Уникальное русское понятие «интеллигенция» - иностранное заимствование, почему-то оно закрепилось в языке и оказалось близко нашей ментальности, став столь важным для нашей культуры. Интеллигенты есть в любой стране, но лишь в России для них не только подобрали отдельное слово (которое, правда, часто путают с родственным «интеллектуал»), но и придали этому понятию особый смысл.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, -и, ж., собир. Люди умственного труда,

обладающие образованием и специальными знаниями

в различных областях науки, техники и культуры;

общественный слой людей, занимающихся таким трудом.

Толковый словарь русского языка

Интеллигенция - это о чем?

«Великая перемена совершилась в русском обществе — даже физиономии изменились, - и особенно изменились физиономии солдат - представь – человечески интеллигентными сделались», – писал в 1863 году литературный критик В. П. Боткин своему великому современнику И. С. Тургеневу. Примерно в это время слово «интеллигенция» стало приобретать смысл, близкий тому, который используется сейчас.

До 60-х годов XIX века в России «интеллигенция» употреблялось в значении «разумность», «сознание», «деятельность рассудка». То есть фактически речь шла об интеллекте – в сегодняшнем понимании. Именно так это понятие трактуется в большинстве языков по сей день. И не случайно: происходит оно от латинского intellego – «ощущать», «воспринимать», «мыслить».

Одна из наиболее авторитетных версий гласит, что слово «интеллигенция» было заимствовано из польского языка. На это, в частности, указывал языковед и литературовед В. В. Виноградов: «Слово интеллигенция в собирательном значении “общественный слой образованных людей, людей умственного труда” в польском языке укрепилось раньше, чем в русском... Поэтому есть мнение, что в новом значении это слово попало в русский язык из польского». Впрочем, переосмыслено оно было уже на русской почве.

Появление русской интеллигенции

Общая атмосфера в дворянской среде второй половины XIX века очень живо описана в «Воспоминаниях» Софьи Ковалевской: «От начала 60-х до начала 70-х годов все интеллигентные слои русского общества были заняты только одним вопросом: семейным разладом между старыми и молодыми. О какой дворянской семье ни спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же: родители поссорились с детьми. И не из-за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникали ссоры, а единственно из-за вопросов чисто теоретических, абстрактного характера».

Не успело ещё новое слово адаптироваться, как у него начали появляться тихие и открытые ненавистники. В 1890 году филолог, переводчик, педагог, специалист по сравнительно-историческому языкознанию Иван Мокиевич Желтов в заметке «Иноязычие в русском языке» писал: «Помимо бесчисленных глаголов иноземного происхождения с окончанием -ировать, наводнивших нашу повременную печать, особенно одолели и до тошноты опротивели слова: интеллигенция, интеллигентный и даже чудовищное имя существительное - интеллигент, как будто что-то особенно высокое и недосягаемое. ...Эти выражения обозначают действительно понятия новые, ибо интеллигенции и интеллигентов у нас прежде не бывало. У нас были ”люди учёные“, затем ”люди образованные“, наконец, хотя и ”не учёные“ и ”не образованные“, но все-таки ”умные“. Интеллигенция же и интеллигент не означают ни того, ни другого, ни третьего. Всякий недоучка, нахватавшийся новомодных оборотов и слов, зачастую даже и круглый дурак, затвердивший такие выражения, считается у нас интеллигентом, а совокупность их интеллигенцией».

Дело, конечно, не просто в словах, но в самом явлении. Именно на русской почве происходит придание ему нового смысла.

Хотя ещё во втором издании словаря Даля от 1881 года слово «интеллигент» появляется со следующим комментарием: «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей», в целом это слишком академичное восприятие не прижилось. В России интеллигенция – не просто люди умственного труда, но определённых политических взглядов. « Есть в истории русской интеллигенции основное русло - от Белинского через народников к революционерам наших дней. Думаю, не ошибёмся, если в нём народничеству отведём главное место. Никто, в самом деле, столько не философствовал о призвании интеллигенции, как именно народники», - писал в своём эссе «Трагедия интеллигенции» философ Георгий Федотов.

Типичный интеллигент

Штамп, закрепившийся за многими писателями и мыслителями XIX – начала XX веков – «типичный русский интеллигент». Одним из первых образов в памяти выскакивает, как петрушка из бочонка, благообразное лицо с испанской бородкой в пенсне.

Антон Павлович укоризненно глядит на потомков, которые посмели сделать его символом интеллигентности. На самом деле Чехов, появившийся на свет в 1860 году, начал писать как раз тогда, когда слово «интеллигенция» уже вполне укоренилось. «Человек без селезенки» быстро почувствовал подвох... «Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция… которая непатриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель, которая брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т.д. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях…», - это не единственное антиинтеллигентское высказывание писателя. И критиков интеллигенции как явления в России хватало во все эпохи.

Интеллигенция и революция

- Красиво идут!

- Интеллигенция!

(к/ф «Чапаев, 1934 г.)

В русской предреволюционной культуре в трактовке понятия «интеллигенция» критерий умственной занятости был далеко не на первом плане. Основными признаками российского интеллигента конца XIX века стали не деликатные манеры или занятие умственным трудом, а социальная вовлечённость, «идейность».

«Новые интеллигенты» не жалели сил на отстаивание прав бедных, пропаганду идеи равенства, социальную критику. Интеллигентом мог считаться всякий развитый человек, который критически относился к правительству и текущему политическому строю – именно эта особенность подмечена авторами нашумевшего сборника 1909 года «Вехи». В статье Н. А. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда» читаем: «Интеллигенцию не интересует вопрос, истинна или ложна, например, теория знания Маха, её интересует лишь то, благоприятна или нет эта теория идее социализма: послужит ли она благу и интересам пролетариата… Интеллигенция готова принять на веру всякую философию под тем условием, чтобы она санкционировала её социальные идеалы, и без критики отвергнет всякую, самую глубокую и истинную философию, если она будет заподозрена в неблагоприятном или просто критическом отношении к этим традиционным настроениям и идеалам».

Октябрьская революция раздробила умы не только физически, но и психологически. Те, кто выжил, вынуждены были подстраиваться под новую действительность, а она перевернулась с ног на голову, и в отношении интеллигенции в особенности.

Хрестоматийный пример – письмо В. И. Ленина к М. Горькому, написанное в 1919 году: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно. ”Интеллектуальным силам”, желающим нести науку народу (а не прислуживать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат в Красной Армии и побеждают вопреки сотням изменников. Это факт».

Революция пожирает своих родителей. Понятие «интеллигенция» оттесняется на обочину общественного дискурса, а слово «интеллигент» становится своего рода пренебрежительной кличкой, знаком неблагонадёжности, свидетельством едва ли не моральной ущербности.

Интеллигенция как субкультура

Конец истории? Вовсе нет. Пусть и серьёзно ослабленная социальными потрясениями, интеллигенция никуда не делась. Она стала основной формой бытия русской эмиграции, а вот в «рабоче-крестьянском» государстве сформировалась мощная интеллигентская субкультура, по большей части далёкая от политики. Её знаковыми фигурами стали представители творческой интеллигенции: Ахматова, Булгаков, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Бродский, Шостакович, Хачатурян… Их поклонники ещё в период хрущёвской оттепели создали свой стиль, который касался и манеры поведения, и даже одежды.

Cвитера, джинсы, бороды, песни под гитару в лесу, цитирование всё тех же Пастернака и Ахматовой, жаркие споры о смысле жизни… Кодовым ответом на вопрос: «Что читаешь?» стал ответ: «Журнал "Новый мир"», на вопрос о любимом кино, конечно, следовал ответ: «Феллини, Тарковский, Иоселиани…» и так далее. Представителей интеллигенции, по большому счету, уже не волновала политическая ситуация. Битлы и «Роллинг Соунз», перемежавшиеся с Высоцким и Окуджавой, уход в литературу – всё это было формой социального эскапизма.

Солженицын в статье «Образованщина» в 1974 году написал: «Интеллигенция сумела раскачать Россию до космического взрыва, но не сумела управлять её обломками ». Лишь совсем небольшая группа интеллигентов-диссидентов в лице А. Д. Сахарова, Е. Боннер, Л. Бородина и их соратников вели борьбу за новый «символ веры» - права человека.

«Интеллигенция нужна обществу, чтобы не забывало, что с ним было раньше, и понимало, куда идёт. Интеллигенция выполняет функцию болящей совести. За это её и прозвали в советское время «гнилой». Совесть и на самом деле должна болеть. Здоровой совести не бывает», - тонко заметил литературовед Лев Аннинский.

Так кто же такие интеллигенты в современном понимании этого уникального русского слова? Как в случае с другими исключительными словами, например португальским Saudade (которое в грубом переводе означает тоску по утраченной любви), cлово «интеллигент» останется понятно только русским. Тем, кому небезразлично собственное культурное наследие. И кто, в то же время, готов к его переосмыслению.

Возможно, интеллигенты XXI века найдут себе и своим уникальным качествам применение. А может быть, это слово попадёт в «красную книгу» русского языка, и на смену ему появится что-то качественно иное? И тогда кто-то скажет словами Сергея Довлатова: «Я обратился к вам, потому что ценю интеллигентных людей. Я сам интеллигентный человек. Нас мало. Откровенно говоря, нас должно быть ещё меньше».

