Переход от трех чисел к бинарной системе противопоставления является обычным. Двойственное число начинает исчезать в личных местоимениях. Утрата двойственного числа в живом языке протекает наравне с сохранением его в литературе, где оно употребляется очень строго. До сих пор существуют формы, которые сохраняют память о двойственном числе (двоюродный – родительный падеж, воочию – предложный падеж, берега , бока , глаза , плечи и т. д.). История разрушения категории, а не самих форм. Все остальные части речи имели форму числа согласовательную, следовательно, они не потеряли важную часть. Наблюдается много ошибок в употреблении глаголов, прилагательных и т. д. с существительными в двойственном числе. Уже в XII – XIII вв разрушается понятие того, что именно обозначает множественное число (не один, два и более). Происходит гиперкорректное использование. Происходит переосмысление того, что стоит за категорией двойственного числа, оно уже воспринимается не как двойственное, а как множественное число. Одновременно изменяются формы существительных и прилагательных (мужской \ средний род и женский род). В живом языке категория утрачивается в XII в., в литературе – XVII в. (из-за выходов грамматики церковно-славянского языка, где двойственное число дается как обязательная форма). Только в деловых текстах можно найти какие-то изменения. С XIII века развиваются слова. у которых нет никакого числа (singularia \ pluralia tantum).

Система личных местоимений в древнерусском языке и дальнейшая история их форм в русских диалектах.

Местоимения выполняют отсылочную функцию, они объединяют слова с разной частеречной принадлежностью, но с разным морфологическим значением.

Личные местоимения замещают участников диалога, она является очень маленькой и очень древней. Они обладают супплетивизмом при склонении. По грамматической структуре их можно считать существительными (число и падеж), их род является достаточно проблематичным:

Я, ТЫ – общий род, но он выражен не до конца;

Большая часть морфологов либо определяют род, либо говоря, что у местоимений его нет.

Двойственное число исчезает первым у личных местоимений.

В первом лице единственном числе идет выравнивание основы в косвенных падежах до -MEN- на юге, на севере – до -MN -. Аналогичный процесс у возвратных местоимений. Достаточно рано исчезает Ь в окончаниях.

Третьего лица нет, для этой цели используются различные указательные местоимения:

1. близко к говорящему лицу – СЬ;
2. если к собеседнику – ТЪ;
3. в остальных случаях – И \ ОNЪ; в этом случае И используется в косвенных падежах.

Складывается единая парадигма ОNЪ \ ЕГО, СЬ – СЕЙ, ТЪ – для тебя (выходит из употребления), ОNЫЙ – для далекого. ТЪ оказывается указательным, из него образуются слова тот и этот (начинает склоняться по образцу сам и вытесняет общедревнерусское слово сей ). ОН становится не притяжательным, используются местоимения его , ее , их , которые начинают склоняться по примеру притяжательных. Достаточно рано развивается категория неодушевленности (XIII в). Одушевленность при обозначении мужского лица встречалось уже в XI веке. Достаточно долго сохраняется И вместо его , в именительном падеже И не употребляется.

Диалектные различия в формах личных местоимений касаются местоимений первого и второго лиц и возвратных. Эти местоимения всегда имеют одинаковые окончания, но различаются по характеру основы. Местоимение первого лица имеют основу мен- (родительный и винительный) и мн- (дательный и предложный); второго лица и возвратное местоимения аналогично – теб-\себ-, тоб-\соб-. Во сех говорах имеет место парное совпадение падежей (родительный – винительный (1), дательный – предложный (2)). В севернорусском наречии и среднерусских говорах (кроме Псковских) эти группы падежей различаются: (1) –а, (2) –е или –и. В южнорусском наречии и Псковских говорах окончания четырех падежей совпадают в –е (если фонемная система говора не сохранила противопоставления <е> и <ě>, если сохранила – (1) –е, (2) – ě. Что же касается основы, то в северных говорах характерна только мена мен-\мн-, в остальных всех трех видов местоимений.

Система склонения неличных местоимений в древнерусском языке и история их форм в русских диалектах.

Все местоимения делятся на личные и неличные. Неличные местоимения, в свою очередь, делятся на указательные, притяжательные, определительные, неопределенные, вопросительно-относительные.

В словоизменительном отношении образуют тип склонения, который принято называть местоименным, нем выделяется три грамматических рода: муж, жен, сред.

Местоимения кто, что имеют один грамматический род, (кто - мужской, что – средний), не изменяются по числам.

Род. пад. ед. ч. м. р. ого представлено ово в говорах, с 16 века единств. возм. окончание (нашево великаго князя).

Род. пад. ед. ч. ж. р. о ять (е ять) превратилась в форму ои (еи). В южновеликорусских говорах исчезает медленнее. В большинстве говоров ять перешло в е или ё, что не имеет фонетич. объяснения. Тоё, всоё.

Во множ. числе постеп. нивелируются родовые различия. В результате создаются условия для создания обобщенной, лишенной родовых различий флексий имен. и винит. пад.

Мягкий вариант влияет на твердый, а прилагательные на местоимения. ым (им в мягком варианте ) в прилагательных переходит в ым (им ) местоимения вместо ять-м (им). В северных и центр. говорах – унификация: нашие, тые . С 16 века появляется мест. тот (в результате удвоения после процесса падения редуцированных). Местоимение сь имеет им. пад. сеи .

Местоимение сам раздваивается: сам - старый вариант склонения, самый -новый вариант склонения.

Именные и членные формы прилагательных. Склонение членных прилагательных в раннедревнерусском языке; особенности древненовгородской системы склонения. Церковнославянские окончания членных прилагательных.

В древнерусском языке, как и в современном, прилагательные были полные и краткие. Однако их грамматические функции, а, следовательно, и взаимоотношения, были иными, т.е. была иная система прилагательных. Если теперь краткие прилагательные выступают лишь в роли предиката, т.е. именной части составного сказуемого, то в древнерусском языке они могли быть и предикатом, и определением.

