Вандейские войны

Некоторые историки считают, что такого письма никогда не существовало . Будучи впервые процитированным Кретино-Жоли, оно само не было обнаружено в архивах и, по-видимому, является плодом его воображения. Кроме того, у Вестермана не было никаких причин писать в Комитет общественного спасения, тем более критиковать своих непосредственных начальников Клебера и Марсо . В момент его предположительного написания восстание ещё продолжалось, а несколько тысяч вандейских пленных находились под охраной частей Вестермана . Убийство мирных граждан также было бы явным нарушением данных Конвентом приказов .

Отчасти восстания в Бретани и Нормандии можно объяснить более поздним присоединением этих областей к Франции и наличием среди их населения крепкой католической веры. До нынешнего времени в этих областях сохраняются прокатолические и монархические взгляды, необычные для современной секулярной Франции.

Впоследствии сопротивление вандейцев стало символом борьбы для белого движения во время Гражданской войны в России . , 1911-1915. Ссылки

Отечественная историография долго хранила молчание о Вандее, ограничиваясь резким эпитетом «контрреволюционный мятеж». Впервые за многие годы Вандея предстала перед нами в «Документах истории Великой французской революции», среди материалов, объединенных заголовком «Антиреволюционное крестьянское движение на западе Франции». Однако и в этой подборке документов голос самой Вандеи звучит еще очень робко, заглушаемый дружным хором ее политических противников.

«Вандея» имеет несколько значений. В узком смысле это слово обозначает всего лишь одну из страниц истории Французской революции XVIII в., весьма краткую, хотя наиболее драматическую и кровавую — гражданскую войну, развернувшуюся в марте-декабре 1793 г. в четырех департаментах на западе Франции, один из которых и дал этим событиям свое имя. В более широком смысле понятие «Вандея» уже давно отделилось от своего конкретного историко-географического содержания и прочно вошло в современную политическую лексику как синоним контрреволюции низов. Именно контрреволюции, ибо якобинская, а затем и марксистская концепция революционного процесса долгое время слишком категорично наделяла приставкой «контр» любые движения, не совпадающие с восходящей линией революции. Впрочем, многие участники тех движений не видели в этой приставке ничего зазорного и с готовностью подписывались под ней, чтобы отмежеваться от своих противников. Сегодня, глядя издалека, мы уже готовы признать, что контрреволюция является неизбежной составной частью революции, что именно последняя и порождает первую и что разделить их весьма трудно, а порой просто невозможно.

Во Франции в 1789-1799 гг. революционные преобразования на протяжении всего десятилетия наталкивались на более или менее явные всплески сопротивления, которые можно было бы назвать встречными течениями революции. Верхушечное сопротивление, осуществлявшееся в первую очередь представителями старой дворянской аристократии, проявлялось в деятельности разного рода роялистских группировок и в эмиграционном движении. Сопротивление низов в форме различных народных выступлений было очень неодинаковым по своему характеру и лозунгам: в городах это движение санкюлотов, в сельских районах — «жакерии» и «шуанерии», традиционные для Франции «полуфеодальные» типы крестьянских войн.

Совершенно особое значение в масштабе Французской революции и в масштабе всей последующей истории Франции имела вспыхнувшая весной 1793 г. в нижнем течении Луары борьба крестьянства, а также части городского ремесленничества, представителей провинциальной знати и духовенства против революционных преобразований, вылившаяся в кровопролитную гражданскую войну, названную современниками «Вандеей».

В начале 1793 г. молодая французская республика, и без того раздираемая внутренними распрями, оказалась перед лицом возросшей внешней опасности: ее армии потеряли численное превосходство над силами антифранцузской коалиции Воровство, процветавшее среди поставщиков, которым покровительствовал генерал Дюмурье, вело к скверному снабжению республиканских войск. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и покидали свои части, возвращаясь к родным очагам. К февралю 1793 г. республиканские армии насчитывали всего 228 тыс. человек против 400 тыс. в декабре 1792 г. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 г. Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании дополнительных 300 тыс. человек. Конскрипция распределялась между департаментами, куда для контроля за исполнением декрета были направлены наблюдатели Конвента. Набор солдат производился в коммунах путем жеребьевки среди холостых мужчин. В отличие от предыдущих армейских наборов 1791 и 1792 гг., осуществлявшихся в обстановке известного энтузиазма населения, декрет 1793 г. почти повсеместно вызвал глухое сопротивление. Кое-где возникали даже попытки мятежа, которые, впрочем, легко подавлялись. Особый оборот дело приняло, однако, на западе Франции, в Вандее. В действительности за этим словом стоят четыре департамента, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандея, Нижняя Луара, Мэн и Луара и наконец Де Севр.

Было бы неправильно утверждать, что причиной народного восстания в Вандее стал рекрутский набор. Он послужил лишь толчком, предлогом к открытому выражению недовольства, уже давно накапливавшегося в сердцах французов из глубинки, гораздо менее политизированных, чем жители крупных городов, по-крестьянски склонных к традиционализму и настороженно встречающих любые нововведения. Они многого ждали от Нового порядка в 1789 г., но революционные преобразования, как это всегда бывает, прежде всего повлекли за собой нарушение привычного уклада их жизни. Фискальные нововведения не облегчили, но усугубили налоговые тяготы, обременявшие крестьян. Распродажа национальных имуществ обошла их стороной. Реформы местного управления перемешали привычные границы прежних церковных приходов, карта департаментов не была издана. Особенно болезненно отозвались в душах глубоко религиозных жителей западной части Франции декреты о гражданском устройстве духовенства, последовавшие за ними преследования не присягнувших священников — «своих» — и их замена «пришлыми», «чужими». Все это в целом породило не столько ностальгию по недавнему прошлому, сколько глубокий протест против настоящего. И этот протест, естественно, не мог найти лучшего лозунга, кроме как «За короля и веру». Уже летом 1792 г. Вандея забурлила, однако тогда попытки восстания были подавлены. Принудительный набор в армию 1793 г. (а не казнь короля, как можно было бы ожидать) стал последней каплей, переполнившей чашу крестьянского терпения

