Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Сформирован главнокомандующим Юго-Западного направления в соответствии с директивой Ставки ВГК от 17 апреля 1942 г. Формировался корпус в апреле - мае 1942 г. в районе Красный Оскол Ворошиловградской обл. В мае 1942 г. переброшен на Харьковское направление в состав войск Юго-Западного фронта.

23-й танковый корпус чуть не разделил судьбу 21-го , потеряв под Харьковом 131-ю танковую и 23-ю мотострелковую бригады. Да и от 6-й и 130-й танковых, первоначально входящих в его состав, мало что осталось.

С 20 июня по 15 июля 1942 г. находился в оперативном подчинении 28-й А, затем в резерв Юго-Западного фронта.

22 июля 1942 г. Директивой Ставки ВГК № 994124 от 22.07.1942 корпус включен в состав 4-й ТА .

27 июля 1942 г. корпус в составе Сталинградского фронта оперативно подчинен 1-й ТА .

Второй раз Корпус сформирован 31 августа 1942 г., по приказу командования Сталинградским и Юго-Восточным фронтом.

28 октября 1942 г. корпус выведен в резерв сталинградского фронта, а затем отведен в район Широкое и Татищево на доукоплектование, где поступил в резерв Ставки ВГК.

Директивой НКО УФ-2/883 от 25.10.1942 г. управление копуса перешло на новый штат № 010/369.

9 декабря 1942 г. Директивой Ставки ВГК № 170699 от 08.12.1942 корпус включен в состав 5-й Уд. А .

25 декабря 1942 г. Директивой Ставки ВГК № 170714 от 25.12.1942 корпус передан в состав 5-й Уд. А .

31 декабря 1942 г. корпус в составе войск Юго-Западного фронта. 3 января 1943 г. корпус оперативно подчинен 3-й гв. А. 25 февраля 1943 г. корпус выведен из боя в резерв Юго-Западного фронта на доукомплектование в г. Купянск. С 16 июля 1943 г. корпус в оперативном подчинении 1-й гв. А. С 24 июля 1943 г. корпус в резерве Юго-Западного фронта. С 8 августа 1943 г. корпус в оперативном подчинении 3-й гв. А. 26 августа 1943 г. корпус выведен в резерв Юго-Западного фронта. 4 сентября 1943 г. корпус вошел в оперативное подчинение 3-й гв. А. 30 сентября 1943 г. корпус выведен в резерв Юго-Западного фронта и сосредоточился в районе Григорьевка, Чаплино. И после пополнения танка 10 октября 1943 г. сосредоточился в районе Благовещенское. 14 октября 18943 г. овладел г. Запорожье.

17 октября 1943 г. выведен из боя в резерв 3-го Украинского фронта и переподчинен 4-му Украинскому фронту. В составе 4-го Украинского фронта находился до 30 октября 1943 г.

30 октября 1943 г. корпус вошел в подчинение 46-й А 3-го Украинского фронта. С 25 ноября 1943 г. корпус в составе 8-й гв. А.

С 23 декабря 1943 г. корпус в составе войск 3-го Украинского фронта вел бои до 18 марта 1944 г. Затем был выведен в резерв фронта до 30 марта 1944 г. До 24 апреля 1944 г. наступал вновь. С 24 апреля по 4 июня 1944 г. находился в резерве 3-го Украинского фронта.

С 21 по 30 августа 1944 г. находился в составе КМГ Горшкова (7-я гв. А).

В июне 1945 г. корпус вышел из состава 2-го Украинског фронта и вошел во Львовский ВО.

В составе действующей армии:

• с 12.04.1942 по 28.10.1942
• с 31.12.1942 по 09.05.1945

Тактическим знаком 23-го танкового корпуса являлся белый ромб обычно высотой 400 мм с буквами русского алфавита в центре. Буква «В» идентифицировала 3-ю танковую бригаду, буква «Г» - 39-ю, а буква «Д» - 135-ю ТБр. В правом нижнем углу относительно буквы наносилась небольшая арабская цифра, обозначавшая номер батальона. Например «В1» - 1-й батальон 3-й Танковой бригады 23-го танкового корпуса. Кроме тактического обозначения соединения на танк крупными цифрами наносился персональный идентификационный номер.

Сосредоточившийся на плацдарме левого берега Дона немецкий 14-й танковый корпус 23 августа перешёл в наступление. Свой главный удар враг наносил встык 4-й танковой и 62-й армий Юго-Восточного фронта , развивая наступление в общем направлении на Рынок. Сломив сопротивление 98-й дивизии И. Ф. Баринова и других войск, готовившихся нанести контрудар по плацдарму, противник устремился от Дона к Волге. На пути его танков оказались двигавшиеся на марше полки 87-й дивизии полковника А. И. Казарцева. На них уже совершили массированный налёт вражеские бомбардировщики, а теперь обрушилось до сотни танков. Бой завязался вне какого-либо оборонительного рубежа, на открытой местности. Противник рассек дивизию Казарцева надвое. Тяжёлые потери понесли стрелковые полки и приданный курсантский. Войска ударной группировки 6-й немецкой армии пересекли всё междуречье и к 16 часам 23 августа вырвались к Волге близ северной окраины Сталинграда, в районе посёлков Латошинка, Акатовка, Рынок. Вслед за 16-й танковой дивизией корпуса фон Виттерсгейма к Волге вышли и моторизованные войска врага. Десятки немецких танков 14-го танкового корпуса появились в районе Тракторного завода, в 1-1,5 км от заводских цехов. Вслед за танками в образовавшийся 8-километровый коридор противник бросил две моторизованные и несколько пехотных дивизий. Военная обстановка ещё более осложнялась тем, что соединения и части 62-й армии, прикрывавшие северные окраины Сталинграда, продолжали в нескольких десятках километров от города вести бои на левом берегу Дона. Они должны были в трудных боевых условиях перегруппироваться и занять новые оборонительные рубежи.