Полные прилагательные образовывались еще в праславянскую эпоху от кратких путем присоединения указательного местоимения и, я, е . Сначала это местоимение еще сохраняло свою значимость, и в прилагательном были две части: собственно прилагательное и указательное местоимение, которое ставилось при прилагательном, но относилось к существительному как определенный член при нем. Таким образом, наличие или отсутствие указ. мест. вначале указывало на определенность или неопределенность существительного. Но уже в древнейшую эпоху эти отношения стали нарушаться. Это объяснялось самим способом образования категории определенности и неопределенности. Дело заключалось в том, что грамматически оформлялась лишь категория определенности – постановка местоимения, отсутствие же местоимения выражало не только неопределенность, но и ненужность применения этой категории. Но главное заключалось в том, что указательное местоимение ставилось при кратких прилагательных лишь тогда, когда они выступали как определения. Если же они выступали как предикат, то при них первоначально местоимение не ставилось. Внутри имен прилагательных, полные и краткие противопоставлялись друг другу не только как определенные и неопределенные, но еще и как атрибутивные и предикативные.

Единств. ч.

Твердый вариант мягкий вариант

Муж.р. ср. р. жен. р. Муж.р. ср. р. жен. р.

И ыи ое ая ии ее яя

Р ого ы ять (о ять) его ять ять

Д ому ои ему еи

В ыи ое ую ии ее юю

Т ымь ою имь ею

М омь ои емь еи

Множественное число

И ии ая ые ии яя ять ять

Р ыихъ иихъ

Д ыимъ иимъ

В ы ять ая ы ять ять ять яя ять ять

Т ыими иими

М ыихъ иихъ

Древненовгородские отличия: им.п. ед.ч. основа на *о вместо ъ было е.

Двойственное число – грамматическая категория числа, применяемая для обозначения двух лиц или парных предметов. Двойственное была известна еще в индоевропейской праязыке, с которой было унаследовано общеславянской, а от нее – все славянские языки, включая украинский.
Двойственное число в украинском языке
Теперь в украинском языке двойственное сохраняется лишь в отдельных диалектах, эту грамматическую форму можно найти в текстах украинских писателей-классиков. С литературной нормы двоини было изъято в 1933 г. во время правописанию реформы, которая была направлена на уничтожение некоторых черт украинского языка, которые отличали ее от российской. Среди современных авторов двоини употребляли А. Довженко, П. Тычина, М. Драй-Хмара, В. Пидмогильный, И. Сенченко, Т. Осьмачка, О. Забужко.
Кроме украинского, среди славянских, только словенский, нижний и верхний языки сохранили эту грамматическую категорию. В польском языке двойственное вышла из употребления в XV веке, оставшись лишь в нескольких постоянных выражениях (польск. Madrej glowie dosc dw ie slow ie – «мудрой голове и двух слов достаточно», вместо нормативного пол. Madrej glowie dosc dw a slow a)
Грамматически двойственное имеет такие словоформы:
существительные женского и среднего рода в именительном и винительном падежах получают окончание-и: две стене, обе корове, три пути, четыре книжке.
некоторые существительные на определение парных понятий имеют форму двойственного числа и в творительном падежные: бровима (и бровями), грудима (и грудью), дверями, глазами, плечами, ушами (и ушами); это касается и ряда числительных: двумя, тремя, четырьмя, стома и др.
в местном падеже формы двойственного числа могут образовываться от слов глаз (на очу) и ухо (на вушу): "Мигает ув очу, как лучи" (Анна Барвинок), "закрылась дверь за мной, и стало мне темно в очу и на душе" (А. Довженко), "… с занемел в пучках и слезами в очу" (О. Забужко), "И трещит в вушу уже у меня от их крика" (П. Кулиш).
существительные мужского рода до сих пор потеряли окончания двойственного числа-а (-я): два сына, три парня, за исключением нескольких слов: уши, рукава, повода.
дальнейшем остается акцентуацийни различения двоини и множественного числа: два брата – все братья.
акцентуальне различение полностью оказывается относительно фамилий: на том углу живут сами Соломахи (Охрименко) и ушли два (три, четыре, оба) принимать (супруги) Соломахи (Охрименко.
Нормативный характер двоини в литературном языке было закреплено украинским правописанием 1929 года:
существительные женского рода твердые с числительными два, оба, три, четыре могут иметь окончание-и (как мягкие), причем г, к, х пред-и меняется на з, ц, с обязательно с таким ударением, как в родительном падеже единственного числа этого слова: две книге, три иве, доме, руке, три цветке, песни, четыре норе и т.п.
вместо таких форм твердых существительных женского рода обычно употребляются формы с-и, особенно после г, к, х: два цветка, три руки, книги, четыре бочки.
существительные среднего рода твердые на-о при числительных два, оба, три, четыре иногда имеют окончание-и с таким ударением, как в родительном падеже единственного числа: две ведре, две слове, три яблоке, четыре окне и т.д., но обычно два ведра, два ведра ".
И устно, и письменно двойственное и множественное употреблялись преимущественно параллельно. Это фиксировали и грамматические труды, в частности целый ряд галицких грамматик XIX века, включая нормативной Смаль-Стоцкого (1893), а также написанных надднепрянцами – П. Залозная (1906), Е. Тимченко (1907), А. Крымским (1907). Большое внимание формам двоини уделено в курсе украинского языка И. Огиенко (1918) и последующих его трудах. Двоини как неотъемлемый составляющая литературного языка характеризует в своей обстоятельной грамматике В. Симович (1921). "В отмене имен, – подчеркивает он, – отличает три числа: 1. Единственность … 2. Двойню … 3. Множество". То же видим в грамматике М. Левицкого (1923). Не соглашаясь с заменой двоини на множество, этот же автор в языковом советчиков "Паки и паки" (1920) категорически утверждает, что те из вещателей, которые говорят две ноги, две руки вместо два ноге, две руке просто "калечат наши слова на московский пошиб ". На употреблении всегда двоини отмечал позже С. Смеречинский. Форму двоини рекомендовали известные в свое время работы по языковой культуры "Внимания к современного украинского литературного языка" А. Курило (1924), "Украинская стилистический словарь" и "Чистота и правильность украинского языка" И. Огиенко (1924, 1925). Фигурировала двойственное и в грамматиках второй половины 20 – начала 30-х годов, в частности в чаще издаваемом тогда "практически-теоретическом курсе" П. Горецкого и И. Шали (1926 – 1929 гг, 7 изд.)
Распространенные слова, которые относительно часто употреблялись в двоини, представлены ниже. В современном литературном варианте употребляется множество, но ударение сохранено от формы двойственного числа.
Правописания реформой 1933 года, осуществленной в атмосфере «борьбы с национализмом на языковом фронте» и развертывания репрессий, двойственное рядом с буквой г и целым рядом других удельных черт украинского языка была запрещена. Андрей Хвыля так объясняет мотивы правописных новаций: "По старому украинским правописанием в украинском языке вносился ряд архаичных форм и провинциализме, которые отрывали Украинский литературный язык от живого украинского языка и убивали клин между украинским и русским языками, нужно было говорить и писать« две книге », «три иве», «три цветке» и т.д. Комиссия признала необходимым ликвидировать такую форму в украинском литературном языке, и сейчас уже не будем писать и говорить «две слове», а будем писать «два слова», не будем писать и говорить «две ведре», а «два ведра».
Влияние двоини на ударение в украинских фамилиях
Согласно замечания, помещенными в "Справочнике Украинский фамилий" Юлиана Редька, форма множественного числа, обозначающего название рода, имеет ударение на последнем слоге (в отличие от формы двойственного числа, обозначающего нескольких представителей рода). Например, Галаганы (род), Петр и Игнат Галаганы (несколько человек)
Двойственное число в славянских языках
Двойственное существовала еще во древнерусской эпохи. Живая она в лужичан, в словенцев. В других славянских языках двойственное почти исчезла. Но во всех славянских языках парадигма числительного «два» сохранила характеристики двоини, что можно видеть из таблицы:
«В старо-украинский памятниках читаем что:
Всеволод и Мстислав стоя ста позна ста брата своего
(Лаврент. летопись) ", – пишут профессор Г. Грунский и П. Ковалев в« Истории форм украинского языка », стр. 283 (изд.« Сов. Школа », Харьков, 1931) (Здесь ста – есть особым окончанием двоини в глаголах.)

