Пьеса жизнь человека. Леонид андреев - жизнь человека
Андреева привлекают в символизме неограниченные возможности символа как выразителя глубинного, тайного, мистического, как средства равновесия между внутренним и внешним, идеальным и реальным, как способа выражения трагического мироощущения автора. В то же время такие особенности андреевского творчества, как "пренебрежение конкретным, крайняя субъективность", "одноосмысленность" и схематизм образов, "пессимизм и космизм мироощущения" (3, 8) могут восприниматься и как приметы экспрессионизма, расцвет которого отмечают в 10-е годы в Германии, но в произведениях русского писателя Андреева уже в 900-е годы можно отыскать его начало. Таким образом, реалистические, символистские, экспрессионистские тенденции в творчестве Андреева не противоречат друг другу, а находятся во взаимодействии и единстве (4).
Примером подобного синтеза стала драма "Жизнь Человека" (1906). Осенью 1906 года умерла Александра Михайловна Велигорская, жена, близкий друг и помощник писателя. Пьеса "Жизнь Человека" - "последняя вещь", над которой Андреев и его жена "работали вместе". Состояние безнадёжности, в котором находился писатель, усиливалось разочарованием в революции, которую он бурно приветствовал вначале, а затем, увидев в ней преобладание стихийного, разрушающего начала (бунт, а не революция), осудил. Трагическое мироощущение писателя нашло отражение в "Жизни Человека" и других произведениях этого периода ("Тьма", "Царь Голод", "Чёрные маски", "Иуда Искариот" и другие).
Драма "Жизнь Человека" - "представление из пяти картин с прологом". "Вот пройдёт перед вами вся жизнь Человека, с её тёмным началом и тёмным концом", - начальной фразой монолога, который произносит Некто в сером, автор определяет цель и настроение своей пьесы. Исследователи относят "Жизнь Человека" к "циклу драм, посвящённых жизни человека и человечества"; к которому принадлежат и более поздние драмы - "Царь-Голод", "Анатэма" (5, 16). Цель автора - показать жизнь человека с момента зажжения свечи (рождение) до момента, когда свеча гаснет (смерть). В "Прологе" Некто в сером формулирует основные принципы жизни человека; в "пяти картинах" драмы на примере конкретной (и одновременно общей) человеческой судьбы автор показывает, как эти принципы воплощаются в жизнь (6). Давайте же посмотрим, какой представляется Андрееву жизнь человека.
Молодость Человека светла и полна надежд на счастье, поэтому во второй картине - "Любовь и бедность" - на сцене главенствует белый цвет - цвет невинности и надежды: белые стены, белые колонны, белые одежды на Человеке и Жене Человека - всё пронизано солнечными лучами. Человек молод, талантлив, любит и любим, он счастлив - "светло и ярко горит свеча" его жизни. Но уже в конце этой картины начинает звучать "коротенькая, в две музыкальные фразы, полька, с подпрыгивающими, весёлыми и чрезвычайно пустыми звуками" - символ неизбежного движения "от верха к низу" - к потере любви, растрате таланта, к новым разочарованиям и страданиям.
Третья картина - "Бал у Человека" - анализируется подробно. Учитель просит учеников "расшифровать" ремарку: показать, как через сценографию - детали обстановки, цвет, свет, с помощью музыки, портретных характеристик, используя художественные приёмы - контраст, сравнение - автор раскрывает глубинный смысл свершающегося на сцене действия.
Бесприютность людей объясняется их несвободой от жестокой и неотвратимой Судьбы. В пьесе “Жизнь человека” Андреев заостряет тему зависимости личности от воли Рока. Человек приходит в мир из неведомого черного океана. Туда же ему неизбежно предстоит вернуться в назначенный час. Человек не хозяин своей жизни. Рядом с ним все время Некто в сером - символ всего того, что препятствует свободе личности, символ “железного предначертания”. Главный герой пьесы, собирательный образ, воплощение всех людей, “влекомый временем... непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низу к верху, от верху к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимется нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час - минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствием, он покорно совершит круг железного предначертания”.
Пять картин пьесы, показывающие пять периодов человеческой жизни, иллюстрируют эту мысль. Попытки героя победить Непреложное наталкиваются на равнодушие Некоего в сером с горящей свечой в руках, монотонно повторяющего: “Но убывает воск, съедаемый огнем. - Но убывает воск”. Однако и сам писатель, и многие его современники видели истинное величие и трагизм в том, что Человек, несмотря ни на что, не сдается, а борется до конца. По мнению А. Блока, герой пьесы не побоялся вызвать на бой “неумолимую, квадратную, проклятую Судьбу”.
В представлении Л. Андреева, человеческая жизнь одинока, печальна, механистична. Действительность жестока и беспощадна. Писатель сострадает героям, утратившим последнюю опору в мире, но наибольший интерес вызывают у него те, кто сохранил способность к сопротивлению, для кого само отчаяние становится источником самопознания. Пусть борьба бесперспективна, пусть человек обречен, но он не должен добровольно соглашаться на роль покорного орудия в руках Судьбы.
Во время всего действия пьесы на сцене будет находиться одна странная личность, одетая во все серое. И именно эта личность будет как бы держать всю жизнь человека, самого обычного, в своих руках – и это в прямом смысле. Жизнь человека подобна - свече, которая может так же сильно гореть, как и постепенно таять.
Эта свеча в руках серой личности – символ жизни, которая подобна именно этой вещи от начала рождения до конца смерти. Это личность как бы и хранитель этой жизни человека, но вместе с тем он – еще и свидетель, свидетель всех действий, которые производит в своей жизни это существо человеческое. Как бы уже наперед видит тайный свидетель, как этот человек превращается из мальчика - в юношу, потом – в молодого человека, а после – в степенного человека, а еще после – в старика, немощного и изнеможенного.
