«Мы потеряли национальную идею после развала Советского Союза. И что самое печальное - уже привыкли жить без идеи, не зная, что защищаем и во имя чего живем. Это главная проблема путинской России».

Аркаим - самый известный, но далеко не единственный древний укрепленный центр, открытый на территории Челябинской области. Появилось даже понятие «страна городов», охватывающее около двух десятков археологических памятников Южного Урала, относящихся к эпохе бронзы. О том, почему уникальный археологический комплекс, мощный туристический магнит Челябинской области не получает достойного развития, в интервью DK.RU рассказал Геннадий Зданович, доктор исторических наук, профессор ЧелГУ, заместитель директора по научной работе заповедника «Аркаим», один из первооткрывателей древнего поселения и его научный куратор.

Почему спасение значимого археолого-архитектурного памятника оказалось в руках местных ученых?

Академическая наука на первых порах оказала большую поддержку по спасению Аркаима от затопления. Однако в условиях 90–х годов, когда в Челябинске сложилась сильная археологическая школа, которая пользовалась поддержкой губернаторского корпуса Вадима Павловича Соловьёва и Петра Ивановича Сумина, было целесообразно решать вопросы сохранности памятника на месте.

Визит президента Путина послужил толчком для развития заповедника?

Скорее наоборот. К сожалению, этот визит не удалось использовать в нужном русле. Все пошло не так. Здесь сказалось много различных факторов, искажение информации со стороны профильных академических институтов, недооценка достижений вузовской науки, ложные приоритеты СМИ, ориентированные на мистическую информацию об Аркаиме.

Между тем, к этому времени исследования Аркаима достигли апогея. В них приняли участие выдающиеся специалисты самых различных направлений - почвоведы, геологи, палеоботаники. Результаты работ приобрели большое значение как для российской, так и для международной научной мысли. Мы имеем дело с историческим феноменом, изучение которого необходимо для понимания всей истории Степи и становления ранних цивилизаций. Параллельно идеи Аркаима были отмечены в самых различных областях искусства, в живописи, музыке, поэзии и, в целом, в культурной жизни страны. Аркаим как бренд региона приобрел широкую узнаваемость.

Почему значение Аркаима неоднозначно трактуется в научных кругах?

Наука всегда предполагает взаимодействие разных точек зрения. Истина, пусть даже относительная, всегда рождается в спорах. Это нормальный процесс. Однако текущая полемика зависит не только от применяемых методик и логических посылов, но, к сожалению, и от личностных негативных качеств исследователя, например, зависти. Есть еще один важный фактор - политизация и монетизация науки. Политика Запада нашла наиболее яркое выражение в резолюции научной конференции, которая прошла в 2000 году в Кембридже, где, в частности, было отмечено: «Мы и приветствуем открытие Синташты - Аркаима как памятника, имеющего значение для мировой археологии, но против преувеличения его роли». Этот тезис работает исправно до сих пор. Не секрет, что существует в разных формах жесткая зависимость от установок англоязычной науки.

По линии международного обмена периодически появляются псевдоученые, которые выполняют чисто политический заказ. А наши властные структуры, отвечающие за гуманитарную науку, не готовы к осознанию того факта, что территория России является одной из выдающихся прародин современного индоевропейского мира.

В чем может скрываться причина подобного отношения?

Полагаю, сказывается арийская проблема.

Даже когда я вел экскурсию президенту, Петр Иванович шепотом предупредил: «Геннадий Борисович, только ни слова про ариев!». Но как не упоминать?

С точки зрения науки это самоназвание народа, одной из ветвей могучего индоевропейского древа. Именно они, а возможно, их предки, были первыми разносчиками индоевропейской речи от Нижнего Поволжья и Урала и по всем просторам Древнего мира. На своих колесницах они стремительно осваивали обширные территории Ближнего Востока, Европы и Индии. Но в нашей стране слово «арии» нетерпимо. В научном сообществе это воспринимается абсолютно нормально, но как только выходишь на популярную литературу…

Сразу равно нацизм и гитлеровская Германия?

Да. И свастика - это только фашизм. Ну вот, скажите, как можно было на законодательном уровне запретить свастику? Древнейший символ солнца, который встречается всюду - на наличниках, в узорах ковров, на осколках глиняной посуды, причем не только у славян, но и у тюркских народов, в Индонезии, Японии.

В свастике отражены закономерности смены дня и ночи, времен года, вечного движения. Рождение свастики - величайшее открытие в истории человечества. Отдать эти достижения мировой культуры гитлеровской тени - это непростительная ошибка политического мышления.

То есть и на федеральном, и на региональном уровне в последнее десятилетие Аркаим задвинут в темный угол? Почему же уникальный исторический памятник не стал главным туристическим символом Южного Урала, несмотря на намерения властей развивать въездной туризм?

Аркаим как исторический символ российского пространства обладает большим притяжением. Он живет активной жизнью, становясь территорией поиска личностного и гражданского самосознания россиян. Заповедник «Аркаим» ведет квалифицированную культурно-просветительскую деятельность. Однако выдающиеся памятники археологии и истории страны остаются не обустроенными ни в плане природно-исторического ландшафта, ни в плане стационарных музейных экспозиций. Удручает отсутствие современного туристического сервиса.

За Синташтой и Аркаимом, за «страной городов» кроется огромный культурный политический и экономический потенциал. Необходима пассионарная воля для создания на базе «страны городов» крупного национального проекта общероссийского уровня.

К сожалению, развитие степных районов области отодвинуто на задний план. На одном из заседаний по туризму в Общественной палате года три назад выступил министр культуры Алексей Бетехтин. Разумеется, я задал вопрос об Аркаиме. И тот ответил очень резко - мол, на Аркаиме нет ни людей, ни условий для развития туризма. Видимо, во всем этом есть какие-то неведомые мне причины.

Сегодня на Аркаиме регулярно проходят фестивали, есть постоянный поток туристов. Но современных гостиничных комплексов за прошедшие тридцать лет так и не появилось. В чем причина?

Всё в том же - в отсутствии стратегии и политической воли.

А бизнес проявлял интерес к развитию туризма на Аркаиме?

Да, конечно, неоднократно и в разнообразной форме. Туристический потенциал ни у кого не вызывает сомнения. Это гостиницы, общественное питание, транспорт, торговля. Бизнесменам понятно, что Аркаим сегодня является неким градообразующим предприятием для довольно обширной сельской территории.

Развитию препятствуют нерешаемые годами земельные вопросы. Чинятся всевозможные препятствия для реализации частно-государственного сотрудничества. Речь идет о создании поселка Аркаим, генплана поселка Александровский, о переводе земель в категорию, связанную с рекреацией, и о многом другом.

Есть надежда на какие-то подвижки в этих вопросах?

Нет, более того, около двух месяцев назад мне стало известно о том, что министр культуры и вице-губернатор, который курирует это направление, пришли к выводу, что заповедник «Аркаим» стоит присоединить к Государственному краеведческому музею. Создание заповедника было колоссально трудным процессом. История Ильменского заповедника, к слову сказать, началась еще в конце девятнадцатого века, и только Ленин в 1919 году присвоил территории соответствующий статус. Со статусом заповедника «Аркаим» история растянулась на десятилетие, несмотря на поддержку РАН. Все время возникали какие-то препятствия, менялось земельное законодательство, вносились изменения в федеральный закон о культуре, появлялись новые положения по достопримечательным местам. Словом, масса сложностей переходного времени.

Почему было принципиально важно получить именно статус заповедника?

Потому что Аркаим - это не одиночный памятник археологии и архитектуры. В начале девяностых годов уже стало понятно, что это целая страна - с определенными границами, закономерностями расселения. Мы столкнулись с неким урбанизированным пространством с четкой системой расселения на огромной территории, которая протянулась вдоль склона Уральского хребта на 350 км. Другого такого места в мире нет. Впервые в степи, на ограниченной и хорошо защищенной территории начинают проживать тысячи людей. Здесь рождается то, что сегодня называется урбанизацией или городским пространством. Сохранить целую страну древнейших укрепленных центров можно только в рамках заповедника.

Речь же идет не о ликвидации заповедника, а только о переподчинении?

Да, нас убеждают, что ничего особенного не произойдет. Но это в любом случае капитальное изменение статуса. Очевидно, что музейные задачи будут выдвигаться на первый план. А мы в свое время добились отдельного музея, с собственным фондом. Музейные инструкции жесточайшим образом регламентируют всё и вся, внести творческое начало, что-то новое уже невозможно. Аркаим еще не утратил чувство новизны. То, что там было сделано на едином творческом порыве, остается современным и сейчас, спустя двадцать пять лет. Но этот ресурс не вечен.

Вероятно, есть немало скрытых факторов, почему вдруг понадобилось изменить статус историко-культурного заповедника. И подоплека может быть не столько политическая, сколько финансовая. Сегодня для сотрудников заповедника на первом плане - туризм, просвещение и музейное дело. А охрана памятников? Очень много вопросов к их современному состоянию, раскопочной деятельности и мониторингу.

Почему Аркаим так важен именно сейчас?

Мы же потеряли национальную идею после развала Советского Союза. И до сих пор не нашли, и что самое печальное - уже привыкли жить так, без идеи, не зная, что защищаем и во имя чего живем, куда идет страна. Это главная проблема путинской России сегодня. Однако в начале 2000-х это осознавалось, вопрос поиска национальной идеи стоял очень остро. Возможно, это и привело и Дмитрия Анатольевича Медведева, и Владимира Владимировича Путина на Аркаим и раскопки славянских памятников.

Медведев прямо говорил: «Вы, археологи, должны отыскать ценностные ориентиры. Мы потеряли Киевскую Русь, а значит, придется копать глубже». Почему на северо-евразийском пространстве с древнейших времен живут разные народы, почему не разбежались? Хотя войны, безусловно, остались в памяти, это было мирное сожительство народов с разной культурой, традициями, языком.

Национальную идею невозможно искусственно сконструировать и невозможно прописать законодательным актом. Без консолидирующих духовных и нравственных ценностей общество жить не может. Каждый народ ищет свой идеологический стержень в глубинных слоях культуры. Северная Евразия от Причерноморья до монгольских степей с глубокой древности была единым культурным пространством. Ничто лучше археологии, в том числе археологии Аркаима, этого не доказывает. Аркаим сегодня имеет все возможности и должен получить развитие как основополагающий национальный проект России.

Апрель 1989 года. Куба. Кастро изучает Горби. Так вот ты какой перестроечный "братушка"...

