Василий Шуйский (краткая биография)

Василий Шуйский (годы жизни с 1552 по 1612 годы) был русским царём, принадлежавшим к древнему роду Рюриковичей (Суздальская линия). Этот правитель был венчан на царствование в итоге заговора Лжедмитрия Первого. Также Василия историки часто называют «боярским князем».

Из дошедшей до нас биографии Шуйского известно, что Василий был женат дважды. При этом, от первого брака детей не было, но от второго родились две дочки, которые скончались ещё в младенчестве. Ввиду того, что наследника Шуйский не имел, царский престол должен был занять Дмитрий Шуйский – старший брат Василия.

Примерно с 1584 года Шуйский являлся боярином, а также выступал в роли главы судебной палаты и принимал участие в некоторых военных походах в качестве воеводы в 1581, 1583 и 1598 году. Также в данный период Василий был сослан в ссылку (причины не ясны).

С 1587 года по 1591 год Василий Шуйский находится в Галиче, после чего был помилован Борисом Годуновым и вместе с семьёй вернулся в Москву.

В 1591 году Василий признаёт в качестве причины гибели царевича Дмитрия несчастный случай, опасаясь Бориса. В данное время он также возвращается в Боярскую думу.

Спустя четыре года после описанных событий Шуйский принимает участие в военном походе против Лжедмитрия, и скоро был снова сослан с семьёй за попытку осуществления переворота. Уже к концу года Лжедмитрий вернул Шуйского с семьёй в Москву.

Во время событий семнадцатого мая 1606 года (крупное народное восстание) Лжедмитрия убивают, а сторонники Шуйского «выкрикивают» его царём. Исследователи русской истории именно отсюда отсчитывают начало Смуты. Уже первого июня Шуйский получает благословление на правление митрополита.

При этом сам Василий Шуйский даёт крестоцеловальную запись, ограничивающую его власть. Летом данного года правление Василия Шуйского признало убийцей царевича Дмитрия Бориса Годунова.

За время правления Шуйского появляется новый воинский устав, а также было подавлено крупное восстание Болотникова (1607 год), которое ознаменовало второй этап Смуты на Руси. Также был заключён договор со Швецией, согласно которому Речь посполитая и дала ход войне. Этот же союз обернулся для России началом Шведской и Польской интервенции.

В 1610 году Василия Шуйского насильно остригли в монахи, а на всей территории русской земли начался так называемый период Семибоярщины.

Место погребения: Архангельский собор Московского Кремля Род: Шуйские Отец: Иван Андреевич Шуйский Супруга: Буйносова-Ростовская, Мария Петровна Дети: Анна , Анастасия

Васи́лий Иванович Шу́йский ( - 12 сентября ) - русский царь c по 1610 годы (Васи́лий IV Иоа́ннович ). Представитель княжеского рода Шуйских (суздальская ветвь Рюриковичей). После низложения жил в плену у поляков.

До воцарения

Боярин и глава Московской судной палаты с 1584 года . Рында с большим саадаком в походах , , и . Воевода Большого полка в походе к Серпухову летом 1581 года . Воевода Большого полка в походе к Новгороду июля 1582 года при брате Андрее . Воевода полка правой руки в походе к Серпухову в апреле 1583 года . Воевода смоленский в -1587 годах . По неизвестным причинам был в непродолжительной ссылке в 1586 году

Царём Василием мало кто был доволен. Главными причинами недовольства были некорректный путь В. Шуйского к престолу и его зависимость от кружка бояр, его избравших и игравших им как ребёнком, по выражению современника.

Русская История. Полный курс лекций, лекция 42

Кроме того, антишуйские настроения в Москве были подогреты неожиданной смертью молодого полководца Скопина-Шуйского .

Бывший царь умер в заключении в Гостынинском замке, в 130 верстах от Варшавы , через несколько дней там же умер его брат Дмитрий . Третий брат, Иван Иванович Шуйский , впоследствии вернулся в Россию.

Браки и дети

Василий Шуйский был женат дважды. Первый брак его оставался бездетным, после он долго ходил холостяком. От второго, состоявшегося уже после вступления на престол, он имел лишь двух дочерей. Автор «Бельского летописца» писал:

«у царя Василья Ивановичя всея Русии детей было только две дочери, и те во младенчестве преставились; тако зовомы суть Настасья и Анна».

