Когда-то я уже писал о свадьбе дочки товарища Полянского, той самой, которую воспел Довлатов. И воспел он её не без причины, поскольку ходила байка про историю исключения Галича из Союза писателей. Мол, последней каплей послужило гневное письмо члена Политбюро Полянского. Его дочь выходила замуж за актёра Театра на Таганке Ивана Дыховичного. На свадьбу должен был приехать Высоцкий. Но его не было, и тогда молодёжь включила записи Галича. Внезапно вернулся Полянский, послушал и был жутко возмущён. Тонкость в том, что Высоцкий на свадьбу таки приехал, поэтому молодёжь записи Галича не включала, а слушала живого Высоцкого. А донос на Галича в Союз писателей написал другой Полянский, однофамилец - детский писатель. Но Галичу эта байка очень нравилась, и Дыховичному он как-то сказал: "Вань, да, понятно, что всё это ерунда. Но согласись, что ерунда красивая".

Елена Якович снимает совершенно замечательные документальные фильмы. Она прославилась ещё лет двадцать назад серией "Прогулки с Бродским", где Бродский с Рейном гуляли со съёмочной группой по Венеции. Вчера по каналу "Культура" был показан её новый фильм про пианистку Елизавету Леонскую (). Фильм совершенно замечательный, Леонская рассказывает про Бродского, Олега Кагана (она была его первой женой), Рихтера, свой отъезд в Вену в 1978 году. Съёмочная группа заходит вместе с Леонской в полторы комнаты Бродского на Пестеля, где в пустом помещении стоит пианино, а на стене развешаны фотографии, сделанные в день отъезда Бродского из Советского Союза: кухня, письменный стол, проигрыватель с пластинкой Моцарта, - последняя музыка, которую он слушал дома (*).

Анонсируя этот фильм в фейсбуке, Елена Якович написала эмоциональный текст,

Во вторник, 16 октября, ровно в полночь, в 00.00 и в пятницу, 19-го в 13.15 "Культура" покажет фильм "Елизавета Леонская. Чем пластинка черней, тем ее доиграть невозможней". Это очень личный для меня фильм. Он начался в 1996 году, когда вдова Бродского Мария передала нам с Лешей Шишовым для фильма "Ниоткуда с любовью. Воспоминание об Иосифе Бродском" съемку поминальной службы в Кафедральном соборе Нью-Йорка. Тогда 8 марта 96-го, на сороковой день, в Соборе Святого Иоанна, где собрались его друзья со всего света, звучали не только стихи Бродского и естественный для храма орган, но и рояль, за которым сидела женщина. Мы не знали тогда, что это Лиза Леонская, прославленная пианистка и его подруга - ей Бродский посвятил стихотворение «Bagatelle» и рождественские стихи 1994 года. Она специально выучила «Рондо» Моцарта для поминальной службы. Пластинку с этой музыкой он слушал в ночь с 3 на 4 июня 1972 года - перед тем, как навсегда покинуть Ленинград и «Возлюбленное отечество». Проводив его в аэропорт, его друг Михаил Мильчик вернулся в «полторы комнаты» и сделал снимок проигрывателя, на котором, кажется, все еще крутится бесконечное рондо. «Чем пластинка черней, тем ее доиграть невозможней».

Тонкость в том, что на панихиде по Бродскому в Нью-Йорке Леонская играла Рондо K511 (в начале фильма есть фрагмент этого исполнения, можно сравнить), а на пластинке совсем другая музыка (Дивертисмент N. 17, K. 334/320b). Впрочем, это всё ерунда (хотя и красивая), а я пока поставлю Рондо Моцарта.

(*) Из интервью с автором фотографий:

- На ваших снимках на книжных полках Бродского много англоязычной литературы…

Иосиф увлекался английской и американской поэзией. Самостоятельно выучил язык, читал, переводил, меня даже старался пристрастить к этому делу. На полке у него стоял портрет любимого им поэта Уистена Одена, с которым он успел встретиться, когда приехал в Вену - вскоре Оден ушёл из жизни. Фотография Роберта Фроста, которого он очень ценил и написал поэму, посвящённую его памяти…

На другом фото - проигрыватель и долгоиграющая пластинка с «17-м дивертисментом» Моцарта. Музыка на ваших встречах часто звучала?

Да, Иосиф был большим меломаном. Музыка для него стояла на втором месте по значимости после поэзии. Пластинка Моцарта - последнее, что он слушал перед выездом из страны.