И сейчас на данный момент этот человек находиться на этапе мужа, который волнуется за свою жену, рожающую на данный момент ребенка. Он волнуется, и даже в какой-то степени ненавидит этого младенца – за то, что он принес такие муки его жене, своей матери, а также ему, отцу его – ведь он мучился морально, волнуясь и переживая за обоих.
Вот так постепенно проходит жизнь этого Человека. А в это время, старухи хихикают и смеются все в уголке сгрудившись. Они также обсуждают и не обращают внимание, что иногда говорят слишком грубо и цинично. Потом становиться ясно, что родился человек. А сам отец человека, враз успокоившись, становиться более покладистым и уже не таким напряженным.
После этого, уже сами родители начинают обсуждать, как же назвать своего ребенка, только что родившегося. А также, остальные проблемы, которые связаны с питанием, здоровьем самого младенца.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Андреев. Все произведения
- Ангелочек
- Жизнь Человека
- Роза мира
Жизнь Человека. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Ибсен Пер Гюнт
Ибсен Пер Гюнт веселый мальчишка любящий рассказывать истории. Люди принимают его рассказы за небылицы и выдумки, думают что Пер таким образом выделывается.
- Краткое содержание Эдгар По Тайна Мари Роже
Французская полиция привлекает Огюста Дюпена к раскрытию убийства мадемуазель Мари Роже. До этого случая Дюпен раскрыл убийство мадам ДЭспанэ и ее дочки.
- Краткое содержание Песнь о Роланде
Семь лет французский король Карл вместе со своей многотысячной армией пытался завоевать Испанию. Много городов и крепостей было захвачено. Оставшихся в живых сарацин обращали в христианскую веру.
- Краткое содержание Гаршин То, чего не было
Действие сказки разворачивается на собрании различных насекомых, среди которых разгорается спор о смысле жизни. Каждое животное - это собирательный образ какого-то слоя людей
- Краткое содержание Маршак Кот и лодыри
Школьные товарищи вышли на занятия. По дороге они свернули на каток и решили пропустить уроки. Коньки у них были с собой, как и толстые школьные ранцы с книжками.
Во время всего действа на сцене присутствует Некто в сером и безымянный второй персонаж, молча стоящий в самом дальнем углу. В прологе Некто объясняет зрителям, что будет происходить на сцене. Это будет жизнь Человека, от самого рождения до смертного одра, подобная свечке, которую он, будет держать в своей руке.
Прислушиваясь к воплям роженицы, на сцене хихикающие старухи ведут беседу. Как одиноко звучит крик одного человека, заметила одна старуха. Когда все разом говорят их не слышно, а закричит один и кажется как будто все к нему прислушиваются. А как странно он кричит, ухмыляется другая старуха. Когда самому больно, никто не замечается странность своего крика. А как беспомощны и смешны дети! Рождаются они в муках, животные и те легче родят. И живут легче и помирают.
Старух множество, они будто хором говорят монолог.
Речь их прервал Некто в сером, восклицая, что Человек родился. Родитель Человека идет через сцену с врачом, признаваясь, что он мучился в часы рождения сына на свет, как жалко ему жену, как ненавистен ему младенец, доставивший ей страдания. И как он благодарит Бога за появление сына.
На сцене ходят родственники. Их фразы это лишь то же бормотание старух.
Человек уже вырос. У него любимая супруга и любимая профессия архитектора, но нет при этом денег. Соседи трещат на сцене о том, что это странно. Эта пара молода, счастлива, здорова, но на них без жалости не взглянешь, они постоянно голодны.
Человек и Жена смущены и говорят друг другу о своей зависти к обеспеченным людям, которых видят они на улицах.
Человек обещает Жене, что они выберутся из бедноты.
Жена Человека легко погружается в мечты о богатстве.
Наконец осуществилось, Человек богат, заказчиков у него несметно, его Жена утопает в роскоши. Они дает чудные балы, где наигрывает удивительный оркестр. Танцуют пары, восхищаясь, что их пригласили на вечер к Человеку.
Зашел Человек, он уже стар. За богатство ему пришлось выплатить летами своей жизни. Постарела и его супруга. С ними через анфиладу прекрасных комнат идет множество друзья с белыми розами в кармашках и, не меньшее число врагов с желтыми розами в кармашке. Пары, прекратив танцевать, следуют за ними на чудесный пир.
Он опять нищ. Прошло увлечение его творениями. Он истратил богатство на друзей и врагов. Теперь лишь крысы бегают рядом с ним, друзья давно не приходят. Обветшалый дом никто не хочет покупать. При смерти сын Человека. Он и супруга встали на колени и молятся Ему, который стоит не двигаясь в дальнем углу.
Человек проклинает того, кто следит из угла сцены за ним.
Алкаши и старухи в таверне удивлены: сидящий за столиком Человек сидит много, а пьёт мало. Что это значит? Человек бредит в своем хмельном состоянии.
Человек всего лишился: и сына, и жены, и друзей, и дома, и богатства, и славы, и самой жизни.
Старухи закружили вокруг столика, с Человеком со склоненной головой за ним. Их пляски имитируют прекрасный танец юных девушек на давнем балу у Человека.
Он встал во весь рост перед ликом смерти, вскинув седую голову вверх и громогласно, резко, с отчаянием выкрикнул то ли небу, то ли пьяницам, то ли аудиторию, то ли Некто в сером, вопрошая где его оруженосец, его меч и его щит?