О том, как спецназ ГРУ устроил "перестройку" в Бухаресте я недавно писал. Но вот на Кубе все оказалось намного сложнее. А начиналось все хорошо. Фидель отрицал "перестройку". В январе 1989 года в разговоре со своим другом, писателем Габриелем Гарсиа Маркесом, Фидель сказал: «Пойми меня правильно. Я не против принципов перестройки, но это исключительно рискованная политика. Она ведет мир социализма обратно в капитализм». А когда Маркес возразил, что напротив перестройка это «скорее начало настоящего социализма, социализма с человеческим лицом», Кастро ответил: «Нет, поверь мне, Габо, это будет катастрофой». Тогда в Москве решили найти Фиделю замену. Попытка была почти успешной. На роль будущего вождя "кубинской перестройки" был выбран дивизионный генерал Арнальдо Очоа Сантес. Участник боёв на Плайя Хирон в Заливе Свиней против экспедиционного корпуса сторонников свергнутого диктатора Батисты. С 1965 член Компартии Кубы, позднее избран членом ЦК КПК. Обучался в Академии им. Фрунзе (Москва). В 1967-1969 обучал прокоммунистических повстанцев в Конго. Позднее принимал участие в неудачной попытке поднять восстание в Венесуэле. С 1975 воевал в Анголе, в 1977 возглавил кубинский экспедиционный корпус в Эфиопии, участвовал в войне против Сомали. К 1980 заслужил репутацию кубинского национального героя.
Имеются и прямые сводетельства этого заговора. В июне 1998 года газета El Nuevo Herald (испаноязычный выпуск «Майами Геральд») опубликовала сенсационное заявление бывшего кубинского журналиста Рауля Мартина, который более 10 лет работал в информационном агентстве «Пренса Латина». Мартин рассказал, что в период 1987-89 гг. он участвовал в операции КГБ, которая проводилась под прикрытием советского агенства «Новости». Целью операции была работа с недовольными элементами в кубинской армии с целью подготовки свержения Кастро и перехода к политике «перестройки». Кроме него в заговоре участвовали братья-близнецы Тони и Патрицио Де Ля Гуардиа. Тони возглавлял сверхсекретное подразделение Министерства внутренних дел по добыче валюты. В Панаме у него было подставное представительство. Тони и Очоа прекрасно знали друг друга. Информация о настроениях в кругу Очоа подтверждается данными, которые приводят в своей биографии Фиделя Кастро Николай Леонов и Владимир Бородаев.
"В силу родственных и дружеских связей между министром транспорта Диоклесом Торральба, генералом Арнальдо Очоа и братьями Тони (возглавлял спецслужбу МВД по борьбе с экономической блокадой «МС») и Патрисио де ла Гвардиа из них сформировалась группа единомышленников, негативно настроенных к существовавшему режиму. «Однажды я был на обеде в доме у министра транспорта Диоклеса Торральба, – вспоминает X. Масетти, – там же были Очоа, Тони и Патрисио. Я слышал, как они говорили о Фиделе, называя его «сумасшедшим стариком». О чем еще говорили эти сторонники либерализации в отсутствие таких свидетелей, как X. Масетти, можно только догадываться."
Собравшиеся не подозревали, что их подслушивает оперативная группа Рауля Кастро. Узнав о планах заговорщиков, 27 мая 1989 года Рауль Кастро уже приказал обеспечить наблюдение за домом министра транспорта Диоклеса Торальба (Diocles Torralba). В прошлом, Торальба руководил силами ПВО МО и сохранил связи в армейской среде. Имел близкие отношения с высшими чинами. Его дочь, Мария Елена, была замужем за Тони. В этот вечер Очоа находился в доме у Торальба. Зашел разговор о перебежчиках – майоре Флорентино Азпилага и генерале ВВС Рафаэле дель Пино. Очоа заговорил о благах советской перестройки и об изменяющейся позиции его советских товарищей по Анголе относительно перехода к демократии. Через 2 недели после это вечеринка Очоа, братья де ля Гуардия и другие были арестованы. Арнальдо Т. Очоа Санчес был расстрелян 13 июня 1989. Остальные также были приговорены к расстрелу. "Перестройка" на Кубе не состоялась...
По книге Антон Баумгартен "Третья Барбаросса".

Николай ГУЛЬБИНСКИЙ

ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ КУБЫ

В мире должно существовать некоторое количество достоинства, так же как и некоторое количество света. Если есть много людей без достоинства, всегда найдутся другие, с достоинством многих людей. И они бесстрашно поднимаются против тех, кто отнимает у народов свободу, а значит, и достоинство. В этих людях воплощаются тысячи, весь народ, само человеческое достоинство.

Хосе Марти

Драматические события, которые переживает сегодня Республика Куба, благодатнейший по своим природным и климатическим условиям остров Карибского бассейна, говоря словами Габриеля Гарсии Маркеса , можно было бы назвать “осенью патриарха”. Осень – период одряхления, оцепенения, упадка. От былого величия революции остались тени. Самая загадочная и трагическая из них – тень престарелого главнокомандующего – лидера кубинской революции Фиделя Кастро . Блестящий выпускник иезуитского колледжа, он в полной мере реализовал знаменитую формулу ордена: цель оправдывает средства. Цель – власть. Абсолютная власть. Цель достигнута. Но что дальше?

Абсолютная власть развращает абсолютно. Фидель Кастро хорошо усвоил тезис известного испанского иезуита Хуана Мариана , который в своей книге “De Rege et Regis Institutione” утвреждал, что, когда правитель узурпирует власть и правит, как тиран, законно его убийство любым человеком, открыто или с помощью обмана. Узурпировав власть, Фидель Кастро, естественно, опасался, что кто-нибудь из его свободолюбивых единомышленников заглянет ненароком в ученый трактат испанского иезуита. И они, эти единомышленники, исчезали бесследно, один за другим…

Скорее всего, диктатора не сметет волна народного гнева – уставший от нищеты, горя, репрессий и многолетней американской блокады народ “подал в отставку”. Фидель останется в одиночестве до самой смерти – в окружении бюрократов нового поколения, которые пришли заменить собой героических “команданте” первых лет революции. Одни, как, например, Уберт Матос , были представлены агентами американского империализма и долгие годы провели в заключении. Другие последовали примеру Че Гевары и предпочли не участвовать в строительстве “социализма по-советски”, а покинуть страну, с тем чтобы продолжить битву за мировую революцию, и… сложили головы – кто в Боливии, кто в Никарагуа, кто в Сальвадоре. Третьи, подобно Камилу Сьенфуэгосу , погибли при загадочных обстоятельствах.

Последним актом кровавой драмы борьбы за власть среди победителей стал показательный судебный процесс-фарс, организованный Фиделем и Раулем Кастро над легендарным “команданте”, героем Кубы, дивизионным генералом Арнальдо Очоа по фантастическому обвинению в причастности к международной наркомафии.

Арнальдо Очоа родился в семье бедного крестьянина в провинции Орьенте. Именно в этой провинции, как отмечал в своей знаменитой речи на суде Фидель Кастро, “более 30 лет длилась борьба за независимость, а ее жители больше всех пролили крови и принесли жертв, они более всех проявили героизм. В Орьенте до сих пор чувствуется атмосфера той славной эпопеи, и на рассвете, когда поют петухи, словно горн, сзывающий солдат, и над крутыми горами поднимается солнце, кажется, что снова встает день Яра или Байре”.

В возрасте 18 лет Арнальдо Очоа вступил в повстанческую армию, где сражался против войск Фульхенсио Батисты под командованием легендарного “команданте” Камило Сьенфуэгоса в составе колонны имени Антонио Масео . К моменту победы революции 1 января 1959 г. Арнальдо – капитан революционной армии, неоднократно награжденный за отвагу. В 1965 г. Арнальдо Очоа отправляется раздувать пожар мировой революции в Венесуэлу, где сражается в составе партизанских формирований Фабрисио Охеды и Эрнесто Мануита . Решительные действия венесуэльских сил по борьбе с терроризмом под руководством министра внутренних дел Карлоса Андреса Переса вынуждают его покинуть страну – мировой пожар не разгорался, несмотря на всю кровь и все жертвы…

После непродолжительного пребывания в Гаване Арнальдо Очоа направляют в Москву, где он совершенствует свои военные познания в Академии им. Фрунзе . В 1976 г. он получает назначение в Анголу командовать контингентом кубинских войск в составе 12 тыс. человек – в то время в Анголе полным ходом шла гражданская война. Затем – в Эфиопию, где он отличился в сражении при Огадене против войск Сомали.

По возвращении на родину дивизионный генерал Арнальдо Очоа, член ЦК Компартии Кубы, депутат Национальной ассамблеи, становится одним из заместителей министра обороны.

В 1983 г. – новая “международная миссия”, на этот раз в Никарагуа, где находившиеся у власти сандинисты готовились повести страну по пути “социализма советской модели”. Этого не произошло лишь благодаря жесткой позиции президента США Рональда Рейгана , заявившего о непреклонной готовности “отбросить коммунизм на последних рубежах Свободы”. Массированное давление со стороны США привело к власти в Никарагуа проамериканский режим.

1 января 1984 г. генерал Очоа получает высшую правительственную награду – звание “Герой Республики Куба”, а также орден Максимо Гомеса . В Резолюции № 251 Государственного совета Кубы говорилось, что эти награды присуждены ему за “участие в различных международных миссиях и проявленное при этом самопожертование, равно как и за честность, бескорыстие, нравственную чистоту, стремление к подвигу и самосовершенствованию”.

Фидель Кастро приветствовал награжденного героя такими словами: ”Жизнь товарища Арнальдо Очоа – это живой пример того, как человек самого скромного происхождения может стать подлинным лидером, сохранив при этом простоту и скромность, благодаря чему массы уважают его, любят его, восхищаются им”.

На фоне поблекшей славы “лидера кубинской революции” Фиделя Кастро звезда нового “команданте” всходила слишком уж стремительно. Он пользовался искренней, неподдельной любовью в армии и среди простого народа, в то время как о Фиделе люди все чаще отзывались с горькой иронией…

В 1987 г. Очоа – вновь в Анголе во главе военной миссии. А затем – возвращение на Кубу и… внезапный арест 12 июня 1989 г.: суд чести, показательный процесс и смертный приговор по обвинению в причастности к международной наркомафии.

Огромный зал театра министерства обороны, в котором проходило заседание военного трибунала, был заполнен публикой – родственники подсудимых, журналисты, иностранные дипломаты. Одетый в джинсы и клетчатую холщовую рубашку генерал Арнальдо Очоа напряженно вслушивался в странные слова своего бывшего адъютанта – капитана Хорхе Мартинеса .

– В мае 1988 года, – ровным и монотонным голосом говорил Мартинес, – я отправился в колумбийский город Медельин с поддельным паспортом. Там я встретился с “кокаиновым бароном” Пабло Эскобаром Гавирия . Эскобар сразу предложил мне сделку: 1100 долларов комиссионых за каждый килограмм кокаина, доставленный из Колумбии к берегам Флориды. Взамен Эскобар, постоянно опасавшийся за свою жизнь, попросил нас посодействовать в приобретении ракет класса “земля – воздух” для отражения возможной воздушной атаки на свое поместье со стороны колумбийских сил безопасности. Все это делалось с полного согласия генерала Арнальдо Очоа, который в то время находился в Анголе. Всего мы предполагали заработать таким образом 4 миллиарда американских долларов.

– Подсудимый Очоа, вы подтверждаете показания капитана Мартинеса? – задал вопрос генеральный прокурор Хуан Эскалона Регера .

– Да, подтверждаю, – ответил Арнальдо. – Все было именно так, как говорит этот… этот джентльмен. Такие истории мне приходилось слышать в детстве в дни карнавала в провинции Орьенте от моей старой бабушки. Скоро карнавал, правда? Мне кажется, я здесь потерял счет времени…

– Сколько операций подобного рода вам удалось осуществить? – продолжал прокурор, как бы не замечая горькой иронии обвиняемого.

