Этикет при дворе людовика 14 необычные факты. Придворный этикет

есть вопросик. Какой был этикет при дворе людовика 14-ого?

Этикет (от франц. etiquette – этикетка, карточка с правилами, впервые появившаяся при дворе Людовика 14) – этикет – (не писанные) , общепринятые правила поведения в обществе.
При дворе Людовика XIV, где стараниями «короля-солнца» была ритуализирована каждая мелочь. Церемонии того времени возносили короля до уровня недоступного божества. Утром, при пробуждении короля, на него надевали халат главный хранитель опочивальни и несколько придворных, причем было расписано не только то, кто какую именно оказывал услугу, но и их движения. Затем двери опочивальни открывались, и короля могли лицезреть придворные высших рангов, склонившиеся в глубоком поклоне. Король произносил молитву и выходил в другую комнату, где одевался, при этом ему вновь прислуживали представители высшей знати, в то время как основные придворные, имеющие на это право, лицезрели этот процесс, стоя в отдалении в почтительном молчании. Затем король удалялся в часовню во главе процессии, а на его пути рядами стояли сановники, не удостоенные аудиенции, повторяя свои прошения в надежде, что проходя мимо, Людовик XIV услышит их и даже, может быть, произнесет: «Я подумаю об этом» . Во время королевской трапезы все придворные должны были стоять, соблюдая полнейшую тишину. Король восседал в кресле. Королева и принцы, если они присутствовали, имели право сидеть на стульях, а другие члены королевской семьи — на табуретах. Король мог оказать величайшую честь знатной даме, позволив ей сесть на табурет; у мужчин такой привилегии не было, но все они стремились к ней ради своих жен.
Понятно, что в таких условиях принципиальное значение придавалось вопросам первенства, и никто уже не уступал, как в средние века, своих привилегий и прав другому. Тот, кто удостаивался особой чести (например, нести свечу в королевской опочивальне) , мог получить дополнительные социальные и, что не менее важно, материальные преимущества перед другими.
Чины, милости, деньги, поместья — все добывалось именно при дворе, в толпе придворных, подчиненной этой строжайшей иерархии. Придворные были вынуждены ежедневно проводить стоя долгие часы ожидания, терпеть скуку королевской трапезы и унизительные обязанности прислуги для того, чтобы быть замеченными королем. Годы, проведенные подобным образом, оказывали пагубное влияние на их характер и интеллект, но приносили ощутимые материальные выгоды.

Требования к придворным.
Очевидно, что придворные обязательства требовали от дворянина определенных качеств. Сохранились руководства по поведению того времени, из которых одним из самых известных является сочинение графа Кастильоне «Придворный» . Согласно ему придворный должен быть любезен и внимателен, избегать сплетен, злоязычия и лжи. Его манеры должны были выглядить естественными без неловкости, он обязан был хорошо говорить на нескольких языках, уметь играть в карты, не обращать внимания на денежные потери, петь, рисовать, танцевать, играть на музыкальных инструментах, практиковать модные в то время виды спорта, но отнюдь не игры простонародья. На войне ему рекомендовалось избегать ненужного риска, если он находился вне поля командира. Вежливость его должна была возрастать в зависимости от ранга собеседника, а по отношению к королю его манеры должны были напоминать поведение слуги перед господином. Понятно, что не все из этих норм осуществлялись на практике, но правила поведения по отношению к королю необходимо было соблюдать неукоснительно.
когда Хлодвик просыпался к нему по очереди заходили сначала родные одевали его.потом придворные делали причёску.И так пока он полностью не был одет. Когда Хлодвигу приносили говядину все должны были встать ипоклониться говядине. Позже заносили любимую его салфетку ей тоже все кланялись.

Внимание, только СЕГОДНЯ!

Этикетом обычно называют свод правил, которых необходимо придерживаться, находясь в обществе. В позднем Средневековье этим обществом, следовавшим установленным нормам, считался двор при королевской особе. Регламентированное поведение, сложный церемониал упорядочивали отношения между монархом и его подданными. Но с другой стороны, этикет иногда принимал такие гипертрофированные формы, что современные обыватели назвали бы это абсурдом.

При каждом дворе находился специальный человек, который следил за выполнением норм этикета – церемониймейстер. Те, кто нарушал придворный «устав», подвергались наказанию. Так в Марокко все, кто «осмеливался» присниться принцессе, приговаривались к смертной казни.

В 16 веке при дворе английского короля Эдуарда VI монарху во время трапезы прислуживали на коленях самые родовитые рыцари страны. Тогда же существовала специальная должность «королевский откупорщик океанских бутылок с письмами». Если вдруг бутылку с посланием прибивало к берегу, и ее кто-то случайно открывал, то его отправляли на плаху.

В России об этикете стали говорить при Петре I. Первоначальные помыслы царя были благими: «не чистить ножом зубы, не ковыряться в носу, не отплевываться вокруг себя». Однако при его дворе этикет имел некую искаженную форму. Когда устраивались ассамблеи (собрания-балы), Петр I заставлял являться на них чиновников со всеми их семействами. Тем, кто опаздывал, наливалась большая штрафная рюмка водки. Однажды боярыня Олсуфьева, будучи на последнем месяце беременности, молила царя не пить штрафную, но тот стоял на своем. Через несколько часов у женщины случился выкидыш. Петр I приказал заспиртовать мертвого младенца и выставить в кунсткамере для исследований.

