Что такое русский без немца? Одно свинство и ничего более. Немецкий фотоальбом. «Русские свиньи не ходят, а ползают
Бгг.
Не совсем так, конечно. Но близко.
Originally posted by serzigzagser at
Оригинал взят у andreistp в Российский ученый взбесил пропагандистов Кремля, рассказав правду о “русском мире”
Российский оппозиционный политолог и публицист, доктор исторических наук Александр Сытин, выступая в программе Соловьева на телеканале “Россия1” взбесил российских пропагандистов констатацией факта об отсталости России в сравнении со странами Запада. “Знаете есть такая цитата, это цитата не моя, это из русской классики:
“А что такое русский без немца? Одно свинство и ничего более. Дело все в том, что Россия демонстрирует неспособность к развитию. Много созданных культурных ценностей, скажем так, после краха СССР? На русском языке - много? А я смотрю и сравниваю, например, развитие русской и советской историографии с теми достижениями, которые существуют на Западе.
Я смотрю и сравниваю исторический путь России, в которой первый университет был основан в 1755 году, и исторический путь Европы, где первый университет - Болонский - был основан в 1203 году”, - начал Сытин.
Его слова вызвали гнев у кремлевских пропагандистов, которые начали его перебивать с вопросом “Кто должен оккупировать Россию?”. “Кто должен оккупировать Россию? Так что Россию разделить, русские не способны сами обустроить, исходя из вашей логики, немцев понасажать? Кто нас должен оккупировать, англосаксы?”
Далее оппоненты обвинили Сытина, который призвал отдать власть 15%, населения РФ, которые оказались способны противостоять кремлевской пропаганде и делать самостоятельные выводы, в “фашизме”.
Идут мужики и несут топоры,
Что-то страшное будет.
Кажется, что-то в этом роде, буквально не помню. Варвара Петровна раз подслушала и крикнула ему: «Вздор, вздор!» — и вышла во гневе. Липутин, при этом случившийся, язвительно заметил Степану Трофимовичу:
— А жаль, если господам помещикам бывшие их крепостные и в самом деле нанесут на радостях некоторую неприятность. И он черкнул указательным пальцем вокруг своей шеи. — Cher ami, — благодушно заметил ему Степан Трофимович, — поверьте, что это (он повторил жест вокруг шеи) нисколько не принесет пользы ни нашим помещикам, ни всем нам вообще. Мы и без голов ничего не сумеем устроить, несмотря на то что наши головы всего более и мешают нам понимать. Замечу, что у нас многие полагали, что в день манифеста будет нечто необычайное, в том роде, как предсказывал Липутин, и всё ведь так называемые знатоки народа и государства. Кажется, и Степан Трофимович разделял эти мысли, и до того даже, что почти накануне великого дня стал вдруг проситься у Варвары Петровны за границу; одним словом, стал беспокоиться. Но прошел великий день, прошло и еще некоторое время, и высокомерная улыбка появилась опять на устах Степана Трофимовича. Он высказал пред нами несколько замечательных мыслей о характере русского человека вообще и русского мужичка в особенности. — Мы как торопливые люди, слишком поспешили с нашими мужичками, — заключил он свой ряд замечательных мыслей, — мы их ввели в моду, и целый отдел литературы, несколько лет сряду, носился с ними как с новооткрытою драгоценностью. Мы надевали лавровые венки на вшивые головы. Русская деревня, за всю тысячу лет дала нам лишь одного комаринского. Замечательный русский поэт, не лишенный притом остроумия, увидев в первый раз на сцене великую Рашель, воскликнул в восторге: «Не променяю Рашель на мужика!». Я готов пойти дальше: я и всех русских мужичков отдам в обмен за одну Рашель. Пора взглянуть трезвее и не смешивать нашего родного сиволапого дегтя с bouquet de l"impératrice. Липутин тотчас же согласился, но заметил, что покривить душой и похвалить мужичков все-таки было тогда необходимо для направления; что даже дамы высшего общества заливались слезами, читая «Антона Горемыку», а некоторые из них так даже из Парижа написали в Россию своим управляющим, чтоб от сей поры обращаться с крестьянами как можно гуманнее. Случилось, и как нарочно сейчас после слухов об Антоне Петрове, что и в нашей губернии, и всего-то в пятнадцати верстах от Скворешников, произошло некоторое недоразумение, так что сгоряча послали команду. В этот раз Степан Трофимович до того взволновался, что даже и нас напугал. Он кричал в клубе, что войска надо больше, чтобы призвали из другого уезда по телеграфу; бегал к губернатору и уверял его, что он тут ни при чем; просил, чтобы не замешивали его как-нибудь, по старой памяти, в дело, и предлагал немедленно написать о его заявлении в Петербург, кому следует. Хорошо, что всё это скоро прошло и разрешилось ничем; но только я подивился тогда на Степана Трофимовича. Года через три, как известно, заговорили о национальности и зародилось «общественное мнение». Степан Трофимович очень смеялся. — Друзья мои, — учил он нас, — наша национальность, если и в самом деле «зародилась», как они там теперь уверяют в газетах, — то сидит еще в школе, в немецкой какой-нибудь петершуле, за немецкою книжкой и твердит свой вечный немецкий урок, а немец-учитель ставит ее на колени, когда понадобится. За учителя-немца хвалю; но вероятнее всего, что ничего не случилось и ничего такого не зародилось, а идет всё как прежде шло, то есть под покровительством божиим. По-моему, и довольно бы для России, pour notre sainte Russie. Притом же все эти всеславянства и национальности — всё это слишком старо, чтобы быть новым. Национальность, если хотите, никогда и не являлась у нас иначе как в виде клубной барской затеи, и вдобавок еще московской. Я, разумеется, не про Игорево время говорю. И, наконец, всё от праздности. У нас всё от праздности, и доброе и хорошее. Всё от нашей барской, милой, образованной, прихотливой