Вторая женитьба, к которой царь Василий Иванович действительно не слишком стремился и на которую согласился только из соображений династической целесообразности, происходила после долгого вдовства, а затем и прямого запрета царя Бориса , опасавшегося увидеть в новом поколении князей Шуйских претендентов на престол, что могло создать угрозу правлению его сына. Уже царь Дмитрий , по сообщению Жака Маржерета , хотел нарушить этот тяжёлый и незаслуженный запрет, наложенный на старшего князя Шуйского, но произошёл переворот и вчерашний жених превратился из боярина в царя. Затем необходимость борьбы с врагами, в том числе личное участие в походе под Тулу, на долгое время отодвинули вопросы о других государственных и династических интересах", пишет биограф Шуйского В. Н. Козляков . Наследником царя считался его брат Дмитрий .

В искусстве

Василий Шуйский является одним из главных действующих лиц трагедии Александра Сергеевича Пушкина «Борис Годунов ».

В снятых по ней экранизациях роль Шуйского исполняли:

• Никандр Ханаев (Борис Годунов , фильм-опера, 1954)
• Анатолий Ромашин (Борис Годунов , 1986, режиссёр Сергей Фёдорович Бондарчук)
• Кеннет Ригел (Борис Годунов , фильм-опера, 1989)
• Леонид Громов (Борис Годунов , 2011)

Напишите отзыв о статье "Василий IV Шуйский"

Примечания

Литература

• Либрович С. Ф. Царь в плену - история пребывания Василия Шуйского в Польше. - 1904.
• Скрынников Р. Г. Василий Шуйский. - М ., 2002.
• Бахревский В. А. Василий Иванович Шуйский, всея Руси самодержец. - М ., 2002.
• Козляков В. Н. Василий Шуйский / Вячеслав Козляков. - М .: Молодая гвардия , 2007. - 304, с. - (Жизнь замечательных людей . Серия биографий. Вып. 1075). - 5 000 экз. - ISBN 978-5-235-03045-9 . (в пер.)

Ссылки

• (до 10-го поколения)

Отрывок, характеризующий Василий IV Шуйский

– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.

В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.

Боярин, князь. Русский царь. Находился на престоле с 19 (29) мая 1606 года по 17 (27) июля 1610 года. Единственный из русских царей умер в плену на чужбине.

Родословная

Принадлежал к древнему княжескому роду, который представлял собой суздальскую ветвь , восходящую, по мнению большинства историков, к Андрею Ярославичу, великому князю Владимирскому и младшему брату . Сам Василий Шуйский считал своими прямыми предками именно Александра Невского и его третьего сына князя Андрея Александровича Городецкого, также занимавшего владимирский великокняжеский стол.

Отец - боярин князь Иван Андреевич Шуйский, видный государственный деятель и воевода в царствование . Мать - Анна Фёдоровна (точное происхождение неизвестно). Братья - Андрей, Дмитрий, Иван Пуговка - были боярами, занимали ответственные административные и военные должности. Был дважды женат, выбор невест Елены Михайловны, княжны Репниной-Оболенской и Марии Петровны, княжны Буйносовой-Ростовской, скорее всего, определялся династическими соображениями. Потомства не оставил, две дочери от второго брака умерли во младенчестве.