Дво́йственное число́ (лат. dualis ) употребляется для обозначения двух предметов, или парных по природе (части тела и т. д.) или по обычаю.

Разделение на единственное , двойственное и множественное число , возможно, является пережитком отдалённой эпохи, когда счёт редко применялся на практике, и выражаемых грамматически форм, означавших «один», «два, пара» и «много», было достаточно в большинстве практических случаев.

Категория двойственного числа существовала в древних языках индоевропейской семьи , в семитских и многих других языках. В подавляющем большинстве современных индоевропейских языков двойственное число исчезло, оставив только более или менее многочисленные следы своего существования. Система двойственного числа в индоевропейском праязыке была, вероятно, более богата формами, чем системы его в отдельных индоевропейских языках, хотя, несомненно, уже в эпоху праязыка имелась только одна форма для именительного, винительного и звательного падежей у всех именных основ.

Различие форм родительного и местного (Genitvus и Locativus) двойственного числа в авестийском (в других индоевропейских языках имеется только одна форма для этих двух падежей), а также присутствие в различных отдельных индоевропейских языках двух типов окончания для дательного и творительного двойственного числа заставляют предположить, что в индоевропейском праязыке формы родительного и местного, а также дательного и творительного различались между собой и только в отдельных языках совпали. Причём разница между родительным и местным сохранилась в языке зенде , а различные формы дательного и творительного распределились по разным отдельным языкам (см. «Дательный падеж »). Предположения эти имеют только известную степень вероятности и доказаны быть не могут.

Исторические формы индоевропейского двойственного числа представляют только три формы: одна для именительного, винительного и звательного падежей, одна для родительного и местного (предложного) и одна для дательного, отложительного и творительного.

Индоевропейское числительное *H₁oḱtōu «восемь» является формой двойственного падежа от не дошедшей до нас основы *H₁oḱtō , ср. в картвельских языках : груз. ოთხი [otxi ], лазск. otxo «четыре».

Двойственное число в древнерусском языке

Двойственное число существовало и в древнерусском языке (как и в прочих славянских), но рано (XIII век) начало заменяться множественным. В XIV веке правильное употребление форм двойственного числа встречается ещё часто, но рядом уже имеются разные вторичные формы, указывающие на забвение первичного значения исконных форм двойственного числа.

Числительное «два», ж. р. «две» (др.-русск. дъва, дъвѣ ) сохранило типичные окончания древнерусского двойственного числа: - а, и -ѣ , Эти окончания, а также -и употреблялись почти во всех случаях, кроме очень небольшой группы слов древнего склонения на краткий -u (см. ниже). В протославянском диалекте индоевропейского праязыка, двойственное число образовывалось в одних склонениях - удвоением гласного основы, в других - присоедниением окончания i; по фонетическим законам протославянского языка, долгое *-ō в склонении на -о перешло в *-а (*stolō>стола), дифтонг *-ai во склонении на -а - в ѣ (*genai>женѣ), долгое *-ū - в -ы (*sunū>сыны), долгое *-ī - в -и (*noktī>ночи).

Двойственное число существительных

В именительном падеже:

• Окончание -а употреблялось для слов мужского рода древней основы на -о (ныне I склонение): дъва брата, стола (для мягкого типа, то есть после мягкой согласной - я: дъва кънязя ),
• Слова среднего рода того же склонения и слова основы на -а, т.е. нынешнего II склонение по твердому типу оканчивались на ѣ , по мягкому на -и: дъвѣ лѣ тѣ , мори, сестрѣ , дѣ вици .
• В остальных склонениях было окончание -и: огни, ночи, матери, дъчери, камени, сѣ мени, букови .
• Исключение составляли только несколько слов древней основы на краткий u, двойственное число которых звучало так: сыны, меды, пиры (при множественном: сынове, медове, пирове ); впоследствии эта форма вытеснила древнее множественное.