В период преобразований 60-70-х годов XIX века, приведших к развитию ограниченной общественной самодеятельности населения, возникла и определенная социальная среда, которую обычно называли "либеральной". Она включала представителей разных сословных и общественных групп, но настроение здесь создавали те, кого называли "интеллигенцией" (термин впервые ввел в обращение писатель П. Д. Боборыкин, 1836-1921).
Это определение не являлось синонимом "интеллектуала". Понятие "русский интеллигент" указывало не только (и не столько) на образование и интеллектуальные занятия, но в еще большей степени подчеркивало общественно-политические, мировоззренческие ориентации. Интеллигенцию России можно рассматривать как уникальную социально-нравственную категорию. Сострадание к униженным и yгнетенным, неприятие государственного насилия, желание переустроить мир на новых, справедливых началах - главные и исходные признаки принадлежности к этому специфическому общественному кругу.
Интеллигенцию, а в более широком смысле и всю либеральную общественность в России изначально отличало критическое отношение к реальной политической и социальной системе в России. Характер подобных представлений и ценностей Ф. М. Достоевский назвал "идеологией государственного отщепенства". До 1917 года подобные воззрения разделяли различные круги интеллигенции, и немалое число людей фетишизировало революцию, которая должна была привести к вожделенному социальному преображению страны.
Говоря о подобном "параличе сознания" интеллигенции в начале XX века, С. Л. Франк уже в эмиграции писал: "В ту эпоху преобладающее большинство русских людей из состава так называемой интеллигенции жило одной верой, имело один смысл жизни: эту веру лучше всего определить как веру в революцию. Русский народ - так чувствовали мы - страдает и гибнет под гнетом устаревшей, выродившейся, злой, эгоистической, произвольной власти... Главное, основная точка устремления лежала не в будущем и его творчестве, а в отрицании прошлого и настоящего. Вот почему веру этой эпохи нельзя определить ни как веру в политическую свободу, ни даже как веру в социализм, а по внутреннему ее содержанию можно определить только как веру в революцию, в низвержение существующего строя. И различие между партиями выражало отнюдь не качественное различие в миропонимании, а главным образом различие в интенсивности ненависти к существующему и отталкивания от него, - количественное различие в степени революционного радикализма".
Только после революции и прихода к власти большевиков, когда все прекраснодушные народофильские грезы развеяла страшная реальность социальной стихии, начались прозрения. Народ оказался совсем не тем "богобоязненным", "невинно угнетенным", "умным" и "справедливым", каким его было принято рисовать и воспринимать в интеллигентской среде. <...> П. Б. Струве, принадлежавший в начале века к числу "властителей дум образованной публики", был беспощаден и без обиняков писал о том, что интеллигенция "натравливала низы на государство и историческую монархию, несмотря на все ее ошибки, пороки и преступления все-таки выражавшую и поддерживавшую единство и крепость государства".
Приговор С. Л. Франка звучал не менее нелицеприятно: "Вплоть до последнего времени наш либерализм был проникнут чисто отрицательными мотивами и чуждался положительной государственной деятельности; его господствующим настроением было будирование во имя отвлеченных нравственных начал против власти и существовавшего порядка управления, вне живого сознания трагической трудности и ответственности всякой власти. Суровый приговор Достоевского, в сущности, правилен: "Вся наша либеральная партия прошла мимо дела, не участвуя в нем и не дотрагиваясь до него; она только отрицала и хихикала".
Никакой "партии" в точном значении этого слова - как структурно-организационного объединения - либералы в России на протяжении XIX века не имели. Однако в правительственных кругах все время велись разговоры о таковой, имея в виду носителей представлений о конституционно-правовом устройстве государства.
В середине XIX века в западноевропейских странах завершился процесс утверждения конституционно-монархических правлений. В России же облик власти оставался неизменным. Однако воздействие европейских норм неизбежно отражалось на умонастроениях и здесь. К концу ХIХ века для большей части интеллигенции вопроса о том, "хорошо" или "плохо" конституционное правление, фактически не существовало. Однозначно-положительный ответ подразумевался сам собой. Подобные взгляды были распространены не только среди лиц свободных профессий, людей "интеллектуального труда"; они проникали и в среду "служилого люда". Среди высших сановников и даже среди царских родственников находились люди, выказывавшие симпатию к проектам политических преобразований.
Когда в 1870-е годы развернулся террор народников-радикалов, некоторые во властных кругах решили, что для его обуздания недостаточно одних военно-полицейских мер, что для общественного умиротворения власть должна пойти на уступки "ответственным кругам общества" и довершить дело реформ 60-х годов, "увенчать здание" принятием некоего конституционного акта. При этом никто в "правящих сферах" не ставил под сомнение важность и нужность сохранения института самодержавия. Речь шла о другом: изобрести формулу политического переустройства, позволявшую сохранить единовластие, но вместе с тем привлечь к законотворческому процессу представителей по выбору не власти, а от различных общественных и сословных групп.
Александр II поддерживал такие намерения, и в начале 1881 года дело дошло до обсуждения проекта манифеста. В конце концов царь одобрил записку министра внутренних дел графа М. Т. Лорис-Меликова по поводу некоторой реорганизации государственного управления. Суть грядущей новации состояла в том, что созывались две подготовительные комиссии для разработки предложений по реформированию Государственного совета. Сама же реформа должна была быть принята Общей комиссией и утверждена монархом. Особенность этой процедуры состояла в том, что к законотворчеству помимо должностных лиц привлекались еще и представители, избранные от земства и городских дум: по два от каждой губернии, по одному от каждого губернского города и по два от столиц. Хотя слово "конституция" нигде не упоминалось, многие считали, что привлечение к законодательной деятельности избираемых от населения есть первый шаг к ней. Однако 1 марта того года царь погиб от руки террористов и ситуация в стране изменилась. Потом много говорилось и писалось о том, что именно в тот исторический момент был "упущен важный шанс" либеральной трансформации самодержавной монархии, которая якобы в дальнейшем исключила бы крушение и торжество радикалов. Подобные умозаключения столь же убедительны, сколь и недоказуемы.
Совместить не сочетаемое - иррациональную сакральную природу верховных прерогатив и рациональную избирательную процедуру, утвердить незыблемое суверенное верховенство земного закона в России XIX века являлось вещью фантастической. Историческая традиция, привычка, патриархальные представления, религиозные верования - все то, что веками формировало русский исторически-культурный архетип, в начале XX века диссонировало с западноевропейскими государственными приемами управления, нормами политического устройства буржуазных стран.
Многие приверженцы "либеральной партии", в большинстве своем прекрасно по-европейски образованные, придерживались убеждения, что Россия сможет быстро преодолеть свою архаику простым калькированием опыта "передовых стран". Игнорирование (и незнание) конкретных этноисторических условий, мечтательная умозрительная маниловщина делали русский либерализм и русских либералов абсолютно беспомощными в периоды обострения социальной ситуации, при малейшем соприкосновении с социальной стихией.

Русская интеллигенция при Александре II

дипломная работа

I. Русская интеллигенция XIX века: понятие, формирование, состав

Начиная данное исследование, необходимо обратиться к терминологии, а точнее - к главному понятию, не уяснив которое, трудно будет разобраться в главной проблеме. Итак, обратимся к истории термина "интеллигенция".

Словарь С.И. Ожегова определяет понятие "интеллигенции" следующим образом: "Интеллигенция - люди умственного труда, обладающие образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры; общественный слой людей, занимающихся таким трудом". По мнению В. Даля, интеллигенция - "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей".

Часто это понятие выводят из латинского intelligentia - "понимание, познавательная сила, знание". На самом деле первоисточником его является греческое слово noesis - "сознание, понимание их высшей степени". Этот концепт противопоставлялся более низким степеням сознания - dianoia - "образ мыслей, размышление" и episteme - "научное знание", и объединяла их как высшая категория. Затем уже в римской культуре возникло собственно слово intelligentia, означавшее сначала просто "хорошая степень понимания, сознания", без греческих тонкостей. Лишь к закату Рима оно приобрело тот смысл, в котором и перешло в классическую немецкую философию, во французскую науку.

В Россию понятие "интеллигенция" проникает трудами Гегеля, Шеллинга, а также французских авторов. Первые русские переводчики Шеллинга переводили его термин "Intelligenz" как "разумение", а заглавие книги Ипполита Тэна "De lintellegence" как "об уме и познании". Именно в таком отвлеченно-философском смысле слово и стало употребляться в русском языке.

Долгое время считалось, что собственно русское слово "интеллигенция" было введено в 1860-е годы Боборыкиным, о чем он и сам говорил в начале XX века: "Около сорока лет назад, в 1866 г., в одном из своих драматических этюдов я пустил в обращение в русский литературный язык как жаргон <...> слово "интеллигенция", придав ему то значение, какое оно из остальных европейских языков приобрело только у немцев: интеллигенция, т.е. самый образованный, культурный и передовой слой общества известной страны. Тогда же я присоединил к нему одно прилагательное и одно существительное <...> интеллигент и интеллигентный".

На самом же деле, во-первых, слово впервые было употреблено В.А. Жуковским в 1836г., а во-вторых, в 1866 г. Боборыкин употребил его вовсе не в том значении, о котором писал спустя почти полвека. Однако обо всем по порядку. Согласно исследованию С.О. Шмидта, слово "интеллигенция" присутствует в дневниковой записи В.А. Жуковского от 2 февраля 1836г. В ней идет речь о возмутительном случае, когда сразу после пожара с сотнями жертв у Адмиралтейства, почти рядом, на Невском в тот же день состоялся веселый бал в доме В.В. Энгельгардта. Бал превратился чуть ли не в беснование, где участвовали многие петербургские дворяне, "которые у нас представляют,- иронично замечает Жуковский,- всю русскую европейскую интеллигенцию" и где "никому не пришло в голову (есть исключения), что случившееся несчастье есть дело всеобщее". Иначе говоря, поэт не осознает еще интеллигенцию как специфическое русское явление (примечательно, кстати, что и сейчас некоторые ученые, занимающиеся проблемой интеллигенции, не признают исключительно русского содержания понятия, о чем будет сказано позже).

