Л н толстой юность содержание по главам. Лев николаевич толстой

Уже несколько раз в продолжение этого рассказа я намекал на понятие, соответствующее этому французскому заглавию, и теперь чувствую необходимость посвятить целую главу этому понятию, которое в моей жизни было одним из самых пагубных, ложных понятий, привитых мне воспитанием и обществом. Род человеческий можно разделять на множество отделов — на богатых и бедных, на добрых и злых, на военных и статских, на умных и глупых и т. д., и т. д., но у каждого человека есть непременно свое любимое главное подразделение, под которое он бессознательно подводит каждое новое лицо. Мое любимое и главное подразделение людей в то время, о котором я пишу, было на людей comme il faut и на comme il ne faut pas. Второй род подразделялся еще на людей собственно не comme il faut и простой народ. Людей comme il faut я уважал и считал достойными иметь со мной равные отношения; вторых — притворялся, что презираю, но, в сущности, ненавидел их, питая к ним какое-то оскорбленное чувство личности; третьи для меня не существовали — я их презирал совершенно. Мое comme il faut состояло, первое и главное, в отличном французском языке и особенно в выговоре. Человек, дурно выговаривавший по-французски, тотчас же возбуждал во мне чувство ненависти. «Для чего же ты хочешь говорить, как мы, когда не умеешь?» — с ядовитой насмешкой спрашивал я его мысленно. Второе условие comme il faut были ногти — длинные, отчищенные и чистые; третье было уменье кланяться, танцевать и разговаривать; четвертое, и очень важное, было равнодушие ко всему и постоянное выражение некоторой изящной, презрительной скуки. Кроме того, у меня были общие признаки, по которым я, не говоря с человеком, решал, к какому разряду он принадлежит. Главным из этих признаков, кроме убранства комнаты, печатки, почерка, экипажа, были ноги. Отношение сапог к панталонам тотчас решало в моих глазах положение человека. Сапоги без каблука с угловатым носком и концы панталон узкие, без штрипок, — это был простой; сапог с узким круглым носком и каблуком и панталоны узкие внизу, со штрипками, облегающие ногу, или широкие, со штрипками, как балдахин стоящие над носком, — это был человек mauvais genre, и т. п. Странно то, что ко мне, который имел положительную неспособность к comme il faut, до такой степени привилось это понятие. А может быть, именно оно так сильно вросло в меня оттого, что мне стоило огромного труда, чтобы приобрести это comme il faut. Страшно вспомнить, сколько бесценного, лучшего в жизни шестнадцатилетнего времени я потратил на приобретение этого качества. Всем, кому я подражал, — Володе, Дубкову и большей части моих знакомых, — все это, казалось, доставалось легко. Я с завистью смотрел на них и втихомолку работал над французским языком, над наукой кланяться, не глядя на того, кому кланяешься, над разговором, танцеваньем, над вырабатываньем в себе ко всему равнодушия и скуки, над ногтями, на которых я резал себе мясо ножницами, — и все-таки чувствовал, что мне еще много оставалось труда для достижения цели. А комнату, письменный стол, экипаж — все это я никак не умел устроить так, чтобы было comme il faut, хотя усиливался, несмотря на отвращение к практическим делам, заниматься этим. У других же без всякого, казалось, труда все шло отлично, как будто не могло быть иначе. Помню раз, после усиленного и тщетного труда над ногтями, я спросил у Дубкова, у которого ногти были удивительно хороши, давно ли они у него такие и как он это сделал? Дубков мне отвечал: «С тех пор, как себя помню, никогда ничего не делал, чтобы они были такие, я не понимаю, как могут быть другие ногти у порядочного человека». Этот ответ сильно огорчил меня. Я тогда еще не знал, что одним из главных условий comme il faut была скрытность в отношении тех трудов, которыми достигается comme il faut. Comme il faut было для меня не только важной заслугой, прекрасным качеством, совершенством, которого я желал достигнуть, но это было необходимое условие жизни, без которого не могло быть ни счастия, ни славы, ничего хорошего на свете. Я не уважал бы ни знаменитого артиста, ни ученого, ни благодетеля рода человеческого, если бы он не был comme il faut. Человек comme il faut стоял выше и вне сравнения с ними; он предоставлял им писать картины, ноты, книги, делать добро, — он даже хвалил их за это, отчего же не похвалить хорошего, в ком бы оно ни было, — но он не мог становиться с ними под один уровень, он был comme il faut, а они нет, — и довольно. Мне кажется даже, что, ежели бы у нас был брат, мать или отец, которые бы не были comme il faut, я бы сказал, что это несчастие, но что уж между мной и ими не может быть ничего общего. Но ни потеря золотого времени, употребленного на постоянную заботу о соблюдении всех трудных для меня условий comme il faut, исключающих всякое серьезное увлечение, ни ненависть и презрение к девяти десятым рода человеческого, ни отсутствие внимания ко всему прекрасному, совершающемуся вне кружка comme il faut, — все это еще было не главное зло, которое мне причинило это понятие. Главное зло состояло в том убеждении, что comme il faut есть самостоятельное положение в обществе, что человеку не нужно стараться быть ни чиновником, ни каретником, ни солдатом, ни ученым, когда он comme il faut; что, достигнув этого положения, он уж исполняет свое назначение и даже становится выше большей части людей. В известную пору молодости, после многих ошибок и увлечений, каждый человек обыкновенно становится в необходимость деятельного участия в общественной жизни, избирает какую-нибудь отрасль труда и посвящает себя ей; но с человеком comme il faut это редко случается. Я знал и знаю очень, очень много людей старых, гордых, самоуверенных, резких в суждениях, которые на вопрос, если такой задастся им на том свете: «Кто ты такой? и что там делал?» — не будут в состоянии ответить иначе как: «Je fus un homme très comme il faut»