При склонении имен существительных, в дательном и творительном падежах приставлялось окончание -ма, а в родительном и местном - окончание -у (после мягкого согласного -ю), воочию («въ очию»), двоюродный («двою родный»):

Основа на -о (ныне I склонение) И-В-Зв рода, коня, лѣ тѣ , мори Р.-М. роду, коню, лѣ ту, морю Д.-Т. родома, конема, лѣ тома, морема Основа на краткий -u И-В.-Зв. : меды Р.-М. медову Д.-Тв. медъма Основа на -a (ныне II склонение) И-В.-Зв. : сестрѣ , воли, дѣ вици Р.-М. сестру, волю, дѣ вицю Д.-Тв. сестрама, воляма, дѣ вицама Основа на -i (ныне III склонение) И-В.-Зв. : ночи Р.-М . ночию (-ью) Д.-Тв. ночьма Основа на согласный И-В.-Зв. камени, колеси, сѣ мени Р.-М . камену, колесу, сѣ мену Д.-Тв. каменьма, колесьма, сѣ меньма Основа на долгий -u И-В.-Зв. букъви Р.-М. букъву Д.-Тв. букъвама

Двойственное число местоимений

Личные местоимения звучали так:

• 1-е л.: вѣ
• 2-е л.: ва
• 3-е л. : м.р. - я, ж.р. и ср.р. - и. Впоследствии: м.р. - она, ж.р. и ср.р. - онѣ (аналогично соответствующему указательному местоимению).

Формы женского и среднего рода у всех местоимений в двойственном числе совпадали.

Местоимение 1 лица в винительном падеже имело форму, отличную именительного: на.

И-Зв. (личн.) вѣ , ва, я, и; (указат.) та, тѣ ; она, онѣ ; си, сии
В. (личн.) на -//-
Р.-М. (личн.) наю; ваю; ѣ ю, (указат.) тою, оною, сею
Д-Тв. (личн.) нама; вама; има, (указат.) тѣ ма, онѣ ма, сѣ ма,

Двойственное число глаголов

Настоящее время
1-е л. несевѣ , станевѣ , знаевѣ , хваливѣ
2-е и 3-е лл. несета, станета, знаета, хвалита

(В праславянском и старославянском 3-е лицо имело особое окончание, аналогичное 2-му л. мн.ч.: несете, станете, знаете, хвалите)

Аорист
1-е л. несоховѣ , стаховѣ , знаховѣ , хвалиховѣ , быховѣ
2-е и 3-е лл. несоста, стаста, знаста, хвалиста, быста

(3-е лицо аориста в праславянском и старославянском: несосте, стасте, знасте, хвалисте, бысте)

Имперфект
1-е л. несяховѣ , хваляховѣ , бяховѣ
2-е и 3-е лл. несяста, хваляста, бяста.

(В старославянском:

1-е л. несѣ аховѣ , стааховѣ , знааховѣ , хвалѣ аховѣ , бѣ аховѣ
2-е л. несѣ ашета, стаашета, знаашета, хвалѣ ашета, бѣ ашета)
3-е лицо несѣ ашете, стаашете, знаашете, хвалѣ ашете, бѣ ашете)

Повелительное наклонение

1-е л. несѣ вѣ , станѣ вѣ , знаивѣ , хваливѣ
2-е и 3-е лл. несѣ та, станѣ та, знаита, хвалита

Пережитки двойственного числа в современном русском языке

В настоящее время в русском языке имеются только некоторые, немногочисленные остатки двойственного числа. Формы двойственного (вместо множественного) числа сохранили названия некоторых парных предметов: рога, глаза, берега, рукава, бока, плечи, колени, уши, очи, муде . К нему же восходят формы квази-родительного падежа (на самом деле именительного, винительного, звательного двойственного) при именах числительных: два брата , по типу которых возникают сочетания, как две жены с родительным падежом, а также три, четыре брата , формы косвенных падежей числительного два: дву-х, дву-м, дву-мя, где дву- есть родительный-предложный двойственного числа, осложнённый окончаниями местоимений по типу те-х , те-м и т. д.: формы творительного у числительных двумя, тремя, четырьмя, где мя = древнему окончанию дательного и творельного двойственного числа -ма , смягчённому под влиянием окончания творительного множественного ми (изначально было двума , но треми ). Числительное двенадцать (именительный, винительный, звательный женского рода), двести (вместо две сте , именительный, винительный, звательный среднего рода). Некоторые наречия вроде воочию (местоимение двойственного числа), между (также) и т. д.

В некоторых пословицах сохраняются также подобные формы: сидит воробей на тыне, надеется на крыле (винительный двойственного числа) и т. д. В северных великорусских говорах окончание дательного и творительного двойственного числа -ма является в роли окончания множественного числа: с ногама, c рукама, с палкама . Подобные же формы встречаются в белорусских и украинских говорах.Так же в современные формы языков, к примеру, европейских(пример-англ. слово "both") , так и славянских языков пришло двойственное существительное "Обе", "Оба" "Обеих,обоих"...

Примеры употребления двойственного числа

• Два брата беста по духу. (…) Имяста же любовь велику и нелицемѣ рну между собою.
• Многажда братия моливше ею <"братьев по духу">, еже смиритися има межи собою
• Бывша два мужа некаа от великыхъ града того, друга себѣ .

Киево-Печерский патерик

• Пришедшу же Ему в дом, приступиста к Нему слепца , и глагола има Иисус: веруета ли, яко могу cиe сотворити? глаголаста Ему: ей. Господи. Тогда прикоснуся очию их глаголя: по вере ваю буди вама . И отверзостася очи има . И запрети има Иисус, глаголя:

Вопрос 6. Специфика категории твердости-мягкости согласных, качество полумягкости как позиционное явление. Отсутствие нейтрализации и соотносительности парных фонем.

Вопрос 7. Специфика категории глухости-звонкости: отсутствие нейтрализации для парных глухих-звонких согласных фонем.

Вопрос 8. Древнейшие диалектные различия.

Вопрос 9. Вторичное смягчение согласных и результаты этого процесса.

Вопрос 10. Процесс падения редуцированных в древнерусском языке: определение данного явления, хронологические рамки, причины, позиции редуцированных.

Вопрос 11. Последствия падения редуцированных в структуре слога.

Вопрос 12. Последствия падения редуцированных в области гласных.

Вопрос 14. Последствия падения редуцированных в области согласных.

Вопрос 15. Влияние результатов падения редуцированных на морфологический строй русского языка и его лексический состав.

