признается прямым орудием контррево-люции и войска отныне должны подчиняться только Военно-революционному комитету и его комиссарам при отдельных воинских частях.

Взятие Зимнего дворца

День 25 октября прошел в полку в самом нервном настроении. Вести, со всех сторон долетавшие в полк, были отрывочны и противоречивы.

Люди, посланные для связи в Смольный, вернулись только около 4 часов. И только тогда подтвердилось, что Керенский бежал, Временное правительство объяв-лено низложенным и что вся власть перешла к Военно-революционному комитету.

Всюду образовались кучки и группы солдат. Среди обсуждавших положение чаще всего слышалось: «Нако-нец-то; давно пора!».

Это солдаты посылали свое надгробное слово Времен-ному правительству.

Но вместе с тем и тень тревоги и забот легла на полк.

Не верилось, что обойдется без борьбы. Шли слухи о подходе фронтовых частей. Штаб округа был еще в ру-ках офицерства. Правительство еще заседало в Зимнем дворце. Некоторые утверждали, что Керенский уехал к войскам фронта, чтобы вернуться с ними и тогда дать бой большевикам...

Как всюду, были сомневающиеся, те, кто не верил; а рядом с ними, тут же на нарах, находились фанатики революции, энтузиасты, горевшие каким-то пожирающим огнем. Им казалось, что даже эти события, летевшие с ужасающей быстротой, идут слишком медленно. От них слышалось только одно: «Скорей бы, скорей!».

Все чувствовали, что перевернулась еще одна стра-ница истории, и все хотели заглянуть в следующую — одни робко, недоверчиво и с опаской, другие, полные огня и веры, как дети революции.

Около шести часов вечера пришло распоряжение укрепить территорию полка. Опасались нападения или провокации со стороны Временного правительства. Про-тив Фонтанной улицы, и по Волыйскому переулку были установлены пулеметы.

Солдатам 8-й и 4-й рот были розданы боевые па-троны. В полном сборе была команда пулеметчиков.

В полку никто не ложился спать. Все чувствовали, что должно произойти что-то значительное, такое, что историческими сделает и эту ночь, и тех людей, которые там наверху, в Смольном, решили вступить в смертель-ную схватку с Временным правительством; и полк нетер-пеливо, с трепетом ждал только одного: в этой схватке не кликнет ли клич Смольный, не позовет ли Военно-ре-волюционный комитет к себе на помощь. Ждал, чтобы тысячью голосов ответить: «Слышим, готовы! Идем к вам... Почему вы не звали нас раньше?!».

Около 8 часов пришло распоряжение: выступить к Зимнему дворцу в количестве 300 человек, сбор в ка-зармах Павловского полка.

Через несколько минут отряд построился, а через полчаса мы подходили уже к Марсову полю.

В пути солдаты интересовались только одним: дей-ствительно ли их вызвал Смольный, действительно ли идем добивать Временное правительство.

Боялись провокации, ошибки, недоразумения.

Обстановка поддерживала тревогу. Ночь выпала тем-ная. Порывами дул холодный, северный ветер. Где-то слышалась перестрелка.

Марсово поле было сплошь заставлено штабелями дров. Невольно вспоминались февральские дни, когда в войска стреляли из-за каждого угла.

Почему Марсово поле не могло сыграть роль Ло-вушки, где под прикрытием дров и ночи можно было учинить расправу над теми, кто шел по зову своего Ревкома?

В" казармах Павловского полка нас встретил капитан Дзевалтовский. Часть волынцев была назначена для связи со всё подходившими частями и рабочими отря-дами, а часть для охраны юнкеров, а позже и женского батальона, когда тех обезоружили и захватили на Двор-цовой площади.

Глубокой ночью был взят Зимний дворец. Кликами радости и долго несмолкавшим «ура» встретили волынцы свой отряд, когда около 6 часов утра он принес им в ка-зармы весть о взятии дворца и о ликвидации Времен-ного правительства.