При Екатерине II был введен «Эрмитажный этикет». Среди прочего в нем упоминалось: если кому-то захочется поближе полюбоваться фарфоровой статуэткой, не нужно по забывчивости складывать ее к себе в карман.

При испанском дворе в этикете было прописано, что ни в коем случае нельзя прикасаться к королевской особе без специального разрешения. Однажды в 17 веке лошадь королевы Марии-Луизы понесла во время прогулки, она выпала из седла, а нога застряла в стремени. Два офицера пришли ей на помощь, но вместо ожидания благодарности, тут же пустились вскачь, опасаясь, что их могут казнить за прикосновение к монаршей особе.

Если испанской королеве повезло, что ей пришли на помощь, невзирая на запреты, то жену короля Сиама постигла более печальная участь. Суанда Кумарираттана прогуливалась на лодке с новорожденной малышкой. Внезапно лодка перевернулась, и королева вместе с дочкой стала тонуть. Никто из тысячной толпы не пришел им на помощь, т. к. не смел прикоснуться. А ведь дело было уже в 19 веке. Король был вне себя от ярости, и полетели головы. Но после этого случая прописанное в этикете правило «запрета касания королевской особы» было отменено.

В Китае перед правителями благоговели едва ли не больше, чем в других странах. Так император Цинь Ши Хуанди боялся за свою жизнь и постоянно перемещался по своим многочисленным дворцам. Придворным же приходилось кланяться перед каждыми покоями, т. к. теоретически там мог находиться правитель. Так продолжалось до тех пор, пока из одного из дворцов не начал исходить характерный запах. Когда же придворные все-таки рискнули раскрыть двери, то обнаружили там полуразложившееся тело императора.
Придворный этикет подразделялся еще на несколько подвидов. Среди них любопытно выделить - 124.00 Кб