23 августа, командующий фронтом создал в районе Самофаловки (22 км восточнее Вертячего) ударную группу, в которую вошли 35-я, 27-я гвардейские и 298-я стрелковые дивизии, 28-й танковый корпус и 169-я танковая бригада. Эти войска во главе с заместителем командующего Сталинградским фронтом генерал-майором К. А. Коваленко получили задачу нанести контрудар в юго-западном направлении и во взаимодействии с войсками 62-й армии разгромить соединения 14-го танкового корпуса противника, прорвавшегося к Волге. При нанесении контрудара войска должны были закрыть прорыв на участке ст. Котлубапь, Бол. Россошка и восстановить положение на правом фланге 62-й армии путём выхода на рубеж р. Дона. В то же время командующему 62-й армией ставилась задача нанести удар из района Мал. Россошки на север частями 87-й стрелковой дивизии и во взаимодействии с группой генерал-майора Коваленко уничтожить прорвавшуюся группировку врага.

Таким образом, бросив в бой 650 танков советское командование решило восстановить фронт по левому берегу Дона. Группа генерала Коваленко, не дожидаясь подхода танковых корпусов, перешла в наступление в 18 часов 23 августа, через 5 часов после получения приказа. Две её дивизии, встретив упорное огневое противодействие, продвинуться не смогли. Третья дивизия совместно с 169-й танковой бригадой, которой командовал полковник А. П. Коденец, разгромила противостоящего им противника.

Вернуться в дату 23 августа

Комментарии:

	Форма ответа
	Заголовок:
	Форматирование:

Смена 13-го на 23-й. Вынужденное использование 13-го танкового корпуса в качестве средства сдерживания противника фронтом на запад, заставило пересмотреть первоначальный состав 1-й танковой армии. Несмотря на то что по планам командования 23-й танковый корпус должен был войти в состав второй танковой армии фронта (4-я та), обстановка заставила выдвигать его к Калачу и использовать в подчинении штаба К.С. Москаленко. В состав корпуса на 27 июля входили 99-я танковая бригада (17 Т-34 и 16 Т-70), 189-я танковая бригада (26 Т-34 и 16 Т-70) и 9-я мотострелковая бригада. Как и многие другие танковые соединения на Сталинградском фронте, корпус страдал от недостатка мотопехоты. Согласно донесению о боевом и численном составе 9-й мотострелковой бригады по состоянию на 26 июля 1942 г. из 3258 человек по штату в ней было 1190 человек, причем большая часть некомплекта приходилась на рядовых. В силу низкой укомплектованности мотострелковая бригада была оставлена на левом берегу Дона.
99-я и 189-я танковые бригады к 4.00 29 июля вышли на исходные позиции для контрудара. Но в последний момент поступил приказ, отменявший наступление и переадресовавший 23-й танковый корпус в район Суровкино, т. е. на направление удара южной группировки 6-й немецкой армии. Судя по всему, в этом момент до штаба 1-й танковой армии добралась оперативная директива штаба фронта № 00129/оп от 2.00 28 июля. Она гласила: «23-й тк и 204 и 321-я сд стремительным ударом в направлении Новомаксимовский уничтожить противника, переправившегося на левый берег р. Чир, и к исходу дня 28.7 выйти на р. Чир на участке Бол. Осиновка, Нижне-Чирская».
Смена направления удара в принципе дело житейское. Однако без нарезания кругов, характерных для оборонительных сражений, не обошлось. В 10.00 29 июля, когда части корпуса уже были на марше в новый район сосредоточения, последовал приказ Москаленко на возвращение 189-й танковой бригады назад. На карте, приложенной к отчету командира корпуса, написано: «Возвращена распоряжением Хрущева». Корпус фактически разбивался на две части: одна должна была действовать против северной, а другая против южной ударных группировок 6-й армии. Марши по 150–300 км до боя привели к выходу из строя до трети танков из-за технических неисправностей. Не менее досадной потерей было время. 189-я танковая бригада вернулась на исходные позиции только к 16.00 29 июля, и атака была перенесена на 4.00 30 июля, т. е. сдвинулась на сутки относительно первоначального плана контрудара. В 16.00 29 июля выдвижение к Суровкино было окончательно отменено. Вопреки утверждениям в некоторых мемуарах и даже исторических исследованиях, 23-й танковый корпус в отражении наступления южной ударной группировки не участвовал. Так, Москаленко пишет:
«23-й танковый корпус и 204-я стрелковая дивизия вскоре прибыли и были также направлены в намеченный район и введены в бой на стыке 62-й и 64-й армий. Они сыграли решающую роль в отражении удара противника с юго-запада. Вражеские дивизии понесли большие потери и были отброшены из района Новомаксимовского за р. Чир» .
Неясно, о какой решающей роли может идти речь, когда 99-я танковая бригада была в тот же день возвращена в прежний район для контратак против северной ударной группировки 6-й армии. Вследствие смены планов использования 23-го танкового корпуса 29 июля фактически стало паузой в нанесении ударов по голове «свиньи». Только 158-я танковая бригада четырьмя КВ совместно с частями 131-й стрелковой дивизии перешла в общее наступление. Дойдя до высот 174,9 и 168,9, танки были встречены сильным противотанковым огнем и, не имея поддержки со стороны пехоты и артиллерии, отошли на исходное положение. Это был скорее булавочный укол, чем контрудар.
23-й танковый корпус первый раз перешел в наступление 30 июля. В бою участвовала одна 189-я танковая бригада. Потерпев неудачу в атаках вдоль берега Дона, советское командование решило сменить направление удара, сдвинув его на запад. Однако вбитое до Калача острие немецкого танкового клина было достаточно плотным и прочным. Потери бригады за день составили 11 Т-34 и 12 Т-70, т. е. больше половины первоначального состава. На старом направлении ситуация была без изменений. Получившая маршевую роту в количестве 9 КВ, 158-я танковая бригада 31 июля атаковала в прежнем направлении, танки прорвались в глубину обороны противника без пехоты. 10 КВ были сожжены «термитными» (скорее всего кумулятивными) снарядами.
31 июля 23-й танковый корпус вновь перешел в наступление, на этот раз двумя бригадами, и 99-й, и 189-й. Наступающие танки были встречены огнем ПТО и вкопанных в землю танков. Танковый батальон 99-й танковой бригады прорвался в глубину обороны противника, в Сухановский, но связь с ним была потеряна, и его судьба осталась неизвестной. В журнале боевых действий Верховного командования вермахта эти события описывались так: «В районе севернее Калача наши наступающие войска отражают атаки танковых групп противника, частично переброшенных с других участков, частично же тех, что пытаются вырваться из окружения». Гальдер в своем Военном дневнике 31 июля 1942 г. записал: «Положение 6-й армии улучшилось. Противник снова наступает, подтягивая свежие силы, но все его атаки отбиваются. Положение с боеприпасами и горючим нормализовалось». Удары по голове «свиньи» XIV танкового корпуса были делом трудным и изматывающим, а надежды на успех – призрачными.
Танковая армия II. Датой завершения формирования 4-й танковой армии был изначально назначен более поздний срок, чем для 1-й танковой армии. Также армия формировалась на ближних подступах к Сталинграду. Поэтому армия В.Д. Крюченкина вступила в бой позже армии К.С. Москаленко. Более поздний срок формирования армии привел к тому, что у 4-й танковой армии успели отобрать предназначавшийся ей 23-й танковый корпус. Он был переадресован в район Калача в армию Москаленко, а танковой армии Крюченкина достался только 22-й танковый корпус.
Советским командованием был использован прием подчинения уже имевшему боевой опыт штабу механизированного соединения свежесформированных бригад. В сражении под Харьковом корпус участвовал в составе 13, 36 и 133-й танковых бригад. Теперь командиру корпуса генерал-майору танковых войск А.А. Шамшину подчинялись 173, 176 и 182-я танковые бригады. Они формировались в Горьком и перебрасывались под Сталинград по железной дороге. К исходу 26 июля 182-я танковая бригада сосредоточилась в районе Иловлинская, а 173-я танковая бригада – в районе Качалинской. 176-я танковая бригада запаздывала и прибыла в район боевых действий 27 июля и в неполном составе – 2-й танковый батальон и мотострелковый батальон догнали бригаду только на третий день боевых действий. Т. е. бригада оказалась даже без минимальной поддержки пехоты. Мотострелковая бригада, застигнутая в середине формирования, могла отправить в район боевых действий две сотни активных штыков с одним(!) 76-мм орудием. Стрелковых частей в районе действий 22-го танкового корпуса поначалу просто не было. Немцы вбили в советскую оборону клин до Калача, а его северный фланг был в пустоте – советские части на этом направлении несколько дней вообще отсутствовали.
У подчинения опытному штабу новичков, конечно же, были свои недостатки. Окончательный состав бригад стал известен только вечером 26 июля, а к моменту получения боевого приказа на контрудар командир корпуса и командиры бригад еще не знали друг друга в лицо. Начав переправу через Дон в 11.00 27 июля, части 22-го танкового корпуса из-за неготовности переправ завершили ее только к исходу 28 июля.
После переправы через Дон последовал марш к назначенному району сосредоточения для контрудара. На марше часть танков вышла из строя из-за поломок, как по вине завода-производителя, так и по вине механиков-водителей. Состояние танкового парка частей 22-го танкового см. в таблице.