Я сказал, что дружба моя с Дмитрием открыла мне новый взгляд на жизнь, ее цель и отношения. Сущность этого взгляда состояла в убеждении, что назначение человека есть стремление к нравственному усовершенствованию и что усовершенствование это легко, возможно и вечно. Но до сих пор я наслаждался только открытием новых мыслей, вытекающих из этого убеждения, и составлением блестящих планов нравственной, деятельной будущности; но жизнь моя шла все тем же мелочным, запутанным и праздным порядком.

Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей , как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял даром, и тотчас же, ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.

И с этого времени я считаю начало юности .

Мне был в то время шестнадцатый год в исходе. Учителя продолжали ходить ко мне, St.-Jérôme присматривал за моим учением, и я поневоле и неохотно готовился к университету. Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, я всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения. Наружность моя, я убеждался, не только была некрасива, но я не мог даже утешать себя обыкновенными утешениями в подобных случаях. Я не мог сказать, что у меня выразительное, умное или благородное лицо. Выразительного ничего не было – самые обыкновенные, грубые и дурные черты; глаза маленькие серые, особенно в то время, когда я смотрелся в зеркало, были скорее глупые, чем умные. Мужественного было еще меньше: несмотря на то, что я был не мал ростом и очень силен по летам, все черты лица были мягкие, вялые, неопределенные. Даже и благородного ничего не было; напротив, лицо мое было такое, как у простого мужика, и такие же большие ноги и руки; а это в то время мне казалось очень стыдно.

В тот год, как я вступил в университет, Святая была как-то поздно в апреле, так что экзамены были назначены на Фоминой, а на Страстной я должен был и говеть и уже окончательно приготавливаться.

Погода после мокрого снега, который, бывало, Карл Иваныч называл «сын за отцом пришел », уже дня три стояла тихая, теплая и ясная. На улицах не видно было клочка снега, грязное тесто заменилось мокрой, блестящей мостовой и быстрыми ручьями. С крыш уже на солнце стаивали последние капели, в палисаднике на деревьях надувались почки, на дворе была сухая дорожка, к конюшне мимо замерзлой кучи навоза и около крыльца между камнями зеленелась мшистая травка. Был тот особенный период весны, который сильнее всего действует на душу человека: яркое, на всем блестящее, но не жаркое солнце, ручьи и проталинки, пахучая свежесть в воздухе и нежно-голубое небо с длинными прозрачными тучками. Не знаю почему, но мне кажется, что в большом городе еще ощутительнее и сильнее на душу влияние этого первого периода рождения весны, – меньше видишь, но больше предчувствуешь. Я стоял около окна, в которое утреннее солнце сквозь двойные рамы бросало пыльные лучи на пол моей невыносимо надоевшей мне классной комнаты, и решал на черной доске какое-то длинное алгебраическое уравнение. В одной руке я держал изорванную мягкую «Алгебру» Франкера, в другой – маленький кусок мела, которым испачкал уже обе руки, лицо и локти полуфрачка. Николай в фартуке, с засученными рукавами, отбивал клещами замазку и отгибал гвозди окна, которое отворялось в палисадник. Его занятие и стук, который он производил, развлекали мое внимание. Притом я был в весьма дурном, недовольном расположении духа. Все как-то мне не удавалось: я сделал ошибку в начале вычисления, так что надо было все начинать с начала; мел я два раза уронил, чувствовал, что лицо и руки мои испачканы, губка где-то пропала, стук, который производил Николай, как-то больно потрясал мои нервы. Мне хотелось рассердиться и поворчать; я бросил мел, «Алгебру» и стал ходить по комнате. Но мне вспомнилось, что нынче Страстная середа, нынче мы должны исповедоваться, и что надо удерживаться от всего дурного; и вдруг я пришел в какое-то особенное, кроткое состояние духа и подошел к Николаю.

– Позволь, я тебе помогу, Николай, – сказал я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выражение; и мысль, что я поступаю хорошо, подавив свою досаду и помогая ему, еще более усилила во мне это кроткое настроение духа.

Замазка была отбита, гвозди отогнуты, но, несмотря на то, что Николай из всех сил дергал за перекладины, рама не подавалась.

«Если рама выйдет теперь сразу, когда я потяну с ним, – подумал я, – значит грех, и не надо нынче больше заниматься». Рама подалась набок и вышла.

– Куда отнести ее? – сказал я.

– Позвольте, я сам управлюсь, – отвечал Николай, видимо удивленный и, кажется, недовольный моим усердием, – надо не спутать, а то там, в чулане, они у меня по номерам.

– Я замечу ее, – сказал я, поднимая раму.

Мне кажется, что, если бы чулан был версты за две и рама весила бы вдвое больше, я был бы очень доволен. Мне хотелось измучиться, оказывая эту услугу Николаю. Когда я вернулся в комнату, кирпичики и соляные пирамидки были уже переложены на подоконник и Николай крылышком сметал песок и сонных мух, в растворенное окно. Свежий пахучий воздух уже проник в комнату и наполнял ее. Из окна слышался городской шум и чириканье воробьев в палисаднике.