Некто в сером посмотрел на свечной огарок, он сейчас моргнет в последний раз и потухнет.
Человек крикнул, что он безоружен и тьма обступила его.
Краткое содержание пьесы «Жизнь Человека» пересказала Осипова А.С.
Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Жизнь Человека». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.
Пролог
Некто в сером , именуемый Он , говорит о жизни Человека. Подобие большой, правильно четырехугольной, совершенно пустой комнаты, не имеющей ни двери, ни окон. Все в ней серое, дымчатое, одноцветное: серые стены, серый потолок, серый пол. Из невидимого источника льется ровный, слабый свет – и он так же сер, однообразен, одноцветен, призрачен и не дает ни теней, ни светлых бликов. Неслышно отделяется от стены прильнувший к ней Некто в сером. На Нем широкий, бесформенный серый балахон, смутно обрисовывающий контуры большою тела; на голове Его такое же серое покрывало, густою тенью кроющее верхнюю часть лица. Глаз Его не видно. То, что видимо: скулы, нос, крутой подбородок, – крупно и тяжело, точно высечено из серого камня. Губы Его твердо сжаты. Слегка подняв голову, Он начинает говорить твердым, холодным голосом, лишенным волнения и страсти, как наемный чтец, с суровым безразличием читающий Книгу Судеб.
– Смотрите и слушайте, пришедшие сюда для забавы и смеха. Вот пройдет перед вами вся жизнь Человека, с ее темным началом и темным концом. Доселе небывший, таинственно схороненный в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем, – он таинственно нарушит затворы небытия и криком возвестит о начале своей короткой жизни. В ночи небытия вспыхнет светильник, зажженный неведомой рукою, – это жизнь Человека. Смотрите на пламень его – это жизнь Человека.
Родившись, он примет образ и имя человека и во всем станет подобен другим людям, уже живущим на земле. И их жестокая судьба станет его судьбою, и его жестокая судьба станет судьбою всех людей. Неудержимо влекомый временем, он непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низу к верху, от верху к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час – минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания.
Вот он – счастливый юноша. Смотрите, как ярко пылает свеча! Ледяной ветер безграничных пространств бессильно кружится и рыскает, колебля пламя, – светло и ярко горит свеча. Но убывает воск, съедаемый огнем. Но убывает воск.
Вот он – счастливый муж и отец. Но посмотрите, как тускло и странно мерцает свеча: точно морщится желтеющее пламя, точно от холода дрожит и прячется оно. Ибо тает воск, съедаемый огнем. Ибо тает воск.
Вот он – старик, больной и слабый. Уже кончились ступени жизни, и черный провал на месте их, – но все еще тянется вперед дрожащая нога. Пригибаясь к земле, бессильно стелется синеющее пламя, дрожит и падает, дрожит и падает – и гаснет тихо.
Так умрет Человек. Придя из ночи, он возвратится к ночи и сгинет бесследно в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем. И Я, тот, кого все называют Он, останусь верным спутником Человека во все дни его жизни, на всех путях его. Не видимый Человеком и близкими его, Я буду неизменно подле, когда он бодрствует и спит, когда он молится и проклинает. В часы радости, когда высоко воспарит его свободный и смелый дух, в часы уныния и тоски, когда смертным томлением омрачится душа и кровь застынет в сердце, в часы побед и поражений, в часы великой борьбы с непреложным – Я буду с ним. Я буду с ним.
И вы, пришедшие сюда для забавы, вы, обреченные смерти, смотрите и слушайте: вот далеким и призрачным эхом пройдем перед вами, с ее скорбями и радостями, быстротечная жизнь Человека.
Некто в сером умолкает. И в молчании гаснет свет, и мрак объемлет Его и серую пустую комнату.
Опускается занавес
Картина первая
Рождение человека и муки матери
Глубокая тьма, в которой все неподвижно. Как кучка серых притаившихся мышей, смутно намечаются серые силуэты Старух в странных покрывалах и очертания большой высокой комнаты. Тихими голосами, пересмеиваясь, Старухи ведут беседу.
Разговор старух
– Хотелось бы мне знать, что родится у нашей приятельницы: сын или дочь?
– А разве вам не все равно?
– Я люблю мальчиков.
– А я люблю девочек. Они всегда сидят дома и ждут, когда к ним приходишь.
– А вы любите ходить в гости?
Старухи тихо смеются.
– Он знает.
– Он знает.
Молчание.
– Приятельнице нашей хотелось бы иметь девочку. Она говорит, что мальчики слишком буйны нравом, предприимчивы и ищут опасности. Когда они еще маленькие, они любят лазить по высоким деревьям и купаться в глубокой воде. И часто падают и часто тонут. А когда становятся они мужчинами, они устраивают войны и убивают друг друга.
– Она думает, что девочки не тонут. А я много-таки видела утонувших девочек, и были они, как все утопленники: мокрые и зеленые.
– Она думает, что девочек не убивают камни!
– Бедная, ей так тяжело рожать. Вот уже шестнадцать часов сидим мы здесь, а она все кричит. Сперва она кричала звонко, так что больно было ушам от ее крика, потом тише, а теперь только хрипит и стонет.
– Доктор говорит, что она умрет.
– Нет, доктор говорит, что ребенок будет мертвый, а она сама останется жива.
– Зачем они рожают? Это так больно.
– А зачем они умирают? Это еще больнее.
Старухи тихо смеются.
– Да. Рожают и умирают.
– И вновь рожают.
Смеются. Слышен тихий крик страдающей женщины.
– Опять началось.
– Это хорошо.