Возвращаясь к Боборыкину, нужно отметить, что он впервые употребляет это слово в 1866 году в статье о парижских театральных постановках в совершенно ином значении, нежели современное: "Постановки театра Шатле больше, чем постановки других театров, нравятся массе, без различия интеллигенции и общественного положения", т.е. здесь скорее имеется ввиду философское понятие ума, интеллекта, нежели принадлежности к определенному социальному слою. И все же, отказывая Боборыкину в пальме первенства в использовании слова "интеллигенция", нельзя отрицать вклад писателя в привлечении внимания к данному понятию.

Помимо него термин "интеллигенция" имел хождение и у других авторов 1860-х годов, таких, как Н.Шелгунов, И. Аксаков, П. Ткачев. Причем, при общей неопределенности, колебании между абстрактным и собирательным значениями, у революционно-демократического лагеря есть свои трактовки понятия "интеллигенция". Ткачев, в частности, называл ее "образованным меньшинством": "по своему строго критическому отношению к окружающим ее явлениям, по смелости своей мысли она ни в чем не уступает лучшей части западноевропейской интеллигенции", и "здоровые мысли и понятия, которые в наше время стали распространяться и утверждаться в небольшом кружке нашей интеллигенции", привели к тому, что "барская интеллигенция" должна была стушеваться перед другою, вышедшею из другого класса людей".

К 1870-м годам утверждается понятие интеллигенции как социальной группы со своими отличительными особенностями. В словаре В. Даля, еще раз напомним, она определяется как "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей". А все тот же Боборыкин в начале ХХ века определял ее следующим образом, отобразив по сути основные черты: "интеллигенция, т.е. самый образованный, культурный и передовой слой общества известной страны. <...> собирательная душа русского общества и народа. <...> избранное меньшинство, которое создало все, что есть самого драгоценного для русской жизни: знание, общественную солидарность, чувство долга перед нуждами и запасами родины, гарантии личности, религиозную терпимость, уважение к труду, к успехам прикладных наук, позволяющим массе поднять своё человеческое достоинство".

Говоря, однако, о явлении интеллигенции как присущем единственно русской действительности, нельзя пройти мимо работ П. Марселя, П. Потье, П. Габильяра, А. Беранже, которые писали о существовании во Франции так называемых "интеллигентных пролетариев". В частности, Анри Беранже так характеризует людей этого слоя: "… на дне общества есть люди, рожденные бедняками, как например сыновья крестьян, рабочих, мелких служащих или даже крупных, но неимущих чиновников, люди трудолюбивые, склонные к порядку, приобретшие усидчивым трудом и лишениями значительные знания, люди, требующие известного положения в обществе, соответственно тем преимуществам, какие им дает университетская степень, наконец, люди, не имеющие ничего общего с богемой, с строптивыми упрямцами и с отбросами сословий, а наоборот, личности дисциплинированные, покорные, готовые и желающие сделаться настоящими буржуа и кончающими тем, что впереди у них остается только один голод. Вот это и есть интеллигентные пролетарии".

Он приводит и статистику французского интеллигентного пролетариата, выделяя следующие категории интеллигентных пролетариев: 1) пролетарии среди врачей; 2) среди адвокатов и судей; 3) среди профессоров и учителей; 4) среди инженеров; 5) среди офицеров;

6) среди чиновников; 7) среди представителей художественных профессий; 8) среди студентов; 9) в пролетариате - "преисподней голодающих оборванцев, с университетскими дипломами".

Необходимо отметить также мнение отдельных отечественных ученых, подвергающих сомнению исключительность русской интеллигенции. К числу таких можно отнести К.Б. Соколова. Он заявляет о существовании интеллигенции в Германии, Японии, Индии, США и др., ссылаясь на труды Г. Померанца, В. Страды, и приводя собственные аргументы. И, если с Померанцем, который говорит о том, что "... интеллигенция... складывается в странах, где сравнительно быстро принялась европейская образованность и возник европейски образованный слой, а социальная "почва", социальная структура развивалась медленнее, хотя иногда, по-своему, и очень быстро" и при этом "эта "почва" надолго сохраняла азиатские черты", можно согласиться в силу похожего характера развития русской культуры, где народная культура и культура образованного слоя развивались практически независимо друг от друга, то мысли, высказанные В. Страдой, носят спорный характер. Он пишет, что "русская интеллигенция при всех ее особенностях, не есть что-то уникальное, а часть сложного исторического явления - европейской интеллигенции нового времени". По его мнению, последняя появилась во Франции в эпоху Просвещения, которому и отводилась решающая роль при формировании современного типа интеллектуала, в том числе и русского. Получается, что он не разделяет понятия интеллектуалов и интеллигенции, что не совсем правильно, поскольку интеллигент в отличие от интеллектуала - по сути просто работника умственного труда, образованного человека, сочетает в себе еще и функции носителя норм нравственности, национального самосознания, просветителя, ведущего за собой остальной народ к духовной свободе, миру и гармонии. Другое дело, что методы достижения этих целей приобретали порой столь кровавый характер, что сводило на нет благородные стремления, но этот вопрос будет нами рассмотрен в данном исследовании позднее.

Занимательна тут точка зрения П.Н. Милюкова, отмечавшего, что "интеллигенция вовсе не есть явление специфически русское". И при этом он, так же, как и Беранже, упоминал интеллигентный пролетариат. Милюков отмечал, что появление во Франции "особого класса, стоящего вне сословий и занятого профессиональным интеллигентским трудом, ведет к образованию интеллигентского пролетариата...". Есть, по его убеждению, интеллигенция и в Англии, причем она стоит "особенно близко по самому характеру идеологии к русской интеллигенции". Что же касается Германии, то в ней, по словам Милюкова, еще в 30-х - начале 40-х годов XIX в. учащейся молодежью было создано типично интеллигентское движение "Молодая Германия", состоявшее из журналистов и литераторов.

Так же Милюков говорит об эпохах, "как 40-50-е годы, когда интеллигентский тип становится интернациональным в Европе, будучи объединен в кружках политической эмиграции".

Вопрос о соотношении терминов "интеллигенция" и "образованность" Милюков решает представлением их в виде двух концентрических кругов. "Интеллигенция - тесный внутренний круг: ей принадлежит инициатива и творчество. Большой круг "образованного слоя" является средой непосредственного воздействия интеллигенции". Таким образом Милюков подводит веские основания под вывод об интернациональности понятия интеллигенции.

Соколов же в качестве аргументов приводит такую же, как и в России, оторванность "верхушки", от народа во Франции и Германии конца XVIII века. По его словам, "только образованная парижская аристократия была знакома с достижениями науки, занималась литературой и изящными искусствами. В тоже время провинциальные дворяне Гаскони, Прованса, Шампани, Бургундии не всегда знали грамоту". Здесь мы имеем дело с сословным делением, но интеллигенция - внесословна. Интеллигенция сама есть социальный слой, в который входят люди разного происхождения. К тому же, автор сам себе противоречит, противопоставляя "парижскую аристократию" "провинциальным дворянам Гаскони", т.е. одних дворян он, таким образом, причисляет к народу, а других - ставит над ним.

Что касается упоминания Соединенных Штатов Америки, то здесь достаточно вспомнить, каким образом и из кого формировалось их население. Далее, Америка - государство, построенное, по сути заново, "с нуля", и совсем на иных принципах. Там сословия размывались и во главу угла ставилась (да и ставится) предприимчивость, умение зарабатывать любыми способами. О какой интеллигенции, о какой нравственности может идти речь там, где господствовали принципы индивидуализма и материальной обеспеченности. Очень точно один американский президент выразил сущность своей страны - "дело Америки - бизнес".

В противовес подобным высказываниям Соколова и его единомышленников можно привести два совершенно противоположных мнения: В. Кормера и И. Берлина. Так, Кормер следующим образом определял специфику интеллигенции как явления русской культуры: "Исходное понятие было весьма тонким, обозначая единственное в своем роде историческое событие: появление в определенной точке пространства, в определенный момент времени совершенно уникальной категории лиц (...), буквально одержимых еще некоей нравственной рефлексией, ориентированной на преодоление глубочайшего внутреннего разлада, возникшего меж ними и их собственной нацией, меж ними и их же собственным государством. В этом смысле интеллигенции не существовало нигде, ни в одной другой стране, никогда". И хотя всюду были оппозиционеры и критики государственной политики, политические изгнанники и заговорщики, люди богемы и деклассированные элементы, но "никогда никто из них не был до такой степени, как русский интеллигент, отчужден от своей страны, своего государства, никто, как он, не чувствовал себя настолько чужим - не другому человеку, не обществу, не Богу - но своей земле, своему народу, своей государственной власти. Именно переживанием этого характернейшего ощущения и были заполнены ум и сердце образованного русского человека второй половины XIX - начала XX века, именно это сознание коллективной отчужденности и делало его интеллигентом. И так как нигде и никогда в Истории это страдание никакому другому социальному слою не было дано, то именно поэтому нигде, кроме как в России, не было интеллигенции". Исайя Берлин сказал об этом боле сжато, но не менее глубоко: "Не следует путать интеллигенцию с интеллектуалами. Принадлежащие к первой считают, что связаны не просто интересами или идеями; они видят себя посвященными в некий орден, как бы пастырями в миру, назначенными нести особое понимание жизни, своего рода новое евангелие".

Относительно вопроса происхождения русской интеллигенции, можно обозначить несколько вариантов генезиса. Одна из традиций отечественной культуры, наиболее отчетливо заявленная русским народничеством, а затем и марксизмом (Н.К. Михайловский, Г.В. Плеханов, В.И. Ленин), - начинать историю русской интеллигенции с возникновения разночинства - в 40-е годы-XIX в. в лице наиболее ярких его представителей и идейных вождей -- В.Г. Белинского и А.И. Герцена. Следующее поколение разночинной интеллигенции (Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев и другие "шестидесятники") продолжило и радикализировало взгляды людей, представлявших не то или иное сословие или класс, но "чистую мысль", дух (нации или народа), воплощенное искание истины, справедливости, разумной действительности. Таким образом, "разночинское" обоснование русской интеллигенции объясняет не только ее отвлеченную духовность, но и знаменитую ее "беспочвенность", разрыв со всяким сословным бытом и традициями, ее социальную неукорененность, скитальчество, "отщепенчество".