Вопрос 16. История редуцированных в сочетаниях с плавными.

Вопрос 17. История фонемы «о закрытый» в русском языке.

Вопрос 18. История звука, обозначавшегося буквой «ять» (ě).

Вопрос 20. История аканья. Основные научные гипотезы о времени, месте и причинах появления аканья.

Вопрос 22. Смягчение заднеязычных согласных.

Вопрос 23. Унификация типов склонения в древнерусском языке.

Вопрос 24. Разрушение категории двойственного числа, его следы в современном русском языке.

Вопрос 25 (серьезно). Разрушение парадигм непродуктивных типов склонения (на согласный, на ŭ, на ū).

Вопрос 25 (с юмором).

Разрушение парадигм непродуктивных типов склонения

(На согласный, на ŭ, на ū).

Революция в стране древнерусских существительных

Вопрос 26. Происхождение современных флексий именительного и родительного падежей множественного числа существительных.

Вопрос 27. Формирование категории одушевленности – неодушевленности.

Вопрос 28. История личных и возвратного местоимений.

Вопрос 29. Переустройство системы указательных местоимений.

Вопрос 30. История кратких прилагательных.

Вопрос 31. Полные прилагательные: значение, образование, история падежных окончаний.

Вопрос 32. История сравнительной степени прилагательных.

Вопрос 33. Формирование числительного как части речи.

Вопрос 34. Классы глаголов.

Вопрос 35. История имперфекта в разговорном языке и книжно-письменной традиции.

Вопрос 36. История аориста в разговорном языке и книжно-письменной традиции, следы аориста в современном русском языке.

Вопрос 37. История плюсквамперфекта, образование новой формы плюсквамперфекта с перфектной формой вспомогательного глагола быти, следы плюсквамперфекта в современных говорах и литературном языке.

Вопрос 38. Перфект, процесс и результат образования из него современной формы прошедшего времени.

Вопрос 39. История настоящего времени.

Вопрос 40. История будущего времени.

Вопрос 41. Повелительное наклонение и его история.

Вопрос 42. Сослагательное наклонение и его история.

Вопрос 43. Формирование категории вида.

Читать- почитать, варить - сварить

Вопрос 44. Церковнославянское происхождение современных действительных причастий настоящего времени.

Вопрос 45. Происхождение деепричастий совершенного и несовершенного вида.

Вопрос 46. Происхождение и история форм инфинитива.

Вопрос 47. Происхождение и судьба супина.

Вопрос 48. Дательный самостоятельный в книжной традиции.

Вопрос 24. Разрушение категории двойственного числа, его следы в современном русском языке.

Утрата двойственного числа и развитие противопоставленности лишь единственного и множественного чисел – это результат развития человеческого мышления от представления о конкретной множественности к абстрактной. Если при наличии, скажем, единственного. Множественного и двойственного чисел говорящий противопоставляет один предмет двум предметам, а два предмета множеству их, то в таком противопоставлении, конечно, в определенной мере сохраняются еще представления о конкретной множественности (то есть «один» – это не то, что «два», и тем паче не то, что «много»). Если же в языке есть только единственное и множественное число, то, следовательно, говорящий противопоставляет один предмет любой иной совокупности предметов, будь их два, сто, тысяча и т.д. (то есть в этом случае «один» – это не то, что «много», не то, что «не один»). Это и есть абстрактная, а не конкретная, множественность.

Утрата двойственного числа в древнерусском языке отражается в памятниках с 13 века , причем это находит свое выражение в замене форм двойственного числа формами множественного числа. Как можно предполагать, быстрее утрачивались формы косвенных падежей, тогда как форма именительного падежа еще сохранялась. Это находит объяснение и в том, что в косвенных падежах не было различия тех форм, какие различались во множественном числе (то есть совпадали формы родительного и местного, а также дательного и творительного падежей двойственного числа). Стремление различить эти формы приводило к необходимости использовать формы множественного числа.

Окончательная утрата двойственного числа – явление сравнительно позднее: предполагают, что это относится к эпохе после образования трех восточнославянских языков, то есть к эпохе 14 – 15 веков.

Остатки двойственного числа в современном русском языке:

Названия парных частей тела – колени, очи, уши, плечи (исконная форма – колена, плеча, ушеса, очеса), а также парных предметов – берега, рукава, жернова (исконная форма – берези, жерновы, рукавы);

Сочетания типа «два часа», сохранившие исконное для двойственного числа ударение на флексии; ударение на основе характерно исконно для форм родительного падежа единственного числа. Ср.: «с первого часа», «до последнего часа», но «два часа».

Числительное «Двести»: исконно – ДЪВѢ СЪТѢ;

Наречие «воочию»: исконно – местный падеж двойственного числа «ВО ОЧИЮ».

Вопрос 25 (серьезно). Разрушение парадигм непродуктивных типов склонения (на согласный, на ŭ, на ū).

Утрата склонения с древней основой на *ŭ.

Склонение с основой на *ŭ рано вступило во взаимодействие с твердой разновидностью склонения с основой на *ŏ. Первоначально процесс сближения этих двух склонений носил характер именно взаимодействия, взаимовлияния. Однако процессы взаимовлияния не могли окончиться ничем иным, как установлением единого типа склонения, то есть утратой одного из двух взаимодействующих склонений. Этим единым типом склонения явился тип, восходящий к бывшим основам на *ŏ, как более продуктивный и устойчивый. Таким образом, особый тип склонения с бывшей основой на *ŭ исчез, перестал существовать в русском языке.

Судьба склонения с древней основой на *ū.

Его история была связана прежде всего с утратой старой формы именительного падежа, вытесненной исконным винительным падежом, имевшим окончание – ЪВЬ. Ряд слов этой группы, получив в именительном падеже форму на – ЪВЬ, такие, как КРЪВЬ, ЛЮБЪВЬ, МЪРКЪВЬ, СВЕКРЪВЬ, ЦЬРКЪВЬ, совпали со словами типа КОСТЬ и начали изменяться по склонению с древней основой на *ĭ. Однако другие слова данного типа, кроме того, что они утратили старую форму именительного падежа, попали еще под влияние склонения существительных женского рода с древней основой на *ā (типа СЕСТРА, ЗЕМЛѦ) и поэтому получили в именительном падеже окончание [ЪВА]: БУКЪВА, ТЫКЪВА. В силу всех этих процессов данные слова совпали с существительными типа СЕСТРА и перешли в склонение с древней основой на *ā. Таким образом, склонение с основой на *ū полностью было утрачено в древнерусском языке, и следов его по существу не сохранилось.

