Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Отношение финнов к России никогда нельзя было назвать дружелюбным. В стране, бывшей на протяжении нескольких столетий ареной войн между Швецией и Россией, последняя устойчиво воспринималась как «угроза с Востока».

Несколько нормализовалось финское отношение к русским после присоединения Финляндии к России в 1809 г. Предоставив Финляндии весьма привилегированное место в составе Империи, Петербургу удалось завоевать расположение финнов. Однако, как отмечал в своем докладе Александру II в 1861 г. сенатор Бруннер, «не должно заключать, что любовь и преданность [финнов] монарху простирается также и на русский народ, к которому доселе не было симпатий по многим причинам, каковы суть: различие религий, характера, нравов и обычаев и прочее». Аналогичного мнения насчет характера отношения финнов к России придерживаются и финские историки. Но даже подобная картина представляется идиллической в свете последовавших за ней перемен.

Начиная с конца XIX в., отношение финнов к России вновь меняется в худшую сторону, что связано с так называемой «политикой русификации», которую попытались провести царские власти в отношении Финляндии. В Великом княжестве, бывшем до этого одной из самых лояльных императору частей Российской Империи, начинаются беспорядки, саботаж царских указов, получает развитие сепаратизм и национализм. Там находят убежище и поддержку многие русские революционные организации, финские «активисты» (так в Финляндии называли сторонников борьбы с Россией) готовят подпольные вооруженные отряды, и устраивают покушения на российских чиновников.

В годы русско-японской войны лидеры финских сепаратистов пытались наладить контакты с Японией, а в Первую Мировую войну - с Германией, на стороне которой даже воевал егерский батальон, набранный из числа финских добровольцев. И хотя некоторые подпольные организации специально подчеркивали, что их целью является возбуждение среди финнов ненависти не к русскому народу, а к русским властям, для многих активистов эти понятия слились воедино.

Таким образом, противостояние финнов с царским правительством оказало весьма серьезное влияние и на отношение финнов к русским даже после обретения Финляндией независимости. Именно с этого момента (а точнее - с начала финской Гражданской войны в январе 1918 года) русофобия в Финляндии (точнее в Белой ее части) принимает наиболее радикальные формы.

Причину такого положения дел весьма четко сформулировал финский историк О. Каремаа: «Во время гражданской войны в Финляндии за разжигаемой русофобией, как представляется, стояло желание белых сделать русских козлами отпущения за все жестокости и тем самым обосновать собственные идеи», «по психологическим причинам жестокую правду о братоубийственной войне пытались замаскировать якобы идеологической борьбой в защиту западной культуры от русских, объявленных заклятыми врагами… без внешнего врага поднять массы на войну было бы сложно».

Иными словами, белым в Финляндии требовалась какая-то внешняя угроза, чтобы отвлечь собственное население от тех глубоких политических и социально-экономических проблем, которые привели финское общество к расколу и войне. И такой угрозой была объявлена Советская Россия и в частности — русские войска, которые еще не были выведены с территории Финляндии после получения ей независимости, а в общественное сознание финнов начала активно внедряться мифологема «освободительной войны» против России, которая должна была подменить собой реальную гражданскую войну, хотя в действительности русские войска не несли никакой угрозы финской независимости, а вся помощь РСФСР красным финнам свелась к тайным поставкам оружия и идеологической поддержке. В итоге ненависть к русским в этот период вылилась в Финляндии в открытые этнические чистки.

Русские подвергались уничтожению безотносительно того, служили ли они добровольцами в Красной гвардии, или были сочувствовавшими белым гражданскими лицами. В Таммерфорсе после его взятия белыми 6 апреля 1918 г. было уничтожено около 200 русских, в том числе белых офицеров, число казненных русских в Выборге 26-27 апреля оценивается в 1000 человек. (абсолютное большинство которых не принимало никакого участия в гражданской войне), в том числе женщин и детей.

Так, в далеко не полном, содержащим всего 178 фамилий, списке убитых в Выборге русских, хранящемся в ЛОГАВ, содержатся сведения об Александре Смирнове (9 лет), Касмене Свадерском (12 лет), Андрее Чубрикове (13 лет), Николае и Александре Наумовых (15 лет) и т. д. Под горячую руку белофиннов попали и некоторые поляки, которых расстреливали, вероятно, спутав с русскими (причем подобные «ошибки» случались и в других местах: например, один принятый за русского поляк был убит в Ууси Каарлепюю).

Один из русских эмигрантов, живших в то время недалеко от Выборга, так описывал происходившее в городе: «Решительно все, от гимназистов до чиновников, попадавшиеся в русской форме на глаза победителей пристреливались на месте; неподалеку от дома Пименовых были убиты два реалиста, выбежавшие в мундирчиках приветствовать белых; в городе убито 3 кадета; сдавшихся в плен красных белые оцепляли и гнали в крепостной ров; при этом захватывали и часть толпы, бывшей на улицах, и без разбора и разговоров приканчивали во рву и в других местах. Кого расстреливали, за что, все это было неизвестно героям ножа!

Расстреливали на глазах у толпы; перед расстрелом срывали с людей часы, кольца, отбирали кошельки, стаскивали сапоги, одежду и т. д. Особенно охотились за русскими офицерами; погибло их несть числа и в ряду их комендант, интендант, передавший перед этим свой склад белым, и жандармский офицер; многих вызывали из квартир, якобы для просмотра документов, и они домой уже не возвращались, а родственники потом отыскивали их в кучах тел во рву: с них оказывалось снятым даже белье».

События в Выборге вызвали широкий резонанс в России. Советское правительство 13 мая обратилось к германскому послу В. Мирбаху с просьбой о создании совместной комиссии для расследования убийств русских жителей Финляндии. При этом происшедшее в городе описывалось следующим образом:

«Здесь происходили массовые расстрелы ни в чем не повинных жителей русского происхождения, совершались чудовищные зверства над мирным русским населением, расстреливались даже 12-летние дети. В одном сарае в Выборге, как передавал свидетель, последний видел 200 трупов в том числе русских офицеров и учащихся. Жена убитого подполковника Высоких рассказывала свидетелю, что она видела, как уничтожаемые русские были выстроены в одну шеренгу и расстреляны из пулеметов. По словам свидетелей, общее число убитых за два дня доходит до 600 человек.

После занятия Выборга белогвардейцами группа арестованных русских подданных, числом около 400 человек, среди которых находились женщины и дети, старки и учащиеся, были приведены к вокзалу; посоветовавшись между собой минут 10, офицеры объявили им, что они приговорены к смертной казни, после чего арестованные были отправлены к Фридрихсгамским воротам на «валы», где их и расстреляли из пулеметов; раненых добивали прикладами и штыками, происходило настоящее истребление русского населения без всякого различия, истреблялись старики, женщины и дети, офицеры, учащиеся и вообще все русские».