Боевой состав 22-го танкового корпуса

Задачей 22-го танкового корпуса было нанести контрудар с севера по вклинившемуся до Верхней Бузиновки XIV танковому корпусу немцев. Развитой системы обороны у немцев к тому моменту еще не было. Оборонявшиеся фронтом на север и северо-восток части имели только одиночные и групповые окопы легкого типа. Удар полноценным механизированным соединением мог создать серьезный кризис в осыпаемом ударами с флангов XIV танковом корпусе. Однако даже немногочисленные мотострелковые батальоны бригад корпуса А.А. Шамшина были растащены для прикрытия левого фланга до р. Дон. Они формировали своего рода «перепонку» между танковым ударным кулаком корпуса и берегом Дона.
В первый бой бригады 22-го танкового корпуса пошли «в лучших традициях» 1941 г. – танками без пехоты. В первом бою 29 июля участвовали 173-я и 182-я танковые бригады, а не закончившая сосредоточение 176-я танковая бригада была оставлена в резерве. Бригады продвинулись на несколько километров, потеряв 2 Т-34, 1 Т-70 сгоревшими, 9 Т-34, 1 Т-70 и 1 Т-60 подбитыми. Нельзя сказать, что атака танков без пехоты была вовсе безрезультатной. 173-я бригада заявила об уничтожении 12 противотанковых пушек, 2 танков, а трофеями бригады стали 25 автомашин, 9 радиостанций, 2 цистерны с горючим и минометная батарея.
Опомнившись от первого удара, немцы выставили против танковых атак с севера плотный заслон.
Корпус Шамшина 30 июля атаковал всеми тремя бригадами, но прорваться в Верхнюю Бузиновку не удалось. В ходе боя погибли командиры 182-й и 173-й танковых бригад. 182-я танковая бригада потеряла 12 Т-34, 2 Т-70, 5 Т-60, 173-я бригада – 5 Т-34 и 2 Т-70, 176-я танковая бригада – 8 Т-34 и 7 Т-70 (по неполным данным). В 17.00–20.00 30 июля в район боевых действий корпуса вышла группа Журавлева с остатками 13-го танкового корпуса. В дальнейшем 184-я и 192-я стрелковые дивизии группы действовали в составе 4-й танковой армии. В контрударе 4-й танковой армии 31 июля – 1 августа наступила пауза. Части приводили себя в порядок и готовились к продолжению атак на фланг XIV танкового корпуса. 1 августа также стало днем паузы на подготовку очередного контрудара в 1-й танковой армии.
В конце июля были сменены командующие резервными армиями, считавшиеся недостаточно подготовленными для ведения боев в сложной обстановке на важнейшем направлении. Командармом-62 вместо В.Я. Колпакчи был назначен генерал-лейтенант А.И.Лопатин (ранее командовавший 9-й армией Северо-Кавказского фронта), а в командование 64-й армией вместо В.И.Чуйкова вступил генерал-лейтенант М.С. Шумилов. 5 августа задача управления войсками Сталинградского фронта была упрощена: по директиве Ставки ВГК № 170554 был образован Юго-Восточный фронт, которому отошли 64, 57 и 51-я армии.
В начале августа советские войска на правом берегу Дона все еще пытались перехватить инициативу и разгромить прорвавшегося вплотную к Калачу танковую группировку противника. 1-я и 4-я танковые армии продолжали атаковать вклинившегося до Дона противника. С образованием Юго-Восточного фронта части 1-й танковой армии передавались в 62-ю армию.
Если в ходе первых контрударов 22-го танкового корпуса пехота в составе 4-й танковой армии практически отсутствовала, то в начале августа ситуация значительно улучшилась. На 1 августа в составе армии Крюченкина числились 18-я стрелковая дивизия (резерв фронта, 12 024 человека), 205-я стрелковая дивизия (11 826 человек) и вышедшая из окружения группа Журавлева (потрепанные 184-я и 192-я стрелковые дивизии).
Некоторое усиление пехотной компоненты 4-й танковой армии сильно запоздало. К 1 августа танковый парк армии Крюченкина был уже не в блестящем состоянии (см. таблицу).