Разрушение склонения существительных с древней основой на согласный.

История существительных мужского рода с древней основой на * n началась с того, что старая форма именительного падежа единственного числа КАМЫ, РЕМЫ была вытеснена формой винительного падежа единственного числа КАМЕНЬ, РЕМЕНЬ. После установления формы на –ЕНЬ в именительном падеже эти слова, как и слово ДЬНЬ, совпали по своему фонетическому облику и морфологической структуре со словами мужского рода с бывшей основой на *ĭ (типа ОГНЬ, ПЬРСТЕНЬ) и стали склоняться по этому типу; а когда слова мужского рода с основой на *ĭ перешли в основы на *jŏ, вместе с ними туда перешли и слова КАМЕНЬ, РЕМЕНЬ, ДЬНЬ.

Точно также не могли сохраниться в данном типе и слова среднего рода с древней основой на * s , именительный падеж единственного числа которых совпадал с формой именительного падежа единственного числа слов среднего рода с основой на *ŏ, типа СЕЛО, ВЕСЛО. В связи с этим сближение и переход существительных «СЛОВО», «НЕБО», «ТѢЛО», «ЧУДО» и т.п. в основы на *ŏ начались очень рано, во всяком случае раньше, чем разрушение склонений на другие согласные. Вообще, как видно, формы косвенных падежей от слов данного типа с суффиксом [-ес-] не были свойственны живому русскому языку, а являлись принадлежностью лишь письменной книжной речи, в развитии которой большую роль играл старославянский язык. Не случаен ведь тот факт, что производные от слов с древней основой на *s, характерные для живого языка, образованы от форм этих слов без суффикса -ес- (ср., например, «пословица», «дословный» от «слово», «тельце», «нательный» от «тело», «чудак», «чудной» от «чудо») и, наоборот, производные от форм с суффиксом -ес- носят явно книжный характер (например «словесный», «словесность», «телесный», «чудесный», «небесный» и т. д.) В несколько особом положении здесь находятся производные от «коло» - колесо, где, с одной стороны, есть «околесица», а с другой - «околица», «окольный». Однако судьба слова «коло» оказалась вообще отличной от судьбы остальных слов этой группы. Это связано с тем, что если все слова с древней основой на *s утеряли в единственном числе суффикс -ес- в косвенных падежах по образцу имен. пад., то в слове «коло», наоборот, этот суффикс возник и в имен. пад. по образцу косвенных. Как видно, это обстоятельство и создало возможность для возникновения производных от «коло» с суффиксом -ес- и в живом русском языке. Однако и в том и в другом случае слова среднего рода с древней основой на *s попали под влияние основ на *ŏ твердой разновидности (типа «село», «весло») и получили падежные формы по образцу этого последнего склонения. Что касается множественного числа, то и здесь судьба слов этого типа оказалась не совсем одинаковой, ибо некоторые из них сохранили суффикс -ес-, например «небеса», «чудеса» (не говоря, конечно, о слове «колёса»), а другие утеряли его так же, как и в единственном числе, например «слова», «тела» . В целом и эта группа слов ушла из особого склонения с основой на согласный в продуктивный тип на *ŏ.

Своеобразной оказалась история и слов среднего рода с основой на *t , куда входили названия молодых животных. Своеобразие их истории заключалось в том, что все они получили в имен. пад. ед. ч. суффикс -енок: теленок, козленок, осленок, ягненок, жеребенок, ребенок и т. д. вместо др.-русск. телѧ, козьлѧ, осьлѧ, жеребѧ и т. д. Этот факт обусловил и последующее развитие данной группы слов: приобретя суффикс -онок в именительном падеже единственного числа, они стали словами мужского рода и перешли в склонение с основой на *ŏ. Однако так произошло лишь в единственном числе; во множественном же эти слова, сохранив прежний суффикс -ат- (ср. телята, козлята, ягнята и т. д.), сохранили в целом и старое свое склонение.

Наконец, слова среднего рода на * n , типа имѧ, веремѧ, сѣмѧ и т. д., и слова женского рода на * r , т. е. мати, дъчи, в единственном числе также утратили прежние падежные формы по склонению с основой на согласный. Однако эти слова сохранили своеобразие в том, что в косвенных падежах в современном русском языке они имеют так называемое „наращение", представляющее собой по происхождению остаток прежнего словообразовательного суффикса *-men или *-ter. Так, если в др.-русск. форме имен. пад. СѢМѦ) суффикс не сохранялся в силу действия закона открытого слога, то в род. пад. «сѣмене» он выступал в виде -ен-. Точно так же обстояло дело и в соотношении имен. пад. «мати», «дъчи» и косвенных, скажем, род. пад. «матере», «дъчере». Такие соотношения сохранились и в современных: имя, семя - имени, семени, мать, дочь (отсутствие конечного [и] - результат полной редукции гласного) - матери, дочери и т. п. Однако только этим и ограничивается своеобразие склонения этих двух групп слов, так как по окончаниям падежных форм они полностью примыкают к склонению с древней основой на *ĭ.

Категория двойственного числа существовала в древних языках индоевропейской семьи и многих других языках. В подавляющем большинстве современных индоевропейских языков двойственное число исчезло, оставив только более или менее многочисленные следы своего существования.

Двойственное число в индоевропейском праязыке

Исторические формы индоевропейского двойственного числа представляют только три формы: одна для именительного , винительного и звательного падежей, одна для родительного и местного (предложного) и одна для дательного , отложительного и творительного .