. Ирон. Выражение из романа И. С. Тургенева "Отцы и дети" (гл. 21 - 1862): "Посмотри, - сказал вдруг Аркадий, сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое - сходно с самым веселым и живым". - "О друг мой, Аркадий Николаич! - воскликнул Базаров. - Об одном прошу тебя: не говори красиво". Этой репликой иронически оценивают излишнее красноречие, особенно если от говорящего требуется точность, простота и логичность рассуждений. ...г. Костомаров, придающий такое огромное значение простоте и непосредственности в поэзии, сам даже в презренную прозу вставляет самые диковинные орнаменты; например: "сгустившиеся туманы романтизма"... "благоухают всею свежестью цветка и звенят, как серебряный колокольчик". О друг мой, Аркадий Николаевич, не говори красиво! Д. И. Писарев, Поэты всех времен и народов. Так вот. главное, не заводись. Не увлекайся вином и женщинами. Не потому, что шпионки... - Ох. Аркадий, не говори красиво. Сами все знаем, - Сашка поднял свой стакан. - Пошли. За дружбу! Народов и развивающихся стран! В. П. Некрасов. Маленькая печальная повесть. Часто при чтении книги г. Волынского нам хотелось воскликнуть словами Базарова: "друг мой, Аркадий Николаевич, пожайлуста. не говори красиво!" Г.В.Плеханов. Судьбы русской критики, I. - В этот прекрасный летний вечер мы собрались в студии, молодые, красивые, остроумные... - Друг мой, Аркадий Николаич, не говори красиво! Ведущие открывают вечер, на котором предполагается состязание двух команд КВН. Запись 1997г. Проявления безвкусицы многолики. Вот власти небольшого городка переименовывают обыкновенные автобусные остановки в "Павильоны ожидания". Не ты ли это, друг Аркадий, которого просили не говорить красиво? Между прочим, павильоны те не стали чище и малолюднее. Нашелся Аркадий и в общепитовской столовой: в меню ее появилась котлета "Нежность", явив собой безвкусицу уже в буквальном смысле. Пр.. 13.017.87. О ДРУГ МОЙ, АРКАДИЙ [НИКОЛАИЧ], НЕ ГОВОРИ КРАСИВО