Волнения начались в первых числах марта: в городке Шоле молодежь расправилась с командиром местной национальной гвардии. Спустя неделю противники рекрутского набора столкнулись с «истинными патриотами» в Машекуле: счет жертв среди последних пошел на сотни. На берегах Луары возник отряд повстанцев, возглавили который каретник Ж. Кателино и лесничий Ж.-Н. Стоффле. Вскоре, в середине марта, в стычке с ним была разбита небольшая республиканская армия в 3 тыс. человек. Конвент, обеспокоенный таким неблагоприятным развитием событий, в тот же день издал декрет, согласно которому ношение оружия или белой кокарды, символа «королевской» Франции, принятого вандейцами, каралось смертной казнью. Ответной мерой «белых» стало массовое вооружение крестьян и части горожан. Восставшие быстро находили себе вожаков среди местных дворян, знавших военное дело, таких как, например, Шаретт или Ларош-Жаклен. Отряды вандейцев выбрали себе пышное название: «Католическая королевская армия». На деле это было довольно аморфное объединение разрозненных полупартизанских, полурегулярных формирований. Постоянное соперничество вожаков, особенно обострившееся после гибели наиболее признанного из них, Кателино, весьма затрудняло совместные действия и серьезно ослабляло вандейцев. Все же в моменты наивысшего единства Католическая армия объединяла до 40 тыс. человек и представляла серьезную опасность для правительственных войск. Отряды восставших были спаяны кровными узами: это были родственники, друзья, соседи, все они прекрасно знали местность, имели отлично налаженную цепь связи, с пристрастием, а потому безошибочно, выбирали себе «капитанов».

Подобные преимущества вполне уравновешивали и отсутствие полноценной медицинской и интендантской службы в Католической армии, и слабости ее вооружения. Нехватка ружей компенсировалась, особенно поначалу, вилами, косами, дубинами. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки. Настоящее же оружие приходилось брать в боях, и оно успешно добывалось. Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из числа республиканцев-дезертиров или иностранных наемников (немцев, швейцарцев). Это было немаловажно, поскольку Католическая армия, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела в период сельских работ. Всего за три недели марта повстанцы захватили весь край, почти не встретив сопротивления. В мае вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет, орган, призванный управлять «завоеванной страной» во имя «законного монарха» Людовика XVII, юного сына казненного короля. Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр Совет стал чем-то вроде антиправительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. В июне войска вандейцев заняли город Сомюр, открыв себе дорогу на Париж, но идти на столицу не осмелились. Напротив, они повернули на запад, вошли в Анжер, покинутый властями и защитниками, и в конце июня предприняли осаду Нанта, рассчитывая на помощь англичан.

Город отчаянно защищался, а среди атаковавших не доставало единства. Избранный генералиссимусом Кателино был смертельно ранен, и, проиграв уличные бои, деморализованные вандейцы сняли осаду. Летом 1793 г. в Вандее наступило затишье. Перевес сил оставался на стороне повстанцев. Мятежные крестьяне вернулись на свои поля, но по первому же сигналу были готовы вновь взяться за оружие. Республиканские власти никак не могли отважиться на решительные меры. Наконец, 1 августа, заслушав доклад Б. Барера, Конвент решил «уничтожить» Вандею, направив туда армию под командованием генералов Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Барер вновь добился направления в непокорные департаменты новых частей, на этот раз Западной армии, требуя «к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной». В середине октября у Швле, в самом сердце восстания, отряды мятежников потерпели сокрушительное поражение. Разгромленные «белые» во главе с Ларош-Жакленом стремительно отступали к Луаре, увлекая за собой свои семьи, которым грозило «революционное возмездие». Переправившись на другой берег, они начали тяжкий поход на север, в Нормандию, в надежде встретить там обещанную англичанами помощь.

Огромная толпа беженцев в 80 тыс. человек — женщин, детей и стариков, дворян и простолюдинов, — охранявшихся 30-40 тыс. солдат, растянулась на многие километры, грабя по дороге города и деревни в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но дойдя до Гранвиля, вандейцы убедились, что город на берегах Ла-Манша неприступен, а английского флота нет и в помине. Изнуренные беженцы потребовали, чтобы командиры вернули их к домашним очагам. Толпа с трудом двинулась обратно по уже опустошенному ими пути, оставив на нем 10 тыс. мертвых: голод, дизентерия, осенние дожди и заморозки добивали ослабевших людей. В декабре республиканцы захватили их, уже не способных сопротивляться, в Ле Мане и устроили резню. Остатки Католической королевской армии бежали вдоль Луары, отчаянно пытаясь прорваться на юг, и накануне Рождества 1793 г. погибли окончательно под ударами правительственных войск. В результате этой бойни уцелели лишь несколько отрядов, не участвовавших в этом трагическом походе в Нормандию, в частности, отряды Шаретта и Стоффле. Они продолжали действовать еще довольно долго, но «большая война» в Вандее практически уже закончилась.

В начале 1794 г. командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению страшного декрета от 1 августа 1793 г., решив покарать мирное население, поддерживавшее повстанцев. «Вандея должна стать национальным кладбищем», — заявил он. Тюрро разделил свои войска на две армии, по 12 колонн в каждой, которым было предписано двигаться навстречу друг другу с запада и с востока. «Адские колонны», как их тут же окрестили вандейцы, с января до мая жгли дома и посевы, разрушали изгороди, грабили, насиловали, убивали во имя республики. Счет жертв пошел на многие тысячи. Особый размах экзекуции приняли в Нанте, где организацией террора занимался член Конвента Каррье. Около 10 тыс. человек, часто никогда не державших оружия в руках, а просто сочувствовавших повстанцам — их жены, дети, родители, были казнены по его прямому приказу. Однако гильотины и расстрелов было недостаточно для воплощения его грандиозных карательных замыслов.