Укрепляя свою власть, Людовик XIV использовал старинный образец "патримониальной монархии", когда правитель устанавливает политическую власть в стране по образцу патриархальной большой семьи. "Король-солнце" переехал из Парижа и устроил новый центр королевской власти, огромный "дом короля", дворец в Версале. Современники признали поступок короля мудрым и правильным. В XVIII веке авторы знаменитой "Энциклопедии", просвещенные и либеральные, писали в ней, что король постарался привлечь ко двору знатных дворян, которые привыкли находиться в отдалении от Парижа, среди "народа, привыкшего им повиноваться". Художники любят изображать дворцы и парки Версаля пустынными, но это было место шумное, перенаселенное. Один из придворных вспоминал, что за десять лет ни разу не ночевал вне королевского дворца и за сорок лет только несколько раз бывал в Париже. Герцог Сен-Симон, автор знаменитых мемуаров, писал: "Король следил не только за тем, чтобы знать собиралась при дворе, он требовал этого и от мелкого дворянства. Во время "посещений", во время обеда он всегда замечал каждого. Он был недоволен знатными, которые не все время проводили при дворе, еще больше теми, кто появлялся при дворе редко, а в полной немилости были те, кто никогда при дворе не показывался. Когда кто-нибудь из них что-то просил, желал, король произносил: "Я его не знаю!" Приговор был окончательным". "Король не запрещал поездки дворян в их имения, но здесь следовало проявлять умеренность и осторожность" - объяснял Сен-Симон. Утренние "посещения" короля были зеркальным отражением обычаев того времени: вельможи (доверенные слуги) в доме господина ожидают его пробуждения и готовы выполнить поручения. Если господин выделял их особо, они были допущены к утреннему туалету.
Обычай этот король повторял каждый день. Не следует удивляться, что его видели в ночном белье: не было тогда буржуазной стыдливости, и знатные особы разговаривали со слугами, не стесняя себя ничем. Все поступки и жесты короля полностью отвечали всем образцам культурной традиции. Как и фаворитки короля, которые никого не удивляли: семейные добродетели были в почете только в быту буржуазии. Кроме всего, выбор любовницы короля осложнял интригу, усиливал многочисленные склоки и взаимные упреки придворных.
Придворный этикет, многочисленные церемонии, которые день за днем повторялись в Версале, устанавливали сложную систему различий между придворными, которые постоянно менялись и уточнялись. Присутствие при утреннем туалете, приглашение на охоту, участие в прогулке - все это позволяло королю в безукоризненно любезной форме, без шума и угроз, определять и изменять позиции придворных. Насколько сложным был "театр придворной жизни", показывает отрывок из мемуаров Сен-Симона. Он решил оставить военную службу, которую не переносил, хотя знал, что король не любит подобные вольности. Сен-Симон ожидал проявлений немилости. Он был допущен к "вечернему посещению", церемонии столь же сложной, размеренной и значимой, как и утреннее облачение в штаны и туфли. Избранник короля держал канделябр с горящими свечами. Это был знак особой милости, доступной только родовитым дворянам и очень редко людям незнатным. Совершенно неожиданно на сей раз выбор короля пал на Сен-Симона: "Король был так обижен на меня, что не хотел, чтобы все это заметили". После этого три года король не замечал Сен-Симона.
Никто во Франции не мог построить и содержать дворец, который по великолепию и затратам можно было сравнить с домом короля. В социологии есть понятие "статусное потребление", когда деньги тратят попусту, ради престижа. Расточительная роскошь Версаля была необходима для утверждения неограниченной власти. Вечерние фейерверки, музыка балета, огни свечей и факелов, звон тяжелых ножей и вилок, запахи огромных кухонных помещений сопровождали триумф королевской власти. Людовик XIV тратил деньги безоглядно. Версаль был главным центром перераспределения финансовых ресурсов страны. Близость к власти в условиях неограниченного правления можно назвать самым прибыльным занятием. Король будто бы наблюдал, как истощаются кошельки придворных, и ожидал, когда тот или иной вельможа признается, что он подошел к порогу бедности. Тогда он мог предложить "пенсию", доходную придворную должность или иной способ сохранения достойного для дворянина образа жизни. Разумеется, при этом внимательно учитывалось место дворянина в придворной иерархии. В политической социологии власть иногда определяют как способность "превращать определенные ресурсы во влияние в рамках системы взаимоотношения людей". Людовик XIV, уверен, оценил бы смысл этой фразы, но прибавил: "Слабая власть раздает всем, кто просит, сильная сама находит людей, достойных внимания". "Уровень развития короля, - заметил Сен-Симон, - был ниже среднего". Уровень образования - посредственный для своего времени; сам он признавал, что "не знает вещей, знакомых многим". Но для исполнения своего долга король не должен был проявлять особые умственные усилия: его предшественники, Ришелье и Мазарини, усмирили мятежи, восстановили твердую власть, запустили "механизм управления", который продолжал налаживать знаменитый первый министр Людовика XIV Кольбер. Но в основном и окружал он себя людьми или неопытными, или незнающими: на их фоне "мудрость" короля сияла до поры до времени. Чтобы остаться в памяти потомков в качестве великого правителя, не обязательно иметь великие достоинства и свойства незаурядного человека. Неограниченную власть Людовик XIV создал, грубо говоря, используя качества обычного домашнего тирана. С детства он обладал острым любопытством: неустанно подсматривал, узнавал, замечал, запоминал. Сен-Симон не сомневался, что король поручил особым слугам, швейцарцам, и днем, и ночью находиться неприметно во дворце и в садах, наблюдать за придворными, следить за ними, "подслушивать, запоминать и сообщать". Это странное распоряжение Сен-Симон воспринимал брюзгливо, но без негодования. Секрет успеха Людовика XIV заключался в том, что он интуитивно понимал: правителя и его окружение, "элиту страны" - круг важный и влиятельный, - соединяют не распоряжения, не приказы и даже не высокие цели, а общие привычки и навыки, одинаковая культура. Здесь достоинства короля были неоспоримы. Никто не умел так тонко учитывать различия возраста и заслуг придворных, как не было человека столь любезного от природы. Обычно король не говорил много, но редкие слова он произносил с великой важностью или с большой любезностью. Он был отменный "первый дворянин", и все окружающие понимали, что он жил вместе с двором, у него не было отдельной личной жизни, иных интересов. (Можно заметить, что унылая скромность последнего русского императора и его преувеличенное внимание к личной жизни, к любимой семье, подрывали престиж монархии не меньше, чем экономические потрясения или неудачные военные действия.) Любой человек во французском придворном обществе подвергался давлению сверху и со стороны равных себе. Король был избавлен от давления сверху, но давление снизу было значительным, в определенный момент оно могло раздавить - превратить в "ничто", - если бы все придворные группы стали действовать в одном направлении, в равной мере против. Но этого не происходило, "потенциалы действий" его подданных были направлены друг на друга и взаимно уничтожались. Людовик XIV искусно возбуждал ревность, сеял подозрения, одних выделял, других награждал, и в этом отношении был режиссером не менее искусным, чем великий Мольер, - жаль, что в минуту отдыха, отбросив условности этикета, два великих постановщика не открыли друг другу секреты своего ремесла. Но мелкие интриги в прекрасных дворцах не объясняют удивительную прочность правления Людовика XIV. Были иные причины. Люди традиционного общества боятся неожиданных перемен, предпочитают жить, как растения в цветочном горшке, который выносят летом на солнце, а зимой заботливой рукой переносят в теплый дом, - они любят твердый порядок. Сен-Симон замечал, что все поступки короля были раз и навсегда определены: с часами в руках находясь на далеком расстоянии от дворца, можно было всегда сказать, что он делает. Знаменитая фраза короля, отчеканенная еще в юности: "государство - это я!", не столь однозначна, как иногда представляют. Силой своей интуиции Людовик XIV понял, что после смуты и мятежей подданные готовы избавиться от многочисленных притязаний по причине эгоистичной и личной: каждый готов был принять короля как своего союзника и помощника в борьбе со всеми прочими, - обид и ненависти накопилось предостаточно. Государство как учреждение было слабым и скверным, а король обещал быть сильным и "равноудаленным" от всех. Молодой король принял мужественное решение: чтобы твердо держать власть, он вынужден был держать в руках и организовывать себя самого. Его собственный идеал величия королевской власти, по происхождению ветхий и древний, был обновлен и наполнен невероятным блеском версальского двора. Его подданные, которые имели вес в обществе, не только придворные, но и буржуазия, состоятельные слои, находили в своем короле то, что было и их внутренним побуждением: стремление к престижу. Они готовы были признать, что их существование согрето блеском королевской власти. Престиж короля, и следовательно, престиж королевства укреплялся средствами испытанными. Франция непрерывно воевала, под знаменем короля была огромная по тем временам армия. Король пресекал вольности, которые допускала в прошлом слабая власть. Он отменил Нантский эдикт, определивший равенство прав католиков и протестантов и обеспечивший на время веротерпимость. "Один король - одна вера". 200 тысяч протестантов ("гугенотов") были изгнаны или бежали сами; оставшиеся вопреки своей совести должны были признать "истинную веру". Только в конце правления король стал проявлять очевидные признаки усталости и дряхлости, да и армия стала терпеть одно поражение за другим... Таким образом, Король Солнце создал своё общество, пронизанное почти театральными правилами поведения, появления и исчезновения персонажей при дворе. Конечно, возможность идти впереди другого или размах поклона можно представить как забавы бездельников, но в обществе Франции 17-18 веков эти этикетные формы определяли не только честь и достоинство человека, но часто даже его судьбу.