Все предметы были освещены ярко, комната повеселела, легкий весенний ветерок шевелил листы моей «Алгебры» и волоса на голове Николая. Я подошел к окну, сел на него, перегнулся в палисадник и задумался.

Какое-то новое для меня, чрезвычайно сильное и приятное чувство вдруг проникло мне в душу. Мокрая земля, по которой кое-где выбивали ярко-зеленые иглы травы с желтыми стебельками, блестящие на солнце ручьи, по которым вились кусочки земли и щепки, закрасневшиеся прутья сирени с вспухлыми почками, качавшимися под самым окошком, хлопотливое чиликанье птичек, копошившихся в этом кусте, мокрый от таявшего на нем снега черноватый забор, а главное – этот пахучий сырой воздух и радостное солнце говорили мне внятно, ясно о чем-то новом и прекрасном, которое, хотя я не могу передать так, как оно сказывалось мне, я постараюсь передать так, как я воспринимал его, – все мне говорило про красоту, счастье и добродетель, говорило, что как то, так и другое легко и возможно для меня, что одно не может быть без другого, и даже что красота, счастье и добродетель – одно и то же. «Как мог я не понимать этого, как дурен я был прежде, как я мог бы и могу быть хорош и счастлив в будущем! – говорил я сам себе. – Надо скорей, скорей, сию же минуту сделаться другим человеком и начать жить иначе». Несмотря на это, я, однако, долго еще сидел на окне, мечтая и ничего не делая. Случалось ли вам летом лечь спать днем в пасмурную дождливую погоду и, проснувшись на закате солнца, открыть глаза и в расширяющемся четырехугольнике окна, из-под полотняной сторы, которая, надувшись, бьется прутом об подоконник, увидать мокрую от дождя, тенистую, лиловатую сторону липовой аллеи и сырую садовую дорожку, освещенную яркими косыми лучами, услыхать вдруг веселую жизнь птиц в саду и увидать насекомых, которые вьются в отверстии окна, просвечивая на солнце, почувствовать запах последождевого воздуха и подумать: «Как мне не стыдно было проспать такой вечер», – и торопливо вскочить, чтобы идти в сад порадоваться жизнью? Если случалось, то вот образчик того сильного чувства, которое я испытывал в это время.

Идет шестнадцатая весна Николая Иртеньева. Он готовится к экзаменам в университет, переполнен мечтаниями и размышлениями о будущем своем предназначении. Чтобы яснее определить цель жизни, Николай заводит отдельную тетрадь, куда записывает обязанности и правила, необходимые для нравственного совершенствования. В страстную среду в дом приезжает седой монах, духовник. После исповеди Николай чувствует себя чистым и новым человеком. Но ночью он вдруг вспоминает один свой стыдный грех, который скрыл на исповеди. Он почти не спит до утра и в шестом часу спешит на извозчике в монастырь, чтобы исповедаться вновь. Радостный, Николенька возвращается обратно, ему кажется, что лучше и чище его нет человека на свете. Он не удерживается и рассказывает о своей исповеди извозчику. И тот отвечает: «А что, барин, ваше дело господское». Радостное чувство улетучивается, и Николай даже испытывает некоторое недоверие к своим прекрасным наклонностям и качествам.

Николай успешно выдерживает экзамены и зачислен в университет. Домашние поздравляют его. По приказанию отца, в полное распоряжение Николая поступают кучер Кузьма, пролетка и гнедой Красавчик. Решив, что он уже совсем взрослый, Николай покупает на Кузнецком мосту много разных безделушек, трубку и табак. Дома он пытается закурить, но чувствует тошноту и слабость. Заехавший за ним Дмитрий Нехлюдов укоряет Николая, разъясняя всю глупость курения. Друзья вместе с Володей и Дубковым едут в ресторан отмечать поступление младшего Иртеньева в университет. Наблюдая поведение молодых людей, Николай замечает, что Нехлюдов отличается от Володи и Дубкова в лучшую, правильную, сторону: он не курит, не играет в карты, не рассказывает о любовных похождениях. Но Николаю из-за мальчишеского восторга перед взрослой жизнью хочется подражать именно Володе с Дубковым. Он пьет шампанское, закуривает в ресторане папиросу от горящей свечи, которая стоит на столе перед незнакомыми людьми. В результате возникает ссора с неким Колпиковым. Николай чувствует себя оскорбленным, но всю свою обиду срывает на Дубкове, несправедливо накричав на него. Понимая всю ребячливость поведения своего друга, Нехлюдов успокаивает и утешает его.

На следующий день по приказанию отца Николенька отправляется, как уже вполне взрослый человек, делать визиты. Он посещает Валахиных, Корнаковых, Ивиных, князя Иван Иваныча, с трудом выдерживая долгие часы принужденных бесед. Свободно и легко Николай чувствует себя лишь в обществе Дмитрия Нехлюдова, который приглашает его с визитом к своей матери в Кунцево. По дороге друзья беседуют на ра-

зные темы, Николай признается в том, что в последнее время совершенно запутался в разнообразии новых впечатлений. Ему нравится в Дмитрии спокойная рассудительность без оттенка назидательности, свободный и благородный ум, нравится, что Нехлюдов простил постыдную историю в ресторане, как бы не придав ей особенного значения. Благодаря беседам с Дмитрием, Николай начинает понимать, что взросление - не простое изменение во времени, а медленное становление души. Он восхищается другом все больше и, засыпая после разговора в доме Нехлюдовых, думает о том, как было бы хорошо, если бы Дмитрий женился на его сестре или, наоборот, он женился на сестре Дмитрия.