– Бедный муж: он так растерялся, что на него смешно смотреть. Прежде он радовался беременности жены и говорил, что хочет мальчика. Он думает, что сын его будет министром или генералом. Теперь он ничего не хочет, ни мальчика, ни девочки, и только мечется и плачет.
– Когда у нее начинаются схватки, он тужится сам и краснеет.
– Его послали в аптеку за лекарством, а он два часа ездил мимо аптеки и не мог вспомнить, что ему надо. Так и вернулся.
Старухи тихо смеются. Крик становится сильнее и замирает. Тишина.
– Что с нею? Быть может, она уже умерла?
– Нет. Тогда бы мы услышали плач. Тогда вбежал бы сюда доктор и стал бы говорить пустяки. Тогда бы внесли сюда ее мужа, потерявшего чувство, и нам пришлось бы поработать. Нет, она не умерла.
– Тогда зачем же мы здесь сидим?
– Спросите у Него. Разве мы знаем?
– Он не скажет.
– Он не скажет. Он ничего не говорит.
– Он помыкает нами. Он поднимает нас с постелей и заставляет сторожить, а потом оказывается, что и приходить не надо было.
– Мы сами пришли. Разве мы не сами пришли? Нужно быть справедливыми. Вот она снова кричит. Разве вам мало этого?
– А вы довольны?
– Я молчу. Я молчу и жду.
– Какая вы добрая!
Смеются. Крики становятся сильнее.
– Как она кричит! Как ей больно!
– Вы знаете эту боль? Точно разрываются внутренности.
– Мы все рожали.
– А это скорее похоже на вой зверя. Чувствуется ночь в этом крике.
– Чувствуется бесконечный темный лес, и безнадежность, и страх.
– Чувствуется одиночество и тоска. Разве возле нее нет никого? Почему нет других голосов, кроме этого дикого вопля?
– Они говорят, но их не слышно. Вы замечали, как одинок всегда крик человека: все говорят, и их не слышно, а кричит один, и кажется, что все другое молчит и слушает.
– Я слышала раз, как кричал человек, которому смяло экипажем ногу. Улица была полна народу, а казалось, что он только один и есть.
– Но это страшнее.
– Громче, скажите.
– Протяжнее, пожалуй.
– Нет, страшнее. Здесь чувствуется смерть.
– И там чувствовалась смерть. Он и умер.
– Не спорьте! Разве вам не все равно?
Молчание. Крик.
– Как странно кричит человек. Когда самой больно и кричишь, ты не замечаешь, как это странно – как это странно.
– Я не могу представить себе рта, который издает эти звуки. Неужели это рот женщины? Я не могу представить.
– Но чувствуется, что он перекосился.
– В какой-то глубине зарождается звук. Теперь это похоже на крик утопающего. Слушайте, она захлебывается!
– Кто-то тяжелый сел ей на грудь!
– Кто-то душит ее!
Крики смолкают.
– Наконец-то умолкла. Это надоедает. Крик так однообразен и некрасив.
– А вы и тут хотели бы красоты, не правда ли?
Старухи тихо смеются.
– Тише! Он здесь?
– Не знаю.
– Кажется, здесь.
– Он не любит смеха.
– Говорят, что Он смеется сам.
– Кто это видел? Вы передаете просто слухи: о Нем так много лгут.
– Он слышит нас. Будем серьезны!
Тихо смеются.
– А все-таки я очень хотела бы знать, будет ли мальчик или девочка?
– Правда, интересно знать, с кем будешь иметь дело.
– Я бы желала, чтобы оно умерло, не родившись.
– Какая вы добрая!
– Не добрее, чем вы.
– А я бы желала, чтобы оно было генералом.
– Вы уж слишком смешливы! Мне это не нравится.
– А мне не нравится, что вы так мрачны.
– Не спорьте! Не спорьте! Мы все и смешливы и мрачны. Пусть каждая будет, как она хочет.
Молчание.
– Когда они родятся, они очень смешные. Смешные детеныши.
– Самодовольные.
– И очень требовательные. Я не люблю их. Они сразу начинают кричать и требовать, как будто для них все уже должно быть готово. Еще не смотрят, а уже знают, что есть грудь и молоко, и требуют их. Потом требуют, чтобы их уложили спать. Потом требуют, чтобы их качали и тихонько шлепали по красной спинке. Я больше люблю их, когда они умирают, тогда они менее требовательны. Протянется сам и не просит, чтобы его укачивали.
– Нет, они очень смешные. Я люблю обмывать их, когда они родятся.
– Я люблю обмывать их, когда они умерли.
– Не спорьте! Не спорьте! Всякой будет свое: одна обмоет, когда родится, другая – когда умрет.
– Но почему они думают, что имеют право требовать, как только родятся? Мне не нравится это.
– Они не думают. Это желудок требует.
– Они всегда требуют!
– Но ведь им никогда и не дают.
Старухи тихо смеются. Крики за стеной возобновляются.
– Опять кричит.
– Животные рожают легче.
– И легче умирают. И легче живут. У меня есть кошка: если бы видели, какая она толстая и счастливая.
– А у меня собака. Я ей каждый день говорю: ты умрешь! – а она осклабляет зубы и весело вертит хвостом.
– Но ведь они – животные.
– А это – люди.
– Либо она умирает, либо родит. Чувствуются последние силы в этом вопле. Вытаращенные глаза…
– Холодный пот на лбу…
– Она родит!
– Нет, она умирает.
Крики обрываются.
– Я вам говорю…
Некто в сером (говорит звучно и властно). Тише! Человек родился.