– Ни одной…

– Однако на предварительном следствии вы признали себя виновным…

– Да, я признаю себя виновным, – подтвердил Очоа, не глядя в зал. – Если во имя каких-то целей, которых я, быть может, не способен понять, я должен послужить примером в последний раз, какие могут быть колебания у того, кто всего себя отдал делу революции? Но это очень плохой пример… В тот момент, когда меня поведут на расстрел, а только таким и может быть приговор, я буду думать о Фиделе и Великой революции, которую он совершил для этого народа.

Вместе с Очоа были осуждены легендарные “суперагенты” кубинских спецслужб братья-близнецы Патрисио и Антонио де ла Гуардиа , полковник Антонио Родригес Эступеньян и другие военные, дипломаты и сотрудники госбезопасности. Имеются достоверные свидетельства, согласно которым в ходе следствия к заключенным применялись пытки, гипноз и психотропные препараты.

13 июля 1989 г. Арнальдо Очоа был расстрелян. Последней просьбой героя Кубы было не срывать с его погон заслуженные кровью генеральские звезды, не связывать ему руки и не завязывать глаза. Эта “милость” была дарована ему по личному распоряжению Фиделя Кастро.

Расстрел героя Кубы был заснят на телекамеру по распоряжению главнокомандующего. Брат Фиделя – министр обороны Рауль Кастро признал, что “генерал Очоа умер как храбрец, не прося о помиловании”.

Великая революция, вызвавшая небывалый подъем духа на всем Латиноамериканском континенте, говоря словами Сен-Жюста , “окоченела”. Для дискредитации идей социализма Фидель и его окружение сделали больше, чем все латиноамериканские диктаторы вместе взятые…

Кубинский народ много страдал. И во времена кровавых диктатур Мачадо и Батисты . И в период полуколониальной псевдореспублики. И в “светлую эпоху” фиделевского псевдосоциализма. Этот народ своим героизмом, своей самоотверженностью и своими жертвами заслужил право на счастье. И сегодня он живет в ожидании перемен.

В статье использованы материалы из книги Roman Orozco. Cuba Rojo. Madrid, 1993.

Причастность нынешнего кубинского лидера Рауля Кастро к международной торговле наркотиками по-прежнему является предметом расследования спецслужб США

Умерший в ноябре 2016 года кубинский лидер Фидель Кастро оставил после себя немало тайн. Одна из них – причастность Команданте к международной торговле наркотиками. Братьев Фиделя и Рауля Кастро обвиняли в связях с некогда могущественными Медельинским картелем и Пабло Эскобаром, который ещё в начале 1980-х публично заявлял, что готов платить миллион долларов за каждый день беспрепятственного наркотрафика через Кубу.

И желающие получить эти баснословные деньги нашлись. В 1989 году несколько высокопоставленных кубинских офицеров армии и МВД стали фигурантами уголовного дела №1/89. За участие в наркобизнесе «оборотни в погонах» получили максимальные сроки заключения, а некоторых приговорили к высшей мере наказания. Но невыясненными в ходе расследования дела 1/89 остались важные вопросы. Кто действительно руководил обеспечением безопасности переброски наркотиков из Колумбии в США через территориальные воды Кубы? Могли ли руководящую и направляющую роль в этом играть братья Кастро? Были ли наркотики в истории социалистической Кубы случайным неприятным эпизодом или же являлись целенаправленной государственной политикой?

Кубинский Тухачевский

Летним субботним утром к гаванской резиденции Фиделя Кастро в Пунто-Серо подъехал служебный автомобиль, и водитель передал охране конверт из крафтовой бумаги, в котором лежала видеокассета формата «Бетамакс», со словами: «Фильм для хефе» (хефе на испанском – «вождь»). Через полчаса секретарша Команданте вернула кассету охранникам: «Компаньерос должны посмотреть это видео», – что было приказом. Собрался весь эскорт, в том числе водители и персональный врач Фиделя Эухенио Сельман, – всего полтора десятка человек, вспоминает бывший телохранитель Хуан Рейнальдо Санчес. Кто-то вставил кассету в видеомагнитофон. Звук на записи отсутствовал, что добавляло нереальности фильму. Несколько машин выехало из темноты к освещённому прожекторами загону около взлётной полосы секретного аэродрома Баракоа, который находился в ведении Министерства обороны. Из машины-фургона Mitsubishi вышел человек, в глаза сразу бросалась его военная выправка. Человек требовал не привязывать его к деревянному столбу, но просьбу проигнорировали. Через мгновение он был изрешечен пулями.

Так 13 июля 1989 года лишился жизни легендарный кубинский генерал Арнальдо Очоа Санчес (Arnaldo T. Ochoa Sánchez). Казнили не просто выдающегося военачальника, а одного из ближайших соратников Фиделя Кастро. Вместе с братьями Кастро Очоа партизанил в горах Сьерра-Маэстра, вместе в январе 1959 года они входили в освобождённую от солдат Батисты Гавану. Очоа был одним из тех командиров, который в 1961 году разгромил наёмников, высадившихся по заданию ЦРУ в заливе Свиней. Он был главным организатором операции «Карлота» в Анголе в 1975 году, о которой рассказал журналист и всемирно известный писатель Габриэль Гарсиа Маркес. В результате в Африку с Кубы был скрытно переброшен «ограниченный контингент» кубинских войск численностью 58 000 человек, где они воевали с 1975 по 1988 год. Командовал Очоа кубинским экспедиционным корпусом в Эфиопии во время Огаденской войны (1977 – 1978-е годы). Позже по просьбе Фиделя стал специальным советником министра обороны Никарагуа Умберто Ортеги… Этот безгранично преданный революции человек в 1984 году получил от Фиделя Кастро звание «Герой Республики Куба» – звание, которое носил только он один. И вот через пять лет – арест и смертный приговор!

Арнальдо Очоа и Фидель Кастро в заливе Свиней. 1961

Дело №1/89: официальная версия

Так уж вышло, что Рауль Кастро, вечно оставаясь в тени старшего брата, сумел сосредоточить в своих руках около 70% всей кубинской валютной выручки. Возглавляемый верными Раулю офицерами холдинг «Групо де Администрасьон Эмпресарьяль С.А.»/ГАЭСА жёстко контролировал десятки крупных предприятий с оборотом в сотни миллионов долларов: банки, курорты, недвижимость, заправки, судоверфи…)

И уголовное дело №1/89, собственно, началось с того, что весной 1989 года именно к Раулю Кастро якобы обратились директора подконтрольных ему курортных отелей с жалобами на группу высокопоставленных кубинских военных и сотрудников правоохранительных органов, которые заставляли их отмывать сотни тысяч долларов неизвестного происхождения.

12 июня 1989 года Фидель Кастро приказал арестовать не только генерала Арнальдо Очоа, но также братьев-близнецов Антонио (Тони) и Патрисио де ла Гуардиа, девять старших офицеров МВД (Ministerio del Interior – MININT) и двоих из Министерства обороны (Ministerio de las Fuerzas ArmadasRevolucionarias de Cuba – MINFAR). Аресты были строго засекречены. И только 16 июня газета «Гранма» (кубинский аналог «Правды») публикует редакционную статью «Настоящая революция никогда не признаёт безнаказанность», написанную главным образом Фиделем Кастро, где прямо говорилось об участии кубинских «офицеров-отступников» в незаконном обороте наркотиков.

25 июня генерал Очоа, одетый в военную форму последний раз, в одиночестве был доставлен на «офицерский суд чести», заседавший в здании MINFAR. Там, в присутствии всего Генерального штаба (47 генералов), он был разжалован в рядовые. 30 июня Очоа и ещё 13 человек, проходивших по делу №1/89, все – в штатском, предстали перед «особым военным трибуналом», собравшимся на этот раз в кинозале Министерства обороны. Судебный процесс был открытым, на нём присутствовали представители всех кубинских СМИ, и быстрым – продолжался он всего четыре дня.

С комфортом устроившись в кабинете брата Рауля на четвёртом этаже MINFAR, Фидель Кастро внимательно смотрел прямую трансляцию судебных заседаний по закрытой телесети. Он фактически руководил действиями прокурора и трёх членов «трибунала», постоянно направляя им свои рукописные инструкции. Фидель также своей ручкой Montblanc coral red 202 нарисовал схему операций по незаконному обороту наркотиков, проводимых отделом «МС», которую потом использует обвинение и напечатают газеты.

Кубинские телезрители также не отрывались от экранов. Им показали роскошные интерьеры дворцов и яхт, принадлежавших якобы нескольким отщепенцам в погонах. Учитывая, что средняя зарплата кубинца – около 10 долларов в месяц, то, если сказать, что все 10-миллионное население острова Свободы было шокировано, это ничего не сказать.

Полковник Антонио де ла Гуардиа и генерал Арнальдо Очоа

Неожиданный приговор

Судебный процесс над генералом Очоа и его товарищами, по несчастью, транслировался в «прямом» эфире. Но даже в жёстко отредактированной записи можно было видеть, как генерал напряжённо вслушивался в слова своего бывшего адъютанта – капитана Хорхе Мартинеса.

– В мае 1988 года, – монотонно бубнил Мартинес явно заученный заранее текст, – я отправился в колумбийский город Медельин с поддельным паспортом. Там я встретился с «кокаиновым бароном» Пабло Эскобаром. Эскобар сразу предложил мне сделку: 1100 долларов комиссионных за каждый килограмм кокаина, доставленный из Колумбии к берегам Флориды… Эскобар, постоянно опасавшийся за свою жизнь, попросил нас посодействовать в приобретении ракет класса «земля – воздух» для отражения возможной воздушной атаки на своё поместье. Всё это делалось с полного согласия генерала Арнальдо Очоа…

– Подсудимый Очоа, вы подтверждаете показания капитана Мартинеса? – задал вопрос Генеральный прокурор Хуан Эскалона Регера.

– Да, подтверждаю, – ответил Арнальдо. – Всё было именно так, как говорит этот… этот джентльмен. Такие истории мне приходилось слышать в детстве в дни карнавала в провинции Орьенте от моей старой бабушки. Скоро карнавал, правда?

Арнальдо Очоа пытался заявить на процессе о причастности к наркотрафику своего непосредственного начальника Рауля Кастро, но тот резко прервал его, заговорил о моральном разложении обвиняемого и даже продемонстрировал членам «трибунала» фотографии оргий, которые Очоа устраивал во время службы в Анголе. Про оргии – это была правда, генерал иногда позволял своим солдатам расслабиться.

4 июля 1989 года генерал Арнальдо Очоа, его адъютант Хорхе Мартинес, полковник Тони де ла Гуардиа и его подчинённый майор Амадо Падрон были приговорены судом к смертной казни за организацию транспортировки в США 6 тонн кокаина, принадлежащего Медельинскому картелю, и получение за это 3,4 миллиона долларов.