праздности! Я тридцать тысяч лет про это твержу. Мы своим трудом жить не умеем. И что они там развозились теперь с каким-то «зародившимся» у нас общественным мнением, — так вдруг, ни с того ни с сего, с неба соскочило? Неужто не понимают, что для приобретения мнения первее всего надобен труд, собственный труд, собственный почин в деле, собственная практика! Даром никогда ничего не достанется. Будем трудиться, будем и свое мнение иметь. А так как мы никогда не будем трудиться, то и мнение иметь за нас будут те, кто вместо нас до сих пор работал, то есть всё та же Европа, всё те же немцы — двухсотлетние учителя наши. К тому же Россия есть слишком великое недоразумение, чтобы нам одним его разрешить, без немцев и без труда. Вот уже двадцать лет, как я бью в набат и зову к труду! Я отдал жизнь на этот призыв и, безумец, веровал! Теперь уже не верую, но звоню и буду звонить до конца, до могилы; буду дергать веревку, пока не зазвонят к моей панихиде! Увы! мы только поддакивали. Мы аплодировали учителю нашему, да с каким еще жаром! А что, господа, не раздается ли и теперь, подчас сплошь да рядом, такого же «милого», «умного», «либерального» старого русского вздора? В бога учитель наш веровал. «Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником? — говаривал он иногда, — я в бога верую, mais distinguons, я верую, как в существо, себя лишь во мне сознающее. Не могу же я веровать, как моя Настасья (служанка) или как какой-нибудь барин верующий „на всякий случай“, — или как наш милый Шатов, — впрочем, нет, Шатов не в счет, Шатов верует насильно, как московский славянофил. Что же касается до христианства, то, при всем моем искреннем к нему уважении, я — не христианин. Я скорее древний язычник, как великий Гете или как древний грек. И одно уже то, что христианство не поняло женщину, — что так великолепно развила Жорж Занд в одном из своих гениальных романов. Насчет же поклонений, постов и всего прочего, то не понимаю, кому какое до меня дело? Как бы ни хлопотали здесь наши доносчики, а иезуитом я быть не желаю. В сорок седьмом году Белинский, будучи за границей, послал к Гоголю известное свое письмо и в нем горячо укорял того, что тот верует „в какого-то бога“. Entre nous soit dit, ничего не могу вообразить себе комичнее того мгновения, когда Гоголь (тогдашний Гоголь!) прочел это выражение и... всё письмо! Но, откинув смешное, и так как я все-таки с сущностию дела согласен, то скажу и укажу: вот были люди! Сумели же они любить свой народ, сумели же пострадать за него, сумели же пожертвовать для него всем и сумели же в то же время не сходиться с ним, когда надо, не потворствовать ему в известных понятиях. Не мог же в самом деле Белинский искать спасения в постном масле или в редьке с горохом!..». Но тут вступался Шатов. — Никогда эти ваши люди не любили народа, не страдали за него и ничем для него не пожертвовали, как бы ни воображали это сами, себе в утеху! — угрюмо проворчал он, потупившись и нетерпеливо повернувшись на стуле. — Это они-то не любили народа! — завопил Степан Трофимович. — О, как они любили Россию! — Ни России, ни народа! — завопил и Шатов, сверкая глазами. — Нельзя любить то, чего не знаешь, а они ничего в русском народе не смыслили! Все они, и вы вместе с ними, просмотрели русский народ сквозь пальцы, а Белинский особенно; уж из того самого письма его к Гоголю это видно. Белинский, точь-в-точь как Крылова Любопытный, не приметил слона в кунсткамере, а всё внимание свое устремил на французских социальных букашек; так и покончил на них. А ведь он еще, пожалуй, всех вас умнее был! Вы мало того что просмотрели народ, — вы с омерзительным презрением к нему относились, уж по тому одному, что под народом вы воображали себе один только французский народ, да и то одних парижан, и стыдились, что русский народ не таков. И это голая правда! А у кого нет народа, у того нет и бога! Знайте наверно, что все те, которые перестают понимать свой народ и теряют с ним свои связи, тотчас же, по мере того, теряют и веру отеческую, становятся или атеистами, или равнодушными. Верно говорю! Это факт, который оправдается. Вот почему и вы все и мы все теперь — или гнусные атеисты, или равнодушная, развратная дрянь, и ничего больше! И вы тоже, Степан Трофимович, я вас нисколько не исключаю, даже на ваш счет и говорил, знайте это! Обыкновенно, проговорив подобный монолог (а с ним это часто случалось), Шатов схватывал свой картуз и бросался к дверям, в полной уверенности, что уж теперь всё кончено и что он совершенно и навеки порвал свои дружеские отношения к Степану Трофимовичу. Но тот всегда успевал остановить его вовремя. — А не помириться ль нам, Шатов, после всех этих милых словечек? — говаривал он, благодушно протягивая ему с кресел руку. Неуклюжий, но стыдливый Шатов нежностей не любил. Снаружи человек был грубый, но про себя, кажется, деликатнейший. Хоть и терял часто меру, но первый страдал от того сам. Проворчав что-нибудь под нос на призывные слова Степана Трофимовича и потоптавшись, как медведь, на месте, он вдруг неожиданно ухмылялся, откладывал свой картуз и садился на прежний стул, упорно смотря в землю. Разумеется, приносилось вино, и Степан Трофимович провозглашал какой-нибудь подходящий тост, например хоть в память которого-нибудь из прошедших деятелей.Нет, не угасло наше молодое поколение. Горит в нём искра памяти о своих родных и близких и о многих других людях, ушедших на далёкую теперь уже войну. Но сколько гордости в школьниках, когда они по крупицам собирают данные из разных источников! Главное, вовремя дать эту духовную основу для наших детей, дать им, как сказала одна из директоров ростовских школ, те реперные точки, опираясь на которые они будут жить дальше. Без этого нельзя.