Но иллюзий ни "у кого не было даже в эту минуту. Все знали, что еще много борьбы и трудностей предстоит, чтобы окончательно считать погребенным Временное пра-вительство и твердо установившейся власть Октября. Действительно, на другой же день после переворота, 2 октября, стало известно, что готовится забастовка на двух пунктах, одинаково важных для нормального хода жизни города: на водопроводе и на электрической станции.

Обычно в таких случаях на место забастовки Ревком посылал кого-нибудь из представителей гарнизона и пар-тийного товарища из рабочих.

Уладить дело с рабочими водопровода Военно-рево-люционным комитетом было поручено автору этих строк и еще одному рабочему.

Как и следовало ожидать, достаточно было точной информации обо всем происшедшем и указания, что войска гарнизона сознательно готовы на всяческие жертвы и на самую жестокую борьбу за власть, осуще-ствляемую Военно-революционным комитетом, чтобы «за-бастовщики» сейчас же отказались от своего плана и просили нас и от их имени приветствовать власть Со-ветов.

Ставка «Всероссийского комитета спасения родины и революции» на забастовку была бита, по крайней мере, среди рабочих.

Зато появились зловещие тучи на горизонте со сто-роны Царского Села — Пулково. *

В отдельных воспоминаниях, посвященных этому мо-менту, верно и кстати указывается, что если этот эпизод и является мелким, звеном в истории Октябрьских дней, зато он поражает другим: высотой порыва, пламенностью энтузиазма и той твердой решимостью и волей к победе, на которые способны только революционные массы народа.

Если отражение сил Керенского представлять себе как более или менее организованное выступление против него войск петроградского гарнивона, то получится картина, имеющая весьма мало общего с тем, что было на самом деле.

Не солдат только выслал Питер для защиты от врага, а в полном смысле слова армию Революции.

Солдатами этой армии были все, кто готов был уме-реть за дело Октября, все, для кого в этот момент не было ничего более святого, как Революция, и более нена-вистного, чем враги eel

Город слал новые и новые ряды бойцов.

Тяжело ступая по мокрой дороге, скользя в канавы и громыхая походными кухнями, один за другим шли полки солдат.

Их перегоняли грузовики; на каждом 40—50, может быть больше, человек рабочих. Их слали заводы. У них винтовки и., ничего больше. Где они остановятся, что будут есть, кто будет подбирать у них раненых и возьмет убитых — они долго не думали над этим. Схватили вин-товки и бросились — победить или умереть!

Новые грузовики. Опять рабочие. Красная гвардия. Кого тут нет? Фабричная молодежь, подростки восем- надцати-двадцати лет, какие-то три гимназиста с ними и, обеими руками держась за винтовку и покряхтывая на выбоинах тракта, старик рабочий лет шестидесяти пяти. Седой и суровый, он кажется каким-то пророком среди этого грузовика молодежи.

Кругом на поле тысячи людей. В грязи и сырости они роют окопы. Разматывают и укрепляют колючую про-волоку. Проволока всюду в гигантских клубках. Завтра она затянет собой все подступы к столице.

Кто руководит этой работой? Где инженеры? Саперы? Специалисты? Кто дает им указания?

Никто! Это Армия Революции...

Ближе к Пулкову по обе стороны тракта какие-то одинокие фигуры. Прямо в поле. Насколько хватает глаз, можно видеть отдельные черные точки.

Количество их постепенно увеличивается. Это значит, что подошел новый грузовик и ушел обратно, оставив в поле 50—60 матросов.

Выкопав или отыскав какое-нибудь углубление в пол- Ьршина, на расстоянии 30—40 шагов один от другого, они стоят здесь в поле под октябрьским дождем, зорко всматриваются в сторону врага и карабинами сдержи-вают тех, кто грозит им пулеметами из блиндирован-ного поезда.

Армия Революции имеет достойных часовых!

Это их назвали когда-то: «краса и гордость рево-люции».

На равнинах Пулково — Царское они скромно под-твердили, что это так.

Путиловская молодежь. Красная гвардия.

Неизвестно, откуда появлялись они там, где было хоть какое-нибудь прикрытие. Теплушка, грузовик, ва-гон — им всё равно.