Придворная служба

Служба молодого князя при дворе , начавшаяся в 1570-е годы, шла успешно, несмотря на настороженное отношение грозного и мнительного царя к знати. В 1582/83 году князя Василия даже арестовывали по причине, оставшейся неизвестной, но вскоре освободили на поруки братьям. Тем не менее, в 1584 году он уже имел чин боярина и вёл важные судебные дела. Карьере Василия Шуйского способствовал брак его младшего брата Дмитрия с Екатериной, дочерью думного дворянина Григория Лукьяновича Малюты Скуратова из рода Бельских. Другая дочь этого самого влиятельного опричника была замужем за . Родственные связи отнюдь не ослабили постоянную борьбу между двумя влиятельными боярами и будущими царями. Их противостояние, пожалуй, осталось самой примечательной чертой Василия Шуйского в русском историческом сознании и закреплено А.С. Пушкиным в зачине трагедии «Борис Годунов», начинающейся с нелицеприятных слов князя о бесстыдно и преступно рвущемся к царской власти Борисе. Борьба за влияние на молодого и неспособного к управлению царя Фёдора Иоанновича (1584-1598) была Шуйскими проиграна Годунову вчистую и князь Василий, будучи тогда воеводой в Смоленске, угодил, как и его сородичи, в ссылку. В 1587 году его обвинили в измене, в тайных поездках под видом охоты за рубеж. Постепенно гнев Годунова утих, и в апреле 1591 года князя Василия вернули в Москву. Почти сразу же произошли судьбоносные для страны и для него самого события. 15 мая 1591 года в Угличе погиб , главой комиссии для расследования дела был назначен Шуйский. Видимо, Годунов полагал, что выводы, представленные вельможей, еще недавно пребывавшим в опале, и к тому же опытным судейским чиновником, будут приняты как справедливые и непредвзятые. Уже 30 мая комиссия закончила работу в Угличе, а 2 июня доложила в Боярской думе свои выводы о несчастном случае с больным царственном ребёнком и злокозненных родственниках царевича Нагих, поднявших бунт против царских слуг. Официальные результаты «угличского дела» позволили Шуйскому вернуться в судебную и административную элиту, например, на должности главы Рязанского Судного приказа или воеводы в Великом Новгороде, но вряд ли вернули полное доверие Годунова. Тот даже запретил бездетному князю жениться второй раз, чтобы не плодить конкурентов на престол.

Смута

Недоверие к Шуйскому не исчезло даже после победы, одержанной над самозванцем Лжедмирием I при Добрыничах 21 января 1605 года царским войском, где князь Василий был вторым воеводой после князя Ф.И. Мстиславского. В своих подозрениях Годунов оказался прав, хотя сам уже не узнал об этом из-за смерти, которая произошла 13 апреля 1605 года. Отозванный в Москву на помощь наследнику Фёдору Борисовичу, Шуйский не просто в июне 1605 года перешел на сторону самозванца, но «признал» в нём подлинного царевича. Он заявил, что выводы следствия 1591 года явились подлогом в угоду Годунову, а на самом деле остался жив и теперь по праву вернул отцовский престол. Однако как очень информированный и авторитетный свидетель он был опасен и был приговорен к смертной казни, которую отменили в последний момент и заменили тюремным заключением. Через несколько месяцев князь Василий был возвращен ко двору и даже приближен к самозванцу, которому он отомстил еще более жестоко, чем Годуновым, распространяя сведения о гибели настоящего царевича среди москвичей и собиравшегося для войны с Крымом дворянского ополчения, подстрекая их к бунту и вместе с другими представителями знати готовя заговор. Мятеж и дворцовый заговор завершились убийством самозванца 17 мая 1606 года.

Правление

19 мая 1606 года Василий Иванович Шуйский был провозглашен царём перед восставшим народом на Лобном месте на Красной площади. 1 июня он был венчан на царство в Успенском соборе Московского Кремля. В новом качестве Шуйский постарался по возможности замолить свои грехи, интриги, клятвопреступления, прежде всего, перед церковью. Нередко это делалось всенародно. Чтобы закрыть окончательно вопрос об угличской трагедии, Шуйский третий раз кардинально меняет версию тех событий. Царевич действительно погиб, по его утверждению, в 1591 году, но не в результате случайности, а был зарезан. Окончательно уверить всех в насильственной и мученической смерти Дмитрия Ивановича должны были его канонизация и обретение святых мощей, которые были торжественно перенесены крестным ходом из Углича в Москву в Архангельский собор в великокняжескую и царскую усыпальницу. Церемонии и обряды в рамках этих торжеств провели Филарет, митрополит Ростовский и Ярославский, бывший до пострижения боярином Фёдором Никитичем Романовым, и , митрополит Казанский, впоследствии прославленный как священномученик. Именно Ермоген при поддержке нового царя стал 3 июля 1606 года первосвятителем русской церкви вместо низведенного с патриаршего престола Игнатия, ставленника . Кроме того, Шуйский вернул в Москву низложенного при самозванце бывшего первого русского патриарха , чтобы испросить прощение за нарушение крестоцеловальной клятвы царю Феодору Борисовичу Годунову. В знак примирения с и его несчастной семьей Шуйский, хотя и возложил на своего прежнего соперника ответственность за убийство царевича Дмитрия, приказал перезахоронить с почестями прах бывшего царя, его сына и жены в Троице-Сергиевом монастыре.