На другой день Николай на почтовых уезжает в деревню, где воспоминания о детстве, о маменьке с новой силой оживают в нем. Он много думает, размышляет о своем будущем месте в свете, о понятии благовоспитанности, которое требует огромного внутреннего труда над собой. Наслаждаясь деревенской жизнью, Николай с радостью осознает в себе способность видеть и чувствовать самые тонкие оттенки красоты природы.

Отец в сорок восемь лет женится во второй раз. Дети мачеху не любят, у отца с новой женой через несколько месяцев складываются отношения «тихой ненависти».

С началом учебы в университете Николаю кажется, что он растворяется в массе таких же студентов и во многом разочарован новой жизнью. Он мечется от разговоров с Нехлюдовым до участия в студенческих кутежах, которые осуждаемы его другом. Иртеньева раздражают условности светского общества, которые кажутся в большей своей части притворством ничтожных людей. Среди студентов у Николая появляются новые знакомые, и он замечает, что главной заботой у этих людей является получение от жизни прежде всего удовольствия. Под влиянием новых знакомых он неосознанно следует такому же принципу. Небрежность в учебе приносит свои плоды: на первом экзамене Николай проваливается. Три дня он не выходит из комнаты, чувствует себя истинно несчастливым и потерявшим всю прежнюю радость жизни. Дмитрий посещает его, но из-за охлаждения, которое наступает в их дружбе, сочувствие Нехлюдова кажется Николаю снисходительным и поэтому оскорбительным.

Однажды поздно вечером Николай достает тетрадь, на которой написано: «Правила жизни». От нахлынувших чувств, связанных с юношескими мечтаниями, он плачет, но уже слезами не отчаяния, а раскаяния и морального порыва. Он решается вновь писать правила жизни и никогда уже не изменять им. Первая половина юности заканчивается в ожидании следующей, более счастливой.

Глава I. Что я считаю началом юности

Николай Иртенев очень дорожит дружбой с Дмитрием. Благодаря этому человеку Иртенев смог увидеть некоторые вещи в другом свете. Общение с Дмитрием стало причиной того, что Николай «заразился» идеей саморазвития.

Влияние Нехлюдова на Иртенева было настолько велико, что Николай благоговейно шепотом называет его «чудесный Митя».

Со временем Николай осознал, что он очень много времени потратил впустую, в то время, когда мог использовать его для самосовершенствования. С этого момента, по мнению главного героя, и начался период его юности. К тому времени Николаю исполнилось 16, и он уже начал готовиться к поступлению в университет.

Николай стал очень придирчивым к себе и с печалью отмечает, что его внешний вид не носит черты благородства. В целом он больше похож на «мужика».

Глава II. Весна

Весна входила в свои права. Этот период был особо значимым в жизни героя, ведь на этот период припадал самый интенсивный этап подготовки к вступительным экзаменам. Николай любуется приходом весны. По его мнению, приход весны в городе чувствуется намного сильнее.

Глава III. Мечты

Николай планирует начать жизнь с нового листа – после исповеди он станет безупречным человеком: будет соблюдать все догматы христианства, отдавать десятую часть своей стипендии бедной старушке или сироте, так чтобы никто не знал, что он это делает; на занятия будет ходить пешком, а если ему дадут вожжи, то продаст и вырученные деньги потратит на благотворительность. Он станет самым известным ученым и будет приходить на Воробьевы горы, чтобы провести там время в одиночестве.

Глава IV. Наш семейный кружок

Отец Николая часто отсутствует дома. В тех же случаях, когда отец появляется, в доме начинает царить веселье – отец умеет придумывать всякие шутки и говорить их с самым серьезным лицом. Это всех забавляет. Семья по привычке все так же собирается вместе за обедом, но сплоченности, как это было при маме или бабушке, не происходит.

Гувернантка Мими за обедом не умеет затронуть интересную тему для разговора. Старший брат Николая – Володя все больше отдаляется от брата – разница в возрасте стала очень ощутима и у Володи теперь другие интересы. Сестра Николая – Любочка – уже повзрослела, как, впрочем, и дочка гувернантки Катя и они теперь девушки на выданье.

Глава V. Правила

Николай решил составить себе таблицу, в которой бы разместились правила его жизни. Во время работы оказалось, что это очень объемный материал, и поэтому Иртенев сделал целую тетрадку с названием «Правила жизни». По приглашению отца в дом к Иртеневым приехал старик-монах, чтобы исповедать всех домочадцев.

Глава VI. Исповедь

Монах начинает проведение исповеди. Первым на исповедь пошел папа, второй – Любочка, затем Катя и только после Кати пошел Николай. В комнате с монахом он пробыл минут пять, но зато после вышел счастливый и окрыленный.


Вечером, перед сном, он вспомнил, что забыл рассказать монаху на исповеди про один свой грех и очень испугался, ведь скрывать свои прегрешения на исповеди считалось большим грехом.