4. Этикет Людовика XIV.

Этикет при дворе Людовика XIV, основанный на чинах или рангах, впоследствии достиг чудовищных по нелепости условностей. Каждый царедворец соответственно своему рангу и присвоенному мундиру имел и положенный ему почет. В обязанности этих галстучников, постельных и прочих "счастливцев", допущенных к особе короля, было ловить каждое его слово, угадывать малейшее желание, стоя в почтительном отдалении, ибо лишь подающий королю во время обеда салфетку его брат имел право сесть на кончик стула по приглашению повелителя. Во время королевской трапезы все придворные должны были стоять, соблюдая полнейшую тишину. Король восседал в кресле. Королева и принцы, если они присутствовали, имели право сидеть на стульях, а другие члены королевской семьи - на табуретах. Король мог оказать величайшую честь знатной даме, позволив ей сесть на табурет; у мужчин такой привилегии не было, но все они стремились к ней ради своих жен.

Особо сложный и вычурный ритуал соблюдался при пробуждении короля. Королевская опочивальня приравнивалась к церковному алтарю. Дамы туда не допускались. Они должны были преклонять колена, издали глядя на нее. Раздевали и одевали короля лишь особо знатные вельможи или принцы по крови. Входя в опочивальню первыми, эти принцы помогали королю надеть шлафрок и туфли. Затем впускались "титулованные", удостоенные королевских синих мундиров на красной подкладке, они подносили королю остальную одежду. Рубашку и принадлежности для умывания подавали снова принцы по крови. Затем допускались и остальные "осчастливленные столь желанным выкриком королевского швейцара" придворные вместе с полковниками лейб-гвардии. Затем наступала очередь молитвы, которую король выполнял педантично без особой веры, впрочем, как и охотился без склонности к этой "страсти венценосцев" или как без нежности и храбрости одинаково выслушивал и музыку и свист пуль. Но, говоря "Государство - это я!", он, сам заменив на посту первого министра своего почившего учителя, трудился, как и он, в поте лица, вникая в любую мелочь, даже сам подписывая паспорта, скопидомничая по поводу медяков, но не ограничивая миллионных трат на превращение своего Версаля в законодательный центр роскоши и мод для всей Европы, служащего обожествлению "короля-Солнца" с помощью задуманного еще Мазарини "этикета", ради которого создана была целая наука манер: как обращаться со шляпой, приседать, говорить комплименты, ввертывать острые словца ("бо-мо") или каламбуры, в скольких шагах от двери кланяться. Так кумир абсолютизма, утвержденного ему усилиями кардиналов Ришелье и Мазарини, успешно овладев преподанной ему "наукой власти", поднятый на раболепной волне, величественно играл роль земного Провидения, предаваясь лишь одной наследственной слабости к прекрасному полу и введя при дворе особый ранг "метресс", которым оказывался почет наравне с их детьми от короля. Однако министрам строго указывалось, что при малейшей попытке любой из них вмешаться в политику она будет изгнана из "версальского рая". Людовик XIV считал для себя необходимым точно соблюдать все мелочи сложного этикета и от придворных требовал того же.

Людовик XIV стремился быть виртуозом в "королевском мастерстве", начиная с рассчитанной краткой речи с алмазами слов и кончая гладким как зеркало лицом, на котором никогда не отражались единственные доступные ему чувства: тщеславие и властолюбие. Обученный своим наставником, он и в общении с вожделенными дамами придерживался величавой мягкости и очаровательной суровости и, даже играя на бильярде, сохранял вид властителя мира.

Внешней жизни двора король придал небывалый блеск. Его любимой резиденцией был Версаль, превратившийся при нем в большой роскошный город. Особенно великолепен был грандиозных размеров дворец в строго выдержанном стиле, богато украшенный как снаружи, так и внутри лучшими французскими художниками того времени. В ходе строительства дворца было введено архитектурное новшество, ставшее впоследствии модным в Европе: не желая сносить охотничий домик своего отца, ставший элементом центральной части дворцового ансамбля, король вынудил архитекторов придумать зеркальную залу, когда окна одной стены отражались в зеркалах на другой стене, создавая там иллюзию присутствия оконных проемов. Большой дворец окружали несколько малых, для членов королевской семьи, множество королевских служб, помещений для королевской гвардии и придворных. Дворцовые постройки окружал обширный сад, выдержанный по законам строгой симметрии, с декоративно подстриженными деревьями, множеством клумб, фонтанов, статуй. Именно Версаль вдохновил побывавшего там Петра Великого построить Петергоф с его знаменитыми фонтанами. Правда, Петр отозвался о Версале следующим образом: «Дворец прекрасен, но в фонтанах мало воды». Кроме Версаля, при Людовике были построены и другие прекрасные архитектурные сооружения – Большой Трианон, Дом Инвалидов, колоннада Лувра, ворота Сен-Дени и Сен-Мартен. Над всеми этими творениями трудились, поощряемые королем, архитектор Ардуэн-Монсар, художники и скульпторы Лебрен, Жирардон, Леклерк, Латур, Риго и другие. Пока Людовик XIV был молод, жизнь в Версале протекала как сплошной праздник. Непрерывной чередой следовали балы, маскарады, концерты, театральные представления, увеселительные прогулки. Только под старость король, уже непрерывно болевший, стал вести более спокойный образ жизни, не в пример английскому королю Карлу II (1660–1685). Тот даже в день, оказавшийся последним в его жизни, устроил торжество, в котором принимал активное участие.