Из-за него, между колес, из-за рельс и наеыпи они по-сылали врагу свои залпы и неизвестно куда исчезали, когда «становилось жарко».

Это — партизаны Армии Октября.

Женщины, девушки, работницы. Они здес;ь же с сум-ками через плечо, с наспех сделанной повязкой Крас-ного Креста; прямо с заводов и фабрик они явились сюда, чтобы не остались без помощи те, кто вышел за-щищать Октябрь...

Это воодушевление рабочих видел враг и решил при-нять свои меры.

По городу были пущены слухи, один чудовищнее другого.

Тем, кто стоял в Пулкове, нашептывали, что город уже занят казаками.

Малодушные дрогнули. Менее устойчивые пошли обратно.

Это было почти исключительно в полках и совсем не коснулось моряков и рабочих.

В 11 часов 30 минут вечера в Волынском полку было созвано собрание полкового и ротных комитетов «для выяснения создавшегося положения».

И командир, и офицеры полка усиленно внушали солдатам, что между отдельными частями войск нет связи, что неизвестно, где наш штаб, что мы не знаем даже, кто стоит впереди и кто позади нас, что рисковать при таких условиях людьми полка было бы безумием, и вывод делали, что надо вернуться в Петроград, чтобы оттуда сказать и Смольному и Керенскому: «Ни шагу вперед, ни капли крови. Договаривайтесь о власти от-крыто, при свете гласности и под контролем всего гарнизона. До тех пор ни шагу вперед, ни капли крови».

Ни призывы комиссара полка, ни речи несогласных с отступлением помочь не могли, и часть полка из Пул-кова пошла обратно.

Ушли, конечно, командир и, кажется, все, без исклю-чения, офицеры.

Ушли тотчас же, ночью, чтобы, по выражению пред-ставителя 11-й роты, «не освистывали их дорогой, как отступать будут».

Часть солдат, немного больше половины, не подда-лась ни на какие уговоры и решила остаться, хотя бы им угрожала гибель. «Лучше умереть, — заявили они, — чем договариваться с Керенским».

Эта группа решила послать за ушедшими представи-телей полкового комитета и партийных товарищей и по-пытаться вернуть ушедших с дороги или даже из казарм, если они дойдут уже до Петрограда.

Петроград остался верен себе. Едва «отступившие» вошли в казармы, как пришедших закидали вопросами:

1) В чем дело? Что случилось? Нет связи? А как же рабочие, а моряки, -— ведь стоят же те под снарядами Керенского?!

2) Нет организации!

3) Вы просто трусы и изменники революции, — отве-чали им. — А если нет — немедленно на фронт! На этот раз всем полком. Все, каю один, — во искупление колеба-ния и сомнений...

В 9 часов утра 31 октября в полку состоялся митинг, а вечером того же 31 октября Волынский полк стоял на позициях против Керенского уже в составе почти всех своих рот и команд, превышая численностью все другие воинские части, вышедшие против Царского Села.

Позднее удалось установить, что в отступлении сы-грали роль не малодушие солдат и не минутное только колебание командного состава, а чья-то искусная мысль, подсказанная через офицеров полка, что надо идти в Петроград, созвать там общегарнизонноё собрание и, захватав фактически всю власть в свои руки (вок-залы, телефонную станцию, почту, телеграф и т. д.), объявить не более не менее как диктатуру гарни-зона.

Об этом сконфуженно рассказывали позже сами сол-даты и каялись, что дали увлечь себя гипнозом слов, так как фактически диктатура гарнизона в тот момент уже осуществлялась через Военно-революционный комитет, в руках которого, как представителя гарнизона, и без того была вся полнота власти.

И другую оценку, полную и содержания и смысла, приобретал факт, сперва показавшийся таким ненужным, неуместным.

Когда 29 октября солдаты полка в темноте и в грязи, под дождем и ветром, шагали по тракту к Пулкову, их нагнал автомобиль с членами Военно-революционного комитета.