* * *
Все дальнейшее случайностью не было, хоть я и не понимала этого. Под каким-то нелепым предлогом меня уволили из клуба. Я заметила, что некоторые знакомые, встречаясь с которыми где-нибудь на улице, болтала о всяких пустяках, начали меня сторониться. Это не были мои приятели, и перемена в их отношении меня не занимала. Вдруг я узнала, что тех, с кем я более плотно общалась, вызывают на беседу в Даугавпилсский отдел Комитета Госбезопасности. Один из них мне позвонил перед визитом в КГБ. Вечером он был до полусмерти пьян и еще больше испуган. Меня «успокоил»: мол, про стихи Бродского и поэму «Реквием» Ахматовой, а также про статью Солженицына «Жить не по лжи» он ничего им не сказал. А что сказал? Да, так, набрехал что-то про мой моральный облик! Я и не думала, что незамысловатое вранье, эта мелкая грязца отзовется такой болью! Зачем ему это было нужно? Чтобы «те» его считали своим и не вздумали подозревать в вольномыслии?! Это осталось для меня загадкой, которую теперь уже и не разгадать - того человека давно нет в живых. И я давно простила его. Легко прощать тех, с кем тебя немногое и связывало!
Вся эта история начиналась осенью 1974 года, под шуршание осенней листвы и холодных дождей. Только в конце мая 1975-го вызвали и меня.
Моим институтским преподавателям влетело на ежегодной педагогической конференции за мою политическую неблагонадежность – и я заметила, что кое-кто из них, увидев издали меня, быстро переходит на другую сторону улицы. Чтобы не здороваться... Среди них не было ни одного из тех, кто был бы для меня нравственно авторитетен во время моей учебы в Даугавпилсском пединституте, и потому мне не было больно. Хотя именно тогда я поняла, что значит «перестать уважать человека».
Но я все еще не понимала, что уже сделала свой выбор. Я просто не хотела жить в Даугавпилсе – и уехала в Ригу. Работала, где попало, чтобы оплачивать крышу над головой. Писала стихи, ходила на различные семинары и митинги. Однажды повезло. Меня приняли на работу в ведомственную газету «Железнодорожник Прибалтики». В марте 1980 года литстудия при Союзе писателей Латвии послала меня на семинар молодых литераторов Северо-Запада в Ленинград.
В первый же день я позвонила по номеру, который дал мой друг, прекрасный поэт, в те времена еще живший в Риге, Владимир Френкель. Так я познакомилась с философом Татьяной Горичевой и писательницей Натальей Малаховской, которые вместе с известной правозащитницей Юлией Вознесенской готовили первый выпуск неофициального женского журнала «Мария». Договорились о встрече в церкви за городом. Помню ожидание на станции метро, поездку на поезде на станцию со смешным названием «Лисий Нос»... Мои статьи и стихи заинтересовали их – и я начала активно сотрудничать с журналом. Писала под псевдонимами о развращающих условиях советских рабочих общежитий, о женской бездомности – короче, о том, чего в стране «победившего социализма» по идее не могло быть. Однако в реальности именно с этим я и встречалась, особенно в то время, когда жила и работала в рабочем общежитии одного из заводов в Риге.
Накануне Московской Олимпиады все три редактора были высланы из СССР. Перед отъездом Наташа просила меня включиться в редакторскую работу. И я согласилась. Дважды в месяц моталась в Питер, чтобы готовить к печати статьи, собранные остальными двумя редакторами. Журнал составлялся в Ленинграде, потом через дипломатические каналы его перевозили во Франкфурт-на-Майне и издавали в издательстве «Посев». Вышли всего три номера.
Философские дискуссии, статьи о женщинах в условиях политических репрессий, явная христианская настроенность в противовес марксистской морали – все это не могло не привлечь внимания властей к журналу. Одна из соредакторов, Наталья Лазарева была арестована и получила срок. По Ленинграду прокатились обыски. Найдены были и мои тексты. Поскольку я жила далеко, то на меня вышли уже после процесса Лазаревой. Вызвали на допрос в Рижский КГБ только в конце 1982 года. Доказать редакторство не сумели, да и статьи – не все.. Я подписала предупреждение, что в случае продолжения враждебной деятельности, которая заключалась в публикации «клеветнических фактов», против меня будет возбуждено уголовное дело по соответствующей статье. И должна была уехать из Риги. Отделалась «всего лишь» запретом на профессиональную деятельность в журналистике. Следователь Виктор Минаев обещал мне, что запрет на профессию будет пожизненным. Но ошибся. Наступило время Латвийского Пробуждения. С 1989 года меня приняли на работу в газету Народного Фронта Латвии «Атмода»/ «Балтийское время». Это было лучшее время! Я была свободна в высшем понимании этого слова. Мы писали о том, что считали интересным и важным так, как считали правильным! У меня появились и противники, и союзники. Причем, среди первых оказались и многие из тех, с кем была дано и близко знакома. Это было горько! Моя приятельница Анечка Кондрашова тогда напрямик сказала, что не будет со мной больше общаться, потому что я «продалась фашистам и работаю в «Атмоде». Больше я ее даже случайно не встречала, хотя Даугавпилс – город не очень большой. Нигде не пересечься сложно!
Были и другие потери. На фотографиях в семейном альбоме я одета в платья, сшитые Элеонорой Викентьевной Коваленко, многолетней приятельницей нашей семьи. В Латвию ее привезли родители, латышские коммунисты, которые бежали из страны после того, как еще в 1919-ом пытались создавать колхозы. Так вот, эта милая женщина и великая рукодельница была активисткой советского «Интерфронта». Кажется, она там была единственной латышкой – и ею в «Интерфронте» ужасно гордились. Она выступала на митингах, раздавала какие-то листовки... Все происходящее напоминало глупый фильм. Но это была наша жизнь!
Позже, уже в независимой Латвии, перешла в новую газету «Латгалес Лайкс» - она издается в Даугавпилсе и по сей день. Писала об исторической крепости, которую начальство военной части растаскивало на личные хозяйственные постройки. О судьбе старинного польского кладбища, после войны превращенного в городскую свалку – в 1992 году горожане очистили эту территорию, местные скульпторы на свои деньги соорудили там памятный крест. И моя статья была приурочена к открытию памятника. Мы с коллегами возвращали из исторического небытия то, что было на полвека из общественного сознания вычеркнуто. У нас был отличный фотокорреспондент, Валерий Иванов. Он любил ловить фотообъективом жизнь врасплох. Случались обиды. Некий полковник устроил скандал, увидев на фотоснимке в газете свой особняк, стены которого выложены камнями из исторической Динабургской крепости...
Мне самой открывались пласты жизни, которых не принято было касаться и о которых некому было рассказывать. В этих новых условиях открывались какие-то новые факты. В то же время рождались слухи, которые корежили людям жизнь. Пришел ко мне в редакцию старый человек. После того, как его фамилия была обнародована среди палачей, подписавших расстрельные списки в Рижской тюрьме в 1949 году, семья отказалась от него. И старые друзья – тоже. Он битый час показывал мне какие-то справки и говорил, что был в той расстрельной комиссии только переводчиком... В газете мою статью напечатали. Помогла ли она ему – не знаю... Но теперь очень боюсь разного рода люстраций – этого обоюдоострого оружия истории! Мне лично больно стало уже в 1992 году был принят первый закон о гражданстве Латвии – точнее, о немедленном возвращении его гражданам первой Латвийской Республики, до 18 июля 1940 года. Мне, привезенной в страну после войны, там места не было. И я сделала очередной выбор. Я эмигрировала в Германию в 1993 году вместе с сыном, которому в то время было девять лет. Я оставила Латвию, где прожила к тому времени 40 лет, которую любила, знала и считала единственным своим домом. До сих пор не могу решить, правильно ли поступила. Однако это был мой выбор! Меня же не выдавливали из страны под угрозой ареста, как моих подруг из неофициального женского журнала «Мария». Просто я поняла, что мое непосредственное участие в латвийской «цветочной революции» окончилось.