5. Этикет при французском дворе 17 века

Эта система достигла своего апогея в 17 веке при дворе Людовика XIV, где стараниями «короля-солнца» была ритуализирована каждая мелочь. Церемонии того времени возносили короля до уровня недоступного божества. Утром, при пробуждении короля, на него надевали халат главный хранитель опочивальни и несколько придворных, причем было расписано не только то, кто какую именно оказывал услугу, но и их движения. Затем двери опочивальни открывались, и короля могли лицезреть придворные высших рангов, склонившиеся в глубоком поклоне. Король произносил молитву и выходил в другую комнату, где одевался, при этом ему вновь прислуживали представители высшей знати, в то время как основные придворные, имеющие на это право, лицезрели этот процесс, стоя в отдалении в почтительном молчании. Затем король удалялся в часовню во главе процессии, а на его пути рядами стояли сановники, не удостоенные аудиенции, повторяя свои прошения в надежде, что проходя мимо, Людовик XIV услышит их и даже, может быть, произнесет: «Я подумаю об этом». Во время королевской трапезы все придворные должны были стоять, соблюдая полнейшую тишину. Король восседал в кресле. Королева и принцы, если они присутствовали, имели право сидеть на стульях, а другие члены королевской семьи - на табуретах. Король мог оказать величайшую честь знатной даме, позволив ей сесть на табурет; у мужчин такой привилегии не было, но все они стремились к ней ради своих жен. Понятно, что в таких условиях принципиальное значение придавалось вопросам первенства, и никто уже не уступал, как в средние века, своих привилегий и прав другому. Тот, кто удостаивался особой чести (например, нести свечу в королевской опочивальне), мог получить дополнительные социальные и, что не менее важно, материальные преимущества перед другими. Чины, милости, деньги, поместья - все добывалось именно при дворе, в толпе придворных, подчиненной этой строжайшей иерархии. Придворные были вынуждены ежедневно проводить стоя долгие часы ожидания, терпеть скуку королевской трапезы и унизительные обязанности прислуги для того, чтобы быть замеченными королем. Годы, проведенные подобным образом, оказывали пагубное влияние на их характер и интеллект, но приносили ощутимые материальные выгоды.

Литература

1. Кенигсбергер Г.Г. Европа раннего Нового времени. 1500 – 1789. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2006.
2. Козьякова М.И. История. Культура. Повседневность. Западная Европа: от античности до 20 века. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2002.
3. Ленотр Ж. Повседневная жизнь Версаля при королях. – М.: Мол. Гвардия, 2003.
4. Митфорд Н. Франция. Придворная жизнь в эпоху абсолютизма. – Смоленск: Русич, 2003.
5. Шоню П. Цивилизация классической Европы. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005.

Описание работы

Этикет формировался под влиянием различных факторов. Немаловажное значение имел политический строй, уровень развития культуры и искусства, внешняя и внутренняя политика и многое другое. После Французской революции придворный этикет был существенным образом переработан, например, было отменено принятое ранее обращение на «вы», всем следовало говорить только «ты» и т. д. В Германии в начале XVI века Эразмом Роттердамским было написано сочинение, посвященное правилам поведения детей, «Гражданство обычаев детских». В этой книге подробно описывались правила поведения детей в школе, дома, в церкви, в гостях и за столом.

«Мне кажется, я расплачусь, - сказал король при приближении смерти. - Есть кто-нибудь еще в этой комнате? Хотя это не важно. Никто не удивится, если я расплачусь при вас». Однако то, как выглядел и вел себя Людовик XIV на протяжении 72 лет своего царствования, значило очень много. Он придерживался железной самодисциплины, и лишь изредка из-под маски величия прорывались дурной нрав, сильное чувство или физическая боль.

«Любовь к славе, - говорил Людовик, - означает, что мы не должны впадать в смятение». Впрочем, он был человеком, любящим плотские наслаждения. Вскрытие показало, что король обладал огромным желудком и кишками. Этим объясняется и его чудовищный аппетит, и хорошая фигура, которую он сохранял до старости. Придворные портретисты отдавали должное его стройным ногам, которыми Людовик чрезвычайно гордился. Последняя любовница короля мадам де Ментенон, которая приблизительно с 1683 г. была его морганатической женой, в возрасте 70 лет жаловалась своему исповеднику, что король, бывший на четыре года ее моложе, по меньшей мере раз в день требовал от нее исполнения супружеских обязанностей. Однако для общественной фигуры такого масштаба, как Людовик, самообладание было ключом к власти. Во время тяжелой операции по поводу фистулы заднего прохода, когда 18 ноября 1686 г. придворные врачи сделали королю восемь разрезов ножницами и два разреза скальпелем, они отметили лишь незначительные изменения в характере дыхания.