Немало возмущения описанные выше факты вызвали и в рядах русского Белого движения, в результате чего многие его лидеры выступили позднее против обсуждавшихся проектов совместного с финнами похода на Петроград армии Юденича.

Морской министр Северо-Западного правительства контр-адмирал В.К. Пилкин писал в 1919 году своему коллеге в правительстве Колчака контр-адмиралу М.И. Смирнову: «Если финны пойдут [на Петроград] одни, или хотя бы с нами, но в пропорции 30 тысяч против трех-четырех,— которые здесь в Финляндии, то при известной их ненависти к русским, их характере мясников…они уничтожат, расстреляют и перережут все наше офицерство, правых и виноватых, интеллигенцию, молодежь, гимназистов, кадетов — всех, кого могут, как они это сделали, когда взяли у красных Выборг».

Того же мнения придерживался и один из лидеров антибольшевистского петроградского подполья В.Н. Таганцев: «Никто из нас не хотел похода финляндцев на Петроград. Мы помнили о расправе над русскими офицерами заодно с красными повстанцами». Причем, по мнению историка Т. Вихавайнена, подобные взгляды на судьбу Петрограда в случае взятия его финнами «имеют под собой основание и в смысле опыта 1918 г., и в тех планах, которые вынашивались в экстремистских кругах «активистов». Преследованиям подвергались и финские женщины, имевшие связь с русскими: им остригали волосы, рвали на них одежду, а в некоторых местах даже обсуждали возможность их клеймения каленым железом. В местечке Корсняс подобную экзекуцию в последний момент предотвратил местный священник.

Проблемы чистоты нации вообще, судя по всему, весьма беспокоили финское общество: когда в 1921 году в Финляндию эвакуировались участники Кронштадского восстания, финская пресса резко выступила против размещения беженцев в сельской местности, опасаясь, что русские смешаются с местным финским населением. В результате кронштадтцы были размещены в нескольких лагерях с весьма строгими условиями содержания: границу лагеря запрещалось покидать под угрозой расстрела, общение с местными жителями также было строго запрещено.

С окончанием гражданской войны физическое уничтожение русских в Финляндии прекратилось, но желание финского правительства избавиться от русского населения и беженцев никуда не исчезло. Еще в апреле 1918 года финский сенат принял решение о высылке из страны всех бывших русских подданных, и в течение весны-лета около 20 000 русских оказались выдворены из страны.

Впрочем, вскоре финны отказались от подобной практики и предоставили российским беженцам возможность попасть в страну. Обосновывалось это соображениями формирования благоприятного международного имиджа Финляндии. О. Стенруут, руководивший на тот момент финским МИД, полагал, что терпимая к беженцам политика Финляндии укрепила бы ее независимый статус и освободила от германской зависимости. Того же мнения придерживался и пограничный комендант Рантакари, считавший, что отказ в приеме беженцев принес бы Финляндии «ненависть всего цивилизованного мира».

Однако параллельно с подобными решениями в стране нагнеталась межнациональная напряженность. Основными проводниками русофобии в финском обществе стали бывшие егеря, Аграрный Союз, получивший 42 места в парламенте в 1919 году и ставший второй по величине партией, щюцкор и созданное в 1922 году Академическое карельское общество (АКС). Причем разжигаемая этими организациями ненависть носила, с точки зрения ее членов, созидательный характер, являясь неотъемлемым элементом конструирования финской национальной идентичности. По их мнению, единства финской нации возможно было достичь только через разжигание ненависти ко всему русскому.

«Если нам это удастся,— полагал председатель АКС Элмо Кайла,— тогда уж не за горами то время, как нацию нашу будет вести одна мысль, сильная, всепобеждающая, когда воплотится в жизнь поговорка мужей Хярмя «о рюсся можно говорить, лишь скрежеща зубами». Тогда Финляндия станет свободной».

Весьма символичную в этом смысле медаль для членов АКС разработал один из его идеологов священник Элиас Семойоки: одна ее сторона олицетворяла любовь к Финляндии, другая - ненависть к России. В результате в Финляндии проводилась систематическая политика возбуждения национальной вражды в отношении русских.

Еще в 1920 г. упоминавшийся выше Э. Кайла составил «инструкции и программу распространения «рюссафобии» (от слова «рюсся» — презрительного именования русских), которые были разосланы окружным начальникам щюцкора, «активистам» и егерским офицерам. Получателям следовало организовать в своих коллективах распространение русофобии и назначить ответственных за это лиц. В деревнях к этой работе следовало привлекать местных глав щюцкора и учителей.

Массированная антирусская компания проводилась в финской прессе, где зачастую даже звучали призывы к уничтожению русских. В марте 1923 года в газете «Юлиоппиласлехти» вышла статья «Рюссафобия», в которой утверждалось, что «если мы любим свою страну, нам нужно учиться ненавидеть ее врагов… Поэтому во имя нашей чести и свободы пусть звучит наш девиз: Ненависть и любовь! Смерть «рюссам», будь они хоть красные, хоть белые».

В том же году АКС тиражом в 10 тыс. экземпляров выпустила брошюру «Проснись, Суоми!», содержавшую похожие идеи: «Что же хорошее к нам когда-либо приходило из России? Ничего! Смерть и уничтожение, чума и русское зловоние тянулись оттуда… Россия всегда была и навсегда останется врагом человечества и гуманного развития. Была ли когда-либо польза от существования русского народа для человечества? Нет! А его исчезновение с лица земли было бы человечеству, наоборот, великим счастьем».

Не менее радикально была настроена и щюцкоровская газета «Suojeluskuntalaisen», которая провела в 1921 г. среди своих читателей конкурс на лучшую пословицу о русских, победителем в котором стал читатель, предложивший такой вариант: «Какое животное более всего походит на человека? Это «рюсса». Из-за большой популярности конкурса был проведен и второй тур, в котором лучшей стала пословица: «Побей по спине - избавишься от кашля, убей - и избавишься от «рюссы». Впрочем, подобные газетные выпады не будут выглядеть слишком вопиющими, если учесть, что в этот период даже финские чиновники в официальных отчетах допускали сравнения русских с животными. Одновременно с этим цензуре подверглась школьная программа, из которой были убраны упоминания о русских в положительном ключе.