Половина «осужденных», так и не дождавшись суда, погибла в Луаре: людей, надеявшихся на обещанную было амнистию, усаживали в большие лодки, которые затапливались на середине реки, или просто сбрасывали в воду, связав руки. С супругов срывали одежду и связывали их попарно, прежде чем утопить. Беременных женщин обнаженными складывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, мальчиков со старухами, священников с юными девушками. Каррье называл такой способ казни «республиканскими свадьбами». Экзекуции часто проводились по ночам, при мерцающем свете факелов. Сам «нантский палач» любил наблюдать за их ходом: купив себе изящное суденышко, под предлогом надзора за берегами он раскатывал на нем по Луаре вместе со своими подручными и куртизанками…

Так за свою непокорность Вандея была потоплена в крови. Расправа длилась не один месяц. Лишь после термидорианского переворота (июль 1794 г.) политика репрессий была пересмотрена и начались поиски компромисса. В начале 1795 г. Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ. Соглашение подтверждало, что Вандея признавала республику, республика же в свою очередь обещала освободить непокорные департаменты на 10 лет от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников. Но высадка эмигрантов на Кибероне в середине лета вновь подтолкнула мятежных взяться за оружие и сорвала хрупкий мир. Республика направила против Вандеи генерала Л. Гоша. К весне 1796 г., после казней Стоффле и Шаретта, Вандея была окончательно обезглавлена.

Вандея была побеждена, но до конца не смирилась и не перестала бурлить, сохранив в себе ферменты политического брожения на протяжении всего XIX века. Возможно, в известной степени, она сохраняет их и до сих пор.

Невероятная ожесточенность столкновения двух встречных течений революционного процесса, небывалый масштаб репрессий, обрушившийся на непокорные департаменты в конце XVIII столетия, глубочайшим образом воздействовали на психологию людей и придали последующим поколениям вандейцев совершенно особые черты. Сформировалось специфическое региональное сознание, «особое лицо» Вандеи. Мятежный дух еще не раз давал о себе знать в особенно трудные моменты истории: в 1814 и в 1815 гг. Вандея поднималась против Наполеона; в 1832 г. — в поддержку легитимного монарха. Впоследствии на всех выборах она исправно отдавала свои голоса, как отдает их и сегодня, наиболее консервативным политическим партиям и течениям.

Список литературы

1. Манфред А.3. Великая французская революция. М., 1983.

2. Документы истории Великой французской революции, т. 1-2. М., 1990-1992.

3. Там же, т. 2, с. 229-259.

4. Cм. Les resistances a la Revolution. Actes du colloque de Rennes. 17-21 septembre 1985. Recueillis et presentes par Francois Lebrun et Roger Dupuy. Paris, 1987.

5. Tilly Ch. La Vendee. Paris, 1970.

6. Одной из редких попыток «политической реабилитации» Каррье, прозванного «нантским палачом», была книга: Gaston-Martin. Carrier et sa mission a Nantes. Paris, 1924.

7. Martin J.-С. Une guerre interminable. La Vendee deux cents ans apres. Nantes, 1985; idem. La Vendee et la France. Paris, 1987; idem. La Vendee et la Memoire. Paris, 1989.