Последние годы его правления оказались невеселыми. Былые военные победы твердо установили восточную границу Франции по Рейну и принесли стране значительную долю бывших владений Испанских Нидерландов (современная Бельгия). Однако эти победы уступили место поражениям, нанесенным Франции войсками антифранцузского Большого альянса во время Войны за испанское наследство (1701-1714). Битвы при Блиндхайме (1704), Рамийи (1706) и Ауденарде (1708) закончились сокрушительными поражениями. «Кажется, Господь забыл все, что я для него сделал», - иронически заметил король.

Мирное соглашение позволило младшей ветви французских Бурбонов править в Мадриде, однако военные действия положили конец господству Франции в Европе и подорвали финансы страны. Людовику даже пришлось отдать свою золотую тарелку в переплавку, чтобы помочь выплатить долги, и он был вынужден есть с позолоченной серебряной тарелки. На протяжении одиннадцати месяцев в 1711 -1712 гг. он пережил смерть трех дофинов: сына, внука и правнука. Но даже в годины бедствий король мужественно сохранял достоинство, что производило неизгладимое впечатление на его современников.

Придворный этикет Версаля

Ни до, ни после Людовика ни один король не уделял столь пристального внимания соблюдению придворного этикета. Особенно ревностно он следил за тонкостями соблюдения церемониала, демонстрирующего его верховную власть. Жизнь в Версале, ставшем официальной резиденцией правительства 6 мая 1682 г., шла как по нотам. К концу XVII в. во всем дворцовом комплексе было около 20 тыс. придворных и слуг, из которых около 5 тыс. жили в самом дворце. Знать располагалась в северном крыле, откуда ее носили в портшезах сквозь суматоху оживленных коридоров дворца. В городе Версале, построенном для обеспечения нужд дворца, было около 40 тыс. обитателей, в том числе торговцы, чьи счета нередко обескураживали придворных. Культ одежды способствовал процветанию портных.

Как ни удивительно, этот микрокосм Франции всегда был открыт для посетителей - любой мог войти во дворец, если был одет соответствующим образом, носил шпагу и принадлежал к высшим слоям общества. Особенно многолюдным бывал дворец зимой, когда офицеры и солдаты возвращались домой после летних кампаний. Необходимо было следовать жесткому распорядку, регламентирующему повседневную жизнь, и король неизменно был пунктуален. Учтивость была обязательной. Король приподнимал шляпу в присутствии любой женщины, не исключая простой горничной; его примеру следовала вся высшая знать. Однако высота, на которую приподнималась шляпа, определялась положением дамы в свете, так что герцогиня могла рассчитывать даже на поцелуй. Иначе обстояло дело с придворными-мужчинами. Лишь герцоги из самых древних родов удостаивались едва заметного приподнимания королевской шляпы, и только они могли сидеть в присутствии короля, что отличало их от вельмож с не такими длинными родословными.

«Государство - это я»

Царствование Людовика вызвало к жизни новую идею правления, суть которой выражена в апокрифическом изречении короля «Государство - это я». Иными словами, он хотел полностью отождествлять себя с правительством страны, и наиболее поражала безличность королевской власти. Собственной сценой короля стал Версаль, обновленный и расширенный по поручению Людовика в 1668 г. сначала архитектором Луи де Во, а затем Жюлем Ардуэном Мансаром. Привечаемая при дворе, французская знать перестала плести интриги против короны. Ранее короли должны были путешествовать по всей Франции, чтобы показывать себя и тем самым поддерживать свою власть. Наступившая эпоха национальной стабильности сделала такие путешествия излишними, но в Версале король был всегда на виду. Его утренний lever1, когда он одевался, дневной dйbotter2, когда он переодевался после охоты, и вечерний coucher происходили в присутствии придворных; степень их близости к королю в эти моменты была точным показателем степени их фавора.

На самом деле в Версале было множество различных дворов кроме двора короля и королевы. Собственные дворы были у «детей Франции», к которым относились дети короля и королевы, а также братья и сестры короля. Служба при каком-либо дворе многим позволяла выдвинуться, и человек незнатного происхождения мог стать дворянином, а дворянин мог получить более высокий титул. Высшие придворные посты переходили по наследству, но значительное число других должностей можно было покупать и продавать по разрешению короля. Многие посты были фамильными. Например, ловцы кротов всегда принадлежали к семейству Лиардо, а пять поколений Бонта-мов успешно служили valets de chamber (камердинерами) королей начиная с Людовика XIII и заканчивая Людовиком XV.

Людовик приручает знать

За решительностью Людовика скрывались печальные детские воспоминания о Фронде, мятежах 1648-1653 гг., которые показали, как аристократия может ввергнуть в смуту обширные регионы Франции. Теперь аристократы были его постояльцами, поскольку они наперебой ходатайствовали об апартаментах в Версале, делая это ради престижа и демонстрации лояльности. Они испрашивали у короля разрешения (даваемого с большой неохотой) посетить Париж и умоляли его взять их с собой в Шато де Марли, частную резиденцию Людовика. Пребывание в Версале давало придворным и финансовые выгоды, поскольку там подписывались правительственные контракты и придворный всегда мог порекомендовать финансиста для заключения сделки. В таких делах огромную роль играли любовницы короля. Луиза де Лавальер вела учет placets, прошений от имени друзей о предоставлении теплых местечек. Если прошение удовлетворялось, проситель получал определенную долю. Мадам де Монтеспан, которая была любовницей Людовика до тех пор, пока не растолстела, была пожалована доля от продажи в Париже мяса и табака.