9 июля Фидель созвал Государственный совет, чтобы поставить точку в деле №1/89 и разделить ответственность между всеми 29 его членами: министрами, высшими функционерами Компартии, руководителями массовых общественных организаций и т. д. Речь шла об утверждении приговора суда или, напротив, о смягчении наказания. Возможно, генерала Очоа коварно убедили в том, что расстрел ему заменят тюрьмой, это позволило на этапе следствия добиться от него признательных показаний. Но все члены Госсовета неожиданно утвердили смертный приговор. Даже жена Рауля Кастро – «первая леди» Кубинской революции Вильма Эспин, отрёкшись от дружбы, связывавшей долгие годы семьи Очоа и Кастро, без колебаний изрекла: «Приговор должен быть утверждён и приведён в исполнение!»

Ночью 13 июля на военной авиабазе под Гаваной все четверо офицеров были расстреляны. Приговор приводился в исполнение взводом из шести человек под командованием бригадного генерала Хосе Луиса Месы Дельгадо. Военврач зафиксировал смерть Арнальдо Очоа в 01.25…

Позже главным фигурантом дела №2/89 стал глава МВД Хосе Абрантес, руководивший расследованием дела №1/89. Его арестуют 30 июля. Абрантес получил 20 лет тюрьмы – столько же лет он возглавлял службу безопасности Фиделя. На его счетах в Banco Financiero (кубинский госбанк, который работает только с конвертируемой валютой) нашли 12 миллионов долларов. В январе 1991 года в возрасте 58 лет он скончался от сердечного приступа в тюремном госпитале.

Пилот и агент DEA Адлер Берриман Сил

Кубинский Отто Скорцени

Если в том, что генерал Арнальдо Очоа принимал непосредственное участие в организации наркотрафика, были у многих большие сомнения, то в отношении полковника Антонио де ла Гуардиа (Antonio de la Guardia) их не возникало совсем. Тони был прирождённым авантюристом. На протяжении 30 лет он участвовал в самых рискованных спецоперациях в различных точках Латинской Америки. Ещё во время Карибского кризиса 1962 года Фидель Кастро отправил Тони в Нью-Йорк с приказом взорвать полтонны динамита у здания ООН, если США вторгнутся на Кубу. Де ла Гуардиа сам рассказывал друзьям об этой миссии, однако других доказательств нет.

Братья-близнецы Тони и Патрисио де ла Гуардиа возглавляли охрану Сальвадора Альенде – так называемый Отряд личных друзей (Grupo deAmigos Personales) чилийского президента. Кубинцы, кстати, до последнего патрона защищали Альенде во дворце «Ла Монеда» во время путча 1972 года, многие из них погибли.

В ночь на 17 июля 1979 года никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса бежал в США на своём личном самолёте. Менее чем через 48 часов после этого повстанцы заняли столицу страны Манагуа. Комбатант Южного фронта, испанский интернационалист Густаво первым во время штурма ворвался в бункер Сомосы. На самом деле это был Тони де ла Гуардиа.

На счету Тони также: в начале 1970-х операция «Крыса» по похищению Фульхенсио Батисты, который после бегства из Гаваны доживал свой век в испанской Марбелье (не успели, экс-диктатор Кубы неожиданно умер от инсульта, а может, так и было задумано); помощь в отмывании денег боевикам аргентинской леворадикальной группировки «Монтонерос», которые за похищенных братьев Хорхе и Хуана Борн получили 60 миллионов долларов выкупа; операция «Святейший Престол» по спасению четырёх монахинь, взятых в заложники в нунциатуре Ватикана в Гаване в 1980 году; операция «Полумесяц» по снабжению оружием партизан Сальвадора и Гватемалы; разработка плана взрыва Золотого моста (Пуэнте де Оро) в Сальвадоре, который успешно был выполнен партизанами в октябре 1981 года…

С начала 1980-х полковник Тони де ла Гуардиа возглавлял основательно засекреченный в недрах МВД отдел «MC» (moneda convertible, то есть исп. «конвертируемая валюта») по добыче этой самой валюты для кубинской госказны всеми правдами и неправдами, что в условиях американской экономической блокады острова Свободы было непросто. Дело в том, что Фидель Кастро ещё в 1960-х годах создал тайный Reserva del Comandante(исп. «резерв Команданте») – особый счёт, пополняемый отчислениями от внешнеэкономической деятельности.

С его помощью Фидель любил делать маленькие чудеса для простого люда: где-то построить школу, отремонтировать дорогу или больницу. Это добавляло Кастро популярности в народе.

Как наполнялся Reserva del Comandante, его единственного распорядителя не беспокоило. Это была проблема Тони де ла Гуардиа. И методы его работы на этом поприще вряд ли можно было назвать законными. Под присмотром шефа отдела «MC» в подпольных цехах кубинские заключённые шили джинсы «Ливайс» и гнали виски «Чивас Ригал», чтобы потом сбывать весь этот фальшак на чёрном рынке в Панаме. Но наркотрафик мог принести несоизмеримо большую прибыль.

«Полковник Антонио де ла Гуардиа в своё время был отмечен орденами за то, что организовал канал контрабанды кубинских сигар в США, а это приносило Кубе сотни миллионов долларов в год. Теперь же его судили практически за то же самое», – позже признался председатель «военного трибунала» адмирал ВМФ Альдо Сантамария. И адмирал знал, о чём говорил. В 1982 году американское Большое жюри выдало разрешение на арест главы кубинского ВМФ Альдо Сантамария Куадрадо, подозревавшегося в разовой сделке по обмену оружия на кокаин с колумбийским партизанским движением М-19. Кокаином с партизанами расплачивался, в свою очередь, Медельинский картель за услуги по охране нарколабораторий в колумбийских льянос.

Та самая фотография Пабло Эскобара, сделанная пилотом «кокаиновой авиации» Барри Силом

Опасные связи без посредников

В начале 1980-х представители М-19 открыто обратились к Фиделю Кастро с просьбой наладить постоянный обмен колумбийского кокаина на кубинское оружие. Но Команданте в резкой форме отказал. Слишком уж прямолинейно было сделано это предложение основателем и командиром М-19 Хайме Батеманом по кличке El Flaco (исп. «Тощий»). Через короткое время после этого, в апреле 1983 года Батеман погиб в авиационной катастрофе, перелетая из Санта-Марты (Колумбия) в Панама-Сити на самолёте Piper PA28, при весьма странных обстоятельствах. Расследованием этой авиакатастрофы тоже в своё время занимался писатель Габриэль Гарсиа Маркес.

Команданте якобы посоветовал Тони де ла Гуардиа установить связь с narcos из Медельина напрямую. Тот воспринял это как обычный приказ. Ему было всё равно, от чего будут умирать американцы – от взрывчатки, от рака лёгких после курения сигар или от передозировки наркотиков. Кстати, переговоры от Медельинского картеля с М-19 всегда вёл Карлос Ледер (о нём ниже).

Тони организовал ряд фирм в Панаме уже специально для отмывания наркодолларов: «Меркуриус импорт-экспорт компани», «Карибиен хэппи лайн», «Гуама шипинг компани С. А.». Во всех трёх 50% акций принадлежали Высшему лидеру национального освобождения Панамы генералу Мануэлю Норьеге, за угреватую кожу лица прозванному «ананасной мордой». Тони мечтал, как на барыши с проданного кокаина он с друзьями снимет на неделю самый шикарный бордель-варьете в Панама-Сити. На Кубе таких развлечений давно уже не было и в помине. Но его мечте не суждено было сбыться.

Кокаиновый путепровод

За логистику в Медельинском картеле отвечал один из его основателей – Карлос Ледер по прозвищу El Aleman (исп. «Немец»), эксцентричный тип с личным состоянием без малого миллиард долларов, согласно тогдашним рейтингам журнала Forbes. А нажил он столь внушительный капитал благодаря тому, что очень удачно арендовал на 99 лет один из багамских островов Норманс-Кей. Впрочем, остров – это громко сказано, так, коралловый риф, но его длины оказалось достаточно, чтобы соорудить небольшую взлётную полосу. Лёгкие «Сессны 206», с грузом кокаина следовавшие маршрутом Колумбия – Флорида (США), нуждались в дозаправке.

И Норманс-Кей стал для них незаменимым аэродромом «подскока» с «пропускной способностью» 300 кг кокаина в час (!).

Всё шло хорошо, пока Немец сам не пристрастился к кокаину. И начал регулярно устраивать на своём острове дикие оргии с фейерверками из тротиловых шашек, автогонками по взлётной полосе и пальбой из автоматов по павлинам, закупленным в огромном количестве и выпущенным на волю. Павлинье сафари закончилось тем, что в сентябре 1979 года более 90 офицеров багамской полиции провели первый рейд на Норманс-Кей. Арестовали 33 человека, но среди них Немца не оказалось – откупился. И полиция не трогала щедрого на взятки Карлоса Ледера ещё три года.

Но в 1982 году лавочка закрылась окончательно. Остров полицейские берут штурмом, счета Карлоса в багамских банках замораживаются. Будучи на тот момент одним из самых богатых людей в мире, он в одночасье становится нищим. Но на этом история с колумбийским наркотрафиком для него, естественно, не заканчивается. В это время Медельинский картель перебирается в Никарагуа, где использует для своей кокаиновой авиации аэродромы революционеров-сандинистов. Наркобаронам было всё равно, с кем продолжать делать огромные деньги, доставляя кокаин в США. Левым сандинистам, судя по всему, тоже. Но после публикации сенсационной фотографии, которую сделал пилот и по совместительству агент Управления по борьбе с наркотиками США (Drug Enforcement Administration – DEA) Адлер Берриман Сил, колумбийцев попросили из Никарагуа на выход. На фото были запечатлены Пабло Эскобар, его подельник Хорхе Очоа вместе с сандинистами на аэродроме Los Brasiles под Манагуа, загружающие в багажный отсек самолёта брезентовые мешки с кокаином. (Об этой истории в 2017 году был снят фильм «Сделано в Америке», Барри Сила сыграл Том Круз).

Боссы Медельинского картеля уже собирались было перебазировать все свои нарколаборатории из Колумбии в Никарагуа, но эти планы нарушил Президент США Рональд Рейган, распорядившийся опубликовать оперативную съёмку. В итоге грандиозного скандала Рейгану не пришлось долго уговаривать конгрессменов пошире открыть государственный кошелёк для финансирования Контрас, которые начали войну с братьями Ортега.

Прямые кокаиновые авиаперелёты из Колумбии в США в любом случае были невозможны. И тут картелю, видимо, подвернулся «кубинский вариант». Хотя, скорее всего, он всегда был проработан как запасной маршрут.

Наркобарон Пабло Эскобар (в центре) и Карлос Ледер (справа)

Кубинский наркотранзит

Карлос Ледер в 1987 году попадает наконец в руки властей США и получает 135 лет тюрьмы. В 1992 году Немец в обмен на сокращение отсидки охотно делится с сотрудниками DEA компроматом на панамского диктатора Норьегу. Заодно он поведал им и о том, как известный международный аферист Роберт Веско познакомил его с… Раулем Кастро, с которым он якобы встречался дважды.

В 1973 году Роберт Веско сбежал сначала в Коста-Рику, украв 224 миллиона долларов со счетов своей фирмы Investor Overseas Service, которые ему доверили обманутые вкладчики. Затем, спасаясь от тюрьмы в США, прибился к берегам Кубы, рассчитывая, что кубинцы не выдадут его «проклятым янки», и старался быть полезным местным властям, как мог. Ну а как могли взаимодействовать Медельинский картель и кубинские власти, в подробностях при большом скоплении народа рассказал 26 июля 1999 года сам председатель Государственного совета Республики Куба Фидель Кастро Рус на торжественном митинге в Сьенфуэгосе, посвящённом очередной годовщине взятия казарм Монкада.