Другая традиция истолкования генезиса русской интеллигенции связывает его с истоками русского вольномыслия ("вольтерьянства" и политической оппозиционности); в этом случае родоначальниками русской интеллигенции оказываются А.Н. Радищев, Н.И.Новиков (к этой точке зрения по-разному склонялись Ленин и Бердяев); Д.Н. Овсянико-Куликовский начинал свою историю русской интеллигенции с момента публикации "Философического письма" П.Я. Чаадаева, положившего начало национальному нигилизму отечественных мыслителей (своего рода оборотной стороны русской мессианской идеи) . Именно острота постановки Чаадаевым проблемы национальной самобытности русской культуры и российской цивилизации в контексте мировой культуры вызвала почти двухвековую полемику русских "западников" и "славянофилов" вокруг вопроса о ценностной самоидентичности русской культуры и породила множество оригинальных гипотез и концепций духовно-цивилизационного своеобразия России и русской культуры.

Тем самым происхождение русской интеллигенции связывалось, во-первых, с культурным европеизмом, распространением просвещения, развитием наук, искусств и вообще возникновением специализированных форм культуры (которых в Древней Руси с ее культурным синкретизмом не существовало) и их обслуживающих профессионалов; во-вторых, с обретаемыми навыками религиозной и политической свободы мысли, слова, печати, тем более трудными для России, что "рождались они в жестком противостоянии политическому деспотизму и авторитаризму, традиционализму и религиозно-духовному догматизму, цензурным гонениям и запретам, - в отсутствие сложившегося общественного мнения, традиций гражданского общества, правового государства (т.е. в принципиально иных социокультурных условиях по сравнению с западноевропейскими свободами)".

Третья традиция (Д.С. Мережковский и М.О. Гершензон) возводила истоки русской интеллигенции ко временам петровских реформ и к самому Петру, признаваемому первым русским интеллигентом, стремившимся "по своему образу и подобию" сформировать отряд послушных его воле "птенцов гнезда Петрова". Сюда же относится традиция осмыслять успехи просвещения в России в связи с державной волей просвещенного монарха (Петр I, Елизавета, Екатерина II, Александр I, Александр II т.д.). Эта традиция исследования генезиса русской интеллигенции была плодотворна тем, что обозначала драматическую коллизию, сопровождавшую в дальнейшем всю историю русской интеллигенции - сложные взаимоотношения интеллигенции с властью и государством. С одной стороны, интеллигенция "рекрутирована" властью, ее деятельность мотивирована гражданским долгом перед Отечеством, его духовным благом и процветанием; с другой - интеллигенция сама творит себя, а не порождена властью, она самоопределяет смысл и цели своей деятельности, связанной с творчеством и распространением культуры, общечеловеческих ценностей, идеалов Разума и просвещения, а не служит лишь интеллектуальным, культурным орудием политической воли самодержавного монарха и его бюрократического аппарата.

Четвертая традиция осмысления культурно-исторических истоков русской интеллигенции связана с поисками более глубоких - древнерусских - ее корней. Так, в многовековой- "пятиактной" - трагедии русской интеллигенции Г.П. Федотов видел и многовековую же ее предысторию: целых два "пролога" к ней - в Киеве и Москве. Иначе говоря, по Г. Федотову, первые "интеллигенты" на Руси - при всей условности их отнесения к интеллигенции - это православные священники, монахи и книжники киевского и московского периодов древнерусской культуры. "В этом случае история (точнее - предыстория) русской интеллигенции уходит во мглу веков и теряется чуть ли не у истоков Крещения Руси"; однако такой подход к исследованию русской интеллигенции раскрывает важные смысловые составляющие понятия "интеллигенция" - органическая близость древнерусской "протоинтеллигенции" к народу (своим бытом, языком, верой) и вместе с тем - отчужденность, оторванность от него, от народного творчества (культурный аристократизм, византинизация идеалов жизни, нравственности, эстетики).

Пятая традиция трактовки интеллигенции в отечественной культуре связана с вкладом русского марксизма, впитавшего, в большевистском варианте, идеологию "махаевщины" (доктрины, автором которой по праву считается В.К. Махайский и которая объявляет интеллигенцию классом, враждебным революции, в то время как основой революции оказываются деклассированные элементы, люмпен-пролетариат). Согласно этой интерпретации, интеллигенция не находит определенного места в социально-классовой стратификации общества: это не класс, а "прослойка" между трудящимися и эксплуататорами; интеллигенция "вербуется" из недр трудящихся, однако ее труд, знания, продукты умственного труда являются "товаром", который заказывается и оплачивается главным образом эксплуататорскими классами, превращаясь тем самым в форму идеологического обмана и самообмана трудящихся. Интеллигенция, таким образом, предстает в качестве ученых "лакеев", "приказчиков", "прислуги" эксплуататорских классов (помещиков и буржуазии), а создаваемые ею произведения культуры, в соответствии с поступившим "социальным заказом", оказываются опасными и вредными для народа, т.е. подлежат изъятию, исправлению, переосмыслению с новой классовой точки зрения, т.е. целенаправленной селекции. Отсюда - новая роль революционной цензуры, партийно-государственного контроля за интеллигенцией, ненадежной и продажной, лицемерной и склонной к политическому предательству.

Что же на самом деле представляет собой интеллигенция? Об этом идет многолетний спор, как мы уже успели убедиться, на страницах литературных и научных журналов, книг. Существуют сотни определений для интеллигенции. И на одной из недавних конференций, посвященных этой проблеме, было названо целых 24 критерия, "раскрывающих понятия интеллигенция и интеллигентность".

Один из коренных вопросов - вопрос о происхождении интеллигенции, о котором мы выше упоминали, говоря о направлениях в толковании данного понятия. Сейчас же рассмотрим вопрос более детально. Серьезная дискуссия относительно происхождения интеллигенции развернулась в начале ХХ века на страницах сборников "Вехи", "Из глубины". Здесь надо сказать о схожести взглядов в плане времени появления интеллигентов в России. "Созданием Петровым" именует интеллигенцию С.Н. Булгаков. М.О. Гершензон так же утверждает, что "наша интеллигенция справедливо ведет свою родословную от Петра". М.И. Туган-Барановский не отстает и видит Петра "одним из первых русских интеллигентов". Несколько иных взглядов придерживался Струве, считавший, что "интеллигенция как политическая категория, объявилась в русской исторической жизни лишь в эпоху реформ и окончательно обнаружила себя в революцию 1905-1907 гг. Идейно же она была подготовлена в знаменательную эпоху 40-х гг. <...> Восприятие русскими передовыми умами западноевропейского социализма - вот духовное рождение русской интеллигенции в очерченном нами смысле". Однако тогда же появились разночтения касательно "духовных отцов" русской интеллигенции. В их качестве выступали Белинский, Бакунин, Некрасов, Герцен, Чаадаев. В написанной позже работе Бердяев считал таковым Радищева: "Родоначальником русской интеллигенции был Радищев, он предвосхитил и определил ее основные черты. Когда Радищев в своем "Путешествии из Петербурга в Москву" написал слова "Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человеческими уязвлена стала", - русская интеллигенция родилась". И вообще сам процесс исторического зарождения интеллигенции в России сопровождался, по словам Бердяева, мученичеством. Говоря о вынесенных Екатериной II приговорах, он заключает: "Так встречено было образование русской интеллигенции русской властью". Особым типом интеллигента являлся, по Бердяеву, А.С. Пушкин, которого тот называл "единственным ренессансным русским человеком, который соединил в себе сознание интеллигенции и сознание империи".

Необходимо так же отметить неоднозначность выводов и в отношении сущности интеллигенции. И, если Н.А. Гредескул писал в начале 19 - го века о том, что "интеллигенция" в смысле "ума и "понимания", так же как в смысле "нравственной чуткости", существует, конечно, у всех народов и во все времена", то Бердяев в середине столетия был уверен в том, что "русская интеллигенция есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образование". А, выстраивая ступени восхождения интеллигенции к статусу роковой, судьбоносной для России категории, Н.А. Бердяев отдает должное разностороннему влиянию на этот процесс Чаадаева и Хомякова, Герцена и Бакунина, славянофилов и западников, народников и марксистов. Он исследует, как меняется характер и тип русской интеллигенции при переходе от преимущественно дворянского состава (40-е годы 19-го столетия) к разночинскому (60-е годы), говорит о возникновении в России "интеллигентного пролетариата" (вспомним Беранже) и большой роли "интеллигентов", вышедших из духовного сословия".

Немалую роль "церковной интеллигенции", правда, уходящей корнями в средневековье, признает современный исследователь Т.П. Белова, отмечающая, что ее "необходимо признать "первой русской интеллигенцией", так как именно с ней связано возникновение личностного самосознания и пробуждения русского национального самосознания".

Свое мнение о сущности интеллигенции имеет и В.Л. Семенов, который считает, что по своим историческим корням интеллигенция как бы разделяется на две части. Одна из них, органичная традиционному российскому обществу, имела своими истоками летописную культуру Древней Руси. Другая - представляла продукт силовых "прививок" Западной цивилизации на российское "древо". Вместе с тем автор отмечает, что "начало русской интеллигенции в узком смысле... понятия было положено реформами Петра I, ... но уже в 1870-х гг. радикальная молодежь стала утверждать: право носить титул интеллигентов принадлежит только ей одной". Хотя, пишет автор, исключение из состава интеллигенции "не революционеров" равнозначно искажению истории России.