Чистки проходили и в финской армии, которую националисты стремились избавить от всяких следов «русскости». В первую очередь, безусловно, из армии увольнялись русские офицеры. Так, например, в сентябре 1919 года в отставку были спешно отправлены все русские летчики, готовившие пилотов для финских ВВС. Вслед за ними пришла очередь и финских офицеров, служивших в царской армии. В 1920 году со страниц газеты «Илкка» их увольнения потребовал лидер Аграрного союза С. Алкио.

Не менее активно против служивших в России финнов выступали и офицеры-егеря. В 1924 году они даже пригрозили коллективной отставкой, если из армии не будут уволены бывшие царские офицеры. В итоге число офицеров, получивших подготовку в России, в финской армии постоянно снижалось на протяжении 20-30-х годов, а все ключевые должности занимали финны, служившие в германской армии.

Определенным притеснениям подвергалась в Финляндии и Православная церковь, в отношении которой правительство проводило политику финнизации. 3 марта 1923 г. Государственный совет издал постановление о переводе службы в православных храмах в течение года на финский или шведский языки. Число приходов под действием финских властей также постепенно сокращалось: часть церквей была снесена (как, например, церковь в Хямеенлинне в 1924 г.), часть - превращена в лютеранские кирхи (Церковь Александра Невского в Суоменлинне), некоторые - переданы под муниципальные учреждения (Церковь Апостолов Петра и Павла в Торнио). По-своему боролись с православием и финские националисты: после 1918 года русские церкви и кладбища неоднократно подвергались осквернению.

Помимо спускаемой сверху, «идеологической» русофобии в Финляндии существовала и русофобия бытовая. В условиях весьма тяжелого послевоенного положения страны и трудностей с продовольствием и жильем финны с большим беспокойством относились к беженцам, которые, по их мнению, лишь усугубляли и без того непростую экономическую ситуацию в Финляндии.

Опасались финны и за свои рабочие места, причем, необходимо отметить, что не всегда безосновательно: в 1920-30-х годах беженцы (правда, в основном - ингерманландцы) неоднократно привлекались штрейкбрехерской организацией «Объединение Виентирауха» для замещения мест бастующих рабочих. И хотя доля таких работников в общей массе беженцев была весьма невелика, ненависть к ним финнов переносилась на всех иммигрантов из России в целом. В итоге, по заключению Каремаа, «к 20-м гг. XX в. почти все финны были склонны к восприятию «рюссафобии».

Как мы видим, в 1920-х годах в Финляндии действительно существовало довольно серьезная проблема этнической нетерпимости в отношении русских, которая не только сломала судьбы сотен оказавшихся в Финляндии бывших российских подданных, но и создавала напряженность в советско-финских отношениях в означенный период.

Как отмечал в 1923 году полпред СССР в Финляндии А.С. Черных, «русофобство финской буржуазии может сравниться разве только с их не менее ярким антисемитизмом. В текущей нашей работе мы ежедневно чувствуем эту глухую стену националистической, зоологической ненависти.

Классовая ненависть финской буржуазии к Республике Советов, сочетаясь с неистовым русофобством, определяет непрерывные и, с первого взгляда, непонятные колебания финской политики.

Объективно между нами и Финляндией нет серьезных поводов для конфликтов, наоборот, все как будто способствует деловому сближению, практически наша терпеливая, уступчивая, благожелательная политическая линия не встречает здесь отклика. Здесь сама идея, мысль о возможности лояльных, спокойных отношений с Россией вызывает сильнейшую оппозицию».

Подобное положение дел, безусловно, оказывало негативное влияние на развитие советско-финских и отношений и в конечном итоге стало еще одним фактором, приведшим два государства к Зимней войне.

Первые сведения о массовом белом терроре логично отнести к апрелю-июню 1918 г. Этот период можно охарактеризовать как начало фронтального этапа гражданской войны и, следовательно, как новый виток взаимной ожесточенности. Прежде всего следует отметить кровавое подавление коммунистической революции в Финляндии и освещение его в советской прессе.
«Опыт» Финляндии интересен тем, что он предшествовал российскому опыту террора и был одной из причин ожесточения гражданской войны в России с обеих сторон .

Если в Финляндии во время гражданской войны военные и гражданские потери с обеих сторон составили 25 тысяч человек, то после подавления революции белофиннами было расстреляно около 8 тысяч человек и до 90 тысяч участников революции оказались в тюрьмах.

Цифры большевистской печати, основанные на свидетельствах финских эмигрантов, были гораздо выше. Приводились данные о 20 тысяч расстрелянных красных финнах . Сообщения советских газет об этих событиях сопровождались многочисленными примерами белого террора на территории Финляндии. В Выборге после занятия города белыми расстреляно 600 человек (трупы были сложены в двух сараях в три яруса). После занятия Котки такая же участь постигла 500 человек, Гельсингфорса— 270 человек, Раумо — 500 человек и т.д.

Расстрелы пленных нередко предварялись изощренными пытками. Описание подобных случаев занимало значительное место в публикациях о событиях в Финляндии, порою с нарочитой натуралистичностью. «Троим рабочим они разрубили головы топорами, у двоих вытащили мозги наружу, иных били поленьями по лицу, расплющивая носы и скулы, иным отрубали руки топором. Озверевшие белогвардейцы отрезали у своих жертв языки, потом отрезалиуши и выкалывали глаза. Натешившись вдоволь над беззащитными рабочими, они отрубали под конец головы », — писали в апреле 1918 г. «Известия ВЦИК» .

Помимо многочисленных расстрелов сотни людей погибли от пыток и голода в концлагерях, образованных в Финляндии летом 1918 г. В концлагерях, по данным большевиков, расстреливали через одного, заключенным выкалывали глаза, поднимали на штыки, шашками и топорами рассекали тела, применяли другие виды пыток .

Более многочисленными в концлагерях были жертвы голода .
В Экенассе из 800 заключенных от голода умерло 400, в Куокино из 3 тысяч — 800, в Свеаборге умерших только в первые дни — 40, а впоследствии — каждый третий из 6 тысяч заключенных . В Таммерфорском лагере за период с 6 по 31 июня 1918 г. умерло от истощения, по официальным сведениям, 1347 человек .
Общее количество заключенных в концлагеря достигало, по данным заграничных общественных организаций, 70 тысяч человек (при населении Финляндии в 3 млн человек) — в данном случае реальные масштабы карательной политики были выше приводимых газетами.