«Находясь только в 90 морских милях от Флориды, Куба является идеальным пунктом для перевалки нелегальных наркотиков, направляемых в Соединённые Штаты. Куба с её 42 000 квадратных миль территориальных вод и 4195 маленькими островками является раем для контрабандистов… Большая часть кокаина, перевозимого через Кубу, сбрасывается с авиеток, пролетающих на малой высоте вблизи необитаемых островков, где его подбирают торговцы на быстроходных катерах. Затем эти катера перевозят его на более крупные суда, направляющиеся в Соединённые Штаты и другие страны – Мексику, Гаити и Ямайку…»

К этому стоит добавить, что по условиям соглашения с Медельинским картелем Тони де ла Гуардиа включал наркосамолёты в перечень транспортных средств департамента «МС» и давал добро диспетчерским службам на их беспрепятственный пролёт. Радарная служба кубинской береговой охраны явно не по своей прихоти, а по приказам сверху отслеживала местонахождение американских пограничных судов и помогала наркокурьерам проскользнуть в США через границу. Кто же отдавал эти приказы?

Свидетельства перебежчиков

В мае 1987 года заместитель командующего ПВО и ВВС Кубы бригадный генерал Рафаэль дель Пино Диас (Rafael del Pino Diaz) собрал свою семью, посадил всех на борт одномоторной «Сессны», сел за штурвал и улетел в Майами. После этого кубинские власти занесли его в список врагов государства, подлежащих уничтожению, под №1.

Дель Пино был национальным героем Кубы, и его биография схожа с послужным списком генерала Арнальдо Очоа. Он также воевал в заливе Свиней, выполнял деликатные миссии в Анголе, Чили и Перу. Был военным советником армии Северного Вьетнама во время войны с американцами. Бывший заместитель главкома ВВС и ПВО не раз высказывал мнение, что показательный суд над генералом Очоа и его казнь являлись попыткой политического руководства Кубы скрыть свои связи с наркомафией. «Вся кубинская верхушка связана с наркобизнесом, – утверждал Рафаэль дель Пино Диас в интервью газете «Московские новости» в 1990 году. – Я не раз получал многозначительные приказы из ведомства Рауля Кастро: не препятствовать пролёту такого-то объекта в таком-то направлении».

«Кастро управлял нелегальными операциями с наркотиками как настоящий крёстный отец», – пишет в своей книге «Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера » Хуан Рейнальдо Санчес. – После расстрела генерала Очоа Рауль Кастро погрузился в алкоголизм, пытаясь утопить в водке свою тоску и горечь. Фидель его предупредил: «Слушай, я говорю с тобой как брат. Поклянись мне, что ты выйдешь из своего позорного состояния, и обещаю, что ничего с тобой не случится». Рауль, который, вероятно, лучше всех знал, на что способен его брат, подчинился».

В книге Хуана Рейнальдо Санчеса есть и такой любопытный фрагмент: «…Их беседа крутилась вокруг одного кубинского ланчеро (перевозчик наркотиков на скоростном катере. – Ред.), живущего в Штатах и явно связанного с режимом делами. И какими делами! Масштабной торговлей наркотиками, ведущейся с санкции высшего руководства страны! Абрантес (министр внутренних дел Кубы. – Ред.) просил у Фиделя разрешения временно принять на Кубе этого наркоторговца, который хотел устроить себе недельные каникулы на родине, в обществе своих родителей, в Санта-Мария-дель-Мар – на пляже, расположенном в 19 километрах к востоку от Гаваны, где море бирюзовое, а песок мелкий, словно мука. За этот отдых, уточнил Абрантес, ланчеро заплатит 75 тысяч долларов, которые будут совсем нелишними во времена экономического кризиса… Фидель не имел ничего против. Но он выразил беспокойство: как гарантировать то, что родители ланчеро сохранят тайну и не разболтают всем и каждому, что с ними целую неделю провёл сын, о котором известно, что он живёт в Штатах?

Министр предложил решение: достаточно их убедить в том, что их сын является кубинским разведчиком, внедрённым в США, и что, если они не сохранят в абсолютном секрете факт его приезда на Кубу, его жизни будет угрожать серьёзная опасность. «Отлично», – заключил Фидель и дал своё согласие».

Журналист и писатель, «прижизненный классик кубинской литературы» Норберто Фуэнтес близко знал большинство ветеранов Кубинской революции, в том числе и братьев Кастро. Он стал диссидентом в 1989 году после процесса по делу №1/89 над его другом полковником Антонио де ла Гуардиа. Пытался сбежать из страны в 1993 году на плоту, но был арестован. В следующем году, после голодовки и вмешательства Габриэля Гарсиа Маркеса ему разрешили эмигрировать в США. В 2002 году Норберто Фуэнтес опубликовал свою книгу «Торговля наркотиками и революционные задачи. Кубинская концепция», которая не переводилась на русский язык. Вот несколько любопытных фрагментов.

«Офицеры спецназа Виктор Пенья и Майкл Монтаньес были переведены в «действующий резерв» Corporación CIMEX, S.A. Предполагались обычные и нелегальные финансовые операции. CIMEX будет разрабатывать и выполнять первые операции с торговцами наркотиками. Макс Марамбио назначен генеральным директором этой корпорации».

Чилиец Макс Марамбио – бывший телохранитель президента Сальвадора Альенде, после путча бежал на Кубу, где вошёл в доверие к Фиделю Кастро. Другу Команданте был подарен роскошный особняк в пригороде Гаваны. А компания Rio Zaza, созданная бывшим телохранителем, получила монопольные права на производство соков и молока на Кубе. В короткий срок Марамбио стал мультимиллионером. Но не только молочная продукция, видимо, являлась источником его благосостояния. В 2010 году он сбежал в Чили, прихватив 35 миллионов долларов. На Кубе Марамбио был заочно приговорён к 20 годам лишения свободы.

«1978 – 1979: Хосе Луис Падрон и Макс Марамбио занимаются странным бизнесом: предлагают двум наркоторговцам, заключённым в тюрьму в Матансасе (город в Варадеро), освободить их в обмен на роскошную яхту, привезённую из Флориды, Падрон и Марамбио выполняют прямые заказы от Фиделя. Они проводят ещё две операции такого рода в Пунта-Хикакос: яхты в обмен на свободу наркоторговцев».

«1980 – 1981: Бывший министр внутренних дел Рамиро Вальдес и Макс Марамбио отдают распоряжение офицеру MININT по фамилии Урра провести операцию по перевалке марихуаны в Кайо-Баияде-Кадис (островок на севере Кубы). Фидель в курсе, но в тени. Вторая операция по перевалке марихуаны в бухте Кадис не состоялась. Рамиро Вальдес отказался её выполнять без письменного приказа Фиделя, которого так и не последовало».

Рамиро Менендес Вальдес – один из последних настоящих «монкадистас» (маленькая группа революционеров, которые начали Кубинскую революцию нападением на казармы Монкады), член Политбюро ЦК Компартии Кубы. В 1959 – 1961-х годах возглавлял службу безопасности Кубы. В 1961 – 1968-х годах – министр внутренних дел. С 1976 года – заместитель председателя Государственного совета. Прославился программой, которую в 1960-е годы называли UMAP. Тысячи людей сгоняли вместе и отправляли в реабилитационные лагеря. Это был один из тёмных периодов в кубинской истории. Его имени боятся до сих пор.

«17 июня 1984: Мануэль Норьега приземляется на Кубе по возвращении из поездки в Париж. Фидель предлагает себя в качестве посредника для урегулирования серьёзных разногласий между Медельинским наркокартелем и генералом Норьегой. Об этом упоминается в обвинительном акте на судебном процессе Норьеги в США. Фидель Кастро брался разрешить спор между Норьегой и наркокартелем Пабло Эскобара в отношении конфискации нарколаборатории в Панаме, деятельность которой Норьега поначалу разрешил в обмен на 4 миллиона долларов».

«Лето 1985: Ледер настойчиво передаёт свои предложения кубинскому правительству через подчинённого Тони – подполковника Роландо Кастаньеда Искьердо, но Фидель остаётся в режиме ожидания. Предложение, по словам Тони, составляет 7 миллионов долларов в неделю, то есть 28 миллионов в месяц – и только за право перелёта! Тони жалуется в самом замкнутом кругу своих друзей на медлительность Фиделя».

«Апрель 1987: Успешная доставка 400 килограммов колумбийской коки. Самолёт сел в Варадеро. Наркотик складировали в отеле Villa Tortuga – там же, на курорте Варадеро. Наркотик в коробках из-под сигарет Marlboroпогрузили на скоростную лодку. Но получили только половину суммы – 150 тысяч долларов, потому что лодочники ланчерос были захвачены в США. Некий Эль-Гуаджиро привёз деньги в портфеле. Эта поставка стала предметом судебного разбирательства в Майами, главный обвиняемый Рейнальдо Руис как пилот самолёта был осуждён судом присяжных в апреле 1989 года».

Рейнальдо Руис жил в США и был дальним родственником Тони де ла Гуардиа. На встрече в Панаме Руис договорился с Тони об использовании объектов МВД на Кубе для транзита кокаина, который он брал у людей из Медельинского картеля. Руис был арестован в Панаме 28 февраля 1988 года и в тот же день доставлен в США агентами DEA. Три дня спустя Фидель Кастро узнал, что американская прокуратура в своём обвинении против группы Руиса указывает, что при транспортировке наркотиков использовались кубинские «правительственные объекты» и что самолёт Руиса совершил как минимум одну посадку на военной базе в Варадеро. В самый канун нового, 1990 года Руис внезапно скончался в тюрьме в Майями.

Карибский кризис — 2

Уже в ходе суда по делу №1/89 стали выдвигаться самые разные версии случившегося. Не утихают споры об этом до сих пор. DEA в 1987 году в очередной раз внедрила своего агента в Медельинский картель, чтобы собрать заодно и доказательства участия правящей кубинской элиты в наркобизнесе. Зимой 1989 года агент сумел записать на видеоплёнку посадку в аэропорту Варадеро самолёта с грузом кокаина. Среди встречавших товар был Рауль Кастро, что уже не являлось новостью для DEA. Доказав связи семьи Кастро с наркоторговцами, Госдепартамент США получал вполне законный повод для свержения марксистского режима на Кубе.

«Кроты» Фиделя Кастро в Госдепе и других властных структурах США донесли, что в 1989 году американцы планируют вторжение в одну из стран Латинской Америки под предлогом ликвидации «осиного гнезда» наркоторговцев. Точно неизвестно было, против кого будут направлены силовые действия. Но Команданте счёл себя целью №1 в этой давней игре на выживание. К тому же 1 июля 1989 года, в разгар процесса по делу №1/89 Фидель получает письмо от Президента Панамы Мануэля Норьеги, который предупреждает Команданте об опасности: «Американцы стоят за всеми этими наркотиками. Но цель – это вы». О важности, которую придавал этому письму Норьега, говорит тот факт, что он лично передал его чиновнику разведывательного центра посольства Кубы в Панаме.