А О.В. Туманян приходит к выводу, что "в дореволюционной России интеллигенция формировалась практически изо всех социальных групп и классов, как традиционно стоящих во главе общества, так и из простых людей".

Касательно формирования интеллигенции, уместно упомянуть Иванова-Разумника, писавшего, что интеллигенция как слой существовала с середины ХVIII века, а до того были лишь отдельные интеллигенты, такие как Курбский, Котошихин, Хворостинин, Татищев.

Мы придерживаемся относительно генезиса интеллигенции точки зрения, озвученной Д.С. Мережковским и М.О. Гершензоном, уводивших корни интеллигенции к времени петровских реформ.

В целом же относительно сути вопроса о специфике русской интеллигенции уместно привести как вывод слова О.К. Ермишиной: "Проблема выделения интеллигенции в отдельную социальную страту остается одной из наименее изученных. Представляется, что одной из серьезных причин этого положения в отечественной историографии является сложность вычленения интеллигенции из сословной структуры российского общества, которая окончательно оформилась в XVIII веке".

По нашему мнению, наиболее полно понятие и сущность интеллигенции выразил в своей работе "Культура и интеллигенция" Виталий Владимирович Тепикин. Под интеллигенцией он мыслит (и здесь мы с ним согласны) "особую социально-профессиональную и культурную группу людей, занятую преимущественно в сфере умственного труда, обладающую способностью чуткости, такта и мягкости в проявлениях, ответственную за поступки и склонную к состоянию самоотречения". Помимо определения чрезвычайно интересны признаки интеллигенции, выделенные им:

"1.передовые для своего времени нравственные идеалы, чуткость к ближнему, такт и мягкость в проявлениях;

2.активная умственная работа и непрерывное самообразование;

3.патриотизм, основанный на вере в свой народ и беззаветной, неисчерпаемой любви к малой и большой Родине;

4.творческая неутомимость всех отрядов интеллигенции (а не только художественной ее части, как многими принято считать), подвижничество;

5.независимость, стремление к свободе самовыражения и обретение в ней себя;

6.критическое отношение к действующей власти, осуждение любых проявлений несправедливости, антигуманизма, антидемократизма;

7.верность своим убеждениям, подсказанным совестью, в самых трудных условиях и даже склонность к самоотречению;

8.неоднозначное восприятие действительности, что ведет к политическим колебаниям, а порой - и проявлению консерватизма;

9.обостренное чувство обиды в силу нереализованности (реальной или кажущейся), что иногда приводит к предельной замкнутости интеллигента;

10.периодическое непонимание, неприятие друг друга представителями различных отрядов интеллигенции, а также одного отряда, что вызвано приступами эгоизма и импульсивности (чаще всего характерно для художественной интеллигенции).

Принимая во внимание признаки интеллигенции, предложенные нами, надо знать пропорциональный критерий, предполагающий достаточное количество признаков для конкретного индивида-интеллигента. Видно, хватит половины из 10, чтобы человека можно было назвать интеллигентом. Но - в общем значении".

Прежде чем приступить к вопросу о составе интеллигенции, необходимо обозначить основные классификации. В основу одной из них положена принадлежность представителя данного слоя к определенной профессии, что является характерным признаком многих словарей, как советского периода, так и современности. Так в определении из словаря С.И. Ожегова идет четкий принцип принадлежности к интеллектуальным профессиям. То же наблюдается и в определениях, данных в Советском Энциклопедическом словаре и в энциклопедии социологии, хотя отдельные исследователи, как например В.С. Меметов, не согласны с такой трактовкой термина и считают, что: "Подавляющее большинство исследователей по-прежнему подходят к этому понятию как к некой общности всех профессионально образованных людей. При этом ни у кого не вызывает возражений тот факт, что в современном "образованном слое" сплошь и рядом встречаются безнравственные, ничего не имеющие общего с интеллигенцией и интеллигентностью люди". Четкую классификацию по профессиональному признаку мы также видим у В.Р. Лейкиной-Свирской - она делит интеллигенцию на следующие группы:

Чиновники, офицеры, духовенство;

Технические кадры;

Учителя средней и начальной школы;

Работники науки;

Цех литературы.

Мы бы отнесли сюда и представителей студенческой молодежи, стремящейся к получению образования в различных областях знаний, из которых в дальнейшем и будут формироваться все вышеизложенные В.Р. Лейкиной-Свирской группы интеллигенции.

Другая классификация строится на основе общественно-политических взглядов, и здесь во главе угла лежат политико-правовые убеждения представителей рассматриваемого слоя. По этому критерию интеллигенцию времен Александра II можно разделить на три главных направления: консерваторы, либералы, радикалы. На базе такой классификации и будет строиться данная работа, поскольку внутри узкопрофессиональных групп интеллигенции не было единства в отношении к острым вопросам современности, а, следовательно, и рассматривать вопрос о мировоззрении интеллигенции того времени целесообразнее, используя именно такой признак.

История Совета народных комиссаров СССР

Важным этапом на пути принятия Конституции СССР 1924 года стала Вторая сессия ЦИК Союза ССР, которая открылась 6 июля 1923 г. ЦИК СССР образовывал Советское правительство - Совет Народных Комиссаров...

Культурное наследие Египта. Русская культура XVIII в.

"Век разума и просвещения" - так говорили о своем времени великие мыслители XVIII столетия. Это был первый век развития светской культуры, век решительной победы нового, рационалистического мировоззрения над суровыми, аскетическими...

Общественно-политической мысль

Период развития русской общественной мысли XVI в. и становления национальной государственной идеологии давно привлекает внимание исследователей. Сюжеты о борьбе нестяжателей и иосифлян, о развитии ересей...

Октябрьская революция 1917 г.

Общеизвестно, что Русская революция 1917 года, предопределенная целым рядом исто-рических обстоятельств, была детищем русской интеллигенции. И речь идет не только и не столько о революционерах в узком смысле этого слова...

П.А. Столыпин и Государственная дума в 1906-1911 годах

Начало XX века охарактеризовалось сильнейшим кризисом государственной власти. «Самодержавно-полицейская» система управления, опиравшаяся на огромный бюрократический аппарат...

Первая русская революция - причины и последствия

Традиционным является определение политической партии как наиболее активной и организованной части класса, которая выражает и отстаивает его интересы посредством политической борьбы. Однако это определение страдает односторонностью...

Российская кооперация накануне первой мировой войны

В современной России кредитная кооперация делает первые шаги после многолетнего забвения, опираясь, прежде всего, на зарубежный опыт...

Сибирское казачье войско: грамотность и система образования

Казачество -- уникальное социокультурное явление российской истории, берущее свои корни глубоко во тьме веков. Доподлинно не известно, как формировалось это движение в самом начале своего пути, какие факторы играли в этом главную роль...

Состав и организация флота в начале ХХ века

Всякая организация морской военной силы имеет конечной целью дать флоту гибкую структуру, отвечающую современному уровню развития техники, обеспечивающую возможность победы...

1. Народничество НАРОДНИЧЕСТВО - идеологическая доктрина и общественно-политическое движение части интеллигенции Российской империи второй половины 19 - начала 20 в...

Формирование общественной мысли во второй половине XIX века

освободительный народничество реформа русский Философ, социолог, публицист П.Л. Лавров (1823-1990) явился главой народников-пропагандистов. В работе «Исторические письма» он утверждал, что природные явления являются закономерными...

Художественная интеллигенция Серебряного века России в эпоху революций 1917 года

• Веремчук Алла Сергеевна
• Сорокин Геннадий Вениаминович

Ключевые слова

УТОПИЯ / УТОПИЗМ / РУССКАЯ ИДЕЯ / ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ / РЕЛИГИЯ / СОЦИУМ / ТЕХНОКРАТИЯ / БУДУЩЕЕ / РУССКИЙ КОСМИЗМ / UTOPIA / UTOPIANISM / RUSSIAN IDEA / INTELLIGENTSIA / RELIGION / SOCIETY / TECHNOCRACY / FUTURE / RUSSIAN COSMISM

Аннотация научной статьи по философии, автор научной работы - Веремчук Алла Сергеевна, Сорокин Геннадий Вениаминович

Исследуются утопические проекты идеального общества, сформулированные различными направлениями русской интеллигенции на рубеже XIX-XX вв. Отмечается важность утопического творчества для культуры и её неразрывная связь с духовностью эпохи. Даётся рабочее определение термину «утопия ». Идеология определяется как оружие интеллигенции . Рассматриваются три формы утопий : теократическая, социальная, технократическая. Религиозная мысль в лоне христианства формирует идеал Царствия Божьего. Она прививает русскому сознанию стремление к идеальному. Россия в XIX в. оказывается отстающей от Запада в области мировоззрения, государственного строительства и материального производства. В связи с этим интеллигенция берёт на себя роль активного действующего субъекта по социальным преобразованиям общества, становится творцом социальных утопических проектов. В среде российской интеллигенции начинается широкое функционирование как западных философских и мировоззренческих идей, так и собственного утопического творчества. В значительной мере это социальные и технократические утопии . Выделяется особый вид утопии , являющийся синтезом этих трёх форм, русский космизм . Подчёркивается, что в русском космизме достигается гармоничное сочетание форм утопического строительства, религиозных идей и современных космологических представлений. Анализируются статические и основанные на мифологическом мышлении религиозные и народные утопии , которым противопоставляются рациональные, конкурентные и динамичные авторские утопии интеллигенции . Делается вывод о диалектической взаимосвязи социального прогресса и утопического строительства.

Похожие темы научных работ по философии, автор научной работы - Веремчук Алла Сергеевна, Сорокин Геннадий Вениаминович,

• Социально-антропологическая программа русского космизма (постановка проблемы утопизма в русском космизме)

  2015 / Лыткин В.В., Панов В.Ю.