Почти одновременно с Его словами приносится крик ребенка, и вспыхивает свеча в Его руке. Высокая, она горит неуверенно и слабо, но постепенно огонь становится сильнее. Тот угол, в котором неподвижно стоит Некто в сером , всегда темнее других, и желтое пламя свечи озаряет его крутой подбородок, твердо сжатые губы и крупные костистые щеки. Верхняя часть лица скрыта покрывалом. Ростом Он несколько выше обычного человеческого роста. Свеча длинная, толстая, вправлена в подсвечник старинной работы. На зелени бронзы выделяется Его рука, серая, твердая, с тонкими длинными пальцами.
Медленно светлеет, и из мрака выступают фигуры пяти сгорбленных Старух в странных покрывалах и комната. Она высокая, правильно четырехугольная, с гладкими одноцветными стенами. Впереди и направо по два высоких восьмистекольных окна, без занавесок; в стекла смотрит ночь. У стен стоят стулья с высокими прямыми спинками.
Старухи (торопливо). Слышите, как забегали! Идут сюда.
– Как светло! Мы уходим.
– Смотрите, свеча высока и светла.
– Мы уходим! Мы уходим! Скорее!
– Но мы придем! Но мы придем!
Тихо смеются и в полумраке странными, зигзагообразными движениями ускользают, пересмеиваясь. С их уходом свет усиливается, но в общем остается тусклым, безжизненным, холодным; тот угол, в котором недвижимо стоит Некто в сером с горящей свечой, темнее других.
Входит Доктор в белом больничном балахоне и Отец Человека . Лицо последнего выражает глубокое утомление и радость. Под глазами синие круги, щеки впали, волосы в беспорядке. Одет очень небрежно. У Доктора очень ученый вид.
Доктор . До последней минуты я не знал, останется ли в живых ваша жена или нет. Я употребил все искусство и знание, но наше искусство значит так мало, если не приходит на помощь сама природа. И я очень волновался, у меня и сейчас так бьется пульс. Уже стольким детям я помог явиться на свет, но и до сих пор я не могу отделаться от волнения. Но вы не слушаете меня, сударь.
Отец человека . Я слушаю, но ничего не слышу. До сих пор у меня стоит в ушах ее крик, и я плохо понимаю. Бедная, как она страдала! Безумный, глупый, я так хотел иметь детей, но теперь я отказываюсь от этого преступного желания.
Доктор . Вы еще позовете меня, когда родится у вас следующий.
Отец . Нет, никогда. Мне стыдно сказать, но я сейчас ненавижу ребенка, из-за которого она столько страдала. Я даже не видал его, какой он?
Доктор . Он хорошо упитанный, крепкий мальчик и, если не ошибаюсь, похож на вас.
Отец . Похож на меня? Как я счастлив! Теперь я начинаю любить его. Мне всегда хотелось, чтобы у меня родился мальчик и был похож на меня. Вы видели: у него такой нос, как мой, не правда ли?
Доктор . Да, нос и глаза.
Отец . И глаза? Это так хорошо! Я вам заплачу больше, чем назначил.
Доктор . Вы должны мне заплатить особо за щипцы, которые я накладывал.
Отец (обращаясь к тому углу, где неподвижно стоит Он). Боже! Благодарю тебя за то, что ты исполнил мое желание и дал мне сына, похожего на меня. Благодарю тебя за то, что не умерла моя жена и жив ребенок. И прошу тебя: сделай так, чтобы он вырос большим, здоровым и крепким, чтобы он был умным и честным и чтобы никогда не огорчал нас: меня и его мать. Если ты сделаешь так, я всегда буду верить в тебя и ходить в церковь. Теперь я очень люблю моего сына.
Входят родственники. Их шестеро. Необыкновенно толстая Пожилая дама с отвисшим подбородком и маленькими надменными глазками, чрезвычайно важная и гордая. Пожилой господин , ее муж, очень длинный и необыкновенно худой, так что платье висит на нем. Козлиная острая бородка, длинные, до плеч, гладкие, точно намоченные, волосы и очки; смотрит испуганно и в то же время поучительно; в руке держит шляпу – низкий черный цилиндр. Молоденькая девушка , их дочь, с наивно вздернутым носиком, мигающими глазами и открытым ртом. Худая дама , имеющая крайне угнетенный и кислый вид; в руках держит носовой платок и часто вытирает им рот. Двое юношей совершенно торжественных; необыкновенно высокие воротнички, вытягивающие шею, прилизанные волосы, выражение недоумения и растерянности. Все указываемые свойства в каждом из обладателей их достигают крайнего развития.
Пожилая дама . Позволь, дорогой брат, поздравить тебя с рождением сына. (Целует его.)
Пожилой господин . Позволь, дорогой родственник, сердечно поздравить тебя с рождением столь долго ожидаемого сына. (Целует.)
Остальные . Позвольте нам, дорогой родственник, поздравить вас с рождением сына. (Целуют.)
Доктор уходит.
Отец (очень растроганный). Благодарю вас! Благодарю вас! Все вы очень хорошие, очень добрые и милые люди, и я очень люблю вас. Прежде я сомневался и думал, что ты, дорогая сестра, несколько занята собой и своими достоинствами, а вы, милый зять, несколько педантичны. И про остальных я думал, что они холодны ко мне и ходят только обедать, но теперь я вижу, что ошибался. Я очень счастлив: у меня родился сын, похожий на меня, и кроме того, я сразу вижу столько хороших, любящих меня людей.
Целуются.
Молодая девушка . Как вы назовете сына, дорогой дядя? Мне бы очень хотелось, чтобы это было красивое, поэтическое имя. Так много зависит от того, как зовут человека.
Пожилая дама . Я бы желала, чтобы это было простое и солидное имя. Люди с красивыми именами всегда очень легкомысленны и редко успевают в жизни.