Сообщения о новых жертвах белофинского террора публиковались советской периодической печатью почти каждый день, начиная с апреля 1918 г. То обстоятельство, что эти события происходили в соседней стране, не снижало воздействия информации на читателей газет. По мере того как развивались события в Финляндии, читатели могли сравнивать их с положением в России и сделать определенные прогнозы на развитие ситуации уже в российских условиях, в частности, на возможное поведение победившей российской контрреволюции. Впоследствии эта жестокость при подавлении финской революции указывалась как одна из причин введения красного террора в Советской России.
______________
Гражданская война и интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1983. С. 499.
Петроградская правда. 1918. 28 июля, 23 нояб .
Катая С. Л. Террор буржуазии в Финляндии. Пг., 1919. С. 6-10; Знамя труда. 1918.13 мая; Правда. 1918.
15 июня; Северная коммуна. 1918. 28 июня .
Известия ВЦИК. 1918. 13 апр.
Знамя труда. 1918. 14 апр., 16 мая.
Петроградская правда. 1918. 12 июня; Быстрянский В. Контрреволюция и ее методы (Белый террор прежде и теперь). Пг., 1920. С. 7.
Катая С. А. Террор буржуазии в Финляндии. С. 22 .
______________
И. С. Ратьковский «Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году ». Издательство СПбГУ. 2006

*«Красный террор» был объявлен 2 сентября как ответ на волну убийств и мятежей летом 1918 г., после покушения на Ленина 30 августа. Прекращен красный террор был постановлением VI Всероссийского съезда Советов 6 ноября 1918 г., фактически в большинстве районов России он был закончен в сентябре-октябре. Это была краткая, но интенсивная и, главное, наглядная, вызывающая шок репрессия.
Как мы видим, бело-финский террор внёс большую лепту в объявление красного террора
** Ильин И.А. Собр. соч. Переписка двух Иванов (1935-1946). М., 2000. С.294
_______________
Подробнее о финском терроре читайте.

June 4th, 2018

Первая советско-финская война — боевые действия между белофинскими войсками и частями РККА на территории Советской России с марта 1918 по октябрь 1920 гг.

Вначале велась неофициально. Уже с марта 1918 года, в ходе Гражданской войны в Финляндии, белофинские войска, преследуя противника (финских «красных»), пересекали российско-финляндскую границу и в ряде мест выходили в Восточную Карелию.

При этом, осуществляемые боевые действия не всегда носили характер партизанских. Официально война с РСФСР была объявлена демократическим правительством Финляндии 15 мая 1918 г. после разгрома Финляндской Социалистической Рабочей Республики.

Первая советско-финская война явилась частью Гражданской войны в России и Иностранной военной интервенции на севере России.

Завершилась 14 октября 1920 года подписанием Тартуского мирного договора между РСФСР и Финляндией, зафиксировавшего ряд территориальных уступок со стороны советской России.

Предыстория

Октябрьская революция 1917 года в Петрограде положила начало захвату власти большевиками во всех крупнейших городах России. В то же время по всей стране зарождались центры объединения антибольшевистских сил. В России началась гражданская война.

Падение Российского самодержавия и Октябрьская революция 1917 года позволили финляндскому Сенату объявить 6 декабря 1917 года независимость. 18 (31) декабря 1917 года независимость Финляндской Республики была признана Советом Народных Комиссаров. Финляндия признала, в свою очередь, правительство большевиков. В стране при этом усилились беспорядки и обострилась борьба «красных» и «белых», которые к январю 1918 года переросли в гражданскую войну. Белофинские отряды контролировали северную и центральную части страны, южная же часть с большинством крупных городов, где были сосредоточены разбольшевизированные части бывшей Русской императорской армии, была занята отрядами финской Красной Гвардии.

К весне 1919 года большевистское правительство оказалось в тяжелейшем положении. Верховный правитель России адмирал Колчак и генерал Деникин приближались к Москве с северо-востока и юга. В Северной области и Эстляндии заканчивали формирования русские военные добровольческие части, целью которых был красный Петроград.

Причины

Брестский мир 1918 года, когда от России были отторгнуты огромные территории показал слабость Советской власти и вызвал недовольство со стороны разных социальных групп.

Вспыхивали восстания, такие как Ярославское, Ижевско-Воткинское восстание, Тамбовское, провозглашались даже независимые территории. В случае с Ингрией, Северокарельским государством, Ребольской волостью, Пораярви восставшие надеялись на помощь соседней Финляндии, с которой имели общий язык и исторические связи. На волне успеха в Финляндии белые надеялись на большее. Советская Россия была в кольце белых армий и не могла противостоять Германии. Польша, Литва, Латвия, Эстония были также примером удачной борьбы с большевизмом с опорой на иностранную поддержку. Большое распространение получила идея Великой Финляндии. По мнению финского исследователя Тойво Нигорда, у генерала Маннергейма была возможность войти в историю освободителем от большевиков, если не всей России, то Петрограда точно. Поэтому события можно разделить на два этапа. Первый: интернациональная борьба с большевиками, повсюду, в надежде на победу белого движения в целом по России. И второй этап, когда стало понятно, что Советская власть устоит, и можно надеяться только на тактические успехи на местах, опираясь на национальное движение и иностранную помощь. Понятия оккупации и освобождения в этот исторический период чрезвычайно относительны и расплывчаты. В советской историографии было принято рассматривать только территориальные и военные аспекты войны. Но в то же время 30 000 переселенцев, ушедших в Финляндию, показывают отношение населения к советизации.

23 февраля 1918 года, находясь на станции Антреа (ныне Каменногорск), обращаясь к войскам, верховный главнокомандующий финской армии генерал Карл Густав Маннергейм произнёс на ней свою речь, «клятву меча», в которой заявил, что «не вложит меч в ножны,… прежде чем последний вояка и хулиган Ленина не будет изгнан как из Финляндии так и из Восточной Карелии». Официального объявления войны, однако, со стороны Финляндии не последовало. К желанию генерала Манергейма стать спасителем «старой России» в Финляндии относились отрицательно. Как минимум требовали поддержки западных стран и гарантий того, что белая Россия признает финскую независимость., белому движению не удавалось создать единый фронт, что резко уменьшало шансы на успех. Другие лидеры белого движения отказывались признать независимость Финляндии. А для более активных действий, без риска для своей страны, нужны были союзники.

27 февраля правительство Финляндии направило ходатайство Германии, чтобы та, как воюющая против России страна, рассматривая Финляндию как союзницу Германии, потребовала бы от России заключить мир с Финляндией на основе присоединения к Финляндии Восточной Карелии. Предложенная финнами будущая граница с Россией должна была проходить по линии Восточное побережье Ладожского озера — Онежское озеро — Белое море.

К началу марта в ставке Маннергейма был разработан план организации «национальных восстаний в Восточной Карелии» и выделены специальные финские инструкторы — кадровые военные для создания очагов восстания.