Вандея
Н. Ю. Плавинская

Вандея - слово-символ. Это не просто одна из самых драматичных и кровавых страниц Французской революции. Уже давно отделившись от своего конкретного историко-географического содержания, понятие «Вандея» прочно вошло в современную политическую лексику как синоним контрреволюции низов. Именно контрреволюции, ибо якобинская, а затем и традиционная марксистская концепции революционного процесса долгое время слишком категорично наделяли приставкой «контр» любые движения, не совпадающие с восходящей линией революции. Сегодня мы уже готовы смотреть на это иначе, признавая, что контрреволюция - неизбежная часть революции, что именно последняя и порождает первую и разделить их бывает весьма трудно, а порой просто невозможно. Во Франции на протяжении всего десятилетия с 1789 по 1799 год революционным преобразованиям когда более, когда менее явно сопротивлялись не только старая феодальная знать, но и городские и сельские низы. Однако гражданская война, развернувшаяся в 1793 году на западе Франции, имела совершенно особое значение для всей последующей истории страны.
В начале 1793 года молодая французская республика, и без того раздираемая внутренними распрями, оказалась перед лицом возросшей внешней опасности: ее армии потеряли численное превосходство над силами антифранцузской коалиции, куда входили Австрия, Пруссия, Англия, Испания, Голландия и множество мелких государств Европы. Из-за воровства, процветавшего среди поставщиков, республиканские войска снабжались крайне скверно. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и возвращались к родным очагам. К февралю от 400-тысячной армии осталось всего 228 тыс. человек. Ставка на революционную сознательность и патриотизм не оправдывалась, и 24 февраля 1793 года Конвент принял декрет о принудительном рекрутировании еще 300 тыс. человек.
В отличие от предыдущих армейских наборов 1791 и 1792 годов, проходивших, пожалуй, даже с энтузиазмом, декрет 1793 года почти повсеместно вызвал глухое сопротивление. Особый оборот дело приняло на западе Франции, в Вандее, а точнее в департаментах, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандее, Нижней Луаре, Мене и Луаре и, наконец, Де Севре.
Вряд ли причиной восстания в Вандее, объединившего крестьян, часть городских ремесленников, провинциальной знати и духовенства стал этот злополучный рекрутский набор. Скорее он послужил лишь толчком, предлогом к открытому недовольству французов из глубинки, гораздо менее политизированных, чем жители крупных городов, по-крестьянски склонных к сохранению традиций и настороженно встречавших любые нововведения. Они многого ждали от нового порядка в 1789 году, но революционные преобразования, как это обычно бывает, прежде всего повлекли за собой нарушение привычного уклада их жизни. Налоговые тяготы лишь сильнее обременили крестьян. Распродажа национальных имуществ обошла их стороной. Реформы местного управления перемешали привычные границы прежних церковных приходов, карта департаментов не была издана.Особенно болезненно отозвались в душах глубоко религиозных жителей западной Франции декреты о гражданском устройстве духовенства, а затем и преследовании неприсягнувших конституции священников - «своих» и их замена «пришлыми», «чужими». Все это породило не столько тоску по недавнему прошлому, сколько глубокий протест против настоящего, хотя восставших и объединил девиз «За короля и веру». Уже летом 1792 года Вандея забурлила, однако тогда попытки восстания были подавлены. Принудительный набор в армию 1793 года (именно это, а не казнь короля, как можно было бы ожидать) стал последней каплей, переполнившей чашу крестьянского терпения.
Волнения начались в первых числах марта: в городке Шоле молодежь расправилась с командиром местной национальной гвардии. Спустя неделю противники рекрутского набора столкнулись с «истинными патриотами» в Машекуле: счет жертв пошел на сотни. На берегах Луары собрался отряд повстанцев, который возглавили каретник Кателино и лесничий Стоффле. Вскоре, в середине марта, в стычке с этим отрядом была разбита небольшая республиканская армия. Конвент, обеспокоенный развитием событий, в тот же день издал декрет, по которому ношение оружия или белой кокарды - символа королевской Франции, выбранного себе вандейцами, каралось смертной казнью. В ответ началось массовое вооружение крестьян и части горожан. Восставшие находили себе вожаков не только среди простлюдинов, но и среди местных дворян, знавших военное дело: Шаретта, Ларошжаклена и других.
Отряды вандейцев называли себя пышно и горделиво: Католическая королевская армия. Но на деле это было довольно аморфное объединение разрозненных полупартизанских, полурегулярных формирований. Постоянное соперничество вожаков весьма затрудняло совместные действия и серьезно ослабляло вандейцев. Все же в иные моменты Католическая армия насчитывала до 40 тыс. человек и представляла грозную опасность для правительственных войск. Отряды восставших были спаяны кровными связями, прекрасно знали местность, имели отлично налаженную связь между собой и с пристрастием, а потому безошибочно выбирали себе «капитанов». Благодаря этому меньше сказывалось и отсутствие полноценной медицинской, интендантской службы в Католической армии, и слабости ее вооружения. Ружей, особенно поначалу, конечно, не хватало, зато вил, кос, дубин было предостаточно. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки. Настоящее же оружие приходилось добывать в боях. Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из республиканцев-дезертиров или иностранных наемников (немцев, швейцарцев). Это было кстати, поскольку Католическая армия, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела, когда наступала пора сельских работ.
Лишь за три недели марта повстанцы захватили весь край, почти не встречая сопротивления. В мае вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет - орган, призванный управлять «завоеванной страной» во имя «законного монарха» Людовика XVII, юного сына казненного короля. Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр Совет стал чем-то вроде антиправительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента. В июне войска вандейцев заняли город Сомюр, открыв себе дорогу на Париж, однако не осмелились идти на столицу. Напротив, они повернули на запад, вошли в Анжер, покинутый властями и защитниками, и в конце июня предприняли осаду Нанта, рассчитывая с атлантического побережья дотянуться до помощи англичан. Город отчаянно сопротивлялся, а атакующим не доставало единства. Избранный генералиссимусом Кателино был смертельно ранен, и, проиграв уличные бои, упавшие духом вандейцы сняли осаду.
Летом 1793 года в Вандее наступило затишье. Перевес сил оставался на стороне повстанцев. Мятежные крестьяне вернулись на свои поля, но по первому же сигналу были готовы вновь взяться за оружие.
Республиканские власти никак не могли отважиться на крайние меры. Наконец, 1 августа, заслушав доклад Баррера, Конвент решил «уничтожить» Вандею, направив туда армию Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Баррер добился того, чтобы в непокорные департаменты послали новые части, требуя «к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной». В середине октября у Шоле, в самом сердце восстания, отряды мятежников потерпели сокрушительное поражение.
Разгромленные «белые» во главе с Ларошжакленом стремительно отступили к Луаре, увлекая за собой свои семьи, которым грозило «революционное возмездие». Переправившись на другой берег, они начали тяжкий поход в Нормандию в надежде встретить там обещанную англичанами помощь. Огромная, 80-тысячная толпа беженцев - женщин, детей и стариков; дворян и простолюдинов, которых охраняли 30-40 тыс. солдат, растянулась на многие километры, грабя по дороге города и деревни в поисках хоть какой-нибудь пищи. Но, дойдя до Гранвиля, вандейцы убедились, что город на берегах Ла-Манша неприступен, а английского флота нет и в помине. Изнуренные беженцы потребовали, чтобы командиры вернули их к домашним очагам. Толпа двинулась обратно по уже опустошенному ими пути, оставив на нем 10 тыс. мертвых: голод, болезни и осенние заморозки добивали ослабевших людей.
В декабре республиканцы захватили уже не способных сопротивляться мятежников в Ле Мане и устроили резню. Остатки Католической королевской армии бежали вдоль Луары, пытаясь прорваться на юг, и накануне Рождества 1793 года погибли окончательно под ударами правительственных войск. Уцелели лишь те отряды, которые не участвовали в трагическом походе в Нормандию, в частности отряды Шаретта и Стоффле. Они продолжали действовать еще довольно долго, но «большая война» в Вандее практически уже закончилась.
В начале 1794 года командующий Западной армией генерал Тюрро приступил к исполнению страшного декрета от 1 августа, решив покарать мирное население, поддерживавшее повстанцев. «Вандея должна стать национальным кладбищем», - угрожающе заявил он. Тюрро разделил свои войска на две армии, по двенадцать колонн в каждой, которые должны были двигаться навстречу друг другу с запада и с востока. «Адские колонны», как их тут же окрестили, с января до мая жгли дома и посевы, грабили, насиловали, убивали - и все это «во имя республики». Счет жертвам шел уже на многие тысячи. Но особенно чудовищными были экзекуции в Нанте, где свирепствовал член Конвента Каррье. Около десяти тысяч человек, многие из которых никогда не держали оружия в руках, а просто сочувствовали повстанцам, были казнены. Одни погибли под ножом гильотины, другие в Луаре: людей усаживали в большие лодки и пускали на дно посередине реки. С супругов срывали одежду и топили попарно. Беременных женщин обнаженными связывали лицом к лицу с дряхлыми стариками, священников - с юными девушками. Каррье называл такие казни «республиканскими свадьбами». Он любил наблюдать за ними с изящного суденышка, плавая по Луаре со своими подручными и куртизанками. Так за свою непокорность Вандея была потоплена в крови.
Расправа длилась долго. Лишь после термидорианского переворота (июль 1794) начались поиски компромисса. В начале 1795 года Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ: Вандея признала республику, республика же, в свою очередь, обещала освободить на десять лет непокорные департаменты от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников. Но высадка эмигрантов на Кибероне в середине лета вновь подтолкнула мятежников взяться за оружие и сорвала хрупкий мир. Республика направила против Вандеи генерала Гоша. К весне 1796 года после казней Стоффле и Шаретта она была окончательно обезглавлена.
Мятежный дух Вандеи еще не раз давал о себе знать в особенно трудные моменты истории: в 1814 и 1815 годах она поднималась против Наполеона, в 1832-м - в поддержку законного монарха. Впоследствии на всех выборах Вандея исправно отдавала свои голоса, как отдает их и сегодня, наиболее консервативным политическим партиям и течениям.