Слепя глаза фонарями и завывая своим гудком, авто-мобиль въехал в гущу полка, и послышались слова, показавшиеся такими неуместными: «Больше всего, това-рищи солдаты, следите за своими офицерами! Не дове-ряйте вашему командному составу... В большинстве слу-чаев он душой с Керенским. Во все глаза смотрите за вашими офицерами. При малейшей попытке к переходу на сторону врага или к сдаче — на месте прикалывайте изменников Революции...»

На этот раз Волынский полк оставался на фронте (в деревне М. Кабази) до 3 или 4 ноября, когда полу-чил приказ вернуться в Петроград.

«Осада» Государственного банка

Это был, пожалуй, последний яркий эпизод в жизни Волынского полка, а если не считать разгона Учредитель-ного собрания, и в жизни всего петроградского гарни-зона в Октябрьские дни.

Рано утром 7 ноября во все части была разослана телефонограмма явиться на гарнизонное собрание в Смольном.

На этом собрании в сжатых, но сильных словах было обрисовано положение: сопротивление Советской власти со стороны буржуазии приобретает совершенно органи-зованный характер: начинают саботаж всё новые и но-вые группы служащих, чиновников, «общественных» дея-телен и т. д. А между тем фронт — под угрозой голода. Для охраны хлебных грузов, идущих в армию; нужно разослать тысячи солдат, моряков и красногвардейцев.

И для этого, и для других неотложных работ, Совету Народных Комиссаров нужны средства. Чиновничество Государственного банка не дает денег. Их нужно взять. Части гарнизона должны через 2—3 часа с музыкою войти в Государственный банк и продемонстрировать, что сила войск на стороне Советов.

Собрание закончилось в 11 часов 40 минут утра.

В час дня войсковые части стали подходить к банку...

Между тем «Комитет спасения родины и революции» решил использовать этот момент, чтобы дать генераль-ный бой большевикам.

В Государственный банк прибыли делегации: Всерос-сийского Совета Крестьянских Депутатов, Союза Сою-зов, Союза служащих и рабочих банка, члены Петро-градской Городской думы, представители отдельных пар-тий, и т. д. и т. д.

Опираясь на то, главным образом, что Государствен-ный банк не казначейство и что он хранит всенародное достояние, распоряжаться коим может только власть, избранная всем народом, все они решительно протесто-вали против «дневного грабежа», «взлома народного сун-дука» и т. д.

Тов. В. Р. Менжинский вручил мандат на получение 10 миллионов рублей и от имени Совнаркома объявил, что государственными преступниками будут считаться те, кто будет препятствовать исполнить распоряжение власти.

На размышления было дано 10 минут.

Цель была достигнута: сопротивление сломано.

Прибытие и наличность войск говорили яснее аргу-ментов, что там, где есть приказ Советской власти,—там вся сила войск, и что у %тих войск нет иного источника распоряжений, как только.Смольный, только Военно-ре-волюционный комитет.

Представителям банка оставалось только капитулиро-вать, но.,.

Оно нашлось, это спасительное «но», и дало возмож-ность еще на миг возликовать «Комитету спасения ро-дины и революции».

Оказывается, мандат на имя Менжинского в суматохе забыли дать на подпись Ленину. Не было и других под-писей.

Этим воспользовались заправилы банка. Послыша-лись фразы: «...и вот с такими-то бумажками Совнарком требует выдачи 10 миллионов народных денег». Подчер-кивалось, конечно, «народных».

Было очевидно, что начинается розыгрыш промаха.

Между тем для войск всё оставалось попрежнему ясным.

Их прислал Смольный, й уходить без денег они даже не думали.

Нужен был выход из положения.

Нужно было решение тех, кто послал.

Мы поехали в Смольный.

Было уже около пяти часов вечера, когда главно-командующий войсками, подполковник Муравьев, и пи-шущий эти строки вошли в Смольный за инструкциями.

Обычные занятия были уже кончены. В бесконечных коридорах Смольного — гулкая тишина.

После шума и дебатов банка она казалась таким рез-ким контрастом. „

В комнате рядом с той, где работал Ленин, было еще несколько человек. Сам Ленин, когда мы вошли к нему с докладом, работал, — писал за маленьким рабочим столом.