Пожилой господин . Мне кажется, что вам, дорогой шурин, следовало бы наречь сына по имени какого-нибудь из старших родственников. Это продолжает и укрепляет род.
Отец . Да, мы с женой уже думали об этом, но не могли решить. Вообще с рождением ребенка приходит столько новых мыслей и забот!
Пожилая дама . Это наполняет жизнь.
Пожилой господин . Это ставит прекрасную цель для жизни. Воспитывая ребенка, устраняя от него те ошибки, жертвой которых мы были, укрепляя его ум нашим собственным богатым опытом, мы таким образом создаем лучшего человека и медленно, но верно движемся к конечной цели существования – к совершенству.
Отец . Вы совершенно правы, уважаемый зять. Когда я был маленьким, я очень любил мучить животных, и это развивало во мне жестокость. Моему сыну я не позволю мучить животных. Уже будучи взрослым, я часто ошибался в дружбе и любви: избирал недостойных друзей и вероломных женщин. Моему сыну я объясню…
Доктор (входит и громко говорит). Сударь, вашей жене очень плохо. Она хочет видеть вас.
Отец . Ах, боже мой! (Уходит вместе с доктором.)
Родственники садятся полукругом и некоторое время торжественно молчат. В углу, обратив к ним каменное лицо свое, неподвижно стоит Некто в сером .
Жизнь Человека
Леонид Николаевич Андреев
Пьесы
Впервые пьеса была поставлена в Драматическом театре В. Комиссаржевской (Петербург) 22 февраля 1907 г. Режиссер – В.Э. Мейерхольд. 12 декабря 1907 г. состоялась премьера в МХТ. Постановка К.С. Станиславского и Л.А. Сулержицкого.
Леонид Андреев
Жизнь Человека
НЕКТО В СЕРОМ, именуемый ОН, говорит о жизни Человека. Подобие большой, правильно четырехугольной, совершенно пустой комнаты, не имеющей ни двери, ни окон. Все в ней серое, дымчатое, одноцветное: серые стены, серый потолок, серый пол. Из невидимого источника льется ровный, слабый свет – и он так же сер, однообразен, одноцветен, призрачен и не дает ни теней, ни светлых бликов. Неслышно отделяется от стены прильнувший к ней Некто в сером. На Нем широкий, бесформенный серый балахон, смутно обрисовывающий контуры большою тела; на голове Его такое же серое покрывало, густою тенью кроющее верхнюю часть лица. Глаз Его не видно. То, что видимо: скулы, нос, крутой подбородок, – крупно и тяжело, точно высечено из серого камня. Губы Его твердо сжаты. Слегка подняв голову, Он начинает говорить твердым, холодным голосом, лишенным волнения и страсти, как наемный чтец, с суровым безразличием читающий Книгу Судеб.
– Смотрите и слушайте, пришедшие сюда для забавы и смеха. Вот пройдет перед вами вся жизнь Человека, с ее темным началом и темным концом. Доселе небывший, таинственно схороненный в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем, – он таинственно нарушит затворы небытия и криком возвестит о начале своей короткой жизни. В ночи небытия вспыхнет светильник, зажженный неведомой рукою, – это жизнь Человека. Смотрите на пламень его – это жизнь Человека.
Родившись, он примет образ и имя человека и во всем станет подобен другим людям, уже живущим на земле. И их жестокая судьба станет его судьбою, и его жестокая судьба станет судьбою всех людей. Неудержимо влекомый временем, он непреложно пройдет все ступени человеческой жизни, от низу к верху, от верху к низу. Ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени, на которую уже поднимается нетвердая нога его; ограниченный знанием, он никогда не будет знать, что несет ему грядущий день, грядущий час – минута. И в слепом неведении своем, томимый предчувствиями, волнуемый надеждами и страхом, он покорно совершит круг железного предначертания.
Вот он – счастливый юноша. Смотрите, как ярко пылает свеча! Ледяной ветер безграничных пространств бессильно кружится и рыскает, колебля пламя, – светло и ярко горит свеча. Но убывает воск, съедаемый огнем. Но убывает воск.
Вот он – счастливый муж и отец. Но посмотрите, как тускло и странно мерцает свеча: точно морщится желтеющее пламя, точно от холода дрожит и прячется оно. Ибо тает воск, съедаемый огнем. Ибо тает воск.
Вот он – старик, больной и слабый. Уже кончились ступени жизни, и черный провал на месте их, – но все еще тянется вперед дрожащая нога. Пригибаясь к земле, бессильно стелется синеющее пламя, дрожит и падает, дрожит и падает – и гаснет тихо.
Так умрет Человек. Придя из ночи, он возвратится к ночи и сгинет бесследно в безграничности времен, не мыслимый, не чувствуемый, не знаемый никем. И Я, тот, кого все называют Он, останусь верным спутником Человека во все дни его жизни, на всех путях его. Не видимый Человеком и близкими его, Я буду неизменно подле, когда он бодрствует и спит, когда он молится и проклинает. В часы радости, когда высоко воспарит его свободный и смелый дух, в часы уныния и тоски, когда смертным томлением омрачится душа и кровь застынет в сердце, в часы побед и поражений, в часы великой борьбы с непреложным – Я буду с ним. Я буду с ним.
И вы, пришедшие сюда для забавы, вы, обреченные смерти, смотрите и слушайте: вот далеким и призрачным эхом пройдем перед вами, с ее скорбями и радостями, быстротечная жизнь Человека.
Некто в сером умолкает. И в молчании гаснет свет, и мрак объемлет Его и серую пустую комнату.