Более глубокие, чем рекрутский набор, причины Вандейского мятежа заключались в недовольстве крестьян аграрной политикой Конвента. Уничтожение феодальных обязательств в течении четырех лет оставалось только на бумаге. Также крестьяне были разделены на активных и пассивных граждан — последние лишились права голоса. Массовое недовольство революцией у бедняков вызывали новые правила, по которым управление общинными делами перешло к более зажиточным крестьянам. Учредительное собрание уничтожило мирской сход в деревнях.

Сыграла свою роль казнь Людовика XVI. Расправа убедила многих вандейцев, что монарх хотел добра простым людям, за что парижане и лишили его жизни. Недовольные выходили на улицы, объявляя о своей преданности — малолетнему сыну казненного короля, томившемуся в замке Тампль.

Сельское население поддерживали священники и дворяне, которые использовали против республики религиозность масс и их приверженность к монархизму. Всего за оружие взялось несколько десятков тысяч человек. Однако поначалу их силы были раздроблены.

Вандейский повстанец

Вандея, находящаяся на западе Франции, являлась тогда самой экономически отсталой и неразвитой областью страны. Крестьянское восстание отличалось жестокостью. Жители деревни вымещали злость на всех, кто жил лучше их или поддерживал новый порядок: богатых горожанах, купцах, ростовщиках, городских должностных лицах.

Опознавательным знаком повстанцев было сердце Иисуса из красного сукна, которое они вышивали на своих куртках. Свои силы вандейцы называли Католической и Королевской армией. В первые недели мятежа вооруженные отряды возглавляли выходцы из низов. Затем на их место пришли дворяне и офицеры.

Жак Кателино — один из предводителей вандейцев

Именно восстание в Вандее (вместе с поражениями французов в Бельгии и изменой Дюмурье) стало предлогом для создания Революционного трибунала и принятия нескольких жестоких законов. Закон о наказании мятежников, например, использовали для проведения большинства казней «врагов революции».

Вандейцам удалось объединить свои силы к лету 1793 года. Ее численность составляла 40 тысяч человек. Высший военный совет назначил главнокомандующим Жака Кателино, который в начале революции был бедным торговцем полотнами. Армия повстанцев направилась к Нанту, однако взять его не смогла. Штурмовать хорошо защищенные города крестьяне не умели. Кателино был смертельно ранен в бою и погиб.

Характер гражданской войны изменился после того, как осенью против вандейцев на запад страны перебросили опытных и закаленных бойцов гарнизона Майнца. В октябре Католическая и Королевская армия была окружена и разгромлена у Шоле.

Отступление вандейцев после битвы при Шоле

Жестокость расправы над побежденными была столь же беспощадной, как и жестокость самого крестьянского мятежа. В начале 1794 года в Вандее свирепствовали «адские колонны» генерала Луи Мари Тюрро. Военные комиссии, заработавшие в Западной Франции, вынесли несколько тысяч смертных приговоров. Пленных вандейцев сажали на барки, которые отводились на середину Луары и там же топились. Конвент аплодировал донесениям о казнях.

Хотя вандейский мятеж был подавлен, запад Франции так и остался контрреволюционным. В дальнейшем там действовало похожее крестьянское движение шуанов, которое с перерывами оставалось акивным вплоть до 1800 года. Его эпицентром были Бретань и Мэн.

Более подробно о причинах ненависти горожан-революционеров к «вандейским нелюдям» вы можете прочесть в статье « ».