• Религиозно-нравственное обоснование утопического идеала в русской философии

  2014 / Мороз В. В., Рымарович В. С.

• Утопия, утопизм, утопическое сознание основные смыслы

  2011 / Смирнова Юлия Дмитриевна

• Роль утопического сознания в преобразовательной деятельности человека (на примере философии русского космизма)

  2010 / Хабибуллина Зиля Наиловна

• Своеобразие утопических воззрений Ж. -Ж. Руссо

  2017 / Михайлова Светлана Александровна

UTOPIANISM IN THE MINDS OF THE RUSSIAN INTELLIGENTSIA XIX - EARLY XX CENTURY

This article examines utopian projects of an ideal society , by the various directions of the Russian intelligentsia at the turn of XIX-XX centuries. The importance of utopian creativity for culture and its inextricable link with the spirituality of the era. We give a working definition of the term utopia . The authors clarify the terminology in the summary. Ideology is defined as a weapon of intellectuals. The article considers three forms of utopia : theocratic, social, and technocratic. Religious thought in the bosom of Christianity forms the ideal of the Kingdom of God. It instills in Russian consciousness striving for the ideal. Russia in the XIX century is lagging behind the West in the field of ideology, nation-building and material production. In this regard, the intelligentsia takes on the role of an active actor on the social transformation of society ; it becomes a creator of social utopian projects. Among the Russian intelligentsia , both broad Western philosophical and ideological ideas and utopian own creativity begins functioning. This is largely social and technocratic utopia . It provided a special kind of utopia , which is the synthesis of these three forms Russian cosmism . It is emphasized that the Russian cosmism achieved a harmonious blend of forms of utopian construction, religious ideas and modern cosmological ideas. The analysis of static based on the mythological thinking and people"s theocratic utopia , which are opposed to rational and dynamic authoring utopia intelligentsia is given. The conclusion about the relationship of social progress and utopian construction is made.

Текст научной работы на тему «Утопизм в сознании русской интеллигенции XIX - начала XX века»

УДК 130.1 Б01 10.23683/0321-3056-2017-2-9-15

УТОПИЗМ В СОЗНАНИИ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА

© 2017 г. А.С. Веремчука, Г.В. Сорокина

a Ростов-на-Дону, Россия

UTOPIANISM IN THE MINDS OF THE RUSSIAN INTELLIGENTSIA

XIX - EARLY XX CENTURY

A.S. Veremchuka, G.V. Sorokina

a Rostov-on-Don, Russia

Веремчук Алла Сергеевна -

кафедры философии

Донской государственный технический университет,

Е-mail: [email protected]

Сорокин Геннадий Вениаминович -

кандидат философских наук, доцент

кафедры философии

и социально-гуманитарных дисциплин,

Донской государственный технический университет,

пл. Гагарина 1, г. Ростов-на-Дону, 344000, Россия.

Е-mail: [email protected]

Alla S. Veremchuk -

Department of Philosophy

Don State Technical University,

E-mail: [email protected]

Gennady V. Sorokin -

Candidate of Philosophy, Associate Professor,

Department of Philosophy

and Socio-Humanitarian Disciplines,

Don State Technical University,

Gagarina Sq., 1, Rostov-on-Don, 344000, Russia.

E-mail: [email protected]

Исследуются утопические проекты идеального общества, сформулированные различными направлениями русской интеллигенции на рубеже XIX-XX вв. Отмечается важность утопического творчества для культуры и её неразрывная связь с духовностью эпохи. Даётся рабочее определение термину «утопия». Идеология определяется как оружие интеллигенции. Рассматриваются три формы утопий: теократическая, социальная, технократическая. Религиозная мысль в лоне христианства формирует идеал Царствия Божьего. Она прививает русскому сознанию стремление к идеальному. Россия в XIX в. оказывается отстающей от Запада в области мировоззрения, государственного строительства и материального производства. В связи с этим интеллигенция берёт на себя роль активного действующего субъекта по социальным преобразованиям общества, становится творцом социальных утопических проектов. В среде российской интеллигенции начинается широкое функционирование как западных философских и мировоззренческих идей, так и собственного утопического творчества. В значительной мере это социальные и технократические утопии. Выделяется особый вид утопии, являющийся синтезом этих трёх форм, - русский космизм. Подчёркивается, что в русском космизме достигается гармоничное сочетание форм утопического строительства, религиозных идей и современных космологических представлений. Анализируются статические и основанные на мифологическом мышлении религиозные и народные утопии, которым противопоставляются рациональные, конкурентные и динамичные авторские утопии интеллигенции. Делается вывод о диалектической взаимосвязи социального прогресса и утопического строительства.

Ключевые слова: утопия, утопизм, русская идея, интеллигенция, религия, социум, технократия, будущее, русский космизм.

This article examines utopian projects of an ideal society, by the various directions of the Russian intelligentsia at the turn ofXIX-XX centuries. The importance of utopian creativity for culture and its inextricable link with the spirituality of the era. We give a working definition of the term utopia. The authors clarify the terminology in the summary. Ideology is defined as a weapon of intellectuals. The article considers three forms of utopia: theocratic, social, and technocratic. Religious thought in the bosom of Christianity forms the ideal of the Kingdom of God. It instills in Russian consciousness striving for the ideal. Russia in the XIX century is lagging behind the West in the field of ideology, nationbuilding and material production. In this regard, the intelligentsia takes on the role of an active actor on the social transformation of society; it becomes a creator of social utopian projects. Among the Russian intelligentsia, both broad

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

Western philosophical and ideological ideas and utopian own creativity begins functioning. This is largely social and technocratic utopia. It provided a special kind of utopia, which is the synthesis of these three forms - Russian cosmism. It is emphasized that the Russian cosmism achieved a harmonious blend of forms of utopian construction, religious ideas and modern cosmological ideas. The analysis of static based on the mythological thinking and people"s theocratic utopia, which are opposed to rational and dynamic authoring utopia intelligentsia is given. The conclusion about the relationship of social progress and utopian construction is made.

Keywords: utopia, utopianism, the Russian idea, intelligentsia, religion, society, technocracy, future, Russian cosmism.

Российская интеллигенция, ее идейные искания, конструирование ею моделей идеального общества стоят в центре нашего исследования. В данной статье попробуем проанализировать диалектическую связь бытия идей в обществе и социальных изменений на примере сотворения коллективного идеального российской интеллигенцией на рубеже Х1Х-ХХ вв. Современная российская действительность является не только сформированной прямым воздействием этих идей, но и ныне находится в процессе трансформации и модернизации, «точкой отсчета» которой видится указанный рубеж. Однако разная ценностная и идеологическая ориентация идейных течений исследуемого времени и осязаемая современность и злободневность приводят к сложности и пристрастности в изучениях и интерпретациях. Так, М. А. Маслин считает, что в истории общественной мысли сформировались «двойники» известных социальных мыслителей того времени, зачастую представляющих разных «Ломоносовых, Добролюбовых, Чернышевских, Герценов и многих других» .

Широким распространением утопических проектов по переустройству общества характеризуется XIX в. в России. В сознании русской интеллигенции, в ее многочисленных направлениях мысли лежат представления о справедливом общественном устройстве будущего, утопические проекты идеального общества, ради которых интеллигенция жертвовала своими силами, социальной устроенностью, а иногда и своими жизнями ради общественных преобразований, ради всеобщего счастья на Земле. «Дух утопизма веет... над русской мыслью», - писал В. В. Зень-ковский .

В качестве элементов коллективного идеального выделяют мифологию, религию, идеологию, утопию и пр. По мнению И. В. Кондакова, «культурное наследие в каждую историческую эпоху существует как архитектоника четырех (как минимум) смысловых слоев (сверху вниз): актуального, потенциального, «снятого» наследия и «архива наследия»» . В качестве наследия «снятого» в данном случае подразуме-

вается абсолютно неактуальное, а «архив наследия» - некое содержание, имеющее положительное зерно, но забытое.

Цель статьи - рассмотреть разнообразие форм утопизма в сознании русской интеллигенции, взаимодействие различных форм общественного сознания и государственной идеологии с духовными построениями интеллектуальной элиты. Определить диалектическую взаимосвязь всеобщего, особенного и единичного на примере конкретно-исторического феномена, который содержит глубокие мировозренческие и исторические трудноустанавливаемые связи.

Методология исследования - сравнительный анализ, герменевтический подход, мысленный эксперимент, соотнесение теории с практикой и т.п.

Утопия - это проект альтернативы настоящему, критикующий существующее устройство общества и предлагающий некий идеальный общественный строй, который обычно носит эгалитарный или, намного реже, элитарный характер. Альтернатива обычно стабильна и её нормативы и ценностные принципы разделяются всеми «утопийцами». Характерен также определённый «разрыв» между реальным и альтернативным обществом. Обычно сообщение от одного к другому в значительной степени затруднено (далёкая страна, далёкое будущее, иное измерение, идеальный мир, грёза и т.п.).

История русской культуры тесно переплетена с историей русской интеллигенции, которая одновременно выступает и ее идеологом, зачастую создателем, и всегда критиком (со стороны того или иного идейного течения). Интеллигенция как высокообразованная часть общества, обладающая гражданской позицией и высоконравственными и моральными принципами, всегда выступала генератором идей и своим личным примером могла воздействовать на нравственно-духовную атмосферу в обществе. Постоянно искала и смысл своей жизни, возможность изменить положение народа, внести в страну правовую и политическую культуру, свободу слова, совести, комплекс принципов и идей, соответствовавших бо-

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

лее высокому уровню человеческой цивилизации. Все это выражалось в утопических проектах о светлом будущем.

Идеология является духовным орудием интеллигенции. Она как посредник между народом и властью разрабатывает и внедряет политическую идеологию в широкие социальные слои, пытаясь привлечь на свою сторону максимальное число приверженцев своих идей.