Хорошо видно, что большую часть танкового парка 22-го танкового корпуса теперь составляли легкие и малые танки. Прорвавшиеся в расположение 4-й танковой армии остатки 13-го танкового корпуса были переформированы в одну 169-ю танковую бригаду, включенную в состав 22-го танкового корпуса. 133-я танковая бригада вскоре была изъята из подчинения Шамшина и отправлена в район разъезда «74-й км» к юго-западу от Сталинграда.
2 августа 22-й танковый корпус перешел в наступление совместно с пехотой вырвавшейся из окружения группы Журавлева. Впервые с момента ввода корпуса в бой его действия поддерживала пехота и артиллерия (до шестнадцати 76-мм орудий). 2 августа в бою участвовали все четыре подчиненные корпусу танковые бригады, но продвинуться удалось всего на 2–3 км.
В отчете командира 22-го танкового корпуса говорилось:
«Стрелковые части, действующие совместно с корпусом, были слабо организованными и упорства в наступлении не проявляли. При первом огневом сопротивлении противника приостанавливали наступление и частью отходили в овраги, а частью окапывались на достигнутом в это время рубеже» .
Следующая серия ударов последовала 5–8 августа 1942 г. На этот раз в наступлении участвовали свежие стрелковые дивизии. Однако танковый парк 22-го танкового корпуса к этому моменту представлял совсем уж жалкое зрелище. В наступлении 5 августа 182-я танковая бригада атаковала в составе 2 Т-34, 2 Т-70 и 5 Т-60, 173-я танковая бригада – в составе 11 танков. При такой слабой танковой поддержке нельзя было рассчитывать на сокрушение обороны противника.
1-я танковая армия вошла в августовские бои со значительно снизившимся количеством танков. Состояние ее частей к тому же моменту было ненамного лучше своей сестры, действовавшей в тот же период севернее (см. таблицу).

В первых числах августа состояние танковой армии К.С. Москаленко не претерпело существенных изменений. В состав 23-го танкового корпуса была передана 56-я танковая бригада из 28-го танкового корпуса, 20-я мотострелковая бригада с 10 танками, оставшиеся бесхозными после прорыва основных сил 13-го танкового корпуса на север, в 4-ю танковую армию. К 5 августа 1942 г. в составе 39-й и 55-й танковых бригад 28-го танкового корпуса остались 1 и 2 танка соответственно. Действовавшая вместе с корпусом Г.С. Родина 158-я танковая бригада имела в строю на ту же дату всего 2 танка .
Вместе с тем не следует думать, что все эти контрудары были подобны швырянию стеклянной посуды в бетонную стену. Дёрр оценивал ситуацию следующим образом: «На северном фланге армии свежие силы противника перешли в наступление из излучины Дона в районе Кременская и стали угрожать с тыла нашим дивизиям северо-западнее Каменский. Части 8-го армейского корпуса под натиском противника вынуждены были начать отступление, поскольку сплошной линии обеспечения на Дону еще не существовало» . Гальдер 5 августа записывает в дневнике: «Паулюс докладывает о серьезных контрударах противника против 14-го армейского корпуса с юга. Еще более серьезные атаки противник ведет против северного участка 14-го и 8-го армейских корпусов». В записи от 6 августа откровенно сквозит тревога: «У Паулюса на северном участке тяжелые оборонительные бои». Однако поддерживать темп и интенсивность ударов в течение длительного времени было уже невозможно. Число боеготовых танков неуклонно падало. В 23-м танковом корпусе 1-й танковой армии к 6 августа осталось 6 Т-34, 5 Т-70 и 2 Т-60. В семи танковых бригадах 1-й танковой армии на 5 августа остался всего 61 танк . При этом 40 танков приходилось на 254-ю танковую бригаду, вскоре переброшенную под Абганерово в 64-ю армию.
События развивались вполне в русле контрударов 1941 г. Советские танковые соединения обрушивали на противника град контрударов, но не добивались решительного результата. После истощения сил механизированных частей противник получал возможность реализовать свои планы. Так, например, в ходе сражения под Уманью в конце июля 1941 г. 2-й мехкорпус смог на какое-то время задержать наступление танковой группы Клейста в тыл 6-й и 12-й советским армиям. После того как корпус потерял танки, последовал Уманский «котел».

Жара. «Котел»