3 марта 1918 года был подписан Брестский мир между Советской Россией и странами Четверного союза (Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией). Российские гарнизоны выводились из Финляндии. Красные финны потерпели поражение и скрылись в Карелии.

6 марта командующий Северного военного округа (фин. Pohjolan sotilaspiiri) старший лейтенант егерей Курт Валлениус предложил Маннергейму начать наступление в Восточную Карелию.

6—7 марта появилось официальное заявление главы финляндского государства — регента Пера Эвинда Свинхувуда о том, что Финляндия готова пойти на мир с Советской Россией на «умеренных Брестских условиях», то есть в случае, если к Финляндии отойдут Восточная Карелия, часть Мурманской железной дороги и весь Кольский полуостров.

7—8 марта император Германии Вильгельм II ответил на обращение правительства Финляндии, что Германия не будет вести войну за финские интересы с Советским правительством, подписавшим Брестский мир, и не будет поддерживать военные действия Финляндии, если та перенесет их за пределы своих границ.

7 марта финский премьер-министр заявляет претензии на Восточную Карелию и Кольский полуостров, а 15 марта финский генерал Маннергейм утверждает «план Валлениуса», предусматривающий захват части бывшей территории Российской империи до линии Петсамо (Печенга) — Кольский полуостров — Белое море — Онежское озеро — река Свирь — Ладожское озеро.

К середине мая 1918 г. белые финны контролировали всю территорию бывшего Великого княжества Финляндского и начали военные операции для завоевания Восточной Карелии и Кольского полуострова.

Высадка немецких войск в Финляндии и занятие ими Гельсингфорса вызвало серьёзное беспокойство у стран Антанты, воевавших с Германией. Начиная с марта 1918 года в Мурманске по соглашению с большевистским правительством высаживаются войска Антанты для защиты Мурманска и железной дороги от возможного наступления германо-финских войск. Из отступивших на восток красных финнов англичане сформировали Мурманский легион во главе с Оскари Токоем для действий против связанных с немцами белофиннов.

В ноябре 1918 года Германия капитулировала и начала вывод своих войск с территориий бывшей Российской империи, попавших под германскую оккупацию в результате боевых действий Первой мировой войны и условий Брестского мира, в том числе с территорий прибалтийских стран. 30 декабря 1918 года финские войска под командование генерала Ветцера высадились в Эстонии, где оказали помощь эстонскому правительству в борьбе с большевистскими войсками.

В январе 1919 года финны заняли Поросозерную волость Повенецкого уезда.

21—22 апреля Олонецкая добровольческая армия с территории Финляндии начала массированное наступление в Восточной Карелии на олонецком направлении.

21 апреля добровольцы заняли Видлицу, 23 апреля — Тулоксу, вечером того же дня — город Олонец, 24 апреля заняли Вешкелицу, 25 апреля подошли к Пряже, вышли в район Сулажгоры и начали угрожать непосредственно Петрозаводску. Одновременно Петрозаводску с севера угрожали английские, канадские и белогвардейские войска. В конце апреля Красной Армии удалось сдержать наступление добровольцев на Петрозаводск.

В мае белогвардейские войска в Эстонии начинали военные действия, угрожая Петрограду.

В мае и июне на восточных и северных берегах Ладожского озера отряды Красной Армии сдерживали наступление финских добровольцев. В мае-июне 1919 финские добровольцы наступали на район Лодейного Поля и переправились через Свирь.

В конце июня 1919 года началось контрнаступление Красной Армии на Видлицком направлении и 8 июля 1919 на олонецком участке карельского фронта. Финские добровольцы были отброшены за линию границы.

18 мая 1920 года части Красной Армии ликвидировали Северокарельское государство со столицей в поселке Ухта (Архангельская губерния), которое получало финансовую и военную помощь от финского правительства. Только в июле 1920 года финнов удалось выбить с большей части восточной Карелии. Финские войска остались только в Ребольской и Поросозерской волостях Восточной Карелии.

В 1920 г. по Тартускому мирному договору Советская Россия пошла на значительные территориальные уступки — независимая Финляндия получила Западную Карелию до реки Сестра, Печенгскую область в Заполярье, западную часть полуострова Рыбачий и большую часть полуострова Среднего.

Recent Posts from This Journal

• 
  БЫЛ ЛИ ГЕНОЦИД РУССКОГО НАРОДА В СССР?

  Самое яркое политическое шоу 2019 года! Первые клубные дебаты SVTV. Тема: «Был ли геноцид русского народа в Советском Союзе?» Дебатируют русский…

• 
  М.В ПОПОВ VS Б.В. ЮЛИН - Фашизм на экспорт

  Дебаты на тему "Фашизм на экспорт" между профессором Поповым и военным историком Юлиным Проголосовать о том кто победил по вашему…

Д.Р. Лобанова
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ФИНЛЯНДИИ 1918 г. В РАБОТАХ ДЕЯТЕЛЕЙ ФИНСКОГО КОММУНИСТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1920 - 1-я половина 1940-х гг.)

Гражданская война в Финляндии являлась исключительной в истории европейских стран Новейшего времени. В первую очередь это связано с ее чрезвычайной кровопролитностью. За шесть месяцев самой войны, а также после ее окончания в результате начала т. н. «белого террора» в Финляндии погибло более 36 тысяч человек . Таким образом, наряду с гражданскими войнами в Испании и России, финская война по количеству жертв стала одной из наиболее смертоносных из всех внутренних европейских конфликтов XX в. В ходе нее погибло более 1 % населения страны .

Данное обстоятельство во многом объясняет то, что в Финляндии проблемами изучения истории гражданской войны занимались уже достаточно продолжительное время. Практически с момента ее окончания и вплоть до наших дней в Финляндии регулярно появляются как публицистические, так и исследовательские сочинения, посвященные сюжетам данной войны. Важным является то, что можно отчетливо проследить определенную эволюцию во взглядах на эту войну финских историков, государственных и политических деятелей .

После 1918 г. финская историография предлагала ряд объяснений исключительной жестокости гражданской войны. Консервативные историки, государственные деятели, представители правых партий и церкви издавна интерпретировали гражданскую войну как войну за «освобождение», избавившую Финляндию от большевистской угрозы. Причем победа «белых» традиционно квалифицировалась как тот результат, который обеспечил стране национальную независимость, что, соответственно, в /225/ определенной степени «оправдывало» ее жертвенность и указывало на вынужденность проявления жестокости победителей к «противникам независимости Финляндии». Что же касается историков и политиков
левого направления, то ими всегда рассматривался возникший в 1918 г. конфликт как классический пример «классовой войны», которая тоже не могла не вести к большому числу жертв со стороны людей, отдавших свою жизнь за «народное дело».