Николай очень переживал по этому поводу, но затем успокоил себя мыслью о том, что он с самого утра поедет в монастырь и исправит содеянное. Успокоившись, Николай засыпает.

Глава VII. Поездка в монастырь

Николай часто просыпался ночью, так как боялся проспать. В шесть часов он уже окончательно проснулся и приступил к сборам: обуть ему пришлось нечищеные сапоги, потому, что слуга Николай еще не успел их почистить. Когда Иртенев вышел из дома, то увидел, что улица была практически пуста – с трудом ему удалось найти извозчика. Сначала Николай переживал, что он его ограбит, но затем успокоился. Приезд Николая произвел ажиотаж в монастыре – монахи с интересом наблюдали за ним. Иртенева отвели в комнату и попросили подождать монаха.

Глава VIII. Вторая исповедь

Глава IX. Как я готовлюсь к экзамену

Николай продолжает готовиться к экзаменам, но удается ему это с трудом. Иртенев то и дело отвлекается на различные мелочи. Ему кажется, что в воздухе витает какой-то особый запах весны, который мешает ему сосредоточиться. Однако учителя не дают ему расслабиться. К тому же Николай не может разочаровать Нехлюдова – по мнению друга, сдать хорошо экзамен – это необходимое действие.

Глава X. Экзамен истории

Первый экзамен Николая должен был состояться 16 апреля. Молодой человек очень волновался – он впервые в жизни сдавал экзамен и первый раз одел фрак. Николай чувствовал себя воодушевленно: ему казалось, что он выглядит блистательно, это было ровно до того момента, пока он не вошел в аудиторию. Николаю попался знакомый билет, и он хорошо ответил на вопрос. В результате историю Иртенев сдал на «5».

Глава XI. Экзамен математики

Следующий экзамен был по математике. Сдавая его, Иртенев не успел разобраться в двух вопросах и это его удручало.

В университете Николай увидел своего брата Володю и друга Дмитрия. Дмитрий успел объяснить Николаю один из проблемных вопросов – он был посвящен биному Ньютона, на объяснение второго вопроса времени не хватило.

По закону подлости Николаю попался билет, которого он не знал. Однако его выручил знакомый – Иконин, который обычно ничего не отвечал на вытянутые билеты и молча их клал на стол перед экзаменаторами.

Он отдал Николаю свой билет – это был вопрос о биноме Ньютона. Николай отлично ответил на вопрос и получил «5».

Глава XII. Латинский экзамен

Николай был наслышан о том, что профессор, принимающий экзамен по латыни, очень строгий и, кажется, ему нравится ставить плохие оценки поступающим. Николай все также сдавал экзамены в компании с Икониным, который начал ответ как всегда первым. На этот раз он не молчал, как обычно, а даже перевел немного текст, хоть и с помощью профессора, но на теоретический вопрос дать ответ не смог. Иртенев успокоился и улыбнулся, это очень не понравилось профессору, который вместо дружеской улыбки рассмотрел презрение. Он предоставил возможность ответить Иртеневу вместо Иконина.

Когда же пришла очередь экзаменоваться Николаю, профессор был очень груб, дал ему очень сложный текст и в результате поставил «2», в то время когда Иконин за экзамен получил «4». Иртенев впервые столкнулся с предвзятым отношением и был настолько поражен, что остальные экзамены сдавал без энтузиазма.

Глава XIII. Я большой

Наконец-то Николай сдал последний экзамен и был успешно зачислен в список студентов. Ему было обидно, что Володя его не поздравил. Несмотря ни на что, Николай, подобно брату, купил трубку, табак и рисунок гуашью, а также вставку для карандаша. Дома он определил, что ни одна из покупок ему не понравилась, а при курении ему и вовсе стало плохо.

Глава XIV. Чем занимались Володя с Дубковым

Николай с Дмитрием отправляются сначала к Дубкову – где застают Володю и его приятеля за игрой в карты. Володя проигрывает и вся компания отправляется в ресторан, чтобы отпраздновать поступление Николая.


Глава XV. Меня поздравляют

В ресторане все поздравляли Николая. В целом всем было весело, хотя брат Володя то и дело краснел из-за поведения Николая, который часто говорил или делал что-либо невпопад. От выпитого шампанского у Николая закружилась голова, а когда он встал, то понял, что его тело как бы живет отдельной жизнью.

Глава XVI. Ссора

В ресторане Николай повздорил с одним из посетителей – неким Колпиковым. Друзья Иртенева в тот момент не присутствовали. Неловкость положения после случившегося стали причиной того, что Николай скрыл этот инцидент, хотя и переживал длительное время. Переполнявшую злость от ссоры Иртенев излил на невинного Дубкова, после чего чувствовал себя неловко.

Глава XVII. Я собираюсь делать визиты

В последний день пребывания в Москве Николай по распоряжению отца собирается нанести визиты некоторым людям, в частности князю Ивану Ивановичу, Ивиным. Иртенев надеется, что ему компанию составит Володя, но тот отказывается.

Глава XVIII. Валахины

Первым визит Николай нанес Валахиным – они жили поблизости. Иртенев пребывал в волнении – он раньше был влюблен в Сонечку. Николай слышал слухи о том, что во время пребывания за границей дилижанс, в котором она находилась, перевернулся, и лицо девушки порезало осколками стекла. Однако при личной встрече Николай не заметил никаких шрамов на лице – Соня ему показалась все той же милой девочкой, как в детстве.