См. также

Напишите отзыв о статье "Двойственное число"

Примечания

Литература

• W. von Humboldt, «Über den Dualis» (Берл., 1828, а также Gesamm. Werke, т. VI);
• Silberstein, «Über d. Dualis in dem indogerm. Sprachstamm» (Jahn’s Jahrbücher, Suppl. XV, 1849);
• Fr. Müller, «Der Dual im indogerm. und semit. Sprachgebiet» (B., 1860); Brugmann, «Grundriss d. vergl. Grammatik d. indogerm. Sprachen» (т. II, 1890), где указана и прочая литература.
• В. В. Иванов. Историческая грамматика русского языка. М., 1983 или по некоторым данным 1982

Отрывок, характеризующий Двойственное число

– Итак, что же вы решили, мадонна?
Я собрала всё своё мужество, чтобы не показать, как дрожит мой голос, и совершенно спокойно произнесла:
– Я уже столько раз отвечала вам на этот вопрос, святейшество! Что же могло измениться за такое короткое время?
Приходило ощущение обморока, но, посмотрев в сияющие гордостью глаза Анны, всё плохое вдруг куда-то исчезло... Как же светла и красива была в этот страшный момент моя дочь!..
– Вы сошли с ума, мадонна! Неужели вы сможете так просто послать свою дочь в подвал?.. Вы ведь прекрасно знаете, что её там ждёт! Опомнитесь, Изидора!..
Вдруг, Анна вплотную подошла к Караффе и звонким ясным голосом произнесла:
– Ты не судья и не Бог!.. Ты всего лишь – грешник! Потому и жжёт Перстень Грешников твои грязные пальцы!.. Думаю, он одет на тебя не случайно... Ибо ты самый подлый из них! Ты не испугаешь меня, Караффа. И моя мать никогда не подчинится тебе!
Анна выпрямилась и... плюнула Папе в лицо. Караффа смертельно побледнел. Я никогда не видела, чтобы кто-то бледнел так быстро! Его лицо буквально в долю секунды стало пепельно-серым... а в его жгучих тёмных глазах вспыхнула смерть. Всё ещё стоя в «столбняке» от неожиданного поведения Анны, я вдруг всё поняла – она нарочно провоцировала Караффу, чтобы не тянуть!.. Чтобы скорее что-то решить и не мучить меня. Чтобы самой пойти на смерть... Мою душу скрутило болью – Анна напомнила мне девочку Дамиану... Она решала свою судьбу... а я ничем не могла помочь. Не могла вмешаться.
– Ну что ж, Изидора, думаю вы сильно пожалеете об этом. Вы плохая мать. И я был прав насчёт женщин – все они порождение дьявола! Включая мою несчастную матушку.
– Простите, ваше святейшество, но если ваша мать порождение Дьявола, то кем же тогда являетесь вы?.. Ведь вы – плоть от плоти её? – искренне удивившись его бредовым суждениям, спросила я.
– О, Изидора, я давно уже истребил в себе это!.. И только увидев вас, во мне вновь пробудилось чувство к женщине. Но теперь я вижу, что был не прав! Вы такая же, как все! Вы ужасны!.. Я ненавижу вас и вам подобных!
Караффа выглядел сумасшедшим... Я испугалась, что это может кончиться для нас чем-то намного худшим, чем то, что планировалось в начале. Вдруг, резко подскочив ко мне, Папа буквально заорал: – «Да», или – «нет»?!.. Я спрашиваю вас в последний раз, Изидора!..
Что я могла ответить этому невменяемому человеку?.. Всё уже было сказано, и мне оставалось лишь промолчать, игнорируя его вопрос.
– Я даю вам одну неделю, мадонна. Надеюсь, что вы всё же опомнитесь и пожалеете Анну. И себя... – и схватив мою дочь под руку, Караффа выскочил из комнаты.
Я только сейчас вспомнила, что нужно дышать... Папа настолько ошарашил меня своим поведением, что я никак не могла опомниться и всё ждала, что вот-вот опять отворится дверь. Анна смертельно оскорбила его, и я была уверенна, что, отойдя от приступа злости, он обязательно это вспомнит. Бедная моя девочка!.. Её хрупкая, чистая жизнь висела на волоске, который мог легко оборваться по капризной воле Караффы...
Какое-то время я старалась ни о чём не думать, давая своему воспалённому мозгу хоть какую-то передышку. Казалось, не только Караффа, но вместе с ним и весь знакомый мне мир сошёл с ума... включая мою отважную дочь. Что ж, наши жизни продлились ещё на неделю... Можно ли было что-либо изменить? Во всяком случае, в данный момент в моей уставшей, пустой голове не было ни одной более или менее нормальной мысли. Я перестала что-либо чувствовать, перестала даже бояться. Думаю, именно так чувствовали себя люди, шедшие на смерть...
Могла ли я что-либо изменить за какие-то короткие семь дней, если не сумела найти «ключ» к Караффе за долгие четыре года?.. В моей семье никто никогда не верил в случайность... Потому надеяться, что что-либо неожиданно принесёт спасение – было бы желанием ребёнка. Я знала, что помощи ждать было неоткуда. Отец явно помочь не мог, если предлагал Анне забрать её сущность, в случае неудачи... Мэтэора тоже отказала... Мы были с ней одни, и помогать себе должны были только сами. Поэтому приходилось думать, стараясь до последнего не терять надежду, что в данной ситуации было почти что выше моих сил...
В комнате начал сгущаться воздух – появился Север. Я лишь улыбнулась ему, не испытывая при этом ни волнения, ни радости, так как знала – он не пришёл, чтобы помочь.
– Приветствую тебя, Север! Что привело тебя снова?.. – спокойно спросила я.
Он удивлёно на меня взглянул, будто не понимая моего спокойствия. Наверное, он не знал, что существует предел человеческого страдания, до которого очень трудно дойти... Но дойдя, даже самое страшное, становится безразличным, так как даже бояться не остаётся сил...
– Мне жаль, что не могу помочь тебе, Изидора. Могу ли я что-то для тебя сделать?
– Нет, Север. Не можешь. Но я буду рада, если ты побудешь со мною рядом... Мне приятно видеть тебя – грустно ответила я и чуть помолчав, добавила: – Мы получили одну неделю... Потом Караффа, вероятнее всего, заберёт наши короткие жизни. Скажи, неужели они стоят так мало?.. Неужели и мы уйдём так же просто, как ушла Магдалина? Неужели не найдётся никого, кто очистил бы от этой нелюди наш мир, Север?..