Тем не менее сейчас в современной России существует достаточно ограниченное число работ историков, в которых в той или иной степени касались рассмотрения сюжетов, связанных с изучением гражданской войны в Финляндии . Тем более практически не дается оценка того, как воспринималась эта война «левыми» ее участниками. В то же время для соответствующей объективной оценки событий этой войны следует все же обратить внимание на существующие труды, изданные лидерами финской революции, бежавшими в Советскую Россию и основавшими затем Коммунистическую партию Финляндии (КПФ). Тем не менее, анализируя работы финских коммунистических деятелей, можно четко выявить их взгляды на предпосылки гражданской войны, причины поражения «красных», а также установить ход событий, рассматриваемый с противоположной точки зрения, отличной от официальной финской историографии послевоенного периода .

Наиболее значимым для изучения событий 1918 г. являются работы О. В. Куусинена и Ю. Сирола - известных деятелей финляндского и международного рабочего движения, активных участников революции в Финляндии, входивших в состав революционного правительства. Причем характерным здесь является то, что в этих работах, прежде всего, обращается внимание на условия, при которых, собственно, в Финляндии началась гражданская война. Поэтому данные авторы особо касаются прежде всего проблем, связанных с началом революции в Финляндии, и, таким образом, затрагивают непосредственные истоки начала этой войны.

Особенно обильные материалы для изучения истории периода гражданской войны, опубликованные на русском языке, содержатся в ряде работ, подготовленных О. В. Куусиненом . Поскольку творческая деятельность этого человека охватывает достаточно продолжительный отрезок времени и заканчивается уже в начале 1960-х гг., то его взгляды относительно гражданской войны в Финляндии не могли не содержать определенные оценки, которые являются, несомненно, важными для объяснения природы поражения «красных», а также причин возникновения затем между Финляндией и СССР двух войн. В данном отношении /226/ лидер финских коммунистов видел непосредственную связь. Поэтому в его исследовании особое место занимают размышления, указывающие на стремление автора понять истоки антисоветской политики Финляндии 20–40-х гг. Они, очевидно, связывались с результатами финской гражданской войны.

В этом отношении представления Куусинена были характерны для большинства работ коммунистической направленности, где считается, что жесткие антисоветские настроения зародились в Финляндии из представлений, которые господствовали у финских «плутократов» и «шовинистов», т. е. победителей в гражданской войне. Более того, именно поэтому, как считал Куусинен, Финляндия являлась единственной в мире страной, которая в течение четверти века затем весьма последовательно проводила антисоветскую политику , а «финские шовинисты» всегда выступали как представители национализма. Причем их идеологией являлась открытая неприязнь ко всему русскому .

Данные представления действительно существовали в финляндском обществе в 20–30-е гг. и даже имели соответствующую терминологию, определяющуюся понятием «рюссявиха». Причем, как отмечает по этому поводу финская исследовательница В.-Т. Васара, определением «рюссявиха» нельзя было охарактеризовать проявление финской русофобии. Она справедливо замечает, что в понятие «рюссявиха» вкладывались еще «элементы расизма, реакционности, уверенности в превосходстве финнов над русскими…» и т. д.

Но, как, с другой стороны, отмечает О. В. Куусинен, в реальности эта ненависть распространялась далеко не на всех жителей России. С русскими белогвардейцами и белоэмигрантами правящие круги Финляндии продолжали иметь достаточно прочные связи . Подобными размышлениями автор, очевидно, стремился вскрыть и природу финского «белого террора», который начался в стране в период гражданской войны и после ее окончания, где явно подчеркивалась его «классовая сущность».

Националистическая идея же, которую так активно пропагандировало «белое правительство», по мнению О. В. Куусинена, преследовало лишь свои, сугубо корыстные цели. Оно, по его взглядам, играло исключительно в интересах верхушки создаваемого независимого государства. Эта националистическая идея была направлена на то, чтобы заражать антисоветским настроем широкие круги финского населения, увеличивая недоверие к русским, которое продолжало иметь место еще со времени великодержавной царской политики России в отношении Финляндии .

Одной из важных черт «шовинизма», по представлениям О. В. Куусинена, являлось то, что главные носители данной идеологии принадлежали, /227/ прежде всего, к тем слоям, которые в период «царского гнета» не отличились национализмом, а, наоборот, были «предателями» национальных интересов страны . В этом любопытном наблюдении, очевидно, О. В. Куусинен подразумевал старофиннов, которые до событий гражданской войны 1918 г. выступали за активное сотрудничество с царским режимом, а после поражения революции начали выступать в качестве сторонников тех, кто одержал победу.

О. В. Куусинен, разоблачая националистов, не забывает при этом упомянуть и о финляндских царских офицерах, которых, прежде всего, видит в качестве представителей господствующего класса в Финляндии. Не обходит, разумеется, стороной он и личность К. Г. Э. Маннергейма. По его мнению, Маннергейм уже забыл свой родной язык, так как всю свою жизнь служил в России в качестве вернейшего из «слуг царизма» , но тем не менее в период Гражданской войны этот бывший генерал русской армии стал одним из наиболее последовательных сторонников борьбы за независимость своей страны от России. Причем Куусинен весьма оправданно отмечает, что после падения царской власти «финляндская плутократия» не видела во Временном правительстве надежной опоры, а победу большевиков в октябре 1917 г. восприняла как страшное бедствие. В этом лидер финских коммунистов видит принципиальное отличие взглядов «белых» от существовавших тогда в Финляндии настроений «трудящихся масс», которые восприняли революционные изменения в России как «самое счастливое и радостное» событие . Очевидно, что именно в этом, как можно было понять, зарождались корни той непримиримой атмосферы ненависти, которая затем породила кровавый террор в Финляндии.

Более того, весьма интересными для изучения вопросами, связанными с выяснением истоков гражданской войны в Финляндии являются материалы, представленные в работе О. В. Куусинена «Революция и Финляндия. (Самокритика)» . В ней автор стремится разобраться в ошибках, допущенных финскими социал-демократами. Причем он явно считает лидеров рабочего движения еще неготовыми к начавшейся революции, что, очевидно, и предрешило для них ее финал. Впоследствии, продолжая анализировать причины поражения, Куусинен усиливает это положение, указывая на то, что основным просчетом социал-демократов стало то, что они «категорически» не готовили к революции общественные массы. В результате этого, по мнению автора, они не смогли вовремя принять необходимые действия для «правильного» развития революционных настроений .