Глава XIX. Корнаковы

Визит к Корнаковым был не столь приятным для Николеньки – сначала его развлекали дочери Корнаковых, затем к разговору присоединились княгиня и князь Михайло – княгиня то и дело утверждала, что Николай очень похож на мать, хоть это было неправдой. Николай узнал, что Корнаковы и Иртеневы являются единственными наследниками Ивана Ивановича.

Глава XX. Ивины

Прием у Ивиных оказался тяжелым и неприятным – генеральский сын совсем не обрадовался его приезду, и лишь выдержал этикетную вежливость, княгиня расплакалась, а князь вел себя так, как будто Николая и вовсе не было у них в доме.

Глава XXI. Князь Иван Иваныч

Последний визит Николай наносит Ивану Ивановичу, после известия о том, что Иртеневы являются наследниками князя, этот визит стал вдвойне неприятным и волнительным.

Дорогие читатели! На нашем сайте вы можете ознакомиться с героя романа-эпопеи Льва Толстого “Война и мир”.

Князь оказал Николаю приятный прием, но Иртенев решил, что князь на самом деле ненавидит его, потому, что Николай один из претендентов на его состояние.

Глава XXII. Задушевный разговор с моим другом

Вместе с Дмитрием Николай едет на дачу в Нехлюдовым. Он узнает о том, что Дмитрий влюблен в некую приживалку Любовь Сергеевну.

Глава XXIII. Нехлюдовы

На даче Николай познакомился с Марьей Ивановной – матерью Дмитрия и его сестрой Варей. Также он увидел и Любовь Сергеевну – она поразила Иртенева больше всего. Женщина показалась Николаю на удивление некрасивой, и Иртенев удивленно думал, как Дмитрий мог в нее влюбиться.

Глава XXIV. Любовь

У Нехлюдовых Николай также познакомился с теткой Дмитрия – Софьей Ивановной. Николая удивило то, что эта женщина испытывает истинную любовь ко всем членам семьи.

Глава XXV. Я ознакомливаюсь

Николай узнает, что в семье не одобряют любовь Дмитрия к Любови Сергеевне – это становится причиной споров. Иртеневу у Нехлюдовых очень понравилось – он почувствовал себя здесь взрослым человеком, а не ребенком.


Глава XXVI. Я показываюсь с самой выгодной стороны

Нехлюдовы идут гулять в сад. Николай составляет им компанию. Он не удержался от возможности похвастаться своим родством с Иваном Ивановичем. Во время прогулки Николай еще раз отмечает непривлекательность сестры Дмитрия.

Глава XXVII. Дмитрий

К вечеру у Дмитрия ужасно разболелись зубы. Из-за этого он был в плохом настроении и сначала накричал на горничную, а затем ударил дважды кулаком по голове мальчика-слугу. Однако тут же постыдился этого поступка, свидетелем которого был Николай. После друзья проговорили всю ночь.

Глава XXVIII. В деревне

Николай с Володей отправляются в деревню. По дороге Николай решил, что должен казаться первые два дня грустным, но это ему с трудом удавалось. Он лишь по вечерам вспоминал о своей любви, а вскоре и вовсе забыл о ней. Отец много говорил с Николаем в первое утро и был необыкновенно веселым.

Глава XXIX. Отношения между нами и девочками

Николай опять сближается в общении с Володей и, напротив, отделяется от Кати и Любы. Девочки ему кажется глупыми и жеманными. Николай не понимает, почему они так изменились и, кроме того, не видят ничего плохого в этих изменениях.

Глава XXX. Мои занятия

Николай все лето учился игре на фортепиано и достиг существенных достижений. В свободное время он читал привезенные Володей французские романы. Начитавшись в одном из них, про героя с густыми бровями и решив сделать себе такие же – он натер свои брови порохом и поджег. Брови Николая стали действительно гуще, но к тому времени он уже забыл про этого героя.

Глава XXXI. Сomme il faut

Николенька размышляет об атрибутах и мелочах, которые позволяют человеку выделиться из толпы. Он хочет быть человеком, обладающим безупречной внешностью. Особенно Николая огорчает состояние его ногтей. Со временем Иртенев осознает, как он ошибался, привязываясь к этим внешним атрибутам.

Глава XXXII. Юность

Николай наслаждается летом и отдыхом: он часто гуляет, читает романы и любуется природой. Герой повести чувствует себя счастливым.

Глава XXXIII. Соседи

Николая удивляет перемена отношения отца к их соседям. Раньше Иртеневы были враждебно настроены к Епифановым, но сейчас все изменилось: отец часто ездит к ним в гости и называет «славными людьми». Николаю эти люди не понравились.

Глава XXXIV. Женитьба отца

Второй брак отца состоялся, когда ему было 48. Женой его стала Авдотья Васильевна Епифанова. Летом отец часто ездил в гости к Епифановым, в то время, когда общения семьями практически не происходило. В последний день перед отъездом Володи и Николая отец официально объявил о своем желании жениться на Епифановой.

Глава XXXV. Как мы приняли это известие

Домочадцы все живо обсуждали женитьбу отца. Володя очень негативно воспринял весть о предстоящем событии, он крайне неодобрительно отзывался о будущей мачехе и рассказал Николаю, что какая-то темная история стала причиной этой свадьбы. Также Володя рассказал о любви отца и Мими.