* * *
Через пару лет узнала страшную новость. Мой коллега, фотокорреспондент «Латгалес Лайкс» Валерий Иванов еще в середине 1990-х погиб при очень странных обстоятельствах. Судмедэксперты квалифицировали его смерть как самоубийство.Но все знакомые до сих пор вспоминают, что все тело покойного носило следы страшных побоев... Теперь мы вряд ли когда-нибудь узнаем, как на самом деле погиб этот веселый и бесстрашный человек, который так любил жизнь и так умел ее запечатлеть в самых неожиданных проявлениях!..
Многие из тех, кто в то время принял дело латвийской независимости как свое собственное, сегодня не готовы ответить на вопрос, стоило ли это всех надежд и сил. Азарт революции во многих городах разрушил целые промышленные комплексы. Ей, революции было наплевать на экономическую выгоду, поскольку экономика была завязана на старые связи советского времени. Десятки, если не сотни тысяч, людей остались без работы. И не только в промышленности. Нет больше знаменитой русской труппы Латвийского молодежного театра, нет и Латвийской Госфилармонии. Много чего нет! Не умея справиться с проблематикой неграждан – в том числе и тех, кто вместе с нынешними гражданами Латвии боролся за ее независимость от СССР, руководство страны делает вид, что и проблемы нет...
Я собираюсь купить билет и снова навестить Латвию - без ожидания на границах и без таможенного контроля. Мы теперь живем в одном европейском пространстве. Независимая Латвия, член Евросоюза, только учится использовать новые возможности. Это тема особого разговора! Но никто не запретит моим знакомым выписать любое издание на любом языке! В латвийской прессе полно весьма острой критики. И в суд за это не тащат. Так может быть, наши усилия все-таки в какой-то мере уже окупились?..

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений Серов Вадим Васильевич

О друг мой, Аркадий, не говори красиво

О друг мой, Аркадий, не говори красиво

Из романа (гл. 21) «Отцы и дети» (1862) И. С. Тургенева (1818-1883): «Посмотри, - сказал вдруг Аркадий, - сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое - сходно с самым веселым и живым». - «О друг мой, Аркадий Николаич! - воскликнул Базаров. - Об одном прошу тебя: не говори красиво».

Иронически: приглашение говорить кратко, ясно, по существу, без ненужного пафоса.

Из книги Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века [журнальный вариант] автора

Пролог. Друг Альберт и друг Ивар В феврале 1932 года Альберт Эйнштейн, опередив эпоху ровно на семьдесят лет, выступил с революционной речью на международной конференции в Сайта Барбаре (Калифорния) и предложил ни больше, ни меньше, как план разоружения всех государств

Из книги Пикап. Самоучитель по соблазнению автора Богачев Филипп Олегович

Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим Васильевич

Из книги Сексуальная жизнь женщин. Книга 1 автора Еникеева Диля

Из книги Как стать мужчиной, о котором мечтают женщины автора Радин Марк Юрьевич

Из книги Великие аферы XX века. Том 1 автора Голубицкий Сергей Михайлович

Из книги Как писать книги автора Хаецкая Елена Владимировна

Друг Аркадий, не говори красиво Из романа (гл. 21) «Отцы и дети» (1862) И. С. Тургенева (1818-1883): «О друг мой Аркадий Николаевич! - воскликнул Базаров: - об одном прошу тебя: не говори красиво».Цитируется как призыв говорить по существу, оставив риторику,

Из книги Как стать писателем… в наше время автора Никитин Юрий

Красиво жить не запретишь! Выражение стало популярным после выхода фильма «Красиво жить не запретишь» (1983), снятого режиссером А. Васильевым по сценарию Валентина Константиновича Черныха (р. 1935).Используется как иронический комментарий к образу жизни, манерам и т. д.