Поразительно другое. Как только начинается это верное направление, молодые люди сразу же откликаются и принимают самое деятельное в этом участие потому, что есть в них настоящая гордость. Но нужны люди, которые смогут помочь нашей молодёжи. Получалось так, что Александр Павлович Стасюк, заместитель ростовского военно-патриотического клуба «Патриот», рассказал мне о трагической и кощунственной истории захоронения узников из лагеря смерти №192, расположенном в годы войны на территории бывшего ростовского военного ракетного училища (РАУ).
По этим рассказам родилась статья «Призрак РАУ», которая была опубликована на сайте «Военное обозрение». Эту статью Александр Павлович - он человек старой формации и не очень доверяет электронной почте - распечатал и отнёс в школу № 7 города Батайска (это пригород Ростова-на-Дону), а также другие материалы, касающиеся неизвестной могилы. Нет! Она известна, эта могила, но только официальные лица предпочитают забыть об этом. Забыть намеренно. И от этого душа у Александра Павловича просто изранена, как много лет назад были изранены и измучены ростовские подпольщики и красноармейцы в лагере смерти. И эту боль Стасюк передаёт другому поколению. Эта боль справедливая и праведная.
А ещё у Стасюка есть злость. И эта злость тоже справедливая и праведная. Злость на непонятные кулуарные действия властей.
Но он находит поддержку в лице молодого поколения. Эта поддержка даёт Стасюку силы жить дальше и бороться за правду.
Екатерина Иванкина, одна из учениц 9 «А» класса гимназии №7, написала целое исследование. Выдержки из него и привожу, а также воспоминания других школьников из разных школ, где мне удалось побывать, о своих дедах.
Екатерина Иванкова пишет: «Мой дедушка - Ванжа Виктор Леонидович, полковник ракетных войск, 25 лет прослужил в Краснознамённой ракетной дивизии в Красноярском крае, мой папа - Иванкин Владислав Сергеевич, выпускник Ростовского военного института ракетных войск (РВИРВ) 2000 года. Именно поэтому я заинтересовалась историей училища, которое готовило специалистов для службы в ракетных войсках.
И хоть РВИРВ не имеет прямого документального отношения к первому РАУ, так как он всего лишь создавался и формировался на территории бывшего военного городка Ростовского артиллерийского училища, его история неотрывно связана с историей первого РАУ. А это училище действительно имеет доблестную, героическую историю. В настоящее время историки, общественные деятели Ростова обращаются с призывами создать на территории училища военно-мемориальный комплекс.
Поэтому целью своей исследовательской работы я поставила узнать, какие события в истории училища послужили причиной для создания памятного мемориала, изучить, историю первого РАУ и РВИРВ и на основе архивных материалов и воспоминаний ветеранов и выпускников училища познакомиться с героическими страницами истории училища.
В процессе исследования я связалась с председателем Совета ветеранов РВИРВ генералом - полковником Гербачом Валентином Владимировичем, встретилась с выпускником РАУ 1941 года, ветераном ВОВ, ветераном службы в РАУ, полковником в запасе - Карпенко Александром Захаровичем и с заместителем председателя Ростовского городского клуба «Патриот» Стасюком Александром Павловичем. Просмотрела большое количество архивных документов из личных архивов А.З. Карпенко, выпускников РВИРВ Данилова С.В., Боровенского А.Н., начальника лаборатории института 2011г. Евтухова В.В., городского клуба «Патриот», ознакомилась с публикациями в СМИ о ростовском артиллерийском училище.
Проводя исследование, - пишет Екатерина, - я была потрясена, некоторыми страницами истории Ракетного училища: подвиг курсантов РАУ в 1941 году, гросс лазарет №192 в казармах училища. Не многие, даже ранее обучавшиеся в училище знакомы с этими фактами. Мы просто обязаны сохранить память о тех страшных днях. С информацией о военной и послевоенной истории училища необходимо знакомить современных школьников. Ведь именно на примере своих доблестных земляков можно воспитать настоящих будущих защитников Родины.
Поскольку Ростов-на-Дону теперь является городом воинской славы, по статусу ему полагается военно-исторический музей. Представители совета ветеранов, поисковых организаций, общества охраны памятников предлагают на небольшой территории бывшего РАУ создать военно-мемориальный комплекс. «Нельзя допустить, чтобы вместе с ликвидацией училища исчезла и память о нём, о наших погибших соотечественниках, были забыты заслуги ныне живущих ветеранов ВОВ и училища, составляющих гордость и воинскую славу нашего города», - говорится в исследовательской работе старшеклассницы.
Батайские школьники записали специальное видеообращение, в котором просят поступить по справедливости и чести.
«Мы, современные школьники, отдаём свой голос за восстановление военно-мемориального комплекса на территории училища. Мы будем не только благодарны, но и готовы стать сподвижниками в увековечении памяти наших предков. Мы на пути поиска не раскрытых до сих пор имён павших в борьбе с фашизмом. Через годы мы расскажем о них своим детям и оставим завет передать трагическую историю их судеб грядущему поколению», - говорится в видео обращении.