Глава XXXVI. Университет

Володя и Николай уезжают в университет и потому не присутствуют на свадьбе отца, которая состоялась через две недели после их уезда. В университете Николай ведет себя надменно, чем отталкивает от себя всех потенциальных знакомых.

Глава XXXVII. Сердечные дела

Николай был очень влюбчивым – он то и дело в кого-то влюблялся. Иногда это были совершенно незнакомые ему замужние женщины. Однако все его увлечения были мимолетны.

Глава XXXVIII. Свет

Николеньку очень огорчает, что его не зовут на балы. Он втайне завидует брату и отцу, которые являются частыми гостями на подобных мероприятиях. Зимой наконец-то случилось желаемое – Корнаковы приглашают его на бал.

Предлагаем ознакомиться с в романе Льва Николаевича Толстого “Война и мир”

Володя помогает Николяю подобрать правильный наряд и привести свой внешний вид в порядок. Однако на балу Никалай теряется и ведет себя крайне глупо – он несет такой вздор, что его избегает даже Володя.

Глава XXXIX. Кутеж

Зимой случилось еще одно событие – Николая позвали на кутеж. Так как юноша никогда не бывал на кутежах, то ему казалось это занятие чем-то необычным и веселым. Он старательно готовился к этому событию. Само же мероприятие его не впечатлило – все делали вид, что им весело, хотя на самом деле это было не так. После кутежа его участник надменно преувеличивали масштаб кутежа и всячески его расхваливали, что немало удивило Иртенева.

Глава XL. Дружба с Нехлюдовыми

Николай стал частым гостем у Нехлюдовых. Ему нравилось проводить время у них, так как он чувствовал себя там как дома. За это время Иртенев узнал, что Варя довольно умная девушка и с ней есть о чем поговорить.

Глава XLI. Дружба с Нехлюдовым

В то время как отношения Николая с родными Нехлюдова были прекрасны, дружба с самым Дмитрием «висела на волоске» – Николай не мог понять некоторых поступков друга. Одним из таких была дружба с Безобедовым – бедным, глуповатым и некрасивым человеком. Со временем Николай стал находить множество недостатков в своем друге и даже поссорился с ним.

Глава XLII. Мачеха

Отношения с мачехой у Николая не улучшились. После того, как осенью она с отцом приехала в Москву, неприязнь только усилилась.


Женщина появлялась при домашних в нижней юбке, или с одежде с открытыми руками, сначала такое положение вещей нравилось Николаю, но затем начало его раздражать – создавалось впечатление, что в Авдотье живут две разные женщины – одна для гостей – ухоженная и веселая, другая для обычной жизни – недовольная и ворчливая.

Глава XLIII. Новые товарищи

Время экзаменов приблизилось, и Николай с ужасом осознал, что он ничего не знает. На помощь ему пришел Оперов, он предложил Николаю готовиться вместе. В скором времени Иртенев познакомился с другими юношами, бедными, но интересными людьми. Николай невнимательно слушал материал часто отвлекался и мечтал, вместо того чтобы слушать, поэтому его дела в подготовке к экзаменам не продвинулись. Он узнал, что он во всем (кроме принадлежности к аристократии) уступает этим новым знакомым и его это огорчило.

Глава XLIV. Зухин и Семенов

Среди новых знакомых Николая особо выделялись Зухин и Семенов.Зухин был небогатым человеком лет 18-ти, учеба яму давалась очень легко, а учителя были о нем очень хорошего мнения и любили его. Семенов был любителем кутежей, в итоге он набрался долгов и чтобы отдать их пошел в солдаты.

Глава XLV. Я проваливаюсь

На экзамен по математике Николай пришел неготовым, и его это даже не волновало. Соответственно он не смог ответить на вопросы билета и поэтому профессор объявил ему, что тот не будет переведен дальше. Николай три дня рыдал, как ребенок, во всех попытках поддержки со стороны друзей или родственников он видел сарказм, ему казалось, что все относятся к нему пренебрежительно. Николай вспомнил про свои «Правила жизни», ему стало стыдно за то, что он не придерживался их. Николай решил написать новые «Правила», но на этот раз их точно придерживаться.

5 (100%) 5 votes


В 1857 году была напечатана повесть «Юность» Толстого. Краткое содержание двух предыдущих повестей, «Детство» и «Отрочество», придётся прочитать всем тем, кто хочет знать больше о главном герои «Юности». Повесть является частью псевдо-автобиографической трилогией.

Главного героя повести зовут Николай Иртеньев. В третьей части трилогии он представлен уже юношей. Николай готовится к вступительным экзаменам в университет. Для главного героя настало время всерьёз задуматься о своём будущем и о выборе жизненного пути. Иртеньев стремится к самодисциплине и нравственному самосовершенствованию. Для этих целей он заводит специальную тетрадь, чтобы записывать свои жизненные принципы, которым он намерен неукоснительно следовать. Помимо этого, Николай исповедуется, стараясь вспомнить даже самые давние и уже забытые грехи. После исповеди главный герой чувствует себя родившимся заново.