То есть громкий процесс по делу №1/89 над «наркоторговцами в погонах» в роли обвиняемых был упреждающей мерой Фиделя для предотвращения смены власти на Кубе путём военного госпереворота при поддержке США? Кастро нельзя было давать Вашингтону ни малейшего повода для усиления нападок на Кубу. Поэтому в это же время он сделал вид, что лишил брата Рауля статуса преемника, как мы теперь знаем, до 2008 года. Как умный игрок в шахматы, Команданте довёл ситуацию в этой партии до патовой, но несколько переоценил свою значимость для Вашингтона (или всё-таки сработало упреждение).

Но есть и другая версия. Американское радио «Марти», ориентированное на аудиторию кубинских эмигрантов, сравнило чистку в кубинских силовых структурах со сталинской расправой над троцкистско-зиновьевским блоком. Поводом для начала чистки, по мнению радио «Марти», стал конфликт между Кастро и Горбачёвым. Советский генсек в апреле 1989 года посетил Кубу и остался крайне недоволен тем, как здесь претворяются в жизнь его идеи гласности и перестройки.

Арнальдо Очоа свободно читал и бегло говорил на русском языке, прошёл обучение в советской Военной академии им. Фрунзе и сблизился с советским генералитетом во время военной кампании в Анголе (с Петровым, Варенниковым, Куликовым и Долинским). Единственный Герой Республики Куба вполне мог рассматриваться Москвой в качестве достойного кандидата на смену Фиделю Кастро. Во всяком случае так мог думать Фидель. Неофициальные контакты генерала Очоа с советскими генералами стали темой специального расследования, которое братья Кастро поручили главе МВД Хосе Абрантису. То есть Очоа примерно с начала 1989 года, сразу после возвращения из Анголы, находился под колпаком кубинских спецслужб: прослушка, слежка, отработка всех его контактов…

Месть «сумасшедшего старика»

27 мая 1989 года Рауль Кастро приказал МВД обеспечить наблюдение за домом министра транспорта Диоклеса Торральба. В прошлом Торральба руководил кубинской ПВО и сохранил близкие отношения с высшими военными чинами. Его дочь, Мария Елена, кстати, была замужем за Тони де ла Гуардиа. В тот вечер генерал Очоа, братья-близнецы де ла Гуардиа находились в доме у Торральбы. Зашёл разговор о перебежчиках – майоре Флорентино Аспиллага и генерале ВВС Рафаэле дель Пино. Очоа заговорил о советской перестройке и меняющейся позиции его советских товарищей по Анголе относительно перехода к демократии. О настроениях в ближнем круге Арнальдо Очоа упоминает в своей книге «Фидель Кастро. Политическая биография » бывший шеф аналитического управления и генерал-лейтенант КГБ СССР Николай Леонов.

«В силу родственных и дружеских связей между министром транспорта Диоклесом Торральба, генералом Арнальдо Очоа и братьями Тони и Патрисио де ла Гуардиа из них сформировалась группа единомышленников, негативно настроенных к существовавшему режиму… «Однажды я был на обеде в доме у министра транспорта Диоклеса Торральба, – вспоминает X. Масетти, – там же были Очоа, Тони и Патрисио. Я слышал, как они говорили о Фиделе, называя его «сумасшедшим стариком». О чём ещё говорили эти сторонники либерализации в отсутствие таких свидетелей, как X. Масетти, можно только догадываться…»

Собравшиеся не знали, что их роковые слова «сумасшедший старик» мгновенно дошли до ушей Фиделя Кастро и наверняка привели его в бешенство. Генерал Очоа, братья де ла Гуардиа и другие были арестованы через две недели после этой вечеринки у Торральба. Их участь была уже решена. А Торральба был исключён из партии и отправлен в отставку. Затем приговорён к 20 годам лишения свободы за «растрату» государственных средств.

Свободные зоны наркотранзита

Существует миф, тиражируемый кубинскими СМИ, что после судебного разбирательства по делу №1/89 все операции по использованию Кубы как транзитного пункта транспортировки наркотиков были свёрнуты. Но это совсем не так. Старый, добрый наркотранзит через Кубу продолжает действовать, как часы. По крайней мере 10 лет спустя после расстрела офицеров-наркоторговцев, в 1998 году, по данным кубинского МВД, было обнаружено 30 партий кокаина у своих берегов – по сравнению с 12 партиями в 1994 году. А только за первые три месяца 1999 года было найдено 68 таких партий. В первом полугодии 1999-го вес пакетов с наркотиками, прибитых к северному побережью Кубы, превысил 4539 килограммов. А сколько не найдено? Эта статистика стабильно повторяется из года в год.

Впрочем, наркотранзит через Кубу в США, как во времена Эскобара, – это удел дилетантов. Серьёзные люди давно действуют иначе. С 1997 года в гаванском регионе Кубы начали функционировать три свободные экономические зоны (СЭЗ). «Мариэль» – в порту Мариэль в 30 километрах от Гаваны, «Город Гавана» – в Гаванском морском порту и «Вахай» – гаванский Международный аэропорт им. Хосе Марти. Управляют этими СЭЗ две государственные конторы: Almacenes Universales S.A. и знакомый уже нам СIМЕХ S.A. Основными операторами свободных экономических зон Кубы являются компании Испании, Панамы, Италии, Канады и Мексики (следует отметить, что данные об объёмах операций операторов СЭЗ отсутствуют).

В СЭЗ значительно снижены пошлины на импорт, а также грузы проходят весьма поверхностный таможенный досмотр, чем не преминули сразу же воспользоваться наркоторговцы. Как видно, все три СЭЗ располагаются вблизи основных транспортных узлов и ориентированы на грузоперевозки. Почему? 3 декабря 1998 года колумбийская полиция захватила в Картахене (Колумбия) 7,7 тонны кокаина, направляемого из Боготы в Испанию через Гавану. Этот канал транспортировки наркотиков наладили двое испанских предпринимателей. Официально они отправляли из Колумбии сырьё для своих фабрик, а полые стенки контейнеров заполняли чистейшим кокаином. Как выяснила колумбийская полиция, до обнаружения партии наркотика в декабре 1998 года данный способ доставки использовался по крайней мере ещё трижды. А общий объём кокаина и прочих запрещённых веществ, который может проходить через кубинские СЭЗ (они, кстати, функционируют по сей день как ни в чём не бывало), мало кого волнует, во всяком случае полиция и таможня в круг осведомлённых об этом организаций не входят.

Фидель Кастро не уставал с гордостью заявлять, что ни один грамм кокаина не был произведён на кубинской земле. По его мнению, те наркотики, которые транзитом идут через Кубу, как правило, сделаны где угодно, но только не на острове Свободы. Но что это меняет? Семьям тысяч американцев, умерших от передоза, всё равно, где произвели злополучное зелье, но важно, как оно попало к ним прямо домой.

Поэтому в Конгрессе США до сих пор считают, что «Куба является одной из главных стран, связанных с международным наркобизнесом». И это тот редкий случай, когда американские сенаторы не так уж и не правы.

Также подписывайтесь и читайте новости на нашем Telegram-канале:

Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера Санчес Хуан Рейнальдо

Глава 15. «Дело Очоа»

Глава 15. «Дело Очоа»

Конец 1988 года. В Гаване совершенно обычный день, ничем не отличающийся от других. Через десять минут он изменит всю мою жизнь.

Вторую половину дня Фидель провел в своем кабинете, где работал и читал. Вдруг в приемную, где я сидел, просунулась голова, чтобы предупредить меня, что сюда едет Абрантес. Пятидесятилетний генерал Хосе Абрантес с 1985 года занимал пост министра внутренних дел, а до того на протяжении двадцати лет возглавлял охрану Верховного Команданте. Верный из верных, он входил в число людей, встречавшихся с Хефе ежедневно. Также он входил в круг из десяти человек, наиболее близких к верховной власти, наряду с Раулем Кастро и теми, кто уже знаком читателю, но о чьих функциях я позволю себе напомнить еще раз: Хосе Мигель Мийар Барруэкос, он же Чоми, личный секретарь Фиделя; его персональный врач Эухенио Сельман; дипломат Карлос Рафаэль Родригес; главный шпион Мануэль Пинейро, он же Барбаросса, и еще двое его друзей – колумбийский писатель Габриэль Гарсия Маркес, называемый Габо, и географ Антонио Нуньес Хименес. Абрантеса отличала еще одна привилегия: как и Рауль, он был одним из редких избранных, которые могли входить в кабинет Фиделя не через главный вход Дворца революции, а с заднего входа, через подземный гараж, и оттуда на лифте, доставлявшем его на четвертый этаж.

Итак, в тот день, около семнадцати часов, оставив машину в подземном гараже, Хосе Абрантес появился в приемной Фиделя. Я доложил о его прибытии: Commandante, aqui esta el ministro! («Команданте, министр здесь!»). Потому что никто, даже родной брат Фиделя Рауль, не входил в его кабинет без доклада. Я закрыл двойную дверь, потом сел в своем кабинете (смежном с приемной), где находятся мониторы, показывающие одновременно ситуацию в гараже, лифте и коридорах, а также пульт с тремя ключами, позволяющими включать микрофоны записывающих устройств, спрятанных за подвесным потолком кабинета Фиделя. Через секунду Команданте вернулся, открыл дверь и приказал мне: S?nchez no grabes! («Санчес, не записывай!»).

Пока они разговаривали наедине, я занимался своими делами, читал свежий номер «Гранмы», навел порядок в бумагах, записал последние дела Лидера максимо в ежедневник.

Беседа затянулась… Прошел час, потом второй. Как ни странно, Фидель не просил меня принести ни вискисито (маленький стаканчик виски) себе, ни кортадито (крепкий кофе) своему собеседнику, который обычно пил его в больших количествах. Никогда прежде министр внутренних дел не находился в кабинете Лидера максимо столь продолжительное время. И тут, отчасти из любопытства, а отчасти затем, чтобы убить время, я надел наушники и повернул ключ номер один, чтобы услышать, что происходит за стеной.

Так я перехватил разговор, который не должен был слышать.

Их беседа крутилась вокруг одного кубинского ланчеро, живущего в Штатах и явно связанного с режимом делами. И какими делами! Масштабной торговлей наркотиками, ведущейся с санкции высшего руководства страны!

Абрантес просил у Фиделя разрешения временно принять на Кубе этого наркоторговца, который хотел устроить себе недельные каникулы на родине, в обществе своих родителей, в Санта-Мария-дель-Мар – пляже, расположенном в девятнадцати километрах к востоку от Гаваны, где море бирюзовое, а песок мелкий, словно мука. За этот отдых, уточнил Абрантес, ланчеро заплатит семьдесят пять тысяч долларов, которые будут совсем нелишними во времена экономического кризиса… Фидель не имел ничего против. Но он выразил беспокойство: как гарантировать то, что родители ланчеро сохранят тайну и не разболтают всем и каждому, что с ними целую неделю провел сын, о котором известно, что он живет в Штатах? Министр предложил решение: достаточно их убедить в том, что их сын является кубинским разведчиком, внедренным в США, и что если они не сохранят в абсолютном секрете факт его приезда на Кубу, его жизни будет угрожать серьезная опасность. «Отлично», – заключил Фидель и дал свое согласие. В завершение разговора Абрантес предложил Команданте, чтобы вопросами пребывания ланчеро занялся Антонио де ла Гуардиа, называемый Тони, привыкший к специальным заданиям и участник освободительной борьбы в третьем мире. Команданте ничего не возразил и на это.