В интерпретации разных авторов понятие утопии разнообразно. У Т. Мора - это «небывальщина», форма творчества, способного преодолеть цензуру ввиду видимой несерьёзности. У К. Маркса - нечто, не стоящее на пути объективного исторического развития, продукт сознания реакционных классов. Мангейм делит идеальные представления по принадлежности к социальным группам, особо выделяя степень их рационализма (последний тоже представляет проблему).

В данной статье наиболее подробно рассмотрим классификацию утопий по форме и средствам достижения идеала. В соответствии с этими критериями можно выделить три формы утопий: теократические, социальные, технократические.

Теократические определяются через господство религиозных ценностей, доминирующую роль церковных институтов. Утопия всегда связана с определенными верованиями в истинность и осуществимость идеалов. Как пишет Б.Ф. Егоров, «вера и идеал - это уже религия. Значит, каждая утопия в какой-то степени религиозна» .

Социальные предполагают возможность изменения людьми собственного общества. Основываются на нравственных, иногда политических принципах индивидов. На основе социальных действий люди составляют и реализуют идеальную программу переустройства общества и государства.

Технократические уповают на развитие науки и техники как универсальный метод решения всех жизненных проблем, приоритет рационального во всех сферах жизни. Наука и научные изобретения являются не только абсолютным благом и целью социума, но и главным средством прогресса общества. Научные открытия способны радикально преобразовать мир и решить все социальные проблемы. Многие прогнозы фантастов выглядят настоящим пророчеством: космические аппараты, подводные лодки, генная инженерия и т.д.

Утопические проекты идеального общества в России берут свое начало с теократической формы утопизма, причем не в интеллигентской среде, а в православной культуре (хотя духовенство можно отнести к более образованной части тогдашнего общества). Христианство сформировало абсолютный и совершенный образ, идеал -Царство Божье. Нравственные представления, религиозные нормы, чувства, поведение прочно связаны с догматами христианского вероучения. Совершенствование мира возможно только через веру в Бога, и осуществление идеала связывается только с выходом за пределы материального мира. Православная церковь, поддерживаемая государством (монархической властью), на протяжении нескольких столетий выступала в роли государственного мировоззрения, была идеологом проектирования будущего идеального общества. Поэтому русскому сознанию прививались «жажда идеала» и устремленность к концу (эсха-тологизм).

Однако к XIX в. Россия переживает глубокий кризис, связанный с тем, что большинство европейских стран, пройдя через революции и реформы, с идеологическими лозунгами (свобода, равенство, братство) перешли на новый уровень индустриально-капиталистических отношений, установив новые политические системы - конституционную монархию и демократическую республику. Феодально-крепостническая система России тормозила развитие экономики, культуры, вела к отставанию страны от Запада и не способствовала росту ее международного авторитета. Православная церковь теряет свое влияние на общество, но жажда идеала остается. Именно с этого момента в России будут доминировать социальные утопии.

В этих условиях русская интеллигенция в лице просвещенного дворянства берет на себя роль активного, действующего субъекта по социальным преобразованиям общества, становится творцом социальных утопических проектов. Утопическое сознание русской интеллигенции ориентировано на социальный идеал совершенного общества («светлое будущее»), в котором все устроено рационально и упорядочено. Интеллигентское сознание полагает, что устранить всё несовершенство мира и создать идеальное общество можно в реальном мире, в «мире истинном», а не в «мире мнимом». Для социального утопизма характерно, что совершенствование мира зависит от деятельности самого человека.

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

Например, первые проекты преобразования России принадлежали декабристам. Они выступали как выразители интересов всего народа. Социальный утопизм декабристов предполагал уничтожение самодержавия путем военного переворота («военной революции»), установление конституционной монархии или республики, демократических свобод, равенство сословий и братство народов. Но их цели не могли быть привнесены в жизненные условия России начала XIX в. Наиболее известные проекты преобразования России принадлежали Н. М. Муравьеву (конституционно-монархический) и П. И. Пестелю (республиканский).

Особую утопичность выражал конституционный проект П. И. Пестеля «Русская правда», в котором можно увидеть зачатки тоталитаризма, так как в нем предполагалось уничтожение всех сословий, кроме гражданского, «...все нынешние сословия уничтожаются и сливаются в одно сословие - гражданское» . Также проектировались выборность органов законодательной и исполнительной власти, гарантии прав личности и собственности, недопущение «аристокрации богатств» , развитие «народной промышленности», гармоническое сочетание прав и обязанностей правительства и народа. Проект Пестеля включал не только уничтожение феодальной формы эксплуатации (освобождение крестьян без выкупа), но и ограничение капиталистической эксплуатации за счет фонда общественных земель. По проекту Пестеля, общественная собственность (земля), находящаяся в руках нового правительства, должна превосходить частную. «Наперед надобно помышлять о доставлении всем людям необходимого для жития, а потом уже о приобретении изобилия» .

Также фантастически видится его административное и национальное устройство страны. В новой республике верховная власть состоит из законодательной (Народное вече) и исполнительной (Державная дума), избираемых сроком на 5 лет. Для надзора за ними учреждается блю-стительная власть в лице Верховного Собора. В него входят 120 бояр, назначенных пожизненно, «удерживающих в пределах законности» вече и думу. Целью государственного переустройства П. И. Пестель считал слияние всего населения в единый русский народ, использование единого языка (русского), принятие единой веры (православия), распространение единых обычаев и нравственных представлений, переход к одинаковому образу жизни. «Россия есть государство

единое и неразделимое. Все различные племена, составляющие Российское государство, признаются русскими и, слагая различные свои названия, составляют один народ русский» . П. И. Пестель представил проект демократической республики, но осуществление его поставило в зависимость от Временного правительства, т.е. диктатуры, вводимой на срок 1015 лет, которая не ограничена в своих действиях, с тайной полицией, шпионажем, репрессиями и т.п. А это явное отступление от принципов демократизма.

Утопизм идей, ориентация на военную революцию и заговор, пренебрежение конспирацией, боязнь сблизиться с народом стали причиной подавления восстания декабристов.

Социально-технократический утопизм исповедовал основоположник нигилистического направления Д. И. Писарев. Общественный прогресс в его представлении виделся в развитии естественных наук, которые вели бы к «общечеловеческой солидарности» и к счастью человеческой личности. Культ знаний, основанный на позитивизме, эмпиризме и материализме, являлся фундаментом в его социальном проекте. Наука - это единственная сила, «которая независимо от исторических событий может разбудить общественное мнение и сформировать мыслящих руководителей народного труда». Для этого идеала необходимо формировать «нового человека», которого он представлял в образе «мыслящего реалиста». «Новый человек» должен быть трудолюбивым, скромным в быту, верить в свои силы и разум, заниматься полезным интеллектуальным трудом, отвергать традиции - веру в бога, душу, высшие ценности, искусство, право и т.д. Официальные институты -семья, школа, церковь - заменены на коммуны, артели и кружки. «Мыслящий реалист» не признает религиозных, этических и эстетических традиций, основываясь на преходящем характере ценностей. «Реалист постоянно стремится к пользе и постоянно отрицает в себе и других такую деятельность, которая не дает полезных результатов» . Программа нигилистического течения была, конечно, наивной и утопической. Сам Писарев это понимал и скептически относился к социалистическим идеям. Свобода мысли и господствующий деспотизм, материальная зависимость и отрыв от «почвы», не находили путей для революционной борьбы (кроме одиночек). Расхождение между желаемым и действительностью превращалось в замкнутый круг, в тупик для интеллигенции.

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

После отмены крепостного права один за одним появлялись проекты по переустройству общества. Самой известной социальной утопией в 1870-х гг. стало народничество, целью которого было полное преобразование общества на основе социалистических принципов и сближения с народом. Для интеллигенции народ - это «коллективная единица, воплощающая в себе наиболее высокий для данного времени уровень справедливости и человечности; народ вырабатывает и охраняет социальные и нравственные идеалы; его коллективная мысль способна безошибочно определить нормальный общественный уклад» .

Центральная идея теории «общинного социализма», в которой можно увидеть проект собственного пути для России, отличного от капиталистического Запада, - сохранение сельской общины как основы русского коллективизма, свержение самодержавия и православия, сплочение нации путем снятия сословных различий, формирование правового общества во главе с интеллигенцией. Сущностью социальной утопической мысли народовольцев являлось то, что борьба за социалистическое будущее, его осуществление есть «личная задача индивида», которую он должен осознать в качестве своего внутреннего долга. Интеллигенция смогла выразить идею социализма как политический и нравственный принцип, «как формулу непосредственного дей-ствования» .

Однако объединенные общей идеей «общинного социализма» через революцию идеологи народничества предлагали разные пути достижения цели. Но все эти направления объединяло признание революции единственным путем освобождения народа. Так, пропагандисты во главе с П. Л. Лавровым и Н. К. Михайловским считали, что к революции необходимо тщательно подготовиться, нельзя «торопить» историю. Насилие в революции, писал Лавров, должно быть сведено к минимуму: «Мы не хотим новой насильственной власти на смену старой» . Интеллигенция в лице критически мыслящих личностей должна идти в народ, вести пропаганду, развивать революционные и социалистические идеи среди народа.

Главным идеологом анархического (бунтарского) течения был М. А. Бакунин, считавший, что в русском народе давно созрели все предпосылки для революции, поэтому он выдвигал идею немедленного бунта - «сойтись с народом и помчаться вместе, куда вынесет буря» . Первостепенная задача интеллигенции -«взбунтовать» народ через «пропаганду фактами», т. е. устройство непрерывных восстаний и бунтов, которые приведут к большому революционному взрыву. Лидер заговорщического направления П. И. Ткачев полагал, что революцию можно осуществить только путем заговора, т.е. захвата власти небольшой группой революционеров. Основной его тезис - «Не готовить революцию, а делать ее», используя любые средства, включая аморальные и противозаконные. Поэтому интеллигенция должна создать хорошо организованную, законспирированную партию, которая захватит власть и будет руководить социалистическим переустройством общества. При построении нового мира выдающаяся роль будет принадлежать не народу, а интеллигенции, которая сможет подавить и уничтожить консервативные и реакционные элементы общества, упразднит старые государственные учреждения и создаст новое сильное централизованное государство.