Поступив в университет, Иртеньев ощущает себя взрослым и отправляется со своими друзьями в ресторан, чтобы отметить зачисление. Николай внимательно наблюдает за поведением своих знакомых. Дмитрий Нехлюдов – образец нравственности. Он не пьёт, не курит и не играет в азартные игры, как другие. Однако Николай решил подражать Дубкову и Володе. Главный герой пьёт шампанское и курит папиросу.

На следующий день Иртеньев отправляется с визитами к знакомым своих родителей. Отец считает, что его сын стал взрослым, а значит, должен привыкать к светской жизни. Николаю скучно в обществе малознакомых людей. Только с Дмитрием Нехлюдовым он может позволить себе быть собой. Дмитрий приглашает друга в своё имение. После долгой душевной беседы с Нехлюдовым у главного героя появляется желание с ним породниться. Дмитрий может жениться на его сестре, или он сам женится на сестре Дмитрия. На следующий день главный герой едет в деревню, где придаётся детским воспоминаниям. Здесь он много размышляет о матери, о своём месте в этом мире и наслаждается всеми прелестями деревенской жизни.

Иртеньев-старший женился во второй раз. У детей не складываются отношения с мачехой. Через несколько месяцев после женитьбы отец Николая и сам начинает чувствовать ненависть к новой жене.

Николай разочарован своей студенческой жизнью, которую он представлял по-другому. Главный герой продолжает общение с Нехлюдовым, не пренебрегая при этом студенческими кутежами, за что Дмитрий его осуждает. Новые знакомые Николая не отличаются благонравием. Они ждут от жизни, прежде всего, удовольствий, не задумываясь над тем, каким образом они будут получены. Главного героя раздражает светское общение, которое он считает слишком лицемерным. Под влиянием новых друзей Николай забывает об учёбе и увлекается погоней за удовольствиями. Результатом становится провал на экзаменах.

Иртеньев запирается в своей комнате, чувствуя стыд и отчаяние. Он разочарован жизнью и не хочет ни с кем разговаривать. Однажды Николай находит тетрадь, в которую записывал правила жизни. Юноша испытывает раскаяние и долго плачет. Николай решает следовать своим правилам и дальше. Но теперь он намерен никогда от них не отступать.

Характеристика персонажей

Николай Иртеньев

Главный герой повести невольно вызывает симпатию читателя. Николая отличается самостоятельность, которая возникла вследствие его продолжительного одиночества. Юноша растёт без матери. Отец постоянно занят. С сестрой можно обсуждать далеко не все темы. Главный герой принимает решение заняться самовоспитанием. Он испытывает острую потребность в нравственном стержне, без которого, по его мнению, невозможно прожить свою жизнь достойно. Религия становится для молодого человека одним из способов достигнуть нравственного идеала. Николай верит, что искреннее раскаяние в грехах на исповеди сможет очистить душу. Однако религии оказывается недостаточно. Юноша начинает придумывать собственные правила, следование которым должно сделать его ещё совершеннее.

Как и многие молодые люди его возраста, Николай склонен быстро увлекаться и так же быстро разочаровываться. Студенческая жизнь кажется ему очередной ступенью к нравственному идеалу. Посещение «храма науки», как и посещения Божьего храма, должно возвысить главного героя, способствовать совершенствованию его моральных качеств.

Заблуждения о студенческой жизни
В реальности студенческая жизнь оказалась не такой, какой её ожидал увидеть Николай. Студенты не только далеки от нравственного идеала, они к нему и не стремятся. Главный герой пытается найти радость жизни в запретных удовольствиях, но и они, в конце концов, его разочаровывают и доставляют огромное количество хлопот.

В конце повести юноша приходит к выводу о том, что начал свой путь правильно, но затем сбился с него. Николай ставит перед собой задачу вернуться на путь истинный. Главный герой вновь принимает решение осознанно и самостоятельно, не испытывая давления извне.

Николай бессознательно тянется к человеку, который соответствует его представлениям о нравственном идеале. Нехлюдов становится «альтер эго» главного героя. Но в отличие от Николая, Дмитрий не ставит перед собой цели приобрести высокие моральные качества. Такими качествами он обладает от рождения. Нехлюдову не приходится прикладывать каких бы то ни было усилий, чтобы стать «правильным». Убеждение о том, что пить, курить и придаваться различным формам разврата – это зло, является его внутренним ориентиром. Это такое же неотъемлемое и неизменное его качество, как, например, цвет волос или глаз. У Нехлюдова нет необходимости прятаться от всевозможных соблазнов, от которых так неистово пытается уберечь себя Иртеньев. Дмитрий просто не представляет, что его поведение может быть каким-то другим. Любое иное поведение, отличное от того, которое он имеет, для него противоестественно.

Следует отметить, что Дмитрий не пытается казаться «хорошим», не проявляет ханжества. Все его действия полностью искренни и соответствуют его внутренним моральным установкам. Дмитрий никогда не навязывает окружающим свой «моральный кодекс», однако считается необходимым сделать замечание оступившемуся другу.

Главная идея повести

Юность – один из самых непростых периодов в жизни человека. Она знаменует собой переход в новую жизнь. Не совершить роковую ошибку поможет самоконтроль и участие близкого человека.

Анализ произведения

Значительное место в повести отведено размышлениям главного героя, описанию его ощущений. В произведении мало событий. Автор решил посвятить свою повесть внутреннему миру Николая. События, как таковые, необходимы только затем, чтобы показать движения души главного героя, его реакцию на происходящее.