Начиная с 1661 г. Людовик правил без помощи первого министра или королевского фаворита - беспрецедентный случай в истории французских королей. Вместо этого он использовал министров, выбранных лично им. Такие фигуры, как Кольбер, великий реформатор финансов, всем были обязаны королю и не имели отношения к традиционной дворцовой иерархии. Члены семьи Людовика к правлению страной не допускались: с дофином никогда не советовались, а брат короля, герцог Орлеанский, сосредоточил свою энергию на драгоценностях, мальчиках и макияже, а также на ратных подвигах, к которым у него был явный талант.

Покровительство короля искусствам

Культура также притягивала знать ко двору. Под влиянием Людовика спортивные состязания, концерты, спектакли, балеты и оперы изменили французское искусство, поставив его на службу королю-покровителю, который, естественно, рассчитывал на взаимность. После представления трагедии «Расин» Корнеля, состоявшегося 16 августа 1674 г. во время войны с Нидерландами, перед королем склонили взятые в качестве трофеев вражеские штандарты. Одновременно по берегам Большого канала в версальских садах были расставлены пьедесталы с обелисками, увенчанными изображениями солнца. При дворе этот новый эстетизм дополнялся галантностью, вызывающей в памяти средневековые рыцарские традиции. Изысканность и обходительность в словах и жестах свидетельствовали о том, что законодательницей придворного этикета вместо Италии стала Франция.

Тем не менее не исчезли ни ссоры, ни дуэли, ни аристократические скандалы. В «дело отравительниц» в конце 1670-х - начале 1680-х гг. были вовлечены многие благородные дамы. Олимпия, графиня де Суассон, бывшая фавориткой Людовика, в 1680 г. бежала в Брюссель, когда стали подозревать, что она отравила своего мужа. Незадачливый граф принадлежал как к Савойской династии (независимое герцогство), так и к династии Конде, младшей ветви Бурбонов. Людовик подозревал, что принц Евгений, сын от этого брака, был гомосексуалистом, поскольку тот в юности якшался с группой молодых людей, которые любили переодеваться женщинами. С тех пор отношения между ними были натянутыми, и после скандала с Олимпией король запретил Евгению поступить на службу во французскую армию. Это было серьезной ошибкой, поскольку принц оказался выдающимся полководцем, и при его активном участии «Большой альянс» в 1700-е гг. одержал немало побед над французами.

Чтобы продемонстрировать свои достижения, Людовик беззастенчиво пользовался классической мифологией. Его сравнивали с Аполлоном. Скульптурные изображения колесницы Аполлона (традиционно олицетворяющей солнце) и Латоны, матери этого бога, украшали два больших пруда в дворцовых садах. Представления о том, что монарх подобен солнцу, для французской культуры были не новы. Однако Людовик не без помощи окружавших его деятелей искусств превратил эти представления в устойчивую систему взглядов, а французская церковь вместе с иезуитами, составлявшими значительную часть придворных, поощряла его приравнивать славу короля к славе христианского Бога. В церкви он имел преимущественное право занимать место возле алтаря, хотя во время проповеди перед мессой мог услышать осуждение своего сексуального поведения или проводимой им внешней политики. Но даже расположение мест в церкви было отражением порядка священного и порядка общественного. Лицом к алтарю могли находиться только король и Господь Бог.

После смерти Людовика центр светской жизни снова переместился в Париж. Для французской интеллигенции Версаль стал символом низкопоклонства. Людовика XV Версальский дворец просто подавлял, и он предпочел жить в своих частных апартаментах. Без сиятельного короля-солнца этот дворец превратился в мавзолей и для династии, и для подобного понимания королевского долга.

Герцог Сен Симон в своих знаменитых мемуарах писал что день короля расписан буквально по минутам, и даже находясь далеко от Версаля можно было по часам знать что сейчас делает Король. Согласно строгому Этикету каждый придворный исполнял свою роль в этом распорядке дня и точно знал в какое время дня и куда надлежит являться! В этом отношении Версаль представлял собой грандиозный по размаху, великолепный по оформлению и точный по исполнению механизм, с раззолоченными фигурками крутящихся в странном но завораживающем танце.

8.00 – Дежурный камердинер просыпается и отпирает двери спальни, лакеи и камергеры готовят парадную спальню к церемонии пробуждения короля.

8.20 – Главный Камердинер будит Короля, встав на колени перед постелью и громко произнеся «Не угодно ли будет Вашему Величеству проснутся»

8.25 – Лейб хирург осматривает короля, проверяет пульс, Лейб Медик меняет Королю ночную рубашку.

8.40 – Обер Камергер открывает занавес королевской кровати и подает Королю святую воду и библию

9.00 – Камергер открывает двери спальни и впускает лиц имеющих честь присутствовать на церемонии одевания халата. Лакеи вносят легкие закуски для короля.

9.15 – Впускают Принцев Крови имеющих право присутствовать на церемонии бритья Короля и одевания парика.

9.40 – Утренняя Молитва Короля. Все присутствующие становятся на колени.

10.00 – Церемония Одевания и Обувания Короля. Камергер допускает сановников имеющих привилегию подавать Королю одежду и туфли. Лакеи с королевским гардеробщиком вносят несколько нарядов на выбор, который угодно будет выбрать на сегодня Королю.