Не отрываясь от письма, он обратился ко мне:

Ну что у вас там?

Во время доклада Ленин продолжал писать и иногда казалось, что он не слушает.

Но едва я дошел до того, что мандат не имел подписи, как Ленин быстро прервал меня:

Значит, денег получить нельзя! А кто писал ман-дат? — обратился он к тем, кто был в соседней комнате.

Была названа, если не ошибаюсь, фамилия одного из видных работников партии. .

Ведь этакая досвда, — продолжал Ленин, снова возвращаясь к тому, что он писал.

А затем, быстро встав, резюмировал:

Вопрос о 10 миллионах придется временно считать открытым. Все основания, как правовые, так и иного ха-рактера, при последующих требованиях будут неизменно указываться.

Вот так! Поезжайте и ликвидируйте вопрос...

С самым тяжелым чувством мы покинули на этот раз Смольный. "

Чувствовалось, что дело, которое должно было удасться, не удалось из-за мелочей, из-за несоблюдения формы.

Но через несколько дней всем стало ясно, что демон-страция войск и вся эта «осада банка» не прошли бес-следно.

Борьба из области фронта и войск переходила в дело-производство.

Враг искал убежища в формальных упущениях канце-ляриста. Значит, враг был сломлен.

Значит, власть Октября прочно входила в жизнь...

Разгон «учредилки»

Последним событием, в котором известную роль при-шлось сыграть петроградскому гарнизону в целом, был разгон Учредительного собрания.

Но было бы несправедливостью не отметать, что этот, казалось бы, чрезвычайно важный момент особого ожив-ления а былых тревог среди солдат не вызвал.

И когда 15 января 1918 года назначенная для несе-ния патрульной службы 1-я рота Волынского полка за-колебалась выходить, зная, что в этот день она может быть обращена против Учредительного собрания, то до-статочно было комиссару полка только разъяснить, что Советы — это есть такая форма государственного бытия, которая идет дальше и глубже Учредительного собрания, что раз осуществлены Советы, было бы шагом назад воз-вращение к Учредительному собранию, — и рота бодро и уверенно вышла к своим постам, заявляя: если Учредательное собрание может оказаться..против Советов — оно не нужно! Да здравствуют Советы! Вся власть Со-ветам!..

Как жил гарнизон в Октябрьские дни

Для полноты описываемых событий остается приба-вить, как жнл гарнизон в дни Октября в своей буднич-ной жизни.

В первую очередь, конечно, идет вопрос о преслову-той «распущенности», о том, что все матросы и солдаты стали спекулянтами и торговцами и что нельзя было дви-гаться по улицам Петрограда, столько лежало на них шелухи от семечек, которые «геройски» лущил весь петроградский гарнизон.

Значительная часть этих упреков относится к сравни-тельно более позднему времени. Отдельные случаи рас-пущенности солдат, конечно, были.

Дисциплина палки, окриков, гауптвахты и карцера пала. А самодисциплины привито еще не было. Но, на-ряду с этим, нельзя не подчеркнуть, что чем дело было ближе к Октябрю, тем чаще можно было наблюдать в частях примеры новой, небывалой раньше, немысли-мой при прежнем строе революционной дисциплины.

Говорить о том, с какой точностью выполнялись рас-поряжения Военно-революционного комитета, военной организации РСДРП (б) и комиссаров, не нужно потому, что это известно всем.

Но даже распоряжения полковйго комитета, ссылав-шиеся на то, что этого требует Революция, как общее правило, были святы для воинских частей.

Отчетливо помню тот случай, когда в ноябре 1917 года в Волынском полку солдат Архипов беспрекословно от-был недельный внеочередной наряд за то только, что самовольно взял из хлебоюекарни три или четыре фунта хлеба.

Или другой случай: во время разгрома винных скла-дов солдаты отняли у кого-то. вблизи казарм две чет-верга водки. Они доставили ее в полковой комитет, где она и стояла на окне несколько дней, прежде чем коми-тет постановил уничтожить ее.

Ковечво, это не относится к моментам, когда под влиянием тех или иных событий закипали страсти. Тогда бурлил солдатский океан, и не было для него автори-тетов...