Школьники не могут остаться в стороне ещё и потому, что практически в каждой семье есть погибшие и прошедшие войну деды и прадеды. О них дети помнят и гордятся этими страницами истории. Эта память - святая. И эта гордость - настоящая. Именно на такой гордости нужно воспитывать поколение, а не на ложной, западной якобы гордости, навязываемой нам, русским, в основе которой лежит жажда неиссякаемой наживы денег. Извините, ну просто не смогла сдержаться. Пишу святые слова и тут - деньги. У нас всё - деньги, машины, это барахло и барахлишко. Только зачем это всё, когда происходит оскудение души? День за днём, часом за часом. А потом эти нажившие, нахапавшие люди бегут в церковь, отмаливать грехи. Если честно, мне страшно. Не хватает сейчас того времени, настоящего времени, где добра всё же было больше, чем нынешнего зла. Где оно, это добро? Где оно? Даже дети у нас отягощены меркантильным барахлом. Но есть в них искра добра. и светлость духа их ещё сохранилась.
Закрою глаза и вижу Днепр
При жизни Василий Терентьевич часто вспоминал о военных днях, рассказывал своим детям.
В феврале 1942 года его призвали в Красную Армию, а с марта 1943 он уже воевал на фронте командиром пулеметного расчета 1120-го полка (333-я дивизия, 6-я армия, 3-й Украинский фронт). В боях по расширению плацдарма в районе село Каневское (Запорожский район Запорожской области) его боевой расчет подавил три огневые точки, отбил контратаку противника и дал возможность подразделению продвинуться вперёд. За храбрость и мужество, проявленные на войне, моему прадеду 22 апреля 1944 года присвоено звание Героя Советского Союза.
После войны Василий Терентьевич вернулся в родные края, трудился, выращивал хлеб на колхозных полях. За мирный труд был награжден орденом Ленина, многими медалями.
До конца дней своих вспоминал Василий Терентьевич незабываемые военные годы: "Закрою глаза, - говорил он, - и вижу себя на Днепре, с сержантскими погонами, ребят из своего пулемётного расчёта, тот памятный день 26 ноября 1943 года. Заново всё переживаю...
Война катилась на Запад. Когда наши войска вышли к Днепру, поступил приказ: "Форсировать реку". Командир взвода придирчиво проверил: всё ли готово, и приказал переправиться, закрепиться, занять оборону и обеспечить переправу основных сил.
Трудно переправлялись через Днепр. "В октябре лучшего и ждать нечего, - заметил кто-то из солдат. - Водичка-то холодновата..." Вдруг свинцовый град ударил по бревнам, по воде, словно спорый дождь пробежал. А тяжёлый плот идёт медленно, будто и не идет вовсе. Наконец, брёвна ткнулись в прибрежный песок. На ходу выбрав выгодную позицию, начали спешно окапываться. Каждую минуту ждали вражеской атаки. И она началась. Дружно заработали пулемёты и автоматы десантников. Первая вражеская атака захлебнулась. Час за часом продолжалась неравная схватка. Выбывали солдаты. Всё меньше оставалось на узком плацдарме исправных пулемётов, реже стали их очереди. Но вот с нашего берега показались плоты - это шло подкрепление. Поздно ночью я лежал, заложив руки за голову, смотрел в тёмное украинское небо, и переживал всё заново..."
Японские флаги тоже топтали
«Мой дедушка, Афанасий Николаевич Шишков, в годы Великой Отечественной войны проходил воинскую службу на Дальнем Востоке, участвовал в войне с Японией.
В 17 лет, 15 ноября 1943 года, был призван в армию, и его направили на Дальний Восток. Демобилизовался 10 июля 1950 года.
Служил в полку связи, специальность - связист-телеграфист. Дедушка обеспечивал правительственную связь. Воинское звание - ефрейтор. Награждён орденом Отечественной войны II степени, медалью "За победу над Японией".
После службы вернулся в свою деревню, а в 1966 году переехал в Ростовскую область в Волгодонской район, поселок Мичуринский. 38 лет проработал шофёром. У моего дедушки пять внучек, три внука и шесть правнуков.
Сейчас мой дедушка проживает в посёлке Мичуринский, в этом году ему исполнится 89 лет. Конечно, силы уже не те, что были. Дедушка мой часто болеет, уже не встаёт с кровати. Но я надеюсь, что он ещё поживёт.
Культя - пять сантиметров
Меняйло Иван Сергеевич родился 23 ноября 1926 года в селе Ленинка Зерноградского района Ростовской области в многодетной семье. В 1942 году окончил 7 классов. А в конце июня 1942-го немцы заняли село Ленинка. Из местных жителей сразу назначили старосту и помощников, которые заставляли молодёжь работать, пахать землю на быках, дети выполняли всю тяжёлую работу, а за небольшие провинности их строго наказывали.
Урожай выдался очень хороший в тот год, зерно немцы сразу забирали, грузили в автобусы мешками и увозили.
Зимой тоже приходилось несладко, работал воловиком и конюхом. Село Ленинка и соседние сёла несколько раз освобождали наши солдаты. Шли большие ожесточённые бои, погибло много солдат (они похоронены в братской могиле в центре села Ленинка), сгорело много домов, при отступлении немцы взорвали мельницу - главную кормилицу в то военное время. Во время этих боёв женщинам, старикам и детям приходилось прятаться в погребах. Полностью село освободили в феврале 1943 года.
Иван ушёл на фронт 8 мая 1943 года, когда ему было всего шестнадцать с половиной лет (не знаю, может, он годы прибавил). Два месяца в городе Сталинграде обучали как кавалеристов - скакать на лошадях и рубить шашками. Затем на пароходе по Волге отправили в город Саратов (станция Сызрань) и в лесах продолжили обучение военному искусству. Ещё через два месяца эшелоном отправили в Москву в школу офицеров, где их учили уже как артиллеристов.