Стремясь ослабить обвинения в нелигитимном приходе к власти без избрания , Шуйский дал «крестоцеловальную запись». В ней он обещал никого не казнить без судебного решения, принятого царём с боярами; не конфисковать имущество у родственников осуждённых, если те не были соучастниками преступлений; не принимать ложных доносов и наказывать подобных доносчиков; без вины никого не подвергать царской опале. Это дало основание ряду историков говорить об одной из первых попыток законодательного ограничения царской власти. Также он пытался упорядочить в интересах казны, землевладельцев и служилых людей их правовые отношения с зависимыми людьми и холопами. Среди принятых законов было Уложение 9 марта 1607 года, признавшее крестьян крепостными тех владельцев, за кем они были записаны в писцовых книгах начала 1590-х годов, и устанавливавшее срок сыска беглых крестьян в 15 лет.

Попытки Шуйского переломить в свою пользу политическую и нравственно-психологическую обстановку в обществе не увенчались успехом. В 1605-1606 годах последовали один за другим два кровавых переворота, которые сопровождались убийствами носителей верховной власти и тем самым поощряли насильственные методы достижения целей, развязывали руки сторонникам самых радикальных действий, освобождали от прежних клятв и присяг, расшатывали государственный аппарат и вооруженные силы государства. Россия все больше втягивалась в Смуту - гражданскую войну. Противники Шуйского вновь и вновь использовали слух об очередном чудесном спасении , под лозунгами возвращения которого к власти собирались все недовольные или просто стремящиеся к быстрой наживе. В 1606 году крупнейшим антиправительственным выступлением стало восстание под предводительством Ивана Болотникова, в ходе которого мятежники осадили Москву. Царю Василию пришлось лично вести в бой верные войска. Ему удалось после удачного сражения 2 декабря 1606 года отбросить восставших от столицы и заставить их уйти сначала в Калугу, а затем в Тулу. 21 мая 1607 года царь вновь лично выступил в поход, который закончился 10 октября сдачей Тулы - главного опорного пункта мятежа. Шуйский дал обещание сохранить жизнь руководителям восстания - Болотникову и Илейке Муромцу, но, как это случалось и раньше, не счел нужным его сдерживать. Расправа над вожаками одного восстания не привела к замирению страны, во главе нового мятежа встал очередной самозванец . К беглым холопам и крестьянам, к бунтовавшим казакам и служилым людям юга России присоединились военные отряды из Речи Посполитой. В битве под Болховом 30 апреля и 1 мая 1608 года армия под командой царского брата князя Дмитрия Шуйского была разбита, войска подошли к Москве и встали лагерем в селе Тушино, где создали параллельные органы власти. Из-под власти Шуйского к «тушинскому вору» ушли многочисленные города, обширные территории, перебежало немалое число бояр и служилых людей. Москва оказалась вновь в осаде. Царь направил в Новгород своего племянника боярина князя просить помощи у шведского короля Карла IX в обмен на уступку Швеции города Корелы с уездом. В 1609 году насилия и грабежи польско-литовских и казацких отрядов, служивших самозванцу, вызвали выступление против него жителей Замосковных городов и Русского Севера. Одновременно начался поход к Москве армии князя Скопина-Шуйского, которая в ряде сражений разбила войска самозванца и 12 марта 1610 года вошла в Москву, сняв осаду со столицы. Значительная часть городов и уездов страны признала власть царя Василия. Однако князь Скопин-Шуйский неожиданно скончался после пира 23 апреля 1610 года. Пошли слухи о том, что его отравила свояченица царя Екатерина Григорьевна по наущению зятя и супруга, опасавшихся притязаний прославленного полководца на трон, наследником которого официально считался её муж Дмитрий Шуйский как брат бездетного Василия. Это событие нанесло сильный удар по престижу царя и боеспособности армии в тот момент, когда началась польско-литовская интервенция.