Утрата ударных возможностей танковых армий Сталинградского фронта означала переход хода к противнику. Также обстановка характеризовалась усилением противника: в состав 6-й армии прибыли новые части. В частности, VIII армейскому корпусу была передана из резерва группы армий «Б» 384-я пехотная дивизия. Дёрр пишет: «7 августа, наконец, прибыли отставшие боевые части. Снабжение армии было обеспечено в такой степени, что можно было начать наступление на позиции противника западнее Дона» . Утром 7 августа северная и южная ударные группировки 6-й немецкой армии перешли в наступление по сходящимся направлениям. Северная группировка прорвала оборону 196-й стрелковой дивизии 62-й армии (4772 человека на 5 августа), а южная – 112-й стрелковой дивизии (8107 человек на 5 августа) той же армии. Уже в 12.00 7 августа остатки 196-я стрелковой дивизии были окружены.
От бреши, пробитой в обороне 112-й стрелковой дивизии у станции Чир, веером расходились 297, 76 и 71-я пехотные дивизии и 24-я танковая дивизия XXIV танкового корпуса. 112-я стрелковая дивизия была отброшена на восток и прижата к Дону. Уже в 10.00 8 августа дивизия начала переправу через Дон по железнодорожному мосту. Градом снарядов мост был подожжен, и переправа войск шла по горящему мосту. Но это было только начало катастрофы. Немецкие танки прорвались за отходившими танками 121-й и 137-й танковых бригад к мосту. В 137-й танковой бригаде на тот момент оставалось 3 КВ, 4 Т-34 и 4 Т-60. С целью избежать захвата моста противником он был взорван в 14.00–14.30 8 августа 1942 г. Масса людей и техники 112-й стрелковой дивизии оказалась на правом берегу Дона перед взорванной переправой.
8 августа «клещи» XIV и XXIV танковых корпусов сомкнулись в районе Калача, и оборонявшиеся на западном берегу Дона части и соединения 62-й армии оказались в окружении. В «котел» попали значительные силы 62-й армии: один полк 33-й гвардейской стрелковой дивизии, 181, 147 и 229-я стрелковые дивизии, Краснодарское училище, пять истребительно-противотанковых и три танковых полка. Численность окруженных войск (за вычетом полка 33-й гв. стрелковой дивизии и Краснодарского училища) в штабе Сталинградского фронта оценивали в 28 тыс. человек. В эту цифру входили:
147-я стрелковая дивизия (9575 человек на 5.8);
181-я стрелковая дивизия (11 142 человека на 5.8);
229-я стрелковая дивизия (5419 человек на 5.8);
555, 508, 881, 1185 и 1252-й истребительно-противотанковые полки;
645, 650 и 651-й танковые батальоны .
В составе окруженных войск было 157 полевых и 67 противотанковых орудий, 17 танков Т-34, 39 Т-60, 354 автомашины. 88-й и 84-й гв. стрелковые полки 33-й гв. стрелковой дивизии избежали окружения. Они отошли совместно с группой Журавлева и вели боевые действия в составе 4-й танковой армии.
В результате проведенного маневра на окружение немецкие войска вышли на рубеж Дона к северу и югу от идущей на Сталинград железной дороги. На правом берегу Дона оставался плацдарм на рубеже от Клетской до Песковатки, занимаемый 4-й танковой армией. Далее от Песковатки на юг к Нижне-Чирской шел внешний фронт окружения, занятый 3-й моторизованной, 24-й танковой и 71-й пехотной дивизиями немцев. «Котел» уже к 9 августа окаймлялся пехотными соединениями, и шансов из него вырваться у окруженных почти не было.
Попытки прорыва. Окруженные соединения распались на несколько групп, пробивавшихся в разных направлениях. Согласно отчету командира 33-й гв. стрелковой дивизии А.И.Утвенко, в 19.00 8 августа радиостанцией соединения была принята радиограмма, предписывавшая пробиваться на север совместно с 181-й стрелковой дивизией. Главой группы назначался командир 181-й стрелковой дивизии генерал-майор Т.Я. Новиков. Еще одну группу образовали 147-я и 229-я стрелковые дивизии. Командир 147-й стрелковой дивизии А.А. Вольхин связи с командованием не имел и получил приказ на прорыв от командира 229-й стрелковой дивизии полковника Ф.Ф.Сажина. Эти две дивизии пробивались на восток и юго-восток к железнодорожному мосту через Дон.
Первым шагом стал общий отход. 33-я гв. стрелковая дивизия снялась со старых позиций и стала отходить, оторвавшись от противника. Выйти в назначенный район уже не получилось. Командир дивизии А.И.Утвенко позднее описывал происходившее в письме Симонову: «К моменту приказа о прорыве на восток у меня было до трех тысяч людей, семнадцать орудий, тринадцать легких танков. Двинулись двумя колоннами напролом через овраги. Пушки – на руках. Прорвались на узком фронте, потеряв около трехсот человек. Немцы за ночь и утро перекинули полк пехоты еще восточнее нас и опять закрыли кольцо».
Снабжение окруженных по воздуху отсутствовало, боеприпасы были на исходе, артиллерия – полностью уничтожена. Последний бой 33-й гв. стрелковой дивизии шел с 5.00 до 11.00 10 августа. Утвенко писал Симонову: «Сопротивлялись до конца. Я сам пять раз перезарядил «маузер». Секли из автоматов. Несколько командиров застрелилось. Было убито до тысячи человек, но жизнь продали дорого». Остатки дивизии рассеялись по балкам и ручьям и мелкими группами пытались пробиться из окружения.
147-я и 229-я стрелковые дивизии начали отход в 21.00 9 августа. Однако на пути отходящих дивизий Вольхина и Сажина немцами уже был выставлен заслон фронтом на запад. Навстречу отходящим колоннам в панике двигались тыловые части 229-й стрелковой дивизии. Они пытались отыскать путь к спасению и отходили на север. Основные силы 147-й стрелковой дивизии вскоре были изолированы в Грачевой балке. Лесов, становившихся спасением окруженных в Белоруссии, под Вязьмой и под Уманью в излучине Дона не было. Некоторую защиту давали только глубокие овраги.
Решающий бой состоялся 10 августа. Блокированные в балке советские части атаковали, даже захватывали трофеи и пленных. Но общую обстановку это изменить не могло. В балке скапливалось все больше раненых. Всех мучила жажда. Было решено предпринять еще одну попытку пробиться из окружения всем отрядом. Вольхин в своем отчете по боям в окружении писал: «Бойцы и командиры приветствовали это решение и заявили: «Лучше умереть в поле, чем в этой ловушке». Некоторые орудия выкатили на открытые позиции. Но шансов пробиться через плотный заслон немецкой пехоты уже не было. Части двух дивизий были рассеяны и пробивались на соединение с основными силами 62-й армии мелкими группами. Командир 229-й стрелковой дивизии полковник Ф.Ф.Сажин погиб 10 августа у хутора Пятиизбянский.
Синхронно с уничтожением окруженных соединений была разгромлена прижатая к Дону у взорванной переправы 112-я стрелковая дивизия. В боевом донесении штаба дивизии к 20.00 11 августа сообщалось:
«На 11.8.42 г. в трех стр. полках имеется: старшего и среднего нач. состава 152 чел., младшего нач. состава – 154 чел., рядового состава строевых подразделений 504 чел., тыловиков 180 чел.
В 156-м Д[ивизионе]ПТО осталось одно 45-мм орудие и 87 чел. личного состава.
436-й а[ртиллерийский]п[полк] имеет 122-мм гаубиц – 10 шт., 76-мм пушек 39 г. – 4, ружей ПТР – 12. Винтовок – 692, личного состава – 847 чел. и лошадей – 469» .
Несколько лучше, потеряв до 25 % состава, сохранились вспомогательные подразделения дивизии. Нелишне будет напомнить, что на 5 августа соединение насчитывало 8107 человек. В бою у переправы 10 августа погиб командир 112-й стрелковой дивизии полковник Иван Петрович Сологуб, возглавлявший соединение с момента начала его формирования в Сибирском военном округе в декабре 1941 г.
Окружение ряда соединений на правом берегу Дона вырвало сразу большой кусок из системы обороны 62-й армии. Требовалось восстанавливать целостность линии фронта. Естественным рубежом для построения новой линии обороны была река Дон. Оставалось найти войска для занятия этого рубежа. Незадолго до катастрофы, 6 августа 1942 г., в состав 62-й армии были переданы из 1-й танковой армии 131-я стрелковая дивизия (6279 человек на 5.8.42 г) и 399-я стрелковая дивизия (12 322 человека на 5.8.42 г.). Эти соединения были задействованы для латания образовавшейся в построении 62-й армии бреши. По приказу штаба армии № 057 от 14.30 10 августа задачу оборонять рубеж Дона получили 399-я стрелковая дивизия с частями 54-го УР, 131-я стрелковая дивизия с 174-я батальоном УР, 20-й мотострелковая бригада с 175-м батальоном УР и 112-я стрелковая дивизия с 158–160 батальонами 115-го УР. Во второй эшелон выдвигались остатки 23-го и 28-го танковых корпусов.
Но немедленной проверки на прочность наспех восстановленной обороны не произошло. Форсировать Дон немцы не спешили. После окружения части 62-й армии на правом берегу Дона в полосе наступления армии Паулюса вновь наступило затишье. Немцы методично перемалывали окруженных. К 23.00 13 августа из окружения вышло только 160 человек батальона связи 229-й дивизии и 27 человек из состава 147-й стрелковой дивизии во главе с командиром генерал-майором Вольхиным. В оперативной сводке № 90 штаба 62-й армии к 18.00 14 августа говорилось: «Новых сведений о положении 33-й гв., 181, 147, 229-й сд не поступило. Отдельные мелкие группы переправлялись на восточный берег р. Дон в полосе 131-й и 112-й сд». Командир 181-й стрелковой дивизии генерал Т.Я.Новиков был взят в плен 15 августа. Он погиб в плену в декабре 1944 г.