В январе 1944 года выдали военное обмундирование и товарным поездом отправили на фронт. Довезли до Киева, выгрузили, и они пешим строем четверо суток шли до города Житомира. Там им вручили автоматы и карабины, и стали они прочёсывать житомирские леса, освобождая землю от бандеровских банд. Позже мой прадед попал на 1-й Украинский фронт в 10-ю артиллерийскую зенитную дивизию РГК (резерв главного командования) 975-й артиллерийско-зенитный полк РГК. Они выполняли стратегическую военную наступательную операцию с целью освобождения Западной Украины и Юго-Восточной Польши от немецких войск.
Эти районы имели большое экономическое и стратегическое значение, поэтому военная операция входила в число так называемых 10 сталинских ударов. Это были наступления советских частей против упорно цепляющегося за каждую позицию врага. Бои шли за каждый мост через реку, за каждый хутор, за каждое село, за каждый дом.
Горько, обидно, больно за тех, кто погиб, кому не довелось вернуться домой. Летом 1944 года войска 1-го Украинского фронта вышли к Карпатам и, взаимодействуя с войсками 2-го Украинского фронта, рассекли стратегический фронт немецких войск на две части.
Шли ожесточённые бои за освобождение от немцев западных областей Украины и юго-восточных районов Польши.
Это было 28 августа 1944 года в 12 км от города Кракова в Польше. Около 30 немецких танков прорвали оборону и двинулись на подразделение, в котором служил Иван Сергеевич Меняйло. В том бою подбили 14 немецких танков, дальше их не пропустили. Рядовой пулемётчик-зенитчик Иван Меняйло был тяжело ранен (сквозное пулевое ранение правого бедра). В этом бою на его глазах погиб его фронтовой друг из города Батайска Пётр Мезин - пуля попала в голову. Шок! У самого кровь течёт из сапога. Потерял сознание. Очнулся, когда медсестра обрабатывала рану. Всех раненых погрузили в машины и повезли в фронтовой госпиталь, который находился в конюшнях, где польский помещик выращивал лошадей.
Раненых укладывали на сплошные нары, застеленные соломой и укрытые простынями. Иван несколько раз терял сознание, пульс уже не прощупывался, и санитары, приняв его за умершего, на носилках отнесли к яме, в которой хоронили наших солдат. Слава Богу, что его сразу не скинули в яму, а поставили носилки рядом и пошли за другими умершими. Когда санитары принесли другие носилки, поставили их рядом, а Иван в это время пришёл в себя и открыл глаза. Санитары, когда увидели, испугались и сразу отправили деда в операционную. Там под наркозом отрезали ему стопу, потому что началась гангрена.
Потом он узнал, что потерял много крови, а чтобы его спасти, три полячки сдали для него кровь. После операции погрузили в госпитальный поезд и повезли в стационарный госпиталь. Но ни в Киеве, ни в Воронеже, ни в Ростове, ни в станице Кущёвская, ни в Краснодаре, ни в Баку раненых не принимали, потому что госпитали были переполнены. Приняли их только в г. Ереване (Армения). Пока везли, Иван несколько раз ударялся раной, что приносило нестерпимую боль. Но рана не заживала, воспалялась, и другого выхода не было, как отрезать воспалённый участок ноги.
На второй день, по прибытии в Ереван, сделали последнюю операцию, седьмую по счёту, оставив культю пять сантиметров длиной. Швы сняли 7 ноября 1944 года, дали в руки костыли и стали учить правильно ходить. Затем его учили лазить по стенке, драться, чтобы и на костылях мог постоять за себя.
Домой он попал 1 апреля 1945 года инвалидом II группы, на протезе, на котором геройски проходил сутки, но так сильно растёр культю в кровь, что больше никогда в жизни протез не надевал, а ходил с костылём и палочкой. С июня 1945 года он уже работал секретарём сельского Совета, был секретарём комсомольской организации, счетоводом в колхозе, а с 1958 по 1982 г. - электромехаником Ленинского радиоузла. Вырастил двоих замечательных детей, очень гордился внуками и правнуком, любил свою землю, Родину, людей, тех, за кого воевал сам, за кого положили головы другие.
Он никогда не сидел сложа руки, был мастером и с огромным усердием чинил обувь, часы. Люди со всего села обращались к нему, но ни разу он не взял ни у кого денег за работу. Он много читал, активно обсуждал все . Его часто приглашали на различные мероприятия в школу, в дом культуры. Никогда никого ни в чём не обвинял, ни на кого не жаловался. Его не стало в 2010 году. Для правнуков остались награды Меняйло Ивана Сергеевича: Орден Отечественной войны 1-й степени (1985г.), медали «За Победу над Германией» (1946 год), «За отвагу» (1947 год), «Защитнику Отчизны от Президента Украины» (1999 год). И много юбилейных медалей.
Восстал из мёртвых
Асиновский Анатолий Аронович родился 7 июля 1924 года. Ему было всего 17 лет, когда началась война. Но как только ему исполнилось 18, он добровольцем пошел служить на фронт. Его сразу отправили в город Кировабад для обслуживания боевых самолетов. Он принимал активное участие в ведении воздушной разведки, корректировании огня артиллерии.
В период Отечественной войны авиационные отряды были объединены в авиационные группы, которые использовались на главных направлениях действий сухопутных войск. Эти отряды наносили бомбовые удары по вражеским объектам, вели воздушные бои, воздушную разведку. Анатолий Аронович рассказывал, что однажды, после выполнения задания в тылу врага, он несколько дней не мог выбраться к своим, попал под обстрел снайпера, и его уже занесли в список погибших. Однако он не только вернулся в родной отряд, но и принес ценные сведения, за которые был награжден медалью «За боевые заслуги».