“Principium , - для которого необходим Рrinceps , - существования заместителя Бога на Земле, посредника между Λόγος и δήμος , неотделим от души каждой здоровой нации. Желание же дать δήμος верховную власть - сиречь, инкарнировать Λόγος в δήμος , есть жесточайщее преступление перед духом народным, извращение сущности человеческой, которые не могут не повлечь за собой цепь преступлений, одно ужаснее другого.
И вот заревели глотки цареубийц, и - впервые в мировой истории - демократически избранная ассамблея единодушно проблеяла о необходимости геноцида собственного народа, а "адские колонны" направились в Вандею жечь младенцев, насиловать их матерей да натягивать человечью кожу на республиканские барабаны, по которым любознательные туристы и по сей день могут постучать в приморских музеях Марьянны-Номер-Пять…”

Нескрываемые с 1789-го года корчи Франции преподносятся не как патологическое ответвление от сверх здорового состояния, но как логическое продолжение французской культуры; недалёкие эволюционисты убеждают, что путч дня Святого Камилия только подвел некий итог творчества Рабле, Монтеня и Вольтера. После данного утверждения следует и естественное для "социал-дарвинистов" заключение: "некогда подчинившая себе весь цивилизованный мир французская культура выбрала революцию, а потому и вам, народы Eвропы, если вы желаете следовать высшей культуре, необходимо реализовать слова Интернационала - стереть с лица земли ваше прошлое".
В настоящий момент данная установка воспринимается "бывшими" цивилизованными народами как нечто само собой разумеющееся - так патология "эпохи просвещения" окончательно поработила мир. ..
А теперь зададимся на миг одним невозможным вопросом: что будет, если внезапно эта страдалица-Франция излечится от мук, признает болезнью свою более чем двухсотлетнюю летаргию, - и признает это перед всем светом! - а именно, вернётся в своё естественное, до-путчевое состояние? Какой резонанс вызовет в мире подобное выздоровление Франции?”

В то время как Франция после путча 1789 AD, должна была вести войну со всей Европой, загорелась междоусобная война в пределах самого бывшего королевства, выразившаяся в освободительном восстании в Вандее.

В этой провинции ещё господствовал дух “La Belle France”, a в населении преобладали здоровые стремления к сохранению естественных порядков, к правому укладу.

Казнь короля, вмешательство охлократического правительства во внутренние дела церкви, фискальные нововведения, тотальная коррупция и воровство, грабёж и всякого рода обложения, возбудили в стране волнение, имевшее сначала более религиозный и мировозренческий, нежели роялистский характер.

После 1792 AD, когда путч принял не только антиклерикальное, но прямо атеистическое направление, все католики, то есть большинство населения, почувствовали себя оскорблёными. Это оставалось одним из главных источников сопротивления вплоть до Крнкордата Буонапарте, заключёным с папой в 1801 AD.

В 1792 AD многие приходы поддержали своих священников, отказавшихся приносить присягу трёхцветным властям. Ответом им были регулярные вылазки городской черни в деревни, где они разрушали церкви и нападали на refractories (строптивцев)

Постепенно усиливаясь, волнения перешли в открытое восстание, когда конвент ввиду предполагавшегося усиления численности республиканских армий заменил прежнюю вербовку принудительными рекрутскими наборами. Военные потери и при вторжении республиканцев в Австрийские Нидерланды и Савойю и в боевых действиях против Первой коалиции были просто беспримерными.

Тотальное воровство, процветавшее среди поставщиков, которым покровительствовал генерал Дюмурье, вело к скверному снабжению республиканских войск. Полуголодные, плохо одетые добровольцы все чаще пользовались предоставленным им законом правом и покидали свои части, возвращаясь к родным очагам.

Декрет о принудительном рекрутировании дополнительных 300 тыс. человек почти повсеместно вызвал глухое сопротивление.

Ведь на западе, никогда не освобождали от воинской службы, как это часто случалось с сыновьями республиканских чиновников и профессионалов: казалось, только крестьяне-католики должны были умирать за атеистическую республику, к которой они вовсе не стремились.

В мае 1792 AD Дантону сообщили, что предположительно маркиз де ля Руайран в Бретани готовит заговор.Заговор был расстроен ещё в зародыше, но он послужил катализатором двух связанных между собой массовых восстаний: освободительные восстание в Вандее и войну шуанов, охватившие запад Франции более чем на десятилетие.

В начале марта вспыхнул мятеж в Бретани, Анжу, Пуату. Быстро подавленный в Бретани, мятеж продолжал расширяться в районах к югу от Луары, где ненависть к четвёртому сословию дополнилась у крестьянства и дворянства протестом против разрушения традиционного уклада жизни. Причиной недовольства крестьянства и дворянства явилось резкое усиление в ходе путча политического могущества четвёртого сословия и его экономической позиции в деревне (за счёт скупки национализированных земель церкви и др.)

Крестьяне и petite дворяне выступили против притеснений со стороны республиканского режима, который для них являлся худшим, чем предыдущий.

Мы хорошо знакомы с концепцией трёх сословий, но гораздо хуже осведомлены о полемике вокруг сословия четвертого. А такая полемика велась, к тому же не один век. В идее четвертого сословия проявилась сама квинтэссенция динамичного состояния мира, смены, ломки мировоззрения человека. "Четвертое сословие" - это класс ростовщиков и спекулятивной буржуазии (Wuocher ), который управляет тремя остальными
Контур нового класса проступал в нетрадиционных торговых схемах, в пересечении всех и всяческих норм и границ (как географических, так и нравственных). Диапазон его представителей - от ростовщиков и купцов до фигляров и писак.
Это было время распространения эгалитарной, еретической модели, вытесняющей духовную вертикаль. И, наконец, это был период раскола Universum Christianum - универсального пространства спасения. Параллельно проекту универсального пространства спасения Universum Christianum этот мир-двойник тотальной лжи создаёт свой собственный амбициозный глобальный проект левого изврата - построения вселенского Pax Oeconomicana и полигоном для обкатки новых технологий стала Франция.