Мне словно небо упало на голову. Оглушенный, остолбеневший, не веря собственным ушам, я хотел думать, что просто плохо расслышал или что мне это просто приснилось, но, увы, это была реальность. В несколько секунд весь мой мир, все мои идеалы рухнули. Я осознал, что человек, которому я посвятил всю мою жизнь, Вождь, которого я почитал, словно бога, и который в моих глазах значил больше, чем моя собственная семья, оказался замешанным в торговлю кокаином настолько, что руководил этим преступным бизнесом, будто настоящий крестный отец. Совершенно подавленный, я положил наушники на место и повернул ключ, чтобы отключить микрофон номер один, ощутив при этом чувство полнейшего одиночества…

Абрантес наконец вышел из кабинета, и в тот момент, когда он шагнул через порог, я уже полностью владел собой. Но с этого момента я уже не мог смотреть на Фиделя Кастро как прежде. Однако я решил сохранить при себе эту страшную государственную тайну и никому о ней не говорить, даже жене. Но, хотя я был хорошим профи и пытался прогнать эту историю из памяти, разочарование оставалось. Хотел я того или нет, моя жизнь изменилась навсегда. Еще сильнее она изменилась меньше чем через год, когда Фидель принес в жертву своего преданного Абрантеса, отправив в тюрьму, чтобы показать всему миру, что сам он не причастен к наркотрафику, поскольку это могло разрушить его репутацию.

А пока Команданте, у которого искусство притворства является не последним талантом, как ни в чем не бывало вернулся к работе. Надо правильно понять его логику. Для него торговля наркотиками была в бо?льшей степени оружием революционной борьбы, чем средством обогащения. Рассуждал он так: если янки такие тупые, что употребляют наркотики, идущие из Колумбии, это не просто не его проблема – по крайней мере, пока его участие не обнаружили, – но, кроме того, служит его революционным целям, поскольку разлагает и дестабилизирует американское общество. И немного приятного: дополнительные средства для ведения подрывной деятельности. И вот, по мере развития в Латинской Америке торговли кокаином, граница между герильей и наркотрафиком постепенно стиралась. Что было правильно для Колумбии, так же правильно и для Кубы. Лично я никогда не мог принять эти извращенные рассуждения, абсолютно противоречившие моей революционной этике.

Год 1989-й начался празднованием тридцатой годовщины «победы революции», которая, напомним, произошла 1 января. Однако для мировой коммунистической системы это год должен был стать тяжелым. В Китае манифестанты готовились противостоять танкам на площади Тяньаньмэнь, вот-вот должна была рухнуть Берлинская стена. А остров Куба, лишившийся советских субсидий, ожидал неслыханный скандал: в июле, после проведенного в сталинских традициях процесса, будут расстреляны славный генерал Арнальдо Очоа и еще трое обвиняемых по одному с ним делу; их объявят виновными в том, что они «опозорили революцию» и «предали Фиделя», занимаясь торговлей наркотиками, о которой Верховный Команданте якобы ничего не знал. «Дело Очоа» нанесло нации тяжелейшую травму и унесло последние иллюзии относительно кастровского режима: на Кубе время делится на до и после 1989 года.

Чтобы понять это «дело», надо вернуться немного назад, к моменту создания в 1986 году Департамента MC, когда экономическая помощь Москвы начала сокращаться. Подчиненный МИНИНТу, то есть министру Хосе Абрантесу, и руководимый полковником Тони де ла Гуардиа, департамент должен был добывать валюту с помощью подставных фирм, зарегистрированных главным образом в Панаме, Мексике и Никарагуа. Отсюда и неофициальное толкование шифра отдела – «конвертируемая валюта», хотя изначально буквы MC в его обозначении не имели никакого особого смысла, а соответствовали принятой в министерстве системе обозначений подразделений.

Наследник Департамента Z, созданного в начале 1980 годов, Департамент MC делал деньги на всем и торговал всем: табаком, лангустами и сигарами, контрабандно ввозимыми в США, одеждой и электробытовой техникой, экспортировавшейся в Африку, произведениями искусства и антиквариатом, поставляемыми в Испанию, а также алмазами и слоновой костью, привозимыми из Африки и продававшимися в Латинской Америке и в других местах. Некоторые виды торговли были законными, другие нет. Само существование департамента отнюдь не было засекречено. Напротив, официальная ежедневная газета «Гранма» однажды объяснила цель его существования в таких выражениях: «Речь идет о борьбе против экономической блокады – или эмбарго – Соединенных Штатов, существующей с 1962 года, о том, чтобы иметь средства для закупки таких товаров, как медицинское оборудование, лекарства, компьютеры и т. д.».

Зато тайной оставались направление финансовых потоков, бухгалтерский учет. Управляемый тайно, с беспорядками и с импровизациями, Департамент MC имел одно непреложное правило: получить плату наличными долларами в третьих странах, в первую очередь в Панаме, которая всегда была главной тыловой базой кубинской нелегальной коммерческой деятельности в царствование Фиделя Кастро. В эти годы и в этом регионе пути-дорожки «флибустьеров» из Департамента Z, а потом MC неизбежно сталкивались с путями колумбийских наркодельцов, также искавших легкие деньги. И поэтому не случайно в народе Департамент MC скоро получил прозвище «Марихуана и кокаин» (Marijuana et Coca?ne)!

Первые подозрения в этом отношении против Кубы у американцев появились в начале 1980-х годов. Они подпитывались свидетельствами перебежчиков из различных кубинских спецслужб, высокопоставленных чиновников панамского правительства, тесно сотрудничавших с президентом Мануэлем Норьегой, и арестованных во Флориде наркоторговцев, из которых некоторые утверждали, будто кубинский режим связан с Пабло Эскобаром и его Медельинским картелем. В середине 1980-х годов в американской прессе все чаще стали появляться статьи, в которых говорилось о развитии торговли наркотиками на Кубе, служившей перевалочным пунктом для транзита колумбийского белого порошка, а также о возможности связей наркодельцов с самыми высшими представителями кубинской власти.

Почувствовав, что назревает скандал, и, возможно, получив на сей счет информацию от своих разведчиков, внедренных в США, Лидер максимо решил сыграть на опережение и сразу пресечь все возможные подозрения на свой счет. Дабы обелить себя, Фидель воспользовался официальной газетой «Гранма», чтобы проинформировать ее читателей, что в апреле начнется расследование. Затем, как опытный шахматист, он изменил ситуацию на доске, произведя то, что называется рокировкой. Отлично зная, кто из кубинских официальных лиц замешан в торговле наркотиками, он 12 июня приказал арестовать Тони и Патрисио де ла Гуардиа из Департамента MC, генерала Арнальдо Очоа, недавно отозванного из Анголы, и еще девять старших офицеров МИНИНТа и двоих из МИНФАРа. Вторая волна арестов, прокатившаяся через несколько недель, захватила министра внутренних дел Хосе Абрантеса, а также двух генералов и четырех полковников из его окружения.

Три недели спустя начался двойной процесс генерала Очоа. Сначала, 25 июня, обвиняемый, одетый в форму, в одиночестве был доставлен в «офицерский суд чести», заседавший на пятом этаже здания МИНФАРа. Там, в присутствии всего генерального штаба, то есть сорока восьми генералов, он был разжалован в рядовые. Затем, 30 июня, обвиняемый, в компании еще тринадцати человек, проходивших по делу, одетых, как и он, в штатское, предстал перед «особым военным трибуналом», собравшимся на этот раз на первом этаже здания, в Сала Универсал – кинозале МИНФАРа, переделанном в зал судебных заседаний. Все вместе это получило название «Дело № 1/1989», тогда как процесс над министром внутренних дел Хосе Абрантесом, начавшийся вскоре после него, был назван «Дело № 2/1989». Суд над Очоа был быстрым – он продолжался всего четыре дня, но навсегда отпечатался в коллективной памяти кубинцев как одна из величайших гнусностей эпохи бесконечного царствования Фиделя Кастро Рус.

Однако в то время официальные пресса и радио славили правительство за то, что оно совершило этот акт «справедливости!». «Весь мир с изумлением наблюдает за этим необычайным доказательством смелости и высокой морали, – можно было прочитать и услышать. – Это необычно. На такое способна только настоящая Революция, сильная, непоколебимая и глубокая». Мэтр цинизма, Фидель, уверяя, что он «потрясен и подавлен» тем, что якобы только сейчас узнал, объявил, что это был «самый объективный и честный судебный процесс, который только можно себе представить».

Конечно, в действительности все было совсем иначе. Удобно устроившись в кабинете Рауля на пятом этаже здания МИНФАРа, Фидель Кастро вместе с братом смотрел прямую трансляцию дела № 1 и дела № 2 по внутренней телесети. Оба процесса снимались на кинопленку – поэтому сегодня на Ютюбе можно найти большие фрагменты этих записей – и затем их показывали по национальному телевидению, предварительно вырезав некоторые моменты, оказавшиеся слишком неудобными.

У Фиделя была даже система, позволявшая незаметно предупредить председателя суда: вспыхивающая лампочка указывала последнему, когда следует сделать перерыв в заседании. Все это я видел собственными глазами, потому что находился там, то перед открытой дверью кабинета Рауля, то в комнате. Когда объявлялся перерыв, Рауль отдавал мне следующий приказ: «Предупреди начальника эскорта, что компаньерос из суда поднимутся сюда с минуты на минуту». И действительно, меньше чем через пять минут председательствующий, прокурор и присяжные появлялись на пятом этаже министерства, чтобы получить инструкции от Фиделя, который, как всегда, сам все направлял и абсолютно всем руководил. Позднее Команданте дважды публично признавался, что в то время поддерживал контакты с членами суда, но, заботясь о разделении властей, не оказывал на них никакого давления! Когда знаешь манеру руководства Фиделя, становится очевидным, что подобное утверждение не имеет никакого отношения к истине, напротив, оно полностью принадлежит области черного юмора.

И в ходе дела № 1 (процесс над Очоа), и в ходе дела № 2 (процесс над Абрантесом) прокуроры легко доказали причастность обвиняемых к наркоторговле, что было истинной правдой. Конечно, меня мог бы шокировать тот факт, что Очоа, этот герой Кубинской революции, оказался замешан в торговлю наркотиками. Но что он мог сделать, если этот бизнес был организован самим главой государства, который руководил им, как вообще всеми контрабандными операциями – торговлей табаком, бытовой электротехникой, слоновой костью и др.? По его логике все это делалось для блага революции!

В какой-то момент обвинение специально задержалось на вопросе ангара, расположенного в аэропорту Варадеро, где складировались перед отправкой в США наркотики и другие контрабандные товары.