Перед атакой на Каменск проходило совещание
всех командиров 135-й танк.бр. На нем «комбриг» Филатов
заплетающимся голосом ставил боевую задачу. Он никак
не мог выговорить слово «виадук», после нескольких безуспешных
попыток он все-таки смог произнести «бивуак». Вот на этом
злосчастном «бивуаке» и сгорели танки бригады. После прохода
по виадуку на линиии железной дороги, наши танки по очереди,
один за другим, попадали под огонь противотанковых пушек противника
и горели. Несмотря на донесения командиров, Филатов
своего приказа не отменил, направление удара не поменял,
а все гнал и гнал танки под кинжальный фланговый огонь немцев.
После этого избиения 135-я танк.бр. утратила ударную силу
и была отведена в тыл.

Герой Советского Союза, командир 135-й танковой бригады подполковник Василий Романович Филатов. Родился в 1909 году в Белгороде, звание Героя получил за Халхин-Гол. С осени 1941 - командир танкового батальона в 26-й танковой бригаде, затем замкомандира этой бригады и, наконец, с августа 1942 - командир 135-й танковой бригады. Быстрый служебный рост в войну был вполне естественен для танкиста-фронтовика, золотая звезда была дополнительной положительной рекомендацией.
Однако рост этот резко обрывается в феврале 1943 года: Филатов снят с должности и отправлен в Уральский военный округ с понижением - заместителем по строевой части командира учебной танковой бригады, где и провел следующие три года; там же, за Уралом, встретил и конец войны. Из ссылки - без кавычек - он возвращается лишь годом спустя, однако и в последующие годы командных должностей не занимает, работая в Центральном аппарате, и в 60е военный чиновник Филатов тихо уходит в отставку в звании полковника. Очевидно, то, что произошло зимой 1942/43 года навсегда осталось черным пятном в его послужном списке и, как к командиру, доверия к нему уже не было.

В воспоминаниях ветеранов бригады, которые использованы в цикле заметок по истории 135-й бригады константиновского историка Игоря Бредихина, комбриг Филатов описывается уничижительно. Из приведенного в эпиграфе отрывка явно следует, что пьяное самодурство Филатова стало главной и непосредственной причиной разгрома бригады и потери ею всех танков. Но насколько это соответствует действительности?
На страницах этого журнала мы попытаемся разобраться в том, что же произошло под Каменском морозными днями 20-21 января 1943 года, опираясь на документы 135-й танковой бригады, 23-го танкового корпуса и 3-й гвардейской армии, а также немецких 302-й и 304-й пехотных, 7-й танковой дивизий, XXXXVIII-го танкового корпуса и оперативной группы Фреттер-Пико.
И начнем мы с того, как 135-я бригада пришла под Каменск.

На марше

История 135-й танковой бригады начинается в феврале 1942 года. В течение пяти месяцев с февраля по середину июля бригада формировалась на территории Приволжского военного округа, после чего отбыла в Действующую армию, разгрузившись 27 июля в Ростовской области и войдя в состав 51-й армии Юго-Западного фронта. Затем три месяца бригада принимала участие в оборонительных боях на южном направлении в составе Юго-Западного, Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. Тогда же, в августе, ее командиром был назначен майор Филатов. В конце октября 1942 года она была выведена на доукомплектование в район Татищевских лагерей под Саратовом (Приволжский военный округ) и включена в состав 23-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Ефима Григорьевича Пушкина.