10.30 – Король в сопровождении гвардейцев идет в Кабинет где его ждут министры. Слушание докладов, прием посланников, прочие распоряжения

11.30 – Утренняя Обедня в Дворцовой Церкви – присутствуют Королева, принцы крови, пэры Франции.

12.00 – Большой Выход Короля. Все придворные обязаны ждать в Парадной Лестнице и поклонами приветствовать Короля. В это время, если Королю будет угодно обратить на кого нибудь из присутствующих внимание, можно подавать прошения. Короля сопровождают Принцы крови, дети короля, особо приближенные лица.

12.15 – 12.50 – заседание Большого Совета

12.30 – Церемония сервировки королевского обеденного стола. Ответственный за сервировку и меню Главный Церемонимейстер двора.

13.00 – Церемония Королевского Обеда. Выход Короля в Столовую. Стол накрыт на одну персону. Никто из присутствующих не имеет права садится. Принц Орлеанский подает Королю салфетку. Остальные согласно по титулу и рангу обслуживают Короля исполняя обязанности виночерпиев, хлеборезов, мундшенков. Не имеющие привилегии присутствовать на Обеде Короля ждут его выхода в Зеркальной Галерее. Там же оглашают список лиц получивших честь сопровождать Короля в свите на Большой Прогулке.

14.00 – Церемония переодевания Короля к Прогулке. В Мраморном дворе Версаля подается Королевская Карета.

15.00-19.00 - Большая Прогулка Короля. Работают все фонтаны Парка. Короля сопровождает Любовница. Роль фаворитки короля вообще была очень большой при версальском дворе. Пока их любил король они обладали самыми обширными привилегиями, вызывая зависть и восхищение придворных. Правда как только любовь короля остывала, быстро проходила и слава земная любовницы. Судьбой оставленных фавориток уже никто не интересовался... и жизнь их вне двора была как правило печальной.

Герцогиня Лавальер (умерла в монастыре)

Маркиза Монтеспан (изгнана из двора)

мадемуазель де Фонтаж (отравлена соперницей)

Мадам де Ментенон (пережила короля... умерла в изгнании)

15.00-16.00 - согласно Этикету кроме сопровождающих лиц никто не имеет права приближаться Королю и утомлять его разговорами. Игра в мяч в Оранжерее

16.00 – Травля оленей в Версальском парке. Участвуют все получившие приглашение

17.00 – Полдник в Марли или в Трианоне. Хозяйка стола Любовница короля. Трапезничают все приглашенные дамы. Это время свободного общения, Королю могут приближаться любые придворные или дворяне из провинций.

19.00 – Король в сопровождении Любовницы и Свиты возвращается в Версаль. Церемония переодевания в кабинете. Здесь же министры отчитываются о проделанной работе.

20.00 – Карточная игра в апартаментах Любовницы. Игра по большим ставкам.

22.00 - Церемония сервировки Королевского ужина в Большой столовой. Специальный служитель из дворян пробует все блюда, хлеб и соль, проверяет чистоту вилок, ножей, зубочисток.

22.30 – Королевский Ужин! Начальник телохранителей объявляет «Королю подан ужин!» Король в сопровождении свиты и двух лакеев держащих большие свечи идет в Столовую.

Вместе с Королем за стол садятся Королева, принцы и принцессы – вся королевская семья.

По правую и по левую сторону стола должны стоять перед Королем шесть служителей, ему прислуживающих и подающих чистые тарелки.

Говядина подается согласно с церемониалом, который напечатан в высочайшем указе от 7 января 1681 года: если на стол короля подаются кушанья, приготовленные из говядины, то впереди несущих блюдо поваров должны идти два телохранителя, привратник залы, хлебничий из дворян, главный дворцовый смотритель, смотритель кухни, а позади - двое оруженосцев, которым не дозволяется и близко подходить к говядине его величества.

Если Король изъявит желание пить, мундшенк говорит во всеуслышание: "Пить его величеству!" Тогда старшие мундшенки делают поклон, приносят серебряный вызолоченный кубок и два графина, предварительно отведав воду. После чего король сам наполняет свой кубок, а старшие мундшенки, сделав вторичный поклон, уносят графины.

Во время ужина играет музыка; тихо, чтобы не мешать говорить, словно аккомпанируя словам, и подавая ритм для обслуживающего персонала.

Остальные придворные на почтительном расстоянии смотрят на ужин королевской семьи.

Все мужчины остаются стоять на ногах, избранным дамам в качестве особой милости даровано право табурета, только они имеют право сидеть.

23.30 – Последние распоряжения перед сном в кабинете Короля, имеют право присутствовать принцы крови, королевские дети, любовница. Министры и сановники могут в последний раз предстать перед королем с докладами, записками, проектами. Тогда же в кабинет пускают любимых королевских собак. Король их собственноручно кормит. В это же время Король громко произносит имя вельможи которому сегодня достанется честь держать свечку при церемонии раздевания короля. После того как выбор сделан привратник громко произносит «Господа, выходите», и придворные чины удаляются.

00.00 – Церемония раздевания Короля. Обслуживают только те лица которые по праву рождения имеют привилегию присутствия при церемонии отхода ко сну Короля.

00.30 – Осмотр Лейб Медиком, лакеи вносят кушанья и воду, если Королю будет угодно ночью покушать, Камергер зажигает ночную лампу, закрывает занавески кровати, затем все выходят из спальни, кроме дежурного камердинера который запирает двери и ложится на свою кровать.