Технократические утопии отражают главный вектор развития современного общества. Интересно, что марксизм может быть интерпретирован в плане технократической утопии. Маркс считал, что утопично предполагать изменения во вторичных, зависимых сферах (идеологии (религии) или социальной) без прогресса в базовых (материальное производство, основанное на технике). Экономика не детерминирует социальный прогресс, она служит мостом для его возможности. Со времён появления научно-технического прогресса он становится обязательным для всех развитых государств. Поэтому, хотя никто достоверно не может сказать, куда нас заведёт техника, все развитые общества её самозабвенно развивают. Тут более многоплановые и сложные взаимоотношения, в которых выделение утопического элемента - задача более пространного исследования.

В плане универсальности, своеобразного синтеза этих направлений (теократического, социального и технократического) можно отметить такую русскую утопию, как «русский космизм». Он достаточно разнопланов. Наиболее любопытен, на наш взгляд, космизм Н. Ф. Федорова, предлагавшего осуществление «сотворчества» человека с богом и достройки мира до христианского идеала - воскрешения всех предыдущих поколений и предание им вечной жизни с помощью науки и техники, расселение бессмертного человечества в космосе. Он считает необходимым дальнейшее совершенствование морали до

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

«супраморализма». «Супраморализм - это долг к отцам-предкам, воскрешение, как самая высшая и безусловно всеобщая нравственность, нравственность естественная для разумных и чувствующих существ, от исполнения которой, т.е. долга воскрешения, зависит судьба человеческого рода» . Федоров пишет, что практическое бессмертие ВСЕХ людей всемирной истории фактически снимает любые другие противоречия, ибо в вечности они разрешимы. Впервые Федоровым, а впоследствии в философии русского космизма, была высказана идея соотнесённости эволюции Вселенной и саморазвития человечества. «Чтобы исключить преобладание энтропийных процессов (увеличения деструкции, хаоса), Вселенная порождает внутри себя негэнтропийный фактор (в противовес росту энтропии негэнтропийные процессы связаны с конструктивными эффектами, повышающими упорядоченность систем)» .

Резюмируя, можно сказать, что необходимо акцентировать момент контекста, обычно упускаемый в существующих определениях утопии. Так, в светском мировоззрении по отношению к реально существующему обществу религиозное понятие рая может быть представлено как утопия. Напротив, в контексте мифологического сознания (например, культ «карго») реально существующая европейская светская цивилизация интерпретируется как рай.

Мангейм считает, что разделение на утопию и идеологию происходит не из-за действительной реалистичности того или иного, но из оценки со стороны власти правящего класса. Ленин различает реально возможные перемены в общественном строе и те, которые никогда не смогут возникнуть, потому что не опираются на логику исторического развития . Также Мангейм разделяет способы мышления различных слоёв населения. Например, мифология как стиль мышления уже обреченной аристократии или аналитический по своему характеру метод мышления поднимающегося ремесленничества . Утопическое творчество интеллигенции в России на рубеже веков имело ряд специфических новых и конструктивных черт, оно качественно отлично от религиозных и народных утопий. Последние статичны и основаны на мифологическом мышлении. Утопии интеллигенции рациональны, критичны, характеризуются направленностью на будущее, динамичны и конкурентны между собой. Знаменуют становление нового

типа культуры с социально-техническим прогрессом как важнейшей ценностью и социальной инженерией как повседневной практикой.

Несмотря на двойственность и противоречивость внутри интеллигенции, все ее представители отличались готовностью к самопожертвованию во имя благополучия народа и стабильности государства. Часто это был геройский выбор - свободомыслие и критика действующей власти в Российской империи наказывались длительными сроками каторги. Например, ст. 103 Уголовного уложения РИ 1903 г. за оскорбление императорской семьи предусматривала до 8 лет каторги . Но интеллигенцией во главу угла было поставлено первенство общественных идеалов - свобода, равенство и братство. Забота об униженных и оскорбленных, желание найти лучшие условия жизни для всех и каждого стали отличительными чертами русской интеллигенции с момента ее возникновения. Отсутствие третьего сословия в России, цензура на свободу слова, неразвитость демократических институтов и т.д. настоятельно предписывали интеллигенции быть активным субъектом в общественно-политической жизни. Критически мыслить и искать альтернативные проекты развития общества стали главными функциями в ее деятельности. Без дискредитации самодержавия, обличения правящей верхушки, эгоизма богачей, общественного лицемерия, без показа унижения, бедности, бесправия народа, без призывов к ниспровержению режима, т.е. без всего того, что транслировала интеллигенция по всей стране, она не обрела бы себе статус ведущей части общества. Но эсхатологическая вера в достижение лучшей жизни, мессианство, правдоискательство, свобода духа и стремление к социальной справедливости способствовали развитию утопизма в сознании русской интеллигенции.

Литература

1. Маслин М. А. Русская философия как диалог мировоззрений // Вопросы философии. 2013. № 1. С. 43-49.

2. ЗеньковскийВ.В. История русской философии. М. : Академический проект, Раритет, 2001. 880 с.

3. Кондаков И. В. Культурное наследие: действительное и мнимое // Вестник РГГУ. История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2016. № 2 (11). С. 9-16.

ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 2

4. Егоров Б. Ф. Российские утопии: Исторический путеводитель. СПб. : Искусство-СПБ, 2007. 416 с.

5. Пестель П. И. «Русская Правда». Наказ Временному правлению / ред. и предисл. П.Е. Ще-голева. СПб., 1906. Л. 20. 314 с.

6. Писарев Д. И. Реалисты // Полн. собр. соч. : в 6 т. СПб., 1894. Т. 4. 294 с.

7. Маслин М. А. [и др.]. История русской философии: учеб. для вузов. М. : Республика, 2001. 639 с.

8. Новикова Л. И., Сиземская И.Н. Русская философия истории. М. : Аспект-пресс, 2000. 482 c.

9. Лавров П. Л. Исторические письма: 18681869. 8-е изд. М. : URSS, 2013. 296 с.

10. Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. М. : Правда, 1989. 624 с.

11. Федоров Н. Ф. Супраморализм, или Всеобщий синтез (т.е. всеобщее объединение) // Собр. соч. : в 4 т. М. : Прогресс, 1995. Т. 1. 518 с.

12. Дронов А. И. Человеческая деятельность в проекции на глобальный эволюционизм // Международный научно-исследовательский журнал. 2016. № 12 (54), ч. 2. С. 139-142.

13. Ленин В. И. Две утопии // Полн. собр. соч. Т. 22. С. 117-121.

14. Мангейм К. Идеология и утопия. URL: http://royallib.com/read/mangeym_karl/ideologiya_i _utopiya.html#20480 (дата обращения: 19.02.2017).

15. Новое уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903 года. СПб. : Изд-во В.П. Анисимова, 1903. 250 с.

1. Maslin M. A. Russkaya filosofiya kak dialog mirovozzrenii . Voprosy filosofii. 2013, No. 1, pp. 43-49.

2. Zen"kovskii V.V. Istoriya russkoi filosofii . Moscow, Akad-emicheskii proekt, Raritet, 2001, 880 p.

3. Kondakov I. V. Kul"turnoe nasledie: de-istvitel"noe i mnimoe . Vestnik RGGU. Istoriya. Filologiya.

Kul"turologiya. Vostokovedenie. 2016, No. 2 (11), pp. 9-16.

4. Egorov B. F. Rossiiskie utopii . Historical Guidebook. Saint Petersburg, Is-kusstvo-SPB, 2007, 416 p.

5. Pestel" P. I. "Russkaya Pravda". Nakaz Vremennomu pravleniyu ["Russian Truth". Order to the Provisional Government]. Ed., intr. by P.E. Shchegolev. Saint Petersburg, 1906, l. 20, 314 p.

6. Pisarev D. I. Realisty . Comp. coll. of works. Saint Petersburg, 1894, vol. 4, 294 p.

7. Maslin M. A. et all. Istoriya russkoi filosofii . Textbook for universities. Moscow, Respublika, 2001, 639 p.

8. Novikova L. I., Sizemskaya I.N. Russkaya filosofiya istorii . Moscow, Aspect-press, 2000, 482 p.

9. Lavrov P. L. Istoricheskie pis"ma: 1868-1869 . 8th ed. Moscow, URSS, 2013, 296 p.

10. Bakunin M. A. Filosofiya. Sotsiologiya. Poli-tika . Moscow, Pravda, 1989, 624 p.

11. Fedorov N. F. Supramoralizm, ili Vseob-shchii sintez (t.e. vseobshchee ob"edinenie) . Coll. of works. Moscow, Progress, 1995, vol. 1, 518 p.

12. Dronov A. I. Chelovecheskaya deyatel"nost" v proektsii na global"nyi evolyutsionizm . Mezhdunarodnyi nauchno-issledovatel"skii zhurnal. 2016, No. 12 (54), part 2, pp. 139-142.

13. Lenin V. I. Dve utopii . Compl. coll. of works. vol. 22, pp. 117-121.

14. Mangeim K. Ideologiya i utopiya . Available at: http://royallib.com/ read/mangeym_karl/ideologiya_i_utopiya.html# 20480 (accessed 19.02.2017).

15. Novoe ugolovnoe ulozhenie, Vysochaishe ut-verzhdennoe 22 marta 1903 goda . Saint Petersburg, Izd-vo V.P. Anisimova, 1903, 250 p.