Еще в сентябре 1609 года король Речи Посполитой Сигизмунд III перешел русскую границу и осадил Смоленск, призвав к себе польско-литовскую шляхту, до того времени служившую Лжедмитрию II. В битве при Клушине 24 июня 1610 года русская армия под командованием князя Дмитрия Шуйского была разбита. Польско-литовские войска подошли к Москве, но пока не спешили занять город, где произошел очередной государственный переворот. В столице 17 июля 1610 года было собрано своеобразное собрание под открытым небом, напоминавшее то ли древнее вече, то ли импровизированный собор. Оно прошло с участием духовенства, Боярской думы, командиров дворянских отрядов и воинских людей, находившихся в городе, жителей московского посада. На нём было принято решение о низложении царя, которого свели из царской резиденции на его старый боярский двор и взяли под стражу. 19 июля Василия Шуйского насильно постригли в монахи и заточили в московский Чудов монастырь. Также была пострижена и отправлена в Суздаль в Покровский монастырь его жена. Противники Шуйского, объединившиеся против него, не могли поделить власть между собой и решили отдать её иноземцам. Новое правительство, сформированное из представителей боярства и прозванное «Семибоярщиной», в августе 1610 года заключило договор об избрании на русский трон польского королевича Владислава (будущий король Владислав IV Ваза). В сентябре 1610 года бояре передали Василия Шуйского вместе с братьями Дмитрием и Иваном командующему польско-литовской армией гетману Станиславу Жолкевскому для вывоза их из Москвы и помещения в один из монастырей. Тот в нарушение предварительной договоренности с Думой увез пленников с собой к королю Сигизмунду III под Смоленск. За свои политические и военные ошибки Василию Шуйскому пришлось платить позором, который унижал всю Россию и тешил самолюбие её западных соседей. Его вместе с братьями и воеводой Михаилом Борисовичем Шеиным, руководителем героической обороны Смоленска в 1609-1611 годах, прекратившейся только, когда защитники перестали получить какую-либо помощь от остальной страны, заставили участвовать в качестве живых трофеев в церемонии триумфального въезда Жолкевского 29 октября 1611 года в Варшаву. Затем в королевском дворце в присутствии всей польской знати во время заседания сейма и в присутствии иностранных послов он был вынужден поклониться Сигизмунду III и целовать ему руку. Затем Шуйских поместили под стражу в замке в г. Гостынин в Мазовии, где Василий и скончался 12 (22) сентября 1612 года, вслед за ним через пять дней 17 (27) сентября умер князь Дмитрий. На родину в 1620 году смог вернуться только их брат Иван. Сама смерть Василия Шуйского была также использована польскими властями в пропагандистских целях. Останки его и брата Дмитрия были погребены в Варшаве в специально выстроенной усыпальнице, получившей название «московская каплица» («русская часовня»), с надписями, сообщавшими о польских победах, приведших к пленению московского царя. Правительство царя восприняло такие похороны как унижение для России. После заключения мирного договора между Россией и Речью Посполитой (1634) останки Василия Шуйского были переданы русской стороне и торжественно перезахоронены в 1635 году в великокняжеской и царской усыпальнице - Архангельском соборе Московского Кремля.

Почему царствование Василия Шуйского закончилось его свержением, Вы узнаете из этой статьи.

Причины свержения Василия Шуйского

Василий Иванович Шуйский (годы жизни 1552-1612) является потомком Рюриковичей и русским царем с 1606 года по 1610 год.

Стоит сразу отметить, что те времена были достаточно смутными. За власть и трон боролись Борис Годунов, Лжедмитрий I, Лжедмитрий II и другие. Сам Шуйский находился в тайной оппозиции Борису Годунову, параллельно поддерживал Лжедмитрия I и после координировал заговор против него и занял российский трон. Царь из боярского окружения подавил громкое восстание Болотникова и в 1607 году подписал указ касательно 15-летнего сыска крестьян. Власть Василия Шуйского пошатнулась. Когда на арене появился Лжедмитрий II, Шуйский, желая как можно быстрее справиться с конкурентом, заключил в 1609 году договор со Швецией. Условия договора в конечном итоге не привели ни к чему хорошему. Москвичи низложили его с престола и насильно постригли в монахи. После его сдали Польше в плен, где он и умер.

Почему свергли Василия Шуйского?

Василия Шуйского свергли по следующим причинам:

• Он выражал волю и интересы части бояр, которая не вошла в число Боярской думы Лжедмитрия II. Правление Шуйского приобрело характер Гражданской войны.
• Заключенный договор со Швецией привел к польской интервенции.
• Поговаривают, что Василий отравил своего племянника Скопина-Шуйского с целью избавиться от еще одного конкурента.
• 24 июня 1610 года совершилось сражение поляков с русскими. Под Клушиным войска Шуйского были разбиты, что подорвало окончательно его авторитет.