Особый оборот дело приняло, на западе Франции, в Вандее.

В действительности за этим словом стоят четыре департамента, расположенных вдоль нижнего течения Луары и к югу от него: собственно Вандея, Нижняя Луара, Мэн и Луара и наконец Де Севр.

Рекрутский набор послужил лишь толчком, предлогом к открытому выражению недовольства, уже давно накапливавшегося в сердцах истинных французов, склонных к традиционализму и настороженно встречающих любые паталогические нововведения, гораздо менее “зараженных”, чем жители крупных городов.

Вандейское восстание отличалось чисто народным характером (впрочем как и борьба в Марселе, Лионе etc.). В любой другой стране Европы приверженность вандейцев традиционному образу жизни вызвала бы всеобщее восхищение. Их нравственность и цельность проявилась, например, когда умирающий де Боншан помиловал 5000 своих пленников. Их враги без колебаний обратились к геноциду, а потом покрыли свои жертвы клеветой.

Франция так по сей день и не справилась с этой ужасной историей геноцида французов французами (populidde).

Восстание началось в марте 1793 AD в Сен Флорен-сюр-Луар, но вскоре охватило все деревни bocage (подлеска)

Пользуясь топографическими условиями местности, изрезанной оврагами, покрытой лесом и мелким кустарником, многочисленые отряды insurgentеs не только с успехом отражали нападения трёхцветных войск, но и вторгались в соседние провинции, пытаясь распространить в них борьбу против правительства "вакуумной троицы", этих "свободы, равенства, братства"

Восстание развивалось с чрезвычайной быстротою. 4 марта был убит комендант города Шоле, 10-го толпы крестьян напали на Машекуль, а 12-го овладели Сен-Флораном.

В течение нескольких дней во всех Вандейских приходах не умолкал звон набата, и около 100 тысяч крестьян взялись за оружие.

Из шести главных предводителей (генерал Жиго д"Эльбе, маркиз де Боншан, маркиз де Лескюр, месье Анри или де Ларошжаклен, де Шаретт, Жак Кателино и Жан Стоффле) первые пятеро принадлежали к старому дворянству, местным помещикам, a остальные - к третьему сословию (сокольник Кателино из Пен-ан-Мож и егерь Стоффле из Монлеврие).

Кателино, избранный главнокомандующим, 15 марта овладел Шоле, захватив до 700 пленных и 4 орудия.

В это время в Вандее войск почти совсем не было, a части “национальной гвардии”, разбросанная по стране мелкими бандами, оказалась не в состоянии противодействовать народному восстанию.

Начальник республиканских войск, генерал Марсе с 3 000 человек и 7 орудиями овладел городом Шантоне, пользуясь тем, что крестьяне разошлись для обработки полей; но 19 марта его отряд потерпел поражение при Сен-Венсане, после чего д"Эльбе двинулся к Шаланну и занял этот город.

Убедясь в серьезности положения дел, конвент распорядился сформированием двух корпусов (20 тысяч) под началом генерала Беррюйэ и Канкло и двинул их на восточную и южную границу восставшей провинции. Конвент издал декрет, согласно которому ношение оружия или белой кокарды, символа "королевской" Франции, принятого вандейцами, каралось смертной казнью.

В первой половине апреля республиканские войска начали движение в лесистую часть Вандеи пятью колоннами:

1-я (4 т.), Буляра, двинулась в ю.-з. направлении на Сабль д"Олон, С.-Жилль и Бовуар
2-я (21,5 т.), Кетино, на Лезобье
3-я (10 т.), Легонье, в направлении Везен - Шоле
4-я, самого Беррюйэ (3 700 ч.), - на Шемилие,
5-я (2,5 т.), Говилье, должна была переправиться через Луару и идти к С.-Флорану.

Первые удары Боншана, двинувшегося от С.-Флорана к Шемилие, обрушились на колонну Беррюйэ, которая была разбита 11 апреля.

Подкрепленный войсками Ларошжаклена, Боншан (Charles-Melchior Arthus, Marquis de Bonchamps 1760 –1793 AD) атаковал колонну Кетино y Лезобье (13 апреля) и нанёс ей поражение.

Три дня спустя Кателино и д"Эльбе (16 апреля) разгромили отряд Легонье y Корона, a при Бопрео такая же судьба постигла колонну Говилье (20 апреля), атакованную соединенными силами д"Эльбе и Боншана.

Насколько роялисты действовали успешно в северо-восточной части Вандеи, настолько неудачны были их действия в юго-западной.

Энергичное наступление Буляра, на соединение с которым через Машекуль спешил из Нанта отряд Бейсера, принудило Шаррета к отступлению.

Тем временем в северо-восточной Вандеи главная армия роялистов генерала д"Эльбе (20 тысяч, 12 орудий) овладела Шатильоном, Аржантоном, Бресюиром и Вийе, a затем, окружив отряд Кетино y Tyapa (5 мая), заставила его положить оружие.

Вслед за тем армия Королевская католическая Армия Святых разделилась на три отряда: отряд Боншана должен был действовать на Луаре, д"Эльбе - в центре и Шаррета - в нижней Вандее.

9 мая роялисты заняли Партене, a 13 мая - Шатеньере, Боншан и д"Эльбе сделали 16 мая попытку атаковать отряд республиканцев Шальбо y Фонтенэ.

Атака была отбита, и “белые” потеряли при этом около 4 тысяч убитых и почти всю артиллерию.