Командир 23-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Е.Г.Пушкин

Помимо нее управлению корпуса были подчинены 3-я и 39-я танковая бригады, также выведенные в Татищевские лагеря на доукомплектование и 56-я мотострелковая бригада, которая должна была войти в состав корпуса уже на месте (первоначально состав корпуса был несколько иным, однако 56-ю тбр в последние дни перед отправкой корпуса на фронт заменили на 3-ю, а 9-я и 20-я мсбр были еще раньше отправлены на фронт в качестве отдельных).
12 декабря 1942 г распоряжением Ставки корпусу было приказано грузиться в эшелоны и передислоцироваться под Сталинград, на Донской фронт. Впрочем, как вскоре оказалось, Донской фронт был лишь отправной точкой.

Сосредоточение 23-го танкового корпуса проходило трудно, чем-то напоминая страдания и метания механизированных корпусов летом 1941 года, и заслуживает отдельного описания. Корпусу вообще как-то в этом смысле не везло: полугодом ранее, в июле 1942 года ему уже пришлось накрутить несколько сотен километров. Из докладной записки Особого Отдела НКВД Сталинградского фронта в Управление Особых Отделов НКВД СССР: Беспрерывной переброской частей 23 танкового корпуса с одного рубежа на другой, неправильное использование их в бою изматывало материальную часть, не достигая цели. За 10 дней части корпуса совершили марш обшей сложностью до 300 километров (цит. по "Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ").

Однако в декабре-январе корпусу удалось побить свой летний "рекорд". Выгрузившись из эшелонов на станции Качалино, бригады сначала совершили 50-километровый марш в район сосредоточения Вертячий, Песковатка. Оттуда личным распоряжением генерал-полковника А.М.Василевского корпус в течение дня 22 декабря совершил марш в район Ляпичев, затем был отправлен ночным маршем в район Сталинский. В новом районе корпус в течение трех дней занимал оборону в ожидании прорыва 6-й армии Паулюса из Сталинграда, который так и не последовал. После чего в течение недели корпус снова совершал непрерывные марши, попеременно входя в подчинение Донского и Юго-Западного фронтов, 5-й ударной, 5-й танковой и 3-й гвардейской армий. Намотав на гусеницы за 10 дней суммарно свыше 450 километров (в т.ч. 28 часов - ночью), форсировав реки Дон и Чир (причем отведенная корпусу переправа через р.Чир не держала танки, так что личному составу бригад в течение суток пришлось заниматься ее усилением), с совершенно измотанными механиками-водителями, 1-2 января нового 1943 года корпус прибыл в район сосредоточения Большинка в подчинение 3-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Д.Д.Лелюшенко (Юго-Западный фронт).

Все эти марши корпусу пришлось совершать без роты подвоза ГСМ и без средств ремонта и эвакуации техники, которые были занаряжены промышленностью, однако в район сосредоточения не прибыли. Не имея своих средств подвоза, снабжение корпуса на марше пришлось полностью переложить на перегруженный работой автотранспорт Донского фронта и 5-й танковой армии, что вызывало постоянные задержки и простои танков на сутки-двое. В то же время, отсутствие тягачей и постоянные перебои с горючим делали невозможной буксировку танков в удобные для ремонта места, вынуждая ремонтировать их в поле, в месте остановки, что распыляло и так крайне скудные и недостаточные ремонтные средства бригад. Задержки и простои из-за неподвоза горючего, вкупе с постоянной спешкой, срывали регламентные работы и подготовку к последующим этапам марша, что еще больше увеличивало количество выходов техники из строя.

Потерянные танки

Вообще, не слишком высокая надежность советских боевых машин того периода, и плохая подготовка механиков-водителей конкретно 23-го танкового корпуса, привели к тому, что боевые машины начали выходить из строя еще до убытия в Действующую армию: при погрузке в эшелоны пришлось оставить в местной запасной танковой бригаде восемь танков, сломавшихся по пути к станции погрузки (половина из них - 135-й танковой бригады). А уж в ходе дальнейшего многосоткилометрового марша путь корпуса к линии фронта оказался буквально усеян вышедшими из строя танками, бронеавтомобилями и автотранспортом: в основном заклинивало двигатели, выходили из строя коробки передач, воздухопуски и стартеры, на некоторых танках от частой перекладки рычагов лопнули ленивцы; наконец, имелись отдельные случаи намеренного вывода танков из строя своими экипажами из боязни идти в бой.

Всего по техническим неисправностям на протяжении пути были оставлены 48 танков и 6 бронеавтомобилей, причем опять половина танков пришлась на 135-ю бригаду. Причинами этого сомнительного "лидерства" 135-й являлись полное отстуствие в бригаде средств эвакуации (не было ни одного трактора, отсутствовали тросы) и ремонта (все ремонтные мастерские прибыли в бригаду отдельно, после того, как на марше была потеряна половина танков), полное отсутствие запасных частей и плохая подготовка механиков-водителей.
В результате, пройдя 485 км (почти полтысячи километров своим ходом, в морозы, по степным дорогам и оврагам!), к началу боевых действий в бригаде осталось в строю лишь 25 танков, т.е. менее половины от того, с чем она покинула район формирования! При этом средние Т-34 выходили из строя значительно чаще легких Т-70, если первыхосталась всего лишь треть от первоначального количества, то последних - почти три четверти. Приказом командира корпуса понесший на марше особенно большие потери 338-й танковый батальон сдал всю оставшуюся технику во второй, 337-й, батальон, а личный состав 338-го во главе со своим командиром, майором А.И.Мезенцевым, отправился собирать и ремонтировать разбросанные по маршруту неисправные танки корпуса. Таким образом, боевые действия бригада должна была вести лишь с одним сводным танковым (14 Т-34 и 15 Т-70) и моторизованным стрелково-пулеметным батальонами.