ОПУСКАЕТСЯ ЗАНАВЕС
Картина первая
Рождение человека и муки матери
Глубокая тьма, в которой все неподвижно. Как кучка серых притаившихся мышей, смутно намечаются серые силуэты Старух в странных покрывалах и очертания большой высокой комнаты. Тихими голосами, пересмеиваясь, Старухи ведут беседу.
Разговор старух
– Хотелось бы мне знать, что родится у нашей приятельницы: сын или дочь?
– А разве вам не все равно?
– Я люблю мальчиков.
– А я люблю девочек. Они всегда сидят дома и ждут, когда к ним приходишь.
– А вы любите ходить в гости?
Старухи тихо смеются.
– Он знает.
– Он знает.
Молчание.
– Приятельнице нашей хотелось бы иметь девочку. Она говорит, что мальчики слишком буйны нравом, предприимчивы и ищут опасности. Когда они еще маленькие, они любят лазить по высоким деревьям и купаться в глубокой воде. И часто падают и часто тонут. А когда становятся они мужчинами, они устраивают войны и убивают друг друга.
– Она думает, что девочки не тонут. А я много-таки видела утонувших девочек, и были они, как все утопленники: мокрые и зеленые.
– Она думает, что девочек не убивают камни!
– Бедная, ей так тяжело рожать. Вот уже шестнадцать часов сидим мы здесь, а она все кричит. Сперва она кричала звонко, так что больно было ушам от ее крика, потом тише, а теперь только хрипит и стонет.
– Доктор говорит, что она умрет.
– Нет, доктор говорит, что ребенок будет мертвый, а она сама останется жива.
– Зачем они рожают? Это так больно.
– А зачем они умирают? Это еще больнее.
Старухи тихо смеются.
– Да. Рожают и умирают.
– И вновь рожают.
Смеются. Слышен тихий крик страдающей женщины.
– Опять началось.
– Это хорошо.
– Бедный муж: он так растерялся, что на него смешно смотреть. Прежде он радовался беременности жены и говорил, что хочет мальчика. Он думает, что сын его будет министром или генералом. Теперь он ничего не хочет, ни мальчика, ни девочки, и только мечется и плачет.
– Когда у нее начинаются схватки, он тужится сам и краснеет.
– Его послали в аптеку за лекарством, а он два часа ездил мимо аптеки и не мог вспомнить, что ему надо. Так и вернулся.
Старухи тихо смеются. Крик становится сильнее и замирает. Тишина.
– Что с нею? Быть может, она уже умерла?
– Нет. Тогда бы мы услышали плач. Тогда вбежал бы сюда доктор и стал бы говорить пустяки. Тогда бы внесли сюда ее мужа, потерявшего чувство, и нам пришлось бы поработать. Нет, она не умерла.
– Тогда зачем же мы здесь сидим?
– Спросите у Него. Разве мы знаем?
– Он не скажет.
– Он не скажет. Он ничего не говорит.
– Он помыкает нами. Он поднимает нас с постелей и заставляет сторожить, а потом оказывается, что и приходить не надо было.
– Мы сами пришли. Разве мы не сами пришли? Нужно быть справедливыми. Вот она снова кричит. Разве вам мало этого?
– А вы довольны?
– Я молчу. Я молчу и жду.
– Какая вы добрая!
Смеются. Крики становятся сильнее.
– Как она кричит! Как ей больно!
– Вы знаете эту боль? Точно разрываются внутренности.
– Мы все рожали.
– А это скорее похоже на вой зверя. Чувствуется ночь в этом крике.
– Чувствуется бесконечный темный лес, и безнадежность, и страх.
– Чувствуется одиночество и тоска. Разве возле нее нет никого? Почему нет других голосов, кроме этого дикого вопля?
– Они говорят, но их не слышно. Вы замечали, как одинок всегда крик человека: все говорят, и их не слышно, а кричит один, и кажется, что все другое молчит и слушает.
– Я слышала раз, как кричал человек, которому смяло экипажем ногу. Улица была полна народу, а казалось, что он только один и есть.
– Но это страшнее.
– Громче, скажите.
– Протяжнее, пожалуй.
– Нет, страшнее. Здесь чувствуется смерть.
– И там чувствовалась смерть. Он и умер.
– Не спорьте! Разве вам не все равно?
Молчание. Крик.
– Как странно кричит человек" Когда самой больно и кричишь, ты не замечаешь, как это странно – как это странно.
– Я не могу представить себе рта, который издает эти звуки. Неужели это рот женщины? Я не могу представить.
– Но чувствуется, что он перекосился.
– В какой-то глубине зарождается звук. Теперь это похоже на крик утопающего. Слушайте, она захлебывается!
– Кто-то тяжелый сел ей на грудь!
– Кто-то душит ее!
Крики смолкают.
– Наконец-то умолкла. Это надоедает. Крик так однообразен и некрасив.
– А вы и тут хотели бы красоты, не правда ли?
Старухи тихо смеются.
– Тише! Он здесь?
– Не знаю.
– Кажется, здесь.
– Он не любит смеха.
– Говорят, что Он смеется сам.
– Кто это видел? Вы передаете просто слухи: о Нем так много лгут.
– Он слышит нас. Будем серьезны!
Тихо смеются.
– А все-таки я очень хотела бы знать, будет ли мальчик или девочка?
– Правда, интересно знать, с кем будешь иметь дело.
– Я бы желала, чтобы оно умерло, не родившись.
– Какая вы добрая!
– Не добрее, чем вы.
– А я бы желала, чтобы оно было генералом.
– Вы уж слишком смешливы! Мне это не нравится.
– А мне не нравится, что вы так мрачны.
– Не спорьте! Не спорьте! Мы все и смешливы и мрачны. Пусть каждая будет, как она хочет.