Не раз возвращаясь к этому вопросу, Куусинен, очевидно, стремился понять, когда конкретно финские социал-демократы упустили свой шанс /228/ не допустить возникновения гражданской войны и одержать победу в революции. Причем данная проблема довольно долгое время волновала представителей финского коммунистического движения. Это весьма заметно, если обратиться к творчеству генерального секретаря Коммунистической партии Финляндии, Вилле Песси . Говоря о событиях 1917 г., он особо останавливается на периоде, предшествовавшем вооруженному восстанию в Петрограде, касаясь, прежде всего, политики Временного правительства в России. В. Песси указывает, что именно тогда настало то самое время особенно быстрого обострения классовой борьбы, причем как в России, так и в Финляндии . Характерно, по его мнению, что финская буржуазия, опираясь на продолжавшуюся Временным правительством России царскую политику угнетения финского народа, даже усилила эксплуатацию рабочих, доведя его положение до крайнего предела . Подобные действия, по мнению В. Песси, не заставили долго ждать, и уже 14 ноября 1917 г. страну охватила всеобщая забастовка. Таким образом, всеобщую забастовку в Финляндии автор рассматривает, как одним из важных поворотных пунктов в остром социальном движении в стране, повлиявшем также и на внутренний раскол в обществе и, в частности, внутри самого рабочего движения. Это суждение, однако, не до конца разделялись О. В. Куусиненом.

В отношении результатов данной забастовки он писал, что непосредственным итогом революционных действий в ноябре 1917 г. в Финляндии не стал захват власти рабочими. Поэтому данные события могли иметь исторические значение, по его мнению, лишь для последующей пролетарской революции. Если бы, как он подчеркивал, революционно настроенное население продолжало бы свое наступление , то при такой тактике классовая борьба продвинулась бы вперед гораздо с меньшими жертвами, чем принесла кровопролитная гражданская война . В результате проблема «упущенных шансов» для лидеров социал-демократического движения в 1917–1918 гг. осталась достаточно обсуждаемым вопросом. Это, естественно, касалось и других проблем, связанных с революцией и гражданской войной в Финляндии.

Важнейшие материалы по изучению взглядов представителей финского коммунистического движения, касающихся их отношения к истокам гражданской войны в Финляндии, содержатся, в частности, в сборнике «Финляндская рабочая революция 1918 года», изданном в 1928 г. в Ленинграде . В это издание были включены статьи активных участников революции и гражданской войны в Финляндии. Наряду с О. В. Куусинена, в сборнике представлены работы Ю. Сирола, Э. Гюллинга, К. Ровио и др. Естественно, что в подготовленных тогда материалах можно было /229/ четко заметить собственное видение этими людьми проблем, связанных с освещением отдельных сторон их революционной деятельности. При этом существенной составляющей сборника стала еще его справочная часть, в которой были опубликованы ценные материалы о функционировании в период революции отдельных революционных организаций. Но, что немаловажно, в издании много внимания было еще уделено выяснению причин поражения революции . Это, несомненно, отчасти проливало свет на то, как представляли участники революции вопросы, связанные с началом гражданской войны и поражением «красных».

В этом отношении важным является еще то, что уже в самых первых работах представителей финского коммунистического движения можно четко заметить, что саму революцию и гражданскую войну в Финляндии они никоим образом не отрывали от тех событий, которые тогда происходили в России. В результате влиянию Октябрьской революции 1917 г. на положение в Финляндии посвящено огромное количество работ. Причем, как подчеркивали сторонники левого движения, свержение Временного правительств в Петрограде в ноябре 1917 г. четко поделило политическое пространство Финляндии. В результате уже тогда появились явные признаки надвигающейся гражданской войны. К тому же будущие финские коммунистические лидеры не скрывали, что большевистское правительство в Петрограде все настойчивее подталкивало СДПФ к необходимости взятия власти в Финляндии.

В целом в работах деятелей финского левого движения проблеме взаимоотношения советского руководства и «красных финнов» было уделено значительное внимание. Из опубликованных материалов четко видно, что изначально в Финляндии русская революция вызывала «опьянение свободой». Многие верили, что рождается «свободная Россия», которая предоставит Финляндии независимость . Речи в парламенте его председателя социал-демократа К. Маннера и вице-председателя сената социал-демократа О. Токоя несли идею о том, что «свободная Россия» и Финляндия будут жить «в братском союзе народов» .

При этом для представителей левого финского рабочего движения разбор допущенных ошибок и неправильная оценка развития событий в Финляндии продолжало впоследствии являться определяющим. В частности, один из основателей коммунистической партии Финляндии Ю. Сирола издал по данному вопросу целую серию работ, в которых наибольшее внимание уделил особенностям политического развития Финляндии. В них он прямо отмечает, что финляндскому рабочему движению недоставало той политической «проницательности» и революционной целеустремленности, кото рые мог предоставить большевизм . Чрезвы-/230/-чайно характерно, по его мнению, что до 1918 г. в Финляндии не было не
только сформировавшейся большевистской партии, но и не было даже оформившейся ее фракции в составе РСДРП. Главная причина этого, как отмечает Сирола, заключалась в том, что в Финляндии были иные условия, чем в Российской империи: имелась автономия, хотя и не полная, а также легальное рабочее движение, весьма изолированное от русской партийной жизни . Проблемы русской революции в Финляндии были непонятны, и российская революция интересовала лишь в той мере, в какой она могла оказать влияние на положение Финляндии. Оценку происходивших тогда событий Ю. Сирола сделал в форме своих размышлений о прошедших событиях, и они были опубликованы в виде цикла статей в газете «Тюёмиес» . В этих материалах освещалась непосредственная деятельность Совета народных уполномоченных, а также ход развития событий гражданской войны. Очень важным является то, что в опубликованных материалах были размещены и все важнейшие законы, указы, распоряжения революционного правительства .

В этом отношении особый интерес также представляют еще материалы, которые были опубликованы в этой газете ее редактором Альготом Унтола . Они во многом отражали те настроения, которые тогда господствовали в определенной части финского общества. Весьма примечательно, в частности, что накануне начала революции в Финляндии, 19 января 1918 г., он подготовил материал, в котором четко указывал на то, что борьба большевиков России с ее великими освободительными идеями явилась краеугольным камнем будущей истории народов. Он писал, что
у пролетариата Финляндии есть все основания радоваться и гордиться тем, что ему выпала честь участвовать в революции с первых шагов, которые предпринял русский рабочий-большевик для воплощения выдвигаемых им идей в жизнь. По его мнению, пролетариат Финляндии всегда должен помнить о своем долге перед русским братом, с помощью которого он вырвался из рабства на свободу» . Таким образом, действительно в начинающейся тогда в Финляндии революции многое уже связывали с теми событиями, которые тогда происходили в России.