Из книги автора

Не говори с тоской: их нет, / Но с благодарностию: были Две последние строки из стихотворения «Воспоминание» (1827) Василия Андреевича Жуковского (1783-1852):О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет, Но с благодарностию:

Из книги автора

Сделайте нам красиво Из пьесы (действ. 3) «Баня» (1929) Владимира Владимировича Маяковского (1893-1930):М е з а л ь я н с о в а. Ну, конечно, искусство должно отображать жизнь. красивую жизнь, красивых живых людей. Покажите нам красивых живчиков на красивых ландшафтах и вообще

Из книги автора

Глава 23. КАК КРАСИВО ОТОМСТИТЬ СОПЕРНИЦЕ Если ваш муж занимается предпринимательской или иной деятельностью, в связи с чем он «лакомый кусок» для юных «хищниц», которые охотятся за его кошельком, то вам не повредят некоторые советы.В первую очередь поинтересуйтесь, какая

Из книги автора

Учимся правильно и красиво говорить Ну что, считаю, что пора вплотную заняться собой. Будем учиться общаться. Пока с собеседником мысленным, не выходя в свет.Чтобы красиво и правильно говорить, нужно научиться:– правильно дышать;– чисто говорить, проговаривая буквы,

Из книги автора

Друг Альберт и друг Ивар В феврале 1932 года Альберт Эйнштейн, опередив эпоху ровно на семьдесят лет, выступил с революционной речью на международной конференции в Санта-Барбаре (Калифорния) и предложил ни больше, ни меньше, как план разоружения всех государств планеты с

Из книги автора

Друг мой, не говори красиво Это заклинание, вложенное Тургеневым в уста самого знаменитого своего героя, т. е. Евгения Базарова, хочется твердить часто и помногу.Но как не говорить красиво, если фэнтези - это в принципе жанр, где требуется делать красиво? Даже в тех

Из книги автора

Ну и как писать: правильно или красиво? Как поступать, ведь надо же правду?… Гм… Это звучит кощунственно, но, простите, в самом ли деле надо? Если это научная монография – то просто обязаны. Если научно-популярный труд – тем более, детям врать просто нехорошо. Нельзя.

Из книги автора

Сделайте мне красиво! Это понятное желание каждого читателя. Автор это знает и старается изо всех сил. И тем не менее профессионал должен избегать украшательства текста. Понимаю, трудновато. Это уже как бы на пути от простой арифметики к алгебре. К примеру, написал человек

О друг мой, Аркадий, не говори красиво
Из романа (гл. 21) «Отцы и дети» (1862) И. С. Тургенева (1818-1883): «Посмотри, - сказал вдруг Аркадий, - сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое - сходно с самым веселым и живым». - «О друг мой, Аркадий Николаич! - воскликнул Базаров. - Об одном прошу тебя: не говори красиво».
Иронически: приглашение говорить кратко, ясно, по существу, без ненужного пафоса.

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "О друг мой, Аркадий, не говори красиво" в других словарях:

Из романа (гл. 21) «Отцы и дети» (1862) И. С. Тургенева (1818 1883): «О друг мой Аркадий Николаевич! воскликнул Базаров: об одном прошу тебя: не говори красиво». Цитируется: как призыв говорить по существу, оставив риторику, пафос.… … Словарь крылатых слов и выражений

- [псевдоним Старовер, 1869 1934] один из лидеров русского меньшевизма, публицист, критик. В рабочем движении участвовал с 90 х гг. Состоял в петербургском Союзе борьбы за освобождение рабочего класса. Принимал участие в организации… … Большая биографическая энциклопедия

Александр Николаевич (псевдоним Старовер, 1869 1934) один из лидеров русского меньшевизма, публицист, критик. В рабочем движении участвовал с 90 х гг. Состоял в петербургском Союзе борьбы за освобождение рабочего класса. Принимал участие в… … Литературная энциклопедия