Его внук вспоминает: «В последние дни войны дедушка в числе многих бойцов своей авиационной группы был награжден медалью «За победу над Германией». Мой дедушка всегда увлекался рисованием, но после войны решил, что это увлечение станет его профессией и устроился на работу в кинотеатр «Комсомолец» художником. Затем работал художником-оформителем в Целинском Доме культуры. С сентября 1978 года он перешел в Целинскую среднюю школу №9, где работал учителем рисования и трудового обучения до ухода на пенсию. Умер мой дедушка в 1989 году, но память о нем бережно хранится в нашей семье. Картины, написанные дедушкой, украшают стены моей комнаты».
Второй заживо погребённый
Учитель-фронтовик Маевский Иван Иванович родился 16 мая 1921 года в многодетной семье, где было четырнадцать детей. Несмотря на материальные трудности, мама отправила Ивана учиться на исторический факультет Ставропольского пединститута, который он окончил с отличием в 1940 году. 23 июня 1941 года, во второй день войны, его призывают в действующую армию. Стрелковая дивизия Западного фронта, в которую был зачислен старший сержант Иван Маевский, отражала атаки противника на Московском направлении.
5 декабря 1941 года, в день контрнаступления советских войск под Москвой, он был ранен, но остался в строю, заменив убитого командира. В госпитале Иван Иванович узнал, что награждён медалью «За боевые заслуги». Только в ноябре 1942 года, подлечившись, он покидает госпиталь и в составе Степного фронта участвует в битве под Сталинградом. В январе он получил второе тяжёлое ранение. Несколько часов он, с тяжелой контузией и раздробленной ногой, пролежал присыпанный землей. Его, тяжелораненого, спас санитар, услышавший тихий стон.
За участие в Сталинградской битве Иван Иванович был награжден медалью «За оборону Сталинграда» и орденом Красной Звезды.
После полугодового лечения в госпитале военная судьба забросила в Крым, где в составе особой 9-й армии он участвовал в освобождении полуострова от немецко-фашистских захватчиков, под Симферополем получил третье ранение.
В июле 1944 года Иван Иванович участвует в Белорусской стратегической операции «Багратион», в ходе которой вся территория Белоруссии была освобождена от немцев.
За сражение у города Витебска Иван Иванович награжден орденом Отечественной войны II степени. В октябре 1944 года, в районе города Кенигсберга, после ожесточенного боя, уже в пятый раз попал в госпиталь, и там уже его нашёл орден Отечественной войны I степени. В конце войны Иван Иванович стал преподавателем Челябинского танкового училища. В 1953 году, вернувшись домой, он окончил отделение математики Ростовского пединститута, а в 1957 году - факультет физики Ростовского Государственного университета. С октября 1965 года по 1981 год Иван Иванович Маевский работал в Целинской средней школе № 9 учителем математики. В школе давно есть музей. На самом почётном месте располагается стенд «Учителя школы - участники Великой Отечественной войны», где есть и фотография Ивана Ивановича.
«Русские свиньи не ходят, а ползают»
Рассказала Маргарита Закутнева, ученица 6 класса школы № 9: «Я и моя семья живём в самой красивой станице с таким же замечательным названием - Сладкая Балка. А ещё я хочу рассказать о своём прадедушке, ветеране Великой Отечественной войны Овчаренко Иване Семёновиче - защитнике Брестской крепости. Он много рассказывал о том страшном военном времени. О том, какие нечеловеческие пытки, издевательства пришлось ему пережить в нацистских лагерях смертников: Освенцим, Майданек, Бухенвальд. В 4 часа утра по Бресту и гарнизону ударила немецкая тяжёлая артиллерия, в небе ревели бомбардировщики, рвались бомбы, смешивая окровавленные останки человеческих тел с грудами кирпича и камня. Лавиной двигались «тигры». Гул, рёв, огонь, кровь и трупы, горы. И в этот кровавый рассвет над Брестом, как и всюду на границе, не могли понять сразу, что это - война. Договор о мире подписали. Все верили в его силу, но это была война - жестокая, бесчеловечная, как впрочем, и все войны. Погибших было много. Но командование гарнизона быстро сориентировалось, солдаты, закрепились, собрались духом и мужественно стали сражаться, сдерживая натиск немецкой армии. Немцы к тому времени заняли уже всю Белоруссию. А гарнизон держался, стоял насмерть.
Немцы были поражены стойкостью, мужеством советских солдат. Такого враг прежде не встречал. Здесь, в крепости, до последних дней сражался и мой прадедушка Иван Семёнович Овчаренко. Кончились боеприпасы. Были нужны вода, питание. В неравном бою многие погибли, другие были взяты в плен. Деда ранили и захватили в плен.
Отправили в концентрационный лагерь. В лагерях смерти день и ночь дымились печи, сжигали людей. Рядом Польша, лагерь Освенцим - туда и везли пленников.
За малейшие провинности раздевали догола, ставили в карцер, при 30-градусном морозе поливали водой до тех пор, пока человек не превращался в сосульку. Пытки и унижения, особенно советских солдат, фашистов потешали. Продержат голодными, накормят тухлой рыбой, а воды не дают, пустят ручеёк грязной воды, страдальцы бросятся к воде ползком, так как поверх голов стреляют немцы. Ползут, а немцы фотографировали и потом в альбомы наклеивали и подписывали: «Русские свиньи не ходят, а ползают».
Иногда пленных выводили закованными в цепи на работу в подземелье. В один из таких дней пленный Овчаренко, устав терпеть унижения, так ударил немца, что тот свалился на землю. Ивана забили до смерти, как посчитали палачи, и окровавленного, изувеченного, бросили в мусорную яму.
Но молодой организм победил смерть, о таких говорят «в рубашке родился». Он зашевелился, и, к счастью, увидел его проходивший немец, житель соседнего села. Обыкновенный человек, который тоже боялся, говорил на вражеском языке, но был человеком.