Главным образом нельзя ни на минуту думать, что вся солдатская масса в дни Октября переродилась и стала сплошь революционной. В ней, как и всюду, оста-вались шкурники, контрреволюционеры, люди не чуж-дые легкой наживы, но не они давали тон в эти дни. Их голосов не было слышно. Распоясаться они не смели.

Лучшим подтверждением этого может быть эпизод из того времени, когда по городу пошла и угрожала рево-люции волна пьяных погромов.

Разгонять погромщиков приходилось и днем и ночью, и в виду особенности обстановки действовать приходи-лось со всей возможной решительностью.

И вот одна из рот полка, посланная, чтобы разогнать погромщиков, не устояла от соблазна. Солдаты побро-сали винтовки и присоединились к тем, кто разбивал бо-чонки и тут же напивался до бесчувствия.

Пришлось послать 8-ю роту, как наиболее стойкую.

Опьяневшие солдаты не хотели и слышать о прекра-щении попойки. Результат был для них весьма неожи-данный. Погреб был очищен через какихгйибудь полчаса, а из поклонников вина около восьмидесяти человек потащились прямо в околоток отлеживаться и... вынимать занозы.

Около дюжины прикладов было разбито в щепки о спины и о «поясницы» загулявших.

А через несколько дней обе роты мирно объяснялись:

Нельзя же так. До сих пор присесть не можем! Занозы — во какие...

Убить вас мало было. «Защитники Революции!» Знать, соскучились по «романовской» палке. Ну, мы вам и напомнили...

После января 1918 года жизнь в войсковых частях петроградского гарнизона стала идти всё более ровным и всё более медленным темпом.

Пишущему эти строки пришлось с ноября 1917 года быть председателем дивизионного комитета 3-й Петро-градской гвардейской дивизии, т. е. наблюдать жизнь четырех полков: Волынского, Литовского, Петроградского и Кексгольмского. И всюду было одно и то же. В связи с приближением общей демобилизации замеча-лась усиленная тяга солдат на родину. Усилились от-пуска. Канцелярии едва успевали заготовлять доку-менты.

Заботой полковых комиссаров и организаций было сохранить имущество частей, особенно то, которое могло представлять интерес для музеев, и, по возможности, до конца поддержать то горение революционной мысли, ко-торым так богат был петроградский гарнизон в дни октябрьских событий...

После демобилизации старый петроградский гарни-зон сошел со сцены. Он должен был уступить свое место новым формам обороны новой, пролетарской России.

А. Хохряков ,

председатель полкового комитета Волынского полка

Из сборника «Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде. Воспоминания активных участников революции», Лениздат, 1956

Около пяти часов вечера полк выступил в количестве до 1000 человек, и к 10 часам вечера мы были в Пулкове.

Заслушав предъявленное Советом "Народных Комиссаров, в письменной форме, требование от 6 сего ноября за № 70 о выдаче Совету на экстраординарные расходы десяти миллионов рублей в порядке реквизиции и о зачислении этой суммы на текущий счет на имя Совета Народных Комиссаров, причем заместителем Народ-ного Комиссара по Министерству финансов В. Р. Менжинским было пояснено, что, в случае отказа в исполнении настоящего требования со стороны Совета банка, сумма эта будет взята путем взлома кассы силою, — Совет Государственного банка единогласно поста-новил: требование о выдаче каких-либо сумм Совету Народных Комиссаров, как не основанное на законе, Совет не считает себя в праве удовлетворить; равным образом Совет не находит возмож-ным открыть текущий счет на имя Совета Народных Комиссаров, как учреждения, не пользующегося правами юридического лица.

Вместе с тем Совет Государственного банка считает своим дол-гом протестовать против предъявления к Государственному банку требования о выдаче части вверенных банку народных средств в порядке реквизиции с угрозой взлома кладовых банка».

Не указано, почему именно Совет Нар. Комис. обращается с требованием денег не к Казначейству, а к Госбанку, в сферу деятельности которого производство расходов даже на армию со-всем не входит.