Надеемся, что из этой статьи Вы узнали, почему свергли Василия Шуйского.

Традиционная характеристика Василия Шуйского, как «лукавого боярина» постепенно уходит в прошлое. Годы его царствования совпали с одним из самых драматичных эпизодов в истории России – Смутой. Потрясения государства отозвались личной трагедией последнего из Рюриковичей.

Портрет

В глазах историков и драматургов Василий Иванович Шуйский зачастую предстает фигурой лишенной привлекательности. «Более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся», – таким видит царя историк Василий Ключевский.

Александр Сергеевич Пушкин хоть и отдает должное смелости и силе характера Шуйского, но признает, что свои лучшие качества царедворец сохраняет не при жизни, а при падении. Поэту вторит Николай Карамзин: «пал с величием в развалинах Государства».

Современники также не жаловали Василия Шуйского хорошими эпитетами, называя боярина то Шубником, то Шубиным, намекая на поддержку, оказанную им торговым и посадским людям при вхождении во власть.

Князь Иван Катырев-Ростовский находит в Шуйском и привлекательные черты, отмечая, что тот «книжному поучению доволен и в рассужении ума зело смыслен». В характеристике молодого Шуйского английский посол Джильс Флетчер называл его наиболее умным среди других представителей рода.

Изворотливость и неуемная жажда власти Шуйского – это скорее штамп, утвердившийся в историографии «романовского времени». Именно карикатурный портрет последнего царя-Рюриковича лучше всего контрастировал с началом новой династической эпохи. Образ реального Шуйского гораздо более сложный и в тоже время трагичный – созвучный беспокойному времени, в котором правил царь.

Род

По знатности род Шуйских, чьей вотчиной были суздальские земли, всегда уступал предкам Ивана Калиты, утвердившимся на московском княжении. Тем не менее, в Австрии и Польше именно Шуйских называли «принцами крови». И неспроста. Ведь Шуйские имели первоочередное право на московский стол: их род, по одной из версий, вел свое начало от третьего сына Александра Невского – Андрея, в то время как московские князья пошли от четвертого сына – Даниила.

По другой версии родословная Шуйских восходит к младшему брату Александра Невского – Андрею Ярославичу, что также давало им формальное право на главенство среди Рюриковичей. В 1249 году именно Андрей, а не Александр получил ярлык на великое княжение Владимирское.

Непосредственным основателем рода Шуйских стал Юрий Васильевич, которому в удел досталась часть Суздальского княжества – городок Шуя с окрестностями. С тех пор две ветви Рюриковичей – Шуйские и Даниловичи вели скрытую войну за лидерство. Шуйские, конечно, получали богатейшие кормления и пожалования, но им этого было мало.

Во времена молодого Ивана IV боярину Андрею Шуйскому – деду Василия Шуйского удалось на время фактически оказаться на вершине власти, соблазнов которой он не выдержал. За что и поплатился, став первой жертвой Грозного.

Между опалой и милостью

Через издержки межкланового соперничества пришлось пройти и Василию Шуйскому. Не только с Даниловичами, но и с другими боярскими родами – Бельскими, Мстиславскими, Годуновыми и Романовыми. При Федоре Иоановиче Шуйский возглавлял московский Судный приказ, что добавляло ему влияния в среде служилого дворянства. Годуновы и Романовы сделали все, чтобы Шуйский лишился столь важного поста. Весной 1585 года неугодного боярина отправляют на воеводство в Смоленск.

Смоленская ссылка оказалась лишь преамбулой к противостоянию Шуйских-Годуновых. В 1586 году обвиненные в сношениях с Литвой Шуйские подвергаются гонению. Василия ссылают в Галич, а его старший брат Андрей, один из самых ярких представителей династии, при загадочных обстоятельствах погибает. Здесь не обошлось без Бориса Годунова – уверены историки.

Впрочем, все еще влиятельный Василий Шуйский оказался выгоден Годунову: ссылка внезапно отменяется и опальный боярин возвращается в Москву для расследования смерти царевича Димитрия. Но здесь вероятно была и другая причина – противостояние Годуновых с набиравшими политический вес Романовыми. Василий Шуйский виделся шурину царя выгодным союзником.