Он вытащил Ивана на свой страх и риск, притащил в свой дом, выходил. У этого доброго человека пленник окреп, поправился, собрался с силами, но навсегда остался инвалидом. Приближался великий День Победы, моего прадедушку освободили войска союзников, передали по договору нашей советской стороне.
Всех пленных, узников концлагерей, угнанных насильно на работы в Германию, гражданских лиц - тщательно проверял Особый отдел. Так уж случилось, что прадедушка попал в комиссию, где был офицер - земляк из Целины, Павел Петрович Клопенко. Он встретил в списках знакомое имя.
Вернулся домой дедушка из полного небытия: пять лет о нём ничего не было известно. Домой пришёл в 1946 году, когда полностью был проверен особым отделом. Жизнь проходила, а память не заживала, болела душа.
Моему прадедушке досталась тяжёлая доля, но страшные, нечеловеческие испытания не сломили его, до конца в своём сердце он носил любовь к людям. Я горжусь своим прадедом».
Да святится их память!
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
На польской территории в Катыни русские совершили преступление, расстреляв 15 тысяч польских военнопленных (а возможно, и больше). Так же, как однажды брошенный камень нельзя вернуть обратно, сказанные слова не вернешь. Прошлое невозможно возвратить, как и события, имевшие место в давнем или не столь далеком прошлом, нельзя ни вернуть, ни изменить. Русские извинились за свое преступление.
Также на польской территории, только в Освенциме, немцы зверски замучили, убили и перетравили газом как минимум 1,5 миллиона человек, включая женщин и детей (скорее всего, их было больше). Я думаю, вернее, мне хочется верить в то, что немцы за свои преступления тоже извинились. Правда, можно ли такие ужасы, как первое и второе, вообще извинить?! Ладно. По сравнению с преступлением русских немцы натворили в одном только Освенциме в 100 раз большие зверских и ужасающих преступлений!!!
Немцам мы это простили (мы — чехи и поляки), а русским — нет. И я спрашиваю ПОЧЕМУ?!!
На нашей собственной чехословацкой территории немцы совершали преступления и жестокий террор, чтобы полностью уничтожить чешский, да и словацкий, народы путем переселения людей далеко на восток, убийств и «перевоспитания» (но это только в случае нескольких «подходящих» индивидов). Помимо других зверств и террора, совершенных немцами в отношении нашего народа, они выжгли и сравняли с землей Лидице, Лежаки, Яворичко. Беззащитные, ни в чем не повинные жители этих деревень были или расстреляны, или насильственно отправлены в концентрационные лагеря на верную, пусть и несколько отсроченную, смерть! Включая женщин и детей! Немцы убили, казнили и жестоко растерзали в концентрационных лагерях более 320 тысяч граждан Чехословакии! И это мы, чехи, немцам простили!!!
Русских же, наших единственных старых, лучших и настоящих друзей, славянских братьев, союзников и защитников, за то, что они принесли нам мир, свободу и спасли чешский и словацкий народы от запланированного, но не осуществленного немцами геноцида, за то, что, не задумываясь, они жертвовали своими собственными жизнями, за то, что за нашу свободу в Чехословакии их погибло более 160 тысяч, мы ругаем и порицаем?!! Неужели чехи действительно такие подлецы?!! Неблагодарные, ничего хорошего не заслуживающие нигилисты, которые не знают, что такое благодарность, уважение, восхищение спасителем и вера в него, что такое давняя и еще более окрепшая дружба, скрепленная кровью? Если да, тогда быть чехом — стыд и проклятие!!!
Контекст
Катынь: правда, которую сложно принять россиянам
Interia 07.03.2015Русский «ответ на Катынь»
Polska Times 08.06.2014Спасибо России за освобождение Освенцима
Czech Free Press 29.01.2015Освенцим не должен быть забыт
Deutsche Welle 28.01.2015Если нет, тогда давайте будем друзьями России, давайте восстановим нашу дружбу с Россией, которую предали собственные политики, которую расчленили против воли народного большинства, и которую мы заменили фальшивым саморазрушительным союзом с преступными США. Давайте помогать России, и она вернет нам все сторицей! Я ХОЧУ радикальных изменений во внешнеполитической ориентации ЧР. И уж точно НЕ на Запад, который всегда разочаровывал и предавал, НЕ на Брюссель, НЕ на Берлин, НЕ на Лондон, НЕ на Париж! И уж тем более НЕ на США!!! Для свободы ЧР решающую роль должна играть дружба и всестороннее сотрудничество абсолютно во всех областях (в военной и оборонной тоже) с братской славянской РОССИЕЙ, а также со всеми странами БРИКС! Россия — единственная гарантия нашего безопасного будущего, Россия — единственный сильный союзник и защитник славянских народов, Россия — гарантия того, что чешский народ выживет.
С Германией и другими «ЗАПАДНЫМИ» странами, которые всегда нас предавали (Франция, Великобритания), и которых мы совершенно не заботим: для них мы — подчиненный и неравноправный народ. Мы фальшиво, лицемерно и вынужденно братаемся и «дружим» в общем змеином гнезде, а того, кто нас всегда не только на словах, но и действиями поддерживал, защищал и помогал нам, мы порицаем, ругаем и поворачиваемся к ним спиной! Как это МЕРЗКО!