Хватало и других проблем. С колесным транспортом ситуация была немногим лучше, чем с танками: все указанные выше трудности наложились на исходный некомплект техники и на крайнюю растянутость путей снабжения: имеющиеся машины мало того, что не справлялись с подвозом, что приводило к перебоям в доставке продуктов и ГСМ, так еще и чаще выходили из строя от повышенной нагрузки. В итоге к началу боев в строю имелось менее 50% от положенного по штату транспорта.
Кроме того, в бригаде полностью отсутствовал электролит и кислота для заправки аккумуляторов, отсутствовали батареи и не было походной зарядной станции - все это делало крайне затруднительным поддержание работы имевшихся радиостанций и вообще электрооборудования. Отсутствовал антифриз, что вынуждало часто прогревать двигатели колесного транспорта; в танковые же радиаторы придумали залить дизтопливо (газойль), что решало проблему отсутствия антифриза (и одновременно увеличило возимую танками заправку топливом, что, до некоторой степени, смягчало проблемы с нехваткой автотранспорта для подвоза горючего), однако залитый газойль разъел дюриты (шланги) и прокладки, что привело к протеканию систем охлаждения. Полностью отсутствовали зимние маскхалаты для разведчиков и пехоты, не хватало валенков и полушубков (в первый же день наступления на морозе около -30° это привело к обморожениям), отсутствовали оружейное масло и пушечное сало, из-за чего оружие ржавело и на морозе часто отказывало.
Спешка с укомплектованием и отправкой корпуса в Действующую армию сказалась в полной мере.

Перед наступлением

Тем не менее, первые бои для бригады сложились достаточно удачно по целому ряду причин.
Во-первых, на подготовку к наступлению, которое началось 14 января, пришлось целых 12 дней, что дало возможность прекрасно изучить оборону противника, накопить - даже с учетом трудностей со снабжением - некоторые запасы, провести дополнительные занятия с личным составом, по нескольку раз проверить и перепроверить все вопросы - в общем, подойти к делу спокойно и серьезно.
Во-вторых, сама по себе оборона немецкой 304-й пехотной дивизии была подготовлена весьма слабо, особенно в инженерном и противотанковом отношении: артиллерия только лишь сосредотачивалась к линии фронта, мины на участке наступления 135-й тбр немцы не успели выставить вовсе, а их пехота всего несколько дней как заняла оборону после многодневных пеших маршей по заснеженной степи.

Третье, и, пожалуй, главное: оборона 304-й была растянута на широком фронте, а противостояло ей все правое крыло 3-й гвардейской и левый фланг 1-й гвардейской армий в составе 59-й, 60-й гвардейских и 266-й стрелковой дивизий, 90-й и 94-й стрелковых бригад и части сил 58-й гвардейской стрелковой дивизии, двух танковых корпусов - 18-го и 23-го - и нескольких отдельных танковых полков. Даже с учетом сильного некомплекта в советских соединениях, по людям и артиллерийским стволам на участке 304-й пехотной Красная Армия превосходила немцев более чем в два раза, а в танках - абсолютно, имея около двух сотен боевых машин против девяти исправных танков немецкого 138-го танкового батальона.

Можно было бы надеяться на традиционно высокий уровень немецкий подготовки и на пресловутый арийский дух, однако и с ними вышла конфузия. 304-я дивизия, сформированная в 1940 году как дивизия территориальной обороны, больше полутора лет несла гарнизонную службу в Бельгии. Хотя она и была незадолго до отправки на Восточный фронт спешно переформирована в обычную пехотную дивизию, в т.ч. усилена артиллерией, однако ее личный состав в массе своей не имел боевого опыта. К тому же, прибыв на восток, она столкнулась с суровой советской зимой, к которой оказалась совершенно не готова: по итогам январских боев дивизия потеряла больными и обмороженными почти тысячу человек. Наконец, по показаниям военнопленных часть личного состава дивизии (в некоторых подразделениях - до 40%) были мобилизованными поляками, которые вовсе не горели желанием погибать в 30-градусные морозы за Гитлера.
Все это, разумеется, существенно облегчило выполнение задач 135-й бригаде.

Первые бои

Наступление началось утром 14 января. На фоне неорганизованности и нерешительности мотострелкового батальона танки бригады действовали энергично и эффективно: местами ошеломленная их натиском и не имевшая противотанковых средств немецкая пехота сдавалась танкам вообще без боя. Наступление корпуса развивалось удачно, продвижение 3-й и 39-й танковых бригад корпуса было стремительным (к исходу первого дня - на 70 км), хотя 135-я тбр и 56-я мсбр и задержались позади, приказом командарма оставленные содействовать 266-й сд и 94-й сбр в очистке очагов сопротивления немцев. Потери были невелики - в первый день всего лишь один Т-34 и два Т-70, и на второй - один Т-70.

Впрочем, уже на третий день полоса везения закончилась, и во время атаки бригадой поселка Плотина в полной мере проявили себя низкие боевые качества советской пехоты вкупе с неумением командиров держать связь с соседями и вести разведку. В то время, как сопровождающая пехота (собственный мотострелковый батальон и 56-я мсбр) залегла под огнем, танкам 337-го батальона пришлось идти вперед и брать поселок самостоятельно, что и было сделано ценой потери четырех Т-34. Пехота, однако, так и не подошла, поэтому замкомандира бригады подполковник Н.М.Секунда, опасаясь ночных немецких контратак, против которых танки без пехоты в поселке оказались бы уязвимы, принял решение отойти на ночь в поле и занять там круговую оборону. Охранение и разведка организованы не были, так что, когда на танки ночью выскочили передовые подразделения 59-й гвардейской стрелковой дивизии, в темноте обе стороны посчитали, что встретили противника, и в завязавшемся ближнем бою огнем своих были подбиты сразу три танка Т-34.

В ночь на 18 января бригада перешла в Астахов и, готовясь поддержать наступление корпуса на Каменск, выслала разведку в сторону Старой Станицы (северное предместье Каменска, отделенное от города Северским Донцом). Здесь, однако, в бригаде окончательно закончилось горючее, так что следующие два дня 18-19 января она простояла в резерве корпуса (от бригады действовал лишь мотострелковый батальон, приданный 56-й мотострелковой бригаде, причем в бою погиб его командир, капитан И.Я.Петров) и только вечером 19 января, с подвозом ГСМ, она получила новую боевую задачу: с утра 20 января предстояло наступать через Старую Станицу на Каменск.

Но детально о событиях 20-21 января и о том, кто противостоял 135-й бригаде в Старой Станице, мы поговорим в следующий раз.