В годы царствования Бориса Годунова Шуйский пребывал в тени монарха, вынужденно умерял амбиции и ждал своего часа. Он его дождался в не очень подходящее время, когда многие русские города охватили голод и череда народных волнений. Но главным потрясением для государства был приход Лжедмитрия I.

Когда Лжедмитрий занял московский трон, он не забыл про Шуйского, убеждавшего народ в неистинности «законного наследника». Именно Шуйский вел в свое время следствие смерти царевича Дмитрия в Угличе, и ему-то не знать, что последний сын Иоанна IV погиб. Боярин был приговорен к смертной казни, которая была заменена ссылкой. Снова месяцы неизвестности, прощение и внезапное возвращение ко двору. Но теперь Шуйский знал, что может действовать: положение «природного царя» к тому времени заметно пошатнулось.

Царствование

Как отмечает историк Вячеслав Козляков, Шуйский умел вовремя сказать то, что от него ждали. Сказать и сделать. Боярину оставалось только подтолкнуть массы к свержению самозванца. Но он не пустил процесс на самотек и проявил расчетливость: обезопасил Марину Мнишек и послов Речи Посполитой от разъяренной толпы во избежание конфликта с опасным соседом.

Дальше главный заговорщик делает еще один важный шаг – вносит предложение о канонизации царевича Дмитрия и перенесении его останков из Углича в Москву. Этим он решает три задачи: компрометирует пусть уже и почившего Годунова, пытается покончить со слухами о якобы спасенном царевиче, но главное – готовит почву для восшествия на престол. Митрополит Филарет сначала должен был участвовать в перезахоронении останков царевича, а затем после возведения в сан патриарха венчать Шуйского на царство.

Уже в самом начале своего царствования Шуйский дает не характерную для предыдущих монархов присягу. В «крестоцеловальной записи» новоиспеченного царя четко закрепляется защита представителя любого сословия от произвола, и гарантируется законное судебное разбирательство. Царь также обещал покончить с доносами: за лжесвидетельство смертная казнь теперь уже грозила самим доносчикам.

«Указ о добровольных холопах», который появился 7 марта 1607 года, был продиктован голодными и смутными временами. Так, холопам, попавшим по каким-либо причинам в кабальную зависимость, предоставлялось право покинуть своего хозяина, избавляясь от посадского или крестьянского тягла.

А вот «Уложение», которое увидело свет двумя днями позже, уже навсегда закрепляло крестьян за своими владельцами. Автор «Очерков по истории Смуты в Московском государстве» С. Ф. Платонов отмечал, что «царь Василий желал укрепить на месте и подвергнуть регистрации и надзору тот общественный слой, который производил смуту и искал перемен».

Не оставил царь без внимания и Церковь. Многим монастырям были возвращены владения и льготы, потерянные во время правления Ивана Грозного. Но здесь конечно усматривается стремления Шуйского отблагодарить «священный чин» за поддержку действующей власти.

Завершение династии

Василий Шуйский вернул на престол Рюриковичей в один из самых кризисных периодов русского общества. Если Годунов принял в целом стабильную и благополучную державу, в которой только зрели зачатки великой смуты, то Шуйскому досталось наследство, поставившее под сомнение само понятие «русского государства». Голод, внутренние и внешние распри, наконец, эпидемия самозванства, охватившая Русь на заре семнадцатого века – в таких условиях мало кто мог сохранить здравый рассудок и политическую волю.

Шуйский делал все, что мог. Пытался кодифицировать право, закрепить положение холопов и крестьян. Но его уступки в сложной ситуации были сродни слабости.

Царь смотрел в прошлое. Его старания подчинить Боярскую думу были обречены: все изменилось, и в новых условиях не только она решала, кому править, а кого низвергнуть. Попытки реформировать отживающую систему обернулись ударами народных восстаний и польско-литовской интервенцией.

С историческим вызовом Шуйский не справился. Его смерть вдали от Родины символизировала крах старой Руси – государства Рюриковичей. Но, что примечательно, и возрождение Русского государства пришло с земель служивших оплотом власти Шуйского – Рязани и Нижнего Новгорода. Именно здесь началось земское движение, которое в итоге привело к освобождению Москвы от узурпировавшего русский трон Сигизмунда III.

Взошедшие на престол Романовы не забыли про свергнутого царя. В 1635 году по инициативе Михаила Федоровича останки Василия Шуйского были перевезены из Польши и перезахоронены в Архангельском соборе Московского Кремля.