Что же касается непосредственно самих событий гражданской войны, то деятели финского коммунистического движения описывают их достаточно сухо и обращают лишь внимание только на самые основные ее моменты. Причем здесь также многое перекликается с тем анализом, который относился к оценке неудач в целом революции в Финляндии в 1918 г. В частности, также первоочередной причиной поражения в гражданской войне считалось то, что революционное движение в Финляндии не было в полном объеме готово совершить переворот. Также обра-/231/-щалось внимание на недостаточную связь финских социал-демократов с большевиками. Это касалось того, что финны не смогли воспользоваться
«лучшей революционной выучкой у русских большевиков» и, более того, не воспользовались опытом Октябрьской революции. В коммунистических изданиях указывалось, в частности, что осуществленная в Финляндии революция практически повторила почти все ошибки Парижской коммуны.

Главным же недостатком считали то, что в Финляндии не была провозглашена диктатура пролетариата, а лишь было заявлено о стремлении к «действительно соответствующей интересам рабочего класса демократии» . Те же недостатки «красные финны» видели и в организации боевых действий уже на фронтах гражданской войны. Здесь подчеркивался низкий уровень у военнослужащих финской красной гвардии военной подготовки, а также недостаточно эффективную помощь со стороны России, на которую в полном объеме трудно было вообще рассчитывать. С другой стороны, справедливо обращалось внимание на ту роль в разгроме «красных», которую сыграла немецкая военная интервенция .

В целом, оценивая тот вклад в изучение событий, связанных с историей гражданской войны в Финляндии, который был достигнут в первоначальных работах деятелей финского коммунистического движения, можно отметить, что он имел диаметрально противоположный характер с работами, подготовленными «победителями» в этой войне. Различия заключаются не только в подаче материала, касающегося исторических событий и оценок тех или иных явлений гражданской войны. Совершенно иным является постановка самой проблемы, где определяющим является положения марксистско-ленинской идеологии. Поэтому, естественно, в данных работах явно пока не наблюдается стремление к достижению полной и объективной оценки в отображении наиболее драматических проблем, касающихся изучения истории этой войны, что вполне объяснимо весьма острыми воспоминаниями кровопролитных событий и противоборства в обществе, которое все еще активно ощущалось.

1. Хаапала П., Тикка М. Революция, гражданская война и террор в Финляндии (1918 год) // Война во время мира. Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923. М., 2014. С. 109.
2. Там же.
3. Cм.: Лобанова Д. Р. Гражданская война в Финляндии на страницах журнала «Хисториаллинен Айкакаускирья» // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2012. С. 197–208.
4. См.: Власов Л. В. Маннергейм. СПб., 2005; Власов Л. В. Долгий путь финского маршала. СПб., 2010; Таргиайнен M. A. Ингерманландский излом. Борьба /232/ ингерманландских финнов в гражданской войне на Северо-Западе России (1918–1920 гг.). СПб., 2001; Ширококрад А. Б. Финляндия-Россия. Три неизвестные войны. М., 2007; Соколов Б. В. СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века. М., 2013.
5. Cм.: Kruhse P., Uitto A. Suomea rajan takana 1918–1944. Suomenkielisen Neuvostokirjallisuuden historia ja bibliografi a. Jyväskylä. 2008. S. 142–195.
6. Куусинен О. В. Избранные произведения. (1918–1964). М., 1967.
7. Там же. С. 213.
8. Там же.
9. Васара В.-Т. Некоторые взгляды на вопрос о происхождении ненависти ко всему русскому в Финляндии // Труды кафедры истории Нового и новейшего времени. 2010. № 4. С. 246.
10. Куусинен О. В. Избранные произведения. С. 214.
11. Там же.
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же. С. 216.
15. Куусинен О. В. Революция и Финляндия (Самокритика). Пг., 1919.
16. Kuusinen O. W. Suomen työväenliikkeen opetuksia. Julkaisija ja kustantaja: Suomen Kommunistisen puolueen puoluetoimikunta. Lappeenranta, 1949. S. 17.
17. Был генеральным секретарем ЦК КПФ с 1944 по 1969 г.
18. Песси В. Избранные статьи и речи. М., 1978. С. 278.
19. Песси В. Значение Октябрьской революции для самостоятельности Финляндии и развития освободительной борьбы рабочего класса. М., 1967. С. 17.
20. Финляндская революция. М., 1920. С. 27–26.
21. Там же. С. 28.
22. Suomen työväen vallankumous 1918. Arvioita ja itsekritiikkiä. Leningrad, 1928. (Для подготовки этого издания весной 1927 г. была даже создана специальная комиссия по изучению революционного движения в Финляндии. В комиссию вошли практически все ведущие деятели революционного движения в Финляндии: О. В. Куусинен, Ю. Сирола, К. Майнер, К. Ровно, И. А. Кому, К. Лепола, А. Вастен, А. Кийскииен, О. Вильми.)
23. См.: Ibidem.
24. Ibid. S. 17.
25. См.: Юссила О. Финляндия - Великое княжество в составе Российской империи 1809–1917 // Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии. М., 2010. С. 100.
26. Työmies. 1918. 12.01.
27. Ibid.
28. Газета «Тюёмиес» являлась центральным органом финской социал-демократической партии. Однако затем подверглась критике со стороны коммунистов. Редакторскую политику этой газеты обвиняли в непоследовательности, поскольку на
ее страницах было размещено «предательское» обращение социал-демократа В. Таннера с призывом сложить оружие в условиях начала в Финляндии высадки немецких войск в период гражданской войны (см.: Työmies. 1918. 07.04). /233/
29. Työmies. 1918. 12.01; 1924. 26.04; 1928. 17.11. См.так же: Сюкияйнен И. И. Революционные события 1917–1918 гг. в Финляндии. Петрозаводск, 1962. С. 12.
30. Альгот Унтола являлся весьма ярким деятелем финской революции. Причем к поддержке социал-демократов он пришел не сразу, поскольку в течение многих лет был связан с консервативной партией «старофиннов». Только после поражения в Первой русской революции Унтола начал печататься в газете «Тюёмиэс» под псевдонимом Илмари Рантамала.
31. Цит. по: Rintamala I. Totuuden nimessä. Hels., 1948. S. 57–58.
32. Саломаа Э. Влияние Октябрьской социалистической революции на рабочее движение в Финляндии. М., 1967. С. 57–58. 33 Suomen työväen vallankumous. S. 52.