И тут у меня в голове прозвучал щелчок! Я вспомнил, как два года назад сопровождал Фиделя, Абрантеса, Тони де ла Гуардиа и еще несколько офицеров из Департамента MC к этому ангару. Выехав из Дворца революции кортежем из трех автомобилей, мы, потратив на дорогу добрый час, подъехали к этой постройке, стоящей на обочине Панамериканского шоссе. В тот день я остался снаружи, а Абрантес и Тони де ла Гуардиа показали Фиделю якобы запас бутылок рома и сигар, предназначенных для экспорта. Затем, пробыв на месте не более четверти часа, мы вернулись во дворец.

В тот момент процесса я понял, что два года назад Фидель осматривал не склад рома и сигар (действительно, разве мог глава государства терять три часа на тщательный осмотр чего-то столь банального и неинтересного?), а склад белого порошка, ожидавшего отправки во Флориду. Верховный Команданте, как всегда подозрительный в отношении своих подчиненных и осторожный до крайности, решил лично проверить все, вплоть до мельчайших деталей, чтобы быть уверенным, что были приняты все необходимые меры для того, чтобы скрыть контрабандный товар.

Все это объясняет суровость приговоров по делам № 1 и 2. По окончании этих пародий на правосудие, 4 июля 1989 года, генерал Арнальдо Очоа, его адъютант капитан Хорхе Мартинес (оба из МИНФАРа), полковник Тони де ла Гуардиа и его подчиненный майор Амадо Падрон (оба из МИНИНТа) были приговорены к смертной казни за организацию транспортировки в США шести тонн кокаина, принадлежащего Медельинскому картелю, и получение за это 3,4 миллиона долларов. Через три недели Хосе Абрантес получил двадцать лет тюрьмы, а другие обвиняемые меньшие сроки заключения. В министерстве прошла невиданная до того по масштабам чистка: почти все руководящие работники МИНИНТа были сняты со своих постов.

Нет ни тени сомнения в том, что именно Фидель – и никто другой – принял решение поставить Очоа к стенке, а Абрантеса на двадцать лет отправить за решетку. Последний, несмотря на прекрасную физическую форму, умер в 1991 году от сердечного приступа при крайне загадочных обстоятельствах, проведя в заключении всего два года. Избавившись от этих двоих, Лидер максимо устранил людей, которые слишком много знали, людей, с которыми он обсуждал до крайности деликатный вопрос наркотрафика. Со смертью Очоа и Абрантеса цепочка, ведущая к Команданте, была обрублена, и не осталось никаких улик, позволяющих связать его с этим черным бизнесом.

Кто-то может удивиться тому, что на этих процессах, транслировавшихся по телевидению, храбрые офицеры, какими были четверо приговоренных к смерти, не взбунтовались, чтобы прокричать на весь мир правду. Но удивляться могут лишь плохо знакомые с макиавеллизмом Фиделя и с принципами функционирования кубинской системы манипуляции сознанием. Очевидно, что обвиняемые получили из-за кулис сигнал о том, что, «учитывая их прежние заслуги, Революция проявит к ним благодарность: она не оставит их сыновей и, даже если суд приговорит их к смертной казни, проявит гуманизм по отношению к ним и к их семьям»… Это практически озна чало обещание этим людям того, что их не расстреляют, а помилуют. По крайней мере, если они признают свои ошибки и то, что да, они заслуживают смертной казни. Что они и сделали. Потому что человек, оказавшийся в том положении, в каком оказались они, не имеет возможности поступить иначе.

Тем не менее 9 июля, через пять дней после вынесения приговора, Фидель созвал Государственный совет, чтобы «поставить точку» в процессе Очоа и разделить ответственность между всеми двадцатью девятью его членами: самыми высокопоставленными деятелями режима государства, гражданскими и военными, министрами, высшими функционерами компартии, руководителями массовых общественных организаций и т. д. Речь шла об утверждении приговора суда или, напротив, о смягчении наказания приговоренным к смертной казни. Каждый должен был высказаться индивидуально, и все утвердили приговор. Вильма Эспин, отрекшись от дружбы, связывавшей ее и ее мужа Рауля с Очоа и его женой, произнесла такую страшную фразу: «Приговор должен быть утвержден и приведен в исполнение!» В четверг, 13 июля, около двух часов ночи, четверо приговоренных к смерти были расстреляны. Почти день в день через месяц после их ареста.

А затем произошел самый тяжелый эпизод за всю мою службу. Фидель потребовал, чтобы казнь Очоа и троих других приговоренных была снята на пленку. И вот два дня спустя – это была суббота – к Пунто-Серо, где я дежурил, подъехал автомобиль, и водитель передал конверт из крафтовской бумаги, в котором лежала видеокассета формата бетамакс. Начальник эскорта Хосе Дельгадо (двумя годами ранее сменивший Доминго Мене) сказал мне: «Отнеси это Далии, она ждет. Это фильм для Хефе». Я тотчас отнес конверт Компарере, совершенно не догадываясь ни о том, что на кассете запечатлена смерть Очоа, ни о том, что Фидель, будто Дракула, питает пристрастие к подобным «фильмам». Прошло полчаса, Далия вернулась и отдала мне кассету. «Хефе мне сказал, что компаньерос должны посмотреть это видео», – сказала она мне, что было приказом. Я передал ее сообщение начальнику эскорта, а тот в свою очередь собрал всех, в том числе водителей и персонального врача Фиделя Эухенио Сельмана, – всего полтора десятка человек. Потом кто-то вставил кассету в видеомагнитофон.

Звуковой ряд на записи отсутствовал, что добавляло нереальности фильму, который мы начали смотреть. Мы увидели машины, въезжающие из темноты в освещенный прожекторами карьер: позднее я узнал, что это аэродром Баракоа на западе от Гаваны, которым пользуются высшие бонзы режима, тот самый, где несколькими годами ранее я, рядом с Фиделем и Раулем, дважды присутствовал при погрузке оружия, тайно отправлявшегося в Никарагуа.

Меня часто спрашивали, как себя вел Очоа перед лицом смерти. Ответ ясный и четкий: с исключительным достоинством. Выйдя из машины, он шел прямо. Когда один из палачей предложил завязать ему глаза, он отвернулся в знак отказа. А когда встал перед расстрельной командой, он смотрел смерти прямо в лицо. Несмотря на отсутствие звука, весь фильм позволяет оценить его мужество. Своим палачам, которых на пленке не было видно, он сказал что-то, что невозможно было услышать, но можно угадать. Выпятив грудь и вскинув голову, он, видимо, крикнул им нечто вроде: «Стреляйте, я вас не боюсь!» Через мгновение он рухнул под пулями семи стрелков.

Четверых приговоренных расстреляли за несколько минут. Конечно, не все проявили гордое мужество Очоа. Тони де ла Гуардиа, у которого за плечами тоже был богатый опыт (он являлся сотрудником личной охраны чилийского президента Альенде, участвовал в ангольской войне, в штурме бункера Сомосы в Никарагуа и сотнях тайных миссий), безусловно, вел себя мужественно. Менее, чем Очоа, но все-таки мужественно. Были заметны его печаль, покорность судьбе. Но в последние мгновения своей жизни он не сломался.

Смотреть на двух других моих коллег было очень тяжело. По пути от машин до расстрельной команды капитан Хорхе Мартинес и майор Амадо Падрон несколько раз падали. Конвоирам каждый раз приходилось поднимать их. Было видно, что они плачут, умоляют о пощаде. На их брюках были видны мокрые пятна от мочи. Смотреть на это было крайне тягостно. Для этого требовалось иметь крепкие нервы и каменное сердце. В комнате, где мы сидели, стояла мертвая тишина. Никто не осмеливался подать голос. Я предпочел бы не говорить об этом эпизоде. И я далек от мысли осуждать казненных – стрелочников, которые, по сути, заплатили за преступление вместо самого Фиделя. И все-таки стремление к правде заставляет меня высказаться. Нужно, чтобы каждый знал, на что способен Команданте ради сохранения своей власти: не просто убить, но и унизить, обратить в ничто людей, преданно служивших ему.

После расстрела Очоа у Рауля Кастро начался самый сильный и самый продолжительный период запоя в его жизни. Он не только не сумел спасти жизнь своего друга, но и был вынужден публично утвердить смертный приговор герою Кубинской республики, точно так же, как это вынуждены были сделать все остальные члены Государственного совета и генерального штаба вооруженных сил. Не в силах разрешить это противоречие – он принял участие в убийстве друга, – Рауль обратился к водке, которая давно уже стала его любимым напитком.

Очевидно, свою роль сыграл и еще один фактор: поспособствовав устранению равного ему по статусу Абрантеса (приговоренного к двадцати годам тюрьмы), Рауль вполне логично мог опасаться и того, что сам он лишится поста министра обороны. Если Абрантес, начальник Тони, был наказан, разве не логично наказать и его, бывшего начальником Очоа?

И номер два режима стал пить как сапожник. Он так часто напивался до полусмерти, что министры и генералы не могли этого не замечать. Его супруга Вильма была этим очень обеспокоена. Своими тревогами она поделилась с начальником эскорта Рауля полковником Фонсекой, которому объяснила ситуацию. Вильма опасалась, что депрессивное состояние Рауля усилит у него суицидальные наклонности. Фонсека переговорил об этом со своим коллегой Хосе Дельгадо, новым начальником эскорта Фиделя, то есть с моим непосредственным начальником. И Команданте решил провести с младшим братом воспитательную беседу.

В одно воскресное утро мы отправились в Ла-Рин конаду, дом Рауля и Вильмы, стоящий приблизительно в километре от дома Фиделя и Далии. Мы вошли в сад через заднюю калитку. Рауль встретил нас одетым в белую гуаяберу – традиционную кубинскую рубашку – и полотняные брюки. Поздоровавшись с нами, министр обороны вместе со старшим братом направился к деревянной сторожке в парке, стоявшей посреди небольшой полянки, лишенной растительности. Дойдя до этой постройки, типичной для индейской культуры, Фидель сделал мне знак не ходить дальше. Двое Кастро сели на скамейку, я занял позицию в некотором отдалении. С того места, где я находился, мне был слышен весь их разговор. Они же меня не видели, поскольку я был скрыт от них кустами. Так я услышал, как Фидель отчитывает своего брата, бросив ему длинную морализаторствующую тираду.

– Как ты мог так низко пасть? Какой пример ты подаешь своей семье и своей охране? – начал Команданте. – Если ты боишься, что с тобой произойдет то же, что с Абрантесом, то позволь тебе сказать, что Абрантес no es mi hermano [не является моим братом]! Ты и я, мы с тобой неразлучны с самого детства, в добре и зле. Так что ты не разделишь судьбу Абрантеса, если только… если только не продолжишь вести себя как тряпка. Послушай, я разговариваю с тобой по-братски. Поклянись мне, что возьмешь себя в руки, а я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Я даже выступлю с речью, где напомню, что ты – честный и неподкупный руководитель, объясню, что ты сильно переживал из-за ошибки Очоа, которая тебя страшно огорчила. И что если есть люди, считающие, будто ты замешан в эту историю, то они – сукины дети!

И действительно, через недолгое время после этого разговора Фидель выступил с речью, восхвалявшей Рауля, его неподкупность и его преданность революции. Рауль продолжил пить водку, но в гораздо более разумных дозах.

Я же, как и тысячи военных, старался преодолеть сомнения, которые во мне посеяло «дело Очоа».