Неудача не обескуражила стойких вандейцев: получив подкрепления, они снова перешли в наступление и y Фонтенэ (24 мая) нанесли поражение войскам Шальбо.

Пока происходили указанные события, высший командный состав республиканских войск подвёргся перемене: вместо Беррюйе был назначен Бирон, получивший предписание оцепить границы Вандеи от Сомюра до Сабль д"Олон, в то время как генерал Канкло должен был двигаться к Луаре.

Королевская католическая Армия Святых
В моменты наивысшего единства Католическая армия объединяла до 40 тысяч человек и представляла серьезную опасность для республиканских войск. Она выступала под белым штандартом с лилиями и девизом: “Да здравствует Людовик" XVII”.
Воины этой армии носили монашеский наплечник и изображение Божественного сердца и креста в пламени .
Они учавствовали в 21 жестокой битве, победили на залитом кровью поле боя при Шоле, захватили Анж, осадили Нант и вступили в провинции Мен и Анжу.
Их отчаянное мужество запечатлелось в приказах месье Анри: “Если я пойду вперёд, идите зп мной! Если я стану отступать, убейте меня! Если я умру, отомстите за меня!”
Воины этой армии были спаяны кровными узами и неформальными связями: это были родственники, друзья, соседи, все они прекрасно знали местность, имели отлично налаженную цепь связи, с пристрастием, а потому безошибочно, выбирали себе "капитанов".
Подобные преимущества вполне уравновешивали и отсутствие полноценной медицинской и интендантской службы в Католической армии, и слабости её вооружения. Нехватка ружей компенсировалась, особенно поначалу,серпами, вилами, косами, дубинами и охотничьими ружьями. Собранные по замкам старинные пищали заменили восставшим пушки.
Настоящее же оружие приходилось брать в боях, и оно успешно добывалось.
Со временем вандейцы неплохо вооружились и даже создали постоянные военные формирования из числа солдат республиканской армии, перешедших на сторону народа или иностранных наёмников (немцев, швейцарцев).
Это было немаловажно, поскольку Королевская католическая Армия Святых, состоявшая более чем на две трети из крестьян, значительно редела в период сельских работ.
В мае 1793 AD вандейский штаб, объединивший командиров и вожаков разных отрядов, создал Высший совет, орган, призванный управлять "отвоёванной страной" во имя "законного монарха" Людовика XVII, юного сына казнённого короля.
Обосновавшийся в Шатийон-сюр-Севр, Совет стал чем-то вроде легитимного правительства и занимался изданием декретов, прямо противоположных по содержанию декретам Конвента.

Между тем, Кателино (20 тысяч) форсированным маршем двинулся к Сомюру, где 11 июня нанёс поражение республиканским войскам Мену (8 тысч) и взял Сомюр, a 13 июня и Анжер.

В это время в Бретани,с 19 по 25 июня, представители бретонских городских коммун, собравшиеся в Ренне, принимают решение о сборе войск, совместно с нормандцами.
Вооруженное выступление, плохо подготовленное, не имеющее талантливых военных руководителей, потерпело крах 13 июля, у Паси-сюр-Эр.

Увлечённые успехом, Вандейские начальники решились перенести освободительную войну за пределы своей провинции и напасть на Нант, овладение которым обеспечило бы им сообщение с морем и доставило бы опорный пункт.

Несмотря на огромное превосходство в силах (38 тысяч против 12 тысяч Канкло и Бейсера), штурм Нанта был отбит (29 июня), a сам генерал Кателино смертельно ранен и, проиграв уличные бои, деморализованные вандейцы сняли осаду.

В беспорядке армия переправилась обратно через Луару, Шаррет отступил к Леже, a Ларошжаклен под напором “синей” дивизии Лабарольера очистил Сомюр, немедленно занятый противником.

7 июля Канкло вошел в связь с прибывшей из Тура в Сомюр дивизией Лабарольера, которая 12 июля выступила к Вийе, выдвинув авангард Мену к Корону.

17 июля авангард этот был отброшен вандейцами на главные силы, которые 18 июля при Вийе были атакованы Пироном (12 тысяч вандейцев) и разбиты.

Успех дела при Вийе был, однако, омрачён крупной неудачей под Люсоном (14 августа), где республиканский генерал Тенк с 10 тысячами разбил 30-тыс. армию д"Эльбе, потерявшую 5 тыс. человек и 17 opудий, тогда как потери республиканцев не превосходили 500 человек.

Тем временем д"Эльбе (Maurice Joseph Louis Gigost d"Elbée, 1752 –1794 AD) был избран главнокомандующим по смерти Кателино.

В то же время, убедясь в ненадежности боевых сил, действовавших против народа, прав-ство распорядилось о перевозке на берега Луары войск из Майнца и Валансьена.

Однако еще до прибытия новых республиканских войск вандейцам удалось одержать ряд побед над республиканскими отрядами.

1 августа, заслушав доклад Б. Барера, Конвент решил "уничтожить" Вандею, направив туда армию под командованием генералов Клебера и Марсо. Однако 19 сентября республиканские силы были наголову разбиты. Барер вновь добился направления в непокорные департаменты новых частей, на этот раз Западной армии, требуя "к 20 октября покончить с гнусной Вандейской войной"

В начале октября республиканская армия генерала Лешеля предприняла общее наступление двумя колоннами и после нескольктх небольших столкновений с отдельными отрядами инсургентов 17 октября при Шоле нанесла полное поражение 40-тысячной “королевской католической армии”, потерявшей 20 % личного состава, 12 орудий и двух своих вождей - д"Эльбе и Боншана.

По смерти обоих предводителей главное начальство над войсками перешло к Ларошжаклену (Henri du Vergier, comte de La Rochejaquelein 1772 –1794 AD) – Месье Анри .