Молчание.
– Когда они родятся, они очень смешные. Смешные детеныши.
– Самодовольные.
– И очень требовательные. Я не люблю их. Они сразу начинают кричать и требовать, как будто для них все уже должно быть готово. Еще не смотрят, а уже знают, что есть грудь и молоко, и требуют их. Потом требуют, чтобы их уложили спать. Потом требуют, чтобы их качали и тихонько шлепали по красной спинке. Я больше люблю их, когда они умирают, тогда они менее требовательны. Протянется сам и не просит, чтобы его укачивали.
– Нет, они очень смешные. Я люблю обмывать их, когда они родятся.
– Я люблю обмывать их, когда они умерли.
– Не спорьте! Не спорьте! Всякой будет свое: одна обмоет, когда родится, другая – когда умрет.
– Но почему они думают, что имеют право требовать, как только родятся? Мне не нравится это.
– Они не думают. Это желудок требует.
– Они всегда требуют!
– Но ведь им никогда и не дают.
Старухи тихо смеются. Крики за стеной возобновляются.
– Опять кричит.
– Животные рожают легче.
– И легче умирают. И легче живут. У меня есть кошка: если бы видели, какая она толстая и счастливая.
– А у меня собака. Я ей каждый день говорю: ты умрешь! – а она осклабляет зубы и весело вертит хвостом.
– Но ведь они – животные.
– А это – люди.
– Либо она умирает, либо родит. Чувствуются последние силы в этом вопле. Вытаращенные глаза…
– Холодный пот на лбу…
– Она родит!
– Нет, она умирает.
Крики обрываются.
– Я вам говорю…
НЕКТО В СЕРОМ(говорит звучно и властно). Тише! Человек родился.
Почти одновременно с Его словами приносится крик ребенка, и вспыхивает свеча в Его руке. Высокая, она горит неуверенно и слабо, но постепенно огонь становится сильнее. Тот угол, в котором неподвижно стоит НЕКТО В СЕРОМ, всегда темнее других, и желтое пламя свечи озаряет его крутой подбородок, твердо сжатые губы и крупные костистые щеки. Верхняя часть лица скрыта покрывалом. Ростом Он несколько выше обычного человеческого роста. Свеча длинная, толстая, вправлена в подсвечник старинной работы. На зелени бронзы выделяется Его рука, серая, твердая, с тонкими длинными пальцами.
Медленно светлеет, и из мрака выступают фигуры пяти сгорбленных СТАРУХ в странных покрывалах и комната. Она высокая, правильно четырехугольная, с гладкими одноцветными стенами. Впереди и направо по два высоких восьмистекольных окна, без занавесок; в стекла смотрит ночь. У стен стоят стулья с высокими прямыми спинками.
СТАРУХИ (торопливо). Слышите, как забегали! Идут сюда.
– Как светло! Мы уходим.
– Смотрите, свеча высока и светла.
– Мы уходим! Мы уходим! Скорее!
– Но мы придем! Но мы придем!
Тихо смеются и в полумраке странными, зигзагообразными движениями ускользают, пересмеиваясь. С их уходом свет усиливается, но в общем остается тусклым, безжизненным, холодным; тот угол, в котором недвижимо стоит НЕКТО В СЕРОМ с горящей свечой, темнее других.
Входит ДОКТОР в белом больничном балахоне и ОТЕЦ ЧЕЛОВЕКА. Лицо последнего выражает глубокое утомление и радость. Под глазами синие круги, щеки впали, волосы в беспорядке. Одет очень небрежно. У Доктора очень ученый вид.
ДОКТОР. До последней минуты я не знал, останется ли в живых ваша жена или нет. Я употребил все искусство и знание, но наше искусство значит так мало, если не приходит на помощь сама природа. И я очень волновался, у меня и сейчас так бьется пульс. Уже стольким детям я помог явиться на свет, но и до сих пор я не могу отделаться от волнения. Но вы не слушаете меня, сударь.
ОТЕЦ ЧЕЛОВЕКА. Я слушаю, но ничего не слышу. До сих пор у меня стоит в ушах ее крик, и я плохо понимаю. Бедная, как она страдала! Безумный, глупый, я так хотел иметь детей, но теперь я отказываюсь от этого преступного желания.
ДОКТОР. Вы еще позовете меня, когда родится у вас следующий.
ОТЕЦ. Нет, никогда. Мне стыдно сказать, но я сейчас ненавижу ребенка, из-за которого она столько страдала. Я даже не видал его, какой он?
ДОКТОР. Он хорошо упитанный, крепкий мальчик и, если не ошибаюсь, похож на вас.
ОТЕЦ. Похож на меня? Как я счастлив! Теперь я начинаю любить его. Мне всегда хотелось, чтобы у меня родился мальчик и был похож на меня. Вы видели: у него такой нос, как мой, не правда ли?
ДОКТОР. Да, нос и глаза.
ОТЕЦ. И глаза? Это так хорошо! Я вам заплачу больше, чем назначил.
ДОКТОР. Вы должны мне заплатить особо за щипцы, которые я накладывал.
ОТЕЦ (обращаясь к тому углу, где неподвижно стоит Он). Боже! Благодарю тебя за то, что ты исполнил мое желание и дал мне сына, похожего на меня. Благодарю тебя за то, что не умерла моя жена и жив ребенок. И прошу тебя: сделай так, чтобы он вырос большим, здоровым и крепким, чтобы он был умным и честным и чтобы никогда не огорчал нас: меня и его мать. Если ты сделаешь так, я всегда буду верить в тебя и ходить в церковь. Теперь я очень люблю моего сына.