Поскольку я не подлец и не нигилист, поскольку у меня есть собственная гордость и честь, я знаю историю, имею свою неизменную веру и убеждения и уж точно не являюсь «хамелеоном», многое помню, испытываю искреннюю благодарность, восхищение и уважение к российскому народу, к Российской Федерации, к президенту РФ Владимиру Путину, я открыто заявляю, что если в ЧР появится политическая партия, которая гордо, публично и прямо будет призывать к союзу, дружбе и сотрудничеству с Российской Федерацией, я сразу же с удовольствием стану членом этой партии. Правду не скроешь, и историю невозможно фальсифицировать бесконечно.
На польской территории в Катыни русские совершили преступление, расстреляв 15 тысяч польских военнопленных. Также на польской территории, только в Освенциме, немцы зверски замучили, убили и перетравили газом как минимум 1,5 миллиона человек, включая женщин и детей. Немцам мы — чехи и поляки — это простили, а русским — нет. И я спрашиваю — почему?!
Немцы любят и даже боготворят свиней. Свинья в Германии – это священное животное – как, например, корова в Индии. С тем лишь различием, что немцы любимую свинью еще и едят с превеликим удовольствием. 4,5 тонны свинины съедается в Германии ежегодно – примерно в четыре раза больше, чем говяжьего мяса. Более 30 миллионов свиней живут в Германии – и это при населении в 80 миллионов человек!
Свинья в Германии – это символ удачи, богатства и процветания. Еще бы: если много свиней имеется в стране – значит голод ей не грозит 🙄
Свинье в Германии ставят памятники, она является символом одного из ведущих банков страны.
На Новый год на счастье и на удачу дарят свинячьи фигурки, часто сладкие – сделанные из шоколада или марципана, а – копилки в форме поросят.
Кроме всего перечисленного свинья еще наглым образом пробралась в и просто оккупировала его. В среднем каждый немец произносят слово “свинья” 4 раза в день – причем в разных ситуациях. Свинья может служить как ругательством, так и наоборот – означать что-то очень хорошее. Поэтому надо знать “свинью” в лицо – то есть понимать некоторые популярные фразы с ее участием.
Das ist eine Schweinerei! – говорит недовольный месяц, имея в виду – “что за свинство!”.
А через минуту этот же немец произносит фразу “Schwein gehabt ” (получил свинью) – значит теперь ему в чем-то очень повезло. Это очень старое выражение и когда-то было не идиомой вовсе, а использовалась дословно. В средневековье при соревнованиях на праздниках – проигравшему в качестве утешительного подарка вручали живого поросенка – и, конечно же, он был очень доволен. Затем живой поросенок перебрался в такую вот идиому и стал означать “большую удачу”.
Das Schwein am Schwanze haben – Поймать свинью за хвост: то есть опять же удачу!
Kein Schwein war da! – если для русского человека привычнее в таком выражении использовать собаку и он произносит: “ни одной собаки не было” – то немец снова и снова про свинью…
Но зато, что русский, что немец – того, кто некрасиво ест, сравнит опять же с бедной свиньей: “жрет как свинья” – а немец может обойтись одним существительным: Schweinefraß .
Schweinehund дословно переводится свиная собака, а на самом деле это ругательное слово, означающее “сукин сын”, ну или если хотите помягче: подонок.
Schweinebacken – дословно переводится как “свиные щеки” – и в этом значении тоже используется, северные немцы очень любят съедать эту часть животного. Но также это слово является ругательством, не таким грубым как предыдущее, но всё же…
Schweinegeld – никакие не свиные деньги, а оооочень много денег. Er verdient ein Schweinegeld – Так говорят про того, кто много зарабатывает.
Oberschwein – это можно сказать “верховная свинья”, “предводитель всех свиней”. Это еще одно обзывание. Когда просто свиньи не достаточно: если хочется назвать кого-то свиньей, но понимаете, что этого мало и он заслуживает чего-то бОльшего, можете его назвать “верховной свиньей”.
Если кто-то сделал свою работу im Schweinsgalopp – значит быстро, но некачественно.
Wir haben noch keine Schweine zusammen gehütet. – Такую фразу отпустит тот, кто отвергает панибратсва со стороны собеседника – к примеру собеседник ни с того, ни с сего начал обращаться к вам на “ты”, а вам это не нравится, смело сообщите ему, используя данную фразу. Дословно это предложение переводится – “Мы вместе еще свиней не пасли.” (то есть, если б пасли, то стали бы ближе).
Ich glaube mein Schwein pfeift . – Дословно означает: “Мне кажется моя свинья свистит”. Используется фраза тогда, когда человек услышал что-то невероятное, во что не может поверить.
Свинья женского пола на немецкий язык переводится словом “sau ” – и оно тоже в большом ходу у немцев – его используют для усиления чего либо: для придания как отрицательного, так и положительного смысла. Например Sauwetter – дословно: свинячья погода – значит очень плохая, сырая, мерзкая погодка. А вот Sauglück – свинячье счастье – это уже огромное, просто безмерное счастье. Вот где логика в этой свиной приставке sau ?
Sauarbeit – ничего общего с хорошей работой не имеет, это просто ужасная работа!
Unter aller Sau – дословно переводится как “ниже всех свиней”, а означает “ниже всякой критики”.
Если кто-то собирается die Sau rauslassen – значит у него планируется отвязная вечеринка, где он будет так веселится, что согласно этой фразе “выпустит из себя свинью”.
Если у кого-то отвратительный почерк, то скажут, что у него: Sauklaue .
И еще несколько слов с усилительной приставкой sau-:
saugut = свински хороший – очень хороший
saulecker = свински вкусный = очень вкусный
saugeil = свински крутой – очень крутой
sauteuer = свински дорогой – очень дорогой
saudumm = свински тупой – очень тупой
saugrob = свински грубый – очень грубый
Уф…ну всё: думаю, достаточно свинства на сегодня – я за один день превысила недельную норму любого немца по употреблению этого слова: d as ist doch eine Schweinerei!