– Я не пришёл к тебе, чтобы отвечать на старые вопросы, друг мой... Но должен признаться – ты заставила меня передумать многое, Изидора... Заставила снова увидеть то, что я годами упорно старался забыть. И я согласен с тобою – мы не правы... Наша правда слишком «узка» и бесчеловечна. Она душит наши сердца... И мы, становимся слишком холодны, чтобы правильно судить происходящее. Магдалина была права, говоря, что наша Вера мертва... Как права и ты, Изидора.
Я стояла, остолбенело уставившись на него, не в силах поверить тому, что слышу!.. Был ли это тот самый, гордый и всегда правый Север, не допускавший какой-либо, даже малейшей критики в адрес его великих Учителей и его любимейшей Мэтэоры?!!
Я не спускала с него глаз, пытаясь проникнуть в его чистую, но намертво закрытую от всех, душу... Что изменило его столетиями устоявшееся мнение?!. Что подтолкнуло посмотреть на мир более человечно?..
– Знаю, я удивил тебя, – грустно улыбнулся Север. – Но даже то, что я открылся тебе, не изменит происходящего. Я не знаю, как уничтожить Караффу. Но это знает наш Белый Волхв. Хочешь ли пойти к нему ещё раз, Изидора?
– Могу ли я спросить, что изменило тебя, Север? – осторожно спросила я, не обращая внимания на его последний вопрос.
Он на мгновение задумался, как бы стараясь ответить как можно более правдиво...
– Это произошло очень давно... С того самого дня, как умерла Магдалина. Я не простил себя и всех нас за её смерть. Но наши законы видимо слишком глубоко жили в нас, и я не находил в себе сил, чтобы признаться в этом. Когда пришла ты – ты живо напомнила мне всё произошедшее тогда... Ты такая же сильная и такая же отдающая себя за тех, кто нуждается в тебе. Ты всколыхнула во мне память, которую я столетиями старался умертвить... Ты оживила во мне Золотую Марию... Благодарю тебя за это, Изидора.
Спрятавшись очень глубоко, в глазах Севера кричала боль. Её было так много, что она затопила меня с головой!.. И я никак не могла поверить, что наконец-то открыла его тёплую, чистую душу. Что наконец-то он снова был живым!..
– Север, что же мне делать? Разве тебе не страшно, что миром правят такие нелюди, как Караффа?..
– Я уже предложил тебе, Изидора, пойдём ещё раз в Мэтэору, чтобы увидеть Владыко... Только он может помочь тебе. Я, к сожалению, не могу...
Я впервые так ярко чувствовала его разочарование... Разочарование своей беспомощностью... Разочарование в том, как он жил... Разочарование в своей устаревшей ПРАВДЕ...
Видимо, сердце человека не всегда способно бороться с тем, к чему оно привыкло, во что оно верило всю свою сознательную жизнь... Так и Север – он не мог так просто и полностью измениться, даже сознавая, что не прав. Он прожил века, веря, что помогает людям... веря, что делает именно то, что, когда-то должно будет спасти нашу несовершенную Землю, должно будет помочь ей, наконец, родиться... Верил в добро и в будущее, несмотря на потери и боль, которых мог избежать, если бы открыл своё сердце раньше...
Но все мы, видимо, несовершенны – даже Север. И как бы не было больно разочарование, с ним приходится жить, исправляя какие-то старые ошибки, и совершая новые, без которых была бы ненастоящей наша Земная жизнь...
– Найдётся ли у тебя чуточку времени для меня, Север? Мне хотелось бы узнать то, что ты не успел рассказать мне в нашу последнюю встречу. Не утомила ли я тебя своими вопросами? Если – да, скажи мне, и я постараюсь не докучать. Но если ты согласен поговорить со мной – ты сделаешь мне чудесный подарок, так как то, что знаешь ты, мне не расскажет уже никто, пока я ещё нахожусь здесь, на Земле…
– А как же Анна?.. Разве ты не предпочитаешь провести время с ней?
– Я звала её... Но моя девочка, наверное, спит, так как не отвечает... Она устала, думаю. Я не хочу тревожить её покой. Потому, поговори со мною, Север.
Он печально-понимающе посмотрел мне в глаза и тихо спросил:
– Что ты хочешь узнать, мой друг? Спрашивай – я постараюсь ответить тебе на всё, что тебя тревожит.
– Светодар, Север... Что стало с ним? Как прожил свою жизнь на Земле сын Радомира и Магдалины?..
Север задумался... Наконец, глубоко вздохнув, будто сбрасывая наваждение прошлого, начал свой очередной захватывающий рассказ...
– После распятия и смерти Радомира, Светодара увезли в Испанию рыцари Храма, чтобы спасти его от кровавых лап «святейшей» церкви, которая, чего бы это ни стоило, пыталась найти и уничтожить его, так как мальчик являлся самым опасным живым свидетелем, а также, прямым продолжателем радомирова Дерева Жизни, которое должно было когда-нибудь изменить наш мир.
Светодар жил и познавал окружающее в семье испанского вельможи, являвшегося верным последователем учения Радомира и Магдалины. Своих детей, к их великой печали, у них не было, поэтому «новая семья» приняла мальчика очень сердечно, стараясь создать ему как можно более уютную и тёплую домашнюю обстановку. Назвали его там Амори (что означало – милый, любимый), так как своим настоящим именем называться Святодару было опасно. Оно звучало слишком необычно для чужого слуха, и рисковать из-за этого жизнью Светодара было более чем неразумно. Так Светодар для всех остальных стал мальчиком Амори, а его настоящим именем звали его лишь друзья и его семья. И то, лишь тогда, когда рядом не было чужих людей...
Очень хорошо помня гибель любимого отца, и всё ещё жестоко страдая, Светодар поклялся в своём детском сердечке «переделать» этот жестокий и неблагодарный мир. Поклялся посвятить свою будущую жизнь другим, чтобы показать, как горячо и самозабвенно любил Жизнь, и как яростно боролся за Добро и Свет и его погибший отец...
Вместе со Светодаром в Испании остался его родной дядя – Радан, не покидавший мальчика ни ночью, ни днём, и без конца волновавшийся за его хрупкую, всё ещё несформировавшуюся жизнь.